Перемени мою судьбу: запертые чувства
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
У Риты всегда имелись сложности в общении с мужчинами, но гормоны, будоражащие молодой разум, не позволяли держаться от них подальше. Попав в лапы маньяка, девушка первый раз искренне помолилась и была услышана юной богиней Перемен. Богиня помогла, но не просто из благородных чувств, а ради получения выгоды исключительно для себя. Какой? Об этом Рита узнала много позже, когда обоюдное любопытство перешло в регулярные вечерние посиделки, а затем и в крепкую дружбу. Но влипать в безвыходные ситуации Рита не прекратила даже спустя годы. И вот её жизнь в очередной раз повисла на волоске, а богиня Перемен, не желая терять близкого человека, перемещает её душу в почти бесхозное тело совершенно незнакомого Мира. Ничем не примечательный на первый взгляд Мир, оказался с подвохом − смертельно опасным подвохом. Тогда богине пришлось рассказать о таком щепетильном моменте, как питание. Да, да. Боги тоже хотят кушать! В основном из-за этого им приходится появляться среди разумных. И не просто появляться, а активно привлекать к себе внимание разными способами.
|
Перемени мою судьбу
Книга 1 - Запертые чувства
Глава 1. Рита
-- Эх, мне б так уметь! Чтоб "вжих" и всех наповал, или "вжих" и переместилась в другой город, а то и совсем в другую страну, или раз и чужие мысли прочитала, -- последнее время я пряталась от надвигающегося развода в фентезийных и мистических сериалах.
-- Рит, зачем тебе суперспособности? Ты и так не бедствуешь. Всё у тебя есть. Лучше отдавать предпочтение умеренности и стабильности, -- пыталась вразумить подруга.
-- И загнуться от скуки? -- презрительно фыркнула я. -- Суперспособность, это же такие возможности!
-- Разве у тебя их мало? Ты молода, красива, обеспечена...
-- Сказала та, кто имеет возможности бога! Это как миллиардер, рассуждающий, что не в деньгах счастье. Несостыковочку не замечаешь? -- завелась я с пол оборота, но та лишь горестно вздохнула, остужая мой пыл.
-- К любым сверхспособостям прибавляются сверхограничения.
-- Что-то я не заметила в тебе обделённости, -- пробурчала я, -- может, не туда смотрю?
-- Может и не туда, -- раздельно произнесла она, -- а может, просто не понимаешь, что видишь. Это как школьник, который пытается понять академика.
-- Я ещё и тупая. Давно меня так никто не оскорблял. Только почти бывший муж. Ты, случайно, с ним не пересекалась?
-- Ой, Ритуль, прости. Я не хотела ни оскорблять, ни напоминать, -- она попробовала состроить умильную гримаску.
-- Поздно, уже напомнила. Вот почему так с мужиками не везёт? Даже сын меня видеть не хочет. Как переехал два месяца назад к бабушке, так и не показывается.
-- Кто ж от такой бабушки уйдёт?! Свекровь у тебя - золото! Жалко с Владимиром так и не сложилось. А ведь хороший мужик -- умный, заботливый, ответственный.
-- Это да, хороший. Только за такими "хорошими" глаз да глаз нужен. Один раз не доглядела, и у нашей бухгалтерши образовалось пузо. А Вовка "ответственный" -- жениться надо, чтоб всё по закону! И будет он опять самым заботливым в мире папашей, только меня за борт выкинет.
-- Ну... могу тебя с бухгалтершей телами поменять. Только с беременными я дело не имела, а там есть сложности -- сродство душ, сонастойка тонких тел, дополнительные энерго-каналы... Предлагаю пока менее радикальный способ, -- и она многозначительно посмотрела на бутылку вина.
--Ладно, не надо ничего менять.
Пока я лазила за штопором и откупоривала бутылку, дзинькнула духовка, оповещая, что лазанья готова -- можно доставать. Два бокала вернули жизни краски и возродили угасающий интерес. Интерес усилился при наблюдении за подругой -- как она принюхиваясь к вину, неспешно делает первый глоток, блаженно жмурится.
-- А, вот, объясни мне, если ты богиня...
-- Рит, сколько раз можно объяснять? Богами зовут всех кого не лень, от тотемных хранителей до Великого Вселенского Абсолюта, а Я -- сингулярная экзистенциальная сущность.
-- Ой, не нуди. Так корче, -- в очередной раз отмахнулась я, -- так вот, если ты богиня, то и питаться должна как-то по-особенному, а не вином с лазаньей?
-- Ну, наконец-то, догадалась, -- ехидно заметила она, снова намекая на мои умственные способности, -- а кому я про разные виды энергий недавно рассказывала?
-- Прана... -- вспомнила я заковыристое слово.
-- Она, -- кивнула богиня.
-- А лазанья? -- не унималась я.
-- Ну, если ты на солнышке постоишь, то тебе хорошо будет? -- она сделала паузу, дожидаясь моего кивка, -- но ведь хлорофиллом выделять не начнёшь и корни не пустишь? В общем... с моим питанием всё сложно, но иногда можно уплотнить желудок и побаловать себя вкусненьким. Пользы это не принесёт, но и вреда тоже, а раз так, то зачем отказывать себе в удовольствии, -- она задорно подмигнула и подвинулась ближе к столу.
Когда с поздним ужином было покончено, подруга попросила меня не грустить, пообещала скоро наведаться и исчезла там где стояла.
Вот такая она - богиня Перемен. Даже имя подходящее-- Перемени. С ударением на последнюю букву.
Я ещё немного постояла в опустевшей гостиной, прислушиваясь к шуму машин за окном. Где-то у соседей завыла собака. От этого опять накатило ощущение ненужности и покинутости. Обзвон друзей и знакомых с целью "напроситься в гости, или сходить куда-нибудь" ничего не дал. Одни воплощали собственные планы на вечер, другие уже отправлялись ко сну. Зато Интернет обрадовался мне как нищий мелкой монетке. Случайно зацепившись глазом за сайт знакомств, я так там и осталась.
