Невский кашляет осенью, как простуженная беззубая собака. Ничего, скоро придет зима и тебя вылечит, человек, поставивший такой диагноз, сам подпадает под подозрения врачей и даже, боюсь, не терапевтов. Почему-то сегодня на Невском у людей серьезный и задумчивый вид, сначала я подумал, что причина в нечетной стороне улицы, и перешел на четную, но лица стали еще суровее, даже у женщин и детей, тогда я наконец понял, что нумерация домов не имеет к этому явлению совершенно никакого отношения.
На мое удивление, среди мрачного, как петербургская погода, потока лиц появилась сияющая, как солнце сквозь облака, физиономия. Я даже нашел знакомыми не совсем правильные черты лица и уже было списал свое впечатление на контраст между улыбающимся лицом и унылыми рожами из толпы, но, поравнявшись со мной, человек добродушно протянул руку и даже приобнял меня как старого приятеля. Я немного сконфуженно ответил на его приветствие и, выбираясь из объятий, чтобы не терять время, начал мучительно вспоминать, кто бы это мог быть. Оказалось - мой знакомый по имени Валериан. Мы отошли в сторону, чтобы нас не смыло угрюмой толпой, образовав этакий небольшой оазис беззаботности и веселья.
- Ну как дела? - поинтересовался Валериан.
- Все хорошо, - ответил я, решив не менять устоявшуюся модель беседы давно не видевшихся друзей.
- Ты все там же?
- Да.
Я смотрел на Валериана и понимал, что это не совсем тот самый Валериан. Видно, прочитав в моих глазах мучившие меня сомнения, он решил прийти мне на помощь. С силой хлопнув себя по животу, мой приятель гордо поинтересовался:
- Видал, а?!
Я действительно увидел, что на том месте, где у него был раньше живот, ничего нет, Валериан хлопал себя по какому-то совершенно незначительному животику, который даже таким словом и назвать-то было стыдно, такой живот, наверное, бывает только у бегунов на длинные дистанции и только что родивших женщин. Одно лишь странно: его лицо было по-прежнему круглым, а еще я вспомнил, что видел его не более месяца тому назад. Я решил не томиться от любопытства и спросил прямо, без экивоков:
- Ты куда, подлец, живот дел?
- Отрезал, 22 килограмма, начисто отрезал!
Я представил, как Валериану отрезают живот: операционная, яркий свет лампы, наркоз, врач в белом халате, повязке и колпаке, скальпель, Боже, скальпель... Валериан, очевидно, в связи с удалением живота приобрел способность читать мысли, ведь так всегда - что-то теряем, а что-то находим.
- Операцию лазером делали, несколько маленьких дырочек, хочешь, покажу?
Мой приятель принялся задирать одежду, но я вовремя его остановил и убедил этого не делать, переведя разговор на другие детали операционного процесса:
- А где тебе делали операцию?
- Да здесь, у нас на Лебедева. Я туда двух теток уже отвел, теперь стройные как кипарисы стали. Благодарили меня безмерно. Кстати, хочешь и тебя отведу?
Тут он оглядел мое измученное тело и сказал:
- Да тебе, вроде, пока без надобности.
- Гмм... - одобрительно промычал я, но адресок все же на всякий случай взял.
Четную сторону Невского внезапно осветило осеннее солнце, и лица людей сразу стали более радушными и приветливыми что ли; оно совершенно не грело, и меня вдруг пробрал страшный кашель... ничего, скоро зима.