Гилмуллин Рушан Рустамович : другие произведения.

Роковой приз

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  Рушан Гилмуллин
  game-dev-3d@yandex.ru
  
  
  
  
  Я планировал написать научно-фантастический рассказ, связанный с историей военно-морского флота.
  Британии. В результате получился скорее мистический триллер, в котором перемешалось все. Поклонники
  Форестера заметят, что я старался подражать неповторимому стилю их кумира, к сожалению, получилась
  лишь жалкая пародия на творения мэтра. Здесь черновой набросок первой части рассказа, который я сделал
  за два вечера.
  
  
  
  
  Роковой приз
  
  
  - Вижу парус, сэр! Два румба по курсу, сэр!
  
  Его Величества фрегат 'Упорный' с упорством, вполне соответствующим своему
  названию, уже два месяца бороздил волны Карибского залива. Это плавание успело давно
  осточертеть всей команде, начиная с капитана, заканчивая последним юнгой, чистившим
  гальюны. Быть может, поэтому, лицо вахтенного офицера, мистера Кристи при крике
  впередсмотрящего скинуло скучное выражение, а сам он развернулся в указанную
  сторону и с живейшим интересом начал вглядываться вдаль. Впрочем, это было
  инстинктивное движение: нечего и надеяться разглядеть что-нибудь с палубы, если это
  самое 'что-нибудь' впередсмотрящий сумел заметить с самого фор-марса всего несколько
  секунд назад. Сообщив новость второму лейтенанту, мистеру Джонсону (который нес
  вахту неподалеку), Кристи занял свой прежний пост и приготовился наблюдать
  традиционную сутолоку, неизбежную на любом корабле в момент подготовки к бою.
  А в том, что сутолоки будет даже больше, чем обычно, Кристи был уверен, как был бы
  уверен на его месте любой офицер королевского флота, знающий о целях 'Упорного', и
  самое главное, знающий, что цели эти известны всей команде. Шел 1806 год. В эти
  непростые для британского флота времена, Адмиралтейство смогло выделить фрегат,
  чтобы послать его в эти далекие воды с вполне определенной целью - подкараулить flota,
  испанский конвой с грузом серебра с рудников Южной Америки. Десятки тысяч
  индейских и африканских невольников трудились, добывая серебро для испанского двора
  - сборища паразитов, как пиявки прицепившихся к богатствам американских колоний. А в
  случае успеха эти богатства достались бы команде 'Упорного' - по закону о призовых
  деньгах любой корабль, захваченный британским военным флотом, отходил со всем
  грузом командам судов, участвовавших в его захвате, а также находившихся в пределах
  прямой видимости. Распределение происходило далеко не равномерно - львиную долю
  добычи получали капитаны и их адмиралы, лейтенантам же доставалось куда меньше, а
  матросская доля и вовсе могла показаться незначительной. Но только не в том случае,
  когда речь шла о захвате flota - известны случаи, когда после удачной операции простые
  матросы, напившись до бесчувствия, пригоршнями запускали с лондонской набережной
  золотые часы, чтобы продемонстрировать толпе свое богатство. И, вне всякого сомнения,
  этих денег хватило бы, чтобы построить двухэтажный домик где-нибудь на берегу Темзы.
  Не об этом ли мечтал каждый матрос?
  Кристи видел, как поднялся на палубу капитан Харви. Не удостоив внимания мичмана,
  который пытался ему что-то сообщить, он направился прямо на корму, к первому
  лейтенанту, как догадался Кристи. Вскоре Кристи почувствовал, как 'Упорный' начал
  уваливаться под ветер - это рулевой по приказу капитана взял курс прямо на цель.
  Послышался пронзительный свисток боцманской дудки - сигнал боевой готовности.
  Спустя несколько секунд корабль погрузился в дикий хаос - палуба наполнилась
  бегущими людьми, отовсюду неслись звуки боцманских дудок, из кубрика вытекал
  сплошной поток матросов (сотни две человек), который, достигнув палубы, распадался на
  отдельные ручейки, самый крупный из них тек в сторону кормы. На пути матросов,
  подобно подводному утесу, возвышался боцман Гарисон, плетка его работала без устали.
  Мимо Кристи пробежал старшина малой гички, за ним следовала команда гички в полном
  составе. В этом не было ничего удивительного - капитан, очевидно, приказал держать
  гички наготове на тот случай, если призов будет несколько.
  Который раз он уже наблюдает эту картину? В пятидесятый, сотый? Три года назад, когда
  он прибыл на борт 'Упорного' зеленым салагой, он удивлялся этой невероятной
  суматохе, предшествующей бою. С тех пор ему довелось поучаствовать в более чем двух
  десятках боевых операций, во время одной из которых ему прострелили голень, но он все
  еще с трудом мог заставить себя поверить, что во всей этом невообразимой сумятице есть
  строгий порядок, незаметный взгляду непрофессионала. Каждая частица потока,
  бурлящего на палубе, играла свою роль, и из множества таких ролей складывался единый
  боевой организм, приводимый в движение дисциплиной. Он сам был частью этого
  организма и никогда он не ощущал этого сильнее, чем в эти минуты.
  С палубы были уже видны нижние паруса незнакомца, а он все шел прежним курсом,
  прямо на фрегат. Стоило ли из этого заключать, что судно было английским? Всем
  известна вопиющая расхлябанность испанского флота, порой бывали случаи, когда из-за
  плохо организованной вахты целые караваны попадали в руки англичан. Зачастую от
  распущенных испанских впередсмотрящих было мало толку, и Кристи самому пришлось
  один раз в этом убедиться, когда они застали у Кадиса врасплох испанский фрегат. К
  тому же, Кристи было известно, что в этом районе практически невозможно встретить
  британское торговое судно.
  
  - Не удивлюсь, если он окажется испанцем, - сказал Мэлори, мичман с подзорной трубой,
  стоявший неподалеку. - Флага нет. Марселя скошены кверху, обводы скруглены.
  
  - В таком случае доны спят дольше обычного, - заметил Кристи.
  
