Я не понимаю, когда некоторые люди жалуются на жизнь, обстоятельства, на то, что они делают все возможное, и выходят каждое утро на порог собранные и готовые, и даже простившие миру прошлые обиды, но Бог, природа, обстоятельства - кризис - сводят их усилия к нулю. Я не понимаю таких людей - в конце концов, у них есть руки и голова, и почему бы не взять судьбу в свои руки. Это больше, чем я могу сказать про себя.
Ведь я - родилась и живу в форме пластикового стаканчика для кофе. У меня нет ни рук, ни ног, только пластиковая шапка (да и ту я потеряла) стенки и дно, составляющие полость для наполнения - раньше там был кофе, а теперь уже давно она заполнена нечистой уличной водой. Я сделана из какого-то продвинутого пластика, который, если меня оставить на улице гнить сто лет - расслоится на молекулы, не вредные для ежиков и растений. Но меня не оставят гнить - меня соберут в понедельник утром, я знаю, вместе с остальным мусором. Я была создана так, чтоб не жалеть, что моя жизнь - такая краткая и пассивная. Я не уверена, что замысел удался.
Моя рабочая и любовная жизнь была краткой: после того, как меня отлили из этого продвинутого пластика - и, стиснутую, как нелегальную эмигрантку в цинковом контейнере - привезли в магазин- в меня разлили невкусный кислый кофе, над головой у меня раздался любезный гул и любезный ответ, звякнула касса, - потом с меня сняли шапку, чьи-то губы (это были женские губы, с большим количеством помады) прикоснулись к краю, морщась и одновременно наслаждаясь, - и некоторое время меня несли по улице (мелкой походкой - можно было угадать, что женщина не очень молода, нервна и носит высокие каблуки). Потом, по-видимому, женщина остановилась, чтобы порыться в сумке (как женщины любят делать). Меня она оставила на каменном столбике, к которому сама во время рытья в сумке - прислонилась. Найдя (или не найдя) то, что она искала - женщина пошла дальше, а я постояла на столбике, пока порыв ветра меня не свалил.Это было началов вечера пятницы.
Таким образом, я трезво смотрю на свое будущее: мне осталось не так много, в понедельник мрачный рабочий в оранжевой фуфайке сметет меня в мусор. Сейчас - субботний вечер. Что-то мне подсказывает, что в воскресенье будет тихо - люди будут отдыхать перед рабочей неделей. Времени осталось мало, но меня не отвлекают мысли о том, "что же делать" - делать я не могу ровным счетом ничего, кроме того, чтоб иногда перекатываться с боку на бок при ветре. Все оставшееся время (то есть все время) я посвящаю наблюдениям.
Сначала, когда я упала на лоскутный, много раз чиненый асфальт, я решила, что это какой-то заброшенный переулок, бедный район, и смотреть мне будет не на что. Но под вечер (а это был пятничный вечер) посмотрев на длинноногих и потных дев, выходящих из темной маленькой двери, я поняла, что этот темный переулок - зады довольно престижного клуба. Бог знает, почему асфальт тут похож на лоскутное одеяло, и трубы мокро блестят. Девицы выходят в переулок такие потные и пьяные, что часто садятся на землю - им кажется, что жарко и лето. Больше всего они любят ссориться - между собой или со своими кавалерами, или говорить по мобильным телефонам (и тоже ссориться). Они раскисают, и требуют сами не знают чего, и ведут себя странно. Много я видела странных сцен: например, при мне две девочки, одетые как школьницы, лупили друг друга по лицу - это было преувеличенно и не всерьез, я могла сказать сразу. Сквозь белые тугие рубашечки было видно розовое мясцо. Понадавав друг другу по щекам - они пошли обратно в клуб. Все это выглядело как репетиция какого-то дурацкого спектакля. Потом кто-то вышел потошниться. За ним пришел такой же мутноглазый друг, и все спрашивал "ты нормально?" - пока они не поссорились.
Нигде я не наблюдала такие краткие, на посторонний взгляд - невразумительные, но полные философского смысла диалоги - например, когда потерявший смысл парень в распахнутой куртке боролся с охранником за стакан, мыча и взывая к справедливости. И с той, и сдругой стороны раздавалось только "изззвините!", а тем не менее - сколько смысла смогли они вложить в это мычание! Пьяница возопил к справедливости: дайте ему выпить, он купил на свои. Охранник намекнул, что некоторым уже хватит, а стаканы выносить нельзя, надо перелить в пластиковый. Пьяница обиделся, и повторил - Иззвините! - в том смысле, что пьем свое, не украденное, и один Бог судья, когда мне хватит, не тебе судить, пьян я или нет, да и если пьян, - то что? это место такое, где пьют, что касается стакана - он не понял - как же он пойдет без стакана?...Все это в одном длинном, невнятном "исснни!"... Потом он решил, что охранник - его единственный на земле друг, потом, через секунду по земному времени, но через вечность по времени внутреннему - он решил, что этот человек в черном - его враг и немезис, и преследовал его с детства. Потом из сияющих небес появился паластиковый стакан, и исчезли враги и друзья - и он пошел толпиться среди других разодранных душ, под трубы, но держась решетчатого загончика, за пределами которого даже из пластикового стакана было пить нельзя.
О, как я понимала его и других жаждущих! Свободная от самолюбия и планов на будущее - я впитывала чужие мимолетные трагедии. Меня же никто не видел, никто не замечал - только пртягивали ко мне руку, путая со стаканчиками с пивом - и тут же брезгливо отдергивали.
Только однажды какой-то парень в драной футболке уставился на меня и забормотал "мы все - одноразовые, пластиковые, пластиковы, отлиты из говна, и нас соберут в понедельник... бу-бу-бу" - и зашелся совсем уж глупым смехом. Он сидел на земле, пуская пузыри, а другие клубящиеся смотрели на него издали и опасливо, надеясь получить успокаивающий ответ, спрашивали: ты нормально? ... Тогда он поднимал голову и говорил: где я могу достать другую голову? - Они не понимали и смеялись. - И пояснял - таблетки, таблетки у вас есть? - Они качали головами и отходили...Так мы просидели с ним рядом час - и это был самый тесный мой человеческий контакт. Потом он поднялся и пошел, шатаясь, и проходя - наступил на меня, смяв мне бок. Я не обиделась на него. Я - пластиковая. Мне ничего не будет.
...Я - пластиковый стаканчик для кофе, у меня нет ни рук, ни ног, только пластиковая шапка (да и ту я потеряла), стенки и дно. Я трезво смотрю на свое будущее: мне осталось не так много, в понедельник мрачный рабочий в оранжевой фуфайке сметет меня в мусор.