***
Мерный писк прикроватного монитора, шипение аппарата подающего кислород, приглушённые звуки из больничного коридора. Во рту горечь, в горле трубка и тупая тянущая боль в голове. Остального тела как будто нет. Повреждён шейный отдел позвоночника. Скорее всего, я останусь парализованной - это если выживу.
Так закончилось моё знакомство через Интернет.
Ну? И зачем было спорить? Недвижимость в виде трёхкомнатной квартиры и загородной дачи меня вполне устраивала, не стоило прибавлять к ней ещё и недвижимость в виде собственного тела. В конце концов, каждый имеет право на собственное мнение, а я Дура! Дура и ещё раз ДУРА!
Пока я себя ругала, послышался звук открывающейся двери. Шаги.
-- Только вы недолго, -- тихо произносит молоденькая медсестра.
-- Да, да. Я всё понимаю, -- это уже голос мужа -- Володя.
Приглушённый звук шагов с шуршанием целлофановых пакетов -- бахилы.
Без пяти минут бывший муж, просит прощенья и уверяет, что всё будет хорошо, что мы справимся, и у нас обязательно ещё будет долгая и интересная жизнь.
Стало нестерпимо жаль себя, но даже зареветь не могу. Наверно из-за лекарств.
Ещё шаги, только уже с другой стороны.
-- Мама... -- то ли всхлип, то ли стон. Это уже сын - Ромка.
-- Ничего, сынок всё будет хорошо. А мама... мама поправится. Обязательно поправится, здесь хорошая больница. И врачи... Они обязательно помогут. Ты же всё понимаешь, ты уже большой. Ну вот. А мы пойдём. Пойдём сынок. А ты, Ритуль, выздоравливай... выздоравливай... -- слова даются с трудом из-за сдерживаемых эмоций.
Снова шаги приглушённые шуршанием бахил, звук открывающейся двери, шорохи, вздохи.
Дверь закрыли не полностью, поэтому мне слышно как врач просит медсестру увести мальчика. И после пауза обращается к Володе:
-- В целом ситуация стабильна...
-- Скажите прямо, -- перебивает Владимир, -- она поправится? Есть шанс? Может, какие лекарства нужны. Всё купим. А может в другую больницу?
-- К сожалению, пока ничем порадовать не могу, благоприятный исход при посттравматическом спинальном инсульте не возьмётся прогнозировать ни один специалист. Со своей стороны мы делаем всё что можем. Остаётся только наблюдать, но пока положительная динамика отсутствует...
-- А как же...
-- Да, положительной динамики нет, но Вы не отчаивайтесь, ведь стабильность показателей...
Голоса удаляются от двери, и дальнейший разговор мне уже неслышен. Хотя и так всё понятно, а если не понятно, так санитарка, громыхающая утром ведром и шваброй, растолковала более доходчиво:
-- Эх, жалко бабёнку, не оклемается уже. О-хо-хох. А ведь молоденькая совсем, жить бы и жить.
Вот именно. Жить! Очень хочется жить!
Жалость к себе-любимой вспыхнула с новой силой.
И мальчиков моих родных тоже жалко. Как они без меня? Справятся ли? Конечно справятся, они большие и сильные. У них всё будет хорошо. Сын почти взрослый, уже первый паспорт получил. А вот о муже точно переживать не стоит.
А я? Умру и буду на них сверху любоваться? Вспомнились картинки с библейскими мотивами - нет, это вряд ли. Перемени волне доходчиво объяснила, что рая и ада, в привычном для нас понимании, не существует.
Умирая в одном теле, душа рождается в другом. И оттого, как прожил жизнь, зависит, то, в каких условиях родишься заново. В процессе перерождения память обнуляется. Остаются неясные ощущения, эмоциональные привязанности и улучшения при повторном обучении. Она даже привела несколько ярких примеров. То есть, если в первой жизни удалось с комфортом устроиться в Индии, то во второй жизни всегда будешь стремиться к берегам Брахмапутры, даже если удачно родился в благоустроенной Европе у состоятельных родителей. Если посвятить всего себя музыке, то в следующей жизни с самого детства сможешь извлекать приятные звуки даже из игрушечного набора посуды. Смерть от алкоголизма или проблем связанные с азартными играми в одной жизни, позволят в другой легко воздерживаться от злачных заведений и общения с сомнительными личностями.
Проходя, таким образом, через череду перерождений, душа учится и совершенствуется, чтобы однажды предстать перед миром высшим существом -- богом или богиней. Там это разделение чисто условное.
Кстати, о богине. Вот где её носит, когда она так нужна?
Чтобы дозваться до сакральной подруги, нужно очень захотеть изменений, причём любых и любым способом. И чтоб так сильно, что на все прочие условия было наплевать.
В горле першило, голова болела и странно пульсировала. Унылое овощное состояние или смерть -- перерождение в новом теле с подчищенной памятью. Нет. Не хочу расставаться с воспоминаниями, хочу всё помнить, всё чувствовать и жить. Жить!
Где-то внутри закипала ярость. Вспомнились слова врача: "без положительной динамики". Без динамики, значит без перемен, а я хочу перемен, очень хочу!
Перемен! Перемениии!!!
-- Ну, и во что ты вляпалась на этот раз? -- прохладные пальцы коснулись моего лба.
-- "Богиня".
Говорить я не могла, но прочитать чужие мысли для Перемени не проблема:
-- Не богиня, а... ладно, нудеть не буду. Зови как хочешь, --смилостивилась она, -- что делать с тобой прикажешь? Ситуация патовая.
-- "Всё так плохо?".
-- Лечить я не могу, а если бы и могла... У тебя кроме позвоночника ещё куча всего: рёбра, бедро, много внутренних повреждений...
-- "А как в прошлый раз?"
