Аннотация: Люди читают мало. О многих книгах, которые считается хорошим тоном знать, только говорят, что их читали.
Невежды не любят знающих, глупцы умных людей, равно как вор недолюбливает свет луны.
Бути Бакэмоно Таманои "Отягощенные узлом".
В тот день я закончил все свои дела пораньше, заскочил на камбуз и после полуденных склянок был у двери в медпункт.
Вежливо постучал и сунул голову:
- Можно?!
- Естественно! - отчетливо молвил голос с металлическим тембром.
Мне на встречу с белого пластикового вращающегося стула поднялся стройный, словно бронзовый бюстик человек. Именно бюстик, потому что его белый комбинезон сливался с белым интерьером, и внимание привлекало лицо. Удлиненное лицо, украшенное высокими залысинами и крошечной бородкой в форме перевернутой капли имело загорелую кожу и глаза стального цвета.
Он протянул сильную ладонь и, резко кивнув, представился:
- Черный, доктор, Лев Борисович. Прошу. - И указал на застеленную клеенкой кушетку.
Я тотчас же улегся, по-солдатски вытянув руки вдоль швов на брюках.
- Внимаю, - сообщил доктор Черный.
Все, на что я хотел пожаловаться, немедленно выскочило из головы. Я лежал и хлопал глазами. Однако доктор обладал бездонным терпением по отношению к своим больным, даже потенциальным. Подождав немного, он предложил бокал воды. Пил я его долго, не меньше четверти часа. И соображал, зачем же я пришел к доктору. Ведь наверняка у него и без меня полно всяких дел.
- Знаете ли, - сказал доктор, - всякий человек, вне моего кабинета, узнав о моей некоторой принадлежности к медицине, норовит получить медицинский совет, получить консультацию, и рассказать о хворях, нездоровье и тому подобном у себя, своих родственников и знакомых. Оказавшись же в моем кабинете, люди почему-то поступают в точности наоборот. Они готовы болтать о чем угодно, только не о своем здоровье. Забавно, правда?
- Это не такая большая беда, - постарался утешить его я, - вот если бы вы представлялись писателем, то вам начинали бы рассказывать разные сюжеты. Уверяя при этом, что вам непременно нужно запомнить, а лучше записать эту историю, так как ее нужно сделать, в последствии, сюжетом романа с продолжением.
- А вы писатель? - оживился доктор, - Нет? Жаль, а то у меня есть один сюжет, который просто вопиет о воплощении в жанре масштабной эпопеи. Этакое, знаете ли, многофигурное, широкоформатное, историко-эпическое полотно.
Доктор мечтательно поднял взор к потолку (просто белоснежному, кстати), будто именно там ему виделось это самое масштабное, многофигурное и все из себя эпическое...
- Нет, - слегка разочаровал я его, - я не писатель. Впрочем, мне приходилось представляться людям в качестве писателя.
- Зачем? - удивился доктор.
- Из любопытства. Иногда хочется узнать, что бы люди думали обо мне, будь я писателем.
Причину я выдумал на ходу и, кажется, не соврал.
Доктор сделал какую-то пометку на столе и повернулся ко мне.
- Но ведь вы ничего не написали и вашего творчества собеседник не знает. Как он может судить?
- А это и не важно.
- Разве?
- Конечно. Люди читают мало. О многих книгах, которые считается хорошим тоном знать, только говорят, что их читали. Одни признаются, что не читали меня, заведомо исключая мои несуществующие книги из круга литературы, которую полагается знать. Другие врут, что читали что-то из моего, чтобы не обидеть. И те и другие полагают, что все писатели, в сущности, одинаковы. Так что если читал одного, то знаешь все и о нем и о всяком писателе. Все, что нужно знать.
- Тогда какой смысл? - удивился доктор.
Вопросы о смысле меня всегда озадачивают. Почему люди спрашивают о смысле чего бы то ни было? Какой смысл в этих вопросах о смысле, если большая часть действий, слов и поступков в жизни человека бессмысленна? Или не осмысленна. Так надо, или так хочется, или дай посмотрю, что будет, или ребята смотрите, как я умею...