  - Черт возьми, я уже вижу рулевого - продолжал Мэлори.
  
  - Что за судно? - спросил Кристи.
  
  - Бриг, тонн тыщ на три. Как пить дать, испанцы. Судя по всему, с продовольствием из
  Кадиса.
  
  В его голосе прозвучала грусть. Ответ исключал всякую возможность того, что данный
  корабль является отбившейся частью flota со всеми вытекающими последствиями.
  
  - Ага, вроде очухались - сказал Мэлори. - Забегали, дьяволы.
  
  Однако было уже поздно. Не успеют испанцы развернуться, как окажутся в пределах
  досягаемости пушек 'Упорного', который может потопить их судно парой бортовых
  залпов. Судя по всему, испанцы и не собирались бежать - марсели поползли вниз, судно
  осталось под одним гротом. По мачте поползла какая-то тряпка - белый флаг, подумал
  Кристи.
  
  'Упорный' тоже убавил парусов и медленно подходил к своей жертве. Это был бриг, на
  вид довольно потрепанный. Остатки отколупавшейся краски на носу говорили о том, что
  борта были когда-то покрашены. Только сейчас Кристи заметил - флаг (испанский) на
  бриге все же был поднят, но несколько раз обмотался вокруг флагштока, и с большого
  расстояния его невозможно было разглядеть даже в подзорную трубу. Бегущий такелаж и
  снасти находились в страшном беспорядке, повсюду свисали обрывки тросов и вантов.
  Чего еще ожидать от испанцев, подумалось Кристи.
  
  Кристи заметил, что к нему бежит юнга.
  
  - Мистер Джонсон передает вам свое почтение и просит подойти к нему, - сказал юнга.
  
  Такая 'просьба' на флоте означает прямой приказ, ослушаться которого - значит
  нарушить присягу. Кристи направился ко второму лейтенанту на шканцы, раздумывая,
  что бы это значило. В голову закралась смутная догадка, но не успела она оформиться, как
  он очутился напротив второго лейтенанта.
  
  - Мистер Кристи, вы отведете приз в Спитхед. Пленных мы заберем к себе.
  
  На шканцах помимо Джонсона присутствовали капитан, старший штурманский помощник
  и мичман. Капитан смотрел на Кристи оценивающе-презрительным взглядом, каким
  смотрел на всех мичманов со стажем менее пяти лет. Кристи сник, но только на
  мгновение. В голове его закрутился поток мыслей, он пытался найти ответ на вопрос,
  который неизбежно задается во всех подобных случаях.
  
  - Сколько вам нужно человек, мистер Кристи? - спросил Джонсон.
  
  К счастью, во время паузы он успел оценить размеры приза и вспомнить, какой бардак
  царит там на палубе. Бриг водоизмещением около трех тысяч тонн, прямое парусное
  вооружение. Такому кораблю требуется команда как минимум десять человек, и этого
  количества едва хватит, чтобы управляться с парусами. А ведь нужно еще стоять на вахте,
  выполнять обычные корабельные работы. И это не считая того, что поначалу придется
  разгребать кучу хлама на борту, приводить в порядок такелаж.
  
  - Четырнадцать, сэр - ответил Кристи после паузы, как он надеялся, не слишком долгой.
  
  Джонсон не ответил. Очевидно, эта цифра расходилась с его собственными
  представлениями и теперь он лихорадочно искал компромисс. Ему помог капитан:
  
  - Отлично, мистер Кристи. Попросите мистера Клея назначить матросов. Он сейчас у
  батарей правого борта.
  
  - Есть, сэр.
  
  Штурманский помощник протягивал ему листок с каракулями и карту:
  
  - Ваши координаты, сэр. И карта - на тот случай, если доны испортят свою.
  
  - Отправляетесь прямо сейчас, на малой гичке, - сказал капитан. - Мистер Хоупли отдаст
  соответствующие распоряжения.
  
  Последнее адресовалось мичману, который тут же сорвался с места. Кристи последовал за
  ним.
  
  Мистер Клей был третьим лейтенантом и отвечал за пушки. Кристи едва нашел его среди
  множества людей, заполнявших орудийную палубу. Клей невозмутимо выслушал Кристи
  и, приказав тому стоять на месте, куда-то ушел. Когда вернулся, за ним следовала группа
  матросов-неудачников с расстроенными лицами. Кристи разглядел среди них двух-трех
  отпетых бездельников - ничего удивительного, что лейтенант использует
  подвернувшийся случай, чтобы избавиться от ненужного хлама. Но здесь же он увидел
  Грегори, и понял, что все не так уж плохо. Грегори был опытнейшим матросом,
  известным Кристи по высадке на испанский Росас, когда тот неплохо себя проявил.
  
  Испанский бриг назывался 'Сантидад', что в переводе означало 'святость'. Еще сидя в
  гичке Кристи заметил, что святости в его облике было мало. Он с трудом вскарабкался по
  заваленному борту на палубу и огляделся. Ему открылись истинные размеры бардака и
  запущенности, сглаженные прежде расстоянием. Палуба была грязной настолько, что
  местами невозможно было разглядеть доски. С грота-рея свисали обрывки канатов,
  переплетенных меж собой в одну беспорядочную паутину. У фок-мачты лежал огромный
  клубок, сотканный из канатов, обрывков вант, кусочков парусного материала и прочего
  барахла. С ним еще придется разбираться. Разбросанные по всей палубе кофель-нагели
  дополняли картину, которая могла бы претендовать на роль первоклассного кошмара для
  первого лейтенанта любого английского корабля. Даже для испанцев это было слишком.
  Кристи взглянул на них - они столпились у правого борта. Почему их так мало? У борта
  стояло всего шестеро человек. Может, именно этим объясняется беспорядок? Испанцы
  стояли и молча смотрели на него. Затем, как по команде, вместе бросились к нему и разом
  заговорили. Кристи не понимал ни слова по-испански и сомневался, что кто-нибудь из
  матросов понимает. Он растерянно стоял среди потока слов, изливающихся на него из
  испанских глоток.
  
  - Спросите у них, что за груз, - крикнул из гички первый лейтенант.
  
  - Есть, сэр, - ответил Кристи, очнувшись. Сказать это было легче, чем сделать.
  
  Он искал человека с нашивками капитана и не находил. Вообще, одежда испанцев, как и
  все остальное на корабле, представляла собой жалкое зрелище. Почти у всех без
  исключения она была грязной и неопрятной, а некоторые были раздеты по пояс. 'Что с
  вами случилось?', - хотел спросить Кристи, но не мог. Испанцы обступили англичан
  редким кольцом и продолжали тараторить. Один из них, узрев в Кристи старшего, ухватил
  его за рукав обеими руками и повторял, видимо, единственное ему известное английское
  слово 'horror' ('ужас').
  
  - Вижу, что ужас, - ответил ему Кристи, выдергивая руку. - Всем молчать! - скомандовал
  он. И видя, что от этого нет никакого толка, заорал:
  
  - Заткнитесь!
  
  На испанцев подействовали не столько слова (они наверняка их не разобрали), сколько
  тон. Они ненадолго замолкли и уставились на него.
  
  - Что за груз? - спросил он у человека, хватавшего его за руку, в надежде, что тот знает
  хотя бы несколько английских слов. - Груз, груз, - повторял он, указывая рукой вниз, на
  трюм.
  
  - Harina de trigo, - сказал испанец, и продолжал, указывая рукой куда-то назад. - Diablo
  encima de este barco.
  
  Кристи тупо размышлял, что бы это значило.
  
  - Прошу прощения, сэр, - сказал Грегори, стоявший рядом с ним. - Кажется, он говорит,
  что у них мука. Дальше я не разобрал.
  
  - Спасибо, Грегори. Вы знаете испанский?
  
  - Только несколько слов, сэр. Слово 'мука' я слышал от ихних грузчиков, когда мы
  стояли в Кадисе в девяноста первом.
  
  - Попытайтесь узнать, есть ли еще чего-нибудь, кроме муки. И, если сможете, откуда они.
  
  - Есть сэр, - ответил с сомнением Грегори. И принялся что-то втолковывать испанцам,
  размахивая руками.
  
  - Они не отвечают, сэр. Что-то лопочут на своем, что именно, не могу разобрать, -
  виновато сказал Грегори. - Вы меня уж извините сэр, но какие-то они странные.
  
  Кристи смотрел в бессильной ярости на испанцев, не в силах добиться от них чего-нибудь
  еще. Затем, перегнувшись, крикнул лейтенанту:
  
  - Кажется, у них груз муки, сэр. Больше ничего узнать не удалось. От испанцев нет
  никакого толку, сэр.
  
  Лейтенант сердито посмотрел на него - Кристи показалось, что тот едва сдерживает слова
  'это от вас нет никакого толка'.
  
  - Давайте их сюда, мистер Кристи. А сами пока осмотрите груз.
  
  Кристи приказал Грегори погрузить пленников в гичку, а сам одним из матросов
  направился к трюму. Вдруг он почувствовал на своем плече руку. Это был тот самый
  испанец, который повторял 'ужас, ужас', теперь же ужас был написан на его лице.
  Испанец что-то говорил ему, указывая рукой в сторону люка, ведущего в трюм. Глаза его
  были расширены - от страха, подумал Кристи. Он почувствовал, что рука испанца,
  лежащая на его руке, дрожит мелкой дрожью.
  
  - Vos todo perderse. Si! Si! Alla Diablo, el tragar nuestros equipo.
  
  Грегори схватил испанца за шиворот и потащил к борту. Кристи, как зачарованный,
  смотрел, как испанец пятится, увлекаемый мощной рукой Грегори. Типично испанское
  лицо с длинными, неухоженными усами было худым и бледным, глаза уперлись куда-то
  за спину Кристи. Мичман проследил за направлением взгляда - там был только темный
  проем люка, ведущего в трюм, куда ему предстоит спускаться. Он почувствовал себя
  очень неуютно. Но тут же взял себя в руки, обозвав себя глупцом, и мысленно послал
  испанца к черту, затем двинулся к люку. За ним шел Браун.
  Свет, бьющий с палубы, быстро скрылся за поворотом трапа, все кругом было в
  полумраке. Браун протянул ему фонарь, но тот едва чадил и давал очень мало света.
  Кристи споткнулся на сбившихся ступеньках, и если бы не Браун, оставшуюся часть пути
  ему пришлось бы преодолеть на собственной спине. Из головы Кристи никак не шел ужас,
  написанный на лице испанца, и сейчас он вспомнил, то, на что не обратил внимания под
  пристальным взглядом первого лейтенанта - точно такой же ужас был на лице остальных
  испанцев. Кристи был невозмутимым шотландцем с крепкими нервами, эти нервы не раз
  выручали его в самых разных ситуациях, как например штурм Росаса, во время которого
  он во главе группы матросов шел на штурм батареи, изрыгающей картечь. Но эта
  ситуация на него подействовала, подействовала прежде всего своей необычностью.
  Испанцы вели себя так, будто совсем не жалели о плене, а наоборот, избавились от чего-
  то ужасного. От чего? Помимо этого, спускаться в трюм совершенно незнакомого
  корабля, который пять минут назад принадлежал твоим врагам, само по себе
  малопривлекательное действие.
  Вот и горловина трюма. Тусклый свет фонаря осветил длинные ряды пыльных мешков.
  Кристи передал фонарь матросу и спрыгнул вниз. Кортиком продырявил один из мешков,
  оттуда посыпался белый порошок. Так и есть, белая пшеничная мука, немного
  заплесневевшая от сырости. Кристи взял фонарь из рук матроса и двинулся дальше вглубь
  трюма, шагая по мешкам. Идти приходилось, едва выпрямившись, насколько позволяла
  высота трюма. Дорогу преградила толстая балка, на которой какой-то добрый матрос
  выцарапал ножом 'чтоб тебе сдохнуть, Харви'. Кристи не обратил на нее вначале
  внимания, но потом в сознании как ножом резануло - надпись была на английском.
  Видимо, когда-то этот бриг плавал под английским флагом, хотя форма носовых обводов
  практически начисто исключала английское происхождение.
  Кристи обратил внимание на то, что после этой балки цвет мешков, едва проглядывавший
  сквозь слой пыли, изменился. Он остановился и оглянулся назад. Его со всех сторон
  окружал мрак. Люк, через который он проник сюда, не был виден, что не удивительно,
  поскольку наверху было едва ли светлее, чем в трюме, а фонарь он захватил с собой. Он
  себя успокоил, что в случае чего он сможет идти на голос Брауна. В голову опять пришли
  испанцы, но он послал к черту всех испанцев на свете, а заодно и всех французов. После
  чего нагнулся и сделал прорезь в одном из мешков. Все та же мука, только еще более
  заплесневевшая. Кристи повернулся, чтобы осмотреть другие мешки и вдруг вздрогнул,
  уловив краем глаза движение сбоку. Какое-то белесое существо пробиралось между
  мешками. Кристи не сразу понял, что это корабельная крыса огромных размеров,
  покрытая слоем муки. Что ж, на корабле с грузом отборной муки крыс, должно быть,
  развелось предостаточно. По крайней мере, не придется больше покупать по два
  шиллинга за штуку у баталтера, если захочется свеженького мяса. С этой мыслью, которая
  раньше его удручала, а в нынешнем положении развеселила, он выпрямился и зашагал
  обратно.
  
  На палубе испанцев уже не было - их давно погрузили на гичку. Кристи подошел к борту
  и подтвердил, что в трюме мука. Первый лейтенант в смотрел на него с кормы гички, и
  этот взгляд показался ему странным. Но голос его звучал естественно:
  
  - Отлично, мистер Кристи, так и запишем. Мне удалось узнать у этих, что их судно из
  Кадиса. Вы были правы - от донов толку немного. Тише, дьяволы! Желаю вам удачи.
  Будьте внимательны, - добавил он с ударением на последнее слово, как показалось
  Кристи.
  
  К нему пристал один из испанцев, который горячо что-то говорил, указывая руками на
  Кристи. Первый не обращал на него внимания.
  
  - Будьте внимательны, - повторил он и посмотрел сначала на испанца, затем на Кристи. В
  его взгляде определенно что-то было.
  
  Гичка отваливала. Кристи попытался заглянуть в лица испанцев, но они сидели спиной к
  нему. Но время от времени то один, то другой из них оборачивался и долго смотрел на
  корабль.
  
  Кристи устало повернулся и снова окинул взглядом палубу. Дел было столько, что
  страшно было подумать. Первым делом нужно собрать матросов, остальное будет видно.
  
  - Грегори, будете старшим. Возьмите себе пятерых и разберитесь со всем дерьмом на
  палубе. Но это после того, как мы ляжем на курс.
  
  Он достал из кармана клочок бумажки, на котором штурманский помощник набросал
  текущие координаты. Нужно рассчитать курс, самое подходящее место для этого -
  капитанская каюта. Кристи уже не подивился царившему в ней беспорядку. На столе он
  обнаружил карту и решил воспользоваться именно ей, а не той, что дал ему штурманский
  помощник - следовало ожидать, что испанская карта окажется куда более подробной и
  надежной. Просмотрев ее, он убедился, что так оно и есть. Мели у побережья Карибского
  залива, едва обозначенные на его карте, были тщательно нанесены, с указанием точного
  фарватера. Сверившись с бумажкой, он отметил свое текущее местоположение, ощущая
  приятную дрожь от своих действий. Впервые по пути, который он прокладывал, пойдет
  корабль, и не какой-нибудь, а его собственный. За этими действиями он напрочь забыл об
  испанцах и об их странном поведении. Его манила жажда действий, и чем больше работы
  ему предстояло выполнить, тем более упоительной казалась жизнь.
  
  Он вышел на палубу, имея рассчитанный курс.
  
  - Грегори возьми пятерых и дуй на шкоты правого борта, - приказал он. - Будем его
  разворачивать.
  
  Это оказалось не таким простым делом. В тот момент, когда шкоты с правого борта были
  уже вытравлены, 'Сантидад' отказался уваливаться под ветер. Кристи послал троих на
  нос ставить кливера, чтобы, захватив боковой ветер, создать дополнительный
  вращательный момент. То ли благодаря этому, то ли тому, что ветер усилился, удалось
  наконец-то развернуться через фордевинд и положить 'Сантидад' на нужный курс.
  Несмотря на то, что марселя имели зияющие отверстия, бриг шел довольно ходко. Но что
  больше всего понравилось Кристи, на таком крутом бейдевинде почти не было бокового
  сноса. Он приписал это глубокой осадке брига - чем глубже в воде сидит корабль, тем
  сильнее компенсирующее воздействие водной среды на боковое смещение.
  
  - Можете приступать, - бросил он Грегори, указывая на палубу. - Сперва следует
  разобраться вон с той кучей дерьма. То, что можно сплеснить - сплеснивайте, остальное -
  за борт.
  
  - Есть сэр.
  
  Кристи вместе с Брауном обшарил склад и нашел там приличный запас тросов и рангоута.
  Парусного материала было немного, но заменить паруса в открытом море все равно
  невозможно и искать защищенную бухту для этого при нынешнем положении судна не
  представлялось целесообразным. Потребовалось восемь часов работы, чтобы навести
  порядок на палубе и привести в порядок такелаж. Матросы изрядно выдохлись, да и сам
  Кристи от усталости и напряжения еле стоял на ногах. А еще ведь нужно было подумать
  об ужине - матросы ели в последний раз утром на 'Упорном'. Осмотрели корабельные
  запасы - было много солонины, но сухарей оставалось только два мешка. Но сухари были
  ни к чему, поскольку трюм был набит отборной мукой, пусть немного и заплесневевшей,
  из которой, при должном подходе, должен был получиться прекрасный хлеб. Кристи
  назначил кока и тот через полчаса приготовил некое подобие ужина - каждому досталась
  порция разогретой солонины и три сухаря.
  Капитанская каюта встретила Кристи все тем же беспорядком и затхлым запахом.
  Распахнув окно, он принялся за уборку. Можно было приказать сделать это одному из
  матросов, так даже было правильнее и полезнее для дисциплины, но ему всегда нравилось
  устраивать собственный уют самому. В детстве он никогда не позволял мисс Уокер, их
  гувернантке, убираться в его комнатке, хотя его отцу, мелкому сквайру, это казалось
  странным. После трех лет суровой морской службы, когда каждый день приходится
  проводить на виду своих подчиненных или старших офицеров, когда нет ничего личного,
  и даже твой сундук не принадлежит все время тебе, становясь частью общего стола во
  время мичманской трапезы, это стремление еще более укрепилось в Кристи. Он протер
  шваброй полы, смахнул пыль со стен, выкинул за борт кучу старого тряпья, скопившегося
  в углу каюты. Стол был завален бумажным хламом, среди которого возвышался черным
  монолитом огромный судовой журнал. Судовой журнал! Он уже видел его днем, но не
  обратил внимания, поглощенный необходимостью быстро задать курс. Теперь, только
  теперь он мог по настоящему оценить всю степень безысходности, царившую на этом
  корабле, раз капитан не позаботился уничтожить эту святую святых корабельной жизни.
  Да, корабль был торговым, но морской закон один для всех и капитан был обязан
  позаботиться о том, чтобы журнал не попал в руки врага. Но он этого не сделал. И это
  было очередной тайной в поведении испанцев. Кристи подошел к столу и молча смотрел
  на тесненные белым слова 'Santidad EDS', выпиравшими на черной обложкой. Что могло
  означать 'EDS', он не знал. Возможно, это какой-то знак, отличающий бриг в реестре
  торгового флота Испании. Он не хотел прикасаться к журналу, словно он мог хранить
  какую-то страшную тайну. Впрочем, там все равно был сплошной испанский, и ему не
  хотелось думать, что именно эта мысль помогла ему преодолеть оцепенение и взять в
  руки журнал. Начало датировалось 1798 годом, с тех пор уже прошло 8 лет, а журнал,
  пусть и довольно толстый, все еще не заполнился. Это подтверждало тот давно известный
  факт, что капитаны торговых флотов не особенно трудятся документировать события и
  обращаются к журналу только в особых случаях. Кристи быстро листал пыльные
  страницы, записи следовали по времени в среднем через одну неделю. Почерк время от
  времени менялся - признак неумолимого течения времени, свидетельствующий о смене
  капитана. Но Кристи заметил, что иногда одна и та же рука вторгалась на некоторое
  время, чтобы оставить коротенькую пометку, затем уступала место, чтобы появиться
  через некоторое время снова. Скорее всего, это был помощник капитана, переживший
  нескольких своих капитанов, но сам факт того, что лицо, отличное от капитана, получало
  доступ к журналу, был свидетельством вопиющего нарушения корабельного устава. Итого
  Кристи насчитал пятерых капитанов, командовавших 'Сантидадом' с 1798 года, то есть за
  прошедшие восемь лет. Не слишком ли много для торгового корабля, не принимающего
  участия в боях, для которого единственным насильственным способом сменить капитана
  является захват корабля противником?
  Кристи дошел почти до конца журнала. Вот запись, сделанная 11 июня 1806 года, - такая
  же короткая, как и все остальные, но стоящая особняком из-за того, что ее отделяло от
  предыдущей почти 6 месяцев. Возможно, 'Сантидад' стоял в это время на длительном
  ремонте в доке. Сегодня 10 августа, следовательно, с тех пор прошло два месяца.
  Безусловно, запись была сделана перед началом последнего плавания. Записи следовали
  даже реже, чем прежде и были все такими же короткими. Но запись от 2 августа поразила
  Кристи своей необыкновенной длиной, раскинувшись на целых трех страницах.
  Интересно, что же такое заставило ленивого испанского капитана разродиться на такое
  творение? Кристи почувствовал, что не хочет этого знать. Он смотрел на пожелтевший
  лист грубой бумаги и испанские буквы расплывались у него перед глазами. Как во сне, он
  закрыл журнал и не глядя, плюхнулся на кровать. И тут же уснул.
  Когда проснулся, над багряной поверхностью океана занималась заря. Шумная
  мичманская каюта 'Упорного' куда-то делась, он лежал в незнакомой комнате с
  неприятным затхлым запахом. Он едва смог вспомнить события вчерашнего дня, а когда
  вспомнил, остатки сна мигом с него слетели. Нужно подняться наверх и проверить, как
  обстоят дела. Он со стоном поднялся и, умышленно не замечая зловещей черной книги на
  столе, поднялся на палубу.
  Ветер за ночь не сменил своего направления, продолжая дуть с левой раковины, и
  'Сантидад' шел, круто наклонившись на правый борт. Кристи посмотрел наверх - там все
  было в порядке. В здешних местах утром бриз начинает свежеть, нужно будет не забыть
  взять два рифа на марселях. Взгляд его скользнул по вахтенным, они, безусловно, его
  заметили, но не подавали виду, чтобы продемонстрировать, что их тщательное бдение не
  связано с его появлением на палубе. Кристи подошел к правому борту и устремил свой
  взгляд на горизонт.
  Море при свете восходящего солнца приобрело багровый цвет, который ближе к
  горизонту плавно переходил в серый тон. Кристи давно уже не обращал внимание на
  красоту волн, бьющих в борт идущего полным ходом корабля, на оттенки, которые
  сменяют друг друга на поверхности воды по мере того, как солнце над головой описывает
  дугу. Он помнил, как его однажды поразила красота моря, тогда он был салагой, только
  прибывшим на борт, над которым все потешались. С тех пор ежедневная рутина и
  однообразная обстановка притупили его чувства и море превратилось для него в еще один
  придаток моряцкой жизни, точно такой же, как палуба, мачты и паруса - он попросту не
  обращал на него внимания. Теперь, оказавшись в новой обстановке, выбившись из
  привычной колеи, сформированной долгой жизнью на 'Упорном', он снова обратил
  внимание на окружающий мир. Он был особенно прекрасен в это утро. Свежий бриз,
  игравший на щеках, позволял почувствовать приятную свежесть утреннего воздуха.
  Синее, без единого облачка, небо простиралось да самого горизонта, пока не упиралось в
  гладкую поверхность моря. Это небо сильно отличалось от его родного хампширского
  неба, которым они с братом любовались в детстве. Оно казалось выше, чище и
  благороднее хапширского, но Кристи знал, что это небо может быть совсем другим,
  черным, как смоль, и жестоким, обрушивающим на поверхность океана молнии, каждая из
  которых может без труда сжечь небольшой корабль. В эти минуты небо и море,
  приобретали сходные черты, приближаясь к той крайности, которая роднит две
  противоположности, делает их частями одного и того же целого, именуемого природой.
  Кристи не знал, сколько временен он так стоял, глядя на далекую линию горизонта, когда
  почувствовал за своей спиной чьи-то шаги. Это был Браун, по его лицу было видно, что
  он чем-то встревожен.
  
