Гнусарев Вячеслав Александрович : другие произведения.

Под защитой любви

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Чтиво

   Продолжение истории. Начало в "ЧУЖИЕ СЛЕЗЫ"
  
  
   ПОД ЗАЩИТОЙ ЛЮБВИ
  
   Х Х Х
   Скорый поезд "Архангельск - Москва", прицепив к своему хвосту два вагона, прибывших из Северодвинска, споро бежал, по абсолютно безлюдным, а потому и совершенно не ласковым, северным просторам. Держать довольно приличную скорость, ему позволяло то обстоятельство, что промежуточные станции в этих местах, располагались друг от друга на расстояниях, измерявшихся не одной сотней километров. А потому, пейзаж за окном, являл собой только однообразную картину девственных лесов, надевших на себя богатый зеленый наряд и откровенно радующихся возможности покрасоваться в нем, за время короткого северного лета.
   Плацкартные вагоны из Северодвинска, были населены пассажирами, примерно с такой же плотностью, как и эти, практически безлюдные пространства и, достаточно медленно заполнялись, по мере приближения поезда к более населенным районам средней полосы. Данное обстоятельство, позволяло проводницам расслабляться до упора и сполна испытывать кайф неспешного отдохновения. Что и говорить, работа, на их направлении, значительно отличалась от труда их коллег на Юге, Востоке и Западе и носила на себе, ярко выраженную специфику обслуживания, в основном непритязательных к сервису бывших сидельцев, возвращающихся в родные края.
   Правда, попадались еще вахтовики, рыбаки и прочий, довольно веселый народец, но и он, особенно в последнее время, все больше и больше отдавал предпочтение гражданской авиации. Ну, и иногда, пассажирами становились пожилые женщины, одетые в свои лучшие одежды, по столь неординарному случаю вынутые из пропахших нафталином, еще бабушкиных сундуков. Скорее всего, они намеревались посетить своих внуков, сыновей или дочек, когда-то улетевших из этих, Богом забытых мест и, свивших себе гнездышко в более благоприятных для нормальной жизни краях - начиная от Вологды и заканчивая самой столицей.
   Эти, вели себя с особым степенством и достоинством, которые налагала на их провинциальные плечи, столь ответственная миссия - явление своей личности цивилизованному миру. Поэтому, они старательно заставляли себя не удивляться ничему и, были предельно вежливыми с проводницами. А чтобы погасить предательскую дрожь в теле, от ожидания предстоящей встречи с отпрысками, едва пристроив свои не хилые, как правило, зады на нижних полках, поморки начинали втискивать в себя несметное количество вареных яиц, сала и, естественно, рыбы, во всех ее здешних ипостасях. Причем, все это делалось с такой основательностью, как могут питаться только северные люди, с пеленок привыкшие к пониманию того, что пища в этих суровых краях, до сих пор не потеряла своего истинного предназначения - быть лишь средством для выживания среди лютых морозов и очень убогого наличия природных витаминов вообще.
   Ну, и еще, в эту июньскую пору, вагоны из Северодвинска, облюбовывали выпускники школ. В большинстве своем, это были субтильные от всегдашнего недостатка солнца и до корней волос провинциальные недоросли. Но, уже успев нахвататься верхушек, посредством общения с телевизором, они старательно корчили из себя эдакую продвинутость и бесшабашность. Еще бы, ведь многим из них, предстояло учиться там, в центрах, под самую завязку отягощенных комфортностью и иными отпрысками настоящего прогресса. А потому, на их лицах, совершенно не наблюдалось ни капли сожаления, по поводу расставания с родными местами. И, со стопроцентной уверенностью, можно было сказать заранее, что даже те из них, коим не дано было заполнить собой студенческие аудитории, совершенно не видели себя в качестве вновь возвращающихся обратно.
   Вот и получалось, что при таком раскладе контингента, отсеки плацкартных вагонов, либо были занятыми довольно шумной компашкой, скрашивающей унылый путь по северам бутылочкой сорокоградусной, либо в них располагалась парочка не знакомых друг другу и явно скучавших попутчиков, либо пустовали вовсе. В одном из таких отсеков, вместе с двумя недавними школярами, возможно братом и сестрой, которые, устроившись за столиком, неотрывно взирали на пробегающий за окнами мир, тихо обосновавшись на верхней полке, и ехала сейчас Ольга Дробышева. Недавно, в мае, ей исполнился всего-то двадцать один год, но, по сравнению с теми юнцами, что сидели внизу, она чувствовала себя взрослее и многоопытнее. И не на каких-то жалких три-четыре года, но, по крайней мере, лет на десять и даже с гаком. Ведь как ни крути, а за ее плечами, уже имелся отбытый срок в колонии строгого режима. Трёшник, из целого пятерика, отпущенного его величеством правосудием. Но, и этого багажа, оказалось вполне достаточно, чтобы ощущать себя вконец уставшей от жизни и, смотреть на потуги юных созданий казаться непременно взрослыми, с ироничной усмешкой.
   Вот так когда-то и она, полная честолюбивых надежд на будущее, сломя голову, устремилась покорять Москву. Непременно Москву, и не иначе! Другая планка никак не устраивала недавнюю выпускницу детского дома, нашедшего себе пристанище в захолустном среднеазиатском городке. И как все здорово начиналось! Тоже был поезд, только везший ее с Юга. И тоже, потом, был столичный вокзал, поразивший юную путешественницу, грандиозностью и масштабами, невиданных до этого архитектурных форм.
   Ольга улыбнулась своим мыслям, которые совершенно невольно пришли в голову, под воздействием созерцания не в меру амбициозных, но, по настоящему еще тоже не оперившихся, школяров внизу. Она перевернулась на своей полке на спину и, устремив взгляд в потолок, ведомая инерцией, погрузилась в дальнейшие воспоминания. Теперь, уже почти сутки спустя, как за ней, будто выплюнув девушку из своих мрачных недр, захлопнулись ворота зоны и она, в одночасье, стала вольной птицей, можно было предаться этому занятию, уже без внутреннего содрогания. Ведь, как бы то ни было, все эти ужасы, которые ей пришлось пережить, были позади и Ольга, постепенно, как бы нехотя, оттаивала от многомесячного состояния душевного оцепенения.
   Что и говорить, мудрая природа, брала свое. Одаривая девушку, с завидной щедростью, новыми впечатлениями, она, как бы тем самым, старательно забивала ими прежние, в подавляющем большинстве своем, далеко не радостные. А в результате, мелкая сеть морщинок на лице бывшей арестантки, постепенно разглаживалась, действия становились непринужденнее, а улыбка, само понятие которой было почти забыто, вновь обретала статус непреложного атрибута любого нормального человека. И, только в уголках серых глаз, на веки вечные, затаилось печать огромного знания совсем иной стороны жизни - не свободной, сплошь опутанной "колючкой" и напичканной, будто жареный поросенок гречкой, привычными для тех мест, каждодневными унижениями. А это знание, трансформировавшись в некую субстанцию глубинной печали, теперь, позволяло обладательнице этих серых глаз, с легкостью изменять взгляд, с открытого и почти добродушного, на суровый, настороженный и исподлобья.
   Так что теперь, когда вдруг, свободного времени стало, что называется, немерено и лежа с комфортом на полке, можно было спокойно, под мерный стук колес, предаться не только заслуженной лени и неге, но и воспоминаниям. И прокрутить их перед внутренним взором, не как в ускоренной киносъемке, а неспешно, своим несуетливым чередом. Вовсе не для того, чтобы еще раз осмыслить - все уже было давно пережито и пропущено через себя не раз, но лишь бесстрастно констатировать их, как факты биографии, которые, увы, невозможно было просто так выбросить из своей памяти.