Поэтому услышав вопрос о смысле я всегда задумываюсь. Не то, чтобы в поисках смысла, хотя и это тоже.
Ну, а подумав, отвечаю.
- Смысла не много, но польза есть, - сказал я, - иногда, в таком разговоре, могут посоветовать интересную книгу. Думая, что я писатель, люди почти всегда мне ставят в пример каких-то других писателей. И иногда весьма недурных.
- Пожалуй, в этом что-то есть! - искренне восхитился доктор, - а мне никогда не ставят в пример других врачей. Наверное, так бывает только с писателями?
- С актерами тоже так бывает!
- Так вы актер?
- Нет, - вновь разочаровал я доктора, - к сожалению нет.
- Но... Позвольте угадаю, вы представлялись людям в качестве актера?
- Бывало.
- Из чистого любопытства?
- Вообще-то да.
- И какой в этом прок?
- Да, практически никакого, - признался я, сам себе удивляясь , - я же не собирался быть актером, отнимать хлеб у тех, кто зарабатывает этим ремеслом.
- Это было бескорыстно? - уточнил доктор.
- Почти. - Я пожал плечами и снова лег на кушетку, - Никакой особой пользы я из этого не извлек. Но иногда мне советовали один или два интересных фильма, которые стоит посмотреть, с актерами, о которых я до того не знал.
- О!
- И что интересно, - продолжал я, - редко советовали откровенную дрянь! А еще я узнал, как люди относятся к актерам.
- И как? - Почти шепотом поинтересовался доктор.
- Ну-у-у-у-у... Скажем будто к какашке в золотой обертке. Завидуют блеску и славе, непонятной простому смертному сопричастности к чему-то эдакому, но брезгливо опасаются того, что за блеском и славой скрыто.
- Вот так прямо говном и считают?
- Не! Не говном! Просто у людей сильно развито интуитивное чувство баланса. Если все серенько снаружи, то серенько и внутри. А если фасад сверкает так, что шик-блеск, то... что-то должно шик-блеск уравновешивать. И, наверное, они, в сущности, правы.
- Правы? - Доктор с сомнением покачал головой.
- За оберткой может скрываться вовсе не что-то неприличное, а пот, кровь, боль и крах всего, что сердцу мило, но обывателю этого знать не дано. Как, впрочем, и мне... Но что-то я понял именно от этих людей и на собственном опыте. Если бы я был писателем, я бы об этом написал. Если бы был актером - сыграл бы...
- Как много я пропустил! - воскликнул доктор Черный.
Он как-то так это сказал, что мне стало искренне жаль его. Как много он пропустил в жизни! Как много прошло мимо него. Какие бездны! И мне захотелось поделиться с ним всем сокровенным, что познал я!
Но тут я понял, что и я пропустил мимо, даже не заметив, миры, галактики и вселенные. И пропускаю ежесекундно мимо, так и не познав целые, как их там (?), универсумы... непознанными, оставляя честь их познания тем, кто идет следом - путникам грядущего...
И мне стало жаль себя!
Жаль того что знаю я страшно мало, и, сколько бы я не прожил, большего чем я знаю, в масштабах мега-вселенной мне никогда не познать.
- А это трудно? - Прервал мои мысли доктор Черный.
- Что? - встрепенулся я.
- Ну, представляться людям не тем, кто ты есть.
- А-а-а... Нет, не трудно.
- Разве?
- Трудно быть писателем, или актером, или, наверное, доктором. А прикинуться - вовсе не трудно. По крайней мере, до тех пор, пока вас не попросят написать рассказ, сочинить сонет, сыграть самого завалящего Гамлета, или спасти человека.
- И все же я не понимаю... - сказал доктор Черный, - зачем вы это делали?
- Что делал?
- Ну, придуривались... Прикалывались... То есть прикидывались кем-то, кем не являетесь.
- Дело в том, что мы - индейцы - очень любопытны, - признал я, - и склонны к самозванству. Это у нас национальная генетическая предрасположенность. Некоторые из нас становятся настоящими самозванцами - по профессии.