  - Ларсон куда-то делся, сэр, - сказал он виноватым тоном, будто сам был в чем-то
  замешан.
  
  Вся утренняя одухотворенность и расслабленность мигом слетели с Кристи.
  
  - Как это, куда то делся! - вскричал он. Но тут же постарался взять себя в руки. Не
  хватало только устроить истерику перед подчиненными.
  
  - Его сменил Форстер на вахте, когда было восемь склянок, сэр.
  
  - Ну, - промычал Кристи.
  
  - Он пошел в кубрик, сэр. Спать. Теперь его там нет.
  
  - Кто заметил, что его нет?
  
  - Вилли, сэр. Он проснулся и...
  
  - Когда это произошло?
  
  На лице Брауна промелькнула тень.
  
  - Десять минут назад, сэр.
  
  - Почему сразу не сообщили?
  
  - Вили подумал, сэр, что он ушел в гальюн.
  
  - Ах, он еще и думает? Что ж, я его живо отучу от этой привычки. Поднимите всех! -
  заорал он. - Обыщите каждую щель. Где Грегори? Возьмите четверых и пройдитесь по
  трюму. Он у меня ответит.
  
  Кристи в бешенстве зашагал по палубе. Дожили - у него уже начали исчезать матросы.
  Собственно, исчезновение матросов было самым обычным и непреодолимым явлением, с
  которым приходилось мириться каждому капитану. Матросы дезертировали на берег. Но
  ближайший берег находится на расстоянии пятисот миль. Матросы срывались с мачты и
  падали в воду, их смывало волной. Но море было спокойным, а этот матрос вообще спал в
  кубрике. В голову против воли лезли странные испанцы, но он в ярости отогнал эти
  мысли. Неожиданно стрельнула неожиданная, как вспышка, мысль. Он допустил ужасную
  оплошность - не обыскал корабельные кладовые. Там могло оказаться море спиртного и
  то, что сейчас 'Сандердад' не несется по океану, никем не управляемый, в то время как
  пьяная команда валяется внизу, - быть может, невероятная удача. Он уцепился за эту
  мысль, как за спасительную соломку. Конечно, Ларсон наткнулся на запасы спиртного и,
  как любой нормальный английский матрос, не мог не упиться до потери сознания. В
  таком случае нет ничего странного в том, что он исчез. Наверняка, сейчас валяется
  мертвецки пьяным в одном из подпалубных помещений. Но, с другой стороны, почему
  тогда он не позвал товарищей? Может, спиртного было не так много? Но тут Кристи
  вспомнил лицо Брауна тогда, когда тот докладывал ему. Когда Браун говорил, что с
  момента обнаружения пропажи Ларсона прошло десять минут, он явно лгал. Матросы -
  тоже не дураки, они не хуже него могли догадываться о причинах исчезновения Ларсона и
  наверняка уже обыскали весь корабль. Английский матрос, учуяв спиртное, становится
  неудержимым и абсолютно неуправляемым. Но они его не нашли. Кристи нервно
  сглотнул и устремил уничтожающий взгляд на приближающегося Брауна.
  
  - Его нигде нет, сэр, - Браун выглядел испуганным.
  
