Исуна Хасэкура : другие произведения.

Волчица и пряность. Том 3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Перевод с японского языка - GOOGLE, DeepL, О.М.Г. Редакция черновая

[]

Исуна Хасэкура

Волчица и пряность

Том 3

Перевод с японского языка - GOOGLE, DeepL, О.М.Г.

Иллюстратор - Дзю Аякура

Глава первая

   Шесть дней назад они покинули церковный город Рюбинхайген, и с каждым днём, к сожалению, становилось всё холоднее, небо плотно затянуло тучами, и даже лёгкий ветерок заставлял сейчас Лоуренса дрожать, хотя до вечера было ещё далеко. Когда дорога пошла вдоль реки, стало ещё хуже - ветер пропитался промозглой сыростью такой холодной и мутной на вид реки, словно в неё стекало пасмурное небо.
   Покидая Рюбинхайген, Лоуренс купил для защиты от холода поношенную одежду, но даже несколько слоёв её не защищали должным образом.
   Однако в прошлом он настолько был озабочен тем, как бы наполнить свою повозку товаром, что у него не оставалось денег даже на эту старую зимнюю одежду, и он как-то чуть не замёрз до смерти по дороге на север. Лоуренс криво усмехнулся от печального и приятного чувства, вызванного этим ощущением. Похоже, тот начинающий странствующий торговец чему-то научился за семь лет.
   А кроме того, кроме зимней одежды у него было ещё кое-что для зашиты от холода. И странствующий торговец Лоуренс, встречавший седьмую зиму с того дня как он восемнадцатилетним юношей стал сам отвечать за себя, посмотрел на того, кто сидел рядом с ним на козлах повозки.
   Обычно, смотри хоть вправо, хоть влево, он никого не мог бы увидеть рядом с собой. Даже если ему доводилось ехать с кем-то в компании, попутчик редко разделял с ним эту скамью. А чтобы укрывать при этом ноги одним одеялом, такого раньше не случалось Лоуренсу никогда.
   - Что такое? - спросила его спутница, заметив его взгляд.
   Она была юной на вид красивой девушкой, почти подростком, с прекрасными длинными волосами льняного цвета, которым могли бы позавидовать даже аристократки. Впрочем, Лоуренс позавидовал бы, скорее, не прекрасным волосам и даже не превосходному по качеству одеянию девушки, а звериному хвосту, который она тщательно вычёсывала, положив к себе колени.
   Весь коричневый, не считая белоснежного пушистого кончика, он был таким же тёплым, каким и казался на вид. Жёны аристократов потратили бы немалые деньги за воротник из такого прекрасного меха, но к их сожалению он не продавался.
   - Скорее кончай за ним ухаживать и положи под одеяло мне на колени.
   На вид эту девушку в плаще, вычёсывавшую гребнем звериный хвост, можно было принять за бедную монахиню, подрабатывавшую ради пропитания. Но после слов Лоуренса её красновато-янтарные глаза сердито прищурились, её губы, ничуть не пострадавшие на холодном ветру, раздвинулись, показав крупные клыки, и она с яростью в голосе произнесла:
   - Не приравнивай мой хвост к шерстяному покрывалу.
   Хвост в руках девушки сердито дёрнулся вместе со словами. Этот хвост, покрытый превосходным мехом, который оценили бы встречные торговцы или путешественники, был неотделимой частью тела своей обладательницы, девушки, тщательно вычёсывавшей его гребнем. Более того, у девушки имелся не только хвост, но и звериные уши, спрятанные под капюшоном плаща.
   Конечно, для человека иметь звериные уши и хвост - это ненормально. В человеческом мире считают, что люди могут рождаться с нечеловеческими признаками, если в них вселяются духи или демоны, поэтому про таких людей говорят, что они одержимы демонами. Но девушка рядом с Лоуренсом была не из их числа. Её первоначальный облик - это огромная, наводящая ужас божественная волчица, обитавшая в пшенице и называвшая себя Хоро, мудрой волчицей из Йойцу.
   Истинный верующий со здравым смыслом счёл бы её языческой богиней и затрясся бы перед ней от страха, однако сам Лоуренс ещё недавно боялся Хоро.
   Сегодня же ему было несложно воспользоваться тем, что Хоро очень гордилась своим хвостом, чтобы использовать его для своего согрева.
   - Когда мех настолько хорош, тепла ногам от него намного больше, чем от целой горы шерсти.
   Как Лоуренс и предвидел, Хоро с гордым видом фыркнула, после чего с выражением на лице "ну, выбора нет" положила хвост ему на колени под покрывало.
   - Так что там с городом? Сегодня доберёмся?
   - Когда поднимемся немного по берегу вдоль этой реки, там уже будет рядом.
   - Наконец-то сможем тогда поесть горячего. Не хочу больше холодной каши на этом холоде. Я устала от этого.
   Лоуренс гордился, что его язык привычен к намного более плохой еде, чем у Хоро, но даже он был с этими словами согласен. Еда - единственное, чего дожидается любой путешественник в дороге, но зимой это не обязательно верно. Когда дрожишь от холода и имеешь на обед чёрствый и горький кусок ржаного хлеба, который приходится или разгрызать, или размачивать в холодной воде, скрашивая небольшим количеством вяленого мяса, - это удовольствие не из больших. В придачу лук или чеснок - типичные для зимних поездок овощи.
   Возможно, волчья природа Хоро противилась луку и чесноку с их резким запахом, ей не нравилась горечь ржаного хлеба, так что она делала из него кашу, размачивая в воде. Для Хоро, придававшей еде столь большое значение, это, должно быть, было настоящей пыткой.
   - Что ж, в городе, куда мы едем, сейчас будет большая ярмарка. Будет много еды, можешь уже предвкушать.
   - Хо-хо-о. Кстати, ты, если мы что-нибудь дополнительное прикупим, с твоим карманом будет всё в порядке?
   Неделей раньше Лоуренс из-за своей жадности попал в западню, устроенную одним торговым домом и в какой-то момент оказался на грани полного разорения. Ему с Хоро после изрядной суеты удалось этого избежать, но ожидаемой прибыли он не получил, скорее, если брать ситуацию в целом, остался в убытке. Военные доспехи, из-за которых всё произошло, были слишком тяжелы для перевозки зимой, к тому же Лоуренс подумал, что дальше к северу его стоимость может ещё упасть, так что он свой товар распродал за бесценок в Рюбинхайгене.
   Хоро выпрашивала у Лоуренса то то, то это, однако, несмотря на всё это выпрашивание, она очень беспокоилась за состояние его денежных дел. Хотя Хоро часто злилась и своевольничала, в душе она была очень добросердечна.
   - Расходы на еду - это я вынесу. Не стоит беспокоиться.
   На лице Хоро отразилось сомнение, она явно продолжала беспокоиться.
   - И потом, я так и не смог купить тебе в Рюбинхайгене персиков в меду. Вышло бы неплохо, если бы ты сочла это подходящим возмещением.
   - В самом деле... Только...
   - Что?
   - Половину моего беспокойства составляет твой карман, а вторая половина - это беспокойство о самой себе. Если мы будем тратить на еду, не будет ли наш постоялый двор слишком скромным?
   "Вот оно что", подумал Лоуренс, улыбнувшись в ответ, и поспешил заверить Хоро:
   - Я собираюсь остановиться в достаточно порядочном месте. Или ты хотела сказать, что тебе не понравится, если в нашей комнате не будет своего камина?
   - Я не думала заходить так далеко. Мне просто не хотелось бы, что бы траты на меня и на еду использовались в качестве оправдания...
   - Оправдания? - переспросил Лоуренс и перевёл взгляд вперёд, потому что его конь взял немного в сторону от дороги.
   В этот момент Хоро приблизилась к его уху, чтобы прошептать:
   - Будет нехорошо, если кто-то снимет комнату с одной кроватью. Я бы хотела иногда поспать и одной.
   Лоуренс слишком сильно натянул вожжи, его конь недовольно заржал. Однако Хоро так часто поддразнивала Лоуренса, что он научился быстро приходить в себя.
   Он, изо всех сил сохраняя спокойствие на лице, с напускным безразличием посмотрел на неё:
   - Я сам это часто говорю себе из-за этого дурацкого храпа во сне.
   Похоже, Хоро не ожидала от Лоуренса отпора, она поджала губы и со скучающим видом снова села на козлы. Но Лоуренс был не в состоянии упустить возможность взять над ней верх.
   - И потом, ты не из таких, каких я предпочитаю.
   Хоро обладала ушами, способными распознать людскую ложь. И эти слова Лоуренса ложью не оказались. Должно быть, осознав это, Хоро застыла с выражением удивления на лице.
   - Ты же знаешь, что это не ложь, так? - завершил Лоуренс свою атаку.
   Хоро какое-то время в ошеломлении отрывала и закрывала рот, будто пытаясь ответить, но быстро сообразила, что такое поведение само по себе свидетельствовало об её поражении. Лоуренс заметил, что её уши поникли под капюшоном, а потом опустилась и голова Хоро.
   Первая его победа за всё это время.
   Но победа его была не полной. То, что Хоро не была из тех. Которых предпочитал Лоуренс, ложью не являлось, но не было и правдой до конца. Сказав ей это, Лоуренс просто отомстил за её каждодневное подтрунивание над ним.
   Он находил очень милой беззаботно спавшую или смеявшуюся Хоро. Или как выглядела она такая притихшая.
   Иначе говоря...
   - Тебе нравится такая я, да?
   Лоуренс не мог не покраснеть, встретив взгляд Хоро, смотревшей на него снизу.
   - Болван. Чем глупее самцы, тем больше им нравятся слабые. Не понимаете, что это ваши головы слабы.
   Положение сразу перевернулось, и Хоро насмешливо ухмыльнулась, показав оба клыка.
   - Если ты ждёшь, что я буду изображать слабую принцессу, тебе надо быть сильным рыцарем. А на самом деле? - спросила она, указывая пальцем на Лоуренса.
   У него не было ответа. В его голове всплывали ситуации из его жизни, каждая из которых свидетельствовала, что он был не рыцарем-избранником, а лишь простым странствующим торговцем.
   Хоро посмотрела на состояние Лоуренса и удовлетворённо вздохнула. Но потом ей вдруг что-то пришло в голову, и она прикоснулась указательным пальцем к его подбородку.
   - Хм. Если подумать, тебе же доводилось становиться рыцарем?
   Лоуренс тут же углубился в свой ящик с воспоминаниями, пытаясь ответить на вопрос, случалось ли ему совершить когда-либо что-то настолько достойное.
   - Что такое? Похоже, сам не помнит. Ты же, кажется, встал впереди меня, чтобы заслонить собой. В той запутанной истории с серебряными монетами, когда мы были в подземелье.
   - А-а, вот ты о чём...
   Лоуренс помнил это, но ему не верилось, что его можно было назвать рыцарем. Он был в изодранной одежде, еле держался на ногах.
   - Рыцарь не просто сила и оружие. Однако то был первый раз, когда меня кто-то защищал.
   И Хоро с лёгкой застенчивой улыбкой прильнула к Лоуренсу. Быстрота, с которой она менялась, просто пугала. Даже торговцы, менявшие разом свою позицию из-за прибылей и потерь, бежали бы от такого, забыв обуться.
   Однако Лоуренсу было некуда бежать.
   - Ты будешь и дальше заботиться обо мне?
   Волчица, словно котёнок, мягко и невинно улыбалась. Улыбка, которую Лоуренс не увидел бы за десятилетия, если бы он продолжал свой путь торговца в одиночку.
   Однако эта улыбка не была настоящей. Хоро злилась, потому что он сказал ей, что она не из тех, какие ему нравятся. Наверное, сильно злилась.
   Это было совершенно ясно.
   - Это было плохо с моей стороны...
   Её улыбка сразу стала искренней, словно его слова имели волшебную силу, Хоро снова села на место и с удовольствием рассмеялась.
   - Это мне в тебе и нравится.
   Их общение, с поддразниванием и подначиванием, напоминало щенячью игру. И в конце концов общаться таким образом, кажется, было самым подходящим.
   - Ладно, я не против одной кровати на постоялом дворе, чтобы только тарелок с едой было две.
   - Понял, понял, - ответил Лоуренс, утирая выступивший несмотря на холод пот, и Хоро снова рассмеялась.
   - Так, ладно, что хорошего есть в этих местах? - поинтересовалась, наконец, Хоро.
   - Что-то особенное? Это не то чтобы совсем особенное, но здесь...
   - Рыба, наверное?
   Лоуренс был несколько удивлён, он сам хотел ей об этом сказать.
   - Правильно. Если отсюда отправиться на запад, доберёшься до озера. Так вот рыба из того озера и является этим особенным. Кроме того, в реке, что тут течёт, тоже водится рыба разных видов. Однако, как ты это поняла?
   Хоро могла легко читать сердца людей, но их мысли вряд ли были ей доступны.
   - М-м-м, время от времени ветер приносил её запах, я и учуяла, но смотри, - ответила она, показывая рукой в сторону, противоположную от реки, текшей справа от них. - В тех нескольких повозках везут рыбу.
   Эти повозки выезжали из-за холма на таком расстоянии, что Лоуренс их даже не замечал, пока Хоро ему не сказала. На взгляд Лоуренса определить груз повозок было невозможно, только подсчитать их число. Учитывая направление их движения, повозки вроде ехали почти параллельно дороги вдоль реки и должны были со временем на неё выехать.
   - Еда из рыбы, я этого и представить не могу. Если не считать угрей и ракушки, которые я ела в Рюбинхайгене.
   - Её просто обжаривают в масле. Если хочешь чего-то более особенного, тогда готовят на пару с мясом и овощами или поджаривают на прутиках вместе с зеленью, есть и ещё способы. И ещё. Есть определённые добавки и приправы, которые используют только в том городе, куда мы едем.
   - Хо-хо-о, - только и произнесла Хоро, ярко сияя глазами, её хвост, согревавший колени Лоуренса, слегка зашевелился.
   - Это когда доберёмся до города, а пока можно с нетерпением ждать, - поддразнил её Лоуренс.
   Хоро в ответ немного надула щёки, но рассердиться на такое она, конечно, не могла.
   - Если в тех повозках есть что-то хорошее, почему бы тебе не купить у них чего-нибудь на еду?
   - Я плохо разбираюсь в рыбе. Как-то ещё давно я на этом даже потерял деньги и с тех пор даже не пытаюсь с ней связываться.
   - А что? Будто здесь нет моих глаз и носа.
   - И ты можешь определить, хорошая рыба или плохая?
   - Хочешь, я определю, хороший или плохой ты?
   Лоуренс безропотно сдался своей спутнице с озорной улыбкой.
   - Думаю, не стоит. И если подберёшь что-то подходящее, мы могли бы купить и приготовить. Сможем немного сэкономить.
   - Мм. Предоставь это мне.
   Лоуренс не знал, где удастся пересечься с повозками, гружёных, похоже, рыбой, но видел, что они постепенно приближались, и потому просто дал коню продолжать двигаться по дороге.
   Как бы то ни было, подумал Лоуренс, косясь на Хоро, следившую пока ещё издалека за теми повозками.
   Ведь определять глазами и носом, было ли что-то хорошим или плохим, означает судить по внешнему виду и запаху. Если Хоро способна определить качество рыбы, может быть, она действительно могла судить, хорош или плох тот или иной человек.
   Глупости, усмехнулся про себя Лоуренс, но всё же почувствовал себя неспокойно. Как бы невзначай он приблизил нос к правому плечу и понюхал его. Одежда не должна быть сильно вонючей несмотря на его дорожную жизнь, она была первой носки, как и одежда Хоро.
   Пытаясь таким образом себя успокоить, Лоуренс ощутил левой щекой чей-то взгляд. Ему бы не хотелось видеть этого, но, повернувшись, он наткнулся взглядом на давившуюся безудержным смехом Хоро.
   - Надо же. Такой милый, что я просто не знаю, что делать, - сказала она с таким потрясённым видом, что у него не нашлось ни слова возразить ей.
   Они подъехали к необычному участку реки, где течение было настолько медленным, что, казалось, она остановилась, в этом месте собрались люди, которые поили лошадей или торговали всякой всячиной. Лоуренс увидел среди них странствующего точильщика, положившего подбородок на свой столик и позёвывавшего, вероятно, со скуки. Воткнутый рядом в землю меч указывал на его род занятий.
   Тут же можно было увидеть небольшую пристань, у которой лодочник в плоскодонной лодке спорил с мужчиной, похожим на рыцаря и державшим на поводу коня. Рыцарь был облачён в лёгкое снаряжение, так что его, вероятно, послали с поручением в какой-то форт. Скорее всего, они спорили из-за того, что лодочник не хотел отплывать, не набрав в лодку достаточно людей.
   Однажды Лоуренс сам вышел из себя, когда очень спешил, а лодка всё никак не отплывала, поэтому он не мог не усмехнуться при виде этого спора.
  
  
   Пустошь, расстилавшаяся прежде без конца, теперь постепенно сменялась возделываемыми полями, на которых стали появляться работавшие люди. Всегда интересно наблюдать за изменением окружающего мира, когда в воздухе постепенно проявляется запах жизни людей.
   Вот на этом участке дороги и произошла встреча повозки Лоуренса и тех повозок с рыбой.
   Всего, одна за другой, ехало три повозки, каждую тянула пара лошадей. Повозки не были оборудованы козлами для возниц, поэтому лошадей вели трое пеших мужчин, судя по виду, наёмных работников, на последней повозке ехал ещё один, хорошо одетый, человек.
   Увидев этот караван издали, Лоуренс решил, что эти повозки, в которые надо было впрягать двух лошадей, были дорогими, способными везти большой груз, подъехав к повозкам сбоку, он в этом убедился. Груз повозок составляли деревянные ящики и бочки, в которые легко мог бы поместиться человек, похоже, часть бочек была заполнена водой, в которой плавала рыба.
   Любая незасоленная рыба уже считалась изысканной едой, что же говорить о рыбе, доставляемой к готовке ещё живой.
   Перевозка живой рыбы - редкое зрелище, но Лоуренса больше поразило иное. А именно - управлял этими повозками с таким богатым товаром торговец, который был явно моложе Лоуренса.
   Лоуренс заговорил с торговцем на задней повозке.
   - О рыбе? - переспросил торговец мальчишеским голосом из-под капюшона промасленного кожаного плаща - частая одежда торговцев рыбой.
   - Да, меня интересует, не мог бы ты выделить мне некоторую её часть, - уточнил Лоуренс, меняясь с Хоро местами на козлах.
   Молодой торговец незамедлительно ответил:
   - Мне жаль, но нет. По всей рыбе, что у нас есть, уже определено, куда и сколько рыбы будет продано.
   Лоуренс был удивлён и неожиданным отказом, и самим голосом, и, словно заметив это, молодой торговец снял капюшон, открывая лицо. Лицо это, почти мальчишечье, вполне соответствовало голосу. Даже юношей назвать его было бы натяжкой, он явно не достиг ещё двадцати лет. Кроме того, изящное телосложение юноши было также необычным для торговцев рыбой, как правило, мощных, грузных мужчин. Развевавшиеся светлые волосы завершали ощущение изящной изысканности.
   Но сколь юным ни выглядел торговец, он вёз три повозки свежей рыбы. Разговаривая с ним, нельзя было пренебрегать осмотрительностью.
   - Прости, ты странствующий торговец? - поинтересовался он.
   Трудно было сказать, была ли у него эта дружелюбная улыбка природной, или это было улыбкой торговца, но Лоуренс улыбнулся в ответ.
   - Да, я как раз еду из Рюбинхайгена.
   - Вот как. В таком случае, если ехать по пути, которым мы сейчас приехали, за половину дня доберётесь до озера. Договоритесь с рыбаками, и они продадут вам улов. Там ловится хороший карп.
   - А-а, нет, я не для торговли спрашивал, я хотел узнать, не сможешь ли ты мне продать немного, чтобы разнообразить сегодняшний ужин.
   Улыбка на лице юного торговца уступила место удивлению, вероятно, он впервые встретился с таким предложением.
   Для торговца рыбой, перевозящего её на большие расстояния в солёном виде, вполне обычно встретить по дороге предложение продать немного рыбы на еду, но к этому не может быть привычен тот, кто ездит между городом и ближайшим озером.
   Однако удивление юного торговца быстро прошло, по его лицу было видно, что он усердно думал. Надо полагать, это было лицо человека, столкнувшейся с ситуацией, противоречившей смыслу его занятия, и задумавшегося, нельзя ли на этом построить новое дело.
   - Человек, отдавший торговле всё сердце, - произнёс Лоуренс.
   Юный торговец вернулся к действительности и смущённо улыбнулся:
   - Однако вы поймали неловкий для меня момент. И возвращаясь к теме, раз ты ищешь рыбу на ужин, вероятно, ты остановишься сегодня в Кумерсуне?
   - Да. Увидеть зимнюю ярмарку и праздник.
   Кумерсун - так назывался город, в который направлялся Лоуренс, сейчас в нём должна была проходить большая ярмарка, одна из двух, проводимых здесь зимой и летом. Причём в самый разгар зимней ярмарки устраивался шумный праздник. Лоуренс не знал о нём почти ничего, лишь слышал, что это праздник языческий, заставлявший служителей Церкви падать в обморок при одном его виде.
   Достаточно отъехать от Рюбинхайгена на шесть дней пути на север, чтобы попасть в край, где взаимоотношения последователей Церкви и язычников будут существенно сложнее, чем на юге, и церковный город Рюбинхайген до сих пор был базой церковных войск, направлявшихся на север, чтобы подчинить его Церкви. И даже среди королевского семейства, правившего Проанией, страны к северу от Рюбинхайгена, насчитывалось немало язычников. В этой стране последователи Церкви и язычники обычно жили в городах вместе.
   Город Кумерсун, принадлежавший одному могущественному проанскому аристократу, представлял собой большой город, построенный в расчёте на процветание, поэтому здесь старались избежать проблем, связанных с вопросами веры. В этом городе даже не было церкви, под запретом была и деятельность проповедников и миссионеров. Не дозволялось задаваться и вопросом, были ли праздники, проходившие в городе, языческими или дозволенными Церковью, это были просто традиционные городские праздники.
   Эта своеобразная особенность праздника позволяла язычникам безбоязненно приходить и участвовать в нём наряду с верующими, похоже, именно потому праздник, носивший название Раддора, ежегодно собрал толпы людей.
   Лоуренс приезжал в Кумерсун только летом и, к сожалению, ещё ни разу не видел этого праздника.
   Исходя из всего этого, он решил приехать в Кумерсун за день-два до его начала, но оказался слишком наивным в своих расчётах.
   - Слушай, - сказал юный торговец с несколько озабоченным выражением лица. - А ты побеспокоился о жилье?
   - Праздник же послезавтра начнётся, да? Неужели там ничего не найдётся?
   - Так и есть.
   Хоро, сидевшая рядом с Лоуренсом, нервно шевельнулась, вероятно, опасаясь остаться без комнаты на постоялом дворе.
   В своей волчьей форме это ей было бы безразлично, но в человеческом теле Хоро страдала от холода, как обычный человек. И ещё одна ночёвка в чистом поле было бы для неё в этот холод слишком.
   Впрочем, то же самое относилось и к Лоуренсу.
   - Если так, то я слышал, что отделения торговых гильдий каждый год предоставляют места членам на время большой ярмарки, так что я могу их попросить об этом.
   Если обратиться в отделение гильдии, могут начаться расспросы насчёт Хоро, потому Лоуренсу не хотелось на это полагаться, однако, если ничего другого не останется, придётся пойти на это.
   - А, ты состоишь в гильдии? Не будет невежливым поинтересоваться в каком?
   - Отделение торговой гильдии Роэн в Кумерсуне.
   Лицо юного торговца посветлело:
   - Какое удивительное совпадение. Я тоже из гильдии Роэн.
   - А-а, это поистине Божественное предначертание... хотя здесь нельзя так говорить.
   Юный торговец рассмеялся:
   - Ха-ха-ха, всё в порядке. Я сам с юга и тоже следую истинной вере, - он сделал паузу, чтобы откашляться. - В таком случае я представлюсь. Торговец рыбы в Кумерсуне Ферми Амати. В торговых делах - Амати.
   - Странствующий торговец Крафт Лоуренс. В торговых делах известен как Лоуренс.
   Они, не покидая своих повозок, не только представились, но и обменялись рукопожатием, так близко остановились повозки. Теперь пришла пора представить Хоро.
   - Это моя спутница в путешествии Хоро. У нас есть причина путешествовать вместе, но мы не пара, - с улыбкой уточнил Лоуренс.
   Хоро немного подалась вперёд и с улыбкой посмотрела на Амати.
  
   0x01 graphic
  
   Как и следовало ожидать, Хоро держалась довольно скромно. Амати поспешил повторить своё имя, его щёки при этом покраснели.
   - Госпожа Хоро, похоже, ты монахиня? - спросил он после небольшой паузы.
   - Сейчас она монахиня в странствии, ответил за неё Лоуренс.
   Паломничество совершали не только мужчины, побуждаемые горевшей в их душах верой, но зачастую и женщины тоже. Наиболее часто они называли себя странствующими монахинями. Это звание избавляло их от значительного количества хлопот, с которыми пришлось бы столкнуться обычным женщинам, отправлявшимся в паломничество.
   Но вход в Кумерсун в одежде, означавшей принадлежность к Церкви, тоже был проблематичен, поэтому у людей в такой одежде повелось носить на одежде три пера. И сейчас три коричневых, потёртых пёрышка красовались на капюшоне Хоро. И южанин по происхождению Амати, кажется, при своей молодости быстро это понял. Он не стал углубляться в ситуацию, просто приняв, что есть причина, по которой торговец и молодая девушка ездили вместе.
   - Что ж, трудности путешествия - это тоже испытания, ниспосланные Богом, - сказал Амати. - Я это к тому, что разместить вас в одной комнате для меня не составило бы проблемы, но получить две комнаты, к сожалению, немного затруднительно.
   Лоуренс был явно удивлён его словами, так что Амати улыбнулся, прежде чем продолжить:
   - Не иначе, как волей Господа встретились мы, члены одной гильдии. Если ты обратишься на постоялый двор, на который я поставляю рыбу, хотя бы одну комнату вам найдут. Если ты придёшь с женщиной просить жилья в отделение гильдии, старое поколение членов гильдии поднимут шум, пойдут всякие разговоры.
   - Да-а, совершенно верно. Только будет ли это удобно?
   - Конечно, я сам торговец и потому думаю о деле. Иначе говоря, я хочу, чтобы вы, как следует, отдали бы должное большому количеству вкусной рыбы на том постоялом дворе, где вы остановитесь.
   Амати, распоряжавшийся в столь юном возрасте тремя большими повозками и работниками, не был обычным торговцем. И последние его слова свидетельствовали об изрядной изобретательности.
   В голосе Лоуренса благодарность перемешивалась с завистью, когда он ответил:
   - Что ж, ты хорошо разбираешься в торговле. Так что, могу я попросить тебя об этом?
   - Понял. Предоставь это мне, - улыбнулся Амати, после чего его взгляд на миг метнулся в сторону.
   Лоуренс сделал вид, что не заметил этого, но не сомневался, что Амати взглянул на Хоро. Возможно, он предложил помощь не только ради своей торговли, но и для того, чтобы показать себя перед Хоро с лучшей стороны.
   Лоуренс ощутил некоторое превосходство, ведь Хоро была его спутницей, но если Хоро прознает о его столь неуместных мыслях, у неё появится новый повод дразнить его. Так что Лоуренс стёр лишние мысли из головы и стал думать над углублением дружеского сотрудничества с очень способным торговцем, который был настолько его моложе.
   В Кумерсун они приехали, когда солнце уже садилось.
  
  
   На столе таверны постоялого двора стояла большая кастрюля с супом из карпа и овощей, вокруг кастрюли теснились миски с едой, приготовленной преимущественно из рыбы. Это было связано, вероятно, с тем, что Амати, договорившийся с постоялым двором, был для него поставщиком рыбы. Еда на столе разительно отличалась от еды на юге, где преобладало мясо.
   Самым примечательным блюдом были речные устрицы, приготовленные на пару. По слухам, морские устрицы были лекарством, дарующим долголетием, зато от речных только живот мог разболеться, и потому к югу от Кумерсуна ели только морских обитателей раковин. И даже Церковь поучала не есть речные устрицы, ибо там могли обитать демоны.
   Впрочем, люди руководствовались, скорее, жизненным опытом, чем поучениями Святого писания на этот счёт. Сам Лоуренс, однажды заблудившись в своих торговых странствиях, выехал к реке и, поддавшись голоду, наелся ракушек, после чего у него разболелся живот.
   Для Лоуренса было удачным то, что устрицы были размещены в одной миске и не делились на порции, и то, что Хоро они очень понравились. Так что он предоставил ей возможность съесть всё, что вызывало у него сомнение.
   - Хм. Они такие необычные, - произнесла она, не переставая извлекать устриц ножом, взятым у Лоуренса, одну за другой, чтобы отправить в рот.
   Тем временем Лоуренс обкусывал зажаренную на прутике щуку, щедро пересыпанную солью.
   - Если съешь слишком много - заболит живот, - всё же предупредил он.
   - Мм?
   - В речных устрицах могут жить демоны. Если случайно съешь такого, последствия могут быть ужасными.
   Хоро посмотрела на только что извлечённую устрицу, чуть наклонив вбок голову, и отправила вслед за её предшественницами.
   - Вопрос ещё, кто я такая. Я не только лишь отличаю хорошую пшеницу от плохой.
   - Ты же рассказывала про ужасный опыт, когда ты съела жгучий перец?
   Замечание Лоуренса несколько задело самолюбие Хоро.
   - Очевидно же, что понять вкус, просто посмотрев, невозможно. А это было очень похоже на спелый, ярко-красный фрукт, разве не так?
   Даже высказываясь, она не переставала брать раковину за раковиной, перемежая время от времени поедание устриц глотком из чаши. После каждого глотка она крепко зажмуривалась. Здесь безнаказанно ходили крепкие напитки, полученные перегонкой вина из фруктов, ягод или злаков, в других местах их запрещала Церковь, объявив опасными. Почти прозрачная жидкость в чаше Хоро называлась "огненным вином".
   - Заказать тебе сладкого вина? - предложил Лоуренс.
   Хоро, крепко зажмурившись, молча покачала головой, если бы не плащ, можно было бы увидеть, как в этот момент вздыбилась шерсть на её хвосте. Проглотив, наконец, она глубоко вздохнула и вытерла глаза рукавом.
   Хоро, пившая это "огненное вино", которое называлось ещё "сотрясающим душу", была одета, конечно же, не в плащ монахини, на ней была одежда городской девушки, на голове у неё была повязана косынка. Она перед ужином быстро переоделась и снова поблагодарила Амати, который в этот момент выглядел так жалко, что не только Лоуренс, но и хозяин постоялого двора не могли без смеха на него смотреть. А Хоро, словно ей было мало того, что она вытворила с Амати, снова, с ещё большей восторженностью в учтивых выражениях поблагодарила юного торговца.
   Если бы Амати увидел сейчас, сколько Хоро сожрала и сколько выпила, его мечта разбилась бы на кусочки.
   - Этот... (глоток) ...вкус, такой памятный, - произнесла она, её глаза увлажнились - то ли от "огненного вина", то ли от тоски по дому.
   В самом деле, чем дальше на север, тем больше там "сотрясающего душу" вина.
   - Когда его так сильно перегоняют, я вообще не могу ощутить какой-то вкус, заметил Лоуренс.
   Хоро ответила с довольным видом, хватая кусок то жареной, то вареной рыбы - вероятно, устрицы ей надоели:
   - За десять лет можно забыть внешний вид, но вкус и запах не забудешь и через десятилетия. Вкус этого вина я помню. Оно очень похоже на вино Йойцу.
   - На севере много крепких вин. Ты, наверное, давно их не пила.
   Лоуренс попытался оценить содержимое чаши Хоро, которая, не обращая внимания на кусочек жареной рыбы, прилипший к губе, гордо объявила:
   - Сладкое вино не к лицу благородной мудрой волчице, так ведь?
   Посмотреть на Хоро - увидишь девушку, которая должна была сладкому вину предпочесть молоко с мёдом, но Лоуренс лишь рассмеялся и согласно кивнул.
   Он не сомневался в правдивости сказанного ею: вкус этого вина явно напомнил ей родину. Хотя хорошую еду они не ели уже давно, одним этим нельзя было объяснить счастливую улыбку Хоро.
   Она ощутила, что приближается к своему родному Йойцу, она казалась похожей на маленькую девочку, очень обрадовавшейся неожиданному подарку.
   Однако Лоуренс не мог не отвести взгляд от Хоро. Не потому, что ему не нравилось, когда Хоро насмешничала и поддразнивала его, он находил это очаровательным. Но Лоуренс скрывал от Хоро слухи о том, что Йойцу уже давно уничтожен. Из-за этого улыбка Хоро, невинно радовавшейся признакам родных мест, была для его глаз нестерпимой, как прямые лучи солнца.
   Но несмотря на это портить этот чудесный ужин не стоило. Чтобы Хоро не уловила его настроение, он решил сменить тему и, улыбнувшись, он обратился к Хоро, потянувшейся к супу с карпом:
   - Похоже, варёный карп понравился тебе.
   - Мм. Если карп сварен... он очень вкусный. Хочу ещё.
   Суп с карпом подан в большой кастрюле, к которой со своего места Хоро было трудно дотянуться. Поэтому Лоуренс принялся набирать из супа куски рыбы, но лук Хоро сразу откладывала на деревянную тарелку, складывая из него горку. Похоже, даже сваренный лук она есть не могла.
   - И где бы ты могла есть карпа? Не так много мест, где можно его поесть.
   - Мм? В реке. Медленная рыба. Легко поймать.
   И не поспоришь. Лоуренс не сомневался, что рыбу она ловила в своей волчьей форме.
   - Сырым я карпа не ел никогда. Это вкусно?
   - Чешуя застревает меж зубов и костей много. Птицы часто глотали мелкую рыбу целиком, и я подумала, что это будет вкусно, но мне не понравилось.
   Лоуренс тут же представил себе, как Хоро убивает большого карпа, откусывая у него голову. Карпы известны своей большой продолжительностью жизни, из-за чего Церковь их именует и святыми рыбами, и приспешниками дьявола. Не удивительно, что едят карпов только на севере. В самом деле, должно быть, глупо бояться карпов, живущих несколько дольше остальных рыб, в местах, где бродят волки, подобные Хоро.
   - Еда, которую готовят люди, всегда хороша. Но, помимо этого, ещё, похоже, саму рыбу хорошо выбрали. У этого мальчишки-торговца Амати глаз достаточно намётан, - добавила Хоро.
   - И это в таком молодом возрасте. Кроме того, стоимость товара, который они везли, была намного выше обычной.
   - А по сравнению с товаром, который ты везёшь?
   Взгляд Хоро внезапно похолодел.
   - Мм? А, гвозди. Вот в этом столе... такие же используются.
   - Я ничего не понимаю в гвоздях. Но имею в виду. Что тебе следовало использовать что-нибудь поострее. Может быть, это следствие того провала в Рюбинхайгене.
   Слова её показались Лоуренсу несколько обидными, но всё так и было на самом деле, возразить было ему нечем.
   Он оказался на грани разорения, потому что увлёкся и и купил непростительно много военного снаряжения, на сумму, почти вдвое превышавшую имевшиеся у него деньги, в итоге он мог попасть на каторжные работы до конца жизни. Ко всему этому он ещё обидел Хоро, причинил ей много хлопот и сам пострадал.
   В результате он покинул Рюбинхайген, купив там гвоздей примерно на четыреста серебряных монет трени. Это можно было назвать очень осторожной покупкой, но, однако, она оставляла неплохую свободу действий.
   - Ладно, груз скромный, но я верен, что прибыль будет приличной. Кроме того, я имею дело не только с неинтересными товарами.
   Хоро, зажав в зубах щучий хребет, будто бездомная кошка, чуть повернула голову, чтобы посмотреть на Лоуренса.
   Тот немного подумал, подбирая слова получше, прочистит горло и сообщил:
   - В моей повозке есть ты.
   Слова прозвучали как-то деревянно, но Лоуренс не удержался от довольного смешка, ему казалось, что он сказал что-то умное. Но когда он, посмеиваясь, глотнул вина и посмотрел на Хоро, та замерла, не дотянувшись до очередного куска, вид у неё был неприятно поражённый.
   - Что ж, таков твой уровень... - произнесла она в следующий миг и вздохнула.
   - Ты, прояви ко мне хоть немного внимания, тебя же за это не накажут?
   - Будешь доброй с самцом - он сразу прилипнет. Войдёт во вкус и будет повторять одно и то же, выслушивать это будет невыносимо.
   - Но...
   "...если так, дай мне сказать", - хотел сказать Лоуренс и остановился.
   - Понятно, - заговорил он после запинки. - В таком случае и я буду впредь...
   - Болван, - прервала она его. - Самцы - добрые.
   Лоуренс, насупившись, принялся пить из своей чаши, но волчица, начав свою охоту, не давала ему сбежать.
   - Кроме того, если я буду молчать и дуться, ты же захочешь быть добрым и предупредительным со мной?
   Если это говорили с такой невинной улыбкой, Лоуренс ничего не мог возразить. Хоро была слишком хитрой.
   Он недовольно посмотрел на Хоро, она улыбнулась.
  
  
   Когда они только въехали в город, людей на улицах оказалось намного больше, чем он ожидал, хотя уже смеркалось. Но сейчас, когда их первая хорошая трапеза после недельного перерыва завершилась, и Лоуренс с Хоро вернулись в свою комнату, уличная жизнь начала понемногу стихать. Если бы им в дороге не встретился Амати, Лоуренсу точно пришлось бы идти в гильдию с просьбой как-то разместить их. Им, вероятно, пришлось бы снять там комнату.
   Тем не менее, город оставался оживлённым, по всему Кумерсуну стояли сделанные из дерева и соломы большие куклы и чучела неизвестных животных, и по большим улицам, и по переулкам бродили музыканты и лицедеи, собирая вокруг себя толпу.
   Отвечая оживлению в городе, большой рынок, размещавшийся в его южной части, продолжал работать, сильно сдвинув время закрытия по сравнению с обычным. Более того, даже ремесленникам разрешили открыть временные лавчонки вдоль главной улицы вне территории рынка, в обычное время им запрещалось торговать. Открыв окно, чтобы немного освежиться после обильной выпивки, Лоуренс увидел несколько прилавков, освещённых красноватым светом, владельцы которых только-только их закрывали.
   Амати устроил для них комнату в одном из самых лучших постоялых дворов, в обычные приезды в Кумерсун Лоуренс в ней не останавливался. Их комната на втором этаже выходила окнами на главную улицу, проходившую с севера на юг через центр города, рядом её пересекала другая крупная улица - с востока на запад. В комнате, как и хотела Хоро, было две кровати. Однако Лоуренс не мог не подумать, что Амати отыскал им комнату с двумя отдельными кроватями специально.
   Тем не менее, хотя мысль об умысле Амати была Лоуренсу немного приятной, он был очень благодарен Амати за комнату и, закончив об этом думать, он посмотрел на улицу. Практически все люди, которые шли по широкой улице нетвёрдо держались на ногах. Лоуренс, усмехнувшись, повернулся и увидел, что Хоро, сидя на кровати со скрещёнными ногами, наливала "огненного вина" в деревянную чащу, словно ещё недостаточно выпила.
   - Эй, эй, завтра тебе будет ужасно, ты же должна сама знать. То страшное похмелье в Паццио уже забыла?
   - Ммм? Да всё в порядке же. Сколько бы хорошего вина я бы ещё ни выпила, я не повернусь к нему хвостом. Но и тогда бы шерсть на моём хвосте потянула бы меня назад. Так что нет оснований отказываться.
   Наполнив чашу, она радостно отправила в рот её содержимое, заев куском сушёной форели, оставшейся от ужина.
   Если бы Лоуренс предоставил бы её самой себе, она бы с восторгом ела и пила, пока не потеряла сознание, впрочем, было неплохо, что у неё поднялось настроение. Потому что предстоявший разговор вызывал у него определённые затруднения.
   Он, само собой, изменил свой обычный торговый путь, которому следовал каждый год, и приехал в Кумерсун зимой, а не летом, всё ради того, чтобы скорее добраться до родных мест Хоро. Однако он ещё не расспрашивал подробно, где располагался Йойцу, её родное селение. Это название он уже слышал, но только из рассказанной легенды, в которой точное местоположение не упоминалось. А не расспрашивал Лоуренс её раньше потому, что, когда Хоро говорила о родном месте, её лицо на миг озарялось мечтательной улыбкой, но она тут же начинала думать о том, как это место далеко от неё в пространстве и во времени, и тогда на неё накатывали печаль и тоска. Этого было достаточно, чтобы Лоуренс откладывал этот разговор, как бы неловко он себя из-за этого ни чувствовал.
   Однако он был уверен, что сейчас она не расстроится, если поднять эту тему.
   Решившись, Лоуренс присел на край стола, стоявший у стены, и сказал:
   - Тогда, пока ты ещё не слишком напилась, я бы хотел кое-что узнать у тебя.
   Уши и хвост Хоро, которые ей не было нужды сейчас прятать, тут же дёрнулись. Через несколько мгновений её взгляд обратился к Лоуренсу.
   - И что же?
   Должно быть, по его тону мудрая волчица догадалась, что Лоуренс не собирался просто поболтать. На её губах заиграла лёгкая улыбка, показывая её хорошее настроение.
   Словно тяжёлая заслонка медленно сползла с губ Лоуренса.
   - Я хотел поговорить о том, где находится твоя родная деревня.
   Хоро тихо рассмеялась и сделала новый глоток из чаши. Лоуренса это удивило, он ожидал серьёзного отношения к этой теме. Но не успел он подумать, не пьяна ли уже Хоро, как она кашлянула, прочищая горло, и ответила:
   - Как и думала, ты, похоже, не знаешь этого. Я так думала, чувствуя твоё сомнение. Кажется, меня всегда занимало, когда же ты спросишь об этом, - она посмотрела на своё отражение в жидкости в чаше, усмехнулась, будто над собой, и тихо вздохнула. - Если ты попытаешься разузнать от меня про Йойцу, со мной опять что-то случиться - так ты думал, мне кажется. Я что, действительно выгляжу такой слабой?
   Лоуренсу хотелось напомнить ей, как она плакала, когда ей приснились родные места, но он подумал, что Хоро это знает, о чём только что сама и сказала. Её хвост радостно вилял.
   - Нет, совсем такой не выглядишь.
   - Дурень. Как раз здесь ты должен был сказать "да", - заявила Хоро, завиляв хвостом ещё сильнее - похоже, она получила тот ответ, на который рассчитывала. - Ты действительно очень чувствителен к неожиданным вещам. Решил заговорить об этом, потому что понаблюдал за мной за ужином и решил, что всё в порядке? Надо же... добрый такой.
   Хоро говорила, потягивая время от времени из чаши и улыбаясь, как от щекотки.
   - Саму меня это не могло радовать, но, по крайней мере, наблюдать за такой глупостью было забавно. Интересно, что ты собирался делать, если бы мы приехали на север и оказались бы в каком-то месте, даже не подозревая, что это не то место.
   Лоуренс просто пожал плечами и немедленно объявил, чего он хотел:
   - Этот глупый я хотел бы узнать, где находится Йойцу, чтобы не сбиться с пути.
   Хоро замерла, не донеся чаши до рта. Затем выпустила воздух тонкой струйкой меж губ в долгом выдохе.
   - На самом деле я точно не помню.
   Должно быть, это шутка, мелькнуло в голове Лоуренса, но Хоро снова заговорила, опережая его.
   - Если говорить о направлении, это несложно. Вон там, - показала она рукой, и Лоуренс, проследив направление, сразу понял, что это север. - Однако я не помню, через сколько гор перешла, через сколько рек перебралась, сколько поросших травой полей прошла. Я думала, что вспомню, когда подойду ближе, но, похоже, это была неудачная мысль.
   - Может, есть что-то, что могло бы подсказать? Прямой дороги на север нет, и чем дальше ты идёшь на север, тем труднее найти карты, которым можно доверять. В некоторых случаях надо ехать в объезд, чтобы куда-то попасть. Ну, скажем, ты не помнишь названия каких-либо городов? Мы бы использовали их как подсказки.
   Хоро, приложив указательный палец к виску, немного подумала, после чего ответила:
   - Названия, что я помню, - Йойцу и Ньоххира. Ещё... у-у-у, как же это было... Пи...
   - Пи?..
   - Пирэ... пиро... Точно, Пиромотен, - вспомнила Хоро, её лицо просияло счастьем, словно теперь она могла дышать свободно.
   Лоуренс опустил голову.
   - Я никогда о нём не слышал. Есть что-то ещё?
   - У-у... несколько городов было, но у них не было названий, как принято сейчас. Если скажешь: "Тот. Что по ту сторону горы", тебя поймут. Наверное, и нужды в названия не было.
   Действительно, Лоуренсу пришлось удивляться, когда он заезжал в северные земли. Он направлялся в тот или иной город, и оказывалось, что их названия знали только приезжие. А жители городом и их окрестностей утверждали, что ничего об этом не знают. Некоторые старики даже утверждали, что название может привлечь к городу злого бога. И можно было не сомневаться, что этим злым богом они считали Бога, учению которого следовала Церковь.
   - Ладно, тогда будем исходить от Ньоххиры. Мне тоже доводилось о ней слышать.
   - Такое памятное название. Интересно, есть ли там ещё горячие источники?
   - Хотя это место языческое, многие архиепископы и короли безбоязненно отправляются туда без лишней огласки, чтобы окунуться в горячие источники, и долгое путешествие их не отпугивает. Поговаривают, что именно из-за горячих источников Ньоххиры войска, покоряющие земли язычников, туда не придут.
   - Эти горячие источники - ничья территория, - хихикнула Хоро и, прочистив горло, продолжила. - Ладно. Если взять, что Ньоххира здесь, тогда - туда.
   Она показала в сторону юго-запада. Лоуренс испытал откровенное облегчение, он опасался, что Хоро покажет ещё дальше на север. В тех землях снег даже летом мог не таять.
   Однако территория на юго-западе от Ньоххиры была слишком обширной.
   - Как далеко Йойтсу от Ньоххиры?
   - Два дня пути с моими лапами. Для человека... не знаю.
   Лоуренс вспомнил, как он мчался недалеко от Рюбинхайгена на спине Хоро, принявшей форму волчицы. Он был уверен, что Хоро запросто смогла бы бежать по бездорожью. Тогда искать пришлось бы на значительном удалении от Ньоххиры. Там найти селение, возможно, даже небольшую деревню, всё равно, что иголку, выроненную в песок посреди пустыни. Лоуренс, странствующий торговец, ходивший из одного города в другой по огромному миру, понимал всю сложность этого.
   А кроме того, в старой легенде, услышанной Лоуренсом, Йойтсу был разрушен чудовищным медведем. Если это правда, найти остатки столь давно разрушенного селения будет совершенно невозможно. А Лоуренс не был аристократом, жизнь которого проходила в праздности. Он мог бродить по местам, удалённым от его торгового пути не больше полугода. Кроме того, неудача в Рюбинхайене отбросила его мечту открыть свою лавку в городе на неопределённое время. Он не мог позволить себе надолго задерживаться.
   В ходе этих размышлений в голову Лоуренса вдруг пришла одна мысль.
   - Если идти из Ньоххиры, ты же смогла бы вернуться одна, да? Ты ведь знаешь направление, так?
   Он был уверен, что Хоро вспомнила бы дорогу, оказавшись так близко, всего в двух днях пути. Потому эти слова и слетели с его уст без какой-либо задней мысли, но он тут же понял, что сказал что-то не то. Так потрясённо посмотрела на него Хоро.
   Лоуренс в изумлении застыл, а Хоро отвела взгляд и произнесла:
   - Эт... это так. Если приедем в Ньоххиру, я конечно вспомню путь до Йойтсу.
   На её лице появилась деланная улыбка. Лоуренс постарался понять, что происходит, "Чёрт!" - вырвалось у него в следующий миг. В портовом городе Паццио Хоро сказала ему, что одиночество - болезнь смертельная. Хоро страшилась одиночества. Она могла истолковать его слова , придав им неблагоприятный для себя смысл, пусть даже Лоуренс его и не вкладывал в них. К тому же она много выпила.
   Вероятно, Хоро поняла из сказанного Лоуренсом, что ему надоело помогать ей в поисках её дома.
   - Эй, погоди-ка немного. Не думай сразу про плохое. Если ты смогла бы добраться домой за пару дней, не будет никаких причин ждать в Ньоххире.
   - Мм. Этого достаточно. Ты ведь отвезёшь меня в Ньоххиру? Я ещё хочу немного посмотреть другие города.
   В этом разговоре не возникало заминок, но Лоуренс ощущал, что это получалось только благодаря быстрой работе головы Хоро. Но за хорошо связанным разговором ощущался образовавшийся разрыв.
   Хоро сотни лет провела вдали родного селения. Она, вероятно, предполагала, что это её родной Йойцу мог исчезнуть за это время, подобно тому, как это произошло в услышанной Лоуренсом легенде, а если этого и не случилось, многое на её родине могло стать совершенно другим. Хоро это всё должно было очень сильно тревожить.
   И потому Лоуренс ощутил уверенность, что Хоро боится возвращаться домой в одиночку.
   Вкус "огненного вина" напомнил ей о Йойцу, а её невинная улыбка при этом могла быть обратной стороной её тревоги. Это должно было стать очевидным для Лоуренса, потрудись он немного подумать. Теперь он жалел о своих неосторожно сказанных словах.
   - Слушай, я намерен помочь тебе всем, чем смогу. А то, что я сказал раньше, - это на самом деле...
   - Я уже говорила тебе, что самцы добрые. Как и то, что мне не по себе, когда мне оказывают слишком много внимания, - сквозь неестественную улыбку на лице Хоро пробилось выражение озабоченности. - Такая, вот, я. Не могу не мерить всё по своей собственной мерке. Вы успеваете состариться, прежде чем я глазом моргну. Каждый год такой короткой жизни очень важен. Всегда забываю об этом.
   Лунный свет через открытое окно падал на Хоро. На мгновение она показалась Лоуренсу видением, к которому он не осмелился бы приблизиться. Ему показалось, что от этого она могла просто рассеяться, как сгусток тумана.
   Хоро оторвала взгляд от составленной вниз чаши и подняла голову, на лице неё была неловкая улыбка.
   - Ты действительно добрый. Мне очень не по себе, когда ты на меня так смотришь.
   Что сказать в такой ситуации? Подходящие слова не приходили в голову Лоуренса. Очевидно, что между ними двоими возник разрыв. Но не находилось слов, чтобы залатать его. Даже если подобрать подходящую для случая ложь, на Хоро это не сработает.
   Кроме того, слова Хоро сковали Лоуренсу язык. Он не мог сказать: сколько лет мне бы ни потребовалось, я отыщу твой Йойцу и отвезу тебя туда. Торговец - слишком практичный человек, чтобы сказать подобное. Существование Хоро, живущей столетиями, - это слишком далеко для него.
   - Это же я забыла об очевидном. Мне было удобно рядом с тобой. В результате я просто избаловалась, - говорила Хоро, подёргивая ушами, словно их кто-то щекотал, и застенчиво улыбаясь.
   Этот поток девичьих слов был, вероятно, очень близким к её истинным чувствам. Но Лоуренса они никак не могли обрадовать. Потому что это было похоже на прощание.
   - Ху-ху, похоже на то, что я пьяна. Надо быстро идти спать, не знаю, что ещё могу наговорить.
   Хоро вовсе не молчалива, но сейчас её разговорчивость оставляла ощущение, что она зачем-то заставляла себя говорить.
   Тем не менее, Лоуренс так ничего и не смог ей сказать. Он мог лишь проследить, нет ли признаков, что Хоро собирается уйти, как только он сам уснёт. Он не думал, что это возможно, но от Хоро исходило ощущение, заставлявшее его думать об этом.
   Однако он ощущал себя просто жалким из-за того, что сейчас мог лишь позаботиться об осторожности, ему хотелось кричать и проклинать себя.
   Ночь принесла в город спокойствие. Лишь иногда в комнату сквозь деревянные ставни просачивался пьяный смех.
  

