Аннотация: Второе место на конкурсе "Ночь шабаша".
На шатком мосту без перил сидел парень в спортивной куртке. Сидел на корточках, весь бледный, то хватался руками за ворот и расстегивал молнию, то снова застегивал, бормотал себе под нос, как безумный.
Наконец он будто решился. Расстегнул молнию, сбросил куртку на доски - и ухнул в воду прямо с моста, разбив ковер из желтых листьев, что скопились вокруг коряг.
Через минуту его голова прорвала ряску у самого берега. Отплевываясь и кашляя, он громко, со всхлипом вдохнул и нырнул снова.
- Леся! - хрипло звал он, а потом нырял еще и еще.
В осеннем лесу вокруг излучины стояла тишина. Только всплески и тяжелое дыхание ударялись о корни ветел.
Последний всплеск у левого, пологого, берега. На узкий песчаный пляж выбросилась человеческая фигура в одежде - тот самый парень.
Сначала он лежал не шевелясь, потом медленно подтянул к себе колени. Загребая холодный песок дрожащими пальцами, кое-как приподнялся. Еще несколько рывков, и он, шатаясь, встал посреди пляжа. Мотнул головой, высвобождая глаза из-под челки, залепленной тиной и песком. Повернулся к воде.
- Ты что ж это? Ты что натворила? - пробормотал он. - Дура, дура проклятая...
Тут же оглянулся, будто испугался, что его услышат. Вокруг никого не было.
Вдруг, с непонятно откуда взявшейся силой, он побежал к деревьям, начал яростно рвать из песчаной земли сухостой, сгребать в кучу плавник и листья.
В готовом костре, кроме веток и листьев, оказались несколько пустых пластиковых бутылок и ворох тряпья. Парень этого, видимо, не заметил. Как и не замечал того, что сложенный костер не горит и сам по себе не загорится. Он сел вполоборота к реке, обхватив себя руками за колени, и стал молча покачиваться вперед-назад.
- Так ничего не выйдет, - сказал голос откуда-то из-за его спины.
Скрипнул песок, и рядом с костром возникла фигура, затянутая в черную кожу.
- А? Что? - Парень расцепил руки, поднял голову.
- Костер, говорю. Он не будет гореть, если его не зажечь.
Красивый голос, мягкий, но немного свистящий, с пришепетыванием, какое бывает у поляков или литовцев.
- А? Да! Да, я сейчас... - Парень запустил руки в карманы. - Черт! Телефон.. - Он достал мокрый черный брусок, за которым сиротливо тянулись проводки наушников. - О, черт... Надо же звонить! Скорая, спасатели, кто-нибудь...
От костра повалил белый пар; вскоре немудрящая растопка весело затрещала.
Черный нагнулся над дымным столбом.
- Уже поздно. Ее не найдут. А даже если найдут, это ничего не изменит.
- Я пытался! - сипло выкрикнул парень. - Я нырял, я искал ее под каждой корягой. Сам чуть не утонул!
- Как это случилось?
- Ну, как... Не знаю. Потащила меня на этот дурацкий мост. Ей нужны были зачем-то фотографии. Стоп, где мой кэнон... А да, на мосту. Надо бежать! Мне надо бежать!
Парень вскочил, но зашатался и чуть не упал.
- Сядьте, - попросил черный. - Вы же на ногах не стоите.
Парень послушно сел, будто ноги подогнулись сами собой.
- Я искал ее. Я нырял, и еще нырял...
- Как она упала?
- Не знаю! Не знаю... Она все придумывала позы, я отвернулся и ждал. Потом мост как будто вздрогнул, я повернулся - а она пропала. И все! Все... Я сразу.... Я сразу начал нырять, искать ее. Я кричал: Леся, Леся! Но я ее не нашел.
Глаза парня закатились так, что блеснули белки. Он потряс головой и простонал:
- Зачем она? Дура! Что теперь будет?..
Лицо черного странно исказилось, глаза сверкнули - желтые? Парень уронил голову на руки и ничего не видел.
- Еще не поздно все изменить, - сказал черный тихо, почти прошипел. - Вы можете ее спасти. Ты можешь.
Стало еще тише. Из реки донесся плеск, словно мотнул хвостом жирный осенний карп.
- Как? - Парень поднял голову. Его била крупная дрожь.
- Я помогу.
- Кто ты?
- Я здесь живу, давно, - отмахнулся черный. - Я помогу, но мне нужно что-то взамен.
- Деньги? Стулья? - горько хмыкнул парень.
- Чувства, - ответил черный. - Я заберу твою любовь к ней. Но зато она будет снова жива.
Парень снова потряс головой. Ну что за бред... Надо бы возразить, надо бы встать и уйти от этого сумасшедшего... Но из костра повалил едкий черный дым, от которого брызнули слезы и запершило в горле. Вдруг как колом ударило в грудь: Леся!
- Да что хочешь делай! - выкрикнул парень. - Я больше не могу!
Вскочил и побежал прочь от реки. Черный остался сидеть у потухающего костра.
***
По дороге Ясь - так звали парня, чья спортивная куртка осталась на мосту - проветрил голову и немного успокоился. Нет, легче ему не стало, но теперь он хотя бы понимал, что нужно делать. Первым делом - скорей домой, звонить по телефону: скорая, милиция, спасатели... Господи, вот устроила! Перебарывая тупую боль в груди, он поднимался по лестнице. Хорошо, что они живут так близко от лесополосы. Леся сама так хотела, это она выбирала квартиру.
Дрожащими руками Ясь открыл дверь. Все как обычно. Только теперь все будет по-другому. Ему было страшно, хотя внутри, где-то на задворках сознания, куда он боялся заглядывать, поселилось странное, необъяснимое облегчение.
Он вошел в прихожую - и застыл. Выронил ключи. И тяжело дыша, уставился на... мокрое желтое пальто.
- Леся!
На кухне, в зале, в кабинете никого не было. Только в распахнутое окно кабинета просунул ветку тополь, скреб больными жухлыми листьями по столу, по Лесиным записям.
Ясь растерянно остановился посреди кабинета.
И тут он услышал, точнее, наконец обратил внимание на тихое пение сквозь шум воды:
- Ай, то не пыль по лесной дороге стелется.
Ай, не ходи да бедынетрогай, девица...
В три шага Ясь оказался у двери ванной, распахнул ее - и очутился нос к носу с совершенно голой девушкой, которая вытирала светлые волосы полотенцем и напевала:
- ...отвернись, не гляди...
Леся. Живая, невредимая и на вид абсолютно здоровая.
Ясь медленно сполз по краю двери на порог.
В глазах Леси мелькнуло что-то непонятное, но она выпятила челюсть и сказала довольно резко:
- Нагулялся?
Ясь молча смотрел на нее.
- Ну, что?
- Ле... Леся, ты жива?
- А то не видно! - фыркнула она.
- Ты куда с моста делась? Я думал... Я думал, что ты...
- Ушла, конечно. Ты заткнул себе уши своим афроджазом, на меня ноль внимания. Я разозлилась и ушла. Сам гуляй. Я и сейчас злюсь, между прочим.
Она накинула светло-зеленый халатик, резким движением завязала пояс.
Ясь хлопнул себя по лбу и рассмеялся хриплым, визгливым смехом.
- Какой же я идиот!.. - Леся остановилась перед порогом. - Я ищу тебя, ныряю, как придурок, уже чуть спасателей не вызвал, и скорую... Телефон утопил! Бли-и-и-ин!.. Да еще кэнон, кэнон же там, на мосту остался!
И он вскочил, побежал в прихожую, начал обуваться. Леся вышла за ним, сцепив пальцы за спиной.
- Яська, послушай... Ясь, успокойся! Прости меня, пожалуйста... Я не знала. Я не знала, что ты так подумаешь. Что ты так испугаешься... - Тонкие девичьи пальцы совсем побелели.
- Я за фотоаппаратом! - бросил Ясь и захлопнул за собой дверь.
***
Когда он вернулся (слава богу, у реки в такое время было пусто, черный идиот давно пропал, и куртке с кэноном никто не успел приделать ноги), Леся еще шуршала бумагами в кабинете. Тогда Ясь схватился за первую попавшуюся книгу - оказалось, путеводитель по Стамбулу, - сел за пустой кухонный стол и долго листал. Пока Леся не закрыла дверь кабинета, не разложила диван, не выключила свет в зале. Пока не стало совсем тихо.
Только тогда Ясь прокрался в ванную, снял с себя уже давно сухую, но заскорузлую одежду, залез под душ и смыл наконец речную воду и тину.
Дура, повторял он, яростно намыливаясь. Дура, дура. А я, блин, поверил... Дура.
***
Прошло несколько дней. Леся и Ясь по негласной договоренности продолжали жить как обычно, словно ничего не случилось. За ужином Леся один раз резко замолчала, будто хотела что-то рассказать, но не решилась. А Ясь не стал спрашивать: захочет - сама скажет.
Каждое утро он просыпался с тупой головной болью, каждый день носил в себе раздражение непонятно на что. Каждый вечер он не ложился спать, пока не заснет Леся, и допоздна листал путеводители или "Вокруг света".
Этим утром они завтракали вместе, тоже как обычно. Ясь ковырял омлет. Голова зависла на грани между болью и не-болью, к тому же подташнивало, и никакие таблетки не помогали. Леся с аппетитом уплетала какую-то мешанину из фруктов, орехов и овсяных хлопьев. От этого у нее ходили ходуном уши, а в горле, когда она глотала, раздавался неприятный звук.
Странно, почему никто не говорит, что у платиновых блондинок (так было написано на упаковке краски в ванной) волосы на самом деле серые?
Тем временем Леся что-то рассказывала, не успевая прожевывать, и все говорила, говорила... Что-то про белорусские мифы, конечно. Когда-то Ясю было интересно. Леся, молодой лектор Гродненского педа, умела сделать даже из своего тоскливого предмета сказку. Сперва, много месяцев назад, Ясь слушал ее разинув рот, даже не успевал задавать вопросы. Ему открывался целый новый мир. Новый? Да нет, старый, даже древний, невероятно прекрасный и томительно страшный. Там темные еловые опушки, пни в изумрудных клочьях мха, среди которых озорно поблескивает чей-то оранжевый глаз. Там нельзя ступать, не зная броду, и плевать в колодцы, и считать цыплят раньше осени. Там не выметают сор из избы, а покойника выносят лишь вперед ногами. Там в излучинах рек живут не водяные крысы, которых Ясь навидался в походах и сплавах, а хмурые зеленые омутники. Там поутру из петушиных яиц вылупляются домовые, а старый Белун трясет посохом, журит непослушные облака. Иногдя Ясю казалось, что Леся водит с нячысцiкамi личное знакомство, уж очень много она могла про них рассказать.
Правда, в конце концов все эти лешие и кикиморы, хорошо известные с детства, Ясю прискучили. Ведь Беларусь - не единственная страна на свете! По вечерам, листая журналы, он все чаще повторял, перекатывая на языке, словно рахат-лукум или глоток мексиканского кофе с пряностями, лакомые слова: Мачу-Пикчу, Катманду, Меконг... Кот-д'Ивуар... Кецалькоатль... Анхра-Манью...
А она готова всю жизнь просидеть в этом болоте! Вытащить бы ее отсюда, что ли?
- Приходи, в общем.
Ясь вздрогнул: сам не заметил, что говорил вслух?
- Ты про что?
- Да лекция же у меня открытая. По мифологическим персонажам. Тебе должно понравиться, ты же любишь всякую фантастическую всячину.
Ясь хотел было возразить, что Желязны с Толкиеном - это вам не Богданович с Короткевичем, а эльфы куда интереснее несуществующих домовых. Но тут на кухню заглянул первый луч осеннего солнца, и светлые волосы Леси сыпанули искрами, а глаза блеснули так по-особенному... Как когда-то.
- Приду! Приду, конечно. Говори, куда, - вырвалось у Яся.
Улыбка Леси засияла ярче ее волос.
***
На лекции был аншлаг, Ясь даже не ожидал. Ему было приятно, хотелось встать и сказать: да, она со мной.
Он откинулся на спинку жесткой деревянной скамьи и стал наблюдать.
Говорила Леся и вправду неплохо, очень живо. Даже лучше, чем раньше. Ясь поймал себя на том, что с интересом разглядывает ноги собственной девушки. Пора уже по-настоящему помириться, подумал он и начал грызть карандаш.
- Нам скучно, - звенел серебристый голос Леси. - Мы ищем необычное в космосе, в других временах и дальних странах... Но неужели в нашей собственной жизни не осталось чудес? Вот представьте: может, в соседней комнате живут русалки? (Три длинноволосых девчонки справа захихикали.) Или с вами на лекции ходит сам Ужиный Царь!
Парень в кожаной косухе на первом ряду поднял руку. Леся кивнула.
- Я просто хотел добавить, - глухим, чуть пришепетывающим голосом сказал он и повернулся к аудитории. Все увидели на длинных черных волосах золотистый хайратник. Гот, металлер, ролевик? - Точнее, предположить. Дело в том, что фольклор уходит корнями в древность, в деревенскую жизнь. Вы, то есть мы, с тех пор очень выросли. Так почему всем этим существам не измениться вместе с вами?
Аудитория одобрительно зашушукалась, несколько человек захлопало. Парень в косухе сел. Леся спустилась с кафедры и пошла между рядов.
- Все может быть, дорогие друзья. Все может быть... - улыбнулась она. - Кстати, об Ужином Царе. Бытует мнение, что этот фольклорный персонаж появился потому, что наши предки иногда видели ужей, у которых на голове после линьки остались кусочки кожи, похожие на корону. Но мне точно известно, что...
Аудитория подалась вперед. Не шелохнулся только Ясь. В готе с первого ряда он узнал того, черного, с пляжа, и уже не слышал, что говорила Леся.
Тот сейчас не отрываясь смотрел на лектора, демонстрируя свой наглый тупоносый профиль. Ясь сжал кулаки и выскочил из аудитории, не обращая внимания на вопросительный взгляд Леси. Вслед раздалось:
- Ужиный Царь не зол и не добр, он просто есть. Если верить каноническому преданию про Ялинку-Елочку, жену Ужиного Царя, он редко интересуется делами людей, но может...
Ясь нетерпеливо мерил шагами коридор, но далеко не отходил, чтобы не пропустить момент, когда студенты, аспиранты и гости начнут выходить.
Наконец-то. Из дверей потянулись парни и девчонки - сплошное сборище фриков. Патлатые, в странных одеждах, с дурацкими контактными линзами. А, вот и этот!
В следующую секунду Ясь припирал к стене пляжного умника и рычал:
- Убью, падла! Сколько она тебе заплатила? С-сука...
Еще через секунду Ясь сипел и беззвучно открывал рот. Умник прижал его за горло к противоположной стене и чеканил:
- Я выполнил, что обещал. Я ее спас. Леся мне не платит. Леся самая удиви-...
- Это что такое? - Из аудитории вышла Леся, увидела, что происходит, и ее щеки покрылись красными пятнами. - Вы что? Прекратите сейчас же, оба!
Парень в косухе ослабил хватку. Ясь сбросил с себя его руки, подошел к Лесе и процедил сквозь стиснутые зубы:
- На студентов западаешь? Меня тебе мало?
- Ты о чем? - нахмурилась Леся. Студенты, которые столпились было посмотреть на драку, начали тактично расходиться.
- Да об этом! На реке устроил целое шоу: "Я ее спасу в обмен на твою любовь к ней!" Что, не было? Было. - Его понесло. - А теперь он решил придушить меня сразу. Для верности. Тогда не сообразил, да? А ты, ты чего добивалась? Я чуть не поседел, думал, все уже - а она жива! Ты специально сбежала и еще этого ко мне послала, чтоб я совсем с катушек съехал! Хоть бы что правдоподобное придумала, фольклористка!