  - Ищите, ищите, - бросил Кристи и сбежал, стуча ногами, вниз, в капитанскую каюту и
  плюхнулся на кровать.
  Перед его мысленным взором уже в который раз встали испанцы. Он вспомнил
  выражение их лиц в тот момент, когда он перелез через борт. Он еще тогда успел
  удивиться, хотя и не отдавал в себе отчета. Испанцы не были похожи на тех, кому вскоре
  предстоит очутиться в английской тюрьме. На их лицах не было озлобленности к людям,
  которые через пять минут завладеют их кораблем вместе с грузом, а самих обрекут на
  долгие годы плена. Он вспомнил веснушчатого испанца, стоявшего ближе всех. Это был
  смуглый креол, раздетый до пояса, грудную клетку пересекал свежий шрам, переходящий
  в верхней части в глубокую рану, грубо заштопанную белыми нитками. В памяти Кристи
  отпечатались буквы 'M D', вытатуированные на животе креола. Испанец улыбался какой-
  то застывшей улыбкой, которая теперь казалась Кристи жуткой. Тогда он не обратил
  внимания на эти странности, ибо под неусыпным взором первого лейтенанта нет времени
  для наблюдений чужих эмоций, но теперь вся эта картина казалась ему до жуткого
  противоестественной.
  Кристи резко вскочил с кровати и подошел к столу. Судовой журнал, возвышающийся
  черной массой над грудой бумаг, казался посторонней вещью, неизвестно откуда
  появившейся на столе. Он открыл журнал на последней странице, затем быстро
  перелистнул на несколько страниц назад к тому месту, до которого вчера успел добраться,
  повинуясь странному желанию идти строго в хронологическом порядке. Вот та самая
  запись, датированная 2 августа, которая вчера удивила своей длиной. Кристи вглядывался
  в неровные испанские буквы, тщась разобрать хотя бы что-нибудь. Несколько раз он
  видел упоминание названия корабля, помимо этого там было еще несколько слов,
  написанных с прописной буквы, по всей видимости, чьих-то имен. Он перевернул
  страницу. Следующая пометка была сделана 3 августа, в ней было всего несколько слов,
  однако следующая снова раскинулась на несколько страниц. Кристи снова заметил в
  нескольких местах слово 'Santidad', и новые имена, написанные с прописной буквы и
  многократно повторяющиеся. Кристи листал и листал. Теперь записи в журнале следовали
  каждый день - шестого, седьмого, восьмого и девятого августа. Кристи заострил
  внимание на записи от десятого числа - она была короткой по сравнению с предыдущими,
  всего несколько предложений. Здесь были аккуратно, в столбик перечислены имена.
  Кристи внимательно к ним пригляделся. Да, безусловно, все эти имена были упомянуты
  на предыдущих страницах. Garcia, Lopes, Pedro, Sabina... От этого списка веяло каким-то
  холодком. Кристи вспомнил, как однажды, после штурма батареи на мысе Уэссан ему
  пришлось составлять рапорт начальству. Мастерс, Уокер, Хайбери... Это были его
  матросы, погибшие во время штурма. Мастерс погиб самым первым - французское ядро
  превратило его тело в груду бесформенного мяса. Кристи до сих пор преследовали
  кошмары, ему снились раз за разом события той ночи, как он карабкается на вражеский
  парапет, а мимо него пролетает изуродованное тело Мастерса. Уокера разорвало картечью
  у него на глазах. Хайбери был заколот французским пехотинцем, когда они вломились на
  батарею. Его тело, прошитое насквозь штыком, еще долго валялось на насыпи. Когда
  Кристи выводил их имена на толстой писчей бумаге, содержащей рапорт начальству,
  мимо его взора проносилась смерть каждого из них, заставляя еще раз окунуться в ужас
  произошедшего. Мастерс, Уокер, Хайбери... Этот скорбный список на удивление
  напоминал нынешний. Кристи смотрел и смотрел на испанские имена, не в силах оторвать
  от них глаз. И вдруг вздрогнул. В самом низу было выведено еще одно имя. 'Diablo'.
  Кристи, не веря своим глазам, смотрел на него, но тут сильный удар сотряс 'Сандердад' с
  головы до ног. Этот удар кинул Кристи головой о стол. Он тут же вскочил на ноги, но
  встречное движение судна бросило его в противоположную сторону. Едва устояв на
  ногах, Кристи прислонился к стене, затем, выждав, когда корабль выпрямится, бросился
  по трапу наверх.
  Неожиданный порыв шквалистого ветра - не новинка для этих мест. Он совершенно
  непредсказуем, может налетать в любую погоду, даже во время полного штиля. Его
  жертвами иногда становятся мощные линейные корабли, которые порой теряют все три
  мачты. Кристи с опаской закинул голову, ожидая увидеть худшее. Но они отделались на
  удивление легко. Оба марселя были начисто сорваны - не спасли даже рифы, взятые по
  его приказу после шести склянок. Кроме этого многие тросы полопались, но все это было
  ерундой по сравнению с тем, что могло произойти. Шквалистый ветер, тем временем, не
  утихал, продолжая бить по корме 'Сандидада', от каждого удара бриг вздрагивал всем
  корпусом. Вахтенные матросы, к счастью, не пострадали - Кристи вполне допускал, что
  кого-нибудь сбросило порывом ветра за борт. Вместе с ним на палубу выбежали из
  кубрика матросы.
  
  - Все целы? - закричал Кристи, стараясь перекричать вновь налетевший шквал.
  
  - Все, сэр, не считая того, что Вилли двинуло мордой о переборку.
  
  - Он лежит без сознания сэр, - добавил другой матрос. - Виктор ему оказывает помощь.
  
  - Отлично, ребята. - Кристи говорил спокойно. Пропажа Ларсона и судовой журнал
  начисто вылетели из головы. - Грегори, возьмите двоих потолковее и идите на нос. По
  приказу уберете лиселя. Действуйте аккуратно, черт возьми, а то останемся совсем без
  парусов.
  
  - Есть сэр.
  
  - Браун, идите в кладовую, посмотрите, что там у нас есть. Будем менять грот-марсель.
  
  Собственно, там и менять-то нечего подумал Кристи. Парус начисто сорвало, не
  оставалось даже малейшего клочка.
  
  Порывы шквалистого ветра ослабели и это позволило закрепить на грот мачте новый
  марсель. Для этого пришлось развернуть 'Сандердад' поперек волнам, чтоб устранить
  сильную боковую качку. Кроме того, нужны были люди - Кристи задействовал всех
  имевшихся матросов, а едва пришедшего в себя от удара Вилли пришлось поставить на
  руль. После шестичасовой изнурительной работы новый парус наконец-то был закреплен.
  Матросы совершенно выбились из сил, а Кристи, которому тоже пришлось поработать
  физически из-за нехватки рук, едва стоял, прислонившись к мачте, - сказывалась
  непривычка к такого рода работе.
  Скверный ветер держал команду в напряжении весь день. То и дело лопались тросы -
  матросы выбивались из сил, сплеснивая концы. К концу дня чуть Кристи чуть не потерял
  еще одного матроса - все тот же злополучный Вилли сорвался с грота-рея в момент
  сильного крена и упал в воду; к счастью, он умел хорошо плавать и сумел продержаться
  до подхода шлюпки. Этот случай, как ни странно, хорошо подействовал на Кристи, к
  которому уже стали возвращаться его мрачные мысли: матросы могут исчезать по вполне
  естественным причинам.
  
  Когда Кристи спустился в свою каюту, было уже около десяти часов вечера. Покосившись
  на судовой журнал, как на змею, он сдвинул его в сторону и принялся отмечать на карте
  пройденный путь.
  