-- Перенести в похожий Мир, в новое тело? Я бы с радостью, но ничего подходящего нет. А просто так -- не могу. Ты же знаешь, надо полное согласие души. В прошлый раз...-- она замялась, -- в первый раз просто совпало. Чудо! А чудеса я делать не умею. Во второй раз я готовилась долго. Сейчас же...
-- "Значит конец?".
-- Какой конец? Совсем не конец! Потерпи, я обязательно что-нибудь придумаю.
-- "Потерплю, только...
Договорить не смогла даже мысленно. Сознание стремительно уносилось. Прикроватный монитор пронзительно запищал. Последнее, что запомнилось -- взволнованный голос медсестры:
-- Потерпи, родная, сейчас укольчик сделаю.
Глава 2. Перемени
Полуголодное существование слишком тяготило, но сегодня мне повезёт. Надо только ещё немного подождать.
И я ждала. Терпеливо ждала и наблюдала как жирная туша в двести пятьдесят три килограмма ползёт по коридору частной спортивной школы обливаясь потом, и надсадно хрипит:
-- Я спортсмен, я не могу сдохнуть нигде кроме ринга... Я лучший, я непобедимый боец... Я умру на ринге непобеждённым... Я спортсмен...
Грустно усмехнулась, наблюдая за стараниями некогда прославленного боксёра с мировым, но труднопроизносимым именем. Плакаты с его прошлых поединков до сих пор украшали стены этого учебного заведения. И не удивительно, ведь полноправным хозяином элитной кузницы молодых спортсменов был он сам.
После тяжёлой травмы, полученной из-за собственной большой глупости он не смог выступать, но и совсем завязывать с миром спорта не захотел. Поэтому весь свой немалый капитал, скопленный за время проведения множества беспроигрышных боёв, и тёткино наследство потратил на строительство спортивной школы в своём родном городе.
А так бы ещё выступал и выступал.
И всё из-за рояля, подвешенного на лебёдке около одного дома. Рабочие не смогли занести его в дверь и соорудили приспособление, способное втянуть громоздкий инструмент в окно, но перед самым ответственным моментом ушли на перекур, оставив рояль на высоте в полтора метра. Рядом прогуливался этот именитый боксёр, вместе с новой пассией. Тут он решил показать барышне, на что способен. Подлез под рояль и со словами: "Смотри, так больше никто не может!", приподнял. Крепление в виде тросов оказалось надёжным, а то, к чему крепилось - нет. Окно вместе с частью стены рухнуло на рояль, придавив хвастуна. Таким образом, множественные переломы поставили жирный крест на спортивной карьере, а в родном захолустье появилась достопримечательность в виде спортивной академии с мировой известностью.
Но ни слава непобеждённого бойца, ни тренерская работа, ни даже директорское кресло не приносили радости. Бывший боксёр пробовал забыться в вине - тоже не удачно. Тяжёлое похмелье и сильные рвотные позывы охладили интерес к горячительным напиткам. Женщины переставали радовать - былого азарта от завоевания новой красотки уже не было.
Только приятная тяжесть от жирной и обильной еды сглаживала серость будней и позволяла быстро заснуть. А там где много еды и малоподвижный образ жизни, там и лишние килограммы. Поначалу боксёр как-то справлялся (помогала встряска при проведении международных юношеских соревнований), но когда эти обязанности были перевалены на плечи управляющего, осталась только еда.
Постепенно к застарелой депрессии прибавилась апатия. Бывший боксёр совсем перестал следить за весом - стало всё равно. Угнетали только гигиенические процедуры. Самостоятельно помыться или даже подтереть зад после справления естественных надобностей он не мог. Ему соорудили низенькую узкую скамеечку, на которую можно было положить тряпку, а потом сесть верхом и елозить промежностью. Этот момент был самым унизительным.
Врач не однократно заявлял, что такими темпами, он окажется в могиле - очень, очень большой могиле. Но умирать он не хотел, хотел снова биться на ринге, душа требовала сражений, а не елозанья жирным задом, но прекратить кишкоблудство был не в силах.
Я давно почувствовала жгучее желание изменить жизнь.
Второй клиент был готов на ВСЁ не меньше.
Щуплый субъект боялся своей жены настолько, что даже дышать при ней старался тише. А грозная супруга, которая выше мужа на целую голову, полностью захватила власть в доме, и не стеснялась выказывать садистские наклонности. Доставалось всем домашним, а больше всего - супругу. Жена всячески над ним издевалась: запирала в холодном чулане, морила голодом, била, запретила называть по имени, дала прозвище Сявка. На её стороне, помимо физической силы, были деньги и влиятельные родственники.
Родители Сявки из разорившейся дворянской интеллигенции, надеялись поправить свои дела при помощи женитьбы сына на богатой купчихе. Но не тут то было. Купчиха быстро сложила пальцы в кукиш и занялась мужем. Вскоре выяснила, что смазливый дворянчик не в состоянии удовлетворить её как женщину. Изменять она не могла, воспитание не позволяло, постоянная неудовлетворённость выплеснулась насилием.
В свою очередь, Сявка не был импотентом, просто не мог разглядеть в дебелой девище с лопатоподобными ладонями и грубым чуть хрипловатым голосом ни капли женственности. Её голый вид пугал, жирное угреватое лицо с маленькими глазками вызывало отвращение, а резкие действия, подкреплённые отборной бранью - ужас.
Сегодня оба клиента дозрели. Первого доконал сердечный приступ, а второго подарок жены - собачий ошейник. Я стянула нити судьбы, изменяя устоявшиеся связи, сформировала новые потоки, разорвала старые плетения. В тот момент, как мои подопечные пришли в себя и оценили масштабы перемен, я полностью заполнила личный резерв и была почти счастлива.
Боксёр был счастлив. Худое подвижное тело не имело мышечного рельефа, но потенциал есть, а остальное натренируется. Узкие ладони и тонкая кость не позволят стать боксёром, как раньше, но есть восточные единоборства, недавно вошедшие в моду.