   В первую очередь, Ольга попыталась вновь воспроизвести и еще раз пережить в себе те впечатления, которые охватили ее, когда она впервые ступила, из вагона поезда "Ташкент-Москва" на щедро прогретый солнцем, перрон Казанского вокзала. Что и говорить, они, эти впечатления, были чудесными в своей первозданности и, казалось, что за этим, непременно, начнется нескончаемая череда, точно таких же, ярких и радостных открытий. Однако, увы!!! Очень скоро, все повернулось совершенно в другую сторону и, поспешило затянуть хрупкую русоволосую девчушку, в темный тоннель, который затем, и выбросил ее, потерянную и почти обезумевшую от безысходности, в водоворот страшных событий. И все из-за этой сучки, солидной на вид дамы, исхитрившейся обманом, увести у Ольги единственную сумку. А в ней находилось все немудреное богатство счастливой абитуриентки - и документы, и деньги и, как оказалось ясно потом, ее светлые надежды на будущее.
   - Тварь подколодная! - вслух произнесла Ольга, увлекшись воспоминаниями.
   Но, тут же осеклась, прикусила язык и, повернувшись на бок, исподволь бросила взгляд на школяров внизу. Однако, те были настолько увлечены созерцанием пролетавших за окном пейзажей, что даже не обратили никакого внимания на то, что там бормотала себе под нос, незнакомая девушка на верхней полке. И их, можно было понять вполне. Ведь с каждым, преодоленным колесами поезда километром, они отдалялись от своего убогого захолустья и, наоборот, ровно на столько же, приближались, к манящим всеми цветами радуги, плодам цивилизации. А потому, хоть гром сейчас разразись над их головами - все равно, не заметили бы.
   Ольга лишь улыбнулась и, вновь перевалившись на спину, потянула на себя только что потерянную нить своих воспоминаний. Да, все и началось из-за той сучки, обвела вокруг пальца бедную провинциалку, словно лоха ушастого. А что оставалось Ольге делать потом? В совершенно чужом, огромном городе, где не было ни родных, ни знакомых. Ну, попробовала она отыскать среди пассажиров сердобольных и выжать из них слезу, а к ней еще и самую малость денег, чтобы хотя б добраться до тетки. И что? Едва в милицию не сдали за попрошайничество. Вот и получилось - только в книжках все добрые и понимающие. Да матроны, когда мыльные сериалы смотрят, из жалости к бразильским сиротам, ведрами слезы льют. На деле же - попробуй, обратись! Тут же, железобетонная стена недоверия и куча обвинений, типа - "иди, работай лучше!", или еще хуже - "с такой физиономией...", ну и так далее.
   Не удержалась Ольга, позарилась на чужое добро. Сперла она, от исступления и безысходности, из иномарки барсетку. Есть ли этому оправдание? Да, конечно, нет. Однако это сейчас понимаешь, по прошествии времени. А тогда, после первых неудачных попыток чего-либо добиться, юную провинциалку охватил жуткий страх, который сумел напрочь сковать сознание. Сама сразу не поняла того, что сделала, поддавшись какой-то секундной слабости, какому-то низменному порыву, на сугубо инстинктивном уровне. И надо же - вновь вляпалась, как кур в ощип! Нет бы, попался ей тривиальный и наверняка добрый "новый русский". Так куда там - держи карман шире! Обворованным и обиженным, оказался сам прокурор транспортной прокуратуры. Да и денег, в этой чертовой сумочке, как на грех, оказалось столько, что можно было бы запросто махнуть хоть на Лазурный берег. Поймали, конечно, доморощенную воровку, а как же иначе - даже убежать толком не смогла. Но и тут, черная полоса нелепых случайностей, для бывшей детдомовки не завершилась...
   Ольга горестно вздохнула и опять, перевернувшись на живот, принялась смотреть в окно. Но, в этот момент, она не видела перед собой абсолютно ничего. Прошлое, с назойливостью осенней мухи лезло в ее сознание и, никак не желало давать девушке, возможность сосредоточиться, на пробегавших мимо, чудных пейзажах. И это, наверняка, было вполне логично. Долгих три года, бывшая арестантка, чтобы не рвать себе душу, растоптанную итак вдрызг, старательно отгоняла от себя, любой намек на бессмысленное копание по углам собственной памяти. А теперь, хлебнув свежего воздуха, расслабившись, не могла преодолеть в себе искуса, безбоязненно перелопатить то, что было уже позади и, очень хотелось на это надеяться, стало только историей. Страшной, жуткой, но все равно историей, с непреложной приставкой "было".
   Что ж, действительно, роковых случайностей, в ее трагедии, оказалось предостаточно. И откуда только взялась на ее голову эта молоденькая цыганочка, которая резво подхватила, выпавшую из Ольгиных рук злополучную ворованную барсетку и, как говорится, была такова! Именно тогда, увидав в этом, совершенно случайном и неожиданном, в том числе и для самой Ольги, совпадении злой умысел, разъяренный прокурор, сполна приложился кулаком к ее физиономии. Ей бы стерпеть, чего уж там, раз все равно поймали, да и виновата безо всяких оговорок - ан, нет! Воспитанная на детдомовских принципах обостренного чувства справедливости, девушка не стерпела и, разодрала ногтями прокурорскую рожу весьма прилично. Зато и получила по этой причине потом, плюс ко всему, еще и телесные повреждения, нанесенные должностному лицу, находящемуся при исполнении. Ни больше, ни меньше! А из-за неизвестной цыганки, вклинившейся в ее беду, припаяли и предварительный сговор. И получился, в итоге, что называется, полный комплект.
   Конечно, чего уж там, тогда не обошлось без грубого давления пострадавшего прокурора - подсуетился, сволочь, изрядно. На следствии, даже дохнуть не дали и сполна, припечатали все, чего и на поверхности не было. Но, это было уже гораздо позже. А в первую же свою ночь пребывание в душной камере СИЗО, от безысходности, Ольга даже решила покончить с собой - умудрилась перегрызть себе вены на запястье. Да и не Ольгой она уже была вовсе. С легкой руки двух отморозков, еще в обезьяннике, за ней прочно утвердилась, в общем-то, довольно симпатичная кличка - Стрекоза. Эх, Стрекоза, Стрекоза! Не прошел у нее номер тогда. Нашлись добрые люди, сокамерницы, не дали благополучно сдохнуть от кровоизлияния. И, наверное, правильно сделали.
   Да и потом, уже в лагере, видимо, в компенсацию за дикую невезуху ранее, Ольге попадались вполне сносные товарки. И все бы ничего, можно, стиснув зубы, было вытерпеть, если бы не эта коблиха Миллерша и ее сучка, супружница Жанет. Влюбилась преподобная грубая, как мужик, лесбиянка в Стрекозу до беспамятства и сделала ее жизнь просто несносной. Но сама же, пытаясь наказать девушку за несговорчивость, и угодила головой в электрический щит. Это страшное событие, теперь уже, лежа на полке, в резво бегущем по северным просторам вагоне, Ольга вспомнила даже с улыбкой. А тогда, когда в темном цеху, коблиха с Жанет скрутили ее, чтобы оттиснуть на лбу и щеках позорные татуировки с помощью штампа, было совсем не до смеха. Еле вывернулась. Хорошо, что лужа с клеем, оказалась под ногами у мужикоподобной Миллерши. Поскользнулась, падла, ну и распростилась со своей дрянной жизнью, на запитанных током шинах.
   - Эх, Миллер, Миллер, коблиха ты долбанная, - вздохнула Ольга. - И надо же было тебе втрескаться в меня, замухрышку. Жила бы со своей красавицей Жанет и дальше, да горя не знала. Дура!
   На какое-то время девушка отвлеклась, от заведомо грустных мыслей и, постаралась переключить свою память, на более светлые моменты лагерной жизни. Их было до обидного мало, в этой сплошной череде мрака, унижений и извечной безысходности. Но, они все ж таки были. И одним из таких светлых пятен, безусловно, являлось знакомство Стрекозы с Сонькой. Так уж получилось, что и работать им выпало в одной бригаде и спать практически на одной кровати, только на разных ее ярусах. Правда Сонька была очень своеобразной девицей. Севшая за разбой, она вела себя всегда очень независимо, даже зачастую нарочито стервозно. Не особо придерживаясь элементарных моральных принципов в отношениях, Сонька, казалось, совершенно не годилась в подруги. И, если уж разобраться досконально, никогда ею не была, зато, своей непосредственностью в суждениях и поступках, заметно скрашивала безрадостное острожное существование Стрекозы.
   А однажды и вовсе - и это, с лихвой перекрыло все Сонькины недостатки - она на полном серьезе, спасла Ольгу от неминуемой добавки к основному сроку. Это произошло тогда, когда та же Миллерша, совсем отупев от слепой мести, удумала свалить на девушку, ответственность за убийство ни в чем не повинной девки по имени Окся. Ну, собачились с Оксей, ну, даже один раз серьезно пришлось подраться - и что с того? А вот хитромудрая коблиха, решила использовать этот факт по своему разумению. И вот тогда-то, Сонька не чинясь и не думая о себе, пришла на помощь и, самолично устроила так, что все стрелки ушли от Стрекозы совершенно в другую сторону. И не беда, что потом, разбойница исправно взымала положенную, за свое пособничество, мзду, забирая из Ольгиной пайки, сахар и масло - в зоне вся жизнь была построена на принципе "ты мне - я тебе". Когда же Сонька освобождалась, упрямо выбрав срок от звонка до звонка, то неизвестно что на нее нашло вдруг. Всегда, напрочь лишенная каких бы то ни было сантиментов, она, совершенно неожиданно для Стрекозы, сунула в ее руку бумажку со своим московским адресом. Вот тебе и оторва, вот тебе и полная отрицалка - на поверку оказалось, что ни что человеческое, ей все равно было не чуждо.
   Потому-то сейчас, уже бывшая Стрекоза и ехала именно в Москву. Остановиться на первое время, благодаря Соньке, теперь ей было где. А раз так, следовало мужественно вычеркнуть из собственной жизни эти нелепых три года отсидки и вновь попробовать воплотить в жизнь хрустальную мечту, задуманную ею еще в детдоме. Непременно выучиться и занять достойное положение в человеческом обществе. Правда, в добропорядочность и искренность этого общества, она теперь верила не столь трепетно как раньше - обретенный опыт, внес значительные коррективы в ее мировоззрение. И, тем не менее, Ольга была почти уверена, что стоит все ж таки, попробовать и что все у нее обязательно должно получиться. Ну и еще, конечно же, сейчас, спустя три года, девушка просто не могла не похвалить себя за то, что тогда на следствии, решилась разыгрывать из себя истую россиянку. Боялась, что вышлют назад, на свою "чужую" Родину, да и сиделки по камере, не замедлили рассказать о страстях, бушевавших в колониях для иностранцев. Наивный был посыл, изначально. Все потом благополучно выяснилось. Но и следовательша не дурой оказалась. устроила с Ольгой торговлю, и взамен на благосклонность и сохранение статус-кво, прицепила подопечной безнадежный "висяк". К сроку он добавил не много, зато, без всякого сомнения, от этой сделки, выиграли обе.
   А между тем, где-то ближе к Вологде, за окном потянулись достаточно обжитые места. Все чаще и чаще стали попадаться убогие деревеньки, красочные, выстроенные на всевозможные вкусы, дачные поселки и небольшие, почему-то обязательно серые, на первый взгляд, городки. И опять леса, леса и еще раз леса. Хвойные, темные и величественные, в своей неброской тяжеловесной красоте и легкие, словно сотканные из невесомых белых хлопьев и изумрудной зелени, березовые рощицы. Все это для Ольги, исконной азиатки, успевшей познакомиться лишь с мрачной природой Севера, как будто специально созданной Всевышним для того, чтобы давить на согбенные плечи итак униженных острожников, было естественно в диковинку. А потому, она буквально прилипла к оконному стеклу, напрочь выбросив из своей головы все обрывки былых воспоминаний, которые еще недавно, будто тараканы, выползали изо всех щелей ее памяти.
   В связи с переменами за окном, еще больше оживились и школяры. Для них, скорее всего, относительно урбанизированные пейзажи, так же являлись ранее невиданной роскошью. Они как нельзя лучше знаменовали приближение к столице и, следовательно, скорое вступление их, несмышленых, но очень амбициозных, в совершенно новый этап собственной жизни. Ольга с улыбкой, очень добро, посмотрела на будущих студентов и мысленно, как бы перекрестив эти русые, забитые грандиозными планами, головы, прошептала одними губами:
   - Дай Бог вам, птенцы, никогда не изведать того, что выпало на мою долю. Дай Бог.