- И есть такая профессия? - доктор сделал брови домиком.
- Ну, разумеется! - я даже усмехнулся, - есть!
- И она востребована?
- А как же? В некоторых малоосвоенных районах космоса, на полудиких планетах на профессиональных самозванцах только все и держится.
- Что держится?
- Да все! Там же не хватает специалистов ни в каких областях.
- И что?
- И все! Самозванец может прикинуться кем угодно. Местным же не с кем сравнивать, понимаете. Специалистов нет, говорю. Вот и приходится выкручиваться! У нас даже поговорка есть про это... что-то там про жнеца и лжеца... Не помню.
- Постойте, - совсем, кажется, опешил доктор Черный, - ведь у самозванца, даже профессионального, нет необходимых навыков. Как же тогда?..
- Иногда достаточно схватить только внешние приметы профессии, а окружающие сами все сделают. Нужно только заразить их верой.
- Заразить верой? Это как инфекция, что ли?
- Вроде того. Политик, например, вообще ничего уметь не должен, но запросто может разумно управлять планетой. Главное верить, что ты это можешь и заставить верить других...
- И все?
- Да! Ну и еще одно очень важно! Нужно дать людям, которые действительно что-то могут и умеют, возможность это делать. В этом суть. Скажу больше, всякое руководство держится на самозванстве.
- Никогда не смотрел под таким углом, - сказал доктор задумчиво и сделал какие-то пометки.
- А смотреть надо не под углом, - я так раздухарился, что погрозил ему пальцем. - Смотреть надо в корень!
- Возможно, вы и правы, юноша. С поправкой на максимализм, конечно... Но что-то в этом есть. А почему вы сами не избрали эту достойную стезю.
- Я-то?
- Вы.
- А я это... - и тут я задумался.
А действительно, что это я?
Я уже готов был вновь начать жалеть себя, упущенные возможности, упиваться своей неудавшейся жизнью... Но вдруг почувствовал другое. Я внезапно захотел быть честным с самим собой и об этом немедленно сказал.
- Потому что... - Сказал я, - мне очень хочется найти самого себя! Стать самим собой. Если меня за кого-то принимают, мне очень трудно не начать прикидываться тем, за кого приняли. Тяга к самозванству очень сильна во мне. Огромных усилий стоит не сказать: "Да, я тот самый!" И признаться, что я просто бедный индеец Джо, который хочет домой.
Доктор сделал несколько пометок.
Потом смотрел на меня некоторое время и вдруг сказал:
- А не проще пойти на поводу у вашей генетической предрасположенности, уступить зову крови и прикинуться... самим собой.
- Самим собой?
- Да, юноша.
- Думаете получится?
- Конечно! - Горячо заверил доктор, - Вы же сами сказали, что главное поверить. Вот вы и поверьте в себя.
- Ну, знаете... - Я чувствовал, что он прав, однако позволил себе усомниться, - Бокорлиперух - не предмет веры. Я же просто есть.
- Как вы сами сказали, - сказал доктор, - в самозванстве главное верить, что ты и есть тот, кем прикидываешься. И если поработать в этом направлении настоящим образом, то, наверное, и станешь тем, кто ты есть.
- Я подумаю...
- Ну и славненько, позовите следующего пациента.
- А никакого следующего-то и нет, - я даже выглянул за дверь и убедился, что других пациентов не наблюдается.
- Я знаю, - весело отмахнулся доктор, - на этом корабле все здоровы. Насколько это вообще возможно. Например, боцмана Каюрова, тут я не раскрою врачебной тайны, несколько беспокоит несгибаемый внутренний стержень, который он имеет внутри себя. Так ведь и вас бы несколько беспокоил бы, будь он у вас. Внутренний стержень - весьма обязывающая штука, знаете ли. Все здоровы.
- И я? - с затаенной надеждой спросил я.
- И вы, - доктор указал на кушетку, - этот новейший диагностический сканер не ошибается.
- Спасибо, доктор, - сказал я и почувствовал себя совершенно здоровым.
- Заходите еще, запросто, - с надеждой попросил доктор Черный.