Сявка тоже лучился радостью. Теперь никто не посмеет назвать его "хлюпиком", а несколько врачей и сиделок, обеспечившие физический комфорт, казались ангелами.
Нынешние счастливчики не учли одного момента: убежать от себя невозможно ни в другой город, ни в другую страну, ни даже в другое тело!
Стереотипные действия вернут беглецов на те же рельсы, что и прежде. И как бы это не называли: роком, судьбой, кармой - без разницы! Пока они не поймут своих ошибок и не изменят линию поведения, ничего не изменится.
Боксёр не сразу сможет ударить женщину, но её безобразное поведение не оставит другого выбора. Потом развод, делёжка "совместно нажитого", выяснение отношений с многочисленными родственниками. До тех пор, пока не иссякнет адреналин битвы, он будет полноценно жить. Потом поймёт - лучшим бойцом не стать, возраст не тот, значит, вскоре начнётся спокойная жизнь, которая вернёт лишние килограммы.
Сявка тоже вернётся в свою колею. Боксёр давно забросил дела, переложив ответственность на управляющего и помощников, а те, почувствовав безнаказанность, успешно разоряли своего боса. Сявка не станет бороться и вернётся в нищету, а если постарается, то и унижения где-нибудь отыщет.
Но это потом, не сегодня. Сегодня все счастливы.
Вдруг донёсся зов полный боли из другого Мира. Рита! Я же недавно у неё была, не могла такая жизнерадостная особа резко измениться -- что-то случилось.
То, что я узнала - не радовало. Рита умирала прямо в эту минуту у меня на глазах.
-- Нет, -- я подавила панику, -- не допущу!
Отдав ментальный приказ медсестре подойти и сделать свою работу добросовестно, я кинулась прочёсывать окрестности на предмет подходящего варианта. Желающих резко изменить линию своей судьбы не наблюдалось. Метнулась дальше: алкаши, наркоманы, маргинальные личности с безумными глазами. Не то, всё не то. Надо не совсем безнадёжное тело, душа которого уже намаялась проходить квесты в материально-социальных играх и желает отправиться на перерождение максимально гуманным способом или вариант замены с временной отсрочкой.
Вот не плохой случай - женщина средних лет горюет по потере мужа, или ещё - провинциалка вышла замуж за шикарного иностранца, а оказалась на плантации апельсинов в рабском ошейнике. Студентку шантажирует отчим и требует интим-услуг. Но везде надо время, пока войдёшь в доверие, пока объяснишь, пока уговоришь, и везде потребуется обмен, а у Риты уже нечего предложить, и времени нет -- надо сразу, с согласием.
Забралась ещё дальше. Здесь Миры уже отличались от ритиного. Не беда, привыкнет.
Не то, не то. Тут тоже мимо. Мужские воплощения я пока не рассматривала.
Рита может умереть в любую минуту. Уйдёт на новый виток перерождения и "поминай как звали". Может, так будет лучше, но ни она, ни я этого не хотим. А может я эгоистка, и просто не хочу расставаться с близким человеком? Забудет, а я даже не смогу её найти. И не будет больше вечерних посиделок в уютной гостиной с возможностью наговориться, насмеяться и наплакаться, а потом захватить из её неиссякаемого источника оптимизма приличный кусок жизнелюбия, и с лёгким сердцем помчатся на встречу к новым Мирам. Чтобы искать страдальцев, готовых рискнуть всем что есть, ради кусочка не своей, но лучшей доли.
Тонкий отголосок зова раздался в отдалённом рукаве малой ветки Миров. Я там ни разу не была. Зов повторился, даже прана в него вложена. Ухватившись за зов, я без оглядки вломилась в неизвестный Мир, не сразу заметив некоторые его особенности, и сконцентрировалась на девушке.
Юная прелестница ссорится со своим парнишкой. Он ругается, она эмоционально задавлена, но находится в полном сознании. Подойдёт! Главное -- выиграть время, а если что, я потом спокойно разберусь в ситуации и всё исправлю.
Глава 3. Яу
Меня назвали Яу, и готовили к этому дню всю мою жизнь. С рождения нам говорили, что мы особенные, уникальные, избранные. Мы рождаемся ради великой миссии и наше предназначение в том, чтобы дать возможность людям защититься от страшной опасности. Только маги могут противостоять великому злу, идущему от богов, но без нас они слабы. И только зонайя может дать магу возможность обрести Силу.
На пятый день, после того как избранная встанет на красную тропу, она становится зонайей. И мы все ждём этот день с благоговеньем и трепетом.
Уже полгода, как красные капли начали появляться между моих ног, но жрец только качал головой, говорил, что я не готова. И вот недавно он объявил, что звёзды выстроились в правильном порядке. Время пришло. Теперь я жду своего мага, дабы помочь ему пройти дорогой Силы.
Сейчас на мне только платье из кружев инджьёри, оно поможет выбрать правильное направление. Это платье я плела с семи лет под руководством жрецов седьмой ступени. Я знаю на нём каждую ниточку, каждый узелок. Волосы распущены, ноги босы, руки сложены на груди. Я готова к встрече с моим магом.
Главный жрец привёл меня в просторную комнату, окинул оценивающим взглядом, коротко кивнул и вышел. Я замерла в позе приветствия.
Хоть и знала, что не должна шевелиться, но так как никого рядом не было, рискнула оглядеться.
Такую великолепную комнату я видела только на картинке в книгах Древних. Большие окна с разноцветными стёклами, стены в зелёных узорах, на полу мягкий ковёр с ярким орнаментом. Слева от меня две абсолютно белые двери, а справа -- громадная кровать под балдахином цвета крыла птулхов. От восторга сердце забилось сильнее.
За дверью послышались шаги, шорохи. Кто-то не спешил заходить. Наконец дверь распахнулась. Как же он прекрасен, МОЙ МАГ!
Жрецы учили, что я должна воздать хвалу Великому и выразить восторг от лицезрения достойнейшего из людей, но стоило мне произнести первое слово, как маг разозлился:
-- Ты -- отродье подлых богов, зловонная джафгетская тварь, выкидыш брогских пещер. Ты воспользовалась доверием старых жрецов и проникла сюда. Сюда, в благословенные чертоги высшей справедливости, бастион свято почитающий заветы Древних и скрижали великой истины дарованные всеблагим Зонаром!
Не такой встречи я ждала, это какая-то ошибка. Может это не мой маг?
-- Я не сделала ничего плохого, я зонайя...
-- Ты не имеешь права называть себя в честь Могущественного и Милосердного Зонара -- создателя всего сущего. Ты не достойна! Великой силой я запрещаю марать своим грязным языком его священное имя!
-- Нет, не правда, это какая-то ошибка. Я призвана провести тропою силы.
Маг страшно разгневался, схватил меня за плечи и поволок к кровати.
-- Ты достойна только порки. Я проучу тебя. Я уничтожу лживое семя в зародыше. Очищу мир от скверны.
Он достал плётку и ударил меня наотмашь.
Бок обожгло болью, я вскрикнула. Маг схватил меня и толкнул на кровать.
К этому я была не готова, очень растерялась, инстинктивно подалась назад, он дёрнул меня к себе. Платье затрещало и порвалось на груди.
Взгляд остановился на разорвавшемся плетении -- недостойна. Мой самый страшный кошмар начал сбываться -- недостойна! Маг сразу это понял. Я не избранная и не смогу отвести тропою силы. Жрецы обознались. Я лишь обычная никчёмная ньяма. Вся моя прежняя жизнь -- это ошибка и меня не ждёт великая судьба. На глаза навернулись слёзы.
Но как же так? Я старалась, готовилась, плела узоры инжьёри, старательно пропевала все необходимые восхвалы Великому создателю всего сущего. Жрецы не раз отмечали, что я лучшая, ставили другим в пример. Выходит, они обознались. Так бывает, мне рассказывали...
Маг продолжал обвинять во лжи, но я его почти не слышала. В груди жгло, в ушах шумело, виски сдавило словно тисками, а недавний восторг ухнул в бездну отчаянья. Если я не избранная, то зачем это всё. Если меня не ждёт судьба зонайи, то дайте мне мою -- жалкую судьбу бесчувственной ньямы. Я должна принять любую участь во славу Великого. Мир вокруг померк, к горлу подступил комок, из глаз закапали слёзы.
Маг снова схватился за плётку. Бедро обожгло, накатила волна боли. А ведь я ньяма, значит должна ничего не чувствовать. Тело забила мелкая дрожь. Стало не выносимо страшно и стыдно от того, что не справилась. Нет, это всё не моё. Мне надо не чувствовать.
Не чувствовать!!!
От сильного толчка в грудь я куда-то полетела, закружилась, а потом всё окутала серая непроглядная пелена. Что происходит? Может это сон, плохой сон?
Глава 4. Рита
Сознание возвращалось медленно. Рывками.
Кто-то что-то кричит.
Хрип.
Стон.
Это же мой стон. Это я стону! И даже видеть могу. Картинка слегка расплывалась, но я отчётливо видела: смятые простыни, подушка, занавеска. Попробовала оглядеться.
Рядом лежали... наручники? Я повернула голову - парнишка с гладко зачёсанными волосами в расстёгнутой на груди рубашке сжимал в руке плётку - однако! Забористый мне укольчик медсестра сделала, и глюки такие чёткие! А может, Перемени особый Мир организовала?
Медленно стали появляться ощущения от собственного тела, руки и ноги ватные, двигались плохо, будто затекли, но они двигались! Я попыталась подняться, голова кружилась. Через несколько мгновений поняла, что стою на четвереньках. Хлёсткий удар обжёг ягодицы. Потом ещё раз, и ещё - больно же!
Но лучше это, чем совсем ничего.
Юноша что-то отрывисто кричал, но ударить больше не пытался. Слова были смутно знакомые. Что это? Польский? Болгарский?
Я села и уставилась на паренька. Что он от меня хочет? Крикун замер, потом резко дёрнулся в мою сторону и схватился за платье. Ткань треснула. Приличный клок моего наряда остался в его кулаке. Ну и ладно. Оно, мне сразу не понравилось.
Не переставая выкрикивать ругательства (я почему-то знала, что это именно ругательства) паренёк продолжил раздирать на мне платье. Постепенно смысл сказанного начал доходить. Кажется, он обвинял во лжи и обещал изнасиловать. Меня? Этот худосочный переросток? А он вообще в курсе как это делается?
Пока крикун надрывался, онемение прошло совсем. Значит ещё неизвестно кто -- кого. Я нашарила наручники, приметила загогулины на спинке кровати и принялась выжидать подходящий момент.
От платья уже мало что осталось, но насильник не спешил продолжать. Мой голый вид привёл его к растерянности, будто он не знал, что делать дальше. Зато я давно всё придумала.
Прикинулась напуганной и с затравленным видом отползла к изголовью кровати.
Парень подался вперёд, несмело потянувшись к моему горлу.
Браслеты застегнулись с лёгким щелчком.
Я с силой дёрнула паренька на себя, в рывке перебросила цепь наручников на загогулины изголовья.
Он не ожидал подобного кульбита и растерялся. Это дало несколько мгновений, чтобы высвободиться и дёрнуть его за лодыжки вниз. При помощи простыни зафиксировала ноги. Теперь я смогла отдышаться, оглядеть себя и свой трофей.
Похоже на работу Перемени, уж больно реальны все ощущения. Во сне такого не бывает. И особое чувство онемения, как в прошлые разы.
Начала осмотр с себя. Зеркала поблизости не наблюдалось, пришлось довольствоваться тем, что и так видно.
Какое-то всё маленькое. Ручки тонкие, почти детские, груди нет - только намётки. Ноги средней длины -- не впечатлили. А вот попа порадовала - плотная такая, упругая. Кожа бледновата, как будто никогда не загорала, но это легко поправимо.
Теперь трофей. Он не желал спокойно лежать на животе, сопел, отчаянно пытался перевернуться. Каштановые волосы растрепались, рубашка задралась до лопаток, оголяя спину. Я погладила гладкую молодую кожу.
--Тихо... Расслабься. Тебе... понравится, -- слова подбирались с трудом, как "то что знал, но долго не использовал и забыл".
--Ты не можешь, так не должно быть, -- юнец уже не ругался, тихонько вздрагивал от моих прикосновений и выворачивал шею в попытке увидеть, что я собралась делать.
А я тупила. Информация отсутствовала, пришлось полностью положиться на интуицию, но и та заметно сбоила. Из-за неоднозначности ситуации проснулось возбуждение. Взгляд сполз со спины дальше. А дальше штаны на завязках из мягкой ткани. Я дотянулась до шнурка, развязала, и стянула преграду к телу до колен.
Он замотал головой.
-- Нет? Поздно, малыш, раньше надо было думать, когда плёткой размахивал. А кстати где она? Ты же вроде погорячее любишь?
Орудие будущего возмездия нашлось под кроватью. Рукоятка из тёмного дерева была заточена под мужскую широкую ладонь, но я справилась. Сначала кожаные ремешки погладили спину, опустились в ложбинку между ягодиц. Первый лёгкий взмах, пара пристрелочных ударов, дабы размять руку.
Серия резких взмахов на грани моих нынешних физических возможностей, и юнец замычал что-то в подушку, сжал ягодицы: а это он зря, лучше бы расслабился. Передохнула и вдарила ещё раз. Молодая кожа покраснела -- то, что надо, я же не из любви к садизму, а чисто в воспитательных целях. Чтоб неповадно было.
Отдышалась. На прикроватном столике заметила детскую бутылочку с молоком и... зажимы, щипцы, ремни. А он основательно подготовился, я посмотрела на несостоявшегося насильника с осуждением. Сама далеко не святая, но всегда была против откровенной жестокости.
Пора было осмотреть трофей с лицевой стороны. Но как? С ногами всё просто, там простынь -- перекручу, а наручники? Совсем отстегнуть? Он сильнее меня, боюсь, потом не справлюсь.
Вооружившись большими щипцами, пробралась к изголовью кровати. Парень повернул голову в мою сторону и заметил инструмент. Не знаю, что он подумал в эти мгновенья, но испуг был нешуточным:
-- Нет, нет! Так не правильно, так не надо!
-- А маленьких и слабых обижать правильно? Надо?
-- Я не знаю, -- попытался прикинуться валенком юнец, -- меня так учили.
-- Сначала с тобой разберусь. "Учителя" подождут, -- пропыхтела я, орудуя щипцами как рычагом. Резко перебросив цепь наручников с одной загогулины кровати на другую, получилось дать возможность жертве моего произвола перевернуться на спину.
Когда щипцы вернулись на место, паренёк немного успокоился: перестал вращать глазами и судорожно дёргаться, даже спокойно отреагировал на дальнейший осмотр и то, как я убирала с его лица отросшие каштановые волосы.
Похоже, что про учителей с садистскими наклонностями он не врал. Сам бы до такого не додумался. Серо-голубые глаза глядели настороженно, но не враждебно и даже как-то... наивно. Над верхней губой пробивался первый мягкий пушок, и я вполне рефлекторно погладила его по щеке. Он же совсем молодой, чуть старше моего сына. Надеюсь, меня не обвинят в совращении? Но если что, это не я, это всё тело. Оно новое, ещё не обкатанное.
Кадык несколько раз дёрнулся:
-- Кто ты?
-- А кого ты тут собирался насильничать?
-- Зонайю, -- неуверенно промямлил он непонятное слово.
-- Значит, я она и есть. Будем знакомы, и... на чём мы там остановились? -- я сделала вид, что выбираю подходящий инструмент.
-- Нет, нет! Не надо, -- опять задёргался паренёк.
-- Ладно, обойдёмся без вспомогательных средств, -- проведя ладонью по груди, я почувствовала, как твердеют тёмные горошины сосков. Какой же он весь молоденький, чистенький, мягонький. Кожица словно бархатная. Прелесть! До рези захотелось всё это затискать и защекотать. А кто мне запрещает? -- щекотки боишьь-ся?
Пальцы скользнули в подмышки, прошлись по рёбрам. Ответом мне были округлившиеся в изумлении глаза. Значит не щекотно, но я не теряла надежды найти слабое место. Оно обнаружилось сразу -- на пятках. И тут уж я оторвалась. На время мне показалась, что я снова дома и это не незнакомый паренёк, а мой сын Ромка. Так щекотала его, пока до слуха не донёсся хрип этого горе-насильника. Лицо посерело, глаза закатились -- ээ... нет, в планах убийства не было. Я несмело похлопала по щекам:
-- Дыши, миленький. Дыши мой хороший! Что ещё? Искусственное дыхание? А не укусишь?
Набрав в грудь побольше воздуха я дотянулась до его рта, но сделать выдох не получилось. Его мягкие губы задвигались. Нет, это не был поцелуй, он что-то говорил, просил. В этот момент я была согласна на всё, только бы он жил, дышал, смотрел бы на меня взглядом полным детского недоразумения, или недоумения... без разницы.
-- Да, да. Что хочешь -- да...
Я принялась массировать грудь и всё, до чего могла дотянуться.
-- Лучше? -- под руку попалась детская бутылочка с соской, -- на вот, молочка попей.
Он сделал всего два глотка и поплыл окончательно. Глаза закатились, тело обмякло. Привести юношу в чувства не получилось, даже после того, как я нашла ключ и отстегнула наручники. Что делать дальше -- не знала. Перемени почему-то не отзывалась, а бежать искать помощь, я не решилась, помня про учителей-садистов. От волнения в горле пересохло, и я сделала несколько глотков из той же детской бутылочки.
