Если б он работал в химчистке или прачечной - он бы понял, что рубашка пахнет стандартным кондиционером для белья, который щедро добавляют для того, чтоб забить запахи, которые могли остаться в ткани после недолгого, в связи с экономией электричества, основного цикла.
Но он не работал в химчистке или прачечной, и запах от Димкиной рубашки показался ему домашним, свежим, уютным.
Если б он ходил в дешевые солярии, средней руки спортзалы и покупал одежду в чуть выше-среднего магазинах - он бы мог понять, из чего складывается ощущение бойкой приятности, которой лучился Дмитрий.
Но он туда не ходил, не покупал - и смотрел на бойкого бывшего одноклассника с удивлением, словно только сейчас осознав, как он сам - бледен, нездоров, угрюм, и одет в неразбери что, купленное не пойми когда.
- Старик, привет, как дела? - спросил Димка, укладывая коробочку сыра в пухлый пакет. Рядом стоял еще один пакет, с порошками и чистящими средствами. Можно было и не объяснять: заботливый муж и семьянин.
Сашка стоял с сиротской, пенсионерской авоськой.
Они поговорили еще минуту, потом Дима махнул рукой и пошел к машине.
Димка ехал домой, посматривал на сумки на заднем сиденье и с жалостью вспоминал согбенную фигуру своего бывшего одноклассника. А ведь был боек, даже талантлив... Куда что ушло. Надо же следить за собой, не опускаться! И - жениться ему надо, жениться!
Сашка тем временем уже был у себя. Он ел вчерашний борщ, смотрел в окно, и вдруг подумал о Димоне: немного пыжится. После этого он сразу задумался о чем-то другом.
Дима поднялся по лестнице и открыл дверь. Настя вышла в коридор, улыбаясь.
- Как дела? - спросила она.
Он чмокнул ее в щеку. Он помылся и надел свой любимый ральф лореновский халат.
- Подстриглась, - сказала жена и повернула голову.
Он сегодня в магазине видел по крайней мере десять женщин, в точности похожих на его жену. Такая же стрижка. Такое же пальто. Такое же слегка заморенное выражение лица.
- Тебе идет, - сказал он и потянулся ее поцеловать.
- Что у нас на обед?
- Курица с грибами.
И, несколько переигрывая, он воскликнул, потирая руки: