Красная собака поселилась на моем подоконнике. Ночью она играет на виолончели и курит свою длинную трубку, нервно попыхивая и слезливо щурясь от проникшего на слизистую ее янтарных глаз дыма. Еще она часами беседует с луной. Иногда, когда нить их разговоров заходит в тупик, красная собака зовет меня, и я вношу новые темы на их обсуждение. Липкими ночными часами так мы и сидим - красная собака, луна и я. Луна спускается с небосвода, заходит в мой дом погреться, я укутываю её в плед, усаживаю на кресло-качалку поближе к камину, заботливо надеваю на ее ледяные ступни шерстяные носки. Красная собака, тем временем, варит глинтвейн - немного натрушенной из шерсти корицы, непременные дольки лимона, щепотка душистого перчика, луна кричит ей: "не забудь гвоздичку". Серо-зеленое суфле из гусениц ждет тебя на десерт. Ты думаешь, я засыплю твое ложе лепестками чайной розы и бутонами чёрных тюльпанов, нет, дорогая моя, их заменят отрезанные уши всех тех, кто ненасытно тебя вожделел. Пусть слышат твои сладострастные стоны и мнутся под мякотью твоих половых губ. На полу в ванной ведро их лопнувших глазных яблок. Скрежет проворачиваемой мясорубки - сочная плоть округлыми полосками выдавливается на зеркало моей памяти. Омываемые в дуршлаге черви, скользко трутся друг о друга, нехотя вываливаясь в ЕЁ лоно. Утром я выйду в сад, соберу ведро виноградных улиток, высыплю их на кровать, где тепло и томно будет засыпать луна, нехотя отдаваясь ласкам Гипноза под звуки виолончели красной собаки. Сяду возле ложа, возьму в рот большой палец ее левой ступни, прекращу собственные звуковые колебания, давая улиткам приторный покой, так необходимый для активизации их движений. Постепенно, настороженно вытянув свои рожки, улитки станут взбираться на округлые формы луны, покрывая ее тело влажными полосками собственных следов. Своим языком, я неторопливо проследую по блестящему следу улитки от лобка к пупку. Выдавлю в него переспелую виноградину, сразу же съем. Веки ее глаз превратятся в губы, ресницы в зубы. Двумя ртами она начнет вырывать куски моего мяса и выплевывать на стекло окна. Кровавые потёки засохнут на нем менструально-акварельными мазками. Свет будет преломляем ими, пространство потеряет строгость очертаний, время внутри будет проходит в миллионы раз быстрее чем снаружи, пока красная собака не остановит свой адский хронометр. Пойми же сука, ебанная в свой шоколадный рот, мой мозг - пещеристое тело, с рождения страдающее клаустрофобией. Ему боязно и страшно в замкнутой черепной коробке. Пытаясь обезглавить страх, мой мозг выдавливает наружу обрывки мыслей, словно гной из катетера. После инъекции удовольствия он превращается в разбившийся и расколотый пополам плод граната, белой пленкой внутренней прослойки обволакивающий мутно-рубиновые зерна ЕЁ силуэтов. Я повешу луну на рассвете. Продену вялую голову в петлю из ее подмышечных кос, закреплю смертельную нить на карнизе. Отнесу ее мраморное тело в лифт и нажму на кнопку первого этажа. Двери закроются и лифт унесет ее в вечность, только бы карниз не подвел, а в плотности ее волос я не сомневаюсь. Посиневшая, с вываленным языком и следами самопроизвольной дефекации, она поприветствует меня на облаках. Я вспомню улиток и проведу языком по всей окружности ее шеи вдоль странгуляционной борозды. От вожделения в ее трусах расплавится медуза, давая набухшему у меня между ног мамонтовому бивню почувствовать идеальность и непрерывность трения. Сука, я скошу плантации морской капусты, произрастающие сорняком в твоей бездонной вагине. Когда же ты освободишь моё тело от меня. Я прошу тебя: избавь меня от телесных страданий. Блядь недоёбанная, наслаждаешься моими муками, да? Красная собака спросит, а нахуя тебе еще одна повешенная луна, зачем тебе еще один труп? Ей даже невдомёк, что лицезреть поздние трупные явления для меня все равно, что наслаждаться живописью Босха и Монэ. Луна, сука, не живи. Влага твоих бартолиновых желез топит продукт моей самоидентификации. Жало твоего клитора кусает упрёками в моей никчемной бесконечности... Восемь. И все-таки ты уже бездыханна. Три. Хлюпанье твоей похотливой дыры ПРЕКРАЩЕНО. Семь. Красная собака пометила все углы моей замкнутости. Четыре. Капля бешенной слюны на ее фиолетовом языке. Девять. Вырванные с корнем ногти ЕЁ правой ступни. Ноль. Загноившаяся простата. Два. Раздавленная, жирно-зеленая гусеница в пупке луны. Шесть. Ближе к полуночи я заварю душистый чай из волос, надёрганных у тебя в промежности. Напою себя и мы заснем. Один. Эээ... В мире нет ничего, понимаешь, луна, ничего, что не было бы конкретной формой материи, ее свойством или проявлением свойств и взаимосвязей. Пять. Единство мира, как это не покажется тебе противоестественным, находит свое выражение во всеобщей связи явлений и предметов, в наличии у всех видов материи таких универсальных атрибутов, как движение, пространство, время, способность к саморазвитию, в существовании всеобщих диалектических закономерностей бытия, действующих на всех уровнях структурной организации материи. Ты понимаешь, о чем я тебе тут втолковываю, сука. Внимай, блядская пизда, моей речи. Единство мира нельзя понимать как единообразие его строения, как простое бесконечное повторение существующего и подчинение всего одинаковым специфическим законам, даже если это и выглядит на первый взгляд спорно. Неужели твой хилый ум не способен понять, что в природе существует бесчисленное множество качественно различных структурных уровней материи, на каждом из которых, материя обладает различными свойствами, строением и подчиняется разным специфическим законам движения. Проснись, сволочь, и постигай истину, льющуюся из моих уст. Ты не будешь отрицать, что количественное и качественное многообразие явлений природы не представляет собой непреодолимого препятствия для их достоверного познания. А теперь самое главное, законспектируй это в скрижали твоей памяти - основываясь на единстве явлений природы, наличии в мире общих свойств и закономерностей движения матери(и?), твой немощный человеческий разум в каждом конечном явлении сможет раскрыть элементы бесконечного, а в преходящем - стороны вечного. ЕДИНСТВО И МНОГООБРАЗИЕ МИРА - вот мой ultima ratio в противовес твоей гнойной безразличности. Я все сказал. И даже несмотря на то, что в твоем влагалище завелись жабы, я по-прежнему тебя боготворю.
Варенье из крыжовника, находящееся уже около трех лет в литровой банке среди прочей консервации и маринадов, безнадежно засахарилось.