Глава вторая

   Похоже, торговцы способны хорошо спать ночью, как бы сильно они ни были встревожены.
   Ложась вечером, Лоуренс опасался, что Хоро уйдёт одна, но следующим, что проникло в его сознание, стало щебетанье маленькой птички по другу сторону деревянного ставня.
   Он избежал ошибки тут же испуганно вскочить с кровати, но немедля посмотрел на кровать Хоро и, удостоверившись, что она там, с облегчением вздохнул.
   Потом Лоуренс поднялся, открыл окно и высунул наружу голову. В комнате было весьма прохладно, но снаружи оказалось намного холоднее, а выдыхаемый им воздух превращался в пар. Зато небо было замечательно ясным, утро оставляло ощущение кристальной чистоты.
   По главной улице, на которую выходили окна их комнаты, уже сновали люди. Странствующие торговцы гордились тем, что вставали рано, но торговцы этого города поднялись ещё раньше. Глядя на их суету, Лоуренс прикинул в голове перечень дел на сегодня и пробормотал: "Ладно". Вчерашнюю ошибку уже не исправишь, но, чтобы в полной мере получить удовольствие с Хоро от начинавшегося завтра праздника, лучше было бы разобраться с делами сегодня.
   И в первую очередь, подумал он, оглядывая комнату, следовало продать свой груз, привезённый из Рюбинхайгена.
   Продолжая чувствовать некоторую тревогу после вчерашнего разговора, он подошёл к кровати своей спутницы, чтобы её разбудить, но вдруг нахмурился. Не из-за её затянувшегося сна, для аристократов, например, вставать к полудню - обычное дело, просто он кое-что осознал.
   Не было обычного для Хоро безмятежного похрапывания. Значит, подумал Лоуренс и протянул руку к одеялу, тут же чуть дёрнувшемуся, будто заметив его движение.
   Лоуренс отогнул край одеяла и вздохнул. Открылось лицо Хоро, страдающее и беспомощное, как брошенный котёнок.
   - Похоже, снова похмелье.
   Даже кивнуть головой было больно для Хоро, так что она лишь медленно шевельнула ушами.
   У Лоуренса возникло искушение произнести краткую проповедь ей на соответствующую тему, но от воспоминания о произошедшем вчера у него перехватило дыхание. И потом, даже если бы он и заговорил об этом, вряд ли бы его стали слушать, решил он.
   - Я приготовлю кувшин с водой и, на всякий случай, ведро, так что ты просто тихонько поспи.
   Лоуренс выделил слово "тихонько", на что уши Хоро ответили слабым подёргиванием. Лоуренс не думал, что она бы вела села тихо, лишь потому что он ей так сказал, просто в своих страданиях Хоро вряд ли была в силах выйти куда-нибудь прогуляться. Да и подготовить свой уход, пока Лоуренса не будет, она тоже явно не сможет, отчего Лоуренсу стало несколько легче на душе.
   Конечно, при необходимости Хоро могла бы устроить настоящее лицедейство, но даже оно не сумело бы изменить цвет её лица.
   В этих размышлениях Лоуренс молча подготовился, чтобы пойти по делам, после чего снова подошёл к Хоро, которая, кажется, даже не могла повернуться в постели.
   - Праздник начнётся только завтра, - успокаивающе сказал он, - так что не бойся.
   Он не смог удержаться от улыбки, увидев выражение облегчения, промелькнувшего на жалком, полном страдания лице Хоро. Похоже, праздник был для Хоро важнее страданий от похмелья.
   - Я вернусь после обеда.
   Уши Хоро не шелохнулись, показывая, что эти слова не вызвали у Хоро интереса. Лоуренс грустно усмехнулся, столкнувшись с такой очевидностью, и тут же глаза Хоро медленно приоткрылись, а рот растянулся в слабой улыбке. Похоже, это она сделала нарочно.
   Лоуренс, пожав плечами, накрыл голову Хоро одеялом, уверенный, что она продолжала улыбаться. Он же был искренне рад тому, что вчерашний вечер словно бы ушёл в прошлое бесследно.
   Перед тем, как выйти из комнаты, Лоуренс ещё раз взглянул на Хоро и увидел, как кончик её хвоста, поднявшийся из-под одеяла, дважды дёрнулся, будто помахал ему вслед.
   Надо будет купить ей чего-нибудь вкусного, отметил в своей памяти Лоуренс и тихо прикрыл дверь.
  
  
   Ведение торговых дел до колокола об открытии рынка обычно не приветствуется ни в одном городе. Особенно, на самом рынке. Однако в некоторых случаях бывают исключения. Например, в Кумерсуне торговля в неурочное время приветствовалась на время проведения большой ярмарки, чтобы снизить напряжённость торговой деятельности в установленное колоколами время.
   И потому, несмотря на раннее утро и только-только появившееся солнце, на рынке, занимавшем больше половины южной площади Кумерсуна, уже деловито сновало множество торговцев.
   Куры, свиньи и иная живность были привязаны к деревянным ящикам и конопляным мешкам, кучами наваленным в промежутках между прилавками и товарами. Попадались и огромные бочки с живой рыбой, такие же бочки вёз вчера и Амати, такая торговля рыбой была особенностью удалённого от морей Кумерсуна, который, тем не менее, был крупным центром отгрузки рыбы.
   Как Хоро приходила в волнение при виде выстроившихся рядами торговых прилавков с едой, так и Лоуренс, конечно же, не мог остаться равнодушным, оглядывая выставленные на рынке товары. Он не переставал прикидывать, сколько он мог бы заработать, если бы купил, к примеру, этот товар и отвёз на продажу в тот город, или если того товара здесь стало бы слишком много, продавался бы он плохо и сильно упал бы в цене. И подобные мысли роем проносились через его голову.
   В начале своей торговой деятельности Лоуренс не знал уровня цен на большую часть товаров и не мог определить, насколько они дёшевы или дороги, он обошёл множество рынков и теперь был в состоянии во многом разобраться.
   Поняв взаимосвязи товаров, паутиной затянувших мир, торговец становится настоящим алхимиком в торговле. Эта мысль в его голове показалась потрясающей, она даже немного опьяняла, но Лоуренс тут же вспомнил провал в Рюбинхайгене и криво усмехнулся.
   Будешь смотреть только вверх, только как бы нарастить прибыль, прожадничаешь и потеряешь опору под ногами. Лоуренс сделал глубокий вдох, чтобы успокоить голову, снова взялся за поводья и направил повозку дальше через рынок.
   Наконец, он добрался до нужной лавки и увидел, что она, как и многие другие, работала с самого утра, и там, кажется, вовсю шёл деловой разговор. Хозяин лавки во многом был похож на Лоуренса, он в прошлом тоже был странствующим торговцем. Себе и другим он мог признаться, что получил возможность стать торговцем пшеницей и обзавестись крытой лавкой в этом небольшом городе благодаря своей удаче. Став городским торговцем, он обзавёлся квадратной бородой, характерной для городских торговцев этих мест.
   Когда этот торговец, а звали его Марк Коол, заметил Лоуренса, он заморгал от удивления, затем улыбнулся и приподнял руку в знак приветствия. Его собеседник тоже посмотрел на Лоуренса и отвесил лёгкий поклон. Никогда не знаешь, может ли пригодиться в будущих делах случайное знакомство. Так что Лоуренс ответил улыбкой торговца и движением руки предложил собеседникам продолжил разговор.
   - Рэ, спандиами руто. Вандеруджи.
   - Хаха. Пирэ-джи. Бао.
   На этом переговоры, похоже, закончились, незнакомый торговец, обменявшись с Марком непонятными словами, ушёл, не забыв, конечно, одарить перед этим Лоуренса улыбкой торговца.
   Лоуренс постарался сохранить его лицо в памяти на тот случай, если они вдруг снова встретятся в каком-нибудь городе. Такая работа памяти, если её выполнять неуклонно, может время от времени приносить неожиданный доход.
   Когда торговец, приехавший, должно быть, с севера, затерялся в толпе, Лоуренс, наконец, слез с козел повозки.
   - Похоже, я прервал ваш разговор о деле.
   - Что ты, он просто восторженно проповедовал о том, что надо благодарить бога горы Питора. Ты мне помог, - пренебрежительно усмехнулся Марк, усаживаясь на высокий деревянный чурбак вместо стула и сворачивая лист пергамента.
   Марк относился к торговой гильдии Роэн, как и Лоуренс. Они встречались каждый год, приезжая в одно и то же время на один рынок, торгуя одним и тем же, они оба были начинающими, поэтому разговорились не стесняясь своей неопытности друг перед другом. Так и познакомились.
   - Языки иноземцев такие неудобные, их запоминают немногие. И потому, стоит им увидеть кого-то, кто понимает их язык, так они с восторгом принимаются рассказывать о превосходстве богов из их земель.
   - По сравнению с Богом, никогда не выходящим из позолоченных храмов, их местные боги могут выглядеть более полезными, - ответил Лоуренс, и Марк, хлопнув себя свёрнутым пергаментом по голове, рассмеялся.
   - Ха-ха-ха, не иначе. По слухам большая часть богов урожая - это красивые женщины.
   Лицо Хоро всплыло в памяти Лоуренса, и он, улыбнувшись, кивнул. Но говорить, что характер у богини может оказаться совсем не ангельский, он, понятно, не стал.
   - Ладно, если я так и буду просто болтать, моя жена снова будет злиться на меня. Наверное, пора поговорить и о деле. Ты ж для этого сюда пришёл?
   Лицо Марка приняло выражение для торговых переговоров. Хотя эти два торговца легко могли просто разговаривать, они как торговцы поддерживали очень расчётливые отношения. Лоуренс тоже весь подобрался и ответил:
   - Я привёз гвозди из Рюбинхайгена и хотел бы предложить тебе их купить.
   - Гвозди? Наша лавка торгует пшеницей. Должно быть, ты где-то услышал о том, что мешки с пшеницей прибивают гвоздями.
   - Я подумал, что сюда приедет много покупателей с севера за товарами, которые помогут им пережить зиму. И ещё подумал, что, продавая им пшеницу, можно будет продать заодно и гвозди заодно. Вещь для ремонтов незаменимая, когда всё занесёт снегом.
   Взгляд Марка скользнул куда-то в пространство и вернулся к лицу Лоуренса.
   - Спрос на них, конечно, есть... гвозди, э-э-э... Количество?
   - Сто двадцать третьей длины, двести - четвёртой и 200 - пятой. Качество подтверждено гильдией кузнецов Рюбинхайгена.
   Марк почесал щёку свёрнутым пергаментом и вздохнул. Напускать на себя важный вид - привычка городских торговцев.
   - За десять с половиной румионов - возьму.
   - Румион - это сколько на рынке? В серебряных трени.
   - Вчера на закрытии рынка - ровно тридцать четыре. Значит... всего триста пятьдесят семь.
   - Слишком мало.
   Даже меньше стоимости покупки.
   Быстрый ответ Лоуренса заставил Марка нахмуриться.
   - Разве не слышал о падении продаж доспехов? Сами доспехи, оружие - всё продаётся за бесценок, потому что в этом году не будет крупных подов на север. Значит, это переплавят на железо. Тогда цены на гвозди тоже упадут. Думается, десять румионов - достаточно много.
   Лоуренс, предвидя это возражение, ответил хладнокровно:
   - Это относится к местам немного южнее. Неважно, что многое пойдёт в переплавку, если вырастет в цене топливо для переплавки. Я бы посмотрел на кузницы Проании в эту зиму. Если они пойдут на это, кузнецам головы проломят топорами для дров.
   Там, где выпадает много снега, зимой затрудняется доставка дров, поэтому работа кузниц, которым для работы с железом нужно очень много дров, на это время приостанавливается. Если кузницы начнут зимой работать, цена на дрова взлетит до небес, это разозлит горожан. Поэтому, даже если появилось много мечей и доспехов на переплавку, чтобы из железа изготовить гвозди, цена на сами гвозди в этих местах не изменится.
   И, ясное дело, более-менее опытный торговец это поймёт.
   Марк, как и ожидал Лоуренс, ухмыльнулся.
   - Вот же, больше никогда не приходи с гвоздями к торговцу пшеницей. У меня есть свои способы сбить цену при покупке пшеницы, но в гвоздях я не силён.
   - Ну, тогда, может, шестнадцать румионов? - предложил Лоуренс.
   - Много. Тринадцать румионов.
   - Пятнадцать.
   - Четырнадцать и две трети.
   Марк, бывший немного ниже Лоуренса и имевший среднее телосложение, напрягает тело, становясь похожим на бревно. Признак того, что дальше он уступать не будет, чем на него ни воздействуй. А если давить на него дальше, их отношения будут испорчены.
   Лоуренс кивнул и протянул правую руку.
   - Что ж, давай.
   - Ха-ха-ха, - засмеялся Марк, пожимая Лоуренсу руку, - как и следовало от тебя ждать, брат.
   Вероятно, Марк уступил столько, сколько мог. Открыв лавку, торговавшую пшеницей, он вообще-то не мог покупать и продавать гвозди. Каждая гильдия решала, какими товарами могли торговать её члены, чтобы торговать новыми товарами, надо было получить согласие на это у тех, торговцев, которые этим занимались, либо выделять им положенную долю своего дохода.
   На первый взгляд эта мера казалась неразумной, она ограничивала возможности торговли, но без неё крупные торговые дома, обладавшие огромными средствами, быстро поглотили бы всю торговлю. Данная мера препятствовала такому развитию ситуации.
   - Кстати, я должен заплатить наличными или можно в долг?
   - А-а, я бы хотел в долг.
   - Это кстати. В эту пору мне приходится много платить наличными.
   Торговцы могут расплачиваться друг с другом записями в книгах или долговыми расписками, иное дело простые люди, привозившие товары из городов и деревень, они хотели только наличные деньги. Но в городах всегда не хватает настоящих денег. Если у тебя есть средства для покупки, но нет наличных, твоё дело будет простаивать. Для селянина, часто не умеющего даже читать, долговая расписка стоит не больше простого листа бумаги.
   В пустынном месте самым сильным окажется умелый рыцарь с мечом, но в городе сильнее всех человек с деньгами. Это могло быть одной из причин усилий Церкви по поддержанию своего богатства. Непрерывно получая пожертвования, Церковь добивается высшего могущества в этом мире.
   - Ясно, а взамен сделки в долг я бы хотел кое-что спросить у тебя, - обратился в ответ Лоуренс, Марк, поднявшийся со своего чурбака, чтобы пойти к задней части повозки за гвоздями, сразу посмотрел на Лоуренса с настороженностью. - На самом деле это не столь существенно. Просто у меня есть кое-какое дело на севере, и я хотел бы разузнать от тамошних людей, что там с дорогами и что происходит в тех краях. От тех, кто приходит к тебе с севера, вроде того, который приходил к тебе до меня, он же с севера?
   Объяснение Лоуренса смягчило взгляд Марка, успокоившегося, вероятно, от того, что просьба никак не была связана с его доходами или убытками. Впрочем, напряжённый взгляд Марка мог быть просто маленькой местью за то, что ему пришлось купить гвозди дороже, чем он хотел, и Лоуренс криво усмехнулся.
   - А, если так, то это будет недорого. Но если всё, как ты говоришь, у тебя было бы меньше хлопот, если бы ты приехал летом, как приезжаешь каждый год. Нет смысла ехать именно зимой.
   - Ну-у, тут совсем другое. Скажу лишь, что речь не о том, чтобы что-то заработать.
   - Ха-ха-ха. Если ты странствующий торговец, ты должен делать лишь одно - проходить мир из конца в конец. Тем не менее - куда ты собрался?
   Схватившись за борт повозки, Марк отработанным движением приподнял бровь и покачал головой:
   - Не знаю. Но существует слишком много городов и деревень, о которых мы не знаем. Мне найти кого-нибудь, кто бы знал это название?
   - А, нет, сейчас я направляюсь в Ньоххиру, так что, если ты не против, просто при случае спроси для меня про Йойцу.
   - О, понял. Если держишь путь к Ньоххире, тебе придётся проехать через равнину Доран.
   - Надеюсь, твои расспросы быстро помогут.
   Марк кивнул и хлопнул себя по груди: предоставь всё мне. Он постарается найти нужные Лоуренсу сведения для его поездки.
   Ради этого Лоуренс и пришёл к Марку со своими гвоздями. Однако ему было бы неудобно просто просить собрать сведения человека, у которого хватало своих дел, да и Марк к такому, несомненно, отнёсся бы неодобрительно. Потому Лоуренс и привёз гвозди торговцу пшеницей. Он знал, что Марк был дружен с одним кузнецом. То есть Лоуренс давал им возможность перепродать купленные у него гвозди, получая на этом доход. Кроме того, часть продаж они могли бы осуществить за наличные деньги. А сейчас у торговца пшеницей была последняя возможность заработать в этом году, и возможность получить немного наличных сверх того не могла их не радовать.
   Как и следовало ожидать, Марка долго уговаривать не пришлось.
   На текущий момент Лоуренс завершил сбор информации о дальнейшем путешествии.
   - А-а, точно. Я ещё об одном хотел тебя попросить. Не волнуйся, это недолго.
   - Я кажусь тебе таким мелочным? - усмехнулся Марк.
   Лоуренс улыбнулся в ответ и спросил:
   - Нет ли в этом городе летописцев?
   Марк был откровенно озадачен.
   - Летописцы? Которые пишут? Об этих, наверное. Должно быть, те, кто корпит над бесконечными городскими летописями.
   Летописцев нанимали или Церковь, или аристократы, поручая писать историю городов и земель. Однако грубое описание Марка - "те, кто корпит над бесконечными городскими летописями" не могло не вызвать у Лоуренса улыбки. Тем более, что это было не так далеко от правды, если не сама правда.
   - Я б на их месте рассердился бы, если про меня бы так сказали.
   - Мне не нравится, когда платят за то, чтобы просто сидеть на стуле и весь день писать, - ответил Марк.
   - Думаю, тебе, открывшему в этом городе лавку по невероятно удачному стечению обстоятельств, не захотелось бы сказать это им лично.
   Удачный случай с Марком был хорошо известен в городе. Похоже, Марк не нашёлся с ответом, и Лоуренс снова улыбнулся:
   - Возможно, этого с тобой не было?
   - Э-э... Полагаю, что было. Однако лучше с ними особо не связываться, - ответил Марк, сгружая мешочки с гвоздями с повозки Лоуренса. - Поговоривают про побег из монастыря после признания вероотступником, что-то такое. Ведь в этом городе хватает таких, так?
   Кумерсун строился в расчёте на деловое процветание, а не для противостояния верующих и язычников, и раз здесь Церковь не имела власти, в этот город, ясное дело, сбежало немало естественников, мыслителей и вероотступников.
   - Я просто хотел бы услышать пару историй. Летописцы ведь ещё и собирают народные сказания и легенды страны, где живут, верно? Я бы хотел сходить к ним послушать эти легенды.
   - Похоже, тебя снова заинтересовало что-то странное. Похоже, готовишь почву для своей поездки не север.
   - Ну-у, в общем, да. И мне бы не хотелось просто заявляться нежданным, ты не знаешь кого-нибудь, кто мог бы стать посредником?
   Марк, держа в руках кучу мешочков с гвоздями, чуть отвернул голову, потом развернулся к своей лавке и громко позвал. Из-за кучи мешков с пшеницей в задней части лавки вышел мальчик. Видимо, Марк достиг положения, позволявшего ему взять себе ученика.
   - Один был. Если из Роэн, это было бы лучше, верно? - сообщил Марк, передавая мальчику мешочки с гвоздями один за другим.
   При виде этого в душе Лоуренса становилось всё сильнее желание поскорее найти Йойцу и вернуться к обычной работе странствующего торговца. Но если Хоро это распознает, получится очень нехорошо, к тому же Лоуренсу не хотелось скорого расставания с ней. Он не мог разобраться в своих противоречивых чувствах.
   Если бы его жизнь была бы такой же длинной, как у Хоро, его бы не волновала перспектива отвлечься от своей работы на год или на два. Но его жизнь была для этого слишком коротка.
   - Ты чего? - обеспокоился Марк.
   - Э? А, нет, ничего такого. Да, если из гильдии, это было бы лучше. Могу я попросить тебя выступить посредником?
   - Конечно, никаких возражений. И без какой-либо платы.
   Лоуренс не мог не улыбнуться, заметив, какой борьбы стоила Марку вторая часть фразы.
   - И лучше поскорее, да? - добавил Марк.
   - Если можешь.
   - Тогда пусть сначала малец сбегает. Думаю, в отделении гильдии найдётся старый торговец по имени Ги Батос. Он не знает страха и ведёт дела с людьми, с которыми лучше не иметь ничего общего. Уверен, что у него хорошие отношения с вероотступным монахом-летописцем. Кажется, он каждый год даёт себе время отдохнуть на время самого праздника и ещё неделю до и после него, так что, если пойдёшь около полудня, он, наверное, будет там, чтобы выпить в отделении гильдии.
   Даже относясь к одной гильдии, часто можно не знать лиц и имён друг друга, особенно когда речь идёт о странствующих торговца или тех, кто ведёт свои дела самостоятельно, как Амати. Лоуренс повторил про себя - Ги Батос - и постарался запомнить это имя.
   - Понял. Буду обязан тебе.
   - Ха-ха-ха, - рассмеялся Марк. - Боюсь, что мне нужно будет сделать для тебя за это. И потом, ты же не уедешь из города до окончания праздника? Приди хотя бы разок выпить.
   - Да, в обмен на твою помощь приду и хотя бы раз выслушаю, как ты хвастаешься своим домом.
   Марк громко рассмеялся, передал мальчику последний мешочек с гвоздями, а потом тихо вздохнул.
   - Тем не менее, даже если ты стал городским торговцем, твои заботы и невзгоды никуда не исчезнут. Я часто ловлю себя на желании снова стать странствующим торговцем.
   Лоуренс, по-прежнему выполнявший эту работу и изо дня в день зарабатывавший на свою будущую лавку, мог согласиться с этим лишь отчасти, но Марк, похоже, понял это и сам.
   - Забудь, - сказал он, смущённо хихикнув. - Что ж, нам нужно просто пожелать друг другу постараться, как следует. Ведь для торговцев это всегда главное?
   - Точно. Пусть каждый сделает всё, что в его силах, - ответил Лоуренс, пожал Марку руку и вышел из его лавки.
   И вовремя - к лавке уже подходил новый посетитель.
   Лоуренс медленно пустил повозку и, перед тем как смешаться с толпой, ещё раз оглянулся на лавку Марка. Он ощутил зависть, увидев, как Марк, забыв о Лоуренсе, вступил в переговоры с очередным покупателем. Однако, став городским торговцем, Марк всё же время от времени испытывал желание вновь вернуться к странствиям.
   Рассказывают, что давным-давно один король захотел начать войну против богатой страны по соседству, чтобы улучшить положение в собственной. И тогда его придворный поэт сказал ему так:
   "Тебе дано видеть лишь плохое на своей земле и лишь хорошее на земле соседа".
   Вспомнив эти слова, Лоуренс на минуту задумался о самом себе. Всё, что видел он, это то, что надо найти для Хоро её родное селение, и то, что суматошные события в Рюбинхайгене пригасили его мечту о собственной лавке, однако, если взглянуть повнимательней, можно увидеть, что ему выпала возможность путешествовать со столь редкостной спутницей, как Хоро.
   Если бы он не встретил её, ему оставалось бы только и дальше ехать по тому же торговому пути, изнывая от одиночества. Он дошёл до того, что чуть ли не всерьёз начал надеяться на возможность превращения своего коня в человека, чтобы было с кем поговорить. Так что, можно сказать, что положение Лоуренса, с некоторыми изменениями, соответствовало его грёзам.
   Вероятнее всего, он в скором времени опять станет одиноким странствующим торговцем. И когда это случится, он будет с тёплым чувством вспоминать об этом моменте в своей жизни.
   Закончив размышлять, Лоуренс снова взялся за поводья. Приветствуя по дороге торговцев из разных гильдий и торговых домов, он думал о том, что купит Хоро на обед что-нибудь действительно вкусное.
   Церкви в Кумерсуне не было, так что колокол, звонивший о наступлении дня, был размещён самом высоком доме, принадлежавшем аристократу. Само собой, колокол украшала роскошная резьба, а за крышей, привлекавшей внимание всего города, следили лучшие ремесленники. Поговаривали, что колокол с крышей, которыми обзавёлся аристократ специально, чтобы покрасоваться перед всеми, обошлись ему по совокупности в триста румионов, но им и не думали завидовать, они и были аристократами, потому что могли себе такое позволить.
   А богатые торговцы, копившие золотые монеты в своих сокровищницах, вызывали зависть у других, возможно, из-за того, что не могли себе позволить подобных вольностей. Даже грубые нравом рыцари не вызывали неприязни в городе, если транжирили деньги налево и направо.
   Производя в голове такое рассуждение, Лоуренс открыл дверь своей комнаты на постоялом дворе, и ему сразу в нос ударил столь мощный перегарный дух, что он не мог не поморщиться..
   "Наверное, так несло и от..." - подумал Лоуренс и предположил, что для него было большой ошибкой не прополоскать рот перед выходом, впрочем, источником запаха была, скорее всего, спящая волчица.
   Он вошёл в комнату, судя по всему, Хоро всё это время проспала, впрочем, её обычное мягкое похрапывание показывало, что ей стало намного лучше.
   Из-за перегарного духа Лоуренс поспешил открыть деревянные ставни, после чего он подошёл кровати с Хоро. Кувшин для воды, стоявший у кровати, был уже почти пуст. Пустым, к счастью, оказалось и оставленное Лоуренсом ведро. Лицо, выглядывавшее из-под одеяла, вернуло нормальный розоватый оттенок.
   Лоуренс не стал покупать для неё сладостей на меду, вместо этого он купил ей пшеничный хлеб, что делал очень нечасто. И он явно не ошибся с выбором. У него не было сомнений, что, проснувшись, Хоро первым делом сообщит, что хочет есть.
   Лоуренс поднёс к её лицу конопляный мешок с хлебом, и маленький носик Хоро тут же задёргался. В отличие от ржаного или овсяного хлеба, отличавшихся горечью и твёрдостью, пшеничный хлеб - мягкий и имеет восхитительный сладковатый аромат.
   Хоро так активно тянула носом, что Лоуренс усомнился, спала ли она на самом деле, в следующий миг он услышал из-под одеяла звук фу-у-а-а, и её лицо зарылось в одеяло. Лоуренс перевёл взгляд к её ногам и увидел, что торчавший из-под одеяла кончик хвоста возбуждённо дрожал. Вероятно, она сейчас глубоко зевала.
   Через некоторое время Хоро ожидаемо вылезла из-под одеяла, в глазах у неё блестели слезинки.
   - Хм... чем-то сейчас так приятно пахло...
   - Как себя чувствуешь?
   Хоро вытерла глаза, снова зевнула и пробормотала так, будто говорила самой себе:
   - Есть хочу...
   Лоуренс невольно рассмеялся.
   Однако Хоро с безразличным видом неторопливо села и опять зевнула. Затем она снова принюхалась, и её взгляд молнией устремился к мешку в руках Лоуренса.
   - Я думал, что ты так и скажешь, и потому решился купить немного пшеничного хлеба.
   Он протянул ей мешок, и достойная мудрая волчица тут же превратилась в кошку, перед носом которой возник ароматный лакомый кусочек.
   - Ты есть не будешь? - спросила вдруг Хоро.
   Она сидела на кровати и с таким видом прижимала к себе конопляный мешок, поглощая лежавший в нём хлеб, что её никак нельзя было назвать едоком, готовым по справедливости разделить с кем-либо трапезу и передать сотрапезнику этот мешок. Хотя она и ждала ответа, но смотрела взглядом сторожевой собаки, не позволявшей никому отнять у неё добычу.
  
   0x01 graphic
  
   Надо полагать, Хоро пришлось приложить все силы, чтобы задать этот вопрос раньше, чем будет съеден весь хлеб.
   - А, не беспокойся за меня. Я уже поел.
   В обычной ситуации Хоро непременно распознала бы его ложь, но сейчас она, похоже, без колебаний приняла его слова за правду и возобновила своё наступление на хлеб.
   - Только не подавись, - предупредил её Лоуренс, вспомнив, как она давилась картошкой в церкви, в которой они ночевали вскоре после того, как впервые встретились.
   Хоро посмотрела на него с ненавистью, но Лоуренс лишь со смешком встал со стола и, выдвинув стул, сел.
   Перед ним на столе лежало несколько запечатанных воском писем. Их, присланных на его имя из разных городов, он застал в отделении своей гильдии, когда зашёл туда.
   Хотя странствующие торговцы круглый год проводят в дороге, они ежегодно посещают определённе города, поэтому у них есть, как не странно, достаточно много случаев получить послания.
   Приехав в какой-то город, можно получить сообщения наподобие: "Если купишь в том месте этот товар, я в следующем году куплю его дороже" или: "Сейчас такой-то товар здесь дорогой, сообщи его стоимость в других местах".
   Тем не менее, эти письма навели Лоуренса на размышления. Он приезжал в Кумерсун летом, получить письма сейчас было для него неожиданным. Хорошо, что он зашёл в отделение гильдии, иначе они могли пролежать ещё полгода. Хотя нет, на одном письме даже было написано, что если Лоуренс не заберёт письмо в течение двух недель момента доставки, его следует незамедлительно отправить дальше на юг, а это, само собой, тоже стоит дополнительных денег. Лоуренсу было ясно, что сообщения срочные.
   Отправители обоих писем - торговцы из городов на севере Проании.
   Осторожно соскоблив воск, Лоуренс вдруг почувствовал чьё-то присутствие, он поднял голову и увидел Хоро, с любопытством заглядывавшую через его плечо.
   - Это письма, - пояснил Лоуренс.
   - Мм, - кратко отозвалась Хоро и тоже села за стол, держа в руке хлеб.
   Лоуренсу не было нужды скрывать содержание, поэтому он вынул письмо и развернул его.
  
   Уважаемый господин Лоуренс...
  
   Письмо не начиналось словами "С Божьего благословения", так что письмо написал северянин.
   Пропустив приветственную часть, Лоуренс перешёл к основной части. Не без труда разобрав текст, написанный, вероятно, второпях, он уловил суть. Там содержались важные для любого торговца сведения. Но Лоуренс, вскрыв второе письмо и обнаружив, что там было написано о том же, вздохнул и тихо рассмеялся.
   - Что там написано? - спросила Хоро.
   - А как ты думаешь - что?
   Вероятно, Хоро была недовольна тем, что ей на вопрос ответили вопросом, она с раздражённым видом бесцельно поводила взглядом по комнате, прежде чем ответить:
   - Что это объяснение в любви, я не думаю.
   Действительно, почерк был настолько небрежным, что он мог погасить любовь, даже если она пылала сто лет.
   Лоуренс опять рассмеялся и передал письма Хоро.
   - Нужные сведения часто приходят, когда они тебе больше не нужны.
   - Мм...
   - Мне прислали это из добрых побуждений, и я должен быть благодарен за это, но что ты скажешь?
   Наелась ли она уже или просто всё съела, но Хоро взяв письмо одной рукой, облизнула пальцы другой и стала водить ими по тексту. Потом с недовольным видом вернула письмо.
   - Я не умею читать.
   - Что, в самом деле? - немного удивлённо спросил Лоуренс, принимая письмо.
   Хоро сощурила глаза.
   - Если ты это нарочно сказал, твоё умение тоже растёт.
   - Нет, прости. Я действительно не знал.
   Хоро пристально посмотрела на Лоуренса, словно оценивала его правдивость, потом отвернулась и вздохнула.
   - Прежде всего там слишком много символов, которые надо запомнить. Потом ещё много всяких сочетаний, которые не поддаются объяснению. Утверждают, что по правилам пишут так же, как и говорят, но это откровенная ложь.
   Из этого было видно, что когда-то Хоро пыталась выучить буквы.
   - Это диакритические знаки и всё такое...
   - Я не знаю, как это называется, но все эти правила только сбивают с толку. Если вы, люди, в чём-то и превосходите волков, так это в том, что вы можете пользоваться этими непонятными условностями.
   Лоуренс чуть не спросил, умеют ли другие волки писать, но проглотил свои слова и просто согласился:
   - Не всем даётся без труда что-либо запоминать. У меня тоже с запоминанием было очень сложно. И каждый раз, когда я ошибался, мой учитель стучал по моей голове. Я даже думал, что моя голова изменит после этого свою форму.
   Хоро с подозрением посмотрела на Лоуренса, она была готова разозлиться, если его оказались бы неправдой, придуманной им из беспокойства за неё.
   - Ты же знаешь, что это не ложь, так ведь? - сказал, наконец, Лоуренс.
   Хоро отвела взгляд и спросила:
   - Ну, в конце концов, о чём там говорится?
   - Э-э, ну, о том, что большой поход на север в этом году не состоится, так что мне советуют быть осторожным с оружием и доспехами, - ответил Лоуренс и небрежно бросил письма обратно на стол.
   Хоро с изумлённым видом его выслушала и кисло усмехнулась.
   - Если бы получили эти письма вначале, надо думать, всего этого бы не произошло.
   - Это верно, но... Только если смотреть на последствия. Однако приятно, что эти два человека, не пожалев денег, отправили эти письма, чтобы передать мне важные сведения. Так что впредь я им могу доверять.
   - Хмм. Но увидел письмо и только должен был увидеть - это как небеса и пропасть.
   - Это не смешно, но сравнение совершенно точное. Сведения, содержащиеся в единственном письме, действительно могут решить судьбу. Торговец, не получивший их, подобен воину с завязанными лазами на поле боя.
   - Ты всегда так себя ведёшь, чтобы спрятать своё смущение.
   Лоуренс в этот момент возвращал письмо в конверт, но после этой насмешки его рука застыла, однако он сдержал слова, рвавшиеся из глубины его души.
   - А-у, - зевнула Хоро. - Даже дразня тебя, не могу побороть свою сонливость.
   Зевнув, Хоро встала из-за стола и направилась к кровати, Лоуренс уныло последовал за ней. Остановившись, она обернулась и посмотрела на Лоуренса.
   - Ты, нам же можно прямо сейчас пойти на праздник, верно?
   Глаза Хоро сверкали так ярко, что чуть не звенели, когда она потянулась за лежавшим на кровати плащом. Увидев её в таком восторженном настроении, Лоуренс ощутил желание взять её с собой, но к его сожалению ему ещё надо было кое-что сделать.
   - Извини, пока не...
   Он не смог закончить, потому что лицо Хоро тут же преобразилось: казалось, она сейчас разрыдается, её руки судорожно вцепились в край плаща.
   - Если это лицедейство, не могла бы ты его прекратить?
   - Похоже, ты слаб по этой части. Запомню.
   Хорошо, конечно, что Лоуренс смог раскусить притворство Хоро, но её слова указали на то, перед чем он действительно не мог устоять. Открыв в себе эту неприятную слабость, Лоуренс расстроено вернулся за стол.
   - Хм... тем не менее, ты. Я же могла бы выйти в город и одна?
   - И отговаривать бесполезно, ты, кажется, всё равно пойдёшь.
   - Ну, раз ты сам так говоришь, это верно...
   Вернув письма в конверты, Лоуренс обернулась - Хоро со смущённым видом теребила в руках свой плащ. Может, отметив его слабость, она собралась с этого момента играть на ней? Но потом до него дошло. Если пойти на праздник без денег, перед выстроившимися в ряд торговыми лавками неизбежно придётся столкнуться с упрямой правдой жизни.
   Иными словами Хоро, вероятно, хотела немного вооружиться для своего сражения с торговцами, но, кажется, не смогла опуститься до того, чтобы попросить об этом прямо.
   - Прямо сейчас у меня мелочи нет... но не шикуй слишком.
   И Лоуренс, поднявшись, достал из кошеля на поясе серебряную монетку иредо и протянул приблизившейся Хоро. На монетке красовался глава аристократического семейства, владевшего Кумерсуном уже в седьмом поколении.
   - Из-за того, что она дешевле серебряка трени, на тебя не посмотрят косо в лавке, когда ты купишь хлеб. И запросто дадут сдачу.
   - У-умм... - неопределённо отозвалась Хоро, приняв монетку.
   В голову Лоуренса закралось подозрение, что она пыталась, так или иначе, заполучить ещё монет. Но если она осознает его настороженность, может получиться ещё хуже, она подберёт более изощрённое средство. Так что он изо всех сил постарался сохранить спокойствие.
   - Что не так?
   - Ммм? Мм...
   Если она держалась так нерешительно, ему следовало проявить большую осторожность. Он постарался настроиться на ведение торговых переговоров.
   - Стоит ли всё-таки мне идти одной? Я тут подумала...
   Через голову Лоуренса в этот момент пронёсся ураган, разметав все его старания.
   - У тебя, похоже, есть какие-то дела. Если сможешь взять меня с собой, я верну тебе серебряную монетку.
   - Э-э, это, нет, у меня будет встреча...
   - В таком случае я просто поболтаюсь неподалёку. Если тебе будет неудобно быть вместе со мной, я могу уйти. Тогда всё будет в порядке, так что, может, возьмёшь меня с собой?
   Она вроде бы не пыталась подольститься или изобразить смущение, было похоже, что она просто просила его взять её с собой. Произнеси она это "Может, возьмёшь меня с собой?" с лёгким наклоном головы, и тогда Лоуренс, вероятно, немного усомнился бы в её искренности. Однако сейчас это было сказано очень обычно, и это оставляло странное ощущение её незащищённости.
   Если это только притворство, Лоуренс был не прочь на него попасться.
   И потом, если это не было притворством, то Хоро, наверное, будет больно, если он проявит недоверие к ней.
   - Мне и вправду очень жаль, но, может, ты побудешь до вечера одна? Мне надо будет встретиться кое с кем, а потом, возможно, познакомят ещё с кем-то, после чего мне придётся идти ещё куда-то. Даже если ты готова подождать снаружи, это ожидание может растянуться на целую вечность.
   - У-ум...
   - Если я смогу закончить все дела сегодня, завтра мы сможем порадоваться на празднике совершенно спокойно. Ну как, ты не будешь возражать против того, чтобы побыть одной до конца дня?
   Он говорил так, будто уговаривал девочку, чей возраст можно было пересчитать по пальцам на руках, но Хоро продолжала стоять у кровати с несчастным видом.
   И кроме того, чувства Хоро можно было понять. Сам Лоуренс приезжал в Кумерсун только летом, потому что не хотел быть на празднике во время зимней ярмарки в одиночестве. Чем больше вокруг толпа, в которой то и дело тебя кто-то касается, цепляет или толкает, тем острее ощущаешь своё одиночество.
   То же одиночество ощущается, когда возвращаешься на постоялый двор после вечеринки в отделении гильдии.
   Но как бы Лоуренсу ни хотелось взять Хоро с собой, он не мог допустить её присутствие рядом, пока предстоящее дело не будет завершено.
   Ему надо было встретиться с Ги Батосом, чтобы тот представил Лоуренса летописцу города. Похоже, глава отделения гильдии знал о летописце, судя по разговору с ним при получении писем. Как и предполагал Лоуренс, летописец вроде бы собирал и записывал истории не только Проании, но и северных, языческих земель.
   Если бы Лоуренс привёл к летописцу Хоро, а там обнаружилась бы какая-то старая стория о Йойцу, могло выйти нехорошо. Например, та старая легенда про Йойцу, в которой чудовищный медведь разрушил селение, так что трудно было поверить, что с родиной Хоро сегодня было всё хорошо. Лоуренсу было непросто утаить от неё эту историю, но он хотел хотя бы подобрать подходящий момент, чтобы рассказать. Тема была слишком чувствительна.
   Между Лоуренсом и Хоро повисло это умолчание.
   - У-ум, что же, мешать тебе было бы не слишком хорошо. Кроме того, будет неприятно, если ты снова ударишь меня по руке, - произнесла Хоро с особо грустной интонацией, это уж точно было лицедейством.
   Тем не менее, у Лоуренса до сих пор душа болела, когда он вспоминал, как ударил Хоро по руке в Рюбинхайгене. Проницательная мудрая волчица, надо полагать, знала это и потому нарочно напомнила ему об этом. Маленькая месть за то, что он не прислушался к её себялюбивому желанию.
   - Я тебе куплю что-нибудь, так что, пожалуйста, потерпи сегодня.
   - Наверное, снова хочешь добыть рыбы? - спросила она с упрёком в глазах, однако, её хвост закачался в предвкушении.
   - Тогда, может, тебя больше устроят сладкие слова?
   - Хмм. Твои недозрелые, кислые слова я есть не могу. Так что не рассчитывай на это.
   Возможно, это было сказано совершенно неучтиво, но, похоже, настроение Хоро поднялось, раз она начала поддразнивать его, так что Лоуренс, сдавшись, махнул в знак согласия рукой.
   - Ладно, пошатаюсь одна здесь поблизости.
   - Прости.
   - Да, ещё, - повысила голос Хоро, словно вспомнила, что забыла о чём-то сказать. - Если, вернувшись, ты случайно застанешь в комнате двоих, не будешь ли так добр выйти?
   Лоуренс сначала опешил, потом до него дошло - это если Хоро с кем-нибудь познакомилась, пока его не было рядом. При своих возможностях Хоро могла бы сделать всё что угодно. Однако Лоуренс не знал, как отреагировать на её слова. Должен ли он разозлиться? Рассмеяться?
   Нет, лучше всего не обратить на это внимания, понял в итоге он, и в этот момент Хоро радостно рассмеялась.
   - Мне удалось увидеть это миленькое выражение на твоём лице, так что, думаю, сегодня я смогу побыть одна.
   Задорный смех Хоро заставил Лоуренса вздохнуть. Действительно очень злобная волчица.
   - Ладно, на данный момент мне лучше всего быть в твоих объятиях. Можешь быть спокойным.
   И снова Лоуренс поперхнулся словами. Вот же, действительно очень злобная волчица.
  