Яркость и острота ощущений сразу поблёкли, сил хватило только на то, чтобы забраться на кровать и прижаться к тёплому боку юноши.
Перед тем, как экран внутреннего сознания потух окончательно, промелькнуло удивление: что это всё было? Сон или не сон?
Глава 5. Яу
Какой страшный сон приснился, как будто я не справилась со своим предназначением, перестала быть избранной, порвала платье инжьёри, а теперь у меня ничего нет, даже тела. Попыталась проснуться - не получилось, попробовала хоть что-то ощутить - НИЧЕГО. Пустота и серая пелена вокруг, хотя что-то всё же происходит. Откуда-то снизу раздавались голоса.
-- Ульрик, как ты думаешь, у него получится?
-- Конечно получится, к чему эти сомнения.
У меня не было ни глаз, ни ушей, но окружающее пространство я как-то воспринимала. Слышала и различала смутные силуэты. Двигаться не могла, хотя пока и не стремилась. Подслушанный диалог становился всё интересней. Ульрик - это же Главный жрец. Мне надо к нему, он поможет. Хотя нет, я опозорилась, не справилась с миссией.
-- Ты же в курсе ситуации. С одной стороны из двадцати шести детей у меня целых три наследника, но Эргонс, как маг, слаб и неоправданно жесток, а Оклинс беспечен и капризен. Одна надежда на Ариоса, но он странный. Чего стоит эта история с ньямой, которая всё чувствует и к ней надо относиться как к человеку.
-- Да уж, -- хмыкнул Ульрик, -- придёт же такое в голову.
-- А эта зонайя, как она? От неё будет толк? Уж больно она мелкая, не загнулась бы раньше времени.
Кажется, заговорили обо мне.
-- Она выносливая и очень старательная. Если Ариос сможет правильно её сломить...
-- Да, да. Я полностью его проинструктировал. Обвинить с порога во лжи, унизить, порвать платье, если не поможет, тогда пытать. Весь инструмент проверен мной лично.
-- Нисколько не сомневаюсь, Орлас, что ты тщательно подготовил второго наследника. С таким опытом! Последний раз ты смог выжать почти досуха сразу трёх зонай, одна умерла на месте.
Орлас? Это же Верховный маг всего нашего повера вместе с замком, храмом и прилегающими землями, что он такое говорит?
-- Но результат не велик. Уровень силы увеличился всего на полторы единицы -- мельчаем. А ведь когда-то маги могли двигать горы, создавать города.
-- Да, -- горестно вздохнул Ульрик, -- воистину так. Наших сил с каждым годом всё меньше, да и самих нас всё меньше. Рождённых в этом году детей со способностями можно пересчитать по пальцам. Девочек всего пять, и неизвестно, смогут ли они дожить до возраста зонайи. Именно поэтому совет так возмущался, когда ты пустил в расход сразу трёх.
-- Ты же знаешь ситуацию, я просто обязан был попробовать.
-- Ваше сиятельство, Ваше святейшество, -- к разговору присоединился ещё один голос, -- у меня всё готово, можно идти проверять.
-- Рано. Дадим Ариосу побольше времени. Пусть выжмет из девчонки всё до капли.
Голоса начали отдаляться, а я недоумевала -- как такое может быть?
Услышанный разговор никак не желал выходить из головы. А я всё пыталась убедить себя, что мне это мерещится, и я скоро очнусь. Напрасно -- изменений не было. Окружающее пространство продолжало наполняться гулкими шагами, шорохами, смутными силуэтами. Пробовала напрячь зрение -- не вышло. Какая же я никчёмная, ничего у меня не получается. Ну а что ещё от меня ждать, я не зонайя -- я ньяма, тупая бесчувственная ньяма, пригодная только на то, чтобы равнодушно смотреть по сторонам, есть что дадут, спать и кормить маленьких избранных грудью.
Откуда-то из глубины поднимался протест. Ньямы не учатся, не поют хвалебные песни, не плетут узоры инджьёри, не помогают в воспитании новых избранных, не собирают плоды в садах храма, не читают книги древних, их не хвалит главный жрец Ульрик...
Ульрик! Неужели он всё знал? "...Правильно её сломить... обвинить с порога во лжи, унизить, порвать платье...". Платье! Порвать платье!
Один из старых жрецов однажды выпил не той настойки. От него дурно пахло, он икал и говорил странные вещи: "Чё смотришь, ик, чё вы все на меня смотрите? Тоже думаете Онарок стар, Онарок слаб и ничего уже не соображает? Э нет, ик, они ещё меня узнают, я всем расскажу! Вот вы думаете вы избранные и всё такое? Эх вы, безмозглые куклы! Вы нужны магам только для того, ик, чтобы забрать всю вашу силу, всю до капли. Они вас выпотрошат, высосут и выбросят. А Онарок знает, ик, что надо сделать. Надо..."
Помощники служителей храма не дали договорить, молча увели его, и больше мы старого Онарока не видели. Нам объявили, что он повредил голову и ушёл на звезду. Все маги, жрецы и избранные приходят со звезды и уходят туда же, когда наступает срок, или когда портится тело.
Онарок был прав, он знал. И Ульрик знает: "...выжать из девчёнки всё до капли...". Значит маг забрал мою силу и мне ничего не осталось? Но ведь можно что-нибудь сделать. Онарок знал что делать, но не успел сказать. Я опять принялась себя жалеть и обвинять в никчёмности, новая волна протеста не дала впасть в уныние. Надо что-то делать, хотя бы оглядеться.
Я сконцентрировалась на одном из ближайших силуэтов и захотела его увидеть, даже мысленно приказала появиться. С пятой попытки он появился, как будто выпрыгнул из серого марева. Это был старинный гобелен, украшавший стену напротив. Краски выцвели, бахрома по краям обтёрлась, но рисунок ещё различался. Там были маги, в чудных нарядах замершие в разных позах, и они улыбались, как в книгах Древних.