  На вахте стояли Браун, Смит и Ричард. Кристи совершал обход корабля, начав с носа, и
  теперь приближался к кубрику. Вдруг оттуда раздался окрик:
  
  - Кто идет?
  
  Судя по голосу, это был Петерсон.
  
  - Какого черта не спишь, Петерсон? - спросил Кристи.
  
  Ответом было молчание. Законы флотской жизни таковы, что матрос должен только
  работать, стоять на вахте, кушать или спать. Другого не давно. Если матросы не спят в
  положенное время, худшим предзнаменованием может быть только прямое
  неповиновение приказу. Это может означать, что на корабле зреет заговор, который может
  в любую минуту перерасти в бунт. Но Кристи отдавал отчет сложившейся ситуации.
  Матросы были обеспокоены исчезновением товарища не меньше, а может и больше него.
  Он не знал, связывали они этот случай с подозрительным поведением испанцев или нет,
  но поводы для беспокойства у них имеются. Об этом он думал, спускаясь по скользкому
  трапу в кубрик.
  Кубрик встретил его смрадом, представляющим собой ужасающую квинтэссенцию
  прежних ароматов и запаха тел его матросов, которые тоже не благоухали. Он едва не
  закачался от волн зловония, накатывающихся на него, и, вместо того, чтобы сплюнуть,
  нервно сглотнул слюну. Матросы спали или притворялись, что спали, только Петерсон
  делал вид недавно проснувшегося человека, которого разбудил шум снаружи. Кристи
  схватил его за шиворот и стянул с гамака.
  
  - Встать! - скомандовал он.
  
  Петерсон стоял перед ним с несчастным видом, переминаясь с ноги на ногу. Кристи
  подумал, что для дисциплины будет лучше двинуть ему в челюсть, но вместо этого
  спросил:
  
  - Какого черта тут происходит?
  
  - Сэр... Я... сэр... - мялся Петерсон.
  
  - Ну, - грозно проговорил Кристи и двинулся на Петерсона.
  
  Тут послышался спокойный голос Грегори:
  
  - Сэр, мы решили выставить свою вахту.
  
  - Заткнись, - сказал Кристи.
  
  До Петерсона дошло, что их лидер (Грегори) разрешает ему говорить и разразился
  потоком слов:
  
  - Сэр! Значит, ночью Ларсон исчез, сэр, и мы подумали, что тут дело нечисто. Тогда мы
  решили выставить вахту, сэр. Кинули жребий, а мне выпало...
  
  - Заткнись, - оборвал его Кристи. Он с интересом смотрел на своих матросов, в
  особенности на Грегори. Петерсон очутился в очень сложном положении - с одной
  стороны, утаи он правду, ему грозил трибунал и неминуемая виселица, с другой стороны,
  просто так признаться офицеру он тоже не мог - со 'стукачами' в английских кубриках
  разбирались очень жестоко. Грегори, видя все это, прикрыл товарища своим авторитетом.
  Но все равно, то, что произошло - возмутительное явление, если не подавить произвол
  сейчас, в самом зародыше, в дальнейшем это может вылиться во что-нибудь куда более
  неприятное.
  
  - Всем встать, - взревел Кристи. Он твердо решил показать команде, что действовать в
  обход офицера - не лучшее применение для их энергии.
  
  Матросы поднимались друг за другом с гамаков, как медведи со своих нор. Воздух в
  кубрике заколыхался от движений матросских тел, обдав Кристи новыми миазмами.
  
  - Итак, - грозно начал Кристи, но не успел произнести второе слово, как его прервал чей-
  то крик. Кричали на палубе, в районе бака.
  
  - Всем стоять на местах, - приказал Кристи и выбежал по трапу наверх.
  
  На сходнях он столкнулся с Брауном. Даже при лунном свете Кристи видел, как тот был
  бледен.
  
  - Ричард, сэр... - начал он, заикаясь.
  
  - Что, Ричард, - перебил Кристи, уже зная, что ему скажут.
  
  - Ричард пропал, сэр, - сказал Браун, облизывая сухие губы.
  
  Кристи в ярости смотрел на Брауна, словно тот был виноват в пропаже Ричарда. Им
  овладел гнев - после происшествия в кубрике ему казалось, что матросы его обманывают.
  В глубине души он, возможно, понимал, что его обманывают не матросы, а его
  собственный разум, который в поиске спасения от тайн зловещего испанского журнала
  стремится найти наиболее естественное объяснение происходящему. Из-под уступа
  полуюта выбежал не менее бледный Смит, и, увидев Кристи, остановился.
  
  - Вы, двое, идите за мной, - приказал Кристи и двинулся по направлению кубрику.
  
  - Всем подняться на палубу, - заорал он в темный проем люка.
  
  Матросы вылезали друг за другом из кубрика и строились в шеренгу вдоль правого борта.
  Смит красноречиво посмотрел в глаза Грегори, потом перевел взгляд на Брауна, Грегори
  в ответ едва заметно кивнул головой. Возможно, он сообщил Грегори, что Ричард исчез,
  подумал Кристи, а может быть, что-то еще.
  
  Он стоял напротив шеренги и молча смотрел на матросов. Двенадцать человек из
  четырнадцати, подвел он мрачный итог. Он заглядывал каждому из матросов в глаза,
  стараясь понять, что они скрывают. Замышляют ли они бунт? Это крайне маловероятно,
  подумал Кристи. Он один, их - четырнадцать и у каждого по кортику, при желании они
  без всякого труда могут с ним расправиться и так, без всяких фокусов с исчезновениями.
  Но тогда что тут происходит? Этот вопрос сам по себе сорвался с его губ.
  
  - Грегори, что тут происходит? - он уже жестоко ругал себя последними словами за этот
  вопрос, ибо не было ничего губительнее для дисциплины, чем вот так стоять и
  спрашивать совета у простого матроса.
  
  - Мы думаем, сэр, - быстро проговорил Грегори, боясь, что его прервут. - Мы думаем, сэр,
  что на этом корабле засели доны.
  
  
  
  Продолжение следует
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"