  
   Время подходило к полудню, и, когда Лоуренс открыл дверь отделения гильдии, людей там стало намного больше, чем утром.
   Похоже, многие торговцы города и те странствующие торговцы, дела которых были преимущественно связаны с Кумерсуном, приостановили свою деятельность, чтобы повеселиться на празднике, так что отделение гильдии было наполнено стуком кружек с вином и смехом.
   Батос, который должен был стать посредником между Лоуренсом и летописцем, вероятно, не так сильно любил выпить, как говорил Марк, и когда Лоуренс заходил утром в отделение, Батос где-то занимался делами. На вопрос о нём глава отделения ответил, что Батос ещё не пришёл, поэтому Лоуренс, который не мог позволить себе перед встречей скоротать время за выпивкой, тяготился необходимостью как-то убить время.
   Несколько торговцев, также кого-то поджидавших, поддались общему настроению и засели играть в карты, так что просто поболтать с ними Лоуренс не мог. Ему оставалось лишь завязать беседу на отвлечённые темы с главой отделения, тоже пившим, но не пьяневшим.
   Вскоре дверь открылась, и в зал гильдии вошёл ещё один человек. Поскольку разговор с главой происходил перед входом в отделение, Лоуренс сразу узнал вошедшего. Амати больше походил на младшего отпрыска аристократического рода, чем на торговца. Он тоже сразу увидел Лоуренса и, поздоровавшись с посетителями, сидевшими прямо у дверей, сразу обратился к нему:
   - Господин Лоуренс.
   - Добрый день. Спасибо за помощь с нашим размещением.
   - Нет, судя по всему, вы заказали много рыбных блюд, так что это было мне выгодно.
   - Моя спутница, достаточно придирчивая к еде, была от них в восторге. Она сказала, что ты хорошо разбираешься в рыбе.
   Лоуренс подумал, что похвала от имени Хоро произведёт более сильное впечатление, чем от него самого. Так и случилось - лицо Амати просияло, как у обычного мальчишки, а не торговца. Он даже засмеялся от удовольствия.
   - Ха-ха-ха, рад это слышать. Если вам нужна какая-нибудь рыба, я завтра приобрету для вас самую лучшую.
   - Она сказала, что особенно хорош был карп.
   - Понимаю... Ясно. Подберу что-нибудь, чтобы вас порадовать.
   Лоуренс не удержался от мимолётной кривой усмешки - Амати и не подумал поинтересоваться, что понравилось самому Лоуренсу. Впрочем, он был уверен, что Амати этого не заметил.
   - А, кстати, у господина Лоуренса сегодня есть какие-нибудь дела? - спросил Амати.
   - Я хотел встретиться с господином Батосом, и сейчас мне надо как-то скоротать время до его появления.
   - Вот как... - пробормотал Амати и запнулся, его лицо омрачилось.
   - Что-то не так?
   Амати, как и следовало торговцу, с размахом торговавшему рыбой, сразу собрался и ответил:
   - А, я вообще-то просто подумал, что было бы замечательно, если бы я смог показать вам город. Моя встреча с господином Лоуренсом, когда я вёз рыбу, была, не иначе, предначертана Богом, и если бы я смог услышать о работе странствующих торговце, это добавило бы мне знаний по части торговли.
   Любой на месте Лоуренса, каким плохим физиономистом он бы ни был, тут же понял, что целью Амати была Хоро. Если бы у юного торговца был хвост, как у Хоро, наверняка он бы сейчас ходил бы из стороны в сторону и трясся от волнения.
   Это волнение Амати натолкнуло Лоуренса на одну мысль.
   - Очень жаль, мы были бы благодарны за приглашение. Моя спутница Хоро утром просила меня пойти с ней и посмотреть город, это было бы хорошей возможностью...
   Лицо Амати расцвело.
   - Если ты не против, я был бы рад показать тут всё, даже если это будет только одна госпожа Хоро. У меня, собственно, сегодня нет работы, и я свободен.
   Лоуренс не был уверен, насколько хорошо ему удалось показать удивление, когда он отвечал:
   - Мне было бы жаль тебя бесполезно утруждать.
   Амати, вероятно, не смог прочесть мысли Лоуренса по лицу, он, кажется, видел перед собой только Хоро.
   - Нет, если я буду предоставлен сам себе, наверняка в итоге просто пропью всю прибыль. Я бы не сказал, что это правильно, так что лучше, если я покажу ей всё тут.
   - В самом деле? Но я не уверен, что она ещё на постоялом дворе, она не из тех, кто молча будет сидеть на месте, если её попросишь посидеть одной в комнате.
   - Ха-ха-ха. У меня есть вопросы по закупкам для постоялого двора, если она там покажется, я её приглашу.
   - Прости за беспокойство.
   - Нет-нет, а в следующий раз позволь показать город и тебе, господин Лоуренс.
   Это уже были слова настоящего торговца.
   Будучи лет на пять или шесть моложе Лоуренса и не имея внушительной внешности, Амати на самом деле являлся солидным торговцем. Хотя Хоро явно отвлекала его внимание, он был способен крепко надавить там, где это необходимо.
   В голове Лоуренса мелькнула мысль, что ему больше не стоит тут дожидаться, и, будто его мысли могли прочесть, входная дверь отделения снова открылась. Он, как и Амати, пробормотавший "как раз вовремя", посмотрел на вошедшего и сразу понял, кто это. Тот, кого он ждал.
   - Что ж, господин Лоуренс, мне пора.
   - А, да. Благодарю тебя.
   То ли у Амати действительно не было дел, то ли в его голове так засела Хоро, что он о делах забыл напрочь, но, попрощавшись, он тут же покинул отделение гильдии.
   Лоуренс, конечно, дал Хоро серебряную монету, но был уверен, что она просто продолжила лениво валяться на кровати. При том, как сейчас выглядел Амати, он, похоже, купит ей всё, что она попросит, став для Хоро отличной дойной коровой. Лоуренс невольно немного пожалел Амати, впрочем, тот, судя по его виду, был бы только рад ослабить шнур своего кошеля.
   Ничто не сделало бы Лоуренса довольнее, чем возможность поднять настроение Хоро с помощью чужого кошелька.
   Однако, жаль, что в его голове мысли шевелились слабее, чем у Хоро. Она всегда была на шаг впереди, из-за чего относилась к нему с некоторым пренебрежением.
   Он ещё успел подумать, насколько разница в их мышлении могла быть связана с числом прожитых им и Хоро лет, пока вошедший, оглядел весь зал, после чего направился прямо к Лоуренсу.
   Похоже, парнишка из лавки Марка успел оббегать весь Кумерсун, так что Батос узнал через свои связи, что его разыскивал Лоуренс, и нашёл его сам.
   Лоуренс кивнул, на его лице появилась улыбка торговца.
   - Господин Крафт Лоуренс? Я Ги Батос, - произнёс человек, приблизившись и протянув правую руку - мощную и твёрдую, как у бывалого наёмника.
   Из описания Марка Лоуренс вынес образ торговца, которого больше интересовала выпивка, которую можно было купить за заработанные деньги, чем сам доход от своего дела, но при личной встрече Батос произвёл совсем иное представление.
   Он шёл уверенной походкой, напоминая немного покоробленный шкаф, его лицо, покрытое длинной, как иглы морского ежа, щетиной, было обтянуто закалённой ветром и пылью кожей. Пожимая руку Батоса, Лоуренс отметил, что его правая рука привыкла круглый год носить тяжести, вместо того чтобы неспешно править запряжённой в повозку лошадью.
   Тем не менее, он не оставлял впечатление упрямца или фанатика, а его речь отличалась мягкостью кроткого проповедника.
   - В последнее время, как мне кажется, всё больше людей путешествует по свету подобно тебе, господин Лоуренс. Я же езжу туда и обратно по одним и тем же местам, и мне уже надоело торговать теми же самыми товарами.
   - Если скажешь что-то такое местным торговцам и ремесленникам, они разозлятся.
   - Ха-ха-ха. Не сомневаюсь. Немало есть таких, кто торгует, скажем, кожаными ремнями уже лет пятьдесят. Скажи им, что тебе это бы успело бы надоесть, и они непременно рассердятся, - со смехом ответил Батос, торговец драгоценными металлами, путешествовавший из года в год между крутыми горами под названием Хёорам и Кумерсуном на протяжении почти тридцати лет.
   Тяжело ходить десятилетиями с невероятно тяжёлым грузом за спиной по крутым горам, где почти не росли деревья, под сильным, пронизывающим ветром. Вероятно, поэтому Батос и приходил в Кумерсун за неделю до большой ярмарки и уходил через неделю после её завершения, ему был необходим такой перерыв.
   - Однако ты, господин Лоуренс, очень, очень интересный человек.
   - Э?
   - Я слышал, что ты ищешь летописцев, чтобы услышать легенды северного края. Или ты задумал какое-то торговое дело?
   - Нет, ничего такого. Правда-правда. Может, странность у меня такая.
   - Ха-ха-ха-ха, - снова рассмеялся Батос. - Ты ещё молод, но у тебя хорошее увлечение. Сам я лишь недавно заинтересовался народными легендами. Сначала задумывал использовать это в деле, но вместо этого увлёкся сам по-настоящему.
   Лоуренс мог представить себе, как старые легенды можно было бы пристроить к делам, но то, что говорил Батос, показалось ему интересным, и он решил не прерывать Батоса.
   - Я десятилетиями ходил в одно и то же место и однажды вдруг задумался над этим. Часть мира, которую я знаю, крайне мала. Но даже в этом уголке люди приходили в мир и покидали его сотнями лет. А я, конечно, ничего о них не знал.
   Со своей стороны Лоуренс понимал, о чём говорил Батос. Чем больше путешествуешь по миру, тем шире он для тебя становится. Но если это сравнить с тем, насколько широк пруд, то Батос ощутил, что у пруда есть и глубина.
   - Я уже стар, чтобы быть в состоянии пойти куда-нибудь далеко отсюда, а в прошлое вернуться невозможно. Итак, мир, который я не смог увидеть, и события прошлого, недостижимого по злому своенравию Бога, я хотел узнать обо всём этом, даже если это всего лишь легенды. В молодые годы я гонялся за сиюминутной прибыли, даже не задумываясь над этим, но если бы у меня тогда было немного времени и свободы действий, моя жизнь могла сложиться иначе... Вот почему я немного завидую твоему интересу к этому, господин Лоуренс. Хех-хе, кажется, это прозвучало как-то по-стариковски, - с самоиронией усмехнулся Батос, однако его слова произвели впечатление на Лоуренса.
   Действительно, если вдуматься, народные сказания и легенды - прекрасная возможность узнать о том, к чему прикоснуться самому никогда не будет возможности. Прошло не так много дней с момента, когда Лоуренс встретил Хоро, но ему показалось, что теперь он понял значимость её случайно оброненных слов - "Мы с тобой отличаемся мирами, в которых жили". Большую часть жизни Хоро прошла в те времена, о которых сейчас мало что известно, все люди, которые жили тогда, давно уже умерли.
   И это не считая того, что Хоро была волчицей, а не человеком.
   Задумавшись над этим, постигаешь иную сторону особенности существования Хоро в этом мире. Она многое видела и слышала, пока путешествовала. Лоуренсу захотелось по возвращении на постоялый двор расспросить Хоро об её путешествии.
   - Но с позиции Церкви народные сказания и легенды - есть не что иное, как суеверия, язычество. Церковь следит за этим, затрудняя их сбор. Хёорам - место горное, поэтому здесь имеется немало интересных историй. Однако Церковь присматривает за этим местом. Кумерсун в этом отношении - город хороший.
   Население Проании было смешанным, в этой стране жили как язычники, так последователи Церкви, и именно из-за этого Церковь использовала самые строгие меры в городах и селениях, в которых имела власть. И языческие города тоже воинственно старались искоренить у себя любое влияние Церкви. Так что Кумерсун в Проании был особым городом благодаря своему стремлению мирно встать над этим противостоянием.
   Однако, если задаться вопросом, удалось ли искоренить любые трения по вопросам веры, ответом будет - нет.
  
  
   Для встречи с летописцем Лоуренс и Батос пришли в северную часть Кумерсуна. Город строили с расчётом на расширение, поэтому внешние стены в нём были деревянные, чтобы их можно было легко убрать при необходимости, улицы сделали широкими, а дома располагались просторно, не так плотно, как в других городах. Но, несмотря на это, в северной части была построена каменная стена, высотой больше роста Лоуренса.
   Каменная стена, отделявшая ту часть города, где жили люди, которых Церковь с юга преследовала в других городах Проании. То, что в этом городе они жили, отделённые каменной стеной, свидетельствовало, что они были лишними для остальных жителей и этого города. Этих преследуемых в других городах могли бы вообще повесить, даже если бы они не совершили ничего преступного.
   К такому выводу пришёл поначалу Лоуренс. Впрочем, он довольно быстро передумал.
   Эта стена не просто разделяла жителей города, она была и необходима. Лоуренс понял это, пройдя через дверь в каменной стене, когда ему в нос ударил особенный, резкий запах.
   - Это что... сера? - спросил он, скривившись.
   - Ха-ха, господин Лоуренс, кажется, понимает в лекарственных камнях.
   Батосу запах вполне мог быть знаком из его хождений по горам Хёорам, славившихся несколькими рудниками, отличавшихся высокими объёмами добычи различных руд.
   Сильный запах без труда подсказал Лоуренсу, что за люди здесь обитали. Самые большие враги Церкви - алхимики.
   - Нет... Всего лишь только знаю.
   - Знание - оружие торговца. Господин Лоуренс - хороший торговец.
   - Только... один из.
   Пройдя через двери в каменной стене, Лоурнг увидел, что уровень земли в этой части города был на несколько ступенек ниже, чем в основной. И дома здесь стояли тесно, напоминая улочки обычных городов, от которых это место отличала необычная деталь. Идя по узкой улочке, Лоуренс сразу отметил большое количество птичьих перьев на земле.
   - Ядовитый ветер не всегда имеет плохой запах. Если у тебя есть маленькие птички, который вдруг начали умирать, тебе следует проявить осторожность.
   Лоуренс слышал о мерах безопасности, применяемых в рудниках и других подобных местах, но, придя лично в одно из них, он ощутил, как мороз пробежал по его спине.
   "Ядовитый ветер" - непривычное название для этого явления, Лоуренсу казалось более подходящим словосочетание "рука смети" - любимое выражение Церкви. Это такое странно холодящее дуновение воздуха, вероятно, ощущение холода возникает из-за того, что тело лишается возможности двигаться, будто замерзает.
   Повсюду попадались кошки, держали ли их с той же целью, что и птиц, или же они просто собирались здесь, чтобы на птиц поохотиться? Как бы то ни было, ощущение оставалось жутким.
   - Господин Батос, - нарушил молчание Лоуренс, потому что ему было уже слишком не по себе от мрака почти не освещённой улочки, наполненной мяуканьем кошек, хлопаньем крыльев птиц, подозрительным постукиванием по чему-то металлическому и резким серным запахом. - Сколько здесь алхимиков?
   - Правильно... Их тут человек двадцать с учениками, но точно сказать не могу, много несчастных случаев.
   То есть, эти люди то и дело умирали.
   Лоуренс пожалел, что задал неправильный вопрос, и перешёл к разговору о торговле.
   - Выгодно ли вести торговлю с алхимиками? Мне кажется, что оно могло быть связано со значительным риском.
   - У-умм... - промычал Батос, старательно обходя бочку.
   "Что там может быть такое?" - подумал Лоуренс, заметив в бочке что-то ужасающе зелёное, меж тем Батос неторопливо продолжил:
   - Торговля с алхимиками, которым покровительствуют аристократы, весьма выгодна. Помимо золота, серебра и меди, у них в больших количествах можно купить железо, свинец, олово, ртуть, серу и фосфор.
   Лоуренс был удивлён этим перечнем, он думал, что они торгуют чем-то более подозрительным - вроде пятиногих лягушек.
   - Ха-ха-ха, удивительно, да? Многие, включая и жителей севера, думают про алхимиков, что это колдуны. На самом деле они немногим отличаются от ювелиров. Плавят металлы, растворяют в кислотах и всё такое. По большей части.
   Улочка вышла на перекрёсток, Батос свернул направо.
   - Правда, среди них есть и те, кто исследует колдовские штучки, - заметил он, обернувшись к Лоуренсу, и приподнял губу в зубастой ухмылке.
   Лоуренс вздрогнул и встал, как вкопанный. Батос тут же рассмеялся, как бы извиняясь, что так пошутил.
   - Однако, - поспешил пояснить он, - я о таких лишь слышал, кажется, даже среди алхимиков очень немногие на самом деле встречали таких людей. И к слову, в этом месте все - хорошие люди.
   Алхимики, по слухам, день-деньской, не боясь Божьего гнева, занимались своими делами, Лоуренс впервые сейчас услышал, что их назвали хорошими людьми. Разговор о них всегда вызывал ощущение чего-то запретного, замешанного на страхе и любопытстве.
   - Ладно, раз это связано с моим заработком, я не могу говорить, что они плохие люди, - словами истинного торговца завершил Батос.
   Лоуренс рассмеялся, почувствовав, что ему стало несколько легче.
   Вскоре Батос остановился у дверей одного дома.
  
  
   Солнце не проникало в эту улочку, изобиловавшую ямами и лужами. Деревянные ставни выходивших на улочку окон, растрескались, само двухэтажное здание было выстроено вкривь и вкось. Оно напоминало строение из нищих частей других городов, за исключением одной странности. Здесь не было слышно детских голосов, и вообще царила тишина.
   - Не волнуйся так, это на самом деле хороший человек.
   Однако, сколько бы Лоуренсу не говорили, чтобы он не беспокоился, ответить ему удавалось лишь вымученной улыбкой. Конечно, было бы лучше успокоиться, но он не мог. Здесь обитали те, которых повсюду безоговорочно считали преступниками.
   Меж тем Батос, постаравшись успокоить Лоуренса, без колебаний постучал в дверь и непринуждённым голосом произнёс:
   - Прости за беспокойство.
  
   На вид эту иссохшую от времени дверь не открывали годами.
   До Лоуренса откуда-то донеслось мяуканье котёнка.
   Монах, которого изгнали из монастыря за ересь. На мгновение перед внутренним взором Лоуренса появился образ истощённого, как высушенная лягушка, старца в истрёпанном плаще.
   Мир, в который обычным торговцам хода нет.
   Дверь медленно отворилась.
   - А-а, кажется, господин Батос, - прозвучал голос, от которого у Лоуренса подкосились ноги.
   Дверь приоткрыла женское лицо.
   - Давно не виделись. Рад, что у тебя всё хорошо.
   - Это я должна была сказать. Поверить только, разгуливать по горам Хёорам и и оставаться целёхоньким, должно быть, ты у Бога в любимчиках.
   Женщина была высокого роста, на её бледном лице мягко поблёскивали голубые глаза. На вид старше Лоуренса на несколько лет, она была одета в простой плащ и выглядела в нём очаровательно. Голос её звучал легко, даже беззаботно, и сама она, бесспорно, была красивой.
   Но тут Лоуренс вспомнил о том, что алхимики всегда искали способ овладеть таинством бессмертия.
   Ведьма.
   Как только в голове Лоуренса вспыхнуло это слово, взгляд женщины обратился к его лицу.
  
   0x01 graphic
  
   - О, красивый мужчина. Но его лицо говорит, что он принял меня за ведьму.
   У Лоуренса сдавило грудь от её проницательности, он хотел как-то поправить положение, но Батос его опередил:
   - В таком случае, может, мне так ему тебя и представить?
   - Прекрати насмешничать, это мне неприятно, тут и так жуткое место. И вряд ли ведьма может быть красивой.
   - Кажется, многих женщин называли ведьмами из-за красоты.
   - Господин Батос, ты всё такой же. Уверена, у тебя вблизи Хёорама имеется немало гнёздышек.
   Лоуренс не понял, о чём идёт речь, но решил не пытаться понять, а просто постараться успокоиться. Он глубоко вдохнул, выдохнул и снова вдохнул. Потом выпрямился, снова становясь торговцем.
   - К делу, сестрица. Которое касается сегодня не меня, а пришедшего со мной господина Лоуренса, - объявил Батос, вероятно, почувствовав, что тот к этому времени овладел собой.
   Лоуренс шагнул вперёд и улыбнулся торговой улыбкой.
   - Прости за беспокойство. Меня зовут Крафт Лоуренс, я странствующий торговец. Я пришёл к господину Диану Рубенсу, дома ли он? - произнёс Лоуренс на языке официальной вежливости, к которой прибегал нечасто.
   Казалось, его слова изумили женщину, всё ещё стоявшую в створе приоткрытой двери, держа руку на её ручке, в следующий миг она весело рассмеялась.
   - Есть что-то, о чём господин Батос умолчал?
   - А... - произнёс Батос, хлопнув себя по лбу, словно допустил оплошность, потом он виновато посмотрел на Лоуренса. - Господин Лоуренс, это госпожа Диан Рубенс.
   - Диан Рубенс - это я. Имя как мужское, да? Зови меня, пожалуйста, Дианой, улыбнулась женщина с изящной утончённостью.
   Манера держаться Дианы навела Лоуренса на мысль, что она жила в монастыре для достаточно знатных особ.
   - Ладно, нечего нам стоять в таком месте, так что давайте зайдём внутрь, - Диана указала за свою спину и с озорством продолжила. - Я тебя там не съем.
   Изнутри дом Дианы выглядел таким же ветхим и заброшенным, как и снаружи, можно было подумать, что они попали в каюту капитана разбитого штормом корабля. В углу стояло несколько небрежно открытых деревянных, окованных железом сундуков, словно сундуки с сокровищами в логове грабителей, стулья, на вид крепкие и дорогие, были почти похоронены под одеждой и книгами. Помимо этого, везде валялось множество красивых, белоснежно-белых перьев, словно здесь прихорашивалась огромная птица.
   Среди всего этого беспорядка единственным островком сравнительной упорядоченности выделялось место вокруг книжной полки и большого стола - должно быть, за которым, должно быть, работала Диана.
   - Итак, чего же ты хотел? - спросила она, выдвигая стул и усаживаясь за стол.
   Это было единственное место в комнате, которого, кажется, по какому-то чуду при такой планировке достигали солнечные лучи. Лоуренсу и Батосу Диана не предложила ни сесть, ни выпить.
   Лоуренс не знал, как ему отнестись к такому обороту, но Батос привычным движением скинул с пары стульев вещи и предложил Лоуренсу сесть на один из них.
   Даже высокомерный аристократ предложил бы присесть посетителю. Однако Лоуренс не ощутил со стороны Дианы насмешки или пренебрежения, такое поведение даже показалось ему чем-то обаятельным.
   - Прежде всего, - начал Лоуренс, - прости за невежливость побеспокоить тебя без предупреждения.
   Даже на эту положенную фразу Диана ответила, улыбнувшись и слегка кивнув. Лоуренс прочистил горло и продолжил:
   - На самом деле, госпожа Рубенс...
   - Я Диана, - тут же с серьёзным выражением лица поправила хозяйка.
   Лоуренсу понадобилось несколько мгновений, чтобы справиться с волнением и пробормотать "Прости", после чего мягкая улыбка вернулась на лицо Дианы.
   - Это... В общем, я слышал, что госпоже Диане известны народные сказания северного края. Если ты была бы не против, я бы хотел попросить рассказать мне одну из историй.
   - Северного?
   - Да.
   Диана с несколько задумчивым видом перевела взгляд на Батоса.
   - Я думала, вы будете говорить о каком-нибудь деле.
   - Шутишь. Если прийти к тебе поговорить о деле, ты, пожалуй, сразу выставишь.
   Диана рассмеялась, но Лоуренсу почему-то показалось, что Батос сказал правду.
   - Но мне, возможно, не знакома история, которую ты хочешь.
   - Возможно, то, что я слышал, просто выдумано.
   - Ага, тогда я бы хотела бы услышать её от тебя как новую, - ответила Диана с такой доброй улыбкой, что Лоуренс отвёл взгляд и в смущении откашлялся.
   Ему явно повезло, что Хоро не было рядом.
   - Тогда, я хотел попросить древнюю историю о селении с названием Йойцу.
   - А-а, о селении, разрушенном медведем-Лунобивцем.
   Похоже, ящик её памяти открылся моментально. Однако после так сразу прозвучавших слов Лоуренс подумал, что не брать с собой Хоро было действительно правильным решением. Не исключено, что Йойцу действительно погиб. И Лоуренсу ещё предстояло поломать голову над тем, как об этом сообщить Хоро.
   Пока он думал, Диана неспешно встала и подошла к книжной полке, исчерпав этим странную зону относительного порядка в комнате, с полки она взяла один из больших томов, выстроившихся там в ряд.
   - Определённо это было... где-то... где-то здесь, - бормотала Диана, перелистывая указательным пальцем с большой мозолью, натёртой пером при письме, страницы тома. - Селение Йойцу было разрушено медведем-Лунобивцем, его имя, кажется, произносится, как Ирава Уиру Мухэддохэндо. Об этом медведе имеется несколько историй. Это очень древние истории.
   Возможно, книги на полке были написаны самой Дианой. Лоуренсу стало любопытно, сколько там было собрано языческих сказаний и легенд. Он вдруг подумал, что связанное со старыми сказаниями и легендами дело, которое когда-то затевал Батос, могло заключаться в продаже книг, написанных Дианой, Церкви.
   Имея собранные здесь книги, можно будет сразу видно, какие ложные учения и в каких местах получили распространение, можно было не сомневаться, что чиновникам от Церкви эти сведения были бы более, чем полезны.
   - Я говорил о селении Йойцу, а не медведе.
   - О селении?
   - Да. Есть одна причина, по которой я ищу Йойцу. Возможно, что-то из старых сказаний и легенд подскажет, где находится Йойцу.
   Большинство людей ошарашит вопрос, где происходили события народных сказаний, обычно спрашивали, где производится тот или иной получивший известность товар.
   Справившись с волнением, Диана положила книгу на стол и задумалась.
   - Где находится, значит... где... где находится...
   - Может, ты что-то знаешь? - снова обратился Лоуренс.
   Диана приложила ладонь ко лбу, будто у неё болела голова, и показала ему второй рукой - подожди. Если бы она вела себя степенно, то вполне бы сошла за настоятельницу монастыря для девиц благородного происхождения, но сейчас её поза казалась забавной своим несоответствием её непосредственному характеру.
   Она просидела какое-то время с плотно закрытыми глазами, иногда постанывая от усилий вспомнить, пока, наконец, не посмотрела на Лоуренса, её лицо осветилось улыбкой девочки, впервые сумевшей вдеть нитку в иголку.
   - Вспомнила. К северу от Проании течёт река Ром, у её истоков стоит город Рэнос, с которым связана старая легенда.
   Лоуренса поразил тон Дианы, она говорила с такой непринуждённостью, словно обращалась к Батосу. Вероятно, она забывалась, когда разговаривала о старых легендах.
   Диана прочистила горло и, прикрыв глаза, стала на память читать по памяти древний текст.
  
   "Давным-давно в деревне появилась большая волчица. Её звали Хороу из Йойцу, она была такой большой, что на неё приходилось смотреть снизу вверх. В деревне заговорили, что она была для них наказанием богов, но Хороу сказала, что пришла она из лесов глубоко в горах на востоке и идёт на юг. Она любила выпить и иногда принимала облик девушки, чтобы потанцевать с девушками деревни. Она казалась красивой и юной годами. У неё был хвост с пышной шерстью, какого не бывает у людей. Она провела, веселясь, в деревне некоторое время и ушла на юг, обещав деревне хорошие урожаи. С той поры урожаи в деревне всегда были обильными, и мы прозвали волчицу: Хороу с хвостом, подобным снопу пшеницы.
  
   Каким бы удивительным ни было то, с какой уверенностью читала на память Диана, куда удивительней оказалось внезапно всплывшее имя Хоро. Пускай её имя звучало немного иначе, это была точно она. Это подтверждалось и её обещанием необычно обильных урожаев, и преображением в форму девушки, обладавшей хвостом. Но, несмотря на всю удивительность этого, куда важнее сейчас в словах Дианы было другое.
   Расположенный у истоков реки Ром город Рэнос существовал и поныне. Отталкиваясь от него, можно прочертить линию на восток к лесу в горах до пересечения с линией на юго-запад от Ньоххиры, где-то там и будет находиться Йойцу.
   - Это тебе помогло? - спросила Диана.
   - О, да, если это горы к востоку от Рэноса, это ограничивает место. Это достаточно неплохая подсказка.
   - Вот и ладно.
   - Я бы хотел тебя поскорей отблагодарить за это, - поспешил добавить Лоуренс, но Диана остановила его движением руки.
   - Мне, как ты можешь видеть, пусть меня и преследует Церковь, всё равно нравятся народные сказания языческих земель. Те сказания, которые сохранили верность традициям и не были искажены Церковью, чтобы приспособить к своим целям. По-видимому, ты, господин Лоуренс - странствующий торговец, так что у тебя наверняка найдётся какая-то история. Я была бы признательна, если бы ты мне мог рассказать её, этим бы ты меня и отблагодарить.
   Те, кто пишет летописи для Церкви, делают это во славу Церкви. Те же, кто делает это для каких-нибудь аристократов, само собой, стараются прославить своих благородных хозяев. Потому и разнились в такой степени истории святого Рюбинхайгена в летописи города и рассказе Хоро. Историю святого переписали, чтобы не уронить, но ещё больше возвысить его славу и славу Церкви.
   Диана, живя в месте, похожем на трущобы, отделённые стеной от остальной части Кумерсуна, свободного в вопросах веры и торговли города, вероятно, ненавидела таких летописцев из любви к древним сказаниям. Её выгнали из монастыря за вероотступничество, из-за чего можно было подумать, что она следовала каким-то опасным идеям, но, похоже, она в действительности просто была любительницей историй настолько, что забывала о собственной жизни.
   - Ладно, - ответил Лоуренс и рассказал одну странную историю.
   Историю, начавшуюся в крае, выращивавшем много пшеницы на продажу. Историю о волчице, заботившейся об урожаях пшеницы этого края.
  
  
   А потом они немного выпили, Диана и Батос с увлечением рассказывали народные легенды и истории разных стран и краёв. Когда солнце начало садиться, Лоуренс, наконец, вернулся к действительности и, вежливо отказав Диане, предлагавшей ещё задержаться, вместе Батосом вышел на улицу.
   Он шёл с Батосом по узкому переулку и, припоминая недавний увлекательный разговор, невольно то и дело улыбался. Давно уже он не получал удовольствия от разговоров о легендах о драконах или золотых городах, тема, которой он давно уже привык не придавать значения.
   Уже став учеником странствующего торговца, Лоуренс не отказался от мечты стать странствующим рыцарем, чтобы мечом в руке путешествовать по миру. Но всё же в глубине души его продолжали волновать истории, которые ему доводилось слышать в поездках вместе с наставником, истории об огнедышащих драконах, огромных птицах, чьи крылья закрывали небо, о могучих волшебниках, способных передвигать по своему желанию горы.
   Но потом он незаметно для самого себя осознал, что эти истории были вымыслом. И то удовольствие, которое он сегодня испытал, скорее всего, объяснялось его встречей с Хоро. Многочисленные легенды и народные сказания оказались вовсе не вымыслом, а путешествующий по миру торговец мог стать участником великих приключений, ничем не уступая странствующему рыцарю. Достаточно было лишь обратить на это внимание, и тёплое чувство, забытое на годы, разлилось по его груди.
   Однако это пьянящее чувство обернулось горькой улыбкой, когда Лоуренс вспомнил контрабанду золота в Рюбинхайгене. Он сам не видел, но был уверен, что в лесу неподалёку от Рюбинхайгена обитал волк, подобный Хоро, наверняка жуткие слухи об этом лесе появились из-за этого волка, и даже рыцари не осмеливались туда соваться. В той ситуации Лоуренс, подхваченный обстоятельствами, стал лишь одним из участников, но не главным героем захватывающего приключения.
   Потому что торговцу больше всего подходит жить жизнью торговца.
   Среди этих воспоминаний Лоуренс покинул эту часть города, вышел на главную улицу, ведущую к постоялому двору, и здесь стал попрощаться с Батосом. Он поблагодарил Батоса за согласие быть посредником, на что тот ответил:
   - Было немало тех, кто злословил из-за того, что я приходил к сестрице один, так что сейчас у меня был хороший предлог.
   Действительно трудно сказать, сколько нашлось бы любопытных при виде того, как Батос ходит к такой приветливой, красивой женщине, которая к тому же живёт в месте, где собрались алхимики. В отделении торговой гильдии такой шум явно не приветствовался.
   - Пожалуйста, как-нибудь возьми меня с собой к ней снова, - добавил Батос, и это было его настоящее желание, а не слова вежливости.
   Лоуренс и сам неплохо провёл это время и потому охотно кивнул.
  
  
   Солнце уже было готово спрятаться за крышами домов, главную улицу наводнили ремесленники, возвращавшиеся с работы, торговцы, завершившие свои торговые переговоры, селянами, продавшими привезённый в город урожай и скот и направлявшиеся домой, словом, народу было много. Южнее, ближе к центру города, к толпе примешались подвыпившие люди и дети.
   В обычные дни к вечеру на улицах становилось меньше городских девушек, но сегодня было много и их, вероятно, причиной тому был начинавшийся завтра праздник.
   Тут и там собирали вокруг себя народ гадалки и прорицатели, с важным видом расхваливавших своё умение.
   Лоуренс, продираясь сквозь толпу, миновал постоялый двор и направился на рынок Кумерсуна. Зная приблизительное расположение Йойцу из рассказа Дианы, он решил ехать не в Ньоххиру, а в город Рэнос. Не последнюю роль в принятии такого решения сыграло то, что этот город был ближе, а дорога - лучше. Кроме того, он надеялся, что, добравшись до Рэноса, удастся получить более подробные сведения о Хоро. И потому, чтобы разузнать побольше для предстоявшей поездки, Лоуренс снова пришёл в лавку Марка.
   Когда он добрался, увидел в лавке самого Марка, с кружкой в руке и в весьма приподнятом настроении, в задней части лавки навзничь лежал с побагровевшим лицом тот самый парнишка, который с таким усердием бегал, помогая Лоуренсу встретиться с Батосом.
   Поскольку мужская часть пребывала в таком состоянии, лавку к закрытию готовила жена Марка Адель, она как раз закрывала полотнами товары, чтобы их не намочила ночная роса. Заметив Лоуренса, она поприветствовала его лёгким поклоном и с усмешкой указала на мужа.
   - О, наш красавчик, - громко сказал тот и протянул Лоуренсу другую чашу. - Как дела? Давай, выпей.
   - Ага, это насчёт сведений, что просил собрать ут... Эй, слишком много! - перебив себя, крикнул Лоуренс, глядя, как Марк наливал для него вино из фарфоровой посудины в деревянную чашу.
   Казалось, у Марка пропал слух, и, судя по всему, он не был намерен отвечать, пока его собеседник не возьмёт чашу, наполненную вином до краёв.
   - Надо же, - несколько ошеломлённо пробормотал Лоуренс и сделал глоток.
   Впрочем, вино оказалось довольно хорошим, Лоуренсу захотелось вяленого подсоленного мяса.
   - Так, о чём ты? - заговорил, наконец, Марк. - Может, хочешь ехать в другое место?
   - Да, точно. В верхней части реки Ром есть город с названием Рэнос. Насколько я помню, он славится древесиной и мехами. Я хочу поехать туда.
   - Что же, довольно крутой поворот. Я тут насобирал уже кое-чего насчёт пути до Ньоххиры.
   Тот не торговец, у кого даже в подпитом состоянии не останется в голове бодрствующий уголок.
   - Прости. Кое-что изменилось.
   - Хо-хо, - хохотнул Марк и осушил свою чашу, словно там была вода, затем с искренним весельем в глазах посмотрел на Лоуренса. - Похоже, болтовня о твоём разладе со спутницей - это правда.
   Лоуренс на какое-то время лишился дара речи.
   - Ты про что? - спросил он, наконец.
   - Ха-ха-ха-ха, - рассмеялся Марк. - Я тут немного разнюхал, красавчик. Ты остановился на шикарном постоялом дворе с очень красивой монахиней, об этом всем известно. Поступок того, кто совсем не боится Бога.
   Даже в крупном городе, к каким относился Кумерсун, за исключением разве что таких больших городов, как Рюбинхайген, можно было иметь связи почти со всеми торговцами города через своих знакомых. Настолько сильна сеть городских торговцев. Должно быть, кто-то увидел Лоуренса с Хоро, и молва распространилась, как круги по воде.
   Если Марк, владелец лавки, знал о Хоро, в отделении гильдии о ней тем более не могли не знать. Лоуренсу оставалось лишь радоваться, что ему не надо было возвращаться в отделение с Батосом.
   Однако, о каком разладе говорил Марк, оставалось для Лоуренса непонятным.
   - У меня с моей спутницей нет таких отношений, которые могли бы послужить закуской к выпивке. Но ты подразумевал под нашим разладом?
   - Хех-хех-хех, наш красавчик хорошо умеет прикидываться дурачком. Но не забывай прятать истинные чувства, когда тебе говорят про разлад.
   - Она, несомненно, красивая, вот почему. Разлад между нами стал бы большой потерей для меня.
   Лоуренс сам удивился, насколько хладнокровно ему удалось себя повести в этой ситуации, вероятно, сказалось ежедневное общение с Хоро. Хотя ему по возможности хотелось бы улучшить навыки торговых переговоров вместо этого.
   - Хеххе. Короче, я тут недавно слышал, что твоя спутница и парнишка из нашей гильдии гуляли вдвоём. И вроде бы неплохо ладили.
   - А-а. Наверное, это насчёт Амати... господина Амати.
   Назвав юного торговца просто по имени, Лоуренс тут же поправился, подумав, что это будет нехорошо, пусть Амати и был моложе его. Однако, поправившись, он ощутил, что этим как бы принизил себя.
   - Что, уже сдался?
   - К твоему разочарованию, дело не в этом. Сегодня у меня на весь день были дела, так что я не мог взять свою спутницу с собой, а господин Амати не знал, куда себя деть от скуки, и он предложил показать нам город. Эти два обстоятельства просто совпали.
   - Хмм...
   Лоуренс ожидал, что после его объяснения Марк потеряет к вопросу интерес, но, к его удивлению, лицо владельца лавки приобрело озабоченное выражение.
   - Что-то не так?
   - Я был таким же торговцем, как и ты, и потому хочу тебя предостеречь: этот парнишка Амати куда серьёзней, чем это может показаться.
   - К чему ты клонишь?
   - Если будешь просто ждать, твою спутницу отнимут, вот к чему. Когда парень в его возрасте чем-то увлечётся, он будет готов на любое безрассудство, на всё, что захочет. И потом, знаешь ли ты, чего достиг Амати в столь нежном возрасте? Знаешь, сколько рыбы он поставляет? И это при том, что родился он на юге в достаточно солидной семье, родился младшим, из-за чего был под присмотром старших братьев. Так вот, года три назад он из дома сбежал, пришёл сюда и начал своё дело. Просто поразительно.
   Глядя на щуплость Амати, в это было трудно поверить, но Лоуренс сам видел, что Амати даже нанял людей, чтобы перевезти три большие повозки рыбы. Мало того, что он поставлял рыбу, для него не составило труда добыть на постоялом дворе комнату с окнами, выходившими на главную улицу. Такое нечасто встретишь в городах во время наплыва путешественников.
   В груди Лоуренса постепенно нарастало ощущение опасности, в то же время ему казалось, что Хоро не могла так легко влюбиться в Амати. Он вспомнил всё, что случилось после встречи с ней, и ещё больше уверился в этом.
   - Нет нужды беспокоиться. Моя спутница не такая легкомысленная.
   - Ха-ха-ха. Потрясающая уверенность. Услышал бы я, что Адель гуляет с Амати, так сразу бы сдался, думая, что бесполезно что-то делать.
   - Я и господин Амати что?
   Это сказала Адель, которая вместо пьяного мужа закрывала лавку и сейчас вдруг появилась у него за спиной, на её губах играла яростная улыбка.
   Четыре года назад она вышла замуж за Марка, произошла известная всему Кумерсону история любви, способная даже поразить какого-нибудь менестреля. Став женой торговца пшеницей, она год за годом обретала всё большее достоинство. Когда Лоуренс увидел Адель впервые, она была худенькой, теперь Адель стала крупнее Марка. Её ребёнок родился два года назад, возможно, материнство так её изменило.
   - Я говорил, что люблю тебя так сильно, что если бы ты стала бы гулять с Амати, пламя ревности сожгло бы меня.
   - Можно будет что-нибудь испечь. Как выгоришь до древесного угля, разожгу на нём огонь и испеку самый вкусный пирог для господина Амати.
   Марк, вторично потрясённый решительностью Адели, попытался спастись от неё с помощью очередной чаши вина.
   Возможно, женщины всегда сильнее, подумал Лоуренс.
   - Что ж, если господин Лоуренс останется в этом месте с таким пьяницей, - заговорила мягче Адель, - ему даже не удастся получить удовольствие от хорошего вина. Я сейчас закрою лавку, так что приходи к нам домой, мы угостим тебя вкусной едой. Ребёнок только может вести себя немного шумно.
   Если речь шла о ребёнке Марка, то Лоуренсу было трудно представить, насколько непоседливым он мог оказаться. Одного этого было достаточно, чтобы Лоуренс, плохо ладивший с маленькими детьми, не решился принять приглашение, но он привёл другую причину для отказа:
   - У меня есть ещё незавершённые дела...
   Это было очевидной ложью, но Адель ничем не выказала сомнения в его словах и казалась искренне огорчённой.
   Зато губы Марка тронула лёгкая улыбка, словно он мог заглянуть в душу Лоуренса.
   - Тебе ещё много надо сделать. Так постарайся изо всех сил, - прибавил он на словах.
   Лоуренс усмехнулся - похоже, Марк действительно видел его насквозь.
   - Да, точно, - встрепенулся Марк. - Я понял насчёт изменения места, куда ты поедешь. Наша лавка будет открыта во все дни праздника. Ты нигде не сможешь получить более достоверные сведения.
   - Это мне очень поможет, - ответил Лоуренс, после чего осушил свою чашу и простился с Марком и его женой.
   Идя в одиночестве по шумному, оживлённому ночному рынку, Лоуренс поймал себя на том, что всё больше и больше ускоряет шаг, и криво усмехнулся.
   Незавершённые дела были большой ложью. Если честно, именно разговор Марка и Адели вызвал у него желание поскорей вернуться на постоялый двор.
   Даже в глубине души он бы не хотел признать причину этого, тем более, конечно, он бы не стал признавать такое прилюдно.
   В его голове вспыхивали картинки Хоро, мило проводившей время с Амати.
   Как бы Лоуренса ни угнетала его разыгравшееся воображение, он снова и снова замечал, что ускоряет ход.
  
  
   К возвращению Хоро Лоуренс, одолжив у хозяина постоялого двора перо и чернила, чертил на бумаге планы на будущее, прислушиваясь к шуму и суете за окном, заметно оживившимся м наступлением ночи. Придя на постоялый двор и не застав там Хоро, охваченный тревогой Лоуренс ощутил недовольство, в то же время он испытал облегчение от того, что некому было видеть, в каком состоянии он пришёл.
   Хоро сообщила, что они расстались у постоялого двора, и она поднялась в комнату уже одна, но, увидев на её шее шарф из лисьего меха, Лоуренс смог заключить, насколько сильной властью над Амати владела Хоро. С учётом этого Лоуренс мог себе представить, сколько ещё всего Хоро заставила Амати ей купить. Он подумал, что должен отблагодарить Амати, и головная боль от этого превосходила облегчение и радость от благополучного возвращения Хоро на постоялый двор.
   - У-у... мучение просто... Мм... ты, помоги, пожалуйста...
   Трудно сказать, сколько съела и выпила Хоро, но шёлковый пояс она, похоже, сама развязать была не в силах.
   Поражённому её поведением Лоуренсу ничего не оставалось, кроме как встать из-за стола, подойти к боровшееся со своим одеянием Хоро и развязать пояс, после чего он снял с неё и плащ, завязанный у неё вокруг пояса наподобие юбки.
   - Ладно, но если собираешься ложиться, сними шарф и накидку. Ты привыкаешь странно себя вести.
   В ответ она что-то неразборчиво промычала, села на кровать и тут же стала на неё валиться. Лоуренсу удалось удержать Хоро, после чего он снял с неё шарф, кроличью накидку и развязал косынку. Хоро была уже почти в бессознательном состоянии. Возможно, она последние силы потратила на то, чтобы попрощаться с Амати у постоялого двора и тем самым не раскрыть ему, в каком плохом состоянии она уже была.
   Когда он покончил с шарфом, накидкой и косынкой, Хоро так осталась лежать на кровати. При виде такой беспомощной беззаботности Лоуренс грустно улыбнулся, а переведя взгляд на шарф из лисьего меха, не мог не вздохнуть. У него не укладывало в голове, как можно было подарить такую великолепную, вещь, которую, впрочем, можно было бы неплохо и перепродать при случае.
   - Эй, ты, может, тебе ещё что-то купили?
   Глядя на шарф, несложно было предположить ещё какие-нибудь необычные подарки. Однако Хоро, похоже, была не в силах даже поднять на кровать ноги, она так и спала, причём так крепко, что на его слова не шевельнулись даже её уши, которыми она так гордилась.
   Делать было нечего, и Лоуренс сам поднял ноги Хоро на кровать, а она просто продолжала спать. Такая беспечность с её стороны была проявлением её доверия к Лоуренсу, или же она им настолько пренебрегала?
   Он не мог не задаться таким вопросом, но думать об этом было бесполезно, так что, выкинув эту мысль из головы, Лоуренс положил шарф и накидку на стол и начал складывать плащ. В этот момент что-то выпало из плаща и с громким стуком упало на пол.
   Лоуренс поднял предмет, оказавшийся красивым металлическим кубиком.
   - Железный, что ли?.. Нет, не то.
   Края кубика были острыми, а поверхности ровными и гладкими, будто обработаны искусной рукой, кубик производил сильное впечатление даже в слабом свете луны. Казалось, предмет был сделан из чего-то более дорогого, чем железо, но растолкать Хоро, чтобы спросить её про кубик - Лоуренс представить не мог, как она разозлится.
   Он положил кубик на стол, собираясь выслушать её по этому поводу завтра, когда она проснётся. Он повесил плащ на спинку стула, сложил косынку, разгладил пояс и свернул его. Лоуренс спросил себя, зачем он этим занимается, он же не слуга Хоро, но при виде её спящей и мирно похрапывавшей все мысли из его головы словно ветром сдуло.
   Хоро лежала совершенно неподвижно, поэтому Лоуренс подошёл к её кровати и, снова грустно улыбнувшись, сам накрыл её одеялом. Затем вернулся к столу и опять занялся своими торговыми планами.
   Если как странствующий торговец, следующий своим путём, он не мог надолго задерживаться на севере, чтобы искать Йойцу, можно было выбрать новый путь, по северным землям. Обдумать это было полезно, независимо от того, собирался он это попробовать или нет.
   К тому же он уже давно не продумывал на бумаге различные торговые пути и города, давно не перебирал перечень товаров, имевших узкое применение или высокую прибыльность с учётом возможных торговых путей. Лоуренс с чувством лёгой, трогательной тоски вспомнил прежние времена, когда он безжалостно урезал время для сна, чтобы продумать новые планы.
   Но между прежними временами и нынешними было существенное различие.
   Тогда его планы касались его одного, а сейчас - кому-то ещё.
   Прислушиваясь к приглушённому похрапыванию, Лоуренс водил пером по бумаге, пока не догорела сальная свеча.
  
  
   К счастью, Хоро проснулась утром без похмелья, поэтому Лоуренс, не теряя времени, приступил к расспросам о вчерашнем дне. Рассмотрев её подарки при свете дня, он понял, что они были довольно дорогими.
   - Еда, вино и эта игральная кость, - ответила Хоро.
   - А кроме этого?
   - Да всё же. Ну, ещё я получила гору приятных слов, - с мечтательным видом произнесла Хоро, покусывая гребень, которым она вычёсывала хвост.
   - Надо полагать, ещё много еды и выпивки, а главное - этот шарф, который был у тебя на шее. Принять подарок, вроде этого...
   - Это на самом деле прекрасный мех. Хотя и не такой хороший, как у меня на хвосте.
   - И ты вынудила его тебе купить?
   - Я не такая бесстыдная. Он сам предложил, я не просила. Ну и подарить шарф - это произвело на меня впечатление.
   Лоуренс перевёл взгляд с шарфа из лисы на Хоро, и та весело добавила:
   - Я просто потеряла голову.
   - Тебе никто не говорил, что у нас будет милая беседа. Получив что-то дорогое, вроде этого, ты не могла просто оставить его себе. Надо же, я думал, что удастся без моих расходов поднять тебе настроение, и получил в итоге недостачу.
   - У-ху-ху, так и думала, что ты задумал нечто в этом роде. Что ж, так оно и получилось.
   - Расходы на этот шарф я вычту из денег, которые я собирался потратить на праздник.
   Хоро недовольно посмотрела на Лоуренса, но стоило ему посмотреть в ответ, как она отвернулась с невинным выражением лица.
   - Вот же... И полагаю, мне не надо ждать, что ты где-нибудь открыла свои уши и хвост.
   - Да всё хорошо. Я не такая дурёха.
   Вспомнив, как она выглядела, вернувшись на постоялый двор, Лоуренс решил, что это опасение можно снять, но была ли Хоро осторожна в другом?
   - А тебя не расспрашивали о твоих отношениях со мной?
   - Я хочу знать, почему ты спрашиваешь об этом.
   - Не будешь следить за языком, люди о нас могут разное подумать.
   - Хм. Мысль верная. Он расспрашивал меня о разном. Я странствующая монахиня, и ты спас меня от плохих людей, которые пытались меня продать, вот как я сказала ему.
   За исключением монашества Хоро, остальное в какой-то мере соответствовало событиям.
   - Вот так на мне в результате повис огромный долг перед тобой, спасшим меня, и, поскольку я не могу его вернуть, я расплачиваюсь своими молитвами Богу о безопасности в пути... Ой-ёй-ёй, сказала я печально. В этом есть смысл, верно?
   В этой истории самого Лоуренса можно было признать плохим человеком, но это было таким объяснением, которое её собеседник был готов принять.
   - Когда я так сказала, он вдруг предложил купить мне шарф, - сообщила эта странствующая монахиня с улыбкой демоницы на лице.
   - Ладно, тогда вроде бы ничего ещё. А что это, игральная кость? Зачем тебе это купили?
   Вчера вечером Лоуренс не мог рассмотреть кубик, как следует, в лунном свете, но сейчас он видел, что кубик представлял собой нечто вроде игральной кости из желтоватого металла, его грани и углы были настолько ровными, будто они были изготовлены искусным кузнецом. И на первый взгляд его можно было принять за золотой, только неполированный. Однако Лоуренс уже встречался с таким 'золотом'. Этот предмет не был создан человеком, он был таким от природы.
   - Вот это? Это используется в гадании. Гадалка сказала, что это гадальная кость, позволяющая увидеть судьбу. Разве она не чудесной формы? Я была просто поражена тем, что кто-то сделал что-то такое. Несомненно, такое продаётся по высокой цене.
   - Дурёха. Кажется, думаешь, это будет продаваться.
   Лоуренс назвал Хоро дурёхой нарочно, потому что она то и дело называла дурнем его. Уши Хоро дёрнулись так, словно их ущипнули.
   - Это не гадальная кость, - объяснил Лоуренс. - Это самородный металл, называется пирит, его часто называют 'жёлтым железом'. Этот кубик не сделан людьми.
   Похоже, слова Лоуренса озадачили Хоро, она недоверчиво посмотрела на него, но Лоуренс не стал обращать на это внимания и просто взял кубик со стола двумя пальцами и бросил его Хоро.
   - Кажется, мудрая волчица, дарующая обильный урожай пшеницы, не знакома со всякими камнями. Когда такие 'гадальные кости' добывают, они уже имеют такую же форму, как у игральных костей.
   Не может быть, засмеялась Хоро и покатала пойманный кубик по ладошке.
   - Ты наешь, что в моих словах нет лжи.
  
