Мой организм наотрез отказывается писать рассказы на сытый желудок, стихи пожалуйста, прозу - нет. Этот бесцеремонный демарш пришлось приструнить трехдневной голодовкой и чтением сборника рассказов Марка Твена в юбилейном издании на восьмистах страницах. Жду результатов. Продолжаю голодать. Твен дочитывается (порядка трехсот страниц в день - скорость, надо сказать, так себе). Довольно пошло голодать без книги в руках, потому что незанятые руки все время норовят найти кусок пищи и засунуть его в рот, тем самым сорвав четвертый день голодания.
Слово "голодание" звучит не очень эстетично и совершенно чуждо моим высоким целям, единственное, что хоть сколько-нибудь сносно коррелирует с эти словом, так это определение "лечебное". Я предлагаю абстрагироваться и назвать этот чудный медицинский процесс так: отказ от материальной субстанции во благо будущих творческих достижений, или нет, лучше всего так: пробуждение дремлющего капельмейстера. Первое не красиво, но всецело отражает суть происходящего, второе красиво, но смысловой нагрузки несет очень мало, точнее совсем никакой, а больше смахивает на название фильма ужасов с плохими актерами и никудышными кассовыми сборами.
А тем временем из кухни отчетливо потянуло вареными молочными сосисками - такой терпкий, насыщенный и жирный запах. Как запах может быть жирным, можно ответить только на пятый день неудачных попыток пробуждения спящего капельмейстера...
День шестой. Всё во мне спит крепким глубоким сном. Вызвали врача. Разбудили. Принудительно поставили капельницу. Питательные вещества начали поступать в организм внутривенно. Не могу ни писать, ни читать, ни есть. А может, ну его к черту - это творчество, так и умереть ведь недолго, ей-богу.
"Марфуша, ходь сюды, что там у нас сегодня на обед? От капельницы жуткая отрыжка глюкозой, давай уже человечьей пищи!"