Исуна Хасэкура : другие произведения.

Волчица и пряности. Том 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

[]

  
   Исуна Хасэкура

  

Волчица и пряности

  

Перевод с английского языка - Ushwood

Иллюстратор - Дзю Аякура

Редактирование - О.М.Г.

  

том 2

  

Глава 1

  
   Бесконечной чередой тянулись невысокие, почти голые каменистые холмы. Дорога петляла меж ними, местами настолько сужаясь, что двум повозкам не разъехаться. Иногда нескончаемый подъём за очередным поворотом вдруг сменялся спуском, иной раз бесконечная унылость голых камней и сухого кустарника вдруг прерывалась, и дорога вливалась в широкую зелёную долину. Поначалу эти охряные холмы, сменившие тускнеющие к зиме цвета лугов, радовала новизной. Но сейчас эти камни повсюду надоели. Молодой мужчина устало сидел на козлах повозки, его спутница лежала сзади и расчёсывала свой хвост. Он уже привык к таким себялюбивым манерам спутницы. Звали его Крафт Лоуренс, семь из своих двадцати пяти лет он торговал самостоятельно как странствующий торговец.
   Осень медленно уступала зиме, Лоуренс начинал мёрзнуть. От холода его защищал обшитый мехом плащ, в который он укутался с ног до шеи. Время от времени он потирал свою коротко подстриженную по обычаю торговцев бородку. Не считая этого, сидел он неподвижно, хотя так было холоднее. К вечеру изо рта Лоуренса уже пошёл пар. Он оглянулся.
   Обычно повозка была загружена под завязку, сейчас, однако, если не считать дров и соломы для разведения костра по ночам, груз составлял лишь один мешочек, такой маленький и лёгкий, что его унёс бы и ребёнок. Но его содержимое стоило больше целой повозки отличнейшей пшеницы. Отборные горошины перца. Это тянуло на тысячу серебряных монет Тренни, а в какой-нибудь горной деревушке за него, возможно, удастся выручить и тысячу семьсот.
   Спутница Лоуренса занималась своим хвостом с таким видом, словно больше её в целом мире ничто не волнует. Драгоценный мешочек она подложила под голову, как подушку. Маленькая и хрупкая на вид, она смотрела совершенно невинно, словно королева, отдыхающая в своём дворце. Капюшон плаща был сдвинут, открывая острые уши во всей красе. Была она мудрой волчицей из лесов дальнего севера, впрочем, Лоуренс полагал, что называть её волчицей неправильно, пока она пребывала в облике юной девы.
   - Скоро приедем в город. Будь осторожна.
   Если кто-то увидит хвост и уши, это вызовет проблемы. Впрочем, волчица наблюдательностью и умом вполне могла посрамить торговца, так что предупреждение, подумал Лоуренс, пожалуй, излишне. Просто Хоро держалась так беззаботно, что он не мог не сказать что-нибудь такое. В ответ она и головы не повернула, лишь протяжно зевнула во весь рот. Потом обернула хвост вокруг себя. Он был покрыт тёмно-бурым, а на самом кончике снежно-белым густым мехом. Хоро, словно щенок, взяла кончик хвоста в рот и стала жевать. "Возможно, у неё чешется хвост", - мелькнуло в голове у Лоуренса. По своей способности расслабляться Хоро походила на животных.
   - Ммм.
   Ответ ли это или удовлетворённый звук оттого, что хвост больше не чешется - понять трудно. Лоуренсу надоело ждать, он снова повернулся вперёд.
   Девять дней назад в городе Паттио произошли события, связанные с серебряными монетами. Тогда Лоуренс увидел истинное обличье Хоро - огромная бурая волчица, говорившая по-человечески. От неё исходило нечто неосязаемое, но величественное и пугающее, свойственное, надо полагать, лишь божествам.
   Спутники в одной повозке, кредитор и должница, а ещё - друзья. По крайней мере, в последнее Лоуренс верил. Когда он вновь оглянулся, Хоро уже спала, свернувшись калачиком. Она была одета в штаны, чтобы проще ухаживать за хвостом, она закатала свой плащ до пояса. Зрелище получилось весьма возбуждающим.
   Едва ли она могла предстать более беззащитной. Её хрупкая фигурка скорее подходила добыче волчицы, нежели ей самой.
   Внезапно её ушки дёрнулись. Затем руки натянули капюшон на голову и спрятали хвост под плащ.
   Посмотрев вперёд, Лоуренс заметил вдалеке у поворота за холм одинокую человеческую фигурку. Да, предупреждать Хоро точно излишне. Мудрая волчица, прожившая на свете несколько столетий. Кто он пред ней? Двадцатипятилетний юнец. Однако, будучи в десятки раз старше, выглядела она намного моложе. Это вместе с её поведением частенько раздражало Лоуренса. Он предпочёл бы, чтобы отношения складывались согласно видимой разнице в возрасте. Чтобы Хоро послушно следовала его советам, это позволило бы избежать многих неприятностей, и Хоро была бы ему за это признательна. К сожалению, обычно всё происходило наоборот.
   Лоуренс вновь повернулся назад - медленно и осторожно. Но Хоро, мирно свернувшаяся вокруг мешочка с перцем, тотчас открыла глаза и посмотрела ему в лицо. Он не мог оторвать взгляда от её лица, а она ехидно улыбнулась, показывая, что видит Лоуренса насквозь, и снова закрыла глаза.
   Лоуренс уставился вперёд. Конь принялся хлестать хвостом из стороны в сторону, словно его всё это забавляло.
  

***

  
   Назывался город своеобразно - Поросон. К северу и востоку от города, в нескольких днях пути за горами, городами и деревнями лежали совершенно иные земли. Там всё было другим: одежда, еда, даже боги. Лоуренс слышал, что до недавних времен Поросон называли "вратами в иной мир".
   К западу, за каменистым плато, лежала обширная земля, где богатые поля перемежались густыми лесами, земля эта тянулась до горизонта и к северу, и к югу. Поросон же был втиснут здесь меж скал, где возделывать можно было лишь крохотные участки земли вокруг редких источников.
   Повозка катилась через поле. Блеянье коз доносилось издалека сквозь рассветный туман, Лоуренс считал по пути каменные дорожные столбы, напоминающие надгробия. На камнях были высечены имена многочисленных святых Церкви, что должно было благословлять здешние земли. Давным-давно, когда эти земли не были ещё известны как "врата в иной мир", они уже почитались священными одним из языческих племен.
   Церковь, следуя учению Единого бога, начала посылать сюда миссионеров ради обращения язычников в истинную веру. Во имя очищения земли, запятнанной ложными верованиями, затеяли войну. Поросон был важным звеном в цепи деяний по разрушению старой веры. Когда Церковь была уже близка к тому, чтобы полностью вымести язычников из этих земель, иерархи повелели возвести город. Вскоре Поросон стал перевалочным пунктом для миссионеров и рыцарей, направляющихся на север и восток охотиться за язычниками, потом сюда стали стекаться люди и товары.
   Миссионеры в выцветших, заплатанных отшельничьих рясах, рыцари с несущими праведное возмездие мечами, готовые отобрать любую землю во славу Господа, - все они давно исчезли. Теперь через Поросон шли ткани, соль и железо с севера и востока, зерно и кожи с юга и запада. Священные войны прошлого уступили место бесчисленным волнам хитроумных торговцев.
   Путешествуя с Хоро, Лоуренс выбирал малолюдные дороги, но на некоторых устоявшихся торговых путях им постоянно встречались повозки, иногда с довольно редкими товарами. Иногда попадались превосходные ткани. Несмотря на активную торговлю, Поросон оставался довольно скромным городом, в основном из-за привычкек обитателей. Принесённое торговлей богатство окружило город великолепной стеной, но дома за ней были простыми каменными сооружениями под соломенными крышами. Обычно, когда люди и товары встречаются в одном месте, деньги текут рекой и всё вокруг процветает, но Поросон стал исключением.
   Здешние обитатели были очень религиозны и большую часть своих денег жертвовали Церкви. Кроме того, Поросон принадлежал не какому-то государству, а лежащему к северо-западу церковному городу Рубинхейгену, так что десятины не задерживались в здешней церкви, а сразу утекали туда. Церковники и налоги с земли собирали, город же не получал ничего.
   Обитателей города не интересовало то, что выходило за рамки повседневной небогатой жизни. Когда сквозь рассветный туман разносился звон городского колокола, работники в полях приостанавливали работу и, повернувшись на звук, молитвенно складывали ладони и закрывали глаза. В любом нормальном городе в это время дня раскрасневшиеся торговцы дерутся за место на городской площади, но Поросону подобная грубая суматоха была чужда.
   Не желая мешать молитвам горожан, Лоуренс остановил повозку. Затем, сведя руки, он тоже вознёс молитву. Колокол прозвонил второй раз, и люди вернулись к делам. Повозка тронулась с места.
   - А, теперь ты, значит, верующий, да? - вдруг спросила Хоро.
   - Я готов молиться кому угодно, кто обеспечит мне безопасную дорогу и постоянный доход.
   - Я могу обеспечить богатый урожай.
   Лоуренс искоса взглянул на Хоро, та смотрела прямо на него.
   - Значит, ты хочешь, чтобы я молился тебе?
   Хоро знала и ненавидела одиночество, на которое обречены боги. Лоуренс не верил, что она говорит серьёзно, и подозревал, что над ним просто подшучивают со скуки, и всё же рискнул спросить. Как он и ожидал, Хоро ответила особо сладким голосом:
   - Конечно, хочу.
   - О чём мне тогда молиться? - поинтересовался Лоуренс. К таким штучкам он уже привык.
   - О чём хочешь. Я могу даровать богатый урожай, да и безопасную дорогу обеспечить - легче лёгкого. Могу предсказать ветер и дождь, могу сказать, хорошая вода в роднике или плохая. А уж отгонять волков и диких псов - лучше меня не найти.
   Сейчас она походила на сельского юношу, превозносящего свои достоинства перед торговой гильдией. Лоуренс чуть запнулся перед ответом.
   - Думаю, за безопасную дорогу помолиться стоит.
   - Ну конечно, стоит, - Хоро удовлетворённо улыбнулась и чуть наклонила голову.
   Глядя на её невинную, беззаботную улыбку, Лоуренс подумал, не пытается ли она похвастаться тем, что умеет больше, чем Единый бог Церкви. Время от времени проявлялась в ней этакая ребячливость.
   - Что ж, значит, пусть это будет безопасная дорога. Если мы сможем избежать встречи с волками, это будет замечательно.
   - Мм. Значит, безопасная дорога, да?
   - Именно.
   Лоуренс натянул повод, объезжая стороной жующего траву осла. Скоро они должны были добраться до ворот города. Даже сквозь туман виднелась очередь людей, ожидающих проверки.
   Поросон принадлежал Церкви, но многие торговцы приезжали сюда из языческих земель, и потому товары здесь проверяли куда тщательнее людей. Лоуренс как раз прикидывал, какую пошлину с него могут взять за перец, когда ощутил на себе взгляд. Повернув голову, он увидел глаза Хоро.
   - И что, это всё? - раздражённо поинтересовалась она.
   - Хм?
   - Я спрашиваю, ты просишь только о безопасном путешествии, и всё?
   Несколько мгновений Лоуренс смотрел на Хоро, хлопая глазами, потом понял.
   - А что? Ты хотела, чтобы я сложил ладони и начал молиться?
   - Не говори глупостей, - она с досадой смотрела на него. - Я обеспечу тебе безопасное путешествие - не думаешь же ты, что обычной никчёмной молитвы будет достаточно?
   Мысли Лоуренса повернулись со скрипом мельничного жернова, и он пришёл к очевидному выводу.
   - А, ты желаешь пожертвования.
   - Хи-хи-хи, - Хоро довольно ухмыльнулась.
   - И чего ты хочешь?
   - Сушёной баранины!
   - Ты же вчера ей обожралась! Ты слопала столько, что на неделю бы хватило.
   - У меня в животе всегда есть место для баранины.
   Нисколько не стесняясь, Хоро облизала губы, вспомнив про еду. Даже мудрая волчица перед сушёным мясом не отличается от обычной собаки.
   - Варёное мясо тоже вкусное, но перед сушёным я просто не могу устоять. Если ты желаешь помолиться о безопасной дороге, расплачиваться будешь сушёной бараниной.
   Глаза Хоро сверкали, хвост под одеждой метался из стороны в сторону. Лоуренс, не обращая больше на неё внимания, принялся рассматривать груз, навьюченный на лошадь, которую вёл торговец прямо перед ним. На спине лошади громоздился большой тюк шерсти.
   - Как насчёт этой шерсти - хорошая она или плохая?
   "Шерсть" - значит "овцы". Хоро с сияющими от предвкушения глазами уставилась на тюк, ответила она почти мгновенно.
   - Очень хорошая - настолько, что я почти чувствую запах травы, которую они ели.
   - Я так и думал. За мой перец здесь дадут хорошую цену.
   Если шерсть хорошего качества, значит, и мясо тоже. Хорошее мясо дорого. Поэтому перец, необходимый для сохранения мяса и для придания ему особого запаха и вкуса, тоже будет цениться. Лоуренс предвкушал удачную продажу.
   - А лучше всего сушёное мясо, которое хорошо просолили. Если соли мало, это не годится. Самое вкусное мясо - с бочка, лучше, чем с ног. Эй, ты меня слушаешь?
   - Хм?
   - Просоленное мясо! С бочка!
   - У тебя превосходный вкус. Но это будет нам немало стоить.
   - Ха, и в самом деле это вдвое дороже своей цены.
   В принципе, если сушёная баранина нужна, чтобы Хоро обеспечила безопасную дорогу, раскошелиться стоило. Своим истинным обличьем она возможно даже смогла бы защитить его от невоспитанных солдат, что мало чем отличаются от обычных разбойников. Тем не менее, Лоуренс сохранял бесстрастное лицо, разговаривая с Хоро.
   Волчица будто наяву видела бараний бочок, и он не мог её чуть-чуть не поддразнить.
   - Что ж, похоже, сейчас у тебя немало денег. Если так, возможно, ты вернёшь мне долг.
   Взгляд её затвердел.
   - Второй раз у тебя это не получится.
   Похоже, история с яблоками её кое-чему научила. Лоуренс помрачнел и досадливо поцокал языком.
   - Тогда тебе стоило бы с самого начала просто вежливо попросить. Это было бы куда очаровательнее.
   - Значит, если я попрошу достаточно очаровательно, ты купишь мне мяса, да? - спросила Хоро, не стараясь это очарование проявить.
   Очередь сдвинулась вперёд, и Лоуренс ослабил вожжи, пуская лошадь вперёд.
   - Разумеется, нет. Тебе стоило бы поучиться у коров и овец - попробуй жевать жвачку, хм? - холодно проговорил он.
   Он ухмыльнулся собственному остроумию, но лицо Хоро помертвело от ярости, она изо всех сил наступила ему на ногу.
  

***

  
   Дорога не мощёная, а просто плотно укатанная земля, дома из грубо обтёсанного камня покрыты соломой. Жители Поросона не покупали у торговцев ничего, кроме самого необходимого, и торговых палаток здесь было на удивление мало.
   На улицах было довольно оживлённо, нередко попадались и торговцы на повозках или с грузами на плечах, но здесь царила странная тишина, словно город впитывал в себя уличный шум. С трудом верилось, что этот тихий, простой, надменный городок был центром торговли между разными странами и ежедневно зарабатывал ошеломляюще много денег.
   На миссионеров, читающих свои проповеди на перекрёстках, в обычных городах обращают мало внимания, здесь же они могли рассчитывать на толпы благодарных слушателей - как же здесь извлекаются такие большие доходы? Для Лоуренса город оставался сплошной загадкой.
   - Что за скучное место, - вынесла Хоро своё суждение по поводу этого религиозного городка.
   - Ты так говоришь только потому, что здесь нечего есть.
   - Можно подумать, что у меня, кроме еды, вообще ничего нет на уме!
   - Тогда, может, послушаем проповедь?
   Прямо перед ними какой-то миссионер взывал к толпе, положив руку на Священное писание. Слушали его не только горожане, в толпе стояло и нескольких торговцев, которые обычно не молятся ни о чём, кроме прибыли. Хоро посмотрела на толпу с отвращением и фыркнула.
   - Он лет на пятьсот моложе, чем нужно, чтобы читать мне проповеди.
   - Осмелюсь предположить, что тебе следовало бы послушать проповедь о бережливости.
   В ответ Хоро зевнула, лениво поигрывая своим шёлковым поясом.
   - Я всё-таки волчица. Проповеди слишком трудные, мы их не понимаем, - бесстыдно заявила она, потирая глаза.
   - Ну, во всяком случае, если вообще учение бога бережливости существует, здесь ему следуют куда усерднее, чем где-либо еще, мне кажется.
   - Хм?
   - Почти все деньги, что здесь зарабатываются, утекают в гнездо Церкви к северо-западу отсюда, в Рубинхейген - уж там-то я точно не хотел бы слушать проповедей.
   Церковный город Рубинхейген был настолько богат, что по слухам даже стены его были из золота. Высшие иерархи Церковного Совета, правившие здешними землями, обратились к торговле, дабы успешней обращать язычников, а священники и епископы Рубинхейгена могли бы посрамить даже настоящих торговцев.
   Уж не поэтому, подумал Лоуренс, здесь так невероятно много возможностей заработать?
   Хоро озадаченно склонила голову набок.
   - Ты сказал "Рубинхейген"?
   - А что, ты знаешь этот город? - глянув искоса на Хоро, Лоуренс на развилке направил повозку направо.
   - Мм, я припоминаю это имя, только это был не город, а человек.
   - А, да, ты права. Сейчас это город, но вообще-то так звали святого, который возглавлял священный поход против язычников. Старое имя, в нынешние времена его уже не услышишь.
   - Пфф. Может, его-то я и вспомнила.
   - Едва ли, - отмахнулся от слов Хоро Лоуренс, но потом вспомнил - она же начала путешествовать века назад.
   - У него были ярко-рыжие волосы и огромная густая борода. Едва он увидел мои очаровательные ушки и хвост, как тут же послал за мной своих рыцарей. Я решила, что с меня хватит, так что приняла своё другое обличье и как следует их погоняла, прежде чем вонзила зубы в задницу этому Рубинхейгену. Он был жилистый и совершенно невкусный.
   Изложив эту живописную историю, Хоро горделиво фыркнула. Поражённый услышанным, Лоуренс не нашёлся с ответом. В Рубинхейгене хранились воспоминания о том, что Святой Рубинхейген действительно был рыжим, сам город тогда был крепостью, воевавшей с языческими богами. По легендам в сражениях против языческих богов Святой Рубинхейген лишился левой руки. На большой фреске городского собора он так и был изображён - без левой руки, в изодранных и залитых кровью одеждах, решительным жестом посылающий рыцарей вперёд, на бой с язычниками, и Единый бог даровал им свою защиту.
   Возможно, Святого Рубинхейгена всегда изображали в таких лохмотьях, что он был почти голым, из-за зубов Хоро, истрепавшей его одежду. Легко представить, как огромная волчица, играя со своей жертвой, треплет её в лоскуты. Если рассказанное Хоро правда, Святой Рубинхейген, должно быть, очень стыдился своей раны и часть истории при пересказе подправил. Тогда рассказ о потере руки был выдумкой. Хоро укусила настоящего Святого Рубинхейгена? Лоуренс хихикнул.
   - О, но только... - сказала вдруг Хоро.
   - Хм?
   - Я его лишь укусила, должна добавить. Я его не убивала, - поспешила добавить она, опасаясь, видимо, его реакции.
   Сначала Лоуренс не понял, но вскоре сообразил. Она думала, что он рассердится, узнав, что она сожрала человека.
   - Для проявления тактичности ты выбираешь самые странные моменты, - заметил Лоуренс.
   - Это важно, - произнесла Хоро с таким серьёзным лицом, что Лоуренс прекратил её дразнить.
   - И вообще, это действительно скучный городишко. Даже посреди леса веселее, чем здесь.
   - Я продам перец, куплю новый товар, и мы тотчас отправимся в Рубинхейген. Потерпи пока.
   - Это большой город?
   - Даже больше Паттио, настоящий большой город. В нём всегда много людей и много лавок.
   Глаза Хоро загорелись.
   - Даже с яблоками?
   - Трудно сказать, будут ли там свежие. Скоро зима, я думаю, они там будут заготовленными для хранения.
   - Заготовленными? - голос Хоро был полон сомнения. В северных землях для сохранения использовали соль, она явно решила, что и яблоки заготавливают так же.
   - Они применяют мёд, - пояснил Лоуренс.
   Уши Хоро вмиг под капюшоном встали торчком.
   - Груши в меду тоже хороши. А ещё, хмм, они встречаются довольно редко, но я видел персики в меду. Вот это действительно вкусная вещь. Персики нарезают тонкими ломтиками, укладывают в бочонок поверх слоя миндаля или фиг, потом заливают мёдом и запечатывают. Где-то через два месяца их можно есть. Я пробовал всего раз в жизни, но вкус настолько волшебный, что Церковь одно время всерьёз думала их запретить... эй, у тебя слюна течёт.
   Хоро захлопнула рот. Нервно оглядевшись, она вновь вперила сомневающийся взгляд в Лоуренса.
   - Ты... ты просто разыгрываешь меня.
   - Разве ты не можешь определить, лгу я или нет?
   Хоро выпятила челюсть, на время лишившись дара речи.
   - Я не вру, но я не знаю, будут ли они там. Кроме того, их готовят для богатых аристократов и не выставляют просто так в лавках.
   - А если выставят?
   Хвост Хоро под плащом хлестал столь яростно, что казался отдельным от неё существом. Глаза от предвкушения заволокло влажной дымкой. Лицо её сейчас было настолько близко к Лоуренсу, что она опиралась подбородком о его плечо. Взгляд её был отчаянно серьёзен.
   - Ну ладно, ладно! Куплю тебе немного.
   Хоро изо всех сил вцепилась Лоуренсу в руку.
   - Ты просто обязан!
  
   []
  
   Лоуренс чувствовал, что если сейчас взглянет на неё косо, она его искусает.
   - Но только немножко. Совсем немножко! - добавил он. Но он не был уверен, слышит ли она.
   - Не забудь, ты обещал!
   - Хорошо, хорошо!
   - Ну, тогда едем скорее! Быстрее, ну!
   - Прекрати меня хватать!
   Лоуренс оторвал от себя её руку, но разум Хоро сейчас блуждал непонятно где. Глядя куда-то вдаль, она бормотала себе под нос, грызя ноготь на среднем пальце:
   - Они могут и закончиться. Если так выйдет...
   Лоуренс уже жалел, что заговорил о персиках, но было поздно. Если он попробует отказать, Хоро просто перегрызёт ему горло. То, что странствующий торговец не мог позволить себе такую роскошь, значения для неё не имело.
   - Вопрос не в том, закончатся или нет, их может вообще не быть, - сказал Лоуренс. - Пойми же.
   - Но это же персики в меду! Это же просто невероятно. Персики и мёд.
   - Ты вообще меня слушаешь?
   - Однако и от груш трудно отказаться, - сказала Хоро, оборачиваясь к Лоуренсу и глядя на него снизу вверх.
   Лоуренс лишь протяжно вздохнул.
  

***

  
   Продать свой перец Лоуренс собирался в торговом доме Латпаррона - заведении, чьё название было столь же странным, как и всё в Поросоне. Название наверняка шло от времён, когда Поросон был мелким городком в окружении язычников. Кроме странных имен, от прошлого ничего не осталось. Теперь каждый здесь был ярым приверженцем Церкви с макушки до пят. Дом Латпаррона в разные времена возглавляло полсотни человек, и, похоже, каждый следующий был более ревностным верующим, чем предыдущий.
   Потому, едва Лоуренс постучался в двери, ему принялись нахваливать недавно приехавшего сюда священника, и потом ему ещё пришлось слушать про его проповедь, ибо разве не спасает он тем самым собственную душу? Что ещё хуже, глава дома Латпаррона, должно быть, принял Хоро за странствующую монахиню и принялся настоятельно советовать ей тоже позаботиться о душе Лоуренса.
   Хоро воспользовалась представившейся ей возможностью всласть и безнаказанно попоучать Лоуренса, время от времени одаряя его ухмылочками, заметными лишь ему. Когда проповеди подошли к концу, Лоуренс поклялся про себя, что не потратит ни монетки ни на какие персики ни в каком меду.
   - Ну что ж, мы тут немного заговорились, не пора ли перейти к делу?
   - Надеюсь доставить тебе удовольствие, - ответил Лоуренс, уже изрядно утомившись, но господин Латпаррон уже надел свою деловую улыбку, и Лоуренс не мог позволить себе потерять бдительность. Вполне возможно, долгая проповедь - средство измотать гостя и сделать его лёгкой добычей.
   - Итак, что же ты привёз мне сегодня?
   - Вот что, - ответил восстановивший самообладание Лоуренс и протянул мешочек.
   - О, перец!
   Лоуренс не выдал своего удивления.
   - Ты отлично разбираешься в товарах, - похвалил он.
   - Этот запах! - с лукавой улыбкой пояснил хозяин, но Лоуренс знал, что немолотый перец пахнет слабо. Он украдкой глянул на Хоро, её происходящее явно забавляло.
   - Похоже, я всё ещё новичок, - сказал Лоуренс.
   - Всё приходит с опытом, - успокоил хозяин. Судя лёгкости и дружелюбию, с которыми он держался, Лоуренс предположил, что и Хоро хозяин на самом деле не принял за странствующую монахиню, это тоже было лицедейством.
   - Однако, господин Лоуренс, ты всегда привозишь лучшие товары в самое подходящее время. С благословения Господа урожай сена в этом году хорош, а свинки нагуливают жир, даже просто бродя по улицам. На перец будет немалый спрос. А на неделю раньше ты бы сюда приехал - я бы купил его у тебя подешевле.
   Лоуренс ответил этому жизнерадостному человеку натянутой улыбкой. Господин Латпаррон полностью владел нитью беседы. Теперь он сможет вести переговоры с позиции силы. Перехватить инициативу будет трудно. Из-за таких мелких лавочников и тяжела жизнь странствующего торговца.
   - Ну что ж, давай-ка его взвесим. У тебя есть весы?
   В отличие от менял, репутация которых зависела от точности их весов, торговцы свои весы зачастую слегка подкручивали. С товарами, вроде перца или золотого песка, малейшее изменение веса могло сильно повлиять на результат, поэтому покупатель и продавец всякий раз взвешивали товары на собственных весах. Лоуренс, однако, нечасто имел дело с такими дорогими товарами, своих весов у него не было.
   - Нет, у меня нет весов - я верую в милость Господа.
   Хозяин улыбнулся и кивнул. На полке у него стояли двое весов, и он демонстративно взял дальние. Стараясь не подавать виду, про себя Лоуренс вздохнул с облегчением. Будь торговец самым ревностным, преданным поборником учения Церкви, он оставался торговцем. Ближние весы наверняка были подкручены. Если бы перец Лоуренса взвешивали на таких весах, он мог потерять до серебряной монеты с каждой горошины. Лоуренс вознёс хвалу Единому богу.
   - Даже веруя в справедливость Господа, человек должен уметь различать, истинное перед ним Писание или ложное. И праведник может пойти против Господа, если будет хранить у себя в памяти ложное Писание, - проговорил хозяин, устанавливая весы на ближайший стол.
   Возможно, так он пытался дать понять Лоуренсу, что эти весы точные. Конечно, торговцы вечно пытаются перехитрить один другого, но это не значит, что доверие ничего не стоит.
   - Если мне будет позволено... - произнёс Лоуренс. Хозяин кивнул и сделал шаг назад.
   На столе стояли прекрасные медные весы, от них исходил тускло-золотой блеск. Подобные весы ожидаешь увидеть скорее в кабинете богатого менялы в крупном городе, в этой лавке они смотрелись не совсем уместно.
   Фасад торгового тома Латпаррона был настолько прост, что его можно легко принять за обычный жилой дом, и работали здесь лишь несколько человек да сам хозяин. И внутреннее убранство не отличалось богатством: две полки у стен, на одной разнообразные сосуды с пряностями и сушёной едой, на другой бумаги и пергаменты. Весы в это окружение не вписывались, зато баланс их был виден отчётливо. Лоуренс с облегчением поднял взгляд и улыбнулся.
   - Что ж, приступим к взвешиванию?
   Причин откладывать не было.
   - Так, нам понадобятся бумага и чернила. Одну минуту подожди, пожалуйста, - с этими словами хозяин отошёл в угол комнаты и взял с полки чернильницу и чистый лист. Лоуренс лениво глазел по сторонам, и тут Хоро потянула его за рукав.
   - Что такое?
   - Я хочу пить.
   - Потерпи немного, - коротко ответил Лоуренс и осёкся. Волчица Хоро Мудрая не стала бы так капризничать ни с того ни с сего. Какой-то резон у неё был. Лоуренс хотел попросить Хоро объясниться, но его опередил хозяин.
   - Даже святым нужна вода, чтобы жить. Что ты предпочтёшь - воду или, может быть, вино?
   - Воду, пожалуйста, - с улыбкой ответила Хоро. Может, она действительно просто хотела пить.
   - Одну минуту, - хозяин положил на стол бумагу, перо и чернильницу и вышел. Сейчас он вёл себя не как торговец, но как ревностный поборник Церкви. Лоуренс кинул косой взгляд на Хоро.
   - Я знаю, ты в этом можешь ничего особенного не видеть, но для нас, торговцев, здесь поле брани. Ты могла бы получить сколько угодно воды чуть позже.
   - Но я же хочу пить! - и Хоро упрямо отвернулась, она терпеть не могла, когда её ругали. Несмотря на свой ум, от которого иногда становилось страшно, порой она вела себя совсем по-детски. Говорить что-либо ещё было бессмысленно.
   Лоуренс вздохнул и, чтобы отвлечься от досады, начал прикидывать в уме количество перца.
   Наконец, вернулся хозяин, держа в руках деревянный поднос с железными кувшином и чашкой. Лоуренсу было очень стыдно, что его деловому партнеру, к тому же старшему по возрасту, пришлось выполнить работу слуги.
   - Ну что, займёмся?
   - Конечно.
   Они принялись взвешивать перец, Хоро смотрела, прислонившись к стене с железной чашкой в руках. Взвешивание - дело простое: набор гирек на одной чаше весов уравновешивался на другой перцем. Просто, но если торговец устанет и заспешит, то понесёт серьёзный убыток. Поэтому хозяин и Лоуренс вместе тщательно уравновешивали чаши каждый раз, пока оба не оставались довольны, и лишь затем переходили к следующей порции.
   На всю партию чаши весов пришлось нагружать сорок пять раз. Перец мог быть разного качества, тот, что продавал Лоуренс, потянул примерно на золотой румион на каждом взвешивании. При нынешних соотношениях цен румион равнялся тридцати четырем и двум третям Тренни. Сорок пять загрузок составили тысячу пятьсот шестьдесят Тренни.
   Купил перец Лоуренс за тысячу Тренни, значит, прибыль - пятьсот шестьдесят монет. Да, торговля перцем была приятным занятием. Конечно, золото и драгоценные камни - исходные материалы для дорогих украшений - могли принести прибыль, пред которой бледнел бы нынешний доход Лоуренса, но для странствующего торговца, проводящего дни в бесконечных странствиях через степи - вполне неплохо. Навьючив на себя не самого лучшего качества овсом, лезешь сквозь горы, чтобы продать в городе и выручить десятую долю затрат. По сравнению с этим выручить свыше пятисот серебряков, перевезя из города в город лёгкий мешочек перца - так просто, что почти не верилось.
   Лоуренс с улыбкой пересыпал перец обратно в мешочек.
   - Итак, стало быть, сорок пять загрузок. Откуда этот перец?
   - Он был куплен в Рамапате, в королевстве Лидон. Вот подтверждающие бумаги от гильдии Милона.
   - Рамапата, значит? Далёкий же путь он прошёл, я с трудом представляю себе, где это, - задумчиво проговорил хозяин, прищурившись. Затем он улыбнулся и взял в руки пергамент, предложенный Лоуренсом.
   Городские торговцы зачастую проводили всю жизнь в том же городе, где родились. Некоторые отправлялись в паломничество, когда отходили от дел, но, пока работали, на такое у них не было времени.
   Но и Лоуренс мало что знал о королевстве Лидон сверх того, что оно славилось своими специями. Чтобы попасть туда из Паттио, следовало добраться по реке до самого устья, сесть на корабль и направиться через два моря на юг - вся дорога занимала около двух месяцев.
   Язык там был другой, и круглый год стоял летний зной, и люди были дочерна загорелые с самого рождения. Это казалось невероятным, но оттуда приплывали золото, серебро, железо и специи, гильдия Милона официально ручалась, что этот перец был именно из Рамапаты.
   - Бумаги, похоже, подлинные, - заявил хозяин.
   Через руки городских торговцев проходило огромное количество самых разных договоров, долговых расписок и прочих важных бумаг. Говорят, они способны распознать бумаги даже крохотных компаний из далёких стран, не говоря о крупных гильдиях, чьи отделения располагались повсюду. Печать гильдии Милона узнавали сразу.
   - Ну что ж, цена один румион за загрузку. Идёт?
   - Не подскажешь, по какой цене сейчас торгуются румионы? - внезапно вырвалось у Лоуренса, хоть он и имел общее представление о курсе.
   Золотые монеты обычно служили основой, через них пересчитывали цену множества других монет по всему миру. Все расчёты проводились в золотых монетах, а уж потом переводились в другие, более удобные. Разумеется, при этом всегда вставал вопрос о текущей цене тех монет, о которых шла речь.
   Внезапно Лоуренс занервничал.
   - Ты, господин Лоуренс, насколько я помню, следуешь в торговле путем Святого Метрогиуса, как и твой учитель, правильно?
   - Да. Возможно, именно Святой Метрогиус хранил меня и мои дела всё это время.
   - Поэтому, полагаю, ты предпочтёшь оплату серебряными монетами Тренни?
   Многие странствующие торговцы ездили не хаотично, от города к городу, но следовали путям древних святых. Потому и предпочитали те или иные деньги при оплате. Хозяин торгового дома Латпаррона пришёл к этому выводу очень быстро, что выдавало его недюжинную проницательность.
   - В серебряных монетах Тренни, - продолжил он, - нынешняя цена тридцать две и пять шестых.
   Цена была ниже, чем думал Лоуренс. Но для такого торгового центра, как Поросон, она была в допустимых для него пределах. Там, где стыкуются деньги многих стран, их цена по отношению к главным монетам нередко оказывалась немного ниже. Лоуренс лихорадочно пересчитал всё в уме. Выходило, что за перец он должен был выручить тысячу четыреста семьдесят семь Тренни. Это было меньше, чем он ожидал, но не так плохо. Это будет большой шаг навстречу мечте о своей лавке. Сделав глубокий вдох, Лоуренс протянул хозяину правую руку.
   - Такая цена меня устроит, господин Латпаррон.
   Лицо хозяина расплылось в улыбке, и он пожал протянутую руку. Никогда торговец не радуется так, как при удачном заключении договора.
   - Угммм... - раздался вдруг еле слышно со стороны Хоро.
   - Что стряслось? - встревоженно спросил хозяин, обернувшись вместе с Лоуренсом к ней, которая, пошатываясь, привалилась к стене. Лоуренс припомнил продажу шкурок в гильдии Милона, и его охватило плохое предчувствие. Владелец дома Латпаррона был очень проницательным и успешно вёл свои дела без посторонней помощи. Попытка перехитрить его, скорее всего, закончится плохо. То, что Хоро рядом, не означает, что они всякий раз должны пытаться обмануть своих торговых партнеров.
   Но... Хоро действительно вела себя очень странно.
   - Э... эм... у меня голова... кружится...
   Она дрожала всё сильнее, и вода, казалось, вот-вот прольётся из чашки в её руках. Хозяин с обеспокоенным видом подошёл к ней и одной рукой придержал чашку, другой обнял Хоро за хрупкие плечи.
   - Тебе сейчас лучше?
   - Немного. Благодарю, - слабым голосом сказала Хоро, наконец, выпрямившись.
   Сейчас она выглядела совсем как постящаяся монахиня, сражённая приступом анемии. Даже не столь верующий человек, как здешний хозяин, несомненно, захотел бы ей помочь, Лоуренс, однако, заметил кое-что странное. Волчьи уши Хоро под капюшоном стояли торчком.
   - Долгая дорога даже сильного мужчину способна измотать, - произнёс хозяин.
   Хоро чуть кивнула, затем ответила:
   - Я, должно быть и впрямь устала с дороги. Передо мной всё будто клонится набок...
   - Так не годится. А, вот что, не принести ли мне козьего молока? Совсем свежее, со вчерашней дойки, - с этими словами он предложил Хоро стул и, не дожидаясь ответа, быстрым шагом пошёл к двери.
   Лишь у Лоуренса было предчувствие, когда она не стала садиться, а вместо этого подошла с чашкой к столу.
   - Господин, - обратилась она к хозяину. - По-моему, у меня по-прежнему кружится голова.
   - О, небеса. Может, позвать лекаря? - с неподдельным беспокойством в голосе спросил хозяин, обернувшись.
   Лицо Хоро под капюшоном не отражало ничего, кроме изображаемой ею слабости.
   - Смотри, прямо перед глазами всё клонится вбок, - сказала Хоро и, подняв чашку, пролила немного воды на поверхность стола, вода потекла тонкой струйкой вправо от Хоро и закапала с края стола на пол.
   - Что за!.. - воскликнул Лоуренс, быстро подходя к столу и протягивая руки к весам.
   Это были весы, в точности которых он так тщательно убедился прежде. Даже если они были совсем немного неточны, для него это означало крупный убыток, именно поэтому он их тщательно проверял, но чашки весов держались точно вровень с наклонной поверхностью стола. Вывод один.
   Взяв весы в руки, Лоуренс перевернул их, так что чаши поменялись местами, и поставил обратно. Весы зашатались, затем замерли. Судя по шкале, весы уравновесились несмотря на наклон стола. Будь они точными, на наклонном столе этого бы не произошло. Над весами хорошенько поработали.
   - Так всё-таки, что я пила - воду или вино? - громко спросила Хоро. Взгляд её, как и Лоуренса, был обращён на хозяина.
   Лицо того застыло, и бисеринки пота проступили на лбу.
   - Всё-таки это было вино. Не так ли? - судя по голосу, сейчас она откровенно забавлялась, её улыбка была едва ли не слышима. Лицо хозяина стало бледным, как у мертвеца. Если о его мошенничестве с весами станет известно в таком богобоязненном городе, он будет разорён.
   - Есть поговорка: "Никто не пьёт меньше хозяина переполненной таверны", по-моему, она сейчас в самый раз, - заметил Лоуренс.
   Потрясённый хозяин казался сейчас загнанным в угол кроликом, неспособным подать голос, даже когда клыки хищника вонзаются в тело. Лоуренс подошёл к хозяину с лёгкой улыбкой на лице.
   - Секрет процветания в том, чтобы оставаться единственным трезвым, а? Похоже, я выпил того же вина, что и моя спутница. Едва ли мы вспомним что-то, что мы здесь видели и слышали... но взамен я могу попросить чего-то не вполне разумного.
   - Ч-что ты?.. - лицо хозяина исказила гримаса страха.
   Однако если просто отомстить, это будет полный провал Лоуренса как торговца. В голове Лоуренса не было места гневу на обман - только холодный расчёт, какую выгоду он сможет извлечь из страха хозяина. Лоуренс подошёл ближе, на лице его по-прежнему была улыбка, голос по-прежнему оставался голосом торговца, ведущего переговоры.
   - Давай посмотрим... полагаю, та сумма, о которой мы договорились, плюс то, что ты собирался на этом выгадать, плюс, о... я ещё на такую же сумму куплю у тебя в долг.
   Лоуренс требовал, чтобы ему позволили купить больше товара, чем у него было денег. Любому ясно, чем больше денег торговец вложит в товар, тем больше дохода получит. Если он сможет купить две штуки товара вместо одной, он удвоит прибыль - просто и ясно.
   Однако чтобы купить две штуки товара там, где денег хватит лишь на одну, нужны какие-то гарантии. Поскольку торговец фактически берёт в долг, кредитор имеет право на гарантии с должника. Хозяин, однако, был сейчас не в том положении, поэтому Лоуренс и сделал неразумное предложение. Лишь плохой торговцем не извлечёт выгоды из слабости соперника.
   - Я, аа, ээ, я вряд ли смогу...
   - Не сможешь? О, какая досада. Чувствую, я начинаю быстро трезветь.
   Пот на лице хозяина мешался со слезами, казалось, его лицо течёт. Не лицо, а маска отчаяния. Побеждённый, он сник.
   - Что до товара, давай посмотрим. С учётом суммы - возможно, качественное оружие? У тебя наверняка есть много товаров, предназначенных для Рубинхейгена.
   - Оружие, говоришь?
   Хозяин поднял голову. Возможно, он опасался, что Лоуренс вовсе не собирается с ним расплачиваться.
   - С ним всегда есть хорошие шансы заполучить неплохую прибыль, и я смогу быстро вернуть тебе долг. Что скажешь?
   Рубинхейген служил отправным пунктом для тех, кто пытался обращать язычников. Все военные товары там распродавалось круглый год. С такими товарами понести убыток трудно. Поскольку Лоуренс купит в долг столько же товара, сколько за имеющиеся деньги, то его гарантии против обесценивания товара удвоятся. Одним словом, оружие было хорошим выбором для приобретения в долг.
   Хозяин на глазах вновь превратился в расчётливого и сметливого торговца.
   - Оружие... говоришь?
   - Я уверен, в Рубинхейгене есть лавка, с которой у тебя есть связи, так что если я продам оружие туда, мы сразу будем в расчёте.
   То есть, Лоуренс продаст оружие, купленное в долг у Дома Латпаррона, определённой лавке в Рубинхейгене, тогда ему не придётся возвращаться в Поросон для уплаты долга. В таких ситуациях хождение денег сводилоськ простым записями в торговых книгах. И это было громадным достижением торговцев.
   - Ну, что скажешь?
   Владелец Торгового Дома Латпаррона кивнул.
   - Благодарю тебя! Я хотел бы погрузить товар немедленно, я собираюсь отправиться в Рубинхейген как можно скорее.
   - Понял. Ээ, а насчёт оценки...
   - Предоставляю это тебе. В конце концов, я ведь верую в милость Господа.
   Губы хозяина страдальчески дёрнулись, изображая что-то вроде улыбки. Теперь он непременно оценит оружие недорого.
   - Ну что, вы двое закончили? - поинтересовалась Хоро, решив, что "силовые переговоры" подошли к концу. Хозяин обречённо вздохнул. Похоже, кто-то здесь ещё имел что сказать.
   - Кажется, моё опьянение тоже проходит, - произнесла Хоро, очаровательно склонив головку набок, но хозяину она наверняка казалась самим дьяволом. - Немного хорошего вина и баранины меня окончательно исцелят. Да, и чтобы баранина обязательно была с бочка!
   В ответ хозяин мог лишь кивнуть.
   - И побыстрее, - добавила Хоро наполовину шутя, но, услыхав эти слова от девушки, столь ловко разобравшейся в его махинации с весами, хозяин выскочил из комнаты, словно свинья, которую внезапно шлёпнули по заду. Со стороны могло показаться, что хозяин переигрывает, но ведь если его мошенничество вскроется, он лишится всего. Так что немного полюбезничать и пару раз поклониться - вполне приемлемая цена. Лоуренс и сам получил бы приличный удар по своему состоянию, останься трюк незамеченным.
   - Хи-хии. Бедняжечка, - с радостным смешком проговорила Хоро, показавшимся ему вреднее обычного.
   - У тебя острый глаз, как всегда. Я ничего не заметил.
   - Я сама красивая, и мех у меня на хвосте гладкий, но и мои глаза и уши тоже хороши. Я заметила сразу же, как только мы вошли в комнату. Но, думаю, он достаточно хитёр, чтобы обманывать таких, как ты, - и Хоро вздохнула и с безразличным видом помахала рукой.
   Лоуренс предпочёл бы, чтобы она сказала что-нибудь заранее, но сам он мошенничества не заметил, а Хоро превратила большой убыток в большую прибыль. Пожалуй, ничего не случится, если он побудет вежливым.
   - Мне нечего сказать, - признал он. При виде этой неожиданной кротости глаза Хоро сверкнули.
   - Ох-хо! Вижу, ты немного повзрослел.
   Лоуренс - а сказать ему действительно было нечего - лишь досадливо улыбнулся.
  

***

  
   Есть такая болезнь - "весенняя лихорадка".
   Чаще всего она нападает зимой там, где поблизости нет рек и морей, а ручьи замерзают. Люди неделями питаются солёным мясом и чёрствым хлебом. Овощи можно сохранять в холода, но их выгоднее продавать, чем есть. Если овощи съесть, это не спасет от холода, а на деньги от их продажи можно покупать дрова и топить очаги.
   Люди, питающиеся лишь мясом да вином, к весне нередко расплачиваются за это сыпью. Это и есть весенняя лихорадка, она означает, что человек не заботится о своём здоровье. Конечно, все знают, что уберечься от этого можно, если удержаться от соблазна мяса и пренебречь уютом, даруемым вином. Питаться в основном овощами, а мясо есть в меру, Церковь каждое воскресенье читает такие проповеди. Каждой весной людям, страдающим от весенней лихорадки, приходится терпеть нотации священников. Чревоугодие - один из семи смертных грехов, знает об этом сам обжора или нет.
   Глядя, как Хоро поглощает немыслимое количество еды, Лоуренс лишь страдальчески вздохнул. Она рыгнула.
   - Уффф... было вкусно.
   Запив превосходную баранину не менее превосходным вином, она пришла в превосходное расположение духа. Наевшись и напившись от пуза, Хоро направилась к повозке, где свернулась калачиком, чтобы поспать. Даже самый расточительный торговец думает о будущем и старается как-то умерять свои траты - но не Хоро. Восторженно притоптывая ногами, она ела и пила сколько хотела, делая короткие перерывы между трапезами.
   Лоуренс подсчитал, что если бы это был их дорожный рацион, она бы уже сожрала трёхнедельный запас, а уж вина она выпила столько, что Лоуренс дивился, куда оно девается. Если бы она эту еду, какую выжала из хозяина Дома Латпаррона, продала, она серьёзно сократила бы свой долг. В том числе поэтому Лоуренс был так ошеломлён.
   - Так, ну а теперь, думаю, я вздремну, - заявила Хоро.
   Лоуренс даже не обернулся на живой пример расточительности.
   Помимо отличного вина и баранины, Лоуренс получил от владельца Торгового Дома Латпаррона большой груз военного снаряжения - оружия и доспехов - по вполне приличной цене. Вместе со своей спутницей он покинул Поросон, не дожидаясь полуденного колокола. Прошло немного времени, солнце повисло прямо над головой.
   Чистое небо, тёплое солнце - идеальная погода, чтобы выпить вина и вздремнуть. Из-за груза в повозке царил беспорядок, но Хоро после вина это не волновало.
   Дорога на Рубинхейген при выезде из Поросона изобиловала резкими подъёмами и спусками, крутыми поворотами, но затем пошла полого вниз, открывая превосходный вид. Здесь много ездили, поверхность была хорошо укатана, а выбоины быстро заделывались. Благодаря ровной дороге Хоро спокойно проспала на рукоятях мечей. Лоуренс вина не пил и провёл весь день с вожжами в руках, глядя на лошадиный круп и завидуя Хоро.
   - Мм, надо бы заняться хвостом, - произнесла Хоро.
   Это её волновало постоянно. Не задумываясь, она одним движением высвободила хвост из-под плаща. Впрочем, беспокоиться было не о чем, при таком обзоре никто не застал бы их врасплох. Она принялась расчёсывать хвост, время от времени выбирая блох и вылизывая мех для пущей чистоты. Занятие поглотило всё её внимание, настолько это для волчицы было важно. Она прошлась от основания хвоста, покрытого тёмно-бурой шерстью, до пушистого белого кончика, потом подняла голову.
   - Ах, да.
   - Что?
   - Когда мы доберёмся до следующего города, мне понадобится масло.
   - Масло?
   - Мм. Я слышала, оно очень полезно для хвоста.
   Лоуренс, не произнеся ни слова, отвернулся.
   - Ну так как, купишь? - с чарующей улыбкой спросила Хоро, склонив голову набок.
   Даже бедняку трудно устоять перед такой улыбкой, но торговец лишь бросил косой взгляд. Кое-что должно было значить для торговца больше её улыбки - например, её долг перед ним.
   - Одежда, что сейчас на тебе, гребень, дорожный сбор, вино и пища - ты это всё сложила? А когда приедем в город, будет ещё подушная подать. Только не говори мне, что не умеешь складывать, - произнёс Лоуренс, имитируя интонации Хоро, но та, однако, продолжала улыбаться.
   - Я, конечно, умею складывать, но отнимать у меня получается лучше, - заявила она и рассмеялась чему-то своему.
   Лоуренс знал, что она затевает месть, но всё же её поведение было странным. Возможно, она до сих пор была пьяна. Он кинул взгляд на винные мехи в повозке. Латпаррон дал пять мехов, два были пусты. Да, вполне возможно.
   - Что ж, добавь всё, что ты уже съела. Если ты такая мудрая волчица, уж конечно, ты сама сможешь определить, каков будет мой ответ.
   - Хорошо, определю! - Хоро улыбнулась и весело кивнула.
   Едва Лоуренс вновь посмотрел вперёд, думая, что хорошо ей и впредь быть такой сговорчивой, она заявила:
   - Ты непременно купишь.
   Лоуренс скосил глаза, и увидел её ухмылку. Нет, действительно пьяна. Улыбалась при этом просто очаровательно.
   - Вы только гляньте, во что превращается разум мудрой волчицы, стоит ей перебрать вина, - пробурчал он под нос. Хоро прислонилась головой к его плечу. Если она выпадет из повозки, то может пораниться. Он протянул руку, чтобы поддержать её хрупкое плечо, но Хоро вдруг ухватила его руку с истинно волчьим проворством. Удивлённый Лоуренс взглянул ей прямо в глаза. Она не выглядела пьяной и не смеялась.
   - Это ведь благодаря мне твоя повозка наполнена такими дешёвыми вещами. У тебя будет хорошая прибыль.
   Всё её очарование как рукой сняло.
   - С-с чего это?..
   - Я не позволю тебе меня принижать. Уж не думаешь ли ты, что я не заметила, как ты заломал того торговца? У меня острый ум и острое зрение, о да, но не забывай, я и слышу тоже очень хорошо. Я не могла не расслышать твои переговоры, - Хоро неприятно улыбнулась, обнажив клыки. - Так ты купишь мне немного масла, да?
   Лоуренс действительно воспользовался уязвимым положением господина Латпаррона во время переговоров, и всё действительно прошло сверх ожиданий. Он мысленно выругал себя, что не смог скрыть явного удовольствия, когда подписывал договор. Когда узнают, что кто-то должен сорвать большой куш, к нему непременно попытаются подольститься - такова человеческая природа.
   - Аа, эээ, ну... ты хоть знаешь, сколько ты мне должна? Сто сорок серебряков! Ты хоть представляешь, какие это деньги? И ты думаешь, что я буду тратить на тебя ещё?
   - О? Так ты что, хочешь, чтобы я тебе заплатила? - в её голосе послышалось лёгкое удивление, словно она могла заплатить в любой момент. Во всём мире не найдётся человека, который не хотел бы вернуть деньги, которые дал в долг. Лоуренс, стиснув зубы и глядя на Хоро в упор, проговорил очень чётко и тщательно:
   - Конечно. Я. Хочу.
   Если Хоро выплатит всё, что должна, разом, он сможет заполнить повозку большим количеством товара и лучшим товаром, а значит, получит большую прибыль. Чем больше денег вкладываешь, тем больше получаешь - вокруг этой аксиомы вертелся весь мир торговца.
   Лицо Хоро разом переменилось. Теперь она смотрела на него холодно: "Вот, значит, как". Такая внезапная перемена заставила Лоуренса запнуться.
   - Вот, значит, какие у тебя мысли, - произнесла она и вслух.
   - Ч-что ты?..
   Он собирался закончить "...имеешь в виду?", но Хоро его прервала.
   - Что ж, полагаю, если я выплачу долг, то стану свободной волчицей. Понятно. Что ж, тогда я заплачу.
   Лоуренс понял, что она хотела сказать. Во время событий в Паттио он увидел истинное обличье Хоро и в ужасе отшатнулся. Глубоко оскорблённая Хоро попыталась уйти, но он смог её остановить, заявив, что будет гнаться за ней до самого севера, пока не получит с неё деньги за разорванную одежду.
   "Что бы ни случилось, ты заплатишь, - сказал он тогда. - Если ты сейчас оставишь меня, это ничего тебе не даст".
   Хоро тогда сказала, что для неё будет слишком неприятно, если он будет её преследовать до самого севера, и осталась с Лоуренсом. Он считал эти разговоры о выплате долга лишь предлогом для них обоих. Нет - он верил в это. Он верил, что даже выплатив долг, она захочет продолжать путешествовать вместе до её родного северного леса, и только её застенчивость не позволяет ей признать это открыто.
   А вот теперь Хоро всё перевернула. То, что долг действительно был лишь притворством с его стороны, она использовала против него же. Одно вертелось у него в голове. Несправедливо. Хоро вела себя несправедливо.
   - Раз так, я просто верну тебе деньги и отправлюсь на север. Интересно, как там поживают Паро и Миури?
   Хоро отвернулась, вздохнув достаточно громко, чтобы Лоуренс услышал. Он лишился дара речи и кисло глядел на девушку-волчицу рядом с ним, лихорадочно пытаясь что-то ответить. Ему показалось, что если он потребует немедленной оплаты, она именно так и сделает и затем отправится своим путем. И этого он не хотел. Тут впору взмолиться о пощаде.
   Да, решительно ничего очаровательного в Хоро не было. Лоуренс неотрывно смотрел на неё, лихорадочно пытаясь найти достойный ответ, а Хоро упорно глядела в сторону.
   Шло время.
   - Мы не определили срок уплаты. Я согласен получить долг, когда мы приедем на север. Тебя это устроит?
   Какая-то часть Лоуренса ещё упрямилась. Он не мог допустить, чтобы эта нахальная девушка-волчица заполучила всё, что хочет. Его слова были последней уступкой. Она это поняла. Медленно повернув к нему голову, она довольно улыбнулась.
   - Думается мне, я смогу заплатить тебе к тому времени, когда мы приедем на север, - произнесла она, придвигаясь ближе к Лоуренсу. - И я намереваюсь заплатить с избытком, а это значит, чем больше ты вложишь, тем выше будет твоя прибыль. Так ты мне купишь, да?
   Хоро подняла голову и посмотрела Лоуренсу глаза в глаза. Прекрасные карие с красноватым отливом глаза.
   - Ты имеешь в виду масло?
   - Да. Пусть это будет частью моего долга, но, пожалуйста, купи, а?
   Теперь просьба казалась разумной, и достойного возражения у Лоуренса не было. Он обречённо свесил голову.
   - Спасибо, - сказала Хоро и потёрлась о его руку, словно кошка, просящая ласки, ощущение вовсе не было неприятным.
   Он знал, что этого Хоро и хотела, чувство одиночества было неотъемлемой частью долгого скитания странствующего торговца.
   - Но ты действительно его изрядно прижал, да? - спросила Хоро, прижавшись к Лоуренсу и вновь занявшись хвостом.
   Эта волчица прекрасно чувствовала ложь, так что Лоуренс ответил не раздумывая:
   - Скорее, он сам поставил себя в такое положение, когда я просто не мог его не прижать.
   Доход с перепродажи военного снаряжения, правда, был не очень велик. Прибыльнее было бы закупать материалы, изготавливать из них оружие и доспехи и затем продавать. Ну а если торговля состояла лишь в том, чтобы отвезти большое количество оружия туда, где на него всегда есть спрос, особо большой разницы в цене не выторгуешь. Ради этого небольшого, но верного дохода Лоуренс и направлялся в Рубинхейген.
   - И сколько ты получишь?
   - Зачем тебе это?
   Хоро, по-прежнему прижимаясь Лоуренсу, кинула на него быстрый взгляд и тут же отвернулась. Тогда Лоуренс, как ему показалось, понял. Хоро, хоть и выжала из него согласие купить ей масло, всё же беспокоилась о его доходах.
   - Зачем? Я лишь хотела подоить немного странствующего торговца, который еле сводит концы с концами. Всего-то.
   В ответ на эту ядовитую реплику Лоуренс легонько щёлкнул её по голове.
   - Оружие в Рубинхейгене продаётся лучше всего, но его туда и везут многие. Из-за этого цена падает, и очень высокую прибыль я не получу.
   - Но ты так много купил, всё же на этом выиграешь, да?
   Строго говоря, повозка была заполнена не доверху, но прилично. Выглядел товар внушительно и весил немало. Прибыль ожидалась небольшой против вложенных денег. Получив вдвое больше товара Лоуренс, ощущал радость. Как гласит поговорка, "даже капля поднимает уровень воды в море". Если честно, дохода бы хватило, чтобы купить яблок больше, чем вместила бы повозка, что уж говорить о масле, но если Лоуренс заикнётся об этом, кто знает, чего Хоро от него потребует ещё, поэтому он прикусил язык.
   Хоро безмятежно расчёсывала хвост. Взглянув на неё, Лоуренс почувствовал себя немного виноватым.
   - Ну, я бы сказал, нашей прибыли в любом случае хватит, чтобы купить немного масла, - произнёс он.
   Хоро кивнула, удовлетворённая ответом Лоуренса.
   - Правда, если подумать, немного пряностей было бы весьма уместно, - пробормотал Лоуренс, оценивая в уме прибыль от продажи снаряжения по сравнению с его ценой.
   - Ты их ел?
   - Я не такой, как ты, обжора. Я говорю о прибыли.
   - Пфф. Ну и что, почему ты тогда снова не закупишь пряностей?
   - Цены Рубинхейгена мало отличаются от Поросона. После уплаты пошлин я остался бы в убытке.
   - Тогда что об этом думать? - коротко заметила Хоро и прикусила кончик хвоста.
   - Если бы сейчас я получил такую же долю прибыли, как с пряностями, или, может быть, чуть-чуть побольше, мне хватило бы на лавку.
   Скопить денег на свою лавку было заветной мечтой Лоуренса. В той заварухе в Паттио он заметно пополнил своё состояние, но до цели оставалась ещё далеко.
   - Ну, должно же быть ещё что-то, - заметила Хоро. - Скажем... золото или драгоценные камни. На них можно получать верную прибыль, да?
   - В Рубинхейгене на таких вещах большого дохода не сделаешь, по правде сказать.
   Вылизывая мех на хвосте, Хоро негромко чихнула, возможно, шерстинка попала ей в нос.
   - А почему?
   - Пошлины слишком высокие. Они защищают своих. Невозможные пошлины для всех, кроме некоторых торговцев. Делать дела там просто невозможно.
   Города, подрывающие сами основы торговли подобными защитными мерами, встречались не так уж редко. А Рубинхейген стремился, чтобы все доходы получала Церковь и только она. Если золото отнести в собор Рубинхейгена, на него могут поставить святую печать Церкви, тогда это золото дарует безопасную дорогу, или счастье в жизни, или победу в сражении - всё милостью Единого бога, конечно. Существовало даже золото, обеспечивавшее счастье после смерти. И всё это золото продавалось по заоблачным ценам.
   Церковники, правящие Рубинхейгеном, столковались с подвластными им торговцами, сохраняя за собой этот денежный поток, поэтому пошлины на ввоз золота в город были колоссальными, а наказание за контрабанду - жесточайшим.
   - Хех.
   - Если бы нам как-то удалось протащить туда золото, мы бы выручили за него, может, вдесятеро больше, чем затратили на покупку. Но с прибылью растёт и опасность, так что у меня нет выбора, кроме как копить понемногу.
   Лоуренс вздохнул, с тоской подумав, когда же этот путь будет им пройден до конца. В городах вроде Рубинхейгена встречалось немало торговцев, которые за день получали такую прибыль, какую Лоуренс в поте лица не получил бы за всю жизнь. Это казалось несправедливым - нет, более чем несправедливым, это было странно.
   - О, вот как? - неожиданно произнесла Хоро.
   - А у тебя есть другая идея?
   В конце концов, она же мудрая волчица. Возможно, она действительно придумала какой-нибудь особый план. Лоуренс смотрел на неё. Оторвавшись ненадолго от своего хвоста, Хоро повернула голову к нему.
   - Почему бы тебе просто не протащить его туда?
   "Если бы она всегда была такой глупой, она была бы просто прелесть", - подумал Лоуренс.
   - Если бы это было возможно, так бы всё делали.
   - О, значит, ты не можешь.
   - Когда пошлины идут вверх, контрабанда идёт вверх тоже - это закон. Они обыскивают путников очень тщательно.
   - Уж конечно, небольшое количество они не найдут.
   - Если всё-таки они найдут что-то, они отрубят тебе руку, и это в лучшем случае. Прибыль не стоит риска. Стоила бы, если ввозить много... но это невозможно.
   Она разгладила мех на хвосте и кивнула, удовлетворённая его состоянием. Лоуренс не видел разницы, но у Хоро был свой взгляд.
   - Мм, это верно, - сказала она. - Что ж, твои дела идут надёжно. Пока твои прибыли постоянны, всё нормально.
   - Ты, несомненно, права, но у меня тут завелась некая спутница, помешанная на том, чтобы тратить эти самые постоянные монеты.
   Хоро зевнула, сделав вид, что не расслышала сарказма, и заёрзала, пряча хвост. Затем потёрла глаза и полезла назад. Лоуренс был настроен не вполне серьёзно. Оторвав взгляд от Хоро, он вновь посмотрел на расстилающуюся перед ним дорогу. Пытаться говорить с Хоро, когда она решит лечь спать, было бесполезно.
   До него донёсся лязг оружия, когда его спутница принялась расчищать себе место, но вскоре воцарилась тишина, и он услышал удовлетворённый вздох. Оглянувшись, Лоуренс увидел, как она свернулась калачиком вроде собаки или кошки. Он не сдержал улыбки. Он не мог сказать точно, о чём сейчас думает, но в самом деле хотел, чтобы Хоро оставалась с ним. Пока Лоуренс об этом размышлял, Хоро неожиданно заговорила.
   - Я забыла сказать. То вино, что мы взяли у хозяина - я вовсе не собираюсь выпить его всё одна. Сегодня вечером мы должны пить вместе. И наслаждаться бараниной тоже.
   Несколько удивлённый, Лоуренс оглянулся, но Хоро уже снова свернулась. Зато теперь она улыбалась. Он стал смотреть вперёд и старался править лошадью аккуратней, чтобы повозку трясло не так сильно.
  

Глава 2

  
   Холмы кончились, дорога шла почти ровно, если не считать пологие и короткие подъёмы и спуски. Ехать было легко. Такая дорога идеально подходила Лоуренсу, ещё не вполне пришедшему в себя после вчерашнего похмелья. Наслаждаясь превосходным вином и едой вместе со спутницей, он перестарался. Если бы сейчас надо было ехать по горной дороге, он бы вполне мог свалиться в какое-нибудь ущелье.
   Сейчас, однако, вполне безопасно было предоставить лошади идти так, как ей вздумается. Потому-то Лоуренс и начал подрёмывать, сидя на козлах. Что до Хоро, то она, что называется, дрыхла без задних ног, беззаботный храп доносился до козел. Всякий раз просыпаясь, Лоуренс благодарил небеса за столь спокойную торговую жизнь. Впрочем, после полудня спокойное время подошло к концу, Хоро, наконец, проснулась и с заспанным видом потёрла глаза. На её лице отпечаталась рукоять меча, попавшегося ей под голову во сне.
   Щурясь, она взобралась на козлы и сделала несколько больших глотков из меха с водой. "К счастью, она, похоже, от вчерашнего не страдает", - подумал Лоуренс. Ему тогда пришлось бы остановить повозку. Иначе её затошнило бы прямо в повозке, о чём даже думать не хотелось.
   - Сегодня опять отличная погода.
   - О, да.
   Обменявшись обычными репликами, Лоуренс и Хоро одновременно зевнули. Ехали они сейчас по одной из главных дорог, ведших на север. По пути встречались разные люди, в том числе торговцы, несущие флаги чужих стран, такие флаги обычно приходилось видеть лишь на бумагах, удостоверяющих качество заграничных товаров. Хоро решила, что эти торговцы так расхваливают свои страны, на самом деле так торговцы из далёких стран узнавали соплеменников. Они стремились узнавать новости из родной земли. Оказавшись в стране, где язык, пища, одежда - всё было другим, даже странствующий торговец, проводящий в странствиях всю жизнь, начинал тосковать по родине.
   Когда Лоуренс объяснил это, Хоро начала смотреть на флажки проходящих торговцев с видимым волнением. Уже сотни лет назад Хоро покинула свой родной город. Конечно, её куда сильнее, чем этих торговцев, жгла тоска по соотечественникам.
   - Ну, во всяком случае, я смогу вернуться уже скоро.
   Несмотря на улыбку, с какой Хоро произнесла эти слова, в лице её читалось одиночество. Лоуренс пытался придумать, что сказать в утешение, да так и не придумал. Повозка ехала вперёд, её движение и мягкий послеполуденный свет постепенно успокаивали. Ничего нет лучше тёплого солнечного света в холодный зимний день. Но вскоре покой был нарушен. Они на козлах снова собрались вместе зевнуть, когда Хоро вдруг произнесла:
   - Ты.
   - Хм?
   - Там впереди много людей.
   - Что?!
   Сонливость Лоуренса как рукой сняло, он поспешно натянул вожжи, останавливая повозку. Прищурив глаза, он вгляделся в даль. Ровная дорога открывала, отличный обзор. Но пока людей он не видел. Посмотрев вбок, он увидел, что Хоро встала на ноги и неотрывно смотрит вперёд.
   - Там действительно люди. Может, случилось что-то?
   - А оружие у них есть? - спросил Лоуренс.
   В дороге можно было встретить разных людей. Не стоило ждать вреда от торговых караванов, перевозивших много товаров, от пилигримов, совершающие совместное паломничество, и аристократов или членов королевских семей, наносивших визиты в другие страны.
   Были, однако, и иные. Бандиты, разбойники, голодные солдаты, отряды наёмников. Самая большая беда - встреча с недавно сражавшимися солдатами или наёмниками: можно было легко расстаться со всеми пожитками, а если сопротивляться, то и с жизнью. Если среди жертв нападения оказывались женщины... их участи не позавидуешь.
   - Оружие, хмм... кажется, нет. По крайней мере, они не похожи на эти мерзкие банды наёмников.
   - Ты уже сталкивалась с наёмниками? - удивлённо спросил Лоуренс. Хоро клыкасто ухмыльнулась и ответила:
   - Хотя с этими парнями с копьями и трудно иметь дело, всё-таки до моей ловкости им далеко.
   Глядя на гордую Хоро, он решил не интересоваться подробностями её встречи с бандой наёмников.
   - А поблизости кто-то есть?
   Хоро, удостоверившись, что никого рядом нет, откинула капюшон, освобождая свои волчьи уши. Сейчас с ушками, стоявшими торчком, она выглядела она как настоящий волк, следящий за добычей посреди луговины.
   Лоуренсу довелось однажды смотреть глаза в глаза такому волку. Было это, когда ночь только-только опустилась на землю. Дул холодный ветер, небо заволокло тучами. Он ехал степью. Когда послышался волчий вой, его уже окружила стая. Вой доносился отовсюду, и конь, тянувший повозку, в ужасе едва не вырвался из упряжи.
   И тут прямо перед глазами Лоуренса возник волк. Мощный, крепкий зверь смотрел Лоуренсу прямо в глаза, и уши его, стоявшие торчком, возможно, различали дыхание. Увидев волка, Лоуренс понял, что не сможет вырваться из окружившей его стаи, тогда он принялся швырять пищу - сушёное мясо, хлеб, - стараясь, чтобы волк видел, куда всё падает, а затем направил повозку прочь от этих волчьих глаз. Лоуренс чувствовал спиной волчий взгляд, но вой стаи начал смещаться туда, где была разбросана еда, и Лоуренс спасся.
   - Мм... ты. Похоже, эти люди спокойно разговаривают.
   Эти слова успокоили Лоуренса.
   - Может, это стихийный рынок?
   Несколько торговцев встретились в дороге и принялись обмениваться сведениями, а потом это переросло в торговлю - такое случалось.
   - Не могу сказать точно, - ответила Хоро. - Но они не дерутся, в этом я уверена.
   Хоро вновь укрыла голову и села. Затем она искоса посмотрела на Лоуренса: "Ну, и что ты собираешься делать?"
   Лоуренс вспомнил карту здешних мест и задумался. Ему надо привезти оружие и доспехи в Рубинхейген, ибо по договору он обязан продать их гильдии из Рубинхейгена. Но если поехать в обход, придётся прилично возвращаться до ближайшей развилки, а затем ехать кружным путем. Прочие дороги здесь подходили только пешим странникам.
   - Ты точно не чувствуешь запаха крови?
   Хоро решительно кивнула.
   - Если так, поедем и посмотрим. Крюк делать было бы слишком далеко.
   - Даже если объявится банда наёмников, я же буду здесь, - произнесла Хоро, доставая из-под одежды мешочек, наполненный зёрнами пшеницы. Ничего более успокаивающего и не придумать.
   Улыбнувшись, Лоуренс направил повозку вперёд.
  

***

  
   - Чтобы отсюда добраться в обход, мне придётся идти благословенным путем Святого Райана?
   - Нет, короче будет, если ты пойдёшь этой луговиной в Митцельхейм.
   - А кстати, банда наёмников на самом деле появилась?
   - Не желаешь приобрести эту ткань? Могу поменять на соль.
   - Кто-нибудь говорит на бассианском? Этого парня никто понять не может.
   Это доносилось из толпы, когда Лоуренс и Хоро подъехали ближе. В людях вдоль дороги легко можно было распознать торговцев и странствующих ремесленников, которые отточили своё мастерство, проехав много стран. Кто-то пешком, иные на повозках или, взгромоздившись на осла и подложив под себя охапку сена. Обращались друг к другу на самых разных языках, те кто не владел подходящими языками, отчаянно жестикулировали, пытаясь объясниться. Всякий, кто оказывался в ситуации когда не понимаешь языка, на котором говорили все вокруг, навсегда запоминал этот страх. И если он везёт товар, от которого зависит его будущее, страх был только сильнее.
   Лоуренс, однако, тоже не мог разобрать языка этих бедолаг и потому, как ни сочувствовал им, помочь ничем не мог. Да и сам он не знал, что здесь происходит. Глазами показав Хоро оставаться на козлах, Лоуренс соскочил и обратился к ближайшему торговцу:
   - Прошу прощения.
   - Хмм? О! Собрат по дороге. Только что приехал?
   - О да, только что из Поросона. А что здесь происходит? Только не говори, что граф решил устроить здесь бесплатный рынок.
   - Ха-ха. Будь это так, здесь все бы уже давно расстелили соломенные подстилки. На самом деле прошёл слух, что на дороге в Рубинхейген шалит банда наёмников, потому-то все здесь и стоят.
   Торговец, ответивший Лоуренсу, был одет в тюрбан и свободные шаровары. Плотная накидка укрывала его по самую шею, за спиной - большой мешок. Судя по тёплому одеянию торговца, он торговал на севере. На лице торговца виднелась дорожная пыль и ожоги от солнечных лучей, отражённых от снега. Морщины на коже и её цвет свидетельствовали, что торговлей этот человек занимается уже много лет.
   - Банда наёмников... и в этих краях... неужели это наёмники Генерала Ластора?
   - Нет. Если верить слухам, их флаг красный с изображением орла, - ответил торговец.
   Лоуренс нахмурился.
   - Неужели банда Хайнцберга?
   - О? Ты тоже бываешь в северных землях? Точно, я именно так и слышал - Орлы Хайнцберга. Если у тебя в повозке добро, то встреча с ними - это хуже даже, чем с разбойниками.
   Про эту банду говорили, что у них самые загребущие руки. Там, где они шарили, листка зелёного не оставалось, не то что ценных вещей. В северных землях про них знал каждый. Пытаться прорваться дорогой, которую они занимали, - самоубийственно. Орлы Хайнцберга, были известны и тем, что свои жертвы они обнаруживали быстрее, чем орёл в небе. Безмятежно едущего по дороге торговца поймают - он и глазом моргнуть не успеет.
   Кстати, если подумать: с чего бы банде наёмников, промышлявшей на севере, подаваться сюда? Эта мысль Лоуренса тревожила. Эти банды что-либо делали только ради собственной выгоды. И этим походили на торговцев. Необычность поведения, скорее всего, была связана с изменениями в здешней торговле. Например, падение или взлёт цен на какие-то товары. По привычке странствующих торговцев, Лоуренс привык думать о худшем, но он был уже на полпути к месту назначения, вдобавок с большим количеством товара. Поэтому он сказал себе, что сейчас надо думать только об одном - как добраться до Рубинхейгена.
   - Это значит, придётся делать большой крюк, верно? - сказал он.
   - Скорее всего. Я слышал, новую дорогу до Рубинхейгена проложили где-то от дороги на Каслату. Но, кажется, там сейчас тоже небезопасно.
   Последний раз Лоуренс был в этих краях больше полугода назад и о новой дороге слышал впервые. Если память его не подводила, место, о котором шла речь, было протяжённой луговиной, на северном краю которой рос лес, о котором ходило множество слухов.
   - Небезопасно - что именно?..
   - О, там всегда волки встречались, но в последнее время, похоже, всё стало хуже. Я слышал, две недели назад волки сожрали целый торговый караван, и по слухам призвал этих волков какой-то язычник-колдун.
   Лоуренс вспомнил, что почти все слухи о том лесе были связаны с волками. Лоуренс украдкой кинул взгляд на Хоро, она наверняка подслушивала разговор, и увидел, что уголки её губ чуть изогнулись в улыбке.
   - И как мне добраться до этой новой дороги?
   - Ха-ха, собираешься ехать той дорогой? Ну, ты и горяч. Езжай вон по той дороге и сверни направо на первой развилке. И дальше до следующей развилки. Там налево - и поедешь туда, куда нужно. Только, думаю, лучше будет задержаться здесь на пару дней. Конечно, шансы, что там впереди вправду банда наёмников, один к одному, а то и меньше, но когда на них наткнёшься, вспоминать об этом будет поздно. Те, кто везут рыбу и мясо, скорее всего, поедут в другие города. Ну а я остаюсь здесь, так безопаснее.
   Лоуренс кивнул и повернул голову в сторону своей повозки. Хорошо, что его товары не могут протухнуть, подумал он. И всё же он хотел доставить их в Рубинхейген поскорее. Несколько минут Лоуренс молча размышлял, затем, поблагодарив торговца, вернулся к повозке. Хоро сидела на козлах. Увидев, как Лоуренс возвращается, она произнесла с ухмылкой:
   - Призвали их, а?
   - Ну, и что думает волчица Хоро Мудрая? - поинтересовался Лоуренс, взявшись за поводья и по-прежнему размышляя.
   - Хмм?
   - Волки в луговине.
   - Пфф, - и Хоро негромко рассмеялась, затем, прикусила ноготок своими острыми зубами. - С ними проще иметь дело, чем с людьми. По крайней мере, с ними можно общаться.
   Довольно занятный ответ.
   - Значит, решено.
   Дёрнув поводья, Лоуренс развернул лошадь и направил повозку вперёд, стараясь не наехать на увлечённых беседой торговцев. Несколько из них, заметив движение Лоуренса, издали изумлённые возгласы, но большинство принялись махать шляпами и шарфами. Таким образом они его подбадривали. Торговцев, которые никогда не рискуют, не существует в природе - огромные прибыли ожидают лишь тех, кто не боится идти на риск. Для торговца время - важнейший торговый инструмент, его ничто не заменит. Именно поэтому Лоуренс решил всё же направиться к луговине, где могли встретиться волки. Конечно, он учёл, что с ним была Хоро.
   Возможно, слух о банде наёмников повлиял и на цены, думал Лоуренс. Если удастся это использовать, он сможет получить прибыль. И это он учёл. Раньше он думал о плохой стороне ситуации, но в ней было и хорошее. И потом, в торговле часто всё оборачивается совсем не так, как ожидаешь. Это одно из того, что делает торговлю таким интересным занятием.
   - А ты, похоже, в отличном настроении, - удивилась Хоро. Лоуренс ответил коротко - "ага".
   Всегда двигайся вперёд, и доходы придут к тебе. Такова главная заповедь странствующего торговца.
  

***

  
   Ещё до следующего полудня они выехали к дороге на луговину.
   "Новые торговые пути" могли как образовываться сами собой, так и прокладываться по приказу властей. Иногда ради такой дороги приходилось вырубать кустарники и деревья, место под неё засыпали галькой или покрывали досками, чтобы облегчить движение повозок. И такие дороги не были бесплатны - за проезд по ним взимались немалые деньги. Зато на платных дорогах серьёзно заботились о защите от грабителей, для человека, заботящегося о времени и своей безопасности, плата за проезд по такой дороге нередко оказывалась самым выгодным решением.
   Дорога перед Лоуренсом и Хоро - та самая, на которой нередко появлялись волки, - была чем-то промежуточным между первым и вторым. На перекрёстке стоял деревянный столб с указателями. Похоже, здесь, на пересечении путей, собирались что-то построить, на земле до сих пор остались лежать сложенные штабелями бревна, открытые дождям и ветрам. Видимо, здесь хотели устроить хорошую дорогу и собирать деньги с проезжающих, но пока лишь торчал одинокий указательный столб.
   Перекрёсток дорог находился на вершине холма, и вдоль дороги видно было далеко. Там, должно быть, приятно было бы трапезничать. Несмотря на приближение зимы, всё вокруг зеленело густой травой. Перед глазами простиралась огромная луговина, на которой любой пастух был бы счастлив пасти овец. Однако лишь следы на дороге через луговину свидетельствовали о проезжавших когда-то повозках. Дорога, ведшая на запад, была совершенно пустынна.
   Насколько Лоуренс помнил, лес с волками лежал к северу от дороги. Правда, волки не ограничиваются одними лесами. Глядя на далёкое высокотравье, Лоуренс был уверен, что луговина прекрасно подходит волкам для охоты. Но решил уточнить у Хоро.
   - Как ты думаешь? Похоже, что здесь водятся волки?
   Хоро, сидя на козлах и обсасывая кусок сушёной баранины, недоверчиво посмотрела на Лоуренса и ответила:
   - Неужели ты думаешь, что они позволят обнаружить себя здесь, где так хорошо видно? Мы, волки, вовсе не глупы.
   Хоро с грубым фырканьем вернулась к баранине, время от времени обнажая свои острые звериные клыки. Слова Хоро и её острые зубы напомнили Лоуренсу, что вообще-то она на стороне волков. Его чувства в связи с этим он затруднился бы описать словами. Если они действительно нарвутся на волков, могут возникнуть неприятности.
   - Особых проблем быть не должно. Даже если волчья стая всё-таки появится, достаточно будет бросить им немного сушёного мяса. Мы, волки, не лезем в бессмысленные драки.
   Лоуренс кивнул и направил повозку вперёд. Лёгкое дуновение ветерка принесло с собой звериный запах. Лоуренс в душе вознёс молитву о счастливом путешествии.
  
  

***

  
   - Серебряная монета Фарам.
   - Неправильно. Это фальшивая серебряная монета Марину.
   - Но фальшивая Марину эта, разве нет?
   - Это монета Последнего Доминиона епископа Ладевона.
   Хоро молча смотрела на россыпь монет на своей маленькой ладошке. Она постоянно жаловалась на скуку, и Лоуренс начал учить её различать деньги разных стран. И похоже, даже волчице Хоро Мудрой было трудно распознавать монеты, похожие друг на друга и по размеру, и по чеканке.
   - Ну, ты легко будешь различать, когда попользуешься ими достаточно долго.
   Видя, как серьёзно Хоро к этому относится, Лоуренс не решился смеяться, он принялся её утешать. Но утешение лишь сильнее задели её гордость. Она подняла голову с возбуждённо торчащими ушками и уставилась на Лоуренса в упор.
   - Повтори ещё раз! - громко выкрикнула она.
   - Хорошо, пойдём сверху вниз.
   - Мм.
   - Серебряная монета Тренни, серебряная монета Ферин, серебряная монета Лютер, фальшивая серебряная монета Марину, серебряная монета Фарам, серебряная монета лысого короля Ландебара, серебряная монета Священного Зала Митцельфогге, фальшивая серебряная монета Священного Зала Митцельфогге, серебряная монета Святого Митцельфогге, серебряная монета рождественского праздника Митцельфогге, а эта...
   - Ты, слушай.
   - Хмм?
   Лоуренс поднял взгляд от монет на ладони Хоро и увидел смешанные чувства в её глазах - она пребывала в гневе и в то же время была готова расплакаться.
   - Ты надо мной смеёшься, что ли?
   Лоуренс вспомнил, что так же когда-то он сказал наставнику, когда разучивал с ним монеты, и не смог сдержать смех.
   - Гррррр...
   Услышав низкое рычание Хоро и увидев оскал её зубов, Лоуренс поспешно стёр улыбку с лица.
   - Я не смеюсь над тобой. Просто во владениях епископа Митцельфогге чеканилось особенно много различных серебряных монет, - сказал он.
   - Тогда не смейся.
   Глядя, как Хоро вновь уставилась на монеты, укротив свой гнев, Лоуренс всё же вновь не сдержал смешка.
   - Если подумать, зачем нужно так много разных монет? Из-за этого всё так сложно, - пожаловалась Хоро.
   - Государства постоянно образуются, исчезают и вновь образуются. Кроме того, местные правители и церкви тоже часто выпускают новые монеты, ну а о фальшивых монетах и говорить не приходится, они появляются всё время. К примеру, серебряную монету Лютер прежде называли фальшивой монетой Тренни, но их ходило такое огромное количество, что они стали самостоятельными деньгами.
   - Если бы они все были сделаны из меха, я бы их запомнила с первого же раза, - фыркнула Хоро, потом вздохнула. Скорее всего, она про то, что хорошо различает запахи, но Лоуренс не был в том уверен.
   - Но зато это отличный способ убить время, верно?
   Попытка заставить Хоро улыбнуться оказалась неудачной. Сунув монеты обратно Лоуренсу, она заявила:
   - Пфф, не буду больше запоминать. Вздремну лучше.
   Лоуренс выдавил неловкую улыбку, но Хоро, не обращая на него внимания, перелезла в повозку. Он обратился к её спине:
   - Ты ведь и во сне узнаешь, если волки объявятся поблизости, верно?
   - Разумеется.
   - Если они нас окружат, будет плохо.
   Когда человека окружают разбойники или наёмники, положение весьма тяжёлое, но можно попытаться договориться с ними. С волками объясняться невозможно и невозможно угадать, когда они нападут. Даже с Хоро Лоуренсу было неспокойно.
   - Как же тебе нравится нервничать, - возможно, Хоро угадала мысли Лоуренса, она обернулась к нему, натянуто улыбаясь. - Обычно животное, когда спит, не очень отличается от того, когда бодрствует. Это только люди совершенно не чувствуют опасности во сне.
   - Из уст существа, которое во сне так храпит, это звучит совсем неубедительно.
   Хоро недовольно ответила:
   - Я не храплю.
   Вообще-то храп Хоро был даже немного симпатичным, во всяком случае, трогательным.
   - Ну, в общем, не так уж громко... - примирительно добавил Лоуренс.
   Но Хоро нахмурилась ещё сильнее.
   - Я сказала, я не храплю.
   - Понял, понял, - улыбнувшись, ответил Лоуренс.
   Вернувшись на козлы, Хоро подобралась к Лоуренсу вплотную и повторила:
   - Я не храплю.
   - Именно поэтому я и сказал "понял".
   Хоро сидела с очень серьёзным выражением лица, словно для неё это был вопрос чести, но от её пронзительного взгляда сердце Лоуренса ёкнуло. Ещё недавно, когда Лоуренс только встретился с Хоро, он был постоянной жертвой её насмешек, но сейчас, он был в этом уверен, общение с Хоро удавалось всё лучше. Она не нашлась с ответом и, надув губы, отвернулась. Лоуренс слегка улыбнулся и пробормотал:
   - Только здесь действительно ни намёка на чьё-то присутствие.
   Лоуренс ожидал, что на этой дороге - короткой дороге в Рубинхейген - всё же должны были иногда появляться путники, но и впереди, и сзади было пусто.
   - Сила слухов велика, - ответила Хоро, по-прежнему глядя в сторону. При виде такого детского поведения Лоуренс негромко рассмеялся и, кивнув, сказал:
   - Верно.
   - Однако, похоже, эта дорога всё-таки не совсем безлюдна, - произнесла Хоро другим тоном и спрятала хвост под плащ. Затем она вздохнула с очень недовольным видом. Раньше при встрече с другими торговцами, она продолжала холить свой хвост, вспомнил Лоуренс. Они и подумать не могли, что хвост её собственный. Сейчас, спрятав хвост, она его озадачила. Впрочем, объяснение пришло тотчас же.
   - Пахнет овцами. Впереди человек из тех, кого я ненавижу больше всего.
   Если посреди луговины пахнет овцами, значит, человек впереди - это пастух. Несомненно, Хоро спрятала хвост, зная, как пастухи чутки ко всему, что связано с волками. Глядя, как Хоро морщила нос, произнося последнюю фразу, легко понять всю глубину её вражды к пастухам. Пастухов и волков сделала врагами сама судьба. Впрочем, волкам и странствующим торговцам тоже полагалось быть врагами, и Лоуренс решил не развивать эту тему.
   - Что собираешься делать? Может, объедем? - предложил он.
   - Они пусть спасаются бегством, не мы. Нам ни к чему их избегать.
   Видя недовольное лицо Хоро, Лоуренс не выдержал и рассмеялся. Она метнула пронзительный взгляд, но он отвернулся, сделав вид, что не заметил.
   - Ну, раз ты сама так сказала, едем вперёд. Тем более, колеса легко могут застрять в траве.
   Уловив кивок спутницы, торговец направил повозку вперёд. Прошло немного времени, и вдалеке появились белые точки - овцы. Хоро всё недовольно молчала. Лоуренс искоса взглянул на неё, мудрая волчица этот взгляд заметила. Фыркнув, она поджала губы и сказала:
   - Ты ещё даже не родился, а я уже несколько веков ненавидела пастухов. Сейчас мирно ужиться с пастухом для меня совершенно невозможно.
   Хоро опустила голову и, вздохнув, продолжила:
   - Когда такая вкусная еда мелькает прямо перед глазами, и при этом нам всё время твердят, что это не еда и пробовать её нельзя, - представь себе, каково нам. Разумеется, мы ненавидим этих людей.
   Серьёзность, с которой это было сказано, показалось ему довольно забавной, но он понимал, что с точки зрения Хоро это и есть серьёзно, и потому смотрел прямо, стараясь сохранить лицо бесстрастным.
   Повозка подъехала достаточно близко, и Лоуренс смог разглядеть овец. Поскольку они двигались вместе, подсчитать их было сложно, но их было не больше десятка. Овцы шли и на ходу флегматично жевали траву. Конечно, рядом шёл так ненавидимый Хоро пастух, вокруг носилась пастушья собака.
   Пастух был одет в длиннополый плащ цвета пожухлой травы, с грязно-серого пояса свисал у него рожок. В руке пастух держал посох выше своего роста, к его верхнему концу был привязан колокольчик размером с ладонь. Чёрный пастуший пёс с бдительным видом крутился вокруг своего хозяина. Из-за длинной чёрной шерсти он казался шаром чёрного пламени. Лишь морда и кончики лап были белым.
   Говорят, что если странник встречает на пути пастуха, он должен помнить две вещи. Во-первых, нельзя приводить пастуха в дурное настроение. Во-вторых, следует убедиться, что под плащом не скрывается демон. Такое настороженное отношение к пастухам было вызвано тем, что пастухи ещё более одиноки, чем странствующие торговцы. По лугам, простирающимся во все стороны, он бродит в обществе своей собаки и стада. Ещё важнее, что природа пастушьего дела такова, что люди часто не в силах думать о пастухах как о нормальных человеческих существах. Человек, пасущий стада животных по бескрайним лугам, с длинным посохом в одной руке и рожком в другой, так легко подходил языческому колдуну, способному подчинять зверей своей воле.
   Ходили слухи, что встреча с пастухом в дороге сулит благословение духов земли, и что целую неделю после встречи путник будет ограждён от несчастий, но пастухи могли оказаться и воплощениями демонов, душу неосторожного путника могут заключить в тело овцы. Лоуренс не считал эти слухи нелепыми: от пастухов вправду веяло чем-то, от чего легко было поверить в подобное. Поэтому он поднял вверх правую руку и описал в воздухе три кольца. Пастух в ответ четырежды поднял и опустил посох. Этот положенный ритуал помогал убедиться, что пастух не был мёртвым духом. И всё же требовалось подъехать поближе, чтобы удостовериться, что это не демон в человечьем обличье. Когда расстояние сократилось настолько, что на одеянии пастуха стали видны следы штопки, Лоуренс остановил повозку и представился:
   - Я Лоуренс, странствующий торговец, это моя спутница Хоро.
   Пастух оказался ниже, чем Лоуренс ожидал, всего самую малость выше Хоро. Когда Лоуренс заговорил, пастуший пёс, сгонявший овец, подбежал к хозяину и сел рядом, как верный рыцарь. Серые с голубоватым оттенком глаза уставились на Лоуренса и Хоро. Пастух стоял молча.
   - С помощью Господа я добрался сюда, где встретился с тобой. Если ты истинный пастух, ты знаешь, что должен делать, верно? - сказал Лоуренс.
   Истинный пастух должен был ответить традиционными ритуалами. И точно, он кивнул и вытянул руку, держа посох перед собой вертикально. Рука оказалась неожиданно тонкая, впрочем, в следующее мгновение Лоуренс был удивлён ещё больше.
   - С благословением Господа, - голос, начавший петь пастуший гимн, принадлежал юной девушке. - С защитой, даруемой духами земли.
   Искусно двигая посохом, пастушка привычными движениями изобразила на земле небольшую стрелу, затем, повернувшись сама и вращая посох, она провела от кончика стрелы круг против часовой стрелки.
   - Слушая послания небес с ветром, вбирая в себя любовь фей, как овца вбирает траву.
   Замкнув круг у конца стрелы, пастушка мягко подняла правую ногу и топнула ей об землю.
   - Овцы ведомы пастухом, а пастух ведом Господом.
   Теперь она держала посох неподвижно, указывая им на конец стрелы.
   - Милостью Господа, пастух следует праведным путём.
   В какую страну ни приди, песни и танцы пастухов везде были почти одни и те же, хотя они не образовывали гильдий, как ремесленники и торговцы. Говорят, пастухи умели посылать сообщения людям, находящимся далеко от них, с помощью ветра. Может, в какой-то степени эти слухи были правдивы?
   - Прошу простить меня, что подозревал тебя. Теперь я вижу, что ты истинный пастух, - произнёс Лоуренс, сходя с повозки. В уголках губ пастушки затеплилась улыбка. Лицо её почти полностью скрывал капюшон, так что Лоуренс не мог судить уверенно, но, судя по губам, это была красивая девушка. Он твердил себе, что должен держаться вежливо и благородно, но его грызло любопытство. Среди торговцев женщины встречались редко, среди пастухов и того реже. А эта пастушка была ещё и юна и красива. У любого торговца, впитавшего любопытство с молоком матери, это не могло не вызвать интереса. Впрочем, частью натуры торговца была и беспомощность во всём, что выходило за рамки торговли. И Лоуренс не мог найти тему пообщаться с пастушкой, ему пришлось подавить любопытство и сказать необходимые для ритуала слова.
   - Могу ли я попросить пастушку, с которой меня свела милость Господа, помолиться за безопасность моей дороги?
   - С превеликим удовольствием.
   Голос пастушки был спокоен, как стригущие траву овцы. Любопытство Лоуренса разгорелось сильнее, чему он старался не дать отразиться на лице. Бесстыдно совать нос в чужие личные дела было не в его характере, зато неумение красиво говорить - как раз, наоборот. Он невольно позавидовал Вайссу, меняле из Паттио - тот говорить умел.
   К тому же рядом с ним в повозке сидела Хоро, ненавидевшая пастухов больше всего на свете.
   Тем временем пастушка подняла посох двумя руками высоко вверх и начала выпевать молитву:
   - Парути, Мис, Туэро, мору. Лу, шпитцоу, тирадо, куру.
  
   []
  
   Язык этот был ведом только пастухам и не походил ни на древний язык Священного писания, ни на какой-либо из языков. Сколько ни слушай, он кажется таинственным и странным. Сами пастухи не знали, что означают их молитвы, но когда пастух молится о безопасной дороге, он всегда читает одну молитву, из какой бы страны он ни был родом. И завершение ритуала, когда пастух опускает посох и дует в рожок, всегда одно и то же.
   Лоуренс поблагодарил пастушку и протянул ей потемневшую медную монету. Это был обычай - благодарить пастуха не золотой или серебряной, но медной монетой, и по обычаю пастух не мог отказаться от вознаграждения. Пастушка протянула руку - чуть крупнее, чем у Хоро, - и Лоуренс опустил в ладонь монету, выразив словами свою благодарность. Ему так не удавалось придумать тему для разговора. Он с сожалением вынужден был оставить эту мысль. Однако едва Лоуренс попрощался с пастушкой и направился к повозке, как сама пастушка внезапно обратилась к нему.
   - Эмм... если мне позволено будет спросить, не в Рубинхейген ли ты направляешься?
   Голос её был противоположностью хрустально-звонкому голосу Хоро. Едва ли, услышав этот голос, кто-то предположил бы, что его обладательница занимается таким тяжёлым занятием, как пастушество. Оглядываясь, Лоуренс бросил взгляд на спутницу. Та сидела, отвернувшись, со скучным до невозможности видом.
   - Да, я выехал из Поросона и намереваюсь направиться в Рубинхейген.
   - Где ты узнал про эту дорогу?
   - На пути Святого Метрогиуса, совсем недавно.
   - Вот как... а до тебя дошли слухи о волках?
   Лоуренс понял, почему пастушка к нему обратилась. Похоже, она решила, что Лоуренс - странствующий торговец, который выбрал эту дорогу по незнанию.
   - Я слышал про них. Но меня торопит время, и я решил всё равно воспользоваться этой дорогой.
   Упоминать Хоро было совсем необязательно. Ради денег торговцы нередко шли вперёд не раздумывая, даже через риск, едва ли у пастушки возникнут подозрения. Но лицо её почему-то исполнилось глубокого сожаления, это его удивило.
   - Вот как... - тихо произнесла она, и плечи её поникли. Она явно на что-то надеялась. На что, однако?
   Переворошив в голове разговор, Лоуренс нашёл лишь два возможных ответа. Либо она надеялась, что Лоуренс не слышал о волках, либо - что он не торопится.
   - Что-то не так?
   Лоуренс ощутил, что в подобной ситуации поинтересоваться было необходимо, - не как торговцу, но как мужчине. Он улыбнулся своей деловой улыбкой и изо всех сил попытался выглядеть галантно. Хоро наверняка была очень недовольна, но Лоуренс решил пока не обращать внимания на это.
   - Э? А, ничего... эммм...
   - Не нужно скромничать, говори, не стесняйся. Или, может, тебе нужно что-то купить?
   Если речь заходила о торговле, быстрота мысли и языка Лоуренса была на высоте. Возможно, здесь могла получиться какая-то сделка, и одновременно ему удалось бы разузнать что-то об этой пастушке - даже феи встречались чаще, чем подобные ей. Однако следующая фраза пастушки все эти планы перечеркнула.
   - Эмм... будет ли мне позволено... просить тебя, чтобы ты... меня... нанял?
   Выдавив эти слова, пастушка изо всех сил стиснула посох обеими руками и оперлась на него. Если пастух просит его нанять, значит, он предлагает заботиться об овцах. Но у Лоуренса не было овец, только одна высокомерная и хитроумная волчица.
   - Эээ... ты, должно быть, и сама видишь по моей одежде - я странствующий торговец. Мне очень жаль, что приходится отвергать такое хорошее предложение, но у меня нет овец...
   - Нет, не то... это не то, что я имела в виду, - поспешно перебила пастушка, взмахнув руками. Затем она принялась лихорадочно оглядываться по сторонам, словно пытаясь выиграть время и собраться с мыслями. Капюшон наползал ей на глаза, и Лоуренс не видел, куда она смотрит, но она явно что-то высматривала, что-то, что помогло бы ей объясниться. И нашла очень быстро. От неё повеяло чувством облегчения, когда она увидела своего четвероногого рыцаря в чёрных меховых доспехах.
   - Я пастушка. Я умею не только заботиться об овцах, но и отгонять волков.
   Она сделала лёгкое движение правой рукой, и чёрный пёс тут же вскочил.
   - Если ты желаешь нанять меня, я смогу защитить вас обоих, волки не нападут на вас до конца пути. Что ты скажешь?
   Дополняя неумелую похвальбу госпожи, пёс гавкнул и побежал собирать овец, начавших разбредаться. Лоуренсу доводилось слышать, как люди нанимают солдат или рыцарей при пересечении земель, опасных встречами с разбойниками, но никогда он не слышал, чтобы нанимали пастуха для защиты от волков. Если рядом хороший пастух, это дополнительная пара острых глаз и ушей. Но коли он ни разу не слышал о таких вещах, это означало, что пастухи не предлагали такой услуги. Он вновь перевёл взгляд с чёрного пса, который носился вокруг овец, словно показывая, как он будет защищать их от волчьей стаи, на его хозяйку.
   Скорее всего, пастушке, ведущей уединенную жизнь, редко перепадала возможность кому-то вежливо улыбнуться... если вообще перепадала. Уголки губ под капюшоном изогнулись в неловкой ухмылке. Поразмыслив, Лоуренс, наконец, сказал:
   - Пожалуйста, немного подожди. Я должен посоветоваться со своей спутницей.
   - Б... благодарю тебя за беспокойство.
   Отчаяние, исходившее от пастушки, вызвало у Лоуренса желание нанять её тут же, но найм - это деньги, а голова торговца должна считать лишь прибыли и убытки. Лоуренс решил, что Хоро, враг пастухов, лучше всех подходит, чтобы расспрашивать о них. Поэтому он быстро подойдя к козлам с зевающей от скуки Хоро:
   - Что ты думаешь об этой пастушке?
   - Хмм? Мм...
   Хоро потёрла уголки глаз и повернула голову в сторону пастушки. Лоуренс тоже обернулся. Пастушка на них не смотрела и командовала псом. Едва ли она специально показывает своё мастерство, подумал Лоуренс, просто не даёт овцам разбрестись. Когда овечье стадо стоит на месте, оно гораздо охотнее рассыпается в стороны, чем когда идёт.
   Отвернувшись от пастушки, Хоро лениво произнесла:
   - Я куда привлекательнее.
   Конь заржал, будто смеясь.
   - Я не это имел в виду. Я спрашивал о её мастерстве.
   - О мастерстве?
   - Ты можешь определить, насколько она искусна как пастух? Если она хороша, нанять её имеет смысл. Ты разве не слышала наш разговор?
   Метнув короткий взгляд на пастушку, Хоро произнесла очень недовольным тоном:
   - Разве тебе недостаточно меня?
   - Достаточно, конечно. Но я никогда прежде не задумывался о самой идее нанять пастуха для защиты от волков. Это новый вид занятий, а вдруг он окажется прибыльным? Как ты думаешь?
   Мудрая волчица способна распознавать человеческую ложь, но, даже зная, что Лоуренс не лжёт, Хоро глядела на него с подозрением. Впрочем, Лоуренс быстро её понял.
   - Я вовсе не поддался её женским чарам, ты ведь куда привлекательнее, - и пожал плечами: "Неужели этого недостаточно?"
   - Испытание с трудом, но пройдено, - произнесла Хоро суровым тоном, но при этом улыбалась и смотрела весело, так что Лоуренс решил, что она шутит.
   - Так всё-таки, насколько хорошо её мастерство?
   На лицо Хоро вновь набежала недовольная гримаска.
   - Я, правда, не видела своими глазами, как эта пастушка управляется с волками, и потому не могу судить точно, но полагаю, что её уровень где-то от среднего до высокого.
   - А чуть определеннее?
   - Я бы смогла забрать её овец. Но если нападут обычные волки, даже стаей, скорее всего, она их успешно отгонит.
   Столь высокая оценка застала Лоуренса врасплох.
   - Эта пастушка хорошо умеет управляться с овцами. Так называемый "трудный пастух" - это пастух, у которого есть умная собака и умение с этой собакой слаженно работать. У этой есть и то, и другое. Судя по её голосу, она ещё довольно молода. Какой же она может стать... Возможно, мне стоит воспользоваться случаем...
   - Понял. Спасибо.
   Лоуренс был не вполне уверен, всерьёз говорит Хоро или шутит, но услышав шелест хвоста, решил, что, по крайней мере, наполовину серьёзна. Однако теперь, узнав, насколько эта девушка искусна как пастух, он мог принять решение. Хоть она нанималась на короткое время, всё равно это требовало денег, и было бы очень печально, если бы она оказалась неумелой. Лоуренс уже начал разворачиваться, но голос Хоро его остановил.
   - Ты.
   - Хмм?
   - Ты действительно собираешься нанять эту девушку?
   В её голосе чувствовался укор. Услышав вопрос, Лоуренс вспомнил вдруг, что Хоро терпеть не может пастухов.
   - Ох... ты вправду их так сильно ненавидишь?
   - Если ты интересуешься, ненавижу ли я их, ответ, конечно же, - "да". Однако проблема не в этом. Если не говорить обо мне, я спрашиваю: действительно ли всё в порядке с наймом этой девушки?
   Лоуренс ощутил себя так, словно получил неожиданный удар.
   - А в чём проблема?
   Лоуренс не понял и честно спросил. Мягко вздохнув, Хоро недовольно прищурила глаза. Янтарные с красноватым отливом глаза смотрели пронзительно, прожигая струей холодного огня.
   - Если ты её наймёшь, это значит, что какое-то время нам придётся путешествовать вместе, разве не так? Я спрашиваю, не будет ли это проблемой?
   Она не отрывала от Лоуренса холодного взгляда. Сидя на козлах, она могла смотреть на своего партнёра сверху вниз. Но вряд ли из-за этого она могла казаться рассерженной. Почему же найм пастушки так сильно разозлил Хоро?
   Лоуренс лихорадочно рылся у себя в голове в поисках ответа. Самая простая и явная причина - Хоро ненавидит пастухов. Не то... Одну за другой он отбрасывал все приходящие ему в голову возможности, пока не попалась одна. Неужели Хоро хотела, чтобы они путешествовали лишь вдвоём?
   - Тебе это не нравится?
   - Дело не в том, нравится мне это или не нравится, - холодно ответила Хоро, отчего у Лоуренса усилилось впечатление, что она просто упрямится. Значит, и это ей свойственно, подумал Лоуренс, не в силах подавить лёгкую улыбку.
   - Всего два дня, потом мы приедем в Рубинхейген. Что такого?
   Хоро украдкой взглянула на него. При этом она показалась такой милой.
   - Ничего такого.
   - Возможно, тебе будет не вполне удобно, но потерпи немного, - неожиданно милое поведение Хоро вызвало улыбку на лице Лоуренса.
   Хоро вновь нахмурилась и переспросила:
   - Что именно мне потерпеть?
   - Хммм, ну, конечно...
   Слова застряли у Лоуренса. Вряд ли хорошая идея сказать, что она будет ревновать, подумалось ему. Хоро, скорее всего, начнёт с жаром утверждать, что он говорит глупости.
   - Я действительно хочу всего лишь посмотреть, можно ли использовать пастуха для защиты от волков. Ты ведь можешь это вытерпеть два дня, верно?
   - Я, конечно, могу, но проблема не в этом, да?
   - Это...
   Лоуренс кинул взгляд на пастушку. Хоро воспользовалась возникшей паузой и продолжила:
   - Я о том, что если мы так просто возьмём и решим путешествовать с ещё одним человеком, он может узнать, кто я. Меня-то это не тревожит, но тебя будет, верно?
   Лоуренс ощутил, как его хребет проморозило насквозь. Даже пастушка ощутила, что что-то не так, и посмотрела на него, недоумённо склонив голову набок. Вот причина! Как он мог упустить столь очевидное? Пот проступил у него по спине.
   "И почему мысль, что Хоро желает путешествовать лишь вдвоём со мной, так меня зацепила? - спрашивал себя Лоуренс. - Не слишком ли я стал самоуверен?"
   Он затылком ощутил взгляд Хоро. Если пастушка, стоя в отдалении, увидела, как что-то с ним произошло, мудрая волчица, сидя вплотную, рассмотрела всё, что творилось в нём, во всех подробностях.
   - Ага, понятно.
   Лоуренс залился краской.
   - Значит, мм... ты надеялся услышать от меня что-то такое, хмм?
   Хоро медленно повернула голову, и Лоуренс увидел, что теперь зловредная девушка-волчица надела маску одиночества и потерянности. Сжав кулачки, она поднесла их к уголкам губ и произнесла печально и застенчиво:
   - Я... хотела бы путешествовать лишь с тобой одним...
   При этом она грациозно изогнулась всем телом и робко отвернулась, но тотчас повернулась обратно. Выражение лица её мгновенно переменилось, взгляд стал ледяным:
   - Не веди себя как глупец.
   Лоуренс был не в силах отвечать, от стыда и гнева он еле держался на ногах. Ему бы сейчас испариться... Он, было, развернулся, но голос Хоро его остановил.
   - Ох уж... - вздохнула она.
   "Мало она надо мной поиздевалась?" - подумал он. Обернувшись, он увидел, что Хоро на козлах улыбается: "Ну, ты просто невыносим". От её улыбки полегчало. Лоуренс натянуто улыбнулся.
   - Ладно, два дня я смогу скрывать от неё, кто я. Решай, как сочтёшь нужным.
   Хоро зевнула и решительно отвернулась, давая понять, что переговоры окончены. Лоуренс кивнул и пошёл к пастушке, чувствуя, что они с Хоро стали чуть ближе.
   - Прошу прощения, что заставил тебя так долго ждать, - извинился он.
   - Ничего, ничего. Ну, так... эммм...
   - Как насчет сорока трие до Рубинхейгена? Если на нас действительно нападут волки, и мы останемся целы и невредимы, я доплачу ещё.
   Разговор Лоуренса и Хоро так затянулся, что пастушка, видимо, ждала отказ. Несколько секунд она стояла столбом, потом, осознав, поспешно закивала.
   - О... очень рада иметь с тобой дело.
   - Это я хотел сказать.
   Протягивая пастушке руку, чтобы рукопожатием обозначить заключение сделки, Лоуренс вдруг осознал, что всё ещё не знает её имени.
   - Позволь поинтересоваться, как тебя зовут.
   - Ах, п-прошу прощения.
   Пастушка, только что осознав, что её голова по-прежнему укрыта, поспешно сдёрнула капюшон. Лоуренс в последнее время частенько бывал смущён и сбит с толку - из-за Хоро, разумеется, - но увиденное полило бальзамом его душу.
   Из-под капюшона показалось девичье лицо с тонкими чертами, его хрупкость чем-то напоминала овечью. Светлые волосы, собранные в хвост, явно не знали гребня. Девушка казалась слишком худой, от неё исходило ощущение бедности. Темно-карие глаза смотрели открыто и невинно.
   - Моё имя Нора Арендт.
  
   []
  
   - Что ж, позволь и мне представиться. Я Крафт Лоуренс. В делах я известен как Лоуренс.
   Лоуренс пожал робко протянутую Норой руку. Рука Норы на мгновение отдёрнулась от неожиданности, но тут же вернулась и мягко сжала ладонь Лоуренса. Ладонь, однако, оказалась жёсткой на ощупь под стать её занятию.
   - Что ж, прошу тебя проводить нас в Рубинхейген.
   - С превеликим удовольствием.
   Улыбка Норы напомнила мягкую летнюю траву.
  
  

***

  
   Лоуренс опасался, что овцы их задержат, но они шли куда быстрее, чем он ожидал. Хотя блеяние их и звучало по-прежнему лениво, но бежать при этом они могли так же быстро, как горный поток несёт белую тряпицу. Нора без усилий держалась прямо позади стада. За ними следовала повозка Лоуренса.
   - Энек.
   Едва Нора позвала, чёрный пёс помчался к ней стрелой с наконечником из чёрного пламени и принялся радостно прыгать вокруг, ожидая команды. Нора качнула колокольчиком на конце посоха, и Энек ветром понёсся к стаду. Лоуренс, не умел оценивать на глаз мастерство пастуха, но даже он видел, что командовать Нора умела. Такого взаимопонимания не достигнешь за короткое время. Но Энек выглядел довольно старым, а Норе вряд ли было больше семнадцати-восемнадцати лет. Лоуренс предположил, что отец Норы был пастухом, а пёс достался ей по наследству. Любопытство - неотъемлемая черта любого торговца.
   - Нора.
   - Да?
   - Скажи, ты давно работаешь пастушкой?
   Дождавшись, когда Лоуренс договорит, Нора подняла посох и один раз звякнула колокольчиком. Затем она замедлила шаг и подошла к правому борту повозки. Сидевшая слева на козлах Хоро глубоко спала.
   - Всего четыре года, - ответила Нора.
   Чтобы стать пастухом, человеку нужно многому научиться, к тому же хорошенько запомнить пастушеские песни и танцы и несколько молитв о безопасной дороге. Поэтому даже совсем юный пастух нередко имел за плечами десяток лет опыта. Посох и пастуший пёс не были обязательны, любой человек, способный хлестнуть овцу по заду хворостиной и направить вперёд, мог стать хорошим пастухом.
   - А этот пёс... э... Энек, ты сама его вырастила?
   - Нет, я его нашла.
   Ответ оказался неожиданным. Искусный пастуший пёс - истинное богатство пастуха, и ни один пастух не позволил бы своему псу потеряться. Он нашёл лишь одно объяснение: предыдущий владелец почему-то перестал заниматься этим делом и оставил пса.
   - Я стала пастушкой уже после того, как подобрала Энека.
   - А до того? - не удержался Лоуренс.
   - Я помогала в богадельне при монастыре, и мне было дозволено там же жить.
   Лоуренс чувствовал, что лезть в чью-то личную жизнь неправильно, однако Нора не выглядела недовольной и отвечала откровенно. Прежде Нора жила в богадельне - это значило, что у неё не было ни семьи, ни денег. И всё же она стала искусной пастушкой. Похоже, небеса не забывали одарять людей удачей.
   - Когда я жила в богадельне, я всё время мечтала, что у меня будет собственная работа, - произнесла Нора. - И мне действительно очень повезло, что я нашла Энека.
   - Должно быть, ты смогла встретить Энека, потому что каждый день искренне молилась.
   - Да, я тоже уверена, что моя встреча с Энеком - это судьба, назначенная мне небесами.
   Нора качнула посохом, издав мелодичный звон, и пёс тотчас подбежал к ней. Когда Лоуренс услышал стук быстрых его лап, он ощутил, как Хоро вздрогнула и прижалась к нему. Похоже, когда она утверждала, что чувствует приближение волков даже во сне, это было правдой.
   - Землю, на которой стояла богадельня, обманом захватили торговцы, и я совсем не знала, что делать. Именно тогда я и нашла Энека.
   У Лоуренса, как торговца, слова Норы вызвали смутное раздражение, но он знал, что такое происходят нередко.
   - Когда я его нашла, он был весь изранен, на него смотреть было страшно, - продолжила Нора.
   - На него напали волки?
   Лоуренс почувствовал, как Хоро шевельнулась. Возможно, она лишь притворяется спящей, мелькнуло у него в голове.
   - Нет, думаю, то были разбойники или наёмники... потому что никаких волков в тех краях не было. Энек тогда лежал, свернувшись, у подножия холма, и в зубах у него был этот посох.
   - Понятно.
   Нора погладила шею псу, тот радостно гавкнул. Энек в те дни был не единственным между жизнью и смертью у подножия холма. Все, кого вышвырнули из богадельни, были почти обречены на голодную смерть. Между человеком и псом, вместе прошедшими и пережившими те испытания, образовалась неразрывная связь. И потом, пастушество - занятие тяжёлое и одинокое. Вполне естественно, что Нора была рада разговаривать с кем-то. По крайней мере, с псом говорить куда приятнее, чем с бесчувственной лошадью, подумалось Лоуренсу.
   - Однако я впервые в жизни встретил пастуха, желающего охранять кого-то в пути, - произнёс он.
   - Э?
   - Обычно пастухи такими вещами не занимаются, верно? - улыбнувшись, пояснил Лоуренс. На лице Норы тут же отразилось смущение, и она застенчиво опустила голову.
   - На самом деле...
   - Хмм?
   - На самом деле мне просто хотелось с кем-нибудь поговорить.
   Похоже, так стискивать свой длинный, выше её роста, посох, стало для неё чем-то вроде привычки. Лоуренс понял, какие чувства скрывались за словами Норы. Если не считать горожан, очень немногие из людей неподвластны чувству одиночества.
   - Но это лишь одна из причин.
   Лицо Норы просветлело, подняв голову и взглянув вперёд, она продолжила:
   - Я хочу стать портнихой и придумывать новые одежды.
   - О, так ты зарабатываешь деньги, чтобы вступить в гильдию?
   При этих словах Нора смутилась. Похоже, ей мало доводилось говорить о деньгах, она боялась попасть впросак.
   - В наши дни, в какой бы город ты ни пошла, плата за вход в гильдию везде высокая, - сказал Лоуренс. - Правда, в новых городах обычно пониже.
   - Э? Правда?
   Красивые темно-карие глаза Норы загорелись предвкушением, глядя на неё, любой бы улыбнулся. Жить в городе и иметь там постоянную работу - эту мечту лелеяли почти все, кто вёл жизнь странствий. Пастушество даже взрослый мужчина счёл бы тяжёлой работой. Наверняка тем сильнее было стремление Норы осуществить свою мечту.
   - Некоторые гильдии в новых городах вообще предлагают вступить даром.
   - Д-даром... - недоверчиво пробормотала Нора. Её присутствие действовало на Лоуренса умиротворяюще - после нескольких дней в компании одной Хоро.
   - Если ты в будущем встретишь на дороге торговцев, можешь спросить у них, где собираются строить новые города. Если тебе попадётся кто-то, кто знает, я уверен, он будет рад с тобой поделиться.
   Нора приободрилась, словно услышала, где зарыто сокровище, и, улыбнувшись, кивнула. Глядя на радостную Нору, Лоуренс решил, что сказать это ей вполне стоило. От неё исходило нечто, из-за чего ей хотелось помочь. Лоуренс был взволнован до глубины души, представив, как она изо всех сил своих тонких рук борется за жизнь. Невольно ему захотелось, чтобы сидящая рядом с ним мудрая волчица, которой достаточно было лишь собственного рта, чтобы держать в кулачке опытного и способного торговца, поучилась у Норы стойкости духа. Тогда она стала бы настолько симпатичнее, что... даже про себя Лоуренс не осмеливался произнести эти слова.
   - Правда, в последнее время новых городов собираются строить всё меньше. Должно быть, самое практичное, что сейчас можно делать, - это продолжать жить честной жизнью и молиться небесам, чтобы они послали немного удачи.
   Лоуренс думал, что Нора огорчится, но к его удивлению она улыбнулась и лёгким тоном ответила:
   - Да. И кроме того, если всё время надеяться лишь на помощь небес, не получишь ничего, кроме нагоняев.
   Если бы рядом не сидела Хоро, я бы пригласил Нору подняться ко мне на козлы, подумал Лоуренс. И тут же Хоро шевельнулась. Лоуренс поспешно заговорил:
   - Э... эмм, я как странствующий торговец думаю, что больший доход ты сможешь получить не пастушеством, а сопровождением торговцев. Пастухи ведь всегда борются между собой за пастбища, верно?
   - Да, - и Нора натянуто улыбнулась. Судя по паузе, это доставило ей неприятностей. - В конце концов, в безопасных землях пастухи повсюду.
   - А нет пастухов только в тех местах, где, по слухам, появляются волки, верно?
   - Да.
   - Да, волки могут доставить много проблем... ай!
   Резкая боль сзади заставила Лоуренса подскочить. Под озадаченным взглядом Норы он неловко улыбнулся и снова сел. Хоро и впрямь лишь притворялась спящей и вот теперь ущипнула Лоуренса пониже спины.
   - Думаю, волки лишь ищут еду. Но они действительно нападают на нас иногда... я всё же предпочла бы оставаться в безопасном месте.
   - Волки вправду такие хитрые и злые, - заявил Лоуренс, чтобы поквитаться с Хоро.
   - Если будешь говорить о них много плохого, этим можешь их навлечь, поэтому я не говорю о них плохо.
   - И то верно, - ответил Лоуренс. Во-первых, Нора так симпатично и по-детски склоняла голову, когда говорила, а во-вторых, рядом с ним сидела самая настоящая волчица.
   - Однако то, что ты остаёшься цела и уберегаешь овец там, где по слухам, водятся волки, означает, что ты очень искусна. Наверняка ведь пройдёт совсем немного времени, и тебе доверят больше овец, верно?
   - Нет, невредимой я остаюсь лишь милостью Господа... и меня вполне устраивает, что у меня вообще есть работа. Я бы не осмелилась просить дать мне больше овец.
   Может, Нора это говорила из скромности, однако, судя по её безрадостной улыбке, причина была в другом. Вариантов было не очень много. Скорее всего, она была недовольна тем, кто давал ей работу. Лоуренс знал, что поступает неправильно, но любопытство вновь его одолело:
   - А может быть, твой работодатель просто не видит твоих способностей? Тогда почему бы тебе не поискать другого?
   В конце концов, пастушество - такой же способ заработать на жизнь, как и любой другой, и пастухи тоже могут искать лучших условий работы. Однако, удивлённо взглянув, Нора ответила:
   - Э... я не посмею искать другого.
   Не похоже, что Нора опасалась, что её работодатель услышит, как она о нём отзывается, скорее, она была в этом искренне убеждена.
   - Прости, это было очень невежливо с моей стороны. Когда человек становится торговцем, он начинает ставить прибыли и убытки превыше всего остального, - извинился Лоуренс.
   - А, нет... ничего страшного.
   Нора, казалось, была поражена своими собственными словами, но тут же слабым голосом произнесла:
   - Эмм...
   - Что такое?
   - Эмм... а меняют работодателей... часто?
   Вопрос удивил Лоуренса.
   - Частенько. Человек начинает искать другого работодателя, если ему не нравятся условия работы у нынешнего.
   - Вот как...
   Судя по тому, насколько потрясена была Нора, когда Лоуренс сказал про смену работодателя, она вообще не думала, что это можно. Раз так - нетрудно догадаться, кто её работодатель.
   У Норы не было ни семьи, ни денег, и, скорее всего, ей пришлось преодолеть много трудностей, прежде чем она нашла хоть кого-то, кто согласился бы дать ей работу пастуха. Кроме того, даже от сильного мужчины-пастуха, работодатели ожидают, что из десятка овец вернутся не больше восьми. Если работа была поручена худой и хрупкой на вид Норе - скорее всего, работодатель ожидал, что из десятка выживет не больше пяти. Лишь тот работодатель, который легко относится к прибылям и убыткам и притом милосерден, мог бы доверить Норе пасти своих овец.
   - Если мне будет позволено спросить, тебя наняла Церковь?
   На лице Норы отразилось невероятное изумление.
   - Э? Как ты узнал?
   - Это секрет, известный лишь торговцам, - с улыбкой ответил Лоуренс, Хоро тут же легонько наступила ему на ногу. Наверное, намекала, чтобы не очень зазнавался.
   - Нет, эмм... да. Именно священник Церкви доверил мне этих овец...
   - Ну, если это Церковь, ты можешь не опасаться потерять работу. Ты нашла хорошего работодателя.
   Наверняка её рекомендовал кто-то, следивший за богадельней. Всё-таки связи в этом мире имеют большее влияние, чем удача и мастерство.
   - Да, мне на самом деле очень повезло, - ответила Нора и улыбнулась.
   Однако торговцу, хлеб которого состоял в том, чтобы находить правду в речах, полных лжи и лести, была очевидна неискренность этой улыбки.
   Внезапно Нора отвернулась отдать команду Энеку, и Лоуренс воспользовался случаем взглянуть на Хоро, притворявшейся спящей. Повернув голову, он увидел, что Хоро тоже смотрит на него, впрочем, она тут же отвернулась и закрыла глаза. Если бы она заговорила, то наверняка сказала бы что-то вроде: "А мне её ничуть не жаль", подумал Лоуренс.
   - Церковь не только дала мне работу пастуха, но и ещё много в чём помогла.
   Нора говорила это, чтобы убедить саму себя, тем больше её становилось жаль. Лоуренс услышал достаточно, чтобы понять невесёлое настроение Норы. Церковь не наняла её, а держала под присмотром. Скорее всего, сначала она дала Норе работу пастуха из сострадания. Именно поэтому Нору так потрясла мысль о смене работодателя. Однако пастухи были идеальными подозреваемыми в ереси. Всякий раз, когда что-то случалось, их, в первую очередь, считая слугами дьявола. Неудивительно, что женщина на такой работе оказывается жертвой подозрений нередко заблуждающейся и упорствующей в заблуждениях Церкви, особенно если эта женщина проявляет выдающееся мастерство. Церковь просто не могла не подозревать, что она пользуется языческими чарами. Наверняка это относилось и к Норе.
   Если так, хорошо платить ей станут. Скорее всего, ей приходилось выполнять всё, что прикажут, за самую маленькую плату, отложить деньги на будущее для неё невозможно, вот Нора и предложила Лоуренсу его охранять. Чутьё торговца подсказывало, что глубже в эти дела лезть не стоит.
   - Понятно, - произнёс он. - Ну, если так, не думаю, что тебе стоит менять работодателя.
   - Правда?
   - Да. Конечно, Церковь восславляет бедность и целомудрие, поэтому плата может быть и невысокой. Однако, пока Господь нас не оставит, Церковь никогда не исчезнет. А значит, тебе не нужно бояться потерять работу. А пока у тебя есть работа, нет нужды тревожиться, что ты будешь есть завтра. Это действительно удача, верно?
   Лоуренс решил, что если он заронит в Норе семя недоверия к Церкви и посоветует ей найти другого работодателя, никто не возьмёт на работу пастушку, за которой надзирала Церковь. Если из-за его слов эта девушка лишится работы, гордиться будет нечем. И потом, Лоуренс не лгал, да и Нора была искренне убеждена, что всё так и есть. Она медленно кивнула несколько раз и сказала:
   - Конечно.
   У Норы была работа, так что положение её не было таким плохим, и всё же Лоуренс чувствовал, что она вправе надеяться на большее. Откашлявшись, он постарался сказать самым бодрым голосом:
   - Однако у меня есть несколько знакомых в Рубинхейгене, и я у них разузнаю, не желает ли кто-нибудь из торговцев нанять охрану от волков. Господь ведь не запрещает подрабатывать, верно?
   - Правда? Большое спасибо за беспокойство.
   Увидев разом просиявшее лицо Норы, Лоуренс почувствовал, что тронут. Что ж, теперь он не имел права говорить, что Вайсс, меняла из речного города Паттио, развратный дурень. Однако Нора была не похожа на городских девушек, ремесленниц и продавщиц в лавках, от неё исходило какое-то ощущение свежести. Хотя монахини в монастырях были очень серьёзны и искренни, но они смотрели на всё с худшей стороны и старались подавлять любые чувства. А Нора, сохраняя все достоинства монахинь, не имела этих мрачных черт характера.
   Даже мужчина-ангел не мог бы не любить Нору. И Энек, радостно виляя с ней рядом хвостом, не был исключением.
   - Все, кто ведёт странствующую жизнь, мечтают жить когда-нибудь в городе.
   Несомненная истина. Нора кивнула, после чего рывком взметнула посох вверх. Услышав колокольчик, Энек рванулся вперёд, и овечье стадо разом повернуло. После этого разговор Лоуренса и Норы вертелся в основном вокруг еды, встречавшейся им в странствиях, эта тема не вызвала у них разногласий.
   Дорога шла ровно, и вид во все стороны от неё открывался отменный.
  

***

  
   Ночь для пастухов наступает рано. Солнце только садится на западе, когда они уже ищут место для ночлега. Когда заходящее солнце окрашивает небо багрянцем, а селяне только возвращаться домой, пастух уже сворачивается калачиком и засыпает. Потому что пастух должен проснуться прежде, чем совсем стемнеет и опустеют дороги, и всю ночь вместе со своей собакой охранять стадо. Когда небо начинает светлеть, пастух и его собака спят по очереди. Очень мало времени для сна - одна из тягот этой работы. Странствующий торговец, например, может спать достаточно, его работа куда легче.
   - Действительно тяжёлая работа... - пробормотал Лоуренс, устроившись на козлах повозки и сунув в рот полоску сушёного мяса. Было ещё тепло, нужды в костре пока не было. С козел он прекрасно видел Нору, она спала, свернувшись в плотный комочек близ дороги. Лоуренс предложил ей устроиться в повозке, но Нора ответила, что давно привыкла спать на земле, нашла небольшую залысину среди травы, свернулась там и заснула.
   Оторвав взгляд от Норы, Лоуренс заметил, что Хоро, сидя в повозке, освободила из-под плаща хвост и расчёсывает его, довольная, что ей, наконец, не нужно волноваться об окружающих. Он смотрел, как тщательно она ухаживает за хвостом, и удивлялся, как она не устаёт расчёсывать его столько раз в день. Не отвлекаясь от своего занятия, она произнесла:
   - Чтобы держать хвост в хорошем состоянии, самое важное - ухаживать за ним каждый день.
   Лоуренс не сразу понял, к чему это, но потом вспомнил свои слова. Хоро просто ответила на них. Он тихонько рассмеялся, смех заставил Хоро настороженно поднять голову
   - А, так ты имел в виду ту девочку, хех, - с недовольным лицом сказала она.
   - Её зовут Нора Арендт, - с нажимом ответил торговец.
   Хоро кинула взгляд на Нору и снова вернула его на Лоуренса. Затем вдруг кинулась к нему и выхватила изо рта полоску сушёного мяса. Лоуренс сначала оторопел от неожиданности, затем попытался забрать мясо обратно, но, наткнувшись на жёсткий взгляд Хоро, убрал руку. Она сейчас явно была очень раздражена. Так как, занимаясь хвостом, она выбрала место рядом с ним, Лоуренс решил, что сердится она не на него. У недовольства Хоро могла быть лишь одна причина.
   - Не потому ли я ещё тогда спросил твоё мнение?
   Это прозвучало как извинение, Хоро, однако, хмыкнула и проворчала:
   - Я даже хвост расчесать не могу спокойно.
   - Можешь, если залезешь вглубь повозки, разве нет?
   - Пфф, если я буду расчёсывать хвост в повозке...
   - То что? - переспросил Лоуренс, потому что Хоро не договорила.
   Хоро поджала губы, полоска мяса свисала у неё изо рта. Она не желала развивать эту тему. Лоуренсу очень хотелось узнать, что скрывала Хоро, но опасался разозлить её всерьёз. Понять чувства Хоро бывает труднее, чем управиться с раненой лошадью. Он отвернулся и поднёс к губам мех с водой.
   - Ты, похоже, приятно проводил время за беседой, - вдруг произнесла Хоро, когда Лоуренс уже задумался, не пора ли развести костер, темнота уже опустилась.
   - Хмм? С Норой, ты имеешь в виду?
   Держа во рту отобранное у Лоуренса мясо, Хоро смотрела на хвост, которым она так гордилась, но видела что-то другое.
   - Она сказала, что хочет с кем-нибудь поговорить. Почему же я должен был ей отказать?
   Он не считал Хоро столь ограниченной, чтобы она дулась из-за дружеской беседы с пастушкой, пусть она и не могла терпеть. Кроме того, она сама притворялась спящей всё время. Нора иногда кидала на неё взгляд, желая поговорить и с ней, по виду её ровесницей. Если Хоро желала бы присоединиться к беседе, у неё была возможность это сделать.
   - И потом, я уже сто лет не разговаривал с обычной девушкой, - пошутил Лоуренс, глянув на Нору. Когда он вновь повернулся к Хоро, его сердце ёкнуло.
   Её лицо переменилось. Но не с ревностью, на что он втайне надеялся, а с жалостью взирала Хоро на Лоуренса.
   - А ты не заметил, что этой девочке не нравится с тобой разговаривать?
   - Э?
   Лоуренс чуть было снова не посмотрел на Нору. Какой же он торговец, если раз за разом попадается на один и тот же трюк, подумал он и, постаравшись взять себя в руки, повторил слова, услышанные когда-то от менестреля:
   - О да, такое возможно. Если женщина влюбляется в мужчину с первого взгляда, он лишается удовольствия наблюдать, как она влюбляется в него постепенно.
   Он тогда поверил в эти слова лишь наполовину, но когда сейчас они вырвались у него, вдруг показалось, что они точно описывают его чувства. Слова Лоуренса застали Хоро врасплох. Он решил, что именно из-за этого её лицо потеряло всякое выражение, Она даже выронила полоску мяса изо рта.
   - Какой я красноречивый, да?
   Это была попытка обратить всё в шутку, хотя словам менестреля он верил сейчас всерьёз. Впрочем, поведение Хоро подобно волне, которая отступает, чтобы обрушиться на берег ещё сильнее. Она громко расхохоталась.
   - Пфф! Ха-ха-ха-ха-ха... ну, ты даёшь... пфф... ха-ха-ха-ха-ха...
   Хоро хохотала истерически, держась за живот. Несколько раз она пыталась остановиться, но не справлялась с собой. Наконец, она свалилась в груду оружия и доспехов, вся красная от смеха, и продолжала хихикать лёжа. Лоуренс сначала тоже засмеялся, но затем его лицо поскучнело.
   Тщательно расчёсанный хвост распушился сильнее обычного и стучал о днище повозки, будто умоляя о помощи.
   - Эй, ты не перестаралась ли?
   Может, она стремилась вызвать ответный смех, но когда над тобой смеются так долго, это перестает быть интересным.
   - Ох уж...
   Лоуренс вновь поднёс к губам мех, пытаясь вместе с водой проглотить гнев от этой насмешки и смущение из-за плохо понятых слов менестреля.
   - Хууу... хуу... ахх... я умру от смеха, пфф...
   - Ты кончила смеяться? - вздохнув, поинтересовался он и посмотрел на медленно исчезающее за горизонтом солнце. Ничто сейчас не могло заставить его посмотреть на Хоро.
   - Мм, похоже, ты тоже способен преподносить сюрпризы.
   Лишь тогда Лоуренс искоса глянул на Хоро и увидел, что она устало смотрит на него, лёжа на груде снаряжения, всё ещё не восстановив дыхание, будто быстро бежала.
   - Ну, если этого достаточно, чтобы у тебя улучшилось настроение, оно того стоило.
   Пусть Хоро и не любит пастухов, она была слишком раздражена. Лоуренс не думал, что она всерьёз ревновала из-за дружеской беседы с Норой. И насчёт хвоста - нельзя сказать, что у Хоро совсем не было возможности этим заниматься. Быть может, ей неуютно в присутствии посторонних? Но вспомнив первую встречу с ней, он решил, что Хоро явно не то существо, которое стесняется незнакомцев.
   - Хмм? Настроение?
   Уши, показавшиеся из-под капюшона, когда Хоро смеялась, шевельнулись, глаза, в которых ещё стояли слезы, вопросительно уставились на Лоуренса. Словно она сейчас увидела что-то невероятное.
   - Но разве ты не сердилась, что не могла расчёсывать хвост?
   - Ооо, - Хоро, похоже, вспомнила. - Ну да.
   Её лицо наконец-то снова успокоилось. Поднявшись с груды снаряжения, она села и вытерла слёзы. Лоуренс смотрел на неё и думал, что не хвост был настоящей причиной недовольства Хоро. Это лишь повод изобразить недовольство, а истинная причина в другом.
   - Ну, тут уж ничего не поделаешь, - кончик хвоста прошелестел в глубине повозки. - И кроме того, после того как ты меня так рассмешил этой своей присказочкой, сердиться дальше просто глупо.
   Снова рассмеявшись, Хоро, будто вспомнив что-то, выглянула из повозки и спросила:
   - А эта девочка не мёрзнет?
   Солнце уже почти село, небо на востоке окрасилось в густой ультрамарин. Слова Хоро напомнили, что пора разводить огонь. Лоуренс слышал, что у пастухов нет привычки разводить костры, но он решил, что это не из-за их стойкости к холоду, просто им нужно приглядывать за стадом. Лоуренс взглянул на Нору, свернувшуюся клубочком среди травы. Неожиданно он заметил, как что-то приближается к его рту. Обернувшись, он увидел, что Хоро протягивает ему полоску мяса.
   - Твоя награда за то, что рассмешил.
   - Ты так громко хохотала, и всё, что я получил, вот этот кусочек мяса?
   - Значит, ты не хочешь? - лукаво спросила она. Преодолев некоторое смущение, Лоуренс попытался взять мясо ртом и ухватил воздух - Хоро в последний момент отдёрнула руку и рассмеялась. Если он продолжит играть в игру Хоро, снова проиграет. Лучше не обращать на неё внимания, а развести огонь, иначе им достанется холодная еда посреди холодной ночи.
   Лоуренс собрался спрыгнуть с козел, но Хоро ухватила его за одежду и придвинулась совсем близко. Он вздрогнул. В последних багровых лучах заката на её ресницах ещё виднелись слёзы.
   - По-моему, иногда можно для разнообразия попробовать и сырую баранину, как думаешь?
   И обнажила клыки. Скорбное в этих сумерках блеяния овец мешало Лоуренсу убедить себя, что Хоро шутит. В конце концов, она была волчицей. Он легко тюкнул Хоро по голове костяшками пальцев, давая понять, что хватит шалить, и спрыгнул с повозки. Она чуть надула губы, но снова негромко рассмеялась. Потом подобрала с повозки немного дров и соломы и протянула своему спутнику.
  

Глава 3

  
   Поток людей, проезжающих через такой большой город, как Рубинхейген, просто невероятен. Поэтому людей сначала проверяли за пределами города и выдавали пропуск, площадки для первого были расположены на всех главных дорогах. Потом уже их направляли к въезду в город. Тех, кто приближался к городским воротам без пропуска, прогоняли. Столь суровые правила нужны были для пресечения контрабанды, процветавшей во всех крупных городах, и предотвращения ввоза в город фальшивых денег. Второй досмотр приезжие проходили за воротами в городской стене.
   Лоуренс и его спутники добрались дорогой, которой пользовались нечасто, и площадка для досмотра здесь была устроена проще, чем на тех дорогах, которыми обычно ездил в город Лоуренс. Судя по всему, здешний страж был знаком с Норой. Легко, словно по волшебству, она провела своё стадо через площадку, где проход был специально сужен брёвнами и камнями. Когда содержимое повозки было осмотрено, Лоуренс и Хоро тоже продолжили путь. Увидев городские стены, они поразились контрасту этого внушительного сооружения и площадки для досмотра.
   Землями вокруг Рубинхейгена не владели короли, город был сам себе властью. Прорваться через городскую стену силой было невозможно. Городская стена и окружающий её ров, выстланный брёвнами, считались прочной и неприступной защитой, достойной гордости. В каменной стене, через равные промежутки были встроены сторожевые башни. Так что Рубинхейген можно было назвать крепостью. Когда после первой проверки повозка въехала на холм, с которого открывался хороший вид, Хоро ахнула от изумления.
   Бескрайние луга окружали город со всех сторон, множество дорог прорезали эти луга, расходясь солнечными лучами. Вдоль дорог крестьяне гонялись за свиньями, торговые караваны двигались своими путями. Вдали можно было разглядеть нечто вроде движущихся белых ковров, вероятно стада овец, которые вели пастухи по выделенным им просторным лугам. Пастухи, способные приглядывать за сотней овец и больше, встречались нередко, но в Рубинхейгене, потребляющем мясо в огромном количестве, таких пастухов было особенно много.
   В общем, всё, связанное с Рубинхейгеном, было больше обычного.
   Насладившись чудесным видом, путники спустились с холма и направились через возделанное поле к городской стене. Из-за размера города с вершины холма казалось, что до стены уже близко, но продвижение к стенам заставляло понять эту ошибку. Нора всё присматривала, чтобы овцы не увлекались зеленью с полей вдоль дороги. Наконец они приблизились к стене. На ходу Лоуренс достал из кошеля две серебряных монеты и протянул Норе.
   - Что ж, вот сорок трие, которые я обещал тебе заплатить.
   Трие - это очень грубо отчеканенная медной монетой. Лоуренс решил, что сорок таких монет неудобны, и потом, обмен двух серебряных монет даст около сорока пяти трие. Это была благодарность Норе, которой не пришлось защищать всех от волков, но зато она показала мастерство, которое признала сама Хоро. Вполне возможно, в будущем Нора станет выдающейся личностью, это тоже причина вложить дополнительные деньги.
   - Э? Но если я это обменяю, то получу слишком много, - заметила Нора. В деньгах она всё же разбиралась.
   - Это на будущее, - ответил Лоуренс.
   - На будущее?
   - Если подружиться с искусным пастухом, это может в будущем принести доход на овечьей шерсти.
   Лоуренс напустил на себя вид расчётливого торговца, и Нора радостно улыбнулась и, точно смиряясь с неизбежным, взяла монеты.
   - Мы на время остановимся в иностранном отделении торговой гильдии Ровена. Когда соберёшься отправиться со своим стадом на ту луговину, пожалуйста, загляни туда. Возможно, я смогу свести тебя с торговцем, которому нужна охрана, - сказал Лоуренс.
   - Хорошо.
   - О, вот о чём я, наверно, должен был спросить в первую очередь. Ты можешь сопровождать торговцев только там, где мы проехали?
   - Э... я могу идти до Каслаты и Поросона. А, и ещё до Рамторы.
   Каслата лежала довольно далеко, тамошние земли особого интереса не представляли. Лоуренс, однако, был удивлён упоминанием Рамторы, не находившейся под властью Рубинхейгена - владельца окрестных земель, таких городов было немного. Лежала Рамтора недалеко к северу от Рубинхейгена, но местность там внушала страх даже рыцарю. Путь проходил мимо большого, очень мрачного леса. Рубинхейген не отваживался вторгаться туда, и Рамтора оставалась единственным городом поблизости, где по-прежнему жило много язычников.
   Была и безопасная дорога до Рамторы, но ехать по ней приходилось очень долго. Едва ли Нора имела в виду долгий путь, это значило её уверенность провести через тот мрачный лес.
   - Рамтора, хех. Если ты и туда можешь ходить, то точно найдёшь желающих.
   Глаза Норы блеснули. Она поклонилась и проговорила:
   - Буду надеяться на тебя.
   Держалась она по-прежнему как человек из богадельни.
   - Что ж, мы войдём в город через юго-восточные ворота. Пора расставаться.
   - Хорошо. Прощай, - и Нора качнула пастушьим колокольчиком. Лоуренс кивнул и повернул повозку влево.
   Рубинхейген был огромен, одних лишь крупных входов в него насчитывалось семнадцать. Часть из них была предназначена для овец и прочего скота, и Нора направлялась к одному из них. К тому же, улицы в Рубинхейгене шли странно и запутанно, что часто встречается в больших городах. Потому входить в город лучше через те ворота, что ближе к месту назначения, если, конечно, человек знал это место.
   Не удержавшись, Лоуренс оглянулся: Нора всё ещё провожала повозку взглядом. Увидев его движение, она грустно помахала рукой. Было бы естественно помахать в ответ; но Лоуренс опасался насмешек Хоро. Он осторожно глянул на неё, сидящую рядом. Она повернулась к нему и спросила:
   - У меня что, по-твоему, и впрямь такой скверный характер?
   Лоуренс неловко улыбнулся и помахал Норе.
   - Мм... интересно, каковы на вкус персики в меду. Да, есть чего ждать с нетерпением, - проговорила Хоро.
   - Ох... ты до сих пор помнишь?
   - Надеюсь, ты не хочешь сказать, что не купишь?
   Хоро задала этот вопрос, улыбаясь и чуть склонив голову набок. Лоуренс в ужасе отвернулся и пробормотал, точно молитву:
   - Если их не продают, я не смогу купить, даже если захочу.
   - Ну, разумеется, - сказала Хоро так, словно была уверена, что их здесь таки продают.
   - Да, и ещё. Возможно, мне нет нужды напоминать, но сейчас тебе нужно вести себя ещё более как монахиня, чем на предыдущем досмотре. Если тебя примут за монахиню, проверять будут не так строго.
   - Мм. Я не настолько глупа, чтобы поднимать суматоху в таком большом городе. А в таком виде я похожа на монахиню?
   - Думаю, об этом тебе можно не волноваться.
   Лоуренс совершенно искренне произнёс эти слова, и тут же пожалел. Хоро говорила, что Церковь когда-то доставляла ей немало бед. Он боялся вызвать её гнев.
   - Мм. Хе-хе, значит, я всё-таки похожа, да? - Хоро, однако, выглядела довольной.
   - Ты не сердишься? - спросил Лоуренс.
   - Хмм? А почему я должна сердиться?
   - Да так, просто я подумал, что ты должна считать Церковь своим врагом.
   - Вовсе нет. Это всё равно, что всё время иметь поблизости кого-то вроде тебя. А монахини обычно спокойные и добрые. Кроме того, даже с моей волчьей точки зрения, очень многие монахини ещё и красивы. Красота вовсе не свойственна лишь каким-то определенным существам.
   "Вот, значит, почему Хоро не злится", - подумал Лоуренс и немного расслабился.
   Среди монахинь и вправду попадалось много очень красивых. Некоторые говорили, это потому что они жили, исповедуя добродетели повиновения, чистоты и нестяжательства. Но истина состояла в том, что Церковь принимала многих незаконнорожденных детей аристократов. Женщины нередко использовали красоту как оружие, пытаясь стать любимыми наложницами аристократов. И многие мужчины использовали своё владение оружием или стихом, чтобы проложить путь к сердцу аристократок. Дети, рождённые от таких союзов, часто вырастали более здоровыми, чем рождённые в браке. Возможно из-за того, что мужчины и женщины, завоёвывающие сердца аристократов, крепче и сильнее прочих.
   Незаконнорожденные дети становились причиной споров о наследовании, поэтому таких детей часто отдавали на попечение Церкви. И число красивых мужчин и женщин в монастырях оказывалось немалым.
   - Хотя ломать собственное тело бесконечным постом - такую жизнь я бы просто не вынесла.
   Лоуренс улыбнулся.
   Повозка катилась по дороге вдоль городской стены. Беседуя, они подъехали к бурлящей толпе. Это был юго-восточный въезд в город. Через открытые огромных размеров городские ворота непрерывные потоки людей вливались в город и вытекали из него. Досмотр грузов и людей производился уже внутри городских стен. Людей, занимающихся досмотром, было много, и ждать своей очереди приходилось недолго.
   Однако, в отличие от Поросона, здесь не желали послушно ждать своей очереди и не ждали этого от других. Люди, не знающие, что делать, чтобы пройти досмотр, могли очень долго не попасть в город. Лоуренс знал. Он вёл повозку беспорядочным зигзагом, обгоняя сбитых с толку новичков и стараясь ни в кого не врезаться. Наконец, он проехал под аркой в стене. Во время войны защищать въезды в город важнее всего, поэтому стена здесь толще обычного. Подняв глаза, Лоуренс увидел над головой висящие решётчатые ворота из толстых деревянных брусьев. Лоуренс часто думал, что будет, если подвесные ворота вдруг упадут, однако ему не доводилось слышать, чтобы такое происходило. На некотором расстоянии снаружи от ворот в потолке арки имелось отверстие, чтобы него лить кипящее масло на прорвавшегося врага. Судя по цвету краёв отверстия, его когда-то использовали по назначению и не раз.
   За стеной они увидели площадку для досмотра, дальше уже виднелись улицы Рубинхейгена. Большинство крупных городов были окружены толстой стеной, и потому не могли расти вширь, потому здания в них стремились ввысь. В Рубинхейгене это было особенно заметно. Город напоминал заполненный товарами корабельный трюм: возвышающиеся повсюду здания казались горами груза, уложенного в трюме почти до самой палубы. Ещё дальше гордо возвышался над всеми прочими домами главный собор Рубинхейгена.
   - Эй ты, торговец!
   Лоуренс обернулся и увидел, что страж в кожаном доспехе указывает рукой на него.
   - Слишком увлечёшься городскими видами - врежешься в кого-нибудь.
   - Прошу прощения, - ответил Лоуренс.
   Хоро рядом с ним язвительно ухмыльнулась.
   - Так, следующий! Ты, торговец, на которого я только что наорал!
   Поскольку очереди здесь не было, люди, занимавшиеся проверкой, действовали по своему усмотрению. Лоуренсу было стыдно, что его вызвали таким образом, но он мог лишь послушно направить повозку к этому стражу и вежливо поклониться.
   - Пропуск, - отрубил страж, словно подчеркивая свою занятость.
   - Прошу.
   - Хмм, из Поросона, хех. А товар?
   - Двадцать комплектов военного снаряжения.
   Поскольку торговля за пределами городских стен была строго запрещена, количество товара должно было совпадать с указанным на пропуске. Однако, услышав эти слова, страж несколько раз мигнул, похоже, он был очень удивлён.
   - Военное снаряжение? Из Поросона?
   - Э... да. Я приобрёл его в Торговом Доме Латпаррона. Что-то не так?
   Рубинхейген возводился как база, из которой отряды рыцарей отправлялись воевать с язычниками, сейчас здесь обеспечивались необходимым рыцари, готовящиеся к походам на север. Поэтому все города в окрестностях посылали оружие и доспехи сюда, где они всегда пользовались спросом.
   Озадаченный реакцией стража, Лоуренс попытался его расспросить, но тот лишь покачал головой и начал рассматривать содержимое повозки. Там лежало двадцать комплектов военного снаряжения. Каждый комплект состоял из связанных верёвкой кожано-кольчужного шлема, железных перчаток, кольчуги и поножей. Вино, конечно, не предназначалось для продажи, но за ввоз его в город полагалось бы заплатить очень высокую пошлину, к счастью оно уже было выпито.
   Ничего подозрительного в повозке не нашлось, проверяющий, забравшись в повозку, лишь проверил, не спрятано ли внутри доспехов что-нибудь облагаемое высокой пошлиной, вроде золота и драгоценных камней, и спрыгнул. Проверка проводилась довольно быстро, но при видимой небрежности страж не забыл проверить даже дрова и солому для костра. Судя по всему, провезти что-либо контрабандой было невозможно.
   - Похоже, это действительно военное снаряжение из Поросона. Предпочитаешь оплатить пошлину деньгами или товаром?
   Если пошлину составит десятую долю, за военное снаряжение в сотню румионов надо заплатить десять румионов или свыше трёхсот монет Тренни. Ни один торговец не будет носить при себе такие деньги, да и проверяющему непросто пересчитать столько монет. И когда Лоуренс ответил "товаром", страж вздохнул с облегчением и пробормотал под нос:
   - Мудрое решение.
   Затем, уже громче:
   - Проследуй вон туда и сдай два комплекта снаряжения.
   Одновременно он взял перо и, написав что-то на клочке бумаги, передал Лоуренсу. Два комплекта из двадцати - десятая доля, это было приемлемо. Лоуренс без колебаний кивнул и взял бумагу.
   Хоро вела себя тихо и покорно, как подобает монахине, и страж расспрашивать её вообще не стал. Если в церковном городе стражники будут подозревать священников и монахинь, им придётся несладко. Лоуренс испытал облегчение, когда досмотр завершился. Ехать повозке сквозь густую толпу казалось опасным, и он слез с козел и повёл коня под уздцы.
   У стойки управляющего площадкой досмотра толпились люди в самых разных одеждах, говорящие на разных языках. Хаос был, как на поле брани. Слышались пререкания и просьбы - обычное дело везде, где собирают налоги. Но Лоуренс не собирался просить снизить налог. Он покорно сдал сборщику пошлин два комплекта снаряжения. Однако когда Лоуренс подал сборщику доспех и полученный листок бумаги, тот нахмурил брови. Лоуренс встревожено подумал: "Неужели что-то не так?". Однако сборщик налогов спрашивать ничего не стал. Из-за всего этого на сердце у Лоуренса было неспокойно. Пройдя досмотр и оказавшись в городе, он снова влез на козлы, убеждая себя, что волноваться не о чем, но отделаться от тревоги он не мог.
   - Ты, - вдруг обратилась Хоро, и Лоуренс тут же напрягся.
   - Что такое? - нервно спросил Лоуренс. Хоро медленно произнесла:
   - Я хочу есть.
  

***

  
   Огромный собор Рубинхейгена был виден в любой части города. Улицы разбегались от него во все стороны, часть города вокруг собора, окружённая старой городской стеной, называлась старым городом. Вокруг располагалась более новая часть. Рубинхейген и сам был почти круглым, самые большие его ворота - южные - могли пропустить осадные машины. Войдя через эти ворота, путник сразу на огромную, на зависть королям, площадь. В центре её бил фонтан, возведённый искусством лучших мастеров юга. Здесь же шумел рынок. Все влиятельные и богатые торговые дома города и иностранные отделения торговых гильдий, основанных в процветающих странах, размещались тут же, рядом с площадью. За торговыми домами можно было увидеть лавки помельче, жилые дома и мастерские.
   Главный собор стоял посреди другой площади, а всего таких площадей было пять, и они образовывали пятиугольник, одна из вершин которого и примыкала к южным воротам. Каждая из площадей отличалась от остальных и казалась отдельным городом в городе.
   Лоуренс и Хоро въехали в город через ворота на юго-востоке. Соответствующая площадь, была меньше южной, но тоже весьма обширной. Над ней было воздвигнуто множество статуй. На постаментах стояли бронзовые рыцари, проявившие выдающуюся доблесть в стародавних походах против язычников, а также священники и святые, прославившиеся как миссионеры. Повсюду стояли торговые палатки. Некоторые торговцы просто расстилали соломенные подстилки и раскладывали свои товары прямо на них.
   Однако рядом со статуями палаток не было. Зато там выступала труппа с музыкальными инструментами, в труппе также были менестрель, который пел и играл на простенькой флейте, и пёстро одетый шут, представлявший известную комедию. Неподалеку стояли проповедники в изорванных одеяниях, вооружённые Священным писанием, кучки людей, ещё более истрёпанных, слушали их проповеди.
   Наслаждаться представлением, угощаться едой, купленной в палатках, а потом послушать проповедь и тем самым умиротворить своё сердце - таков был обычный уклад.
   Отыскав постоялый двор и оставив там повозку, Лоуренс и Хоро направились в иностранное отделение гильдии Ровена, но их внимание привлекли весёлые голоса и дразнящий аромат пищи из палаток на площади. И они свернули на звук и запах. Взяли себе по жареной миноге - самая дешёвая и популярная здесь закуска. Запах миног слегка отдаёт землёй, но масло, в котором они жарились, его перебивал. А если есть хорошая закуска, человеку хочется чего-нибудь выпить. Не успел Лоуренс и глазом моргнуть, как они с Хоро уже стояли перед другой палаткой и пили пиво, наблюдая за представлением шута.
   - Мм... вкусно.
   Хоро разом осушила кружку и, не обращая внимания пену у уголков губ, тут же потребовала вторую. Почуяв щедрого гостя, владелец палатки, не мешкая, вновь наполнил кружку.
   Разумеется, Хоро, средь бела дня уплетающая жареную миногу и запивающая еду пивом, уже не была одета монахиней. Никто не привлекал такого внимания, как служитель Церкви в компании торговца. Поэтому Хоро закуталась в накидку из кроличьего меха, а плащ обвязала вокруг пояса, получив нечто вроде юбки, которая скрыла хвост. Волчьи уши она спрятала под косынкой, какие часто носят жёны лавочников.
   Такое одеяние превратило Хоро в обычную городскую девушку. Молодые женщины, улизнувшие с работы и пришедшие на площадь, чтобы поразвлечься, встречались повсюду, так что подозрений можно было не опасаться. У тех, кто видел, как Хоро заказывает пиво, не беспокоясь об оплате, складывалось, должно быть, впечатление, что она выкачивает деньги из молодого странствующего торговца. И когда Лоуренс расплачивался за пиво, владелец палатки небрежно заметил, что он подцепил себе очень дорогую подружку. Лоуренс лишь натянуто улыбнулся в ответ. Однако, осознав, что это не столь далеко от истины, он невольно покачал головой.
   - И пиво здесь отменное, и сам город такой оживлённый. Замечательно, правда? - сказала Хоро.
   - То, что здесь так многолюдно, ещё один повод вести себя осторожнее. Что бы ты ни делала, ни в коем случае не связывайся с рыцарями и наёмниками, иначе у нас будут большие неприятности.
   - Положись на меня.
   "Можно ли на неё положиться?" Лоуренс не стал выражать свои сомнения вслух и лишь вздохнул.
   - Ну, тогда нам пора идти.
   Лоуренс к этому времени закончил вторую кружку пива, а Хоро - четвертую, и Лоуренс решил, что хватит. Если так продолжится, они до ночи отсюда не уйдут.
   - Хмм? Так быстро уходим? Но я хочу выпить ещё, - начала канючить Хоро.
   - А нельзя это отложить до вечера? Идём.
   Хоро посмотрела на свою кружку, затем на Лоуренса и, смирившись с судьбой, отошла от палатки. Когда они с Лоуренсом бок о бок удалялись, владелец палатки сказал вслед: "Спасибо, что заглянули!" - но его голос быстро утонул в общем гаме.
   - Куда мы идём?
   - В иностранное отделение... эй, сотри только пену с губ!
   Хоро собралась было вытереть губы рукавом, но она передумала и, ухватив Лоуренса за руку, вытерла рот его рукавом.
   - Ну, погоди у меня, - хлопнул он её по голове.
   - А разве ты меня уже не ударил?
   Хотя Хоро так произнесла, держась рукой за голову и сердито глядя на Лоуренса, другой рукой она продолжала сжимать руку Лоуренса, словно боясь потеряться в толпе. Её гнев из-за того не был настоящим.
   - Однако, ты.
   - Хмм?
   - Почему я должна идти с тобой в иностранное отделение? Я хочу остаться на площади и выпить ещё пива.
   - Оставлять тебя одну слишком опасно.
   Лицо Хоро отобразило удивление, затем она произнесла, застенчиво улыбаясь, словно извиняясь, что неправильно поняла:
   - Мм. Во всём моя красота виновата, это из-за неё меня слишком опасно оставлять одну.
   И действительно, Хоро шла по улице, позволяя своим русым волосам развеваться и притягивая множество взглядов. Многие идущего с ней рука об руку Лоуренса провожали завистливыми взглядами. Он солгал бы, сказав, что не испытывает гордость, идя с ней под руку, но тревожился, что его спутницу оставить одну, она может влипнуть в историю. На площади было очень оживленно, но чем оживленнее место, тем вероятней всякие неожиданности. Если в сумятице случайно раскроется обличье Хоро, будет плохо.
   - Какая бы ты ни была красивая, это не защитит от церковных стражей и рыцарей. Если ты, слишком много выпив, откроешь свои уши и хвост, мы ничего не сможем поделать.
   - Ерунда. Если до такого дойдёт, почему бы просто не выбросить все волнения из головы? В худшем случае мне придётся всего-навсего сбежать из города, держа тебя в пасти. Или ты думаешь, что мне не перепрыгнуть через стену такой высоты? Мне вспоминается одна сказка про рыцаря и принцессу, там было что-то похожее.
   - Ты имеешь в виду сказку про то, как рыцарь спас принцессу из заточения и сбежал, неся её на руках?
   - Да, да, именно её.
   Хотя Хоро в шутку, Лоуренс ясно представил, как она принимает истинный облик, хватает его зубами и бежит. Представив себя в огромной пасти Хоро, он ощутил, как по спине побежали мурашки.Идея не самая романтичная.
   - Пожалуй, без этого мы обойдёмся, - попросил он.
   - Мм. А если тебя схватят, мне вряд ли будет охота тебя вызволять.
   Лоуренс кисло посмотрел на Хоро и наткнулся на озорную улыбку.
   Пройдя запруженную людьми площадь, Лоуренс и Хоро вышли в квартал, где располагалось множество лавок и углубились в улочку с лавками попроще. Здесь же размещались рубинхейгенские отделения иностранных гильдий и здания местных торговых гильдий. Были здесь и дома союзов городских торговцев, а также здания гильдий ткачей со всего мира.
   Когда из-за кризиса или несчастного случая дела торговца шли к разорению, никто в целом мире не желал протянуть ему руку помощи. Как рыцари носят доспехи для защиты тела, так торговцы защищают себя связями. Крупнейшие торговые союзы обладали возможностями, позволявшими бросать вызов даже злейшим врагам торговцев - государствам, обладающих военной мощью. Хорошо известна история о торговом союзе, включавшем двадцать три гильдии и торговцев из восемнадцати стран. Этот союз однажды выступил против страны с армией в четырнадцать тысяч человек и разгромил её в единственном сражении. Невероятной силой обладают торговцы разных стран, если они объединяются с общей целью: получать прибыль.
   Потому здания торговых союзов и гильдий выстраивались аккуратными рядами, а люди в них держались вежливо. Если эти люди будут вести себя грубо, то может разгореться конфликт между, например, вечно соперничающими гильдиями мясников и рыбников, такой конфликт легко выплеснется наружу и охватит весь город. Разумеется, люди вели себя благопристойно и из опасения подорвать репутацию гильдий, к которым принадлежали. А для торговца вежливое поведение было ещё важнее - главным в его деле были доверие и репутация.
   Добравшись до выкрашенного по местной моде здания отделения своей гильдии, Лоуренс ощутил что-то вроде ностальгии. Однако, вспомнив предстоящий им с Хоро путь к её родному городу, он подумал, что свои чувства не стоит показывать открыто, и постарался сохранить лицо бесстрастным.
   - Так, я сейчас войду, мне надо кое-что сделать. Ты жди здесь.
   Хоро, склонив голову набок и глядя на Лоуренса, сказала:
   - Как, ты не собираешься зайти туда вместе со мной и показать меня своим здешним друзьям?
   Лоуренс понял, что гордость, с какой он вёл сюда Хоро, не осталась незамеченной, но это не выбило его из колеи.
   - Если коротко, то, чтобы войти туда с женщиной, нужно быть на ней женатым. Мои здешние друзья не очень хорошо воспитаны, когда дело доходит до поздравлений новобрачным. Ты всё ещё хочешь туда зайти?
   Традиции в здешних краях были примерно одни и те же повсюду. Хоро, неплохо знавшая мир людей, понимала это и покачала головой с отвращением на лице.
   - Это займёт совсем немного времени. Просто подожди здесь спокойно, и я куплю тебе сладкого хлеба, - добавил Лоуренс.
   - Не обращайся со мной как с ребёнком.
   - Значит, ты не хочешь сладкого хлеба?
   - Хочу.
   При виде серьёзного лица Хоро Лоуренс не удержался от смеха. Оставив её, он поднялся по каменным ступеням и постучал в дверь. Здесь не было молоточка - знак, что стучать дозволялось только членам гильдии. Однако ответа не было.
   Решив, что в этот час все вероятно на рынке, Лоуренс вошёл. Внутри царила тишина. Первый этаж представлял собой просторный зал, традиционно выполненный как трактир, чтобы члены гильдии могли хорошо провести время. Сейчас все стулья были подняты на круглые столики, а у стены стояла швабра. Кто-то убирался в зале.
   Лоуренс здесь не был год, и ничего за год не изменилось - разве что поредели волосы на голове владельца отделения, сидящего за стойкой напротив входной двери. Возможно, его большой живот ещё вырос, но убедиться в этом Лоуренс не смог, похоже, владельцу трудно было встать со стула.
   Подняв взгляд, владелец тепло улыбнулся Лоуренсу, но слова его были полны яда:
   - Хо, а вот к нам явился совершенно никчёмный торгаш! В такой час отдыхать явился и даже не думает о прибыли. Переоделся бы лучше в воровской наряд и пошёл грабить трактир или ещё что-нибудь.
  
   []
  
   - По-настоящему хороший торговец умеет получить доход, не запачкав сапог, в крайнем случае, запачкав пальцы чернилами. А целыми днями только бегать по рынку - удел паршивого торговца, верно?
   С таким приёмом Лоуренс сталкивался всякий раз, встречаясь с этим человеком. В юности, будучи учеником торговца, он всегда обижался и злился. Сейчас он уже не помнил, когда научился отбивать эти атаки небрежно, с улыбкой. После хладнокровного ответа Лоуренс подошёл к стойке. Глядя на него, толстяк хлопнул себя по лбу и разразился смехом.
   - О, твой язык становится всё злее и злее. Сынок, как хорошо, что ты снова здесь, - произнёс он затем.
   - Прекрати звать меня сынком.
   - О чём это ты? Все, кто принадлежит к гильдии Ровена, мои дети.
   Неловко улыбнувшись, Лоуренс пожал толстяку руку. Тот небрежно продолжил:
   - Я ведь даже знаю, сколько раз ты напрудил под себя, когда ночевал под открытым небом. Господь учит нас, что хороший отец должен знать всё о своем сыне. Или ты хочешь, чтобы я напомнил тебе, как ты и твои дружки стянули деньги гильдии и, все, дрожа, отправились к шлюхам?
   - Понял, понял. Я Крафт Лоуренс, сын великого отца Якоба Тарантиано.
   - Ха-ха! Крафт, ты, наконец, вернулся домой в Рубинхейген, прошёл уже год! Как поживают наши родственники в других городах?
   Внушительные, как всегда, манеры Якоба наполнили сердце Лоуренса болью и радостью, это как выпить крепкого напитка. Иностранное отделение гильдии для торговца действительно было родным домом в чужом краю. Только дома можно встретиться с таким отношением к себе.
   - Милостью святых все живут нормально.
   - Замечательно. Ну, поскольку ты на своем пути повстречал многих наших родственников, твой кошель полон, конечно? Если твой кошель слишком тяжёл, с тебя свалятся штаны, а если с тебя свалятся штаны, все девушки тебя возненавидят. Я уверен, ты хочешь выглядеть в глазах других хорошо, ведь верно?
   Лоуренсу улыбнулся на столь витиеватое требование подношения:
   - Я слышал, что когда человек стареет, ему становится трудно считать маленькие суммы. Но если дело в этом, я уверен, что даже господин Якоб сможет назвать сумму моментально.
   Не колеблясь, Лоуренс достал из привязанного к поясу кошеля десять серебряных монет и демонстративно, словно хвастаясь, выложил столбиком перед владельцем. Если бы он неохотно выложил две-три медных монеты, ему достался бы полный яда поток ругани. Отчасти картинным жестом Лоуренс давал выход чувствам, но его прибыль на перце действительно оказалась высокой. Столь щедрое подношение нужно было и для того, чтобы дать понять, сколь большие дела он уже может делать. Якоб искренне рассмеялся:
   - Ха-ха-ха-ха-ха, значит, маленький зассанец вырос в мужчину, способного выложить десять серебряков, хе! Тут есть чему порадоваться.
   - По-моему, добавлять "маленького зассанца" нужды не было, как ты думаешь?
   - Для меня ты пока что маленький зассанец.
   Лоуренс пожал плечами, и Якоб рассмеялся вновь.
   - Ты пришёл сюда и в такое время - это означает, что у тебя дела где-то в Рубинхейгене, верно? Тебе нужно свидетельство?
   - Да, - кивнул Лоуренс.
   - Да уж, жду не дождусь того дня, когда одного твоего имени будет достаточно, чтобы другие торговцы почтительно вставали, - со смехом заметил Якоб. Ответив "как и я", Лоуренс припомнил, что собирался сказать ему ещё кое-что.
   - Кстати, в нашем отделении нет никого, кто хотел бы отправиться в Рамтору?
   Якоб, доставая перо и чернильницу, удивлённо поднял глаза на Лоуренса.
   - А почему тебя это интересует?
   - Да так, просто мне пришла в голову одна идея, как можно быстро добраться до Рамторы в обмен на небольшую плату.
   Взгляд Якоба, немного поблуждав где-то в пространстве, вернулся к Лоуренсу. Судя по улыбке, он понял, что имел в виду Лоуренс.
   - Аха, думается мне, ты ведёшь речь о некоей пастушке, верно?
   На миг у Лоуренса перехватило дыхание, однако, поразмыслив, он понял, что торговцы Рубинхейгена наверняка знали, что пастухами здесь работают и девушки вроде Норы, скорее всего, им задолго до Лоуренса пришла в голову та же идея.
   - Многие думали так же, как ты, особенно когда только начали прокладывать дорогу в той луговине, где ходит эта девушка, - подтвердил Якоб. - Однако сейчас этим делом никто не занимается, и никто никогда не просил её сопровождать. Ты догадываешься, почему?
   Глядя на Якоба, который спокойно говорил, продолжая шелестеть пером по бумаге, Лоуренс вздохнул.
   - Потому что это не работает?
   Якоб кивнул и, подняв голову, пояснил:
   - Из всех людей, что работали там, лишь эта девочка остаётся целой и невредимой. Горожане называют её "нимфа Нора", её здесь все знают. Однако мне, наверно, не нужно говорить тебе, как ко всему этому относится Церковь, правильно? Это означает вот что: если ты не хочешь неприятностей с этими сукиными сынами из Церкви, не связывайся с пастушкой.
   Опустив кончик пера в чернильницу, Якоб ухмыльнулся и добавил:
   - Я знаю, что нимфа Нора в твоём вкусе, но лучше бы тебе оставить это дело. Я бы не стал это говорить, но это для твоего же блага.
   Насмешливые речи Якоба были в тон его обычному утреннему приветствию, однако сейчас он попал прямо в цель, и Лоуренс мог ответить лишь натянутой улыбкой.
   - Мне написать имена тех торговцев тоже или лучше оставить это место пустым? - поинтересовался Якоб.
   - Нет, напиши там, пожалуйста, "Гильдия Ремарио".
   Якоб на мгновение застыл. Он посмотрел на Лоуренса взглядом торговца.
   - Гильдия Ремарио, а? Раз ты заранее знаешь, кто твой покупатель, возможно, ты покупал в долг?
   - Да, я купил товар в Поросоне. А что, какие-то проблемы?
   Жёсткое выражение исчезло с лица Якоба, как рыбка около берега внезапно исчезает, погружаясь в глубину.
   - Хмм. Ну, ты сам узнаешь, когда придёшь туда. Вот, держи письмо.
   Когда странствующий торговец продаёт что-то гильдии, с которой имеет дело впервые, больше всего он опасается, что его примут как незнакомца, и придётся продавать товар задёшево. Такое происходило довольно редко в небольших городах, вроде Поросона или Паттио, но в таком огромном городе, где местные гильдии имели дело с гильдиями и торговыми союзами разных стран, это случалось частенько. Для гильдий, привыкших ворочать огромными суммами, мелкие сделки с странствующими торговцами малозначимы.
   Поэтому если странствующий торговец хотел, чтобы ему уделили должное внимание, должен был указать торговым партнерам, к какой гильдии он относится. Он показывает свидетельство от своей гильдии, и отношение к нему меняется.
   - Торговая Гильдия Ровена находится под покровительством Святого Ламбардоса. Я буду молиться за твою удачу, - произнёс Якоб.
   - Благодарю...
   Взяв письмо, в котором подтверждалось, что Лоуренс действительно относится к торговой гильдии Ровена, Лоуренс поблагодарил Якоба, но голос его звучал неуверенно. Он чувствовал, что Якоб знает больше, чем сказал. Но если он спросит, Якоб вряд ли скажет что-то ещё, об этом говорил прошлый опыт. Однако недосказанное можно было выяснить, изучив обстановку и подумав.
   "Что же это может быть?"
   - Ты узнаешь, когда придёшь туда. Ты умный парень, так что я уверен, всё будет хорошо.
   Эти слова лишь усилили замешательство Лоуренса. Впрочем, он решил, что раз Якоб так сказал, ему оставалось просто пойти и посмотреть. Скорее всего, гильдия Ремарио находилась сейчас в затруднении из-за резкого роста или падения цены на какой-нибудь товар. Не ломая больше над этим голову, Лоуренс поблагодарил Якоба и развернулся. Поскольку он уже купил товар и уже приехал туда, где должен его продать, раздумывать бесполезно. Но едва Лоуренс протянул руку к двери, голос Якоба остановил его. Обернувшись, он увидел, что Якоб смотрит ему вслед с очень довольным выражением лица.
   - И кстати, тебе рановато ещё заводить себе птичку в золотой клетке. Даже эта худенькая нимфа Нора не из тех, с кем ты справишься. Если ты заведёшь роман с городской девушкой, твой и так мелкий доход исчезнет - и глазом не моргнуть.
   Окна в гильдии были, но затянутые не стеклом, а промасленной тканью. Света через них проходило немного, и конечно, сквозь них не было видно ничего снаружи. И всё же Якоб, похоже, знал, что там сидит Хоро. Его зоркие глаза, от которых ничто не могло укрыться, свидетельствовали, что трудная работа по управлению иностранным отделением торговой гильдии была ему по плечу.
   - Если бы это не сулило выгод, я бы не стал вкладывать деньги, - ответил Лоуренс.
   - Ха-ха-ха! Хорошо сказано, маленький зассанец.
   Лоуренс криво улыбнулся и вышел и, поспешно захлопнув за собой дверь, словно стараясь оставить смех внутри. Всякий раз, встречая таких людей, как Якоб, он вспоминал дни юности. Тогда от жгучего желания превзойти этих старых торговцев он не находил себе места. Эти воспоминания несли с собой чувство ностальгии вместе с горечью и болью.
   - Всё-таки я ещё совсем молодой, - пробормотал Лоуренс под нос. Он повернул голову к подножию каменного крыльца. И в то же мгновение Хоро обернулась навстречу.
   - О, вот он и вышел. Это и есть мой спутник.
   Сидя на каменных ступенях, она невежливо показала пальцем на Лоуренса. Перед ней стояли два юноши, судя по всему - подмастерья ремесленников. На вид им было примерно столько же лет, сколько Хоро. В руках они держали какие-то свёртки, должно быть, их послали куда-то что-то отнести. Юнцы, на лице у которых только начала пробиваться растительность, окинули Лоуренса враждебными взглядами. Связываться с ними он не хотел и лишь нарочито вздохнул, этого оказалось достаточно, чтобы их напугать.
   Между подмастерьем и торговцем гильдии огромная разница - как по облику, так и по доходу. Скорее всего, юнцы решили познакомиться с Хоро, увидев её одну, и понимая, что против Лоуренса у них нет ни шанса, быстро переглянулись и пустились наутёк.
   - Хей, какие милашки. Эти двое назвали меня нежной розой, - со смехом сказала Хоро, глядя им в спину. Лоуренс же с кислой миной предостерёг:
   - Не слишком балуй таких людей вниманием. Эти подмастерья ремесленников не лучше голодных псов. Они ведь могли тебя и украсть.
   - Ну, если бы меня украли, ты бы просто пришёл и выручил меня, ведь так?
   Услышав это и взглянув на её беззаботную улыбку, Лоуренс ощутил, как у него потеплело на сердце, и ответил абсолютно серьёзно:
   - Конечно, пришёл бы.
   Хоро ухмыльнулась и встала.
   - Хотя на самом деле тогда я выручила тебя.
   Лоуренс снова попался. Он сошёл по ступеням, отводя взгляд. Довольно и несколько злорадно смеясь, Хоро обхватила его правую руку и сказала:
   - Уж не знаю, какие именно "выгоды" ты собираешься получить, но я совершенно не против вложений.
   - Так ты всё слышала, а?
   - Эта моя очаровательная пара ушек прекрасно слышит, даже как ты хмуришь брови. Так ты предпочитаешь светлые волосы, да?
   Последние слова Хоро стали для Лоуренса полной неожиданностью. А Хоро меж тем продолжила.
   - А может, тебе нравятся костлявые женщины? Или ты испытываешь особые чувства к тем, кто изнурён трудами и заботами? Или у тебя просто слабость к пастушкам?
   Хоро забросала Лоуренса вопросами, у него было ощущение, что он стоит на подвесном мосту, у которого один за другим перерезают канаты. Он в панике взглянул на Хоро и увидел, что она не перестает улыбаться. Её улыбка - вот что пугало больше всего.
   - Да подожди же, всё, что говорил Якоб, - это он просто так здоровался. Он обожает говорить подобные вещи при каждом удобном случае. Я вовсе ничего такого не чувствую.
   - Правда?
   Взгляд Хоро говорил: "И только попробуй солгать". Лоуренс мог лишь ответить честно.
   - Я действительно считаю, что Нора привлекательная... более или менее. И беседовать с ней... э... тоже весьма приятно. Но это совсем не значит, что я плохо думаю о тебе, или в тебе есть что-то плохое... ну, я так совсем не думаю.
   Лоуренс ужасно стеснялся это всё говорить и не смел поднять на Хоро глаза. За всю жизнь ему не приходилось произносить подобных слов. Но с огромным трудом он всё же закончил, глубоко вдохнул и, чуть успокоившись, взглянул на Хоро. Она смотрела прямо на него и смотрела удивлённо.
   - Я всего лишь хотела тебя чуть-чуть поддразнить...
   Лоуренс чуть не взорвался бешенством от стыда и гнева. Но удивление на лице Хоро перешло в счастливую улыбку, мигом испарив его злость.
   - Я не ожидала, что ты так откровенно ответишь. Я... я так счастлива.
   Хоро склонила голову к плечу Лоуренса и крепко обняла его руку. Происходившее совсем не было похоже на переговоры торговцев, вечно пытавшихся обхитрить друг друга, скорее, оно позволяло им понять, насколько они сблизились. Почти бессознательно, не обращая внимания на прохожих, Лоуренс попытался положить левую руку на спину Хоро. Но обнял воздух - Хоро бесшумно отодвинулась в сторону.
   - Только самцы всегда такие, со своими сладкими речами.
   Хоро смотрела печально, её явно грызла неуверенность. Как бы медленно ни соображал Лоуренс, даже он понял, что у неё на душе. Хоро злилась на кого-то, кто в прошлом ей что-то обещал, не исполнил и причинил боль. Лоуренс, однако, был торговцем и привык держать слово.
   - Поэтому докажи мне это чем-нибудь конкретным. Я слышала, что рыцари в знак своей искренности предлагают свой щит и меч. Что ты сделаешь, торговец, чтобы доказать твою искренность?
   Лоуренс тоже слышал о подобном, ибо щит и меч являют собой саму душу рыцаря. А что является душой торговца? Можно даже и не спрашивать, конечно, деньги. Однако вручи он Хоро целую суму золота, она наверняка разочарованно поморщится. Требовалось найти что-то, что доставит Хоро удовольствие и может быть куплено за деньги, душу торговца, таким образом, потратив на неё деньги, он докажет свою искренность. Ответ явился Лоуренсу сразу - персики в меду.
   - Понял. Позволь мне доказать, что я не тот человек, что бросает слова на ветер.
   Во взгляде Хоро оставалась тень сомнения, но она была уже в предвкушении. Если Лоуренс в силах сделать что-то, чтобы удовлетворить предвкушение, горящее в этих янтарных с красноватым отливом глазах, немножко персиков в меду были не слишком большой платой. Выпятив грудь, Лоуренс заявил:
   - Я куплю тебе персиков в...
   Он смолк, заметив, что что-то не в порядке. А именно - косынка у Хоро на голове. Когда Лоуренс прервался, Хоро склонила голову чуть набок. Затем с негромким "ах!" она поспешно прикрыла голову руками.
   - Ты... не может быть, ты...
   - Ч-то? Что такое? Что ты хотел сказать, что ты мне купишь?
   В такой момент она всё же смогла сказать это, её коварством можно лишь восхититься. Однако Лоуренс не мог просто взять и отшутиться. Он видел, что уши под косынкой возбуждённо дрожали, и означало это только одно - всё это Хоро затеяла специально.
   - Ты слышала когда-нибудь, что есть вещи, которые можно делать, а есть вещи, которые нельзя?!
   Поняв, что её план раскрыт, Хоро упрямо надула губы и метнула в Лоуренса пронзительный взгляд.
   - Разве не ты просил, чтобы я вела себя очаровательно, когда хочу от тебя чего-то?
   Сперва Лоуренс не понял, но потом вспомнил их разговор в Поросоне и устало поднял глаза.
   - Я имел в виду, чтобы ты вежливо попросила, если хочешь что-то купить, а вовсе не вынуждала меня покупать своими трюками!
   - Но разве сейчас я была не очаровательна?
   Для Лоуренса было невыносимо сознавать, что ответить ему нечем, ещё невыносимей, что глядя на беззаботно смеющуюся Хоро, он не мог на неё злиться.
   - Но ты во много раз очаровательнее, чем я. Глядеть на то, как ты реагируешь, куда трогательнее, чем, если бы мой план сработал.
   Не желая больше смотреть на Хоро, Лоуренс быстрым шагом двинулся прочь. Хоро тут же его догнала, не переставая смеяться.
   - Ты, ну не злись, мм?
   Лоуренс посмотрел на Хоро: "А кто, по-твоему, меня рассердил, а?" Хоро всё не переставала смеяться.
   - Я ведь вправду сказала, что я счастлива. Ну, всё ещё злишься?
   Улыбающееся лицо Хоро выглядело прекрасно в обрамлении колышущихся на ветру длинных русых волос. Лицо Лоуренса дёрнулось. В этот момент ему хотелось лишь выпить как следует в компании своего коня и молчащей повозки.
   - Понял. Не злюсь, я больше не злюсь. Нормально?
   Хоро отметила свою победу, хихикнув, затем вздохнула и сказала:
   - Если мы затеряемся в толпе, будет плохо. Может, возьмёмся за руки?
   Чтобы добраться до постоялого двора, надо снова пройти через запруженную людьми площадь, однако Лоуренс не сомневался, что, даже потерявшись, Хоро без труда найдёт обратный путь. Разумеется, Лоуренс прекрасно понимал, что это лишь повод. Перед этой хитроумной волчицей он мог лишь сдаться.
   - О да, если мы затеряемся, ничего хорошего не будет.
   Тепло улыбнувшись, Хоро вложила свою ладошку в ладонь Лоуренса. И он чуть стиснул её руку.
   - Так, ну и где продают персики в меду?
   И тут в воздухе разнесся удар колокола, возвещающий наступление полудня - и начало нового сражения.
  

***

  
   Гильдия Ремарио занималась оптовой торговлей, в Рубинхейгене у неё было своё здание.
   В торговом доме Латпаррона в Поросоне Лоуренс, закупил военное снаряжение на сумму, превышающую его средства, будучи абсолютно уверенным в надёжной прибыли. Поскольку гильдия Ремарио вела дела с домом Латпаррона, ему достаточно было продать товар этой гильдии и тем самым расплатиться с домом Латпаррона, не возвращаясь в Поросон. Для выполнения сделки требовалось лишь несколько записей в книгах.
   С главной улицы, забитой народом, Лоуренс пробрался в проулок, выведший к зданию гильдии Ремарио. Они подъехали к чёрному входу, большому и просторному для удобства погрузки и выгрузки товаров. В таком большом городе лишь неопытный подъедет к главному входу гильдии. Если сделать так посреди набитой улицы, это навлечёт лишь позор, тогда даже пользующийся спросом товар продать выгодно не получится. На многих больших улицах въезд повозкам торговцев вообще запрещён. Потому здесь на маленькой улочке лошадей, везущих повозки, было больше, чем пешеходов.
   Лоуренс неожиданно нахмурился. Гильдия Ремарио была единственной, перед которой царило необычайное спокойствие и тишина.
   - Этой гильдией что, монахи управляют? - заметила Хоро.
   - Если бы ей управляли монахи, мы бы слышали хотя бы молитвы, но здесь и этого нет. Что же, во имя всего святого, здесь происходит?
   Жуя булку, Хоро чуть приподняла косынку и подвигала ушами, вслушиваясь. Лоуренс, однако, был не в настроении полагаться лишь на этот способ выяснения ситуации. Спрыгнув с козел, он вошёл через деревянные ворота, предназначенные для повозок, в погрузочный двор гильдии.
   В густонаселённом Рубинхейгене, где здания плотно теснились и где, как шутили, нищим приходится спать стоя, сохранить много места для погрузки товаров было непросто. Несмотря на это, погрузочный двор Гильдии Ремарио мог вместить три повозки. Места хватило бы на сотню мешков пшеницы. В углу двора стоял даже столик для переговоров и стойка для обмена денег. На стене висел лист пергамента с молитвой о процветании Гильдии. Погрузочный двор Гильдии Ремарио можно было назвать роскошным.
   Но царил здесь сейчас полный беспорядок: повсюду валялись пучки сена и соломы, конский навоз и остатки пищи. Не видно, что здесь убираются каждый день. Не видно даже работников, которые должны заниматься погрузкой товаров. Конечно, ситуация в торговле нередко быстро менялась от хорошей к плохой и обратно, полное отсутствие посетителей не было слишком необычным. Однако даже если посетителей нет, погрузочный двор должен содержаться в чистоте.
   Всё указывало на то, что гильдия разорилась. Лоуренс вернулся на козлы повозки. Хоро покончила с хлебом и, пошарив рукой в мешочке, вытащила мясной пирог. Он вспомнил, что этот пирог должен был стать его обедом.
   - Ты всё время ешь. Ты не боишься, что из-за того, что ты так громко жуёшь, эти ушки, которыми ты так гордишься, окажутся бесполезными?
   - Неплохо сказано. Однако ради сохранения моей репутации я должна заметить, что внутри всё-таки что-то происходит.
   Закончив фразу, она без колебаний откусила от пирога. Похоже, она не собиралась делиться чужим обедом.
   - Там внутри люди? - спросил Лоуренс.
   - Да... гмф... но там что-то неприятное. Во всяком случае, радости там нет.
   Лоуренс, глядя на заброшенный погрузочный двор и пятиэтажное деревянное здание гильдии Ремарио, ощутил, как по спине у него побежали мурашки. Здание разорившейся гильдии было проклятым. Когда она разорялась, Церкви приходилось проводить немало месс по тем, кто умер в течение следующей недели.
   - И всё-таки сидеть и гадать смысла нет. Если товар не продать, денег не выручишь.
   - И мясной пирог если не съесть, от него никакого проку.
   - Я собирался съесть его позже! - Лоуренс упёр в Хоро сердитый взгляд. Та вернула взгляд, всем видом говоря: "Кончай скулить". Однако, опасаясь, видимо, что будет чувствовать себя виноватой, она всё же разломила надвое остатки и протянула кусок Лоуренсу. Получив лишь четверть ожидаемого, Лоуренс рассудил, что если будет жаловаться дальше, лишится и этого, и сердито выхватил пирог, словно вор.
   В мясные пироги, что продаются в палатках, обычно кладут мясо, которое нельзя хранить согласно уставу гильдии мясников. Когда оно теряет свежесть, его измельчают и используют как начинку. Однако в таком важном городе, как церковный город Рубинхейген, и мясные пироги были отменными. В два укуса Лоуренс прикончил свой кусок пирога, ощутив вкус настоящего мяса, тем временем повозка медленно въезжала в безлюдный двор.
   Цок, цок... стук копыт нарушил тишину двора. Люди внутри явно уловили этот звук. Когда повозка въехала внутрь, и Лоуренс уже собрался спрыгнуть с козел, работник Гильдии, наконец, вышел из здания.
   - По-моему, до воскресенья ещё далеко. Что случилось? - поинтересовался Лоуренс.
   - Нет... эммм... дело в том, что... господин, ты только сегодня приехал в Рубинхейген?
   Сперва работник, мужчина средних лет, говорил, запинаясь, но потом стал внимательней разглядывать Лоуренса. Взгляд его напомнил Лоуренсу взгляд разбойника, оценивающего, сколько денег в кошеле у богача. Чутьё торговца подсказывало, что здесь опасно. Он заметил, что у работника изнурённый вид. Конечно, работники редко выглядели изящно, но обычно это были достаточно здоровые люди. Положение было плохое, явно плохое.
   - Нет, я приехал несколько дней назад, но должен был сначала кое-чем заняться. Я вижу, ты занят. В таком случае я заеду попозже. У меня ничего срочного.
   Специально не глядя на работника и не ожидая ответа, Лоуренс собрался влезть на козлы. Хоро, похоже, тоже почувствовала, что что-то не так. Она кинула на Лоуренса вопросительный взгляд, но тут же снова опустила голову. Обычная городская девушка едва ли вела бы себя так разумно. Все-таки Мудрая волчица не зря так себя звала. Однако работник не собирался отпускать добычу с крючка.
   - Пожалуйста, не говори так, останься ещё немного. Ты, господин, похоже, торговец высокого полёта. Как же я могу допустить, чтобы ты ушёл ни с чем? Это было бы крайне невежливо.
   Кровь торговца в его жилах кипела.
   Беги отсюда! Опасность!
   - Нет, нет, такой мелкий торговец, как я, может продавать одни лишь жалобы.
   Если приехавший торговец, преуменьшает свои достоинства, он плохой торговец. Служители Церкви восхваляли скромность как добродетель, но для торговца держаться скромно, как схватить себя за горло. Однако Лоуренс решил, что правильнее всего убраться отсюда. То, что Хоро всё это время сидела неподвижно, только сильнее убеждало в этом.
   - Господин, тебе вовсе не нужно принижать себя. Даже слепому нищему ясно, что ты очень неплохо одет, - ответил работник.
   - Лесть не принесёт тебе никакой выгоды.
   Лоуренс уселся на козлы и взял в руки вожжи. Работник понял, что ему остаётся лишь сдаться. Он выпрямился - до того он стоял, склонившись в полупоклоне, в надежде убедить Лоуренса остаться.
   "Похоже, я выбрался", - подумал Лоуренс и обратился к работнику:
   - Что ж, я поехал.
   - Хорошо... хотя мне очень жаль, что мы лишены удовольствия вести с тобой дела, но мы будем ждать твоего нового визита.
   Смиренно улыбнувшись, работник отступил на шаг. Лоуренс стал разворачивать повозку, но когда он уже решил, что в безопасности, работник неожиданно произнёс:
   - А, я совсем забыл поинтересоваться твоим именем.
   - Я Лоуренс из торговой гильдии Ровена.
   Уже через мгновение Лоуренс подумал, что не стоило бы называть себя, не поняв сначала, что происходит. Однако, решил он, тут нет ничего страшного. Его собеседнику едва ли известна цель визита Лоуренса. Но...
   - Господин Лоуренс, вот как? Припоминаю. Ты приехал от дома Латпаррона, - заявил работник и нехорошо улыбнулся.
   Спину Лоуренса продрало ледяным холодом. Работнику неоткуда было знать имя Лоуренса...
   - Ты должен был привезти из дома Латпаррона в нашу Гильдию военное снаряжение, верно?
   Лоуренса едва не стошнило. Он всей кожей ощущал, что попался. Оснований к этому не было, но чутьё торговца просто вопило. Комок подкатил к горлу Лоуренса, перед глазами всё поплыло.
   "Этого не может быть. Этого не может быть. Этого не может быть... верно?"
   - Вот в чём дело: вчера ночью к нам прискакал конный гонец из Поросона. Он передал, что торговый дом Латпаррона передаёт все права кредитора нашей гильдии. Иными словами, ты наш должник, господин Лоуренс.
   Заявление прояснило всё. Обычно никто не посылает гонца на лошади, чтобы сообщить о передаче прав кредитора. А вот если, к примеру, две компании затевали какое-то мошенничество, это могло произойти.
   Если бы Лоуренс не сидел на козлах, возможно, он бы рухнул на землю. Его тело согнулось, не в силах выдержать и принять слова работника. Удивлённая Хоро поддержала его и спросила:
   - А что вообще происходит?
   Лоуренсу даже думать не хотелось об этом. За него безжалостно ответил работник.
   - Этот торговец рядом с тобой совершил неудачную сделку - совсем как мы.
   Работник злорадствовал, найдя кого-то, кто был в таком же печальном положении.
   - Что?
   Лоуренс повернул голову и взглянул на Хоро. Ему оставалось молиться, чтобы всё это оказалось лишь дурным сном.
   - Цена военного снаряжения недавно рухнула. Старый лис из дома Латпаррона подсунул тебе гнилой товар.
   В глазах у Лоуренса потемнело.
   - Я попался...
   Его собственный хриплый голос доказывал, что это всё не сон.
  

Глава 4

  
   - Все должны подчиняться правилам. Ты ведь это понимаешь, да?
   Не было торговца, который не боялся бы услышать такие слова. И не было торговца, который после этих слов не вздохнул бы тяжело, глядя в будущее.
   - Я тоже торговец, конечно же, я понимаю, - смог выдавить из себя Лоуренс.
   - Всё очень просто. Из ровно ста румионов, на которые ты закупил военное снаряжение в доме Латпаррона, в долг ты потратил, если верить долговой расписке, сорок семь и три четверти. Всё, что тебе нужно, это вернуть их нам. Правда, в договоре указан крайний срок. Ты должен понимать, что это значит, верно?
   Лоуренс чувствовал, как его лицо вытягивается. Впрочем, Ремарио, произнося эти слова, и сам выглядел не лучше. Запавшие глаза, ввалившиеся щёки - что называется "измождённый". Его рубаха, судя по всему, не стиралась уже несколько дней, глаза нездорово блестели. Обладая щуплой фигурой, с лицом, почерневшим от усталости Ремарио напоминал маленького раненого медведя. Он и впрямь был ранен, причём смертельно. Владелец гильдии Ремарио - Ганс Ремарио -дожил уже до тех лет, когда волосы начинают седеть. Сейчас они торчали в разные стороны.
  
   []
  
   - Я надеюсь, что ты сможешь выплатить свой долг сразу. Если этого не произойдёт...
   Если бы Ремарио приставил Лоуренсу нож к горлу, Лоуренсу было бы легче, чем сейчас.
   - ...мы вынуждены будем требовать возмещения у торговой гильдии Ровена.
   Самая страшная угроза для торговцев из иностранных отделений гильдий. В мгновение ока отделение из второго дома странствующего торговца становится местом, где взыскивают его долг. И тогда он, покинувший дом ради дороги, теряет единственное место, где его душа чувствует себя спокойно.
   - Однако крайний срок уплаты долга - послезавтра. Значит, у тебя два дня. Когда эти два дня пройдут, пожалуйста, заплати сорок семь и три четверти румиона.
   Это не та сумма, что можно собрать за каких-то два дня. Даже если собрать все деньги, что должны Лоуренсу, не наберётся и половины. На один румион можно жить три месяца на постоялом дворе. Разумеется, это понимал и похожий на маленького медведя Ремарио.
   Разорение.
   Это слово всплыло у Лоуренса перед глазами.
   - Кстати, как ты собираешься избавиться от снаряжения, которое у тебя в повозке? Где бы ты ни попытался его продать, скорее всего, тебе придется отдать его почти даром, иначе его у тебя никто не купит.
   Ремарио улыбнулся, насмехаясь скорее над самим собой. Глава гильдии оказался в столь плачевном положении именно из-за внезапного падения цен на оружие и доспехи.
   Каждый год с наступлением суровой северной зимы Рубинхейген предпринимал масштабную экспедицию. Это была традиция - экспедиция предпринималась в ознаменование дня рождения Святого Рубинхейгена, участвовало в ней много наёмников и рыцарей из разных стран, и благодаря этому военное снаряжение, Священные писания, зимние одежды, еда и целебные травы пользовались здесь огромным спросом.
   В этом году экспедиция была отменена. Между языческими землями, куда она должна была направиться, и Рубинхейгеном лежала обширная территория другой страны. Сейчас там царила неразбериха, из-за чего отношения её и Рубинхейгена стали неясными, что и привело к отмене экспедиции. Проблемы двух стран можно было бы решить, будь это обычная страна, но она лежала близ земель язычников и очень терпимо относилась к языческим верованиям. В её пределах размещалось немало языческих городов, ближайшим из которых была Рамтора. Прежде эти города тихо пропускали экспедиции, не вмешиваясь в чужие традиции, теперь же никто не гарантировал, что язычники не нападут. В ежегодных экспедициях участвовал сам архиепископ, возглавляющий всю епархию, либо близкие родственники императора Великой Южной Империи, и подобный риск был недопустим.
   Одного взгляда на печальное состояние гильдии Ремарио, работавшей в Рубинхейгене много лет, достаточно, чтобы понять, каким потрясением отмена экспедиции стала для торговцев. И всё же Лоуренс должен был обнаружить это гораздо раньше. Узнав о банде наёмников, которая обычно орудовала в северных землях, а теперь шаталась неподалеку от Рубинхейгена, он должен был понять, что произошло что-то, относящееся к военным действиям.
   Было ясно, что владелец торгового дома Латпаррон уже знал о падении цен, когда заключал сделку с Лоуренсом, предполагавшим, что сумел воспользоваться слабостью противника и вынудить заключить чрезвычайно выгодную для Лоуренса сделку. На самом деле Лоуренс сам попал в ловушку, купив обесценившиеся доспехи.
   Должно быть, владелец торгового дома Латпаррон веселился от души, когда ему удалось продать Лоуренсу рухнувший в цене товар за такие хорошие деньги. Он наверняка знал, что из-за падения цен не получит назад деньги, одолженные Лоуренсу, и передал права своему партнеру гильдии Ремарио, чтобы как-то ей помочь. Во всей этой путанице Лоуренсу досталась короткая соломинка. Поражение было настолько тяжёлым, что Лоуренсу хотелось положить конец этому кошмару здесь и сейчас. И всё же он смог собраться и сохранить спокойствие.
   - Я найду способ продать его за хорошую цену. Давайте договоримся, что я верну долг послезавтра. Это вас устроит?
   - Вполне. Буду ждать с нетерпением.
   Оба обливались холодным потом, но при этом изо всех сил старались вести себя вежливо, не давая разговору выйти за рамки деловых переговоров. Так они сохраняли свою мужскую гордость. Теперь вопрос стоял об их гордости как торговцев.
   Увидев, что Лоуренс поднимается со стула, Ремарио произнёс:
   - На случай нужды, думаю, тебе следует знать вот что. Торговые палатки нашей гильдии стоят у всех городских ворот. Если тебе что-то понадобится - обращайся в любую из них.
   Другими словами: бесполезно пытаться бежать из Рубинхейгена.
   - Продавцы наверняка будут заняты делом. Благодарю за предложение, но не думаю, что такая нужда возникнет.
   Если бы сейчас Хоро была рядом, она бы лишь усмехнулась, наблюдая, как двое мужчин бравируют друг перед другом. Когда человек разоряется, для общества он мёртв. Это хуже жизни нищего, терзаемого холодом и голодом. Когда должника ловят, его вещи отбирают и продают, даже волосы сбривают с головы и продают. Даже его свободу могут продать, и он до конца своих дней будет работать в руднике или на галере. В худшем случае его подставляют и заставляют отвечать за преступления, совершаемые аристократами и богачами, и наказывают за эти преступления. Когда он умирает, некому будет ни выкопать могилу, ни просто оплакать. Вот что такое разорение. Отдать всё, что есть.
   - Что ж, тогда я отправляюсь, - сказал Лоуренс.
   - Буду с нетерпением ждать послезавтрашнего дня. Да хранит тебя Господь!
   Когда человек, находящийся в тяжёлом положении, находит того, кому ещё хуже, естественно, что его притягивает к этому человеку. Лоуренс это понимал, но всё же не смог удержаться и стиснул кулаки так, что костяшки пальцев побелели. Впрочем, он был зол наполовину на самого себя. На сей раз его неудача была непоправимой. Не сопровождаемый никем, он вышел из переговорной комнаты на третьем этаже и спустился по лестнице на первый этаж, в погрузочный двор.
   Хоро была одета городской девушкой, в переговорах она участвовать не могла и сидела на козлах, ожидая, когда всё закончится, за ней приглядывал работник гильдии. Выйдя во двор, Лоуренс успел заметить, как лицо Хоро на мгновение исказилось от потрясения, затем она быстро отвернулась. Он понял, насколько страшным было его лицо.
   - Прости, что заставил ждать, - обронил Лоуренс, забираясь на козлы. Хоро рассеянно кивнула, время от времени она украдкой посматривала на него.
   - Поехали.
   Не обращая внимания на наблюдавшего за ними работника, Лоуренс развернул повозку и выехал с погрузочного двора. Работник молча проводил повозку взглядом.
   Как только они очутились на маленькой, мощённой булыжником улочке, Лоуренс глубоко вздохнул, пытаясь подавить желание завопить в голос. Злость, нежелание смотреть в глаза правде, сожаление... всё это вырвалось из него вместе с этим вздохом. Однако гордость торговца его не покинула. Времени для переживания не было. В голове Лоуренса теперь царила холодная ярость, и с этим чувством он принялся подсчитывать свои шансы собрать необходимую сумму.
   - Эй, эй... ты, - неуверенный голос Хоро прервал его размышления.
   - А?
   - Что-то случилось?
   Истинным обликом Хоро была волчица, способная легко проглотить Лоуренса целиком, но сейчас она неестественно улыбалась, глядя на него, улыбка была наполнена тревогой. Хоро наверняка слышала разговор Лоуренса с Ремарио. Она задала этот вопрос по каким-то другим причинам. Глядя на неё, Лоуренс снова подумал, насколько страшным выглядело сейчас его лицо. Для торговца выражение лица важнее всего. Отпустив поводья, он попытался расслабить лицо.
   - Если тебя интересует, что случилось, то груз за нашей спиной превратился в груду мусора, - ответил он.
   - Мм... значит, я расслышала правильно.
   - Я тебе скажу ещё одно, раз уж мы об этом заговорили. Если всё пойдёт своим чередом, я разорён.
   Вероятно Хоро знала, что судьба разорённого торговца подобна судьбе несчастного ягнёнка, отданного закланию. Её лицо исказилось, как от боли. И тут же изменилось. Холодный, всепроникающий взор мудрой волчицы смотрел на Лоуренса.
   - Хочешь сбежать?
   - Раз сбежав, я буду в бегах до конца своих дней. Сеть агентов крупной гильдии подобна глазу Господа. Где бы ты ни был, как только ты займёшься торговлей, тебя тут же обнаружат. Я не смогу снова стать торговцем.
   - Но раненый зверь, как правило, очень быстро становится мёртвым зверем. Не слишком ли ты оптимистичен?
   - Вовсе нет, - твёрдо ответил Лоуренс. Хоро отвернулась и погрузилась в размышления.
   Лоуренс тем временем продолжил:
   - Если только я смогу выплатить сорок семь румионов, никаких проблем не будет. В конце концов, у меня по-прежнему есть на руках товар. Когда я рассчитаюсь с долгом, я смогу отвезти и продать его где-нибудь ещё и выручить почти столько же. Для меня ещё не всё потеряно.
   Убедительность его слов не превышала его шансов сделать сказанное. Но другого он сказать не мог. Если бы его спросили, почему - не из-за гордости ли торговца? - ответ был бы, наверное, "да". И действительно, сейчас сбежав, он не сможет более быть торговцем. А раз так, выбора у него не было: только бороться до конца.
   Хоро вновь повернулась к нему с выражением лица: "Ох, не знаю, что с тобой делать". Слабо улыбнувшись, она сказала:
   - Я всё-таки волчица Хоро Мудрая. Я наверняка смогу чем-то помочь.
   - Уж конечно, если бы ты просто сохранила всё, что потратила на еду, уже было бы намного легче.
   Хоро своим кулачком ткнула его в левый бок.
   - Разве я не говорила уже давно, что смогу заработать денег, чтобы расплатиться за свою еду?
   - Знаю, - ответил Лоуренс, поглаживая бок.
   Хоро, подняв бровь, фыркнула и, похоже, перестала сердиться. Затем лицо её стало бесстрастным, и она молча уставилась на круп коня. Когда она вновь заговорила, голос её звучал торжественно, таким дают обеты.
   - Клянусь своей честью, что, когда положение станет безнадёжным, я помогу тебе сбежать, даже если для этого потребуется сила пшеницы.
   Сила пшеницы позволяла ей принимать истинное обличье. Но люди всегда смотрели на него с ужасом, Хоро эти взгляды ненавидела и боялась. Эти полные ужаса взгляды были клеткой, отрезавшей Хоро от остальных, оставляя в одиночестве. Хоро приняла волчье обличье в подземелье Паттио потому, что тогда и её собственная жизнь была в опасности. На этот раз опасность угрожала лишь Лоуренсу. Поэтому, услышав, что ради него Хоро готова принять истинный облик при отчаянном положении, Лоуренс в душе почувствовал радость.
   - Ты обещал, что отвезёшь меня в северные леса. Если тебя поймают здесь, мне будет трудно туда добраться, - пояснила Хоро.
   - Да, я непременно сдержу слово. И... - Лоуренс закрыл глаза, сделал глубокий вдох и вновь взглянул на Хоро, - ...если случится худшее, мне в самом деле может понадобиться твоя помощь.
   Прежде Лоуренс бы подумал: "Если я ошибусь, это будет конец", - но сейчас даже в худшем случае останется кто-то, на кого он сможет рассчитывать. Хоро обещала.
   Улыбнувшись, она так и сказала:
   - Можешь на меня рассчитывать.

***

  
   Когда ничего другого не останется, он попросит Хоро выручить его. Впрочем, пока думать об этом не стоит, ведь тогда места Лоуренсу в мире больше не будет. Именно это имеется в виду, когда говорят, что у человека нет родины, нет дома, проиграв, он теряет всё.
   - Итак, что нам делать теперь? - спросила Хоро, когда они уже стояли перед постоялым двором.
   Лоуренсу захотелось ответить: "Именно об этом я у тебя хотел спросить", но времени и смысла жаловаться не было. К счастью, за постой они уплатили вперёд, так что не нужно беспокоиться о проживании. Ещё у Лоуренса оставалось немного денег на еду и мелкие расходы. Однако время и возможности были крайне ограничены.
   - В любом случае, сначала давай заглянем в иностранное отделение. Сейчас это для нас единственный вариант.
   - Твои друзья здесь наверняка захотят тебе помочь, ведь так?
   Возможно, Хоро сказала так, чтобы подбодрить Лоуренса, но сам он понимал, что не всё так просто. За свои десять лет в мире торговли он часто видел, как люди попадали в отчаянное положение, а потом исчезали без следа.
   - Да, пойду в иностранное отделение. Ты пока подожди на постоя...
   Хоро наступила ему на ногу.
   - Я что, похожа на неблагодарную волчицу, способную сидеть и спокойно расчёсывать хвост, когда мой спутник в беде?
   - Э, но...
   - Похожа или нет?
   Хоро подняла голову, не убирая ноги.
   - Не похожа, но проблема не в этом.
   - А в чём?
   Хоро убрала ногу, но глаза её говорили: "Если не дашь хорошего ответа, я снова наступлю".
   - Для нас, странствующих торговцев, отделение - родной дом. Ты ведь знаешь, что значит привести в дом женщину, верно?
   - Я не настолько глупа, чтобы не понимать, что означает такая ситуация.
   - Подробно всё объяснить будет совершенно невозможно. И как я смогу объяснить наши с тобой отношения?
   Если Церковь обнаружит Хоро, её сожгут на костре как демона. Конечно, Якоб, владелец отделения гильдии Ровена, был разумным человеком, но если он по какой-либо причине сообщит Церкви о Хоро... Кроме того, сюда частенько заходили другие торговцы земель Ровена, и не все они были достаточно разумны. Идти на такой риск нельзя ни в коем случае. Чтобы как-то объяснить взаимоотношения Лоуренса и Хоро, придётся лгать. Но удастся ли всех обмануть? В иностранном отделении немало опытных торговцев, которым постоянно приходилось сталкиваться с обманом.
   - Если так, почему бы просто не сказать, что мы любовники? Это лучше, чем оставаться дома.
   Лоуренс понимал, что она тревожится о нём. Если бы они поменялись местами, и Хоро пыталась сама решить проблему, он бы тоже сердился. Если бы она попросила его остаться на постоялом дворе, он почувствовал бы себя предателем.
   Хоро смотрела прямо на него.
   - Хорошо, пойдём вместе. В конце концов, твоя голова быстрее работает, - наконец произнёс Лоуренс.
   - Мм, не волнуйся и предоставь всё мне.
   - Однако... - Лоуренс подвинулся, чтобы не мешать торговцам входить на постоялый двор, - Я скажу, что мы деловые партнеры. В любом случае, не говори необдуманно. Эти парни очень невоспитанные, когда здороваются с другими людьми.
   Это действительно было так. Здешние друзья Лоуренса приветствовали других не просто невежливо, а на грани неприличия. Если бы Лоуренс не предупредил Хоро, возможно потом она бы его за это заклевала. Но сейчас Хоро готова смириться со всем, лишь бы Лоуренс взял её с собой. Она смиренно кивнула.
   - Ну, тогда идём, - сказал Лоуренс.
   - Мм.
   И они оба быстро зашагали в толпу.
  

***

  
   Лоуренс собирался постучать в дверь отделения, но она перед его носом открылась сама, и кто-то вышел. Судя по одеянию, это был городской торговец, завидев Лоуренса, он смущённо отвернулся. Лоуренс решил, что это посланец гильдии Ремарио, вероятно, пришёл сообщить о ситуации с Лоуренсом и передать о возможной ответственности отделения за долг. Лоуренс просто посторонился, не сказав ни слова.
   Этот человек делал это лишь потому, что его гильдия попала в отчаянное положение. Едва ли ему хотелось оказаться в этой роли. Гильдия Ремарио была кредитором Лоуренса и имела полное право требовать его долг, и всё же этот человек словно сбежал. Пусть в мире торговцев нанести удар первым, чтобы получить преимущество, было в порядке вещей, никому не нравилось навлекать позор и разорение на другого человека.
   - Я была уверена, что он тебе нагрубит, - Хоро тоже поняла, кто этот человек.
   Лоуренс лишь смущёно улыбнулся.
   - Вообще-то мне было неуютно от мысли, что придётся объяснять, в какую ситуацию я угодил, так что я мог бы сказать ему спасибо, он избавил меня от этой неприятности.
   - Да, у любой монеты есть две стороны, - согласилась Хоро.
   Лоуренс, наконец, улыбнулся и вошёл в иностранное отделение.
   Полдень миновал, большинство торговцев, занимающихся свежей рыбой, овощами и другими скоропортящимися продуктами, уже закончили торговлю. В отличие от утра, сейчас часть столиков была занята, торговцы спокойно пили и беседовали. Все эти лица и имена были Лоуренсу хорошо знакомы. Некоторые заметили его и подняли руку в знак приветствия. Однако, заметив входящую следом Хоро, они застыли, послышалось несколько изумлённых возгласов и вздохов. Взгляды, которыми они теперь бросали на Лоуренса и Хоро, были полны благожелательности, зависти и ревности. Хоро это явно нисколько не волновало, а вот Лоуренса коробило.
   - О... вот это провидение Господне.
   Все лица улыбались, исключение составлял Якоб, он заговорил первым, глаза его были безрадостны.
   - Как тебе удалось подцепить такую красотку, Лоуренс?
   Не обращая внимания на взгляды, Лоуренс ухватил Хоро за руку и направился прямо к Якобу. Тот обратился к нему не "Крафт", а "Лоуренс", отчего у торговца кольнуло сердце. Это значило, что владелец относится теперь к нему не как к члену своей семьи, но именно как к торговцу.
   - Это не я её подцепил. Это она меня подцепила, господин Тарантиано.
   На лице Якоба появилась деланная улыбка, из-за чего всё лицо исказилось. С трудом поднявшись на ноги, он похлопал Лоуренса по плечу и указал куда-то в глубину здания.
   - Пойдём туда, поговорим.
   Наблюдательные торговцы заметили, что происходит что-то странное, и разом притихли. Если пройти вглубь здания иностранного отделения, можно выйти на внутренний дворик. Сейчас, осенью, дворик выглядел пустым и заброшенным. Шедший впереди толстяк Якоб произнёс:
   - Ты здесь не наткнулся на человека из гильдии Ремарио?
   - Наткнулся, прямо перед входом.
   - Вот как? А я думал, вам повезло, и вы разминулись.
   - Это почему? - не понял Лоуренс.
   Плечи толстяка затряслись, Лоуренс понял, что тот беззвучно смеётся.
   - Потому что я не слышал звуков драки.
   Хоро улыбнулась, Лоуренс пожал плечами. Якоб открыл дверь справа от себя и жестом пригласил пройти.
   - Это моя комната. За этими стенами нас не подслушают. Уж в этом вы можете быть уверены, - сказал он.
   Комнату нельзя было назвать просторной, но у посетителя создавалось впечатление, что в ней сокрыт источник бесконечного знания. Комната освещалась через окно в деревянной раме напротив двери, прочие стены были заставлены деревянными шкафами, на которых сверху были навалены горы перевязанных верёвками бумаг. Посреди комнаты стоял стол, по обе стороны от стола - простые деревянные скамьи, обитые кожей. У двери стоял другой стол, письменный, заваленный бумагами. Ценность бумаги снижается со временем, но лежавшая на столе была высшего качества. Человек, тратящий деньги на знания, воистину велик. Даже знаменитым церковникам непросто было собрать столько документов.
   - Итак, с чего начнём?
   Якоб сел на скамью у стола, та жалобно скрипнула, протестуя против его веса. В обычное время это могло стать поводом для хорошей шутки, но сейчас звук обрушился на Лоуренса, как молот. Хорошо, что рядом с ним Хоро. Будь он один, даже его ум, обычно работающий быстро и чётко, застыл бы.
   - Сначала я хотел бы поинтересоваться, кто эта миловидная особа?
   Взгляд Якоба ни на миг сдвинулся с лица Лоуренса на Хоро. То, что торговец на грани разорения ходит с городской девушкой, выглядит абсурдно. Будь Якоб менее сдержан, просто выгнал бы её вон, когда увидел, да и Лоуренса заодно.
   - Мы вместе занимаемся торговлей, мы деловые партнеры, - ответил Лоуренс.
   - О? Деловые партнеры?
   Полагая, что Лоуренс шутит, Якоб улыбнулся и, повернувшись, впервые взглянул на Хоро. Она улыбнулась в ответ и склонила голову чуть набок.
   - Мы были в Паттио и продали там меха. Гильдия Милона оценила эти меха в сто сорок серебряных монет Тренни, а нам удалось поднять цену до двухсот десяти монет. Идею, как поднять цену, предложила вот она, - пояснил Лоуренс.
   Хоро гордо посмотрела на Якоба и выпятила грудь. Якоб смотрел недоверчиво. Такая реакция была вполне естественна. Если бы Лоуренсу кто-то сказал такое, он бы тоже не поверил. Гильдия Милона была известна всему миру, и торговцы там работали очень хорошие. Успешно повысить цену, назначенную гильдией Милона, - в такое поверить нелегко.
   - Я уже говорил, когда приходил утром. Если бы я не ожидал выгоды, то не стал бы вкладывать деньги.
   История о сделке с мехами была истинной правдой, и эту фразу он произнёс без колебаний. Он не думал о том, не рассердится ли Хоро, при рассмотрении события в Паттио под таким углом, он верил, что Хоро понимает: так надо.
   Якоб прикрыл глаза. Затем лицо его внезапно смягчилось, и он сказал:
   - Думаю, я не буду больше об этом расспрашивать. Такие торговцы, как ты, встречаются время от времени.
   - А?
   - В один прекрасный день, откуда ни возьмись, появляется в отделении такой вот человек с женщиной неземной красоты и делает вид, что жизнь и дела идут лучше некуда. Однако этот человек никогда не раскрывает, кто эта очаровательная женщина рядом с ним. Так что я не буду больше расспрашивать. В конце концов, в Священном писании сказано: не следует силой открывать ящик, если ты не знаешь, что внутри.
   Лоуренс подозревал, что Якоб пытается заставить его выложить свой секрет, но не мог понять, зачем. Он подумал о другом. Возможно, истории о лошади, превратившейся в богиню удачи и путешествующей с торговцем, были правдивы. Любой, с кем такое происходило, был уверен, что он особенный. Теперь сам Лоуренс путешествовал с волчицей, которая принимала облик юной девы и называла себя "мудрой волчицей". Для такого практичного создания, как торговец, столь нереальные события должны усилить осознание своего "я".
   - Мудрое решение, - отметила Хоро.
   Якоб рассмеялся и ответил:
   - Ну, раз так, я оставлю формальности и перейду сразу к делу. Если бы вы двое были мужем и женой, я бы убеждал вас как можно быстрее развестись. Но если вы деловые партнеры, это другое дело. Если вы в одной лодке, это значит, что разорение одного партнера будет катастрофой и для другого. Связь через деньги прочнее кровной.
   Скамья Якоба скрипнула.
   - Изложу ситуацию. Вот какое сообщение только что принёс тот парень из Гильдии Ремарио: не вдаваясь в детали - господин Крафт Лоуренс из торговой гильдии Ровена приобрёл в торговом доме Латпаррон в Поросоне военное снаряжение на сумму сто румионов. Почти половину суммы он взял в долг. Сейчас эти деньги он должен Гильдии Ремарио. Всё верно?
   Лоуренс кивнул, слова Якоба причиняли ему боль.
   - Я, конечно, не знаю, какое именно военное снаряжение ты купил, но только сейчас всё военное снаряжение упало в цене более чем в десять раз по сравнению с прежней. Предположим, ты продашь весь свой товар за десятую долю от прежней цены, это оставит за тобой долг почти в сорок румионов. В серебряках Тренни это будет полторы тысячи монет.
   После всех событий в Паттио, доход Лоуренса составил тысячу серебряных монет. Даже если ему удалось бы повторить такой трюк, всё равно бы не хватило.
   - Как ни посмотри, выходит, что тебя поймал дом Латпаррон, хотя я не собираюсь расспрашивать о деталях. Если бы я и спросил, для тебя это ничего бы не изменило. Нетрудно догадаться, что твоя беда из-за того, что ты был слишком жаден, так?
   - Да.
   Лоуренс не мог найти оправдания. Собственная жадность завела его в ловушку. Это несло в себе всю правду.
   - Если ты сам это понимаешь, с тобой будет легко. Наверняка от гильдии потребуют заплатить твой долг. Однако для возврата денег ты должен полагаться лишь на себя. Если бы ты оказался в долгу из-за какого-то мошенничества, или кражи, или болезни, или ранения - наша гильдия поклялась бы всей своей репутацией, что сделает всё, чтобы тебе помочь. Но здесь другое. Заплатить твой долг тебе поможет только Господь или...
   Якоб не двинул глазами, лишь указал пальцем на Хоро. Та кинула быстрый взгляд на Лоуренса.
   - ...вот эта красотка.
   - Я это понимаю, - ответил Лоуренс.
   В отличие от ремесленных гильдий торговая, образованная людьми из одного города, основана на взаимной поддержке. Чтобы такая гильдия работала необходимо, чтобы её члены платили взносы. Как и говорил Якоб, смысл существования гильдии - помогать людям, которые не могут продолжать дело из-за неудачного поворота судьбы, или протестовать всем вместе, когда с торговцем дурно обращаются в чужой стране.
   Гильдия не собиралась помогать тем, кто влезал в долги из-за собственной жадности. Конечно, гильдия может помочь выплатить долг, но будет беспрестанно и беспощадно давить на должника, пока он не вернет всё. Во-первых, гильдия не должна нести убыток, а во-вторых, это служит уроком остальным членам: не следует совершать необдуманных поступков, идя на поводу у жадности. Лицо Якоба было напряжено, как натянутая тетива лука.
   - К сожалению, я как владелец этого отделения не могу оказать тебе поддержку. Правильнее, пожалуй, будет сказать даже так: именно потому, что я тебе отказываю, я и остаюсь сидеть на том стуле у входа. Это правила нашей гильдии. Если наше отделение сделает одно исключение, люди, одержимые жадностью, начнут здесь выскакивать отовсюду.
   - Это совершенно ясно. Если бы кто-то другой попал в беду из-за собственной жадности и, тем не менее, получил особое отношение, я бы тоже был зол.
   Лоуренс понимал, что сейчас не лучшее время для бравады, но иначе он не смог бы сохранить самообладание.
   - Кроме того, ты должен знать, что правила гильдии запрещают её членам одалживать деньги друг другу, верно? И сама гильдия тоже не может одолжить тебе денег. Все должны видеть, что наша гильдия подчиняется собственным правилам.
   - Понимаю.
   В это мгновение второй дом Лоуренса захлопнул перед ним свои двери.
   - По словам того парня из гильдии Ремарио крайний срок выплаты твоего долга будет послезавтра. Гильдия Ремарио тоже попала впросак, вложив деньги в военное снаряжение, и сейчас они готовы на всё, вполне возможно, они придут за деньгами сразу же, как настанет срок. Иными словами, когда наступит послезавтра, о твоём разорении станет известно всем, и у меня не будет иного выхода, кроме как взять тебя под стражу. Какой отсюда следует вывод?
   - Если через два дня я не подготовлю сорок семь румионов для уплаты гильдии Ремарио, у меня нет будущего.
   Якоб чуть качнул головой. Затем, упёршись взглядом в поверхность стола, он произнёс:
   - Ты неправ, говоря, что у тебя нет будущего.
   До ушей Лоуренса донесся тихий шелест ткани, похоже, шевельнулись уши и хвост Хоро.
   - Будущее для тебя наступит. Но оно будет наполнено болью, страданием и невзгодами.
   Якоб намекал, что не допустит, чтобы Лоуренс из-за своего разорения покончил с собой.
   - Сорок семь румионов можно выплатить лет за десять гребли на торговых судах или около того. Или же ты можешь выбрать рытьё тоннелей в рудниках. Правда, только если ты не заболеешь и не покалечишься.
   Любой, кто видел переписку между капитаном торгового судна и судовладельцем, знал, насколько абсурдны слова Якоба. Девять из десяти писем содержали просьбы прислать новых гребцов на замену старым либо продлить срок имеющимся гребцам. Как правило, восемь из десяти гребцов на дальних судах выдерживали не больше двух лет. Из оставшихся лишь каждый десятый выживал после ещё двух лет, и эти выжившие, самые сильные и крепкие, переводились на парусные корабли, сражающиеся против пиратов, и никогда не возвращались домой. И всё же попадавшие на гребную скамью ещё хорошо устраивались. Большинство попавших в рудники умирали в первый же год, сжигая себе лёгкие. А остальные погибали на второй год от обвала.
   По сравнению с этим торговцы, задолжавшие из-за несчастного случая, были просто везунчиками. Их долг выплачивало иностранное отделение, а от них требовалось каждый год возвращать отделению часть своего долга с небольшой прибылью. Так торговцам давали понять: поддаться чрезмерной жадности - большой грех.
   - Я вовсе не собираюсь сказать, что желаю твоей смерти. Я просто хочу, чтобы ты запомнил вот что: совершивший грех должен быть наказан. У меня просто нет выбора: я должен делать то, что следует делать.
   - Понимаю.
   Якоб снова взглянул на Лоуренса, впервые за всё время в лице его проявилось сочувствие.
   - Постарайся сделать всё, что сможешь, за эти два дня. Это всё, что я могу тебе сказать, но если я смогу чем-то помочь, то помогу. Любая помощь по торговой части - я тебя поддержу, каких бы усилий это ни потребовало. Кроме того, поскольку я тебе доверяю, то не буду удерживать тебя эти два дня. Ты можешь передвигаться свободно.
   Доверяю. Это слово тяжким бременем повисло у Лоуренса на плечах. Хоро сказала, что если произойдёт худшее, она поможет. Но если он примет помощь Хоро, то предаст доверие Якоба. Сможет ли он пойти на это?
   - Благодарю тебя за доброту. Я попытаюсь достать деньги за эти два дня, - сказал он вслух.
   - В наших делах выход часто обнаруживается неожиданно. Иногда именно в критической ситуации человек способен найти путь, который не виден другим.
   Эти слова Лоуренса немного удивили, их можно было понять как "ты должен это преодолеть, даже если придётся нарушить закон". Будучи главой отделения торговой гильдии Ровена в Рубинхейгене, Якоб часто подчёркивал в разговорах с Лоуренсом, насколько сурова жизнь, но он действительно беспокоился о Лоуренсе. Главе второго дома торговцев недостаточно было иметь только жёсткий характер.
   - Желаешь ещё что-нибудь сказать или спросить?
   Лоуренс сначала покачал головой, но затем ему в голову кое-что пришло, и он ответил:
   - Пожалуйста, заранее приготовь удивлённую фразу, которую произнесёшь, когда я выплачу долг.
   Какое-то мгновение Якоб молча смотрел, распахнув глаза, затем разразился хохотом. Говорят, удачно пошутить над тем, над чем шутить нельзя, - лучший способ рассмешить человека.
   - Ну, если ты ещё способен шутить, то волноваться не о чём. Может быть, красавица желает что-то сказать?
   Лоуренс думал, что Хоро захочет что-то сказать, но, к его удивлению, она лишь молча покачала головой.
   - В таком случае наш разговор закончен. Затягивать его было бы нехорошо. Там снаружи сидит куча ослов, которые обожают строить догадки. Если начнёт расходиться отвратительный слух, тебе трудно будет действовать, верно?
   Якоб встал, скамья снова жалобно скрипнула. Лоуренс и Хоро вышли из комнаты следом за ним. И Якоб, и Лоуренс понимали, что торговец с унылым лицом - это ужасно, и старались держаться нормально, будто просто побеседовали. Вернувшись в зал, Якоб уселся на свой старый стул и помахал Лоуренсу рукой. И всё же торговцы, пьющие и беседующие в зале, почуяли, что что-то не так, и к Лоуренсу не обратился ни один из них.
   Выходя, Лоуренс ощущал взгляды на спине и, словно пытаясь отсечь эти взгляды, закрыл дверь, не оборачиваясь. Идя сюда, Лоуренс был готов к худшему - что его сразу поместят под стражу. Обладая теперь двумя днями свободы, он не мог не испытывать благодарность к Якобу.
   - Что ж, у нас два дня. Всё, что мы можем сделать, - это как следует постараться сделать за эти два дня всё, что только возможно, - пробормотал, обращаясь к самому себе, Лоуренс, но в душе он понимал, что, не имея денег на руках, заработать за два дня сорок семь румионов немыслимо.
   Иначе все нищие в мире стали бы богачами.
   Однако не было иного выбора, только пытаться что-нибудь придумать. Мечта о лавке разбита вдребезги, начать всё сызнова как торговцу тоже не суждено, остаток жизни он проведёт во тьме рудника или на скамье гребцов. Лоуренс упрямо твердил себе, что решение есть, но чем больше он это говорил, тем яснее ощущал своё бессилие.
   Доверяя Лоуренсу, Якоб подарил ему два дня свободы. Однако теперь Лоуренс думал, что Якоб имел в виду несколько иное: "насладись этими двумя днями свободы напоследок".
   Лоуренс заметил, что у него трясутся руки. Стыдясь самого себя, он с силой сжал кулаки, чтобы остановить дрожь. И тут его кулак обхватила маленькая ладошка. Лоуренс, наконец, вспомнил, что рядом с ним Хоро.
   Я не один.
   Осознав это, он сделал глубокий вдох. Если всё так и пойдёт, он не сможет выполнить своё обещание Хоро. Голова вновь заработала. Почувствовав это, Хоро спросила:
   - Ты. Что ты собираешься делать?
   - Прежде чем начать что-то придумывать, сначала я хочу кое-что попробовать.
   - Что именно? - спросила Хоро, подняв голову.
   - Накормить долг долгом.
  

***

  
   Большинство людей, кроме самых богатых и одновременно великодушных, чувствует себя неуютно, одолжив кому-то большую сумму денег. С другой стороны, большинство людей, кроме самых бедных и самых тупоголовых, не будет постоянно допекать должника, требуя возврата долга, если сумма невелика. Долг подобен грязевому потоку. Остановить его весь и сразу никому не под силу, но если раздробить и направить в разные русла, вполне возможно попытаться управиться с ним.
   Лоуренс намеревался разделить сорок семь румионов, то есть, занять у нескольких человек понемногу и разом расплатиться с нынешним долгом, а затем одному за другим вернуть деньги новым кредиторам. Но...
   "О, господин Лоуренс, как же давно мы тебя не видели. Какие мысли заработать привели тебя к нам на этот раз?"
   Его приветствовали примерно такими словами, когда он появлялся в знакомой лавке. Но стоило заговорить о деньгах в долг, лица вытягивались.
   "Пять румионов? О... какое печальное совпадение, у нас именно сейчас очень плохо с деньгами. Год кончается, цены на мясо и пшеницу растут. Чтобы спокойно работать будущей весной, мы должны делать запасы заранее. Мне очень жаль, но нам будет трудновато..."
   Все твердили одно и то же. В конце концов, они были торговцами и тонко чувствовали подобные ситуации. Если странствующий торговец не берёт деньги в долг у своей гильдии, а просит других торговцев, понятно, что за этим что-то кроется. Никто не хочет размещать свой груз на тонущий корабль. Если Лоуренс не сдавался и говорил, что ему хватит и одного румиона, на него смотрели как на что-то протухшее. Иногда его выпроваживали вон, не дав толком сказать. На человека, пришедшего не заключать сделки, но просить деньги, смотрели, как на вора. Это здравый смысл мира торговцев.
   "Попробуем в другом месте". Это Лоуренс говорил Хоро первые пять раз. Потом перестал. После третьего визита он не мог больше удерживать бодрую улыбку. После четвертого Хоро перестала спрашивать: "Ну, как прошло?"
   Сначала по пути из дома в дом они обсуждали другие возможности добыть денег, потом их охватило уныние, и разговор угас сам собой. Изначально торговец - человек, получающий деньги с помощью денег. Не имея денег, ничего сделать нельзя.
   Идя по улице, Лоуренс неосознанно ускорял шаг, и Хоро начала отставать. Всякий раз замечая это, он напоминал себе, что паниковать нельзя. Но теперь даже попытки Хоро ободрить его лишь увеличивали тревогу.
   Плохо. Всё было плохо.
   Небо темнело, воздух холодал, но лоб и шею Лоуренса покрывал липкий пот. Разумом он был к такому готов, но лишь испытав всё на себе, понял всю тяжесть положения. Как вода капля за каплей вытекает из треснувшего глиняного кувшина, так постепенно впитывалось в Лоуренса чувство беды. Зачем только он заключил эту сделку в Поросоне? В душе у него боролись чувство сожаления и мысль, что одним сожалением ничего не изменишь.
   Услышав Хоро, Лоуренс понял, что снова ушёл слишком далеко. Он остановился и всем телом ощутил усталость, ему показалось, что он не может и шагу ступить. Но жаловаться на усталость было не время.
   Удар колокола возвестил закрытие рынка. Когда Лоуренс добрался до девятой лавки, в её погрузочном дворе уже прибрались, а на входной двери висел деревянный знак, что торговля закончена. Хотя лавка была уже закрыта, но в её здании владелец со слугами ещё и жили, внутри кто-то должен был быть. Лоуренс качнул дверным колокольчиком и сделал глубокий вдох.
   - Здесь кто-нибудь есть?
   - Кто там?
   Дверь отворилась, и наружу выглянула полная женщина, лицо её было Лоуренсу знакомо. Не успел Лоуренс набраться храбрости, чтобы попросить женщину позволить ему поговорить с владельцем лавки, как она развернулась и со смущённым видом ушла обратно в дом. Вместо неё вышел владелец лавки.
   - О, давно не виделись, господин Лоуренс.
   - Давно не виделись. Я искренне извиняюсь, что приходится тревожить тебя, хотя рынок уже закрылся. Мне очень нужна твоя помощь.
   Во время первых двух визитов у Лоуренса ещё хватало сил притворяться, что он пришёл по деловому вопросу, и завести для начала обычный разговор. Теперь у него на это сил не осталось. Когда Лоуренс сразу перешёл к делу, на лице владельца лавки появилось презрительное выражение.
   - До меня дошли слухи. Похоже, ты пытаешься занять денег по всему городу, это так?
   - Да... хотя мне очень стыдно это признавать...
   Связи между городскими лавками образовывали настоящую сеть. Этому человеку, несомненно, рассказал кто-то из другой лавки, в которой Лоуренс уже пытался занять денег.
   - Кроме того, я слышал, что и сумма немалая. Это не из-за падения цен на военное снаряжение? - поинтересовался владелец лавки.
   - Да. Я был слишком наивен и потому попал в беду...
   Лоуренс твердил себе, что ему следует вести себя как можно более смиренно. Он просто должен был убедить торговца одолжить ему денег, даже если для этого ему придется молить его о сострадании, иначе не сделать шаг к сорока семи румионам. Если ему откажут и здесь, то и дальше его везде встретят закрытыми дверями. Если хоть одна лавка одолжит Лоуренсу деньги, быть может, и другие поверят, что в этом нет ничего страшного. А пока не согласился ни один, это означало, что ни один не верит в возвращение долга. Да, связи между торговцами образовывали очень густую сеть. Едва в эту сеть попадали сведения, они мигом расходились по городу.
   Несмотря на смиренный тон Лоуренса, владелец лавки оставался холоден.
   - Слишком наивен? Это единственная причина?
   Даже тот, кто не слишком искусен в умении читать по лицам, понял бы, о чём думает этот человек. Он не собирается давать Лоуренсу деньги. Нахмурив брови, владелец лавки недоверчило посмотрел и вздохнул. Похоже, он всё знал. Для торговца платежеспособность важнее всего. Если торговец неплатежеспособен, никто ему не поможет. Лоуренс понурил голову, его силы иссякали, точно вода, разлитая по земле. Безнадежно. И тут владелец лавки продолжил:
   - Конечно, никто, кроме самого Господа, не мог предсказать, что цены так обвалятся. Винить лишь тебя было бы чересчур сурово.
   Лоуренс поднял голову, увидев проблеск надежды. В какой-то степени владелец этой лавки поддержал Лоуренса Раз так, надо просто клятвенно пообещать, что он вернёт долг с прибылью, и владелец, быть может, согласится дать денег. Однако, подняв лицо, он увидел в глазах владельца лавки то же недоверие пополам с презрением.
   - Я чувствовал всё это время, что если ты, господин Лоуренс, оказался в беде, я мог бы помочь тебе тем малым, что в моих силах. В конце концов, ты не раз помогал мне с прибылью в прошлом. Но я твёрдо убежден, что даже торговец должен жить по заветам Господа, жить чисто и показывать другим свою искренность.
   Лоуренс не понял. Он хотел что-то объяснить, но владелец его опередил: искусством говорить первым, не давая такой возможности сопернику, он владел в совершенстве.
   - Как у тебя хватает наглости водить с собой женщину, когда ты бегаешь по городу и умоляешь других оказать милосердие и одолжить тебе немного денег?! Даже если ты считаешь нас всех дураками, всему же должен быть предел. Как же низко пала торговая гильдия Ровена!
   Лоуренс застыл, а дверь лавки захлопнулась. Он не мог сделать шаг, даже не был уверен, что дышит. Дверь была безмолвна и неподвижна, словно нарисованная на каменной стене. Эта дверь больше не откроется, знаменуя разрыв всех связей Лоуренса с городом. Взять деньги в долг больше негде.
   Лоуренс, шатаясь, шагнул назад. Когда он пришёл в себя, он так и стоял на улице в нескольких шагах от лавки.
   - Чего болтаешься посреди улицы? - проорал кто-то с повозки, которую он не заметил. Лоуренс испуганно шарахнулся в сторону, к краю улицы, словно бродячий пёс.
   Что же делать? Что же делать? Что же делать?
   - Ты, с тобой всё в порядке?
   Голос Хоро вернул Лоуренса к реальности.
   - Ты весь бледный. Давай вернёмся на постоялый двор.
   Хоро протянула к нему руку, желая поддержать, в следующее мгновение Лоуренс отбил её руку.
   - Если бы не ты!.. - вырвалось у него. Когда он осознал, что натворил, было поздно.
   Хоро глядела так, словно её сердце эти слова пронзили как стрелы. Её рука медленно опустилась. На совершенно безжизненном лице не было ни гнева, ни печали. Потом она опустила голову.
  
   []
  
   - Э... п... прости... - с трудом выдавила из себя Хоро.
   - А, будь я проклят... - Лоуренсу оставалось лишь ругать самого себя.
   - Я пойду на постоялый двор, - кротко произнесла Хоро и пошла прочь, не оглядываясь на Лоуренса.
   Для ушей Хоро дверь не преграда, конечно же, она слышала разговор Лоуренса и владельца лавки, будто стояла рядом. Несомненно, она ощутила, что в ответе за произошедшее, и настолько сильно, что захотела убежать. Она-то ходила с Лоуренсом по всему городу из беспокойства за него. Всё же она не выглядела сбитой с толку из-за того, что невольно стала помехой Лоуренсу. Она поступила более деликатно. Лоуренс понимал, что это было сейчас самое разумное, как понимал и то, что не должен был поступать с ней так.
   Глядя вслед хрупкой растворяющейся в толпе фигурке Хоро, он не находил ни слов, ни смелости, чтобы остановить её. Лоуренс снова выругался. Если богиня удачи существовала,ему больше всего хотелось врезать ей как следует кулаком прямо в её красивое лицо.
   На постоялый двор Лоуренс не вернулся, пока не закрывались даже те палатки, которым разрешалось торговать только после захода солнца. Больше всего сейчас ему хотелось напиться, но у него не было на это денег, не говоря о том, что это было бы уже совсем недостойно. Ничто не могло бы заставить его появиться перед Хоро пьяным.
   Не вернулся он до самого позднего часа, потому что он зашёл ещё к нескольким торговцам. Он опустился до того, что, отбросив всякую гордость и стыд, докучал людям, чтобы те дали денег, просто чтобы избавиться от него. В итоге Лоуренсу удалось раздобыть три румиона у четырёх человек, причем трое сказали, что деньги можно не возвращать.
   До сорока семи румионов было очень и очень далеко. За оставшееся время Лоуренсу трудно было с помощью этих трёх румионов заработать что-нибудь ещё. Ведь собирая эту сумму, он своими руками разорвал все связи, столь важные для успешной торговли. Шансов заработать деньги обычным путём не осталось. Просто Лоуренс хотел кое-что добиться. Прежде чем пытаться заработать деньги, он должен был кое-что спасти. И ради этого Лоуренс умолял других дать ему в долг, не думая о последствиях. Он всё вспоминал ощущение руки Хоро, которую ударил, и всякий раз сердце его кололо.
   Войдя в постоялый двор, Лоуренс увидел за стойкой владельца заведения, с трудом сдерживающего зевок. По законам города владелец постоялого двора не мог лечь спать, пока не вернутся все постояльцы. Если постоялец не возвращался до полуночи, следовало сообщить об этом ночной страже. Это мера против воровства и других ночных злодеяний.
   - Да ты рано сегодня.
   Пропустив мимо ушей ехидное замечание владельца, Лоуренс направился в их с Хоро комнату на третьем этаже. Ему даже думать не хотелось, что Хоро могла не вернуться, а уйти куда-то. встав перед дверью, он дважды вдохнул и выдохнул и затем взялся за дверную ручку. Здания в Рубинхейгене стояли настолько плотно, а посетителей было настолько много, что комната с кроватью уже считалась роскошной. В середине маленькой комнаты стояла простая кровать, у окна столь же простой столик. Такая комната в этом городе стоила немалых денег.
   В пробивающемся через окно лунном свете Лоуренс увидел Хоро, свернувшуюся на кровати.
   - Хоро.
   Краткий звук утонул в тёмной комнатке. Хоро не шелохнулась. Но если бы она не желала его больше видеть, вряд ли она вернулась бы.
   - Прости.
   Ничего, кроме "прости", не приходило. Хоро продолжала лежать неподвижно. Лоуренс не верил, что она спит. Он резко втянул воздух и пошёл к кровати. Внезапно он ощутил, будто идёт по острым ножам. Струйки холодного пота побежали по спине. Если человек действительно пребывает в гневе, другим поблизости от него кажется, что их обжигает его гнев. Думая, что это невозможно, Лоуренс осторожно протянул вперёд руку. Ощущение в руке было непередаваемым, он вправду чувствовал пламя гнева Хоро. Жар и в то же время ледяной холод исходили от неё. Лоуренс решительно двинул руку дальше. Ему вспомнилось, как он в подземелье впервые увидел истинное обличье Хоро. Он собрал волю в кулак и сделал шаг вперёд.
   - Ай!
   В воздухе что-то прошелестело. Лоуренс заметил, как шевельнулось одеяло, которым была накрыта Хоро, и что-то твёрдое ударило его по руке. Огромный, распушённый хвост. Он понял. Боль от удара хвостом, это то, что испытала Хоро, когда Лоуренс отбил её руку. Для неё это наверняка оказалось неожиданным. Тем больнее от этого стало. Лоуренс снова обругал себя. Затем достал кожаный мешочек и кинул на кровать. То, на что он променял все связи, установленные им здесь за многие годы.
   - Вот деньги, которые я собрал, всего три румиона. Нужно собрать ещё больше сорока румионов, но у меня нет мыслей. Я хотел использовать эти деньги, чтобы с их помощью заработать ещё, но... у меня в голове кончились мысли.
   Лоуренс словно разговаривал, будто с камнем у дороги. Чуть прокашлявшись, он продолжил.
   - Я не смог придумать ничего лучше, чем отнести их в игорный дом. Однако если их поместить в достойные руки, на них можно заработать больше денег. Поэтому я решил отдать их тебе.
   С улицы через окно донеслась пьяная песня.
   - Кроме того, положение совсем безвыходное. Сейчас лишних три румиона к моему долгу мало что изменят.
   Лоуренс уничтожил свои связи в обмен на эти деньги и потому, что верил: Хоро с её мудростью сможет с этими деньгами заработать больше. И потому, что хотел, чтобы у неё были деньги. Конечно, они договорились лишь на словах, но Лоуренс действительно обещал Хоро, что отвезёт её в леса севера. Кроме того, если бы они расстались после того, как он оттолкнул её руку, это было бы совсем тягостно. Лоуренс чувствовал, что обязан хотя бы оставить её немного денег.
   Хоро по-прежнему не отвечала.
   Он шагнул назад, затем развернулся и вышел в коридор. Он чувствовал, что оставаться в комнате больше не может. Спустившись, он направился к входной двери. Владелец постоялого двора вновь стал ругаться, но Лоуренс не обратил на него внимания и вышел на улицу. Пьяная песня доносилась откуда-то слева. Совсем скоро начнёт дежурство ночная стража. Идти Лоуренсу было некуда, он решил пойти к Якобу, тот, должно быть, заработал изрядную головную боль из-за Лоуренса. Ведь Лоуренс чуть не силой заставлял людей давать деньги, их жалобы наверняка дошли до Якоба. Лоуренс свернул направо. И замер. Он осознал, что после этой ночи вряд ли останется на свободе. Жестокая правда стиснула его сердце.
   Неосознанно Лоуренс поднял голову, ища глазами окно на третьем этаже - комнату, где осталась Хоро. У него сохранялась надежда, что если бы Хоро приложила свою потрясающую мудрость, она смогла бы помочь справиться с бедой, но в то же время он понимал, что сейчас полагаться на неё было бы низостью. И опустил голову.
   "Что ж, пойдём в иностранное отделение", - он сделал первый шаг. И тут что-то ударило его по затылку.
   От внезапного удара Лоуренс упал на колени. "Грабитель", - мелькнуло в голове, и он потянулся к висящему на поясе кинжалу. Однако нападение не продолжилось, только послышался звук, который ни с чем не спутать, - звон монет. Оглядевшись, Лоуренс увидел на земле кожаный мешочек с тремя драгоценными румионами, который он оставил на кровати.
   - Ну, ты и дурень, - донеслось сверху.
   Подняв голову, Лоуренс увидел, что Хоро смотрит на него, брови её были нахмурены, глаза холодны, как лунный свет.
   - Поднимайся сюда, быстро, - она тотчас отошла от окна.
   Дверь распахнулась, и на улицу выскочил владелец постоялого двора. Если путешественник, остановившийся в постоялом дворе, совершал преступление, владелец этого двора тоже нёс ответственность. Человек, вышедший на улицу посреди ночи, едва ли замышлял добрые дела, и владелец выбежал вернуть Лоуренса. Но у того больше не было причины уходить. Медленно подобрав с земли кожаный мешочек, Лоуренс помахал им владельцу.
   - Моя спутница выкинула в окно мой кошель, - криво улыбнулся он.
   Владелец смущённо посмотрел, затем вздохнул и, пробормотав "не пугай меня так", открыл ему входную дверь. Извинившись жестом, Лоуренс прошёл мимо него и поднялся по лестнице с мешочком в руке. Наконец Лоуренс вновь оказался на третьем этаже. Чуть поколебавшись, он открыл дверь.
   Хоро сняла плащ и, скрестив ноги, сидела на стуле у окна.
   - Какой же ты дурень, - первым делом сказала она.
   - Прости.
   Что ещё тут скажешь? Это слово наиболее точно отражало чувства Лоуренса, но казалось слишком коротким. А другого ничего на ум не шло.
   - Деньги... - выплюнула Хоро, она явно была раздражена. - Как ты их достал?
   - Ты хочешь это узнать?
   Хоро прищурила глаза, словно смотрела на самую нелюбимую еду, и отвернулась. Затем она почесала голову и вздохнула.
   - А ты не боялся, что я сбегу с этими важными деньгами?
   - Я и хотел отдать тебе деньги, которые собрал. Если я потерплю полную неудачу и не смогу выполнить своё обещание, я хочу хотя бы оставить тебе деньги на дорогу...
   Слова застряли у Лоуренса в горле. Смолкнуть его заставили слёзы в её глазах. Она сидела на стуле, опустив голову и плотно сжав губы. Словно та буря чувств, что бушевала в её сердце, стремилась вылиться наружу слезами, а она изо всех сил старалась её сдержать. Однако стоило моргнуть, как слёзы хлынули ручьём.
   - Оставить деньги на дорогу... говоришь?
   - А... да.
   - Зачем... зачем ты это...
   Словно стирая с лица чувства, Хоро принялась вытирать глаза обоими рукавами. Всё ещё вытирая, она встала и сказала, не сводя глаз с Лоуренса:
   - Разве не я была во всём виновата? Если бы меня там не было, разве тебе не удалось бы уже взять в долг сколько нужно? Почему же ты не сердишься?! Я... я...
   Её плотно сжатые кулачки дрожали, застрявшие слова вылились новыми слезами.
   Лоуренс не понимал, что происходит. Ведь Хоро ходила вместе с Лоуренсом потому, что тревожилась за него. И сам Лоуренс не подозревал, что её присутствие рядом могло не позволить одолжить деньги. Более того, Лоуренс грубо оттолкнул руку Хоро, пусть даже под влиянием момента. Сколько он ни думал, виноват был лишь он сам. Ему не за что было сердиться на неё. И он так и сказал:
   - Тогда виноват был я. Ты ходила со мной только потому, что беспокоилась обо мне. Как же я могу на тебя...
   Она в упор смотрела на Лоуренса. Когда он попытался продолжить, Хоро вдруг резко развернулась и ухватилась обеими руками за спинку стула.
   - Какой же ты...
   Она подняла стул.
   - ...дурень!!
   От неожиданности Лоуренс отпрянул назад. Но удара не последовало. Он вдруг понял, как тяжёл для Хоро этот стул.
   - Аррр... ты...
   Озарённая лунным светом хрупкая фигурка Хоро качнулась к окну, не выпуская стула из рук и продолжая неотрывно смотреть на Лоуренса.
   - Осторожно!
   Он бросился вперёд, ножка стула зацепила оконную раму, но ему удалось поймать стул левой рукой, а тонкое запястье Хоро правой. Она, чуть не выпав со стулом из окна, не сводила с Лоуренса глаз, выражение её лица тоже не менялось.
   Не в силах выдержать её взгляд, Лоуренс отвернулся. Когда он потянул стул, к его удивлению она покорно разжала руки и словно разом лишилась сил. Будто вся её злость выплеснулась на стул.
   - Какой же ты...
   Взгляд волчицы опустился, слёзы закапали на пол.
   - ...добрый...
   - Доб... рый? - запинаясь, переспросил Лоуренс, столь неожиданным оказалось для него это слово.
   Хоро кивнула, словно маленький ребёнок, не пытаясь освободить запястье.
   - А разве... не... так? Это из-за того, что ты взял меня с собой, из-за этого не давали денег... а ты... а ты всё равно...
   - Но я ударил твою руку. Я вышел из себя. Но я не должен был злиться, - возразил Лоуренс.
   Хоро покачала головой и стукнула его в грудь кулачком. Судя по лицу, она очень хотела рассердиться, но не могла.
   - Я... я пошла с тобой только из упрямства. А поскольку моё упрямство привело совсем не к тому, чего мы хотели, понятно, что меня было за что винить. Но я вправду не ожидала, что ты так возьмёшь и ударишь меня по руке, и я должна была разозлиться. Я очень хотела разозлиться.
   Теперь Лоуренс понял, что она имела в виду.
   - Но как я могла злиться, когда увидела, какое у тебя лицо?
   Хоро вытерла слёзы свободной рукой и продолжила:
   - И из-за этого внутри я ещё больше злая...
   Хоро рассердилась, когда он так обошёлся с ней, но, увидев раскаяние на его лице, не смогла излить свой гнев.
   "Должно быть, у меня тогда было очень немужественное лицо", - подумалось Лоуренсу.
   Однако гнев в её сердце не утих - он так просто не проходит. Она не смогла излить его, и ярость только усилилась. Когда Лоуренс вернулся на постоялый двор, Хоро его не слушала, потому что она не знала, что делать. А потом он неверно понял её гнев и ушёл, оставив мешочек с тремя драгоценными румионами. Это подлило масла в огонь.
   - Прости... нет, не так. Когда я ударил твою руку, я действительно был уверен, что совершил непоправимое, возможно, совсем непоправимое, сколько бы я ни извинялся, - медленно проговорил Лоуренс. Хоро устало посмотрела на него.
   И она действительно устала. С чем бы не приходилось ей встречаться, Хоро всегда выпутывалась с помощью своей быстрой мысли и превосходно подвешенного языка, но тут она была взбешена настолько, что хотела швырнуть в Лоуренса стул. В своём истинном, волчьем обличье она могла бы злиться очень долго, но не в этом хрупкого теле.
   - И именно поэтому я решил, что должен сделать всё, чтобы как-то это исправить. Если это всё привело совсем не к тому... ээ... прости.
   Лоуренс клял свой язык, не в силах выразить словами свои чувства. Хоро лишь снова легонько стукнула Лоуренса в грудь кулачком.
   - Ты... - сказала она и замолчала.
   - Хмм?
   - ...ответь мне на один вопрос.
   Она правой рукой ухватила Лоуренса за куртку. Глядя в её лицо, он кивнул, причин не отвечать не было. Но Хоро справилась с собой не сразу. Несколько раз она начинала и останавливалась. Наконец, ей удалось выдавить:
   - Ты... почему ты... - Хоро посмотрела на Лоуренса в упор, - ...такой добрый?
   Она тут же отвернулась, словно пытаясь что-то скрыть, пытаясь изображать холодное безразличие, но было ясно, что Хоро внимательно следит за Лоуренсом, словно ожидая чего-то. Волчьи уши, прежде вяло поникшие, немного приподнялись, хвост тихонько покачивался. Лунный свет освещал тонкую фигурку. Честный ответ - Он был так потрясён и так отчаянно пытался собрать деньги ей на дорогу, потому что Хоро была ему очень дорога. И, несомненно, этого она и ждала от него. Он опустил голову, чтобы лучше её видеть, и увидел вплотную её печальные глаза. Он не мог получить преимущество за счёт её слабости. Это было бы неправильно. Его губы дали другой ответ:
   - Характер такой, я думаю.
   - Ты, ты...
   Лоуренс успел заметить, как задрожала зажатая в его ладони рука Хоро, в следующее мгновение она её вырвала и со всей силы ударила кулачком в грудь.
   - ...просто невероятно, какой дурень!!
   Удар Хоро оказался тяжелее, чем можно было от неё ждать, Лоуренс даже отшатнулся. Но она вцепилась в его одежду и уставилась в его глаза: "ну, нет, сейчас ты не уйдёшь".
   - Х-характер? Характер, говоришь? Если уж тебе нужно лгать, то лги, что влюблён, или что-то в этом роде. Разве не так должен вести себя самец? Ты, дурень!
   Лоуренс моргнул, она прочла его чувства.
   - П-прости. На самом деле я...
   Он не договорил. Потому что увидел, как Хоро улыбнулась, не выпуская его одежды.
   - Ты. Бывают, знаешь ли, времена, когда хочется услышать от человека чего-то такого, пусть и ложь. А бывают времена, когда, стоит только человеку заговорить мгновением позже, как его хочется хорошенько поколотить. Угадай, что у нас сейчас.
  
   []
  
   Лоуренс, почти парализованный её улыбкой, которая вовсе не была улыбкой, с трудом выдавил: "Второе". Хоро страдальчески вздохнула и отпустила его. Волчьи уши и хвост недовольно двигались взад-вперёд. Она была очень зла.
   - Ты и впрямь такой добрый, каких свет не видывал! Ну, какой ещё самец в целом мире в такой ситуации не сказал бы, что он её любит, или что она очень дорога ему, или ещё какие-нибудь такие слова, от которых самки пьянеют? Мне прекрасно видно всё, о чём ты думаешь, знаешь ли. Нет, это просто невероятно! Ты потрясающе, невероятно добрый!
   Теперь в глазах Хоро читалось не только недоверие, но будто даже отвращение. Лоуренс, однако, не сердился. Он знал, что она хотела услышать от него эти слова. Может, она просто хочет, чтобы её побаловали? А может?..
   Хоро внезапно уткнула руки в его живот. Лоуренс вздрогнул, но она просто заговорила:
   - И всё же я хочу услышать, как ты это говоришь. Давай попробуем ещё раз.
   "Оставь же ты меня в покое", - мысленно простонал Лоуренс, но скажи он так вслух, его просто разорвут. Кашлянув для значимости, она подняла глаза на Лоуренса, показывая, что она готова. Он глубоко вдохнул и решился.
   - Почему... почему ты такой добрый?
   Влажные глаза Хоро смотрели печально, губы чуть дрожали. Сейчас она выглядела очень серьёзно. Чувствуя, как жар разливается по его лицу, Лоуренс произнёс:
   - Потому что ты очень дорога мне.
   Лицо её просияло искренней радостью. Опустив глаза, она уткнулась лбом ему в грудь. Он увидел то её лицо, о каком он и мечтать не мог, и ощутил, как заколотилось сердце. Но Хоро подняла глаза, выражая лицом недовольство. Ухватив Лоуренса за руки, она обвила ими свою спину: "Обними меня крепче".
   На мгновение он замер, столь абсурдным это ему показалось. И очень милым. Он обнял Хоро, её хвост удовлетворённо качнулся. Объятие принесло Лоуренсу чувство наслаждения, он крепче прижался к ней. Наверное, их объятие длилось недолго, но показалось, что времени прошло очень много. Он ощутил, как затряслась тонкая спина под его руками, и пришёл в себя. Тут он понял, что Хоро смеётся.
   - Ха-ха-ха-ха-ха, чем же мы с тобой занимаемся?
   - Разве не ты хотела, чтобы я тебе подыгрывал? - ответил Лоуренс, отпуская её.
   - Хе-хе. Но это вдобавок позволило тебе попрактиковаться, не так ли? - с озорной улыбкой сказала Хоро. Лоуренс не стал искать ответ, просто пожал плечами. Она вновь рассмеялась.
   - Но, ты.
   Лоуренс ожидал, что Хоро ещё как-то попытается его подразнить, но её лицо стало безмятежным:
   - В следующий раз позволь мне выйти из себя, хорошо? Ты всегда так добр ко мне, и я очень счастлива. Но иногда проблему можно разрешить быстрее, если мы просто разозлимся и, как следует, наорём друг на друга.
   Это показалось довольно странным, но не лишённым логики. Самому ему никогда не пришло бы в голову подобное. Было в этом что-то свежее и тёплое.
   - Так, ты. По твоему лицу я могу догадаться, как именно ты собрал деньги. Сколько?
   - Три и две седьмых румиона.
   Хоро дёрнула ушами и вновь прижалась лбом к груди Лоуренса. Он даже подумал, что она сейчас высморкается ему в рубаху, но Хоро просто вытирала слёзы, и он не стал мешать. Подняв, наконец, голову, она стала прежней Хоро и, гордо улыбнувшись, сказала:
   - То, что ты надеешься на мою мудрость, - это правильно. Как бы сказать... у меня есть хороший план.
   - Ч-что за план?
   Лоуренс всем телом подался вперёд. Хоро презрительно отпихнула его и проговорила:
   - Только не очень-то обольщайся. Если он не сработает, я же не вынесу этого...
  

* * *

  
   Она предложила попробовать контрабанду золота, план её был простой и прямолинейный. "Простой и прямолинейный" - это точная характеристика. Глаза Лоуренса едва не вылезли на лоб.
   - Ну и как? Сработает? - осведомилась Хоро.
   - Нет, конечно же, раньше многим приходили в голову подобные идеи, но, по правде, это не сработает. Я уверен, что раньше находились те, кто пробовал, но их всякий раз хватали.
   - А не потому ли всех этих людей раскрывали, что они ради своего дела обращались за помощью к куче других людей? Неудивительно, что их ловили на первой же проверке.
   Лоуренс, впрочем, не думал, что мудрая волчица так спокойно предложила бы столь опасный план, если бы шансы на успех были малы. Как он и ожидал, она стала объяснять, почему её план сработает.
   - Могу поклясться своими ушами и хвостом, что знаю человека, который сможет попробовать это сделать. И, как мне видится, я могу с уверенностью утверждать, что этот человек сможет это сделать. Но, честно говоря, просить помощи у этого человека я сначала совершенно не хотела... в конце концов, я и сама могу легко перемахнуть через стену этого города. Но учитывая положение, в котором ты оказался, думаю, мне не стоит просить слишком многого.
   Лоуренс сказу догадался, кто этот человек. Ей было не по душе полагаться на этого человека. Однако контрабанда золота это не только перехитрить досмотр. Если человека раскроют, его ждёт страшное наказание, а значит, ему нужно будет заранее объяснить риск и заплатить. Если люди не могут доверить свою жизнь друг другу, план обречён. Убедить другого человека перевезти золото - уже трудная задача. Как ни велика награда, человек ставит под угрозу свою жизнь. И всё же, если провезти золото в город возможно, Лоуренс в их положении не мог от этого отказаться. У него не было выбора.
   - Если этот человек согласится помочь, шанс провезти золото будет, верно?
   - Если не произойдёт ничего неожиданного, проблем быть не должно.
   - Понятно...
   И Лоуренс стал думать, о чём надо позаботиться при контрабанде золота.
   Чтобы провезти золото контрабандой, надо достаточно много заплатить человеку, который перевезёт груз, за риск и молчание. За три румиона даже из соседнего городка золото не провезти. Плата за помощь может съесть весь доход от контрабанды. И так золота, купленного на три румиона, не хватит на покрытие долга. Значит, нужны ещё деньги. Хоро сама могла бы перепрыгнуть городскую стену и избежать досмотра, но предложила прибегнуть к помощи других, потому что тоже это понимала. Но предложи они свой план тому, кто мог дать денег, как объяснить, что они в силах пронести золото в город? И убедить этих людей дать денег недостаточно, нужно самим увериться, что их не предадут. И даже тогда останутся проблемы, важнейшая - нехватка времени.
   Лоуренс почувствовал, что что-то изменилось в руке. Он понял, что Хоро, державшая её, теперь отпустила.
   - Ну, о деталях сам подумай. А я пойду спать.
   Хоро зевнула, качнула хвостом и медленно направилась к кровати.
   - Как, ты собираешься спать?
   Лоуренс надеялся сейчас на её мудрость, но Хоро уже натянула на себя одеяло, а услышав вопрос, лишь высунула голову и ответила:
   - Я не то чтобы хорошо знакома с тем, как устроен этот город. Я уже сказала, что провезти золото возможно, не думаю, что смогу сказать что-то ещё, как бы ни размышляла.
   "Так и есть", - подумал Лоуренс. Хоро улыбнулась и поинтересовалась:
   - Или ты просто хотел бы, чтобы я была рядом?
   Лоуренс вспомнил, что ему говорила Хоро насчёт "попрактиковаться", и ответил насколько смог спокойно:
   - Да, я хочу, чтобы ты была рядом.
   - Слишком холодно. Отказываюсь, - заявила Хоро и натянула одеяло на голову, оставив, однако, свой тёплый хвост снаружи, и теперь она радостно виляла им.
   Подумав, что ему не было бы так хорошо, будь он один, Лоуренс не сдержал улыбки, потом вздохнул. Если он не сделает что-то между завтрашним восходом и закатом, эта радость станет прощальным подарком перед встречей с Создателем. Предстояло посеять имеющуюся возможность, и надеяться, что взойдут цветы успеха.
   Сидя на стуле, который тонкие руки Хоро пытались запустить в него, Лоуренс подобрал с пола мешочек с деньгами.
   Звяк! Негромкий и такой знакомый звон монет разнёсся по комнате.
  

***

  
   Цок, цок, цок. Лошади тянули повозки одна за другой по булыжной мостовой. Из окна было видно, что повозки нагружены овощами, должно быть, зеленщики первыми направились на рынок. Появились и первые пешеходы. Только Лоуренс подумал, что пора бы пробить утреннему колоколу, как раздался звон со стороны главного собора Рубинхейгена. Несмотря на изрядное расстояние, звук доносился громко и ясно. Не успел стихнуть колокол главного собора, зазвонили колокольни небольших церквей, разбросанные в городе. Этот перезвон был здесь частью каждого утра.
   Для горожанина утренние колокола привычны с детства, но странствующий торговец привык просыпаться под пение птиц, ему эти звуки не слишком приятны. Что говорить про волчицу с её острым слухом! Недовольно простонав, Хоро медленно уселась на кровати.
   - Доброе утро.
   Хоро только угрюмо кивнула.
   - Есть хочу, - первым делом сказала она.
   - Палатки на площади как раз сейчас должны открываться, - ответил Лоуренс.
   - Мм.
   Потянувшись всем телом, словно кошка, Хоро руками отбросила назад длинные волосы, мягкие и шелковистые, хоть она только поднялась с постели.
   - Ну и к какому выводу ты пришёл после того, как всю ночь думал?
   - Сработает.
   Хоро как раз пригладила волосы и собиралась приняться за особо важную часть тела - хвост, но услышав уверенность в голосе Лоуренса, изумлённо взглянула на него.
   - Нечасто ты говоришь так прямо.
   - Что ты имеешь в виду?
   Хоро демонстративно отвернулась. Он продолжил.
   - Однако есть две сложности, которые необходимо будет преодолеть.
   - Две?
   - Во-первых, мы должны убедить человека, который будет перевозить золото, и, во-вторых, нам придётся убедить тех, кто должен будет дать нам деньги, чтобы это золото купить. С жалкими тремя румионами, которые у меня сейчас есть, я даже перевозчику не смогу заплатить.
   Чуть подумав, Хоро вопросительно взглянула на Лоуренса.
   - Похоже, ты упустил ещё одну сложность. У тебя ведь остался лишь сегодняшний день, верно? Успеем ли мы провезти золото из какого-нибудь окрестного города?
   Мысль мудрой волчицы работала невероятно быстро. Но если думать целую ночь, можно додуматься до чего-то, что и мудрой волчице не придёт в голову.
   - Об этом я тоже подумал, разумеется, и тоже считаю, что она сложнее всех. Однако, то ли чудом, то ли случайно, но я придумал, как её можно успешно разрешить.
   - О?..
   Хоро улыбнулась, как улыбается мастер, испытавший подмастерья. Увидев это, Лоуренс тоже гордо улыбнулся.
   - Нам всего лишь надо попросить деньги у гильдии Ремарио, - пояснил он.
   Хоро склонила голову чуть набок.
   Гильдия Ремарио, как и Лоуренс, оказалась на грани разорения. И всё же, при её немалом размере, Лоуренс был уверен, она не осталась совсем без денег. И ради последней попытки воскреснуть они оставили какие-то деньги в запас, и не будут использовать, пока положение не станет совсем критическим. Лоуренс намеревался убедить гильдию купить на эти деньги золото. И если им предложат достаточно умный план, гильдия в надежде выплыть сама сядет с ним в лодку.
   Опаснее всего при контрабанде, если кто-то что-то разболтает. Как только гильдия Ремарио примет план, ей станет невыгодно разорять его раньше времени. Человека, идущего к верной гибели, ничто не удержит. Если Лоуренс раскроет участие гильдии Ремарио в контрабанде, её воскрешение станет невозможным. Значит, гильдии придётся отложить срок платежа. Чтобы предотвратить предательство, они должны сделать Лоуренса своим сообщником.
   - Однако, что бы мы сейчас ни начали делать, у нас всё равно мало времени, - сказал он.
   - Мм. Ну, раз так, давай действовать сразу после завтрака.
   - Завтрака?
   - Воевать на голодный желудок не хватит сил, ведь так?
   Лоуренс вдруг осознал, что у него во рту со вчерашнего полудня не было ни крошки. Но то ли из-за бессонной ночи, то ли из-за тяжести на сердце особого аппетита он сейчас не чувствовал. Хоро же выбралась из постели, обвязала плащ вокруг талии на манер юбки, проворно надела на голову косынку и бодро заявила:
   - Я хочу мяса.
   Предложение поесть мяса с самого утра Лоуренс счёл бы ужасным, даже если бы сейчас чувствовал себя превосходно.
  

***

  
   Позавтракав в торговой палатке, они направились в гильдию Ремарио. На этот раз они подошли к парадному входу.
   Фасад здания выходил на большую улицу и выглядел вполне обычно. На двери не висело таблички, оповещающей о работе гильдии. Внутри ноздри Лоуренса защекотало специфическим запахом, типичным для гильдий в трудные времена. Воздух здесь был совсем не тот, полный надежд наружный утренний воздух. Здесь повисли безнадёжность и сосущее, точно голод, чувство страха, и лихорадочный жар, порождённый этим чувством. Разница лишь в наличии денег, но какое разительное изменение несёт безденежье.
   - Эмм... позволь поинтересоваться, кто ты такой?
   Несколько работников Гильдии с напряжёнными лицами смотрели на неожиданного посетителя. Один из них, человек средних лет держался спокойнее, он и обратился к Лоуренсу. Был он тощ, но это, похоже, у него от рождения.
   - Я Лоуренс, я уже приходил сюда вчера. Мне нужно кое-что обсудить с господином Ремарио.
   - Понятно. Прошу вот сюда... о, прошу прощения, а твоя спутница?..
   - Моя ученица. Для удобства она одета городской девушкой. С её способностями, уверен, она скоро станет торговцем, известным всему миру. Я хочу, чтобы она училась всему, чему можно, и потому прошу позволить ей меня сопровождать.
   Лоуренс соврал, не моргнув глазом, работник, похоже, принял это за правду. Торговцы среди женщин встречались редко, а девушки, решившие обучаться торговому ремеслу, попадались чаще.
   - Прошу вот сюда.
   Лоуренс проследовал за работником в глубину здания, Хоро шла за ним. У работников, встреченных на первом этаже, глаза были красными с кругами под глазами. Похоже, они, как и Лоуренс, всю ночь не спали в поисках выхода.
   - Подожди здесь немного.
   Работник отвёл их в комнату на третьем этаже, вероятно, прежде здесь проходили переговоры по дорогим товарам, вроде пряностей и драгоценных камней. Лоуренс опустился не на простой твёрдый стул, а на диван, набитый ватой и покрытый сверху кожей.
   - Ты, значит, господин Лоуренс, да? Позволь поинтересоваться, какое именно у тебя дело?
   - Передай господину Ремарио вот что: я хотел бы обсудить с ним, как с помощью вашей гильдии я смогу погасить свой долг, а возможно, если всё сложится удачно, и долги гильдии.
   Эти слова Лоуренс произнёс без тени страха, глядя работнику в лицо. Работника точно молнией ударило, он разом выпрямился и вытаращил глаза. Затем подозрительно посмотрел на гостя, видимо, приняв его за мародёра, который решил влезть в умирающую гильдию и вычистить из неё всё, что удастся.
   - Твои подозрения вполне естественны. Именно поэтому я хотел бы всё как следует обсудить с господином Ремарио.
   Работник смутился. Поспешно опустив голову, он поспешно пробормотал: "Я сейчас сообщу господину" и вышел.
   Шансы, что Ремарио заглотнёт наживку, были велики, тем более, что сказанное Лоуренсом было правдой. Обычно, гильдию на грани разорения посещают лишь торговцы, стремящиеся урвать что-то из остатков. Они слетаются как голодные демоны и готовы на всё ради поживы. Если кто-то тычет в нос способом поднять гильдию, она не может не ухватить наживку.
   Контрабанда золота, предложенная Хоро, принесёт доход, который покроет не только долг Лоуренса, но и долги, гильдии при условии, что та согласится. Если контрабанда раскроется, смертный приговор неизбежен. Что до Ремарио, то даже его родственники не смогут больше жить в этом городе. Таков риск. Но если просто сидеть и ждать, выйдет не многим лучше. Раз так, гильдия наверняка решится поставить на этот шанс.
   Чем тяжелее ситуация, тем больший доход можно извлечь, когда она изменится к лучшему. Это было как тогда, в Поросоне, когда Лоуренс с Хоро разоблачили трюк владельца торгового дома Латпаррон, и тому пришлось принять навязанную Лоуренсом сделку. Он натянуто улыбнулся и твёрдо наказал себе забыть о прошлом и смотреть только вперёд. Он должен убедить гильдию Ремарио участвовать в этом. Сделав глубокий вдох и выпрямив спину, Лоуренс вдруг ощутил на себе взгляд сбоку и повернул голову. Хоро.
   - Не бойся, я с тобой, - Хоро ухмыльнулась, обнажив клык. То была бесстрашная улыбка, ей хотелось верить.
   - Да.
   Лоуренс ответил кратко, чем больше доверие между партнерами, тем меньше слов им требуется. Если два торговца доверяют друг другу, длинные и подробные договоры между ними не нужны, хватит простого рукопожатия.
   Дверь открылась, показался Ганс Ремарио, такой же усталый, как Лоуренс.
   - Какое важное дело ты желаешь со мной обсудить?
   Первый шаг был сделан.
  

Глава 5

  
   Сейчас трюков не требовалось. Надо лишь чётко донести цель. Как Лоуренс и ожидал, Ремарио был поражён. Выпучив глаза, он проговорил: "Невозможно".
   - Ничего невозможного.
   На лице Ремарио появилось выражение, подобающее владельцу гильдии в Рубинхейгене. Высокомерно улыбнувшись, он откинулся на спинку кресла.
   - Я понимаю, что ты всеми силами пытаешься избавиться от долга, но это ещё не повод нести такую чушь.
   Показывая, что его время тратят впустую, Ремарио собрался встать с кресла.
   - В прошлом кто-то наверняка пытался воспользоваться этим способом, верно? И их всех ловили, верно?
   - Если ты это понимаешь, тем проще. Те, кто находится на грани разорения, частенько принимают глупые планы за совершенные, - слова, адресованные не только Лоуренсу, но и себе самому.
   Не желая отступаться, Лоуренс продолжил:
   - Но что если мы наймём кого-то, кто достаточно искусен, чтобы всё-таки провезти золото?
   Не сводя глаз с Лоуренса, Ремарио вновь устроился в кресле.
   - Предложенный тобой план не увенчается успехом, потому что люди, которые, как ты говоришь, "достаточно искусны", могут заработать достаточно денег и, не отвлекаясь на контрабанду золота, а значит, откажутся участвовать. Если ты собираешься заручиться помощью кого-то не из здешних, советую оставить эту идею. Поскольку этот способ контрабанды нередко применялся в прошлом, всех, кто не из этого города, обыскивают особенно тщательно.
   Ремарио приводил именно те доводы, которых Лоуренс и ждал.
   - Что если у нас есть на примете человек, который достаточно искусен, но при этом зарабатывает мало?
   - Искусный человек может не тревожиться о хорошей работе в Рубинхейгене, хороших работников всегда не хватает.
   Ремарио откинулся на спинку кресла, ожидая ответа Лоуренса. Сейчас выражение его лица немного походило на то, что было у Хоро накануне. Он спорил, но ждал, что ему возразят в ответ. Хотел оставить это дело, но не мог.
   Лоуренс сделал глубокий вдох.
   - Что насчёт человека, который весьма искусен и работает здесь, в городе, но которому платят очень мало и которому очень нужны деньги? И что ещё важнее, этот человек очень недоволен своим работодателем. Работодатель этого человека - Церковь, а контрабанда золота - это вызов Церкви. Если мы скажем этому человеку, что контрабанда золота позволит не только заработать ему самому, но и отплатить Церкви, я уверен - он согласится. Кроме того, предательства можно будет не опасаться, этот человек презирает Церковь.
   - Это... это выглядит слишком удобным, - заметил Ремарио.
   - Именно в таких случаях торговец и зарабатывает большие деньги, верно?
   Единственным из всех суметь купить зерно во время неурожая. Купить вышедшие из моды украшения, а потом обнаружить, что в другом городе на них невероятный спрос. Из таких редких совпадений и получаются состояния.
   Лицо Ремарио исказилось. Было видно, что он очень хочет поверить, но не может.
   - Если я просто назову имя этого человека, я уверен, ты поймёшь, - сказал Лоуренс.
   - Если... если всё так, ты мог бы заняться контрабандой сам. Но ты пришёл ко мне и предлагаешь это мне, зная, что твоя доля денег уменьшится, не слишком ли это странно?
   То, что Ремарио перешёл к подробностям, означало, что он отложил вопрос возможности успешной контрабанды.
   - Мы не занимаемся контрабандой самостоятельно по двум причинам. Во-первых, крайний срок уплаты моего долга вашей гильдии наступает сегодня вечером, и когда солнце сядет, иностранное отделение, на которое ляжет мой долг, придёт и заберёт меня. Во-вторых, у меня на руках сейчас лишь вот эти деньги.
   Достав кожаный мешочек, Лоуренс развязал шнурок и высыпал монеты на столик - золотые и серебряные монеты на три румиона. При виде денег в глазах Ремарио показался блеск, он, как и Лоуренс, стоял перед разорением.
   - Здесь три румиона. Вам достаточно просто поспрашивать торговцев, чтобы узнать, как я их добыл.
   Ремарио сделал глубокий вдох. Уж конечно, такой человек, как Ремарио, сразу догадался.
   - Это на самом деле всё, что у меня есть. Я вручаю вам эти деньги и молю поверить в искренность моих слов. Кроме того... - Лоуренс подался вперёд и, глядя Ремарио глаза в глаза, продолжил: - ...я умоляю вас отложить на время требование выплаты моего долга, а вашу гильдию - дать достаточно денег, чтобы мы могли заняться контрабандой.
   На измождённом подбородке Ремарио натянулись морщинки, на лбу проступил сальный пот. Раз Ремарио не отказал сразу же, значит, у него было достаточно денег для контрабанды. Более того, он верил в прибыльность контрабанды золота, и это разжигало в нем желание вложить деньги. Стоит ли подтолкнуть его ещё немного? Но если Лоуренс будет слишком напорист, это может внушить ненужные подозрения.
   Контрабанда золота выгодна, но рискованна. А если гильдии Ремарио именно сейчас предлагают вложить во что-то деньги, это может оказаться мошенничеством. Здесь наверняка побывало много никчёмных людей, желающих ускорить гибель гильдии и поживиться чем-нибудь при этом. Недоверчивость Ремарио была вполне естественна. Поэтому Лоуренс тщательно обдумал свои следующие слова.
   - Господин, - Хоро его опередила.
   Ремарио изумлённо взглянул на Хоро и заморгал, словно впервые её заметил. Лоуренс тоже глянул на Хоро, та говорила, скромно потупившись:
   - Господин, у вас ещё есть время колебаться?
   - Что...
   Слова Хоро звучали угрожающе, Ремарио плотно сжал губы. Возможно, в другой обстановке такой приём бы подействовал, но сейчас он мог привести к прямо противоположному результату. Чувствуя, что ситуация меняется к худшему, Лоуренс захотел остановить Хоро. Она его опередила:
   - Насколько я знаю, из этого дома только что ушёл один человек. Вы действительно можете себе позволить раздумывать, господин?
   - Мм, мм...
   - У меня необычайно острый слух, все тайные разговоры я слышу совершенно отчётливо. Желаете, чтобы я пересказала вам разговор людей этажом ниже? Они собираются бросить вас и бежать.
   - Э...
   - О, ещё один ушёл. Если так продолжится, потребуется совсем немного времени, чтобы ваша лавка...
   - Прекрати! - выкрикнул Ремарио, обхватив голову руками.
   Хоро бесстрастно взирала на владельца. Лицо её было подобно маске. В душе Лоуренс немного сочувствовал Ремарио. Гильдии подобны кораблям. Когда в днище корабля образуется пробоина, и команда знает, что её не починить, люди кинутся спасать свои жизни, не обращая внимания на приказы капитана.
   Лоуренс, однако, знал, что Хоро намеренно ужалила Ремарио именно в эту точку. В том, что касалось одиночества, Хоро была чувствительна, как никто. Конечно, она понимала боль Ремарио.
   - Господин Ремарио, - догадавшись о намерениях Хоро, Лоуренс заговорил ровным голосом. - Я вручаю вам три румиона - всё, что мне удалось собрать, - и предлагаю вам сделку по покупке золота. У меня есть на примете человек, который сможет выполнить эту работу. Если только вознаграждение будет достойным, мы сможем доверять этому человеку. Кроме того, я уверен, что ваша гильдия обладает достаточными связями, чтобы сбыть потом это золото. Что вы скажете? Если вы согласитесь отсрочить выплату моего долга и пообещаете разумную долю дохода, я вместе с вашей гильдией займусь контрабандой золота, и это будет очень выгодно для вас.
   Здесь Лоуренс специально сделал паузу.
   - Итак, что вы скажете?
   Ремарио сидел, по-прежнему сжимая руками низко опущенную голову. То, что говорил Лоуренс, искушало сильнее вина и несомненно шло через уши к самому сердцу. И всё же Ремарио не поднимал головы.
   Шло время. Стояла тишина, могло показаться, что все в этом здании затаили дыхание, ожидая ответа. Лоуренс решился снова обратиться к Ремарио и уже начал произносить его имя, но тут прозвучало:
   - Понятно...
   Изнурённое лицо, наконец, поднялось, на Лоуренса уставилась пара горящих глаз.
   - Поставим на этот шанс всё, что у нас есть!
   Совершенно бессознательно Лоуренс поднялся со своего дивана и протянул руку. Двое мужчин, над головами которых висело слово "разорение", пожали друг другу руки.
   - Да благословит нас Господь!
  

***

  
   Договорившись с гильдией, кто и что должен будет делать и кто кому сколько заплатит, Лоуренс и Хоро направились к небольшой церквушке в восточной части Рубинхейгена. Размер колоколов, пышность украшений и прочее определялось для каждой церкви тем, насколько высоким было её положение в церковной иерархии Рубинхейгена, словно чем выше ранг церкви, тем ближе она к Единому богу. Церковь, на ступенях которой стояли Лоуренс и Хоро, располагалась в этой иерархии немного ниже середины. Ей было дозволено иметь украшения, и потому она не выглядела совсем убогой, но по меркам Рубинхейгена это было очень простое здание.
   Полдень только миновал, и в церкви сейчас служили полуденную мессу.
   - Слушай, ты, - Хоро, сидя на каменных ступенях и слушая песнопения, посвящённые Святой Матери, внезапно обратилась к Лоуренсу. - А ты уверен, что сможешь обмануть эту девочку?
   - Почему ты вдруг засомневалась?
   - Что, я ошибаюсь? - весело спросила Хоро.
   Лоуренс, глядя прямо перед собой, с сердитым лицом ответил:
   - Нет.
   Хоро чуть улыбнулась.
   К этой церкви они пришли встретиться с Норой. Лоуренс не знал, на какую церковь она работала, но церквей, нанимающих пастушек, было мало, и он смог это узнать. Разыскивали они Нору, чтобы попросить сыграть важную роль в их контрабанде - провезти золото. Однако, в отличие от Лоуренса и Ремелия над Норой не висела угроза разорения. Учитывая это, убедить её присоединиться к контрабанде было сродни обману, Лоуренс должен был убедить её, что прибыль от успешной контрабанды стоит риска.
   Тот, кто провозит золото, рискует жизнью, какой доход стоит того, чтобы ставить на кон жизнь?
   Однако искусство пастуха и известность Норы в городе были необходимы для успешной контрабанды. Оценивая сердце человека, как товар на рынке, способный дешеветь и дорожать, Лоуренс ощущал уколы совести. Будь Нора торговцем, было бы легче, но она была пастушкой, не искушённой в торговых делах. А наблюдательность Лоуренса позволила ему понять ситуацию Норы.
   Будучи пастухом, Нора из-за одного этого воспринималась многими как еретик. А она была ещё и женщиной, а женщины, по общему поверью, нередко становятся игрушками в руках дьявола. Понятно, что Церковь дала Норе работу не из сострадания, а чтобы за ней было легче приглядывать. Потому она была такой беспокойной, когда рассказывала, как Церковь наняла её пасти овец. Ещё Нора упомянула, что хочет скопить денег, чтобы стать портнихой. Судя по её характеру, Нора была не из тех, кто делает всё, что угодно, ради денег, но всё же она пожелала наняться проводником, чтобы заработать несколько лишних монет. Это значило, что никаких денег она не отложила. Заниматься работой столь трудной и суровой, но не иметь возможности скопить хоть немного денег. Как может человек встречать новый день с радостным сердцем, если будущее приносит с собой дни, полные тягот и лишений?
   И тут Лоуренс предложит Норе контрабанду золота и скажет, что ей удастся заполучить разом такую сумму, что она не только сможет заплатить за членство в гильдии, но и на жизнь останется. Чувство вины тяготило его сердце, он понимал, что использует бедность Норы. Но никто другой не подходил. То, что ей доверяли небольшие стада овец и заставляли пасти их в волчьих луговинах, то, что она была недовольна своим нанимателем, и то, что ей нужны деньги на воплощение мечты, - всё это сошлось воедино словно специально. Лоуренс печально вздохнул. Необходимость убедить Нору тяжким грузом лежала у него на сердце. Он вдруг ощутил, что Хоро смотрит на него. Глянув на неё, он увидел недоверчивую улыбку.
   - Нет, ты безнадёжно добрый.
   Те же слова Хоро произнесла накануне. Возможно, Лоуренс и в самом деле был чересчур добр для торговца. Ведь в мире торговцев даже извлечение выгоды из неудач собственной семьи не было невозможным.
   - Однако...
   Хоро встала и, глядя на заполненную людьми улицу, продолжила:
   - ...то, что я могу так спокойно путешествовать, тоже благодаря тому, что ты добрый.
   Небрежно кинув эти слова, Хоро поднялась на две ступеньки и встала рядом с Лоуренсом.
   - Если хочешь, я уговорю эту девчонку вместо тебя. В конце концов, должна же быть от меня какая-то помощь, - произнесла она с улыбкой, но голос её звучал несколько нерешительно.
   Лоуренс повернулся к Хоро - да, она стояла, понурив голову. Сейчас она казалась особенно маленькой.
   - Надеюсь, тебя уже не грызёт то, что было вчера?
   Хоро молча качнула головой, похоже, не вполне искренне.
   - Если бы ты не помогла надавить на Ремарио, не знаю, смог бы я с ним договориться. Ты мне уже очень помогла.
   Хоро знала, что Лоуренс говорит от чистого сердца, но кивнула с тем же унылым лицом. Поэтому он погладил её по голове и сказал:
   - Я сам с ней поговорю. Во всём, что произошло, виновата моя жадность, она заставила меня накупить товара, который резко подешевел, и в результате я оказался в беде. Я не могу заставить тебя говорить вместо меня лишь потому, что мне это неудобно. Это было бы просто нелепо.
   Лоуренс своими словами наполовину высмеивал, наполовину предупреждал себя наперёд. Каждое слово было правдой.
   - И потом, если я буду обращаться к тебе за помощью даже в таких делах, одному лишь Господу известно, сколько ты потом будешь надо мной смеяться, - добавил Лоуренс, пожимая плечами.
   Чуть помолчав, Хоро подняла голову и вздохнула, на лице у неё играла улыбка.
   - Какая жалость. А я-то собиралась оказать тебе уйму услуг, а позже стребовать с тебя плату за всё.
   - Почти удалось. Я чудом избежал страшной западни, - пошутил Лоуренс, Хоро тут же стукнула его по лбу.
   - Может, и так. Но ты тут же угодил в другую, ещё более страшную западню. А мне неинтересно охотиться на кролика, который попал в западню, он слишком слабый.
   - А ты знаешь, что люди часто используют слабых кроликов как приманку для волков?
   - Ну, по крайней мере, тот человек, который делает ловушку для волка, не должен показывать страх, слыша волчий вой. Как только страх обнаружится, ловушка будет бесполезна.
   Такой безобидный обмен уколами, лёгкое подтрунивание возможно только между близкими людьми. С улыбкой, говорящей "как глупо", Лоуренс отвернулся. Заметив это, Хоро рассмеялась.
   - Однако торговец подобен боевому ножу - если он слишком прямой, от него мало проку, его легко сломать, - пробормотал Лоуренс и поднял голову, словно ища в небе зазвонивший в этот момент колокол.
   Ярко-голубая высь с облачками там и тут. Лоуренс повернулся к востоку, там облаков было больше. Похоже, ясная и солнечная погода продержится до конца дня. В погожие дни и дела обычно идут хорошо.
   Сзади послышался деревянный стук - открылась дверь церкви. Лоуренс и Хоро тут же отодвинулись к углу каменных ступеней. Месса закончилась, из церкви начали выходить люди. Они спускались с просветлёнными лицами, собирались по два-три человека, собираясь после службы вернуться к своей работе. Должно быть, так повторялось здесь изо дня в день. Время шло, и людей из церкви выходило всё меньше.
   Во времена, когда в ходу были выражения вроде "кто последним выходит из храма после службы, тот верует сильней других", прихожане не спешили покинуть церковь, пока священник не терял терпение и не выгонял всех на улицу. Сейчас это в прошлом, но кидаться прочь из церкви, едва закончится месса, по-прежнему считалось дурным тоном. Последними медленно выходили работники мясных лавок, и прочие, за кем по роду их занятий Церковь приглядывала пристальней. К пастухам в том числе. Неудивительно, что Нора вышла среди последних, держась сковано и потупив взгляд. Церковь была не тем местом, где можно расслабиться.
   - Добрый день, - Лоуренс подошёл к пастушке и улыбнулся самой тёплой улыбкой. Умение изображать улыбку необходимо торговцу для переговоров.
   - А? А... г-господин Лоуренс и госпожа... Хоро?
   На мгновение Нора поражённо застыла. Потом, кинув быстрый взгляд в сторону Хоро, она повернулась к Лоуренсу.
   - То, что мы случайно встретились возле церкви, должно быть, провидение Господне, - произнёс Лоуренс, нарочито воздев руки. Нора смущённо улыбнулась.
   - Я, быть может, и не очень умна, но так меня не обмануть, - ответила она.
   - Это хорошо. Слышал, в последнее время некоторые прихожане пьют слишком много священной крови во время мессы.
   "Священной кровью" называли виноградное вино.
   - Я не могу много пить, поэтому вообще пью редко, - застенчиво улыбнулась Нора и отвела глаза, словно не в силах унять волнение. Вероятно, она решила, что Лоуренс пришёл предложить ей работу проводника.
   - По правде сказать, есть одна работа, в которой мне нужна будет твоя помощь.
   И глаза Норы загорелись, лицо немедленно просияло.
   - Но здесь не самое удачное место для разговора. Может, присядем у какой-нибудь палатки?
   Он не предложил какой-нибудь трактир, посетители которого в это время дня привлекли бы внимание. Обсуждать что-либо тайное лучше всего на площади, полной людей. Нора послушно кивнула, и Лоуренс тотчас двинулся прочь, Хоро пристроилась справа от него, пастушка пошла сзади и чуть слева. Они шли по оживлённым улицам, прокладывая путь через толпу к площади. Та кипела, словно на ней шло какое-то непрерывное празднество. Удачно устроившись за свободным столиком близ палатки торговца пивом, Лоуренс заказал три кружки. Эль был бы дешевле, но раз с ними была Нора, он не мог позволить себе заказать самое дешёвое. Торговец быстро принёс кружки и резким движением поставил на стол. Лоуренс заплатил несколько медяков и поднял кружку.
   - Ну, за встречу!
   Кружки клацнули друг о друга.
   - По-моему, ты говорила раньше, что можешь ходить в Рамтору?
   Лоуренс сразу перешёл к делу, Нора, не успев притронуться к пиву, тотчас серьёзно взглянула на него. Хоро наблюдала за обоими, прихлёбывая из кружки маленькими глотками.
   - Д-да, могу.
   - И с овцами тоже?
   - Если только их не очень много.
   Нора отвечала без запинки, видимо она не раз пересекала луговину и лес между Рубинхейгеном и Рамторой. Однако на всякий случай Лоуренс кинул взгляд на Хоро. Та едва заметно кивнула - Нора говорила правду. Он глубоко вдохнул. Если долго ходить вокруг да около, Норе будет трудней решиться.
   - Я хотел бы попросить твоей помощи в одном деле. Плата - двадцать румионов. Разумеется, деньгами.
   Нора недоумённо склонила голову чуть набок, словно с ней говорили на иностранном языке. Для некоторых людей двадцать румионов - немыслимые деньги.
   - Однако эта работа таит свои опасности, и я заплачу, только если она будет выполнена успешно. Иначе - никакого вознаграждения.
   Рассказывая человеку что-то невероятное, очень полезно водить пальцем по столу, рисуя кружки и крестики, это помогает слушателю убедиться, что он не спит и не бредит. Взгляд Норы неотрывно следил за пальцем Лоуренса. Похоже, она начала осознавать, что всё происходит на самом деле. Но ещё не могла поверить.
   - Тебе нужно будет провести своих овец отсюда... и затем сделать всё возможное, чтобы вернуть их сюда в целости. От тебя не понадобится каких-то навыков, кроме пастушеских, - произнёс Лоуренс.
   Наконец-то Нора начала думать. Заметив явное несоответствие награды предложенной работе, она собралась что-то спросить. Опережая её, Лоуренс вставил своё "однако".
   - Однако работа связана с большой опасностью - такой же большой, как и плата.
   Сказать сначала, что впереди немыслимая прибыль, а потом, что работа будет очень опасной. Обе части способны потрясти, но сказанное первым произведёт большее впечатление.
   - И всё же вознаграждение - двадцать румионов. Вступление в самую дорогую гильдию обойдется тебе в один румион, не больше. Ты сможешь какое-то время платить за жильё и не тревожиться о еде и одежде и в то же время сможешь усердно работать. С такими деньгами ты сможешь легко купить право брать учеников, да? И тогда ты совсем скоро станешь главой дома одежды Норы.
   Нора выглядела сконфуженно и в то же время чуть не плача. Большой доход становился для неё чем-то реальным. И конечно, она захочет узнать, в чём опасность этой работы. Если сейчас Лоуренс выберет неверные слова, Нора захлопнется в своей раковине.
   - Да, кстати, ты не в рубинхейгенскую гильдию портных собираешься вступить?
   Нора, ожидавшая услышать про опасность работы, замерла. Все мысли её были сейчас об ошеломляющих деньгах и опасностях, что ей предстояли. Едва ли её хватит на не относящиеся к делу вещи, скорее всего, ответит она честно.
   - Н-нет. Я хочу уйти в другой город.
   - Вот как. Но ведь здесь большой город. Разве здесь не лучше? Думаю, трудновато будет жить там, где нет ни одного знакомого лица.
   Хотя все мысли Норы были в другом месте, она не забыла, что на эту тему не следует говорить необдуманно. Она смущённо опустила голову и ничего не ответила. Однако Лоуренс был торговцем и умел читать мысли и чувства людей по выражению лица. Одного взгляда на Нору было достаточно. Мысли пастушки были ясны, как небо.
   - Правда в том, что тебе хочется как можно меньше связываться со здешней Церковью, верно?
   Испытание было столь явным, что Хоро, не удержавшись, кинула на Лоуренса быстрый взгляд, но результат превзошёл все ожидания.
   - Ни... ничего... подобного...
   - Чем усерднее ты работаешь, чем больше ты стараешься оградить от опасности драгоценных овец, которые тебе вверены, тем сильнее они подозревают, что ты пользуешься языческой магией, разве не так?
   Нора не кивнула, но и не покачала головой, её мысли были высказаны собеседником в точности.
   - И более того, пытаясь заставить тебя показать, кто ты есть на самом деле, они загоняют тебя в такие места, куда другие пастухи ходить боятся, и твердят при этом, что якобы все другие земли уже заняты другими пастухами, верно?
   Нора уставилась на Лоуренса распахнутыми глазами. Конечно, она чувствовала уже что-то подобное. Как бы ни были велики земли других пастухов, безопасных мест тоже хватало, если только не полениться пройти немного дальше обычного.
   - Святые отцы так и будут тебя посылать в опасные места, пока на тебя не нападут волки или наёмники. А пока они не нападают, тебя будут вечно подозревать.
   Под столом Лоуренс стиснул кулаки, пытаясь раздавить кричащую совесть. Он разжёг в сердце Норы пламя сомнения. Теперь обратной дороги не было. Верна догадка Лоуренса или ошибочна - уже не имело значения. Торговец подобен боевому ножу - от него мало прока, если он слишком прямой.
   - Я сам пережил нечто похожее. Давай будем откровенны.
   Не сводя глаз с лица Норы, Лоуренс произнёс так тихо, что его слов не слышал никто, кроме сидящих за столом:
   - Церковники здесь хуже свиней.
   Говорить о Церкви дурно было серьёзным преступлением. Поражённая Нора испугано оглянулась. Опершись локтями о стол, Лоуренс подался вперёд. Хоро должна была подать знак, если кто-то разговор подслушивал.
   - Поэтому мы придумали план. Мы хотим плюнуть в лицо Церкви, заработать при этом денег и уйти в другой город.
   Пламя сомнений должно было уже перейти в жаркое пламя гнева, а когда оно прогорит, на его месте останутся угли убеждённости. Лоуренс медленно изрёк, что должен.
   - Это будет контрабанда золота.
   Глаза Норы распахнулись, но она взяла себя в руки. Примерно так же она бы среагировала на сильный порыв ветра.
   Её мысль снова начала работать. Наконец она раскрыла рот.
   - Но... что я могу сделать?
   Очень хороший вопрос. Похоже, способности Норы не ограничивались её работой.
   - Как ты знаешь, запрет на контрабанду здесь очень суров. Достаточно увидеть, что площадки для досмотра здесь есть на каждой дороге, ведущей в город, и что досмотр приходится проходить дважды. Даже если спрятать золото в рукавах или в грузе, его найдут. А если кто-то собирается провезти сразу много золота, найдут тем более.
   Нора кивнула, словно ревностный верующий, слушающий проповедь. Лоуренс произнёс четко и ясно:
   - Мы хотим спрятать золото в желудках овец и таким образом незаметно доставить в город сразу много.
   Нора вновь распахнула глаза, точно не в силах поверить в услышанное. Впрочем, скоро слова Лоуренса начали впитываться в её сознание, словно капли воды в ком земли.
   Овцы, как и многие другие животные, стригущие траву целыми днями, частенько заглатывают мелкие камешки. Если в траву закинуть маленькие кусочки золота, овцы и их проглотят. Однако овца может отрыгнуть золото прямо во время досмотра. Поэтому Лоуренс и Хоро остановили свой выбор на Норе, искусной пастушке, которая присматривала за небольшим стадом овец и пасла их там, куда немногие осмеливались отправляться. Первый досмотр, который они прошли на пути из Поросона, был довольно прост. На более многолюдной дороге, их проверяли бы куда тщательнее.
   Нора медленно кивнула и тихо произнесла:
   - Понятно.
   - Однако во всех городах под властью Рубинхейгена золото очень дорогое. Поэтому самое подходящее место, где можно купить золото, - Рамтора, языческий город. Но если бы мы решили идти из Рамторы безопасным путем, мы встретили бы много людей, да и земли эти заняты другими пастухами. Поэтому нам нужна именно ты. Тебя не заподозрят, когда ты пойдёшь там, где не ходят другие, и ты можешь пройти в Рамтору кратчайшим путём.
   Помолчав немного, Лоуренс откашлялся и, не сводя глаз с Норы, продолжил.
   - Ну, а кроме того, для тебя этот план - прекрасная возможность отплатить Церкви за все твои тяготы, ведь у них главный источник дохода, не считая податей, торговля золотом. Однако если наш план будет раскрыт, нас ждёт суровая кара. Ради твоей безопасности ты должна будешь уйти отсюда сразу, как только работа будет закончена. Кроме того, возможно, тебе придётся вскрывать овец.
   Едва ли на свете найдётся пастух, которому не доводилось вскрывать овец, и едва ли хоть один пастух считал, что вскрыть овцу легко. Но так можно было проверить решимость Норы.
   - Однако - двадцать румионов.
   Лоуренс понимал, что это несправедливо с его стороны, но чем несправедливей он сейчас поступает, тем сильнее подействуют его слова.
   Наконец девушка, сидящая напротив, девушка, изо дня в день терпевшая жару и холод, косые взгляды и жестокое обращение, но продолжавшая молча оберегать вверенных ей овец, обдумала все выгоды и опасности новой работы и приняла решение. Глаза её теперь смотрели ясно, лицо стало спокойным. Маленький рот произнёс большие слова.
   - Пожалуйста, позволь мне сделать это.
   Лоуренс протянул Норе руку, ни секунды не колеблясь, ибо знал, что эта рука держит его собственную судьбу.
   - Я буду рассчитывать на тебя.
   - И я на тебя.
   Этими словами договор был заключен. Нора обменялась рукопожатием и с Хоро, и теперь судьба троих стала общей. В будущем им суждено либо втроём смеяться, либо втроём плакать.
   - Что ж, давайте обсудим детали.
   Лоуренс принялся расспрашивать Нору, когда она сможет вывести овец, сколько будет овец, какова местность в окрестностях Рамторы и сколько золота сможет проглотить овца. Всё это он должен будет сообщить гильдии Ремарио и уже с ними всё обсудить.
   День незаметно подошёл к концу, на улицах начали появляться торговцы и ремесленники, возвращавшиеся домой с работы. Лоуренс закончил обсуждение с Норой. Она поднялась на ноги, так и не притронувшись к своему пиву.
   Лоуренс едва смог побороть желание предложить Норе дважды подумать и лишь сидел и смотрел, как она вновь и вновь благодарит его за возможность заработать такие огромные деньги, а потом уходит с площади.
   Одним глотком он прикончил нагревшееся пиво. Сегодня оно горчило сильнее обычного - ужасное пойло.
   - Ты, взбодрись, наконец. Всё прошло как по маслу, - сказала Хоро и неловко улыбнулась, словно не могла больше смотреть на Лоуренса.
   Однако Лоуренс не мог выбросить всё из головы и радоваться, ибо он только что уговорил Нору рискнуть своей жизнью.
   - Каким бы заманчивым ни был доход, ни одна игра не стоит того, чтобы ставить на кон жизнь, - произнёс он.
   - Мм, может быть, и так.
   - И потом, эти уговоры, постоянно упирая на прибыль, это просто обман по сути. Конечно, все торговцы знают, что если кто-то подписал договор себе в ущерб, винить некого, кроме себя и своей глупости, но она-то кто? Простая пастушка!
   Он говорил, не повышая голоса, но чувство вины не оставляло его. Если бы он расстался с надеждой снова стать торговцем, если бы он решил обрубить все связи, которые создал за годы труда, если бы он думал только о том, чтобы выжить, ему понадобилась бы лишь помощь Хоро.
   Но для Лоуренса это было то же, что убить себя. Поэтому предложение Хоро стало для него словно светом с небес, и, желая исполнить это, он лгал Норе.
   - Ты.
   Хоро сидела, покачивая в руках кружку, после чего заговорила, глядя вниз, на колышущуюся поверхность пива. Лоуренс поднял глаза на Хоро. Та по-прежнему не сводила взгляда с пива.
   - Слышал ли ты когда-нибудь тот ужасный крик боли овцы, когда волк впивается ей в глотку?
   Слова Хоро застали Лоуренса врасплох, он резко втянул воздух. Лишь тогда она подняла на него глаза.
   - У овцы нет ни острых зубов, ни когтей, ни быстрых ног, чтобы убежать, и вот в её шею впивается волк, стремительно, как порыв ветра, как стрела, пущенная из лука, и у волка есть зубы, и когти, и быстрые ноги. Что ты об этом думаешь?
   Хоро говорила спокойно, словно вела обычную беседу. Да по правде сказать, она и вела обычную беседу. Такое происходило часто, постоянно происходило. Добыть пищу любой ценой, только чтобы выжить. Это совершенно естественно.
   - Предсмертный крик овцы невозможно описать словами. Однако пустое брюхо тоже громко жалуется. Если бы уши могли выбирать, какие звуки слушать, конечно, они бы прислушались к тем, что громче, разве не так?
   Лоуренс понимал. Ради сохранения жизни приходится чем-то или кем-то жертвовать. Нужно быть святым, чтобы счесть это грехом и заморить себя голодом до смерти. Но это не оправдывало какие угодно поступки. Чтобы избавиться от чувства вины, Лоуренсу хотелось услышать кое-что от другого существа.
   - Ты вовсе не такой плохой, - заверила Хоро с улыбкой: "Нет, ты невыносим". И Лоуренс почувствовал, как тает тень, окутавшая его сердце.
   - Пфф. Какой же ты испорченный, просто невероятно.
   Лицо Лоуренса стало угрюмым. Хоро, осушив кружку одним глотком, поднялась на ноги и продолжила:
   - Ну, впрочем, что человек, что волк - никто не может жить один. Всякому хочется опереться на кого-то время от времени. Или я неправа?
   Да, "железный кулак в мягкой перчатке" - это точно про Хоро. В ответ на улыбку Хоро Лоуренс кивнул и тоже встал.
   - Однако тебя явно не стоит недооценивать.
   Видимо, Хоро имела в виду то, как Лоуренсу удалось распалить Нору. Впрочем, если бы он даже на такое не был способен, как ему удалось бы столько лет быть торговцем?
   - Разумеется. Будь осторожна, а то я как-нибудь и тебя распалю.
   - Хе-хе-хе, буду ждать с нетерпением, - улыбнулась Хоро, словно была действительно в предвкушении. И он тут же понял, что если кого-то и распалят, то именно его. Вслух он этого не сказал, но когда зашагал прочь, Хоро пристроилась рядом, хихикая без конца. Похоже, она и эту его мысль уловила.
   - Но сейчас единственное, что мы можем, - это постараться сделать так, чтобы мы смеялись все вместе, - произнёс он.
   - Достойное замечание. Однако...
   Хоро замолчала посреди фразы. Лоуренс повернулся к ней и увидел у неё на лице озорную улыбку.
   - ...не лучше ли будет, если в итоге будем смеяться только мы вдвоём?
   Предложение было соблазнительным, но всё же Лоуренс предпочёл бы, чтобы втроём.
   - Ты и вправду добрый, - заявила Хоро.
   - А что, нельзя?
   - Да можно, конечно.
   Затем, дружно рассмеявшись, они пошли по улицам города. Дорога, открывавшаяся перед Лоуренсом, не была освещена, но идущее рядом с ним существо он видел отчётливо.
   Контрабанда обязательно пройдёт удачно. Гарантий у Лоуренса не было, но он всё-таки верил.
  

***

  
   - Я Мартин Либерт из гильдии Ремарио.
   - Я Лоуренс. Моя спутница Хоро.
   - А, а я... я Нора Арендт.
   Трое представились друг другу на площади близ северо-восточных ворот. Колокол ещё не возвестил открытие рынка, утренний воздух был свеж и приятен, площадь выглядела довольно красиво, несмотря на оставшийся со вчера мусор.
   Одна Хоро могла безмятежно рассматривать окружающие здания. Остальные заметно нервничали. Контрабанда золота в Рубинхейген каралась вплоть до дыбы или четвертования. В обычной ситуации они бы сначала семь раз отмерили, чтобы не было неприятных сюрпризов, но сейчас на это нет времени. Слишком многие желали разорвать и пожрать гильдию Ремарио. Даже разорённая, она владела землями, домами, долговыми бумагами, всё это можно было обратить в деньги. Кредиторы с нетерпением ждали сроков уплаты, гильдия Ремарио должна была провернуть дело как можно быстрее.
   Поэтому Нора забрала своих овец из церкви сразу после заутрени и тут же направилась к остальным. Она не ожидала, что там будет кто-то ещё, кроме Лоуренса, и была удивлена, услышав название гильдии Ремарио, но свои сомнения оставила при себе. Похоже, она была готова сделать, что от неё требовалось.
   - Что ж, идёмте. Наше дело, как свежая рыба на кухне, - проговорил Либерт. "Если не сделаешь быстро - испортится", - мысленно закончили остальные. Либерта приставил к ним Ганс Ремарио.
   Они прошли через ворота, не вызвав любопытства сонно зевающих стражей, и без приключений покинули Рубинхейген.
   Лоуренс был в обычной одежде, Либерт предпочёл дорожное платье, какое городские торговцы надевают на охоту, Хоро вновь стала монахиней, а у Норы другой одежды и не было.
   Повозок не брали, Либерт ехал верхом, Лоуренс под уздцы вёл коня, на котором сидела Хоро. Дорога предстояла плохая, повозки бы только задерживали. Нора с семью овцами и Энеком вела группу на северо-восток, в сторону Рамторы.
  

***

  
   Дорогой почти никто не пользовался, они за целый день не встретили ни души. Ехали молча, тишину нарушали лишь звон колокольчика Норы да блеяние овец.
   Прервали молчание лишь к закату, когда Нора остановилась на привал, а Либерт не согласился. У Либерта были чуть раскосые глаза и гладкие светлые волосы, в целом он казался типичным юным торговцем, которому доверили важное дело и который был от этого в восторге. Он нервничал и требовал пройти ещё до ночлега. Ему не хватало опыта дороги.
   Лоуренс разъяснил ему, как работают пастухи и насколько опасно двигаться ночью, Либерт оказался на удивление сговорчив. Возможно, он и нервничал, но, по крайней мере, он не был излишне упрям.
   - Прошу прощения. Это всё нервы, я думаю, - извинился он, и Лоуренс решил, что наверное в обычной обстановке это хороший человек.
   В руках Либерта сейчас была судьба его гильдии. Под одеждой он надёжно укрывал письмо, по которому ему должны были передать золото на шестьсот румионов. Его господин, сейчас, должно быть, молитвенно сжимал руки в Рубинхейгене.
   - Что ж, у тебя ведь, в отличие от меня, сейчас целая гильдия на плечах. Понятно, что ты нервничаешь, - заметил Лоуренс. Либерт с облегчением улыбнулся.
   Ночь прошла спокойно, настало утро. Многие горожане считают утреннюю трапезу роскошью и не завтракают вообще - но тот, кто живёт дорогой, привык есть по утрам. И когда путники двинулись в путь, все, кроме Либерта, на ходу жевали лепёшки и вяленое мясо.
   Вновь остановились они незадолго до полудня, подъехав к холму. С его вершины было видно, как их дорога вела на восток, затем, пройдя следующий холм, сворачивала к югу. Всё зеленело травой - сплошной ковёр, куда ни глянь. Для овец тут был рай. Однако дорога вела не туда, куда им надо. К северу у самого горизонта виднелась зелёная полоска леса, там, где она кончалась, различались скалистые кручи. Путникам предстояло пройти между горами и лесом, по лугам, где не ступала нога и не проезжало колесо.
   По одну сторону этих лугов высились скалы, настолько крутые и зазубренные, что по ним не пройдёшь, по другую - густая, зловещая чащоба, куда не совались даже отряды рыцарей. Через эти луга проходил кратчайший путь в Рамтору.
   Никто в здравом уме не решится отправиться этим путём, так он был страшен. Хоро, конечно, фыркала при упоминании языческих колдунов, вызывающих волков, но другим эти слухи не удавалось выбросить из головы.
   Если им не удастся добраться до Рамторы и с золотом вернуться в Рубинхейген - никому из четверых не видать будущего. Они переглянулись и, поняв друг друга без слов, кивнули.
   - Если мы наткнёмся на волков, не бойтесь. Мы пройдём целыми и невредимыми, - произнесла Нора, голос её звучал решительно и успокаивающе, Хоро, впрочем, не нашла это забавным. Уж конечно, волчице Хоро Мудрой было что высказать. Когда Лоуренс встретился с ней глазами, она едва заметно ухмыльнулась и вновь приняла серьёзный вид.
   - Да пребудет с нами Господь, - вознёс молитву Либерт.
   Остальные последовали его примеру.
  
   []
  
  

***

  
   Погода стояла прекрасная. Порой холодный ветерок обдувал щёки путников, но на ходу это не замечалось.
   Впереди шла Нора, Либерт ехал рядом, дальше шли овцы, замыкал процессию Лоуренс, он вёл под уздцы лошадь с Хоро. Чем дальше на север, тем ближе подходили горы, прижимая их к лесу. От гор приходилось держаться подальше, чтобы лошади не поранились на камнях. Но чем ближе к мрачному лесу они подходили, тем более зловещим он казался.
   Лоуренсу показалось, что он слышит вдалеке волчий вой, впрочем, он был не уверен.
   - Эй.
   - Хмм?
   - Как ты думаешь, волки доставят нам хлопот? - понизив голос, спросил он.
   - О, как всё плохо. Они нас уже окружили.
   Даже от столь очевидной шутки у него на мгновение перехватило дыхание. Хоро беззвучно хихикнула.
   - Твою безопасность я обещаю. Про других - не могу сказать.
   - Нам обязательно нужно, чтобы целыми вернулись все.
   - Но я вправду не могу сказать. Лес от нас по ветру, если там есть волки, они нас уже давно учуяли и вовсю точат клыки.
   У Лоуренса возникло ощущение, что что-то наблюдает за ними из леса.
   Вдруг до него донёсся топот лап. Вздрогнув, он обернулся, но это был лишь Энек, чёрным пушистым пятном промчавшийся мимо к двум отбившимся овцам.
   - Умный пёс, - проговорил Лоуренс.
   Ничего особого он не имел в виду, но Хоро раздражённо фыркнула.
   - Если ты лишь наполовину умный, это только приближает смерть, - заметила она.
   - Что ты имеешь в виду? - спросил Лоуренс, понизив голос. Ему не хотелось бы, чтобы их услышали Либерт или Нора.
   Хоро с лошади кисло посмотрела на него сверху вниз.
   - Этот пёс, он знает, кто я.
   - Знает?
   - Спрятав под одеждой уши и хвост, можно обмануть людей, но не собак. С нашей первой встречи он всё время следит за мной, и это бесит.
   Лоуренс уже замечал, что Энек время от времени смотрит на них, но он не понимал причины.
   - Но что меня вправду бесит, - уши Хоро под капюшоном дёрнулись, похоже, она действительно была в ярости, - это его глаза. По ним видно, что он думает: "Только попробуй тронуть овец. Я тебе глотку перегрызу".
   Лоуренс криво улыбнулся: "Не может быть". Но, наткнувшись на холодный взгляд Хоро, испуганно вздрогнул.
   - Ничто не злит меня сильнее, чем пёс, который не знает своё место, - заявила она, отвернувшись.
   Похоже, волки и собаки - такие же заклятые враги, как вороны и голуби.
   - Как бы там ни было, я волчица Хоро Мудрая. Я не поддамся на выходки обычной шавки, - сердито нахмурившись, заявила Хоро. Удержаться от смеха было очень трудно. Но понимая, что если Хоро рассердится ещё сильнее, ему придется туго, Лоуренс всё же подавил смешок.
   - Да конечно, этот пёс тебе не ровня. Ты сильнее, умнее, и мех у тебя на хвосте красивее.
   Это была совершенно очевидная лесть, но последний комплимент, похоже, подействовал. Уши Хоро под капюшоном встали торчком, на лице расплылась гордая улыбка, которую ей скрыть не удалось. Хихикнув, она произнесла:
   - Похоже, ты научился, как надо говорить.
   И правда, Лоуренс теперь лучше понимал, как обращаться с Хоро, но говорить этого он не стал и лишь склонил голову в полупоклоне.
   Трава под ногами стала редеть, земля сменилась жёлтой глиной. Горы подошли совсем близко, чем-то напоминая штормовое море.
   Путники продолжали идти своей дорогой, хотя дорогой её назвать было трудно, особенно когда путь преграждали толстые корни деревьев. В ушах у них стоял непрерывный шум ветра в ветвях деревьев. Они шли и шли, пока без происшествий второй день путешествия не подошёл к концу.
   По словам Норы, двинувшись на рассвете, они достигнут Рамторы днём. Это более чем вдвое быстрее, чем по безопасной дороге. Если этот путь как следует расчистить, торговать с Рамторой станет совсем просто. Ведь волков они так и не встретили. Но такая дорога сделает Рамтору уязвимей для нападения. Едва ли Рубинхейген смирится, что языческий город живёт под боком. Пока этого не происходило, можно было заподозрить, что Рамтора платит Рубинхейгену, чтобы дорогу не прокладывали. Где власть, там и мздоимство.
   После безвкусного ужина Лоуренс, потягивая прихваченное Либертом вино, сидел на земле и думал. Поговорить было не с кем, и он оказался предоставлен самому себе. Хоро уже прикончила своё вино и, прислонившись к Лоуренсу и завернувшись в одеяло, безмятежно спала. Либерт, утомившийся от непривычного путешествия, дремал у костра.
   Оглядевшись, Лоуренс увидел Нору, сидевшую поодаль от костра и гладившую Энека, голова которого лежала у неё на коленях. Она не подходила близко к костру, чтобы глаза не привыкали к свету.
   Нора почувствовала взгляд Лоуренса и тоже повернулась к нему. Затем опустила глаза на свои колени и, снова взглянув на Лоуренса, улыбнулась. Почему она улыбается, Лоуренс понял, посмотрев вниз. Хоро беззаботно храпела, положив голову ему на колени совсем как Энек.
   Лоуренс, однако, гладить Хоро по голове опасался. Волчица у него на коленях была куда страшнее Энека. Он снова опустил глаза на Хоро, такую милую и невинную во сне, и соблазн погладить её стал непреодолим. Либерт спал, а Нора, гладя Энека, одновременно следила за овцами.
   Он поставил на землю грубо выдолбленную деревянную чашку и медленно потянулся к голове Хоро. Он уже гладил её прежде и не раз, но именно сейчас это действие показалось чем-то ему священным. Его рука потянулась к её голове.
   Хоро рывком подняла голову.
   Лоуренс поспешно убрал руку, она бросила на него настороженный взгляд, но тотчас перевела взгляд в сторону леса. Он удивился, но тут заметил, что Нора вскочила на ноги, а Энек стоит рядом с ней, оскалив зубы.
   Он огляделся, но повсюду одно и то же - непроглядная чернота леса.
   - Господин Лоуренс, назад! - крикнула Нора, и торговец, не задумываясь, двинулся с места. Но что-то вцепилось в него и не давало двигаться. Это Хоро схватила его за рукав. Он хотел спросить, в чём дело, но она пристально посмотрела ему в глаза: "Не слушай девчонку и держись у меня за спиной".
   Перечить ей Лоуренс не осмелился, и как только Хоро поднялась на ноги, встал позади неё.
   Нора была полностью поглощена своим делом, колокольчиком на посохе она командовала Энеком, который носился вокруг сонных овец, сбивая их в кучу поближе к костру. Затем она похлопала по плечу Либерта и, наконец, подбросила в костер несколько поленьев. Двигалась она сейчас проворно и хладнокровно, её неловкость в общении с другими людьми была сродни неловкости Лоуренса в делах, не связанных с торговлей.
   Либерт, наконец, проснулся и, ощутив общее напряжение, стал вместе с Хоро и Норой вглядываться в черноту леса. Затем сделал несколько шагов назад, стискивая что-то у себя на груди, несомненно, письмо стоимостью в шестьсот румионов, и встал позади оскаленного, вздыбившего шерсть Энека. Теперь все были готовы к обороне, слышалось лишь тревожное блеяние овец, хриплое дыхание Энека да треск веток в костре.
   Из чёрного леса не доносилось ни звука. Луна скрылась за облаками, ветер стих. Лоуренс вообще не ощущал, что за деревьями что-то есть. Но Нора, Энек и Хоро по-прежнему стояли неподвижно, всматриваясь во тьму.
   Мало ли что они услышали. Волки нападали на Лоуренса во время его поездок не раз, всегда перед нападением раздавался вой. А сейчас ни звука. Есть ли там, в черноте леса волки на самом деле?
   Время тянулось изнуряюще медленно. Единственная причина, по которой Лоуренс был в напряжении, - была Хоро, ей он полностью доверял.
   Либерт, для которого Нора и Хоро были простыми девушками, - напротив. Его лицо снова обрело краски, он с сомнением оглядывался по сторонам. Он что-то хотел сказать, но тут остальные пришли в движение. Зажав посох под мышкой, Нора потянулась левой рукой к рожку на поясе. Хоро, увидев это движение, недовольно нахмурилась - видимо, волки не любят этот звук. Волки заявляют о присутствии воем, медведи обдирают кору с деревьев, пастухи же для этого используют рожок. Никакой зверь не способен издать этот долгий, протяжный звук - знак того, что здесь пастух.
   Звук рожка разнёсся во тьме и ушёл в ночную чащу. Если поблизости были волки, теперь они знали, что им противостоит опытный пастух. Но воя так и не было. Враг молчал.
   - Мы их отогнали? - неуверенно вопросил Либерт.
   - Не знаю... но они, кажется, немного отошли.
   Услышав неопределённый ответ, Либерт нахмурился, но, увидев, что Энек перестал скалить зубы и принялся сгонять овец, уверился, что опасности больше нет. Возможно, он решил, что зверь лучше всего понимает другого зверя.
   - Здешние волки всегда такие. Они почти никогда не воют и ещё ни разу не напали - только смотрят...
   Юный работник гильдии Ремарио побледнел, точно Нора говорила о мертвецах, что возвращаются к жизни и вылезают из своих могил. Похоже, он был трусливей, чем казался.
   - Странновато, что они даже не воют, - пробормотала Хоро, всё ещё вглядываясь в лесную глубь. Либерт посмотрел на неё недоверчиво, что обычная городская девушка может знать о волках? Он сам в этом не отличался от обычных горожан, но это недоверие раздражало Хоро.
   - Среди волков может быть нечто. Например, призрак путника, умершего где-то здесь.
   Лицо Либерта побелело, как мел. Хитроумная волчица нашла, чего он больше всего страшится, и ужалила.
   - Однако...
   Прекратив терзать этого бедного ягнёнка, она потянула Лоуренса за рукав. Теперь голос её был тих, Лоуренсу пришлось наклониться к её рту.
   - ...я лишь наполовину шутила. У меня плохое предчувствие.
   Лоуренс кинул на Хоро мрачный взгляд: "Не пугай меня своими глупыми историями", - но она лишь рассеянно оглядывала лес и явно не шутила.
   - Хмм, кажется, у нас кончаются дрова, - весело сказала Нора, стараясь развеять повисшее напряжение. Лоуренс согласился, Хоро отвернулась от леса и кивнула. Кивнул и Либерт, но, скорее, за компанию.
   - Давайте я схожу, наберу сушняка, - предложила Нора, уверенная в своих глазах.
   Лоуренсу не хотелось отпускать её одну.
   - Я помогу.
   - И я тоже, - присоединилась Хоро.
   Ничего не смысля в кострах, Либерт, должно быть, почувствовал себя очень неловко.
   - Я... я тоже помогу! - заявил он и откашлялся, опасаясь остаться в одиночестве.
   Хоро неприятно ухмыльнулась.
   Они направились в лес за ветками и сучьями для костра. Лоуренс гадал, только ли в его воображении всё вокруг дышит чем-то звериным. Однако остаток ночи прошёл спокойно.
  

***

  
   Когда взорам путников, наконец, предстала Рамтора, Лоуренс облегчённо вздохнул.
   Глухая чаща справа, зубастые скалы слева - какой-то бесконечный и мрачный переулок.
   Однако Лоуренс облегчённо вздохнул не потому, что закончился плохой путь. Ему доводилось ходить и гораздо худшими. Наконец пропал тот странный взгляд, который преследовал Лоуренса всю минувшую ночь. Он знал, что это не плод его воображения, потому что Хоро и Нора всё время держались настороже. В лесу, разделявшим Рубинхейген и Рамтору, явно обитало нечто, чего страшились рыцарские отряды.
   Но сейчас, путь до Рамторы пройден успешно, значит, можно будет без происшествий и вернуться им. Лоуренс по-прежнему чувствовал себя не по себе, но с ними была Нора, ходившая этим путём, на неё не нападали. Если положиться на её умение, а также на Хоро, как-нибудь образуется. Сейчас надо взять золото. Лоуренс задумчиво провожал взглядом Либерта - идти в Рамтору компанией было ни к чему.
   - Надеюсь, всё пройдёт хорошо, - сказала Нора.
   - И я тоже, - кивнул Лоуренс и улыбнулся. Своей лучшей деловой улыбкой он воспользовался при этом не без умысла.
   Нора просто сказала, что думала.
   Но он в сердце чувствовал дурные предчувствия и чувство вины. Он боялся, что Нора не понимает в полной мере, что их ожидает в случае неудачи. Именно ей будет грозить наибольшая опасность на досмотре. А Либерт и Лоуренс, если будут молчать, смогут спокойно пройти. Рисковали они по-разному. Интересно, понимает ли она это, думал Лоуренс.
   Он смотрел, как Нора следит за стадом. Время от времени она поглаживала Энека, когда он подбегал к ней, выполнив команду. Торговец чувствовал необходимость убедиться, что Нора понимает опасность. Иначе использование её невежества не лучше мошенничества. Лоуренс почувствовал, как совесть комом давит ему на желудок.
   Но если объяснить, Нора может отказаться. Этого допустить нельзя. Поэтому Лоуренс молчал.
   - Да, я тут подумала... - вдруг произнесла Нора, выведя Лоуренса из задумчивости.
   Однако, подняв голову, он обнаружил, что обращается Нора не к нему, а к Хоро, которая выдрала большой пучок травы и рассеянно с ним играла.
   - Госпожа... Хоро, то есть... - запнулась Нора, возможно она набиралась храбрости, чтобы продолжить.
   Лоуренс замечал уже, как она пытается завязать беседу с его спутницей, но та всякий раз отвечала коротко и резко. Мысленно Лоуренс её подбодрил, однако её слова его изумили.
   - Ты... ты много знаешь о волках?
   Лоуренс был потрясён, но Хоро, хитроумная волчица, не изменила выражение лица. Она лишь склонила голову набок и с любопытством посмотрела на Нору.
   - Мм, то есть... просто, ну, вчера ночью ты так быстро заметила волков, и я...
   Её голос увял, неприступное поведение Хоро сушил её смелость.
   - Что? Я просто их заметила, вот и всё.
   - А, вот как...
   - Я что хочу сказать, от мужчин обычно никакого проку, - с озорной улыбкой добавила Хоро и кинула взгляд на Лоуренса, тот лишь пожал плечами. - Ты не согласна?
   - Эмм, я, я не...
   - Пфф. Так ты думаешь, ты можешь положиться вот на это? - и Хоро показала рукой. Нора проследила в том направлении глазами и встретилась с взглядом Лоуренс.
   Нора отвернулась, не зная, куда деть глаза. Хоро переспросила, и пастушка, словно извиняясь, жалобно взглянула на Лоуренса и что-то прошептала в ответ, Хоро к этому времени подошла совсем близко.
   Судя по тому, как бесстыдно осклабилась волчица, можно было догадаться, что это за ответ. Наблюдая за обеими, Лоуренс понял, что сейчас их разговор станет совсем дурацким. Он замахал рукой, показывая, что признаёт поражение, и обе девушки рассмеялись.
   - В первую очередь, не странно ли спрашивать меня, путешествующую наедине с мужчиной, много ли я знаю о волках?
   Нора казалась старше из них, но Хоро, едва заговорив, тут же завладела нитью беседы. Уперев руку в бедро, она указала пальцем другой руки вверх, походя на священника, читающего проповедь.
   - Конечно же, ответ очевиден! Ибо...
   Нора с любопытством потянулась вперёд.
   - Ибо! Едва на землю опускается ночь, как является волк - волк, привлеченный этим беспомощным, очаровательным кроликом! Конечно, ты согласишься, что кролик, еженощно пожираемый волком, просто не может ничего не знать о волках!
   Сперва Нора смотрела, разинув рот, но быстро поняла. Покраснев как рак, она переводила взгляд с Хоро на Лоуренса и обратно, затем в полном смущении она опустила глаза.
   Хоро хихикнула.
   - Что за очаровательное поведение. Но нет - верен был мой первый ответ, - весело заявила она. Нора покраснела пуще прежнего и отвела взгляд, словно вспомнив что-то. Затем она еле слышно охнула.
   - По правде сказать, это мой спутник больше похож на кролика. Если бы я оставила его одного, он бы, наверно, помер от одиночества, - прошептала Хоро пастушке на ухо, но достаточно громко, чтобы Лоуренс услышал. Он горько улыбнулся Хоро, но сильнее его ранило, что Нора доверчиво кивнула. Можно подумать, он и впрямь выглядел кроликом со стороны.
   - Ну, словом, я тогда просто случайно заметила волков.
   Этот вывод был не очевиден, но Хоро уже достаточно запутала и смутила Нору, так что та поверила. Взявшись руками за щёки, медленно восстанавливавшие свой цвет, она кивнула. Затем, глубоко вдохнув и справившись с волнением, она сказала:
   - На самом деле я думала, что ты тоже пастушка, госпожа Хоро.
   - О, это потому что я быстро заметила волков?
   - Ну, и поэтому тоже, - кивнула Нора и посмотрела на своего чёрного спутника, тот отдыхал, пока его хозяйка беседовала. - Но в основном, потому что Энек рядом с тобой ведёт себя по-другому.
   - Мм, вот как? - Хоро, которой хватало нахальства высвобождать свой хвост, когда она была уверена, что её не поймают, невозмутимо улыбнулась и, скрестив руки на груди, повернулась к Энеку. - Трудно сказать, когда речь идёт о собаке, но я рискну предположить, что он в меня влюбился.
   Словно поняв эти слова, Энек оглянулся на Хоро, затем вскочил и снова побежал заниматься овцами. А его хозяйка была поражена словами Хоро до глубины души.
   - Ч-что? Э, ты хочешь сказать... Энек?..
   - О, ну, печалиться не о чем. Любой самец слишком много о себе возомнит, если его слишком баловать. Я понимаю, что он тебе очень дорог, но из-за этого он лишь знает, что твоё внимание ему всегда обеспечено. И он обязательно будет искать кого-то ещё, с кем повеселиться. Каким бы вкусным ни был хлеб, иногда тебе хочется супа.
   Впечатлённая хитроумным доводом Хоро, пастушка кивнула, возможно, она даже посочувствовала Энеку.
   - Можно и по-другому сказать: иногда нужно проявлять строгость. Это хороший поводок.
   Нора убеждённо кивнула, как прописной истине, но тут же позвала Энека по имени и села на корточки, чтобы его приласкать. Пёс подбежал и ткнулся головой ей в колени, Нора подняла голову и с улыбкой взглянула на Хоро.
   - Если он когда-нибудь с кем-нибудь заведёт роман, я буду иметь это в виду.
   - Вот и ладно.
   Оклеветанный Энек гавкнул, но Нора обняла его обеими руками, и он успокоился.
   - Но думаю, я буду его баловать, сколько могу, - сказала Нора и поцеловала Энека между свисающих ушей.
  
   []
  
   Хоро смотрела на неё, на губах у неё играла лёгкая улыбка. Странная, чуть смущённая, не подходящая к ситуации. Лоуренс понял это, когда Хоро повернулась к нему.
   - Потому что... удастся нам наше дело или провалится, в любом случае я не буду больше работать пастухом, - тихо произнесла Нора, не выпуская Энека. Стало ясно, что она прекрасно понимает, что происходит, и готова действовать соответственно, осознаёт и своё положение, и возможные последствия.
   Лоуренс беспокоился зря.
   Возможно, Нора и казалась хрупкой, но она выжила, когда её выставили из богадельни, вынесла все выпавшие невзгоды. Она вовсе не изнеженная дочка аристократа. В то же время Лоуренс стал больше уважать Хоро, разглядевшую опасения Лоуренса и перехватившую нить разговора с Норой, чтобы легко вытянуть эти важные для него слова. Отсюда и её смущённая улыбка.
   Лоуренс подумал, возможно, сказанное Хоро насчёт прока от мужчин не так уж далеко от истины. Признавая поражение, он растянулся на траве и закрыл глаза.
   Осенний воздух был прохладен - приближалась зима, - тем теплей казались рассеянные по небу облака.
   Провезти золото удастся. Лоуренс пробормотал эти слова, чтобы приободриться. Овца, подошедшая к нему, заглянула сверху ему в лицо.
   Некоторое время спустя вернулся Либерт, конь нёс его ленивой рысцой. Когда у человека при себе много денег, всякий встречный кажется ему вором, но Либерт, видимо, благодаря своему положению доверенного лица торговой гильдии из большого города был невозмутим. Он вытащил мешочек с кусочками золота, такой небольшой, что его можно было держать одной рукой, показал всем, что внутри, потом спрятал под одежду и похлопал по этому месту рукой.
   - Теперь нам остаётся только добраться вместе с этим обратно и скормить его овцам в нужный момент, - сказал он, намекая, что настоящие трудности ещё впереди. - Затем, когда мы проведём овец через ворота, их у нас примут, как мы договаривались. Все согласны?
   - Согласны, - кивнула Нора.
   Либерт повернулся в направлении их пути.
   - Что ж, в путь. Нас ожидает золотое будущее.
   И маленький отряд вновь углубился в проулок между горами и лесом.
  

***

  
   На следующее утро Лоуренса разбудило ощущение чего-то холодного на лице.
   "Опять меня овца лижет?" - удивился он, но увидел над собой лишь свинцовое небо. Похоже, собирался осенний дождь. И Лоуренс понял, что замёрз. Подняв голову с корня дерева, он увидел, что костёр потух. Перед рассветом Нора должна была хоть немного поспать, потому ей надо было разбудить кого-то, кто будет поддерживать огонь. Сегодня этим человеком был Либерт, который безмятежно сопел, сжимая сухие ветки в руках. Это было так глупо, что Лоуренс даже сердиться не мог.
   Он услышал рядом сонное "ммф" со стороны Хоро, с которой спал под одним одеялом. Вместо "доброго утра" она бросила на него испепеляющий взгляд и вырвала одеяло: "Если ты уже проснулся, то обойдёшься без него".
   Он не стал спорить, чтобы не злить её больше, и, хотя было ещё рано, заставил себя встать. Нужно добавить в костёр дров. Овцы сбились в кучку, защищаясь от холода, Энек дремал подле любимой хозяйки. Лоуренс потянулся до скрипа в суставах и сунул в костёр пару сучьев, завистливо поглядывая на уютно устроившегося Энека.
   Когда сухое дерево загорелось и затрещало, Энек зевнул. Лоуренс улыбнулся: пёс сейчас напомнил его спутницу.
   Похолодало так резко, будто разом наступила зима. Тяжёлое небо не предвещало ничего хорошего. До Рубинхейгена они должны добраться завтра к полудню, хотелось бы, чтобы до того времени погода не портилась совсем. Но небеса вряд ли будут ждать. Лоуренс огорчённо фыркнул. Скорее всего, дождь начнётся ещё до полудня, а до вечера - уж точно.
   Деревья в лесу росли достаточно густо, под ними можно было бы укрыться, но от леса веяло чем-то зловещим. Лоуренс леса не боялся и всё же провести там ночь не стремился. Он ещё думал, глядя на разгорающийся костёр, когда на спину ему что-то навалилось. Показалось знакомое лицо Хоро, на щеке у неё оставался отпечаток корня, на котором она спала.
   - Здесь теплее.
   Лоуренс был не столь наивен, чтобы понять эти слова лишь буквально. Волчица накинула одеяло ему на спину и, накрывшись сама, свернулась калачиком и прильнула. Стащив у него одеяло, она, возможно, решила, что перестаралась. В конце концов, холод и голод были вечными спутниками любого путешественника. Но поскольку Хоро не извинялась, Лоуренс не стал говорить, что прощает. Он пошевелил угли палкой и положил её в костер.
   - Да, кстати, - небрежно сказал он. - По-моему, ты говорила, что умеешь предсказывать погоду?
   - Угу. Сегодня после полудня будет дождь, - сонно отозвалась она.
   - Это любой мог бы сказать, посмотрев на небо, - поддразнил Лоуренс.
   Хоро легонько боднула головой его в плечо.
   - Жаль, что мы не можем сесть на коней и добраться до города ещё до дождя. Ты как насчёт картофельного супа? Разогретого на очаге.
   - Не возражаю. А ещё...
   - Хвост расчесать, да? - Лоуренс понизил голос.
   Хоро издала вздох и кивнула.
   - Побыстрее бы добраться до постоялого двора. Только...
   Она уныло взглянула на небо и прищурилась, защищая от ветра длинные ресницы. Холодный ветер трепал ей чёлку.
   - Будет дождь. Не хотела я этого.
   Лоуренс вспомнил, что крестьяне в Пасро, где она заботилась о пшеничных полях, ненавидели холодные дожди в сезон урожая. И хотя Хоро и была сейчас далеко оттуда, такая погода ей тоже нравиться не могла. По многим причинам у неё едва ли оставались хорошие воспоминания о тех полях, но всё же она была богиней урожая.
   Судя по небу, в худшем случае дождь будет ещё и со снегом. От одной мысли об этом Лоуренсу стало ещё холоднее, и он поспешить кинуть в костёр ещё ветку.
   Вскоре проснулись и остальные. Но кое-чего Лоуренс не сознавал. Хоро никогда и ничего не говорила просто так.
  

Глава 6

  
   Они продвигались вперёд, и с каждым выдохом изо рта у них вырывался пар. Он лишь на мгновение согревал щёки. Небеса мрачнели, их терпение иссякло, и после полудня сверху посыпалась холодная морось, словно кто-то крошил кусок льда. Лицо Лоуренса задубело, ему казалось, что оно затвердело от мороза.
   Бежали все - люди, кони, овцы и пёс. За ними следили глаза, много глаз. Чьё-то присутствие давило почти ощутимо. Но как бы они ни вглядывались и ни вслушивались, ни единого звука не доносилось из леса, ни пятнышка шерсти не показывалось среди деревьев. Погода и постоянное напряжение притупляли их внимание. Нечто словно этого и ждало. Даже Хоро что-то заметила, когда волки уже были повсюду.
   - Энек! - прозвенел голос Норы, и чёрный ком, окутанный белым дыханием, метнулся подгонять отстающих овец.
   Овцы пустились бегом, но они не могли отличить собачий лай от волчьего, который словно передразнивал Энека. Вой доносился откуда-то справа, с горного склона, волк пытался приманить овец. А слева из леса, воя по-прежнему не было, только топот лап и дыхание.
   Путники мчались по самому краю зарослей кустов и папоротников. Лоуренс и Хоро вдвоём скакали на коне. Нора, чья чёлка прилипла ко лбу от дождя и пота, посохом и Энеком управляла овцами. Когда противник - волки, нужно не дать себя окружить. Волки охотятся очень осторожно, чтобы никто из стаи не пострадал. Ни один волк из стаи не нападает сам по себе. Волки ведут себя внимательно и хитро от начала до конца охоты. Если беглецам удастся убить хоть одного волка, они смогут уйти целыми и невредимыми. Слушая сбивчивое объяснение Хоро, Лоуренс заметил, что Нора двинулась вперёд.
   Между деревьями мелькал волк, он пытался обогнать беглецов и преградить путь, но его отгонял то Энек, то скачущий теперь впереди группы Лоуренс.
   Когда волки сжимают кольцо, пастух заставляет овец бегать, не держаться вместе. В такие минуты овцы - щит, а не те, кого берегут. Сейчас действовать предстояло не Либерту и не Лоуренсу. Всё внимание Либерта было сосредоточено на том, чтобы удерживать под одеждой мешочек с золотом. Лоуренс мог лишь обратиться к Хоро.
   - Что делать, а?
   Дорога ужасна сама по себе, а на спине несущейся галопом лошади - вдвойне. Трясло так, что Лоуренсу казалось, что его голова сейчас оторвётся от тела. А он ещё и Хоро поддерживал, не давая ей упасть.
   - Вот уж впрямь - что делать... - невнятно пробормотала Хоро, обдумывая ситуацию. - Слушай...
   - Что?
   - То моё объяснение - я беру его назад.
   "То объяснение?" - хотел переспросить Лоуренс, но трава сзади и слева зашелестела, раздался стук когтей.
   - Энек!
   Чутьё помогло Норе угадать атаку. Она подняла посох, призывая своего чёрного рыцаря. Главной их надеждой был холм прямо впереди. Видимо и волки это тоже понимали. Бурый ком метнулся к ногам коня Лоуренса. Торговец собрался натянуть поводья, но Хоро остановила его рукой. Затем, глядя через плечо, она произнесла:
   - Назад.
   Лоуренс понял, что обращалась она к волкам. Преследовавшая их стая внезапно откатилась и замерла. Нора с Энеком, Лоуренс и Либерт были не единственными, кто пришёл в изумление. Замершие волки были ошеломлены не меньше. Глаза Хоро, обычно янтарные с красноватым отливом, сейчас горели рубиновым пламенем. Выглядела она устрашающе, то была сама волчица Хоро Мудрая.
   - Люди тоже.
   Её холодный голос напомнил Лоуренсу подземелье Паттио, когда он впервые увидел её истинное обличье.
   - Ну и юнцы нынче, должна сказать.
   Какое-то мгновение Лоуренс не понимал, о чём она.
   Близкая угроза миновала, но Нора не могла понять причины, лицо её выражало сомнение. Однако, времени размышлять не было. Готовый на всё Энек без устали исполнял команды хозяйки. Если они продолжат двигаться так быстро, к закату лес останется позади.
   Вдруг прозвучало нечто. Сначала что-то вроде шелеста ветра, словно ледяную морось сдуло обратно в небо. Но от обычного ветра не пробирает таким ледяным ужасом. Следом раздался невероятный рёв, от которого, казалось, содрогался сам лес. Лошади замерли. Овцы замерли. Даже бесстрашный пастуший пёс застыл на месте. Кошмарный рык пригвоздил к земле всех. Они стояли, как статуи, всматриваясь вглубь чащи.
   - Послушай, - тихо сказала Хоро Лоуренсу. - Этим должна заняться я. Я отправлю девочку и юнца вперёд, а ты должен будешь остаться со мной ненадолго.
   - Чт... почему?
   Нора и Либерт, похоже, не заметили этого разговора, по-прежнему застывшие. Они были как птички, загнанные охотничьим псом, даже когда охотник заносит руку для удара, птичка не может улететь. Они были не в силах отвести глаз от леса.
   - Потому что там, в лесу не обычный волк. Ты ведь понимаешь, да?
   Хоро медленно отвернулась от леса и посмотрела на Лоуренса. От её взгляда у него ослабли мышцы. Глаза Хоро горели такой яростью, которая чуть не выплёскивалась на камни под ногами.
   - Если я ими займусь, стая отвяжется от овец. Им нужны не овцы.
   Она снова повернулась в сторону леса.
   - Такая дешёвая хвальба. Такая неприкрытая гордыня. Всё это свойственно юнцам, я полагаю.
   Лоуренс по-прежнему поддерживал Хоро руками, и почувствовал, что она стала как-будто больше. Он сообразил, это её хвост под плащом хлещет из стороны в сторону.
   - Давай же! Они не двинутся с места, пока ты им не скажешь. Мы ведь партнёры, а партнёры должны действовать вместе, верно?
   Выражение лица Хоро вдруг смягчилось, Лоуренс кивнул в ответ. Он был торговцем, почти беспомощным во всём, что не относилось к торговле. Никто на свете не знал о волках больше, чем Хоро.
   - Здесь мы разделимся. Вы двое - берите золото и идите вперёд, как решили! - Лоуренс говорил, не кричал, но Нора и Либерт вздрогнули, как от внезапного голоса глухой ночью, и вышли из ступора. Они не спорили. Но смотрели на него: "Это вправду нормально?"
   - Встретимся у стен Рубинхейгена. И все будем богаты! - Хоро вовсе не собиралась жертвовать собой, но Либерт и Нора этого не знали. Однако и объяснить свои намерения она не могла, так что просто произнесла это и улыбнулась. Она хорошо знала человеческую природу. Люди не позволят пропасть зря самопожертвованию того, кто глядит в глаза почти неминуемой гибели с улыбкой на устах. Либерт кивнул первым, Нора следом. Она взмахнула посохом, время снова побежало.
   - Да пребудет с вами удача, - произнёс Либерт. Нора одарила Хоро взглядом красноречивее слов и отвернулась. Услышав дробный топот побежавших овец, Либерт последовал за стадом.
   Проводив их взглядом, Хоро повернулась к Лоуренсу.
   - Ты должен держаться подальше. Если ты будешь рядом, это может плохо кончиться. Ты ведь понимаешь, я знаю.
   Лоуренс взял ладонь Хоро в свою.
   - Я не позволю тебе проиграть, - вымолвил он.
   Ладошка была неожиданно горячей, и Хоро пожала ему руку в ответ.
   - Будь ты нормальным самцом, я бы получила хотя бы поцелуй за свои труды.
   Она ухмыльнулась, но тут же вновь стала серьёзной и соскочила вниз.
   - А, вот ещё. Возьми вот это, - с этими словами она развязала пояс и одним движением сбросила с себя плащ.
   Взору Лоуренса разом предстали струящиеся русые волосы, заострённые уши, пушистый волчий хвост. А также мешочек с пшеницей на груди у Хоро.
   - Я надеюсь, что всё пройдёт мирно, но не могу знать, что может случиться. Когда мы снова встретимся, если я буду голой, то мне будет холодно, да и тебе неловко, мне почему-то кажется, - улыбнулась она и вновь повернулась к лесу.
   Её хвост распушился. Лоуренс не сразу нашёл слова, потом выдавил: "Ну, до встречи". И не дожидаясь ответа, пришпорил коня. Он хотел остаться. Но чего бы он добился? Лоуренс знал истинное обличье Хоро. Даже если её загонят в угол наёмники или разбойники, она всё равно сможет уйти невредимой. Он ей сейчас будет лишь мешать.
   Дождь усилился. Лоуренс подгонял лошадь. Впервые в жизни торговец пожалел, что не рождён рыцарем.
  

***

  
   Похоже, Нора и Либерт успели уйти довольно далеко. Лоуренс сделал, как было сказано: пустил лошадь в галоп, чтобы отъехать от Хоро подальше, но ему пока не удавалось разглядеть впереди ни Нору, ни Либерта. Страшных взглядов он сейчас не ощущал, двигаться вперёд ничто не мешало. То же наверняка относилось и к Норе с Либертом.
   Лоуренс мрачно улыбнулся, следом его обеспокоило, не заблудился ли он. Впрочем, хотя места эти ему незнакомы, но когда солнце сядет, ему придётся остановиться, а когда стоишь на месте, заблудиться нельзя. И пока он будет держаться между горами справа и лесом слева, он сильно с пути не собьётся. А дальше трава станет короче, появится дорога, которая приведёт к Рубинхейгену. Даже если он и не нагонит Нору с Либертом, тревожиться не о чем. Больше Лоуренса беспокоило, что лошадь может споткнуться и упасть, поэтому он натянул поводья и оглянулся.
   Хоро давно пропала из виду, но если волки передумают и погонятся за ним, это расстояние они покроют очень быстро. Лоуренс преодолел искушение остаться на месте и вновь направил лошадь вперёд, уже шагом. У него остался плащ Хоро, ещё хранивший её тепло. Оставить плащ Лоуренсу, как на память, было плохим знаком. От этой мыслью пальцы Лоуренса стиснули плащ.
   Но если Хоро придётся принять волчье обличье, потом ей будет не во что одеться, и она окажется в неприятном положении. Она просто рассуждала разумнее торговца Лоуренса. Он глубоко вздохнул и стал вытряхивать из плаща шерсть от хвоста Хоро. Потом аккуратно свернул его и сунул уже под свой плащ, пусть изрядно подмокший, но ещё защищавший от дождя. На долю Хоро выпала самая опасная задача, и Лоуренс чувствовал себя обязанным. Ну, хотя бы не дать её одежде промокнуть к её возвращению.
   Дождь усиливался, к вечеру он перейдёт в настоящий ливень. Лоуренс проехал ещё немного, пока не решил, что отъехал уже достаточно. Если она будет в человеческом обличье, ей уже будет непросто его догнать. Но оставаться под дождём самоубийственно. Руки, держащие поводья, уже задубели от холода. Лучше всего укрыться в лесу и оттуда следить за дорогой, чтобы не пропустить Хоро. Он опасался замёрзнуть насмерть прежде, чем она его найдёт.
   Остановившись под деревом на краю леса, Лоуренс спешился и оглянулся на дорогу. Нора и Либерт, должно быть, уже миновали лес и сейчас направляются к Рубинхейгену. Они двигались быстрее обычного, такое было вполне возможно. Им предстояло лишь скормить овцам золото и миновать городскую стену. И если это пройдёт успешно, контрабанда золота не только снимет с него долг, но и даст немалую прибыль. Доля Лоуренса равнялась его долгу и ста пятидесяти румионам сверху. Для него это были большие деньги, хотя и составлявшие малую долю от всей прибыли. Они купили золота на шестьсот румионов, в отсутствие пошлин эта сумма должна удесятериться.
   Лоуренс пытался не думать о холоде, разыскивая вокруг сухие ветки. Затем он достал огниво из тщательно обёрнутого от влаги мешочка и разжёг костёр. Вокруг было тихо - ни шороха, ни признака живого существа.
   Обсыхая у костра, Лоуренс вспомнил о плаще Хоро и задумался, всё ли у неё хорошо. Пользы в этом не было, но выбросить всё из головы он заставить себя не мог. На нём тяжким грузом повисло чувство собственной никчёмности.
   Дождь лил, не переставая, Лоуренс всматривался в дорогу. Сколько же времени он просидел? Одежда его почти просохла. Первый сук, который он положил в костер, обратился в угли. Может, вернуться и посмотреть, как она? От этой мысли трудно было отделаться.
   Вдруг что-то изменилось. Лоуренс протёр глаза. Да, человеческая фигура.
   - Хоро! - крикнул он, вскакивая, схватил её высохшую одежду и бросился навстречу. Но сразу понял, что это не Хоро. Людей было трое, и они были верхом.
   - Господин Лоуренс, это ты?
   Похоже, они услышали, как он позвал Хоро. Они обратились по имени, значит, эт люди Ремарио. Что они тут делают?
   - Господин Лоуренс, с тобой всё в порядке?
   Лица этих людей были ему незнакомы. У одного за спиной висел лук, у другого - на поясе меч, третий держал копьё. Они были явно привычней к дороге, чем городской торговец вроде Либерта, их одежда хорошо защищала от дождя. Кроме того, они были настороже и готовы вступить в бой в любой момент.
   - Нам рассказал про тебя господин Либерт, мы не могли оставаться в гильдии, мы вышли и ждали у опушки леса. Хвала Господу, вы...
   Фраза оборвалась на полуслове. Подъехавшие люди, немногим старше Лоуренса, заметили плащ у него в руках. Маленький и явно женский, он мог принадлежать только Хоро. Они могли подумать только: Лоуренс оставил плащ как последнюю память о Хоро. Они слышали, как он звал её по имени, и теперь посмотрели на него с сочувствием.
   Он начал думать, как объясниться, но заметил нечто странное. Они вдруг разом облегчённо вздохнули, вероятно стараясь сделать это незаметно, но зоркий глаз торговца ничего не упустил. Это потому что Лоуренс держит себя в руках?
   - А твои вещи?
   Если им и было жаль того, чью девушку загрызли волки, сейчас не до того. Кто знает, когда Лоуренс сорвётся. Внешне сдержанные часто оказываются самыми опасными. Понимая, что сейчас объяснять глупо, он просто указал рукой за спину.
   - Там. И лошадь тоже.
   - Ясно. Давайте-ка укроемся там ненадолго.
   Это было произнесено небрежным тоном, но лица троих, когда они спешивались, были напряжены. Они боялись найти там изуродованное волками девичье тело? Лоуренс повернулся к своей лошади.
   - Я не буду просить тебя не думать о нас плохо, - раздался спокойный голос.
   Левую руку Лоуренса разом заломили за спину, в бок упёрлось острие копья. У горла он почувствовал лезвие меча.
   - Значит, гильдия Ремарио меня предала? - сумел он каким-то образом спросить через боль в вывернутом плече. Каким-то чудом он умудрился не выронить одежду Хоро.
   Меч убрали от горла Лоуренса и плащ Хоро забрали, потом стали его связывать.
   - Это для надёжности. Нам было очень противно узнать, что с тобой будет ещё и девушка, но нам повезло.
   То выражение облегчения на их лицах было из-за того, что он остался без Хоро.
   - Я не хочу оправдываться, но мы на краю пропасти. И просто обязаны устранить любую угрозу, какую сможем.
   Очевидно, гильдия Ремарио предположила, что Лоуренс собирается вымогать у них деньги. Если удастся спастись от разорения с помощью контрабанды, сообщник, знающий о деле, будет угрозой.
   "Я бы никогда не сделал такую глупость", - подумал Лоуренс.
   Но большие деньги способны сбить с пути кого угодно. Любой, кто шёл путём торговца, знал это.
   - Плащ можешь оставить себе.
   Одежду Хоро пихнули в связанные руки Лоуренса. Он вцепился в плащ, сдерживая свою злость на предателей. Раз его связали, убивать сразу не собираются. Нельзя допустить, чтобы его убили, потому нельзя сопротивляется. Но в живых его оставлять эти люди не намерены. Вероятно, они сейчас сомневались, оставить Лоуренса просто замёрзнуть или оттащить в лес волкам. Но эти люди не учли одного - они считали Хоро мёртвой. Когда Лоуренс снова будет с ней вместе, любая месть станет возможной. Ему нельзя сейчас умереть, он должен расплатиться за предательство. А сейчас надо делать вид, что он покорился судьбе. Ярость крутилась холодным камнем в животе.
   - Не могу сказать тебе "до встречи". Не думай, что я рад этому.
   От этих спокойных слов в голове Лоуренса бешенство вспыхнуло костром, но он промолчал и не оглянулся.
   - Печально думать, что предстоит ещё...
   "Что ещё может быть печальным, когда всё и так кончается?"
   - Эй, - перебил другой работник Гильдии Ремарио.
   По-видимому, было что-то, чего Лоуренс не должен был слышать.
   - Да ладно тебе, давай обсудим. Я не в силах держать это в себе. Ты ведь тоже, да?
   Тот на время примолк. Лоуренс весь обратился в слух. Что же это?
   - Но это же та девчонка, с которой он был. Кого волнует, если даже он услышит?.. Да послушай, вот, смотри!
   Человек, стоящий перед Лоуренсом, вдруг со всей силы пнул его, сразу другой ударил его кулаком в лицо. От удара у Лоуренса перед глазами всё поплыло. Он пришёл в себя, уже валяясь на земле. Носом не продохнуть - забит то ли грязью, то ли кровью. Ярость, дикая, безудержная, клокотала в серце. В глазах у него было ещё темно, он не знал, насколько уцелел. Но мог слышать каждое слово.
   - Может, мы её просто свяжем, как этого бедного ублюдка? А волки сделают за нас работу.
   - Не глупи. Кто знает, какую языческую магию она применяла, чтобы вести овец через лес. Мы можем связать ей руки, завязать глаза и бросить здесь, а они всё равно выживут. И тогда уже нам придётся туго. Но да... паршиво это, должен признать. Когда мы своими руками эту девчонку... мне потом долго кусок в горло не полезет.
   Нора, без сомнений. Они говорили об её убийстве. Если гильдия намерена обезопасить себя от вымогательства убийством, они не позволят жить и Норе. Они пройдут первый досмотр перед стенами Рубинхейгена, потом убьют её и передадут овец другому пастуху. Только Нора не вызвала бы подозрений присутствием в этих местах, поэтому до первого досмотра убить её они не могли.
   - Может, нам прикончить этого парня?
   - Что, тебе так хочется это сделать?
   - Эй, ты, я так тебе скажу, чем меньше будем убивать, тем лучше.
   - Согласен.
   - Лошадь у нас, трогаемся. Не поспешим, достанется от господина Либерта.
   Их шаги сменились стихающим топотом конских копыт. Постепенно всё стихло, остался лишь шум дождя. Лоуренс заплакал от бессилия. Никчёмность. Он зажмурил глаза. Будь он силён, как Хоро, он не оставил бы её один на один с опасностью. Он бы не стерпел это предательство, ему не пришлось бы беспомощно выслушивать, как замышляют убийство девушки, которую он нанял. Нора была совсем не такая, как Хоро. Она не владела языческой магией или сверхъестественными силами. Если её порезать, потечёт кровь. Её будет защищать Энек... но каким бы отважным ни был пёс, он бессилен против врагов на двух ногах. Лоуренс вспомнил разговор на холме близ Рамторы. Нора была умнее и сильнее, чем выглядела, она понимала, что больше не будет пастушкой. Все её надежды были связаны с этой необычной работой. Она мечтала стать портнихой. Как же загорелось её сердце, когда она узнала, что мечта может стать явью!
   Нора может выполнить порученную ей работу. И она должна получить обещанную плату. Разумеется, это относилось и к самому Лоуренсу, и когда он встретится с Хоро, они смогут воздать предателям должное.
   Как, судьбе Норы суждено закончиться на острие меча? Ярость придала Лоуренсу силы, и он задвигался. Руки стянуты за спиной, но он упёрся лбом в землю, подтянул колени к груди и одним резким движением поднялся. Резко выдохнул, прочищая нос, и, шатаясь, пошёл. Он не замечал, что держит в связанных руках плащ Хоро, пока не добрался до костровища.
   Костёр предатели разметали ногами по земле, но несколько головешек ещё тлели. Он положил одежду Хоро на место посуше и глубоко вдохнул. Затем осторожно сел рядом с самой большой головней и, несколько раз проверив, где она и где его туловище, и прижал к ней связанные запястья. Запахло дымом, нестерпимый жар охватил запястья Лоуренса. Он зажмурился и стиснул зубы. А потом его руки стали свободны.
   Лоуренс встал и посмотрел на запястья. Несколько ожогов, но, в общем, ничего серьёзного. Он был не настолько глуп, чтобы схватить первую попавшуюся палку и кинуться за предателями. Надо дожидаться Хоро. В одиночку простой странствующий торговец беспомощен. Торговец не обладает гордостью рыцаря или, к примеру, горожанина. Он готов вылизывать сапоги кому угодно ради прибыли. Откуда же тогда это чувство унижения?
   Его взгляд упал на плащ Хоро. И вновь Лоуренс зарыдал над собственной ничтожностью.
  

***

  
   Не в силах оставаться на месте, Лоуренс побежал сквозь дождь. Уже запыхавшись, он, наконец, встретил Хоро.
   - Воссоединение со слезами на глазах, э?
   Хоро была в человечьем обличье, не ранена и вообще выглядела, как при расставании, только штаны на коленях были покрыты грязью.
   - Вид у тебя ужасный, - весело заявила она.
   - Нас предали.
   - Я не настолько наивна, чтобы подумать, что ты понял это и упал, - вздохнув, заметила Хоро. - Не могу сказать, что для меня это неожиданность. Они из гильдии, да?
   Ни удивления, ни потрясения. Она смутно подозревала предательство, но план строился на взаимном доверии, и она не могла высказаться вслух. Что до Лоуренса, если бы ему даже сказали заранее, вряд ли он знал бы, что делать. Без гильдии Ремарио он ничего не мог сделать, такова реальность. Коротко улыбнувшись, Хоро придвинулась к Лоуренсу, взяла его руки в свои и принюхалась, почуяв ожоги.
   - Ох, я бы тебя быстро нашла. Тебе вовсе не нужно было этого делать.
   Затем нос Хоро снова дёрнулся, она сунула руку Лоуренсу под рубашку и вытащила свой плащ. Похоже, это её удивило. Она погрузила мокрое от дождя лицо в ткань. Когда Хоро подняла голову, выглядело её лицо явно лучше. Она хихикнула.
   - Какой же ты странный. Защищаешь мою одежду, рискуя собственной жизнью.
   Хвост Хоро распушился по контрасту с восторженным выражением лица. Когда она вновь подняла глаза на Лоуренса, она ещё улыбалась. Но он почувствовал, что вот-вот расплавится под взглядом этих пылающих алым огнём глаз.
   - Я кое-что должна тебе сказать. Коротко и ясно, - заявила Хоро, её клыки обнажились в плотоядной ухмылке. - Возможно, мне придётся кого-то убить.
   Лоуренс попытался перебить, но она не дала.
   - Я подумала, что если план не удастся, я не смогу больше путешествовать с тобой. От этой мысли мне стало ужасно одиноко. Поэтому я терпела всё. Я всё решала миром, я во всём с тобой соглашалась, я много с чем мирилась, потому что думала, что совсем скоро мы будем сидеть у очага и есть картофельный суп. Я волчица Хоро Мудрая из Йойтсу. Я могу забыть свою гордость перед юнцом, если нужно...
   Лоуренс взглянул на пятна грязи на коленях Хоро. В лесу был не обычный волк, и нужны были ему не овцы. Это оставляло немного возможностей. Спор за территорию. Становилось ясно, как Хоро "решила всё миром". Мудрая волчица не позволила бы себе споткнуться о камень и испачкать колени.
   - Нет, слушай. Это всё хорошо. Я волчица Хоро Мудрая. Если меня заставляют вести себя как простая собачка, я... я всё равно не сержусь. Но что вот это такое? Что это за мокрая мышь стоит передо мной вся в грязи и с распухшим лицом? Неужели мой спутник был настолько глуп, что споткнулся и упал? Ещё и эти ожоги на запястьях! О, ну, конечно же. Передо мной прекрасный дурень, который не забивает голову тем, как выглядит сам, но изо всех сил оберегает от дождя мой плащ. Ну, что за дурень! Совершенно не знаю, что делать с этой невероятной добротой.
   Всё это Хоро вывалила, не переводя дыхания, затем сделала глубокий вдох и потёрла глаза.
   - Ну ладно. Я так понимаю, мы направляемся в Рубинхейген? - спросила она, становясь прежней Хоро.
   Её исцарапанные руки и ноги дрожали - и не только от холода. Она была в ярости.
   - Если мы пойдём сейчас, то доберёмся до города ночью. Господин всегда в ответе за предательство своих людей. Так устроен мир.
   Хоро сунула свой плащ обратно в руки Лоуренса, развязала шнурок мешочка на шее, и без колебаний кинула в рот несколько зёрен пшеницы.
   - Погоди, есть же ещё Либерт и Нора, - вмешался Лоуренс.
   Брови Хоро взлетели вверх.
   - Подумай хорошенько. Предательство требует воздаяния. Согрешивший должен быть наказан. Но если мы будем действовать не думая, это не принесёт нам радости. Мы не будем довольны, пока не отберём у них всё. Разве ты не согласен? Подумай. Если мы нападём на тех, кто приходил за тобой, разобраться потом с золотом будет трудновато. Но мы сперва явимся домой к их господину, сильно его огорчим и сделаем покладистым, а затем уже примемся за тех, кто так радостно тебя предал. А после этого нам останется лишь забить овец, взять золото и пойти, куда нам захочется. Осмелюсь предположить, что это лучший план.
   Несмотря на гнев, голова у неё работала быстро и чётко, как всегда. Её план почти совпадал с планом Лоуренса. Однако существовало одно отличие.
   - Я чувствую то же, что и ты, но всё-таки мы должны отправиться за Либертом - и быстро.
   - У тебя есть план лучше? - поинтересовалась Хоро, проглотив зёрна пшеницы.
   Лицо её было непроницаемо, и он почувствовал, что если сейчас скажет что-нибудь не то, испытает на себе всё, что кипит под этой маской.
   - Гильдия Ремарио собирается убить Нору.
   Губы Хоро изогнулись в тонкую улыбку.
   - Да, и тебя эти дураки тоже хотели убить, но ты жив. Она тоже может выжить, ты так не думаешь?
   - Если ты пойдёшь за ними, она точно будет в безопасности.
   - Ты так думаешь?
   Язвительный взгляд Хоро вызывал раздражение. Почему она так поступает? Времени мало. Если Нора и Либерт будут бежать всю ночь, досмотр перед Рубинхейгеном они пройдут ещё до рассвета. И тогда могут убить Нору.
   - Ты можешь победить сотню вооружённых людей, так что они глазом моргнуть не успеют, разве нет? - нетерпеливо спросил Лоуренс, но Хоро лишь медленно покачала головой.
   - Не в этом дело.
   "Тогда в чём же дело?"
   - Я волк. Она пастух. Мы вечные враги, - ответила Хоро.
   Лоуренс понял. Если Хоро нападёт на Либерта в теле волка, Нора может попытаться его защитить. Сможет ли Хоро объяснить, что ей нужны только люди Ремарио? Примет ли Нора объяснение? Хоро и в лучшие времена ненавидела пастухов. Она не хочет прикладывать столько усилий ради Норы, и Лоуренсу её не заставить.
   - Я знаю, что для тебя в этом никакой выгоды - скорее наоборот. Но всё же я прошу тебя. Невинный человек может умереть, и я не могу просто отвернуться в сторону.
   Хоро искоса и с явным раздражением смотрела на Лоуренса. Кроме неё, спасти Нору не мог никто.
   - Я тебя отблагодарю, разумеется.
   Она дёрнула ухом и повернулась к Лоуренсу.
   - Как отблагодаришь?
   - Если только ты не скажешь что-то вроде "В обмен на её жизнь...", я дам тебе всё, что смогу, - ответил Лоуренс.
   Лицо Хоро помрачнело, похоже, она собиралась сказать именно это.
   - Пожалуйста. Кроме тебя, это никто не сделает.
   Она продолжала смотреть с раздражением, её промокший хвост недовольно покачивался. Сжимая в ладони мешочек с пшеницей, она скрестила на груди руки и выдохнула в холодный воздух струйку пара.
   - Хоро...
   Лоуренс знал, что его возможностям есть предел. Кроме того, Хоро уже вытерпела унижение ради его контрабанды. С ней обошлись как с собачкой, он мог лишь представить себе, что это было. А после этого унижения она узнала, что её партнёра предали и выставили круглым дураком. Он не мог её винить и был благодарен за то, что она была готова в волчьем облике напасть на гильдию Ремарио. Просить чего-то большего было верхом себялюбия.
   Хоро выпустила новое облачко. Потом улыбнулась с таким видом, словно покорялась неизбежному.
   - Ладно уже, не говори со мной таким голосом, - сказала она и тяжело вздохнула. - Вот, возьми. И думаю, одежду мне тоже лучше снять. Приобрести новую может оказаться непросто.
   - Ты это сделаешь?
   - Есть одно условие, - заявила Хоро, развязывая шнурок штанов. Лицо её было непроницаемо.
   Лоуренс молча сглотнул.
   - Думаю, ты понимаешь, что я не могу обещать сохранить жизнь тем, кто мне докучает.
   Если Нора примет Хоро за врага и будет защищать Либерта и остальных, Хоро её не пощадит. Она предупредила, не глядя на Лоуренса. Дышала она сейчас ровно. Лоуренс ответил коротко:
   - Очень хорошо. Я тебе доверяю.
   Хоро рассмеялась, точно сдаваясь.
   - А ты поумнел. И что за беспокойный паренёк достался мне в спутники?
   Покачав головой, она быстро сняла рубаху и штаны. Затем, несколькими резкими движениями стряхнув башмаки, она собрала это всё вместе и сунула в руки Лоуренсу.
   - Что, всё ещё не слышно восхищённых возгласов?
   Она упёрлась рукой в бедро и развернулась к Лоуренсу спиной, оглядываясь на него через плечо.
  
   []
  
   - Твой хвост великолепен, - ответил Лоуренс.
   - Мм, это немного однообразно, но, думаю, сойдёт, - Хоро отвернулась. - А теперь будь так добр, закрой глаза.
   Стоять перед Лоуренсом голой Хоро не стеснялась, но показывать ему преображение своё явно не хотела.
   Лоуренс зажмурился. Он услышал громкий шелест, словно пробежала большая стая мышей. Потом что-то огромное заколыхало перед ним воздух, и послышались тяжёлые шаги огромного зверя. Он ощутил на лице жаркое дыхание и открыл глаза. Прямо перед ним висела гигантская пасть.
   - Если бы ты вздрогнул, я бы возможно откусила тебе голову.
   - Ну, ты выглядишь довольно устрашающе, - честно ответил Лоуренс, всё равно красноватые глаза Хоро видели его насквозь. В конце концов, он же ей доверял. Её полная зубов пасть, казалось, улыбнулась. Раздалось негромкое ворчание.
   - Итак, мне понести тебя в пасти или на спине?
   - Избавь меня от пасти, пожалуйста.
   - Ты бы удивился, насколько там удобно.
   - Я мог бы соблазниться теплом и нечаянно оказаться у тебя в желудке.
   - Хе-хе-хе. Давай лезь на спину. Можешь хвататься за шерсть, мне не будет больно. И держись изо всех сил.
   От Хоро шёл странный жар, Лоуренс словно стоял возле костра. Он чуть замешкался, очень уж страшная сила от неё исходила. Казалось, даже дождь огибал волчицу. Справившись с собой, Лоуренс поспешил свернуть её одежду и, цепляясь за шерсть, залез волчице на спину. От неё исходил нечеловеческий, животный запах, чем-то всё же напоминавший Хоро.
   - Если ты упадёшь, я понесу тебя в зубах.
   - Я постараюсь не падать.
   Лоуренс почувствовал, что она улыбнулась.
   - Знаешь...
   - Что?
   - Я вправду ненавижу пастухов.
   Лоуренс не понял, зачем ей опять это повторять, но потом подумал, что она пытается объяснить, что чувствует, чтобы оправдаться за свою слабость. Тогда он решил указать ей кое на что.
   - Нора знает, что, удастся ей эта работа или нет, она перестанет быть пастушкой.
   Лоуренс ощутил низкий гул, это ворчала Хоро.
   - В знак благодарности лучше бы тебе купить больше персиков в меду, чем я могу съесть.
   И огромное тело Хоро рванулось вперёд, Лоуренс испугался, что он сейчас свалится. Он отчаянно вцепился в шерсть и прильнул к её спине как можно плотнее. Волчица неслась, отталкиваясь от земли с невероятной силой. Ветер свистел в ушах, точно ураган. Тепло, исходившее от её тела, так пугавшее Лоуренса прежде, теперь наполняло его мягким теплом.
  

***

  
   Выносливость Хоро была безгранична, она бежала быстрее любой лошади, и всё же покинули лес они лишь к закату. Пока лапы Хоро неутомимо стучали по земле, всё вокруг тускнело, точно кто-то задувал горящие свечи одну за другой. Дождь лил беспрерывно, дыхание Хоро тянулось сзади белым шлейфом. Наконец, они вылетели на дорогу к Рубинхейгену. Хоро без колебаний свернула направо и прибавила ходу.
   Лежа у Хоро на спине, Лоуренс время от времени слышал какой-то другой звук, кроме дыхания, - глухое рычание. Она сказала, что возможно кого-то убьёт. Тогда Лоуренс подумал, что она может остановиться в последний момент и не убивать. В целом мире нет человека, который выжил бы после встречи с когтями и клыками Хоро.
   - Эй, - внезапно раздался её напряжённый голос. - Мы нагоним их совсем скоро. Я совсем не против, чтобы ты оставался у меня на спине, но тебе это может не понравиться. Я собираюсь перепрыгнуть через них. Сразу после этого я лягу, и тогда спрыгивай.
   - Понял.
   - Если завозишься, я тебя просто стряхну.
   Отвечать ему было нечего, и Хоро бросилась вперёд просто с невероятной быстротой. Он подумал, не это ли чувствовал бы человек, летящий на выпущенной стреле. Тут волчица глубоко вдохнула, раздался оглушительный вой. У волков это предвещение нападения. Через мгновение топот лап Хоро, мерно бьющих по земле, прервался, они летели. С ужасом Лоуренс ощущал, что падает вместе с Хоро, и это длилось и длилось, длилось и длилось. Он крепче вцепился в шерсть. Сейчас? сейчас? сейчас? Разум Лоуренса пытался понять, когда же приземление.
   Ощутив, наконец, удар лап Хоро о землю, Лоуренс был не вполне уверен, жив ли он. Она резко развернулась и прильнула к земле.
   - Слезай, - негромко скомандовала она.
   Ужас от её прыжка ещё не прошёл, но ему удалось на землю, даже не упав. На миг он испытал облегчение, затем Хоро поднялась на ноги.
   - Остальное предоставь мне, - сказала она и понеслась вперёд, Лоуренс побежал следом.
   Началась охота волчицы, в сгущающихся сумерках Лоуренс ещё достаточно хорошо различал, какую панику посеяла она, появившись среди своей добычи. Там было человек двадцать. Люди подняли крик, Лоуренсу удалось разглядеть Нору. Успели. Некоторые из людей в творящемся беспорядке тщетно размахивали длинными копьями, пытаясь защититься. Время от времени в этом хаосе можно было разглядеть летящий ком. Это летел сбитый лапой Хоро человек. Если бы она била лапами в полную силу, они были бы уже мертвы.
   Вот ещё, теперь сразу двое взмыли в воздух, мечи, которые они с отчаяния метнули в Хоро, отскочили с бессильным звоном. Лоуренс подбежал так близко, что уже слышал дыхание Хоро, некоторые мечи слёту втыкались в землю недалеко от него. Иные входили в землю по рукоять.
   Гильдия Ремарио поставила на этот план всё, отрядила много людей, чтобы убить Лоуренса и Нору, но большая их часть уже лежала на земле подобно лягушкам, по их телам иногда пробегали овцы, в панике носящиеся кругами.
   - Защищать овец и пастушку!
   Услышав этот голос, Лоуренс резко вдохнул. Либерт. Присмотревшись, Лоуренс увидел, что юный работник гильдии был одним из немногих, кто не потерял головы. Удерживая своего напуганного коня, он размахивал копьём и отдавал приказы с некоторого удаления. Его робкий характер во время путешествия с Лоуренсом был в какой-то мере игрой - Либерт лицедействовал, может, чтобы притупить бдительность.
   - Защищать пастушку! Бегом! Бегом! - кричал Либерт. Сейчас она была ему необходима, чтобы пройти первый досмотр. Несмотря на команды Либерта и попытки людей Ремарио их исполнить, нападение Хоро удалось: большинство оставшихся на ногах людей с воплями обратились в бегство. Хоро, не обращая внимания на ещё размахивавших мечами и копьями, бросилась за бегущими.
   Ткнув очередного беглеца сзади, Хоро опрокидывала его, а затем движением морды отправляла в полёт. Всё произошло быстро, погоня продлилась недолго. Людей, державшихся на ногах, оставалось всё меньше. Наконец, остались только Либерт, пригвождённая ужасом к земле Нора да Энек, отважно пытающийся её защитить. Хоро помотала своей гигантской головой. Во все стороны полетели брызги - то ли дождевая вода, то ли кровь.
   - Па-па-пастушка! Защити меня! Защити! - проорал Либерт, вцепившись в грудь, где под плащом было спрятано золото.
   Он вопил, удерживая своего коня и оставаясь позади Норы и овец. Нора была пастушкой, но в то же время хрупкой девушкой. От этого зрелища Лоуренса охватила тошнота, а ведь этот Либерт намеревался убить и его, и девушку. Но Нора вспомнила о своём долге. Дрожащей рукой она подняла посох. Звякнул колокольчик, и Энек припал к земле, готовый исполнить команду. Хоро смотрела прямо на Нору, напружинив тело подобно взведённой катапульте.
   У Лоуренса перехватило дыхание. Волчица была настроена серьёзно. Если так пойдёт дальше, Норе конец. Никто пока его не заметил. Может, что если ему показаться, Нора догадается, что это Хоро? Пусть он этим предупредит Либерта - тому невредимым всё равно не уйти. Он должен дать о себе знать.
   - Пастушка! Триста румионов, если ты меня защитишь!
   Перепуганная Нора, поднявшая посох скорее неосознанно, переменилась в лице. Триста румионов вполне могут сделать такое с человеком. Она приглушила колокольчик. Лицо её приобрело решительное выражение. Либерт, хитрый, как змей, сразу это почуял. Развернув лошадь, он понёсся прочь во всю прыть.
   Изо рта Лоуренса вырвался придушённый крик - Нора, верная своему ремеслу, взмахнула посохом. Слишком поздно, вспыхнуло в голове торговца, время словно замерло. Энек и Хоро, два существа несопоставимых размеров, стояли в одной позе, точно две стрелы, готовые сорваться с тетивы лука. Посох Норы был неподвижен, он указывал на Хоро.
   Лоуренсу показалось, что он услышал тихое звякание колокольчика. Он что-то заорал, было ли это имя Хоро или имя Норы, даже было ли это имя вообще, он не осознавал.
   Отважный пастуший пёс и богоподобная волчица прыгнули одновременно.
   Лоуренс не сомневался, что сейчас увидит, как мощные клыки Хоро разорвут тельце Энека, а через мгновенье и хозяйку. Затем гигантские лапы понесут дальше, чтобы вынести приговор ещё одной ничтожной жизни.
   Раскаяние. Лоуренс не осознавал, в чём и почему он раскаивается - лишь чувствовал, как раскаяние заполняет его душу.
   - Энек, стой!
   Эти слова вернули нормальное течение времени. Огромная волчица взвилась в воздух, перемахнула и через пса, и через его хозяйку, и приземлилась посреди овечьего стада, заставив овец броситься врассыпную. В следующий миг она устремилась за Либертом, столь низко павшим из-за любви к деньгам. Обернувшись, он увидел преследующую его волчицу, Лоуренс успел мельком увидеть его жалкое лицо.
   Короткий вопль разорвал воздух, и всё стихло. Хоро пробежала ещё несколько шагов и остановилась. Нора удерживала Энека. Однако Лоуренс понял, что она цеплялась за пса не от страха. Каким-то образом Нора знала. Знала, что не нужно приказывать Энеку нападать. Отбросив свой посох, чего никогда не делает ни один пастух, она изо всех сил цеплялась за Энека, не давая ему вырваться.
   - Нора! - прокричал Лоуренс и кинулся к ней, опасаясь, вдруг она ранена.
   Удерживая Энека, Нора потрясённо подняла глаза. А когда она повернулась к Хоро, кажется, её способность удивляться кончилась. Она понимала и не понимала одновременно.
   - Я так рад, что ты цела! - крикнул Лоуренс, не скрывая ликования.
   Нора видела, что огромная волчица, устроившая разгром, цела и невредима, и не знала, как отнестись к словам Лоуренса. Она вновь растерянно повернулась к Лоуренсу.
   - Эта волчица - Хоро. Моя спутница.
   Нора неуклюже улыбнулась, гадая, не шутка ли это, потом ахнула, увидев, что Хоро приближается чудовищными прыжками. Из пасти Хоро торчали две ноги.
   - Ты его не убила?
   Самого Лоуренса охватило желание убить, когда он увидел, что Либерт использовал Нору как щит. Будь он на месте Хоро, точно бы убил. Но Хоро покачала головой и выронила человека на землю. Обслюнявленный Либерт шмякнулся с неприятным звуком.
   - Я подумывала проглотить его, должна признать, - и Хоро, похоже, улыбнулась. - Но мой живот плохо переваривает золото.
   Негромко фыркнув, она наклонила морду к телу Либерта: "Забери золото".
   - Кажется, оно было под плащом... уээ, он весь в слюнях, - и тут же огромный нос ткнулся в Лоуренса, который с отвращением распахнул мокрый плащ Либерта и достал мешочек.
   - Вот оно. Сколько должно быть, - произнёс он, раскрыв мешочек и увидев содержимое. - Нора, - он протянул мешочек пастушке.
   Хоро кинула на Лоуренса сердитый взгляд, который он предпочёл не заметить.
   - Работа ещё не окончена. Нужно пронести это золото в город, и сделать это должна ты.
   Огромная волчица испустила огромный вздох. Нора кинула на неё изумлённый взгляд и тут же повернулась вновь к Лоуренсу.
   - Н-но... как вы до сих пор живы?
   Лоуренс скривился. Когда Либерт встретился со своими людьми, он послал их обратно в лес, якобы спасти Лоуренса. Но вернулись только сами эти люди, значит, что и он, и Хоро мертвы. Он задумался, с чего начать объяснение, когда ощутил движение воздуха. Оглянувшись через плечо, он увидел, как Хоро подняла переднюю лапу и с силой опустила обратно.
   - Уаааааа!!!
   Раздался громкий треск, словно от дерева отломили толстый сук, ему в ночи ответил душераздирающий вопль. Своей лапой Хоро сломала Либерту левую ногу, он теперь беззвучно хлопал губами, глаза его едва не вылезали из орбит. На взгляд Лоуренса, это было немного слишком, но вполне заслуженно.
   - Добрый вечер, господин Либерт! Как ты поживаешь, а?
   - Ч-что?.. А? К-как тыыыааааа!
   - Хоро. Персики в меду.
   Хоро подавила вспышку гнева, повинуясь волшебным словам, и неохотно убрала лапу с ноги.
   - Господин Либерт. Господин Либерт! Будь так добр, объясни Норе, пожалуйста, как ты, ну, назовём это так, перепутал завязки, когда одевался?
   Либерт утёр пот со лба, сквозь боль и ужас мелькнуло хитрое лицо торговца, понимавшего своё положение и лихорадочно искавшего пути к спасению.
   - Господин Либерт!
   - Это... это не я! Мне приказал Ремарио. Я говорил ему не делать этого. Я говорил ему, что предательство принесёт возмездие Господне. Я клянусь, я был против...
   - Как ты прекрасно видишь, это не простая волчица. Считай её посланцем всемогущего Господа. Иными словами, ложь тебе не поможет, - заверил Лоуренс.
   Либерт захлопнул рот и безнадёжно посмотрел на Хоро. Между зубов Хоро очень медленно просачивался белый пар.
   - Я-я-я, я по-подумал, я подумал, что мы платим слишком много. И Ремарио тоже. Так мы по-потратим всю прибыль на выплату долгов, и нам ничего не останется. Ремарио сказал мне сделать что-нибудь. Мне п-пришлось. У меня не было выбора. Т-ты же понимаешь, да? Ведь мы же оба торго...
   Лоуренс ударил его кулаком в нос.
   - Ты меня с собой не равняй.
   - Ха-ха-ха-ха! - весело рассмеялась Хоро.
   - Вот такие дела. Гильдия Ремарио хотела убить тебя, Нора. Клянусь тебе, они предали нас.
   Лицо Норы стало пустым и бессмысленным, но она постепенно осознала услышанное и потом медленно подняла глаза на Лоуренса.
   - Но, но что тогда за волки были в лесу?..
   - Это было другое, - вмешалась Хоро, заставив Нору вскрикнуть от неожиданности. У Хоро был весьма звучный голос.
   - Я Хоро, мудрая волчица из Йойтсу. А там в лесу был не более чем юнец, знающий лишь одно - свою территорию. Я достаточно благоразумна, чтобы не ввязываться в бесполезную драку ради такого.
   Нора слышала волчицу, пыталась понять верить или не верить, затем беспомощно улыбнулась и отпустила Энека.
   - Не знаю почему, госпожа Хоро, но когда ты так говоришь, я, кажется, тебе верю.
   - Кстати, твой пёс вовсе не влюблён в меня. Он просто разглядел моё истинное обличье. Я подумала, что тебе стоит это знать.
   - А?.. - удивлённо переспросила Нора. Энек сердито гавкнул.
   - Так, Нора, давай вернёмся к делу, - сказал Лоуренс. Ему было жаль менять тему разговора, но дело оставалось незавершённым. Золото ещё в пути, долг Лоуренса не выплачен. И предстояло решить, что делать с гильдией Ремарио.
   - Сейчас мы в центре бури, можно сказать. Однако милостью Господа нам удалось всё же вернуть себе золото. Если верить Либерту, оно стоит шестьсот румионов. Однако если мы пронесём его в Рубинхейген и продадим посреднику, мы выручим раз в десять больше - шесть тысяч румионов.
   Нора задрожала, услышав столь огромную цифру. Даже у Лоуренса эта сумма не укладывалась в голове.
   - Шесть тысяч - это намного больше, чем мы сможем принять. Даже без всякого риска мы уже имеем шестьсот. Однако...
   - Од... нако?
   - Однако. Это правда, конечно, что именно по вине Гильдии Ремарио сегодняшний день оказался богаче на события, чем нам всем бы хотелось, но правда и то, что без их денег нам вообще не удалось бы купить золото. И если мы возьмём золото и сбежим, они пропадут, разорятся мгновенно. Поэтому...
   Хоро ткнула носом Лоуренса в скулу и достаточно неигриво.
   - Поэтому я предлагаю вот что...
   - Нет, погоди-ка... - в голосе Хоро сквозило недовольство, но Лоуренс не уступил.
   - Хоро. Мы живём не в сказке. Мы не можем просто отомстить тем, кто нас предал, и сказать: "Конец сказочке". Нам ещё жить потом. А месть за предательство лишь повлечёт за собой новую месть.
   - Ну, значит...
   - Не хочешь ли ты сказать, что перебьёшь всю эту несчастную обречённую гильдию?
   - Эм...
   - Я не хочу, чтобы хлеб, который я куплю завтра, был оплачен кровью. Закончить всё это можно многими путями, но если мы хотим завтра нормально жить, мы должны сделать правильный выбор.
   Янтарные глаза Хоро закрылись, и она отвернулась.
   - Если бы не ты, я замёрз бы в лесу. Я отлично знаю, что если бы ты не пришла, всё было бы потеряно, и я благодарен тебе за то, что ты вняла моей мольбе. Но...
   - Хватит. Хватит, я сказала! А, какой же докучливый спутник мне достался, это просто неописуемо! - перебила Хоро и слегка ткнула Лоуренса в голову своей мордой. Ощущение от этого слегка оказалось весьма болезненным, но если ей легче от этого, цена вполне приемлема.
   - Значит, я попрошу тебя сделать вот что.
   - Давай! Проси! Скажу тебе так: я выполню любую задачу, какую только потребует от меня твой, несомненно, крайне утомительный план, так что можешь просить смело.
   Лоуренс улыбнулся, охватившее его чувство признательности нельзя было выразить словами, глубоко вдохнув, он повернулся снова к Норе.
   - Прости, что заставил ждать. Вот что я предлагаю сделать.
   Нора, заворожённо слушавшая препирательства Лоуренса и Хоро, выпрямилась и подняла на него глаза.
   - Я хочу, чтобы ты решила, нести ли золото в Рубинхейген.
   - А?..
   Недоумение Норы было понятно. Без всякого риска у неё на руках уже были шестьсот румионов. Конечно, шесть тысяч были бы просто невообразимой прибылью, но это значило снова рисковать жизнью.
   - Понимаешь, если ты пронесёшь золото в Рубинхейген, доход от его продажи спасёт и нас, и гильдию Ремарио.
   Нора негромко ойкнула.
   - С другой стороны, если ты решишь забрать его, эти люди, что тут лежат, их семьи в Рубинхейгене, и все остальные из гильдии познают настоящий ад. В сердцах их поселится ненависть к трём демонам - ко мне, к Хоро и к тебе, Нора.
   Даже для человека, живущего дорогой, ненависть столь многих людей опасна. Торговля строится на общении людей. Рано или поздно Лоуренса, Хоро и Нору найдут и приставят мечи к горлу.
   - Конечно, если мы сбежим в какую-нибудь далёкую страну с чужим языком, то сможем там жить, словно ничего и не произошло. Но даже живя без страха перед местью, вдруг ты когда-нибудь наткнёшься на раба со знакомым лицом, которого хлещут кнутом, как вьючную лошадь? Сможешь ли ты спать после этого?
   Лоуренс помолчал, давая своим словам проникнуть глубже в разум Норы.
   - Однако я заставлю гильдию Ремарио как следует расплатиться.
   Хоро неприятно ухмыльнулась.
   - Мы сейчас отправимся туда. Что касается тебя, Нора, пожалуйста, прими решение к завтрашнему утру. Если ты решишь пронести золото в Рубинхейген, мы встретимся на той же площади, где тогда всё обсуждали. Я пойду в город первым, найду надёжного мясника и буду ждать у восточных ворот один день. Если ты решишь не проносить золото... хм. Давай тогда встретимся в Поросоне.
   Конечно, Нора могла забрать себе всё золото и отправиться в другой город. Однако чтобы все они могли жить, ни о чём не сожалея, лучше было бы ей рискнуть, гильдия Ремарио была бы спасена, а деньги поделены по справедливости.
   Конечно, Лоуренсу предстояло обдумать, что делать, если Нору поймают при досмотре. Контрабандистов золота казнили на площади, исключений не было, значит, ему придётся снова просить Хоро о помощи. В конце концов, Хоро обещала сделать всё, о чём он попросит, каким бы утомительным ни было задание.
   Нора же задумалась над услышанным, Лоуренс тем временем на всякий случай обошёл лежащих без сознания людей Ремарио и связал их. Верёвок у него не было, пришлось использовать рукава их собственных одежд. Когда совместными усилиями им удастся развязать узлы, едва ли они уже решатся на погоню.
   - Ну что ж, Нора. До встречи, - произнёс Лоуренс.
   Этими словами он не пытался Нору в чём-то убедить. Он только хотел лишний раз убедиться, что она ему доверяет и что исход, выгодный для всех, возможен. Луна неясно проглядывала сквозь густые облака.
   - Г-господин Лоуренс!
   Лоуренс остановился.
   - Д-до встречи!
   Оглянувшись, он увидел, что Нора подняла посох.
   - Мы встретимся, - сказал он. - И мы будем богаты.
   Нора улыбнулась и кивнула.
   Энек гавкнул и принялся собирать овец.
  

***

  
   Пройдя немного пешком, Лоуренс уже подумывал, не проехаться ли ему снова на спине Хоро, но она заговорила первой.
   - Итак.
   - Что? - спросил он, чуть раздражённо.
   - Могу ли я теперь услышать правду?
   Большие глаза Хоро невозмутимо смотрели на Лоуренса. Ложь ему не поможет - он сам говорил это Либерту.
  
   []
  
   - Позволь мне удержать покров тайны ещё немного.
   - Хех-хех. Ни за что.
   Глядя на радостно виляющий хвост Хоро, Лоуренс понял, что она будет допытываться, пока он не сдастся, и отказался от дальнейших увёрток.
   - Там недостаточно золота.
   - Ох-хо.
   - Там никакие не шестьсот румионов. Сотня, не больше.
   - И твоя доля вся уйдёт на уплату долга. Если девочка не пронесёт золото в город, прибыли не будет вообще.
   Кончик огромного хвоста пощекотал Лоуренсу шею. Лоуренс отмахнулся, волчица игриво заурчала.
   - Гильдия Ремарио прижата к стенке. Они наверняка с трудом наскребли сотню румионов, надеясь на то, что это их лишь вытянет, не больше. Конечно, они знали, что им пришлось бы заплатить нам достаточно много за молчание, именно поэтому они и придумали тот план насчёт нас.
   Но положение заставляло Лоуренса довериться этой самой гильдии.
   - Пфф. Однако искусно ты сплёл объяснение для девочки. Ты выглядел совсем как святой.
   - Почти всё я говорил искренне.
   Хоро хмыкнула себе под нос, затем остановилась и припала к земле.
   - Залезай.
   - Что, допрос окончен?
   - Я устала от твоей глупости.
   Прищурив свои янтарные глаза, она подпихнула Лоуренса кончиком носа. Прикосновение было совсем лёгким, но Лоуренс едва не потерял равновесие, хотя прежнего страха перед волчьим обличьем Хоро уже не осталось.
   - Однако гильдию Ремарио мы спасаем отнюдь не только из милосердия.
   - О?
   Лоуренс вцепился в мех Хоро и подтянулся.
   - Да. Мы делаем это, чтобы получить ещё больше денег.
   Одним резким движением он закинул ноги на спину Хоро.
   - Больше денег, э? Не могу сказать, что улавливаю твою мысль.
   - Торговцы могут превращать в деньги всё. Должна же быть от меня какая-то польза время от времени.
   Хоро рассмеялась. Лоуренс подумал, что она поддразнивает его, но смех казался искренним.
   - Буду ждать, когда ты покажешь своё мастерство, мой повелитель.
   Хоро поднялась и двинулась шагом вперёд, затем перешла на бег. Золотая луна то и дело проглядывала через облака в ночном небе.
  

***

  
   Рубинхейгенская ночь была на удивление тиха - видимо, из-за идущего с полудня дождя.
   Хоро легко перемахнула через городскую стену. Лоуренс собирался войти в город с Хоро в человеческом теле и заявить, что их ограбили разбойники, но Хоро, учуяв, что людей по ту сторону стены нет, сделала по-своему. Лоуренс удивился, разве нельзя было им и золото захватить с собой, а не скармливать овцам?
   Они проникли в город незамеченными, Хоро временно вернулась в человеческое тело, чтобы войти в здание гильдии. Надо было видеть лицо Ремарио, ждавшего своих людей, когда взамен пред ним предстали Хоро и Лоуренс.
   Сейчас он лежал связанный на полу, чуть не умирая от ужаса, голова его была зажата между страшными зубами Хоро.
   - По-по-моему, это какая-то ошибка. Правда? Ну, вроде того, как будто забыли посолить суп.
   Лоуренс слишком хорошо знал, что торговцы всегда, в любых условиях выживали благодаря лжи. Но даже среди лжецов доверие было очень важно. Да, торговцы - очень странные создания, думал Лоуренс.
   - Я, я не знаю, что вам наговорил Либерт. Не сомневаюсь, это выглядело, как истина с небес, как исповедь перед алтарём. Но это всё ложь! Он всегда лжёт! Я сам подумывал уже его выгнать - клянусь!
   Голос звучал хрипло и неразборчиво, в нём кипели страсти, но происходившее здесь не было обычными деловыми переговорами. Пока Лоуренс понимал суть, его всё устраивало.
   - Господин Ремарио.
   Хоро, плотно держа в зубах голову Ремарио, чуть усилила нажим.
   - Чтоааа!
   На первый взгляд показать Ремарио истинное обличье Хоро было неразумно, но он с Лоуренсом уже делил тайну контрабанды. Если Ремарио захочет донести церкви на Хоро - пусть, косвенных свидетельств и так хватало. Однако ни один торговец не выдаст соперника, если тот может сделать то же с ним. И потом, позволить Хоро поиздеваться над Ремарио означало поднять ей настроение, а внушаемый ею ужас заставит его сильно подумать, прежде чем мстить.
   - Зубы, что сжимают сейчас твою голову, - это челюсти истины, друг мой. Если солжёшь, они узнают. Кроме того, я слышал, что эта волчица очень голодна, ей ведь пришлось всю ночь бежать. Если солжёшь - вполне возможно, твоя голова отправится к ней в желудок.
   Клыки Хоро ещё немного усилили нажим на висок Ремарио. Он даже уже кричать не мог.
   - Ладно, господин Ремарио. Знай, я пришёл не мстить за предательство. Я пришёл говорить о делах.
   "О делах". В глазах Ремарио появился проблеск надежды, дела означают заключение сделки, а сделка предполагает сохранение жизни для её исполнения.
   - Итак, начнём переговоры. Можешь лгать, сколько захочешь. Однако эта волчица куда проницательнее, чем я, и видит, что кроется за каждым твоим словом. Если ляпнешь что-нибудь не то, рискуешь укоротиться на голову. Я говорю понятно?
   Кивнуть головой, зажатой в зубах огромной волчицы, довольно трудно, но у Ремарио это почти получилось.
   - Что ж, начнём, - коротко произнёс Лоуренс. - В случае если нам удастся пронести золото, могу ли я попросить тебя купить его у нас за пятьсот румионов?
   Глаза Ремарио сузились в точки.
   - Мы по-прежнему компаньоны в нашем деле. Надеюсь, ты не думаешь, что мы пришли мстить, решив сбежать с золотом?
   Поседевшая голова Ремарио кивнула, точно он был ребёнком, которого ругали, Лоуренс горько усмехнулся.
   - По правде сказать, такая возможность ещё остаётся. И если мы заранее не обговорим, что будем делать в случае успеха, мы ведь можем и не договориться в итоге, не правда ли?
   Хоро издала горловой смешок, невольно дёргая голову Ремарио, его лицо нервно скривилось.
   - Итак, я повторю. Могу ли я попросить тебя купить наше золото за пятьсот румионов?
   На лице Ремарио появилась гримаса отчаяния, он знал, сколько на самом деле стоит золото, купленное в Рамторе.
   - Я просто не могу этого...
   - Конечно, я не требую оплаты деньгами сразу. Давай-ка подумаем. Возможно, ты напишешь долговую расписку?
   Ремарио стал проявлять проблески разума, благодаря которому он достиг таких высот. Поняв, что имеет в виду Лоуренс, он вновь скривилось и умоляюще проговорил:
   - П-пятьсот, это слишком...
   - ...слишком много? Хмм, ладно. В таком случае я просто заберу всё, что у вас тут спрятано, а золото продам где-нибудь ещё, - Лоуренс переглянулся с Хоро и добавил: - Кроме того, я отдам этому демону твою жизнь.
   Хоро терпеть не могла, когда её называли богом, но слово "демон" её явно устроило. Её хвост рассёк воздух, она шумно задышала. Лицо Ремарио застыло безжизненной маской. Лоуренса решил, что теперь он сделает всё, что от него потребуют.
   - Видишь ли, господин Ремарио, я считаю, что несправедливо терять всё из-за единственной неудачи. Мы ведь не в состоянии предугадывать любое падение цен, верно? Поэтому я собираюсь дать тебе ещё один шанс. Но я хочу, чтобы ты был мне за это благодарен, и я хочу, чтобы эта благодарность составила пять сотен румионов. В таком городе, как этот, вам удалось создать превосходную гильдию с великолепным погрузочным двором. Если думать о десятилетии, пятьсот румионов - сумма, достойная обсуждения.
   Глаза Ремарио расширились, потом из них потекли слёзы. Если удастся восстановить торговлю, пятьсот румионов за десять лет не будут чрезмерными. Тут странствующий торговец не шёл в сравнение с торговой гильдией. Возможно, он плакал, осознав, что сможет снова вернуть гильдию к процветанию.
   - Итак, вы напишете бумагу, да? Хоро...
   Она вздохнула и неохотно выпустила Ремарио и подтолкнула его кончиком носа. Лоуренс развязал верёвку и продолжил:
   - Условия таковы: вы платите каждый год в течение десяти лет. В первый год это будет десять румионов. В последний - сто. Понимаете, да?
   Это значило, что выплаты будут расти с каждым годом. Вместе это составит пятьсот пятьдесят румионов, в целом условия были отличные. Если Ремарио восстановит свою гильдию, такую сумму найти будет нетрудно.
   - Ты можешь писать вот за этим столом.
   Ремарио, уже развязанный, кивнул.
   - Т-так, а получателем денег будет?.. - осведомился он, обернувшись.
   Лоуренс с улыбкой ответил:
   - Торговая гильдия Ровена.
   Ремарио печально улыбнулся, осознавая, что от этого долга ему не уйти. Если бы Лоуренс указал себя получателем, то со временем набрав силу, Ремарио мог решиться на месть. Кроме того, Лоуренса пугала мысль каждый год возвращаться в город, где жили люди, так подло с ним поступившие. И потом, прямо сейчас у Ремарио просто нет денег. Сколько бы долговых расписок Лоуренс ни имел, скоро денег ему не видать. Пусть его долг будет погашен, но весь доход от контрабанды уйдёт на выплату долгов самой гильдии и Норе. А то и Норе не останется.
   Но если долг перевести на торговую гильдию Ровена, Лоурен сможет относительно дёшево продать ей долговую расписку, разорвав все связи с Ремарио и обратив десять лет выплат в немедленные деньги. Ну, а отказаться платить торговой гильдии равносильно объявлению войны. Пойти на такое Ремарио не осмелится.
   - Ты большой человек.
   - Всё же не такой большой, как волчица, - пошутил Лоуренс.
   Волчице шутка очень понравилась.
   - Теперь всё, что нам остаётся, - это ждать успеха дела.

Заключительная глава

  
   И всё завертелось.
   Лоуренс и Хоро прихватили кое-какую одежду в гильдии Ремарио, их одежду надо было отстирать от грязи и крови. Пока выстиранная одежда сохла, Лоуренс отнёс долговую расписку в торговую гильдию Ровена, оставив по дороге Хоро в ночной таверне, потому что она объявила, что голодна,. Обо всех мелочах предстояло заботиться Лоуренсу. В своей гильдии его сердечно приветствовали знакомые, собравшиеся выпить после дневных трудов. На него обрушилось немало скабрезных вопросов насчёт синяка на лице, прежде чем он добрался до Якоба.
   Якобу было бы понятно, если бы люди от Ремарио ещё несколько дней назад пришли бы за долгом Лоуренса, но ни они, ни сам Лоуренс не появлялись. Якоб, конечно, сильно тревожился. Неудивительно, что первым делом, встретив Лоуренса, он сердито постучал ему по голове. Затем на глазах владельца выступили слёзы, и он с улыбкой раскрыл объятия. Он испытал огромное облегчение, увидев, что Лоуренса относительно целым.
   Получив долговую расписку, Якоб в общих чертах сообразил, что произошло. Он тут же принёс мешочек с редко появляющимися на свет золотыми румионами и тут же расписку купил. Они оба были торговцами, заключающими сделку. Дело могло провалиться, тогда имущество гильдии Ремарио продадут за долги и разделят между кредиторами, и расписка на полтысячи румионов и в этом случае не будет совсем бесполезной. Якоб купил расписку за цену, которую счёл соответствующей риску. Обдумав возможные исходы, он назначил довольно осторожную цену. Но в случае успеха обещал добавить ещё сто. Это намного меньше суммы в расписке, но ведь гильдия Ремарио, даже выжив сейчас, могла всё же разориться в ближайшие годы. Так что цена была вполне разумной.
   Лоуренс вернул двадцать румионов Якобу обратно, возмещая вред доброму имени Гильдии Ровена, который он нанёс попрошайничеством. Остальные деньги предназначались мяснику, который будет разделывать овец. Из дополнительной сотни румионов двадцать он должен был уплатить Норе по договору, ещё он собирался принести извинения тем лавкам, которым докучал. Если эти извинения составят три десятка румионов, останется полсотни. И у него будет столько же, сколько в Поросоне после продажи перца. Если вспомнить, что он почти смирился с тем, что кончит жизнь рабом на гребной скамье, такой финал стал настоящим чудом.
   Через знакомых в гильдии Лоуренс вышел на мясника, которому можно было доверять. Он договорился о разделке овец без лишних вопросов за десять румионов. Плата очень хорошая, и можно было рассчитывать, что здесь всё пройдёт без проблем. Потом Лоуренс вернулся в гильдию Ремарио, забрал одежду, оставив самого Ремарио собирать своих работников. Кроме того, Лоуренс приказал Ремарио вернуть повозку и лошадь. При этом он выражался довольно резко и ожидал, что его указания будут выполнены быстро.
   Когда с этим было покончено, небо уже светлело. Лоуренс бесшумно шагал по утренним улицам, вдыхая холодный и сырой после вчерашнего дождя воздух. Шёл он в таверну, которая не закрывалась на ночь - не без помощи мзды соответствующим властям, разумеется, и в которой он оставил Хоро. Над городом нависло ясное иссиня-чёрное небо, начавшее с востока бледнеть. Вход в таверну указывала горящая и теперь уже совершенно неуместная лампа.
   - Добро пожаловать, - голос владельца таверны, поприветствовавший Лоуренса, был едва различим от усталости.
   Таверна была наполовину пуста и на удивление тиха, завсегдатаи молча пили, с грустью думая о неизбежном наступлении нового дня.
   - Эй.
   Обернувшись на голос, Лоуренс увидел Хоро с деревянной фляжкой и куском хлеба в руках. Она снова была одета городской девушкой, конечно, если бы какой-нибудь священник обнаружил её в ночной таверне, могли быть неприятности, но здесь до неё никому не было дела. Хоро поймала взгляд стоящего за стойкой владельца таверны, и тот сонно помахал ей рукой. Похоже, всё, что было сейчас у неё в руках, она выклянчила у владельца таверны сладкими речами.
   - Давай, идём отсюда.
   Вообще-то Лоуренсу хотелось присесть и немного передохнуть, но Хоро уже тащила его за руку, и спорить с ней было бесполезно.
   - Приходите ещё, - сказал им в спину владелец таверны.
   Какое-то время Лоуренс и Хоро просто шли куда глаза глядят. Было холодно, и их дыхание оставляло за ними облачка.
   - Вот. Хлеб, - произнесла Хоро, и живот Лоуренса заурчал, он осознал, что со вчерашнего полудня крошки во рту не держал. Взяв из рук довольно улыбающейся Хоро хлеб, весьма кстати оказавшийся на деле бутербродом с грудинкой и зеленью, Лоуренс не раздумывая впился в него зубами.
   - И вот, - Хоро протянула фляжку.
   Он послушно поднёс фляжку к губам, там оказалась тёплая смесь мёда и молока.
   - Помогает от любых хворей.
   Действительно, тёплое, сладкое питьё - именно то, что нужно сейчас.
   - Теперь, - сказала Хоро, едва он утолил голод. - У меня к тебе есть два вопроса.
   Лоуренс мысленно приготовился к худшему. Она чуть помедлила.
   - Насколько ты доверяешь этой девочке? - спросила она, не глядя на Лоуренса.
   Лоуренс ещё глотнул из фляжки.
   - Я не знаю, насколько я ей доверяю, - ответил он, тоже не глядя на Хоро. - Но что я знаю, так это то, что если Нора решит забрать золото и сбежать, её легко будет найти. Я не настолько ей доверяю, такое может произойти, и золото останется у неё.
   Хоро продолжала слушать.
   - Но поблизости никто не купит у неё золото за хорошие деньги, а истории о пастушке, продающей золото, достаточно редки. Это стало бы известно быстро и далеко. Её легко будет найти.
   Будучи торговцем, он не доверял Норе всецело и думал о разных возможностях.
   - Понятно. Думаю, я поняла.
   - А второй вопрос? - поинтересовался Лоуренс.
   Хоро смотрела на него с каким-то непонятным выражением лица. Не гнев. Скорее, нерешительность.
   "Почему она колеблется"? - гадал Лоуренс. Он представить себе не мог, чтобы Хоро вдруг не знала, задать ли вопрос.
   - Какой бы ни был вопрос, я отвечу. В конце концов, я ведь перед тобой в огромном долгу.
   Он откусил ещё кусок остывшего бутерброда и запил глотком из фляжки. На уличных булыжниках начали играть блики восходящего солнца.
   - Ну, так что, спрашиваешь или нет?
   Хоро глубоко вдохнула и взяла Лоуренса за рукав. Её рука дрожала - от холода или от чего-то другого.
   - Хм?
   - Ты... ты не помнишь... - Хоро смотрела на него нерешительно. - Когда я стояла против пса и девочки... чьё имя ты тогда кричал?
   Не было похоже, чтобы она шутила, глаза её были серьёзны как никогда.
   - Мне тогда кровь ударила в голову, и я ничего не слышала. Но меня это всё время грызло. Я абсолютно уверена, что ты кричал чьё-то имя. Ты это помнишь?
   Лоуренс не мог решиться ответить, вдвоём они молча шли по освещённой восходящим солнцем улице. Он и сам не помнил, чьё. Но что, если Хоро на самом деле помнила, а теперь хотела, чтобы он это подтвердил? Если он звал Хоро, всё хорошо. А вдруг - Нору? Если тогда он скажет, что не помнит, это будет означать, что он выкрикнул имя Норы, не зная и не осознавая, что кричит. И тогда Хоро действительно разозлится всерьёз. Лучше признать, что звал Нору, а потом выдумать, почему он это делал.
   Была и возможность, что Хоро действительно не расслышала. Тогда лучше всего сказать, что он кричал её имя. Продумав всё, Лоуренс сообразил, насколько это глупо. Рядом с ним волчица Хоро Мудрая. Она разглядит любую ложь.
   А раз так, то правильный ответ...
   - Я кричал твоё имя.
   Секунду Хоро смотрела глазами брошенного щенка, затем в её глазах запылал гнев.
   - Это ложь.
   Она сжала руку Лоуренса сильнее, он ответил мгновенно.
   - Да, это ложь. Правда в том, что я не помню. Однако...
   Уши Хоро под косынкой дёрнулись быстрее, чем успело измениться выражение лица. Она знала, что сказанное - правда.
   - В той ситуации я не мог выкрикнуть не твоё имя, - закончил Лоуренс, не отводя взгляда.
   Так же быстро, как гнев, теперь в глазах промелькнуло сомнение. Определить, правда это или ложь, невозможно, она должна была решить сама. А Лоуренс выложил самый убедительный аргумент, какой успел придумать.
   - Тогда была важна каждая доля секунды. Я уверен, что, не думая, произнёс твоё имя. Ведь...
   Хоро сжала его руку ещё сильнее.
   - ... его легче произносить.
   Он почти ощутил, как лицо Хоро застывает маской.
   - Потом, если бы я крикнул "Нора", даже в спешке, ты бы наверняка различила. Но слово "Хоро" само вылетает изо рта, его легко пропустить, когда кровь стучит в висках. Как ты считаешь? Хороший аргумент?..
   Он не закончил фразу, ибо кулак Хоро врезался ему в губы.
   - Замолчи.
   Даже её маленький кулачок мог ударить чувствительно, к тому же губа уже была разбита в лесу.
   - Так ты произнёс моё имя, потому что это было проще? Дурень! Болван! - выкрикивала она, дёргая за рукав. - Меня бесит уже то, что ты мог подумать об этом! - она смотрела с такой враждебностью, словно собиралась прогнать.
   Они подходили к восточным воротам, вокруг уже сновало немало народу - все хлопотали, готовясь к началу дня. Хоро теперь шла чуть впереди Лоуренса одна.
   Не успел Лоуренс подумать об этом, как она остановилась.
   - Ну...
   Она стояла спиной к нему.
   - ...так назови его, - сказала она, не оборачиваясь.
   Глядя мимо неё, Лоуренс заметил колокольчик на конце длинного посоха и услышал блеянье овец. К нему с Хоро шла пастушка, за ней чёрный пастуший пёс. Он осознал, что контрабанда удалась. Он был счастлив. И он вполне мог позвать Нору по имени. Лоуренс улыбнулся от того, как умно и смело Хоро всё подстроила.
   Он раскрыл рот, чтобы произнести имя...
   - Апчхи!
   Правда о произнесённом имени останется сокрытой навеки. Хоро развернулась к нему, на лице у неё было написано разочарование. Не обращая на неё внимания, Лоуренс трижды взмахнул рукой, как при первой встрече с Норой.
   Нора заметила и замахала в ответ. Хоро оглянулась через плечо, рассматривая Нору. Этого-то Лоуренс и ждал.
   - Хоро.
   Уши волчицы дёрнулись.
   - Хоро вправду легче звать.
   - Дурень.
   Лоуренс любил эту хрупкую улыбку больше тёплого солнышка поздней осени.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"