  
   Хоро недовольно простонала и зажала кубик между пальчиками.
   - Особого использования 'жёлтое железо' не имеет и часто продаётся просто как безделушка на память. А ещё, поскольку это похоже на золото, его иногда используют для мошенничества. Разве кто-то ещё это покупал?
   - Таких было много. Гадалка, предсказывавшая судьбы этими костями, была настолько хороша, что я была поражена её умением. И ещё гадалка говорила, что любой, держа эту кость в руке, мог предсказать судьбу, и потому так много людей хотело их купить у этой гадалки. Она продавала их для разных целей, не только для гадания.
   - Это вот эти штуки? - несколько недоверчиво переспросил Лоуренс.
   - Мм. Говорила, что даже уродливые по форме, не такие потрясающие, как это, способны исцелять болезни или служить оберегами.
   Лоуренс поразился, насколько хорошо эта гадалка продумала свою затею. На праздниках и больших ярмарках порой народ начинает повально гоняться за самыми странными вещами. Воспользоваться для торговли праздником - это пример деловой хватки, так что Лоуренсу следовало подумать насчёт этого пирита.
   - Кроме того, - добавила Хоро, - Амати купил эту кость, победив в торгах.
   А вот это Лоуренса откровенно удивило.
   - Победив в торгах?
   - Все там были такими горячими. Я впервые видела торги, это было что-то потрясающее. И потому я думаю, что кубик продастся по высокой цене.
   Её рассказ заставил Лоуренса вспомнить про Батоса, бродившего по рудникам в горах Хёорам. Может быть, Батос уже слышал об этих событиях. Если у него есть в запасе пирит или опыт в торговле им, возможно, удалось бы получить большую прибыль.
   В тот момент, когда Лоуренс обдумывал такую возможность, в дверь постучали.
   У него мелькнула мысль, что Амати всё же как-то увидел хвост или уши Хоро, однако в этом случае она с её великолепным чутьём должна была это заметить.
   Он перевёл взгляд с двери на Хоро - та уже натянула одеяло себе на голову. Судя по этому, не следовало ждать таких опасных посетителей, как это произошло в портовом городе Паццио. Лоуренс подошёл к двери и без колебаний открыл её.
   За дверью оказался парнишка из лавки Марка.
   - Простите, что пришёл так рано. У меня сообщение от хозяина.
   Утро было уже не столь раннее, но всё же Лоуренс не мог себе представить, чтобы ребёнка заставили к нему прибежать, чтобы сообщить об открытии рынка. Он, было, подумал, что мог заболеть Марк, но тогда мальчик не сказал бы, что сообщение от его хозяина.
   Меж тем Хоро, тихонько двигая ногами, укрылась одеялом полностью, открытым осталось лишь лицо. Парнишка, похоже, заметил её только сейчас и перевёл на неё вой взгляд. Вероятно, девушка на кровати, прятавшаяся под одеялом, пробудила в нём нежелательное воображение. Тут же покраснев, парнишка поспешно отвернулся.
   - Это насчёт легенды? - вернул его к действительности Лоуренс.
   - А, д-да. Мне было сказано быстро сообщить, и я прибежал. Но вообще-то...
   То, что рассказал мальчик, настолько возмутило Лоуренса, что он сам решился пробежать чуть ли не пол-города Кумерсун.
  
  

Глава третья

   Движение на улицах города Кумерсун началось раннего утра.
   Двигаясь за бежавшим впереди мальчиком, Лоуренс пересёк главную улицу, проложенную с севера на юг, и устремился к расположенному на западе отделению гильдии. Он успел мельком заметить, как какие-то люди в разных местах устанавливали талички с какими-то знаками или надписями. На бегу он увидел это, но не смог разобрать содержимого. Кажется, эти символы ему прежде видеть не приходилось, но некоторые из них были украшены цветами, листьями репы и пучками соломы. Вероятно, это было частью подготовки к празднику Раддора, который должен был сегодня начаться, но вникать у Лоуренса, к сожалению, времени не было. Ноги у бежавшего впереди парнишки были очень быстрыми, но сам он даже не запыхался, вероятно, Марк его достаточно часто гонял, сделав из парнишки отличного бегуна.
   Лоуренс был уверен в своей выносливости, но он еле успевал за мальчикой.
   Он испытал настоящее облегчение, увидев, наконец, отделение гильдии, потому что к этому моменту уже начал задыхаться. Деревянная дверь отделения, массивная, обычно всегда закрытая, что создавало ощущение избранности входивших в неё, была сейчас распахнута. У входа стояло человека три торговцев с кружками в руках, они, похоже, пили с самого утра. Они, заглядывая в зал гильдии, весело с кем-то переговаривались, но, заметив Лоуренса, замахали руками, предлагая ему войти, при этом они громко кричали:
   - Эй! Рыцарь, о котором все говорят, рыцарь Хашмидт здесь!
   То, что Лоуренса назвали рыцарем Хашмидтом, убедило его, что сообщение, переданное мальчиком, не было ложью или розыгрышем.
   Это имя было взято из известной истории из Эреаса, края, где много моря, виноградников и страстей. Главным её героем был придворный рыцарь Хэнт Ла Хашмидт.
   Впрочем, даже то, что Лоуренса назвали рыцарем, его совсем не обрадовало.
   Может, потому, что рыцарь Хашмидт в этой истории отважно сражался во имя Ирезы, дочери аристократического рода, но был вызван на поединок за Ирезу принцем Филиппом III и трагически погиб.
   Лоуренс взбежал по каменным ступеням мимо продолжавших выкрикивать торговцев и влетел в зал.
   Взгляды находившихся внутри направились на Лоуренса, острые, как копья у тела распятого вероотступника.
   В конце зала, у стойки, за которой сидел глава отделения, стоял принц Филипп III.
   Высокий мальчишеский голос разнёсся эхом по залу:
   - Я ещё раз заявляю!
   Амати, одетый в церемониальный плащ, а не кожаный, промасленный плащ торговца рыбой, в точности подходил облику сына аристократического рода. Он посмотрел прямо на Лоуренса, меж тем, как присутствовавшие торговцы, затаив дыхание, обратили своё внимание на него самого.
   Амати поднял руку с листом пергамента и кинжалом и провозгласил:
   - Когда я выплачу долг, обременивший хрукие плечи странствующей монахини, и это прекрасное дитя Божье будет освобождена, я клянусь святым Ламбардосом, с небес надзирающим за торговой гильдией Роэн, что со всей искренностью предложу свою любовь странствующей монахине Хоро!
  
   0x01 graphic
  
   Раздался странный восторженный рёв, впитавший в себя ещё и ликующий смех с восхищённо взволнованными вздохами. Не отвлекаясь на реакцию толпы, Амати медленно повернул в руке кинжал рукоятью наружу, перехватил его за лезвие и выверенным движением протянул Лоуренсу.
   - Я расспрашивал госпожу Хоро о невзгодах, выпавших на её долю, и об обращении с ней. Используя моё положение свободного человека и имеющееся у меня имущество, я хочу вернуть ей крылья свободы. И сверх того я хочу предложить ей вступить со мной в брак.
   Лоуренсу вспомнились вчерашние слова Марка. Когда парень в его возрасте чем-то увлечётся, он будет готов на любое безрассудство, на всё, что захочет.
   Лоуренс хмуро посмотрел на протянутый ему кинжал, потом на пергаментный лист. С такого расстояния прочесть текст он не мог, но, вероятно, там было подробно изложено то, о чём сейчас объявил Амати. Буро-красное пятно в нижнем углу листа определённо было пятном крови, а не восковой печатью.
   Существовала определённая практика в землях, где не было нотариусов, или в тех случаях, когда договору придавали более высокую значимость, чем это обеспечивало участие нотариуса. Составитель договора ставил на нём печать кровью и передавал его другому участнику вместе с кинжалом, беря с него клятву перед Богом. При несоблюдении договора держатель кинжала должен был убить им партнёра или перерезать себе горло.
   Принять кинжал, протянутый Амати, означало принять с ним и условия договора.
   Однако Лоуренс был не в состоянии пошевелиться, всё это стало для него полной неожиданностью.
   Господин Лоуренс, - казалось, говорили глаза Амати.
   Лоуренс не думал, что ему удастся отделаться малоубедительными объяснениями или вообще не обратить на предложенный договор внимания. Он изо всех сил постарался для начала потянуть время, чтобы найти выход.
   - Это правда, что у Хоро есть долг передо мной, - произнёс он. - Правда и то, что взамен оплаты долга она молится за безопасность моего путешествия. Но это не означает, что она обязательно перестанет меня сопровождать, если её долг исчезнет.
   - Конечно. Тем не менее, я уверен, что она так поступит.
   Негромкое 'О-о-о' пронеслось по залу. Перед толпой стоял не какой-то подвыпивший завсегдатай, а полноценный принц Филипп III.
   - И потом, Хоро является странствующей монахиней... Так что насчёт её замужества...
   - Если ты полагаешь, что я об этом не осведомлён, можешь на этот счёт не беспокоиться. Я узнал, что госпожа Хоро не относится ни к одному из религиозных орденов.
   Лоуренсу пришлось крепко сжать губы, чтобы не вылетело рвавшееся из него 'Заткнись!'
   Странствующие монахини бывают двух видов. Первые принадлеали к признанным Церковью нищенствовавшим орденам, не имевшим где-либо своей резиденции. Вторые не относились к какому-либо ордену, они просто принимали такое название. Большинство странствующих монахинь относились ко вторым, принятое ими название просто было удобным в дороге. Само собой, не принадлежа ни к какому ордену, они не имели и никаких препятствий к замужеству.
   Амати знал это. В противном случае получить согласие соответствующего религиозного ордена было бы невозможно.
   Из уст Амати продолжали вылетать сплетённые в предложения слова:
   - И я не хотел предлагать господину Лоуренсу заключить такой договор. Присутствующие здесь люди могут меня принять за принца Филиппа III из сказания о рыцаре Хашмидте. Однако по закону города Кумерсуна, если женщина обременена долгом, держатель этого долга является её опекуном. Само собой... - Амати приостановился, чтобы откашляться и продолжить, - если господин Лоуренс, её опекун, без дополнительных условий одобрит моё намерение предложить руку сердце госпоже Хоро, мне не придётся прибегать к такому договору.
   Драма борьбы за женщину, столь редко становившаяся зрелищем для посторонних, была отличной приправой к выпивке. Торговцы тихонько посмеивались, наблюдая за развитием событий.
   Скорее всего, большинство торговцев с достаточным опытом не восприняло отношения Хоро и Лоуренса именно такими, какими это было озвучено. Было бы странно, если задолжавшая странствующая монахиня действительно молилась о безопасности торговца в его поездке в счёт долга. Вероятнее было бы, если она путешествовала с торговцем, чтобы не быть проданной за долги, вполне естественным было бы и другое - она просто влюбилась в торговца.
   Конечно же, Амати тоже об этом подумал, но склонялся к первой возможности. Это позволяло ему лицедействовать ярко и с достоинством, оправданием этого представления служило то, что он вызволял из цепей долга бедную, прекрасную монахиню, которой не повезло в жизни.
   И это представление выставляло Лоуренса в роли злодея, даже если он таковым не являлся.
   - Господин Лоуренс, примешь ли ты кинжал договора?
   Торговцы, наблюдавшие за этой сценой, скалили зубы и тихонько хихикали. Странствующий торговец, имея при себе красивую девушку, потерял собранность, из-за чего молодой торговец рыбы готов отобрать его сокровище. Такое зрелище - редкость.
   И Лоуренс никак не мог просто повернуться и уйти, его репутация сильно пострадала бы. Ему оставалось лишь постараться держаться с не меньшим достоинством, чем Амати.
   И потом, Хоро ни за что не прервёт путешествие с Лоуренсом лишь потому, что её долг будет уплачен, ему нечего бояться.
   - Я не настолько беспечен, чтобы заключать договор, не взглянув на него, - произнёс он.
   Амати кивнул, опустил кинжал и протянул пергамент с договором. Лоуренс, собравший сейчас взгляды всех присутствовавших в зале, медленно приблизился к Амати, взял договор и просмотрел его. Как он и думал, там было изложено то же самое, что озвучил Амати, только в приличествовавшей такому договору официальной форме. Вообще-то больше всего Лоуренса интересовало, сколько торговец рыбой был готов заплатить. Насколько много он объявил.
   Амати говорил со слишком спокойной уверенностью, так что сумма может оказаться не слишком значительной.
   Наконец, глаза Лоуренса отыскали нужное предложение. Какое-то время он не мог поверить тому, что увидел.
   Тысяча серебряных монет трени.
   Лоуренс ощутил, как волна облегчения прокатилась по его телу.
   - Ты уверен, что всё в договоре изложено верно? - спросил он, перепроверяя текст с самого начала, убеждаясь, что в договоре нет неоднозначностей, на толковании которых можно было попасться.
   Точнее, он не столько опасался попасть в ловушку, сколько оценивал, не сможет ли он что-либо использовать к своей выгоде. Но официальная форма как раз и выбиралась для исключения таких возможностей, она являлась мерой предосторожности, позволявшей сторонам не потерять опору.
   Амати кивком головы ответил Лоуренсу, и тому ничего не оставалось, как тоже кивнуть.
   - Понятно, - произнёс Лоуренс, вернув договор и посмотрев на Амати.
   Тот снова протянул Лоуренсу кинжал рукоятью от себя. Лоуренс положил руку на рукоять кинжала, договор был заключён.
   Свидетелем заключения договора стали всё присутствовавшие торговцы, и имя святого Ламбардоса, покровителя гильдии, утвердила клятву сторон.
   В тот же миг громкие голоса раздались со всех сторон, чаши с вином стали звучно сталкиваться друг с другом, торговцы принялись без стеснения обсуждать произошедшее и возможный исход.
   Двое участников договора среди этого шума со спокойным видом переглянулись и вручили договор с кинжалом главе отделения, который держался так, будто он сам всё это и устроил.
   - Срок исполнения договора - завтра на закате, последний день праздника. Это решено? - уточнил Амати.
   Лоуренс кивнул и ответил:
   - Одна тысяча серебряных трени в наличных деньгах. Я не соглашусь на торговлю по поводу суммы или на уплату частями.
   Даже если Амати был таким торговцем, который доставлял за раз три большие повозки рыбы, у него вряд ли найдётся тысяча серебряных монет трени. Будь он торговцем настолько высокого уровня, Лоуренс уже услышал бы о нём раньше. Конечно, если бы Амати надо было купить товар, то тысячу трени он бы нашёл относительно просто.
   Впрочем, если называть вещи своими именами, то этот договор был почти что покупкой Хоро за тысячу серебряков. Правда, если Хоро не была товаром для последующей перепродажи для Амати, вся тысяча монет просто покинет его кошель, перейдя к Лоуренсу. Если это произойдёт, на следующий день у Амати наверняка возникнут трудности с покупкой рыбы. И даже если Хоро примет его предложение руки и сердца, их двоих ожидала тяжёлая жизнь, и торговлю заново запустить будет для Амати непросто. Поэты говорят, что любовь нельзя купить за деньги, но, с другой стороны, безденежье может любовь загасить.
   - В таком случае, господин Лоуренс, встретимся здесь завтра вечером.
   Однако, несмотря на уверенный тон, Амати заметно волновался, покидая зал отделения гильдии. Его никто не окликнул, взгляды присутствующих тут же перенеслись на Лоуренса.
   Если он ничего им не скажет, его сочтут никудышным торговцев, которого Амати поверг в прах. И потому Лоуренс поправил ворот и произнёс уверенным тоном:
   - Хорошо, даже если он возьмёт на себя её долг, не думаю, что моя спутница переменит своё решение.
   Сразу по всему залу торговцы забили в ладоши, словно он сказал что-то очень подходящее, следом за рукоплесканиями по залу полетели выкрики, наподобие: 'На Лоуренса вдвое, на Амати вчетверо! Кто-то поддержит?' Один знакомый Лоуренсу торговец соли тут же вскочил и, поймав его взгляд, осклабился, показав зубы.
   На Лоуренса давали меньший выигрыш, чем на Амати, значит, по мнению торговцев, положение торговца рыбой было хуже. Чувство облегчения, охватившее Лоуренса при виде суммы в тысячу себряков в договоре, не было самообманом. Рассматривая здраво, Амати точно был безрассуден.
   Ставки сыпались одна за другой, чаще ставили на Лоуренса. Чем больше ставили на него, тем крепче становилась его уверенность.
   Лоуренс похолодел, когда услышал о намерении Амати жениться на Хоро, но эта возможность была достаточно невелика.
   Но хотя сейчас положение Амати выглядело менее выгодным, было ещё одно условие, влиявшее на уверенность Лоуренса. Иначе говоря, если Хоро не кивнёт в ответ на предложение Амати, тот не сможет на ней жениться. В этом Лоуренс был совершенно уверен.
   Потому что Амати не знал, то Хоро вместе с Лоуренсом ехала на свою родину на севере.
   Лоуренс говорил Хоро важности сведений для торговца. Торговец, не получивший их, подобен воину с завязанными лазами на поле боя.
   То, что произошло сейчас, хороший пример этого. При плохом раскладе Амати, даже если он обойдёт весь город, отчаянно собирая деньги, и выплатит тысячу монет, чтобы погасить долг Хоро, столкнётся с большой вероятностью, что Хоро всё равно отправится с Лоуренсом на север.
   В этих размышлениях Лоуренс принёс главе отделения извинения за всю эту шумиху, хоть и не он всё затеял, и без промедления покинул отделение гильдии. Было бы хорошо уйти, прежде чем ставки будут сделаны, и всеобщее внимание обратится на него. Будет невозможно отвертеться от использования его в качестве, образно говоря, приправы к горячительным напиткам собравшихся.
   Протолкнувшись через толпу торговцев, Лоуренс выбрался наружу и там увидел знакомое лицо. Это был Батос, познакомивший его с летописицей Дианой.
   - Ты влип в неприятности, - сказал он.
   Лоуренс грустно усмехнулся, Батос ответил сочувственной улыбкой.
   - Тем не менее, - продолжил Батос, - господин Амати действительно надеется собрать деньги.
   Неожиданно прозвучавшие слова Батоса стёрли грустную улыбку с лица Лоуренса.
   - Не может быть...
   - Конечно, способом, кажется, не вызывающим у меня восторга.
   И, во всяком случае, не тем способом, к которому прибег Лоуренс в Рюбинхайгене. Нет товаров, которые облагались бы в Куменсуне высокими пошлинами при ввозе, так что контрабанда здесь не имела смысла.
   - Не сомневаюсь, об этом скоро станет известно всем, поэтому не буду об этом распространяться. Я не окажу большей поддержки тебе, господин Лоуренс, потому что сочувствую господину Амати, с такой отвагой сделавшему своё заявление в отделении гильдии. Однако я хотел поскорей предупредить ебя, господин Лоуренс.
   - Почему?
   Батос рассмеялся, как мальчишка.
   - Хорошо, когда ты путешествуешь с кем-нибудь вместе, в чём бы ни состояла причина этого. Для странствующего торговца будет больно, если у него отберут того, кто был рядом с ним, - объяснил он с улыбкой, и можно было не сомневаться в его искренности. - Тебе было бы лучше поскорее вернуться на постоялый двор и продумать свои меры противодействия.
   Лоуренс поклонился, будто Батос предложил ему крупную, выгодную сделку, и поспешил на постоялый двор.
   Амати сможет добыть себе деньги. Этого Лоуренс не учёл, но об обстоятельствах, связывавших его с Хоро, Батос ничего не знал.
   Движение повозок по главной улице было запрещено на время проведения праздника. Лоуренс шёл среди толпы, продумывая ситуацию. Он сделал заключение, что у Амати нет возможности изменить намерения Хоро.
  
  
   Хоро восприняла рассказ Лоуренса с поразившим его безразличием. Сообщение парнишки, которого присылал Марк, её прежде удивило, но сейчас для неё, судя по всему, состояние хвоста было самым важным. Она сидела, скрестив ноги, на кровати и перебирала на нём шерсть.
   - Таким образом, ты, похоже, принял этот договор.
   - Да.
   - Хмм...
   И Хоро снова уставилась на свой хвост. Она проявляла такое отсутствие интереса, что Лоуренсу даже стало жаль Амати. Во всяком случае, беспокоиться вроде бы было не о чем, и он выглянул в окно. В этот момент Хоро вдруг позвала его:
   - Ты.
   - Что?
   - Что бы ты стал делать, если бы этот мальчишка дал тебе тысячу серебряных монет?
   Если спросить её, что она имела в виду под словами 'Что бы стал делать', наткнёшься на скучающее выражение на её лице. Должно быть, Хоро интересовало первое, что придёт Лоуренсу в голову первым после такого вопроса. Но он для вида некоторое время подумал и ответил то, что, по его мнению, не было лучшим ответом:
   - После погашения денег, что потрачены на тебя, остальное я отдам тебе.
   После нескольких медленных движений ушами Хоро наполовину прикрыла глаза.
   - Не испытывай меня.
   - Мне кажется несправедливым, когда испытывают одного меня.
   Хоро выдала скучающее 'Хм' и снова опустила взгляд на хвост в её руках.
   Лоуренс нарочно не произнёс первое, что пришло ему на ум. Ему захотелось посмотреть, заметит ли это Хоро.
   - Если Амати выполнит свою часть договора, я выполню свою.
   - Хо-о.
   Хоро опустила взгляд, но Лоуренс мог точно сказать, что не на свой хвост.
   - Само собой, ты свободна. Ты можешь поступить, как захочешь.
   - Ты очень уверен, - ответила Хоро, расплетая ноги и опуская их на пол.
   Казалось, она была готова броситься на Лоуренса в любой момент, он невольно вздрогнул, но ответил уверенным голосом:
   - Я не уверен. Просто я в тебя верю.
   Кажется, он нашёлся с ответом. Прозвучало это действительно очень неплохо, хотя суть ситуации это не меняло.
   Хоро на миг замерла, но её острый ум тут же это осознал, и она с довольной улыбкой легко вскочила с кровати.
   - Надо же. Всё же неуверенным ты милее.
   - Как я чувствую, я серьёзно повзрослел.
   - Хм. Значит, если ты держишься уверено, ты уже повзрослел?
   - А это не так?
   - Определить выигрышность положения, исходя из выигрышности, решить, действовать или нет, - это можно было бы назвать умом. Но это не поступок взрослого.
   Когда вещала мудрая волчица, прожившая уже сотни лет, на лице Лоуренса появлялось то же выражение, что и при выслушивании сомнительного торгового предложения.
   - Например, когда Амати предложил договор, не было ли достойным не принять его?
   Нет, не так, - не успел ответить Лоуренс, потому что Хоро продолжила сама:
   - Как бы то ни было, ты, наверное, посмотрел на окружающих и решил, будет ли для тебя постыдным или нет.
   - Умм...
   - Предположи, что ты сейчас с противоположной стороны. Иначе говоря, это так... - Хоро нарочито откашлялась, положила правую руку на грудь и продолжила. - Я не могу себе даже представить, что приму этот договор. Я хочу остаться с Лоуренсом навсегда. Пусть это будет долг, но он для меня - это одна из связей, нас соединяющих. Число нитей, нас связывающих, ограничено, и для меня невыносимо думать о разрыве любой из них... И потому, даже если мне придётся пройти через унижение, я не могу принять этот договор... Ну как?
   Это было настоящим лицедейством. Хоро декламировала с очень серьёзным выражением лица, и от её слов сердце Лоуренса застучало в груди гулко и тяжело.
   - Если бы мне бы сказали что-то подобное, моё сердце наполнилось бы радостью, - добавила Хоро.
   Конечно, её лицедейство было шутливым, но слова Хоро имели смысл.
   Однако Лоуренсу было не интересно честно признаться себе в этом. Ведь это означало бы, что ему хватило смелости принять договор лишь потому, что он учитывал мнение окружающих. К тому же, если бы он отважился на действительно смелый, представленный Хоро шаг, он на месте мог быть принят нормально, но привести к неприятным последствиям в дальнейшем.
   - Может, это был бы и отважный поступок. Но, вот, был бы он взрослым - это другой разговор.
   Хоро, скрестив руки на груди, коротко взглянула на Лоуренса и слегка кивнула.
   - Это, конечно, отважно, но оно наполнено безрассудством юности. Возможно, от таких слов можно ощутить радость, но меня, думаю, стошнило бы.
   - Так значит?
   - Хм. Если подумать, то быть хорошим самцом и быть хорошим взрослым может оказаться несовместимым. Хорошему самцу свойственна незрелость. Хорошему взрослому не найти понимания.
   Её высказывание настолько принижало мужчин, что упрямый рыцарь, услышав их, рассвирепел бы и вытащил свой меч.
   Насмешливая улыбка Хоро, конечно, заставила Лоуренса попытаться возразить.
   - В таком случае как бы повела себя мудрая волчица Хоро, хорошая самка и хорошая взрослая, если ба Амати предложил договор ей?
   Улыбка Хоро не стала меньше. Она немедленно ответила, не размыкая скрещенных на груди рук:
   - Несомненно, с улыбкой приняла бы договор.
   Лоуренс не находил слов, улыбавшаяся Хоро загнала его в угол. Она с улыбкой и совершенно без каких-либо усилий приняла бы договор Амати, это заставило его задуматься об её безграничной внутренней свободе и воображении.
   Однако такое мышление не было присуще Лоуренсу. Перед ним была мудрая волчица Хоро.
   - Конечно, заключив договор, я вернулась бы на постоялый двор, вот так бы подошла к тебе, ничего не говоря... - мягко произнесла она, приближаясь к стоявшему у окна Лоуренсу и нежно протягивая к нему руки. - Опустила бы голову.
   С обвисшими ушами и хвостом, с поникшими плечами она выглядела такой хрупкой. Если выставлена такая ловушка, увидеть, что скрыто за ней, невозможно.
   И тут до Лоуренса донёсся тихий смешок Хоро, бывший при этом непостижимо устрашающим.
   - Ладно, ты сам по себе хороший торговец. Рассудил, что можешь выиграть в этой игре и, вероятно, поэтому заключил договор, но втайне, я уверена, предпримешь какие-то действия, сделаешь всё, чтобы быть уверенным, что всё пройдёт хорошо.
   Она подняла голову, её уши и хвост радостно зашевелились, когда она текучим движением повернулась, уютно пристроившись сбоку от Лоуренса.
   Хоро явно на что-то намекала, и Лоуренс не был бы собой, если бы не понял её сразу:
   - Хочешь пойти со мной на праздник?
   - Ради договора без колебаний пойдёшь на подкуп, если ты торговец?
   Хоро непосредственного отношения к исполнению договора не имела. Однако итогом всей этой сумятицы было, сумеет ли Амати сделать ей предложение руки и сердца. Если не стесняться в выборе слов, то от настроения Хоро зависело, удастся ли получить доход в тысячу серебряных монет. И раз Хоро была в этом деле судьёй, Лоуренсу ничего не оставалось, кроме как подкупить Хоро.
   - В любом случае мне надо идти, чтобы собирать сведения об Амати. Делая это, заодно и тебя поведу.
   - Поведёшь и меня заодно, значит? - и Хоро стукнула кулачком в бок Лоуренса.
   - Понял, - ответил со смешком Лоуренс и вздохнул.
  
  
   Перво-наперво следовало разузнать, чем располагал Амати. Лоуренс не думал, что у Амати была какая-то возможность выложить тысячу серебряков, а с учётом слов Батоса про 'способ, не вызывающий восторга', можно было считать, что так оно и есть. Но на всякий случай Лоуренс пришёл в лавку Марка и попросил его содействия.
   Марк не смог сам стать свидетелем переполоха в отделении гильдии, потому что его лавка во время праздника была открыта, и он согласился уже после первых слов Лоуренса. Наверняка из-за того, что с Лоуренсом в его лавку пришла и Хоро, про которую столько говорили, но толком её никто не видел. Если за этим визитом могли следить торговцы из окрестных лавок, содействие Марка было выгодным вложением.
   - И потом, - заметил владелец лавки, - не мне же бегать по городу.
   Лоуренс посочувствовал парнишке, бегавшему по разным поручениям, но чувства его были несколько смешанными, ведь это был путь, который все должны были пройти.
   - Однако, может быть, не очень хорошо разгуливать с такой красивой девушкой.
   - Она сказала, что хочет посмотреть праздник Раддора, кроме того, если я запру её в комнате на постоялом дворе, может показаться, что я действительно связываю её долгом.
   - Это то, что сказал сам господин Лоуренс, но в чём состоит правда? - спросил со смехом Марк, обращаясь к Хоро.
   Та, одетая, как городская девушка, и надевшая шарф из лисьего меха, прижала сведённые руки к груди, будто её слова шли из самого сердца:
   - Никакой особой правды нет, на мне висит огромный долг, который цепями связывает меня. Эти цепи не дают мне увидеть завтрашнего дня и так тяжелы, что мне никуда не убежать... Если почтенный господин снял их с меня, я бы с радостью отбелила бы его пшеничной мукой.
  
   0x01 graphic
  
   Мгновеньем позже Марк разразился громким смехом.
   - Ха-ха-ха-ха. Вот почему попался Амати. Если кто сейчас и связан, так это Лоуренс.
   Лоуренс посмотрел в сторону, не пытаясь возразить. Было очевидно, что он проиграет, если на него нападут одновременно и Марк, и Хоро. Но в этот момент очень вовремя появился его спаситель, выполняя свои обычные обязанности. Это выбежал из толпы вернувшийся мальчишка Марка.
   - Я разузнал.
   - Да, молодец. И что?
   Готовясь отчитаться перед Марком, мальчик поприветствовал и Лоуренса с Хоро. Похоже, он больше хотел заслужить улыбку Хоро, чем похвалу Марка или Лоуренса.
   Хоро это прекрасно поняла, она так по-женски игриво кивнула и улыбнулась пареньку, что тот покраснел, как рак, до корней волос от её поведения, слишком далёкого от невинного.
   - Так что там? - ухмыляясь, переспросил Марк.
   Вероятно, он ещё долго будет дразнить своего ученика, напоминая эту сценку. Мальчик поспешил ответить:
   - Д-да. В общем, в налоговой книге записан налог в двести иредо.
   - Двести иредо. Если так... около восьмисот серебряков трени, вот, что известно городскому совету об имуществе Амати.
   Почти любой торговец, за некоторым исключением, должен заплатить городу налог, если достигнет определённого имущественного положения. Внесённые налоги записываются в специальную книгу, чтобы любой участник торговых сделок мог их посмотреть. Так что паренёк попросил кого-то из знакомых Марка, имевших с Амати дела, проверить налоги Амати.
   Однако объявленное городскому совету имущество торговцев никак нельзя было считать точным, потому нужно было учесть наличие каких-то сокрытых средств. Кроме того, значительная часть имущества торговца представляет собой чьи-то долговые обязательства.
   Впрочем, положение Хоро считалось таковым, что её долговые обязательства не были бы приняты в расчёт, чтобы их приобрести за тысячу серебряных трени.
   Так что, если у Амати была какая-то возможность найти значительную сумму денег в короткий срок и выполнить условие договора, так это, например, взять в долг или выиграть в азартной игре.
   - Что насчёт азартных игр в городе? - спросил Лоуренс.
   - Если у нас нет этой шумной Церкви, это не означает, что мы дикари. Здесь есть карты, кости и кроличьи бега. И существует ограничение на ставки. Азартные игры можно не считать.
   Судя по тому, что Марк быстро, в нескольких словах дал точный ответ, он со своей стороны уже думал, как Амати мог заработать. В конце концов, если кто-то собрался купить за тысячу серебряных монет товар, который нельзя будет перепродать, не найдётся ни одного торговца, которого не заинтересовал бы источник средств на такую покупку.
   Мысли Лоуренса об этом и о шагах, которые надо будет предпринять, перебил вдруг заговоривший Марк:
   - Да, точно. Если речь об азартных играх, то, кажется, кроме ставок на результат твоего договора с Амати, можно будет делать ставки на то, что будет потом.
   - Потом?
   - Да, если Амати выиграет с этим договором, что произойдёт дальше.
   Марк с вызовом улыбнулся, на лице Лоуренса появилось кислое выражение.
   Тем временем сама Хоро чуть раздражённо осматривала сложенные в задней части лавки снопы пшеницы и муку, видимо, чем-то её заинтересовавшие. Явно услышав последние слова, она повернулась и посмотрела на Марка.
   - По ставкам ты сейчас впереди, но ставка - один и одна пятая к одному. Идёте почти вровень.
   - Мне следует брать долю с выигрыша.
   - Ха-ха-ха. Так что, как всё обстоит на самом деле?
   Возможно, Марка это интересовало не только, чтобы сделать свою ставку, используя полученные сведения, но и просто из чистого любопытства. Лоуренс пожал плечами, не восприняв всерьёз попытку Марка, но вместо него ответила Хоро, приближение которой он не успел осознать.
   - В этом мире есть много вопросов, на которые непросто ответить, даже если есть готовые ответы. Например, насчёт степени подмешивания муки, что-то вроде того.
   - У-у... - вырвалось у напуганного Марка.
   Он посмотрел на своего ученика, но тот замотал головой, показывая, что ничего не говорил. Степень подмешивания муки означала её чистоту. Торговцы пшеницей нередко подмешивали к качественной пшеничной муке более дешёвую, чтобы увеличить продажи дорогой. Даже для торговца, каждый день имеющего дело с мукой, определить степень подмешивания - задача непростая, но для жившей в пшенице Хоро это, должно быть, было очевидно с первого взгляда. Она с усмешкой спросила:
   - Хочешь знать, что бы я сделала, если бы мой долг был погашен?
   Что умела Хоро, так это показывать широкую улыбку, совсем не улыбаясь.
   Марк так же яростно замотал головой, как только что делал его ученик, и перевёл взгляд на Лоуренса, будто прося о помощи.
   - Однако в таком случае нам остаётся только непосредственно следить за действиями противника.
   - Коварно, - отметила Хоро, уколов Лоуренса прямо в сердце точным замечанием.
   - Я бы назвал это тайным сражением. Я уверен, что у него тоже будет кто-то. Кто будет следить за каждым нашим шагом.
   Но пришедший в себя к этому времени Марк возразил Лоуренсу:
   - Нет, не думаю. Слушай, как бы Амати ни выглядел, а он сбежал из дома, сам проделал далёкий путь до нашего города и сам заработал то, что он заработал, несмотря на свой юный возраст. Он крепкий. Он не только не придаёт значения связям между торговцами, он даже порой выражает презрение к ним, считая их, как ты только что сказала, коварными. Если он во что-то верит, так это в своё умение распознать качество рыбы и в умение её продать. И, может, в благословение Божье.
   Лоуренс ощутил определённую зависть к Амати, добившегося своего нынешнего положения средствами, достойными звания рыцаря. Марк меж тем продолжил:
   - Думаю, именно потому он так увлёкся этой очаровательной девушкой, внезапно приехавшей в город. Отношения женщин в городе ещё сильнее, чем у торговцев. Их заботит только мнение окружающих. Они заботятся друг о друге, следят друг за другом, а если кто-то выделится среди остальных, они все на него нападают. Делают объектом своего презрения. Конечно, они не все такие, насколько я могу судить, женившись на Адель.
   Для торговца объяснение Марка было исчерпывающим. Конечно, так оно и выглядело со стороны. Взглянув на подошедшую к нему Хоро, Лоуренс подумал, что если бы он был на месте Амати, встреча с такой девушкой, как Хоро, его сразу бы потрясла. Тем более, что Амати не знал об истинной её сущности.
   - Однако, пусть даже господин Амати такой, я как торговец без колебаний воспользуюсь своими связями. В сражении рыцарей коварное поведение предосудительно, но в сражении торговцев им не пристало жаловаться на это, - сказал Лоуренс.
   - Что ж, с этим и я согласен, - ответил Марк и перевёл взгляд на Хоро.
   Лоуренс тоже посмотрел на неё - та со смущённым видом прижала ладошки к щекам и приоткрыла рот, будто ждала их взглядов.
   - Иногда мне хочется, чтобы меня атаковали лицом к лицу, - скромно произнесла она.
   Лоуренс подумал, что Марк тоже должен был почувствовать, что ему не тягаться с Хоро.
   В итоге Лоуренс попросил Марка использовать его логово, то есть его лавку, для сбора сведений об Амати. После чего поделился с ним тем, что Батос имел кое-какое представление о том, как Амати мог собрать деньги.
   Хотя Лоуренс и сказал, что доверяет Хоро, но, если он станет полагаться лишь на это доверие, трудно было представить, что могла с ним тогда сделать Хоро. Также у него мыла мысль, что можно будет использовать попытки Амати заработать, чтобы получить кое-какой доход и самому.
   Оставаясь в лавке Марка, Лоуренс с Хоро были бы ему помехой в делах, так что, ещё раз попросив его собирать сведения, они покинули лавку.
  
  
   На улицах города становилось всё оживлённей, и когда они вышли с рынка на площадь, людей вокруг них не убавилось. Близился полдень, у всех лавок, попадавшихся по пути, выстроились очереди. Это, конечно, не отпугнуло Хоро, она пристроилась в очередь к заинтересовавшей её лавке, сжимая в кулачке взятую у Лоуренса монетку.
   Сам Лоуренс наблюдал за происходившим немного со стороны, прикидывая, что скоро должен пробить полуденный колокол, когда вдруг прозвучал протяжный, негромкий звук.
   - Рожок? - спросил он сам себя, невольно вспомнив пастушку Нору, которая, образно говоря, прошла с ним по опасному мосту в Рюбинхайгене.
   Однако у него могли быть проблемы, если Хоро, способная с её прекрасным чутьём видеть её насквозь, уловит его мысли. Лоуренс постарался очистить свою голову от них, одновременно оглядываясь по сторонам в поисках источника звука. И в этот момент вернулась Хоро, успешно купив поджаренный хлебец.
   - Сейчас я вроде бы слышала звук, как у пастухов.
   - Я тоже. То, что и ты так сказала, означаем, что это действительно был рожок.
   - Здесь повсюду такой плотный запах еды, что даже я не разберу, есть ли тут овцы.
   - На рынке овец много, но в городе в рожок не трубят.
   - И пастушки с её рожком тоже нет.
   Лоуренс был уже готов к этому выпаду и сумел не смутиться.
   - Хмм. Если ты не расстраиваешься, можно подумать, что это я сама напомнила тебе о ней.
   - Я просто в восторге от ужаса. В восторге от ужаса из-за возможных последствий.
   Хоро с довольным видом откусила кусок хлеба. Лоуренс усмехнулся и, ещё раз оглянувшись, заметил, что толпа пришла в движение. Все направлялись к центру города. Вероятно, прозвучавший рожок был сигналом к началу праздника.
   - Кажется, праздник начинается. Хочешь пойти посмотреть?
   - Просто есть - скучно.
   Криво усмехнувшись, Лоуренс пошёл вперёд, хоро схватила его за руку и последовала за ним. Следуя общей воле толпы, они шли мимо рынка на север, пока, наконец, не услышали звучание флейт и барабанов. Там можно было увидеть девушек, одетых, как и Хоро, по-городскому, юношей, похожих на подмастерьев, лица которых были перепачканы, будто они только что убежали от своей работы, ещё кто-то вроде странствующего проповедника с тремя обязательными перьями на одежде. Словом, толпа была весьма разношёрстной, встречались даже те, кого можно было принять за рыцаря в лёгких доспехах или за наёмника.
   Где-то впереди, где пересекались главные дороги с севера на юг и с запада на восток, люди громко захлопали в ладоши, но из-за толпы увидеть, что там происходило, не удавалось. Хоро тянулась во весь свой скромный росточек, пытаясь что-то разглядеть, но этого не удавалось даже Лоуренсу, бывшему на две головы её выше. И тогда ему в голову внезапно пришла одна мысль, он крепче сжал руку Хоро и ушёл с главной улицы в боковой переулок.
   По контрасту с шумом и суетой на главной улице здесь стало тихо. Нищие, которым, похоже, было не до шумных праздников, спали, завернувшись в тряпьё, ремесленники были заняты своей работой в мастерских под открытым небом, вполне возможно, что они готовили товары для праздничной продажи в уличных лавках.
   Хоро, сразу сообразив, куда её вёл Лоуренс, молча следовала за ним. На самом деле праздник, проходивший на главной улице, лучше всего было наблюдать из окон постоялого двора, где остановились Лоуренс и Хоро.
   Они быстро прошли по пустой улочке, вошли с заднего входа на постоялый двор и поднялись на второй этаж.
   Похоже, кое-кто рассудил так же и решил на этом подзаработать. Потому что некоторые двери в комнаты на втором этаже со стороны главной улицы были открыты, перед ними на стуле сидел хитрый торговец, со скучающим видом теребя монетки в руке.
   - За это стоило бы поблагодарить Амати, - пробормотал Лоуренс, зайдя в комнату и открыв окно.
   Их комната действительно была расположена невероятно удачно. Достаточно было немного выглянуть из окна, чтобы увидеть весь перекрёсток главных дорог. И посмотреть было на что.
   Люди, игравшие на флейтах и барабанах, производили жуткое впечатление своими жуткими одеждами, закрывавшими даже их головы, так что нельзя было понять, мужчины это или женщины.
   За ними шествовали ещё более странные персонажи. Большое количество людей шло, неся большие маски человеческих лиц над головами, длинные мантии укрывали их от макушек масок до земли, создавая впечатление шествия великанов. Некоторые несли деревянные мечи, другие - длинные, выше человеческого роста луки. Всякий раз, когда они взмахивали или сотрясали мечами и луками, зрители принимались бить в ладоши.
   Когда это живописное шествие завершилось, Лоуренс подумал, неужели на этом всё? И тут раздались ещё более громкие рукоплескания и зазвучала другая мелодия.
   Хоро тихо ахнула, и Лоуренс высунулся дальше из окна, стараясь не помешать ей.
   Постоялый двор располагался на юго-восточном углу перекрёстка, и было видно, что с востока приближалась ещё одна процессия. Первыми шли такие же люди в чёрном, но за ними двигались совсем другие, отличавшиеся от тех, кто вышел на перекрёсток раньше. У одних лица были вымазаны сажей, а головы - украшены парой коровьих рогов, у других на спинах болталось что-то вроде птичьих крыльев. Многие надели шкуры животных, и Лоуренсу подумалось, что если бы к ним присоединилась Хоро с выпущенными ушами и хвостом, этого бы даже не заметили.
   Новых участников шествия встретили уже не рукоплескания, а рёв зрителей, так они встретили соломенное чучело в виде животного на четырёх лапах. Чучело походило на собаку или иного схожего существа, размерами крупнее, чем даже Хоро в её истинном обличье. Чучело было установлено на деревянную опору, которую тащил на плечах с десяток мужчин.
   Лоуренс хотел что-нибудь сказать Хоро, но, увидев, что она внимательно наблюдает за праздничным действом, отказался от своего намерения.
   Ряд за рядом выстраивались на импровизированной площади, в которую превратился перекрёсток, наряженные животными люди, люди-великаны с масками и чучела животных. Потом люди в чёрном, которые пришли первыми, стали ходить о площади то туда, то сюда, указывая в разные направления, руководствуясь, видимо, развешанными указателями.
   Наблюдая за этим, Лоуренс подумал, что праздник Раддора, вероятно, был не просто праздником ряженых, а основывался на какой-то истории, о чём Лоуренс, к сожалению, ничего не знал. Он решил как-нибудь расспросить об этом Марка, но тут, теперь уже с севера, показалась ещё одна колонна людей.
   Теперь это были просто люди, но одни из них были одеты в лохмотья, другие - как аристократы, а третьи - как рыцари. Объединяло их то, что каждый держал в руках черпак. Пока Лоуренс пытался догадаться, зачем им эти черпаки, три колонны сошлись в центре перекрёстка и стали по очереди выкрикивать слова, которых Лоуренс никогда прежде не слышал. Некоторое волнение, даже напряжение распространилось по толпе зрителей, и даже Лоуренс ощутил, что волнуется. Он невольно задался вопросом, что произойдёт дальше, а дальше одетые в чёрное люди дружно указали в одну сторону - на юго-запад от перекрёстка, все тут же посмотрели туда.
   Потом выехало несколько повозок, гружённых большими бочками, их Лоуренс прежде не замечал. Люди, окружавшие их, разом громко рассмеялись и подтащили к центру. Одетые в чёрное заиграли на своих инструментах, а люди в странной одежде и те, что тащили чучела, запели. Люди вокруг повозок сняли с бочек крышки и стали набирать черпаками их содержимое и разбрызгивать вокруг.
   Это послужило сигналом для зрителей, прежде смотревших за действом с расстояния, теперь они тоже вышли на площадь и стали танцевать. Танец стал распространяться вокруг, некоторые странно одетые люди пошли, танцуя на ходу, по главным улицам, которые тут же наполнились танцующими.
   Люди, первыми начавшие танцевать в центре площади, образовали хоровод и танцевали рука об руку.
   Если так пойдёт и дальше, думал Лоуренс, остановить это будет невозможно, эти люди будут шуметь, петь и танцевать до глубокой ночи. Похоже, то шествие было лишь сигналом к началу праздника, а сам он начинался только сейчас.
   Хоро, наполовину высунувшаяся из окна, повернулась к Лоуренсу и немедленно предложила:
   - Пошли, тоже потанцуем.
   Лоуренс мог по пальцам одной руки пересчитать, сколько раз он танцевал в своей жизни. Отчасти потому что просто избегал участвовать в праздниках, отчасти потому что танцы в одиночку ничего, кроме плохого настроения, не приносили. И потому какое-то мгновение он сомневался. Но Хоро протянула ему руку, и он решился.
   В конце концов, вокруг полно пьяных, если будет не очень хорошо получаться, никому до этого не будет дела.
   А маленькая рука, протянутая к нему, стоила дороже десяти тысяч золотых монет.
   - Ладно, - ответил Лоуренс, беря её руку и стараясь собраться.
   После чего Хоро, будто ощутив сомнение Лоуренса, засмеялась и сказала:
   - Ты должен быть осторожным, чтобы не отдавить мне ноги.
   - Я очень постараюсь...
   И они вдвоём, не теряя времени, покинули постоялый двор и ринулись в самую гущу шумного праздника.
  