   Ближе к Москве, в вагоне стали появляться и другие пассажиры. А потому, достаточно скоро, он превратился в обычное транспортное средство, наполненное суетой, шумом и иными атрибутами, сопутствующими любому путешествию по железной дороге. И эта энергетика, исходившая от мира обычных людей, не знающих забот бывших зеков, овладевала постепенно и Ольгой. Она, почти физически чувствовала в себе, как ее замороженный организм, будто пускает некие ростки, которые, быстро вырастая и переплетаясь с другими, такими же, в одночасье, делали ее, Ольгу Дробышеву, вполне естественной составной частью единого мироздания. Почти во всем. Если, конечно, не считать глубинной грусти, затаившейся в самых потаенных уголках, ее пронзительных серых глаз, взирающих на окружающее уже не с удивлением и страхом, а непременно с надеждой.
  
  
  
  
  
   Х Х Х
   Когда же поезд, промчавшись по пригородам и самому мегаполису, прибыл, наконец, на Ярославский вокзал, Ольга, и это можно было уже сказать с полным основанием, достаточно хорошо освоилась в своем новом обличье - человека вольного и бесконвойного. Поэтому она, нарочито бодро, не то, что три года назад, будучи пугливой девчушкой, шагнула на выметенный асфальт перрона. И все было бы прекрасно, если б не ее одежда. Дело в том, что на девушке, в данный момент были одеты те же самые футболка и джинсы, которые прошли с ней, а правильнее будет сказано - на ней, и следственный изолятор, и пересылку, и начало лагерной жизни. Ольга очень даже обрадовалась, когда там, в зоне, на одном из складов, подыскивая себе что-нибудь подходящее перед выходом на волю, вдруг, обнаружила свою собственную амуницию. Выглядела ее одеяние, на фоне фасонистых горожан, естественно, не совсем презентабельно, однако по этому поводу, она сокрушалась не долго. Лишь мельком глянула на свое отражение, в толстом стекле широких дверей вокзала и, вполне философски, для придания себе должной бодрости, заметила:
   - А что вы хотели, госпожа Дробышева? Там, откуда вы изволили прибыть, люди стираются за год как подошвы, до дыр и в лучшем случае, до зеркального блеска. Что же тогда требовать от обычных вещей, причем, явно китайского производства! Вперед и с песней! Так, кажется, учили нас когда-то в детдоме! Как ни крути, а это линялое шмотье, все равно куда лучше, чем новенькая лагерная роба.
   Столь длинный монолог девушки у стеклянной двери, не мог не привлечь внимание любопытствующих. Поэтому, только сейчас, заметив не здоровый интерес к собственной персоне, Ольга осеклась и, все еще по привычке, затравленно оглядевшись по сторонам, шагнула внутрь огромного здания. Как и тогда, впервые, на Казанском, архитектура столицы, представленная пока что лишь величественными, в ее понимании, формами вокзала, тут же придала провинциалке весьма странные ощущения. Она как бы превратилась в никчемного муравья, попавшего в страну великанов. И, чтобы избавиться от этого, не очень то приятного состояния, девушка без остановки преодолела зал ожидания и, со вздохом облегчения, вышла из других дверей на, все ж таки, свободное пространство под открытым небом.
   Правда, свободным, в полном смысле этого слова, пространство распростершееся перед ней, можно было назвать только чисто условно. Суетливая, многонаселенная площадь, по которой бежало, вечно куда-то торопясь, огромное и, судя по всему, плохо управляемое стадо самых разнообразных автомобилей. От этого яркого, находящегося в постоянном движении, фыркающего, тарахтящего, вжикающего и клаксонившего, на все мыслимые и не мыслимые музыкальные лады, калейдоскопа, у Ольги даже закружилась голова. Но, не только это обстоятельство, заставило ее застыть на месте, как вкопанной и, от искреннего удивления, широко открыть рот. За этой искрящейся кавалькадой, оттуда, издалека, на нее глазели, до бол знакомые контуры, довольно монументального строения. Ну, конечно же, это был тот самый Казанский вокзал, на который, еще совсем наивной дурочкой, буквально трескавшейся от неподдельного счастья и наполеоновских планов, она прибыла три года назад и, с которого начались все ее беды, да тяжкие испытания на прочность и непотопляемость.
