Лил проливной снег, и, весело кружась, падали огромные хлопья дождя. Вася Кошкин, младший сотрудник отдела по борьбе с мышами (сокращенно - ОБМ), опаздывая на службу, нервно кашлял и думал, какое же это безобразие - соседка по коммунальной квартире Лариса Карловна Клюшечкина, 1905 года рождения, умерла. Нет, к этому Василий прямого отношения не имел, разве только косвенное. Нервы-то ведь не железные! А сколько их вымотано этим самым Кошкиным у бедной бабули, сколько выпито крови, только одному Богу и было известно. То ли по причине лютой ненависти к нашему герою, то ли из-за большой любви к разной мелкой живности, то ли просто в силу преклонного возраста усопшая бабуля отписала все как есть свои пятьдесят три метра жилой площади (а это аж целых три из пяти имеющихся в коммуналке комнат) своему любимому хомяку Максиму. Родственное отношение последнего к семейству грызунов и соседство с товарищем Кошкиным должны были в конце концов сыграть с наследником злую шутку.
"Да ну вас к черту! - громко думал Кошкин, шлепая мокрыми замерзшими ногами по лужам, едва схватившимся по краям тонкой корочкой льда. - Убью гада и завладею площадью, всеми как есть жилыми пятьюдесятью тремя метрами и просторной кладовкой, буду жить один в четырех комнатах!" (Как, бывало, говаривал старик П. Ж. Прудон: "...собственность - это кража".)
Тут необходимо сказать еще пару слов в защиту ОБМ: в расстрельный список вышеупомянутого ведомства хомяки никоим образом не входили, даже когда горел план, и тогда не входили. Посему крамольные мысли родились в одной отдельно взятой голове Кошкина и там же получили свое дальнейшее развитие, о чем с отвращением напишем ниже, ведь кто-то должен это сделать! Делаем.
Прошло всего каких-то полгода. Максим совершенно спокойно вступил в наследственные права, и над дверью в сорок третью квартиру повесили новую блестящую медную табличку "Хомяк Максим - один звонок. Товарищ Кошкин - два звонка. Ложкин - стучите!".
В этот же вечер в квартиру номер 43 по Гоголевскому бульвару, дом 1, вежливо позвонили один раз. Ничего не подозревающий хомяк открыл дверь. На пороге стояла девочка Варя семи лет от роду из соседнего подъезда, улыбалась во весь рот, демонстрируя отсутствие двух передних молочных зубов, и держала в маленьких белых ручках большую трехлитровую банку.
"Это какая-то шутка..." - простонал хомяк, внезапно оказавшись на дне нового жилища, усланного обрывками старых газет. Поначалу Максим в отчаянии кидался на прозрачные стенки своего нового пристанища, царапая их маленькими коготками, вставал на задние лапы, словно пытаясь что-то сказать новой хозяйке, но потом, внезапно вспомнив, какие счета в прошлом месяце пришли за свет и воду, успокоился и признаков недовольства больше не выказывал.
По вечерам, сидя в уютной кухне, Варина мама иногда говорила Вариному папе: "Какой хороший все-таки дядя у нашей дочки, какого чудного хомяка он ей подарил на день рождения. Ай да дядя, ай да молодец, ай да Кошкин!"
Медная табличка на двери квартиры номер 43 заблестела пуще прежней - "Господин-Товарищ Кошкин - один звонок. Ложкин - стучите!". Всё.