В начале 80-х годов мы отдыхали в Поволжье. Мы - это я, моя подруга Люся и наши друзья - биофизик Миша и биохимик Лёша.
По какой прихоти судьбы мы, имея возможность провести отпуск в Крыму или в Подмосковье, оказались в глубинных районах Поволжья? Сейчас не объяснить. Вообще, поступки наши редко поддавались логике. Но какой-то глубокий смысл в них, надо полагать, был. Иначе отчего бы столько лет спустя они вспоминались?
Мы снимали у хозяев одинокого хутора пару комнат. До ближайшей деревни было километров десять. Вокруг: лес, реки и огромное количество заброшенных пустынных деревень.
Занятия наши там были глубоко интеллектуальны. Мы купались в речке, парились в баньке, загорали, жгли костры, пекли картошку с хозяйского огорода, злоупотребляли алкоголем... Впрочем, у ребят было одно достойное занятие. Как бы поприличней его обозвать? Собирательство. Да. Пожалуй. Они частенько вставали в пять утра и отправлялись в 30-40-километровые маршруты. Обходили по карте давно брошенные деревеньки и собирали всякую утварь. То лапти плетёные притаскивали, то самовар старый... мы же с Люсей это время с немалой пользой проводили на берегу речки, или гуляя по ближнему лесу.
Что уж нам с подругой взбрело в голову?.. Скорей всего наскучили нехитрые радости здорового образа жизни. Но мы категорически заявили ребятам, что завтра идём в поиск с ними. Конечно, пытались они нас отговорить всеми правдами и неправдами: и вставать, мол, в 5 утра, и идти надо быстро, и дождь обещали по радио, и комары озверели... В итоге мы с Люсей окончательно убедились в том, что самое интересное в этом путешествии от нас скрывают, и стояли на смерть! Мы даже пригрозили, что если мы завтра не идём с ними, - то уезжаем в Москву! Ну, ребята сдались. А кто бы нет?
Консенсус мы отметили ночным костром, с гитарой, печёной картошкой и хозяйским самогоном. Разработали чёткий план действий на завтра: подъём в 5 утра, быстренько обследуем 4 - 5 деревенек и возвращаемся к пяти вечера. К этому времени хозяин должен был уже баньку истопить. Очень насыщенный обещал быть день. Мы заставили ребят поклясться, что они нас с утра не забудут, и на этом вечер благополучно завершился.
Утро было хмурым и безрадостным. Потягиваясь под тёплым одеялом, я с ужасом вспоминала вчерашние посиделки.
- Кретины! - возмущалась я мысленно. - И в такую рань, в такую мерзкую погоду, они собирались тащиться по каким-то деревням в поисках какого-то хлама! На экзотику их потянуло. Какой идиотизм! Бред!
В дверном проёме нарисовалась фигура, и раздался Мишкин льстивый голос:
- Любаня, подъём!
Я изо всех сил притворилась спящей. Может, всё-таки удастся обмануть судьбу-злодейку.
- Любань, ну давай, поднимайся! Лёха с Люськой уже собрались.
Все готовы, - только тебя ждём...
От этой новости у меня широко распахнулись глаза и отпала челюсть.
- Что?! Люська встала? В такую рань? Невероятно! Представляю, сколько матюков Лёха выслушал!
Но делать нечего. Уж если эта зараза, моя дорогая подруга, проявила такой пионерский энтузиазм, то куда ж мне на фиг с подводной лодки деваться? С тяжким стоном великомученицы я оторвала голову от подушки и, злобно пнув ногой стоящую на полу, ни в чём не повинную сумку, влезла в джинсы и футболку.
Ухватив по дороге полотенце, я поплелась к умывальнику, бормоча на ходу себе под нос:
- Бойскауты сраные! Юные следопыты! Барабан вам в руки и флаг... куда-нибудь.
В это мгновенье я увидела, как с другой стороны к умывальнику приближается Люська. Картинка ещё та! Глаза полузакрыты, на шее болтается полотенце, в руке - зубная щётка. Тащится и что-то злобно бормочет под нос.
- Ты что?! - заорала я на неё. - Я только из-за тебя поднялась! Мне Мишка сказал, что вы все давно готовы и меня одну дожидаетесь!
- Ага, сейчас, - сказала подруга с непередаваемым сарказмом в голосе. - Ты что, первый день меня знаешь? Это я, как последняя дура, из-за тебя поднялась. Лёшка сказал: "Вставай, Люсенька, а то Любаша уже полчаса тебя ждёт и ругается".
- Та-а-к, - протянула я, оглядываясь в поисках ребят.
- Оч-чень интересно, - прошипела Люська.
Но коридор был пуст. Очевидно, ребята отступили на заранее подготовленные позиции. Мы с Люсей ринулись на поиски коварных злодеев. И обнаружили их на веранде. Синхронно уперев руки в бока, мы стояли и рассматривали наших кавалеров долгим, ласковым взглядом.
- Ой, девочки, - изумился Мишка, - как хорошо, что вы уже встали. У нас как раз завтрак готов.
И он официантским жестом указал на стол с самоваром.
- Прошу к столу, - прогнулся в шутливом поклоне Лёшка, и отодвинул от стола стульчики.
Мы с Люсей посмотрели друг на друга, попытались сдержаться и не смогли. Отсмеявшись, мы сели завтракать и через полчаса вышли в поход.
Сначала дорога шла через лес, по довольно гнилому мосточку мы перешли на другой берег речки, потом пошли заросшие сорной травой, тысячу лет не паханные поля, снова какие-то лесочки, овражки, и наконец мы вышли на дорогу. Довольно широкая, словно припорошенная мягкой светлой пылью, она петляла среди заброшенных полей. Иногда от неё в разные стороны разбегались заросшие травами тропинки. Ребята объяснили, что когда-то здесь были колхозы, им принадлежали поля. Но жизнь в этих краях давно вымерла. А тропинки ведут в пустынные, всеми брошенные деревушки. Мы шли по широкой, когда-то сельской, дороге, оставляя чёткие следы в мягкой дорожной пыли. Было немного жутко от сознания, что наши следы здесь единственные за много лет, и каким-то чуть ли не инопланетным показался мне на этой дороге затейливый отпечаток Мишкиных адидасовских кроссовок. Волны, концентрические окружности... Казалось, здесь должны быть только следы сапог, а то и - лаптей...
Первые несколько тропинок мы пропустили. Ребята уже побывали в этих деревнях. Часа через четыре пути, поколдовав над картой, немного поспорив и что-то посчитав, ребята наконец-то решили, что отсюда нужно начинать сегодняшний поиск.
Мы свернули на тропинку и через пару километров оказались среди старых полуразвалившихся изб. Мишка с Лёшкой с энтузиазмом бросились осматривать избушки, а мы с Люсей с не меньшим энтузиазмом обследовали старый заброшенный сад. Здесь оказались заросли малины, крыжовника, смородины. На деревьях мы обнаружили мелкие (уже одичавшие), но сладкие черешню, сливы...
В общем, мальчики вернулись с поиска разочарованные, а мы были в полном восторге и не имели не малейшего желания покидать этот райский уголок, не собрав урожай.
Решили разделиться. Миша и Лёша двинулись дальше, а мы с Люсей остались в деревне собирать плоды и ягоды. Договорились, что на обратном пути ребята нас отсюда заберут.
Мы с подругой, не торопясь, заполнили ягодами все имеющиеся ёмкости, включая соломенные шляпы. Потом выбрали какую-то живописную верандочку, залитую солнцем и оплетённую вьюнком. Расположились там прямо на нагретом солнцем деревянном полу, напротив друг друга. Было так приятно лениво уничтожать только что собранную черешню, плюя с веранды косточки и беседуя о том, как лет через пять здесь вырастет черешневая роща. За этой светской беседой нас и сморило.
Разбудил меня какой-то звук. Открыв глаза, я вспомнила, что мы в мёртвой деревне, за несколько десятков километров от ближайшего жилья, и звуков здесь быть не может.
- Хотя... могла крикнуть птица, - подумала я, - или что-то сгнить и отвалиться в избе, а могло и вообще присниться.
Я посмотрела на солнце и определила, что близится вечер. Скоро должны появиться Мишка с Лёшкой. Я глянула на Люську. Она тоже не спала и с отвращением смотрела куда-то вниз на пол. Я проследила направление её взгляда и увидела, что на полу, ровно посерединке между лежащими нами - валяется дохлая крыса. Зрелище не очень умиротворяющее, особенно если учесть, что когда мы весело закусывали черешней, её здесь не было.
- Чего это она, вдруг, сюда помирать притащилась? - спросила Люся.
- Не знаю... Может, косточкой от нашей черешни подавилась...
Лучший способ избавится от страха, - это его высмеять. Я собралась развить свою мысль о злой крысиной доле и роковой косточке, как вдруг услышала странный звук. Словно кто-то пытался набрать воду из колодца. Скрип колодезного ворота, звон разматываемой цепи, плеск пустого ведра о воду. Я бы могла подумать, что это наши мальчики вернулись и резвятся, если бы не одно обстоятельство. Когда мы осматривали деревню, мы видели этот колодец - давно пересохший и заваленный мусором.
Мне стало не по себе. Я глянула на Люську:
- Знаешь подруга, мне кажется пора завязывать с алкоголем. Глюки.
- Колодец?.. - спросила она, странно на меня взглянув.
Я не успела ответить. Раздался громкий собачий лай.
- А сейчас собака лает? - продолжила Люся.
- Да, - подтвердила я. - А теперь женские голоса.
- Детский плач.
- Скрип ворот.
Без сомнения мы слышали одни и те же звуки. Значит, это были не глюки. А что? Хороший вопрос. У нас на него ответа не было.
Солнце садилось. Рядом с нами, в мёртвой деревне, среди развалившихся изб и заброшенных дворов, шла какая-то своя жизнь. Голоса людей и животных перемешивались с какими-то скрипами, стонами, бытовыми звуками.
Я вдруг подумала: а что, если ребята забыли, в какой деревне они нас оставили. Тропинки все одинаково заросшие и кривые, запросто можно пропустить одну. Иначе почему их ещё нет?
На душе стало как-то совсем нехорошо. Мы с Люсей, в те годы две совершенно далёкие от всякой мистики девицы, - растерялись. Происходило что-то непонятное. Объяснения этому у нас не было, а угроза уже чувствовалась в каждом звуке. Особенно с приближением вечера.
Я вдруг каким-то шестым чувством поняла, что надо уходить отсюда, срочно, пока не село солнце.
- А если, ребята придут, а нас - нет? - возразила Люся.
- А если они проскочили поворот и ищут нас по другим деревням? - ответила я вопросом на вопрос.
- Они вернутся.
- Возможно. Ночью или завтра? Сейчас уже вечер.
- Но мы не знаем дороги.
- А если солнце сядет, мы можем и не выйти отсюда. И дорога вообще не понадобится, - почему-то я была в этом уверена.
Это решило спор. Мы двинулись в путь. Как только мы одолели тропинку и вышли к широкой просёлочной дороге, ситуация разъяснилась. Я уже говорила, что в мягкой пыли чётко отпечатывались наши следы. И сейчас можно было ясно увидеть: четыре пары следов, ведущие в одну сторону и две пары следов возвращающихся. Ведущие назад следы были чётче (свежее) и это были несомненно следы ребят. Я узнала Мишкины адидасовские кроссовки: концентрические окружности, волны; Лёшкин след тоже совпадал и по рисунку подошвы и по размеру. Мы окончательно утвердилась в мысли, что ребята просто проскочили нашу тропинку и пошли искать нас дальше. Злясь, что они не удосужились посмотреть на следы (как это сделали мы), обзывая их нехорошими словами, мы бросились вдогонку. Но это было непросто. Очевидно, они успели уйти далеко. Кончилась пыльная дорога с чёткими следами, вот мостик через речку, а дальше - поля, лесочки да овражки. Распевая от страха во всё горло бравые пионерские марши, играя в юных следопытов (теряя и вновь обнаруживая следы), проклиная мужскую тупость в целом и тупость наших друзей в частности, грозя им всевозможными карами, от которых похолодело бы сердце инквизитора, мы продвигались вперёд.
Самое смешное было, что едва мы покинули деревню, как я вдруг ощутила в себе какой-то странный душевный подъём. Всё было наоборот в этот вечер. Я, обычно тихо подпевающая Люсе, вдруг вспомнила все заводные песни и горланила их во всё горло. Я, известная своим топографическим кретинизмом, вдруг уверенно определяла направление (Люся едва поспевала за мной), я, будучи близорукой и без очков, как-то умудрялась разглядеть следы Мишкиных адидасов и на траве, и на хвое, и на засохшей глине.
Мы дошли. Увидев вдалеке хутор, мы расслабились и все помыслы сосредоточили на том, что мы сейчас им скажем. Хутор стоял на песчаной почве, и на пригорке опять чётко отпечатались следы наших рыцарей.
Словно две разъярённые тигрицы, мы вбежали в комнаты с криком:
- Где они?!..
- Кто? - спросила хозяйка.
- Мужики наши, - ответили мы хором.
- А разве они не с вами ушли утром?
- А они что, не появлялись?
- Нет...
Мы с Люсей посмотрели друг на друга. Я вспомнила следы на песчаной дорожке, ведущей к хутору, и решила, что мужики, убоявшись нашего гнева, пришли раньше и вступили в преступный сговор с хозяйкой хутора.
- А кто-то другой здесь с утра объявлялся? - спросила я.
- Никого не было... откуда? - удивилась хозяйка.
- А откуда же тогда взялись следы? - изобразила я из себя Мегрэ.
- Какие следы? - женщина уставилась на меня в недоумении.
- Идёмте!
Я решительно направилась к забору. Люся и оторопевшая от моего напора хозяйка хутора поплелись за мной. Я привела свой маленький отряд к подножию холма и с гордостью объяснила хозяйке.
- Вот - эти четыре пары следов с утра от нас всех остались. А вот - следы обратно: эти две пары мои и Люси, а эти? Сами видите, наших мужиков!
- Да... - удивлённо согласилась хозяйка. - Но в доме они не появлялись. Может, спрятались где...
- А это мы сейчас выясним, - продолжала я разыгрывать из себя красного следопыта.
И мы пошли по чётким следам Мишкиных адидасов. Вот они поднимаются в горку к хутору, вот они ведут к ограде, вот ещё пара отпечатков у калиточки, словно он потоптался на месте, не решаясь войти,. Мы открыли калитку и застыли с раскрытыми ртами. Дом стоял на пригорке. Почва вокруг - песчаная. Ни одного следа, кроме наших с Люсей и хозяйкиных, там не было. Не было их ни впереди, ни справа, ни слева... назад они тоже не возвращались. Просто обрывались, исчезали и всё.
Осознав это, мы все на время лишились дара речи. Стояли и смотрели на следы, друг на друга...
Чьи-то радостные вопли вывели нас из ступора. Радостно вопя и размахивая руками, к нам бежали Мишка и Лёшка.
Оказывается, они тоже заплутали и возвращались позже, чем рассчитывали. Не найдя нас в деревне, они справедливо решили, что мы вернулись домой. Вернувшись же на дорогу, ребята тоже заметили эти странные следы и рядом - наши. Мишка отпечатал рядом со следом свой кроссовок, и след совпал один к одному. Ребята поняли ход наших мыслей и не заволновались. Лёшка, человек верующий и в то время уже кое в чём, что называют мистикой, ориентирующийся, не на шутку перепугался. Они бегом рванули уже по нашем следам, гадая, куда нас "завели".
Встретились мы все на хуторе.
Лёшка, услышав наш рассказ о звуках в мёртвой деревеньке, сказал только одну фразу:
- Слава Богу, вас вывели.
Разъяснять подробнее ход своей мысли не стал. А Мишка позже признался, что задержались они не просто так.
- Знаешь, - признался он, - мы зашли в брошенную деревню. Все двери в избах - настежь, где вообще с петель сорваны, а в одной избе - заперто. Я обошёл, в окошко глянул. Окно пыльное, в доме полумрак. Я сразу не понял. А потом, так медленно приблизилось с другой стороны старушечье лицо, сморщенное, глаза какие-то пронзительные и носом к стеклу прижалось, так что нос расплющился и улыбается, а зубов - нет. Бррр... настоящая ведьма. Меня чуть кондрат не хватил... А Лёха меня за руку и уволок оттуда.
Вот такой случился денёк у нас в Поволжье. Связаны ли между собой эти события? Кто нас завёл, куда? Кто вывел? Наверное, нечестно так обрывать рассказ без пояснений. Но это ведь не рассказ, а очередное воспоминание. И хотела бы я, чтобы мне самой кто-нибудь объяснил, ЧТО это было? Потому что до сих пор, когда мы с Люсей вспоминаем это, то молча переглядываемся в недоумении. Начиная с дохлой крысы на веранде... ЧТО ЭТО БЫЛО?..
Эта история - одна из многих, опубликованных в книге "Серфинг по жизни!..", которую можно приобрести на Озоне