  
   Трудно сказать, сколько лет Лоуренс не принимал участия в таком шумном событии. И сколько лет так не танцевал, не веселился, не смеялся и не пил столько. И, может быть, впервые он смог ощутить послевкусие веселья. Потому что прежде каждое веселье после завершения оборачивалось одиночеством, начисто выметавшим все крохи веселья.
   Однако на сей раз, Когда Лоуренс поднимался по лестнице на постоялом дворе, поддерживая за плечи нетвёрдо державшуюся на ногах Хоро, выпившую слишком много, его сердце сохраняло радость, оставшуюся в нём, когда жар веселья спал, и на душе установилось приятное тепло. С того времени, как Хоро появилась рядом, жизнь наполнилась суматохой, и ему казалось, что так будет всегда.
   Они вошли в комнату, а из открытого окна продолжал доноситься шум веселившегося города. Ночь только начиналась, ремесленники и торговцы, которые не могли присоединиться к празднику днём, наверстали упущенное сейчас.
   Более того, праздник, судя по всему, подходил к новому этапу, на обратном пути к постоялому двору Лоуренс увидел, что люди вдруг засуетились, забегали туда-сюда. Хоро хотела бы посмотреть на это, если бы у неё оставались силы, но, к сожалению, это было не так.
   Лоуренс положил Хоро на кровать и, словно повторяя вчерашний вечер, как слуга подготовил её ко сну. А потом вздохнул.
   Но это был приятный вздох. Лоуренс просто посмотрел на беззащитно лежавшую Хоро, на её раскрасневшееся лицо, улыбнулся и вздохнул.
   Ему было немного жаль Амати, зато заключённого с ним договора Лоуренс больше не опасался. Собственно, этот договор совершенно вылетел у него из головы. И вспомнил лишь по возвращению на постоялый двор, когда хозяин сказал Лоуренсу, что должен передать ему сообщение, когда увидит. Сообщение было от Марка, который советовал поскорее прийти к нему в лавку, так как он узнал, откуда Амати возьмёт деньги.
   Первое, что пришло в его голову, - наверное, лучше отложить это до завтра, мысль, которая прежде ни за что бы его не посетила, Лоуренс почти ужаснулся, насколько мог упасть его интерес к заключённому договору. К посланию было приложено письмо, в большей степени привлекшее его внимание. Письмо было запечатано воском, имя отправителя было выведено аккуратным почерком. Диана. Письмо принёс человек, телосложением напоминавший шкаф, скорее всего, Батос.
   Лоуренс просил Диану сообщить, если она что-то ещё вспомнит о Йойцу, надо думать, письмо было связано с этим. Он почти решился сразу распечатать его и даже сел за стол для этого, но подумал, что в таком случае ему ещё больше захочется не идти к Марку.
   Так что он спрятал письмо нагрудный карман куртки, закрыл окно, чтобы с улицы шло меньше шума и направился к двери. Положив руку на ручку двери, Лоуренс вдруг ощутил затылком взгляд и обернулся - в комнате никого постороннего не оказалось, зато Хоро приоткрыла слипавшиеся глаза и посмотрела на него.
   - Я выйду ненадолго.
   - С письмом с запахом женщины на груди, - ворчливо отозвалась Хоро.
   Её тон явно не был вызван тем, что она старалась превозмочь сонливость.
   - Она поразительно красивая. Тебя это беспокоит?
   - Дурень.
   - А если я скажу, что она летописец? И она сообщила нам некоторые сведения. Она знает народные сказания и легенды севера. Письма я ещё не читал, но уже при встрече я получил кое-какие полезные сведения прямо из разговора. Ещё мне довелось услышать легенду о тебе.
   Хоро протёрла глаза, как кошка, намывающая мордочку, и села.
   - Легенду? Обо мне?
   - В городе Рэносе о тебе ходила легенда. О Хороу с хвостом, как сноп пшеницы. Должно быть, это о тебе.
   - Не знаю... А что за полезные сведения?
   Похоже, сонливость её отступила, когда речь зашла о том, что было связано с её родными местами.
   - В той городской легенде говорилось, откуда ты пришла.
   - Это... - застыв с широко распахнутыми глазами, произнесла Хоро, волнение постепенно проявлялось на её лице. - Это правда?
   - Лгать для меня бессмысленно. Судя по всему, пришла она из лесов к востоку от города Рэнос. Это место лежит в горах к юго-западу от Ньоххиры и к востоку от Рэноса.
   Услышав то, чего она вряд ли могла надеяться сейчас услышать, Хоро прижала к груди одеяло, вцепившись в него руками и опустила голову. Её уши мелко задрожали, словно каждый волосок на них наполнился счастьем.
   Лоуренс видел перед собой девушку, с души которой свалился тяжёлый груз, когда она после долгого блуждания, наконец, вышла на знакомую тропу.
   Хоро сделала затяжной вдох, потом полный выдох. Возможно, стойкость мудрой волчицы требовала от неё сдержать слёзы.
   - Даже не заплакала.
   - Дурень...
   Губы были немного поджаты, словно она всё же была к этому близка.
   - Если честно, ехать от Ньоххиры на юго-запад было бы непросто, но теперь место поиска значительно сократилось. Я ещё не читал письма, но, наверное, там ещё какие-то сведения. Со всем этим добраться будет проще, чем я раньше предполагал.
   Хоро, продолжая прижимать к себе одеяло, кивнула, отвела взгляд и снова посмотрела на Лоуренса, посмотрела прямо ему в лицо. Её янтарно-красноватые глаза светились предвкушением и беспокойством. Кончик её хвоста тревожно покачивался, она сейчас выглядела такой хрупкой, что Лоуренс не удержался от грустной улыбки. Однако, если он сделает вид, что не понял значения её взгляда, Хоро будет вправе перегрызть ему горло, никаких оправданий у него не будет.
   И Лоуренс не стал тянуть с ответом, он прочистил горло и произнёс:
   - Полугода для поисков наверняка хватит.
   Лоуренс почти мог видеть, как кровь снова потекла по телу Хоро, хрупкость которой сменилась основательностью каменного изваяния.
   - Мм, - радостно кивнула она.
   - Вот почему отправитель этого письма подобен голубю, принёсшему благую весть. Думаю, тебе следует раскаяться за недостойные подозрения.
   Хоро недовольно надула губы, но Лоуренс не мог не понять, что это она сделала нарочно.
   - Ладно, сейчас мне надо сходить к Марку.
   - С письмом с запахом женщины на груди?
   Она снова это сказала, и Лоуренс невольно рассмеялся. Это означало: 'Оставь мне письмо' . Но сказать напрямую это Хоро не могла, ей неловко было за своё желание оставить это письмо себе, даже если она и не могла его прочесть.
   Так что Лоуренс протянул Хоро письмо, втайне наслаждаясь тем, насколько ясно он видел её чувства и движения души, это ему удавалось нечасто.
   - Ты говорил, что отправительница письма красивая? - спросила Хоро.
   - От неё исходит ощущение взрослости.
   Хоро, взяв письмо, умело подняла одну бровь и, прищурившись, посмотрела на Лоуренса.
   - Ты слишком взрослая и умелая, - тут же добавил тот.
   Хоро улыбнулась, показав свои клыки.
   - Ладно, похоже, что Амати придумал, как добыть тысячу серебряков. Я расспрошу Марка об этом.
   - Вот как. Значит, надо получше поработать над тем, чтобы меня не купили.
   Лоуренс уже достаточно долго общался с Хоро и потому не мог серьёзно отнестись к её высказыванию. Он слегка пожал плечами и вместо ответа произнёс:
   - Можешь открыть письмо, если хочешь его прочесть. Если ты умеешь читать, конечно.
   Фыркнув, Хоро улеглась в постель, сжимая в руке письмо и вовсю виляя хвостом, словно говоря - давай, иди уже. Она напомнила Лоуренсу собаку, которая возвращается на свою подстилку с костью в зубах. Но сказать ей об этом он, конечно, не мог, с тихим смешком Лоуренс открыл дверь и вышел. Уже за дверью он снова бросил взгляд на Хоро и увидел, что её хвост трясётся в предвкушении.
   При виде этого Лоуренс беззвучно рассмеялся и тихонько, без звука прикрыл дверь.
  
  
   Лоуренс, подумав, идти ему к Марку домой или в лавку, выбрал второе, предположив, что он мог быть ещё там, и не ошибся.
   На рынке ещё осталось много торговцев, они пили вино в своих лавках, даже среди ночных сторожей рынка, следивших за сохранностью товара, нашлось много поддавшихся соблазну и тоже выпивавших.
   - Господи, ты слишком хорошо выглядишь, чтобы просить о чём-то других, Лоуренс, - прежде всего сказал Марк.
   - Извини.
   - А, ладно, вообще-то во время праздника у меня достаточно много времени, так что это нестрашно.
   - В самом деле?
   - Да, не будешь же в праздник шастать, нагрузившись товаром, верно? Особенно с таким объёмным товаром, как пшеница, такой товар продаётся перед началом праздника, а с его окончанием снова покупается. И особый разговор - послепраздничная гулянка.
   Лоуренс слышал об этой 'послепраздничной гулянке', она начиналась после завершения основного двухдневного праздника, длилась дольше собственно ярмарки и представляла собой затяжную пьянку. Вообще-то было несложно понять людей, использовавших праздник как повод выпить и повеселиться.
   - И потом, благодаря сбору сведений для тебя я и сам немного подзаработал, так что на сей раз спущу тебе с рук, - добавил Марк, выдав улыбку торговца.
   Судя по всему, способ Амати раздобыть денег вполне можно было применить и самим.
   - Похоже, ты воспользовался случаем. И что это за способ?
   - О-о, это достаточно занятно. Это не то чтобы достойный заработок. Это как навариваться на продаже зерна, обкладывая мешки мокрыми тряпками для увеличения веса.
   - Как торговцу мне это интересно, - заметил Лоуренс, подсаживаясь на обрубок бревна вместо стула.
   Марк, прекрасно его понимая, усмехнулся.
   - Я слышал, рыцарь Хашмидт хорошо танцует. Если он и дальше будет танцевать, его осыплют тысячей серебряных монет и отберут у него принцессу.
   - Если ты даже поставишь всё, что имеешь, на Амати, для меня это неважно, - контратаковал Лоуренс.
   Марк не стал прикрываться щитом, а пошёл вперёд с мечом:
   - Похоже, этот Филипп III много чего наговорил про тебя.
   - Э?
   - Бедную девушку заставляют нести бремя долга, пользуясь которым, её возят с собой, куда захотят, кормят в дороге холодной, горькой ячменной кашей и вообще жестоко с ней обращаются.
   Марк пересказывал лёгким тоном, как что-то забавное, Лоуренс мог на это ответить лишь сухой улыбкой.
   Вероятно, Амати пытался объяснить свои действия, распространяя эти грязные слухи о Лоуренсе, однако сухая улыбка была вызвана не болью из-за запятнанной репутации, а досадой, как от надоедливого комара.
   Грубо говоря, даже наёмнику с мечом было бы затруднительно заставить должника ездить вместе с ним, что говорить просто о странствующем торговце. Даже если в городе торговец сможет найти поддержку права заимодавца, в чистом поле или в лесу долговая расписка не имеет никакого веса.
   Что же до еды, то опытного путешественника было трудно удивить, если за весь дней ему пришлось бы довольствоваться невкусной кашей, торговец в дороге мог вообще голодать ради более важного для себя - ради получения дохода.
   Вряд ли кто-то воспримет наветы на Лоуренса всерьёз, но дело было не в этом. Важным для него было то, что его и Амати считали участниками игры, в которой они состязались, чтобы получить приз - женщину. Пусть это напрямую и не влияло на его торговлю, такое положение было не слишком приятным для настоящего торговца.
   Насмешливая ухмылка Марка, вероятно, была рождена его пониманием недовольства Лоуренса, которому оставалось лишь тихонько вздохнуть и сделать движение рукой, словно он сметал со стола эту тему.
   - Так всё же, что там насчёт способа получить деньги?
   - Ладно, об этом. Когда я обмозговал полученные сведения, я сразу понял, что у господина Батоса была своя подсказка.
   Иначе говоря, подсказка была связана с делами Батоса.
   - Перепродажа драгоценностей?
   - Близко, но не то. Это вряд ли можно назвать драгоценностью.
   Лоуренс пробежался по воображаемому списку товаров, с которыми имел дело странствующий торговец соответствующей специализации, и вдруг его осенило. Руда, напоминавшая золото, о которой он разговаривал с Хоро.
   - 'Жёлтое железо'.
   - Хо-о, кажется, ты уже слышал об этом.
   Похоже, Лоуренс нашёл правильный ответ.
   - Нет, просто подумал, это могло неплохо сработать. Полагаю, это связано с одной гадалкой, так?
   - Похоже, что так. Говорят, она уже покинула город.
   - Вот как, - ответил Лоуренс и повернул голову на какой-то шум.
   Там несколько человек в дорожной одежде и несколько торговцев хлопали друг друга по плечам и спинам, обнимались и громкими голосами говорили что-то на непонятном языке, в общем, создавалось впечатление, что они встретились после долгой разлуки.
   - Тем не менее, объявлено, что гадалка вроде бы так хорошо гадала, что привлекла внимание церковных инквизиторов, всё это кажется странным, - продолжил Марк, не обратив на шумных людей внимания.
   - Чем это странно?
   Марк сделал глоток из своей чаши, после чего взял с полки позади себя конопляный мешочек.
   - Обычно приход таких людей из Церкви поднимает в городе изрядный шум. Кроме того, у меня есть ощущение, что пирита крутится на рынке как-то многовато. Возможно, кто-то купил порядочно пирита в одном из городов, сбыл у нас и покинул Кумерсун.
   Он высыпал содержимое мешочка на стол для торговых переговоров, на столе в лунном свете заблестели белым кусочки пирита. Они были различной формы - ок красивых кубиков до уродливых комочков, словно слепленных из хлебного мякиша.
   - Похоже, было создано такое настроение рынка, будто бы пирита не хватает. Как думаешь, сколько это сейчас стоит? - спросил Марк, беря со стола красивый кубик.
   Такой должен был стоить примерно десять эредо или четвёртую часть серебряного трени. Однако Лоуренс вспомнил рассказ Хоро о торгах, на которых Амати купил ей кубик пирита, и назвал весьма смелую цену:
   - Сто эредо.
   - Двести семьдесят.
   - Не мо...
   ...жет быть! - проглотил Лоуренс, ругая себя в душе за то, что после рассказа Хоро не бросился закупить побольше пирита.
   - Для нас, мужчин, даже драгоценности стоят дурацки дорого, а эти цены сейчас стали ещё более дурацкими. Завтра на открытии рынка цена вырастет ещё больше. Все женщины города хотят купить эти штуки прямо сейчас. Гадание, как и всякие эликсиры красоты, всегда пользуются спросом.
   - Вроде этого? За двести семьдесят?
   - Там не только кубики, там разного вида продаются, все по высокой цене, потому что у каждого свои достоинства. Женщины на большой ярмарке ластятся к приехавшим на неё торговцам и селянам, разогревают им сердца. Более того, эти женщины начинают соперничать между собой, меряясь количеством этого купленного им волшебного камня, ставшего вдруг таким соблазнительным. Вот почему, когда раздаётся сладкий женский голосок, цена вырастает ещё больше.
   Это было больной темой для Лоуренса, которого вечно городские девушки заставляли покупать им выпивку и всякую мелочь. Но ещё более болезненным для него было сожаление о таком большом упущенном доходе.
   - И доход тут составляет не просто долю от цены перепроданного товара. Доход в разы, в десятки раз выше расходов на покупку. Рассказывают, Филипп III, нацелившийся на твою принцессу, загребает огромные деньги.
   Похоже, что мысль погасить долг Хоро пришла к Амати, когда он увидел возможность резкого пополнения своего кармана серебряными монетами. Если Амати уже начал зарабатывать на пирите, когда он купил кубик для Хоро, не стоило удивляться, если бы он собрал довольно много денег. И он действительно был бы способен завтра вечером выложить тысячу серебряков.
   - Сам я лишь недавно прикоснулся к этой торговле и уже заработал триста иредо. Цены растут так, что это просто сумасшествие какое-то. Я этого никак не мог пропустить.
   - Кто об этом знает?
   - Похоже, на рынке об этом стало известно ещё утром. А я, судя по всему, узнал обо всём уже довольно поздно. Кстати, когда ты отплясывал с принцессой, у лавки торговца камнями происходило настоящее столпотворение.
   Лоуренс достаточно отошёл от выпитого, но его лицо стало сейчас более красным, чем у выпившего Марка. Не из-за того, что Марк его поддел по поводу Хоро, просто, когда он, забыв о действительности, танцевал с Хоро, по рынку разнеслась новость, за которую ухватились даже самые недалёкие торговцы. Стоящему торговцу никогда не приходится краснеть.
   А он проявил себя никудышным торговцем. Ему снова после неудачи в Рюбинхайгене хотелось обхватить голову руками.
   - Ладно, если бы Амати затеял бы какое-то сложное дело, можно было бы вклиниться и помешать ему, но сейчас, думаю, его остановить не удастся. Прости, но ты сейчас вроде рыбы в бочке с водой, - продолжал рассуждать Марк.
   Должно быть, это означало, что Лоуренсу оставалось лишь ждать, пустив всё на самотёк, впрочем, его это не особо расстроило. В отличие от мысли, что он, провеселившись с Хоро, упустил большую прибыль.
   - И потом, касаясь этого способа заработать, я ведь уже сказал, что о нём уже знают многие торговцы? Торговцы, собираясь потом перепродать, сейчас спешат закупить побольше, отчего цена лезет всё выше и выше. Суть происходящего: ветер только крепчает. Не сумеешь поднять паруса - будешь сожалеть весь остаток жизни.
   - Верно, - отозвался Лоуренс. - Немыслимо сидеть и смотреть, как другие корабли уходят в плавание.
   - Именно так. Кроме того, если кое-что всё же произойдёт, у тебя, по крайней мере, останутся деньги, чтобы купить новую принцессу, так? - заметил, широко улыбаясь, Марк.
   Ответная улыбка Лоуренса была вымученной, однако тысяча монет от Амати стала бы хорошей возможностью восполнить недостачу из-за истории в Рюбинхайгене.
   - Хорошо, - ответил он. - А пока позволь мне, если ты не против, купить немного этого пирита в счёт долга за проданные гвозди.
   После этих слов лицо Марка вытянулось, словно от понесённого убытка.
  
  
   В итоге они сторговались на тридцати серебряных монетах за четыре кусочка пирита, после чего Лоуренс направился к постоялому двору, пробираясь через толпу рассевавших и танцевавших при свете костров людей.
   К этому времени праздник, похоже, перешёл к новой части, начавшейся с громкого боя барабанов. Из-за толпы Лоуренсу было плохо видно, но действо показалось ему куда более грубым, чем днём. Он увидел, как большие чучела из связок соломы сталкивают друг с другом, как люди с мечами с ожесточением танцуют на площади.
   Пока не зашло солнце, люди выпивали и танцевали рука об руку, но сейчас настроение праздника изменилось. Впрочем, лучше всего за всем этим было бы наблюдать из окна комнаты на постоялом дворе. Лоуренс поспешил протиснуться сквозь толпу и направился к нему.
   Ему следовало ещё немного поразмыслить.
   Весьма возможно, что Амати добудет тысячу серебряков трени и швырнёт их Лоуренсу, и это на самом деле не заставило бы его расстроиться или лишить его покоя.
   Лоуренса беспокоило иное: сколько пирита у него было руках, какую прибыль можно было получить и как убедить Хоро продать её кубик пирита, купленного для неё Амати, по не слишком высокой цене.
   То, что обычно почти ничего не стоило, смогло вдруг обернуться золотом.
   Настроение у этого праздника становилось очень необычным. В переулках, чуть в стороне от шума и света главной улицы, рыцари и наёмники заигрывали с девушками и без колебаний лезли обниматься. И те, кто вверял своё тело сомнительным, мало отличавшимся от разбойников рыцарям с тёмным взглядом, были обычными городскими девушками, а не теми, которые торговали своим телом, они держались бы с достоинством и общались бы лишь с достойными мужчинами, если бы не особенности настроения этого праздника.
   Будучи торговцем, Лоуренс не мог отрицать возможности того, что под воздействием праздничной горячки, туманившей разум людей, как сомнительного происхождения возбуждающее зелье, цена на пирит взлетит до небес.
   Держа это в голове, Лоуренс купил по дороге в лавке две дыни, продававшиеся, чтобы охладить людям горло, обожженное крепкими напитками, эти дыни он купил для Хоро. Он просто не представлял, каким недовольством и какими язвительными словами его встретят, если он придёт с пустыми руками. Скептически усмехнувшись, он зажал дыню побольше, похожую на огромное яйцо, под мышкой, а дыню поменьше понёс в руке.
   В таверне на первом этаже постоялого двора царило не меньшее оживление, чем на улице, Лоуренсу пришлось пробираться мимо толпы, поднимаясь по лестнице на второй этаж.
   Суета на втором этаже была такой, будто на другой стороне улицы бушевал пожар. Под гомон собравшего народа, напоминавший журчание небольшой речки, Лоуренс открыл дверь и вошёл.
   Ему показалось, что в комнате стало довольно светло, а, да, деревянное окно было открыто, словно кому-то было слишком темно, чтобы прочитать письмо.
   Эта мысль показалась Лоуренсу чем-то неправильной. Письмо?..
   Он шагнул внутрь, его взгляд наткнулся на глаза Хоро, державшей письмо на свету из окна.
   Глаза, полные страха.
   Нет, не так. Это были глаза того, кто только что очнулся после оглушающего удара по голове.
   - Ты...
   ...умеешь читать? - хотел спросить Лоуренс, но слова застряли у него в горле.
   Губы Хоро задрожали, затряслись плечи. Лоуренс увидел, как её тонкие пальцы судорожно напряглись, но письмо всё же выпало из её руки.
   Лоуренс не мог сдвинуться с места. Ему казалось, что Хоро замёрзла, обратилась в снежное изваяние и сразу рассыплется, если он шевельнётся.
   Письмо, выпавшее из её руки, могло быть только письмом от Дианы. Если Хоро была в таком состоянии, большого выбора возможностей не оставалось. Йойцу - сразу мелькнуло в голове Лоуренса.
   - Ты, в чём дело?
   Лоуренс услышал голос Хоро, и он прозвучал точно так же, как и обычно. Судя по её виду, можно было ожидать, что она может в любой момент лишиться чувств, но она говорил спокойным голосом и даже слабо улыбалась. Это всё будто происходило во сне.
   - На моём лице что-то?.. Ты ме... меня слы... шишь?
   Хотя она старалась улыбаться, но губы её под конец дрогнули, и ей не удалось сказать без запинки.
   Её глаза были обращены к лицу Лоуренса, но вряд ли его видели.
   Он не мог просто стоять перед ней и молчать.
   - Ничего особого не произошло. Но ты, возможно, немного пьяна, - ответил Лоуренс, стараясь получше подобрать слова, чтобы не усугубить ситуацию. Ему следовало сказать что-то ещё, он гадал, что именно.
   Нет, Хоро заговорила первой в тот момент, когда он понял, что надо узнать, что и откуда ей известно.
   - М... мм. Я... я пьяна. Должно быть так, ладно. Пьяна, должно быть.
   Клац, клац, клац - застучали её зубы, когда она засмеялась, потом Хоро неровно, будто всё её тело сводило, подошла к кровати и села.
   Увидев это, Лоуренс, наконец, смог отойти от двери. Осторожно, будто опасаясь вспугнуть пугливую птичку, он приблизился к столу. Положив дыни на стол, он бросил взгляд на оброненное письмо.
   Слова, написанные красивым почерком Дианы, чётко выделялись в лунном свете.
  
   Относительно древнего селения Йойцу, ставшего темой нашей вчерашней беседы...
  
   Эти слова запечатлел мимолётный взгляд Лоуренса, и он невольно зажмурился.
   Хоро сказала, что не умеет читать, желая то ли поддразнить, то ли удивить его при случае. Вероятно, она просто хотела полицедействовать забавы ради и, как только ей представилась возможность, прочла оставленное Лоуренсом письмо. Последствия оказались самыми неприятными.
   Хоро, безусловно, должно было интересовать содержимое письма, ведь там, скорее всего, говорилось про Йойцу. Лоуренс почти видел, как Хоро, волнуясь, разворачивала письмо. И там прочла, что её родное селение, судьба которого её так интересовала, уничтожено. Лоуренс боялся вообразить, каким ударом это было для Хоро.
   А Хоро сидела на кровати и безучастно смотрела в пол.
   Лоуренс принялся мучительно найти для неё слова, но, прежде чем он чего-нибудь добился, Хоро медленно подняла на него взгляд.
   - Ты, что мне делать? - спросила она, вымучено улыбнувшись. - Мне... больше некуда возвращаться...
   Она не моргала, не всхлипывала, только слёзы у неё из глаз текли, как кровь из раны.
   - Что мне делать?..
   Лоуренсу было больно смотреть на неё, тихо жаловавшуюся, словно ребёнок, разбиший что-то очень ценное. В воспоминаниях о родном месте ты всегда там остаёшься ребёнком.
   Хоро - мудрая волчица, она проила сотни лет и, конечно, должна была подумать, что Йойцу мог затеряться во времени. Но, как невозможно объяснить ребёнку, что нечто утраченное нельзя вернуть, так и разум бывает бессильным перед захлестнувшими чувствами.
   - Хоро, - обратился Лоуренс, и Хоро, собравшись, вся напряглась. - Это всего лишь старая легенда. Существует много ложных легенд.
   Он постарался сказать это назидательно и, насколько мог, правдоподобно. Оценивая возможность возвращения к былому, следует определить её как крайне низкую. Выжить, не исчезнуть по происшествии сотен лет могли лишь немногие, обычно достаточно крупные города, о которых все знают.
   Но больше слов Лоуренс не нашёл.
   - Лож... ных?
   - Именно. В местах, где власть переходила к новым королям или племенам, создавали подобные сказания, чтобы зримо предъявить свою власть над захваченной территорией.
   Это не было ложью, Лоуренс не раз сам слышал подобные истории. Но Хоро вдруг мотнула головой, и струйки слёз прочертили на щеках новые дорожки - левее прежних. Глаза Хоро приобрели цвет, предвещавший бурю.
   - Если так, почему ты оставил это при себе?
   - Я собирался рассказать тебе со временем. Это слишком чувствительная тема. Поэтому...
   - Ху-ху-ху, - засмеялась, будто закашлялась, Хоро.
   У Лоуренса появилось неприятное чувство, что в неё вселился демон.
   - Ничего, я не знала ничего этого, я весело порхала, а тебе, наверное, было забавно смотреть на такую меня?
   Голова Лоуренса разом опустела. Он о таком и помыслить не мог. Гнев подступил к самому его горлу, и он задался вопросом, как она могла спросить такое.
   Однако ему удалось сдержать свой гнев. Он понял, что Хоро просто хотела выместить свою боль, пусть даже на нём самом.
   - Хоро, успокойся.
   - Я спок... спокойна. Просто у меня в голове столько всего творится. Ты же уже какое-то время знал о Йойцу?
   Лоуренс сразу растерялся и потерял дар речи. Он не мог не понимать, что это умолчание стало его роковой ошибкой.
   - Вот, полагаю, что так и есть. Ты, должно быть, знал это с момента нашей встречи. Если так, это бы многое объяснило.
   Лицо Хоро вдруг напомнило Лоуренсу морду загнанного в западню волка.
   - Ху-ху-ху, тебе нра... нравятся жалкие слабые ягнята. Что ты в таком случае подумаешь обо мне, которая, ничего не зная, говорит, что хочет вернуться в своё давно погибшее селение? Что перед тобой кто-то глупенький и миленький? Такой жалкий, что тебе точно понравится? Тебе не захочется прощать мне моё своеволие и быть ко мне добреньким?
   Хоро снова и снова бросалась словами, не давая Лоуренсу рта раскрыть.
   - Ты посоветовал мне возвращаться домой самой от Ньоххиры - это потому что ты устал от меня, так?
   Улыбка отчаяния. Хоро сама должна была осознавать, что она намеренно говорит неправду. Если выведенный из себя Лоуренс её ударит, хвост Хоро наверняка удовлетворённо завиляет.
   - Ты в самом деле так думаешь? - воскликнул Лоуренс, отвешивая Хоро пощёчину.
   Её горящие чёрно-красным глаза пронзили его насквозь.
   - А-а, то, что я думаю! - вскричала Хоро, вскакивая с кровати.
   Её руки были сжаты в кулачки с такой силой, что побелели, и всю её трясло. Хвост раздулся из-за вздыбленной шерсти, оскаленные клыки грозно клацнули.
   Тем не менее, Лоуренс даже не вздрогнул. Ярость Хоро была порождена переполнявшей её тоской.
   - Что я думаю! Ты же человек! А люди - единственные, кто заводит себе животных! Йойцу - это просто скормить мне для приманки, чтобы легче смотреть, как я, дурёха такая, буду...
   - Хоро, - сказал Лоуренс, в один шаг приблизившись к Хоро, безотчётно размахивавшей руками.
   Он схватил её за руки и сжал изо всех сил.
   Охваченная ужасом, разъярённая Хоро, задёргалась, как пойманная дикая собака, но сейчас у её сила была такой, какой была бы у девушки её вида. Лоуренс крепко держал её за руки, и разница в их силе быстро стала очевидной.
   Хоро дёргалась всё слабее и, наконец, жалобно посмотрела на Лоуренса.
   - Я... я... совсем одна. Как... как мне быть? Моего возвращения ждать некому. Никого нигде нет... Я совсем... одна...
   - Я буду, - сказал Лоуренс.
   Это были искренние слова. К тому же из тех, которые не говорят просто так.
   Однако Хоро ответила ему с пренебрежительно-насмешливой улыбкой:
   - А ты для меня - что?.. Нет, я для тебя - что?
  
   0x01 graphic
  
   - Так я...
   Лоуренс не сумел ответить сходу. Он стал искать ответ. А через мгновенье понял, что должен был что-то сказать, что угодно, даже если это было бы ложью.
   - Не хочу! Больше не хочу одной! - вскричала Хоро и вдруг застыла. - Слушай, ты, хочешь и дальше меня держать?
   Лоуренс чуть не выпустил руки Хоро.
   Демоническая улыбка появилась на лице Хоро. Она словно издевалась над собственным безумием.
   - Я сейчас одна. Однако с ребёнком мы будем вдвоём. Посмотри на меня, я в человеческой форме. Нет ничего, что я бы не смогла сделать с тобой как человек. Что? Если ты...
   - Замолчи. Прошу тебя, - взмолился Лоуренс, ощущая боль при виде того, как бушевавшие в душе Хоро страсти, которые она больше не могла держивать, вырывались из неё словами острыми, как кинжалы, смазанные едкой отравой.
   Но он не мог завернуть её в толстый слой защищающей ваты, чтобы дать её чувствам безопасно остыть. Поэтому он смог сказать только это.
   Улыбка Хоро стала ещё шире, и одновременно из её глаз снова полились слёзы.
   -Ху-ху-ху, ха-ха, ху-ху-ху, ха-ха-ха, - исторгла она ком безумного хохота, - всё верно. Ты же добрый. Мне нечего ждать от тебя. Это неважно. Я вспомнила. Я... Я знаю, что найдётся тот, кто будет меня любить.
   Лоуренсу не приходилось прилагать больших усилий, чтобы удерживать сжатые в тугие кулачки руки Хоро, но всё же она была готова в любой миг выдернуть руки, если бы представилась такая возможность. А потом она вдруг перестала вырываться, её тело расслабилось. Лоуренс отпустил её руки, и из её уст полетели слова, похожие на слабых мотыльков:
   - Ты потому не стал беспокоиться, узнав об этом, так, да? Потому что из-за тысячи серебряков тебе можно будет уже ни о чём не сожалеть?
   Лоуренсу было ясно, что говорить что-либо бессмысленно, ему оставалось лишь молча ждать.
   И Хоро тоже смолкла, словно на её последние слова ушёл остаток огня её чувств.
   Какое-то время в комнате было тихо, потом Лоуренс решился было протянуть к ней руку, но Хоро вдруг произнесла тихим, слабым голосом:
   - Прости...
   Го-гон, - этот низкий, тяжёлый стук почти услышал Лоуренс, с ним захлопнулось для него сердце Хоро. Он больше не мог к ней приблизиться. Только отступить.
   Хоро неподвижно сидела и смотрела в пол.
   Отступив на шаг, Лоуренс больше ни мгновенья не мог бездействовать, он поднял выроненное Хоро письмо Дианы и прочёл, будто пытался спрятаться в его строках от создавшегося положения.
   Там говорилось об известном Диане монахе из одной деревни, что лежала по пути в город Рэнос, в котором когда-то давным-давно побывала Хоро. Этот монах уделял много времени сбору легенд и сказаний об языческих божествах севера, и Диана советовала как-нибудь встретиться с ним. На обороте письма было написано имя монаха.
   Лоуренс, полный сожаления, закрыл глаза. Если бы он только сразу прочёл письмо. Он не мог не думать об этом. В нём вспыхнуло мимолётное желание разорвать письмо в клочья, но он и сам понимал, что это было всего лишь порывом.
   Это письмо было важным шагом на пути к Йойцу, и, подумав, что оно являлось одной из немногих нитей, ещё связывавших его и Хоро, Лоуренс сложил письмо и положил в нагрудный карман.
   Потом он снова посмотрел на Хоро, но та даже не оторвала взгляда от пола. Он хотел протянуть к ней руку, а от неё пришло это 'Прости'. Ему оставалось лишь без слов покинуть комнату. Он шагнул боком к двери раз, другой... Из окна послышался громкий возглас толпы, и Лоуренс воспользовался этим, чтобы повернуться к выходу и пройти через дверь. На мгновение ему показалось, что Хоро подняла голову, но, вероятнее всего, он просто выдавал желаемое за действительность, ему почудилось.
   Закрыв за собой дверь, Лоуренс зажмурился, будто ничего не хотел видеть. Но от того, что он не будет видеть, случившееся никуда не денется. Ему надо было что-то делать.
   Ему надо было что-то делать, но, вот, что и как?
   Лоуренс покинул постоялый двор.
   Город был заполнен народом - огромное количество чужих лиц.
  
  

Глава четвёртая

   Лоуренс всегда с удовольствием приезжал в города, но сейчас ему в городе не было места.
   Продолжение праздника после захода солнца изменило его характер на полную противоположность прежней, дневной части, от веселья в празднике не осталось ни следа.
   Теперь не только ряженые участники орудовали своим оружием, его в ход пустили и чучела из соломы и дерева, а самые крупные использовали вместо оружия свои тела, сталкиваясь ими друг с другом. Громкие крики и рукоплескания раздавались в ответ на грохот сталкивавшихся чучел, солома после этого летела во все стороны.
   Изменилась и музыка, став напористой, словно стараясь подчеркнуть ожесточённость сражения, и люди в чёрном под эту музыку пели соответствующие по жуткому, воинственному звучанию песни.
   Лоуренс, стараясь поскорее выбраться из толпы, направился по улице на север. Ему казалось, что от этого шум стучит, плещет, играет и поёт прямо внутри его головы. И даже пройдя довольно много, он всё ещё не покинул этот почти нескончаемый праздник. Испытывая беспокойство, будто навеянное проклятием злокозненной ведьмы, он в подробностях припоминал прошедший разговор. Он словно увидел себя перед Хоро, и ему захотелось заорать от собственной никчёмности, однако он сумел удержать это в себе.
   Вместо этого он обратился к остаткам своей рассудочности, чтобы направить свои волю и физическую силу на выправление сложившегося положения.
   Однако, когда его рассудочность оценила это положение, у него создалось впечатление, что уже ничего нельзя поделать. И в своём нынешнем состоянии Хоро могла принять предложение руки и сердца Амати.
   Так как Амати был среди первых торговцев, ввязавшихся в это безумие с накачкой цен, лучше будет исходить из того, что он уже получил значительную прибыль. И если Лоуренс не найдёт правильного решения, Амати сможет объявить о выполнении своего обязательства по договору, продав что-то из имущества, раньше завтрашнего вечера.
   И это никак нельзя было счесть маловероятным неблагоприятным ходом событий.
   Внутри у Лоуренса сжалось, и он издал нечто вроде всхлипывания.
   Он обратил взгляд к тёмному небу и прикрыл глаза.
   Значит, если Лоуренс не мог помешать Амати, оставалось только вернуться на постоялый двор и постараться помириться с Хоро.
   Правда, ему было ясно, что это может оказаться даже более сложным, чем помешать Амати получить много денег.
   Я для тебя - что?
   Этот вопрос Хоро вдруг всплыл в голове Лоуренса. Даже сейчас, когда прошло какое-то время, ответа у Лоуренса не было. Он действительно хотел и дальше странствовать с Хоро, для него действительно была невыносимой мысль, что Хоро могла выйти замуж за Амати. Но Лоуренс, пережёвывая, словно корова жвачку, только что случившееся, лишь морщился, будто от чего-то, более кислого, чем отрыжка.
   Не было ни тени сомнения в важности Хоро для него, но если бы этот вопрос был бы задан снова, он не смог бы ответить что-то определённое.
   Щёки Лоуренса свело гримасой, и он потёр их, будто старался их расслабить.
   Трудно было поверить, что такое могло случиться. Казалось, что весёлый праздник был лишь сном. Даже Господь, всеведущий и всемогущий, не мог предвидеть, что за пару часов могло вытвориться нечто подобное.
   Перед Лоуренсом прошествовала ещё одна группа, исполнявшая на ходу танец с мечами. Дикая, ожесточённая свирепость этого танца показывала, во что превратился праздник, в нём не осталось ничего от настроения, царившего при свете дня. Словно праздник стремился своим ходом подчеркнуть изменения в отношениях Лоуренса.
   Лоуренс отвернулся от воинственного шествия и ускорил шаг.
   Он снова пожалел, что оставил письмо Хоро. Если бы не оставил, ничего бы не случилось. Если бы он подобрал более подходящий момент, чтобы рассказать Хоро про легенду, она бы куда меньше расстроилась при её-то мудрости.
   Более того, слова Хоро показали, насколько себялюбивым был Лоуренс, насколько он был не готов к этому разговору. При такой его беспечности он бы опять не смог бы толково поговорить с ней, явись она сейчас перед ним.
   Лоуренс вышел к пустырю в северном конце Кумерсуна, так ничего и не придумав. Шёл он медленно, так что должно было миновать немало времени, что прошло совершенно незаметно для него. Город казался переполненным людьми, но десь даже на главной улице было пусто. Похоже, праздновавшая толпа так далеко не отходила от центра. Покой этого места позволил, наконец, Лоуренсу глубоко вздохнуть и успокоиться.
   Развернувшись на пятках, он медленно пошёл обратно, размышляя на ходу.
  
   0x01 graphic
  
   Во-первых.
   Трудно поверить, что Хоро станет его слушать лишь потому, что он будет говорить от чистого сердца. Прежде всего, самому Лоуренсу не хватит решимости смотреть Хоро в глаза.
   Тогда, независимо от того, удастся ли ему наладить отношения с Хоро, надо, чтобы у неё не появился повод оставить Лоуренса и уйти к Амати.
   Если бы Амати не смог выложить тысячу серебряных монет, Хоро как бы оставалась связанной долгом Лоуренсу. Выслушает ли его Хоро, захочет ли остаться с ним, но он сможет, по крайней мере, объявить об этом.
   Значит, дело состоит в том, чтобы помешать Амати выполнить условие договора.
   Особенное настроение праздника способствовало безудержному, заоблачному взлёту цены на пирит, причём Марк предсказывал дальнейший её рост. Неизвестно, сколько денег сейчас было у Амати, и сколько он мог заработать. Но Лоуренс услышал, что цена выросла в разы или даже в десятки раз относительно первоначальной, так что, в зависимости от вложенных Амати в покупку денег, его пирит мог уже стоить тысячу серебряков.
   Впрочем, пирит, к счастью, не тот товар, который присутствовал на рынке в большом количестве. Так что прибыль тоже будет ограничена, если трудно вложить в покупку товара много денег.
   Хотя этот момент мог послужить лишь слабым утешением, если учесть, что не всю тысячу монет Амати должен быть получить обязательно из пирита.
   Лоуренс должен был помешать Амати получить деньги. Можно было сказать больше - сократить имущество, которым тот располагал. Если Амати был готов на сокращение имущества ради игры с пиритом и не заботиться о том, что его дело от этого сможет пострадать, тогда задача подготовить тысячу серебряных монет была для него достижимой.
   Однако, если не так легко помешать кому-то заработать, то заставить потерять имущество намного трудней. И Лоуренс не считал, что прямым наскоком это можно было сделать. Амати не было смысла слишком рисковать, коль скоро растущая цена на пирит давала ему устойчивый рост его достояния. Если ему не было нужды рисковать, не было и возможности прибегнуть к какой-нибудь хитрости.
   В таком случае, что можно было предпринять, Лоуренс не понимал... Сколько бы он ни думал, каждый раз ход его мыслей упирался в стену. Его взгляд метнулся к месту рядом с ним:
   - Слушай, Хо...
   Хорошо ещё, что он себя оборвал на полуслове, не произнеся '...ро', однако проходивший рядом мужчина, по виду хозяин мастерской, бросил на Лоуренса странный взгляд.
   Лоуренс отчётливо припомнил, насколько маленькой была фигурка девушки, державшейся рядом с ним с бесстрашной улыбкой на лице. Он вдруг усомнился в том, что до встречи с Хоро он справлялся со своими проблемами в одиночку. Вполне вероятно, что у Хоро появилась бы хорошая мысль. А если нет, то подсказать что-то, что наведёт на мысль его самого.
   Он должен был признаться себе в том, стал беспечным, сам этого не замечая.
   Я для тебя - что?
   Если всё так и будет идти дальше, Лоуренс не сможет найти уверенный ответ на этот вопрос. Раз так, то Лоуренс должен был себе сказать вот что:
   - Если бы Хоро была бы рядом, как бы стала думать она?
   Лоуренс не думал, что сумел бы с точностью воспроизвести ход мыслей Хоро, который он мог назвать разве что непостижимым. Однако Лоуренс был торговцем. Столкнувшись сегодня с неизвестной прежде идеей, торговец завтра сможет перехитрить своих соперников, воплотив её в жизнь.
   Мышление Хоро состояло в том, чтоб как следует рассмотреть всю ситуацию. Затем обдумать её с различных позиций, не давая заранее предпочтения ни одной из них.
   Вроде бы на вид легко, а на деле совсем непросто. Могло показаться, что к ней пришло озарение, а на самом деле это было следованием здравому смыслу.
   Итак, способ заставить пойти на большие расходы Амати, извлекавшего прибыль из роста цен на пирит. Что может быть простым и труднораспознаваемым?
   Лоуренс размышлял.
   Думать, полагаясь на здравый смысл торговца.
   Исходя из этого, ответ единственный.
   - Мне надо, чтобы цена на пирит снизилась, - произнёс Лоуренс и засмеялся.
   Это действительно казалось смешным. Предел, достигнутый им при попытке подражать Хоро.
   Если цена на пирит упадёт, на что надежды мало, можно надеяться на удачный исход.
   Однако цена пирита на рынке пока что только росла и росла. Его цена превысила первоначальную стоимость в десять, если не в двадцать, раз. Она продолжит так расти и...
   - И?.. - произнёс Лоуренс, останавливаясь, он чувствовал, что должен сейчас что-то понять. - В десять раз? В двадцать? А потом... дальше в тридцать? А дальше?
   Он словно наяву увидел, как фыркает Хоро.
   Невозможно, чтобы цена пирита росла без конца. Очевидно, что такая ненормальная тенденция в какой-то момент обязательно рухнет.
   Лоуренс поспешно прикрыл ладонью рот, чтобы из него не вырвался рыдающий от восторга крик.
   Ладно, раз так, следует задаться двумя вопросами. Когда это случится, и можно ли будет втянуть в это Амати.
   Лоуренс, не отрывая руки ото рта, пошёл дальше, продолжая думать.
   Даже если торговля пиритом рухнет, будет грубой ошибкой недооценивать Амати, считая, что он окажется втянутым в этот обвал и будет беспомощно наблюдать за потерей огромных денег.
   В таком случае следовало что-нибудь придумать, но когда задача обретала определённую форму, Лоуренс мог рассчитывать, что его ум не уступит уму Хоро.
   Когда Лоуренс обдумывал какую-то особенную сделку, он чувствовал какую-то холодную тяжесть в животе. Он ощущал это много раз. Не разумом, а предчувствием он понимал, что близится сражение.
   Он сделал глубокий вдох и попытался понять, когда произойдёт самый важный момент провала цены.
   Очевидно, что неестественная ситуация с ценой на пирит не будет сохраняться вечно, но Лоуренс не знал, когда это произойдёт, а главное, произойдёт ли это к заходу солнца, к крайнему сроку обязательства Амати по договору, заключённому с Лоуренсом. Гадалка и та не смогла бы предсказать день и час крушения, на это был бы способен лишь всеведущий, всемогущий Бог.
   Однако Лоуренсу уже была известна одна деревня - крупный производитель пшеницы, жители этой деревни старались сами делать то, чем до этого занималась богиня.
   Так что чем полагаться на Бога, ожидая со страхом, рухнет ли торговля пирита, лучше самому взять на себя роль Бога.
   Дойдя в размышлениях до столь блистательной мысли, Лоуренс услышал отдалённые возгласы с рукоплесканиями и поднял голову. Похоже, он шёл довольно долго и, не заметив этого, снова вернулся к перекрёстку дорог в центре города. Услышанным шумом зрители сопровождали каждое столкновение больших соломенных чучел, уже изрядно потрёпанных в этих сражениях. Казалось, эти великаны действительно сражались друг с другом.
   Некоторое время Лоуренс наблюдал за зрелищем, поглощённый его мощью, и одновременно прокручивал в голове свою уловку, но что-то вдруг его отвлекло, и он пришёл в себя. Ему на миг показалось, что его волосы встали дыбом.
   Амати. Там был Амати.
   Увидеть случайно Амати в такой толпе - шутка Господня, мелькнуло в голове Лоуренса, но потом осознал, что в подобном совпадении мог заключаться смысл.
   Лоуренс стоял в центре города, на перекрёстке, от которого дороги шли на все четыре стороны света. Амати шёл от постоялого двора, где Лоуренс оставил Хоро. Потом Амати остановился и стал медленно разворачиваться. На миг Лоуренсу показалось, что их взгляды встретились, но, похоже, Амати его вообще не заметил, его внимание привлекло что-то иное.
   Лоуренс не замедлил проследить за его взглядом и, определив цель, попытался рассмотреть, что там.
   Амати завершил разворот и с достоинством пошёл в том направлении.
   Лоуренс же не мог оторвать взгляд от окна второго этажа постоялого двора, выходившего на главную улицу. По ту сторону окна стояла Хоро, судя по всему, на шее у неё был лисий шарф.
   У Лоуренса внутри всё напряглось, к горлу подступила тошнота. Он ощутил горечь и гнев, его охватило желание немедленно броситься вперёд и что-то сделать.
   Хоро прижалась губами к своему тёплому шарфу и слегка кивнула. И Лоуренс увидел, как Амати в ответ приложил руку к груди, словно рыцарь Церкви, дававший клятву верности Богу.
   Лоуренс не знал, приходил ли Амати к Хоро по её приглашению, или этот наглец сам заявился к ней в комнату. Но всё увиденное оставляло ему слишком мало оснований для оптимизма, чтобы отвергнуть напрашивавшиеся сами собой выводы.
   Принеся свою клятву, Амати немедленно развернулся и пошёл прочь так быстро, будто бежал, что лишь усилило подозрения Лоуренса.
   Через мгновенье Амати уже исчез в толпе, и Лоуренс снова устремил взгляд к окну постоялого двора. И непроизвольно вдохнул.
   Хоро смотрела прямо на него, сомнений быть не могло.
   Если Лоуренс углядел в толпе Амати, не было причин, чтобы проницательная Хоро не смогла найти со своего места Лоуренса.
   Тем не менее, она не отвернулась сразу же и не улыбнулась, Хоро просто смотрела на него. Лоуренс не знал, сколько это продолжалось, а когда он, наконец, выдохнул, Хоро вдруг исчезла, словно отскочила от окна.
   Если бы вместе с этим Хоро ещё и захлопнула деревянные ставни, Лоуренс так бы и стоял на месте, не в силах пошевелиться, но она оставила окно открытым. Ноги сами понесли Лоуренса в направлении открытого окна, к входу постоялого двора.
   Лоуренс был не настолько простодушен, чтобы подумать, что Хоро с Амати просто побеседовали через окно. Хоро не была обычной городской девушкой, а отношение Амати к ней было слишком далеким от спокойного, чтобы Лоуренс не предположил, что эти двое что-то обсуждали в комнате. Однако Хоро смотрела на него через окно без смущения и без смятения, появление Лоуренса не встревожило её.
   Если так, то её поведение содержало какой-то намёк для Лоуренса. И, наверное, не найдётся такого мужчины, который бы просто стоял на месте, когда от него что-то ждут.
   Лоуренс вспомнил разговор в Рюбинхайгене. Если он расскажет ей всё, что было у него на душе, Хоро обязательно поймёт его.
   Укоренив этим свою решимость в самом сердце, Лоуренс подошёл к постоялому двору.
  
