У меня в мозгу живет серое многоточие. Где я его подхватил? Наверное, заразился в метро. Жаль, не помню - три железные горошины так нахально перекатываются в черепе, что воспоминания и мысли размазываются в совершеннейшую кашу.
Многоточие самодовольно переливается, тускло поблескивает металлическими боками, в которых отражается какая-то муть. А когда я киваю, железные горошины стучат друг другу в железные бока, и скрипят, и визгливо сетуют на жизнь. Она у нас и правда не фонтан: попробуйте быть многоточием!
"Ничего, - говорю я горошинам. - Ничего. Вон идет человек - видите? У него с головой все так же. И у того, и вон у этого. Нас таких много. Только никто не знает - ха-ха! - а я знаю".
Но горошины не отвечают. Многоточиям нет дела до других, они любят только себя. И жалеют себя постоянно, и забивают мысли своей матовой мутью, серым завистливым металлом. Только металл и зависть, которая как ржавчина разъедает наш общий мозг. Горошины жалуются, скандалят.
"Послушайте! - я кричу, разумеется, мысленно, но все же громко - специально, чтобы они услышали. - Послушайте! Раз все так плохо, раз так, давайте что-нибудь сделаем?"
- Бдзок! - чмокают друг друга горошины. - Вздор!
Тогда я решительно беру свои кисти, я достаю палитру. Но многоточие внутри моей головы такое тяжелое и холодное, что краски покрываются инеем, а на холсте вырастают сосульки.
"Сейчас, - обещаю я себе, - вот прямо сейчас возьму и придумаю. Что-нибудь гениальное, что-нибудь".
Трясу головой, прогоняя металлическую пустоту. Но горошины щелкают:
- Вздор! - и, перекатываясь, доводят меня до отчаяния.
Ну что, что мне делать с ними?
Быть может, если долго прыгать на одной ноге, они вылетят из моей головы?