Марыськина лежала на ветке елки, шевелила блестящим кончиком и тяжело вздыхала. Хотя, по правде говоря, она была совсем, совсем не виновата в том, что случилось. Ну, разве что чуточку. Вообще-то, безобразие учинил папа.
Папа прочитал ей "Щелкунчика" - и это еще не было безобразием. Но потом он рассказал ей, как сунуть нос в сказку и поглядеть ее изнутри, Марыськина хотела немного побыть Мари, и еще познакомиться с игрушками, и с мышами тоже познакомиться, и ужасно важно было встретить крестного Дроссельмейера, а еще - очень интересно, что чувствует гирлянда, когда висит на елке... вот на гирлянде-то превращение и закончилось.
Марыськина пошелестела кончиком и решила, что быть гирляндой, конечно, ужасно интересно, но пора бы уже и превращаться обратно. Обратно-то и не получалось - а папа, как назло, ушел на кухню, резать там мясо, так что Марыськина лежала на ветке елки и тяжело вздыхала.
На кухне зашелестели фольгой шоколадки, и Марыськина заерзала на ветке так, что чуть не порвалась пополам.
- Ой, Катя! - голосом младшей сестры сказала нижняя ветка, и Марыськина изогнулась и свесила кончик посмотреть. Точно. Настя стояла прямо перед елкой и восхищенно смотрела на старшую сестру.
- Ты туда нарочно залезла? - спросила Настя.
Марыськина дернула кончиком.
- Тогда давай, я тебя сниму! - решительно предложила Настя, подпрыгнула, ухватилась за кончик и дернула изо всех сил.
"Ой! - чуть не взвизгнула Марыськина. - Я же разорвусь!"
"Ой!" у нее все-таки вырвалось, когда она грохнулась на пол под елкой, глядя на покачивающийся перед носом ярко-красный шарик. Через несколько секунд шарик заменила довольная Настя.
- Здорово я тебя, да? - гордо спросила она.
Марыськина пощупала голову (голова была на месте), руки, ноги, поглядела на болтающуюся гирлянду, у которой был только шелестящий кончик, и кивнула, широко улыбнувшись.