  
   Открыв дверь, он увидел, что весёлое гулянье в зале было в полном разгаре. На столах выстроились миски и тарелки с разной едой, люди веселились, болтая друг с другом за выпивкой.
   При мысли, что сейчас он и Хоро должны были наслаждаться праздником за одним из этих столов, Лоуренс не мог не вздохнуть, хоть и гордился своей способностью истинного торговца ни о чём не сожалеть.
   Но это ещё могло осуществиться. Если бы Хоро окончательно отвергла бы Лоуренса, она должна была захлопнуть окно.
   Доверившись этой мысли, Лоуренс начал подниматься по лестнице. И в этот момент его кто-то позвал.
   - Уважаемый господин Лоуренс.
   Лоуренс с тревогой и удивлением повернулся на голос и увидел, что у обратившемуся к нему тоже было удивление на лице. Это был хозяин постоялого двора, он слегка опирался на стойку и моргал от неожиданности из-за резкого поворота Лоуренса к нему.
   - Прошу прощения... В чём дело?
   - Э... в общем, меня тут попросили передать послание уважаемому господину Лоуренсу.
   Сердце Лоуренса тревожно затрепетало при слове 'послание', но он откашлялся, стараясь успокоить себя, спустился с лестницы, подошёл к стойке и принял запечатанный воском пакет.
   - От кого оно?
   - От особы, которая тебя сопровождает. Передано только что.
   Хорошо, что Лоуренсу удалось не изменить выражения лица. Можно не говорить, что хозяин постоялого двора - это тот, кто может всё знать о своих постояльцах и обо всех, кто приходит и уходит. Он видел, что Лоуренс ушёл, оставив в комнате Хоро, к которой потом пришёл Амати, после чего Хоро попросила передать для Лоуренса послание вместо того, чтобы сказать всё ему напрямую.
   Увидеть эту последовательность и счесть, что ничего не произошло, было бы странно. Тем не менее, хозяин смотрел на Лоуренса так, будто ничего не знал.
   Связи между городскими торговцами были сильными. Если бы Лоуренс повёл себя неправильно, по этим связям тут же разлетелись бы слухи и пересуды.
   - Мне бы света, если можно, - произнёс Лоуренс спокойным голосом.
   Легко кивнув, хозяин вынес ему посеребрённый подсвечник с горящей свечой. Яркой восковой, а не тусклой сальной. Лоуренс подумал, что смог бы даже расслышать, как шуршит любопытство под маской безразличия на лице хозяина. Усмехнувшись в глубине души этой мысли, Лоуренс достал с пояса кинжал и осторожно снял печать.
   Хозяин тут же отошёл, понимая, что смотреть в чужое письмо непорядочно, но Лоуренс видел, как глаза хозяина то и дело постреливали в его сторону.
   Кашлянув, Лоуренс развернул послание. Там оказалось два листа, один пергаментный, другой просто бумажный.
   Сердце Лоуренса билось в груди, как бешенное, но любое колебание сейчас означало бы, что он не доверял Хоро. Не стоило удивляться, если бы там оказалось предложение помириться, такую возможность он вполне допускал.
   Он медленно развернул бумажный лист, с него посыпались песчинки. Песком просушивали только что написанный текст, так что это письмо было написано совсем недавно.
   Или расставание, или воссоединение.
   Глаза Лоуренса впились в строчки.
  
   Наличными деньгами - двести серебряных монет.
   Наличного пирита - на триста серебряных монет.
   Собственности, которой можно распорядиться...
  
   Какого-либо предварительного пояснения не было, текст ачинался прямо с перечисления.
   Наличные? Пирит?
   Лоуренс ожидал таких слов, за которыми он бы услышал голос Хоро, но там был лишь набор бездушных слов.
   Тем не менее Лоуренс, стиснув зубы, снова опустил взгляд на бумагу.
  
   ...на триста серебряных монет.
   Собственности, которой можно распорядиться - на двести серебряных монет.
  
   На бумаге было расписано имущество Амати, которое не было необходимым для его торговли.
   Плечи Лоуренса расслабились, развернулись - вроде как распухает хлеб, когда на него прольют горячей воды.
   Хоро впустила Амати, чтобы получить от него эти сведения. И невозможно, чтобы это она сделала для кого-то ещё, кроме Лоуренса. Это письмо было предложением помириться в иносказательной форме.
   Лицо Лоуренса само собой расплылось в улыбке, но он даже не пытался её скрыть.
   В конце ещё было добавлено:
  
   Записано другим человеком с моих слов.
  
   Есть немало тех, кто умеет читать, но не умеет писать. Лоуренс не сомневался в том, что Хоро, получив эти сведения, отлучилась под каким-то предлогом, например, что ей надо в уборную, и попросила подвернувшегося торговца записать их на бумаге. Лоуренс помнил почерк, которым была выведено Амати на договоре. Это письмо было написано не рукой Амати.
   Лоуренс бережно сложил драгоценное письмо, положил в карман и взялся за лист пергамента. Возможно, Хоро хитростью вынудила Амати подписать какой-то ещё дурацкий договор.
   Перед внутренним взором Лоуренса ожило гордое лицо Амати, тайно встретившегося с Хоро. Хоро, которая хотела путешествовать вместе с Лоуренсом.
   Ощущая, как у него отлегло от сердца, и уверившись в своём превосходстве, Лоуренс без колебаний развернул пергамент.
  
   Именем Господа...
  
   Сильный, исполненный достоинства почерк, воплотивший неповторимый характер Амати.
   Лоуренс поспешно пригасил волнение и продолжил чтение.
   Строка. Вторая, за ней третья.
   И...
  
   ...Приняв вышеозначенные обеты, мы, нижеподписавшиеся, станем мужем и женой.
  
   Дойдя до последней точки, Лоуренс поднял взгляд - у него перед глазами всё вертелось и прыгало.
   - Э?.. - вырвалось у него, и он сам еле расслышал свой голос, более тихий, чем шёпот.
   Он зажмурился, но всё равно видел перед собой только что прочитанный текст.
   Брачный договор.
   Под брачным договором с клятвой, принесённой перед Господом, стояли имена Ферми Амати, юного торговца рыбой, и Хоро.
   И тут же пустое место для имени опекуна Хоро. Однако, если имя опекуна будет внесено, а договор будет передан в церковь одного из городов, Амати и Хоро станут мужем и женой.
   Имя Хоро было нацарапано кое-как. Буквы явно были написаны кем-то, кто не умел писать.
   Лоуренс будто наяву увидел, как Хоро застенчиво произносила слова клятвы, глядя в текст, написанный рукой Амати.
   Лоуренс достал из кармана бесценное письмо и снова его перечёл.
   Несомненно, речь шла о перечне имущества Амати. Об этом можно было судить по приведённым суммам, не заоблачным, а вполне возможным. Но письмо это не сообщало Лоуренсу о текущем положении дел, а подчёркивало серьёзность его положения.
   Глупо даже спрашивать о цели написания письма. Это сразу становится понятным из того, что оно передано вместе с брачным договором.
   Амати был в шаге от исполнения условий договора с Лоуренсом, а Хоро собиралась уйти к Амати.
   Встреча Лоуренса с Хоро была лишь случайностью. Несмотря на юность, безрассудство и наивное следование понятиям о чести, Амати был одарённым торговцем, и все его мысли сходились на Хоро, так что она, вероятно, решила, что Амати подойдёт ей в качестве нового партнёра.
   Лоуренс не мог думать ни о чём, кроме того, что всё пропало. Даже если он побежит к ней на второй этаж с брачным договором в руке и скажет ей не выходить замуж, Хоро с присущим ей великолепием просто укажет ему на дверь.
   В таком случае у него не было другого выбора, кроме как всё решить самому.
   Хоро раскрыла имущественное положение Амати и, если Лоуренсу удастся разрушить построения Амати, вожможно, согласится выслушать объяснения Лоуренса, в противном случае всё будет кончено.
   У него ещё была возможность помешать Амати. Значит, была и надежда.
   Лоуренс не мешкая убрал письмо с брачным договором и повернулся к хозяину постоялого двора.
   - Пожалуйста, верни мне все деньги, что я тебе дал на сохранение.
   За возможность путешествовать с Хоро он отдал бы и десять тысяч монет.
  
  
   Была возможность, образно говоря, 'раздеть' Амати, не преступая закон. Главный вопрос состоял в том, удастся ли побудить Амати пойти на сделку, которая давала такую возможность. Лоуренс полагал, что Амати, скорее всего, не знал о таких сделках, которую он хотел юному рыботорговцу навязать. Не потому что свысока смотрел на Амати, просто в торговле рыбой такие сделки вряд ли могли использоваться.
   В то же время немногие проявили бы желание заключить сделку, в которой они бы плохо разбирались. Тем более, если её предлагает явный противник. Так что вероятность заключения сделки Лоуренс оценивал примерно, как один из десяти. Но было необходимо принудить Амати принять сделку, даже если придётся его раздразнить или вывести из себя.
   Кроме того, пусть эта сделка на первый взгляд казалась нормальной, Амати наверняка поймёт, что сделку ему предлагают неоднозначную.
   А потому скандальное поведение, цеплявшее Амати за самолюбие, и подстрекательство станут подходящей для Лоуренса линией поведения.
   Это не было торговой сделкой. Лоуренс изначально не искал в ней выгоды. Он пренебрёг известным всем торговцам принципом, что думать в сделках о чём-либо, кроме прибылей и убытков, - это уже убыток.
   Лоуренс расспросил хозяина постоялого двора о тавернах, которые предпочитал Амати, и по очереди стал заглядывать в каждый, пока, наконец, не нашёл юного торговца в четвёртом. Несмотря на разгар праздника Амати выбрал тихую таверну и пил там в одиночестве.
   Амати выглядел несколько уставшим, возможно, это было вызвано волнением, пережитым им во время успешного заключения брачного договора с Хоро. А может, из-за озабоченности, вызванной тем, что требуемая тысяча серебряных монет ещё не лежала у него в кармане.
   Но его душевное состояние не имело значения. Торговля не может всегда протекать в благоприятных условиях. Умело торговать в любых условиях - сила торговца.
   Также следовало учесть, что завтра переговоры будет вести намного труднее. И поэтому Лоуренс пытался предложить сделку сейчас.
   Глубоко вдохнув, Лоуренс предстал перед Амати, который только сейчас его заметил.
   - А...
   - Добрый вечер, - начал разговор Лоуренс.
   Надо думать, Амати не был столь наивен, чтобы счесть встречу со своим противником чистой случайностью. Он был так потрясён, что даже поперхнулся, но уже в следующий миг лицо торговца рыбой приняло торговое выражение.
   - Пожалуйста, не надо такой настороженности. Я пришёл просто поговорить о деле, - заверил Лоуренс, удивляясь, что ему даже удалось выдать лёгкую улыбку.
   Однако Амати ответил, не выглядя очень довольным:
   - Если речь идёт о деле, надо быть ещё более настороженным.
   - Ха-ха. Ладно, у тебя найдётся немного времени?
   Амати кивнул, и Лоуренс подсел к нему за столик. Хозяин таверны подошёл к столику с таким видом, будто принять заказ было очень хлопотливым делом, Лоуренс просто заказал вина.
   Сейчас напротив Лоуренса сидел торговец рыбой, который выглядел худосочным, как девушка, но он в одиночку сбежал из дома и пытался своими силами достичь успеха в торговле в этом городе. Нельзя было обмануться его внешностью мальчишки и утратить бдительность.
   И ещё нельзя было самому беспокоиться из-за его вида.
   Лоуренс прочистил горло, стараясь, чтобы его кашель не показался нарочитым, и, оглядевшись, заметил:
   - Хорошая таверна, тихая.
   - В других невозможно спокойно выпить, - отозвался Амати. - Очень ценное место.
   Лоуренс заподозрил в его словах скрытый смысл - Амати был недоволен тем, что кто-то, кто ему не нравился, ни с того, ни с сего, вторгся с беседой в его 'очень ценное место'. Впрочем, и Лоуренс хотел поскорее покончить с этим делом.
   - Что ж, уверен, что ты удивлён моим внезапным предложением поговорить о деле, но я и сам недавно был удивлён и потому надеюсь, что ты меня простишь.
   Лоуренс не знал, какими словами Амати убедил Хоро подписать с ним брачный договор. Каким бы быстрым ни было её мышление, ей вряд ли пришло бы в голову написать брачный договор.
   Раз так, инициатива должна была принадлежать Амати, а Хоро, надо полагать, просто воспользовалась этим.
   Однако Лоуренс был не вправе её упрекать в этом. Пусть Амати в комнату впустила и Хоро, но первоначальной причиной этого был Лоуренс.
   Он не знал, что Хоро могла рассказать Амати ссоре с Лоуренсом, но как только торговец рыбой попытался что-то сказать, наверняка по этому поводу, Лоуренс предостерегающе поднял правую руку ладонью к Амати.
   - Нет, я пришёл сюда не для разговора об этом. Именно это послужило причиной моего предложения тебе, господин Амати, это правда, но я не собираюсь обсуждать этот вопрос. В конце концов, Хоро всё решает по собственному усмотрению.
   Амати с некоторым недоверием посмотрел на Лоуренса и чуть кивнул в ответ. Видя недоверие в его глазах, Лоуренс, однако, не собирался его развеивать. Поскольку собирался сказать то, что могло вызвать ещё большее сомнение у Амати.
   - Однако из-за той причины, которая побудила меня предложить эту сделку, она может тебе показаться не вполне обычной торговой сделкой.
   - Короче, что ты задумал? - очень рационально перешёл к делу Амати.
   Однако Лоуренс нимало не смутился и последовал его примеру:
   - Если начистоту, я хотел бы, чтобы ты купил пирит.
   - Э? - голубые глаза Амати на миг скакнули в сторону.
   - Я хотел бы, чтобы ты купил пирит. По текущей цене рынка примерно на пятьсот серебряных трени.
   Рот Амати приоткрылся, он снова посмотрел на что-то, происходившее в стороне, потом издал смешок и вздохнул.
   - Шутишь.
   - Это не шутка.
   Улыбка Амати разом исчезла, его острый, почти яростный взгляд устремился на Лоуренса.
   - Я получаю деньги, перепродавая пирит, и тебе это известно, так? Тогда что означает твоё предложение продать мне пирит? Чем больше его запас, тем больше прибыли я получу. Я не могу в такое поверить. Или же... - Амати сделал паузу, и когда он продолжил, его глаза горели уже нескрываемым гневом. - Вероятно, это правда, что тебя не будет беспокоить госпожа Хоро, если я погашу её долг.
   Последние слова сразу прояснили, что наговорила ему Хоро, и что думал Амати. Лоуренс был даже немного ошеломлён его прямотой и рыцарской натурой.
   - Нет, мне тоже важна Хоро.
   - Тогда что...
   - Конечно, я не просто продаю пирит.
   В публичных торгах при росте цен Амати был, возможно, лучше Лоуренса, но Лоуренс был почти уверен в своих силах в деловых переговорах один на один. Он уловил переговорный ритм Амати и был готов обратить его к своей пользе.
   Лоуренс спокойным голосом произнёс заготовленную фразу:
   - Я хочу продать в долг.
   Похоже, такое сочетание слов было для Амати незнакомым, и он переспросил:
   - В долг, продать?
   - Да.
   - Это... что такое?
   - Я хотел бы продать пирит стоимостью в пятьсот серебряных трени по текущей цене с передачей его завтра вечером.
   Хоро, хвалясь своим чутким слухом, утверждала, что слышит, как Лоуренс хмурит брови, сейчас самому Лоуренсу казалось, что и он способен на такое.
   Амати недоумении поспешил уточнить:
   - Тогда ты мог бы обратиться ко мне завтра вечером и...
   - Нет, деньги за пирит я бы хотел получить сейчас.
   Настороженность во взгляде Амати выросла. Если он не был лицедеем такого же уровня, как и Хоро, ему о продаже в кредит не было известно ничего.
   А без знаний, без сведений торговец подобен воину с завязанными глазами на поле сражения.
   Лоуренс стал готовить свой лук, чтобы пустить стрелу.
   - Иначе говоря, я получу пятьсот серебряков от господина Амати здесь и сейчас, а пирит на пятьсот серебряный монет по текущей цене передам завтра вечером.
   Амати изо всех сил постарался вникнуть в суть предложения. Впрочем, вчерне понять, как это работает, не слишком сложно. Вскоре он с этим справился:
   - Означает ли это, что если даже завтра ещё вырастет, можно будет получить пирит по цене, не выше теперешней?
   - Правильно. Если я, скажем, продаю в долг кусок пирита на тысячу двести эредо, я получаю от господина Амати прямо сейчас именно тысячу двести эредо, но завтра вечером кусок может стоить уже две тысячи эредо. И несмотря на это мне всё равно придётся отдать завтра вечером кусок пирита господину Амати.
   - С другой стороны, - отозвался Амати, - если завтра он потянет на двести, я всё равно получу лишь один кусок.
   - Так и есть.
   Как и ожидал Лоуренс, соображал Амати быстро. Но оставалось опасение, дойдёт ли до него суть сделки.
   Если не копать глубоко, продажа в долг мало отличалась от продажи уже имевшегося в наличии товара. Если продашь имевшийся товар, а он потом подорожает, будешь сожалеть, что поторопился продать, а если подешевеет, с облегчением подумаешь, что вовремя продал.
   Но есть важная разница, связанная с временным разрывом между передачей денег и получением товара. И Лоуренс хотел, чтобы Амати это понял. Иначе была высокая вероятность, что сделка будет отвергнута.
   Амати произнёс:
   - Разве это чем-то отличается от обычной покупки?
   Он не понял.
   Лоуренс, чуть не поцокав с досады языком, попытался составить для Амати объяснение, но тот вдруг заговорил, прервав этот процесс:
   - Нет, я не прав, - почти мальчишечье лицо Амати превратилось в лицо торговца, на котором радость от прибыли или огорчение от убытка выражались одной и той же улыбкой, которой торговец как бы стремился добиться расположения партнёра. - Господин Лоуренс пытается получить прибыль от дела, к началу которого он опоздал. Так, похоже.
   Должно быть, Лоуренсу не было суждено объяснять Амати суть сделки. В конце концов, если что-то кажется на первый взгляд бессмысленным, это может оказаться признаком того, что оно не понято правильным образом.
   - Если покупка в долг, - рассуждал Амати, - это способ купить товар, когда у тебя нет денег, то продажа в долг - это способ получить прибыль от продажи товара, которого ещё нет. Если это удастся сделать, то было бы удачно, чтобы цена проданного товара снизилась.
   А кроме того, товар, которого может не быть при получении денег, должен появиться к моменту его передачи. Продавать можно, только если уверен, что сможешь передать товар к нужному времени.
   - Ха-ха, значит, есть и такой способ вести дела, - рассмеялся Амати. - Похоже, когда торгуешь одной лишь рыбой, тебе не доступно широкое видение мира. И предложил мне сделку тот, который... Нет, это как раз вполне естественно. Если я у господина Лоуренса куплю пирита на пятьсот серебряных монет, то много заработаю при условии, что цена вырастет, но я также могу и потерять, и потерять ещё и больше, при условии, что цена упадёт. Выглядит так, что если господин Лоуренс получит прибыль, я потеряю деньги.
   Амати выпятил грудь, на его лице отразилась уверенность в себе. Лоуренс же, напротив, постарался убрать с лица любые проявления чувств. Он ощутил дрожь в руках, натагивавших лук.
   Амати начал говорить:
   - Всё это означает...
   Лоуренс, перебивая его, выпустил стрелу:
   - Господин Амати, я вызываю тебя на поединок.
   Губы торговца рыбой, дёрнувшись, выстроили торговую улыбку.
   - Вряд ли это можно назвать поединком, - такими словами выразил свою мысль Амати. - Поединок должен проводиться на равных, а у нас положение не равное. Я же не думаю, что продажа в долг не может выйти за пределы отношений между мной и господином Лоуренсом, так?
   - То есть?
   - Ты же не собираешься заключить сделку без подписания текста договора? Я говорю о возможности продать договор кому-то ещё.
   Купля-продажа долга - это обычная сделка, если партнёр будет не из слишком удалённых мест. Конечно, нельзя требовать, чтобы это касалось лишь покупки в долг, но не продажи в долг.
   - Ты же не согласился бы на такое неудобство в сделке, так? Счёл бы слишком опасным.
   - Ясно. Тогда, даже если к завтрашнему вечеру цена на пирит упадёт, как предполагает господин Лоуренс, цена в течение дня может вырасти достаточно, чтобы хватило для моей цели, и я просто продам этот долг. И я бы не пошёл на сделку, если бы не мог его продать. Однако, если господин Лоуренс готов принять моё условие, эта сделка будет совершенно не равной.
   Лоуренс лишь молчал и слушал, И Амати продолжил:
   - Положение господина Лоуренса слишком уж неравное. Потому что я своей цели могу достичь уже при небольшом росте цен. Однако, исходя из моей выгоды, я не пойду и на сделку, которая предоставила бы преимущество господину Лоуренсу.
   Другими словами, он не хотел соглашаться на сделку на при каких условиях. Однако не может быть торговцем тот, кто откажется добиваться заключения договора после однократного отказа.
   И Лоуренс спокойным тоном возразил:
   - Если рассматривать только эту сделку, можно придти к такому выводу, но если рассмотреть ситуацию шире, риски обеих сторон уравновесятся.
   - Это, это как?..
   - А так, что существует возможность, что Хоро разорвёт брачный договор. У господина Амати имеется свой экземпляр договора, да?
   Амати с изумлением посмотрел на Лоуренса.
   - Даже если ты, господин Амати, выплатишь мне долг Хоро, оговоренный в сумме в одну тысячу серебряных монет, он столкнётся с риском остаться не у дел, если Хоро не кивнёт головой. Указанный тобой риск не так велик, как этот.
   Но Амати, язвительно ухмыльнувшись, тут же контратаковал:
   - Хех. Не думаю, что мне стоит беспокоиться на этот счёт. Кажется, у вас произошла достаточно серьёзная ссора.
   Лоуренса бросило в жар, будто его проткнули раскалённым железным прутом, но он использовал весь опыт торговца, приложил все силы, чтобы это не отразилось на его лице, когда он отвечал:
   - Во время нашего путешествия с Хоро она трижды плакала у меня на руках.
   Теперь пришла уже очередь Амати бороться с внешним проявлением чувств. Его лицо так и застыло с той лёгкой язвительной усмешкой. Потом Амати сделал долгий, медленный вдох.
   - В такие моменты, - продолжал Лоуренс, - Хоро очень милая, но, к сожалению, невероятно упрямая. Бывает, что её тянет поступать наперекор собственным чувствам. Иначе говоря...
   - Мы заключим сделку, - с силой в голосе перебил Лоуренса Амати, лицо которого было, как у рыцаря, получившего удар перчаткой по щеке. - Я принимаю твоё предложение, господин Лоуренс.
   - Ты уверен?
   - Более чем. Заключим эту сделку. Я... я думал, что будет слишком жестоко лишить тебя всего, господин Лоуренс, поэтому я сказал то, что сказал. Однако, господин Лоуренс, если ты так говоришь, я приму сделку и отберу у тебя всё, что есть у господина Лоуренса, не считая вышеупомянутого.
   Лицо Амати побагровело от гнева. Лоуренс солгал бы, если бы уверял, что не расхохотался в глубине души в этот момент. Он протянул к Амати правую руку с улыбкой охотника, достававшего добычу из западни.
   - Значит, ты согласен на сделку, так?
   - Это то, чего я хочу.
   Две руки сжимали одна другую изо всех сил, и каждая стремилась вырвать из второй что-то очень важное.
   - Тогда приступим к составлению договора, - подытожил сохранивший трезвой голову Лоуренс.
   На момент заключения сделки по продаже в долг позиции Лоуренса и Амати были почти равны. Здраво рассуждая, следовало бы оценить положение Амати как более плохое.
   Лоуренс не был уверен в том, что Амати это осознавал. Нет, именно потому Амати и пошёл на сделку, что не осознавал этого, подумал Лоуренс. Однако к тому времени, когда он это осознает, настанет время завершения его праздника.
   Взяв перо и бумагу у владельца таверны, два торговца составили договор и подписали его. Поскольку подготовить все пятьсот серебряных монет для Амати было затруднительным, было решено недостачу в двести восполнить тремя лошадьми Амати. Деньги будут переданы завтра утром после колокола об открытии рынка, а лошади будут доставлены вечером.
   Если верить сведениям Хоро, у Амати было двести монет наличными, триста в пирите и двести в имуществе, которое можно было продать. Сейчас наличными было на сто монет больше, но нехватку двухсот заменили лошади, которые Амати вторично в деньги обратить уже не мог. Значит, к этому моменту Амати располагал примерно восемьюстами трени в различной форме. Следовательно, ему хватило бы повышение цены всего лишь на четверть. Если сведения Хоро не были полными, то и рост цены мог быть меньшим. Но Лоуренс продолжал считать положение не таким плохим.
   - Уладим всё завтра вечером, - взволнованно произнёс Амати, прижав печать к воску, и поднял на Лоуренса взгляд.
   Тот спокойно кивнул в ответ. Рассказ о плакавшей в его объятьях Хоро оказался весьма действенным. Лоуренс не мог не подумать, как бы он сам повёл себя на месте Амати.
   Торговцы и в самом деле занимались отнюдь не только торговлей.
   Взяв свой экземпляр договора, Лоуренс сказал:
   - Ну, у меня всё. Приятно выпить тебе.
   И вышел из таверны.
   Стрела Лоуренса попала прямо в грудь Амати. Вероятно, это понимал и сам Амати, но кое-что Лоуренс оставил при себе.
   Его стрела была покрыта ядом медленного действия, этот яд был ведом лишь тем, кто имел опыт с торговлей в долг. Охоту торговцы ведут, балансируя между опаской и искренностью. И нет необходимости выкладывать всё.
   Потому что торговцы - коварные.
  
  
   Заключив с Амати договор о продаже пирита в долг, Лоуренс направился прямиком на рынок. Конечно, торговля уже давно была закрыта, но оживление на рынке не уступало дневному. Торговцы праздновали при лунном свете, праздновали очень шумно, затягивая в гуляние даже ночных сторожей рынка. И когда Лоуренс пришёл к лавке Марка, тот оказался не дома, а там.
   Он пил сам, без компании, обособленно веселясь на общем празднике, что делало его похожим на странствующего торговца.
   - А-а? Странно. Принцесса вроде бы спутница неплохая, - сказал Марк подходившему Лоуренсу.
   Тот пожал плечами и уныло улыбнулся.
   Марк рассмеялся, сказал ему: 'Выпей' и наполнил пустую кружку элем из фаянсового кувшина.
   - Надеюсь, не помешаю.
   - Ха-ха, будешь трезвым на пьянке - помешаешь, а напьёшься - всё в порядке.
   Устроившись на толстом полене, как на стуле, Лоуренс положил рядом конопляный мешочек с золотыми и серебряными монетами и глотнул налитого ему эля. Горьковатый, ароматный напиток, обильно пенясь, наполнил его рот и потёк в горло, дурманя разум. Напиток оказался весьма хмельным. Похоже, этот торговец пшеницей прекрасно разбирался в эле.
   - Отменный эль, - признал Лоуренс.
   - В этом году урожай пшеницы выдался хорошим повсюду. Когда урожай плохой, на хлеб приходится пускать даже ячмень, из которого варят эль. Возблагодарим Бога за обильный урожай.
   - Ха-ха-ха, точно, точно... Однако, - Лоуренс поставил кружку на столик для переговоров. - На закуску к элю у меня имеется несколько непростой разговор.
   - Нгу... Фухх, - выпив и выдохнув, отозвался Марк. - Разговор о доходах?
   - Нет... не знаю. Это может и принести доход, но дело не в нём.
   Марк отправил в рот кусок солёной рыбы, прожевал его с тихим хрустом и ответил:
   - Как честно. Сказал бы, что это будет выгодно. Я охотно принял бы участие.
   - Само собой, я тебе заплачу за труды, и, если сложится благоприятно, ты сможешь и доход получить.
   - И о чём речь?
   Лоуренс вытер пену от эля с губ и начал:
   - Кажется, пшеницу закупают, главным образом, после завершения праздника.
   - Так.
   - Я бы хотел, чтобы ты пустил один слух.
   На лице Марка появилось такое выражение, будто он разбирал муку на хорошую и плохую.
   - Уволь меня от опасных историй.
   - Если бы распространял Марк, возможно, это и было бы опасно, но если будет болтать мальчишка, в этом, наверное, не будет ничего страшного, так?
   Действительно, какой пустяк. Но сила слухов иной раз просто ужасает. Говорят, что давным-давно даже погибла великая держава, и всё из-за мальчика, жившего в городе, где стоял королевский замок. Мальчик сказал, что король на самом деле очень болен, и когда весть об этом распространилась в соседних королевствах, те разорвали союз с той державой, а потом заняли её земли войсками и поделили между собой.
   Существует не так уж много того, о чём можно безоглядно говорить. Уши людей предназначены для улавливания маленьких слухов, а рты - для того, чтобы слухи набирали силу.
   Марк приоткрыл рот, словно хотел что-то сказать, меж тем Лоуренс продолжил:
   - Я хочу, чтобы, как только я скажу, в определённых местах началось распространение слуха. А именно: вот-вот начнёт дорожать пшеница.
   Марк застыл, будто остановился ход времени, его глаза смотрели куда-то вдаль. Вероятно, он думал, что кроется за словами Лоуренса.
   Наконец, его глаза пришли в движение, на губах появилась улыбка, он снова посмотрел на Лоуренса.
   - Пытаешься снизить цену на камни с помощью слухов?
   - Именно так.
   Большинство тех, кто занялся перепродажей пирита, скорее всего, приехали в город, чтобы что-то продать, а потом купить, когда придёт пора возвращаться домой. Наиболее распространённым товаром была пшеница. Узнав, что из-за роста спроса на пшеницу после окончания праздника возрастёт цена на неё, они примутся продавать пирит, чтобы получить деньги на товары, которые им были изначально нужны. Если это произойдёт, цена на пирит обязательно упадёт. И в какой-то момент торговля пиритом обвалится.
   Торговец пшеницей отпил эля и произнёс спокойным голосом:
   - Я представить себе не мог, что ты так упрощённо мыслишь.
   - А если одновременно с этим будет продано значительное количество пирита?
   Веки Марка дрогнули, он немного подумал и спросил:
   - Сколько?
   - На тысячу серебряков трени.
   - Да что... Тысячу? Ты, должно быть, ума лишился, ты и представить не можешь, сколько потеряешь, если сделаешь такое.
   - Меня не волнует, сколько я потеряю.
   Марк с недовольным лицом несколько раз погладил бороду, что-то мурлыча под нос. Судя по всему, он силился понять, что творилось в голове Лоуренса.
   - Если я соберу пирита на пятьсот серебряков, мой карман не пострадает, вырастет ли цена или упадёт.
   И этим сделка, которую Лоуренс заключил с Амати, была менее выгодна последнему.
   - Дерьмо, похоже, ты продал в долг.
   Это хорошо, когда цена на твой товар вырастет, но бывают и такие особые ситуации, когда кошель не понесёт ущерба и при снижении цены. При использовании продажи в долг снижение цены позволяет купить и передать партнёру по договору товар по низкой цене, если же цена вырастет, можно получить доход обычным порядком, просто продав имеющийся в наличии пирит. Так что можно сделать так, что Лоуренс не выиграет и не проиграет независимо от роста или падения цены.
   Решающий перевес Лоуренс должен был получить за счёт того, что цена товара всегда падала, если его продавали в больших количествах, в то время как Амати для получения дохода требовалось, чтобы цена пирита росла.
   Другими словами, Лоуренс собирался использовать пятьсот серебряных монет, полученных от Амати, и свои собственные деньги, чтобы закупить большое количество пирита, а потом продавать его столь значительными порциями, чтобы вызвать обвал цен. Если пренебрегать вопросом получения дохода, такое было вполне осуществимо.
   Марк, в прошлом странствующий торговец, сразу это понял. А насчёт партнёра Лоуренса...
   - Без жалости пользуешься невежеством бедного торговца рыбой.
   Лоуренс в ответ лишь пожал плечами.
   Но хотя у Лоуренса казалось бы имелось такое преимущество, но была причина, по которой ему ещё рано было успокаиваться и улыбаться.
   Идеальной ситуации не бывает.
   - Я себе не мог представить, чтобы он не знал, как опасно заниматься незнакомым видом деятельности.
   - Нет, полагаю, он знал это, но всё же принял сделку. Он сам более-менее точно рассказал её суть.
   Марк издал лёгкий горловой смешок , допил эль, потом выражение его лица изменилось.
   - Ладно, это всё, что ты хотел от меня.
   - Есть ещё одно.
   - Говори.
   - Я хочу, чтобы ты купил мне пирит.
   Марк, поражённый услышанным, серьёзно посмотрел Лоуренсу в лицо.
   - Кажется, ты не продумал, где брать пирит, перед подписания договора.
   - К сожалению, у меня не было такой роскоши. Могу я тебя попросить?
   Вот почему Лоуренсу ещё рано было улыбаться. Каким бы хорошим ни был замысел, он бесполезен при отсутствии необходимого для него компонента. И купить этот компонент непросто. Конечно, пирит можно было купить и утром на рынке, но если купить его на сотни серебряных монет, цена сразу вырастет неимоверно.
   Пирит следовало собрать тайком, чтобы это не повлияло на цену на рынке. Лучший способ - обратиться к городским торговцам, прикупая у них понемногу, пока не соберётся пирита на достаточную сумму денег.
   - Условия, - принялся разъяснять Лоуренс, - покупка за наличные. Неважно, если будет немного дороже рыночной цены. Если будет достаточно много, заплачу золотыми Румионами.
   Если серебряный трени - стрела, то золотой румион - копьё. При покупке чего-то дорогого нет оружия, сильнее румиона.
   Но, если деньги у Лоуренса имелись, то знакомых и связей, на которые он мог бы положиться, не было, если не считать Марка. И если Марк откажется, Лоуренсу придётся искать пирит своими силами. Но не надо было долго думать, чтобы понять, насколько сложно собрать много пирита здесь, куда толпа людей приезжала только на несколько дней в году.
   Однако Марк сидел подвижно, глядя куда-то в сторону.
   - Я тебе заплачу. Мы определим сумму.
   Это не могло быть просто платой за работу.
   После этих слов Марк перевёл взгляд на Лоуренса. Он же был торговцем и, наверное, не хотел просто работать.
   Потом Марк сказал лишь одно слово:
   - Бесполезно.
   - Хорошо, тогда... Э?
   - Бесполезно, - повторил Марк, глядя прямо в глаза Лоуренсу.
   - Что за?..
   - Я не могу выполнить твою просьбу.
   Услышав недвусмысленный ответ Марка, Лоуренс наклонился ближе к нему и попытался снова:
   - Я отблагодарю. И не поскуплюсь, оценивая твоё время и усилия. Ты ничего не теряешь. Хорошо звучит, верно?
   - Ничего не теряю?
   Постриженная борода делало лицо Марка квадратным, что вместе с нахмуренными бровями придавало ему вид каменного утёса.
   - Я так думаю. Я прошу тебя купить немного пирита. Не прошу вкладывать в это твои деньги. И заплачу, конечно, наличными. Тебе незачем терять деньги.
   - Лоуренс, - сказал Марк, остановив собеседника действенней прежнего молчания.
   Однако Лоуренс недоумевал. Ни один торговец не откажется от предложения, если знает, что ему заплатят по справедливости, и опасности что-то потерять у него не будет.
   Непонятно, почему предложение Лоуренса 'бесполезно'. А может, Марк просто прощупывает его, набивает цену, заподозрил Лоуренс, чувствуя, что у него сжалось в животе от такого предположения.
   Марк, проследовав за ходом мыслей собеседника, начал объяснять:
   - Самое большое, что ты сможешь заплатить, - это десять румионов.
   - Это будет более чем достаточным вознаграждением за покупку через тебя, разве нет? Это же не то, что за ночь проехать через крутые горы и своими силами привезти товара на целый караван.
   - Ты же предлагаешь мне пробежаться через рынок, скупая пирит, так? Так это то же самое.
   - Да как сравнивать!.. - закричал Лоуренс, вскакивая и нависая над Марком.
   Полено, на котором он сидел, с громким стуком опрокинулось назад, однако Лоуренсу всё же удалось не вцепиться в одежду Марка.
   Но Марк даже не шелохнулся, заставив Лоуренс вспомнить о необходимости не терять своего лица торговца.
   - Фухх... Как можно сравнивать? Я не сказал тебе побежать куда-то среди ночи, чтобы притащить тяжёлый груз, спускаясь по крутым склонам, где можно легко заблудиться или сорваться с высоты. Я просто прошу купить немного пирита, воспользовавшись своим опытом городского торговца.
   - Это то же самое, Лоуренс, - медленно повторил Марк. - Ты торговец, ездящий среди полей, а для такого торговца, как я, этот рынок словно поле сражения. Опасности, о которых ты подумал, имеют отношение к странствующему торговцу.
   - А... - осёкшись, прервал себя Лоуренс.
   Марк нахмурился, будто попробовал что-то горькое.
   - Для городского торговца никогда не будет считаться добропорядочным, не раздумывая, хвататься за любую выгодную возможность. Городской торговец предпочтёт скромный заработок, полученный от своего занятия, большому доходу из случайного источника. Владельцем этой лавки являюсь я, но репутация этой лавки имеет в своём основании не одно лишь моё имя. Репутация лавки основывается не только на моём имени, но и на моей репутации, и отражается на репутации жены, родственников и друзей, имеющих отношение к ней. Репутация всех нас зависит от моей. Ну, только если речь идёт о мелких деньгах, ничто не помешает подсуетиться и немного подзаработать.
   Тут Марк снова налил себе эля в чашу и сделал глоток. И если он продолжал смотреть на Лоуренса муро, причиной этого, вероятно, была не горечь эля.
   - Но совсем другое, если речь идёт о покупке пирита на пятьсот серебряных монет, о котором ты просил. Что подумают люди, глядя на меня за этим занятием? Что я бросил своё основное занятие ради азартной игры. Сможешь заплатить мне достаточно, чтобы оправдать опасность этого? Я тоже был странствующим торговем и потому осмелюсь сказать, что странствующие торговцы, получающие небольшой доход, не могут сравниться с городскими торговцами, имеющими дело с большими деньгами.
   Лоуренс ничего не мог сказать в ответ. А Марк в завершение своей речи ещё добавил:
   - Цена этой вывески на удивление высока, пусть даже для такой небольшой лавки. Если эта вывеска пострадает, десяти или двадцати золотых не хватит, чтобы её восстановить.
   Это прозвучало очень решительно. Лоуренс, не в силах повторить свою просьбу, опустил голову, уперев взгляд в стол.
   - Вот, значит, как, - проговорил он.
   Марк не прощупывал его и не набивал цену. И он очень разумно объяснил отказ.
   Но его слова давали понять, что два торговца, Лоуренс и Марк, жили в очень разных мирах.
   - Прости, - отозвался Марк.
   Лоуренсу слова Марка не доставили радости. Большая часть пирита разошлась среди многих покупателей, собирать у них было немыслимо.
   - Не-нет, извини, что хотел от тебя этого.
   Перебирая иные возможности добыть пирит, Лоуренс мог думать лишь о Батосе. Только на него ещё можно было надеяться, когда помощь Марка оказалась недоступной.
   Правда, Лоуренс помнил, что Батос, давая наводку на средство Амати получить деньги, упомянул, что он сам не одобряет это средство. Для Батоса, таскавшего тяжёлые камни по крутым горам, получение больших денег за счёт манипулирования ценами на пирит должно было выглядеть недостойным занятием.
   С учётом этого вероятность получения помощи от Батоса была крайне невелика, но для Лоуренса единственной возможностью оставалось пойти к нему.
   Лоуренс, набравшись решимости, собрался и поднял голову. Одновременно с этим вдруг заговорил Марк.
   - У тебя всегда была уверенность на лице, но теперь это не так, - сказал он без насмешки или удивления в голосе, но с несколько недоумённым видом. - О-о, прости. Не обижайся. Просто это показалось мне странным.
   Марк поспешил извиниться, но, конечно, Лоуренс обижаться не стал, он и сам до сих пор удивлялся.
   - Ла-адно, - протянул Марк, - возможно, это произошло из-за твоей спутницы. Но даже если ты не будешь так стараться встать на пути Амати, твоя спутница не слишком легко перейдёт к нему, верно? Это то, что я подумал, когда её увидел. Будь уверенней в себе.
   И Марк, наконец, широко улыбнулся, однако Лоуренс ответил с отсутствующим видом:
   - Мне передали подписанный брачный договор. Разумеется, с Амати.
   Сверкнув глазами, Марк погладил бороду с таким видом, будто он затронул неловкую тему.
   При виде этого Лоуренс ощутил, будто груз, давивший ему на плечи, стал немного легче.
   - Если бы ничего не произошло, то и с уверенностью ничего не случилось. Но что-то произошло.
   - Это, наверное, случилось после того, как ты пришёл ко мне и вернулся назад. Вытяни руку - дальше неё мир покрыт мраком... И всё же, пока у тебя есть надежда, ты будешь бежать вперёд. Почему-то это так, - Марк сделал неопределённое движение головой, выпятил нижнюю губу и вздохнул. - Необыкновенная, я сразу так подумал, но чтобы пойти на что-то настолько смелое... Что ж, насчёт тебя, какие-то мысли у тебя ещё есть?
   - Да пока только обратиться к господину Батосу, чтобы переговорить.
   - Господин Батос, значит. Собираешься переговорить с той женщиной, должно быть, - негромко, словно сам себе произнёс Марк.
   - С той женщиной? - переспросил Лоуренс, услышав Марка.
   - А? Я думал, ты попросишь ту женщину рассказать тебе про север. Она летописец. Ты не встречался с ней?
   - Если ты про госпожу Диану, я с ней встречался, но не вижу, как она может быть связана с этой ситуацией.
   - Если не боишься возможных последствий, то, я думаю, ты мог бы пойти к той женщине и переговорить.
   - Ладно, что ты имеешь в виду?
   После вопроса Лоуренса Марк осторожно посмотрел по сторонам и чуть приглушённо ответил:
   - Эта женщина заправляет в северной части города. Можно сказать, что она является лицом для связи с алхимиками. В городе полагают, что именно из-за этой женщины алхимики, которых по тем или иным причинам преследовали, собрались в этом месте. Однако подробности знают только городской аристократ и главы гильдий и цехов ремесленников.
   Марк глотнул эля и продолжил:
   - Первое, о чём бы подумал каждый в этом городе, так это то, что у алхимиков есть пирит. Однако, чтобы вести дела в городе без лишнего шума, люди не должны быть вовлечены в дела с алхимиками. Вон, господин Батос редко с кем имеет дела из-за связей с алхимиками. Не потому что не хочет, а просто не может. Но если не бояться последствий, появляется возможность попросить господина Батоса о встрече с той женщиной.
   Трудно было определить степень правдивости этой странной истории, но врать Марку никакой пользы не было.
   - Возможно, стоит попробовать, учитывая сложившееся положение. Ведь твой зад уже горит, разве нет?
   Звучало это неприятно, но дела у Лоуренса после непредвиденного отказа Марка обстояли неважно.
   - Я рад, что в этом городе ты доверился мне, но это немногое - всё, что я могу сделать, - добавил Марк.
   - Нет, ты мне помог. Я чуть не упустил очень важную возможность.
   К тому же Лоуренс и сам считал, что для Марка было очень разумно отказаться от его просьбы. Он был странствующим торговцем, а Марк - городским. Они занимали разное положение, и разница в том, что каждый из них мог, а что не мог себе позволить сделать, была огромной.
   - Я отказал тебе в помощи... но желаю тебе удачи, - произнёс Марк.
   На сей раз Лоуренс сумел улыбнуться.
   - Я кое-что узнал. Одно это многого стоит, - ответил он и ответил без какого-либо сарказма.
   Отныне, ведя переговоры с городскими торговцами, он сможет учитывать то, что сегодня узнал. Он не кривил душой, говоря, что узнал то, что стоит многого.
   Однако Марк после этих слов снова начал поглаживать свою бороду. Затем поморщился и стал смотреть в сторону.
   - Я не могу что-то сделать явно, но хотя бы смогу пошептаться о денежном положении других торговцев, - заметив удивление Лоуренса, Марк прикрыл глаза. - Приходи позже. По крайней мере, указать тебе на нескольких, кто мог купить пирит, я смогу.
   - Это действительно мне поможет, - с искренней благодарностью ответил Лоуренс.
   Обезоруженный этой искренностью, Марк расхохотался.
   - Глядя на такое лицо, какое оно сейчас у тебя, - сказал он сквозь смех, - я могу легко поверить, что такая девушка, как твоя спутница, могла выкинуть что-нибудь подобное.
   - Что ты имеешь в виду?..
   - Так, ничего. Если ты торговец, тебе надо думать только о торговле.
   Лоуренсу хотелось всё же узнать у смеявшегося Марка, на что тот намекал, но сейчас нужно было сосредоточить все мысли на Батосе и Диане.
   - Ладно, приложи все силы, удачи.
   - А... Да.
   Лоуренс испытывал сложные чувства, но если он собрался с кем-то поговорить, то ему следовало с этим поторопиться. И потому он ещё раз поблагодарил Марка и не мешкая покинул его лавку.
   Однако по дороге ему в голову пришло, что расхожее мнение о странствующих торговцах как о людях, не способных на дружбу, возможно, является ошибочным.
  
