Я встретила ее на следующий день после нашего переезда в Сосновск. В тот небольшой городок нас занесло по воле папиного начальства: в окрестностях нашли какую-то очень ценную руду и папу, как ведущего инженера-строителя, отправили проконтролировать возведение завода по переработке полезных ископаемых.
Организация и процесс строительства грозили занять несколько лет, поэтому папе разрешили взять с собой семью - нас с мамой.
Если честно, то я совсем не хотела уезжать из родного Подольска, где оставались любимые дедушка с бабушкой. Хотела бы я добавить: "и мои друзья", но - увы. Я росла очень тихим, застенчивым ребенком, не умеющим за себя постоять. Подруг и друзей у меня не было: максимум, пара одноклассниц, с которыми мы иногда перекидывались словечком-другим. В нашей многоэтажке детей моего возраста не было: только совсем малыши-детсадовцы и подростки старше шестнадцати. Так что мои мечты о настоящем друге долгое время оставались мечтами.
В тот вечер мама твердой рукой отправила меня во двор - знакомиться с местными ребятами. Я ужасно трусила: ведь неизвестно, как меня примут. Да и примут ли вообще? Разве я могла быть кому-то интересна - "заучка" в очках, без крутых шмоток?
Наша временная квартира располагалась в пятиэтажном кирпичном доме, с большим двором, в котором по периметру росли раскидистые деревья. В центре двора была детская площадка, с горками и качелями, а за деревьями виднелись разномастные гаражи.
Я нерешительно вышла из обшарпанного подъезда и остановилась. Идти и общаться с кем-то из ровесников категорически не хотелось: я уже знала, что никто не любит тихонь и серых мышек. Мальчишки обычно над ними издеваются и грубят, а девочки либо игнорируют, либо делают предметом нескончаемых насмешек. А я даже ответить не могу на издевку - слова словно застревают в горле вместе со слезами.
Тихо присела на скамейку рядом с качелями. Опасливо осмотрелась. Пока двор оставался безлюдным, но мне вряд ли будет так везти каждый раз.
- Привет! - раздался вдруг чей-то звонкий голос.
Вздрогнув от неожиданности, оглянулась и увидела светловолосую сероглазую девчонку с нахальной улыбкой. Она ловко перебралась на скамейку, уселась на ее спинке и уставилась на меня. Ноги в запыленных кроссовках незнакомка небрежно разместила прямо на сиденье - словно так и положено.
- Меня зовут Ева! - представилась девочка.
- Лена, - осторожно сказала я, разглядывая новую знакомую.
- Ты давно сюда переехала?
- Вчера.
- Класс! Значит, совсем ничего здешнего не знаешь. Хочешь, я всё тебе покажу?
Никто из ровесников никогда не проявлял ко мне столько живого интереса и симпатии - конечно же, я с радостью приняла ее предложение.
Завязавшийся разговор неожиданно прервала стайка мальчишек, вынырнувшая из-за дальних гаражей. Полдесятка пацанов окружили скамейку, на которой сидели мы с Евой, решив выяснить, кто я такая.
- Эй, очкастая! Ты че тут делаешь? - подал голос, судя по всему, главный заводила.
Я вздрогнула. Опять начинается! Очкастая, чучело, мышь. И это еще не самые обидные прозвища, которыми меня бывало награждали.
- Вали отсюда, придурок, пока твой любопытный нос не оторвали! - рявкнула Ева раздраженно.
- Че ты там вякнула? - начал было предводитель местной шпаны, и вдруг охнул: Ева, спрыгнув со скамьи, резко подскочила к нему и вцепилась пальцами в нос, словно голодный клещ. Пацан взвыл дурным голосом и попытался отодрать Евину руку от своего лица, но безрезультатно: моя новая приятельница упоенно дергала влево-вправо его уже покрасневший нос, явно намереваясь оторвать. Остальные четверо мальчишек смотрели на происходящее выпучив глаза - похоже, никто ранее не позволял себе такого непочтительного обращения с главарем.
Наконец вырвавшись из ее мертвой хватки, мальчишка отскочил назад и судорожно прижал обе ладони к многострадальному носу, из которого текла кровь.
- Сболочь, ды бде нос сломала! - заскулил он, как побитый щенок.
- Только сломала. Но если прямо щас не умотаешь, я его нафиг оторву! А потом еще и башку разобью каждому, кто полезет, - невозмутимо отозвалась Ева, небрежно взвешивая в правой ладони крупный осколок кирпича. И когда только успела его подобрать?
Поняв, что она не шутит, пацанья стайка отступила, угрожая нам всякими страшными карами. Но поскольку угрозы эти выкрикивались на бегу, то никакого впечатления на Еву не произвели. Она просто расхохоталась вслед бегущим мальчишкам.
Я с обожанием смотрела на нее: моя новая подруга была восхитительна!
Тот вечер и положил начало нашей крепкой многолетней дружбе. Ева была настоящей оторвой, которая никого и ничего не боялась. Под ее влиянием и я постепенно перестала быть тихоней, получая огромное удовольствие от своего преображения. Ева на собственном примере научила меня ценить и уважать свою личность, уметь постоять за себя и свои принципы - как словами, так и кулаками.
Вместе мы лазили по высоким деревьям, жгли костры, покоряли крыши высоток, давали отпор окрестным хулиганам.
Когда стали старше, то вместе курили за гаражами, вместе впервые попробовали вкус спиртного.
Вместе гоняли битами по городскому парку извращенца, повадившегося пугать своими причиндалами детей.
Вместе огрызались на скандальных бабок и наглых бомжей, хладнокровно ставили на место высокомерных девиц из школы, пытающихся пускать о нас грязные сплетни.
Казалось, наша дружба будет вечной, но... папа закончил свой проект и теперь нам предстояло возвращение в Подольск. Для меня эта новость стала настоящим потрясением - ведь мне придется бросить Еву здесь.
- Дорогая, пойми: мы не можем оставаться в этом городе, - ласково увещевала меня мама. - Срок папиного контракта на заводе закончился. На что мы будем жить: на мою зарплату учительницы музыки?
Наше с Евой прощание вышло скомканным: она хмурилась и молчала, я еле сдерживала слезы и обещала звонить ей, как можно чаще.
Прошло полгода после переезда обратно в Московскую область. Почти каждый день я набирала номер Евы на мобильнике, и мы говорили-говорили-говорили. Иногда просто уютно молчали в трубку, понимая друг друга без слов.
- Мам, - я заглянула в комнату. - Можешь мне свой телефон одолжить, а то со своего не могу уже второй день Еве дозвониться.
- Еве? - переспросила мама странным голосом. - Кто такая Ева?
Я удивленно вытаращилась на нее.
- Это моя лучшая подруга, которая осталась в Сосновске. Ты что, забыла?
- Леночка, дорогая, я думала, что ты уже давно переросла тот период, когда дети заводят воображаемых друзей, - сказала мама, нервно поправляя очки.
- Каких еще воображаемых друзей? - возмутилась я, начиная подозревать, что происходит что-то нехорошее.
...Я сидела на старых скрипучих качелях, мрачно глядя на свои ноги в грязных ботинках. Позади остались скандал с родителями, трехчасовая поездка в электричке и получасовая в автобусе, бег по улицам Сосновска.
Добежав до Евиного дома, я буквально взлетела на второй этаж и остановилась перед хорошо знакомой мне дверью, выкрашенной в темно-синий цвет. Нажала кнопку звонка. Минута, вторая. Шаги за дверью.
- Ева...! - воскликнула я и осеклась - в проеме двери стояла совершенно незнакомая мне пожилая женщина с брюзгливым выражением лица. - Здравствуйте! А мне бы Еву! Вы можете ее позвать?
- Не знаю никаких Ев, - отрезала тетка.
- Она переехала? - с надеждой спросила я.
- Я живу здесь второй десяток лет, - смерила меня подозрительным взглядом собеседница. - И никогда никакой Евы здесь не было!
Она фыркнула и захлопнула дверь прямо перед моим носом.
Но как же так? Ведь я столько раз приходила в гости в подруге именно сюда, в этот дом и эту квартиру.
Оглушенная шоком, я побрела на улицу и машинально опустилась на сидение одной из облупленных дворовых качелей. Снова и снова вспоминала слова родителей о том, что я придумала себе подругу, потому что тяжело переживала одиночество и переходный возраст. И что знакомый врач, с которым они советовались, уверял: дочка повзрослеет и забудет выдуманных друзей. Главное, не мешать девочке искать себя.
Значит, я все выдумала? Но как же наши приключения, приколы, прогулки? Я же прекрасно их помню. Бред какой-то!
...Соседние качели скрипнули - кто-то тоже выбрал их в качестве сидения. Я хмуро глянула влево и замерла.
- Что нос повесила, подруга? - разбил тишину все такой же звонкий голос Евы.
- Мне сказали, что тебя нет и не было, - хмуро буркнула я.
Ева перестала раскачиваться на качелях и задумчиво почесала нос:
- То есть, я твоя галлюцинация? Прикольно!
- Мое альтер эго или типа того. Часть моей личности.
- Даже если я - часть тебя, то как это мешает нашей дружбе? - хохотнула Ева. - Человеку надо жить в мире с самим собой!
И правда. Мне вдруг стало так легко, словно с плеч рухнула огромная тяжесть. Теперь никто не отнимет у меня дружбу Евы. Даже я сама.