Обрывается лист. Пожелтевший, побитый морозом, 
Он летит, кувыркаясь, чтоб вскоре удариться оземь,
Он дрожит и порхает и в воздухе чертит зигзаги,
Для того, чтобы путь свой бесславно закончить в овраге.

Для него это первый, последний, единственный опыт полета.
Гонораром за жизнь:
Так впервые дается свобода.
Сразу после крушенья опор или просто разрыва аорты,
Перед самым ударом о вечности колокол мертвый.

Слишком, поздно, считаешь?
Свобода?
На что она нынче, ведь верно?
Тело высохло, кожа груба и далече знакомая ветка,
Ждет земля, чтоб удобрить тобою грядущие всходы...
Неужели мы это в мечтах называли свободой?

Усмехается вслед уронивший нас клен или тополь,
Ему хочется жить.
Это можно понять:
У него корневая система, болезни и жизненный опыт.
Ежегодную дань отдавая угрюмой природе, 
Сорок тысяч смертей он бросает навстречу свободе.

Но однажды рука, деловито схватив топорище,
Вдруг решит: этот ствол обещает хорошее днище.
И он рухнет ничком одиноко, беспомощно, глухо,
Вспоминая полет своего тополиного пуха.