  
   Перво-наперво Лоуренс пошёл в отделение своей гильдии. У него было две задачи. Первая - узнать, нет ли запаса пирита у Батоса, также у него могли быть какие-то ещё соображения насчёт пирита. А вторая - опять попросить его стать посредником между Лоуренсом и Дианой.
   Правда, Лоуренс помнил, что способ Амати добыть деньги, перепродавая пирит, не вызвала одобрения у Батоса. Батос был торговцем, доставлявшим драгоценные камни и металлы из горнодобывающих мест по трудным и опасным путям, и такая игра на ценах при перепродаже пирита могла выглядеть для него недостойной, грязной. И всё же Лоуренс должен был к нему идти, даже если казалось невозможным с ним договориться.
   Праздник, всё ещё продолжавшийся на улицах, с приближением к полуночи приобрёл вид беспорядков, почти бунта в городе, и Лоуренс предпочёл двигаться не по главным улицам, а переулками.
   Добравшись, наконец, до улицы, где размещались различные гильдии, Лоуренс увидел, что перед каждой из них был разожжён костёр, множество людей танцевало, собравшись в круг. Время от времени люди у входов в гильдии поднимали мечи, сопровождая это неуклюжими танцевальными движениями, вероятно, гулянье в гильдиях старалось следовать ходу праздника.
   Пробираясь сквозь людскую толчею, Лоуренс проскользнул в зал отделения торговой гильдии Роэн, прежде чем его окликнул кто-либо из членов гильдии, болтавшихся и выпивавших у входа.
   Судя по всему, вход разделял гулявших на тех, кто хотел праздновать шумно, они были снаружи, и тех, кто предпочитал неспешно попивать за спокойной беседой, эти занимали зал отделения, мягко освещённый настенными лампами, заправленных рыбьим жиром и оттого распространявшим неповторимый запах.
   Некоторые, заметив Лоуренса, с любопытством уставились на него, однако большинство больше интересовало содержимое их кружек.
   Сам же Лоуренс, окинув взглядом зал, увидел того, кого искал, и направился прямо к его столику. За столиком собралось несколько торговцев в возрасте, один из них в тусклом свете лампы походил на отшельника.
   Ги Батос.
   - Прошу прощения за беспокойство, - скромно, намного тише общего гомона обратился Лоуренс.
   Похоже, торговцы за столиком сразу поняли, кто был ему нужен, они, продолжая пить, молча посмотрели на Батоса. А тот, напротив, мягко улыбнулся и спросил:
   - Привет, господин Лоуренс, что случилось?
   - Прости, что это так внезапно, но мне нужно было зайти и переговорить с тобой.
   - Переговорить по торговым делам?
   С небольшой заминкой Лоуренс кивнул.
   - Тогда отойдём немного в сторону, - предложил Батос. - Я не хочу, чтобы вы слышали, как я зарабатываю деньги.
   Последние слова были обращены остальным торговцам, сидевшим за тем же столиком. Те со смехом чуть приподняли свои кружки, словно поддержали решение Батоса.
   Батос тут же направился вглубь зала отделения гильдии, Лоуренс, потупившись, последовал за ним. Они прошли по коридору к торговому залу, оставив позади запах вина с элем и болтовню собравшихся. Пустой коридор напомнил Лоуренсу тёмный переулок, в который с главной улицы проникали лишь слабые отблески и отголоски праздника.
   Батос остановился и повернулся к Лоуренсу.
   - Ну, тебе что-то надо? - перешёл он сразу к делу, и его вопрос попал в точку.
   - Да. В общем, я хочу купить пирит и подыскиваю сейчас, у кого мог быть его запас, но я подумал, что у тебя, господин Батос, могут быть соображения на этот счёт.
   - Пирит?
   - Да.
   У Батоса глаза были тёмно-синими, почти чёрными. В тускло-жёлтом свете ламп они казались серыми. Эти глаза сейчас смотрели Лоуренсу в лицо.
   - Что ты думаешь по этому поводу? - спросил Лоуренс.
   Батос, вздохнув, потёр края глаз.
   - Господин Лоуренс.
   - Да.
   - Я сообщил тебе подсказку о плане господина Амати, помнишь?
   Лоуренс немедленно кивнул. Конечно, он помнил.
   - Кроме того, я ещё помню, - ответил он, - что Диана, кажется, ненавидит торговые разговоры.
   Палец Батоса замер у края глаза, впервые его взгляд, обращённый на Лоуренса, стал взглядом торговца. Взгляд странствующего торговца, устремлявшегося навстречу суровому миру торговли, и задающегося вопросом не 'как побольше заработать', а 'как безопаснее всего доставить товар до места'. Взгляд Батоса напоминал сейчас волчий, в нём не было сочувствия.
   - Вероятно, ты рассчитываешь на запасы алхимиков.
   - Ты сразу заговорил о них, это поможет делу. Однако я слышал, что эти дела не ведутся без госпожи Дианы. Вот почему я пришёл за содействием к тебе, господин Батос.
   Лоуренс помнил те дни, когда он только-только начинал свою деятельность и без какого-либо опыта поспешно и настойчиво ввязывался в переговоры, стремясь заключить новые сделки.
   Глаза Батоса не без некоторого удивления широко открылись, потом прищурились.
   - Несмотря на то, что ты так много знаешь, ты всё равно пытаешься предложить продать тебе пирит - это не потому ли, что этот товар настолько прибыльный?
   - Нет, не потому.
   - Хорошо... Хочешь узнать свою судьбу или вылечиться от всех болезней, как об этом болтают?
   Батос спрашивал с улыбкой, он словно пытался успокоить раскапризничавшегося внука, вероятно, в этом состояла его тонкая насмешка над Лоуренсом.
   Однако Лоуренс, конечно, не стал на это злиться и отвечать поспешно.
   Торговцем может быть лишь тот, кто следит за постоянным колебанием чаш весов и всегда готов пойти на всё ради своей выгоды.
   - Я действую ради своей выгоды, - произнёс Лоуренс. - Не стану этого отрицать.
   Батос не шевельнулся, лишь чуть дрогнули его веки.
   Если он сейчас отказал бы Лоуренсу, исчезла бы хорошая возможность получить пирит из больших запасов алхимиков. Нынешний Лоуренс был готов терпеть, потому что не мог себе позволить упустить такую возможность.
   - Но я не пытаюсь получить доход от роста цены на пирит. Это более... Тут более глубокая причина.
   Лоуренса не перебивали, и он воспринял это как сигнал продолжить.
   - Ты торговец, господин Батос, тебе, наверное, не раз сталкиваться с ситуацией, когда груз, который ты несёшь на спине, чуть не падает в пропасть?
   Молчание.
   - Когда повозка увязает в грязи, ты взвешиваешь, пытаться ли её вытащить или её стоит бросить. Взвешиваешь стоимость доставки груза, прибыль, наличные деньги, сроки, вознаграждение за оказание тебе помощи. И ещё опасность быть обнаруженным лихими людьми, пока ты прохлаждаешься в ожидании помощи. В общем, учитываешь всё это, решая, бросать груз или нет.
   - Значит, сейчас такое положение, - медленно проговорил Батос.
   - Верно.
   Взгляд того, кто способен увидеть, что впереди по пути, когда дорога в тумане.
   Идя десятилетиями одними и теми же тропами, Батос увлёкся историями Дианы, повествовавших о давно минувших временах, увлёкся, потому что хотел увидеть то, что не мог встретить на своих тропах.
   Его взгляд легко бы различил ложь торговца.
   Однако Лоуренс не боялся. Потому что в его словах не было лжи.
   - Я не хочу потерять свой груз. Ради возвращения его на повозку я готов стараться изо всех сил.
   Наверное, надо было не быть Батосом, чтобы не догадаться, о каком грузе шла речь. Тем не менее Батос медленно закрыл глаза и продолжал просто молча стоять перед Лоуренсом.
   Возможно, Лоуренс должен был сказать что-то ещё, возобновить свой натиск в надежде убедить Батоса.
   Доносившийся сзади гомон праздновавших торговцев казался издевательским. А время, которого и так было в обрез, уходила, как вода между пальцев.
   Лоуренс начал набирать воздух в лёгкие для новых слов. Но когда слова уже были готовы вылететь изо рта, остановил себя.
   Он вспомнил слова своего учителя: 'Терпеливое ожидание - главный закон для просящего'.
   - Я ждал именно этого, - сказал тогда с лёгкой улыбкой Батос. - Как бы мало ни оставалось времени, хороший торговец должен терпеливо ждать.
   Это была проверка, - понял Лоуренс, ощущая, как холодный пот стекал по его спине.
   - Однако я в своё время оказался более нетерпеливым.
   - В каком...
   - А, да, пирита у меня самого нет. Но, думаю, он мог бы найтись у алхимиков.
   - В таком случае...
   Батос слегка кивнул и сказал:
   - 'Я пришёл купить коробку белых перьев', - скажи так, и я думаю, это пройдёт. Остальное будет зависеть от тебя, господин Лоуренс. Попытайся уговорить сестрицу. Вполне возможно, что ещё никто не приходил к ней покупать пирит, мне думается.
   - Большое спасибо. Моя благодарность...
   - Расскажешь мне пару старых сказаний - и прекрасно. Как, сойду я за последователя сестрицы?
   И Батос рассмеялся беззаботно, как ребёнок. Лоуренс присоединился к нему.
   - Непонятно, когда сестрица спит, так что ты, вероятно, мог бы пойти прямо сейчас. Если готов, тебе надо поторопиться. Время - деньги, сам знаешь, - и Батос указал пальцем на заднюю часть отделения гильдии. - Если выйдешь в заднюю дверь, сможешь уйти без лишнего приставания всяких любопытных.
   Лоуренс, поблагодарив Батоса, пошёл по коридору к указанному выходу, на полпути он обернулся и увидел, что Батос с улыбкой смотрит ему вслед. Торговец драгоценными камнями и металлами, стоявший спиной к свету, показался Лоуренсу чем-то похожим на его учителя.
  
  
   Покинув отделение гильдии, Лоуренс побежал на север и вскоре наткнулся на каменную стену. Правда, он не сразу нашёл дверь, ему пришлось ещё пробежаться вдоль стены, пока ему не удалось прошмыгнуть через вход с плохо пригнанной дверью. Освещения по ту сторону стены, конечно, не было, но вскоре глаза Лоуренса привыкли к темноте, кроме того, странствующему торговцу, проводящему много времени в дороге, темнота была не страшна. Правда, просачивавшийся из щелей покосившихся дверей свет, таинственные крики кошек и хлопанье птичьих крыльев производили во мраке несравнимо более жуткое впечатление, чем при свете дня. Если бы не особенная способность странствующих торговцев находить дорогу в те места, где они однажды уже побывали, Лоуренс мог бы заблудиться и в испуге сбежать.
   Достигнув, наконец, дома Дианы, он испытал искреннее облегчение. К нему пришло ощущение безопасности, примерно такое же Лоуренс ощутил как-то, добравшись через жуткий лес до дома знакомого дровосека.
   Правда, на сей раз по ту сторону двери не был тот знакомый, который был бы всегда рад приходу Лоуренса.
   Хотя Лоуренс и получил тайные слова от Батоса, он помнил из предыдущего разговора в этом доме, что Диане, кажется, было ненавистно всё, что связано с торговлей.
   Лоуренс не мог быть уверенным в том, что сможет успешно закупить пирит. Тревога медленно нарастала в его сердце, но он глубоко вдохнул, чтобы загнать её глубже, в самый низ живота. Он должен был сделать это. Потому что хотел и дальше путешествовать вместе с Хоро.
   Лоуренс постучал в дверь и сказал с особой почтительностью в голосе:
   - Прошу прощения.
   Тишина, когда вокруг спят, сильно отличается от тишины, когда вообще никого нет. В первом случае что-либо говорить было очень неловко.
   Однако на стук и голос ответа не последовало. Хотя в щель в двери просачивался слабый свет, то есть там кто-то должен был быть, может быть, этот кто-то спал.
   Вообще-то несоблюдение городских правил пожарной безопасности обычно сурово каралось, но Лоуренс сомневался, что у кого-то из городского начальства хватило бы духу сунуться в эту часть города с проверкой.
   Лоуренс уже поднимал руку, чтобы постучаться снова, когда он ощутил какое-то движение за дверью.
   - Кто там? - томно спросил голос, показавшийся Лоуренсу несколько сонным.
   - Прошу прощения за позднее посещение. Это Лоуренс, заходивший днём с господином Батосом.
   Последовала короткая пауза, потом послышался шелест одежды, и дверь медленно отворилась. Через дверной проём из дома Дианы на улицу потёк мягкий свет, а также потянуло сквозняком. Диана смотрела недовольно и немного сонно. На ней было то же одеяние, что и днём, но, будучи прежде была монахиней, она могла носить одно и то же круглый год, а потому судить, спала она или нет, было невозможно.
   Больше всего Лоуренса смущало, что неучтиво приходить посреди ночи в дом к одинокой женщине, но разговор он начал без колебаний:
   - Приношу извинения, если я помешал.
   Продолжай, показала Диана.
   - Я пришёл купить коробку белых перьев, - произнёс Лоуренс подсказанные Батосом слова.
   Диана на миг сощурилась, затем без слов шагнула назад и показала жестом, чтобы Лоуренс зашёл.
   Внутри дома Дианы запаха серы не чувствовалось совершенно, но беспорядок царил ещё больший. Если днём на нескольких полках ещё были как-то расставлены книги, то сейчас большая их часть лежала раскрытыми по всей комнате, и сквозняк лениво шевелил страницы.
   И повсюду, в большем количестве, чем днём, были разбросаны белые перья. Вид этих перьев, на вид совершенно новых, создавал несколько пугающее ощущение.
   - Редко за один день приходит так много людей. В конце концов, праздники собирают людей.
   Как бы то ни было, но разговаривавшая сама с собой Диана по своему обычаю села сама в кресло, не предложив сесть гостю. Лоуренс собрался сесть по своему усмотрению, но тут ему в глаза бросилась одна деталь: на выбранном им для этого стуле не было навалено вещей.
   'Так много людей', - сказала Диана. Значит, до Лоуренса уже кто-то приходил.
   - Значит, ты пришёл купить коробку белых перьев, то есть от господина Батоса?
   Лоуренс, гадавший, кто приходил до него, переключил своё внимание на Диану и кивнул.
   - Д-да. Я вынудил его дать мне возможность попросить тебя помочь...
   - О-о, вот как? Этот человек не из тех, кого можно вынудить, - перебила его Диана и радостно рассмеялась.
   Этот смех лишил Лоуренса языка. У него возникло чувство, что он разговаривал с Хоро, хотя Диана была совсем другой.
   - Интересно, какое дело ты пытаешься провернуть, стараясь добиться расположения этого упрямца.
   Снадобья, способы работы с различными материалами - то, чем занимались алхимики, были по разным причинам нужны людям всех слоёв общества. Диана наверняка служила посредницей для людей с их нуждами.
   Лоуренс не знал, по какой странной причине, но когда он видел Диану, сидевшую в кресле и смотревшую на него, она показалась ему похожей на большую птицу, защищавшую свои яйца железными крыльями.
   - Насчёт пирита, - выдавил он, испытывая сильное давление. - Разреши мне его купить.
   Диана, приложив белую руку к щеке, произнесла:
   - Похоже, цена растёт.
   - Однако...
   - Но, конечно, я не думаю, что господин Батос допустил бы, чтобы ты просто зарабатывал на этом. Наверное, у тебя была какая-то причина, так?
   У Лоуренса было ощущение, что Диана его во всём опережала. Её разум всегда срабатывал быстрее, чем у Лоуренса, и она явно давала ему это понять. И тем не менее ему не следовало на это злиться. Можо было не сомневаться, что его проверяют. Поэтому он кивнул и ответил:
   - Пирит мне нужен для поединка, а не для торговых дел.
   Диана, прищурив глаза, издала смешок и спросила:
   - Для поединка с кем?
   - С...
   Лоуренс не решился закончить '...господином Амати' не потому, что считал не слишком удобным упоминать это имя. Он вдруг усомнился, был ли Амати для него противником на самом деле.
   Амати - это лишь внешний ров, а противник, которого надо было победить, находился далеко за ним.
   - Нет... - сказал Лоуренс и снова утремил взгляд на Диану. - На самом деле, это груз.
   - Груз?
   - Вечный соперник странствующего торговца - это его груз. Торговец оценивает его стоимость, старательно продумывает, как с ним обращаться, каким путём его доставить. Если странствуюший торговец что-то неверно оценит, он понесёт потери. Сейчас мой груз начал падать с моей повозки, и я пытаюсь вернуть его обрано. Я заново переоценил стоимость груза, условия обращения с ним и место назначения, после чего пришёл к выводу, что не могу допустить, чтобы груз упал с повозки.
   Лоуренс увидел, как заколыхалась чёлка Дианы, и подумал, что поднялся сквозняк. Но понял, что это был не сквозняк, а дыхание, точнее, беззвучный смех Дианы.
   Рассмеявшись, она подобрала одно из перьев, лежавших у её ног.
   - Купить коробку белых перьев - какая замысловатая условная фраза, но самом деле она означает лишь, что мне будет чем немного развлечься. Когда птица довольно бьёт крыльями, она роняет перья. Отбор посетителей осуществляют те, кому доверена условная фраза. И я просто вижу перед собой немногих отобранных из всех. Если речь идёт о покупке некоторого количества пирита, то я не против.
   Лоуренс невольно поднялся со стула.
   - Спаси...
   - Однако.
   Лоуренса тут же снова охватило плохое предчувствие. В связи с упомянутыми несколькими посетителями за один день. И со стулом без наваленных вещей.
   'Не может быть', - чёрными буквами пронеслось перед его внутренним взором. Тем более, что лицо Дианы приняло немного виноватое выражение.
   - Кое-кто уже приходил, чтобы купить пирит.
   Предчувствие оправдалось.
   Лоуренс задал естественный для странствующего торговца вопрос:
   - Какое количество и по какой цене?
   - Пожалуйста, успокойся. Тот человек купил в долг и сам товар не забрал. То есть просто застолбил за собой. Что до меня, я была бы не прочь отдать пирит господину Лоуренсу. Так что я попробую договориться с этим человеком. К слову, по моей оценке получается примерно на шестнадцать тысяч эредо по текущей рыночной цене.
   В трени получится четыреста монет. Если Лоуренс получит этот пирит, его замысел неплохо продвинется вперёд.
   - Понятно. Тогда как зовут этого человека?
   Вряд ли это был Амати, но если будет названо его имя, замысел Лоуренса разлетится на мелкие осколки.
   Однако Диана, чуть качнув головой, спокойно возразила:
   - Переговоры буду вести я. В целях безопасности имена тех, кто имеет дела с алхимиками, не разглашаются.
   - Но... но это...
   - Тебя это не устраивает?
   Улыбка, которая улыбкой не являлась. Лоуренсу, как просителю, оставалось только замолчать.
   - Поединок, это звучит так необычно, так что я сделаю всё, что смогу. Я сообщу тебе результат как можно скорей. Где завтра можно будет тебя обязательно найти, господин Лоуренс?
   - Э, э... Перед лавкой торговца драгоценными камнями. Думаю, сможете там меня поймать непосредственно перед открытием рынка или, когда он уже откроется. Или же связаться через лавку торговца пшеницей Марка. Она расположена...
   - Прекрасно. Поняла. Я отправлю кого-нибудь как можно скорей.
   - Прошу тебя, - произнёс Лоуренс, выбора у него не было.
   Однако, в зависимости от ситуации, получение пирита могло стать невозможным. В таком случае последствия могут оказаться роковыми. Тем не менее, Лоуренс мог добавить очень немногое.
   - Деньги меня не волнуют. Пожалуйста, передай, что я не буду возражать против цены, намного выше рыночной, если только не запросят вдвое дороже рыночной цены.
   Диана с улыбкой кивнула и встала с кресла.
   Это означает, подумал Лоуренс, что пора уходить. Уже чудо, что он ворвался в такое время, и его не прогнали сразу.
   - Прости, что вторгся к тебе без предупреждения среди ночи.
   - Ничего. Я живу, не разделяя дня и ночи.
   Лоуренсу не казалось, что Диана сказала это просто из вежливости, и он, наконец, смог улыбнуться.
   - И, конечно, мы можем провести вместе всю ночь, если ты принёс мне интересную историю.
   Её слова прозвучали невероятно завораживающе, но Лоуренс был уверен, что Диана имела в виду именно то, что сказала.
   Однако его интересная история уже была рассказана. Вместо интересной истории в его голове внезапно всплыл вопрос.
   - Ты что-то хотел? - тут же спросила Диана.
   Но Лоуренс был так поражён этим вопросом, что не осмелился его задать. Он поспешил ответить Диане, что это неважно, и направился к двери.
   В сущности этот вопрос, кажется, в его душе уже давно назревал.
   - Покидаешь дом женщины и делаешь многозначительные намёки - Всевышний покарает тебя за такое, - с видом игривой девушки упрекнула Лоуренса Диана.
   Но она при этом довольно улыбалась, и, казалось, была готова со всей серьёзностью ответить на любой вопрос. К тому же Лоуренс был уверен, что она была единственной, кто смог бы ответить на его вопрос. И потому он, уже положив руку на ручку двери, повернулся и произнёс:
   - У меня есть вопрос.
   - Какой угодно.
   Лоуренс прочистил горло и, наконец, спросил:
   - Языческие боги с людьми... ну, и у них всё хорошо, такие легенды есть?
   Если бы Диана спросила Лоуренса, откуда у него взялся этот вопрос, он бы не смог ответить. Но, несмотря на такую опасность, он хотел бы услышать ответ.
   Хоро, плача, жаловалась, что осталась одна, что если бы у неё родился ребёнок, они смогли бы быть вместе. Если такое возможно, Лоуренс хотел бы рассказать Хоро об этом.
   Как и следовало ожидать, Диана была поражена его вопросом, но её лицо быстро приняло спокойное выражение. Потом она медленно произнесла:
   - Есть, и много.
   - В самом деле? - не сдержавшись, почти вскричал Лоуренс.
   - К примеру... Ты же спешил, да?
   - А... э-э, да. Но в следующий раз ещё раз, поподробней... можно будет расспросить?
   - Конечно.
   К счастью, Лоуренса не спросили, почему его это интересовало. Он снова поблагодарил Диану и вышел в дверь. Но перед тем, как дверь закрылась, он услышал, как Диана еле слышно пробормотала:
   - Постарайся.
  
   0x01 graphic
  
   Лоуренс обернулся, чтобы спросить, что это означало, но дверь была уже закрыта.
   Может быть, Диана знала о поединке Лоуренса с Амати. Лоуренс чувствовал, будто что-то не состыковывалось, но времени думать над этим у него не было. Ему следовало поскорей вернуться в лавку Марка, чтобы, не теряя времени, навестить людей, у которых могла быть много пирита.
   Времени было мало, а главное - почти не было пирита. С этим ему следовало не на поединок идти, а положиться помощь Господа.
   А значит, необходимо получить от Марка сведения о людях с пиритом, даже если для этого придётся сгустить краски или подкупить Марка.
   Однако, спросив себя, приблизился ли он хоть немного к Хоро, пока бегал по ночному городу, Лоуренс не нашёл обнадёживающего ответа.
  
  
   Лоуренс вернулся в лавку Марка, по-прежнему сидевшего за столиком и выпивавшего, его мальчишка-ученик сидел рядом и жевал хлеб. Лоуренс подумал, как это необычно - есть в такое время, и в этот момент Марк его заметил и перевёл на него взгляд.
   - Как прошло?
   - Как видишь, - ответил Лоуренс, слегка разводя руки, потом он посмотрел Марку прямо в лицо. - Мне удалось поговорить с госпожой Дианой. Но что будет в итоге, я не знаю, потому что у неё уже побывал посетитель до меня.
   - Побывал до тебя?
   - Так что у меня нет выбора, кроме как положиться на то, что ты мне сообщишь.
   Из того, что обещала ему Диана, Лоуренс полагал, что у него было семь из десяти на благоприятный результат. Но отдача от Марка могла оказаться выше, если создать у него впечатление, что он остался последней надеждой Лоуренса.
   Из предыдущего разговора Лоуренс вынес, что он просил у Марка что-то невозможное для городского торговца. Раз так, оставалось только воззвать к его состраданию.
   Но Марк всё никак не отвечал на слова Лоуренса.
   - Да... - наконец заговорил Марк. - Об этом.
   После эти слов Лоуренс услышал, как кровь запульсировала в его ушах.
   Однако в этот момент Марк хлопнул по голове жевавшего хлеб мальчишки, отчего тот резко поднял голову.
   - Доложи о результатах.
   Паренёк поспешно проглотил хлеб, вскочил с покрытого пеньковым мешком поленца и затараторил:
   - Если платить в серебряных трени, тогда траста семьдесят, если в золотых...
   - Не болтай всем, - Марк, прикрыв мальчику рот ладонью, быстро посмотрел по сторонам, вероятно, у него могли быть неприятности, если другие бы услышали об этом. - Вот такая ситуация.
   Однако Лоуренса услышанное ошеломило.
   Если платить в серебряных трени? Триста семьдесят монет?
   - Ха-ха-ха, рад видеть у тебя такое лицо. Я пораскинул мозгами, когда ты ушёл, - с довольным видом заговорил Марк, убирая руку ото рта своего ученика и хватая ею кружку с элем. - Если я не мог принять твоё предложение, то то же самое относится и ко всем остальным. Но немного я себе всё же прикупил, чтобы подзаработать по мелочи, и то же самое относится ко всем остальным, однако, если я позволил себе купить самую малость, так это по той причине, что у меня почти не было денег под рукой. На рынке упала цена на пшеницу, ведь люди, обычно закупавшие её перед возвращением домой, сейчас её не покупают. Но те, кто приехал в город продать пшеницу, всё равно её стараются поскорей продать, потому что у них нет денег. Тогда что?
   Марк приостановился, чтобы откашляться и с наслаждением рыгнуть.
   - Что тогда будут делать те, у кого есть деньги на руках? Не думаю, что они могли бы так всё просто ставить. Они должны были втайне купить пирит и купить довольно много. Но вспомни, что я тебе говорил. Не каждый из них является одиноким волком, то есть странствующим торговцем. Тут и городские торговцы, занимающие положение в городе и заботящиеся о репутации своих лавок. Они купили нечто ценное, но цена выросла настолько, что им стало сложно продать это. Продажа даже не очень большого количества может принести удивительно большую прибыль. А если люди очень чувствительны к щекотливости положения с их репутацией, они будут ещё больше обеспокоены. Ты же знаешь, что произошло дальше?
   Чуть подумав, Лоуренс кивнул. Он не сомневался, что Марк поручил своему мальцу обежать рынок с сообщением примерно такого содержания: 'Ослеплённый жадностью торговец готов купить пирит за наличные деньги. Как думаешь? Не избавиться ли по-быстрому от пирита, ставшего слишком дорогим, чтобы его можно было продать на рынке?'
   Получив это сообщение, торговцы могли увидеть в этом лодку, попавшуюся им, когда нужно было переправиться через реку. Естественно, Марк, скорее всего, договорился о некоторой оплате своих усилий по переводу пирита в монеты.
   Получить от них пирит под предлогом оказания им же услуги - весьма разумная мысль.
   Однако то, что собралось предложений пирита на триста семьдесят серебряков, указывало, похоже, что на рынок может быть оказано серьёзное давление со стороны продавцов.
   - Так и есть, - подтвердил Марк. - Если ты готов, можем отправить этого маленького негодника прямо сейчас.
   Отказываться причин не было, Лоуренс тут же снял из-за спины холщовый мешок, развязал его и...
   - Но всё же... - пробормотал он, остановившись.
   Марк наполовину с недоумением, наполовину с настороженностью посмотрел на Лоуренса. Тот, собравшись, торопливо достал мешочек, набитый серебряными монетами, и положил на столик. Затем тихо произнёс:
   - Извини.
   Марк с разочарованным видом вздохнул.
   - Думаю, сейчас тебе следовало бы сказать мне 'спасибо'.
   - Э? Да, верно. Изви... нет, - заговорил Лоуренс, поймав себя на том, что сейчас он почувствовал, будто говорил с Хоро. - Спасибо.
   - Ха-ха-ха-ха, - рассмеялся Марк. - Знал бы я, что ты такой занятный парень... Нет, дело не в этом.
   Он взял со столика мешочек Лоуренс, заглянул в него, проверяя содержимое, и передал ученику. Тот высыпал монеты кучкой на столик и стал торопливо их пересчитывать.
   - Ты изменился, я думаю, - сказал Марк.
   - В самом деле?..
   - Да. Ты был больше чем исправным торговцем, ты был торговцем с головы до пят и до самого нутра. Ты же никогда не считал меня своим другом, так?
   Слова Марка попали в точку, лишив Лоуренса дара речи. Зато Марк удовлетворённо рассмеялся.
   - А сейчас? Ты по-прежнему видишь во мне лишь торговца, удобного как партнёра в торговых переговорах?
   В ответ на этот прямо заданный вопрос Лоуренс кивнуть не мог. Вместо этого, с чувством, как будто внутри него совершалось какое-то таинственное волшебство, он своей головой покачал.
   - Вот почему люди, долгое время путешествовавшие в качестве странствующих торговцев, не слишком преуспевают, становясь городскими торговцами. Но есть кое-что и более интересное.
   Марк так вёл себя из-за выпитого эля или ещё по какой-то причине? Он говорил очень жизнерадостно, и его лицо, вопреки квадратно подстриженной бороде, напоминало круглый каштан в кожуре.
   - Разреши спросить у тебя кое о чём. Если бы тебе угрожало расстаться со мной, ты бы стал отчаянно бегать по всему городу?
   Паренёк, живший при Марке, как при своём наставнике, поднял взгляд, глядя то на Марка, то на Лоуренса.
   Сам же Лоуренс был потрясён. Он действительно думал о Марке, как о друге, но кивнуть в ответ всё не мог.
   - Ха-ха-ха-ха, ладно, посмотрим, что будет дальше. Но... - тут Марк прервался, а потом тихо закончил. - Ты отчаянно делаешь это ради своей спутницы.
   Лоуренс почувствовал, словно проглотил что-то горячее, и оно растеклось по всему животу.
   Марк перевёл взгляд на мальчишку и насмешливо произнёс:
   - Так выглядит обглоданный женщиной мужчина. Однако ветви дерева не выдержать сильного ветра, если она недостаточно гнётся под его напором.
   Год одиночества вмещает в себя меньше полугода вдвоём. Раз так, насколько Марк стал старше Лоуренса?
   - Думаю, ты такой же, как и я. Вероятно, на тебе тоже было проклятье странствующего торговца.
   - Прок... лятье?
   - Думаю, именно поэтому ты стал таким занятным, потому что начал выпутываться из него. Неужели непонятно? То, что ты путешествуешь сейчас со своей спутницей, разве это не произошло просто по случайности?
   Так вышло, что Лоуренс погрузил пшеницу на свою повозку, а потом обнаружил Хоро, случайно спрятавшуюся в той пшенице. Лоуренс чувствовал, что уже привычную ему возможность быть вместе с Хоро можно было считать почти что везением.
   - Ху-ха-ха-ха, словно себя вижу, когда встретил Адель. Это твоё проклятье. Проклятье странствующего торговца.
   Лоуренс почувствовал, как к нему, наконец, приходит понимание.
   Сколь важной для него ни была Хоро, он всё равно держался с ней на определённом расстоянии и старался сохранять хладнокровие. А в результате он сам не смог осознать, насколько плохо видит за Хоро окружающий мир. Его втянуло в это противоречие.
   Он, наконец, начал понимать причину.
   - Проклятие... то есть та всем известная тоска странствующего торговца, так?
   Марк улыбнулся ещё шире, а затем хлопнул по голове мальчишку, переставшего считать монеты.
   - Менестрель объявил, что деньги не могут купить любовь, проповедник научил, что в мире есть вещи поважнее денег. Тогда, если деньги зарабатываются с таким трудом, мыслимо ли, что это более важное, чем деньги, как-то оказывается у нас?
   Когда Лоуренс думал, что для него значит Хоро, он не мог додуматься до ответа, потому что она с такой лёгкостью оказалась рядом с ним. Если бы надо было много работать для этого, стараться изо всех сил, чтобы получить это, он бы не колебался ни мгновения. Потому что думал, что всё самое важное можно получить только таким путём.
   Я для тебя - что?
   Лоуренс чувствовал, что теперь смог бы ответить на этот вопрос.
   - Да-а, думаю, прошло много времени с тех пор, как мы, как следует, поговорили между собой. Если учесть подсказку насчёт северной части города, десять румионов с тебя будет слишком дёшево, - заметил Марк.
   - Если ты решил устроить распродажу, то это никчёмная торговля, - заявил Лоуренс, принимая разочарованный вид.
   Марк беззвучно рассмеялся, показывая зубы, Лоуренс не выдержал и присоединился к нему.
   - Надеюсь, то, что ты затеял, сработает.
   Лоуренс кивнул, чувствуя, что внутри у него прояснилось, будто вобрав чистоту безоблачного ночного неба.
   - Но как пойдёт дело, зависит от тебя.
   - Э?
   - Неважно, - ответил, покачав головой, Марк и стал объяснять мальчишке, завершившему, по-видимому, подсчёт серебряных монет, его задачу.
   Паренёк тут же, с быстротой верного слуги, засобирался, на что у него ушло два или три мгновения.
   - Ладно, двигай, - сказал Марк пареньку и повернулся к Лоуренсу. - Хорошо, где ты будешь ночевать?
   - Ещё не решил.
   - В таком слу...
   - Нет, - перебил его Лоуренс, - я уже решил. Надеюсь, ты разрешишь мне переночевать сегодня здесь.
   - Здесь? - изумлённо переспросил Марк.
   - Да. У тебя найдётся лишний мешок для пшеницы? Одолжи его мне.
   - Дам тебе, сколько захочешь... но лучше идее ко мне домой. Ничего не возьму тебя за ночлег.
   - Это вроде как на удачу.
   Многие торговцы суеверны, видимо, поэтому Марк не стал предлагать снова.
   - Получается, на рассвете встречаемся здесь.
   Лоуренс кивнул в ответ, и Марк взялся за свою чашу.
   - Наверное, не помешало бы выпить за исполнение наших желаний.
   Причин для отказа Лоуренса не было.
  
  

Глава пятая

   Лоуренс от души чихнул. Когда путешествуешь один, это не имеет значения, но он же некоторое время вёз кого-то ворчливого и своевольного, что заставляло его проявлять осторожность, но сейчас он, кажется, он потерял бдительность.
   Лоуренс поспешно принялся проверять, не проснулась ли его попутчица, разделявшая с ним одеяло, у него в голове мелькнуло, что наступавший день будет прохладным.
   И в этот миг до него дошло, что минувшей ночью он спал один, спал не на повозке, а рядом с лавкой Марка.
   Хотя это не стало для него полной неожиданностью, в конце концов, решение спать в одиночестве он принял совершенно сознательно, тем не менее, он остро ощутил чувство потери.
   Ты просыпаешься, и рядом с тобой кто-то есть.
   Привыкаешь к этому быстро и легко, а когда потеряешь, понимаешь, насколько дорогим тебе оно стало.
   Лоуренс не без сожаления откинул сохранявшую тепло мешковину и решительно поднялся. Утренний холод немедленно атаковал его.
   Небо только-только начало светлеть, однако ученик Марка уже тоже поднялся и подметал перед лавкой.
   - До-о... доброе утро, - зевнув, поприветствовал его Лоуренс.
   - Да, доброе утро, - отозвался мальчик.
   Вероятно, он просыпался так рано каждое утро, чтобы подготовить лавку к открытию, а не потому, что рядом с лавкой спал хороший знакомый его наставника. И привычно здоровался с другими, такими же, как он, мальчишками, проходившими мимо лавки.
   В общем, славный мальчуган.
   Скорее всего, он был таким сам по себе, а не в результате наставничества Марка.
   - К слову, - обратился Лоуренс, и мальчик тут же повернулся к нему. - Наверное, ты уже слышал от Марка, чем ты сегодня займёшься.
   - Нет, не слышал... Только то, что надо помочь тебе поймать одного негодяя в ловушку.
   Лоуренс на миг опешил от высокопарной манеры ответа мальчика, который даже постарался говорить побасовитей, и лицо у него приобрело выражение под стать словам. Потом Лоуренс поспешно кивнул, делая серьёзное, подобающее торговцу лицо.
   - Я не могу рассказать тебе подробности, но примерно так и есть. Мне может понадобиться, чтобы ты сделал для меня довольно сложную работу.
   Мальчуган, прижимая к боку метлу, связанную из соломы, словно это был длинный меч, шумно сглотнул.
   Вид его вызвал у Лоуренса одну догадку. Пусть паренёк хорошо справляется с работой посыльного мальчишки в пшеничной лавке, но его сердце жаждало стези рыцаря или наёмника.
   Слово 'негодяй' можно встретить только в соответствующих историях.
   Лоуренс испытал немного жуткое ощущение, словно он увидел самого себя из прошлого.
   - Твоё имя?
   - Э? Это, это...
   Торговец, спрашивая имя у собеседника, тем самым признавал его полноправным партнёром в переговорах. Вероятно, у этого ребёнка ещё никогда не спрашивали имя в таких обстоятельствах. Это было видно по поспешности, с которой он постарался ответить, но эта поспешность не портила впечатления от него как от отличного малого.
   Малец в одно мгновение собрался и сказал решительным тоном:
   - Ранто. Йю Ранто меня зовут.
   - Ты, должно быть, родом с севера.
   - Да. Я пришёл из деревни, замёрзшей и заваленной снегом.
   Лоуренс понял, что мальчик не пытался образно передать положение её деревни, он просто описал то, что увидел, покидая родное место. Север действительно был таким.
   - Понятно. Ранто, мне сегодня понадобится твоя помощь, - сказал Лоуренс, протягивая мальчику руку.
   Ранто суетливо обтёр руку об одежду, прежде чем протянуть в ответ свою. Маленькая ладошка оказалась жёсткой и мозолистой, и Лоуренс ещё не знал, как именно она смогла бы его поддержать. Но больше ему нельзя было проигрывать, и с этой мыслью Лоуренс выпустил руку мальчика.
   - Что же, я бы сейчас поел, только не уверен, что сейчас можно найти, где продают еду.
   - Для путешественников в одной лавке продают сухари. Мне сходить купить?
   - Хорошо бы, если ты не против, - ответил Лоуренс, доставая две серебряные монетки эредо, почерневшие от высокого содержания меди, и протянул Ранто.
   - Это... ты смог бы купить достаточно и на одну.
   - Вторая - в счёт моей оплаты тебе. Конечно, я тебе потом заплачу особо, не беспокойся за это, - уточнил со смешком Лоуренс, глядя на оторопевшего Ранто. - Будешь тянуть - Марк подойдёт, завтрак - это роскошь, скажет, так?
   Услышав это, Ранто кивнул и убежал.
   Поглядев ему вслед, Лоуренс перевёл взгляд на проход между лавками.
   - Не балуй его, - проворчал Марк, пробираясь в лавке между мешками.
   - Тогда останови его.
   На лице Марка отобразилось нечто вроде скуки, и он со вздохом произнёс:
   - Холодно сейчас. Вышло бы нехорошо, если бы он, проголодавшись, замёрз и простудился.
   Марк, несомненно, по-своему любил Ранто. Однако, он дал Ранто позавтракать, скорее, по другой причине: мальчик действительно занимал важное положение в замысле Лоуренса, так что Марк действовал не только по доброте. Торговцы не служители Церкви. Если они что-то делали, на это всегда имелись причины.
   - Похоже, сегодня снова будет солнечно. Можно ожидать хорошей торговли, - произнёс Марк.
   Лоуренс кивнул и сделал глубокий вдох. Прохладный утренний воздух приятно его освежил. Потом Лоуренс выдохнул, стараясь с выдохом избавиться от всего ненужного.
   С этого момента следовало думать только над обеспечением выполнения своего замысла. Отложить все сомнения на потом, чтобы подумать над ними уже после того, как всё получится.
   - Ладно, теперь поесть, - оживлённо произнёс Лоуренс, глядя на приближение запыхавшегося Ранто.
  
  
   Самый воздух был здесь иным. Об этом подумал Лоуренс, придя на место. Внешне всё выглядело спокойным, как гладь озера в тихий день, но опусти в его воду палец, окажется, что под поверхностью вода кипит.
   Сразу после восхода солнца в этом месте стало собираться необычно много народу, и внимание каждого было сосредоточено на одной лавке. Единственной в Кумерсуне лавке, торговавшей камнями.
   Все смотрели на доску с ценами, установленную перед прилавком, судя по всему, второпях. Там были описаны образцы пирита по форме и весу, рядом с описанием висели деревянные бирки с ценой и числом людей, ожидавших возможности купить такой.
   На доске имелись места и для бирок с числом людей, желавших пирит продать, но самих бирок не было. Исходя из этого, было ясным положение со спросом и предложением: безраздельно царил ажиотажный спрос.
   - Если по среднему... вроде бы около восьмисот эредо... - пробормотал Лоуренс.
   То есть примерно в восемьдесят раз дороже исходной стоимости. Цена - на смех курам, но остановить в ближайшее время её рост не проще, чем остановить понёсшуюся лошадь. Разум людей пасует перед возможностью нажиться, просто обкладывая мешки с зерном мокрыми тряпками, а управлять ситуацией без разума - это как справиться со скачущей лошадью с помощью верёвки из обрывков тряпья.
   До колокола, возвещавшего открытие рынка, ещё оставалось время, но торговля втихую уже понемногу велась. Подойдя ближе, Лоуренс увидел время от времени подходивших к владельцу лавки людей, чтобы пошептаться с ним. Когда таких подходивших набиралось достаточно, владелец неспешно менял записи на доске. А не менял он после каждых переговоров, вероятно, чтобы люди вокруг не знали, кто на какие камни устанавливал те или иные цены.
   Как бы то ни было, но число желавших купить пирит, всё возрастало, а не уменьшалось.
   В тот момент, когда Лоуренс пытался прикинуть, в какие деньги обошлась бы покупка по всем сделанным заявкам, он краем глаза заметил одного человека. Повернувшись, он убедился, что это Амати.
   Вчера Лоуренс сам его искал, но Амати тоже был торговцем, следовательно старался не упустить выгодной сделки. Похоже, острота зрения у них обоих была примерно той же, потому что Амати тоже повернулся к Лоуренсу, словно мог услышать звук движения Лоуренса.
   Их отношения не были сколько-нибудь приятельскими, чтобы дружески поприветствовать друг друга. Однако они договорились о передаче денег после сигнала колокола об открытии рынка, и было бы неловко слишком подчёркивать их отношения. Лоуренс колебался одно мгновение, но Амати успел первым с лёгкой улыбкой кивнуть ему. Удивление Лоуренса длилось недолго, он тут же понял причину подобной любезности - рядом с Амати он увидел Хоро.
   Хоро почему-то оделась не как городская девушка, а как монахиня, к её капюшоны было прикреплено три больших белоснежных пера, издали бросавшиеся в глаза. Её взгляд был прикован к лавке, она не пыталась посмотреть в его сторону.
   Лоуренс ощутил, как внутри у него от улыбки Амати начинал понемногу разгораться огонь. Однако, когда Хоро что-то сказала Амати, и тот стал ловко пробираться к нему через скопление торговцев, Лоуренс притворился спокойным, словно у него вообще не было чувств. И он мог гордиться тем, что ему удавалось почти никогда не позволять скрывавшемуся внутри его чудовищу прорвать его кожу. Если, конечно, рядом не было Хоро.
   - Доброе утро, господин Лоуренс, - произнёс с улыбкой Амати.
   - Доброе утро.
   Всё же спокойный вид перед Амати давался Лоуренсу с трудом.
   - Когда прозвонит колокол к открытию рынка, людей станет гораздо больше. Я подумал, что мне стоит поспешить с передачей тебе этого.
   И Амати вынул из кармана мешочек. Совсем маленький, со шнуром, его можно было назвать, скорее, кошелем.
   - Что это?
   Лоуренс думал, что Амати принёс серебряные монеты и не мог не спросить. Кошель был слишком мал для трёхсот серебряков.
   - Это то, я тебе обещал, - сказал, тем не менее, Амати.
   Лоуренсу оставалось лишь принять протянутый ему кошель, сколь недоверчиво он бы к увиденному ни относился. Затем он развязал кошель, и его глаза округлились.
   - Возможно, с моей стороны своевольно предлагать тебе это, но тебе будет тяжело таскать триста серебряных монет с собой, так что я плачу тебе золотыми монетами лима.
   Лоуренс не представлял, где и как Амати мог выменять эти монеты, но они, несомненно, были золотыми. Уступавшие по стоимости румионам, золотые лима были широко распространены в западной, прибрежной части Проании, включая и Кумерсун, эта монета стоила примерно два десятка серебряных трени.
   Но всё равно было непросто выменивать золотые монеты, которых всегда не хватало, к тому же за обмен надо заплатить сбор. Однако Амати не пожалел усилий и денег, стараясь впечатлить и потрясти Лоуренса тем, что у него было так много денег.
   И с Хоро он пришёл неспроста, он ожидал, что Хоро будет отвлекать внимание Лоуренса.
   Воздействие на Лоуренса оказалось столь сильным, что он не смог совладать с собой совладать и скрыть своё потрясение.
   - Я их подготовил по текущей цене рынка. Четырнадцать золотых Лима.
   - Понятно... Я подтверждаю получение.
   - Ты уверен, что не будешь пересчитывать?
   На самом деле Лоуренсу следовало бы сейчас с вальяжным видом расслабленно произнести: 'В этом нет необходимости', но он так натужно выдавил эти слова, что скрыть то было невозможно.
   - Тогда я хотел бы получить договор на сумму в триста серебряных трени.
   Лоуренс должен был сделать это без напоминания. Амати каждый раз оказывался на шаг впереди него.
   Обмен денег на договор, касавшийся части оговоренных денег, состоялся, и Амати сказал напоследок: 'Подтверждаю'.
   А потом Лоуренс смотрел в спину уходящему Амати, и плохие предчувствия прокатывались в его голове одно за другим.
   Не исключено, что Амати ловчил, предложив вчера при заключении договора трёх лошадей взамен недостававших у него денег. Основное правило всех торговцев - всегда держать под рукой наличные деньги. К тому же Амати вполне мог собрать пирит тем же способом, что и Лоуренс с Марком, причём даже ещё до наступления темноты. А чем больше запас пирита был у Амати, тем меньший рост цены был для него достаточным.
   И когда Амати, приняв от Лоуренса договор на часть суммы, с изяществом поклонился и развернулся на каблуках, это не показалось Лоуренсу просто рисовкой.
   Неизвестно, столько пирита было у него накоплено. Лоуренс поднёс руку к лицу, делая вид, что почёсывает нос, и принялся грызть ноготь большого пальца.
   Изначально замысел состоял в том, чтобы до полудня следить за положением на торгах пиритом с тем, чтобы в нужный момент начать продажи достаточных для сдерживания роста цены объёмов пирита. Сейчас же ему в голову пришёл вопрос, не стоит ли с этим поторопиться?
   Но посланник от Дианы ещё не пришёл. Невозможно торговцу двигаться вперёд, не зная, будет ли большее количество товара.
   Если Лоуренс побежит покупать пирит за золотые монеты, полученные только что от Амати, не ожидаясь исхода переговоров Дианы, получится не очень хорошо, если переговоры будут успешными и принесут пирита на четыреста серебряков. Серебряных монет, чтобы заплатить Диане, у Лоуренса хватит, но у него на руках окажется слишком много пирита. Пирит ему был нужен, чтобы вызвать падение цены, но это падение нанесёт ему убыток тем больший, чем больше у него будет пирита. Ограничив количество пирита на руках, он мог бы ограничить убыток до терпимого уровня.
   Если бы Лоуренс всё же пожертвует буквально всем, чтобы ради Хоро сорвать намерения Амати, она, может, и оценит решимость Лоуренса. Но всё на этом не закончится, ему надо будет на что-то жить дальше.
   Действительность накладывает ограничения более тяжёлые, чем золотые монеты, которые он держал в руках.
   Цены на доске лавки камней опять изменились. Похоже, кто-то сделал крупную покупку, из-за чего и цена, и число желающих купить пирит выросли.
   И неизвестно, насколько выросла стоимость пирита на руках Амати после этого роста. Эта мысль не покидала головы Лоуренса. Но если он утратит хладнокровие, то проиграет.
   Лоуренс закрыл глаза , убрал руку от лица и сделал медленный, глубокий вдох.
   На всё, о чём он только что подумал, можно было посмотреть, как на ловушки Амати, который мог пытаться заставить его думать в таком ключе. В конце концов, рядом с Амати была Хоро. Эту ситуацию надо просчитывать намного дальше.
   В этот момент над головами людей ударил колокол - сигнал к началу торговли на рынке.
   Сражение началось.
  
  
   Можно было подумать, что люди более склонны подчиняться правилам, находясь в состоянии необычного возбуждения. Хотя толпа собралась у лавки камней задолго до удара колокола, но все пришли в движение именно по этому сигналу.
   Если присмотреться повнимательней, можно было заметить людей, по виду путешественников или селян, которые тайком, будто делали что-то предосудительное, продавали пирит. Впрочем, небольшие продажи лишь подогревали общий ажиотаж.
   Пока серьёзных продаж не будет, в выигрыше останутся только держатели пирита.
   Но пока были хоть какие-то продажи, были и те, кто пирит приобретал, и потому народ, волнуясь, теснился у прилавка. Когда знаешь, что и ты можешь получить прибыль, ты будешь держаться за эту возможность.
  
   Как Лоуренс и ожидал, ограниченные продажи пирита вряд ли могли разорвать текущую тенденцию. Лоуренса от прилавка отделяла плотная толпа, но доска с ценами, возвышавшаяся над людьми, служила показателем того, насколько разогревалась ситуация на рынке. И она становилось всё горячее.
   А посыльного от Дианы всё не было. Если на её переговорах не будет достигнуто успеха, Лоуренс мог упустить свою возможность, если не будет действовать быстро.
   Раздражённо посматривая на доску, он заметил стоявшего у прилавка Амати. Лоуренс почувствовал, как его волосы встают дыбом, он чуть не рванулся к прилавку со своим пиритом.
   Но если Амати специально его провоцировал, результат мог оказаться обескураживающим. Если выставленный им пирит не окажет решающего воздействия на рынок, он ещё больше разогреет ожидания людей, что они смогут купить пирит, выставив заявку. И чем больше будет таких заявок, тем выше поднимется цена.
   Каким-то чудом Лоуренс устоял на месте, молясь Богу, что это было лишь провокацией Амати.
   Потом он вдруг заметил одну подробность: Хоро не было на прежнем месте. Оглядевшись, Лоуренс понял, что Хоро, прежде чем он это успел заметить, вышла из разгорячённой особенным жаром толпы и теперь смотрела в его сторону. Когда их взгляды встретились, она недовольно прищурилась, повернулась к нему спиной и пошла прочь.
   Когда Лоуренс это увидел, его прошиб пот. Наверное, это была ловушка Хоро. Сам Амати вряд ли бы подумал о ловушке для Лоуренса, он лишь объяснил Хоро ситуацию с пиритом. При такой дотошливой голове, как у Хоро, она могла легко увидеть многое, что ускользнуло даже от внимания Амати. Более того, Хоро прекрасно читала мысли людей. И потому в этой ситуации не было никого сильнее Хоро.
   При этой мысли Лоуренсу показалось, он стоит посреди сплошного болота. И куда бы он ни шагнул, везде застрянет напрочь, а чьё бы поведение он бы ни рассматривал, он бы не распознал истинных намерений.
   Он подозревал, что всё могло бы оказаться ловушкой Хоро для него. Страх, что хитрая волчица была сейчас его противником, плотно и мягко обволакивал его тело.
   И всё же Лоуренс не мог терять надежду, что Хоро всё это делала лишь из-за её своеволия.
   Яд смеси предположений и сомнений пропитывал голову Лоуренса. Его безразличный взгляд на доску с ценами и заказами не был игрой. У него не было выхода.
   Цена на пирит постепенно росла. Хорошо, что рост был достаточно медленным, ведь цена уже успела вырасти слишком сильно. Однако даже при таком медленном росте к полудню цена без труда поднимется на пятую часть. А ведь известный Лоуренсу запас пирита у Амати уже соответствовал восьмистам серебрякам. Если к ним добавить пятую часть, до тысячи не хватит лишь сорока монет.
   Сорок монет, если постараться, найти не так сложно. И тогда, Лоуренс в этом не сомневался, Амати немедленно реализует свои запасы и выполнит условия договора. И тогда яд продажи в долг, на что рассчитывал Лоуренс, не сработает.
   'Если бы Диана уже прислала кого-нибудь', - пробормотал Лоуренс, от нетерпения его желудок чуть не выворачивало наизнанку.
   Трудно сказать, сколько ещё бросится сейчас покупать пирит, видя рост цены. Если ночью, когда рынок был закрыт, оставалась неопределённость с ценой после открытия торгов, то сейчас неуклонный рост цены стал очевидностью. И не было похоже, чтобы кто-нибудь стал бы продавать своё денежное дерево.
   В таком случае, как Лоуренс и предполагал, была вероятность, что его замысел сработает только, если будет получен пирит от Дианы.
   Однако, если просто ждать, в то время как события развиваются в таком направлении, Лоуренс рисковал получить сильный удар от продажи пирита в долг Амати.
   Лоуренс закрыл глаза и стал думать. Он полагал, что уверенно идёт вперёд к чётко обозначенной цели, но сейчас чувствовал, что зашёл в тупик.
   Нет, пришла новая мысль. Он знал причину.
   Рост и падение цены на пирит - это вторичные факторы. А поверх них - Хоро, она была причиной испытываемой им безнадёжности.
   Она с раннего утра была вместе с Амати, вполне можно было ожидать, что они не встретились утром, а провели вместе ночь. Не стоило удивляться, если бы Амати, заключив договор с Лоуренсом, поспешил бы снова к Хоро. Нельзя было даже отвергать возможность того, что Хоро показала ему хвост с ушами и открыла свою истинную природу. Не стоило считать это невозможным, ведь Лоуренсу она запросто открыла свою суть. Было бы самонадеянно считать себя единственным, кто мог бы к Хоро отнестись непредвзято, и что Хоро это предвидела.
   Амати увлёкся Хоро, и она была в состоянии решить, можно ли открыться тому или иному человеку. И Амати мог принять истинную природу Хоро.
   Перед Лоуренсом молнией сверкнула улыбка Амати.
   Хоро боялась, что останется одна. Однако Лоуренс не мог быть уверенным, что она захочет остаться вдвоём только с ним.
   Лоуренс ощутил, как у него ослабели и задрожали ноги, и понял, что он зря обдумывал всё это. Он лишь по чистой случайности сохранил равновесие.
   - А-а-а!.. - взревела в этот момент толпа, вернув Лоуренса к действительности.
   Он взглянул на доску и увидел, что самая высокая цена на лучшие по качеству куски пирита значительно выросла. Кто-то сделал заявку, предложив такой рост. Увидев это, другие последуют его примеру. И теперь помешать Амати выполнить условия договора, возможно, уже не удастся.
   И то, что известий от Дианы нет, можно было признать доказательством неуступчивости её партнёра в переговорах. А если цена продолжит рост, вероятность получения пирита от Дианы станет ещё меньше. Возможно, вполне разумным следует признать, что его замысел провалился, и действовать дальше с учётом этого.
   В таком случае рассчитывать на успех его замысла будет сродни надежде на чудо Господне.
   Всё его оружие - это пирит примерно на четыреста серебряных трени и слух, который Лоуренс собирался распространить с помощью Ранто.
   Оружие - на смех курам. Прежде всего, у Лоуренса стала вызывать сомнение действенность задуманного им слуха, вчера эта мысль вполне серьёзно воспринималась им как дельная. Что это тайное его оружие было основано на солидном опыте торговли. Теперь он прекрасно осознал, насколько был опьянён собственными замыслами.
   Он попытался взглянуть на ситуацию с иной стороны.
   Если всё пойдёт, как идёт сейчас, тысячу серебряков, по крайней мере, он получит от Амати, доход получится вполне достаточным даже за вычетом убытка от продажи в долг.
   В этот миг ему сразу стало легко, но в то же время и тоскливо. Слова Хоро: 'из-за тысячи серебряков тебе можно будет уже ни о чём не сожалеть' вдруг начали сбываться.
   Лоуренс подумал про письмо Дианы, лежавшее в его кармане. Письмо со сведениями, которые должны были помочь в поисках Йойцу, родины Хоро. Возможно, Лоуренс уже был недостоин хранить его при себе. В конце концов, он был всего лишь торговцем.
   Он думал об этом, а его глаза искали Хоро.
   И всё, что случилось в портовом городе Паццио и в церковном городе Рюбинхайгене, всё это было не более чем сном.
   Его попытка взглянуть на ситуацию иначе привела его к странным мыслям.
   Стоя посреди объятой горячкой и безумной жаждой толпы, Лоуренс с неестественной улыбкой на лице продолжать озираться. Так и не найдя Хоро, он немного отошёл от скопления людей, чтобы было легче её искать.
   Рынок открылся уже давно, до продолжения праздничного представления ещё оставалось время, так что народу здесь собралось куда больше, чем утром. Отыскать Хоро было сложной задачей.
   В его памяти внезапно всплыло то, что могло вспомниться только в такие моменты.
   Встретившись глазами с Лоуренсом, она пошла прочь. Что, просто так взяла и куда-то ушла?
   Сразу возникает вопрос - куда?
   Может быть, увидев, что поражение Лоуренса неизбежно, она поспешила вернуться в свою комнату.
   Это вполне естественно.
   Лоуренсу оказалось так легко согласиться с этой смиренной мыслью, что он ощутил, что с ним что-то не так. Сразу захотелось напиться.
   - Э? - вдруг невольно воскликнул он, увидев одного человека.
   Если пытаешься кого-то найти на маленьком пятачке, где присутствует знакомое тебе лицо, обязательно на него со временем наткнёшься. И удивлённо-недоверчивый возглас Лоуренс издал, когда увидел Амати. Тот стоял, прижимая руку к нагрудному карману, вероятно, там у него были деньги и пирит. Но не это показалось странным Лоуренсу, а то, что Амати нетерпеливо оглядывался, как это только что делал Лоуренс.
   Вероятно, это было лицедейством, решил, было, Лоуренс, но, когда на пару мгновений между ним и Амати расчистилось пространство, и Амати увидел соперника, на его лице отобразилось удивление. Удивление успело смениться облегчением, прежде чем толпа снова сомкнулась между ними, но Лоуренс был уверен, что не ошибся. В его опустошённую голову пришла несколько неожиданная мысль - Амати тоже искал Хоро. А ещё ему стало явно легче, когда он не увидел Хоро рядом с Лоуренсом.
   Тут кто-то стукнул Лоуренса под лопатку, он повернулся, но сзади него оказался лишь какой-то мужчина, с виду торговец, который увлечённо с кем-то разговаривал, и ему не было дела до Лоуренса. Пытаясь что-то понять, Лоуренс ощутил новый удар в спину и тогда, наконец, понял - это бешено заколотилось его сердце.
   Амати нетерпеливо искал Хоро и даже подозревал, что она могла быть с Лоуренсом. Это означала, что он всё же не слишком доверял Хоро. Раз так, у него была какая-то причина для беспокойства.
   Какая-то...
   - Может ли быть? - спросил себя вслух Лоуренс.
   Если Амати искал Хоро, значит, она не сказала ему, куда пошла. И если это заставило его так беспокоиться, то Лоуренс не мог представить себе, чтобы Хоро доверилась Амати до такой степени, чтобы открыть ему свои уши и хвост.
   Лоуренсу захотелось отвернуться от сплетённой им цепи мрачных, тягостных предположений, занимавшей его последнее время, и попытаться выстроить другую цепь, из светлых звеньев. Правда, он не был уверен, что сможет судить здраво, увидев проблеск надежды.
   Эта неопределённость раздражала до тошноты.
   Вдруг толпа взревела. Поспешно оглянувшись на доску у прилавка, Лоуренс увидел, что табличка с предложением неестественно высокой ценой исчезла, а когда - он и не заметил. Значит, пирит уже продавался по такой цене. И ревела толпа по иной причине.
   Дело в том, что с доски быстро снимали таблички с самыми высокими ценами на различные по форме куски пирита, уменьшилось и количество предложений покупки пирита. Значит, кто-то выставил на продажу соответствующее количество товара.
   Подавив тошнотворное предчувствие, Лоуренс принялся лихорадочно искать Амати. У прилавка его не было. И поблизости тоже. Лоуренс заметил его в гуще толпы. Он был там и удивлённо смотрел на прилавок.
   Нет, продал пирит не Амати.
   Передышка продлилась недолго, на доске выстроились новые таблички желавших покупать, возбуждение толпы сопроводила новая волна рёва.
   У большинства присутствовавших здесь, вероятно, было припасено немало пирита, они пытались найти нужное время, чтобы его продать или купить себе в запас. Теперь, когда движение пирита значительно повысилось, настроение толпы могло перейти на иной уровень. То есть, возникнуть предположение, что пирит, возможно, пора продавать.
   Лоуренс уже собрался отказаться от своего замысла. В этот момент, однако, мысль добиться нужного развития событий, продавая значительные объёмы пирита, вернулась к жизни.
   Впрочем, эта мысль сразу юркнула в укромный уголок сознания подобно трусливому кролику.
   Трудно предполагать, что происходило в голове Хоро, куда она пошла. Чужую душу нелегко понять. Слишком опасно основываться на упрощённых суждениях.
   И тем не менее... подумал Лоуренс.
   Ожидания, предположения, подозрения и происходившее в действительности рвали в четыре когтя строй мыслей Лоуренса.
   Интересно, что бы ему могла сейчас посоветовать мудрая волчица Хоро.
   Лоуренс почувствовал себя жалким при этой мысли. Он чувствовал, что последовал бы любому случайно обронённому ею слову. Потому что доверял ей.
   В этой момент кто-то, дёрнув его сзади за подол, произнёс:
   - Это...
   Лоуренс резко, будто от удара, развернулся, ожидая увидеть одну своевольную девушку.
   Но там оказался мальчик, Лоуренс узнал Ранто. Паренёк был несколько растерян и удивлён, он не ожидал резкого движения Лоуренса и даже не успел отпустить его одежду, из-за чего испытал сильный рывок. Однако почти сразу удивление на его лице сменилось на решимость выполнить поручение.
   - Это... господин Лоуренс, тебя можно?
   Охваченный беспокойством, Лоуренс нагнулся, приближая своё лицо к лицу низкорослого Ранто, и кивнул.
   - Один человек в лавке захотел заплатить за пшеницу камнями.
   Лоуренс понял сразу. Если он согласится купить пирит за наличные, Марк ответит посетителю согласием.
   - Сколько?
   Раз Марк специально послал своего ученика сообщить об этом, вряд ли цена могла быть незначительной. Лоуренс, затаив дыхание, ждал ответа.
   - Двести пятьдесят монет, - ответил Ранто.
   Лоуренс стиснул зубы, чтобы не вскричать от неожиданности.
   Трудно сказать, бросила ли его волчица, приносившая хорошие урожаи пшеницы, но богиня удачи его явно не покинула. Лоуренс немедленно положил на ладошку Ранто кошель со шнуром от Амати.
   - Быстро, насколько можешь.
   Ранто кивнул с видом, будто получил тайное послание, и бросился бежать.
   Торговля пиритом пребывала в неустойчивом равновесии. Судя по быстрому изменению числа вывешенных на доске дощечек на покупку, цена больше не росла. Лоуренс видел, что желающие купить и продать вели соперничество друг с другом.
   Те, кто счёл, что цена выросла до уровня, когда можно продавать, начинали избавляться от запасов пирита, те, кто надеялся на дальнейший рост цен, - покупали.
   Лоуренс иногда поглядывал на Амати, тот, как и Лоуренс, следил за всем немного со стороны. Если Амати не спешил продать свой пирит, а продолжал, как и Лоуренс, следить за развитием событий, то, наверное, потому, что у него ещё не набиралось на тысячу серебряных монет.
   Нет, если подумать.
   У Амати уже могло быть пирита на тысячу серебряков, но ситуации неустойчивого рынка разовая продажа такого количества пирита, если допустить такую ошибку, могла обвалить цену. Возможно, Амати учитывал это.
   Лоуренс продал ему пирит в долг, поэтому в случае обвала цены потери от такой формы торговле окажутся намного выше.
   И ещё один важный момент. Можно было сказать, что у Амати был пирит, купленный у Лоуренса, но в действительности у амати была лишь бумага на этот пирит. Бумагу он имел право продать, но сам пирит до вечера не появится.
   Что будет, если бумагу попытаться продать не раньше, когда цена настойчиво росла, а сейчас, когда наступило неустойчивое равновесие?
   При продаже в долг есть временной промежуток между передачей денег и товара. В обстановке, когда цена может упасть, договор на такую сделку, требующий немедленную оплату на товар в будущем, становится козырем, который невозможно использовать в игре. Падение цены на рынке разорит того, кто в итоге останется с этой бумагой на руках.
   Яд замедленного действия, на который, заключая договор, надеялся Лоуренс, начал оказывать своё действие.
   Амати стал снова оглядываться по сторонам, вероятно, пытаясь найти Хоро. Вероятно, Хоро продумывала возможные действия Лоуренса и давала Амати советы.
   Сейчас, в ситуации, когда ветер вот-вот мог перемениться, нападавшая и оборонявшаяся могли тоже поменяться местами.
   Если сейчас ничего не предпринять, можно упустить чудо, которое случается раз в жизни.
   Люди суетились и горячились перед прилавком, деревянные таблички на доске менялись так, что за ними было непросто уследить.
   Сжимая пирит в кармане, Лоуренс с нетерпением дал Ранто. До лавки Марка не так далеко, если туда и сюда...
   - Покупаю! - пронеслось над головами.
   Должно быть, кто-то крикнул, не отдавая от возбуждения себе отчёта.
   Ветер задул в определённом направлении, начавший раскачиваться корабль стал выравниваться.
   Это потому что сделали крупную покупку, подав остальным знак, что цена продолжит рост.
   Былая передышка заставила Лоуренса успокоиться раньше времени. А Ранто ещё не вернулся.
   Ситуация понемногу обретала устойчивость. Но число желавших купить было пока не столь большим, как прежде. Если так, возможно, Лоуренс смог бы придавить их ожидания, продав пирит, который у него был. Сделав это, он, может быть, обдерёт с этой доски таблички с предложением покупки, хоть ненадолго, хоть на миг.
   Прямо сейчас это могло оказать огромное влияние. Лоуренс двинулся вперёд.
   Протиснувшись через толпу, он достал из кармана полотняный мешочек и подскочил к прилавку.
   - Продаю!
   Все взоры устремились к нему, и Лоуренс бросил мешочек на прилавок перед владельцем лавки. Владелец со своим маленьким помощником на миг растерялись, чтобы тут же заняться своим делом. Это было подобно камню, брошенному в воду озера, только-только успокоившегося после предыдущего броска.
   Камни были быстро взвешены, и мальчики-ученики владельца побежали раздать камни покупателям в соответствии с деревянными заявками, снятыми с доски.
   Стоимость пирита была выплачена немедленно. Лоуренс, не считая, схватил деньги и нырнул обратно в толпу.
   Перед его глазами мелькнуло расстроенное лицо Амати. Лоуренс не собирался его жалеть. Как и не собирался обдумывать, хорошо ли это.
   Он прикидывал состояние своих дел. Намечал цели.
   Что ж, он продал весь свой наличный пирит. Для продолжения нужно было дождаться пополнения запаса.
   Предположительно можно было рассчитывать на Ранто и посыльного Дианы.
   Если пирит на четыреста серебряков от Дианы придёт, положение на рынке обязательно изменится.
   Это перекрёсток судьбы.
   - Господин Лоуренс, - снова раздался голос.
   Это был запыхавшийся, взмокший Ранто. Лоуренс тут же бросился к нему и схватил протянутый ему мешочек.
   Пирит на двести пятьдесят серебряков.
   Лоуренс сомневался. То ли отнести пирит сразу к прилавку, то ли поступить осторожней и дожидаться посыльного от Дианы.
   И тут Лоуренс выругал сам себя. Он подумал, что надо отбросить вариант с пиритом от Дианы. Переговоры затягивались, неизвестно, принесут ли они желаемые плоды, есть свои пределы осторожности и надёжности. А если решиться поучаствовать в азартной игре, то здесь самое место.
   Лоуренс повернулся, собираясь броситься к прилавку.
   - О-о-о-о-о-о-о-о-о! - громко раздалось вдруг из десятков глоток разом.
   Он встал, не понимая, что произошло - из-за плотной толпы доски уже не было видно. Но этот голос толпы чуть не заставил его самого, заорав, куда-нибудь убежать, его предчувствие торговца подсказывало неудачный поворот событий.
   Лоуренс, с трудом протискиваясь через толпу, добрался до места, откуда смог увидеть доску. Хорошо ещё, что он не упал на колени.
   Самая высокая цена на доске была обновлена. Покупка поддержала цену. Сразу после этого все, кто счёл перерыв в росте цены просто временным колебанием на рынке, разместили кучу заказов на покупку.
   Рядом с самой высокой ценой выстроился целый ряд деревянных табличек.
   Лоуренс подавил новый приступ тошноты, теперь предстояло снова решать, бросить на прилавок имевшийся пирит или нет.
   Возможно, он смог бы что-то изменить, решившись сейчас.
   Нет, разумнее дождаться итогов переговоров Дианы. Ведь ещё вчера её пирит стоил четыреста монет, сейчас это могло превысить пять сотен. Получив его и объединив с уже имевшимся, можно будет продать всё разом.
   Лоуренс обдумывал, надеяться ли на столь малую возможность, когда ему на глаза опять попался Амати, вновь обрётший уверенность и направлявшийся к прилавку.
   Явно с намерением продавать. Может, это уже всё? Лоуренс не знал.
   Так или иначе, Лоуренсу было ясно, что Амати решил перевести какую-то долю пирита в наличные деньги, вероятно, осознав суть замедленного яда. Если так, он мог бы решить для начала избавиться от пирита на бумаге по договору с Лоуренсом.
   Неужели посыльный Дианы не придёт? Ставит ли его всевидящий Господь? - кричало в душе Лоуренса.
   - Господин Лоуренс, верно?
   Лоуренс подумал, что это ему послышалось.
   - Ты господин Лоуренс, верно?
   Лоуренс увидел рядом с собой кого-то очень невысокого с лицом, замотанным в ткань так, что видны были одни глаза, и трудно было понять, мальчик это или девочка.
   Но не Ранто. Следовательно, тот, кого Лоуренс так ждал.
   - У меня сообщение от госпожи Дианы.
   Бледно-зелёные глаза этого существа излучали спокойствие, так не соответствовавшее безумию, бушевавшему в этом месте. Это спокойствие казалось мистическим, и было несложно принять его за посланника Бога. Если бы сейчас случилось чудо, это не показалось бы странным.
   - Переговоры завершились неудачей.
   Какой-то миг Лоуренс пытался то понять.
   - Э? - переспросил он потом.
   - Итогом переговоров стал отказ продавать. Это сказала госпожа Диана. Ей жаль, что она не оправдала твоих ожиданий, - произнесло существо ровным, ясным голосом, словно оглашая приговор.
   Возможно, здесь и сейчас произошло это.
   Ведь отчаяние - это не отсутствие надежды с самого начала. Отчаяние - это окончательное разрушение слабой надежды.
   У Лоуренса не находилось слов для ответа. Посыльный, словно понимая его состояние, не стал больше ничего говорить, он просто молча развернулся и пошёл.
   Лоуренс видел, как его маленькая фигурка растворилась в толпе, и это напомнило ему, как волчица Хоро уходила от него в подземелье Паццио.
   Лоуренс, чувствуя себя старым рыцарем в ржавых доспехах, перевёл взгляд на доску. Число желавших купить и продать вернулось к прежнему состоянию, так что цена вернулась к состоянию постепенного роста. Можно пытаться плыть по течению рынка, но управлять им под силу одному Богу. Лоуренс вспомнил слова известного торговца: 'Если удача продлилась ещё, ещё чуть дольше, я мог бы стать Богом'.
   Амати отошёл от прилавка со спокойным лицом, и можно было лишь гадать, сколько пирита он превратил в деньги. Правда, Лоуренс ожидал, что Амати бросит на него торжествующий взгляд, но он не стал этого делать. Потому что произошло то, что сократило поле его зрения. К Амати вернулась Хоро.
   - Господин Лоуренс?
   Это Ранто позвал Лоуренса, в то время как Хоро, разговаривая с Амати, даже не удостоила его взгляда.
   - Да, прости... В этот раз... тебе пришлось много потрудиться.
   - Э, нет, вовсе нет...
   - Можешь передать Марку? Замысел провалился.
   Сказанное вслух становится действительностью.
   Тем не менее, итоги у Лоуренса, как у торговца, получались, как ни странно, хорошими. Какой-то запас пирита у него уже был, оставалось только докупить ещё немного и передать вечером Амати, после чего у Лоуренса, вероятно, ещё останется некоторый доход. А сверх того он ещё получит от Амати тысячу серебряных монет, так что он мог уверенно ожидать большой прибыли. Для торговца не было ничего приятнее нежданной прибыли, но Лоуренс ощущал внутри себя пустоту, которой не знал раньше.
   Ранто казался растерянным, но когда Лоуренс попытался передать ему вознаграждение, глаза мальчика загорелись решимостью.
   - Господин Лоуренс, - заговорил он так серьёзно, что рука Лоуренса с несколькими серебряными монетками застыла в воздухе. - Ты, ты, похоже, сдаёшься.
   Когда Лоуренс ещё учился торговле, он мог ожидать, что высказанное им наставнику своё мнение могло обернуться трёпкой.
   И Ранто, судя по всему, тоже готовился к этому. В ожидании удара у него даже задрожало левое веко.
   - Торговец не должен легко сдаваться, так мне всегда говорил мой хозяин.
  
   0x01 graphic
  
   Когда Лоуренс отвёл руку с серебряными монетками, Ранто вдруг сжался, но взгляда не опустил и продолжил говорить серьёзным тоном:
   - Он всегда говорил, что бог прибыли приходит не к тем, кто ему молится, а к тем, кто не сдаётся.
   Лоуренс был полностью согласен с этими словами, но речь на самом деле шла не о деньгах.
   - Господин Лоуренс, - продолжил Ранто, буравя Лоуренса взглядом, тот взглянул на Хоро и снова вернул к Ранто. - Мне... с первого раза, как я увидел госпожу Хо... Хоро, она мне понравилась. Но мой хозяин сказал...
   Этот смышлёный мальчишка, ученик торговца, молча выполнявший всё, что ему поручали, признавался открыто и безыскусно.
   - Сказал, что если я заговорю об этом в присутствии господина Лоуренса, то он ударит меня.
   Лоуренс, не зная, плакать ему над словами мальчика или смеяться, поднял кулак.
   Хухх, выдохнул мальчик, готовясь к удару.
   Лоуренс легко дотронулся кулаком до щеки Ранто и засмеялся.
   - Да, я, конечно, захочу ударить. Захочу врезать, как следует.
   Лоуренс смеялся, но ему хотелось плакать. Ранто был моложе Лоуренса лет на десять. Но в том, что ему нравилось, он от Лоуренса в сущности не отличался.
   'Дерьмо', - выругался про себя Лоуренс. Похоже, любой перед Хоро был вроде сопливого мальчишки.
   Лоуренс помотал головой.
   'К тем, кто не сдаётся?'
   Над этими словами хотелось смеяться, но в то же время, чувствуя их дьявольское очарование, Лоуренс обратил взор к небу.
   Мрачная круговерть предположений и сомнений в его голове исчезла без следа от слов, сказанных ему мальчишкой, который был младше на десять лет.
   Вот так.
   Он дошёл до того, что доставшаяся прибыль могла стать доказательством его поражения, поэтому потерять её не будет для него злом. А раз так, подумал Лоуренс, было бы неплохо прикинуть всё в последний раз и начать действовать.
   То, что является для тебя важным, не всегда достигается тяжёлыми усилиями. Про это недавно говорил ему Марк.
   Лоуренс постарается переворошить память, которой всегда гордился, собирая части нового подхода. Основой его должно стать то, что оказалось забытым ещё совсем недавно.
   - Те, кто не умеет сдаваться, часто делают желаемое, в которое трудно поверить, действительностью.
   Делать то, что тебя просили делать, и даже то, что тебя делать не просили - таким видел Лоуренс сейчас Ранто, и этот его детский вид казался более симпатичным, чем у самого Лоуренса в детстве. Можно было не сомневаться, что Марк будет заботиться о Ранто, как о собственном сыне.
   - Торговец строит замыслы, старается предугадать будущее и ведёт дела, опираясь на действительность. Понимаешь? - заговорил Лоуренс на, казалось, неожиданную тему, но Ранто просто послушно кивнул. - Если продашь это, произойдёт одно, а купишь то, произойдёт другое. Эти предположения очень важны.
   Ранто снова кивнул, и Лоуренс, приблизив лицо впротную к лицу мальчика, продолжил:
   - Если честно, предполагать можно, сколько угодно. И потому, выдвинув слишком много предположений, легко в них заблудиться. Любое дело покажется опасным. А единственное, что нужно торговцу...
   - Да, - сказал мальчик Ранто, его лицо начало принимать торговое выражение.
   - Если ты можешь доверять выбранным ориентирам, сколь бы невероятными ни были твои замыслы, - Лоуренс поднял к небу лицо и прикрыл глаза, - может быть, стоит... всего лишь поверить.
   'Не может быть', - усмехнувшись, подумал Лоуренс. Но когда он увидел Хоро, самый вид её наполовину его убедил. Может быть, именно поэтому она выбрала такой внешний вид. Надо было просто проверить, возможно ли его предположение. Поверить было в такое непросто, но Лоуренс чувствовал, что это возможно.
   Однако, чтобы счесть своё предположение верным, Лоуренсу требовался определённый ориентир. Иначе говоря, допустить, что Хоро не отказалась от Лоуренса, это допущение выпало из его рассмотрения.
   Лоуренс не мог не признать, что эта мысль при данных обстоятельствах было попыткой сделать желаемое действительностью, подобающей тому, кто просто не умеет сдаваться.
   И всё же это было куда лучше, чем думать, что всё ещё оставалась возможность сорвать замыслы Амати после всего, что произошло за это время, и Лоуренс нашёл возможность, в которую почти невозможно было поверить.
   Неизвестно, что рассказал Марк своему ученику ради помощи Лоуренсу. Тем не менее, Лоуренс не сомневался, что понимал значение слов мальчика, сказавшего, что ему нравилась Хоро. А смелость, с которой Ранто это сказал, была достойна восхищения. Если бы Лоуренс поменялся с Ранто местами, вряд ли ему хватило бы на такое решимости.
   В таком случае Лоуренсу оставалось только хотя бы выказать свою гордость торговца, который никогда не сдаётся.
   Лоуренс похлопал Ранто по плечу и сказал:
   - Я прошу тебя распространить слух, о котором мы говорили, как только я продам камни в лавке.
   Лицо Ранто посветлело, и он детским движением кивнул.
   - Пожалуйста, - добавил Лоуренс и начал поворачиваться.
   И неожиданно остановил движение, Ранто с немым вопросом посмотрел на него, но Лоуренс заговорил о другом:
   - Ты в Бога веришь?
   Как он и ожидал, Ранто был ошарашен таким вопросом, поэтому, бросив мальчику: 'Я просто спросил', Лоуренс пошёл к прилавку.
   У него при себе был пирит на двести пятьдесят серебряков. Быстро прикинув заказы на покупку, он получил в сумме четыреста трени. Он никак не мог повлиять на ситуацию, продав им свой пирит.
   Однако продажа должна была повлиять. Если его ориентир верен, это должно было произойти. Лоуренс обернулся посмотреть на Хоро, стоявшую рядом с Амати. Достаточно одного мгновения. Одного взгляда на Хоро для Лоуренса было достаточно.
   Итак, Лоуренс оказался перед прилавком. Завершилась очередная серия сделок, народ поутих, владелец лавки, чуть расслабившись, посмотрел на Лоуренса, снова принёсшего пирит на продажу, и улыбнулся:
   - О-о.
   На его лице было написано: 'Кажется, ты неплохо подзаработал'. Лоуренс в ответ молча кивнул: 'И сейчас получу ещё больше', после чего протянул владельцу мешочек с пиритом, принесённый Ранто.
   - Продаю.
   Владелец, широко улыбаясь, кивнул, он ведь брал некоторую плату с каждой сделки, но в следующий момент застыл на месте.
   Лоуренс прикрыл глаза и улыбнулся. Его ориентир оказался верным.
   - Владелец, это тоже продаётся, - прозвучал голос, от которого приятно защемило в груди Лоуренса.
   В следующий миг на прилавок с тяжёлым стуком упал мешочек, размером чуть ли не вдвое больше, чем у Лоуренса.
   Лоуренс посмотрел в ту сторону и увидел рядом с собой Хоро, которая, судя по её виду, была готова вцепиться в него зубами.
   - Болван.
   Лоуренс улыбнулся шире и извинился:
   - Я был неправ.
   Изумлённый владелец тут же послал ученика снимать с доски таблички на покупку. Причём все таблички, потому что даже первоначальная стоимость пирита составляла шестьсот пятьдесят серебряных монет. Тот пирит, что выложила Хоро, должен был немного вырасти в цене с момента его получения. Именно она, а не кто-то другой, была покупателем пирита Дианы.
   Таким образом, за короткое время было продано пирита почти на тысячу монет. После этого поддерживать рост цен дальнейшими покупками стало невозможно.
   Лоуренс снял одно из белых перьев с капюшона Хоро и произнёс:
   - В отличие от кого-то другого она более взрослая на вид, красивая женщина.
   Хоро с силой воткнула свой кулачок в бок Лоуренсу. Но не стала убирать руку, и одного этого ему было достаточно. Он взял эту руку в свою и, когда волна обезумевших людей нахлынула на них сзади, продолжал крепко её держать. И хотел, чтобы Амати просто увидел это.
   Моя последняя сделка явно не получила одобрения у людей, подумал Лоуренс с кривой усмешкой.
  
  

Эпилог

  
   В один момент на рынке произошла катастрофа. Все предварительные заказы на покупку были отменены, и, хотя кто-то ещё пытался покупать, продажа почти на тысячу монет повлекла за собой ещё большие продажи, и эта лавина смела прежнюю тенденцию, цена на пирит пошла на снижение.
   Самый большой удар пришёлся, понятное дело, по тем, кто выставлял заявки на покупку, когда цена достигла наибольшего уровня. Но и те, которые проницательно обратили внимание на Лоуренса с Хоро и сразу же продали свои запасы, понесли большие убытки.
   Что же до Амати, то он даже не успел продать договор с Лоуренсом, пока цена росла. За несколько мгновений до катастрофы Хоро вдруг убежала к прилавку с довольно весомым мешочком в руке, а Амати застыл на месте с вытянутой рукой, за которую она только что держалась. Может быть, то, что она выдернула руку и убежала, стало для него большим ударом, чем превращение договора на пирит в пустую бумажку.
   Лоуренс в этом отношении мог ему посочувствовать, но Хоро, судя по всему, не только не собиралась влюбляться в него, но, напротив, задумала порвать с ним самым жестоким образом. Должно быть, Амати сказал ей что-то такое, чего она не могла простить ему.
   Лоуренс не осмеливался спросить, что же сказал Амати, хотя ему хотелось это знать, чтобы не повторить ту же ошибку.
   Лоуренс вечером закрыл договор с Амати, сходил к лавке Марка, чтобы его отблагодарить и вернулся на постоялый двор, где Хоро, сидя на кровати, ухаживала за своим хвостом. Даже не поднимая на него глаз, она спросила:
   - Значит, с этим договором покончено?
   Её слова прозвучали несколько резко, и это было не обязательно из-за того, что они долго упрямились, не понимая друг друга.
   И Лоуренс, конечно, знал, в чём дело. Он положил вещи, сел на стул и ответил:
   - С ним всё. В самом лучшем виде.
   Он не шутил и не ёрничал. Завершение договора с совершенно расстроенным Амати превратилось в пустую формальность и прошло без каких-либо затруднений. Амати убытков не понёс. Если сравнить его потери от договора с Лоуренсом о продаже в долг с доходом от перепродажи пирита до момента падения цены, то доход даже несколько превысил потери. Но Лоуренс прекрасно понимал чувство огромной потери, которое испытывал Амати, потери. Которую можно было сравнить с полным разорением. Лоуренс сам это чувство испытывал до самой развязки.
   В целом всё свелось к тому, что Амати не выполнил условия первого договора с Лоуренсом и не получил права сделать предложение Хоро, а по второму договору он получил от Лоуренса пирит, стоивший к этому времени не дороже мусора.
   Лоуренс попросил главу отделения гильдии присутствовать на закрытии договоров роли судьи, чтобы пресечь последствия, если Амати выйдет из себя. Так глава сказал Амати: 'Это расплата за попытку возложения руки на чужую женщину'. Пусть Хоро и нельзя было назвать женщиной Лоуренса, его слова были для Амати чем-то вроде предостережения.
   После краткого рассказа о ходе завершения договоров Хоро прекратила вычёсывать хвост и оценивающим взглядом посмотрела на Лоуренса.
   - Что ж, я уверена, что ты не думаешь, что эта история завершилась.
   Вероятно, будет правильнее считать, что пришло время вынесения приговора, а не вынесения заключения о качестве товара.
   Лоуренс понимал свою вину, он встал со стула и поднял руки плечам, как бы сдаваясь.
   - Я был неправ.
   Однако ни одной чёрточки не изменилось в лице Хоро.
   - Вопрос в том, действительно ли ты понял, в чём был неправ.
   Было унизительно чувствовать, как его, взрослого мужчину, отчитывают, но Лоуренсу оставалось лишь смиренно терпеть, учитывая, насколько сильно он провинился.
   - Да, понял.
   Уши волчицы дрогнули.
   - Я постарался понять.
   Хоро с шумом выдохнула через нос и скрестила руки на груди. Похоже, этого недостаточно для прощения.
   Собравшись с духом, Лоуренс попытался объясниться, исходя из своего понимания ситуации.
   - То, что я своенравно заключил договор с Амати. Это, да?
   Хотя Лоуренса чуть не выворачивало наизнанку от сжигавших его разочарования и обиды, он усердно старался помешать Амати выполнить обязательство по заключённому с ним договору, что оказалось не только пустой тратой сил, но и, как он и сказал, своенравным решением.
   - Дело в том... Я не доверял тебе, и это было самым большим препятствием.
   Хоро отвернулась, но её уши были по-прежнему повёрнуты к Лоуренсу. Это могло означать: 'Чтобы слушать тебя, мне достаточно ушей'. Лоуренсу было, конечно, досадно от такой бесцеремонности, но он мог лишь признать , что повлиять ему было не под силу.
   Бросив взгляд на потолок, он продолжил:
   - Белые перья на твоём плаще должны были дать мне понять, что это ты купила пирит у Дианы, так?
   Хоро с недовольным видом кивнула.
   - Однако, когда Амати подчёркнуто подошёл к прилавку и продал камни, я подумал, что это была твоя западня.
   - Э-э, - вырвалось у Хоро, она посмотрела на Лоуренса.
   Тот поспешно прикрыл рот ладонью. По-видимому он сказал что-то лишнее, но было поздно: Хоро расплела скрещённые ноги и опустила одну на пол.
   - Расскажи-ка поподробней об этом.
   В её красновато-янтарных глазах загорелись тусклые огоньки.
   - Ну, западня, чтобы я опрометчиво начал действовать, так я тогда подумал. Исходя из этого, я решил, что ты окончательно перешла на сторону Амати. Вот почему мне было не до белых перьев. Но в действительности всё было не так... Правильно?
   Уж конечно, ответил ему горящий взгляд Хоро. Ясное дело, теперь-то Лоуренс понимал настоящие намерения Хоро.
   - Это означало, что у Амати уже было достаточно накоплено, и мне надо скорей начать продавать, так?
   Лоуренс не доверял Хоро, а она ему доверяла. Ситуация сводилась примерно к этому. И потому Лоуренс не мог тогда правильно трактовать влияние Хоро на Амати, в частности, Амати продал пирит не для того, чтобы спровоцировать Лоуренса на опрометчивые действия, он просто сам принял решение продать. А Лоуренс счёл, что Хоро перешла на враждебную сторону и устраивала ему западню.
   Если в тот момент кто-то и оценивал правильно, то это была Хоро, понявшая намерения Лоуренса. Можно было не сомневаться, что если бы Лоуренс придал белым перьям должное значение и как-то показал ей это, Хоро в тот же момент пошла бы продавать пирит вместе с Лоуренсом.
   - Надо же... - пробормотала Хоро, после чего, стиснув зубы, показала Лоуренсу продолжать.
   - А ещё до того ты написала своё имя на брачном договоре, составленном Амати, и это всё... это для... - произнести это Лоуренсу было неловко, но он должен был преодолеть себя. - Всё это, чтобы вывести меня из себя... Так?
   Уши Хоро дёрнулись, она глубоко вздохнула. Возможно, это воспоминание заставляло её злиться. Она тогда, надо думать, ждала, что Лоуренс побежит к ней наверх, сжимая в руке брачный договор. Она ждала, возможно, прождала всю ночь, а он так и не пришёл. При этой мысли Лоуренс почувствовал себя не вправе жаловаться, даже если Хоро загрызёт его насмерть.
   - Ты же сказала мне в Рюбинхайгене? Чтобы не пытался неумело юлить, а прямо говорил, что было на душе. И что лучше разозлиться и наорать друг на друга, чтобы быстрее решить проблему.
   Хоро почесала основание уха, словно была уже не в силах сердиться.
   Даже когда Лоуренс увидел Амати, вышедшего из постоялого двора, она сохранила трезвость мысли и придумала подсунуть Лоуренсу брачный договор, чтобы он разозлился, и ему было легче выразить свои истинные чувства. Но Лоуренс воспринял её действия как вызов.
   Тем не менее, думая об этом сейчас, Лоуренс понимал, что тот момент был, несомненно, наилучшим для того, чтобы он выплеснул то, что было у него на душе, что он не хочет, чтобы она принимала предложение Амати. Похоже, этого было бы достаточно, чтобы объясниться.
   - Значит, я стал неправильно застёгиваться с первой же пуговицы, - произнёс Лоуренс.
   Хоро, стиснув зубы, посмотрела на него скорее с обидой, чем с досадой.
   Лоуренс проявил огромное непонимание.
   - Ты... ты расстроилась из-за Йойцу... а потом извинилась передо мной... - продолжал Лоуренс, и в его памяти ожило её прости, произнесённое нетвёрдым голосом. - Ты тогда смогла прийти в себя... Так, наверное?
   Хоро внимательно посмотрела на Лоуренса. И глядя таким образом, обнажила клыки.
   Она тогда намеренно истолковывала слова Лоуренса в злую сторону, чтобы превратить в слова и швырнуть ему в лицо, а потом, придя в себя, осознала серьёзность содеянного. И не стала упрямиться. Хоро немедленно извинилась, свершено искренне извинилась.
   А Лоуренс воспринял это, как последнее слово, с которым она закрыла сердце.
   Ему захотелось закрыть лицо руками, когда он вспомнил этот момент.
   Он уже тянул к ней свою руку, но её прости его остановило. Если бы он смог сказать ей всего пару слов, всё могло сложиться куда лучше.
   Вместе с тем он подумал, насколько в тот миг была ошеломлена Хоро. Хотя она и наговорила ему со зла много плохого и ужасного, но извинилась за это. А Лоуренс, не сказав ни слова, попятился и ушёл.
   Мудрая волчица Хоро, должно быть, сразу поняла, какую пуговицу неправильно застегнул Лоуренс. Однако, сообразив это, сочла глупым пытаться тут же объяснить ему, в чём он был неправ. Она должна была продумать важные для себя вещи, проявляя при этом всю возможную осмотрительность.
   И сейчас перед Лоуренсом были глаза Хоро, в которых разгорался гнев.
   - Что за болван! - закричала она, наконец, вскакивая с кровати. - И так плохо соображаешь, так и ещё дал голове вообще отдохнуть! Ты уничтожил всю мою крополивую работу, так ещё вдобавок причислил меня к твоим врагам? Да ещё и странная одержимость к договорам с этим юнцом, ты хоть понимаешь, как это всё усложнило? Это правда, что мы с тобой встретились лишь недавно. Но всё же я думала, что между нами появилась глубокая привязанность. Или я это только навоображала себе? И на самом деле?..
   - Я хочу продолжить свой путь с тобой.
   Стул и кровать разделяло расстояние в пару шагов. Это всё, что разделяло человека с волчицей, торговца с той, которая торговцем не была. Он мог достать её, лишь протянув к ней руку.
   Лоуренс взял руку Хоро, её рука немного дрожала.
   - До сих пор вся моя жизнь была связана с торговлей, и я намереваюсь продолжать этим заниматься и впредь. Поэтому, прошу тебя, не думай, что я буду уделять внимание чему-то ещё.
   Лицо Хоро помрачнело.
   - И всё же я, несомненно, хочу продолжать свой путь с тобой.
   - Тогда я для тебя - кто?
   Вопрос, прежде лишавший Лоуренса дара речи. Сейчас он уверенно ответил:
   - Словами это не выразить.
   Хоро на миг раскрыла шире глаза, её уши дёрнулись, а потом... Потом, с таким видом, будто она, потрясённая его словами, не знала, плакать или смеяться, Хоро улыбнулась:
   - Какие-то солёные слова...
   - Тебе же нравится солёное сушёное мясо?
   Она расхохоталась, потом обнажила оба клыка и поднесла к ним руку Лоуренса:
   - Ненавижу.
   Лоуренс безропотно принял боль, пронзившую тыльную часть его ладони, в качестве наказания. Потом, продолжая терпеть, заговорил:
   - Но я хотел бы тебя кое о чём спросить.
   Хоро, с некоторым даже остервенением кусавшая его ладонь, подняла голову:
   - Мм?
   - Как ты узнала, что пирит есть у алхимиков?.. Нет, это ты, наверное, услышала от Амати. Лучше о другом, как ты получила у Дианы разрешение купить пирит? Вот этого я понять не могу.
   Странный вопрос - отобразилось на лице Хоро, и она посмотрела в окно.
   Солнце село, вот-вот должно было возобновиться празднование. В нём должны были использоваться огромные чучела, сражавшиеся минувшей ночью, у одного из них, изображавшего большую собаку, даже не хватало половины головы. Участники праздника, похоже, не пришли в себя после вчерашнего, издали было видно, как их шатает, некоторые даже шлёпались на задницы, и это не было лицедейством.
   Тем не менее, им удалось выстроиться и начать достаточно слаженно перемещаться по площади, подчиняясь звукам флейт и барабанов.
   Хоро вернула взгляд на Лоуренса и движением глаз предложила подойти к окну. Причин отказываться у того не было, и они вместе прошли к окну.
   - Я достаточно неплохо разобралась в том, что ты пытался сделать, потому что этот юнец Амати рассказал мне всё в подробностях. Всё же я бы хотела похвалить тебя за то, что ты придумал.
   Хоро, прижавшись спиной к Лоуренсу, стремила взгляд на праздник. Из-за этого ему не было видно выражения её лица, но она его похвалила, и он просто принимал это.
   - Значит, Диана. На самом деле я была там с другой целью.
   - С другой?
   - Правильней сказать - попросить об одолжении. Я смогла узнать, где это, по запаху письма. Но этот сильный запах, как от горячих источников, мешал найти.
   Лоуренса поразило, что она вообще смогла сделать это, но она справилась, хотя это было достаточно сложно.
   Потом Хоро вздохнула и продолжила, по-прежнему не глядя на Лоуренса.
   - Я говорила с ней вот о чём. Я попросила её придумать какую-нибудь легенду, по которой бы вышло, что Йойцу может всё же где-то в другом месте существовать, и рассказать её тебе.
   Лоуренс мотнул головой и вдруг понял. Ему было бы проще возобновить разговор с Хоро, если бы он услышал от Дианы такую легенду. Это послужило бы для него лучшим толчком.
   - Да только... - продолжила говорить Хоро, её голос стал недовольным. - Я рассказала о ситуации, Эта девчонка выслушала, что хотела, и пропустила мою просьбу мимо ушей.
   - Вон оно как?
   Лоуренс вспомнил, что сказала ему Диана, когда он уходил: 'Постарайся'. Может быть, она иронизировала.
   - Причина - ты. Слушай, - и Хоро наступила Лоуренсу на ногу, приводя его в себя.
   Но Лоуренс всё равно недоумевал.
   - Надо же... Преодолев неловкость, я рассказала ей всё, что случилось, а потом перешла к своей просьбе относительно тебя. И тогда эта девчонка придумала этот нелепый план.
   Э, подумал Лоуренс, больше слов у него просто не нашлось. Получается, это Хоро пришла к Диане перед ним.
   - Думаю, ей было приятно посмотреть на твою решимость... И она говорила так, будто знала это заранее.
   Вот что означало 'Постарайся', подумал Лоуренс. Но он не мог избавиться от ощущения, что что-то важное проскользнуло мимо его внимания. Он попытался определить, что это, но тут Хоро вдруг на миг повернулась, чтобы с изумлением взглянуть на него.
   - Вопрос, который ты задал, достиг и моих ушей.
   - А! - воскликнул Лоуренс.
   Хоро злорадно рассмеялась и повернулась к нему.
   - Слышал много историй, в которых боги с людьми, и у них всё было хорошо, так, да?
   Выражение лица Хоро, смотревшей ему в лицо, её улыбка пугали Лоуренса. Её тонкие руки обвили его спину, как две змеи, которые ни за что не выпустили бы добычу.
   - Если ты этого хочешь, я возражать не буду. Взамен... - произносила Хоро, и её лицо окрашивалось в красный цвет отблесками разгоравшегося за окном огня. - Взамен будешь ко мне ласковей?
   Может быть, Хоро в действительности была демоницей, наполовину серьёзно подумалось Лоуренсу, и он потрясённо застыл.
   - Вот же, - вдруг произнесла устало Хоро. - После разговора с этой девчонкой мне не хочется.
   Потом она снова прильнула к Лоуренсу и, обнимая его, посмотрела в окно. Её глаза смотрели куда-то дальше разворачивавшегося праздничного действа.
   - Ты понял, что эта девчонка не человек?
   Лоуренс поразился так, что даже не смог произнести: 'Не может быть'.
   - По комнате разбросано много перьев. Они принадлежали девчонке.
   - Вот как?.. - спросил Лоуренс и припомнил, что был момент, когда он, глядя на Диану, действительно подумал о птице.
   Хоро кивнула и продолжила:
   - Её исходный облик - птица, крупнее тебя. Она полюбила странствующего монаха, и они были вместе много лет, построили вместе церковь, но монах стал относиться с подозрением к молодой, никогда не старевшей женщине. Остальное тебе понятно, да?
   У Лоуренса ёкнуло сердце, руки Хоро, обнимавшие его, сильнее сжались вокруг него. Лоуренс ощутил понимание, почему Диана собирала древние сказания и заботилась об алхимиках. Однако было бы слишком горько облечь это в слова. Да и Хоро не захотела бы это услышать.
   И потому Лоуренс не стал ничего говорить. Он лишь обнял худенькие плечи Хоро.
   - Я хочу вернуться в родное селение. Даже... если его уже нет, - негромко сказала Хоро.
   - Да, - ответил Лоуренс.
   Двигавшиеся за окном соломенные чучела великана и огромной собаки, наконец, столкнулись, толпа откликнулась восторженными криками. Но Лоуренс уже понял, что это столкновение не изображало сражения. Люди, столкнувшие чучела, смеялись, а толпившиеся вокруг зеваки радостно поднимали чаши и кружки с напитками.
   Это даже не было столкновением, чучела просто сошлись, чтобы быть вместе.
   Потом люди начали на площади петь и танцевать, а чучела подожгли в центре перекрёстка.
   - У-ху-ху-ху, умеют же люди устроить что-то настолько яркое, - сказала со смехом Хоро.
   - Да, это здорово.
   Лоуренс ощутил на своём лице жар, хотя до горевших чучел было довольно далеко. Люди приветствовали криками столь большой огонь, что, казалось, оно доставало до луны, провозглашали тосты и вместе пили. Этот праздник был о том, как собравшиеся в Кумерсуне люди и боги из разных мест, пройдя через период ссор, достигли согласия и теперь вместе пили и радовались.
   Ссоры, противостояния должны рано или поздно завершаться.
   - Мы тоже могли бы пойти, - произнесла Хоро, но не двинулась с места.
   - Вот... как? - переспросил Лоуренс, со смутным подозрением посмотрев на Хоро.
   Тогда она подняла голову и сказала:
   - Я бы не возражала против пылкости, как у этих чучел.
   Горевшие за окном чучела постепенно оседали, сливаясь в единое целое.
   Однако Лоуренс ответил с непринуждённой улыбкой:
   - Возможно, у меня получится, если я достаточно напьюсь.
   Хоро рассмеялась, показав свои клыки, потом, довольно помахивая хвостом, радостно ответила:
   - Кто тогда позаботится обо мне, если я достаточно напьюсь, болван?
   Продолжая смеяться, Хоро взяла руку Лоуренса и повела его к двери.
  
  
   В городе Кумерсун разворачивалась ещё одна шумная ночь. А спустя некоторое время по городу поползли слухи, что в празднике приняла участие настоящая богиня.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"