Одна фигурка удивительно похожа на меня. Захотев рассмотреть её получше, мысленным приказом потянула к себе. Тот фрагмент гобелена увеличился, стал более чётким. Нет, он не приблизился, и я не сдвинулась с места, изменилась только моя способность видеть. Я попробовала проделать то же самое с другими силуэтами. С трудом, но получилось. Удалось различить большие дверные проёмы, узкие длинные окна, лестницу на второй этаж, камин из розового камня в прожилках, несколько полукруглых столиков, широкие кресла на изогнутых ножках. Я здесь уже была - это центральный холл.
Последней я разглядела большую потолочную люстру. В ней то и находилось всё, что от меня осталось: маленькое бледное облачко без чёткого контура с более плотными прожилками внутри. Впору было заплакать, но отвлекли голоса, сюда кто-то шёл.
На ходу поправляя мятую рубашку, по лестнице спускался тот, кто забрал у меня всё. Если бы могла передвигаться, то обязательно кинулась к нему, потребовала всё вернуть, но что я могу. Да и разве послушает.
За ним важно вышагивали Верховный маг Орлас. Раньше я видела его только мельком и всегда испытывала благоговейный трепет, но сейчас, когда знала, что он высасывает зонай сразу по несколько штук, испытала отвращение.
Главный жрец Ульрик, как всегда сутулился, но его довольное лицо сложно было не заметить. Рядом семенил помощник с круглым чёрным камнем в руках.
-- Мой мальчик, ты нас потряс, сразу девять единиц, -- Орлас ликовал, -- если с обучением будет так же хорошо, то мне будет на кого оставить повер!
-- Да, да, замечательный результат, -- Ульрик внимательно разглядывал моего мага (хотя уже не моего), -- но Ариос, почему ты хмур?
Ариос не ответил, только нервно пожал плечами.
-- Он просто растерян, пойдём, сынок, тебе надо хорошенько отдохнуть, завтра тебе предстоит появиться перед малым советом уже в качестве нового мага. Надо подготовить благодарственную речь.
Они прошли через холл и скрылись из вида в правом коридоре.
Значит, он смог забрать мою силу и стал полноценным магом, а я? Как быть мне?
Глава 6. Рита
Сколько же ему лет? И имя узнать не мешало бы.
Очнулась я первой. Полежала, прислушиваясь к мерному биению сердца. Вставать не хотелось, но желудок жалобно заурчал. Видимо это тело давно не кормили. Пора будить несостоявшегося насильника и отправлять на добычу пропитания.
Открыла глаза, но вместо того, чтобы растолкать юношу, нежно погладила по щеке. Он улыбался во сне, тихонько посапывая. Значит жить будет. Я с удовольствием рассматривала статное тело покрытое лёгким загаром. А он симпатичный -- вырастет, совсем красавцем будет. Этаким женским сердцеедом.
Его ноги по-прежнему были связаны простынёй -- надо бы освободить. Узлы поддавались с трудом, сил в руках не хватало, но я победила. Он засопел сильнее, перевернулся на бок, совсем по-детски почмокал губами и прижал к груди подушку. Ладно, пусть спит, а я пока огляжусь вокруг и найду ванну.
Намотав на себя освободившееся полотнище, я взялась за изучение окрестностей. Яркий витраж в высоких стрельчатых окнах понравился. Преображённый солнечный свет создавал атмосферу сказочной таинственности. Но обстановочка могла быть и получше. Малахитовые стеновые панели плохо гармонировали с ярким восточным ковром. Белые двери -- как в больнице. Громадная кровать в громоздких завитушках. А то, что я приняла за занавеску, оказалось нежно лиловым балдахином. Никогда не была ценителем эклектики -- стиля, когда всё и сразу.
Помывочные удобства нашлись за второй белой дверью, за первой -- ещё одна комната поменьше и поскромнее, со шкафами и разным барахлом. Была здесь и третья дверь в другой стене, но туда я не дошла.
Выключателя на привычном месте не оказалось, а света из маленького окошка высоко под потолком явно не достаточно, пришлось оставить дверь в комнату открытой. С унитазом всё понятно: круглое отверстие и педалька, как в поезде, а вот старая чугунная ванна на витых ножках, ржавеющая в углу, не оправдала моих ожиданий. Как я не крутила ручки смесителя -- вода не появилась. Зато рядом за занавеской обнаружилась большая деревянная бадья в человеческий рост с тёплой водой. Видимо центральное водоснабжение сбоит давно. За бадьёй ещё одна белая дверь, ведущая на лестницу. Наверняка, чтобы воду таскать -- удобно. Заперев её на засов (на всякий случай), я скинула простынь и погрузилась в остывающую воду.
Проблемы прошлого плавно отступали на волне мышечного расслабления, заботы новой жизни ещё не проявились в полной мере, я смаковала каждую секунду, мысленно составляя планы на ближайшее будущее.
Итак: я, однозначно, в новом Мире и новом теле. Богиня меня уже в третий раз спасает, и надо отдать ей должное, сегодня переход был не столь мучителен как раньше -- натренировалась.
Мир похож на обычный -- человеческий. Драконы не летают, гоблины не выскакивают, но может быть это пока... Буду надеяться на лучшее. А тот юноша забавный, но хлипкий, чуть было от щекотки не окочурился. И про учителей-садистов надо выяснить. У Перемени спрошу, как только появится. Странно, что до сих пор её нет.
Мои неспешные размышления прервал приглушённый стук и голоса, доносящиеся из центральной комнаты.
-- Ваше сиятельство, милорд, у вас всё в порядке?
-- Ариос, где ты? Ответь!
Наверно "незваные гости" пожаловали из-за третьей двери.
-- Ариос!
-- Ваше сиятельство! -- звали всё настойчивей, затем звук падающего тела, торопливые шаги, невнятное бормотание.