Аннотация: Написано на блиц по заданной иллюстрации.Фантазия "от обратного" - если ты свят, но хочется грешить.
-Грехи святого-
Смертный грех -
это столь же радикальная возможность
человеческой свободы, как сама любовь.
Взрыв прозвучал оглушительно, мощно. Сплошь желто-красное сияние, бледно-синие сполохи...Такое было серое небо, так тягостно на душе, и вот случился праздник смерти и разрушения! Унылость лиц, обыденность - такая внезапная перемена эмоций, такой вдруг неосознанный порыв. Страх, удивление, паника; нет ни одного равнодушного. Крики, бьющиеся от взрывной волны стекла, нервные вопли сигнализаций припаркованных автомобилей; вот пройдет миг абсолютной тишины, в глубине колышущегося от жара воздуха вновь родятся все эти хриплые ноты жестокой симфонии. Звуки то пропадают, исчезая словно в мутной жиже, то резко настигают, ударяя в голову толчками. Слух - единственное, что страдает; такова странная особенность моего уже давно мертвого тела. Вот он я - обычный человек, мужчина, ни худой, ни толстый, шатен с зелеными глазами, стою в эпицентре прогремевшего взрыва, окутанный клубами жирного черного дыма, чьи рваные столбы яро рвутся к свинцовому небу, стою, не чувствуя жара и боли, в пламени, что пожирает обезображенные трупы людей и убранство этого секунду назад прекрасного места. Какие красивые были только что лица этих людей...Мое желание совпало с их - я тоже пришел в этот пасмурный день в Оперу. Но главную арию спел взрыв, а партитуру написала смерть. Я - палочка дирижера; один взмах и жизни нет. Наклон головы - новая эмоция, поворот руки - иные прекрасные звуки. И я бессмертен, как сама музыка...
Мне самому кажется это абсурдом. Как может быть бессмертный, однажды уже умерший человек, иметь наименование "террориста-смертника"? А ведь именно так назовут меня позже все сводки новостей, и власти будут суетливо искать среди угля, мяса и рваной одежды останки того, кто устроил сегодня этот маленький ад. Но мне плевать. Я лишь исполняю свое проклятие. Сегодня я террорист-смертник, сегодня я изъявляю Гнев, "Ira", пятый по счету смертный грех. Вот его мною отрубленная голова, где-то среди этих останков, где-то в этой крови и черных руинах. Может, эта голова несчастной молодой девушки, и вправду оторванная от тела, валяющаяся прямо передо мной? Какое красивое у нее лицо...и в уголках рта я вижу тонкие морщины. Это - верный признак высокомерия, Гордыни, "Superbia", первого смертного греха. Сегодня она понесла наказание за него. Какая ирония...Мне лишь предстоит узнать, каково это - быть высокомерным. Я уже познал Блуд, "Luxuria"; я был заключен в тела самых развратных людей, был маркизом де Садом и Калигулой, был Джоном Уилмотом. Иоанн Безземельный был королем Англии, но ни в чем не отличался от простого клерка времен Великой Депрессии в своей непомерной Зависти, "Invidia", - долгие годы она снедала его черную душу, разрушала ее и привела к тому, что он убил собственного племянника, юного Артура, наследника престола. Клерк же был беден, жалок и труслив, в отличии от его сводного брата, смышленого и трудолюбивого человека, основавшего свое дело и разбогатевшего на нем. Однажды сырой бостонской ночью "брат восстал на брата" - в пьяной ссоре нищий клерк проломил голову своего несчастного родственника булыжником...Я видел это и я делал это. В их телах, в их головах, с их мыслями и чувствами. Видел, как один грех перерастает в другой. Как замкнутый круг, как хоровод семи сестриц кружатся они среди людей, собирает свою темную жатву. Один миг - и вот смерть. Вечный итог любого смертного греха; ведь они потому так и называются. Три из семи - таков мой баланс теперь, здесь, среди мертвых тел и черного дыма. Я собираю головы каждого из них, любовно и нежно смотрю на отсеченные мною части единого целого. Я проклят.
Проклятие мое с довольно своеобразным чувством юмора. Например, то, что я совершил сейчас, я совершил в теле человека, террориста, входящего в организацию под названием "Ирландская Республиканская Армия". Аббревиатура ее - IRA, "Ira" же означает и "Гнев" на латыни...
Огонь вокруг меня гаснет. Пропадают звуки. Больше нет вспышек, нет криков людей и воплей сирен. Спокойная гладь пронзительного сентябрьского неба; мазки за мазком розовой, нежной охры касаются голубого холста. Ветер чуть касается меня, волнует черные волосы. Передо мною огромный, неизвестный мне Город. Я оглядываюсь кругом - квадрат крыши, неимоверная высота, можно дотронутся до облаков!..Как красиво! Но почему же так давит в груди, что это за чувство жжет меня в самом моем сердце? Чьи-то воспоминании о чужой смерти, чье-то страдание, одинокий, не нужный никому человек...Что здесь происходит? Что я узнаю, какой смертный грех вкушу на крыше этого небоскреба?
Шаг к пропасти. С небес слышится крик чаек, похожий на человеческий смех. Как же мне грустно. Как мне невыносимо! Ее больше нет...(Кого - ее?..И почему ее больше нет?..) Вспышка. Мертвое лицо. Образ погибшей жены человека, в чьем теле пребывает сейчас моя проклятая душа. Такая молодая...Как же теперь жить - без нее?.Я смотрю на свои руки, на ладони, я смотрю на далекий город подо мной. Имя моему чувству в сердце - Уныние, "Acedia", седьмой по счету смертный грех. Я делаю шаг в пропасть... Уныние убивает людей точно так же, как и любой другой грех.
Темнота. Но я вижу вас - вот вы, шестеро сестриц, шестеро красивых дев. Но где же седьмая? Лежит обезглавленная перед моими ногами, на теле ее кровь, она дымится, бьет фонтаном из перерубленных жил, неестественно быстро засыхает на каменном полу таинственной пещеры. Сестры смотрят на меня - с испугом, с интересом, с желанием. Трое из них держат в своих руках колдовские огни, что горят бледным лазоревым пламенем. Я знаю их имена - это Зависть, Блуд и Гнев, что уже были в моей душе.
-Наша сестра благодарит тебя, Проклятый, - одновременно прозвучал голос каждой из трех в моем сознании, - Ты познал ее, познал Уныние. Теперь и в ее руках загорится бледный огонь свершенного Смертного Греха. Нас осталось трое. Кого выберешь ты теперь?
На меня смотрели прекрасные глаза Гордыни, Чревоугодия и Алчности.
-Я желаю познать Гордыню, - мне вспомнились чудные губы убитой при взрыве девушки, ее морщины у красивого рта.
-Да будет так, Проклятый, - прекрасная дева подалась навстречу мне, окинула меня презрительным взглядом, улыбнулась надменной улыбкой, - Готов ли ты сказать слова своей Клятвы?
-Да. Я, в своей смертной жизни не знавший Греха, ни Смертного, ни Земного, отдаю свою бессмертную душу Дьяволу, желая познать Гордыню. Говорю теперь Богу - отрекаюсь от тебя, отныне и во веки веков, я Проклят в твоей Святости, теперь же я проклят и во Грехе.
Загремел хохот. Все пропало перед глазами. Оглушающий девичий смех ударил в мою голову.
Я открыл глаза. Человек, одетый в греческую тогу, входил в богато убранные покои.
-Александр, Македония ждет твоего слова! - страстно произнес он, глядя на меня.
Я улыбнулся; в уголках моих губ появились тонкие морщины...