А Леся, выслушав все это, задала самый идиотский вопрос, какой только можно было задать:
- В обмен?
Ей никто не ответил. Парень в кожаной куртке молча таращился на нее, а потом отвернулся и ушел. Ясь демонстративно отряхнулся, расправил широкие плечи, подтянул ремень и тоже ушел, только по другой лестнице.
***
На шатком мосту без перил сидела хрупкая светловолосая девушка в желтом осеннем пальто. Сидела, обняв себя руками за колени, чуть заметно качалась назад-вперед, и молчала.
Сразу за мостом река круто поворачивала, подмывая берег. Кое-где крутились маленькие бурунчики, как в настоящем омуте. В излучину тянулись корни старых ветел, цедили из воды мусор - палые листья, гнилые коряги, бутылки, обрывки пластиковых пакетов.
Из-за деревьев вышел кто-то, затянутый в черную кожу. Ступил на мост, плавно опустился на доски, поджав под себя длинные ноги.
- Почему? Я пытаюсь до него достучаться, пытаюсь... а он не хочет слушать. Совсем перестал со мной разговаривать. Считает, что мы с тобой.. "спутались"... и все устроили специально, чтобы над ним посмеяться. Что ты натворил? Зачем? - прошептала девушка.
Ее собеседник промолчал. Солнце высветило кожаную куртку пятнами, похожими на крупные чешуйки.
Девушка резко повернулась к нему.
- Ты же говорил, что спас меня просто так! Почуял беду и явился! Лучше бы ты... Зачем ты взял с меня слово не говорить ему правду?.. Лучше бы я уто...
- Леся, - остановил он ее жестом узкой ладони. - Я не властен над вашими человечьими чувствами. Поверь.
Она недоуменно посмотрела на него.
- Как не властен? Ясь же сам сказал... Ты сказал, спасешь меня в обмен на его любовь ко мне.
- Если бы я мог, я бы давно заставил тебя разлюбить его и выбрать... - Кадык утонул в горле и подпрыгнул. Бесстрастные желтые глаза с вертикальными зрачками на секунду закрылись и снова открылись. - Выбрать более достойного.
- Стой... Если ты не мог, то кто тогда?.. Как? - Она охватила голову руками и замолчала. Потом вскочила, так что хлипкий мост зашатался. - Вужалка? Мара? Переплут? Признавайся, кто это сделал? Ты должен знать! Это кто-то из ваших!
Желтые глаза зажглись холодным светом.
- Какие бы сказки вы о нас ни рассказывали, мы не в силах повлиять на ваш выбор. Вы, люди, делаете все сами.
- Он... он сам? Нет, это неправда! Он не мог! Ты обманул меня! Ты хитрый... змей! Гадюка! Гад подколодный!
Леся бросилась бежать.
Он провожал ее грустным взглядом, пока желтое пальто не стало еще одним осенним листом.
Тогда он встал, разгибаясь плавно, текуче. Подошел к краю моста и как был, в кожаной куртке и остроносых сапогах, прыгнул на глубину.
Черная фигура без всплеска, мгновенно погрузилась в омут. С минуту среди листьев и ряски еще виднелась блестящая макушка, а потом и она пропала.
***
А в это время Ясь уже смотрел на мелькающие дорожные знаки и билборды из окна рейсового автобуса в Минск. На соседнем сиденье лежал рюкзак со всем необходимым, из-под клапана выглядывала стопка путеводителей. Доставать пока ничего не хотелось. На это, и на многое другое, теперь снова будет время.
Ясь поморщился. Может, все-таки стоило хоть записку оставить? На душе было мерзковато. Будто у него украли бумажник, но чувство гадливости от дурного поступка возникло у него самого, а не у вора.
"Все этот черный", - подумал Ясь. И добавил вслух, на весь автобус:
