Исуна Хасэкура : другие произведения.

Волчица и пряности. Том 3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

[]
  
  

Хасэкура Исуна

Волчица и пряности

Перевод с английского языка - Ushwood

Иллюстратор - Дзю Аякура

Редактирование - О.М.Г.

  
  

том 3

  

Глава 1

  
   Они покинули церковный город Рубинхейген шесть дней назад. С каждым днём становилось холоднее, небо уныло хмурилось, даже лёгкий ветерок пробирал до дрожи. Ещё хуже стало, когда они выехали на дорогу, проложенную вдоль реки, теперь ветер нёс с собой холод речной воды, казавшейся странной смесью жидкости и серых облаков, смесью невероятно холодной уже на вид.
   Несколько слоёв ношенной зимней одежды, купленной в Рубинхейгене, не могли помешать холоду пробрать, в конце концов, до костей. Когда-то он накупил слишком много товаров и не оставил денег на зимнюю одежду, а потом ему пришлось вытерпеть долгое, ужасно холодное путешествие на север, вспомнив которое, он сейчас вымученно улыбнулся. За семь лет с той поры торговец заметно вырос и возмужал.
   Сейчас можно было согреться не только тёплой одеждой. Странствующий торговец Лоуренс, начавший самостоятельную жизнь в восемнадцать лет, повернулся к спутнику, сидевшему рядом на козлах.
   - Что? - спросил спутник, разговаривая в немного архаичной манере. На вид это была девушка лет пятнадцати с ослепительно-белыми зубами, лучистыми глазами и длинными русыми волосами, которым позавидовала бы аристократка. Лоуренс, однако, сейчас завидовал не её волосам и даже не прекрасному плащу на ней. Зависть его вызывал пушистый хвост, который лежал поверх покрывала, в то время как она любовно его расчёсывала. Бурого цвета, с белым кончиком, покрытый густым мехом, он казался очень тёплым. Если из него сделать шарф, любая богачка его с руками оторвёт. Какая жалость, что он не продавался.
   - Скорее кончай чесать хвост и верни его обратно под покрывало.
   Девушка сузила свои янтарные с красным отливом глаза и, разлепив губы, совсем не пострадавшие от холодного ветра, недовольно произнесла:
   - Не говори о моём хвосте как о какой-то грелке для коленей.
   Хвост в её руках слегка дёрнулся. Разумеется, встречавшиеся им путешественники и странствующие торговцы думали, что это просто мех, лежащий на коленях.
   - Но мех на твоем хвосте такой густой и гладкий, что от него одного под покрывалом теплее, чем от целой горы обычных шерстяных покрывал.
   Как Лоуренс и рассчитывал, Хоро гордо хмыкнула и убрала хвост под покрывало, на лице её было написано: "ну ладно, ладно, сдаюсь".
   - А кстати, мы что, ещё не приехали в город? Мы сегодня успеем приехать, нет?
   - Просто поедем вдоль реки, и окажемся там совсем скоро, - Лоуренс указал на реку.
   - Наконец-то можно будет поесть горячего. Надоела холодная тюря, да ещё когда вокруг тоже холодно. Что бы там ни говорили, но это ужасно.
   Даже Лоуренс, куда более привыкший к плохой пище, чем Хоро, не мог не согласиться. Еда была едва ли не единственным удовольствием, доступным во время путешествия, но зимой и она теряла большую часть своей прелести. Всё, что можно было делать в дороге в морозные зимние дни, - это жевать чёрствый, горький ржаной хлеб, ещё его можно размочить в воде и есть полученную тюрю, дополняли трапезу почти безвкусное сушёное мясо да хорошо хранящиеся овощи - лук и чеснок.
   Волчица Хоро ненавидела резкий вкус лука и чеснока, не терпела она и горький ржаной хлеб, ей приходилось довольствоваться тюрей из хлеба и воды, которую старалась проглотить побыстрее. Для такой обжоры и лакомки это наверняка было настоящей пыткой.
   - О да, в том городе, куда мы едем, будет большой праздник, так что поесть будет что. Начинай готовить свой живот.
   - О... а ты уверен, что твой кошель это выдержит?
   Всего неделю назад в Рубинхейгене жадность завела Лоуренса в ловушку одной торговой гильдии. Он даже думал, что разорится. После не самого приятного приключения разорения всё же удалось избежать, но перенервничать пришлось сильно. Сильно упавшее в цене военное снаряжение, ставшее причиной этого, пришлось продать за бесценок. Хотя Хоро и постоянно теребила Лоуренса просьбами купить ей то и это, она всё же тревожилась о состоянии его кошеля. Обладая весьма надменным характером и обожая подтрунивать над людьми, в душе она была добрым созданием.
   - Если речь всего лишь о том, чтобы купить тебе еды, я не разорюсь.
   - Ммм... - несмотря на успокаивающие слова в голосе Хоро чувствовалась озабоченность.
   - И потом, ведь в Рубинхейгене я так и не купил тебе персиков в меду. Считай, что таким способом я это тебе возмещаю.
   - Конечно... но...
   - Что?
   - Половина всех моих страхов - о твоём кошеле, но вторая половина - обо мне самой. Если я потрачу деньги на еду, значит, нам придётся остановиться в постоялом дворе похуже?
   "Теперь понимаю", - подумал Лоуренс и с улыбкой ответил:
   - Ну, я собираюсь найти приличный постоялый двор. И не вздумай сказать, что если в комнате не будет очага, то она тебе не подойдёт!
   - Столь многого просить я не собиралась. Но мне не хотелось бы, чтобы ты воспользовался тем, что покупаешь еду для меня, как поводом...
   - Поводом?
   Заметив, что конь немного сбился с направления, Лоуренс перевёл взгляд вперёд и шевельнул поводьями. Хоро потянулась к самому его уху и прошептала:
   - Мне не хотелось бы, чтобы ты воспользовался нехваткой денег как поводом выбрать комнату с одной кроватью. Я бы с удовольствием хоть иногда поспала одна.
   Лоуренс невольно дёрнул поводья. Конь ответил недовольным ржанием. Однако, уже приученный к постоянным подначкам Хоро, торговец быстро пришёл в себя и, изображая хладнокровие, он спокойно ответил:
   - Удивительно это слышать от особы, умеющей так беззаботно храпеть.
   Ответ застал Хоро врасплох. С кислым видом надув губы, она отодвинулась от него. Он не мог упустить шанса развить наступление.
   - И кроме того, ты не в моём вкусе.
   Её уши безошибочно различали правду и ложь. Сказанное было не совсем ложью. Она это поняла и потрясённо застыла.
   - Ты ведь знаешь, что я не вру, - нанёс последний удар Лоуренс.
   Некоторое время Хоро молча сидела с ошеломлённым видом, губы её слегка шевелились, словно она пыталась найти ответ. Потом она осознала, что так выдаёт своё поражение. Уши её поникли, чего даже капюшон не смог скрыть, она уныло понурилась. Лоуренс одержал долгожданную победу. Впрочем, это была не совсем победа. Хотя его слова не были совсем ложью, но и правдой их нельзя было назвать. Будь это беззащитно спящая Хоро или Хоро, лучащаяся смехом и весельем, Лоуренсу она очень нравилась. И когда она тосковала - тоже. Иными словами...
   - Я тебе нравлюсь такой, какая я сейчас, да?
   Глаза Лоуренса внезапно встретили устремлённый снизу взгляд Хоро, он покраснел.
   - Дурень. Чем дурнее самец, тем больше ему нравятся слабые женщины. Тебе никак не понять, что слабая здесь только твоя голова, твоя и других таких, как ты.
   Она насмешливо ухмыльнулась, обнажив два острых клыка. Как всегда, ситуацию в свои руки она вернула мгновенно.
   - Если ты хочешь, чтобы я изображала слабую принцессу, ты сам должен быть могучим рыцарем... а на самом деле что это тут, как ты думаешь?
   Хоро показала пальцем на Лоуренса, ему сказать в ответ было нечего. В памяти его одна за другой всплывали сцены, болезненно напомнившие, что никакой он не могучий рыцарь, а всего лишь странствующий торговец. Читая его лицо, как книгу, она удовлетворённо вздохнула, но вдруг что-то вспомнила. Уперев указательный палец в подбородок, она задумчиво произнесла:
   - Хмм. Если подумать, один раз ты действительно был рыцарем.
   Лоуренс попытался вспомнить, когда это он вёл себя мужественно.
   - Что? Уже забыл? Помнишь, ты стоял передо мной и защищал меня? Когда мы ввязались в эту историю с серебряными монетами, там, в подземелье.
   - Ах, это...
   Лоуренс вспомнил, но тогдашнего себя он едва ли мог сравнить с рыцарем. В порванной одежде, еле стоящий на ногах...
   - Рыцарское поведение не всегда требует большой силы. Но то был первый раз, когда меня кто-то защищал.
   Хоро улыбнулась чуть застенчиво и прислонилась к Лоуренсу. Быстрота, с какой менялось её настроение, по-прежнему пугала. Даже торговец, легко приспосабливающийся к разным ситуациям, от такой Хоро бежал бы прочь в панике. А Лоуренсу бежать было некуда.
   - Ты ведь и дальше будешь меня лелеять, будешь?
   Сейчас сидевшая рядом волчица походила скорее на котёнка, на лице её играла нежная, невинная улыбка. Ни одному одинокому торговцу не выдержать такую. Но улыбка была не настоящей, Хоро по-прежнему сердилась на его слова. И не просто сердилась, а была чрезвычайно зла. Что такое её гнев, Лоуренс прекрасно знал.
   - Прости.
   Обычное извинение сотворило чудо: улыбка стала искренней, Хоро села прямо и хихикнула.
   - Именно это мне в тебе и нравится.
   Подшучивание и подтрунивание друг над другом - совсем как весёлая возня двух игривых щенков. Такая дистанция устраивала обоих.
   - Комната с одной кроватью - это нормально. Но тогда обед должен быть из двух блюд.
   - Хорошо, хорошо.
   Несмотря на погоду Лоуренс взмок. Увидев, как он вытирает пот, Хоро снова рассмеялась.
   - Итак, есть какая-нибудь особенно вкусная еда в здешних краях?
   - Ты имеешь в виду здешнюю кухню? Ну, вряд ли это можно назвать особенным, но здесь...
   - ...рыба, верно?
   Сказав именно то, что собирался произнести Лоуренс, она немало его удивила.
   - Не думал, что ты это знаешь. К западу отсюда есть озеро. И рыбу, что там ловят, можно в некотором смысле назвать здешним особенным блюдом. Да и в реках, которые здесь текут, водится много разной рыбы. Но откуда ты узнала?
   Чувства людей Хоро умела различать превосходно, но не мысли же читать... или это тоже?
   - Мм, просто только что ветер донёс запах. Смотри! - она рукой указала в другую сторону от реки. - Несколько повозок, они, должно быть, везут рыбу.
   Лоуренс увидел караван повозок, появившийся из-за дальнего холма. Можно было разобрать лишь число повозок, но, конечно, не их груз. Судя по направлению, их пути должны будут скоро пересечься.
   - Кстати о рыбе - я просто не представляю, какие из неё бывают блюда. Вроде того угря, что мы ели в Рубинхейгене?
   - Тот угорь был просто зажарен в масле. Есть и другие блюда, их готовить труднее и дольше. Рыбу могут варить с овощами или мясом, жарить, добавив щепотку ванили, да мало ли способов её готовить. Кроме того, есть ещё одно блюдо, оно встречается только в городе, куда мы скоро приедем.
   - О...
   Глаза Хоро блеснули. Её хвост под покрывалом заметался.
   - Какое именно, скажу, когда доберемся до города. Терпи пока.
   Хоро чуть надулась, но это не могло её рассердить всерьёз.
   - А может, купишь рыбы нам на ужин, если в этих повозках она будет хорошая?
   - Я неважно умею различать хорошую и плохую рыбу. Однажды я из-за этого понёс убыток, и с тех пор я с рыбой не связываюсь.
   - Волноваться не о чем, есть же мои глаза и нос.
   - Ты умеешь определять качество рыбы?
   - А ты хотел бы, чтобы я определила и твоё качество? - проказливо поинтересовалась Хоро. Он сдался.
   - Прекрати, ладно. Если там будет хорошая рыба, мы купим немного, а потом в какой-нибудь лавке приготовим. Так и дешевле выйдет, кстати.
   - Да, предоставь это мне.
   Лоуренс не мог оценить, где его путь пересечется с караваном, но расстояние постепенно сокращалось, и он позволил коню идти, как шёл. Покосившись на Хоро, он подумал: "Когда она сказала, что оценит рыбу с помощью своих глаз и носа, она имела в виду по виду и запаху. Если она может так определять качество рыбы, то, верно, может так же и людей оценивать".
   Лоуренс улыбнулся глупости, что пришла ему на ум, однако эта мысль всё же тревожила, не отпускала. Стараясь действовать незаметно, он наклонился к правому плечу и понюхал. Он решил, что, хоть и ведёт кочевую жизнь, слишком дурно пахнуть не должен. Кроме того, запасной одежды не было даже у самой Хоро. И тут Лоуренс ощутил взгляд. Он предпочёл бы не встречаться с ним, но всё же обернулся. Хоро безмолвно смеялась.
   - Серьёзно, ты такой милый. Я даже не знаю, как быть, - недоверчиво произнесла она. Лоуренс не нашёлся что ответить.
  

***

  
   Река так лениво несла свои воды, словно замерла совсем. Повозка проезжала мимо людей, подходивших к воде, чтобы дать своим лошадям отдохнуть и напиться, или чтобы переложить груз. Заметил Лоуренс и странствующего кузнеца-оружейника - редкое зрелище, тот вместо вывески воткнул в землю меч и улёгся в своей палатке, сонно зевая. Лодочник спорил о чём-то с рыцарем, пытавшимся завести коня на плоскодонку. Судя по нехитрому снаряжению рыцаря, это был гонец, направляющийся в какую-то крепость. Вероятно, лодочник не хотел отплывать, потому что желающих на лодку не набиралось. Лоуренсу самому доводилось приходить в ярость от несговорчивости лодочников, когда он спешил, эта сценка вызвало на его лице неловкую усмешку.
   Бесконечная степь, наконец, сменилась полями, на которых работали люди. Постоянная смена пейзажа, проплывающая мимо жизнь - Лоуренсу никогда не надоедало наблюдать за этим.
   Наконец повозка нагнала караван с рыбой. Караван насчитывал три повозки, каждую тянула пара лошадей. Козел на повозках не было. В последней сидел элегантно одетый юноша, а трое мужчин - вероятно, наёмные работники - следили за лошадьми.
   Лоуренса впечатлили повозки, которые надо тянуть двумя лошадьми. Приглядевшись, он понял, что запрягли по две лошади не ради впечатления. На повозках стояли бочки и деревянные ящики, в которые вполне поместился бы взрослый человек. В некоторых бочках плескалась вода - очевидно, там плавала живая рыба. Любая не засоленная рыба ценилась дорого, независимо от сорта. Живая рыба - ещё дороже. Её перевозку увидишь не каждый день. Но больше всего изумило Лоуренса иное: владелец каравана, перевозящего столь ценный груз, был моложе самого Лоуренса.
   - Покупаешь рыбу? - переспросил юноша Лоуренса, поздоровавшегося с ним. Юноша был одет в засаленный кожаный плащ, типичный для торговцев рыбой. Его голос его из-под капюшона звенел юностью.
   - Не окажешь ли мне любезность, продав несколько рыб? - поменявшись местами с Хоро, спросил Лоуренс.
   - Мне очень, очень жаль. Но рыба, которую мы везём, уже назначена покупателям, - сразу ответил владелец повозок.
   Лоуренс удивился, что не осталось незамеченным. Юноша опустил капюшон, открыв лицо - оно вполне соответствовало голосу. Юнцом такого уже не назовёшь, но вряд ли он достиг двадцати лет. Кроме того, юноша был совсем не похож на типичного рыботорговца - сурового, крепко сбитого мужчину, напротив, был, скорее, худощав. Светлые волосы, вьющиеся на ветру, дополняли ощущение элегантности.
   Но если этот торговец перевозил три повозки свежей рыбы сразу, недооценивать его не следовало.
  
   []
  
   - Прошу прощения, уж не странствующий ли торговец передо мной?
   Лоуренс не мог понять, дружелюбная улыбка юноши - искренняя или деловая? Но единственным достойным ответом могла быть только встречная улыбка.
   - Да, и я еду из Рубинхейгена.
   - Вот как. Ну, тогда езжай по той дороге, которой мы приехали сюда, и через полдня доберёшься до озера. Поговори с тамошними рыбаками, и наверняка сможешь найти у них немного рыбы. Карп в это время года очень хорош.
   - О, нет, я покупаю не для торговли. Я просто надеялся раздобыть у тебя немного рыбы сегодня на ужин.
   Улыбка юного торговца сменилась удивлением, вероятно, он не сталкивался с такими просьбами. Для рыботорговцев, перевозящих на большие расстояния солёную рыбу, она была бы вполне обычна, но если путь - от города до ближайшего озера, едва ли они были к такому привычны. Впрочем, удивление юноши быстро сменилось задумчивостью. Случай навёл его на размышления, нет ли тут возможности затеять какое-то новое дело.
   - Ты и впрямь настоящий торговец, - заметил Лоуренс. Юноша, охнув, пришёл в себя и смущённо улыбнулся.
   - Прошу прощения. Да, ты хотел купить рыбу на сегодня на ужин, это значит, что ты заночуешь в Кумерсоне, я прав?
   - Да, я приехал посмотреть большую зимнюю ярмарку и праздник.
   Кумерсон - название города, куда ехал Лоуренс. Сейчас в этом городе должна была открыться большая ярмарка, проходившая дважды в году - летом и зимой. Вместе с зимней ярмаркой в город приходил и праздник. С его подробностями Лоуренс не был знаком, но слышал, что праздник этот был языческим, и любой служитель Церкви был бы им шокирован.
   Город лежал всего в шести днях пути к северу от Рубинхейгена, базы военных экспедиций против язычников. Здесь, однако, взаимоотношения Церкви и язычников были не столь просты, как в южных краях. Обширные земли к северу от Рубинхейгена принадлежали стране Проании, среди её правителей было немало язычников. Потому приверженцы Церкви и язычники нередко мирно сосуществовали в одном городе. Кумерсон принадлежал влиятельным аристократам Проании. Этот крупный город, стремился в первую очередь развивать торговлю и ремесла, но не ввязываться в религиозные споры.
   Поэтому храмов Церкви в Кумерсоне не было, миссионерская деятельность церковников также была под запретом. Спрашивать, церковный это праздник или языческий, было не принято - просто "традиционный праздник в Кумерсоне". Поскольку событие это было редким, а язычники могли посещать его свободно, на празднике Раддоры, как он назывался, всегда было очень многолюдно.
   - Позволю себе поинтересоваться, заказал ли ты себе комнату заранее? - озабоченно спросил юный рыботорговец.
   - Но ведь праздник начнётся лишь послезавтра, верно? Уж не хочешь ли ты сказать, что мест на постоялых дворах уже нет?
   - Именно это я и хочу сказать.
   Хоро рядом с Лоуренсом встревожено заёрзала, беспокоясь о комнате на постоялом дворе. Лоуренс не очень хорошо представлял, каково ей в волчьем обличье, но в человеческом она страдала от холода, как обычный человек. Ночлег под открытым небом в такую холодную погоду ей уже смертельно надоел. Однако и на этот случай у Лоуренса был выход.
   - Ну, если так, думаю, иностранные отделения торговых гильдий дают комнаты своим членам на время праздника. Я попрошу о помощи свою гильдию.
   Правда, в гильдии ему наверняка придётся объясняться, кем ему приходится Хоро, и он предпочёл бы этого не делать.
   - А, так ты из торговой гильдии. Прошу прощения, но могу ли я поинтересоваться, из какой именно?
   - Из гильдии Ровена, отделение в Кумерсоне.
   При этих словах лицо юного рыботорговца посветлело.
   - Какое счастливое совпадение, я тоже отношусь к гильдии Ровена.
   - Ооо, это наверняка провидение Господне... эээ, может, такие слова в здешних краях под запретом, нет?
   - Ха-ха-ха, всё в порядке, я тоже приверженец истинной веры из южных земель.
   Посмеявшись немного, юноша прокашлялся и продолжил:
   - В таком случае позволь мне представиться. Я Ферми Амати, торговец рыбой, занимаюсь торговлей в Кумерсоне. Торговые партнеры зовут меня просто Амати.
   - Крафт Лоуренс, странствующий торговец. По делам меня зовут просто Лоуренс.
   Представляясь, они сидели в своих повозках, но совсем рядом, и завершили знакомство рукопожатием.
   - Мою спутницу зовут Хоро. Мы путешествуем вместе. На то есть свои причины, но мы не женаты, - с улыбкой представил спутницу Лоуренс. Она чуть подалась вперёд и улыбнулась Амати. Да, когда Хоро вела себя тихо и воспитанно, она была само очарование.
   Амати запнулся, прежде чем ему удалось представиться вторично, щёки его при этом заалели.
   - Госпожа Хоро - монахиня?
   - Ну, в общем, она странствующая монахиня.
   Паломничество было разрешено не только верующим мужчинам. Городские женщины тоже нередко совершали паломничество. Большинство паломниц называли себя странствующими монахинями. Такое название избавляло от разных проблем надёжнее, чем "горожанка-паломница". Однако одеяние, имеющее отношение к Церкви, создавало трудности в Кумерсоне. Потому паломники по традиции прикрепляли к одежде три пера и затем входили в город. На капюшоне Хоро, конечно, тоже имелись три бурых, потрёпанных куриных пера. Амати, несмотря на юный возраст и на происхождение с юга, заметил это мгновенно и вопросов больше не задавал.
   - Что ж, думаю, можно сказать, что трудности, с которыми мы то и дело сталкиваемся, - это испытания, посланные нам небесами. Я это к тому, что если вам достаточно одной комнаты, я, пожалуй, смог бы это устроить, но две - будет трудновато.
   Предложение Амати показалось Лоуренсу неожиданным. Заметив его удивление, Амати улыбнулся и продолжил:
   - Мы состоим в одной гильдии, должно быть, нас свёл сам Господь. Мне достаточно попросить один постоялый двор, с которым я держу деловые связи, и, уверен, они с удовольствием дадут вам комнату. А если ты придёшь в отделение Гильдии с женщиной и попросишь там, сидящие там старые крысы наверняка в тебя вцепятся и не отстанут.
   - Да, тут ты прав. Но прилично ли обременять тебя такими заботами?
   - Конечно. Я ведь торговец, и предложение своё делаю ради выгоды. Проще говоря, я хотел бы, чтобы вы оба, пока живёте на постоялом дворе, насладились множеством блюд из свежей рыбы.
   Амати, ведущий дела с таким размахом в столь юном возрасте вести дела, несомненно, был неординарной личностью. Его манеру лучше всего назвать "гибкой" и "тактичной".
   Лоуренс, отчасти завидуя, отчасти чувствуя признательность, ответил:
   - Да, у тебя явно отличное деловое чутье. В таком случае могу ли я попросить тебя это устроить?
   - О да. Предоставь всё мне, - улыбнулся Амати.
   На мгновение взгляд Амати ушёл от лица Лоуренса. Тот сделал вид, что не заметил, но не сомневался, что взгляд этот был обращён на Хоро. Возможно, предложение Амати было не только деловым, возможно, он хотел произвести впечатление на странствующую монахиню. И Лоуренс ощутил лёгкое превосходство - он-то путешествовал с ней. Но если он будет забивать голову этим, Хоро обязательно заметит и ужалит его своим язычком. И Лоуренс сосредоточился на том, как бы лучше познакомиться с юным талантливым торговцем.
   Когда солнце начало садиться, повозка Лоуренса добралась до Кумерсона.
  

***

  
   В центре стола красовалась супница, наполненная горячим супом с кусочками карпа и кореньями. Вокруг теснились миски с разнообразной едой, в основном из рыбы и моллюсков. Скорее всего, Амати, устроивший Лоуренса и Хоро на постоялом дворе, Поучаствовал и в подборе блюд, так отличающихся от типичных для южных стран, где преобладало мясо. Самыми необычными казались варёные улитки. Считалось, что от морских моллюсков люди медленнее старятся, а вот от пресноводных лишь живот болит, поэтому южане не ели улиток, хотя морских двустворок употребляли с удовольствием. Церковь заявляла даже, что в раковинах улиток селятся демоны, и запрещала людям их есть.
   Лоуренс и сам как-то, заблудившись, пытаясь утолить голоду речными улитками, действительно заполучил мучительную резь в животе. С того времени он не притрагивался к моллюскам, как к речным, так и к морским. К счастью, улитки не были поделены на порции, и Хоро уплетала их с явным удовольствием. Всю еду, которую Лоуренс не осмеливался есть сам, он предоставил ей.
   - Ммм... вот, значит, каковы они на вкус, - произнесла Хоро, не прекращая отправлять себе в рот улиток одну за другой, она доставала их из раковин ножом, взятым у Лоуренса. Сам он с наслаждением занимался солёной щукой.
   - Не увлекайся. Если слишком много съешь, живот будет болеть.
   - Хмм?
   - В раковинах речных улиток селятся демоны. Если ты случайно одного проглотишь, результат будет неважный.
   Хоро, задумчиво склонив голову набок, посмотрела на улитку, только что извлечённую из раковины, и кинула в рот.
   - За кого ты меня принимаешь? Я не только пшеницу могу различать хорошую и плохую.
   - Ну, вообще-то ты сама говорила как-то, что съела однажды красный перец, и тебе потом было очень плохо.
   Она слегка рассердилась.
   - Определить вкус только по внешнему виду невозможно даже для меня. Та штука была вся красная, как спелый фрукт! - и достала очередную улитку. Время от времени она прикладывалась к своей кружке, всякий раз после этого зажмуривая глаза. Власть Церкви в здешних краях была слаба, крепкое спиртное, запрещённое Церковью, встречалось тут повсеместно. Кружки Лоуренса и Хоро были наполнены почти бесцветным напитком, известным как "жгучее вино".
   - Хочешь, я закажу для тебя что-нибудь послаще?
   Хоро молча покачала головой. Видя, как она сидит, зажмурив глаза, Лоуренс подумал, что, вероятно, хвост под её очень, очень сильно распушился.
   Наконец ей удалось проглотить вино. Глубоко выдохнув, она вытерла уголки глаз обшлагом рукава. Разумеется, крепкое спиртное, другое название которого - "вино Выбейдух", Хоро пила одетой не монахиней. Сейчас, в треугольной косынке на голове, она походила на типичную городскую девушку.
   Перед ужином Лоуренс с переодевшейся Хоро вновь подошёл к Амати, чтобы поблагодарить. На лицо того было жалко смотреть. Не только Лоуренс, но и владелец постоялого двора еле удержался от смеха. Хоро же, будто стремясь усугубить тяжесть своих грехов, ещё старательнее изображала юную скромницу. Если бы Амати увидел её манеры сейчас за ужином, его иллюзии разбились бы вдребезги.
   - Я уже почти забыла этот вкус, - произнесла Хоро.
   То ли потому что напиток был очень крепок, то ли его вкус разбудил воспоминания о родном городе Хоро, на её глаза навернулись слёзы. И правда, чем севернее, тем чаще встречалось "вино Выбейдух".
   - Даже я плохо разбираюсь в напитках такой крепости, - ответил Лоуренс.
   Хоро, перейдя от наскучивших ей улиток к варёной и жареной рыбе, весело ответила:
   - Цвет, форма - это легко забыть уже через десять лет, а вот вкус и запах и через века не забудешь. У этого вина вкус совершенно такой же, какой был в Йойтсу. Сразу такие воспоминания...
   - Крепкие напитки вообще на севере чаще встречаются. Ты всегда пила такие? - поинтересовался Лоуренс, кинув взгляд сперва на свою кружку, а затем на Хоро.
   Хоро с кусочком жареной рыбы в уголке рта гордо ответила:
   - Сладкие вина не подобает пить столь благородной и мудрой волчице, не правда ли?
   "Какие сладкие вина? Хоро в человеческом обличье выглядит так, словно ей подобает пить лишь молоко с мёдом", - подумал Лоуренс, но предпочёл согласно улыбнуться.
   Несомненно, вкус вина пробудил в его спутнице ностальгические воспоминания о родине. Перед ней был вкуснейший ужин, чего ей давно уже не перепадало, но не это вызвало её улыбку. Хоро вдруг словно всей кожей ощутила, что Йойтсу совсем близко. Подобно юной деве, получившей нежданный подарок, она вся светилась.
   Лоуренс был не в силах оторвать взгляда от неё. Его не волновало, что может из-за этого подвергнуться потом насмешкам. Всё время с момента знакомства он скрывал от неё легенду, по которой Йойтсу был давным-давно разрушен. Из-за этого смотреть на эту невинную улыбку было тяжелее, чем на слепящее солнце. Он не мог разрушить её радостное настроение. Чтобы не дать ей заглянуть в его мысли, он прогнал грусть и улыбнулся Хоро, тянувшейся за очередным куском.
   - Похоже, вареный карп тебе пришелся по вкусу.
   - Да, я и не знала, что вареный карп... такой вкусный. Дай ещё кусок.
   Эту рыбу подали в большом горшке, который стоял далеко от Хоро, поэтому добавку ей передавал Лоуренс. И всякий раз в его деревянной миске прибавлялось луковиц - она не выносила лук даже в вареном виде.
   - А где ты раньше ела карпа? Его мало где подают.
   - Хмм? В реке, конечно. Карпов легко ловить, они такие неуклюжие.
   Вот, значит, как. Хоро ловила рыбу в волчьем обличье.
   - Никогда не пробовал карпа сырым. Каков он на вкус?
   - Чешуя застревает в зубах, и костей слишком много. Я всегда завидовала птицам, которые глотали их целиком. Сырая рыба - это не для меня.
   Лоуренс попытался представить себе, как она впивается карпу в голову. Карп известен тем, что очень долго живет. Церковь считала его священной рыбой, но одновременно называла слугой дьявола. Поэтому в пищу карпов употребляли только на севере. Конечно же, почитать карпа, живущего немногим больше человека, в краях волков, подобных земле Хоро, просто смешно.
   - Да, пища, приготовленная людьми, хороша. Кстати, хороша не только готовка, но и вся рыба очень свежая, её наверняка специально отбирали. Этот мальчуган Амати превосходно разбирается в рыбе.
   - Он ещё так молод, а уже торгует таким потрясающим количеством рыбы.
   - А ты, наоборот... что у тебя в повозке? - взгляд Хоро внезапно потяжелел.
   - Э? Там гвозди. Как в этом столе... это не имеет никакого отношения к...
   - Я прекрасно знаю, что там гвозди. Я имела в виду, что ты мог бы купить что-нибудь более впечатляющее. О, или тебя напугала неудача в Рубинхейгене?
   Лоуренса это замечание немного рассердило, но Хоро всего лишь сказала правду, возразить было нечем. Из-за своей жадности он накупил оружия и доспехов на сумму вдвое большую, чем имел, но цена товара сильно упала, и он оказался близок к полному разорению и чуть не провёл остаток дней в рабстве. Кроме того, в смятении Лоуренс несправедливо обошёлся с Хоро, чего очень стыдился. И потому Лоуренс ограничился покупкой лишь гвоздей на четыреста серебряных монет Тренни - довольно осторожная покупка. Зато остался с неплохим запасом денег.
   - Конечно, мои товары не столь привлекательны на вид, но они дадут неплохую прибыль. Кроме того, у меня в повозке не только непривлекательные предметы.
   Хоро с щучьей костью в зубах по-кошачьи уставилась на Лоуренса, склонив голову чуть набок. Ему пришла в голову фраза, показавшаяся ему гениальной. Чуть прокашлявшись, он раскрыл рот и громко заявил:
   - У меня в повозке есть ты.
   Прозвучало вообще-то довольно неестественно, но Лоуренсу подумалось, что сказано прекрасно, и он не смог сдержать довольный смешок. Однако когда он, посмеиваясь и потягивая вино, глянул на Хоро, увидел, что она перестала есть и сидит, изображая покорность судьбе.
   - Что ж, похоже, это самое большее, на что ты способен, - и вздохнула.
   - Эй, ничего с тобой не случится, если отнесёшься с немного большим сочувствием, знаешь ли!
   - Если с самцом обращаться слишком мягко, он быстро избалуется. А если он привыкнет к такому обращению и его собеседнику придётся раз за разом выслушивать одно и то же, как же это будет скучно.
   - Эээ...
   Решив, что смолчать сейчас никак нельзя, он попытался возразить:
   - Ну хорошо же, с этого момента я...
   - Дурень.
   Лоуренс замолчал на полуслове.
   - Сколько нужно денег, чтобы самец себя нормально вёл?
   Нахмурив брови, Лоуренс принялся молча потягивать вино, но волчица не желала выпускать свою жертву.
   - Кроме того, когда у меня грустный вид, ты ведь хочешь быть со мной ласковей, да?
   Глядя на невинно улыбающуюся Хоро, Лоуренс не нашёлся что сказать. Она была слишком хитрая.
   Ему осталось лишь возмущённо посмотреть на неё, а она ответила самой великодушной из своих улыбок.
  

***

  
   Когда Лоуренс и Хоро закончили, наконец, долгожданный ужин и вернулись в комнату, улицы близ постоялого двора не затихли. Хотя к их приезду в Кумерсон солнце уже садилось, оживлённость городских улиц превзошла все ожидания. Не наткнись они на Амати, Лоуренс без сомнения был бы вынужден обратиться в свою гильдию в поисках жилья. В худшем случае пришлось бы остановиться в самом отделении.
   Повсюду на улицах Кумерсона попадались непонятные соломенные чучела и деревянные статуи. Не только улицы, даже проулки были забиты толпами зевак, следовавших за скоморохами и музыкантами. На большой площади в южной части Кумерсона продолжал работать рынок - в эти дни он закрывался намного позже обычного. Площадь буквально кипела жизнью - ничего удивительного для времени городской ярмарки. Даже ремесленники, которым запрещено продавать свои товары, выставили лотки вдоль больших улиц, примыкающих к площади.
   Лоуренс открыл окно, чтобы немного остудиться, после "вина выбейдух" ему казалось, что он горит. В лунном свете он увидел, как некоторые уличные торговцы начали собираться.
   Постоялый двор, в котором Амати нашёл комнату, был заведением высшего разряда, одним из лучших в Кумерсоне. Самому Лоуренсу в голову не пришло бы здесь остановиться. Комната на втором этаже выходила окнами на большую улицу, проходящую через центр города с юга на север. Постоялый двор занимал угол на её пересечении с другой крупной улицей - с запада на восток. Как Хоро и хотела, в комнате было две кровати. Лоуренс, однако, сильно подозревал, что к этому привели настойчивые усилия Амати. Лоуренс вновь ощутил некоторое превосходство, но он был очень благодарен юному торговцу за эту комнату.
   Сейчас на широких улицах, похоже, остались только случайные прохожие. Слегка улыбнувшись, Лоуренс обернулся и увидел, что Хоро сидит на кровати, скрестив ноги, и наливает в деревянную кружку ещё вина, словно ей было мало.
   - Ещё раз повторяю, если завтра утром ты будешь помирать, я и пальцем не шевельну. Ты уже забыла, какое похмелье у тебя было в Паттио? - сказал Лоуренс.
   - Мм? А, не беспокойся. От хорошего напитка плохо не бывает, сколько его ни пей. Но если я не буду пить, плохо станет моему сердцу, поэтому как же мне не пить?
   Наполнив кружку, она с довольным видом сделала глоток и откусила сушёной лососины, оставшейся с ужина. Лоуренс не сомневался, что если предоставит Хоро самой себе, она продолжит пить и есть, пока вино не сморит её. Однако её хорошее настроение было для него важнее. А всё из-за того, что Лоуренс знал что-то, что никак не мог ей рассказать.
   Он изменил своему обычному торговому пути и заехал в Кумерсон зимой, а не летом, как обычно, потому что направлялся на родину Хоро. И тем не менее он ни разу не спросил её, где именно находится Йойтсу. Название это он прежде слышал, но только в легенде, точного местонахождения он не знал. Не спрашивал он Хоро прежде потому, что всякий раз, когда упоминалось название Йойтсу, она ностальгически улыбалась, а потом вспоминала, как далеко от неё Йойтсу в пространстве и времени, и уныло сникала. Самому себе Лоуренс в таких случаях казался бесполезным, и потому он не решался заговорить про Йойтсу. Всё же ему показалось, что Хоро не будет слишком сильно расстроена, если поднять эту тему сейчас. Он сел за стол и начал:
   - Да, кстати, пока тебя ещё не сморило, я хочу с тобой кое о чём поговорить.
   Открытые сейчас уши и хвост показали степень её внимания. Взгляд обратился к Лоуренсу секундой позже.
   - О чём?
   Проницательная волчица, похоже, поняла по тону, что он не просто хотел поговорить. В уголках губ притаилась лёгкая улыбка - Хоро явно пребывала в хорошем настроении. С трудом разомкнув потяжелевшие губы, Лоуренс произнёс:
   - О твоём городе.
   Услышав, как Лоуренс без обиняков перешёл сразу к делу, Хоро тихо рассмеялась и вновь поднесла кружку к губам. Для него это оказалось неожиданным, ожидавшего, что Хоро станет серьёзной. Он подумал, не слишком ли она пьяна, но сделав глоток, волчица заявила:
   - Всё-таки ты не знаешь, где он. Я уже давно догадалась и начала беспокоиться, когда же ты меня спросишь.
   Улыбнувшись своему отражению в кружке, она вздохнула и продолжила:
   - Ты, видимо, веришь, что от любого разговора о Йойтсу я опечалюсь, угадала? Неужели я кажусь настолько слабой?
   Лоуренс собрался было напомнить ей, как она плакала, увидев сон о своём городе, но знал - это она и так помнит. Хвост Хоро радостно вилял.
   - Нет, вовсе нет, - ответил он.
   - Дурень, в таких случаях ты должен отвечать "да".
   Но судя по хвосту, ответ был именно тот, который ждала. Сейчас, виляя хвостом, она выглядела радостнее прежнего.
   - Тебя такие странные вещи беспокоят. То, что ты наконец-то решился, - это потому, что ты увидел мою реакцию за ужином и решил, что теперь можно? Да уж... какой же ты добрый.
   Улыбнувшись чуть смущённо, Хоро вновь отпила и продолжила.
   - Не скажу, что твоя заботливость мне так уж неприятна. Можно даже сказать, что на твой дурацкий вид в такие минуты интересно смотреть. А если бы ты продолжал молчать, пока не выяснилось бы, что мы уже пришли на север, но совершенно не туда - что бы ты тогда делал?
   Лоуренс пожал плечами:
   - Хорошо. Чтобы не дать мне с моим дурацким видом пойти не в ту сторону, не скажешь ли ты, где находится Йойтсу?
   Снова потянув из кружки, Хоро задумалась. Затем она испустила долгий, тихий вздох.
   - Откровенно говоря, я сама плохо помню, - и словно стремясь упредить его ответ вроде "ну и шуточки у тебя", она поспешно продолжила. - Если нужно направление, это я могу сказать легко. Нам туда.
   Лоуренс посмотрел, куда она показала, и сообразил, что она имеет в виду север.
   - Но я не помню, сколько гор нужно перейти, сколько рек переплыть, сколько степей пересечь. Мне казалось, что я буду постепенно вспоминать, когда мы подберёмся ближе. Я была неправа?
   - Ты совсем никаких деталей не помнишь об этом месте? Дорога вовсе не обязательно прямая, а когда мы доберёмся на север, найти надёжную карту будет совсем непросто. А есть места, куда и вовсе нельзя попасть иначе как обходными путями. Может, ты помнишь, как называются другие города поблизости? Тогда мы попробуем ориентироваться на них.
   Поразмышляв немного, Хоро задумчиво приставила указательный палец к виску и проговорила:
   - Единственные названия, что я помню, - это Йойтсу и Ньоххира. Был ещё... уммм, как же он назывался... Пи...
   - Пи?
   - Пире, Пиро... о, точно - Пироморден.
   Она радостно улыбнулась, словно вытащила что-то засевшее у неё в груди. Лоуренс, склонив голову чуть набок, сказал:
   - Никогда об этом городе не слыхал. Ещё какие-нибудь?
   - Уммм... городов-то там было много, но не все они имели имена, как сейчас. Нам достаточно было сказать, город по ту сторону такой-то горы - и все понимали, о каком городе речь, поэтому названия были не нужны.
   Лоуренса это удивило, когда он впервые торговал на севере. Тогда он приехал в один город и выяснил, что название этого города известно лишь путешественникам. Ни горожане, ни жившие поблизости названия не знали. Один встреченный старик даже сказал, что если городу дать имя, это навлечёт на него злых божеств. Под "злыми божествами", скорее всего, подразумевалась Церковь.
   - Что ж, давай тогда начнём с Ньоххиры. Где она находится, я знаю, - кивнул Лоуренс.
   - Это имя тоже навевает воспоминания. Там по-прежнему есть горячие источники?
   - Мне доводилось слышать, что хоть это и языческий город, многие епископы и даже короли втайне ездят туда специально понежиться в тамошних горячих источниках, - ответил Лоуренс. - Слухи ходят, что из-за этих источников ни один поход против язычников Ньоххиру не затронул.
   - В общем-то, лишь те горячие источники не во власти какой-либо страны, - с улыбкой кивнула Хоро. - В таком случае... - она слегка прокашлялась, затем продолжила. - Если б мы сейчас были в Ньоххире, нам нужно было бы туда.
   И указала на юго-запад. Лоуренс чуть успокоился, опасаясь, что она покажет дальше на север. Если бы Йойтсу был севернее Ньоххиры, наверняка снег там не сходил бы даже летом. И всё-таки, только того, что Йойтсу находился к юго-западу от Ньоххиры, было мало.
   - А сколько добираться от Ньоххиры до Йойтсу? - спросил Лоуренс.
   - Я добралась бы за два дня. На человеческих ногах... не знаю.
   Лоуренс вспомнил бег Хоро у Рубинхейгена. Она могла легко и быстро преодолеть любое бездорожье. Область поисков окажется огромной. Какой-то определённый город, а возможно, даже небольшая деревня - как иголка, потерянная в пустыне. Лоуренс, путешествуя между небольшими городами, разбросанными повсюду, понимал, насколько трудная задача им предстоит. И ещё это упоминание в легенде о разрушении Йойтсу огромным медведем-демоном. Если легенда правдива, найти руины города, разрушенного несколько веков назад, будет просто невозможно.
   Он не был аристократом, который мог себе позволить целыми днями ничего не делать. Если он уйдёт с торговых путей, чтобы бродить по незнакомым землям, его хватит на полгода, а то и меньше. А после неудачи в Рубинхейгене он оказался ещё дальше от мечты о своей лавке, и тем меньше времени он мог позволить себе потерять. В этих размышлениях слова, блуждавшие у него в голове, сами сорвались с языка.
   - А из Ньоххиры ты сама сможешь добраться? Ты ведь знаешь, в какую сторону идти.
   Если Йойтсу лежал всего в двух днях пути от Ньоххиры, то, как Хоро и говорила, она наверняка вспомнит дорогу, оказавшись поблизости. Но едва слова вылетели, он понял, что допустил оплошность. Взгляд Хоро вдруг замер. На лице Лоуренса появилось удивление, в то же мгновение Хоро отвела взгляд.
   - Ага... да. Если я доберусь до Ньоххиры, конечно, я вспомню дорогу до Йойтсу, - она вымученно улыбнулась. Лоуренс пытался понять, что не так. Наконец у него вырвался возглас. Однажды в городе Паттио Хоро сказала, что боится одиночества. И теперь сразу подумала о худшем. Кроме того, она слишком много выпила. Возможно, она решила, что Лоуренсу надоело искать её город. Поэтому он поспешно добавил:
   - Погоди минуту, не подумай ничего такого. Если ты сможешь добраться туда в два дня, я могу просто дождаться тебя в Ньоххире.
   - Да, этого будет достаточно. Ты отвезёшь меня в Ньоххиру, да? Я хотела навестить ещё несколько городов.
   Разговор Хоро продолжила без заминки. Лоуренс, однако, был расстроен, почувствовав, что хотя разговор не прервался благодаря быстроте мысли Хоро, где-то в глубине его образовалась трещина.
   Она оставила свой родной город сотни лет назад и наверняка должна была подумать и про то, что Йойтсу мог перестать существовать. И за столько лет всё вокруг вообще могло перемениться до неузнаваемости. Наверняка в сердце Хоро сейчас царила неуверенность. Должно быть, ей было страшно отправляться домой одной. Невинная улыбка у неё на губах, когда она вспомнила вкус вина Йойтсу, возможно была улыбкой неуверенности. Становилось яснее, что она чувствует и думает. Его грызло глубокое раскаяние из-за его бестактной фразы.
   - Послушай, я сделаю всё что смогу, чтобы тебе помочь. То, что я только что сказал - это бы...
   - Разве я не спрашивала совсем недавно, сколько нужно, чтобы самец себя нормально вёл? Ты, не тревожься так сильно обо мне, а то это станет уже неприятно.
   Озадаченное выражение на её лице сменилось натянутой улыбкой. Поставив кружку на пол у кровати, она продолжила:
   - Я просто ужасна, я всех и всё сужу по своей мерке. В конце концов, я лишь глазом моргну, а ты и все остальные уже состаритесь. Я всё время забываю, что для вас с такой короткой жизнью каждый год ценен.
   Хоро сидела, окутанная лунным светом. Зрелище это на какое-то мгновение показалось призрачным, ненастоящим, Лоуренс не мог решиться подойти. Он боялся, что если подойдёт, она исчезнет, как облачко.
   Наконец Хоро подняла понуренную голову, на лице её по-прежнему держалась неловкая улыбка.
   - Ты, правда, такой добрый. Когда у тебя такое выражение лица, мне становится неловко.
   Что тут можно сказать? Слова не находились. Этим вечером в этой комнате между ними двумя пролегла расщелина. И Лоуренс не мог перекинуть мост через неё. Даже если он соврёт что-то, Хоро это поймёт.
   Из-за последних слов он не мог набраться духа и сказать: "Сколько бы времени это не займёт, я найду Йойтсу и отвезу тебя туда". Торговцы - существа весьма практичные, слишком практичные, произнести что-то подобное они не могли.
   - Это я забыла очевидные вещи. Рядом с тобой было так спокойно, и я немного... избаловалась, - застенчиво улыбнувшись, произнесла Хоро, и её уши смущённо затрепетали. Возможно, эти девичьи слова шли из глубины души.
   Но Лоуренс от этих слов счастливее не стал. Они звучали почти как прощание.
   - Хех, похоже, я всё-таки напилась. Пора в постельку, а то я не знаю, что ещё я наговорю.
   Однако после этих слов Хоро отнюдь не смолкла. Она всё продолжала говорить, словно сама с собой, Лоуренсу показалось, что она пытается казаться сильной. А сам он так и не смог ей ничего сказать.
   Единственное, о чём мог Лоуренс думать, - она всё же не бросилась собирать вещи и не ушла сразу, как только в комнате повисла угрюмость. Он не верил, что такое случится, но в глубине души чувствовал, что Хоро из тех, кто на такое способен. Он так остро ощущал свое бессилие, что хотелось заорать на самого себя.
   С улицы из-за закрытых деревянных ставней доносился весёлый пьяный смех, это лишь усилило щемящее чувство пустоты в душе Лоуренса.
  

Глава 2

  
   Есть поговорка: как торговец ни тревожится, а ночью всё равно уснёт. Лоуренс полночи волновался, не уйдёт ли Хоро одна... а проснулся от щебета птичек, пробивавшегося через деревянные ставни. Конечно, он был не из тех, кто легко теряет самообладание, но всё же, кинув взгляд на соседнюю кровать и убедившись, что Хоро там, он облегчённо вздохнул.
   Встав с постели, Лоуренс раскрыл ставни и высунулся из окна. Даже в комнате сейчас было довольно прохладно, а утренний воздух за окном оказался морозным - изо рта шёл пар. Зато небо было чистым, безоблачным. На широкой улице перед постоялым двором начали появляться люди. Глядя на городских торговцев, Лоуренс прикинул перечень дел на сегодня. Затем он пробормотал "так", обозначив готовность действовать. Не то чтобы он хотел искупить вину за минувший вечер, но решил: чтобы в полной мере насладиться начинающимся завтра праздником с Хоро, все простые дела надо сделать сегодня.
   "В первую очередь - продать товар из Рубинхейгена", - Лоуренс отвернулся от окна.
   На сердце по-прежнему было неспокойно. Он решил разбудить спящую спутницу, но когда он подошёл к её кровати, что-то заставило его нахмуриться. Хоро частенько дрыхла до полудня, подобно какой-нибудь аристократке, это его бы не удивило, но из-под одеяла не доносилось её обычного беззаботного храпа.
   "Только не это..." - Лоуренс протянул вперёд руку. Хоро, похоже, заметила движение, одеяло дёрнулось. Он осторожно приподнял край одеяла. И тяжко вздохнул. Из-под одеяла показалось её лицо - несчастнее, чем у брошенного котенка.
   - Снова это?
   Не в силах двинуть головой Хоро ответила одними глазами. Больше всего сейчас Лоуренсу хотелось её, как следует, отругать, но, вспомнив минувшую ночь, он проглотил слова. К тому же он сомневался, что слова сейчас подействуют.
   - Я чуть позже принесу воды попить и ведро на всякий случай. А ты пока будь хорошей девочкой и поспи ещё.
   Он нажал на слова "будь хорошей девочкой", Хоро в ответ лишь вяло шевельнула ушами. Повтори он тысячу раз это, она просто не могла быть хорошей девочкой и делать, что ей говорят. Впрочем, ей сейчас было так плохо, что едва ли она смогла бы вытащить себя наружу. И собраться и уйти, пока нет Лоуренса, она тоже не сможет, это его немного успокоило.
   Правда, в голове Лоуренса мелькнула предательская мысль, что всё это притворство, но даже искусной лицедейке менять по желанию цвет лица не под силу. Обдумывая всё это, Лоуренс быстро собрался, затем вновь подошёл к Хоро, не способной даже повернуться, и сообщил:
   - Праздник начнётся только завтра. Так что волноваться не о чем.
   На помертвевшем, совершенно обессилевшем лице Хоро, выражающем одно большое страдание, отразилось облегчение. Лоуренс не смог удержаться от смешка. Праздник значил для Хоро больше мук похмелья.
   - Я вернусь около полудня ненадолго.
   Уши Хоро остались неподвижны, будто это её не интересовало. Лоуренс лишь неловко улыбнулся. Тогда она медленно открыла глаза, и уголки её рта дрогнули в слабой улыбке. Она явно сделала это с умыслом. Пожав плечами, Лоуренс укрыл ей голову одеялом. Он был, что там под одеялом, она над ним смеётся.
   Что ж, пусть над Лоуренсом вновь посмеиваются, главное - унылая атмосфера минувшей ночи всё-таки рассеялась. У него на душе полегчало. Выходя из комнаты, он обернулся. Кончик хвоста, торчавший из-под одеяла, вильнул два раза, словно Хоро махала ему на прощание.
   "Надо будет купить для Хоро что-нибудь вкусненькое на обратном пути", - подумал Лоуренс, тихо затворяя дверь.
  

***

  
   Любой градоправитель запрещает людям торговать, пока не прозвонит колокол об открытие рынка, особенно это касается торговли на самом рынке. Однако в определённое время и в определённых случаях это правило соблюдается не так строго. В Кумерсоне в ярмарочные дни, чтобы немного уменьшить столпотворение на рынке сразу после открытия, людей разве что не заставляли торговать в неурочные часы. Поэтому в эту рань, когда солнце только показалось из-за крыш, на рынке, занимавшего больше половины южной площади Кумерсона, уже было полно народу.
   Там и тут грудились пирамиды мешков и башни деревянных ящиков, в узких проходах между торговыми палатками и лотками были привязаны куры, свиньи и прочая живность. Кроме того, поскольку в этих удалённых от моря краях Кумерсон был крупнейшим поставщиком рыбы, то и дело на глаза попадались бочки с живой рыбой, точь-в-точь как те, что вёз Амати накануне.
   Как Хоро приходила в возбуждение всякий раз при виде рядов палаток, торгующих лакомствами, так и Лоуренс не мог оставаться спокойным при виде такого разнообразия товаров. Какую прибыль можно извлечь, если свезти такой-то товар в такой-то город? А вот этого товара так много - наверно, его здесь в избытке, а значит, и цена должна быть невысокой? Эти мысли беспрестанно кружили в голове Лоуренса.
   Когда Лоуренс только стал странствующим торговцем, он ничего не знал о ценах на разные товары, всё, что он мог, - это бегать по рынкам наобум. Нынче же он был способен заметить много вещей с одного взгляда. Когда торговец познает во всей полноте тонкую, запутанную сеть взаимосвязей между товарами, он становится подобен алхимику. Такое сравнение пьянило Лоуренса, впрочем, вспомнив неудачу в Рубинхейгене, он пришёл в себя и криво улыбнулся.
   Если всё время идёшь на поводу у своей жадности, когда-нибудь обязательно сделаешь неверный шаг.
   Лоуренс глубоко вдохнул, усмиряя воспаривший дух, и решительно направился вглубь рынка. Палатка, возле которой он остановился, уже работала, как и соседние. Владелец её, тоже некогда странствующий торговец, был на год старше Лоуренса. Теперь, однако, у него было своё место на рынке и даже с навесом. Пусть его палатка не поражала размерами, но он уже стал настоящим городским торговцем пшеницей, что и он сам, и все окружающие считали настоящим подарком богини удачи. Торговцы Кумерсона и соседних земель подстригали бороды так, чтобы лицо их становилось прямоугольным, с этой точки зрения лицо владельца палатки выглядело тоже безукоризненно. Звали его Марк.
   Заметив Лоуренса, Марк удивлённо моргнул, но тотчас улыбнулся и поднял руку в приветствии. Другой торговец, с которым он в это время общался, тоже повернулся к Лоуренсу и кивнул. Случайные знакомства нередко приводили к хорошим сделкам, так что Лоуренс ответил своей деловой улыбкой и жестом предложил торговцу продолжить прерванный разговор.
   - Ре, си бон диа мито. Вант эрржье.
   - Ха-ха. Пирежье, бао.
   Похоже, разговор как раз завершался. Торговец обменялся с Марком еще несколькими словами на незнакомом языке и удалился. Разумеется, уходя, он не забыл улыбнуться деловой улыбкой Лоуренсу. Тот запомнил лицо торговца, чтобы узнать, если когда-нибудь встретит его в другом городе. Такие мелочи, накапливаясь со временем, могут когда-нибудь стать источником нежданного дохода. Дождавшись, когда торговец, явно прибывший откуда-то с севера, исчезнет в толпе, Лоуренс сошёл с повозки.
   - Похоже, я помешал твоим переговорам.
   - Нет, вовсе нет. Этот тип всего лишь увлечённо расписывал мне могущество бога горы Питора. Хорошо, что ты приехал и спас меня, - Марк сел на деревянную скамью, свернул в свиток лист пергамента и улыбнулся, всем видом показывая, как же ему надоел тот торговец.
   Марк, как и Лоуренс, был из гильдии Ровена. Познакомились они, когда несколько лет подряд приходили в одно время торговать на один и тот же рынок. Зная друг друга с первых шагов в торговле, они общались по-приятельски свободно.
   - Если б я знал раньше, ни за что не стал бы учить их язык. Вообще-то они ребята неплохие, но стоит им найти кого-то, кто по-ихнему умеет, тут же начинают ему объяснять всё про великодушие и милосердие их местного бога.
   - Ну, если сравнить с богом, который не желает даже вылезать из своего забитого золотом храма, возможно, местный бог и впрямь милосерднее, - заметил Лоуренс. Марк похлопал себя по голове пергаментным свитком и с улыбкой ответил:
   - Ха-ха, так и есть, точно. И потом, я слышал, все божества урожая - красивые женщины.
   В голове Лоуренса всплыло лицо Хоро. Улыбнувшись, он кивнул. "Но с кошмарным характером" он оставил при себе.
   - Ну, давай кончать с этими разговорами, пока я не схлопотал от жены. Давай-ка лучше дела обсудим. Ты ведь пришёл по делу, верно?
   Лицо Марка сразу приобрело деловой вид. Конечно, официально-вежливый стиль общения между собой им был не нужен, но они оба были торговцами. Лоуренс принял серьёзный вид и ответил:
   - Я привёз немного гвоздей из Рубинхейгена. Не желаешь приобрести?
   - Гвоздей? Вообще-то я торгую пшеницей. Ты слышал где-то, чтобы люди сбивали пшеничные снопы гвоздями?
   - Мне казалось, что сейчас многие люди с севера приезжают сюда, чтобы перед долгой зимой запастись необходимым. Я просто подумал: возможно, ты мог бы продавать им гвозди вместе с пшеницей. Снега будет много, а дом без гвоздей не починишь, верно?
   Марк повращал глазами, глядя в пространство, после чего вновь посмотрел на Лоуренса.
   - Нужда такая, конечно, есть, но гвозди, хех... сколько их у тебя?
   - Трёхпаттовых сто двадцать штук, четырёхпаттовых двести, пятипаттовых тоже двести. Что до их качества, то у меня есть подтверждающее письмо от кузнецкой гильдии Рубинхейгена.
   Марк погладил щеку пергаментным свитком и вздохнул. Городские торговцы обожали томить людей таким вот образом.
   - Десять с половиной румионов - и я их беру, - произнёс он, наконец.
   - А сколько монет Тренни здесь дают за румион?
   - Было тридцать четыре вчера вечером, когда рынок закрывался. Так что получаем... триста пятьдесят семь.
   - Мало.
   Даже меньше, чем Лоуренс потратил на покупку. Услышав мгновенный ответ, Марк нахмурил брови.
   - Ты разве не слышал про падение цен на доспехи? Поскольку северную экспедицию в этом году отменили, мечи и доспехи сейчас продают по бросовым ценам. Другими словами, стало много железа, так что цена на гвозди, скорее всего, тоже упала. Даже десять румионов было бы дорого.
   Лоуренс предвидел такой аргумент и хладнокровно парировал:
   - Это верно, но только для южных земель. Даже если стало много железа, которое можно переплавить, сейчас растут цены на топливо, необходимое для переплавки. Если ты знаешь место в Проании, где в это время можно плавить железо, я хотел бы увидеть это место своими глазами. Если какой-то безумец осмелится на такое - уверен, ему тут же раскроят голову топором.
   С приходом зимы в землях, где снега обильны, торговля дровами замирает. Поэтому все кузнечные работы, связанные с плавкой металла, на зиму останавливаются. Если бы кто-то решился ковать железо зимой, цена на дрова, необходимые для работы кузницы, тут же взлетела, и на голову этого человека неминуемо бы обрушились проклятья всех жителей города. Потому, несмотря на обилие мечей и доспехов, которые можно было переплавить на гвозди, цена на них оставалась неизменной. Марк в ответ сердито улыбнулся.
   - Послушай. Кончай уже продавать гвозди торговцу пшеницей, а? Если б ты продавал пшеницу, я бы нашёл уйму поводов поторговаться, но в гвоздях я плохо разбираюсь.
   - Ну, хорошо, как насчёт шестнадцати румионов? - предложил Лоуренс.
   - Дорого. Тринадцать румионов.
   - Пятнадцать.
   - Четырнадцать и две трети.
   Марк был чуть ниже Лоуренса ростом и совсем не могучего сложения, но сейчас он казался непоколебимым, как колонна. Он дал понять, что больше уступать не намерен. Продолжать настаивать было бы вредно для их отношений, Лоуренс кивнул и протянул правую руку.
   - Что ж, цена назначена.
   - Ха-ха, вот хороший мальчик.
   Возможно, для Марка и эта цена была большой уступкой. Вообще-то, будучи торговцем пшеницей, Марк не должен был продавать и покупать гвозди. У любой гильдии есть требования к товарам, которыми можно торговать в её лавках. Человек, пытающийся продавать что-то сверх того, должен был либо сначала получить разрешение торговцев, которые уже продавали этот товар, либо делить с ними прибыль. На первый взгляд, этот закон был несправедливым, он мешал совершению множества сделок. Но без него крупные и богатые гильдии быстро захватили бы всю торговлю.
   - Так, ты предпочитаешь оплату деньгами на месте или в долг? - поинтересовался Марк.
   - А... в долг.
   - Прекрасно. В это время года почти все хотят получить деньги. Так неудобно.
   Торговцам разрешалось совершать сделки посредством долговых расписок, но если товар привезён из другой деревни или города, этим способом не пользовались. В то же время нехватка денег была общей проблемой всех городов. Если у человека недостаточно денег, он не мог купить товар, даже если его общее состояние позволяло ему это сделать. Ну а неграмотному селянину долговая расписка и вовсе только на подтирку годилась.
   В чистом поле наибольшей властью обладал рыцарь с мечом, в городе же власть была у того, у кого были деньги. Именно поэтому такой большой властью обладала Церковь, к ней денежные пожертвования текли непрерывным потоком.
   - Вот ещё что. Продажа в долг меня устроит, но я хотел бы попросить тебя кое в чем мне помочь, - сказал Лоуренс.
   Марк уже поднялся с лавки и направился к повозке за гвоздями, но остановился и повернулся, не пытаясь скрыть насторожённого взгляда.
   - Ничего особенного, в общем-то. У меня есть кое-какие дела на севере. Не мог бы ты для меня поспрашивать тамошних обитателей о дорогах и странах? Ну, вроде того покупателя, он же был с севера, верно?
   Услышав, что просьба не связана с торговлей, Марк успокоился. Сосредоточившееся лицо Марка заставило Лоуренса неловко улыбнулся. Наверняка Марк попытается воспользоваться ситуацией и немного поквитаться за покупку гвоздей по высокой для него цене, подумал он.
   - О, ну если дело только за этим, то это не составит труда. Но в таком случае тебе проще было бы приехать летом, как ты и делаешь каждый год. Но раз ты направляешься на север зимой, думаю, это что-то важное для тебя, а? - заметил Марк.
   - Ага, есть кое-какие дела, которые я должен сделать, но это не имеет отношения к торговле.
   - Ха-ха-ха, похоже, даже такие вечные странники, как странствующие торговцы, не могут полностью скинуть с себя мирские заботы. Ну хорошо, и куда ты собираешься отправиться?
   - В город под названием Йойтсу. Слышал о нём когда-нибудь?
   Склонив голову набок и с умным видом изогнув бровь, Марк положил руку на край повозки и проговорил:
   - Никогда не слышал этого названия. Но ведь городов и деревень, о которых мы никогда не слышали, больше, чем волос на шкуре коровы. Всё, что тебе нужно, - это найти кого-то, кто о нём слышал?
   - О, нет, нет. Я собираюсь сперва отправиться в Ньоххиру, так что, если не трудно, поспрашивай просто, знает ли кто-нибудь, где Йойтсу, - ответил Лоуренс.
   - А, понял. Ну, если ты собираешься в Ньоххиру, то тебе надо ехать через степь Доран.
   - С тобой всегда легко иметь дело.
   Марк кивнул и похлопал себя по груди: "Ни о чём не беспокойся и предоставь всё мне". Кто-кто, а Марк наверняка соберёт все сведения, необходимые для путешествия. Потому Лоуренс и пошёл продавать гвозди торговцу пшеницей Марку. Если бы в такое занятое время он обратился к Марку только за сведениями, тот вряд ли был в восторге, и самому Лоуренсу было бы совестно. К тому ж Лоуренс отлично знал, что у Марка есть связи с кузнецами, и он, вероятно, просто перепродаст им всё и получит прибыль. Более того, Марк даже может попросить их оплатить часть покупки деньгами. Торговцу пшеницей в это время года выпадал шанс получить деньги, что давало больше повода радоваться, чем прибыль сама по себе. Как Лоуренс и ожидал, Марк согласился помочь не раздумывая.
   - Ах, да, я ещё кое-что хотел у тебя спросить. Не волнуйся, это не займёт много времени.
   - Я что, кажусь настолько скупым? - неловко улыбнувшись, спросил Марк. Лоуренс улыбнулся в ответ.
   - Есть ли в Кумерсоне летописцы?
   Марк ответил с ошарашенным выражением лица:
   - Лето... писцы? Ты имеешь в виду этих парней, которые целыми днями сидят и пишут городские байки?
   Летописцами называли историков, которые записывают исторические события в жизни города и горожан и получают за это деньги от Церкви или аристократов. Услышав, как пренебрежительно Марк о них отозвался, Лоуренс не смог сдержать смеха. Это определение, не то чтобы верное, но не столь далёкое от истины, его изрядно позабавило.
   - Несомненно, они бы на тебя сильно рассердились, если б услышали о себе такое, - сказал Лоуренс.
   - Всё, что они делают, - сидят себе на стуле, пишут весь день, и им за это деньги платят. Меня это раздражает.
   - И я уверен, что они не будут в восторге, услышав такие вещи от человека, который стал городским торговцем благодаря такому потрясающему везению.
   История с везением Марка была известна всему городу. Увидев, что тот истощил запас аргументов, Лоуренс улыбнулся и спросил снова:
   - Ну, так есть или нет?
   - Хмм... думаю, есть, только с ними лучше не связываться.
   Запустив руку в повозку, чтобы достать оттуда мешочки с гвоздями, Марк продолжил:
   - Я слышал, какой-то монастырь объявил их еретиками, и они пришли сюда искать убежища. Ты же наверняка знаешь, таких людей множество, да?
   Кумерсон больше интересовался процветанием, а не конфликтами между Церковью и язычниками, власть Церкви заканчивалась у его ворот. И поэтому в Кумерсоне искали убежища многие естественники, мыслители и еретики.
   - Я просто хотел спросить у них кое-что. Ведь летописцы ещё собирают местные легенды, мифы и такое прочее, верно? Я хотел об этом кое-что узнать, - сказал Лоуренс.
   - И с чего тебе интересоваться такими вещами? Чтобы было о чём поговорить с местными, когда отправишься на север?
   - Примерно так. Вот, я и подумал, просто заявиться к ним будет не лучшей идеей. Ты не знаешь случайно кого-то, кто мог бы меня им представить?
   Марк вновь задумчиво склонил голову набок, но ненадолго. Затем, держа в руке несколько мешочков с гвоздями, он повернул голову и кого-то позвал. Из-за груды мешков пшеницы в глубине палатки вышел мальчик. Оказывается, с некоторых пор Марк уже получил право брать подмастерьев, а Лоуренс и не знал.
   - Есть один человек. Ведь лучше, если он тоже будет из Ровена, согласен? - произнёс Марк, передавая мешочки мальчику. Никогда ещё желание Лоуренса побыстрее найти Йойтсу и вернуться к обычным торговым делам не было столь сильным, как сейчас, когда он глядел на Марка и его подмастерья.
   Но если Хоро почувствует это, будет сложнее с ней общаться. И потом, ему не хотелось с ней расставаться. Он не мог примирить эти два противоположных желания. Живи он долго, как Хоро, год-другой без торговли были бы для него пустяком.
   - Что такое?
   - А? А, ничего, - ответил Лоуренс. - Конечно, кто-нибудь из гильдии был бы лучше всего. Ты не мог бы попросить его меня представить?
   - Конечно, это совсем нетрудно. Я помогу тебе задаром.
   Последнее слово Марк подчеркнул, и Лоуренс не сдержал смешка.
   - Тебе надо всё сделать побыстрее? - поинтересовался Марк.
   - Да, насколько возможно.
   - Тогда я отправлю мальца прогуляться. Есть один старикан, странствующий торговец Ги Бартоз, он сейчас должен быть в отделении гильдии. Он смелый парень, всегда ведёт дела с людьми, с которыми ты захотел бы знаться в последнюю очередь. Насколько я помню, он часто вёл дела с одним язычником, который живёт здесь, в Кумерсоне, и который был когда-то летописцем. А раз в году, в течение недели перед праздником и недели после праздника этот человек, похоже, отдыхает. Так что если ты заглянешь в отделение около полудня, там его и найдёшь, пьяного до беспамятства.
   Даже в одной гильдии люди были разные: странствующие торговцы вроде Лоуренса, другие, подобно Амати, торговавшие в одном месте, их дороги почти не пересекались. Поэтому Лоуренс не знал в лицо или по имени многих торговцев из своей гильдии.
   - Ги Бартоз, - повторил Лоуренс, чтобы запомнить. - Понял, спасибо огромное, - добавил он, обернувшись к Марку.
   - Ха-ха, как я могу принять благодарность за такой пустяк? Забудем. Ты остаёшься в городе до конца праздника, да? Может, заглянешь как-нибудь ко мне до своего отъезда? Посидим за кружечкой.
   - О да, я обязательно найду время заглянуть к тебе и послушать, как ты хвастаешься своими успехами. Считай это расплатой за твою любезность.
   Безмолвно рассмеявшись, Марк передал подмастерью последний мешочек с гвоздями и вздохнул.
   - Ты знаешь, даже после того как я стал городским торговцем, у меня осталось множество забот и проблем. Я частенько думал, не бросить ли это всё и не стать ли снова странствующим торговцем.
   Лоуренс, странствующий торговец, лелеющий мечту о своей лавке и работающий без устали ради неё, лишь неопределенно кивнул. Марк, несомненно, заметил его состояние и, смущённо улыбнувшись, добавил:
   - Ладно, забудь, что я сейчас сказал. Давай просто пожелаем друг другу всех благ. У торговцев всегда множество забот и проблем, не правда ли?
   - Точно. Всех благ.
   Лоуренс пожал Марку руку и, заметив приближение очередного покупателя, отъехал от палатки. Повозка медленно продвигалась вперёд. Прежде чем раствориться в толпе, Лоуренс обернулся и кинул взгляд на палатку Марка. Глядя, как Марк обсуждает что-то с новым покупателем, он ощутил укол зависти. И всё же, став городским торговцем, Марк, похоже, сожалел по странствующей жизни.
   Давным-давно один король собрался войной на богатого и процветающего соседа, чтобы поправить дела в собственной обнищавшей стране, а придворный поэт сказал ему: "Человек всегда видит худшие стороны своей собственной страны и лучшие стороны стран-соседей".
   Вспомнив эти слова, Лоуренс погрузился в размышления о себе. Он всё время думал, как найти родной город Хоро, или, что неудача в Рубинхейгене отдалила осуществление его мечты. Но если подумать, как следует, сейчас он обладает величайшей драгоценностью - таким спутником, как Хоро. Без встречи с ней он, скорее всего, он по-прежнему ездил бы взад-вперёд тем же путём, изнывая от одиночества. До встречи с ней он, бывало, думал полушутя, что будет, если его конь в один прекрасный день превратится в человека и заговорит с ним. Вспомнив это, Лоуренс подумал, что, возможно, его мечта сбылась. Очень возможно, настанут дни, когда он снова останется в одиночестве, снова будет заниматься торговлей. Тогда он наверняка будет вспоминать всё происходящее сейчас с грустью. Торговец крепче взялся за поводья.
   Потрачу остаток утра, чтобы поприветствовать всех в отделении гильдии, а потом куплю на обед для Хоро что-нибудь особенно вкусное, - подумал Лоуренс.
  

***

  
   Поскольку церквей в Кумерсоне не было, полдень отмечался ударом колокола на вершине самого высокого здания в городе - дома аристократа. Естественно, колокол был щедро украшен гравировкой, а колокольню, притягивающую к себе взгляды со всего города, строили и обслуживали искуснейшие из зодчих. Говорили, что её возвело тщеславие аристократов, сооружение обошлось более чем в три сотни румионов. Именно потому что они были способны на такое, они и были истинными аристократами, и потому народ не питал к ним зависти.
   Возможно богатые торговцы, хранившие в своих сокровищницах горы золотых монет, вызывали зависть и неприязнь народа как раз потому, что не совершали столь расточительных поступков. Даже самые злобные и необузданные из рыцарей могли стать объектом поклонения людей, если щедро тратили деньги. Об этом думал Лоуренс, открывая дверь комнаты на постоялом дворе. В тот же миг в нос ему ударил резкий запах, заставив нахмуриться.
   "Вот, значит, как от меня пахло..."
   Он пожалел было, что не прополоскал рот перед уходом, но сообразил, что ужасный запах, скорее всего, был не от него, а от спящей на кровати волчицы. Когда он вошёл, Хоро ещё оставалась в постели. Но, услышав её храп, Лоуренс решил, что самое тяжёлое позади.
   Перегар в комнате был настолько густым и невыносимым, что он сначала открыл окно, а уж затем подошёл к кровати. Стоявший у кровати кувшин для воды был пуст, ведро - хвала небесам - тоже. Лицо, появившееся из-под одеяла, вернуло себе нормальный цвет. Пожалуй, он правильно поступил, купив пшеничный хлеб, а не булку с мёдом, подумал Лоуренс. Когда Хоро проснётся, первым делом, несомненно, пожалуется, что голодна.
   Лоуренс поднёс суму с хлебом к её носу, нос тотчас шевельнулся. В отличие от ржаного и овсяного хлеба, чёрствого и горького, мягкий пшеничный хлеб источал невероятно чарующий аромат. Хоро продолжала тянуть носом, сейчас любой бы усомнился, что она спит. Наконец, издав "Уааааааа...", она вновь спрятала лицо под одеяло.
   Переведя взгляд к ногам Хоро, Лоуренс увидел, что торчащий из-под одеяла кончик хвоста мелко дрожит. Вероятно, Хоро с наслаждением зевала. Через несколько секунд голова Хоро с чуть влажными глазами вновь показалась из-под одеяла.
   - Ммм... мне показалось, здесь только что пахло чем-то вкусным... - пробормотала она.
   - Тебе уже лучше?
   Хоро потёрла глаза, вновь зевнула и буркнула себе под нос:
   - Хочу есть.
   Лоуренс не сдержал смешка. Хоро, однако, уселась с совершенно бесстрастным видом и вновь зевнула. Затем она несколько раз втянула носом воздух и беззастенчиво уставилась на суму в руке Лоуренса.
   - Я знал, что ты это скажешь, поэтому вышел наружу и купил пшеничного хлеба.
   Едва Лоуренс протянул суму, благородная волчица превратилась в игривого котёнка.
   - А ты не хочешь кусочек?
   Когда Хоро схватила суму и впилась зубами в снежно-белую мякоть хлеба, по ней едва ли кто-то сказал бы, что это существо способно поделиться с кем бы то ни было. И глаза её вопреки словам были глазами пса, охраняющего добычу. Задать этот вопрос, прежде чем доесть, - это было всё, что она могла сделать.
  
   []
  
   - Мм, нет, я только что поел, - ответил Лоуренс. Большинство людей заподозрили бы, что он солгал, но Хоро безошибочно различала ложь и тотчас поняла, что так и есть. Она успокоилась и снова впилась в хлеб.
   - Смотри не подавись.
   Лоуренс вспомнил про ту картошку, которой Хоро едва не подавилась, когда они укрывались от дождя в церкви. Она обиженно уставилась на Лоуренса, но тот лишь улыбнулся и сел на стул. На столе лежало несколько запечатанных воском писем. Когда Лоуренс зашёл в отделение гильдии поздороваться, он получил несколько писем из разных городов. Странствующие торговцы путешествуют круглый год, но поскольку они всякий раз посещают одни и те же города в одно и то же время, у них имелось немало случаев обмениваться письмами. Иногда в письме предлагались хорошие деньги, если странствующий торговец поможет купить определённый товар в определённом городе, иногда сообщали об изменении цен или сами интересовались ценой. В общем, письма были самые разные.
   - А ведь если подумать... - пробормотал Лоуренс, погрузившись в размышления. Обычно он приезжал в Кумерсон летом. Довольно необычно было получить эти письма сейчас на пороге зимы. Одно небольшое происшествие - и они полгода, а то и больше, пролежали бы в какой-нибудь шкатулке в гильдии. На письмах значилось, что их следует отправить на юг, если Лоуренс не заберёт их через две недели после доставки. А ведь посылка писем требовала денег. Очевидно, что письма эти были крайне срочные. Все отправители были городскими торговцами, жившими к северу от Проании.
   Лоуренс принялся осторожно соскребать воск ножиком. Внезапно он ощутил на себе взгляд. Обернувшись, он увидел, что Хоро с интересом искоса посматривает на него.
   - Это письма, - объяснил он.
   - Мм, - коротко кивнула Хоро и, не выпуская из руки хлеб, подошла и уселась на край стола.
   Лоуренс вскрыл конверт и вынул лист.
   "Достопочтенный господин Лоуренс..."
   Письмо не начиналось словами "Именем Господа нашего" - типично для северян. Пропустив приветственную часть, Лоуренс перешёл к главному. Он быстро пробежал глазами написанные корявым почерком строки и сразу понял суть. Да, письмо впрямь содержало сведения огромной важности для торговца. Прочтя второе письмо и убедившись, что в нём написано о том же, Лоуренс вздохнул, затем на его лице появилась улыбка.
   - Что там говорят? - поинтересовалась Хоро.
   - Угадай.
   Хоро посмотрела на Лоуренса немного раздражённо, затем её взгляд задумчиво описал круг.
   - Ну, по крайней мере, они не похожи на любовные послания.
   Если любовные послания писать таким ужасным почерком, даже любовь столетней выдержки остынет, подумал Лоуренс. С улыбкой протянув письма Хоро, он произнёс:
   - Полезные сведения всегда приходят, когда уже не нужны.
   - Мм.
   - Они послали все эти письма из любезности, и мне нужно хотя бы просто выразить им свою благодарность. Но, думаешь, я должен плакать или смеяться, увидев всё это?
   Хоро, облизывая пальцы руки, другой взяла письма и пробежала их глазами. Затем с недовольным видом протянула их обратно Лоуренсу.
   - Я не умею читать слова, - пробурчала она.
   - Э? Правда?
   Лоуренс был удивлён. Хоро сузила глаза.
   - Если ты сказал это специально, то всё, что я могу сказать, - твоё лицедейство становится всё лучше и лучше.
   - Нет. Прости, я действительно не знал.
   Хоро пристально смотрела на него, проверяя его искренность. Наконец она отвернулась и, вздохнув, произнесла:
   - Просто слишком много слов, которые нужно запоминать. А ещё много совершенно непонятных словосочетаний. Люди часто говорят, что при письме достаточно следовать тем же правилам, что при разговоре, только это неправда.
   Судя по всему, когда-то она пыталась выучиться читать и писать.
   - Ты имеешь в виду метки согласных звуков? - уточнил Лоуренс.
   - Не знаю, как их назвать. Короче говоря, очень сложные правила. Если уж в чём-то люди вроде тебя и превосходят нас, волков, то как раз в умении пользоваться такими непостижимыми вещами.
   "Другие волки тоже не умеют писать?" - хотел спросить Лоуренс, но вовремя остановился и лишь кивнул.
   - Конечно, запоминать слова совсем нелегко. Мне тоже было очень трудно, а всякий раз, когда я ошибался, учитель бил меня по голове. Я, помню, даже тревожился тогда, что там вмятина останется.
   Хоро подозрительно взглянула на него: если он врёт из деликатности, гнев её будет неминуем.
   - Ты ведь видишь, что я не лгу.
   Взгляд её стал спокойней.
   - Ну, так что там написано?
   - О. Там написано, что северную военную экспедицию в этом году отменили, и поэтому мне нужно быть осторожнее, если я решу покупать оружие и доспехи.
   Лоуренс отодвинул письма. Хоро в первое мгновение была ошеломлена, затем на лице её появилась натянутая улыбка.
   - Если бы ты получил эти письма раньше, с тобой наверняка не случилось бы всего, что случилось, - заметила она.
   - Вот именно... но, с другой стороны, эти двое потратили свои деньги, чтобы передать мне эти сведения. То, что я это знаю, само по себе приобретение. В будущем я смогу им довериться.
   - Да. Однако увидеть письмо и не увидеть письмо... нередко разница между одним и другим, как между небесами и преисподней.
   - Это совершенно не смешно, но так оно и есть. Содержание одного-единственного письма может перевернуть человеческую жизнь. Если торговец не имеет сведений, он идёт в бой с завязанными глазами.
   - Если ты таким образом пытаешься скрыть смущение, тебе явно не впервой это делать.
   Лоуренс собирался вернуть письмо в конверт, но от слов Хоро застыл. "Чёрт побери", - выругался он про себя.
   - Уаааа. Даже дразня тебя, я всё равно хочу спать.
   Зевнув, Хоро слезла со стола и направилась к кровати. Лоуренс сердито проводил её глазами. Вдруг она развернулась к нему и сказала:
   - Ах да. Ты. Ведь теперь мы можем пойти посмотреть праздник, можем?
   Потянув руку, Хоро взяла плащ, который накануне сняла и кинула на кровать. Её глаза горели ожиданием. Лоуренсу хотелось взять её с собой, но, увы, ещё оставались дела.
   - Прости, пока не... - и осёкся, увидев, как вытянулось её лицо, казалось, она расплачется. Рука её судорожно стиснула плащ. - Пожалуйста, если это ты так шутишь, не делай этого.
   - Ты же бессилен против такого поведения. Я не должна это забывать.
   Даже видя Хоро насквозь, Лоуренс не мог найти ответ. Поворачиваясь к столу, он опасливо подумал, что волчица отыскала ещё одну его слабость.
   - Мм... ты, а можно я выйду наружу одна? - спросила она.
   - Даже если я отвечу "нет", ты ведь всё равно выйдешь, верно?
   - Мм, верно. Но...
   Лоуренс сложил письма и повернулся к Хоро, по-прежнему державшей плащ, вид у неё был смущённый.
   "Только что она призналась, и тут же делает снова?" - мелькнуло у Лоуренса в голове, но тут он понял. Идти на праздник без единой монетки - значит лишь смотреть на ряды и ряды торговых палаток. Для Хоро - это смертельная пытка. Она, несомненно, хотела получить от Лоуренса денег, только она не пала ещё так низко, чтобы его об этом просить прямо.
   - У меня сейчас нет при себе мелких денег, так что не трать слишком много.
   Лоуренс достал из кошеля серебряную монету Иредо и протянул Хоро. На монете был отчеканен портрет седьмого правителя Кумерсона.
   - Эта монетка стоит меньше, чем серебряк Тренни, так что на тебя не будут смотреть косо, если ты будешь покупать хлеб. Продавец легко даст тебе сдачу, - объяснил Лоуренс.
   - Мм...
   Даже получив монетку, Хоро испытывала какую-то неловкость. Может, Хоро хочет ещё денег? - пришло ему в голову.
   - Что такое?
   - Мм? Мм...
   Когда Хоро держалась так жалостливо, следовало быть осторожным. Лоуренс заставил свой ум работать как при торговых переговорах.
   - Я просто думаю, если даже я пойду гулять одна, это будет неинтересно, - осторожно заявила Хоро.
   В мгновение все мысли вылетели из головы Лоуренса.
   - А какие у тебя ещё дела? Если ты возьмёшь меня с собой, я верну тебе эту монетку, - продолжила она.
   - Э? А, ты про это. Я там договорился кое с кем встретиться...
   - Я просто пойду прогуляюсь. Если тебе будет неудобно, что я стою рядом, я отойду и встану подальше. Так можно я пойду с тобой?
   Хоро сейчас не держалась кокетливо, не пыталась выжать слезу, просто нормальная просьба погулять вместе. Если бы она, чуть склонив голову, сказала: "Ты ведь возьмёшь меня с собой, правда?" - можно было бы заподозрить игру. И всё же от Хоро исходило ощущение слабости. Если это действительно игра, на такую не жалко и купиться. А если нет - подобные подозрения наверняка её бы обидели.
   - Мне очень жаль. Только на один сегодняшний день прошу - можешь как-нибудь провести время сама? Я должен буду встретиться с одним человеком, а он, вполне возможно, представит меня ещё кому-то, и мне придётся куда-то идти. Если ты пойдёшь со мной, тебе придется стоять в сторонке почти весь день.
   - Мм...
   - Я за сегодня разберусь со всеми этими мелкими делами, а с завтрашнего дня мы, как следует, повеселимся на празднике. Поэтому - только сегодня - потерпи, пожалуйста.
   Глядя на неё, выглядевшую сейчас столь ранимо, Лоуренс невольно заговорил тоном, каким уговаривают маленькую девочку. Ему казалось, что он понимает чувства Хоро. Именно из-за того, что он не хотел в одиночку посещать праздник, проводившийся в Кумерсоне в одно время с зимней ярмаркой, ему приходилось приезжать сюда летом. Чем больше он ходил через толпу, столь густую, что люди всё время задевали друг друга, тем глубже становилось чувство одиночества.
   Это как одному возвращаться на постоялый двор, когда все наслаждаются роскошной трапезой в отделении торговой гильдии. Ему очень хотелось взять Хоро с собой, но дело, которым он собирался заняться, требовало её отсутствия. Он собирался с помощью Ги Бартоза познакомиться с местным летописцем. Управляющий отделением несомненно тоже знал этого летописца, поэтому Лоуренс, забирая письма, кое-что разузнал. Как он и рассчитывал, летописец не только хранил бумаги об истории Проании, но также собрал языческие легенды о северных землях и переписал их в книги.
   Если Хоро окажется там и узнает древнюю легенду про Йойтсу, будет плохо. Конечно, он не сможет скрывать судьбу Йойтсу от Хоро вечно, но он постарается найти более подходящий момент. Ведь эта тема такая деликатная. Между торговцем и волчицей повисло молчание.
   - Да. Как бы это получше сказать... не стоит мне всё время мешаться, когда ты делаешь свою работу. Кроме того, я не хочу, чтобы мою руку снова откинули.
   Унылый тон этих слов, несомненно, был частью игры. Вспоминая, как в Рубинхейгене он отшвырнул руку Хоро, Лоуренс до сих пор чувствовал боль в груди. Проницательная волчица, конечно же, это прекрасно знала и упомянула тот случай специально. Раз он не поддался на её просьбу, она так мстила.
   - Я куплю тебе что-нибудь на обратном пути, просто потерпи пока.
   - Ты снова пытаешься меня купить подарками.
   Глаза Хоро обвиняли, но хвост заметался в предвкушении.
   - Тогда, может быть, ты предпочтёшь весёлую беседу?
   - Пфф. Всё, что ты говоришь, - грубое, кислое и неприятное на слух. Лучше уж ничего не говори.
   Вопреки ядовитым словам Хоро улыбнулась и перестала дуться. Лоуренс развёл руками, показывая, что сдаётся.
   - В общем, я поброжу тут неподалеку одна.
   - Прости, - повторил Лоуренс.
   Тут Хоро, словно припомнив что-то, сказала:
   - Да, кстати, когда ты вернёшься, если увидишь, что я в комнате не одна, тебе, конечно, будет немного неудобно, но не мог бы ты не входить некоторое время?
   Какое-то мгновение Лоуренс не понимал, что это значит, потом сообразил. У неё был такой упрямый характер, совсем нетрудно вообразить, как она делает что-то подобное. Он не мог решить, как отнестись к этим словам. Рассердиться? Рассмеяться? Нет, лучше просто не обращать внимания. Едва Лоуренс так решил, Хоро весело рассмеялась.
   - У тебя сейчас было такое милое лицо... теперь мне совсем нетрудно будет провести остаток дня одной.
   Увидев, как она радостно смеётся, Лоуренс лишь вздохнул. Да, эта волчица способна рассердить кого угодно.
   - Но всё-таки сейчас уютнее всего быть рядом с тобой. Так что не переживай.
   Эта волчица действительно способна рассердить кого угодно.
  

***

  
   Полдень уже миновал, людей в отделении стало куда больше, чем утром. Похоже, многие городские и странствующие торговцы решили немного отдохнуть от дел по случаю праздника. Весь день они пили и веселились, и зал был наполнен смехом. Ги Бартоз, человек, который должен был представить Лоуренса летописцу, ещё не свалился без памяти, как предсказывал Марк. Утром Лоуренс слышал, что Бартоз ушёл из города по делам. Расспросив владельца отделения, Лоуренс выяснил, что Бартоз пока не вернулся.
   Если предстоит встреча, пить, пожалуй, не стоит. Чем же тогда убить время? Ещё несколько торговцев боролись с той же проблемой, но они все поддались царящей здесь атмосфере и увлечённо наблюдали за игрой в карты, так что пытаться завести с ними разговор бесполезно. Лоуренсу оставалось только беседовать с владельцем, который тоже пил, но не мог позволить себе опьянеть. Вскоре входная дверь распахнулась, и вошёл торговец, которому больше подошло бы наименование "юный аристократ". Амати. Он заметил Лоуренса мгновенно.
   - Господин Лоуренс, - обратился он, поприветствовав сначала торговцев у самого входа.
   - Приветствую. Спасибо, что помог найти нам постоялый двор, - ответил Лоуренс.
   - Не за что. Это я должен тебя благодарить за то, что заказал так много рыбных блюд.
   - Моя спутница, хоть и большая привереда, когда речь идёт о еде, не уставала их нахваливать. Она сказала, что ты очень хорошо умеешь выбирать рыбу.
   Хотя самому Лоуренсу тоже очень понравилась рыбная кухня, он решил сказать это от имени Хоро. Результат оказался вполне ожидаемым. Амати просиял, как мальчишка - совершенно неподобающе для торговца.
   - Ха-ха, я очень рад получить такую похвалу. Если вы пожелаете какую-то другую рыбу, не стесняйтесь попросить. Я завтра собираюсь покупать рыбу отменного качества.
   - Моя спутница говорила, что особенно вкусен был карп, - ответил Лоуренс.
   - Вот как... что ж, тогда я выберу рыбу, которая наверняка придётся ей по вкусу.
   Заметив, что Амати не поинтересовался, какая рыба понравилась самому Лоуренсу, он грустно улыбнулся про себя. Амати, впрочем, вряд ли что-то заметил, подумал он.
   - Ах да, господин Лоуренс, у тебя есть какие-то планы на сегодня? - спросил Амати.
   - Я сейчас убиваю время в ожидании господина Бартоза.
   - Вот как...
   - А что?
   По лицу Амати пробежала тень, его речь стала слегка бессвязной. Впрочем, он пришёл в себя и вновь стал торговцем, ворочающим повозками рыбы, и решительно заговорил:
   - Да... я, в общем, думал... может быть, я мог бы показать вам обоим город. Я считаю, что то, что я встретил вас на обратном пути сюда, было провидением Господним. Кроме того, услышав рассказы странствующего торговца, я, несомненно, расширю границы моих познаний.
   Хоть Амати и держался скромно, не приходилось сомневаться, что целью его была Хоро. Будь у него такой же хвост, как у неё, наверняка он бы сейчас безостановочно вилял. И тут Лоуренсу пришёл в голову план.
   - Это так великодушно с твоей стороны - сделать нам это предложение. Моя спутница с самого утра хотела выбраться наружу и побродить по улицам, и тут такая возможность. Однако...
   Лицо Амати мгновенно преобразилось.
   - Если ты не возражаешь, я мог бы показать город одной госпоже Хоро. Откровенно говоря, на сегодня я закончил работу, и мне до конца дня практически нечего делать.
   - Но не слишком ли мы тебя затрудним?
   Лоуренс не был уверен, что ему удалось успешно изобразить удивление, но Амати, вероятно, всё равно вряд ли заметил сейчас некоторую неискренность в его лице. Сейчас, судя по всему, его глаза видели лишь Хоро.
   - Отнюдь. Если бы я пошёл гулять один, вероятно, все деньги, что я заработал, потратил бы на выпивку. Если честно, мне хочется иметь спутника сегодня. Пожалуйста, разреши мне взять на прогулку госпожу Хоро, - снова попросил он.
   - Тебя это действительно не затруднит? Однако хочу сказать, эта девушка не из тех, кто останется на постоялом дворе просто потому, что ей так было велено. Так что я не могу быть уверен, что она до сих пор там.
   - Ха-ха-ха. Так получилось, что мне необходимо обсудить кое-какую покупку с владельцем того постоялого двора. Я зайду туда и узнаю заодно про неё. Если госпожа Хоро там, я её приглашу.
   - Благодарю за заботу.
   - Ну что ты, что ты. Но обязательно позволь мне в следующий раз и тебе показать город.
   Вот сейчас он повёл себя как истинный торговец. Хоть Амати и был моложе лет на пять-шесть и выглядел довольно хилым, но торговцем, несомненно, был прирождённым, даже сейчас, когда все его мысли были заняты Хоро, он не забывал о правилах поведения.
   Лоуренс как раз напоминал себе, что терять бдительность ни в коем случае нельзя, когда входная дверь вновь отворилась. Амати, кинув взгляд на дверь, пробормотал "как раз вовремя".
   - Ну, господин Лоуренс, позволь мне откланяться, - сказал Амати.
   - А, да. Я рассчитываю на тебя.
   Лоуренс не был уверен, действительно ли у Амати нет дел, ради которых он пришёл сюда, или он просто забыл про них, занятый Хоро. Так или иначе, Амати вышел, едва распрощался.
   Конечно, Лоуренс оставил Хоро серебряную монету, но, скорее всего, она до сих пор оставалась в постели. Судя по влюблённому взгляду Амати, ей достаточно будет рот открыть, и Амати купит ей всё, что она пожелает. Он будет для Хоро идеальным ходячим кошелем. Лоуренсу даже стало немного жалко Амати, который, впрочем, будет только рад лишний раз раскрыть свой кошель.
   Если хорошее настроение Хоро можно купить чужими деньгами, для Лоуренса это как нельзя лучше. К сожалению, когда он рядом с ней, его мысль шевелилась не так быстро. Дело не только в том, что он был на шаг позади Хоро всякий раз, когда надо было ответить на что-то новое, просто он оказывался в дураках после любого, самого мелкого её трюка.
   Пока Лоуренс размышлял, как тяжело ему будет превзойти Хоро с её многовековым жизненным опытом, вошедший в зал человек окинул взглядом присутствующих и направился к нему. Лоуренс уже слышал, что мальчишка Марка ради него оббегал весь Кумерсон, так что Бартоз уже знал, кто его ищет.
   Чуть кивнув в знак приветствия, Лоуренс улыбнулся своей деловой улыбкой.
   - Прошу прощения, это ты господин Крафт Лоуренс? Я Ги Бартоз, - и протянул правую руку. Грубую и тяжёлую, как у прошедшего много битв солдата.
  

***

  
   По словам Марка Бартоз был из тех странствующих торговцев, что стремятся зарабатывать деньги, чтобы пропивать их, а не чтобы копить. Но при встрече он произвёл на Лоуренса совсем другое впечатление. Коренастая фигура Бартоза напоминала шкаф. Усы и борода торчали во все стороны, как иглы морского ежа, кожа на лице казалась продубленной, неприступной ни пронизывающему ветру, ни песчаной буре. Его руки не походили на руки странствующего торговца, держащего изо дня в день лошадиные поводья, эти руки круглый год таскают тяжёлые грузы.
   Несмотря на внешность, Бартоз не был ни упрямцем, ни чудаком, речи его была присуща мягкость церковника.
   - Я слышал, в последнее время стало очень много таких, как ты, господин Лоуренс, тех, кто путешествует из страны в страну и торгует то здесь, то там. Я-то всегда хожу по одним и тем же местам и торгую одними и теми же вещами, это становится уже немного утомительно.
   - Продавцам и ремесленникам, живущим в городе, такие слова наверняка не понравились бы, - ответил Лоуренс.
   - Ха-ха-ха-ха-ха, это уж точно. В конце концов, встречаются и такие торговцы, которые по пятьдесят лет кожаными шнурками торгуют. Так вот просто говорить, что мне надоело, - это точно их оскорбит, - со смехом сказал Бартоз. Сам он покупал и продавал драгоценные руды, добываемые в рудниках Хайрама. Лоуренс слышал, что он ходил от этих рудников до Кумерсона и обратно на протяжении чуть ли не тридцати лет.
   Несколько десятков лет таскать на себе тяжёлые грузы, карабкаясь по крутым склонам гор, обдуваемым столь сильными ветрами, что там даже деревья не росли, - обычный человек был на такое не способен. Несомненно, Бартоз оставался в Кумерсоне в течение недели до и после ярмарки, чтобы насладиться столь необходимым ему отдыхом.
   - Однако, господин Лоуренс, ты интересуешься очень необычными вещами.
   - А?
   - Я слышал, ты ищешь летописцев, чтобы найти какие-то северные легенды. Или это из каких-то торговых интересов?
   - Нет, вовсе нет. Я бы сказал, мне это просто очень и очень любопытно.
   - Ха-ха-ха-ха. В столь юном возрасте уже такие занятные интересы. Что до меня, я старыми легендами заинтересовался недавно. Сначала я рассчитывал получить из них какую-то прибыль, но, в конце концов, увлёкся самими историями.
   Прибыль из старинных сказаний - до такого Лоуренс едва ли додумался бы, но, заинтересовавшись, перебивать не стал.
   - Я десятилетиями ходил взад-вперёд по одним местам. В один прекрасный день меня словно стукнуло: ведь мир, который я знаю, совсем крошечный. А ведь даже много веков назад здесь уже были люди, которые ходили по тем же дорогам, что и я сейчас, а я совсем ничего не знаю о том, что тогда было.
   Лоуренс подумал, что, пожалуй, понимает чувства Бартоза. Чем больше краев он посетил, тем сильнее чувствовал, как огромен мир, что разворачивается у него перед глазами. Если его знание о мире сравнить с шириной озера, то знание Бартоза будет его глубиной.
   - Я постепенно старею, мне уже не хватает смелости идти куда-то далеко, а время вспять не повернёшь. Именно поэтому, даже если это всего лишь легенды, я всё равно хочу побольше узнать о мире, в котором так и не смог побывать, и о древнем прошлом, вернуться в которое не суждено по злобе небес. Когда я был молод, я гнался лишь за прибылью, что была прямо передо мной, и не задумывался о таких вещах. Будь у меня сила и свободное время подумать об этом, возможно, вся моя жизнь сложилась бы по-другому... именно поэтому, когда я вижу, что тебя это интересует в столь юном возрасте, мне становится немного завидно. Ха-ха, я так всё это говорю, должно быть, со стороны я выгляжу скрюченным старикашкой.
   Бартоз говорил, посмеиваясь над самим собой, но Лоуренс был глубоко впечатлён его словами. Когда Бартоз заговорил об этом, он осознал, что действительно благодаря мифам и сказаниям человек может узнать то, что никогда не узнал бы на собственном опыте, и в этом было какое-то манящее очарование. Теперь он в полной мере понял слова, что произнесла Хоро вскоре после их встречи. "Ты и я живём в совершенно разных мирах".
   Все люди, родившиеся в одну эпоху с Хоро, давным-давно покинули мир, практически все те года, через которые прошла она, покрылись мраком неизвестности. И, кроме того, Хоро была волчицей, не человеком. Подумав об этом, начинаешь чувствовать, что само её существование было чем-то совершенно особенным. Что довелось повидать Хоро за время всех её странствий? Что довелось услышать?
   Лоуренс решил, что, когда вернётся на постоялый двор, обязательно расспросит Хоро о её путешествиях.
   - Однако с точки зрения Церкви все эти легенды - не более чем суеверия и языческие байки, - продолжал тем временем Бартоз. - Если Церковь уделяет какому-то краю пристальное внимание, собирать там легенды очень трудно. Хайрам - горная страна то множеством интересных историй. Но, увы, там велика власть Церкви. А вот у Кумерсона этого недостатка нет.
   В странах, подобных Проании, приверженцы Церкви и язычники мирно сосуществовали, потому-то Церковь и следила так сурово за соблюдением своих законов в краях, где имела влияние. С другой стороны, любой языческий город, не поддающийся влиянию Церкви, всегда должен был быть готов к битве. Кумерсон, которому удалось найти золотую середину и избежать подобных трудностей, был редким исключением. Однако считать, что проблем с противостояниями между отдельными группами людей в Кумерсоне нет, было бы ошибкой.
   Для встречи с летописцем Лоуренс и Бартоз направились в северную часть Кумерсона. Город возводился с расчётом на рост, его стены строились из деревянных рам, которые легко разбирались при нужде. Именно поэтому улицы и дома здесь были довольно просторные.
   И тем не менее в Кумерсоне была и каменная стена высотой больше роста человека. За этой стеной, жили те, кто нашёл здесь убежище от преследования Церкви на юге или в других городах Проании. Само существование каменной стены было свидетельством противоречий между ними и прочими горожанами. Хотя в Кумерсоне на них не смотрели как на преступников, как в Рубинхейгене, где они, несомненно, считались подлежащими каре.
   Впрочем, мнение Лоуренса тут же подверглось сомнению. Возможно, стена возведена не для разделения людей, она здесь необходима, подумал он.
   - Это... запах серы?
   - Ха-ха, ты тоже продавал лекарские камни? - ответил вопросом Бартоз.
   В нескольких шахтах Хайрама добывались самые разнообразные руды. Бартоз, посещавший те места постоянно, вероятно, привык уже к запаху серы, Лоуренс же, вдохнув необычный запах, невольно сморщил нос. Стоило пройти через деревянную дверь в стене, нос ударяло такой вонью, что сразу становилось понятным, что за люди здесь живут.
   Величайшие враги Церкви - алхимики.
   - Нет... но знаю о них немного, - сказал Лоуренс.
   - Знание - оружие торговца. Ты хороший торговец.
   - Я польщён.
   Были за дверью и другие отличия от остального города. Лоуренс заметил, что уровень земли здесь заметно ниже. Дома стояли теснее. Переулки между домами здесь отличались тем, что то тут, то там на земле валялись птичьи перья.
   - Ведь ядовитый ветер не всегда несёт запах, потому они здесь и держат пташек. Если пташки начнут внезапно дохнуть, значит, пора поостеречься, - пояснил Бартоз.
   Лоуренс слыхивал прежде, что в некоторых местах, особенно в рудниках, подобное нередко используют, но попав в такое место, он ощутил, как по спине его пробежал холодок. Выражение "ядовитый ветер" звучит красиво, но ему казалось, что выражение Церкви "рука Смерти" подходит больше: когда человек чувствует, что воздух вокруг него необычайно холодеет, и осознаёт, что всё его тело недвижимо, словно замёрзло, говорят, что это подобно касанию руки Смерти.
   То тут, то там попадались кошки. Держали ли их с той же целью, что и птиц? Или кошки охотились на птиц? Что одно, что другое - Лоуренс чувствовал от всего этого себя неуютно.
   - Господин Бартоз.
   Немало воды утекло с тех пор, как Лоуренс в последний раз испытывал страх перед безмолвной прогулкой по мощёной улице. Из переулков то и дело доносилось мяуканье кошек, или хлопанье птичьих крыльев, или зловещий лязг металла, в воздухе витал удушливый запах серы. Чтобы подбодрить себя, он попытался заговорить с Бартозом, шедшим впереди.
   - Ты можешь сказать, сколько алхимиков живет в этом месте? - поинтересовался он.
   - Ну... если считать вместе с подмастерьями, то, наверно, десятка два. Правда, тут частенько разные происшествия случаются, так что точного числа не назову.
   Бартоз имел в виду, что люди здесь нередко умирали. Лоуренс пожалел о вопросе и поспешил задать другой, более подходящий для торговца.
   - А торговля с алхимиками приносит хороший доход? Похоже, вести с ними дела довольно рискованно.
   - Мм...
   На их пути возникла заляпанная чем-то зелёным бочка, вид которой мог бы любого лишить сна. Внутри плавала какая-то непонятная субстанция. Обойдя бочку стороной, Бартоз лениво ответил:
   - Если алхимику покровительствует кто-то из аристократов, доходы будут хорошие. Эти аристократы покупают не только золото, серебро и бронзу, но и железо, свинец, олово, ртуть, серу, фосфор и много чего ещё, и в больших количествах.
   Бартоз назвал довольно обыденные товары, удивив Лоуренса, ожидавшего услышать о чём-то более причудливом - "пятиногих лягушках" и тому подобное.
   - Ха-ха-ха, удивлён? Даже среди северян большинство считает алхимиков какими-то чародеями. А на самом деле они мало чем отличаются от обычных кузнецов. Они целыми днями то подогревают разные металлы, то растворяют их какими-нибудь кислотами.
   Дойдя до узкого перекрёстка, Лоуренс и Бартоз свернули направо.
   - Хотя есть среди них и те, кто на самом деле изучает магию, - добавил Бартоз, обернувшись к Лоуренсу. Уголки его губ приподнялись, обнажив зубы в ухмылке.
   Лоуренс, немного встревоженный последними словами Бартоза, остановился. Тот, заметив это, словно извиняясь за шалость, добавил с улыбкой:
   - Но это лишь слух, который мне довелось слышать. А ещё я слышал, что живущие здесь алхимики даже не видели ни разу кого-то, кто был бы сведущ в магии. И ещё хочу сказать, все, кто здесь живут, очень милые люди.
   Впервые в жизни Лоуренс слышал, как кто-то называет алхимиков "милыми людьми" - тех, кто днями и ночами совершает богопротивные действа. Всякий раз, когда речь идёт об алхимиках, людей охватывали сложные чувства - смесь страха и любопытства и трудноописуемое ощущение чего-то постыдного.
   - Впрочем, как сказать... они меня кормят, в конце концов, так что я просто не могу назвать их плохими людьми, верно?
   Последние слова настолько подходили торговцу, что Лоуренс ощутил облегчение и улыбнулся. И почти сразу Бартоз остановился у одного из домов. Дорога здесь была вся в выбоинах и ухабах, тут и там темнели лужи. Стена смотрела в переулок окном с чуть приоткрытыми деревянными ставнями. Возможно, это лишь воображение, но Лоуренсу показалось, что двухэтажное здание чуть покосилось. В целом дом не сильно отличался от дома в городских трущобах. Впрочем, одно заметное различие всё-таки имелось. Тишина. Ни единого звука, ни голосов играющих детей - ничего.
   - Не напрягайся так. С человеком, с которым я тебя познакомлю, очень легко найти общий язык.
   Бартоз уже не первый раз пытался приободрить спутника такими словами, но тот лишь вяло улыбнулся в ответ. Просто расслабиться... Бартоз просил слишком многого. Ведь здешних обитателей считали преступниками многие сообщества, с которыми лучше не ссориться.
   Бартоз без малейшего страха постучал в дверь.
   - Кто-нибудь дома? - спросил он совершенно будничным голосом. Но иссохшая дверь выглядела так, будто её не открывали годами. Откуда-то донеслось слабое кошачье мяуканье.
   Поселянин, которого какой-то монастырь объявил язычником и еретиком. В голове Лоуренса появился и тотчас исчез образ старца в запятнанном халате, напоминающего высушенную лягушку. В этот мир нормальный странствующий торговец никогда не сделает шага. Дверь начала медленно открываться.
   - Хмм? Уж не господина Бартоза ли я вижу?
   Эти слова не оправдали ожиданий Лоуренса, у него едва не подогнулись колени.
   - Давно не виделись. Ты, похоже, в хорошем настроении. Просто замечательно.
   - Ты меня опередил. Вижу, ты жив-здоров, хоть и бродишь все время по горам Хайрама. Похоже, Всемогущий тебе благоволит.
   Когда тонкая деревянная дверь открылась, в проёме стояла высокая синеглазая женщина в длиннополом халате. Она казалась на несколько лет старше Лоуренса. Халат свободного покроя на ней смотрелся весьма обольстительно. Говорила она довольно оживлённо, и Лоуренс не мог не признать, что она была невероятно красива. И невольно вспомнил истории об алхимиках, которые ищут магию, дарующую бессмертие.
   Ведьма. Это слово всплыло в голове у Лоуренса, и в то же мгновение взгляд женщины обратился на него.
  
   []
  
   - О-о, какой красивый мальчик. Но, судя по его лицу, он принял меня за ведьму.
   - Ну, если так, я могу представить ему тебя и как ведьму.
   - Не будь таким занудой. Здесь и так мрачно. И потом, как ведьма может быть такой красивой, как я?
   - Я слышал, немало женщин объявили ведьмами именно из-за их красоты.
   - Ты всё такой же, господин Бартоз. Уж конечно, в землях Хайрама у тебя немало денежных местечек?
   Лоуренс понятия не имел, о чём речь, но понять и не пытался, он был занят тем, что старался успокоиться и взять себя в руки. Глубокий вдох-выдох, снова вдох. Затем он выпрямился и вновь предстал торговцем.
   - Сестрица, сегодня повидаться с тобой кое-зачем нужно не мне, а вот как раз господину Лоуренсу, - похоже, он заметил, что гость пришёл в себя. Тот шагнул вперёд и с деловой улыбкой на лице произнёс:
   - Прошу простить, что потерял самообладание. Я странствующий торговец Крафт Лоуренс. Я хотел бы нанести визит господину Дину Рубенсу. Он дома?
   Лоуренс изъяснялся в самой формальной манере, что он делал крайней редко. Однако едва женщина, опиравшаяся рукой на дверной косяк, услышала эти слова, на её лице появилось сильное изумление, затем она весело спросила:
   - Тебе Бартоз разве не сказал?
   - Ах!
   Бартоз хлопнул себя по щеке, словно укоряя себя за упущение, и с извиняющимся лицом обратился к Лоуренсу.
   - Господин Лоуренс, перед тобой госпожа Дин Рубенс.
   - Я и есть Дин Рубенс. Очень мужское имя, правда? Пожалуйста, зови меня Диана, - с улыбкой произнесла женщина. Теперь она держалась и говорила очень элегантно, словно была настоятельницей большого монастыря.
   - Что ж, не будем торчать в дверях, давайте поговорим внутри. Я тебя не съем, - лукаво добавила она, раскрывая дверь и жестом приглашая гостей внутрь.
  

***

  
   Жилище Дианы и изнутри выглядело старым и неухоженным. Пожалуй, его можно было сравнить с каютой капитана корабля после шторма. По углам комнаты стояли деревянные, кованные железом сундуки, вроде пиратских с сокровищами, но с небрежно откинутыми крышками. Несколько крепких и дорогих на вид стульев были завалены книгами и одеждой. По всему полу комнаты валялись снежно-белые писчие перья, невесть откуда взявшиеся. Словно огромная птица здесь долго и с удовольствием чистила перья. В целом здесь царил хаос. Единственные более-менее опрятные места здесь - это книжный шкаф и место вокруг стола, за которым Диана работала.
   - Итак, по какому поводу ты решил меня навестить? - спросила Диана, сев на стул. Солнечный свет через окно чудесным образом падал прямо на стол. Диана не предложила мужчинам присесть, как и выпить. Бартоз, явно привыкший к особенностям хозяйки, просто стряхнул всё с одного из стульев на пол и предложил Лоуренсу.
   Даже заносчивый и надменный аристократ знает, что гостю обязательно надо предложить сесть, подумал Лоуренс. Впрочем, странное поведение Дианы он совсем не находил неприятным. Напротив, было в этом какое-то очарование.
   - Сначала прошу позволить мне принести мои извинения за столь бесцеремонный визит, - сказал Лоуренс.
   В ответ на столь выспреннюю речь Диана лишь улыбнулась и слегка кивнула. Откашлявшись, Лоуренс продолжил.
   - Дело в том, что, насколько мне известно, ты, госпожа Рубенс...
   - Диана, - тут же строго поправила Диана.
   Лоуренс не без труда подавил дрожь в сердце и пробормотал "извини". На лице Дианы вновь заиграла тёплая улыбка.
   - Кхм... дело в том, что, насколько мне известно, ты, госпожа Диана, очень сведуща в легендах северных земель. Поэтому я подумал, если только это не слишком тебя обременит, не можешь ли ты просветить меня кое в чём.
   - Северных земель?
   - Да.
   Некоторое время Диана раздумывала, затем повернулась к Бартозу.
   - Я думала, он пришёл потолковать о делах.
   - Ты шутишь. Если б он пришёл по делам, ты же наверняка вышвырнула бы его.
   Диана ответила смешком, но Лоуренс чувствовал, что так бы она и сделала.
   - Но я не обещаю, что знаю именно ту историю, которая тебе нужна, - вновь обратилась Диана к Лоуренсу.
   - Это значило бы, что история, которую слышал я, выдумана.
   - О, если так случится, мы будем считать её новой легендой, и тогда не ты меня, а я тебя буду слушать.
   Диана приветливо улыбнулась. Лоуренс кашлянул и невольно отвёл взгляд. Хорошо, что Хоро здесь нет, подумал он.
   - В таком случае я хотел бы спросить тебя про древнюю легенду о городе Йойтсу.
   - О... ты имеешь в виду город, который разрушил Медведь Лунобивец?
   Свою шкатулку воспоминаний Диана раскрыла мгновенно. Разговор о разрушении Йойтсу зашёл так сразу, что Лоуренс уверился - точно хорошо, что я не взял Хоро. Похоже, Йойтсу и впрямь перестал существовать. Он задумался, как сказать об этом своей спутнице, и сразу ощутил головную боль.
   Диана медленно встала и пошла к книжному шкафу. Вытащив из аккуратного ряда толстых томов один, она заговорила:
   - Насколько я помню, она где-то здесь... нашла, нашла. Медведь Лунобивец, произносится "Ирава Верр Мухейдехунде". Разрушил город Йойтсу. О Медведе Лунобивце легенд довольно много. Правда, они все очень старые.
   Диана говорила без умолку, одновременно перелистывая страницы. На указательном пальце были видны мозоли от пера - красные, набухшие. Лоуренс ощутил к ней сочувствие. Возможно, все книги в этом шкафу написаны ею. Сколько же здесь языческих сказаний и суеверий?
   Интересно, Бартоз упоминал, что прежде собирался получить прибыль из древних легенд, может, он имел в виду продажу книг Дианы Церкви. Если Церковь получит эти книги, она сможет легко найти, в каких землях работа её миссионеров не принесла успеха, и даже из-за каких ошибок. Поэтому служители Церкви, несомненно, отдали бы за эти книги многое.
   - Я хотел бы узнать не про медведя, а легенды о городе Йойтсу, - вставил Лоуренс.
   - О городе?
   - Да. Есть определенные причины, по которым я хочу найти его. Можно ли это узнать из легенд и сказаний?
   Большинство людей, вероятно, будут удивлены вопросом, где происходило действие древней легенды. Обычно спрашивают, где делают какой-то товар. И на лице Дианы отразилось удивление. Положив книгу на стол, она задумалась.
   - Где находится, хех... где находится, где находится...
   - Это возможно? - спросил Лоуренс. Диана положила руку на лоб, словно у неё вдруг заболела голова, движением другой руки попросила Лоуренса потерпеть. Сейчас она сидела молча с таким величественным видом, что был бы к стати настоятельнице крупного монастыря. Однако Лоуренсу подумалось, что ей, должно быть, присуще и чувство юмора.
   Довольно долго Диана сидела с закрытыми глазами и негромко мычала себе под нос. Наконец она подняла голову и улыбнулась, словно девочка, впервые в жизни сумевшая вдеть нитку в иголку.
   - Я вспомнила. К северу от Проании есть река Ром, а у её истока лежит город Реноз. В тех краях есть одна древняя легенда.
   Когда Диана заговорила с ним тем же тоном, что с Бартозом, Лоуренс был немного ошеломлён. Похоже, она полностью теряет контроль над собой, когда кто-то заговаривает о древних легендах, подумал он. Диана откашлялась, закрыла глаза и начала читать по памяти старинный текст.
   - Во времена далёкие пришла в деревню волчица. Прозывала она себя Хоруо из Йойтсу, и роста она была такого, что человек задирал голову, чтобы её разглядеть. Обуянные бесконечным ужасом, селяне узрели в ней кару небесную. Хоруо рекла, что явилась она из глубин безмятежного леса с восхода и уйдёт на полдень. Хоруо любила пить веселящую воду и, приняв облик девы, танцевала с женщинами деревни. Была она юна и красива, но обладала звериным хвостом. После долгих пиров она обещала деревне добрый урожай и ушла на полдень. Много лет после того деревня видела добрые урожаи. Прозвали люди ту волчицу "Хоруо - пшеничный хвост".
   Лоуренс был поражён - не только тем, как свободно, без запинки процитировала она древний текст, но и неожиданным упоминанием имени Хоро. звучало имя немного не так, но речь шла, несомненно, именно о ней. И обещанные добрые урожаи, и превращение волчицы в деву с хвостом - всё совпадало. Но город Реноз, что лежал у истока реки Ром, существовал и сейчас. Теперь, зная, что Хоро пришла в Реноз из леса на востоке, можно было провести две линии: от Ньоххиры на юго-запад и от Реноза на восток, Йойтсу должен быть на пересечении линий.
   - Ну как, эта легенда помогла? - вопросила Диана.
   - Конечно, ведь лес к востоку от Реноза - это сравнительно небольшая область для поисков, и этого может оказаться достаточно.
   - Замечательно.
   - Я, вне всяких сомнений, отплачу тебе за эту услугу в ближайшем бу...
   Диана движением руки заставила остановила его.
   - Увидев меня, ты должен понимать, что даже если Церковь охотится за мной, я всё равно безумно люблю древние легенды языческих земель. Кроме того, слушать эти легенды я предпочитаю в их изначальном виде, а не исправленные под надзором Церкви. Ты, судя по всему, странствующий торговец, господин Лоуренс, и я уверена, что ты слышал множество интересных историй. Если ты поделишься со мной какой-нибудь из них, я сочту это достаточной платой.
   Слуги Церкви, назначенные писать летописи, старались делать это так, чтобы поддерживать авторитет Церкви. Те, кого нанимали аристократы, восхваляли своих нанимателей, другими словами, они писали "историю для аристократов". И это было естественно и для них вполне разумно. Рубинхейген получил своё имя в честь Святого Рубинхейгена, и в городе ходило множество легенд об этом святом, но они противоречили тому, что рассказывала Хоро. Скорее всего, эти легенды были подправлены, чтобы утвердить власть и авторитет Церкви.
   Конечно, Диана, живущая в трущобах этого терпимого в вопросах веры и торговли города, не могла простить такого вмешательства, ведь она любила древние легенды. Когда Лоуренс услышал, что её в некоем монастыре объявили еретичкой, он предположил, что она придерживается каких-то действительно опасных взглядов, а оказалось, что она всего лишь увлечённая натура, готовая отдать жизнь за своё увлечение.
   - Я понял, - пробормотал Лоуренс и принялся рассказывать одну историю, происходившую в богатых пшеницей землях.
   История о волчице, властвовавшей над урожаями.
  

***

  
   Затем оказалось, что в доме есть что выпить, и Лоуренс, Диана и Бартоз вели долгую оживлённую беседу о разных легендах и сказаниях, рассказываемых в разных краях. Солнце уже клонилось к западу, когда Лоуренс, наконец, спохватился. Он вежливо отклонил приглашение Дианы остаться ещё и откланялся вместе с Бартозом. Шагая узкими проулками, Лоуренс и Бартоз оглашали окрестности громким смехом, вспоминая детали тёплой беседы у Дианы. В двадцать пять лет истории о драконах и городах из золота уже внушают определенное недоверие. Много лет прошло с тех пор, как он в последний раз получил столько удовольствия от подобных историй.
   Уже став учеником торговца, Лоуренс ещё долго мечтал о жизни странствующих рыцарей и о путешествиях по странам с длинным блестящим мечом. Сказания об огнедышащих драконах, гигантских птицах, крылья которых закрывают небо, волшебниках, двигающих высокие горы движением пальца, эти сказания захватывали его до глубины души. Но постепенно он стал понимать: все эти сказания - лишь выдумки. Снова интересными для него эти истории стали благодаря Хоро, думал он. Ведь многие легенды и сказания не были выдуманы, и со странствующими торговцами, подобно рыцарям путешествующими по разным уголкам огромного мира, могли происходить всяческие приключения.
   Осознав это, Лоуренс ощутил внутри себя тёплое, давно забытое чувство. Однако когда он вспомнил Рубинхейген, на лице его появилась кривая улыбка. Он не видел истинного облика того существа, но был уверен, что в тех тёмных и страшных лесах, о которых ходило столько слухов, обитал волк, очень похожий на Хоро. И Лоуренс был там не главным героем, а лишь второстепенным персонажем, замешанным в историю. В конце концов, торговцу больше всего подходит жизнь торговца.
   Обдумывая это, он добрался до улицы, ведущей к постоялому двору. На перекрёстке распрощался с Бартозом. Поблагодарив его за встречу с Дианой, он получил неожиданный ответ: "Когда я иду к сестрице один, на меня все косо смотрят, а когда ты со мной пошёл, это было другое дело". Да. Диана была так красива и общительна, вдобавок жила там, где обитают алхимики. Если навещать её в одиночку, конечно, это привлечёт нежеланное внимание. Ведь подобные вещи были любимыми темами для бесед в отделении гильдии.
   - Пожалуйста, пригласи меня, если снова к ней пойдёшь.
   Бартоз говорил искренне. Лоуренс, приятно проведший время в этой компании, столь же искренне кивнул в ответ.
   Солнце садилось за крыши. Ремесленники на большой улице заканчивали работу, торговцы сворачивали свои палатки, селяне, распродав привезённое зерно, овощи и животных, теперь собирались домой и шныряли взад-вперёд.
   Когда Лоуренс, двигаясь по улице к югу, приблизился к самой шумной части города, в толпе появились дети и пьяные. Встречались и женщины, которых в обычные дни с наступлением сумерек на улицах было гораздо меньше. Улица уже бурлила предпраздничной атмосферой. То тут, то там люди стояли, собравшись в круг, в центре его восседал гадатель или ещё кто-то подобный и открыто занимался своим делом.
   Прорываясь через людскую стену, Лоуренс прошёл мимо постоялого двора, направляясь в сторону рынка. Учитывая рассказ Дианы, он прикинул, где Йойтсу, и решил двигаться не в Ньоххиру, а в Реноз. Во-первых, Реноз ближе. Во-вторых, понятно, как туда добираться. И наконец, Лоуренс лелеял надежду, что в Ренозе он найдёт более подробные легенды о Хоро. Раз так, то и сведения для дороги нужны другие. Поэтому Лоуренс вновь пришёл к палатке Марка. Ни того, ни мальчика в палатке не оказалось. Адель, жена Марка, закрывала палатку, стоя среди горы товаров. Её голову от пота защищала полотняная лента. Заметив Лоуренса, она приветливо кивнула и с натянутой улыбкой указала пальцем на Марка.
   - Привет, красавчик! - Марк сидел у палатки с довольной улыбкой на лице и с кружкой в руке. Малец, который бегал по поручениям Марка и разыскивал нужных людей, уже спал внутри. Голова его запрокинулась, лицо раскраснелось.
   - Чего? Эххх, сперва выпей, - предложил Марк. И тёмная жидкость, булькая, полилась из бурого глиняного кувшина в деревянную кружку.
   - Да те сведения, которые я просил тебя собрать сегодня утром... эй! слишком много наливаешь! - Лоуренс попытался остановить Марка, но тот не обратил на это внимания. Похоже, говорить с ним будет бесполезно, пока Лоуренс не возьмёт полную до краев кружку.
   - Ох уж...
   Недовольно глядя на Марка, он взял кружку и попробовал. В кружке оказалось весьма неплохое вино. Внезапно захотелось пожевать с ним вяленого мяса.
   - Вот, так что ты собирался сказать? Неужели решил двигаться в другую сторону?
   - О да, именно так. У истока реки Ром есть, кажется, город Реноз. Насколько я помню, он известен своими мехами и деревом, верно? Туда я теперь и собираюсь.
   - Охх, ты и впрямь серьёзно отклониться решил. А я столько сил потратил, собирая сведения о дороге в Ньоххиру.
   Даже когда Марк был пьян, какая-то часть его оставалась трезвой. Иначе он не был бы достоин называться торговцем.
   - Прости меня, но ситуация немного изменилась.
   - О? - и Марк, улыбнувшись, отпил вина, словно воду. Затем он кинул на Лоуренса игривый взгляд. - Значит, это правда, что ты и твоя спутница расстались?
   Несколько секунд Лоуренс переваривал его слова, затем переспросил:
   - Что ты только что сказал?
   - Ха-ха-ха-ха-ха. Я очень хорошо всё выведал, красавчик. Все знают, что ты остановился на шикарном постоялом дворе вместе с красоткой-монашкой. Да уж, твоё поведение - это как раз то, что называют "богопротивным".
   Кумерсон был, конечно, крупным городом, но до Рубинхейгена ему было далеко. Любому достаточно спросить у приятеля, чтобы узнать обо всех торговцах в округе, настолько обширны связи городских торговцев между собой. Скорее всего, кто-то увидел Лоуренса вместе с Хоро, и слух распространился по городу мгновенно. Если даже Марк, сидевший в своей палатке на рынке, знал о существовании Хоро, уж в отделении о ней не могли не знать. При мысли, как ему повезло, что он не вернулся туда вместе с Бартозом, у Лоуренса немного полегчало на душе.
   Однако он не мог взять в толк, что там Марк говорит про расставание.
   - Отношения между мной и моей спутницей вряд ли могут стать темой для застольной беседы. Но что ты имел в виду, когда сказал про "расстались"? - поинтересовался Лоуренс.
   - Хе-хе-хе, похоже, этот красавчик и дурачком прикинуться отлично умеет. И всё же, когда тебе говорят, что вы расстались, у тебя на лице написано, что сердечко-то дрожит.
   - Ну, ведь моя спутница на самом деле красавица. Если бы мы расстались, это было бы для меня большой потерей, верно?
   Общаясь с Хоро, Лоуренс обрёл способность отвечать спокойно, что удивило даже его самого. Правда, сам он предпочёл бы, чтобы улучшилось его искусство торговца, а не умение реагировать на подобные ситуации. Марк рыгнул.
   - Да ничего такого, просто сплетню одну я только что услышал. Что один парнишка из нашей гильдии расхаживает по улицам с твоей спутницей, и они отлично ладят друг с другом.
   - А. Ты про Ам... про господина Амати.
   Хотя Амати был младше, Лоуренс почувствовал, что назвать его просто по имени будет невежливо. Однако, ему вдруг показалось, что этим он как бы принизил себя самого.
   - Так ты что, уже сдался? - уточнил Марк.
   - Знаешь, ты всё неправильно понял. У меня весь сегодняшний день не было времени на мою спутницу, а у господина Амати свободное время было, и он предложил показать нам город. Просто одно совпало с другим.
   - О...
   - Что-то не так?
   Лоуренс ожидал увидеть на лице Марка разочарование, но в глазах того появилась тревога. Это было странно.
   - Я прежде тоже был странствующим торговцем, как и ты, поэтому хочу предупредить: этот парень Амати кажется слабаком, но на самом деле с ним трудно управиться, - сообщил Марк.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Я имею в виду вот что: если ты и дальше будешь вести себя так же беззаботно, вполне возможно, спутницы своей ты просто лишишься. Такой парень, как Амати, да ещё в таком возрасте - если что вобьёт себе в башку, то уже не остановится ни перед чем. И более того, ты знаешь, как Амати молод, но знаешь ли ты, каков размах его рыбной торговли? И ещё, этот парень родился на юге в какой-то благородной семье. Он был младшим сыном, потому был в тени старших братьев. И вот три года назад он сбежал из дома, один, пришёл сюда и здесь развернул своё дело. Впечатляет, э?
   Действительно, глядя на слабую и худую фигуру Амати, во всё это трудно было поверить, но Лоуренс своими глазами видел, что он нанял людей для сопровождения трёх повозок, полных свежей рыбы. Более того, пусть Амати и получил с Лоуренса дополнительный доход, но комнату на постоялом дворе он смог устроить без особых усилий, да ещё с окнами, выходящими на главную улицу. Сейчас, когда город буквально наводнили приезжие, это совсем непросто. В сердце Лоуренса проникло ощущение опасности, но он чувствовал, что Хоро вряд ли с такой лёгкостью изменит свою привязанность. Вспомнив, через что они прошли вместе, он уверился, что она его не оставит.
   - Волноваться не о чем, моя спутница вовсе не такая ветреная особа, - заверил Лоуренс Марка.
   - Ха-ха-ха, а ты в себе уверен. Если б я услышал, что Амати прогуливается с Аделью, я б, наверно, сдался без борьбы.
   - Что это ты сейчас сказал про меня и Амати? - поинтересовалась Адель с устрашающей улыбкой на лице, она закрыла палатку вместо подвыпившего мужа и уже какое-то время стояла у Марка за спиной.
   Четыре года назад, когда Марк приехал в Кумерсон по торговым делам, они познакомились и влюбились друг в друга. Среди жителей Кумерсона история их любви очень хорошо известна. Венцом этой любовной истории, совершенно потрясающей для какого-нибудь начинающего менестреля, стала свадьба. Сейчас Адель держалась с достоинством, подобающим жене торговца пшеницей. Когда Лоуренс впервые её увидел, она была стройной и изящной, но сейчас она выглядела даже крепче и стояла уверенней мужа.
   Два года назад Адель родила. Возможно, такая крепость свойственна всем матерям.
   - Я сказал, что если б я знал, что ты гуляешь с Амати, я, любящий тебя так глубоко, горел бы в огне ревности, пока не покрылся бы ожогами с ног до головы, - ответил Марк.
   - Это хорошо, можешь гореть сколько твоей душе угодно. Когда превратишься в головешку, я этой головешкой разожгу очаг и выпеку отличный хлеб для господина Амати.
   От ядовитых слов Адели Марк лишился дара речи и нашёл утешение в кружке с вином. Возможно, в большинстве семей женщины смелее мужчин, подумал Лоуренс.
   - По-моему, господин Лоуренс, если пить вместе с этим пьянчугой, даже отличное вино покажется плохим, не так ли? Мы на сегодня уже закрылись, так что приглашаю к нам домой, там я тебя угощу кое-чем вкусным. Правда, от моей крошки может быть многовато шума, - предложила Адель.
   Лоуренс попытался вообразить, каким сорванцом та крошка может оказаться. Этого одного было бы достаточно, чтобы отвратить Лоуренса, совершенно не умевшего обращаться с детьми, но назвал другую причину для отказа.
   - У меня есть ещё одно дело на сегодня, так что спасибо, но не получится.
   Это, разумеется, была неправда. Но, кажется, Адель ничего не заподозрила, она действительно лишь сожалела. Марк же видел Лоуренса насквозь, он улыбнулся и сказал:
   - Что ж, видно, это неоконченное дело очень важное. Удачи тебе.
   Лоуренс ответил лишь неловкой улыбкой.
   - А-а, да. Насчёт новой цели, я понял. Я буду держать палатку открытой всё время праздника, так что смогу собрать довольно точные сведения, - добавил Марк.
   - Благодарю.
   Осушив кружку, Лоуренс ещё раз поблагодарил супругов и попрощался. Проходя через оживлённый несмотря на опустившуюся ночь рынок, он заметил, что невольно ускорил шаг, и криво усмехнулся. Надо же, я соврал, использовав повод насчёт "ещё одного дела на сегодня", язвительно подумал он. На самом деле, увидев, как общаются Марк и Адель, он ощутил острое желание поскорее вернуться на постоялый двор. Пусть он сам прекрасно знал причину тому, он даже думать о ней не желал, не то что говорить. На мгновение в воображении Лоуренса возникла картина весело гуляющих вместе Хоро и Амати. Как он себя ни одёргивал, он то и дело чуть не срывался на бег.
  

***

  
   Вернувшись - и довольно поспешно! - Лоуренс обнаружил, что Хоро ещё нет. Это его несколько разочаровало, зато она не видела, как он, запыхавшись, появился на пороге. Небо потемнело, но шум толпы за окном становился всё громче. Прислушиваясь к нему, Лоуренс одолжил у владельца постоялого двора перо и чернильницу и начал переносить на бумагу торговые планы. И тут вернулась Хоро.
   Она сказала, что Амати проводил её до входа, по лестнице она поднялась уже одна. Судя по шарфу из лисьего меха на её шее, Хоро играла с Амати очень жестоко. Похоже, он и помимо шарфа много чего купил Хоро. Лоуренс чувствовал облегчение и радость, видя её целой и невредимой, но ещё и озабоченность, думая, как ему расплатиться с Амати за всё это.
   - Мм... мне ужасно плохо, - промямлила Хоро. - Мм... ты... помоги немного.
   Интересно, подумал Лоуренс, сколько же Хоро съела и выпила сегодня. Она даже свой шёлковый пояс была не в силах развязать. Лоуренс, сам не веря в то, что он делает, с безнадёжным выражением лица подошёл Хоро, с трудом добравшейся до кровати. Он развязал пояс и снял плащ, обмотанный вокруг талии.
   - Эй, прежде чем ложиться, по крайней мере, шарф и накидку сними, а то помнутся ведь.
   Хоро в ответ лишь пробурчала что-то неопределенное.
   Лоуренсу не без труда удалось не дать ей упасть с кровати, она уже почти спала. Похоже, последние силы её ушли на то, чтобы не свалиться по дороге, и, добравшись до постоялого двора, она тут же распрощалась с Амати. Сняв с неё накидку, шарф и косынку, Лоуренс дал ей, наконец, улечься. Глядя на её беззаботность, он невольно улыбнулся. Однако посмотрев на блестящий лисий мех шарфа, вздохнул. Купив столь прекрасную вещь, вполне нормально для торговца было бы её перепродать, но подарить кому-то - просто немыслимо.
   - Эй, не засыпай пока. Ты его ещё что-нибудь купить тебе заставила?
   Хоро, однако, была не в силах поднять голову. Просто лежала на кровати и посапывала во сне. Лоуренсу показалось, что даже уши, гордость Хоро, не реагируют на его слова, наверное, она и впрямь провалилась в глубокий сон.
   "Ну что с ней делать", - он положил на кровать свесившиеся ноги Хоро. Её это не разбудило.
   "Хоро позволяет себе доходить до такого беззащитного состояния, потому что доверяет мне? Или не принимает меня во внимание?" - невольно спросил себя Лоуренс. Впрочем, тут же решил, что думать об этом - лишь неприятностей на свою голову искать, и постарался выкинуть это из головы. Положив шарф и накидку на стол, он стал складывать плащ. Вдруг что-то со звонким стуком упало на пол. Это был красивый металлический кубик.
   - Железо? Нет, не оно.
   Все углы кубика были идеально прямые, словно аккуратно обтёсаны резцом, поверхность ровная и гладкая, лунный свет слабо отражался в гранях. Судя по тщательности, с какой этот кубик сделали, он немало стоил, даже если металл сам по себе не дорог. Лоуренс мог лишь догадываться, какой скандал закатит Хоро, если он её разбудит ради одного этого кубика. Пусть она проснётся сама, решил он и положил кубик на стол. Затем повесил плащ на спинку стула, сложил косынку и, разгладив морщинки, свернул пояс.
   Он пожаловался себе, что делает работу прислуги. Но, взглянув на безмятежно спящую и по обыкновению похрапывающую Хоро, он почувствовал, как тает его недовольство. Лоуренс накрыл свою спутницу одеялом. На лице его вновь появилась неловкая улыбка. Затем вернулся к столу и попытался снова заняться делами.
   Обычный торговый путь Лоуренса не позволял долго оставаться на севере в поисках Йойтсу. Значит, следовало спланировать новый путь так, чтобы на нём можно было торговать. Да и без того было бы нелишне подумать, чем торговать на севере. Много времени прошло с тех пор, как он в последний раз исписывал бумагу названиями городов из разных краев, линиями путей и списками товаров, приносящих высокий доход в тех или иных землях, обдумывая, куда и в какой последовательности направиться.
   Вспоминая те времена, когда он с готовностью жертвовал сном ради этих планов, Лоуренс испытал ностальгическое чувство. Однако сейчас было что-то новое. Составлялся ли план ради самого себя или же ради кого-то другого?
   Прислушиваясь к безмятежному храпу, он сноровисто работал, пока сальная свеча не сгорела дотла.
  

***

  
   С облегчением убедившись, что на сей раз обошлось без похмелья, Лоуренс стал расспрашивать её о вчерашнем дне. При свете солнца он убедился, что дары Хоро обладали немалой ценностью.
   - Еда, выпивка, шарф и этот кубик.
   - И всё? - уточнил Лоуренс.
   - Это всё. Ну, ещё мне досталось огромное количество сладких слов, - сказала Хоро и взяла в рот гребень, которым расчёсывала хвост. Лоуренс смотрел на неё побеждёно.
   - Вижу, что пила и ела ты вчера вволю. А что с этим шарфом? Ты приняла такой подарок... - сказал Лоуренс.
   - Очень хороший мех, правда? Хотя у меня на хвосте лучше.
   - Ты сама его попросила?
   - Я не такая бесстыжая. Он сам настоял. Но вообще-то подарить человеку шарф - это довольно необычно.
   Заметив, что взгляд Лоуренса с шарфа метнулся к ней самой, Хоро весело заявила:
   - Ты хочешь держать меня при себе и не отпускать.
   - У меня нет времени на твои шуточки. Ты же не думаешь, что можешь принять такой дорогой подарок и ничем не отплатить? Я ведь просто хотел, чтобы кто-то не дал тебе скучать, и посмотри, в какие долги я теперь влез.
   - Хе-хе-хе, значит, у тебя и впрямь был такой план. Я это ещё тогда знала.
   - Я вычту плату за шарф из тех денег, что собирался потратить на тебя на празднике.
   Хоро ответила обиженным взглядом, но увидев, что Лоуренс неотрывно смотрит на неё, тут же отвернулась и притворилась, что ничего не заметила.
   - Я уж опасаюсь, ты случайно свои уши и хвост ему не показала, нет? - спросил Лоуренс.
   - Об этом можешь не тревожиться. Я не такая глупая всё-таки.
   Вспоминая её состояние накануне, Лоуренс не был в том уверен, но всё же чувствовал, что она такого не допустила бы.
   - Амати спрашивал о наших с тобой отношениях?
   - Сначала скажи, почему ты спрашиваешь, - потребовала Хоро.
   - Если мы заранее не договоримся об объяснении, люди сами начнут строить догадки.
   - М-да, ты прав. Он меня расспрашивал, очень подробно и о многом. Я сказала, что я странствующая монахиня, которую ты выручил, когда злые люди хотели меня продать.
   Кроме "монахини", всё остальное более-менее соответствует действительности, подумал Лоуренс.
   - А потом, поскольку ты меня спас, я оказалась у тебя в долгу. А так как выплатить этот долг деньгами я не могла, я его выплачиваю, молясь за твоё безопасное путешествие всю дорогу. Такая я бедняжка... хмм, хмм, я даже, как следует постаралась, чтобы голос звучал убедительно. Как ты считаешь, хорошую историю я состряпала? - продолжила Хоро.
   Лоуренс подумал, что в этой истории он выставлен не в лучшем свете, но всё же отдал должное её убедительности.
   - И как только этот мальчишка услышал эту историю, он тут же купил мне шарф, - с улыбкой дьяволёнка заявила странствующая монахиня.
   - Что ж, история достаточно убедительная. Хорошо, а что с этим кубиком? Зачем тебе понадобилось такое?
   Минувшей ночью при лунном свете Лоуренс не разобрал цвет, утром он понял, что кубик, казавшийся работой искусного кузнеца, был из какого-то жёлтого металла. Если не присматриваться, он напоминал кусочек неполированного золота. Ему, однако, уже доводилось сталкиваться с этим похожим на золото веществом. Правильный от природы кусок руды.
   - А, это? Такими гадатели пользуются, - ответила Хоро. - Говорят, что этот кубик позволяет заглядывать в будущее. Красивая форма, правда? Вообще, впечатляет, что человек может создавать такие красивые вещи. Его наверняка можно продать за хорошие деньги.
   - Дурёха, ты думаешь, тебе удастся продать вот такое? - Лоуренс умышленно обратился к ней её же тоном. Волчьи уши мгновенно встали торчком, словно выпущенные кошачьи когти. - Это не кубик, это кусок руды, которая называется пиритом. И кстати, форму ей придал не человек.
   Хоро изумлённо уставилась на Лоуренса. Тот, однако, не обратил на это внимания и протянул ей кубик.
   - Стало быть, мудрая волчица, властвующая над урожаями пшеницы, с рудами не на такой уж короткой ноге. Эта штука была такой формы, ещё когда её выкопали из земли.
   Хоро вертела кубик в пальцах и улыбалась, на лице её было написано: "невозможно".
   - Ты должна знать, я не лгу.
   Хоро что-то тихонько промычала и крепче сжала пирит.
   - Ни для чего особого такая штука не годна, её частенько продают как местную достопримечательность. И ещё пирит внешне похож на золото, иногда с его помощью обманывают простаков. Ты видела, чтобы его кто-нибудь ещё покупал? - поинтересовался Лоуренс.
   - Его многие покупали. Гадатель, который с помощью этих кубиков гадал, совсем не ошибался, даже я была поражена. А потом он взял и заявил, что любой, у кого есть такой кубик, сможет увидеть свою собственную судьбу, и сразу же многие захотели купить его, они там чуть не передрались. У гадателя были и ещё способы продать их побольше.
   - Множество людей хотело купить вот это?
   - Ага. Даже кубики, не такие красивые и гладкие, как этот, он и про них говорил, что они могут исцелять или отгонять зло.
   Лоуренс ощутил уважение к гадателю, придумавшему столь доходное дело. Во время ярмарок и празднеств нередко в моду входили необычные предметы. Это называется "воспользоваться суматохой для прибыли", подумал он.
   - На самом деле этот кубик Амати купил с торгов, - продолжала тем временем Хоро.
   Теперь Лоуренс был просто изумлён.
   - С торгов?
   - Тогда все были так возбуждены. Я впервые видела, как люди участвуют в торгах, я была просто поражена. Поэтому он должен продаться за хорошие деньги.
   Слова Хоро напомнили о Бартозе, путешествовавшем между рудниками Хайрама. Знал ли Бартоз об этом? Если у него был запас пирита или хотя бы связи с людьми, добывавшими пирит, не могло ли выйти выгодное дело?
   Тут в дверь постучали. У него мелькнула мысль, что Амати всё же разглядел уши или хвост Хоро, хотя она с её острым чутьём непременно обнаружила бы это. Переведя взгляд на неё, Лоуренс увидел, что она накрывает голову одеялом. Похоже, стоявший за дверью не был столь опасен, как те в городе Паттио. Лоуренс без колебаний открыл дверь. За ней стоял мальчуган из палатки Марка.
   - Я очень извиняюсь, что должен потревожить вас столь ранним утром. Мой господин велел мне передать сообщение, - произнёс мальчик.
   Хоро чуть-чуть высунула лицо из-под одеяла. Мальчик повернулся на движение и, увидев молодую женщину в кровати, укрывающуюся одеялом с головы до ног, явно сделал неверный вывод и отвернулся с пунцовым лицом.
   - Итак, что за сообщение?
   - Ах, да... да. Господин сказал, чтобы я передал немедленно, так что я бежал всю дорогу. Дело вот в чём...
   Лоуренс услышал совершенно невероятное и бросился бежать сломя голову по улицам Кумерсона.
  

Глава 3

  
   В этот ранний час, улицы Кумерсона уже бурлили. Лоуренс пробежал по улице, соединяющей северную и южную части города, затем повернул на восток, к гильдии Ровена. На ходу он замечал, что тут и там люди развешивали какие-то вывески или указатели. Правда, понять, что на них написано, ему не удалось. Он никогда прежде не встречал этого языка. Некоторые указатели украшали свежими цветами, листьями репы, или соломой. Скорее всего, вывески готовились к празднику Раддоры, что должен был начаться сегодня. Но у Лоуренса не было ни времени, ни настроения узнать поточнее.
   Видимо, Марк постоянно гонял мальчугана то туда, то сюда, так что он бежал очень быстро и на вид не уставал. Даже Лоуренс, вполне уверенный в своих силе и выносливости, еле за ним поспевал. Он уже тяжело дышал, когда они добежали.
   Прочная деревянная дверь, обычно плотно закрытая и неприступная, сейчас была распахнута настежь. Несмотря на ранний час, человека три уже сидели и пили у входа. Они беззаботно болтали между собой, глядя внутрь помещения, но увидев Лоуренса, тотчас приветственно замахали ему руками и закричали внутрь здания:
   - Эй, доблестный рыцарь Хашим явился!
   Лишь услышав, как его назвали, Лоуренс убедился, что всё рассказанное мальчиком было взаправду.
   В одной жаркой стране, окружённой морем и покрытой виноградниками, известна любовная история о королевстве Ариус. Главный герой истории - придворный рыцарь Хундель ла Хашим. Ошеломило Лоуренса, однако, вовсе не то, что его сравнили с рыцарем. Рыцарь Хашим отважно сражался во имя своей возлюбленной, аристократки Элизы, и принял вызов на поединок от Филиппа Третьего, сына короля, победителю должна была достаться Элиза. Но в финале истории Хашим погиб.
   Взбежав по каменным ступеням, Лоуренс оттолкнул веселящихся торговцев и ворвался внутрь. Взгляды всех упёрлись в Лоуренса. В дальнем конце зала у стойки трактирщика, за которой устроился на стуле владелец отделения...
   Стоял сын короля Филипп Третий.
   - И таким образом, я вновь заявляю! - через весь зал донёсся сильный, звонкий, молодой голос Амати. Сейчас на нём вместо засаленной одежды рыботорговцев, был надет плащ, приберегаемый для торжественных случаев, сейчас в Амати действительно был виден сын аристократа. Его взор был обращён к Лоуренсу. Все торговцы в зале, затаив дыхание, смотрели на Амати, который, держа кинжал и лист пергамента в поднятых руках, заявил:
   - Я обязуюсь выплатить долг, лежащий на хрупких плечах странствующей монахини. Именем Святого Ламбардоса, покровителя гильдии Ровена, клянусь, когда прекраснейшая из богинь обретёт свободу, я признаюсь в своей искреннейшей любви к странствующей монахине Хоро.
  
   []
  
   Зал возбуждённо загудел - послышались смех, восклицания, крики. Амати не обращал на гул никакого внимания. Опустив руки, он повернул кинжал острием к себе и, держа его за рукоять, протянул Лоуренсу.
   - Госпожа Хоро уже дала мне знать о своём несчастье и о том обращении, которое ей приходится терпеть. Я как свободный человек намереваюсь использовать все мои силы и моё состояние, чтобы помочь ей вновь обрести крылья свободы, после чего сделаю ей предложение.
   В голове Лоуренса всплыли слова Марка. Такой парень, как Амати, да ещё в таком возрасте - если он вобьёт себе что-то в башку, то уже не остановится ни перед чем. Он мрачно взглянул на обращённую к нему рукоять кинжала, затем на лист пергамента. На таком расстоянии он не мог разобрать, что там написано, скорее всего, то же самое, что сказал Амати. Красная метка в нижнем правом углу, несомненно, сделана не воском, а кровью.
   В краях, где не было нотариусов, или если кто-то хотел придать договору большую весомость, вместо обычной подписи использовался закон обета. Это означало, что человек ставит на договор печать своей кровью, вручает сопернику кинжал и клянётся именем Единого бога. Если поставивший такую печать не выполнит условий договора, он должен либо убить соперника этим кинжалом, либо перерезать себе горло. Как только Лоуренс примет кинжал, договор будет считаться заключённым. Для него было полной неожиданностью, что дело зашло так далеко.
   - Господин Лоуренс.
   Пронизывающий взгляд Амати дополнял резкость слов. Лоуренс понимал, что не избавится от Амати какой-нибудь отговоркой, и не обратить на него внимание тоже не удастся. Мучительно пытаясь выиграть, время, он сказал:
   - То, что у Хоро есть долг передо мной, - правда, как и то, что я просил её выплачивать этот долг молитвами за безопасность моего путешествия. Однако это не означает, что когда бремя долга будет с неё снято, она не пожелает остаться спутницей в моих путешествиях.
   - Конечно же. Однако я полностью убеждён, что она прекратит сопровождать тебя и уйдёт ко мне, - ответил Амати.
   - О-о!.. - по залу вновь разнеслись возгласы.
   - Кроме того, даже если Хоро и не такая уж ревностная служительница Церкви, всё же она странствующая монахиня. Чтобы выйти замуж...
   - Если ты думаешь, что я не знаю законов, распространяющихся на подобные ситуации, то ты слишком о многом беспокоишься. Мне прекрасно известно, что госпожа Хоро не принадлежит к какому-либо монастырю.
   Лоуренс плотно сжал губы, чтобы с них не сорвалось "проклятье".
   Странствующие монахини могли быть из бессребренных монастырей, не признаваемых официально Церковью, либо так могли себя называть женщины, которые вообще не относились ни к одному монастырю. Последних было большинство, а называли они себя так ради удобства путешествий. На них не распространялись обеты безбрачия, налагаемые на служителей Церкви. Хоро так о себе и рассказала Амати.
   Тот тем временем продолжал размеренно ронять слова.
   - Говоря откровенно, я не желал бы предлагать тебе такой договор, господин Лоуренс. Наверняка ведь все здесь видят во мне Филиппа Третьего из сказания о рыцаре Хашиме? Но, как бы там ни было, согласно законам Кумерсона, если женщина оказывается в долгу, её кредитору принадлежат и права опекуна. Конечно же...
   Амати сделал небольшую паузу, прокашлялся и продолжил:
   - ...если ты, господин Лоуренс, как опекун Хоро, согласишься позволить мне сделать ей предложение без каких-либо условий, в заключении договора не будет нужды.
   Столь редкие и драматические события, как спор двух мужчин за женщину, всегда были лучшими темами застольных бесед. Торговцы перешёптывались и посмеивались, наблюдая за представлением. Ни один опытный торговец не поверил бы, что отношения Лоуренса и Хоро таковы, как их описал Амати. Если кто-то верил, что странствующая монахиня действительно молится за безопасное путешествие странствующего торговца в уплату своего долга, у него не всё в порядке с головой. Скорее, нормальный человек подумал бы, что монахиня остаётся с торговцем, чтобы её вновь не продали. Или же просто по своему желанию.
   Вероятно, Амати поверил в первую причину. Освободить бедную, несчастную, прекрасную монахиню из когтей долга - такое достойное и праведное побуждение! Неудивительно, что он, казалось, не обращал внимания на других и действовал напролом. Лоуренс в этой ситуации и впрямь выглядел злодеем, даже если сам Амати так не считал.
   - Итак, господин Лоуренс, желаешь ли ты принять этот кинжал и тем самым заключить договор? - возвысил голос Амати.
   Торговцы наблюдали, раскрыв рты. Странствующий торговец, приехавший с красивой девушкой, похоже, вот-вот её лишится стараниями юного рыботорговца, всё из-за того, что потерял бдительность. Столь увлекательное представление не увидишь каждый день. И какие бы поводы ни пытался найти Лоуренс, чтобы отклонить договор, в глазах других выглядел бы он только хуже. Единственным выходом было вести себя достойно и благородно, соответствуя поведению Амати. И потом, Лоуренс был убеждён, что Хоро не откажется от него, если Амати выплатил её долг.
   - Я не настолько легкомыслен, чтобы заключить договор, даже не прочитав его.
   Кивнув, Амати опустил руку с кинжалом и протянул пергамент. Под взглядами собравшихся Лоуренс медленно подошёл и взял пергамент. Как он и ожидал, договор на пергаменте мало чем отличался от сказанного вслух, лишь был написал более вычурно. Главное, что волновало Лоуренса в договоре, сумма, которую Амати должен выплатить. Интересно, сколько долга наплела ему Хоро? Судя по уверенности Амати, сумма не должна быть значительной.
   Тысяча серебряных монет Тренни. Когда Лоуренс нашёл число, он был готов поверить, что бредит.
   Волна облегчения прокатилась от сердца по всему телу.
   - Уверен ли ты, что в договоре нет ошибок? - спросил он. Амати просто кивнул. Лоуренсу пришлось кивнуть в ответ.
   Потом перечитал договор с начала до конца, выискивая двусмысленные фразы, которые могут таить ловушки. Заодно он попытался найти что-то, что можно было использовать к своей выгоде. Однако написанный жёстким и неудобочитаемым языком текст был составлен так, чтобы лишить Лоуренса подобной возможности.
   - Понятно, - Лоуренс вернул пергамент, выражая взглядом согласие. Амати вновь протянул кинжал.
   В тот момент, когда Лоуренс взялся за протянутую ему рукоять, договор был заключён. Свидетелями этого стали все присутствующие торговцы. И, что ещё важнее, договор кинжала был заверен клятвой на имени Святого Ламбардоса, небесного покровителя гильдии Ровена.
   Раздались приветствия, застучали деревянные кружки, торговцы отмечали завершение представления. В центре этого гвалта соперники молча посмотрели друг на друга. Затем оставили пергамент и кинжал напряжённому владельцу отделения.
   - Договор длится до окончания праздника, иными словами, до завтрашнего заката. Ты не возражаешь?
   Лоуренс кивнул и, в свою очередь, особо уточнил:
   - Пожалуйста, выплати тысячу Тренни монетами. Никаких споров или рассрочек я не потерплю.
   Даже перевозя зараз три повозки свежей рыбы, Амати должен будет ещё раздобыть тысячу монет за два дня, что будет совсем нелегко. Если бы он был настолько силён, Лоуренс, несомненно, уже давно про него бы знал. Вот если бы речь шла о покупке стоимостью в тысячу монет Тренни, это - другое дело, такую покупку Амати смог бы совершить легко.
   Если называть вещи своими именами, Амати почти что покупал Хоро за тысячу серебряков. Если он на это всё потратит, на следующий день ему не на что будет покупать рыбу. И если Хоро уйдёт к нему, им предстоит очень суровое будущее. Менестрели говорили, что любовь не купишь деньгами, но безденежье может любовь отравить.
   - Что ж, господин Лоуренс, встретимся завтра здесь же.
   Лицо Амати светилось радостным возбуждением. Он развернулся и широкими шагами, с высоко поднятой головой вышел из зала, и никто не сказал ему ни слова. Затем все взоры обратились на Лоуренса. Если он промолчит, все решат, что он никчёмный странствующий торговец, попавшийся в ловушку Амати. Лоуренс выпрямился и уверенным голосом заявил:
   - Не сомневаюсь, что моя спутница не предаст себя ему после выплаты её долга.
   Отовсюду его приветствовали, словно говоря: "Отлично сказано!". А следом пошло: "Двойная ставка на Лоуренса!", "Четверная на Амати!", "Кто хочет сделать ставку?" Принимать ставки вызвался знакомый Лоуренсу торговец солью. Заметив взгляд Лоуренса, он ухмыльнулся.
   Выплаты по ставкам на Лоуренса были ниже, чем на Амати, торговцы отдавали преимущество Лоуренсу. Увидев в договоре тысячу серебряных монет, он почувствовал облегчение, не только ожидая, что соперника постигнет неудача. Просто предложить такой договор было очень глупым поступком. Пока Хоро не даст согласия, они не поженятся. Лоуренс был абсолютно уверен, что его спутница этого не сделает. Амати никак не мог знать, что Лоуренс и Хоро вдвоём разыскивают её родной город в северных землях.
   Ставки сыпались одна за другой, в основном - на Лоуренса. Сумма ставок росла, и его уверенность росла вместе с ней.
   Лоуренс сказал Хоро, что не иметь необходимых знаний - это как идти в бой с завязанными глазами. Произошедшее с Амати было из-за того, что он таких сведений не имел. Он мог оббегать весь город, приложить все усилия и собрать-таки тысячу, но проиграет, потому что она предпочтёт продолжить свой путь на север вместе с Лоуренсом.
   Лоуренс извинился перед владельцем отделения за поднявшуюся из-за него, хоть и не по его воле, суматоху и пошёл к выходу. Торговцы наверняка начнут приставать к Лоуренсу, когда покончат со ставками, и он поспешил уйти, чтобы не слышать, как о нём судачат в застольных беседах.
   Когда он не без труда пробился сквозь толпу торговцев наружу, там его поджидал Бартоз.
   - Да, похоже, ты влип в неприятности.
   Лоуренс в ответ лишь неловко ухмыльнулся. Увидев эту ухмылку, Бартоз сочувственно улыбнулся и продолжил:
   - Я уверен, Амати предложил этот договор, потому что знает, как собрать нужную сумму.
   Улыбка с лица Лоуренса сразу исчезла.
   - Это просто невозможно.
   - Разумеется, способ наверняка будет какой-нибудь недостойный, - добавил Бартоз.
   Ну, не может это быть что-то вроде того, что я сделал в Рубинхейгене, подумал Лоуренс. В Кумерсоне просто не было товара, ввоз которого облагался бы высокой пошлиной. А раз нет проблем с пошлинами, не будет и контрабанды.
   - Уверен, совсем скоро новость узнают все. Если я слишком тебя поддержу, Амати будет просто жалок, и это после такого храброго заявления. Я просто хотел тебе сказать это заранее, господин Лоуренс.
   - Но почему?
   Бартоз улыбнулся молодой улыбкой.
   - Потому что независимо от причины путешествовать с кем-то вместе - это счастье. Если странствующего торговца лишают его спутника, это слишком жестоко, - ясно, что Бартоз говорил совершенно искренне. - Пожалуй, тебе стоило бы поторопиться на постоялый двор и придумать ответный план, а?
   Кивнув в знак благодарности, Лоуренс последовал совету.
   Амати уже нашёл способ добыть деньги. Лоуренс оценил ситуацию неверно, но всё же между ним и Хоро было нечто, о чём Бартоз не знал. По дороге Лоуренс продолжал думать.
   В преддверии праздника движение по этой улице упорядочивалось специально поставленными людьми.
   Лоуренс пришёл к выводу, что Хоро ни за что не примет сторону Амати.
  

***

  
   Рассказав обо всём Хоро, Лоуренс встретил неожиданно холодную реакцию. Она, несомненно, была изумлена, услышав послание Марка, однако теперь, судя по поведению, волчица считала более важным состояние хвоста. Она скрестила ноги на кровати, положила хвост сверху и тщательно расчёсывала его.
   - Значит, ты принял этот договор? - спросила она.
   - Да.
   - Вот как... - холодно процедила она и снова обратилась к хвосту. Глядя на её безразличное лицо, Лоуренс невольно ощутил каплю сочувствия к Амати. Потом стал смотреть в окно, повторяя про себя: "Волноваться не о чем, совсем". Вдруг Хоро вновь заговорила:
   - Ты.
   - Что?
   - Если этот наивный юнец впрямь заплатит тебе тысячу серебряных монет, что ты будешь делать?
   Лоуренс почувствовал, что ответ вопросом на вопрос: "Что ты имеешь в виду, что я буду делать?" - наверняка вызовет её недовольство. Скорее всего, Хоро желала узнать первую мысль Лоуренса. Он сделал вид, что размышляет, а потом ответил, специально выбрав не самый идеальный ответ:
   - Сперва я разберусь с теми деньгами, что ты истратила, а потом отдам тебе остальное.
   Он специально не стал раскрывать первую мысль, пришедшую ему в голову. Будто желая проверить, поймёт ли Хоро, что он умышленно скрыл правду.
   Уши Хоро шевельнулись, веки прикрыли глаза.
   - Не испытывай меня, - произнесла она.
   - По-моему, не слишком справедливо, когда испытывают всё время одного меня, верно?
   - Пфф.
   Она недовольно фыркнула и вновь стала рассматривать хвост.
   - Если Амати выполнит условия договора, я тоже выполню, - добавил он.
   - О?
   Хоро не подняла головы, но Лоуренс не сомневался, что сейчас она видит не свой хвост.
   - Разумеется, ты была свободна с самого начала, так что можешь делать что хочешь, по собственной воле.
   - А ты довольно самоуверен.
   Хоро расплела и опустила ноги на пол. Такую позу она принимала всякий раз, собираясь атаковать. Увидев это, он вздрогнул, но твёрдо ответил:
   - Дело не в самоуверенности, просто я тебе доверяю.
   Одно и то же можно выразить многими способами. Этот показался ему достойным мужчины. Ошеломление мелькнуло на лице Хоро, но она сразу сообразила, что у него на уме, и, весело рассмеявшись, легко вскочила с кровати и заявила:
   - Вообще-то ты гораздо симпатичнее, когда паникуешь, как ребёнок.
   - Я сам впечатлён тем, как я повзрослел.
   - Пфф, ты думаешь, что можешь считаться взрослым только потому, что умеешь держаться с достоинством?
   - А это не так?
   - В игре, если ты хорошо держишься, когда оценишь шансы и поймёшь, что они в твою пользу, это показывает всего лишь, что ты не совсем дурак, а вовсе не что ты взрослый.
   Услышав это заявление от волчицы, возраст которой насчитывал века, Лоуренс невольно кинул на неё подозрительный взгляд, словно она была продавцом какого-то странного товара.
   - К примеру. Когда Амати предложил тебе договор, если бы ты отказался, это тоже был бы поступок, достойный уважения, разве нет?
   Лоуренс не успел сказать "нет", Хоро, полностью завладев инициативой, продолжила:
   - Я думаю, ты в первую очередь оценил реакцию всех, кто был вокруг, и попытался понять, потеряешь ты лицо или нет, так было?
   - Ээ...
   - Давай-ка рассмотрим ту же сцену, но обратим всех участников. Иными словами, я скажу так...
   Легонько прокашлявшись и прижав правую руку к сердцу, Хоро продекламировала:
   - Я никоим образом не могу принять этот договор. Моё желание - всегда оставаться с Лоуренсом. Даже если на мне бремя долга, этот долг - тоже связь, соединяющая меня и Лоуренса. Сколько бы связей ни соединяло меня и Лоуренса, я не выдержу, если разорвётся хоть одна... и поэтому, даже если меня поставят к позорному столбу прямо здесь, я не приму этот договор... ну, примерно так. Как тебе?
   Это было почти как сцена из оперы. Хоро говорила с таким серьёзным лицом, что её слова тронули Лоуренса до глубины души.
   - Если бы я услышала, что кто-то говорит такое мне, у меня бы просто дух захватило от восторга.
   Он понимал, что Хоро шутит, и всё же почувствовал смысл в её словах. Но не собирался сразу это признать, это значило признать себя бесхребетным человеком, принявшим договор, только чтобы хорошо выглядеть в глазах других. Если бы он и впрямь сделал столь смелое заявление, его не высмеяли бы на месте, но в будущем это могло обернуться трудностями.
   - Возможно, это действительно поступок, достойный мужчины, но вот взрослый ли это поступок - это совсем другой вопрос, верно?
   Хоро скрестила руки на груди, взгляд её какое-то время блуждал в пространстве. Затем она слегка кивнула и сказала:
   - Конечно, такое поведение достойно хорошего самца, но в то же время это поведение юнца, который не думает о последствиях. Такое заявление может вызвать восторг, но, пожалуй, оно слишком сильное.
   - Я был прав, верно?
   - Да. Вообще, если подумать, поведение истинного самца и истинного взрослого - совсем разное. Истинный самец выглядит как ребёнок, а истинный взрослый кажется совсем никчёмным.
   Если бы это столь пренебрежительное к мужчинам заявление Хоро услышал упёртый рыцарь, он бы, вероятно, от злости тут же полез бы в драку с мечом наперевес. Глядя на её насмешливую улыбку, Лоуренс не упустил шанс на ответный удар.
   - А если так, то что бы сделала мудрая волчица Хоро - истинная женщина и истинная взрослая, - если б ей предложили договор?
   Хоро со скрещёнными на груди руками, продолжая улыбаться, ответила мгновенно:
   - Приняла бы договор с улыбкой на лице, конечно же.
   Лоуренс лишился дара речи. Хоро не гасила своей улыбки. Глядя на эту улыбку и на лёгкость, с какой она согласилась бы на договор Амати, он поразился, насколько она спокойна, собрана и мудра. Думал он, однако, совершенно не так, как Хоро. Он вновь осознал, что перед ним не обычный человек, а мудрая волчица.
   - Конечно, как только я приняла бы договор и вернулась на постоялый двор, я бы подошла вот так...
   Хоро медленно, шаг за шагом, двинулась к нему, заставив отступать и оттеснив в угол комнаты. Затем она опустила руки и, чуть потянувшись к Лоуренсу, добавила:
   - ...и склонила бы голову.
   Уши и хвост её вяло свисали, плечи поникли, словно она полностью обессилела. Если Хоро затевала очередную ловушку, она бы не дала легко заметить это. Раздался её смешок. Сердце Лоуренса наполнилось предчувствием.
   - Однако ты сошёл за хорошего торговца. Уж конечно, ты подписал договор, потому что решил, что в этой игре у тебя хорошие шансы на выигрыш. И всё же ты наверняка предпримешь множество тайных шагов, просто на всякий случай.
   Хоро подняла голову и радостно встряхнула ушами и хвостом. Сделав полукруг, она прижалась к Лоуренсу сбоку. Он понял мгновенно.
   - Ты хочешь, чтобы я взял тебя с собой на праздник, верно? - спросил он.
   - Чтобы выполнить договор, торговец не постесняется подкупить кого-нибудь, правда?
   Договор между Лоуренсом и Амати не относился к Хоро прямо. Но вся эта суета должна была закончиться предложением Амати Хоро - успешным или нет. Называя вещи своими именами, получит ли Лоуренс тысячу монет задаром или нет, зависело от настроения Хоро. И как мог Лоуренс тогда не подкупить Хоро?
   - Я в любом случае должен сейчас собрать сведения об Амати, думаю, я вполне могу взять тебя с собой, пока я это делаю, - проговорил он.
   - Ты имеешь в виду, что ты пойдёшь со мной гулять и во время прогулки будешь собирать сведения? - и Хоро ткнула кулачком Лоуренса в бок.
   - Договорились, - вздохнул он и улыбнулся.
  

***

  
   Первое - выяснить, как у Амати с деньгами. По оценке Лоуренса, тот не мог разом выложить тысячу серебряных монет, Бартоз говорил, что Амати воспользуется не вполне достойными способами, чтобы их достать, значит, оценка Лоуренса верна. Но если Амати наберёт нужную сумму, это будет неприятно. Поэтому Лоуренс решил направиться к палатке Марка и попросить о помощи.
   Поскольку во время праздника Марк, как обычно, торговал в палатке, он не смог сам увидеть представление в гильдии, потому он с готовностью согласился помочь. Слухи о Хоро расходились с немыслимой скоростью, но мало кто видел её в лицо, и идея привести Хоро к Марку оказалась удачной, для него возможностью наблюдать представление из первого ряда вполне окупала столь небольшую услугу.
   - И кроме того, бегать-то по городу всё равно буду не я, - сказал Марк.
   Конечно, мальчишке, что бегал по поручениям Марка, можно было посочувствовать, но этот путь должен был пройти каждый. При этой мысли Лоуренса охватило чувство, которое он сам не мог понять.
   - Но это ничего, что ты разгуливаешь по городу вместе с красавицей, о которой ходит столько слухов?
   - Она сказала, что хочет посмотреть праздник Раддоры. И, кроме того, если я буду держать её взаперти на постоялом дворе, это будет означать, что я и вправду держу её против воли, пользуясь долгом.
   - Господин Лоуренс так говорит, но что происходит на самом деле? - улыбнувшись, спросил Марк у Хоро, одетой сейчас городской девушкой, на шее у неё красовался лисий шарф, подаренный Амати. Она, сложив руки на груди, ответила:
   - Нету здесь никакой скрытой правды. Меня действительно гнетут тенета долга. Эти цепи, закрывающие от моего взора будущее, столь тяжелы, что я не могу от них уйти, как бы сильно я ни старалась... если бы ты помог мне разорвать эти тенета, я с радостью приму эту судьбу, даже если всё моё лицо будет белым от муки.
   Марк расхохотался.
   - А-ха-ха-ха-ха! Неудивительно, что Амати готов пасть к твоим ногам! Судя по всему, если здесь и есть кто-то в тенетах, то это Лоуренс.
  
   []
  
   Лоуренс отвернулся, не отвечая. Против Марка и Хоро, нападающих с двух сторон, шансов у него нет. Однако небеса даровали ему спасение в лице мальчугана, подбежавшего к палатке.
   - Я нашёл! - выкрикнул он.
   - О, отличная работа. И что там?
   Доложившись Марку, мальчик не забыл поприветствовать гостей. Похвала Марка и Лоуренса явно интересовала его куда меньше, чем шанс увидеть улыбку Хоро. Та прекрасно поняла это, склонила голову чуть набок и просияла ему куда сердечнее обычного. От этого греховного поступка лицо мальчугана запылало.
   - Так что же там?
   Увидев зловещую улыбку Марка, мальчик принялся сбивчиво отвечать. Да, поступив подмастерьем к такому человеку, он, несомненно, обрёк себя на непростую жизнь.
   - Ах, да. Эээ, в налоговой книге написано, что в последний раз с него взяли двести Иредо, - доложил он.
   - Двести Иредо, хех. Это значит... у него около восьмисот монет Тренни. Вот столько денег у Амати на руках, по крайней мере, об этой сумме известно городскому совету, - сказал Марк.
   Торговец со своих денег должен платить налоги, их записывают в налоговую книгу, чтобы в неё мог заглянуть любой, кто ведёт дела с ним. Однако городской торговец вряд ли сообщал городскому совету обо всех деньгах. Скорее всего, у Амати было ещё что-то. Кроме того, часть состояния торговца существует в виде долговых расписок. И всё же, даже если Амати и впрямь владел всем этим, едва ли он мог разом выложить тысячу серебряных монет за Хоро. Чтобы выполнить условия договора, ему придётся или взять деньги в долг, или выиграть в азартные игры.
   - А где в Кумерсоне игорный дом? - спросил Лоуренс.
   - Не думай, что в Кумерсоне разрешены азартные игры, лишь потому, что здесь нет церквей. В лучшем случае ты здесь найдёшь карты, кости или "поймай кролика". Да и ставить много нельзя. Таким способом много денег не соберёшь.
   Судя по тому, насколько быстро и подробно ответил Марк, он уже обдумывал и пытался понять, как Амати может найти деньги. В любом случае Амати собирался потратить тысячу серебряков на товар, который он не сможет потом продать. Естественно, любой торговец не мог не сгорать от любопытства, откуда возьмутся деньги на такой товар.
   Внезапно Марк обронил:
   - Да, кстати об азартных играх. Я слышал, кроме ставок на выполнение договора делают ещё ставки на то, что будет после того, как договор будет выполнен.
   - После того, как будет выполнен?
   - Ага. Другими словами, если Амати успешно выполнит свою часть договора, ставки делают на то, кто окажется в выигрыше после этого.
   Марк хитро улыбнулся, Лоуренс ответил кислой миной. Хоро, ключевая фигура в этом противостоянии, тем временем интересовалась пшеницей и мукой, заполнявшими почти всю палатку. Она позволила мальчику добросовестно провести её по палатке и показать, где что. Когда слова Марка достигли её ушей, она повернулась к Лоуренсу.
   - Пока что у тебя перевес, но ставят один к двум, так что всё очень близко, - продолжил Марк.
   - Надо бы мне заставить того, кто принимает ставки, поделиться со мной прибылью.
   - Ха-ха-ха. Так всё-таки, какое у тебя положение на самом деле?
   Возможно, Марк задал вопрос, чтобы разузнать об исходе пари и самому выиграть что-то. И уж точно ему было просто интересно поучаствовать в подобном развлечении. Лоуренс неопределённо пожал плечами. Ответила, незаметно подошедшая Хоро:
   - В этом мире есть множество вопросов, на которые трудно дать ответ, даже если этот ответ известен. Скажем, смешивание сортов муки.
   - Эээ.
   Марк кинул быстрый взгляд на мальчика, тот яростно замотал головой, показывая, что не сказал ни слова. Ради прибыли, торговцы пшеницей частенько разбавляли дорогую муку более дешёвой. Если дешёвой добавлялось совсем мало, даже сами торговцы пшеницей не могли этого заметить. Но живущая в пшенице Хоро разобралась в муке сразу. Зловеще улыбнувшись, она поинтересовалась:
   - Ты, кажется, хотел спросить, что я буду делать, если мой долг будет уплачен?
   Хоро очень хорошо умела надевать на лицо улыбку, совершенно не улыбаясь при этом. И Марк, и мальчик отчаянно замотали головами.
   - Ну что ж, значит, всё, что мы можем сейчас сделать, - это следить за действиями нашего противника, - произнёс Лоуренс.
   - Какой коварный план, - Хоро метко пригвоздила Лоуренса.
   - Я предпочёл бы, чтобы ты назвала это скрытым сражением. В конце концов, противник тоже наверняка пошлёт людей, чтобы они следили за каждым моим шагом, - ответил он.
   Однако Марк быстро восстановил самообладание и возразил:
   - Не думаю. Понимаешь, Амати, хоть и выглядит слабаком, на самом деле он сбежал из дома в нашу дыру совершенно один и своими руками добился всего, что имеет. Кроме того, он ещё очень молод и во многих отношениях сосредоточен на себе самом. Он не только не придает значения связям между нами, городскими торговцами, он наверняка смотрит свысока на эти штучки, которые ты упомянул. Всё, во что он верит, - это его способность оценивать качество рыбы, его красноречие торговца и благословение Единого бога.
   "Ну, просто рыцарь", - подумал Лоуренс. Оценив путь, которым Амати достиг всего, он невольно ощутил зависть.
   - Быть может, именно поэтому Амати безумно влюбился в прелестную девушку, внезапно появившуюся в городе? Ведь между женщинами в этом городе тоже есть связи, и куда крепче и обширнее, чем между торговцами. Они всегда слушают, кто кого ругает, всегда подглядывают друг за дружкой. Если кто-то выделяется, на неё набрасываются все скопом, я уверен, что их всех Амати тоже презирает. Ну, конечно, когда я женился на Адели, я узнал, что не все женщины в городе такие.
   Будучи странствующим торговцем, Лоуренс прекрасно понимал объяснение Марка. Постороннему человеку женщины Кумерсона могли показаться именно такими. Он взглянул на подошедшую Хоро, он чувствовал, что Амати действительно мог потерять разум, едва её увидел. И считая Хоро обычной девушкой, препятствий влюбиться он не видел.
   - Однако, даже если господин Амати - такой человек, мне всё же ничего не мешает воспользоваться связями между торговцами. Если бы друг другу противостояли рыцари, на коварное поведение, может, и смотрели бы с презрением, но здесь все торговцы, и жалобы неуместны.
   - О да, я с тобой согласен, - кивнул Марк и взглянул на Хоро.
   Лоуренс тоже на неё посмотрел. Та, словно давно ждалась этот взгляд, прижала руки к щекам и застенчиво проговорила:
   - Как бы мне хотелось, чтобы кто-нибудь время от времени честно атаковал меня лицом к лицу.
   Марк наверняка тоже уже понял, что победить её невозможно, подумал Лоуренс.
  

***

  
   Лоуренс попросил Марка разузнать ещё что-нибудь важное об Амати. Он не забыл рассказать про то, что сказал Бартоз. Он, разумеется, верил в Хоро, но если просто сидеть и ничего не предпринимать, страшно подумать, что она с ним сделает. Кроме того, узнав, как Амати собирается добыть деньги, можно и самим в этом поучаствовать.
   Лоуренс с Хоро помешали бы Марку, продолжая крутиться у его палатки, они ушли сразу, как только Лоуренс договорился с Марком. Жизнь на улицах Кумерсона кипела всё сильнее. Когда Лоуренс и Хоро вышли на площадь, толпа реже не стала. Время шло к полудню, и каждый торговый лоток вдоль дороги завлекал толпы покупателей. Очередь не остановила Хоро, которая, крепко стиснув в кулачке монету, выклянченную у Лоуренса, пристроилась к заинтересовавшему лотку. Поглядывая на неё, Лоуренс подумал, что городскому колоколу пора бы уже пробить полдень. Вдруг над городом разнёсся глухой, низкий звук.
   "Рожок?"
   Мысль Лоуренса перескочила к пастухам, от пастухов к Норе, сильно рисковавшей с ними в Рубинхейгене. Если проницательная Хоро узнает его мысли, ему несдобровать. Еле успел он выбросить Нору из головы, подошла Хоро с поджаренным в масле пирожком в руке.
   - Ты слышал только что этот звук, вроде того, который пастухи издают? - прямо спросила она.
   - Ага. Если и ты так считаешь, значит, это и впрямь звук рожка.
   - Здесь повсюду так сильно пахнет едой, что я совершенно не чувствую запаха овец поблизости.
   - На рынке должно быть множество овец. Но это всё равно не объясняет, зачем кому-то дудеть в рожок в городе.
   - Да. И ведь той девчонки-пастушки здесь нет.
   Но Лоуренса это упоминание не застало врасплох.
   - Эх. Ты совершенно не выглядишь потрясённым, разве не похоже, что я тебя испытываю? - спросила Хоро.
   - Ну, тогда я просто в восторге, в восторге до ужаса.
   Хоро с хрустом впилась зубами в пирожок, по её лицу расплылось искреннее блаженство. Чуть улыбнувшись, Лоуренс огляделся. Оказалось, все вокруг шли в одну сторону - к центру города. Похоже, рожок был сигналом к началу праздника.
   - Кажется, праздник начался. Пойдём посмотрим? - предложил Лоуренс.
   - Просто стоять и есть было бы скучно.
   Лоуренс, неловко улыбнувшись, широким шагом двинулся вперёд. Хоро пошла следом, уцепившись за его руку. Вместе с толпой они продвигались на север вдоль края рынка. Вскоре они услышали весёлые крики и звуки флейт с барабанами.
   Перед ними проходили девушки-горожанки, подмастерья с замызганными лицами, явно улизнувшие с работы, и странствующие проповедники с прикреплёнными перьями. Их дополняли легко снаряжённые рыцари и солдаты. Да, это было весьма пёстрое сборище.
   С перекрестка главных улиц, деливших город на четыре части, доносились крики. Но, что там творится, из-за плотной толпы разобрать было невозможно. Хоро тянула шею, пытаясь хоть глазком увидеть праздничное зрелище, но и куда более рослому Лоуренсу это оказалось не под силу. Вдруг у него мелькнула мысль. Ухватив спутницу за руку, он поспешил в переулок. Там было тихо и спокойно, тут и там спали нищие в лохмотьях, деловито работали ремесленники, готовя товары.
   Хоро сразу поняла Лоуренса и молча следовала за ним. Если праздник проходит на главных улицах, лучшее место, откуда весь праздник виден как на ладони, - постоялый двор. Быстро пройдя переулком, они вошли на двор с чёрного хода и поднялись на второй этаж. Там они увидели, что замечательная идея пришла в голову не им одним, кое-кто даже собирался на ней подзаработать. Двери некоторых комнат с окнами главную улицу были распахнуты настежь, какой-то хитрого вида торговец, перегородив двери стульями, сидел на одном из них и лениво поигрывал монетками в руке.
   - Вот за это мы должны быть благодарны Амати, - заметил Лоуренс.
   Войдя в комнату и раскрыв ставни, он убедился, что лучшего места не найти. Достаточно лишь высунуть голову из окна.
   Все игравшие на флейтах и барабанах были одеты в одинаковые длиннополые чёрные плащи, полностью закутывающие фигуры. Выглядели они весьма странно, невозможно было даже разобрать, мужчины это или женщины.
   Позади этой группы шествовала компания очень странно одетых людей. Некоторые костюмы были сшиты из множества лоскутов ткани, они представляли собой огромные одеяния, под которыми скрывалось по нескольку человек, там, где полагалось быть голове, была укреплена маска с человеческим лицом. Встречались также огромные плащи, скрывавшие по нескольку человек, сидящих друг у друга на плечах, изображая великанов. У некоторых великанов были огромные мечи, связанные из деревянных кольев, у других - луки, высотой выше человеческого роста. Всякий раз, когда великаны размахивали мечами и луками, толпа разражалась радостными криками.
   В тот момент, когда Лоуренс подумал было: "Вот, похоже, и всё представление", - толпа закричала громче прежнего, и донеслись звуки других инструментов. Хоро тоже негромко вскрикнула, и Лоуренс высунулся из окна. Постоялый двор выходил на юго-восточный угол перекрестка, а новая причудливая процессия ряженых шла с востока.
   Возглавляли её тоже люди в чёрном, но идущие следом были одеты совершенно иначе. Лица некоторых были угольно-чёрными, а на головах красовались коровьи рога, другие несли на спине птичьи перья, кто-то кутался в звериные шкуры. Если бы Хоро влилась в эту процессию, не пряча ушей и хвоста, на это никто бы не обратил внимания. Когда процессия приблизилась, радостные крики перешли в сплошной гвалт, когда люди увидели соломенное чучело много выше человеческого роста. Оно стояло на четырёх ногах и походило на собаку, притом крупнее самой Хоро в волчьем обличье. Держалось чучело в деревянной раме, которую несли с десяток мужчин.
   Лоуренс собрался что-то сказать Хоро, но, увидев, что та полностью поглощена зрелищем, промолчал. Звероподобные чучела появлялись одно за другим и, добравшись до перекрёстка, останавливались. Перекрёсток превратился в огромную арену. Некоторое время спустя люди в чёрном, возглавлявшие обе процессии, подняли головы на стоящие повсюду указатели, показали руками в разные стороны и начали движение.
   Глядя на них, Лоуренс решил, что это не просто маскарадное шествие, здесь обыгрывалась какая-то история. Жаль, что он ничего не знал об этих краях. В голову пришла мысль найти после праздника время и расспросить Марка, но его отвлекла третья процессия - с севера. В ней шли нормальные люди, но одни обрядились в обноски, другие были одеты аристократами, третьи - рыцарями, и каждый из них нёс в руке ложку. Лоуренс этому подивился. Все три процессии сошлись, наконец, на перекрёстке. Участники процессий выкрикнули что-то на непонятном языке. Зрители тоже переговаривались, но негромко, и напряжённо вслушивались в слова ряженых. Даже Лоуренс невольно напрягся.
   Потом люди в чёрном разом указали руками в одну сторону, на юго-запад, все тотчас посмотрели туда.
   Там оказалось несколько тележек, груженных большими бочками. Громко и явно нарочито расхохотавшись, люди, окружавшие тележки, покатили их на перекрёсток. Люди в чёрном снова заиграли, прочие запели, а стоящие рядом с тележками открыли бочки, ковшами они зачерпывали содержимое и расплескивали во все стороны.
   С этого момента зрители, до того взиравшие на происходящее со стороны, вышли на перекрёсток и начали танцевать. Танец захватывал всё больше пространства. Часть людей из процессии в странных одеждах выбежала с перекрёстка на улицы и принялась танцевать там. Прохожие один за другим присоединялись к действу. В центре перекрёстка люди, входившие прежде в процессии, положили руки на плечи друг другу, образуя хоровод. Пение, пляски и гулянки не прервутся теперь до самого рассвета.
   Хоро, чуть не полностью высунувшись из окна, повернулась к Лоуренсу и сказала:
   - Пойдём вниз и тоже потанцуем.
   Случаи, когда Лоуренсу довелось танцевать, можно было легко пересчитать по пальцам одной руки, он даже старался избежать участия в подобных празднествах. Ему пришлось бы танцевать одному, что было грустно. Он чуть запнулся, но, увидев протянутую к нему руку, решился. Вокруг все будут пьяны, никого не будет волновать, как он танцует. Главное - протянутая к нему ручка Хоро, она была ему дороже тысячи золотых монет.
   - Ладно! - решительно произнёс Лоуренс и взял её за руку.
   Хоро почувствовав решительный настрой Лоуренса, улыбнулась и сказала:
   - Только будь осторожен, не отдави мне ноги.
   - Я буду стараться.
   Они вышли с постоялого двора и, держась за руки, побежали навстречу буйству праздника.
  

***

  
   Лоуренс не мог припомнить, сколько лет он так не веселился. Никогда в жизни он не танцевал, не смеялся и не пил столько, сколько в этот день. Возможно, он впервые осознал, что общая радостная атмосфера может опьянять. Прежде, когда празднество подходило к концу, оно оставляло лишь одиночество. Но сейчас, он поднимался по лестнице на второй этаж, поддерживая за плечо Хоро, которая сполна отдала должное напиткам и теперь не держалась на ногах, и ощущал, как утихающий в его груди жар сменяется довольством и умиротворением. Ему подумалось, что пока Хоро рядом, он всегда будет окружён атмосферой праздника.
   Они вернулись в комнату, но уличный гомон продолжал вливаться в окно, которое Лоуренс не закрыл. Опустилась ночь, ремесленники и торговцы, не имевшие возможности присоединиться к танцам и попойкам днём, спешили наверстать упущенное. Праздник входил в новую стадию. По дороге на постоялый двор Лоуренс увидел, что людская толпа на перекрёстке торопливо колышется взад-вперёд. Будь ещё у Хоро силы, она бы, конечно, стала нудеть, желая увидеть всё.
   Уложив Хоро в постель и сложив, точно прислуга, её одежду, Лоуренс вздохнул. Но не печально или обречённо. Он глядел на раскрасневшуюся Хоро, беззащитно лежавшую перед ним, и улыбался.
   Возможно, это было не вполне справедливо к Амати, но Лоуренс теперь не испытывал страха перед заключённым договором. Он вообще не думал про какой-то договор, пока не вернулся на постоялый двор. Владелец постоялого двора сразу сказал, что для него есть сообщение. Это Марк передавал: "Узнал, как Амати достанет деньги, приходи к палатке быстрее".
   Но и слова "приходи к палатке быстрее" Лоуренс в первое мгновение хотел отбросить: "А, схожу завтра". Прежде он не стал бы так пренебрегать своим договором. Гораздо больше послания Марка его тревожило письмо, полученное с посланием. Запечатанное воском, оно было украшено выведенным красивым почерком именем "Диана" на месте имени отправителя. Владелец двора сказал, что письмо принес крепко сбитый человек, похожий на шкаф. Несомненно, это был Бартоз.
   Тогда, у Дианы, Лоуренс попросил сообщить, если она вспомнит что-нибудь ещё про Йойтсу. В голове его мелькнула мысль вскрыть письмо сразу, но он передумал, не сомневаясь, что после этого отправиться к Марку ему захочется ещё меньше. Спрятав письмо под плащ, Лоуренс закрыл окно и пошёл к выходу. Но протянув руку к двери, он вдруг ощутил взгляд. Хоро с сонным видом смотрела на него, пытаясь продрать глаза.
   - Я выйду ненадолго, - произнес Лоуренс.
   - Выйдешь, пряча на груди письмо с ароматом женщины?
   - Она весьма красива. Тебя это беспокоит? - поддразнил Лоуренс.
   - Дурень.
   - Она летописец. Ты знаешь, что это за работа? Она дала нам сведения о Йойтсу и отлично знакома с древними легендами и сказаниями северных земель. Это письмо я ещё не читал, но уже узнал много полезного, поговорив с ней вчера. Я даже услышал историю, где упоминалась ты.
   Хоро несколько секунд тёрла глаза, напоминая умывающуюся кошку. Затем медленно села на кровати.
   - Историю? Про меня?
   - Ты есть в легенде одного города, который называется Реноз. "Хоруо - пшеничный хвост", это же ты, верно?
   - Не знаю. А что за "много полезного"?
   Вот теперь Хоро, похоже, проснулась окончательно. Не удивительно, разговор зашёл о её родном городе.
   - В этой ренозской легенде упоминалось, с какой стороны ты туда пришла.
   - Это...
   Глаза Хоро распахнулись, тело замерло. Секундой позже чувства отразились и на лице.
   - Это правда? - выдавила она.
   - Зачем бы мне тебе лгать? Там говорится, что ты пришла из леса к востоку от Реноза. На юго-запад от Ньоххиры и лес к востоку от Реноза, там, где эти направления пересекаются, и находится Йойтсу.
   Хоро прижала к себе крепко стиснутое руками одеяло и опустила голову. Её волчьи уши беспрестанно дрожали, словно каждый волосок на них был переполнен радостью. Та Хоро, что сидела сейчас перед Лоуренсом, напоминала юную деву, что заблудилась в лесу и лучилась счастьем, найдя, наконец, знакомую тропинку после долгих блужданий. Она медленно, полной грудью вдохнула и с силой выдохнула. Расплакаться ей, должно быть, не позволила гордость мудрой волчицы.
   - Ты даже не плачешь, какое достойное поведение.
   - Дурень.
   Хоро чуть надула губы, действительно с трудом сдерживая слёзы.
   - Честно говоря, когда мы знали только, что он к юго-западу от Ньоххиры, получалась слишком большая область для поиска. Теперь же она уменьшилась и очень сильно. Я, правда, это письмо ещё не прочитал, но думаю, в нём есть какие-то сведения. Похоже, мы сможем добраться до цели раньше, чем предполагали, - сказал Лоуренс.
   Кивнув, Хоро чуть отвела взгляд, а потом, продолжая стискивать одеяло, вновь покосилась на него, будто подглядывала. Её янтарные с красноватым отливом глаза светились нетерпением пополам с тревогой. Один лишь кончик хвоста беспрестанно метался взад-вперёд. Вновь Хоро напомнила Лоуренсу слабую юную девушку, и он неловко улыбнулся. Негромко прокашлявшись, Лоуренс добавил:
   - Нам понадобится полгода, не больше, чтобы его найти.
   Лоуренс чувствовал, что Хоро стала оживать.
   - Мм, - кивнула она, на лице её отразился чистый восторг.
   - Вот так вот обстоят дела. Человек, написавший это письмо, словно голубь, принёсший благую весть. А ты всё не так поняла. Так что посиди и подумай над своим поведением.
   Хоро недовольно надула губы, но Лоуренс не обманула эта игра.
   - Так, ну а мне надо зайти к Марку ненадолго, - сказал он.
   - Пряча на груди письмо с ароматом женщины?
   Услышав, как Хоро снова повторила эти слова, Лоуренс не сдержал смешка. Должно быть, она хочет, чтобы я оставил письмо здесь, подумал он. Хоть она и не умела читать, но всё равно хотела это письмо. Такого поведения она сама стыдилась и не могла попросить прямо. Мысли и чувства её были сейчас на ладони - такое случалось нечасто. Посмеиваясь в душе, Лоуренс протянул ей письмо.
   - Ты говорил, эта женщина очень красивая?
   - Да очень красивая женщина, и по-взрослому очаровательна.
   Изогнув бровь и прищурившись, Хоро взглянула на Лоуренса и взяла письмо.
   - Ты же, по-моему, слишком взрослая, больно уж хитра, - продолжил он.
   Хоро ухмыльнулась, обнажив зубы.
   - Короче говоря, Марк узнал, как Амати собирается добыть тысячу серебряных монет. Я собираюсь пойти послушать, что он хочет мне сказать.
   - Правда? Ну, тогда хорошенько постарайся придумать ответный план, чтобы не позволить ему купить меня у тебя.
   Лоуренс уже достаточно хорошо её понимал, чтобы не принять её слова всерьёз. Пожав плечами, он ответил:
   - Можешь даже вскрыть это письмо, если хочешь. Правда, сперва тебе придётся научиться читать.
   Хоро хмыкнула и легла на кровать, держа письмо в руках. Затем несколько раз махнула хвостом: "Давай поторапливайся". Сейчас она напоминала собаку, которая, получив кость, унесла её к себе и теперь охраняла.
   Сказать это вслух Лоуренс не посмел. Лишь улыбнулся и вышел. Закрывая дверь, он взглянул на Хоро, та вновь махнула хвостом. Лоуренс негромко рассмеялся. Дверь он закрыл осторожно, чтобы не беспокоить её громким звуком.
  

***

  
   Выйдя с постоялого двора, Лоуренс подумал было направиться к Марку прямо домой, но решил, что тот мог быть ещё на рынке. Так и оказалось. Луна освещала палатки, рассеянные по рынку, в большинстве шли весёлые попойки. Среди стражников, карауливших товары, многие также поддались искушению.
   - Вообще-то для человека, которому нужна помощь, ты выглядишь очень уж беззаботным, Лоуренс.
   - Прости.
   - Хотя в дни праздника мне всё равно нечего делать, так что ничего страшного, - продолжил Марк.
   - Вот как?
   - Ага. Кому охота в праздник шляться по городу с товарами на спине, правда? Особенно, когда они занимают столько места, как пшеница. Я её всегда распродаю перед началом праздника и закупаю после окончания. Правда, есть ещё послепразднование, но оно не в счёт.
   Лоуренс слышал, что это самое "послепразднование" устраивалось через два дня после самого праздника. Длилось оно даже дольше ярмарки и было просто грандиозным пиршеством. Лоуренс вполне понимал людей, которые не могли удержаться от соблазна покутить и пображничать.
   - Кроме того, пока я собирал для тебя сведения, я и сам кое-какой доходец получил, так что с тебя на этот раз ничего просить не буду.
   Сейчас у Марка было лицо торговца, и говорил он с деловой улыбкой. Похоже, способ Амати добывать деньги, позволял поучаствовать и другим.
   - Ты, значит, идёшь по стопам Амати, хех. Так что же за способ он использует? - спросил Лоуренс.
   - О, кстати о способе. Он действительно довольно оригинальный. Но только он не придумал какого-то нового замечательного способа заработать денег. Это обычная торговля, которой любой может получить огромный доход.
   - Для торговца звучит весьма соблазнительно, - заметил Лоуренс, усаживаясь на поставленное стоя поленце. Марк, правильно понял и ехидно улыбнулся.
   - Я слышал, рыцарь Хашим неплохо танцует. Однако если всё будет идти так, этому очень уж снисходительному рыцарю придётся принять тысячу серебряков, а прекрасную принцессу у него заберут.
   - Даже если ты всё своё состояние поставишь на Амати, для меня ничего не изменится.
   Марк не стал выставлять щит против контратаки Лоуренса, но продолжил идти вперёд с мечом:
   - Кстати о Филиппе Третьем, я слышал, он говорит о тебе много неприятных вещей.
   - А?
   - Он говорит, что ты заставляешь бедную девушку нести бремя долга на своих плечах, и она должна следовать за тобой, куда ты решишь, кроме того, есть ты ей позволяешь лишь горькую и холодную ржаную тюрю, и вообще, всё время очень дурно с ней обходишься, что вы в дороге... ну и всякие такие вещи, - весело, словно в шутку, перечислил Марк. Лоуренс мог лишь натянуто улыбнуться в ответ.
   Он прекрасно понимал, что Амати распространяет о нём грязные сплетни, чтобы оправдать свои действия. Но беспокоило даже не то, что подумают про него, у него было неприятное ощущение, ну, будто комар ночью пищит под ухо.
   Если подумать, что мог сделать простой странствующий торговец, чтобы задолжавшую девушку заставить ездить с собой? В городе, находящемся под покровительством влиятельной фигуры, возможно, помогла бы бумага с указанием величины долга, но в чистом поле и она становилась бесполезной.
   Потом, ни один человек, привычный к дороге, не счёл бы такой уж бедой есть ржаную тюрю изо дня в день. Пожалуй, для торговца ради прибыли не было бы удивительным и вовсе питаться от случая к случаю. Так что клевета Амати едва ли на кого-то подействует. Но проблема в другом. Амати вдалбливал всем, что он и Лоуренс находятся в одинаковом положении, сражаясь за женщину.
   Эта раздражающая, ехидная ухмылка Марка... несомненно, понимавшего злость, которой закипает сейчас Лоуренс. Негромко вздохнув, он двинул рукой, словно отмахивался от этой темы, и сказал:
   - Так что же это за доходное дело?
   - Ах да, чуть не забыл. Раз ты сказал, что Бартоз догадался, я отсюда и стал копать, и очень быстро нашёл что искал.
   Значит, это имеет какое-то отношение к торговле Бартоза, подумал Лоуренс.
   - Покупка и продажа драгоценных камней? - попробовал угадать он.
   - Очень близко, но нет. Это никак не связано с драгоценными камнями.
   В голове Лоуренса один за другим промелькнули товары, что покупали и продавали торговцы на рудниках. А затем его озарило. Он вспомнил тот кусочек похожей на золото руды, подаренный Хоро.
   - Пирит?
   - О? Так ты уже слышал? - вопросом на вопрос ответил Марк.
   Явное попадание.
   - Нет, я просто подумал, это то, что может принести прибыль. Что-то связанное с гадателем, верно?
   - Похоже на то. Правда, я слышал, что гадатель уже покинул Кумерсон, - сказал Марк.
   - Правда?
   Внезапно откуда-то со стороны донеслись радостные крики. Обернувшись, Лоуренс увидел группу людей в дорожном платье и нескольких городских торговцев. Они что-то кричали резкими голосами и обнимались, словно бурно радовались встрече после долгой разлуки.
   - Правда, всем объявили, что он ушёл, поскольку его невероятно точные предсказания привлекли внимание служителя Церкви, занимающегося допросами язычников. Любопытно, поверил ли хоть кто-нибудь такому, - продолжил Марк.
   - Почему ты так думаешь?
   Марк отхлебнул вина и взял с полки, стоящей у него за спиной, небольшой мешочек.
   - Этого просто не может быть. Если бы кто-то из Церкви объявился у нас в городе, тут бы такая суматоха поднялась. Кроме того по-моему, сейчас здесь многовато пирита ходит по рукам. Мне кажется, этот гадатель купил весь свой пирит где-то в другом городе и уехал отсюда сразу, как только распродал. И ещё... - он высыпал всё из мешочка на столик. Кусочки пирита раскатились по столику, отблёскивая белым в свете луны. Были среди них красивые кубики, были и округлые кусочки, напоминающие сплющенные караваи. - Думаю, гадатель специально расписывал, какой пирит редкий. Угадай-ка, сколько это вот сейчас стоит.
   Кусок пирита в руке Марка был идеальным кубиком, похоже, среди всего на столике он был дороже всего. Нормальная рыночная цена ему была около десяти Иредо или четверти Тренни. Припомнил слова Хоро, что подаренный ей кусок пирита Амати купил с торгов, Лоуренс сделал более смелое предположение.
   - Сто Иредо.
   - Двести семьдесят.
   - Не...
   Он проглотил "...может быть", мысленно ругая себя, что не догадался купить пирита после рассказа Хоро.
   - Нам, мужчинам, такая цена кажется глупой, даже если речь идёт о драгоценном камне. Но цена этой штуки сейчас ещё глупей. Завтра, когда откроется рынок, скорее всего, она будет расти дальше. Сейчас все женщины в городе дерутся, чтобы только его купить. Предсказания будущего и зелья красоты хорошо продаются во все времена.
   - И всё же, цена в двести семьдесят... не слишком ли большая?
   - Не только чистые кубики, кусочки любой формы выросли в цене, потому что они все умеют разное. В общем, женщины хором улещивают и упрашивают торговцев и селян, что пришли на праздник, вытрясти монеты из своих кошелей и купить им пирит. Короче говоря, эта руда - настоящее чудо, ей внезапно заинтересовались все женщины до единой, они даже красуются друг перед другом, кому больше купили. В общем, причина в этом, всякий раз, когда какая-то женщина начинает кокетничать, пирит дорожает ещё больше.
   Лоуренс прежде не раз покупал городским девушкам дорогие украшения и вино, слышать ему слова Марка было особенно неприятно. Но куда сильнее грызло сожаление, что перед самым носом была прекрасная возможность немало заработать, и он упустил её.
   - Здесь доход уже не в долях от затрат - в разах, а может, в десятках раз. Другими словами, Филипп Третий чтобы украсть твою принцессу прямо сейчас, пока мы разговариваем, зарабатывает сумасшедшие деньги, - продолжал Марк.
   Амати ради избавления Хоро от бремени долга многократно умножал серебряные монеты в своём кошеле. Если он начал скупать пирит уже тогда, когда купил ей кубик, он уже собрал немало. Возможно, ему действительно удастся получить тысячу монет к завтрашнему вечеру.
   - Я лишь чуть-чуть прикоснулся к этому и уже заработал три сотни Иредо. Уже из этого видно, как безумно этот пирит дорожает. Ну, скажи, как можно упустить такую возможность?
   - Кто ещё об этом знает? - спросил Лоуренс.
   - Сегодня утром новость, похоже, уже разошлась по рынку. Я-то сам на неё поздновато наткнулся. И должен ещё сказать, что когда ты и твоя принцесса танцевали, перед палаткой торговца рудами было уже битком.
   Лоуренс, давно уже протрезвевший, стал краснее пьющего без перерыва Марка. Лицо его пылало не из-за слов про то, как он танцевал с Хоро, а потому что в ситуации, когда даже малосведущие в торговле хватались за манящую прибыль, он, Лоуренс, такое упустил, хоть был совсем рядом с рынком. Каким бы красным ни стало бы лицо настоящего торговца, оно не отразит всей меры его стыда.
   Торговец-неудачник. Впервые с того случая в Рубинхейгене, когда он потерял самообладание, ему захотелось обхватить голову руками и завыть.
   - В общем, если бы Амати и вправду занимался чем-то не вполне честным, может, мы и нашли бы какой-то способ его придержать, но в нынешней ситуации его не остановить. Я, конечно, тебе сочувствую, но должен сказать, ты уже рыбка в ведре.
   То есть: "сиди теперь спокойно и жди, что будет". Но в уныние его вгоняло не это. Постаравшись хорошо провести время с Хоро, он позволил отличному доходу проскользнуть между пальцев.
   - И ещё. Я ведь уже сказал, что эта идея уже разошлась среди торговцев, да? Эти торговцы собираются покупать, а потом перепродавать, сейчас они бродят повсюду, ищут, где бы купить ещё пирита, от этого цена растет ещё быстрее. Я о чём? бывают времена, когда ветер начинает усиливаться, и если в этот момент ты забудешь поднять парус, то будешь потом жалеть об этом всю жизнь, - проговорил Марк.
   - Да уж конечно, ни к чему просто сидеть и смотреть, как другие корабли, уже поднявшие паруса, уплывают всё дальше.
   - Именно, именно. И потом, ну, просто на случай, если всё пойдёт не так, тебе ведь понадобятся деньги, чтобы купить себе новую принцессу, а?
   Эти слова Марк произнёс, довольно улыбаясь. Лоуренс ответил кривой улыбкой, в то же время он не мог не понимать, что это отличная возможность поправить свои дела после неудачи в Рубинхейгене.
   - Что ж, для начала я куплю у тебя немного пирита в счёт твоего долга за гвозди.
   Марк недовольно на него взглянул: "Знал бы - промолчал".
  

***

  
   Купив у Марка четыре кусочка пирита за тридцать монет Тренни, Лоуренс пробрался сквозь танцующую и распевающую при свете фонарей толпу и направился к постоялому двору. Праздник перешёл в следующую стадию, до ушей Лоуренса непрерывно доносился яростный барабанный бой. За плотной толпой Лоуренс едва мог увидеть происходящее. Оно совсем не походило на дневное, всё выглядело куда грубее. Он увидел, как соломенные чучела сталкивают друг с другом, а люди в варварском танце размахивали друг возле друга мечами.
   Было весьма удивительно, до чего дошёл праздник, люди до самого заката лишь пили, танцевали и хватались друг за дружку. Смотреть дальнейшее лучше из окна постоялого двора. Лоуренс продрался сквозь густую толпу и направился к постоялому двору. Впрочем, он хотел даже не столько понаблюдать за праздником, сколько поразмышлять в одиночестве. Шансы Амати собрать-таки тысячу серебряных монет, чтобы гордо выложить на глазах у всех, выросли, но волноваться по-прежнему было не о чем. Стоило волноваться, насколько вырастет стоимость пирита, который он только что купил, какую прибыль это принесёт и как заполучить подешевле у Хоро подаренный Амати пирит.
   Случались времена, когда предметы, стоящие обычно недорого, словно обращались в золото. А праздники всегда окружала необычная атмосфера.
   Зайдя в переулок, куда почти не долетал шум, Лоуренс увидел нескольких рыцарей и солдат, заигрывающих с женщинами. Кое-кто обнимал женские плечи руками, не обращая внимания на прохожих. Женщины, прижимавшиеся к груди мрачных, разбойничьего вида рыцарей едва ли были шлюхами, скорее, обычными городскими девушками. Если бы не праздник, они, наверное, говорили бы с мужчинами разве что о серьёзном поведении и не позволяли бы к себе притронуться. Но жаркая, пьянящая атмосфера праздника кружила людям головы и туманила зрение, словно каким-то зельем, потому и могли так взлететь цены на пирит. Торговцу тут было на что смотреть с оптимизмом.
   Размышляя об этом, Лоуренс наткнулся на лоток с холодными дынями - специально для тех, кто желал остудить горло, обожжённое крепкими напитками, и купил две штуки для Хоро. Он подумать боялся, какой яд выплеснет на него Хоро, вернись он с пустыми руками. Представив себя с двумя дынями, подобными яйцу гигантской птицы, одной под мышкой и другой в руках, он не сдержал улыбки. В обеденном зале на первом этаже постоялого двора было так же оживлённо, как и на улице. Мельком оглядев собравшихся, Лоуренс поднялся на второй этаж.
   Шумное веселье на первом этаже отдалилось, стало казаться чем-то нереальным, как огонь по другую сторону реки. Рассеянно слушая отдалённый шум, словно журчанье ручья, он открыл дверь комнаты и вошёл.
   В первое мгновение он был озадачен тем, что в комнате слишком ярко, потом увидел, что окно на улицу открыто. Скорее всего, окно было открыто, чтобы свет снаружи позволил прочесть письмо.
   Прочесть письмо? Лоуренс почувствовал, что что-то в комнате не так.
   Когда он вошёл в комнату, его глаза встретились с глазами Хоро, державшей письмо в лунном свете у окна. В глазах Хоро застыл ужас.
   Нет, не совсем. Это были глаза человека, только что вышедшего из растерянности.
   - Ты... - он вдруг охрип и не закончил: "...умеешь читать?".
   Губы Хоро задрожали, потом затряслись плечи. Лоуренс видел, что она пытается сжать непослушные пальцы, но письмо всё же выскользнуло из рук.
   Он не смел сделать ни шагу, ему казалось, что Хоро рассыплется на куски от малейшего его движения. Письмо, выпавшее у неё из рук, - это то, от Дианы. Если с ней случилось такое из-за письма, объяснение единственное. Йойтсу.
   - Ты, что случилось? - голос Хоро был обычный. Выглядела она, словно сейчас свалится без сознания, но на лице её даже появилась лёгкая улыбка. Лоуренсу показалось, что он спит и видит какой-то страшный сон. - У меня ч... что-то на лице?
   Хоро говорить, улыбаясь, но не могла даже нормально выговаривать слова. Они глядели друг на друга, но глаза Хоро смотрели сквозь Лоуренса.
   - Ничего у тебя на лице нет. Но, кажется, ты немного пьяна.
   Лоуренс не мог просто стоять перед Хоро и молчать, он старался сказать что-то такое, чтобы не ранить Хоро ещё больше.
   Что говорить теперь? Нет, сначала надо выяснить, что успела узнать Хоро. Тем временем она заговорила:
   - Ага... ага, я... я пьяна. Потому-то и... ага, точно, я пьяна.
   Хоро по-прежнему улыбалась, но всю её била такая дрожь, что зубы клацали. Подойдя на деревянных ногах к кровати, она села.
   Лишь когда Хоро двинулась, он тоже смог, наконец, сделать шаг. Ступая осторожно, будто опасаясь вспугнуть перепуганную птаху, он добрался до стола. Положил дыни и бросил быстрый взгляд на оброненное письмо. В лунном свете он разглядел красивый почерк Дианы.
   "Касательно того, о чём я упоминала вчера, города Йойтсу, разрушенного в стародавние времена..."
   Лоуренс невольно зажмурился. Конечно, Хоро солгала, что не умеет читать, чтобы как-нибудь потом его удивить или сыграть с ним шутку. Желая лишь попроказничать и не подозревая, что шанс представится так скоро. Она прочла оставленное письмо, а озорство привело к страшному результату. Лоуренс представил картину: Хоро, дрожа от радостного ожидания, вскрывает письмо... и читает, что Йойтсу разрушен. Трудно вообразить, какой силы это для Хоро удар. Она всё сидела на краю кровати и потерянно смотрела в пол. Лоуренс мучительно думал, что сказать, когда она медленно подняла голову:
   - Ты, что мне делать?
   На губах её вновь появилась деревянная улыбка.
   - У... у меня нет больше дома, мне некуда возвращаться...
   Хоро не мигала, не задыхалась от рыданий. Слёзы тихими струйками текли из глаз, словно кровь.
   - Что же мне делать... - повторяла она, точно ребёнок, который ненарочно сломал что-то очень важное. У Лоуренса заныло сердце. Люди всегда становятся похожими на детей, когда вспоминают о родном доме.
   Она была мудрой волчицей, прожила много веков. Конечно, она не могла не думать о том, что время могло стереть Йойтсу. Но ребёнок не слушает голос разума, перед силой чувств доводы разума беспомощны.
   - Хоро.
   Хоро на мгновение отшатнулась.
   - Это ведь всего лишь старая легенда. Старые легенды часто неточны.
   Лоуренс старался вложить в слова всю свою убедительность. Шансов, что в легенде о Йойтсу говорилась неправда, было мало, редкие города избегали за столетия разрушительных нападений, а о Йойтсу кроме легенды ничего давно не было слышно. Но он не знал, что ещё сказать.
   - Не... точны?
   - Именно. Например, когда к власти в какой-то земле приходит новый король или новая династия, они, чтобы отметить эту землю как свою новую территорию, могут распространять разные слухи.
   Лоуренс не лгал. Он сам знал несколько таких случаев. Но она вдруг замотала головой, дорожки слёз на щеках разбежались в разные стороны.
   - Если это так, зачем ты скрыл от меня правду?
   - Я хотел найти подходящий момент, чтобы сказать тебе. Тема всё-таки очень деликатная, поэтому...
   - Хех.
   Смешок Хоро, больше похожий на кашель. Ему казалось, что сейчас Хоро одержима каким-то демоном.
   - Ты... ты, должно быть, был так рад видеть меня беззаботной, видеть, как я развлекаюсь, ничего не зная.
   Голова Лоуренса вдруг опустела. Конечно, ничего такого он не мог думать или чувствовать. У него в голове не укладывалось, что Хоро могла такое сказать, горло его перехватило от закипающей злости. Однако, хоть и не без труда, он сдержал себя, понимая, что Хоро надо дать выход чувствам, и неважно, что её мишенью станет он сам.
   - Хоро, успокойся.
   - Я... я совершенно спокойна. Я что, медленно соображаю? Ты ведь знал про эту легенду о Йойтсу с самого начала, верно?
   Конечно, сейчас Лоуренс понимал, что скрыв правду от Хоро, он допустил непоправимую ошибку.
   - Конечно, конечно. Когда мы только познакомились, ты уже знал правду, не так ли? Если так, это многое, многое объясняет.
   Выражение лица Хоро изменилось, теперь она походила на загнанную в угол волчицу.
   - Хе-хех, в конце концов, ты... ты любишь слабых овечек, которых можно пожалеть. Как тебе нравится смотреть, как я строю планы о возвращении в мой давно разрушенный город, ничего не зная об этом? Ты, должно быть, считаешь меня прелестно глупенькой. И тебе меня жалко до боли в сердце, да? Даже когда я упрямлюсь, тебе хочется меня простить и быть со мной ласковым, да?- Лоуренс порывался ответить, но Хоро не давала. - И когда ты сказал мне, чтобы из Ньоххиры я дальше шла сама, - это потому что ты устал от меня, да?
   Хоро улыбалась улыбкой того, кто всё потерял. Даже сама она не могла не понимать, сколько злобы и неправды сейчас в её словах.
   - Ты в самом деле так думаешь? - спросил Лоуренс.
   Хоро вонзила в него пылающий взор.
   - Именно так!
   Она вскочила с кровати и с такой силой сжала руки в дрожащие кулаки, что её пальцы побелели. Оскаленные острые зубы стучали, хвост её распушился. И всё же Лоуренс понимал, что гнев Хоро рождён нахлынувшей тоской.
   - Именно так я и думаю! Ты всего лишь человек! Люди - единственные создания, которые разводят животных! Поэтому ты воспользовался Йойтсу как приманкой, чтобы посмотреть... ты наверняка радовался, глядя...
   - Хоро.
   Она кричала, безумно размахивала руками. Лоуренс кинулся к ней и стиснул её руки. Хоро вдруг показалась перепуганной, как пойманная собачонка. Попыталась вырваться, но её девичья фигурка не могла противостоять его силе. Её попытки постепенно стихли. Теперь она смотрела на Лоуренса умоляюще.
   - Я... я осталась совсем одна. Что... что... мне делать? Никого не осталось, кто ждёт моего возвращения, никого, нигде... я... осталась совсем одна...
   - Но ведь у тебя есть я?
   Это была правда из самого сердца Лоуренса. Такие слова не из тех, что произносятся небрежно и по любому поводу. Но Хоро лишь насмешливо улыбнулась и тут же ответила:
   - А что ты для меня... нет, что я для тебя?
  
   []
  
   - Ухм! - Лоуренс не нашёлся с ответом и запнулся. Через мгновение он осознал, что должен был ответить немедленно, пусть даже солгать.
   - Я так больше не хочу! Я больше не хочу оставаться одна! - прокричала Хоро и замерла. - Ты, слушай... ты так и будешь меня держать?
   Лоуренс вздрогнул и едва не выпустил её руки. Он взглянул ей прямо в лицо, застывшее ледяной улыбкой. Сейчас Хоро смеялась над тем, что потеряла самообладание.
   - Я и так одна. Но если бы у меня был ребенок, нас было бы двое. Смотри, я сейчас в человеческом обличье, значит, для меня не будет невозможным быть вместе с тобой, человеком, ведь так? Ты...
   - Пожалуйста, не говори больше ничего.
   Он сам чувствовал боль Хоро, ощущая бурю, бушующую в её сердце и никак не находящую выхода наружу. Только через ядовитые, злые слова. Но он уже больше не мог держаться и ждать, пока она успокоится. И сказать большего был не способен. Хоро улыбнулась шире, слёзы вновь хлынули потоками.
   - Хе-хех... а-ха... хе-хе-ха-ха-ха, ну, конечно же. Ты ведь такой добрый. Таких надежд я с тобой и не связываю, но сейчас это не важно, я вспомнила. Есть ещё кое-кто... да, есть кое-кто, кто меня любит.
   Хоро не смогла вырваться резким движением и внезапно разжала стиснутые кулаки, всё её тело обмякло. Лоуренс отпустил её руки, и она вновь заговорила слабым голосом, точно раненая бабочка.
   - Поэтому и тот договор тебя совсем не беспокоил, так ведь? Ты наверняка думаешь, что если ты и вправду получишь тысячу серебряных монет, тебе будет уже безразлично, с тобой я или нет, так ведь?
   Лоуренс понимал, всё, что он скажет, уйдёт впустую, он молча стоял и слушал. И она смолкла, словно пылавший в ней огонь догорел. Шли минуты молчания. Потом Лоуренс протянул было к ней руку, но Хоро слабым голосом произнесла:
   - Прости.
   Ему показалось, что в этот момент она с силой захлопнула дверь в своё сердце.
   Он замер, потом шагнул назад.
   Хоро опустилась на кровать и сидела неподвижно, повесив голову.
   Лоуренс подобрал письмо Дианы и быстро прочитал. Она сообщала, что вспомнила одного монаха, собирашего сказания севера, жил он в деревне на пути в Реноз, где когда-то побывала Хоро. Диана советовала Лоуренсу встретиться с ним. На обороте письма было написано его имя. Лоуренс закрыл глаза, сердце его переполняло сожаление. Если бы только он прочёл это письмо раньше, крутилось у него в голове.
   Вдруг накатило желание разорвать письмо в клочки, но он не мог позволить своим чувствам взять верх. Это письмо было важной зацепкой на пути к Йойтсу. Он думал, что теперь лишь письмо может стать той тонкой ниточкой, которая всё-таки будет связывать его с Хоро, поэтому он сложил письмо и спрятал у себя на груди. Затем вновь перевёл взгляд на Хоро, но она по-прежнему не поднимала глаз. Слово "прости", прозвучавшее, когда он протянул к ней руку, вновь прозвенело в голове. Оставалось лишь молча уйти. И потому он сделал шаг назад, потом ещё шаг.
   Через окно в комнату ворвалась волна радостных криков, и Лоуренс воспользовался этим, чтобы развернуться и выйти.
   На мгновение ему почудилось, что Хоро подняла голову, но он сказал себе, что просто выдал желаемое за действительное. Закрыв дверь, он привалился к ней спиной и закрыл глаза, словно не желая ничего больше видеть. Он должен найти решение.
   Лоуренс вышел с постоялого двора и влился в полный чужих людей город.
  

Глава 4

  
   Выйдя на улицу, он понял, что деваться ему сейчас некуда.
   Праздничное действо изменилось, от прежней радостной атмосферы не осталось и следа. Не только ряженые, но и чучела из соломы и дерева были вооружены и непрерывно сражались друг с другом. Самые большие чучела, не способные держать оружия, были им сами. Под яростные вопли их сталкивали между собой. Всякий раз, когда в стороны разлетались ошмётки, толпа разражалась радостными криками. Музыкальные инструменты вокруг площади издавали безумные звуки, вполне под стать дикому духу сражения. Люди в чёрном орали какой-то боевой гимн, от которого кровь стыла в жилах.
   Выбравшись из толпы, Лоуренс направился на север. Безостановочный гвалт нестерпимо бил по голове. Он шёл и шёл по длинной улице, а шум всё не стихал, казалось, что он не кончится никогда. Шум терзал пыткой, высасывая силы. В памяти всплыл разговор с Хоро. Он видел себя рядом с ней, от ощущения своей беспомощности хотелось кричать, но он сдержался.
   Всё же какая-то способность рассуждать сохранялась, раз у него остались силы кричать, почему бы не направить их на то, чтобы как-то исправить случившееся. Хотя, обдумав ситуацию со всех сторон, Лоуренс не видел, что предпринять.
   В таком состоянии Хоро вполне может принять предложение Амати. В сражении, где на росте цен можно без особых усилий делать состояния, торговец-рыцарь, скорее всего, участвует с самого начала и уже получил немалую прибыль. Если Лоуренс не придумает что-то, причём быстро, Амати, возможно, и вечера ждать не станет, выложит деньги и объявит договор выполненным. И мысли эти отнюдь не чересчур пессимистичны.
   Живот Лоуренса стиснуло чувство тревоги, выдавив из его рта нечто вроде всхлипа. Он поднял лицо к чёрному небу и закрыл глаза. Если он не способен помешать Амати получить прибыль, ему остаётся лишь вернуться на постоялый двор и попытаться помириться с Хоро.
   Но возможно помириться с Хоро прямо сейчас ещё тяжелее, чем помешать Амати.
   Что я для тебя? Этот вопрос погрузил Лоуренса в новые размышления. Даже сейчас он не мог дать ответ. Конечно, ему очень хотелось и дальше путешествовать вместе с ней, и мысль, что Хоро может выйти замуж за Амати, наполняла его тревогой. Но когда Лоуренс, подобно корове, жующей жвачку, ещё раз перебрал разговор, он ощутил в сердце лишь едкую горечь желчи. Его лицо свело, он чувствовал, что Хоро - очень дорогое ему существо, но внятного ответа на прямой вопрос у него не было.
   Лоуренс стал тереть щёки, пытаясь расслабить лицо. Как вообще могло произойти подобное? Радостный, бурлящий дух праздника казался чем-то нереальным, как сон. Даже всемогущий Бог не мог бы предсказать, что всё так изменится за несколько коротких часов.
   Прямо впереди Лоуренса шла группа ряженых, фехтующих на мечах. Процессия тоже изменилась, от неё веяло чем-то диким и зловещим. Подобно отношениям Лоуренса с Хоро. При этой мысли он невольно отвернулся и ускорил шаг.
   Он корил себя за оставленное письмо. Не оставь он письма, ничего бы не произошло. Он бы нашёл подходящий момент и всё объяснил, и сообразительная Хоро не обезумела бы так. Её слова раскрыли себялюбие и нерешительность Лоуренса. Даже если он сейчас вернётся, едва ли сможет толком поговорить с ней.
   Хорошее решение не приходило. Не отдавая себе в этом отчёта, он шёл в безлюдную северную часть Кумерсона. Шёл медленно, на дорогу ушло немало времени, но ему это было безразлично. Атмосфера в городе была такая, что, казалось, толпы людей должны собираться на каждом углу, но северный квартал стал исключением. Людей почти не было. Праздничные процессии сюда не доходили. В этой пустоте и тишине Лоуренс сделал несколько глубоких вдохов и взял себя в руки. Голова вновь заработала. Развернувшись, он продолжил медленно идти, размышляя на ходу.
  
   []
  
   Во-первых... Одной искренностью заставить Хоро успокоиться и выслушать его вряд ли возможно. Сейчас он не был уверен, что сможет вообще смотреть ей в глаза. Раз так, следует отодвинуть вопрос примирения с Хоро и хотя бы попытаться не дать ей повода уйти в объятия соперника. Ведь если Амати не сможет добыть тысячу серебряков, она как бы останется с долгом. Лоуренс не знал, согласится ли она выслушать его и остаться с ним, но, по крайней мере, однажды этот долг уже сработал.
   Теперь надо придумать, как помешать Амати выполнить договор. В пьянящей атмосфере праздника цена пирита выросла ненормально. Марк считал, что она будет ещё расти. Сколько пирита сейчас у Амати и сколько денег он уже заработал, неизвестно, но пирит стал уже в несколько, а может, в несколько десятков раз дороже обычной цены. Если Амати вложил в дело достаточно денег, возможно, тысяча серебряков у него уже есть. Хорошо, что пирит не добывали в больших количествах. Даже если прибыль в несколько раз или в несколько десятков раз превышает нормальную цену, много денег не заработаешь, если не сможешь много вложить.
   Помешать Амати много заработать необходимо. Ещё лучше заставить его понести убыток. Если он так одержим договором, что выложит всё состояние, не думая о будущем, он вполне сможет собрать тысячу монет. Но если помешать Амати ещё заработать трудно, то заставить его понести убытки куда труднее. Идти на него лоб в лоб бессмысленно. Рост цен на пирит даст огромную прибыль, ему не нужно хитрить и лукавить. А раз не нужно хитрить, он не попадется на дешёвый трюк. Что же тогда делать?..
   Вдруг Лоуренс что-то ощутил, глянул вбок, и у него вырвалось:
   - Да, Хо...
   Проходивший мимо человек, одетый как ремесленник, странно на него посмотрел.
   Вновь Лоуренс ощутил, насколько значимой для него стала обладательница этой хрупкой фигурки, державшаяся рядом с ним со своей заносчивой улыбкой на лице. У него в голове не укладывалось, как он мог столько лет жить в одиночестве. Если бы здесь была Хоро, наверное, ей бы удалось найти решение. Или дать важную подсказку. Внезапно он осознал, что с какого-то момента больше не мог обходиться без Хоро.
   Что я для тебя?
   Лоуренс не мог уверенно ответить на этот вопрос. Если так, следовало бы спросить себя: "Что бы Хоро подумала обо всём этом?" Конечно, он не думал, что ему удастся последовать её невероятному стилю мышления. Тем не менее - всё-таки Лоуренс был торговцем. Если торговец попадает в незнакомую ситуацию, он обязан освоиться в ней не позже чем на следующий день - только тогда он сможет превзойти соперников.
   Суть мышления Хоро в том, что она вникала во все мелочи происходящего. Кроме того, оказываясь в подобной ситуации, она не делит проблему на части и рассматривает её в целом со всевозможных сторон. И тогда словно из ниоткуда рождаются идеи, которые уже потом кажутся совершенно естественными и очевидными.
   Амати может извлечь прибыль из роста цен на пирит. Как заставить его понести большой убыток? Какой из множества существующих способов самый простой и при этом самый неприметный?
   Лоуренс задумался. Сейчас здравый смысл торговца не давил на его разум. Он увидел лишь один ответ.
   - Всё, что нужно, - это чтобы пирит резко подешевел.
   И Лоуренс расхохотался, вид у него при этом, вероятно, был самый дурацкий. Он смеялся над собой, над потугами думать, как Хоро. Сейчас цена эта непрерывно росла, и никаких признаков разворота не было.
   И она продолжит расти дальше, и...
   "И? - Лоуренс застыл на месте, осознав кое-что важное. - В десять раз? В двадцать раз? А потом... потом будет тридцать раз? А потом?"
   Лоуренс почти увидел, как Хоро смеётся над ним. Цена пирита не может расти бесконечно. В таких делах был непреложный закон: рано или поздно цена рухнет. Если так, следовало учесть кое-что. Во-первых, когда именно обвалится цена. И во-вторых, возможно ли заставить Амати на это попасться.
   Лоуренс, прижимая руку ко рту, снова двинулся вперёд, продолжая на ходу раздумывать. Даже если цена пирита резко упадёт, неужели Амати настолько беспечен, что смирится с убытком, ничего не предприняв? Да, Лоуренсу необходимо будет здесь разобраться. Он был уверен, что когда полностью проникнет в суть задачи, его ум не уступит уму Хоро.
   Каркас сделки начал выстраиваться в его голове, в сердце родилось тяжёлое и холодное чувство - предвестье решительной битвы. Глубоко вдохнув, Лоуренс стал обдумывать самую важную часть плана - когда и как произойдёт обвал. Сейчас он не был уверен даже, что обвал возможен до указанного в договоре времени - завтрашнего вечера. Кто может предсказать? Кроме Единого бога, никто.
   Перед глазами Лоуренса встала картина: край пшеничных полей и селяне, своими силами делающие то, чем веками заправляли лишь боги. Чем ждать, когда боги назначат момент краха, не лучше ли принять за них решение самому? Изрядно заносчивая мысль. Словно в ответ откуда-то донеслись возгласы, и он поднял глаза. Оказалось, он прошёл довольно много и вернулся к перекрёстку в центре города. На нём соломенные чучела по-прежнему таранили друг друга под яростные крики толпы. С каждым столкновением от них отлетали пучки соломы и разлетались во все стороны под радостные крики. Это было настоящее сражение.
   Ошеломлённый происходящим, Лоуренс оторвался от своего плана и некоторое время наблюдал за происходящим. Вдруг он увидел кого-то и пришёл в себя.
   Амати.
   Случайно наткнуться на Амати в такой огромной толпе - это что, шутка Единого бога? Здесь, в самом центре Кумерсона, на перекрёстке дорог, ведущих на север, юг, восток и запад. Амати шёл от постоялого двора, затем остановился и медленно повернул голову. Какое-то мгновение Лоуренсу казалось, что тот смотрит на него, но взгляд скользнул дальше. Лоуренс проследил, куда смотрит Амати. Хотя сам знал, куда. Однако он должен узнать, что встретит этот взгляд.
   В окне второго этажа постоялого двора появилась Хоро с шарфом на шее.
   Болью в животе накатила тревога на Лоуренса, он ощутил ярость, во рту появилась горечь. Хоро склонила лицо к самому шарфу и чуть заметно кивнула. Амати в ответ прижал ладонь к груди, точно верный рыцарь в знак преданности своей богине. Лоуренс не знал, пригласила ли она его соперника в комнату или тот беззастенчиво ворвался к ней сам. Однако эта картина бередила рождающиеся в сердце подозрения.
   Амати быстро развернулся и зашагал прочь. Удалялся он поспешно, чуть наклонившись вперёд, словно убегая от чего-то. Миг - и он растворился в толпе. Лоуренс вновь перевёл взгляд на окно своей комнаты. И резко вдохнул.
   Он был уверен, что Хоро смотрит прямо на него. Если Лоуренс углядел Амати в толпе, разве могла остроглазая волчица не увидеть его самого? Она не отвернулась сразу. Конечно, она и не улыбалась - просто смотрела.
   Казалось, время замерло, но когда Лоуренс уже собрался выдохнуть, Хоро вдруг отошла от окна. Если бы она захлопнула ставни, скорее всего, это лишило бы его воли. Распахнутые ставни притягивали магнитом, и он двинулся к постоялому двору. Конечно, он был не так наивен, чтобы думать, что Хоро с Амати разговаривали через окно. Хоро не была обычной городской девушкой, а чувства Амати к ней не располагали к хладнокровию, они наверняка разговаривали в комнате, в этом Лоуренс не сомневался.
   Но Хоро не выглядела смущённой или изумлённой, она просто молча смотрела. Значит, она не сделала ничего такого, что заставило бы её смутиться. Значит, Хоро специально провоцировала Лоуренса. И есть ли на свете мужчина, способный сохранить холодную голову, когда его провоцируют?
   Лоуренс вспомнил разговор с ней в Рубинхейгене. Она всё поймет, если он откровенно выложит ей всё, что у него в душе. Приняв решение, Лоуренс зашагал к постоялому двору.
  

***

  
   За дверью разыгрывалась сцена весёлого пиршества. На столах теснились тарелки и стаканы. Сидящие за столами беседовали, распевали песни, выпивали. Подумав, что и он должен был сейчас сидеть и веселиться с Хоро за одним из этих столов, Лоуренс вздохнул. Но если бы Хоро точно решила с ним порвать, она захлопнула бы окно. С этой уверенностью в сердце он ступил на лестницу, ведущую на второй этаж.
   - Господин Лоуренс.
   Лоуренс, и без того взвинченный, резко обернулся. Человек, позвавший его, вздрогнул. Это был владелец постоялого двора. Чуть высунувшись из-за прилавка, он растеряно моргал.
   - Прошу прощения. Что случилось? - спросил Лоуренс.
   - А, тут такое дело, меня попросили передать тебе это письмо, господин Лоуренс.
   При слове "письмо" всплыло мрачное предчувствие. Он прокашлялся, приходя в себя и успокаиваясь. Затем спустился и, подойдя к прилавку, взял письмо.
   - Кто передал письмо?
   - Твоя спутница, это было только что.
   Лицо Лоуренса осталось бесстрастным - достижение, на его взгляд, достойное похвалы. Владелец знал всех постояльцев и всех, кто приходил и уходил. Когда Лоуренс ушёл, оставив Хоро одну, к ней пришёл Амати, поговорив с ним у себя в комнате, она предпочла не говорить с Лоуренсом прямо, а передать ему что-то письмом. Странно было бы, видя столь необычные взаимоотношения между постояльцами, не испытать любопытства. Однако владелец смотрел на Лоуренса так, будто ничего не знал.
   Связи между городскими торговцами были очень глубоки. Лоуренс не сомневался, что если сейчас он не будет держаться с достоинством, слухи начнут распространяться со скоростью ветра.
   - Могу ли я попросить света?
   Он старался, чтобы его голос звучал спокойно. Владелец заведения чуть кивнул и взял с полки позади себя свечу в серебряном подсвечнике. Лоуренс, вытащив из-за пояса ножик, осторожно соскрёб восковую печать. Владелец заведения отодвинулся подальше, давая понять, что не собирается подглядывать в письмо, но время от времени он не мог удержаться от любопытных взглядов.
   Слегка откашлявшись, Лоуренс развернул письмо и начал его изучать. В письме, помимо обычного листа бумаги, был ещё лист пергамента. Сердце Лоуренса заколотилось, но колебаться сейчас значило не доверять Хоро. Если перебрать возможные варианты - неудивительно будет даже, если она письмом предложит помириться. Он медленно раскрыл сложенный лист бумаги, на стол выпало несколько песчинок - Хоро закончила это письмо совсем недавно.
   Что несло ему это письмо - разрыв или примирение? Слова письма бросились Лоуренсу в глаза.
   Двести серебряных монет на руках, пирита примерно на триста серебряных монет на руках. Собственность, которую можно продать...
   От столь детального описания Лоуренс оторопело поднял голову. Монеты? Пирит? Он ожидал увидеть слова Хоро, услышать через письмо её голос, но всё, что было, - холодные, бездушные фразы.
   ...пирита примерно на триста серебряных монет на руках. Собственность, которую можно продать, примерно на двести серебряных монет.
   Лоуренс понял: здесь выписано, чем владеет Амати. Хоро пригласила его к себе, чтобы раздобыть сведения из первых уст. Если так, она сделала это ради Лоуренса. И письмо было приглашением к примирению, хоть и окольным. Губы Лоуренса невольно дрогнули в улыбке, которую он даже не пытался скрыть. Кроме перечня богатств Амати, в самом конце листа была приписка: "Вышеизложенное записано с моих слов другим человеком".
   На свете немало тех, кто умеет читать, но не писать. Узнав всё, Хоро, должно быть, вышла из комнаты под простым предлогом и попросила проходившего мимо торговца написать это письмо. Почерк Амати Лоуренс видел на договоре - письмо написал другой. Тщательно сложив письмо, стоящее для него больше тысячи золотых монет, он спрятал его на груди и потянулся к пергаменту. Может, Хоро заставила Амати подписать какой-нибудь нелепый договор, подумал он. В воображении Лоуренса встала гордая и самодовольная фигура Амати, только что встретившегося с Хоро один на один.
   "Всё-таки Хоро хочет путешествовать вместе со мной..."
   Опьянённый охватившим его чувством превосходства и спокойствия, он без колебаний развернул пергамент.
   Именем Господа нашего...
   Почерк сильный и ровный, несомненно, это рука Амати. Лоуренс не без усилий справился с чувством тревоги и продолжил читать. Взгляд его скользнул по первой строке, затем по второй, по третьей...
   Ввиду вышеизложенного, двое нижеподписавшихся должны будут стать мужем и женой.
   Дочитав фразу, Лоуренс почувствовал, как всё вокруг него завертелось.
   - Э? - пролепетал он. Он крепко зажмурился, но прочитанное стояло у него перед глазами.
   Брачный договор. Брачный договор, в котором под упоминанием Единого бога как свидетеля значились имена торговца Амати и Хоро. Место для подписи опекуна Хоро оставалось пустым. Когда опекун поставит свою подпись, договор будет скреплён печатью и отнесён в любую городскую церковь, тогда Амати и Хоро смогут обвенчаться.
   Имя Хоро было выписано корявыми буквами. И понятно, она, не умея писать, просто пыталась воспроизвести буквы. В воображении возникла картина: Хоро смотрит, как Амати заполняет пергамент словами, потом неуклюже ставит на договоре своё имя. Лоуренс снова вынул спрятанное на груди письмо ценой в тысячу золотых монет и перечитал. Несомненно, на листе было выписано всё, чем владел Амати, числа выглядели вполне достоверными. Однако Хоро узнавала, сколько стоит имущество Амати, не из желания помочь, она хотела дать Лоуренсу понять, в каком тяжёлом положении он сейчас находится.
   Зачем ей это делать? Лоуренс почувствовал себя дураком уже потому, что задал себе этот вопрос. Если взглянуть на брачный договор, ответ очевиден. Амати - в шаге от выполнения условий договора, и она собиралась оставить Лоуренса. Они и сошлись-то случайно.
   Амати юн, безрассуден, прямолинеен и самовлюблён, но при этом успешен. Возможно, Хоро сочла Амати подходящим для себя спутником. Лоуренс не мог найти ни одного возражения тому. Даже если он сейчас схватит этот договор, взбежит на второй этаж и будет умолять её не выходить замуж, она играючи его отвергнет, что делать умела прекрасно. Раз так, не оставалось выбора, кроме как упорно и решительно добиваться своего.
   Вот зачем ему передали список имущества Амати, она давала понять, что согласится выслушать его, если он одолеет соперника. Если нет, разговоры бесполезны.
   "Амати всё-таки можно одолеть. Не унывай, надежда остаётся", - сказав это себе, Лоуренс быстро спрятал письмо и брачный договор, затем, повернувшись к владельцу постоялого двора, сказал:
   - Не мог бы ты достать те деньги, что я оставил у тебя на сохранении?
   Путешествовать вместе с Хоро было для Лоуренса ценнее тысячи золотых монет.
  

***

  
   Оставить Амати без денег, не нарушая закон, было возможно. Но пойдёт ли он на сделку, таящую в себе такую возможность, вот вопрос. Лоуренс полагал, что Амати, скорее всего, плохо знаком со сделками вроде той, что он собирался предложить. Это не было недооценкой, просто торговец рыбой едва ли сталкивался с такими сделками. Если человеку предлагают сделку незнакомого рода, ему естественно отказаться от неё. Особенно если она предложена Лоуренсом. Шансы заключить сделку тут примерно один к девяти. Однако придётся заставить Амати согласиться, даже если понадобится его спровоцировать. Кроме того, хотя условия сделки казались на первый взгляд нормальными, Амати наверняка заметит, что содержание довольно скользкое. Вот почему Амати придётся провоцировать. Это будет не деловыми переговорами, Лоуренс не искал прибыли. Когда торговец задумывается о чём-то, помимо прибылей и убытков, это уже убыток.
   Узнав у владельца постоялого двора, в каких трактирах чаще бывает его соперник, Лоуренс стал обходить их, пока не нашёл в четвёртом. Несмотря на буйство праздника в трактире было тихо, Амати пил в одиночестве. Лицо его выглядело немного усталым, возможно, он просто позволил себе немного расслабиться, удачно выполнив трудную задачу - подписав брачный договор с Хоро. А возможно, он до сих пор не собрал свою тысячу монет, и это давило на него.
   Впрочем, душевное состояние соперника не волновало Лоуренса. Сделки не всегда заключаются, когда все готовы к ним. Бывает, торговцу приходится полагаться на своё искусство, чтобы всё прошло удачно. И ещё Лоуренс не хотел ждать до завтра, его сделка не терпела отсрочки.
   Глубоко вдохнув, Лоуренс подошёл. Лишь тогда Амати его заметил.
   - Ах...
   - Добрый вечер, - поздоровался Лоуренс.
   Амати был не столь наивен, чтобы поверить в случайную встречу. Увидев Лоуренса, он лишился дара речи, но через несколько секунд лицо его приобрело деловое выражение.
   - Не нужно так осторожничать. Я пришёл по делу, - произнёс Лоуренс с улыбкой, удивив самого себя.
   Амати, однако, ответил серьёзно:
   - Если ты пришёл по делу, мне тем более нужно быть осторожным.
   - Ха-ха, это верно. Ну так что, найдётся свободная минутка?
   Амати кивнул, и Лоуренс подсел за стол. Подошедшему кислого вида трактирщику он кинул: "Вина".
   Несмотря на хрупкую, почти девичью фигуру, человек напротив него был рыботорговцем, который ушёл из дома и добрался до Кумерсона совершенно один и добился здесь успеха. Лоуренс напомнил себе, что обманываться внешностью и терять бдительность нельзя. Ещё важнее заставить потерять бдительность противника. Достаточно естественно кашлянув, он огляделся и начал:
   - Как здесь тихо. Хорошее место.
   - В других трактирах спокойно не выпьешь. А это место нелегко найти.
   Интересно, подумал Лоуренс, это намёк? "А теперь пришёл этот тип и всё испортил"? Впрочем, он сам хотел закончить эту беседу побыстрее.
   - Итак, ты наверняка удивлён, что я вдруг захотел иметь с тобой торговые дела. Но ты тоже меня удивил в некотором роде, так что мы квиты.
   Он не знал, чем Амати так обворожил Хоро, что она пустила его и подписала брачный договор. Какой бы порывистой она ни была, он всё же не верил, что она подписала договор по собственному желанию. Если так, её побудил к этому Амати. Но Лоуренс не имел права осуждать Хоро. Впустила Амати в комнату Хоро, но сама нынешняя ситуация была вызвана Лоуренсом. Он не знал, чем Амати убедил Хоро, но поднял правую руку и остановил Амати.
   - Нет, я здесь не для того, чтобы обсуждать всю эту историю. Однако она послужила одной из причин, почему я пришёл сюда с деловым предложением. Я больше не желаю говорить на эту тему. В конце концов, решение должна принять Хоро и принять исключительно по своей воле.
   Амати сидел и глядел на Лоуренса, тень гнева проявилась у него на лице. Затем он слегка кивнул. В его глазах читалось недоверие к словам Лоуренса, который, впрочем, и не собирался объясняться. Потому что следующие его слова породят куда большие подозрения.
   - Однако именно это событие побудило меня подумать об этом деле, и я не рискну утверждать, что это будет обычная сделка.
   - Что именно ты предлагаешь?
   Амати не стал ходить вокруг да около. Лоуренс, не дрогнув, продолжил:
   - Перейду сразу к главному. Я хочу продать тебе пирит.
   Голубые глаза рыботорговца дрогнули и уставились куда-то в пространство.
   - А?
   - Я хочу продать тебе пирит. Примерно на пятьсот монет Тренни по нынешней цене.
   Амати, сидевший с открытым ртом, вернул взгляд на Лоуренса и негромко рассмеялся, затем вздохнул.
   - Пожалуйста, не шути так.
   - Я не шучу.
   Улыбка исчезла с лица Амати, который теперь смотрел на Лоуренса почти гневно.
   - Ты наверняка прекрасно знаешь, что я получил немалую прибыль, перепродавая пирит. И зная это, ты предлагаешь мне купить у тебя пирит? Чем больше пирита на руках, тем больше прибыли - я просто не могу поверить, что ты можешь на это пойти. Или же...
   На мгновение Амати умолк, затем продолжил, теперь глаза открыто пылали гневом.
   - Ходят слухи, что если ты получишь оговоренную сумму, тебе будет совершенно всё равно, что случится с госпожой Хоро, неужели это правда?
   Лоуренсу понял, что наговорила его сопернику Хоро. Амати светился фанатизмом рыцаря, это слегка раздражало.
   - Нет. Хоро мне очень дорога, - ответил Лоуренс.
   - В таком случае, почему...
   - Ну, конечно, я не просто продам тебе его.
   Если бы сейчас шли торги, на которых противники часто жалят друг друга ехидными словами, Амати чувствовал бы себя уверенней, но Лоуренс не сомневался, что в деловых переговорах один на один он не уступит. Он уже оценил, с какой скоростью Амати привык вести разговор, и сейчас старался обратить её в свою пользу. Совершенно спокойным тоном он произнёс заготовленную фразу:
   - Я хочу продать в долг.
   - Продать... в долг? - Амати был застигнут врасплох.
   - Именно так.
   - Что это за?..
   - Вот что я имею в виду, я хочу продать тебе пирита на пятьсот Тренни по нынешней цене, но продать завтра вечером.
   Хоро, хвастаясь своим острым слухом, говорила, что слышит даже звук нахмурившейся брови. Сейчас Лоуренсу казалось, что и он способен на это. Лицо Амати выдавало замешательство.
   - Ну, если так, поговори со мной об этом завтра вечером... - произнёс он.
   - Нет, деньги я хочу получить прямо сейчас.
   Ещё больше смятения в лице. Если это не лицедейство, продажа в долг для него - нечто совершенно новое. Если торговцу не хватает знаний, он идёт в бой с завязанными глазами.
   - Иными словами, я приму пятьсот серебряков от тебя, господин Амати, здесь и сейчас, а завтра вечером передам тебе столько пирита, сколько сейчас стоит пятьсот серебряков.
   Амати напряжённо думал. На первый взгляд, продажа в долг выглядела совсем просто.
   - Это означает что, когда наступит завтрашний вечер, даже если цена пирита будет выше, чем сейчас, я всё равно получу пирит по нынешней цене, так? - уточнил он.
   - Точно. Например, если я продам тебе в долг кусок пирита на тысячу двести Иредо, я заберу тысячу двести Иредо сейчас. Завтра вечером, даже если цена этого куска подскочит до двух тысяч Иредо, я всё равно должен буду отдать тебе его.
   - Но с другой стороны, даже если цена к завтрашнему вечеру упадет до двухсот Иредо, я всё равно получу один-единственный кусок, верно?
   - Именно так всё и есть.
   Да, соображал Амати очень быстро. Но Лоуренса тревожило, поймёт ли он истинное значение этой сделки. Казалось бы, продажа в долг ничем не отличалась от продажи с немедленной оплатой. Когда товар продан и оплачен, если потом его цена вырастет, продавец будет жалеть, что продал поспешно, а если цена упадет - он ощутит облегчение, что вовремя избавился. Однако разница во времени между передачей денег и передачей товара имела решающее значение. Лоуренс хотел, чтобы Амати осознал это. Иначе шансы, что он откажется от сделки, будут очень велики.
   - На самом деле это ведь не отличается от обычной торговли, не так ли?
   Амати не понял. Лоуренс, с трудом скрыв досаду, начал подбирать слова для объяснения.
   - Нет, разница должна быть, - проговорил меж тем Амати, мгновеньем позже он удовлетворённо улыбнулся. Его юное лицо вновь превратилось в лицо торговца, думающего о прибылях и убытках. - Ты всё ещё надеешься получить прибыль в этом деле, хоть и занялся им поздновато, я прав?
   Ни один торговец не предложит бессмысленной сделки. Если сделка кажется таковой, что-то осталось незамеченным.
   - Если при покупке в долг ты получаешь товар, не имея на руках достаточного количества денег, то продажа в долг - это способ продать товар и получить деньги, не имея на руках самого товара. Если покупка в долг приносит доход, когда покупаемый товар дорожает, то, продавая в долг, ты получаешь доход, если дорожают деньги. Другими словами, для получения дохода товар должен подешеветь, - продолжил рассуждать Амати.
   Кроме того, в таких сделках не имело значения, если у продавца не было товара. Сделка включала в себя обещание доставить товар в определённое время.
   - Ха-ха, это кое-что новое. Я всё время занимаюсь с рыбой и из-за этого подзабыл, как велик мир. Ты решил заключить эту сделку именно со мной, потому что... да нет, причина понятна и без слов. Если я куплю у тебя пирита на пятьсот серебряных монет, то, пока цена растёт, и моя прибыль будет расти, но когда цена упадёт, я буду в убытке. Если ты будешь в прибыли, я в это же время буду в убытке.
   Амати выпятил грудь, лицо его светилось уверенностью. Лоуренс же старался сохранить своё лицо абсолютно неподвижным.
   - А это означает, что... - продолжал Амати.
   Лоуренс его перебил:
   - Господин Амати, я вызываю тебя на поединок.
   Уголки губ рыботорговца поползли вверх. Это улыбка настоящего торговца.
   - Это едва ли может считаться поединком, не так ли? Поединок подразумевает равенство шансов участников, а в этом так называемом "поединке" сделка выходит совсем неравная. Надеюсь, ты, господин Лоуренс, не собираешься требовать, что эта продажа в долг будет только между мной и тобой?
   - Что ты имеешь в виду?
   - Ты ведь не собираешься заключить эту сделку, не написав долговую расписку, верно? Я имею в виду вот что: может ли эта расписка быть передана кому-то ещё?
   - Если бы я предложил сделку, так серьёзно ограничив тебя, вряд ли ты согласился бы, верно? - сказал Лоуренс. - Ведь риск был бы слишком велик.
   - Вот именно. Даже если цена пирита к завтрашнему вечеру упадёт, как ты, господин Лоуренс, предсказываешь, я продам пирит где-то в середине дня, когда цена вырастет до нужной мне величины. Если бы я не мог продавать пирит в это время, я бы сомневался, стоит ли соглашаться на эту сделку. Но если ты согласен дать мне такую возможность, едва ли наши шансы в этой сделке будут равны.
   Лоуренс молча слушал.
   - Это было бы слишком несправедливо по отношению к тебе, господин Лоуренс, ведь мне, чтобы достичь цели, требуется лишь незначительное увеличение цены. Кроме того, чтобы защитить мои интересы, я не соглашусь заключать и такую сделку, которая была бы в твою пользу.
   Иными словами заключать сделку Амати не хотел. Однако настоящий торговец не отказывается от своих планов из-за простого "нет". Лоуренс твёрдо возразил:
   - Если смотреть только на эту сделку, сказанное тобой, возможно, и верно. Однако если ты взглянешь чуть шире, то поймёшь, что такая несправедливость как раз справедлива.
   - В каком смысле?..
   - В таком смысле, что Хоро может взять и разорвать брачный договор. У тебя ведь есть копия, верно?
   Амати застыл, глядя на Лоуренса.
   - Даже если ты выплатишь мне долг в тысячу серебряных монет, ты не сможешь исключить риск того, что Хоро просто покачает головой, и ты останешься ни с чем. По сравнению с этим риском небольшая доля несправедливости по отношению ко мне, которую эта сделка в себе таит, - просто ничто, - продолжил Лоуренс.
   По лицу Амати расплылась широкая улыбка, и он, хмыкнув, ответил:
   - Ха! Не думаю, что это должно тебя волновать. Я слышал, вы двое серьёзно поссорились.
   Лоуренс ощутил, как по всему его телу прошла волна жара. Но собрав весь свой опыт торговца, он нанёс ответный удар:
   - За время наших странствий Хоро не раз рыдала у меня на руках.
   Амати уже не смог сдержать эмоции. Улыбка его замёрзла, он с шумом втянул воздух. Лоуренс продолжал:
   - Хоро очень милая, когда плачет, жаль, что у неё такой упрямый и неподатливый характер. Она частенько делает совсем не то, что подсказывают её чувства. Другими словами...
   - Я принимаю сделку! - перебил Амати, сейчас он походил на рыцаря, принимающего вызов на бой. - Я принимаю сделку, которую ты предложил!
   - Тебя это действительно устраивает?
   - Ни слова больше, я принимаю! Я... я волновался прежде, что если я заберу у тебя всё, это будет для тебя чересчур сурово, потому и говорил, что говорил. Но раз ты сам так настаиваешь - будь по-твоему. Раз так, я отберу всё твоё состояние и вообще всё, что у тебя есть.
   Лицо Амати побагровело от ярости. Как мог Лоуренс не ответить улыбкой - улыбкой охотника, открывающего поставленную им ловушку, чтобы достать добычу. Протянув правую руку, он переспросил:
   - Желаешь ли ты заключить сделку?
   - Даже не сомневайся!
   Две руки стиснули друг друга, и каждая из них стремилась отобрать сокровище у другой.
   - В таком случае давай подпишем договор немедленно, - подвёл итог сохранивший холодную голову Лоуренс.
   Взяв у трактирщика бумагу и перо, они составили договор. Поскольку прямо сейчас Амати не мог выложить пятьсот Тренни монетами, Лоуренс согласился принять вместо недостающих двух сотен монет трёх лошадей. По уговору Амати должен будет передать деньги завтра утром, когда колокол возвестит открытие рынка, лошадей же - завтра вечером.
   Если верить письму от Хоро, у Амати было двести монет Тренни, на триста монет пирита и на двести собственности, которую он мог быстро продать. У него оказалось на сто монет больше, а три лошади были той "собственностью, которую можно быстро продать". В таком случае у Амати теперь пирита на восемьсот серебряков. Если цена пирита вырастет на четверть, он наберёт тысячу. А если у него пирита уже больше, то и меньшего прироста цены будет достаточно.
   И тем не менее Лоуренс не считал, что находится в невыгодном положении.
   - Что ж, закончим это всё завтра вечером, - возбуждённо выпалил Амати, подняв голову, едва договор был скреплён печатью. Лоуренс в ответ уверенно кивнул:
   - В таком случае я позволю себе откланяться, не смею более препятствовать тебе наслаждаться вином, - произнёс он и покинул трактир.
   Выпущенная Лоуренсом стрела поразила Амати в сердце. Лоуренс полагал, что тот и сам это осознаёт, но было ещё кое-что, о чём не было упомянуто. Торговцы ведут охоту, балансируя между честностью и обманом. Вовсе не обязательно разъяснять всё. Коварство у всех торговцев в крови.
  

***

  
   Заключив договор, Лоуренс двинулся на рынок. Рыночная площадь по-прежнему бурлила. Торговцы угощались и пили при свете луны, даже ночная стража не удержалась от соблазна присоединиться к общему веселью. Добравшись до палатки Марка, Лоуренс убедился, что, как он и ожидал, Марк был не дома, а здесь, предпочитая пить в одиночестве. Сразу вспомнилось, что некогда и Марк был странствующим торговцем.
   - Хмм? Что у тебя случилось? Разве ты не должен сейчас быть рядом со своей принцессой? - проговорил Марк, завидев Лоуренса. Тот лишь пожал плечами и вымученно улыбнулся.
   - Выпей сперва, - тоже улыбнувшись, сказал Марк и налил пива в кружку.
   - Я не помешаю? - спросил Лоуренс.
   - Ха-ха. Помешаешь, если останешься трезвым. Не помешаешь, если напьёшься.
   Сев на поставленное стоя полено и опустив на землю мешочек с монетами, Лоуренс отпил пива. Задержав во рту пенистый напиток, он ощутил, как сладость, а затем и горечь тонкой струйкой потекла ему в горло. Это значило, что пиво действительно было хмельным. Как и полагалось торговцу пшеницей, Марк отлично разбирался в пиве.
   - Хорошее пиво.
   - Это потому что в этом году всё зерно уродилось. Когда урожай плохой, даже из ячменя вместо пива делают хлеб, так что мы должны благодарить бога урожая.
   - Ха-ха, это верно. Однако... - Лоуренс поставил кружку на стол для переговоров.
   - Я должен тебе кое-что сказать, хотя это и не самая подходящая тема для трапезы.
   - Ага... кхх. Что-то, с помощью чего можно подзаработать?
   - Нет, так вряд ли можно сказать. Смотря, как пойдёт, может быть, и удастся подзаработать, но моя цель - не это.
   Марк отправил в рот кусочек солёной рыбы. Затем заговорил, не переставая жевать, соль захрустела у него на зубах.
   - По-моему ты слишком честный, нет? Сказал бы ты, что будет прибыль, и я был бы просто счастлив тебе помочь.
   - Конечно, я заплачу тебе за посредничество. А если дело повернётся удачно, может, будет и прибыль.
   - И каким образом?
   Стерев ладонью пену с губ, Лоуренс сказал:
   - Когда праздник закончится, наступит время покупать и продавать остатки пшеницы, верно?
   - Да, верно.
   - Когда настанет это время, я хочу, чтобы ты помог мне распустить один слух.
   На лице Марка появилось выражение, словно он оценивал качество пшеницы.
   - Я не собираюсь делать ничего опасного, - заявил он.
   - Если бы ты говорил это сам, это могло бы быть опасным, но если говорить будет мальчик, проблем не будет, верно?
   Лоуренс хотел распустить совсем небольшой слушок. Однако слухи имели страшную силу. Рассказывали, что когда-то одна большая страна погибла из-за того, что какой-то юнец в каком-то городе сказал, что король, похоже, болен. Слова мгновенно разошлись по стране, затем по соседним странам, из-за этого распались военные союзы, а потом соседи напали на эту страну и расчленили на части.
   Тем для разговора у людей на самом-то деле немного. И уши их предназначались специально для того, чтобы улавливать подобные мелкие слухи и затем радостно их распространять. Марк выдвинул челюсть вперёд, приглашая Лоуренса продолжать.
   - Когда я подам знак, кто-то должен сказать в определенном месте, что пшеница совсем скоро вздорожает.
   Марк застыл на месте и устремил взор куда-то в пространство, пытаясь понять смысл сказанного. Несколько секунд спустя он скептически улыбнулся и снова перевёл взгляд на Лоуренса.
   - Ты хочешь уронить цену этих камешков?
   - Примерно так.
   Лоуренс предположил, что пиритом занимались, в основном, те, кто пришёл в город продать свои товары и закупить что-нибудь для себя. Этим чем-нибудь в первую очередь будет пшеница. Если во время закупок пшеницы пройдёт слух, что она подорожает, все примутся продавать купленный пирит, чтобы получить деньги на то, ради чего они пришли. И цена пирита начнёт снижаться. А когда она достигнет определённой величины, разом рухнет, и это падение уже не остановить.
   Торговец пшеницей отхлебнул пиво и прохладным голосом проговорил:
   - Я не ожидал, что ты такой неизобретательный.
   - А если я тебе скажу, что одновременно с этим я собираюсь продать большое количество пирита, ты по-прежнему будешь думать так же?
   Веки Марка дёрнулись. Немного подумав, я он поинтересовался:
   - Сколько именно?
   - На тысячу монет Тренни.
   - Что... тысячу? Ты что, сдурел? Ты хоть представляешь, сколько ты сам на этом потеряешь?
   - Неважно, насколько упадёт цена. Для меня это не имеет значения.
   Лицо Марка приняло невероятно кислое выражение, он с шелестом поглаживал бородку. Глаза его бегали по сторонам, изо рта вырвалось что-то вроде стона. Судя по всему, он не мог понять приятеля.
   - Если мне удастся купить пирита ещё на пятьсот серебряных монет, то вырастет цена или упадёт - мой кошель не пострадает в любом случае.
   - Чёрт, продал, значит, в долг, хе-хе, - сказал Марк.
   Если товар на руках дорожает, кошель торговца не страдает, а вот случаи, когда и падение цен не бьёт по кошелю, весьма редки. Если цена уже проданного товара будет падать, нужно заново купить товар по низкой цене и передать его сопернику. Если же цена имеющегося товара растёт, это прямая прибыль. Если продать товар в долг и одновременно купить нормальным способом, кошель не потяжелеет и не похудеет независимо от того, вырастет в итоге цена или упадёт.
   Но главное преимущество Лоуренса, - если товар продать сразу в больших количествах, его цена неизбежно упадёт, а Амати было нужно, чтобы пирит дорожал, тогда он мог бы собрать оговоренную сумму денег. Другими словами, Лоуренс намеревался использовать пятьсот монет, полученных от Амати, а также свои деньги, чтобы ходить по городу и покупать в разных местах пирит, а затем разом продать его весь и обвалить цену на него. Такое вполне можно осуществить, если не думать мысли о прибыли.
   Марк мгновенно понял этот план. Ему не требовалось объяснять, кто был соперником Лоуренса.
   - Бедный рыботорговец, его поймали на невежестве... теперь ему можно только посочувствовать.
   Лоуренс лишь пожал плечами. Но в этом плане была одна тревожащая уязвимость.
   - А должен был бы этот паренёк понимать, что опасно ввязываться в незнакомые тебе дела, - продолжил Марк.
   - О да, он не мог не знать, что это рискованно, но сделку всё же принял. Кстати, я ему об этом сказать не забыл.
   Издав смешок, Марк допил пиво в кружке. Затем, став серьёзным, спросил:
   - Так это всё, что ты хотел у меня попросить?
   - Есть ещё кое-что.
   - Выкладывай.
   - Помоги мне разыскать и купить пирит.
   Марк лишился дара речи - просто сидел и смотрел на Лоуренса.
   - Ты подписал договор, не найдя заранее, где достать пирит? - переспросил он, наконец.
   - К сожалению, на это у меня не было времени. Так ты поможешь?
   Именно из-за этого Лоуренс не мог смотреть в будущее спокойно. Как бы совершенен ни был план, осуществить его невозможно, если не выполнены все условия. Условие, которого не хватало Лоуренсу, очень трудно обойти. Конечно, Лоуренс мог подождать до утра и купить пирит на рынке. Но цена тогда подскочит. Надо было покупать пирит скрытно, так, чтобы это не повлияло на цену. Проще всего покупать понемногу, пользуясь обширными связями городских торговцев.
   - Оплата - только деньгами. Цена не имеет значения, даже если она выше цены на рынке. Если покупка большая, можно платить румионами.
   Деньги у Лоуренса имелись, но связей среди торговцев не было и, кроме Марка, не было друзей, к которым он мог бы обратиться за помощью. Если Марк откажет, Лоуренсу придётся положиться лишь на свои силы, добывая нужное количество пирита.
   Марк, однако, стоял недвижимо и смотрел лишь ему ведомо куда.
   - Я заплачу за помощь. И это будет немаленькая сумма.
   Лоуренс имел в виду, что не ограничится обычным вознаграждением за посредничество при покупке. Марк кинул на него быстрый взгляд. В конце концов, он же был торговцем. Вполне естественно, если он не хотел трудиться даром.
   - Не могу, - кратко ответил Марк.
   - Хорошо, значит... а?
   - Не могу.
   На сей раз он сказал эти слова, глядя Лоуренсу в глаза.
   - Но поче?..
   - Здесь я не могу тебе помочь, - серьёзно проговорил Марк. Лоуренс потянулся вперёд всем телом и с нажимом сказал:
   - Я отблагодарю тебя за эту услугу. Я не пожадничаю, не ограничусь только деньгами за посредничество. Ты ничего не потеряешь. Это же отличные условия, верно?
   - Ничего не потеряю? - нахмурившись, повторил Марк. Сейчас его лицо, прямоугольное из-за подстриженной бородки, казалось высеченным из цельного куска камня.
   - А разве не так? Я прошу всего лишь помочь мне найти и купить для меня пирит, вовсе не вкладывать собственные деньги. Кроме того, ты будешь платить деньгами. Что ты можешь потерять?
   - Лоуренс.
   Что-то почувствовалось в голосе Марка, и Лоуренс смолк, не в состоянии понять. Совершенно невозможно, чтобы торговец отказал в сделке, обещающей немалую награду и не таящей риска.
   - Сколько ты мне сможешь заплатить? Десяток румионов, не больше? - заговорил Марк вновь
   - Ну, раз это всего лишь несколько покупок для меня, думаю, такое вознаграждение более чем достаточно, верно? Не то чтобы я просил тебя заняться покупками целой торговой гильдии, а потом обойти окрестные горы и вернуться в тот же день.
   - Ты имеешь в виду, что хочешь, чтобы я прошёл по всему рынку, нашёл и скупил для тебя пирит, так? Это - то же самое.
   - Да как же!..
   Лоуренс выпрямился и был готов уже ухватить Марка за грудки, его полено со стуком упало на землю. Марк не двинулся с места. И лицо его - лицо истинного торговца - осталось неизменным.
   - Эээ... да как же это - то же самое? Я не прошу тебя провести всю ночь, шляясь по рынку взад-вперёд, таская тяжёлые грузы, и тем более не прошу ходить по каким-нибудь крутым горным тропам, подвергая себя риску. Всё, о чём я прошу, - это через твои связи помочь мне купить немного пирита.
   - Я имею в виду, что это - то же самое, - медленно проговорил Марк. - Ты странствующий торговец, ты бродишь взад-вперёд по дорогам и бездорожью, а я городской торговец, моё поле битвы - рынок. Все те опасности, которые ты видишь, - это опасности, с которыми сталкивается странствующий торговец.
   - А...
   Марк нахмурил брови, словно проглотил что-то горькое.
   - С точки зрения городского торговца, не раздумывая, хвататься за первый же подвернувшийся шанс заработать деньги - совсем не добродетель. Не получать большие доходы случайными сделками на стороне, но честно жить своей главной работой - вот что отличает уважаемого городского торговца. Хотя эта палатка принадлежит мне, но репутация этой палатки стоит не только на моём имени. Она стоит на моей репутации, репутации моей жены, всей моей кровной родни и всех, кто заключал со мной сделки. Когда речь идёт о получении всего лишь небольшого дохода на стороне, даже если источник его сомнительный, - это ничего страшного, можно действовать быстро... - Марк налил ещё пива и отпил. Брови его были по-прежнему нахмурены. - Но помочь тебе найти и купить пирита на пять сотен серебряков, что ты просишь, - это совершенно другое дело. Подумай сам, как на меня будут смотреть все вокруг? Наверняка они будут думать: вот никчёмный человек, душа которого не лежит к своей работе и который хочет разбогатеть нечестным путём. Можешь ли ты заплатить мне столько, чтобы окупить этот риск? Я ведь и сам был странствующим торговцем, и осмелюсь предположить, что те суммы, с которыми городской торговец имеет дело постоянно, странствующему торговцу даже и не снятся.
   Лоуренс не мог что-либо возразить. А Марк завершил свою речь:
   - Палатка у меня совсем маленькая, но имя её ценится на удивление высоко. Если это имя пострадает, компенсация вреда потребует куда больше десяти-двадцати золотых монет.
   Эти слова он произнёс очень решительно. Лоуренс молчал, уставившись в столик.
   - Такие дела.
   Сказанное Марком было истиной. Лоуренс понял, что, хотя они с Марком были торговцами, но жили в совершенно разных мирах.
   - Мне очень жаль.
   - Нет... всё в порядке, прости, что так неловко получилось, - вымолвил наконец Лоуренс.
   Если к кому-то ещё и можно теперь обратиться, то только к Бартозу, больше никто на ум не шёл. Правда, Бартоз говорил, что способ заработать денег, что применяет Амати, - недостойный. Для Бартоза, таскавшего на себе тяжёлые камни по крутым горным тропам, брать пирит одной рукой и тут же продавать его другой, получая огромные прибыли, несомненно, было недостойным делом. Значит, шансы на помощь Бартоза тоже невелики, но иного выхода не оставалось. Приняв решение, Лоуренс сделал усилие и поднял голову.
   В это мгновение Марк сказал:
   - Значит, даже такой невозмутимчик, как ты, может так дёргаться, а? - это прозвучало не скептически и не насмешливо. На лице Марка было лишь недоумение. - А, прости, не злись. Я просто немного удивлён.
   Глядя, как он спешит оправдаться, Лоуренс не мог сердиться. Его самого это немного удивляло.
   - Хотя с такой спутницей, как твоя... понятно, что ты до такого состояния дошёл. Но даже если ты не будешь так уж стараться остановить Амати, твоя спутница ведь вряд ли отдаст себя ему так легко, а? Любой, кто хоть раз видел её рядом с тобой, - ну, вроде меня, - в этом уверен, так что и ты не сомневайся.
   И Марк, наконец, улыбнулся. Лоуренс ответил совершенно безжизненным тоном:
   - Она показала мне подписанный брачный договор. С Амати, конечно же.
   Глаза Марка округлились, он начал поглаживать бородку, и вид у него был такой, словно он наступил на что-то острое. Лоуренс понурился.
   - Если бы ничего не происходило, я бы, конечно, не сомневался. Но только кое-что произошло... - выдавил он.
   - Произошло уже после того, как ты в тот раз пришёл сюда и потом ушёл? Всего один шаг может так круто изменить жизнь, что ужас... и всё же ты должен продолжать надеяться, именно поэтому ты так стараешься найти решение, точно?
   Лоуренс кивнул. Марк выпятил челюсть и, вздохнув, сказал:
   - Я видел, конечно, что твоя спутница - не простая девушка, но не думал, что она способна выкинуть такое... у тебя ещё есть к кому обратиться?
   - Ну, для начала я попробую спросить господина Бартоза.
   - Господина Бартоза, хе-хе. Понятно. Хочешь, чтобы он для тебя попросил ту женщину? - последние слова Марк произнёс тихо.
   - Ту женщину?
   - Э? Ты что, не собираешься попросить его, чтобы он попросил ту женщину? Ну, летописца. Разве ты с ней до сих пор не познакомился?
   - Если ты о госпоже Диане, то я с ней уже знаком, но я пока не вполне понимаю, к чему ты клонишь.
   - Если тебя не смущают неприятности, в которые ты можешь влипнуть, думаю, тебе не помешает с ней посоветоваться.
   - Что именно ты имеешь в виду? - спросил Лоуренс.
   Оглядевшись вокруг, Марк понизил голос ещё больше и сказал:
   - Весь северный квартал в руках этой женщины. Можно даже сказать, она - то окно, через которое алхимики общаются с миром. Здесь все считают, что именно благодаря этой женщине алхимики - люди, вообще говоря, очень уязвимые - сумели собраться вместе. Но истину, конечно, знают только городские аристократы и старцы в городском совете. И ещё... - Марк отхлебнул пива, - ...здесь все наверняка думают: "Алхимики, у них у всех наверняка есть пирит". Но только чтобы не искать неприятностей и заниматься своими делами спокойно, надо избегать связываться с ними. Если говорить о господине Бартозе, то именно из-за того, что он имеет дело с алхимиками, он редко имеет дело с кем-либо ещё. Хотя, возможно, правильнее сказать, он не умеет вести дела с кем-либо ещё. Если ты не боишься такого рода неприятностей, попросить господина Бартоза попросить ту женщину - вполне возможный выход. Если припечёт, по-моему, стоит попытаться. Разве тебя уже не начало припекать?
   Лоуренс и так казался самому себе никчёмным, а после неожиданного отказа Марка его положение стало просто угрожающим. Сведения о Диане в такой ситуации получали особую ценность.
   - Я действительно очень рад, что ты обратился за помощью ко мне. Но всё, что я могу, это советы, - добавил Марк.
   - Нет, ты действительно сделал для меня многое. Я чуть не прошёл мимо хорошей возможности.
   Лоуренс сам понимал разумность отказа Марка. Один - городской торговец, другой - странствующий. Когда двое смотрят на одно с разных точек, они и видят разное.
   - Может, это странно, когда человек, только что отказавшийся тебе помочь, говорит такое, но... я буду молиться за твой успех, - произнёс Марк.
   Теперь настал черёд Лоуренса улыбнуться.
   - Ты преподал мне хороший урок. Это само по себе ценно, - искренно ответил он. В будущем, когда ему доведётся иметь дела с городскими торговцами, он обязательно учтёт сегодняшний опыт. Лоуренс не лгал, говоря, что получил хороший урок.
   Марк вновь принялся поглаживать бородку. Затем нахмурился и, глядя в сторону, проговорил:
   - Я, конечно, не могу действовать открыто, но если нужно всего лишь шепнуть кое-кому, что некто имеет столько-то денег в кошеле, то это будет совсем нетрудно.
   Увидев удивление на лице Лоуренса, Марк прикрыл глаза и продолжил:
   - Приходи попозже. Я скажу, у кого что ты сможешь купить. Уж это-то я для тебя могу сделать.
   - Благодарю тебя, - сказал Лоуренс от всего сердца.
   Марк неожиданно расхохотался.
   - Когда я смотрю на это твоё выражение лица, начинаю понимать: неудивительно, что малышка выкинула такой номер, - сказал он.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Ничего, ничего. Всё, о чём надо думать торговцу, - это как лучше торговать.
   Лоуренс устоял перед искушением потребовать объяснить слова Марка, мысли его уже были заняты Бартозом и Дианой.
   - В общем, удачи тебе, - напутствовал Марк.
   - А... ох.
   Хотя Лоуренс по-прежнему чувствовал тяжесть в сердце, но терять время нельзя, переговоры стоит начать как можно скорее. Коротко поблагодарив Марка, он пошёл прочь. Но идя по улице, он подумал: "Возможно, поговорка, что у странствующих торговцев не бывает друзей, всё-таки врёт".
  

***

  
   Для начала Лоуренс направился в гильдию Ровена. Во-первых, чтобы узнать у Бартоза, нет ли у него пирита, и не может ли он познакомить Лоуренса с кем-то, у кого он есть. Во-вторых, попросить его о встрече с Дианой.
   Он и думать забыл о празднике, который не прерывался и буянил ещё пуще. Узкими переулками он пробирался к отделению гильдии. Выйдя, наконец, на главную улицу, плотно застроенную зданиями, Лоуренс увидел, что на всех зданиях горят фонари, под фонарями, встав в хороводы, танцуют люди. То тут, то там он видел людей из разных гильдий, они махали мечами, неуклюже состязаясь друг с другом. Похоже, всё это тоже часть праздника.
   Лоуренс пробирался сквозь толпу к зданию гильдии. Наконец он прошмыгнул внутрь, избежав приветствий тех членов гильдии, которые собрались рядом с распахнутой настежь дверью. Желающие пить и наслаждаться внутри здания и предпочитавшие делать это на улице, чётко разделили территории. Главный зал отделения, озарённый светом подвешенных к потолку ламп на рыбьем жире, наполняли разговоры и смех, запах от светильников исходил необычный.
   Увидев Бартоза, Лоуренс направился к нему. Тот сидел за столом, где собрались торговцы в годах. В тусклом свете ламп он чем-то напоминал отшельника.
   - Я очень, очень извиняюсь, что мешаю тебе пить, - проговорил Лоуренс.
   Бартоз улыбнулся и сказал:
   - Хей, господин Лоуренс, чем я могу тебе помочь?
   - Прошу меня простить за вторжение, но мне нужно кое-что с тобой обсудить.
   - Это кое-что относится к торговле?
   Поколебавшись мгновение, Лоуренс кивнул.
   - Тогда давай вон там поговорим. Мы ведь не можем позволить другим подслушать, как разбогатеть, верно?
   Прочие торговцы за столом рассмеялись и приподняли кружки: "Мы и без тебя продолжим". Ещё раз кивнув, Лоуренс проследовал за Бартозом, который направился куда-то вглубь здания.
   В противоположность главному залу, пропитанному запахами выпивки, шумному беседами и смехом, коридор, по которому они сейчас шли, больше походил на городские переулки. Скоро они оказались в неосвещённом уголке здания. Бартоз резко остановился и, развернувшись, спросил:
   - Итак?
   Лоуренс приступил сразу к делу:
   - Да. Честно говоря, я хотел бы купить пирит и сейчас ищу кого-то, у кого его много. Господин Бартоз, я уверен, что у тебя есть такие знакомые.
   - Пирит?
   - Да.
   Тёмно-синие, почти чёрные глаза Бартоза смотрели прямо на Лоуренса.
   - У тебя есть такие знакомые?
   Бартоз вздохнул и, потирая глаза ладонью, произнёс:
   - Господин Лоуренс.
   - Да.
   - Ты помнишь, что я говорил, когда намекал тебе, как Амати будет собирать деньги?
   Лоуренс кивнул. Конечно, он помнил.
   - Я помню не только твои слова, но и то, что госпожа Диана, похоже, не любит тех, кто хочет обсуждать с ней дела.
   Рука Бартоза, отодвинувшись от глаз, застыла в воздухе. Теперь он смотрел взглядом настоящего торговца. Этот взгляд принадлежал странствующему торговцу, который любит свою полную трудностей работу, торговцу, который не забивает голову тем, как бы заработать побольше денег, а заботится о доставке товаров в целости и сохранности. Возможно, то был лишь трюк сознания, но Лоуренсу показалось, что взгляд этот чем-то похож на волчий.
   - Ты думаешь о запасах алхимиков? - спросил Бартоз.
   - Да, с тобой легко иметь дело. Но я слышал, что им не дозволено вести дела, не получив на это разрешения от госпожи Дианы. Именно поэтому я пришёл просить тебя о помощи.
   Лоуренсу вспомнились дни, когда он только стал странствующим торговцем и, стараясь завести связи, вынужден был заявляться без предупреждения и навязываться другим людям. Глаза Бартоза удивлённо округлились, затем он произнёс:
   - И зная всё это, ты всё же хочешь с ними торговать. Неужели это из-за того, что пирит такой прибыльный?
   - Нет, совершенно не из-за этого.
   - Тогда... значит, слухи не врут, и ты хочешь узнать своё будущее или излечить болезнь? - проговорил Бартоз, улыбаясь, как улыбался бы дедушка, играя с внуком. Похоже, это был свойственный ему способ насмехаться. Но Лоуренс не сердился.
   - Я действую ради собственной выгоды. Этого я не отрицаю, - заявил он.
   Бартоз не двинулся с места - просто стоял и смотрел во все глаза. Если Лоуренс наткнётся на отказ, его шансы добыть должное количество пирита испарятся. Нынешний Лоуренс был не настолько ленив, чтобы допустить такое.
   - Однако я не стремлюсь получить прибыль с пирита, цена которого растёт, как мыльный пузырь. Я стремлюсь к... более приземлённой цели.
   Бартоз слушал, не перебивая. Лоуренс воспринял это как разрешение продолжать.
   - Господин Бартоз, ты ведь тоже странствующий торговец. Ты наверняка много раз попадал в такое положение, когда твой груз соскальзывает у тебя с плеч и вот-вот должен упасть в глубокую пропасть?
   Бартоз молчал.
   - Когда повозка увязает в грязи и её не удаётся вытолкнуть, мы взвешиваем две возможности: либо бросить её, либо продолжать изо всех сил вытаскивать из грязи. Стоимость груза в повозке, прибыль, количество денег в кошеле, путь, которым мы едем, цена, которую придётся заплатить тем, кто может помочь. Вдобавок ещё риск натолкнуться на разбойников, пока таскаешься по окрестностям в страхе и отчаянии. Всё это мы должны учесть, когда решаем, бросить нам груз или нет.
   Бартоз медленно раскрыл рот и произнёс:
   - Ты хочешь сказать, что ты сейчас именно в таком положении?
   - Так и есть.
   Он пристально смотрел на Лоуренса, словно мог видеть в этой почти полной темноте. Он десятилетиями ходил по одним и тем же дорогам, и Диана была ему нужна, чтобы рассказывать древние легенды, - так он возмещал всё, что не успел повидать в жизни. Такой взгляд, как у него сейчас, несомненно, обнаружит любую ложь. Однако Лоуренс не попятился. Его слова не были ложью.
   - Я не хочу бросать мой груз. Если мне удастся вернуть его на повозку - мне всё равно, к каким трудностям это приведёт.
   Конечно же, Бартоз не мог не догадаться, что за груз имел в виду Лоуренс. И всё же, прикрыв глаза, ждал и молчал. Нужно ли сказать что-то ещё? Следует ли ещё как-то пытаться убедить Бартоза?
   Разговоры и смех из зала казались почти насмешкой. Время, которого и так мало, утекало капля за каплей.
   Лоуренс раскрыл рот. Но, передумал. Он вспомнил слова учителя: когда просишь услуги, главное - уметь ждать.
   - Именно этого я и ждал, - чуть улыбнулся Бартоз. - Даже когда время не ждёт, если другого пути нет, остаётся лишь терпеливо ждать. Так поступает настоящий торговец, если хочет добиться успеха.
   Когда Лоуренс понял, что его только что подвергли испытанию, холодный пот проступил у него на спине.
   - С другой стороны, когда я был в похожей ситуации, я относился к этому ещё серьёзнее, чем ты сейчас, - продолжил Бартоз.
   - Ээ...
   - О, и у меня нет пирита. Но у алхимиков, полагаю, он действительно есть.
   - Тогда...
   Коротко кивнув, Бартоз сказал:
   - Всё, что тебе нужно, это сказать: "Я пришёл купить ящик белых перьев". Ну а что будет потом - зависит уже только от тебя. Продумай, как следует, как тебе убедить сестрицу. Не думаю, что кто-то уже ходил туда за пиритом.
   - Благодарю. Я непременно отплачу...
   - Поделись со мной древней легендой, это будет достаточной платой. Ну как? Когда я так говорю, это звучит так же впечатляюще, как из уст сестрицы?
   Бартоз улыбнулся совсем по-мальчишески, и Лоуренс не удержался от смеха.
   - С людьми вроде сестрицы никогда не знаешь, когда они спят, так что ты вполне можешь пойти повидаться с ней прямо сейчас. Если ты пойдёшь, лучше бы тебе не терять времени. Время - деньги, - и Бартоз указал в глубину здания. - Если ты выйдешь через чёрный ход, тебе не придётся ни с кем общаться.
   Поблагодарив Бартоза, Лоуренс двинулся по коридору. Оглянувшись, он увидел, что Бартоз по-прежнему улыбается, его силуэт немного напомнил его учителя.
  

***

  
   Вскоре Лоуренс добрался до каменной стены на северной стороне города. Он не сразу вышел к двери, ему пришлось ещё побегать вдоль стены. Затем, не без труда отодвинув повреждённый кем-то засов, он проскользнул внутрь. Здесь не было ни огонька. Однако глаза его постепенно привыкли к темноте. Да и вообще для странствующего торговца, которому часто приходится пережидать ночь в поле или в лесу, темнота не была врагом.
   Поскольку Лоуренс уже был у Дианы, он смог бы найти её дом, откуда бы ни начал. Без этого умения, присущего странствующим торговцам, он бы, возможно, заблудился и бегал в холодном поту от страха в этом месте.
   Всё же, добравшись до места, Лоуренс ощутил явное облегчение. Хоть он и узнал тайное слово, но помня, что Диана терпеть не может дел, связанных с торговлей, изрядно тревожился. Удастся ли ему приобрести здесь пирит?
   Лоуренс глубоко вдохнул и легонько постучал в дверь. Он должен преуспеть, если хотел и дальше быть с Хоро.
   - Кто-нибудь дома? - вполголоса спросил Лоуренс.
   Молчание человека, желающего не быть услышанным, отличается от молчания пустоты. Когда человек старается не издавать ни звука, воздух буквально пропитан его старанием. Но с той стороны двери не доносилось вообще ничего.
   Тем не менее, из-под двери пробивался лучик света, Диана, скорее всего, была дома. Он уже собирался постучать вновь, когда почувствовал за дверью движение.
   - Кто там?
   В донёсшемся из-за двери голосе слышалась какая-то ленца.
   - Приношу свои извинения, что тревожу тебя в такой час. Я Лоуренс, тот самый, который вчера приходил к тебе вместе с господином Бартозом.
   Почти сразу за дверью послышался шелест одежды, потом дверь медленно открылась. Из дома хлынули свет и запах. Диана смотрела недовольно, лицо её выглядело немного заспанным. Как и в первый раз Лоуренса, на ней был длиннополый халат. Поскольку когда-то она была монахиней, возможно, она его носила постоянно, круглый год, днём и ночью. Впрочем, даже если она не спала, навещать среди ночи одинокую женщину - верх неприличия. Лоуренс об этом знал.
   - Я знаю, это очень невежливо с моей стороны, но я просто должен был с тобой увидеться.
   После короткой паузы он добавил:
   - Я пришёл купить ящик белых перьев.
   Глаза Дианы сузились в щёлки. Она посторонилась и жестом пригласила Лоуренса войти. В доме серой не пахло, зато комната выглядела ещё более захламлённой. Книги на полках, оставлявшие прежде впечатление хоть какого-то порядка, были почти все вынуты. Одна из них глядела в потолок раскрытыми страницами. По полу были разбросаны огромные писчие перья - их было больше вчерашнего. Рассеянные по полу, эти перья, красивые, белые, почти новые на вид, создавали какое-то жутковатое ощущение.
   - Как это необычно, когда в один день приходят сразу несколько гостей. Да, праздник придаёт этому месту необычайную популярность, - пробормотала Диана, усаживаясь на стул посреди беспорядка комнаты и по привычке не предлагая сесть гостю. Лоуренс уже собрался было сесть на свободный от вещей стул, когда вдруг осознал кое-что. Сюда пришли несколько гостей подряд? Значит, здесь кто-то побывал до прихода Лоуренса.
   - Итак, я полагаю, это господин Бартоз дал тебе эту фразу - "пришёл купить ящик белых перьев"?
   Лоуренс, лихорадочно размышлявший, чего хотел предыдущий посетитель, пришёл в себя и кивнул:
   - Д... да. Я очень настойчиво упрашивал его, чтобы он позволил мне встретиться с тобой, госпожа Диана.
   - А, вот как? Не думаю, что он такой человек, который согласился бы на чью-то просьбу всего лишь потому, что его "настойчиво упрашивали", - произнесла Диана со смешком. Она напомнила Хоро ощущением при разговоре с ней.
   - Что же за дело так важно для тебя, что тебе удалось переупрямить этого упрямого мула?
   Множество людей с самыми разными взглядами стремились получить зелья алхимиков или поставить себе на службу их искусство, и причины для этого также были самые разные. Само существование Дианы было сродни дамбе, не позволявшей этим желаниям смести всё на своем пути. Лоуренсу показалось, что Диана, не сводящая с него глаз, чем-то напоминала огромную птицу, сидящую на яйцах и защищающую их железными перьями.
   - Я хотел бы получить твоё разрешение приобрести пирит, - ответил Лоуренс, едва не уничтоженный внушительностью Дианы.
   Погладив лицо изящной ручкой, Диана задумчиво произнесла:
   - Я слышала, цены растут.
   - Но...
   - Я понимаю, конечно же, что господин Бартоз никогда бы не стал помогать, если бы дело было просто в прибыли, значит, есть какие-то другие причины, я права?
   Она во всём опережала его на шаг. И своё преимущество собиралась использовать сполна. И всё же Лоуренс твёрдо сказал себе: не раздражаться. Диана просто его испытывает. Он кивнул и ответил:
   - Пирит мне нужен не для торговых дел, но для победы в сражении.
   - В сражении с кем?
   - С...
   Лоуренс усомнился, произносить ли имя Амати. Он не считал это сейчас неуместным, он подумал, Амати ли его соперник в сражении? Амати лишь река, окружающая крепость. То, что следовало победить, - внутри крепости.
   - Нет, - пробормотал Лоуренс и, взглянув Диане в лицо, произнёс громко:
   - С грузом.
   - С грузом?
   - Всегда, во все времена враг любого странствующего торговца - его груз. Оценить стоимость груза, тщательно спланировать путь и способ перевозки, тщательно выбрать, кому доставить груз. Если хоть на одном из этих шагов будет допущена ошибка, странствующий торговец проиграет. Сейчас я изо всех сил пытаюсь вернуть на повозку груз, который с неё сорвался. Потому что, заново оценив стоимость груза, способ перевозки и место назначения, я пришёл к выводу, что никак не могу позволить себе лишиться этого груза.
   Чёлка Дианы шевельнулась, ему показалось, что откуда-то сбоку пронёсся порыв ветра. Однако то был не ветер - воздух сорвался у Дианы с губ. Чуть улыбнувшись, Диана подобрала лежавшее возле самых её ног перо.
   - "Купить ящик белых перьев" - всего лишь условная фраза, это такое преувеличение. На самом деле означает она вот что: годится всё, если только я получаю от этого удовольствие. Ты видел, как птица роняет перья, когда радостно хлопает крыльями? Кроме того, люди, которым я даю тайное слово, очень тщательно отбирают тех, кого ко мне пустить, так что я просто рассматриваю своих гостей в мельчайших деталях. Не думаю, однако, что тут возникнут проблемы, так что я сделаю ради тебя исключение и позволю тебе покупать пирит.
   - Спа...
   - Однако, - тут же перебила Диана. Плохое предчувствие зародилось в сердце Лоуренса.
   Несколько посетителей за один день, стул, на котором ничего не было навалено...
   "Неужели..." - мрачная мысль мелькнула у него в голове.
   Диана продолжила с извиняющимся лицом:
   - Кое-кто другой уже приходил, чтобы сделать эту покупку.
   Страх Лоуренса стал обретать плоть. Но он сказал то, что сказал бы на его месте любой торговец.
   - Сколько купили? И по какой цене?
   - Пожалуйста, успокойся. Покупка совершена в долг, и покупатель пока не забрал товар. Короче говоря, он просто заказал товар. Лично я не возражаю, чтобы этот товар достался тебе, господин Лоуренс. Поэтому позволь мне сперва провести переговоры с тем покупателем. Да, и ещё: насколько я помню, покупка была совершена на шестнадцать тысяч Иредо по нынешней цене.
   Это соответствовало четырем сотням монет Тренни. Если бы Лоуренсу удалось заполучить столько пирита, он бы существенно продвинулся к выполнению своего плана.
   - Я понимаю. Эээ, а имя этого покупателя?..
   Если Диана назовёт имя Амати, все надежды на спасение обратятся в прах. Но она, покачав головой, твёрдо ответила:
   - Я возьму на себя переговоры с этим человеком. Ради общей безопасности мы не позволяем тем, кто ведёт дела с алхимиками, знать имена друг друга.
   - Н... но...
   - Есть какие-то возражения?
   Улыбка, в которой совсем нет улыбки. Хоро тоже так умеет. Лоуренс был просителем и мог лишь промолчать в ответ.
   - Ты сказал, что это сражение, значит, это для тебя нечто необычное, поэтому я сделаю всё, что смогу, чтобы тебе помочь, и сообщу результат переговоров как можно скорее. Где именно тебя можно будет точно найти завтра?
   - А, эммм... на рынке, перед палаткой торговца рудой. Я должен быть там весь день, и до, и после открытия рынка. Или же ты можешь связаться с торговцем пшеницей Марком. Его палатка расположена...
   - Я знаю, где его палатка. Понятно. Я пошлю кого-нибудь тебя известить так скоро, как смогу.
   - Я рассчитываю на тебя.
   Однако если переговоры закончатся неудачно для Лоуренса, ему может вообще не достаться пирит. Если такое произойдёт, исправить положение уже не удастся.
   - Я не поскуплюсь на деньги. Передай, пожалуйста, продавцу, что если только его требования не будут совсем уж неразумными, вроде удвоенной цены, я готов заплатить довольно большую сумму.
   Улыбнувшись, Диана кивнула и поднялась со стула. Лоуренс понял, что ему пора уходить. Заявиться внезапно, без приглашения, в такое время и не встретить отказ - само по себе чудо, подумал он.
   - Я очень, очень извиняюсь за то, что пришёл без приглашения в столь поздний час, - произнёс он.
   - Ничего, ничего, для меня между днём и ночью разницы нет.
   Лоуренс не думал, что Диана шутит, но после этих слов ему немного полегчало, и он даже улыбнулся.
   - Кроме того, если только ты принесёшь интересную историю, можешь оставаться хоть на всю ночь, я возражать не буду.
   В словах Дианы чувствовался неожиданно провокационный намёк, но Лоуренсу показалось, что сказано было от чистого сердца. Но он уже рассказал интересную историю, которую знал. Вместо истории в голове неожиданно промелькнул вопрос.
   - Что-то не так? - полюбопытствовала Диана.
   Мысль эта заставила Лоуренса поражённо застыть. Пробормотав "нет, ничего особенного", он направился к входной двери. Вопрос казался настолько нелепым, что он просто поразился себе.
   - Если ты нарочно напускаешь на себя таинственность, покидая комнату женщины, будь осторожен, чтобы не навлечь на себя небесную кару.
   Диана походила на шаловливую девушку. Глядя на её радостную улыбку, Лоуренс чувствовал, что какой бы вопрос он сейчас ни задал, Диана ответит серьёзно. Более того, возможно, на этот вопрос только Диана и могла ответить. Уже прикоснувшись к двери, он обернулся:
   - Я хотел бы задать тебе вопрос.
   - Задавай, не стесняйся, - без колебаний ответила Диана.
   Откашлявшись, Лоуренс спросил:
   - Языческие божества и люди... эээ... есть ли легенды, в которых бы они поженились?
   Если Диана спросит, с чего это взбрело ему в голову, ответить будет нечего. И всё же он решился. Когда Хоро говорила в слезах, что осталась одна, она сказала, что если у неё будет ребёнок, их станет уже двое. Если это действительно возможно, он хотел рассказать это Хоро, чтобы сохранить её надежду.
   Вопрос застал Диану врасплох. Впрочем, она тут же вновь приняла серьёзный вид и медленно ответила:
   - Да, и много.
   - Правда? - переспросил Лоуренс, не сдержав радости в голосе.
   - Ну, к примеру... да, ты торопишься?
   - Ах, д... да. Но в следующий раз... не откажешься ли ты поведать мне эту историю подробно?
   - Конечно.
   К счастью, Диана не спросила о причине вопроса. Несколько раз выразив самую искреннюю признательность, Лоуренс вышел в дверь. Когда дверь за ним уже закрывалась, Диана мягко, коротко произнесла:
   - Не сдавайся.
  
   []
  
   Лоуренс оглянулся для ответа, но дверь уже закрылась. Знала ли Диана о битве между ним и Амати? Он чувствовал, что что-то здесь не так, но не мог больше тратить время. Ему нужно было вернуться к палатке Марка, а потом искать других людей, у которых мог купить пирит. У него не только не было времени, хуже другое - у него практически не было пирита на руках. Только... то, что он сейчас бегает как безумный по ночным улицам, - позволит ли это ему стать ближе к Хоро? Задав себе этот вопрос, Лоуренс не смог дать ответ.
  

***

  
   Подойдя к палатке Марка, Лоуренс обнаружил, что тот по-прежнему пьёт за тем же столом, а мальчик рядом с ним клюёт краюху хлеба. Не успел Лоуренс подумать: "Редкое зрелище - трапеза в такой час", как Марк заметил Лоуренса и спросил:
   - Ну, как прошло?
   - По-моему, должно быть видно с одного взгляда.
   Лоуренс слегка потряс обеими руками и добавил, взглянув Марку прямо в глаза:
   - Я поговорил с госпожой Дианой. Только меня кто-то опередил. Не знаю, как теперь всё сложится.
   - Тебя кто-то опередил?
   - И теперь я могу надеяться только на то, что ты мне сказал.
   Раз Диана выразила желание помочь, Лоуренс оценивал шансы получить от неё пирит как семь из десяти. Однако ему казалось, что если в разговоре с Марком сделает вид, что других шансов нет, это может помочь. Из прошлого разговора Лоуренс усвоил, что для городского торговца его просьба неразумна. Значит, ему оставалось обращаться к чувствам Марка.
   - А... насчёт этого, - проговорил Марк. Кровь отхлынула от лица Лоуренса.
   Но Марк отвесил подзатыльник жующему мальчику и, выдвинув челюсть, потребовал:
   - Быстро рассказывай, что узнал!
   Мальчик поспешно проглотил хлеб и, вскочив, затараторил:
   - Если оплата будет в монетах Тренни, можно купить на триста семьдесят монет пи-...
   - Эй, ты что, хочешь всему миру рассказать? Ну-ка тише! - Марк поспешно закрыл рот мальчика ладонью и быстро огляделся. Если их разговор подслушают, это может доставить ему неприятности. Лоуренс, однако, не смог скрыть озадаченного выражения на своем лице.
   - Платить серебряными Тренни? На триста семьдесят монет? - переспросил он.
   - Ха-ха. При виде такого твоего лица я уже счастлив. Просто, понимаешь, когда ты ушёл, я тут подумал немножко.
   Он убрал руку ото рта мальчика и потянулся к кружке. Затем принялся весело объяснять:
   - Понимаешь, я не согласился тебе помогать из-за своей репутации, так что, подумал я, к другим ребятам это тоже наверняка относится. Но даже я купил немного этих камешков, чтобы получить кое-какой доход на стороне, так что и это относится ко всем остальным тоже. Однако почему я оставил это всего лишь как маленький доход? Потому что у меня нет денег на руках. Вообще-то цены на пшеницу должны сейчас падать, потому что люди, которые приехали сюда закупать товары, не пшеницу покупают. Но хоть цены и падают, те, кто пришёл продавать пшеницу, делают это без стеснений, потому-то я и потратил уже все деньги, что у меня были. А раз так... - он отхлебнул из кружки и довольно рыгнул. - А раз так, что будут делать те, у кого деньги на руках есть? В жизни не поверю, что они устоят и не поучаствуют. Скорее всего, они скупают пирит в больших количествах, но незаметно, оставаясь в тени. Но если сейчас об этом говорить, я должен снова упомянуть ту причину, о которой я говорил раньше, почему я не могу тебе помочь. Эти люди - не одиночки вроде странствующих торговцев. Каждый - торговец со своим делом, он дорожит репутацией своей лавки. Конечно же, они радовались, когда им удалось успешно приобрести товар, но теперь, когда цена на него слишком выросла, они злятся, что не могут от него избавиться, хотят, но не могут. Даже если они продадут совсем немного, это принесёт весьма приличный доход. Думаю, что некоторых, самых нервных, это здорово и беспокоит. Уверен, ты ведь достаточно умён, чтобы без труда понять, что было дальше?
   Чуть подумав, Лоуренс кивнул. Марк, должно быть, отправил мальчика бегать по рынку и повсюду распускать некий слух.
   "Один странствующий торговец, который хочет получить большую прибыль, готов покупать пирит за деньги. Как думаешь? Почему бы не воспользоваться случаем избавиться от пирита, цена которого слишком выросла и который теперь трудно продать?"
   Любому такое предложение, как дождь в засуху. Несомненно, Марк договорился и насчёт платы за посредничество, если дело пойдёт. Скупать пирит, делая вид, что оказываешь одолжение партнеру, - идеальный план. Однако если этот трюк позволил ему купить пирита на триста семьдесят серебряных монет, это значило, что торговцы на рынке были серьёзно настроены продавать.
   - Вот такие дела. Если хочешь, я прямо сейчас пошлю мальца уладить эти дела, - заключил Марк.
   У Лоуренса не было причин возражать. Он тут же развязал мешок, который был у него с собой.
   - Но... - Лоуренс внезапно замер.
   Марк удивлённо взглянул на него. Вернувшись к реальности, Лоуренс достал из мешка кошель с серебром и положил его на стол. Затем прошептал:
   - Прости.
   Марк вздохнул: "Ну что мне с тобой делать", а вслух заметил:
   - Сейчас, по-моему, тебе следовало бы меня поблагодарить, нет?
   - А? Ах, да. Прос... нет, - у Лоуренса снова было чувство, что он говорит с Хоро. - Спасибо.
   - Га-ха-ха-ха-ха, я и не думал, что ты такой интересный парень. Хммм? Да нет, дело в другом.
   Марк взял кошель с серебром. Развязав шнурок и заглянув внутрь, он передал кошель мальчику. Тот проворно разложил монеты стопками и принялся их пересчитывать.
   - Мне кажется, ты изменился, - заметил Марк.
   - Правда?
   - Да. Прежде ты был не то чтобы прекрасным торговцем - правильнее было бы сказать, ты был прозрачным торговцем. По правде говоря, ты ведь никогда не считал меня своим другом, ведь так?
   Марк словно прочёл мысли Лоуренса, а когда тот онемел, лишь весело рассмеялся и продолжил:
   - Ну, а что сейчас? В твоём сердце я по-прежнему лишь тот, с кем можно заключать сделки, торговец, с которым приятно иметь дело?
   На столь прямой вопрос Лоуренс не мог кивнуть. У него было чувство, словно он находится в плену какого-то наваждения. В столь непонятном ему самому состоянии он покачал головой.
   - Именно по этой самой причине я никак не могу привыкнуть к жизни городского торговца после стольких лет странствующей жизни. Но есть и ещё кое-что, и это ещё интереснее.
   То ли из-за того, что Марк выпил, то ли по иной причине, Лоуренс понять не мог, но сейчас он выглядел очень счастливым. Хоть он и подстриг бородку так, чтобы лицо его приобрело идеально прямоугольную форму, но сейчас оно казалось круглым, как орех.
   - Дай-ка я спрошу тебя кое о чём, - продолжил Марк. - Если тебе будет грозить расставание со мной, будешь ли ты так же отчаянно носиться по всему Кумерсону?
   Мальчик, живший целыми днями под властью своего господина и учителя, поднял голову и стал переводить взгляд с Марка на Лоуренса и обратно. Это потрясающе, подумал Лоуренс. Конечно, он уже считал Марка своим другом, но, если честно, он не мог кивнуть.
   - Ха-ха-ха-ха. Всё нормально, у меня ещё есть надежда на будущее. Но... - Марк внезапно остановился, а затем твёрдым голосом добавил: - Ты просто из кожи вон лезешь ради своей спутницы.
   Посмотрев на мальчика, Марк произнёс чуть насмешливо:
   - Вот как выглядит человек, полностью околдованный женщиной. А впрочем, недостаточно гибкая ветка не выдержит сильного ветра.
   Год в одиночестве совсем не равен полугоду вдвоём. Насколько же Марк старше Лоуренса?
   - Ты такой же, как я. На тебе проклятье странствующих торговцев, - сообщил Марк.
   - Про... проклятье?
   - То, что ты стал таким интересным человеком, это, думаю, потому что проклятье почти сброшено. Не понимаешь? Разве путешествовать со своей спутницей ты начал не благодаря чистому везению?
   Лоуренс проехал через деревню на повозке с пшеницей, а она чисто случайно спряталась в этой пшенице. Ему подумалось, что выпавшая возможность так сблизиться с Хоро - дар небес, не меньше.
   - Ху-ха-ха-ха-ха, я словно смотрю на самого себя, когда впервые встретился с Аделью. О да, на тебе проклятье, проклятье странствующих торговцев.
   Лоуренсу показалось, что он, наконец, понял. Даже чувствуя, что Хоро - очень дорогое ему существо, он всегда старался сохранять холодную голову и поддерживать с ней определённую дистанцию. И из-за этого он сам не сознавал, насколько слеп стал ко всему, что его окружало. Это было очень неудобное состояние. И наконец-то он понял причину.
   - Проклятье, о котором ты говоришь... ты имеешь в виду печально знаменитую "жалобу странствующего торговца"?
   Марк расхохотался ещё громче. Отвесив подзатыльник мальчику, прекратившему считать монеты, он сказал:
   - Менестрель говорит: деньги не купят любовь, а миссионер говорит: не считай деньги важнее всего на свете. А если так - почему, как ты думаешь, мы работаем изо всех сил ради денег, а то, что важнее денег, приходит к нам неожиданно просто?
   Лоуренс задумался, пытаясь понять, что для него Хоро. Она появилась и была с ним всё это время так естественно, словно это было само собой. Если бы Лоуренс добился этого ценой тяжёлого труда и многих усилий, уж конечно, он был бы более уверенным. Более того, он всегда и думал, что всё "важное" должно доставаться с потом.
   Что я для тебя? Лоуренс был уверен, что может теперь ответить на этот вопрос.
   - Мм, давненько я не говорил чего-то столь душевного. Да ещё помог тебе разузнать о северных землях - всего лишь десять румионов с тебя кажутся слишком маленькой платой, - сказал Марк.
   - Если всё, что ты наговорил, пришло тебе в голову только что, это будет для тебя слишком жирный доход, - неодобрительно ответил Лоуренс.
   Марк лишь молча ухмыльнулся, Лоуренс улыбнулся в ответ.
   - Надеюсь только, твой план сработает.
   Лоуренс кивнул. Сейчас на душе у него было ясно, как в безоблачном ночном небе.
   - Впрочем, кто бы тут ни вышел победителем - как всё в итоге сложится, зависит только от твоих действий... - добавил Марк.
   - А?
   - Нет, ничего, - покачал головой Марк. Он подал знак мальчику, закончившему считать монеты, и тот принялся собираться. Несколько мгновений - и он готов.
   - Отлично! Вперёд.
   Отправив мальчика, Марк снова повернулся к Лоуренсу.
   - Так, а где ты собираешься сегодня спать?
   - Я пока не решил.
   - Ну, если так...
   - А, нет, уже решил. Можно я посплю здесь?
   На лице Марка отразилось неописуемое удивление. Он переспросил:
   - Здесь?
   - Ага. У тебя есть мешки, в которых ты пшеницу держишь? Одолжи мне несколько штук.
   - Ну, разумеется, могу одолжить, сколько хочешь. Но... пойдём ко мне домой, я с тебя ничего не возьму.
   - Если останусь здесь, это может принести удачу.
   Такое делали многие странствующие торговцы, и Марк отказался от дальнейших уговоров.
   - Ну, тогда до завтра, увидимся утром.
   Лоуренс кивнул. Марк поднял кружку:
   - Как насчёт тоста, чтобы мечты стали явью?
   Причин для отказа у Лоуренса не было.
  

Глава 5

  
   Лоуренс оглушительно, с наслаждением чихнул. Когда он путешествовал один, подобное его не волновало, но с недавних пор он ездил в компании надменной и привередливой особы, и ему приходилось быть постоянно настороже. Но сейчас он не удержался. Чувствуя, что промёрз до костей, он принялся вертеть головой, выясняя, проснулась ли уже его спутница, делившая с ним повозку.
   И лишь тут он вспомнил, что спал не в повозке, а возле торговой палатки Марка. Один. Он сам так решил и заранее подготовил сердце, но, проснувшись, испытал острое чувство утраты. Чувствовать кого-то рядом, когда просыпаешься, к такому очень легко привыкнуть. Но никто не поймёт, насколько это ценно, пока не потеряет.
   Лоуренс не стал цепляться за тепло, что давали мешки, и рывком поднялся на ноги. В этот ранний час, когда небо лишь начало светлеть, мальчик уже встал и подметал землю перед палаткой.
   - А, доброе утро.
   - О, и тебе.
   Похоже, мальчик всегда поднимался в этот час подготовить палатку к открытию. Вряд ли он так старался из-за Лоуренса, друга его господина. Мимо палатки прошло ещё несколько мальчишек, с которыми он весело поздоровался. Поведение этого подмастерья было достойно похвалы. Едва ли такой результат дало только обучение у Марка, скорее, мальчик был таков сам по себе.
   - Ах, да.
   Мальчик быстро повернул голову.
   - Марк объяснил тебе, что сегодня нужно сделать?
   - Нет, господин ничего не говорил... эммм, я должен буду помочь вам заманить в ловушку бесчестного злодея? - высокопарно спросил мальчик, понизив голос, выражение лица его при этом изменилось. Лоуренс немного удивился, но кивнул с серьёзным видом и ответил:
   - Я не могу рассказать тебе всё в подробностях, но ты почти прав. Возможно, мне даже придётся поручить тебе трудное задание.
   Мальчик прижал веник из пшеничной соломы к поясу, словно меч, и глотнул. Лоуренс догадывался, что хотя мальчик добросовестно исполнял роль посыльного при пшеничной лавке, в глубине души его жила мечта о жизни рыцаря или солдата. Выражения вроде "бесчестного злодея" встречались только в сказках. Лоуренс словно увидел прежнего себя. В сердце закололо, это было почти непереносимо.
   - Как твоё имя? - поинтересовался он.
   - А? А, эмм...
   Когда торговец спрашивал имя того, с кем общался, это означало признание способностей последнего. Скорее всего, у этого мальчика никогда ещё не спрашивали его имени, так он сконфузился, однако Лоуренс тут же уверился, что мальчик действительно был весьма необычен.
   Он ответил быстро и твёрдым голосом:
   - Ланде. Мое имя Эвелл Ланде.
   - Ты родился где-то на севере?
   - Да, я из деревни, где сплошной снег и лёд.
   Лоуренс понимал, что мальчик так описал деревню потому, что именно так она выглядела, когда он оглянулся на неё в последний раз. Это и было то, что называют севером.
   - Понятно. Ланде, я сегодня рассчитываю на тебя, - и Лоуренс протянул правую руку.
   Ланде поспешно вытер ладонь об одежду и пожал руку Лоуренса. Рука Ланде была грубой и мозолистой, и всё же она могла ухватить самое яркое будущее. Как мог Лоуренс ему в этом уступить? Он разжал ладонь и сказал:
   - Ну, в любом случае, мне бы сперва набить чем-нибудь живот. Здесь где-нибудь уже продают еду в такую рань?
   - Есть лоток, где продают сухари специально для путников. Хотите, я сбегаю и куплю вам?
   - Полагаюсь в этом на тебя, - и Лоуренс достал из кошеля две монеты Иредо, потемневшие, словно были из меди, и протянул Ланде.
   - Эмм, даже на одну можно накупить много, - заметил Ланде.
   - Вторая - это плата, которую я даю вперёд. Не волнуйся, нормальная плата тоже будет.
   Глядя на потрясённого Ланде, Лоуренс с улыбкой добавил:
   - Если продолжишь здесь болтаться, придёт Марк. Он уж наверняка скажет, что завтрак - это глупости и пустая трата денег, верно?
   Ланде быстро кивнул и заторопился прочь. Проводив его взглядом, Лоуренс повернулся к проходу между палатками на противоположной стороне улицы.
   - Ты нам испортишь мальца.
   - Ты вполне мог сказать, чтобы я остановился.
   Из прохода выбрался Марк. Он вздохнул с кислым видом и сказал:
   - В последние дни что-то холодновато. Если он простынет, набегавшись голодным, мне прибавится проблем.
   Судя по всему, Марк тоже любил мальчика. Впрочем, позволить Ланде позавтракать было не только добротой, в плане Лоуренса ему действительно отводилась серьёзная роль. Торговцы - не служители Церкви. Поступки торговцев всегда имеют под собой какие-то скрытые причины.
   - Похоже, сегодня погода тоже будет хорошая. Торговля должна идти отлично.
   Лоуренс кивнул и вдохнул полной грудью. Холодный утренний воздух бодрил. Вместе с выдыхаемым воздухом из его головы словно вылетели все лишние мысли. Сейчас нужно продумать, как исполнить план. Потом, когда всё получится, не поздно будет остановиться и подумать о других вещах.
   - Так, дай-ка я сперва набью живот, - оживлённо произнёс Лоуренс, заметив возвращающегося бегом Ланде.
  

***

  
   А здесь настроение совсем другое, подумал Лоуренс, придя сюда. С восхода солнца, в этом уголке рыночной площади волновалась толпа. Взоры всех были прикованы к одной торговой палатке, торгующей рудой и драгоценными камнями - единственной на весь Кумерсон. Перед ней стояла наспех сооружённая доска объявлений, она-то всех и влекла. На доске были мелом описаны кусочки пирита - форма, вес - и рядом с каждым описанием висели деревянные таблички с указанием цены, количество их соответствовало количеству людей, желающих этот камень приобрести. Было на доске и место для числа людей, желающих продавать, только это место сейчас пустовало.
   "Средняя цена... восемьсот Иредо, хех". Это примерно в восемьдесят раз выше нормальной цены. Единственное подходящее слово - нелепая. Но усмирить взлетающую цену так же трудно, как утихомирить взбесившуюся лошадь. Искушение лёгкими деньгами делает человеческий разум бесполезным.
   Колокол, возвещающий открытие рынка, ещё не прозвенел, но собравшиеся, не сговариваясь, уже начали действовать. Время от времени какой-нибудь торговец подходил к палатке шепнуть что-то в ухо её владельцу. Когда таких торговцев набиралось достаточно, владелец палатки неспешно, по очереди менял таблички на доске. Скорее всего, владелец палатки не заменял таблички сразу, чтобы сохранить в секрете, кто какой камень и за какие деньги приобрёл. Но, каковы бы ни были его намерения, число желающих купить лишь росло.
   Лоуренс начал было подсчитывать про себя, сколько денег здесь всего предназначалось для покупки, когда краем глаза заметил знакомую фигуру. Обернувшись, он увидел Амати. Тот, словно поймав взгляд, тут же повернулся навстречу. Для этих двоих тёплое приветствие было излишним. Правда, поскольку по уговору Лоуренс должен был взять у Амати деньги по сигналу колокола, ему не следовало держаться слишком враждебно. Едва Лоуренс подумал об этом, Амати первым улыбнулся и чуть кивнул. Лоуренс тут же понял такое поведение Амати. Рядом с ним стояла Хоро. Она была одета не горожанкой, а монахиней, к плащу она прицепила три больших, ослепительно белых пера, отчётливо видных издали. Она не отрывала глаз от палатки торговца, не желая смотреть на Лоуренса.
   Улыбка соперника подняла волну жара откуда-то из живота Лоуренса. Амати, шепнув что-то Хоро на ухо, направился к нему и, проходя мимо сидящих рядом торговцев, надел безмятежное выражение лица, скрывая бушующие чувства. Лоуренс был уверен, что кроме Хоро, раскусить его лицедейство никто не сможет.
   - Доброе утро, господин Лоуренс.
   - Доброе утро.
   Стоя перед улыбающимся Амати, Лоуренс не без труда удерживал лицо бесстрастным.
   - Поскольку сюда ввалится огромная толпа, как только прозвенит колокол, я счёл за благо передать тебе это заранее, - Амати достал из-под одежды мешочек размером с поясной кошель.
   - Что здесь? - не удержался Лоуренс, мешочек был слишком мал для трёхсот серебряных монет.
   - Это то, что я обещал тебе принести, - ответил Амати. Лоуренсу это показалось подозрительным, но он не мог не взять протянутый мешочек. Заглянув внутрь, он чуть не вытаращил глаза.
   - Может быть, это немного неожиданно, но я подумал, что тебе будет неудобно ходить повсюду с тремя сотнями серебряных монет, поэтому я решил расплатиться золотыми монетами Лима, - пояснил Амати.
   Интересно, где и как ему удалось раздобыть столько золота? Правда, Лима ценилась ниже румиона, но в Проании, к которой принадлежал Кумерсон, была распространена очень широко, особенно в землях близ западного побережья. Стоила одна такая монета примерно в двадцать монет Тренни. Если сейчас, когда денег постоянно не хватало, Амати сумел добыть золотые монеты, скорее всего, ему пришлось немало заплатить за обмен. Сделал он это нарочно, видимо, чтобы показать, что у него на руках много денег, и пошатнуть решимость соперника. И вместе с Хоро пришёл демонстративно. Лоуренс понял, что не в состоянии скрыть своё волнение.
   - Я взял столько монет, сколько соответствует сегодняшней цене. Всего здесь четырнадцать золотых монет Лима, - сказал Амати.
   - Понятно. Подтверждаю, деньги получил.
   - Не желаешь ли пересчитать?
   Здесь в ответ подошло бы небрежное "в этом нет необходимости". Но Лоуренс выдавил слова из себя через силу.
   - В таком случае не будешь ли ты так любезен передать мне договор на триста серебряных монет?
   Даже об этом напомнил Амати. Сейчас он полностью превосходил Лоуренса. Передача денег и расписки были завершены, Амати произнёс необходимое: "Подтверждаю получение".
   Глядя ему в спину, Лоуренс ощутил плохое предчувствие. Вчера, заключая договор, Амати сказал, что у него не хватает денег и возместил часть суммы тремя лошадьми. Похоже, это была часть его плана. Всегда иметь немного лишних денег на руках - это обычный здравый смысл торговца. И скорее всего, Амати до рассвета искал и скупал пирит так же, как это делали другие. Если у него уже достаточно пирита, ему потребуется лишь небольшое подорожание. Вспоминая, как изящно Амати поклонился и развернулся, получив договор, Лоуренс не мог убедить себя, что тот притворялся. Сколько же у него пирита?
   Сделав вид, что потирает рукой нос, Лоуренс впился зубами в подушечку большого пальца.
   По своему плану он после полудня должен выбирать подходящие моменты и постепенно продавать пирит, замедляя рост цены. "Не стоит ли начать раньше?" - мелькнуло у Лоуренса в голове.
   Но посланник Дианы ещё не появился. Пока Лоуренс не знает, получит ли он ещё пирита, будет трудно что-либо предпринять. Конечно, можно воспользоваться деньгами Амати и купить ещё пирита, не дожидаясь посланника Дианы, но если Лоуренс получит пирита ещё на четыреста монет, это тоже будет нехорошо.
   Хотя он покупал пирит, чтобы обрушить цену, он в то же время должен следить, чтобы не потерять слишком много и не разориться. Если Лоуренс проявит готовность даже разориться ради срыва планов Амати, возможно, Хоро и признает его искренность. Но для счастливого конца истории надо сохранить какие-то деньги, чтобы жить на них.
   Доска объявлений снова обновилась. Кто-то купил много пирита, цены и число желающих купить на табличках снова выросли. Сколько будет стоить пирит Амати после этого вздорожания? Лоуренса грызло беспокойство. Однако если он не сохранит холодную голову, потерпит поражение. Он закрыл глаза, опустил руку, которую кусал, и медленно вдохнул.
   Все эти сомнения вызвал Амати, это часть его ловушки, напомнил себе он. Правда Хоро поддерживала Амати.
   И тут раздался удар колокола - знак к открытию рынка. Сражение началось.
  

***

  
   Казалось, люди тем сильнее стараются вести себя прилично, чем больше возбуждены. Хотя торговцы пришли к палатке задолго до колокола, они терпеливо стояли и ждали сигнала, лишь после него принялись действовать. Если присмотреться внимательнее, можно увидеть людей, похожих на путешественников или селян, продававших пирит тайком, словно совершали что-то постыдное. Однако это лишь поощряло рост цены.
   Когда никто не хочет продавать, лишь имеющий пирит мог рассчитывать на прибыль. Из-за мелких продавцов и желающих купить люди упрямо стояли перед палаткой, не желая расходиться. Каждый считал, что у него есть шанс получить прибыль. Потому обвалить цены можно только очень большим количеством пирита.
   Толпа то заслоняла от Лоуренса доску объявлений, то вновь открывала, показывая ситуацию на рынке. Становилось всё жарче. Посланник от Дианы всё не показывался. Если переговоры сорвались, Лоуренс упустит свой шанс, если не предпримет ничего в ближайшее время. Когда он в очередной раз в смятении взглянул на доску объявлений, он увидел у палатки Амати. По телу Лоуренса прошла волна ужаса, его охватило безумное желание ринуться вперёд со своим пиритом. Но если выбить Лоуренса из равновесия - это тоже план Амати, надо терпеть. Если продать недостаточно, все лишь уверятся, что ещё смогут купить, если выждут, тогда цена опять вырастет. Лоуренс подавил желание, молясь, что оценил действие соперника верно.
   И тут он кое-что заметил. Хоро исчезла. Оглядевшись, он увидел, что она, покинула разгорячённую толпу и стоит в стороне, глядя прямо на него. Когда их взгляды встретились, она недовольно прищурилась и, развернувшись, медленно пошла прочь. Лоуренс глядел на её удаляющуюся спину, и вдруг у него разом мурашки побежали по спине. Это наверняка ещё одна ловушка, поставленная Хоро. Узнав ситуацию от Амати, она вполне могла состряпать ловушку. Умница Хоро наверняка способна заметить что-то, что проглядел сам Амати. А по части читать сердца людей сильнее её никого не было.
   Лоуренсу внезапно почудилось, что вокруг трясина, и он провалится в неё, куда бы ни пошёл. Всё это часть плана Хоро, с мрачным подозрением думал он. Постепенно в нём рос ужас, ведь противником его была хитроумная волчица. И всё же он продолжал цепляться за надежду, что все действия Хоро вызваны лишь мгновенной прихотью чувств.
   Яд подозрений капля за каплей отравлял разум Лоуренса. Некоторое время он бессмысленно глядел на доску объявлений, не в силах что-то предпринять. Цена потихоньку росла. Хорошо ещё, что взлетев умопомрачительно высоко, она теперь росла так медленно. И всё же, продолжая так расти, к полудню она вырастет на пятую долю. Насколько ему было известно, у Амати пирита на восемьсот монет Тренни. Пятая доля почти решит задачу Амати. А недостающие сорок монет или около того он добудет. И тут же выложит всё, выполнив договор. А продажа в долг, на что рассчитывал Лоуренс, не сработает.
   "Почему же не идёт человек от Дианы?" - пробормотал под нос Лоуренс.
   Если он сейчас начнёт искать пирит, сколько удастся купить? Когда рынок был ещё закрыт, никто не знал, что с ценой будет днём, сейчас все отчётливо видели, как цена растет. В таких условиях, думал Лоуренс, едва ли кто-то захочет продавать денежное дерево. Ему просто необходим пирит от Дианы, иначе шансов на успех не будет никаких.
   Но если это продлится слишком долго, можно получить удар и с другой стороны - понести убыток от продажи в долг. Лоуренс потёр угол глаза и задумался. Прежде он был уверен, что шёл к цели с холодной головой, теперь же чувствовал себя в тупике.
   "Нет".
   Лоуренс изменил направление мысли. Он понял, почему план шёл не так. Рост и падение цен на пирит были не самой большой проблемой, ею была потеря веры в Хоро. Вот, скажем, если она в столь ранний час расхаживала с Амати, то, может, они не встретились утром, а провели ночь вместе. Неудивительно, если Хоро впустила Амати, заключившего договор о продаже в долг. Мало ли, может, Хоро даже открылась ему и показала уши и хвост. Лоуренсу очень хотелось думать, что это невозможно, но он помнил, как ему самому Хоро открыла истинное обличье сразу, без колебаний. Он бы льстил себе, если объяснил это своими достоинствами.
   В конце концов, Амати без ума от любви к Хоро. А она вполне способна рассудить, стоит ли открыть ему своё обличье. Если предположить, что Амати знает, кто такая Хоро... Лоуренс вновь вспомнил улыбку на лице соперника сегодня утром.
   Хоро очень боялась остаться одной. И Лоуренс не мог быть уверен, что она хотела оставаться именно с ним. Осознав это, он чуть не рухнул на месте. В следующую секунду его вернул к реальности звон колокольчика.
   - О-ох...
   Взглянув на табло, он увидел, что цена самого дорогого камня резко подскочила. Кто-то предложил очень большую сумму. Наверняка остальные под впечатлением этого тоже предложат больше. Возможно, помешать Амати выполнить договор уже не удастся. И по-прежнему не было новостей от Дианы, возможно продавец колебался. Если так, похоже, самым умным будет действовать самому, причём как можно быстрее. Всё его оружие - пирит примерно на четыреста серебряков и слух, который должен распустить Ланде. Лоуренсу захотелось посмеяться над собой. А ещё вчера он был уверен, что эта идея рождена его богатым опытом и другим этот трюк неведом.
   Сейчас Лоуренс ясно понял, насколько пьян был прошлой ночью. Он начал думать о запасном плане на худший случай. Если продолжать бездействовать, он получит тысячу монет от Амати. Если вычесть убыток от продажи в долг, выйдет немалый доход. На душе у него заметно полегчало... хоть он и ощутил себя абсолютно ни на что не годным.
   Ты наверняка думаешь, что если ты и вправду получишь тысячу серебряных монет, тебе будет уже безразлично, с тобой я или нет, так ведь? Тот упрёк Хоро, как оказалось, попал точно в цель.
   Он вспомнил письмо Дианы, по-прежнему хранившееся у него на груди. В нём был ключ к поиску родного города Хоро - Йойтсу. Возможно, Лоуренс больше недостоин хранить у себя это письмо.
   "Я лишь обычный торговец", - сказал себе Лоуренс, обшаривая глазами площадь в поисках изящной фигурки. То, что произошло в Паттио и в Рубинхейгене, было лишь сном.
   Стоя в толпе, окружённый людской горячкой, он осматривался, натянуто улыбаясь. Не увидев Хоро, он сменил место и снова её не нашёл. Потом он вспомнил. Когда их с Хоро взгляды встретились, она повернулась и пошла прочь. Неужели она сейчас могла так вот просто взять и уйти куда-то? Куда она могла пойти? Хоро уверилась, что он проиграет, и ушла на постоялый двор? Это казалось очевидным. Он чуть не разрыдался, зато понял, что уже смирился с таким исходом. Сейчас бы выпить, подумал он. В следующий миг у него невольно вырвался недоумённый звук.
   Амати. Правую руку тот прижимал к груди - видимо, там у него были пирит и деньги. Но что удивило - он, как и Лоуренс, беспокойно обшаривал площадь глазами. Лоуренс заподозрил, что это тоже лицедейство. Однако когда толпа между соперниками ненадолго раздвинулась, Амати заметил соперника, и на его лице тоже возникло удивлённое выражение. И тут же сменилось облегчением. Он искал Хоро. Более того, испытал облегчение, увидев, что Хоро нет рядом с Лоуренсом.
   Значит, Амати разыскивал Хоро, он был встревожен и даже думал, что Хоро может быть с Лоуренсом... Он в глубине души не доверяет Хоро. В чём причина его сомнений?
   - Неужели?.. - вырвалось у Лоуренса.
   Амати разыскивал Хоро, значит, она не сказала, куда идёт. Если это так всполошило Амати, трудно поверить, что она достаточно ему доверилась, чтобы показать свои уши и хвост. Лоуренсу захотелось освободиться от подозрений. Но способен ли он сейчас здраво рассудить, не выдаёт ли он желаемое за действительное?
   Пришла новая волна криков. Обернувшись к палатке, Лоуренс увидел, что табличка с невероятно высокой ценой за самый дорогой кусок пирита уже исчезла с доски объявлений. Но толпа кричала не поэтому. Таблички с высшими ценами на разные куски пирита разом исчезли с доски, число табличек о покупке резко уменьшилось. Кто-то продал много пирита.
   Лоуренс сглотнул подкативший к горлу комок и стал искать Амати. Возле палатки его не было. Наконец, тот обнаружился в общей толпе, ошеломлённо глядящий на палатку. Нет, это не он продал.
   Впрочем, таблички на покупку одна за другой вновь стали появляться на доске, встречаемые новыми возгласами. Скорее всего, почти у каждого здесь был пирит, и каждый стоял, выжидая подходящий случай купить ещё или продать. Покупки и продажи пирита пошли хаотично, и это давало всем немало пищи для раздумий. Возможно, именно сейчас самое подходящее время продавать. Если он сейчас продаст сразу много пирита, возможно, появится шанс на успех.
   "Но..."
   Мысли Лоуренса прыгали подобно маленькому перепуганному кролику. Он не понимал, о чём думает, и не знал, куда ушла Хоро. Самоуверенность сейчас слишком опасна. Но какая-то надежда ещё остаётся, упрямо думал он. Надежда, подозрение, предположение, реальность четырьмя когтями вонзались в мысли Лоуренса, раздирая их на части.
   "Если бы здесь сейчас была волчица Хоро Мудрая, что бы она посоветовала?" Ему казалось, предложи Хоро даже что-то совершенно банальное, он всё равно воспользовался бы этим. Потому что доверял Хоро. Тут Лоуренс почувствовал, как его тянут за рукав.
   - Эмм...
   Он резко повернулся, надеясь увидеть фигурку заносчивой, надменной девушки. Но это был лишь мальчик.
   - Эмм, господин Лоуренс, могу ли я отвлечь вас на минуту?
   Его движение испугало Ланде, впрочем, тут же опомнившегося. Лоуренс ощутил тревогу. Оглядевшись, он склонился к мальчику и кивнул.
   - К нам в палатку пришёл покупатель, который желает расплатиться за пшеницу рудой.
   Ясно. Марк имел в виду, что если Лоуренс заплатит за пирит деньгами, он примет предложение покупателя.
   - Сколько денег это стоит?
   Марк специально послал мальчика, значит, сумма немалая.
   - Двести пятьдесят.
   Не медля ни секунды, Лоуренс пихнул в руки Ланде мешочек Амати и сказал:
   - Давай, и как можно скорее!
   Ланде кивнул, словно гонец, получивший боевой приказ, и побежал прочь.
   Цена пирита продолжала колебаться. Табличек покупателей становилось то больше, то меньше. Стало ясно, что цена не будет расти вечно. Покупки и продажи шли примерно вровень. Кто-то решил, что при этой цене пора продавать, и начал потихоньку избавляться от пирита, кто-то надеялся на рост цены и старался покупать.
   Время от времени Лоуренс поглядывал на стоящего поодаль соперника. Тот, скорее всего, тоже исподтишка наблюдал, мелькнуло у него в голове. И раз Амати наблюдал и за палаткой, и за Лоуренсом, он ещё не заработал свою тысячу. Нет, одёрнул себя Лоуренс. Возможно, Амати уже достиг нужной прибыли, но учитывал, что продав весь пирит, при малейшей ошибке может обрушить цену раньше, чем он продаст всё. Это нанесёт ему убыток вдобавок и из-за покупки в долг.
   И ещё. Пирит на пятьсот монет у него был лишь на бумаге. Это совершенно законная долговая расписка, её можно покупать и продавать, но лишь вечером она наполнится реальным товаром. Сейчас, когда цена на пирит колебалась, и её падение стало вполне возможным, что скажут люди, которым он попытается продать эту долговую расписку?
   При продаже в долг между передачей денег и передачей товара всегда был промежуток времени. Если цена могла рухнуть, расписка приобретала неопределённость. Когда цена вправду рухнет, владелец расписки проиграет. Медленный яд, на который возлагал свои надежды Лоуренс, начал действовать.
   Амати беспрестанно оглядывался. Наверняка он разыскивал Хоро. Ту, что разгадала план Лоуренса и давала Амати советы.
   Сейчас в воздухе витало предчувствие смены направления ветра, разница между защитой и нападением становилась зыбкой. Если Лоуренс не перейдёт в атаку сейчас, чудо, что бывает раз в тысячу лет, может проскользнуть меж пальцев. Толпа металась перед палаткой стадом овец, таблички на доске сменялись с невероятной быстротой. Лоуренс стиснул под одеждой мешочек с пиритом, нетерпеливо ожидая Ланде. Добежать отсюда до палатки Марка и обратно - это ведь недолго.
   - Покупка! - разнеслось по всей площади. Крикнувший был настолько возбуждён, что не смог сдержаться.
   И тотчас настрой на площади поплыл в одну сторону. Кто-то только что купил немало пирита, и цена заметно подросла. От этого изменения толпа разом успокоилась.
   Ланде не возвращался. Время шло, горячка вокруг палатки начала постепенно затухать. Впрочем, именно сейчас, воспользовавшись тем, что желающих покупать стало меньше, можно продать имеющийся у Лоуренса пирит, и от этой атмосферы не останется и следа. Тогда, пусть ненадолго, таблички покупателей исчезнут с доски. Если потом добавить сразу много - можно произвести невероятный эффект. Лоуренс решил действовать. Протолкавшись сквозь толпу, он достал мешочек и подошёл к палатке.
   - Я хочу продать!
   Перед всеми собравшимися Лоуренс протянул пирит владельцу палатки. Владелец и его подмастерья в первый миг были ошеломлены, но тотчас принялись за работу. Камень, брошенный в успокоившуюся было водную гладь, сделал своё дело. Пирит был проворно измерен, несколько подмастерьев с табличками покупателей в руках разбежались от палатки во все стороны доставить камни новым владельцам.
   Лоуренс тут же получил деньги. Не озаботившись пересчётом, он сжал деньги в кулаке и вернулся на место. Он мельком поймал взгляд Амати с исполненным мукой лицом. Лоуренс не ощутил к нему сочувствия, как и ощущения, что Амати пожинает то, что посеял. Всё, что у него сейчас было в голове, собственные дела и собственная цель.
   Он продал весь пирит и теперь должен ждать пополнения запасов, лишь потом сможет вернуться в бой. Почему до сих пор нет ни Ланде, ни посланника Дианы? Будь сейчас пирит на четыреста серебряков от Дианы, цены пошли бы в нужную сторону. Перекрёсток судьбы - здесь и сейчас.
   До ушей Лоуренса донёсся голос.
   - Господин Лоуренс, - взмокший Ланде звал его из глубины толпы.
   Лоуренс кинулся к мальчишке и выхватил у него из рук мешочек. Пирит на двести пятьдесят монет. Лоуренс колебался, разрываясь между стремлением сразу продать полученный пирит и желанием дождаться человека от Дианы для полной уверенности. И тут же мысленно обругал себя. Разве он не отбросил надежды, связанные с Дианой?
   Переговоры тянулись слишком долго. Не слишком ли оптимистично ждать, что Диана добудет ему пирит? Раз так, следует броситься вперёд и разыграть свою последнюю карту. Он развернулся к палатке.
   Внезапно разнёсшиеся над площадью радостные возгласы остановили Лоуренса.
   - О-хо-хо-хо-хо-хо!
   Толпа заслоняла Лоуренсу обзор, он не сразу разобрал, что произошло. Но сработало чутьё торговца, он понял, что случилось худшее. Не без труда протолкавшись сквозь толпу, Лоуренс разглядел доску. Высшая цена на доске обновилась. Цены вновь поползли вверх. В следующее мгновение, все сразу решили, что последние изменения не более чем простые колебания цены, и собрались покупать. На этой яростной волне всё больше табличек появлялось рядом с высшей ценой.
   Лоуренс с трудом подавил накатившую тошноту. Вновь нужно принимать решение, продавать ли сейчас. Возможно, есть шанс, если действовать немедленно. Нет, умнее дождаться исхода переговоров Дианы. Там речь шла о пирите на четыреста монет по цене минувшей ночи, сейчас, вполне возможно, это более пятиста. Получив столько, да ещё тот, что уже был, он бы осуществил решающую продажу.
   Поставив на этот небольшой шанс, Лоуренс заметил, как Амати отходит от палатки - спокойно и неторопливо. Он, несомненно, собирался продать весь свой пирит. Неясно, собирался ли он продавать всё сразу. Не зная подробностей плана Амати, нетрудно сообразить, что он собирается обменять часть пирита на деньги. Возможно, он уже догадался о действии медленного яда. Если так, то в первую очередь он попытается избавиться от пирита, проданного в долг.
   "Почему же до сих пор не появился посланник Дианы?" - вопило внутри Лоуренса.
   - Прошу прощения, ты господин Лоуренс?
   Поглощённый отчаянием, он в первый момент подумал, что ослышался.
   - Ты господин Лоуренс, да?
   Рядом с Лоуренсом стоял низкорослый человек. Лицо его было закутано тканью так, что виднелись одни глаза, не разобрать, девушка это или юноша. Скорее всего, это тот самый человек, которого Лоуренс ждал так долго.
   - Госпожа Диана просила меня передать тебе сообщение.
   Светло-зелёные глаза посланника светились спокойствием, совершенно неуместным в атмосфере безумия, заполнявшей эту часть площади. От этого человека исходило нечто таинственное.
   - Сообщение такое, переговоры сорвались, - произнёс посланник.
   Лоуренс застыл.
   - А?
   - Госпожа Диана сообщает, что продавец по-прежнему не желает продавать, и просит передать тебе свои извинения за то, что не оправдала твои ожидания.
   Ясный и мягкий голос вещал, словно выносил смертный приговор.
   Слово "отчаяние" не подходит к ситуации, когда надежды не было изначально, но если крохотный огонёк надежды задуют в самый последний момент... Вот это отчаяние. Лоуренс был не в силах что-либо ответить. Похоже, посланец Дианы предчувствовал это. Не произнеся ни слова больше, он развернулся и пошёл прочь.
   В голове у Лоуренса невольно мелькали образы Хоро, удалявшейся в толпу, и Хоро, уходившей от него в подземельях Паттио. Он чувствовал себя старым, усталым рыцарем в проржавевших доспехах, переводя взгляд на доску объявлений. Число людей, желающих купить, вновь возросло, цена опять поползла вверх.
   Люди могли приспосабливаться к изменениям цен, управлять самими изменениями могли лишь боги. Лоуренсу вспомнилась знаменитая поговорка торговцев: "Если бы удача торговца длилась чуть-чуть дольше, он стал бы богом".
   Амати отошёл от палатки, обменяв ещё пирита. С беззаботным выражением лица он вновь занял место снаружи толпы. Лоуренс ждал, что соперник победоносно посмотрит на него, но тот не удостоил его взглядом. Потому что прямо перед ним кое-кто появился. Хоро вернулась.
   - Господин Лоуренс? - раздался голос Ланде
   Хоро и Амати о чём-то говорили, но она ни разу не глянула в сторону Лоуренса.
   - О, прости... это... э, спасибо, что столько сделал ради меня, - проговорил он.
   - Э? О, нет, это было совсем нетрудно...
   - Не поможешь мне передать сообщение Марку? Скажи ему, что план не сработал.
   В этот миг он осознал, как же просто оказалось признать своё поражение. Ирония в том, что хотя план и рухнул, с точки зрения торговца дела обстояли очень хорошо. У Лоуренса ещё оставался пирит. Надо лишь купить ещё немного и передать вечером Амати, и если вычесть эти затраты, скорее всего, он получит какую-то прибыль. Сверх того предстояло получить ещё тысячу серебряных монет. С точки зрения торговца, неожиданно получить большую прибыль - лучшее, что может произойти, но Лоуренс испытывал лишь бесконечное чувство пустоты.
   Взгляд Ланде устремился куда-то в пространство, похоже, мальчик был растерян. Но когда Лоуренс собрался заплатить за услуги, его взгляд обрёл твёрдость.
   - Господин Лоуренс.
   Серьёзность, с какой Ланде заговорил, заставила Лоуренса замереть.
   - Вы... вы на самом деле хотите сдаться?
   Когда Лоуренс ходил в учениках, если он испытывал желание сказать учителю хоть слово поперёк, он должен был готовиться к взбучке. Ланде, похоже, был готов.
   - Господин всегда говорит мне, что торговец не должен сдаваться так просто.
   Лоуренс отвёл руку, плечо Ланде на миг дёрнулось назад. Но он не отвернулся. Он говорил серьёзно и настойчиво.
  
   []
  
   - Господин всегда говорит, что бог... бог богатства помогает не тем, кто лишь молится ему, но тем, кто продолжает упрямо бороться и никогда не опускает руки.
   Лоуренсу возразить на это было нечего. Только его целью на сей раз было не богатство.
   - Господин Лоуренс.
   Ланде смотрел на него, не отрываясь. Лоуренс коротко взглянул на Хоро и снова перевёл глаза на мальчика.
   - Я... я полюбил госпожу Хоро с того момента, когда впервые её увидел. Но господин сказал мне...
   Блистательный подмастерье торговца пшеницей, всегда молча выполнявший любые задания, вновь обрёл невинное, юное выражение лица.
   - ...что если я хоть раз скажу это перед господином Лоуренсом, меня точно, как следует, поколотят.
   Казалось, Ланде он вот-вот разрыдается. Лоуренс, чуть улыбнувшись, поднял кулак.
   - Э... - резко вдохнул Ланде.
   Лоуренс легко ткнул его кулаком в щёку и с улыбкой сказал:
   - Это точно. Я собираюсь тебя, как следует, поколотить.
   Произнеся эти слова и издав смешок, он внезапно ощутил желание расплакаться. Ланде был младше Лоуренса лет на десять. Но Лоуренс чувствовал, что сейчас не сильно отличается от Ланде.
   "Проклятье", - выругался он про себя. Перед Хоро любой был сопливым юнцом.
   Он покачал головой. Те, кто продолжает упрямо бороться и никогда не опускает руки? Над этими словами хотелось посмеяться, но в них чувствовалось дьявольское очарование. Он поднял голову к небу. Слова, произнесённые юнцом на десять лет младше его, вдруг вымели у Лоуренса из головы тёмный водоворот сомнений и подозрений.
   Точно! Он дошёл до ситуации, когда полученный доход будет знаком поражения, раз так, потеря этого дохода ничего не значит. И совсем не повредит призвать оптимизм и заново обдумать положение, прежде чем сделать решающий ход.
   То, что важно, не всегда достается ценой громадных усилий. Этому научил Марк совсем недавно.
   Лоуренс перебирал память, которой так гордился, в поисках нового плана. Краеугольным камнем плана должно стать то, о чём он не думал до этого мгновения.
   - Люди, которые продолжают упрямо бороться и никогда не опускают руки, - это обычно невероятные оптимисты, которые цепляются за любую, даже самую крохотную надежду, наблюдая за развитием событий, - сказал он.
   Теперь выражение лица Ланде подходило его возрасту. В лице его было больше мольбы, чем когда ему поручали какое-то задание. Вне всяких сомнений, Марк любил этого мальчугана, как собственного сына.
   - Торговец всегда составляет планы, предсказывает будущие события и сравнивает свои идеи с реальностью. Ты это понимаешь, так ведь?
   Хотя этот вопрос совершенно не относился к делу, Ланде согласно кивнул.
   - Если продать этот товар, произойдёт такое изменение, если продать тот товар, произойдёт другое изменение. Делать такие предположения тоже важно.
   Увидев, что Ланде вновь кивнул, он склонился к мальчику и продолжил.
   - Откровенно говоря, эта штука, которая называется предположением, может быть чем угодно. Поэтому если ты предположишь слишком много, то быстро заблудишься, и тебе начнёт казаться, что каждая сделка таит в себе огромный риск. Вот тогда, чтобы не сбиться с толку окончательно, тебе нужен какой-то маяк. Это единственное, что нужно торговцу.
   На лице юного Ланде появилось выражение, похожее немного на выражение лица торговца.
   - Да, - сказал он.
   - Если только на него можно опереться, даже самое сильное предположение можно использовать как маяк.
   Лоуренс поднял голову и закрыл глаза.
   - Возможно... лучше всего просто верить.
   "Перестань обманывать самого себя", - подумал Лоуренс и безмолвно рассмеялся над собой. Несмотря на остающиеся сомнения, взглянув на фигурку Хоро, он почти уверился. Не исключено - всего лишь не исключено, - что одеяние Хоро было намёком на одну возможность. Поверить в неё было непросто, но если попытаться проверить, тогда, думал Лоуренс, есть шанс, что она окажется правдой.
   Чтобы эта возможность могла обратиться в реальность, должно быть выполнено условие. О котором он не думал прежде. Что Хоро не покинула его. По-прежнему думать об этом - это оптимизм, свойственный тем, кто продолжает упрямо бороться и никогда не опускает руки. Однако Лоуренс чувствовал, что сейчас такой оптимизм имеет больше смысла, чем попытки остановить Амати. Благодаря ему Лоуренс обнаружил, что может сделать то, о чём мечтал. Он не знал, что именно Марк сказал Ланде, из-за чего Ланде так сильно хотел помочь ему. Но чувствовал, что признание Ланде было искренним. Лоуренс подумал, что мальчик достоин восхищения за одно то, что смог высказаться ему в лицо. Лоуренс не был уверен, что ему самому хватило бы на это смелости.
   Он теперь обязан не сдаваться, чтобы сохранить достоинство и гордость торговца, иначе как он сможет стоять перед Ланде? Потрепав мальчишку по плечу, он глубоко вдохнул и произнёс:
   - Как только увидишь, что я продаю руду, начинай распускать слух, о котором я тебя просил тогда.
   Ланде просиял. Он бодро кивнул, вновь став похожим на подмастерья торговца.
   - Я надеюсь на тебя.
   Лоуренс развернулся, но в последний момент задержался. По глазам Ланде видно было, что он хочет что-то спросить, но спросил Лоуренс:
   - Ты веришь в Господа?
   Поглядев на ошарашенного вопросом Ланде, Лоуренс прошептал ещё раз: "Я надеюсь на тебя" и двинулся к палатке.
   У него сейчас пирита на двести пятьдесят серебряных монет. На табличках покупателей на доске значилось, что на покупку сейчас люди собирались отдать вместе больше четыресот монет. Если Лоуренс сейчас продаст всё, он не мог надеяться переломить ситуацию.
   И всё же это должно привести к результату. Если только его предположение верно, это обязательно приведёт к нужному результату. Лоуренс лишь раз оглянулся на Хоро, по-прежнему стоявшую возле Амати. Лишь одного взгляда будет достаточно, молил про себя Лоуренс. Если она лишь взглянет в его сторону, этого будет достаточно. Потом он оказался перед палаткой торговца. Поток людей, оставлявших заявки, схлынул, близ палатки воцарилось спокойствие. Увидев Лоуренса, владелец палатки удивлённо поднял брови. Затем по лицу его расплылась улыбка: "Похоже, ты получил неплохую прибыль".
   Лоуренс невольно кивнул. Настоящая прибыль ещё впереди, подумал он. Протянув пирит, полученный от Ланде, Лоуренс заявил:
   - Я хочу продать.
   Торговец, получающий долю от каждой сделки, улыбнулся ещё сердечнее и кивнул. В следующее мгновение, однако, удовлетворение на его лице сменилось изумлением.
   Лоуренс закрыл глаза и улыбнулся. Маяк в его сердце не подвёл его.
   - Господин владелец, я тоже желаю продать.
   Такой знакомый голос достиг ушей Лоуренса, и как же давно он его не слышал!
   Затем на стол прямо перед ним с глухим стуком опустился мешочек чуть не вдвое крупнее его собственного. Повернув голову, Лоуренс увидел рядом Хоро, готовую, похоже, наброситься на него и загрызть.
   - Дурень.
   Лоуренс лишь улыбнулся и искренне ответил:
   - Прости.
   На мгновение владелец палатки замер, затем приказал своим подмастерьям снять с доски все таблички покупателей разом. Стоимость пирита Хоро была оценена ещё до последнего подорожания, сейчас она была ещё выше. Покупала пирит у Дианы Хоро. И сейчас они всего продали пирита почти на тысячу монет. Едва ли теперь покупателей хватит на то, чтобы продолжать взвинчивать цену.
   Отцепив от плаща Хоро одно из белых перьев, Лоуренс произнёс:
   - В отличие кое от кого, она обладает зрелой красотой, верно?
   Хоро ткнула его кулачком в бок. И не убрала руку. Лоуренс чувствовал, что одного этого более чем достаточно.
   Распихивая и расталкивая толпу, готовую, казалось, растерзать их обоих, Лоуренс крепко держал руку Хоро и не собирался её выпускать ни за какие богатства мира. Внезапно его захлестнуло безумное желание покрасоваться перед Амати.
   Осознав, сколь ребячьим было это желание, Лоуренс не сдержал неловкой улыбки.
  

Заключительная глава

  
   Цена обрушилась почти мгновенно. Нашлось ещё несколько человек, которые купили немного пирита уже после этого, но после продажи пирита почти на тысячу монет толпа настроилась продавать, и прежде непрерывно росшая цена рухнула. Даже самые остроглазые торговцы, продавшие сразу после Лоуренса и Хоро, понесли серьёзные убытки.
   Амати, так и не перепродал договор о продаже в долг. Когда Хоро внезапно рванулась к палатке торговца с мешочком в руке, он протянул руку, пытаясь её задержать, и потом так и стоял с вытянутой рукой. Для его серьёзным ударом стало не превращение его долговой расписки в клочок бумаги, а внезапно отвернувшаяся от него Хоро.
   Лоуренс не мог не пожалеть его - совсем чуть-чуть. Похоже, волчица с самого начала не собиралась отдавать себя рыботорговцу и намеревалась порвать с ним самым жестоким образом. Похоже, это было из-за каких-то сказанных им слов, с которыми она не могла примириться.
   Лоуренс не осмелился спросить, что сказал не так Амати, хотя боялся допустить когда-нибудь ту же ошибку.
  

***

  
   Закончив с Амати, Лоуренс зашёл поблагодарить Марка в его палатку, а затем вернулся на постоялый двор. Когда он вошёл, Хоро, не соблаговолив поднять голову и продолжая расчёсывать хвост, спросила:
   - Итак, с договором всё?
   Голос её звучал сердито, но не потому, что она не отошла от ситуации. Лоуренс, конечно же, знал причину. Положив вещи, он сел на край стола и ответил:
   - Всё. Договор полностью и окончательно выполнен.
   Раздавленный произошедшим Амати выглядел, как оболочка, лишившаяся души. Он не оказался в убытке. Прибыль от перепродажи пирита немного перевесила потерю от покупки в долг. К тому же ему не пришлось платить тысячу монет Тренни.
   Но Лоуренс прекрасно понимал, что его соперник сейчас чувствует себя, словно понёс разорительный убыток, ведь недавно сам Лоуренс находился в таком состоянии. Итак, Амати не смог выполнить договор, по которому получил бы право сделать Хоро предложение, и получил от Лоуренса пирит, мало отличающийся ценой от мусора.
   Опасаясь, что Амати может потерять самообладание, Лоуренс попросил, чтобы при передаче пирита в качестве свидетеля присутствовал владелец отделения гильдии. И тот сказал Амати: "Это твоё наказание за то, что пытался украсть чужую женщину". Лоуренс не был уверен, что Хоро можно назвать "его женщиной", но эта история действительно преподала хороший урок Амати, который слишком много о себе возомнил.
   Когда Лоуренс закончил рассказ, Хоро, по-прежнему сидя на кровати, отпустила хвост и произнесла, взглянув на него с выражением, будто пыталась оценить качество товара:
   - Надеюсь, ты не думаешь, что всё это означает, что история завершилась идеально?
   Нет, пожалуй, правильнее сказать, её взгляд оценивал, какому наказанию подвергнуть компаньона. В душе Лоуренс понимал, где он оплошал. Поднявшись на ноги, он, как бы сдаваясь, поднял обе руки и ответил:
   - Я был неправ.
   Хоро эти слова, кажется, не тронули:
   - Знаешь ли ты теперь, где ты ошибся?
   Когда взрослого мужчину так ругают, это печальное зрелище, но тут оставалось лишь смириться. Он знал, что вполне заслужил головомойку.
   - Я знаю...
   Уши волчицы дёрнулись.
   - ...мне кажется.
   Хоро хмыкнула и недовольно скрестила руки на груди. Да, одних этих слов недостаточно для прощения. Поэтому Лоуренс призвал всю свою решимость и заговорил так искренне, как мог:
   - Когда я выбирал, тем или иным способом решать проблемы, когда Амати предложил договор, я был о себе слишком уж высокого мнения, верно?
   Из-за чувства паники, которая сжигала его тело и, казалось, вот-вот расплавит внутренности, он бегал по всему городу, чтобы помешать Амати выполнить договор. Но его усилия оказались тщетными, и сам он выяснил, насколько самодовольным всё это время был.
   - По правде сказать... самая большая моя ошибка была в том, что я не верил тебе.
   Хоро отвернулась, оставив Лоуренсу лишь одно ухо: "Я, так уж и быть, выслушаю, что ты ещё скажешь".
   Он не мог не ощутить раздражение, но понимал, что затевать ссору не стоит. Подняв голову к потолку, он продолжил:
   - Ты ведь нацепила эти белые перья специально - чтобы показать мне, что это ты купила пирит у Дианы, верно?
   Она с недовольным видом кивнула.
   - Но когда Амати с таинственным видом подошёл к палатке продавать пирит, я подумал, что это твоя ловушка.
   - А? - тут же негромко отозвалась Хоро и повернулась к Лоуренсу. Тот поспешно прикрыл рот рукой.
   Хоро расплела скрещённые ноги и, поставив одну на пол, вцепилась в сказанное Лоуренсом.
   - Объясни-ка подробнее.
   Янтарные с красноватым оттенком глаза, казалось, могли прожечь в нём дырки.
   - Я думал, это была твоя ловушка, чтобы заставить меня действовать раньше времени. Когда я увидел, что делает Амати, я был уверен, что ты уже полностью на его стороне, и я всё никак не мог обратить внимание на белые перья. А вот оказалось... истина была совсем не там, где я думал, верно?
   "Уж конечно", - подтвердили глаза Хоро.
   Лишь сейчас Лоуренс понял её намерения.
   - Ты таким способом хотела сказать мне, что Амати уже скопил нужное количество, и чтобы я поторопился с продажей моего пирита. Именно это ты хотела мне сказать, верно?
   Лоуренс не верил в Хоро, а вот она верила в его всё это время. Потому и получилось, что она позволила Амати совершить действие, из которого Лоуренс в тот момент не смог вывести намерение Хоро. Более того, он уверился, что Амати в своих попытках не полагается на собственное суждение, а пользуется советами Хоро, которая стала врагом и пытается поймать Лоуренса в ловушку.
   А единственно верным ответом было то, что лишь Хоро знала о плане Лоуренса. Уж конечно, если бы только он обратил внимание на белые перья и убедился в истинных её намерениях, на что хватило бы одного обмена взглядами, они продали бы пирит прямо тогда.
   - Нет, ты совершенно невозможен... - пробормотала Хоро. Затем дёрнула подбородком, приглашая его продолжать.
   - А перед этим, когда ты подписала брачный договор, который приготовил Амати, это...
   Лоуренс был страшно смущён, но всё же заставил себя выдавить следующие слова:
   - ...это чтобы я на тебя, как следует, разозлился, верно?
   Волчьи уши затрепетали, их обладательница с силой вдохнула. Должно быть, сейчас, когда она об этом вспоминала, в сердце её волна за волной поднимался гнев. В тот вечер она с нетерпением ждала, когда Лоуренс взлетит на второй этаж, сжимая в руке брачный договор. Она ждала и ждала, а он так и не пришёл... Возможно, она прождала всю ночь.
   Лоуренс чувствовал, что ему нечего будет возразить, даже если его загрызут насмерть.
   - Тогда в Рубинхейгене ты мне сказала: не нужно суетиться, дёргаться туда-сюда. Просто приди и выскажи всё, что у тебя на сердце. Если как следует наорать друг на друга, проблема решится куда быстрее.
   Хоро почесала уши у основания так свирепо, что даже Лоуренс услышал этот звук. Казалось, сильнее злиться она уже не могла. Она не показала беспокойства, когда он увидел выходящего с постоялого двора Амати, она даже приготовила брачный договор - всё ради того, чтобы Лоуренс рассердился, чтобы ему было легче высказать всё, что у него на сердце. Он же решил, что ему поставили ультиматум. Вернувшись мыслями к тому вечеру, Лоуренс осознал, что тогда у него действительно была возможность выпустить наружу свои чувства и сказать ей, что он не хочет, чтобы она приняла предложение Амати. Возможно, одних этих слов было бы достаточно, чтобы его простили.
   - Значит, я совершенно неправильно тебя понимал с самого начала, - сказал он.
   Хоро опустила голову, продолжая смотреть исподлобья, её глаза горели возмущением. По этим глазам было ясно видно, как нелепо ошибся Лоуренс.
   - Ты... ээ, когда ты вышла из себя из-за всего этого с Йойтсу, твоё извинение в конце...
   Хриплый голос, каким Хоро тогда произнесла своё "прости", вновь прозвучал у него в ушах.
   - ...ты тогда просто пришла в себя... да?
   Она, не мигая, оскалившись так, что клыки выглядывали из-под губы, смотрела на Лоуренса.
   Тогда, уже обрушив на Лоуренса лавину слов, полных зла и неправды, Хоро осознала, что зашла слишком далеко. Поняв это, она перестала кричать и извинилась перед ним, извинилась от всего сердца. Она и не думала, что её извинение воспримут как прощание. А Лоуренс убрал уже протянутую к ней руку. Если бы тогда ему удалось что-то ей сказать, ситуацию ещё можно было бы обернуть, подумал он.
   Хоро наверняка была ошарашена в тот момент. В конце концов, она искренне извинилась за злые слова, вырвавшиеся у неё, когда она вышла из себя, а Лоуренс, не произнеся ни слова, развернулся и ушёл. Умная Хоро, конечно же, сообразила, как её поняли. Но она не могла сразу побежать за ним объясняться, это было бы совсем нелепо. Она пыталась намёкам заставить его понять свои ошибки. В том числе поэтому она сейчас была так зла.
   - Какой же ты дурень!
   Она не могла больше сдерживаться. Вскочив с кровати, она принялась кричать:
   - Поговорка, что "дураку умные мысли в голову не идут", как раз про тебя! Мало того, что из-за тебя все мои старания пропали зря, так ты ещё заявляешь, что я вела себя с тобой, как с врагом? И к тому же ты так упрямо настаивал на договоре с этим юнцом. Ты хоть представляешь, насколько это всё запутало? Да, конечно, мы познакомились совсем недавно, но, по-моему, наши с тобой обязательства не столь несущественные. Или же я просто выдаю желаемое за действительное? Может, ты на самом деле?..
   - Я хочу продолжать путешествовать вместе с тобой.
   Стол и кровать разделяло два шага. Человек и волчица, торговец и богиня были так близко друг от друга. Достаточно протянуть руку. Лоуренс взял Хоро за руку и ощутил, как она дрожит.
   - Все эти годы в моей жизни не было ничего, кроме торговли, и я собираюсь продолжить такую жизнь в будущем. Поэтому когда дело доходит до вещей, не относящихся к торговле, меня можно считать полным тупицей.
   Гнев на её лице постепенно сменялся смущением.
   - Но я на самом деле очень хочу и дальше путешествовать вместе с тобой, - продолжил он.
   - Тогда что я для тебя?
   Именно на этот вопрос тогдашний Лоуренс не смог дать ответа. Нынешний, однако, ответил уверенно:
   - Это не описать словами.
   Глаза с красноватым оттенком округлились, уши встали торчком... Затем она посмотрела на Лоуренса так, словно он уже почти довёл её до слёз, и, беспомощно улыбнувшись, произнесла:
   - Ну что за нищая, сухая фраза?
   - Ну, ты ведь обожаешь сушёное мясо?
   Хоро вновь оскалила клыки и, издав горловой смешок, склонила голову к руке Лоуренса.
   - Я его ненавижу.
   Он ощутил острую боль в ладони, но принял её безропотно, признавая право волчицы на это.
   - Но у меня тоже есть к тебе вопрос.
   - Хмм? - выместив свою ярость на руке, Хоро выжидательно подняла голову.
   - Как ты узнала, что у алхимиков есть пирит... нет, скорее всего, тебе это рассказал Амати. Мне более интересно другое: как тебе удалось уговорить госпожу Диану продать тебе пирит? У меня это совершенно не укладывается в голове.
   Хоро глянула в окно: "А, вот что ты хотел узнать".
   Сумерки опускались на город, вечерняя часть празднества должна была вот-вот начаться. В сегодняшнем празднике участвовали те же чучела, что дрались между собой накануне. Половина огромных собакоподобных чучел уже лишилась голов. Участники празднества выглядели изрядно уставшими: они пошатывались, некоторые даже спотыкались и плюхались на задницы. Но люди, подчиняясь звукам флейт и барабанов, изо всех сил старались идти торжественными процессиями.
   Хоро обернулась к Лоуренсу и глазами пригласила его присоединиться к ней у окна. У него не было причин для отказа.
   - Из всех этих подробных отчётов, которые тот молокосос Амати не забывал мне давать, я более-менее поняла, в чём состоял твой план. Однако я не ожидала, что тебе придёт в голову эта идея... здесь я должна отдать тебе должное.
   Она прислонилась спиной к Лоуренсу, продолжая взирать на празднество. Из-за этого он не мог видеть выражения её лица, впрочем, его только похвалили, ему следует просто и спокойно это принять.
   - Значит, её зовут Диана, да? Что касается её, я к ней пришла с совсем другой целью, - продолжила Хоро.
   - С другой целью?
   - Пожалуй, правильнее было бы сказать, что я пришла туда кое-что попросить у этой особы. Я нашла её дом по запаху из письма. Правда, в том месте так сильно воняло, как возле горячих источников. Это было совершенно невыносимо.
   Лоуренс был поражён нюхом Хоро. И отчётливо представил себе, насколько удушающим для неё был тот воздух.
   Волчица легонько вздохнула и произнесла, не глядя на него:
   - Я спросила эту куклу, не может ли она состряпать историю, что Йойтсу мог ещё где-то существовать, и рассказать её тебе.
   Сначала Лоуренс не понял, но через секунду сообразил, зачем это ей было нужно. Если бы он услышал от Дианы такую легенду, ему было бы легче вновь заговорить с Хоро. Она дала бы ему возможность сделать первый шаг навстречу.
   - Но.
   В её голосе послышалось недовольство.
   - Эта кукла заставила меня рассказать ей всё, что произошло, а потом в самый последний момент отказала.
   - Вот... вот как всё было, э?
   Он вспомнил пожелание Дианы, когда он покидал её дом. Диана так смеялась над ним?
   - Причиной, по которой она мне отказала, был ты. И лучше бы тебе над этим как следует подумать, - Хоро внезапно наступила ему на ногу. Однако он не понял, что Хоро имела в виду.
   - Ох уж... как вспомню, что мне пришлось пройти через этот стыд, когда я объясняла ей всё... что происходит... и я ведь была в шаге от успеха, а потом вдруг явился ты, и тогда кукла придумала этот никому не нужный план.
   Значит, Хоро всё это время сидела там, подумал он.
   - У куклы хватило наглости вести себя так, как будто она поняла всё с начала до конца... она сказала, что замечательно будет испытать твою решимость.
   Лоуренс подумал, что теперь понял это прощальное "Попытайся" Дианы. Однако его не покидало ощущение, что он упустил из виду что-то важное.
   - И я слышала каждое слово этого твоего дурацкого вопроса.
   - Ааа! - восклицание Лоуренса больше походило на стон умирающего.
   Хоро лукаво улыбнулась и, развернувшись к Лоуренсу лицом, сказала:
   - Я слышала, есть множество легенд о том, как боги и люди становятся парами.
   Хоро опустила голову и смотрела исподлобья, сейчас её улыбка пугала. Тонкая рука, обвившая спину Лоуренса, походила на змею, которая ни за что не выпустит свою жертву.
   - Если ты именно это хотел сделать, я не против. Только...
   Закатный свет, вливающийся в окно, придавал её лицу красноватый оттенок.
   - ...ты должен быть нежным, хорошо?
   "Хоро - точно демон", - ошеломлённо подумал Лоуренс. Но она уже оставила свою игру, чем его немного разочаровала.
   - Хотя нет... после того, как я поговорила с этой женщиной, я не в настроении.
   Хоро произнесла эти слова с усталым видом, глядя в окно, однако позы она не изменила, её руки по-прежнему обнимали Лоуренса. Взгляд её был устремлен не на празднество, а куда-то в пространство.
   - Ты заметил, что эта кукла - не человек?
   Лоуренс был настолько изумлён, что даже не переспросил.
   - Разве ты не видел множество перьев, раскиданных у неё по всему полу? Это её перья.
   - Да?
   Она кивнула.
   - Истинное обличье куклы - птица, причём крупнее тебя. Однажды она влюбилась в странствующего монаха, и они вдвоём провели много лет, строя церковь. Но годы шли, она всё не старилась, и у монаха зародились подозрения. Думаю, ты догадываешься, что произошло дальше?
   Лоуренс ощутил, как её руки сжались сильнее. Он подумал, что, кажется, понимает, почему Диана собирает древние легенды и оберегает алхимиков. Но называть эту причину ему было больно, и он был уверен, что Хоро тоже не слишком хочется её слышать. Поэтому он промолчал и вместо этого обнял её хрупкое плечо.
   - Я хочу вернуться в свой город, даже если... его уже нет, - проговорила Хоро.
   - Да.
   На улице два огромных чучела в виде человека и пса столкнулись между собой, подняв волну радостных криков. Лоуренс, однако, понял, что это представление не изображало битву. Люди, нёсшие чучела, весело смеялись, а зрители держали в руках пивные кружки. Потом люди положили руки друг другу на плечи и принялись петь и танцевать, а чучела подожгли в центре перекрестка.
   - Хе-хе-хех, вот это представления они устраивают.
   - Да, хорошее зрелище.
   Даже на расстоянии Лоуренс ощутил лицом жар огня.
   Люди окружили гору горящих обломков и стали с радостными возгласами чокаться кружками. После множества стычек и коллизий люди и боги, пришедшие в Кумерсон из самых разных мест, успокоились и вновь принялись пировать и пить в своё удовольствие.
   - Пойдём туда тоже.
   - А... ты уверена?
   Хоро не двинулась с места. Однако, увидев сконфуженное выражение лица Лоуренса, она подняла голову и сказала:
   - Лично я была бы не против, если бы ты был столь же горяч, как те чучела... как ты думаешь?
   Подожжённые чучела постепенно сваливались в кучу.
   Лоуренс улыбнулся:
   - Думаю, разгорюсь, если выпью как следует.
   Хоро раскрыла рот и расхохоталась, обнажив клыки. Радостно виляя хвостом, она произнесла счастливым голосом:
   - Дурень! Если ты тоже напьёшься, кто же обо мне позаботится?
   Лоуренс взял улыбающуюся Хоро за руку, и они вышли из комнаты. На Кумерсон вновь опустилась шумная ночь.
   Прошло немного времени, и по городу начал расходиться слух, что в эту ночь среди людей праздновала истинная богиня.
  
   []
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"