   - Надо же! - произнесла вслух Ольга. - Я его, этот вокзал, и видела снаружи всего то, один единственный раз. да и то, когда с этой чертовой, ворованной сумкой, как угорелая бежала от ментов. А видишь, как врезались в память эти контуры! Что ж, может оно и к лучшему - с него начала, с него и продолжим.
   Девушка нарочито приосанилась и, продолжая, беседовать сама с собой, по возможности бодро, скомандовала своему, малость подмороженному, обстоятельствами столь нежданной встречи с реальным прошлым, естеству:
   - Короче так, госпожа Дробышева! Вам предоставлена вторая попытка для возможности покорения столицы! Вы готовы? Готова, гражданин начальник! Ну, тогда, вперед! Есть!!!
   Она с грустной улыбкой вздохнула и, тряхнув русой гривой, как бы скидывая с себя остатки былого оцепенения, принялась с предельным вниманием вертеть головой по сторонам. По ее твердому убеждению, знакомый абсолютно всем, с мала до велика, международного знак, обозначающий вход в городскую подземку, должен был находиться непременно поблизости. В этом плане, окрепнув и огрубев, за эти годы, внутренне, Ольга так и продолжала оставаться глубокой провинциалкой, которая только и успела за свою жизнь, что повидать голые азиатские степи, среди которых выросла, да застывший от вечных холодов, неброский северный ландшафт, среди которого, пришлось отбывать наказание. А потому, когда среди яркого, цветастого многообразия, которое предлагал на выбор огромный мегаполис, она, вдруг, увидала спасительную букву "М", сердце ее радостно ёкнуло. Взрослая молодая женщина, как бы почувствовала себя пятилетней девчушкой, впервые вышедшей за пределы своего двора, заблудившейся, в оказавшемся таким огромным, мире и, наконец, вновь увидавшей знакомые контуры родной калитки.
   Естественно, ноги сами понесли Ольгу в вожделенном направлении и, только у самого входа, в разинутый зев подземных коммуникаций, девушка остановилась. Ведь не смотря на то, что она тщательно заучила, в свое время, Сонькин адрес, совершенно не знакомые ей названия, не говорили абсолютно ни о чем, а потому, благополучно вывалились из памяти. Ольга нашарила в карманах джинсов заветную записку, глянула в нее и, зажав в руке, будто шпаргалку на экзамене, решительно шагнула на первую ступеньку, уходящего вглубь земли, тоннеля.
   Что и говорить, московское метро, поразило неискушенную азиатку своим, поистине столичным размахом. Ведь ранее она, да и то, лишь пару раз, удосуживалась лицезреть ташкентский метрополитен, бывший куда скромнее того, в который она сейчас попала. Абсолютно безбрежное, колышущееся людское море, разделенное на плотные потоки по направлениям необходимости и, бесконечно длинные ленты эскалаторов, воспринимаемых ею не иначе, как безусловное чудо света. Они, неся на своей спине тысячи и тысячи вечно спешащих куда-то, всегда сосредоточенно-угрюмых москвичей и серьезно-важных гостей города, уходили на такую непостижимую глубину, что у девушки только захватывало дух, от этой наглядной демонстрации величия человеческого разума. И данные впечатления, в ее положении, являлись безусловным благом, которые властно выдавливали из ее, еще недавно униженно-запуганного арестантского сознания, все прошлые установки и, выработавшиеся за годы неволи, рефлексы.
   Влившись с головой и всеми своими потрохами, в этот шевелящийся и беспрестанно снующий конгломерат, Ольга невольно, как бы стала частью его. Она вполне деловито и, с ощущением истинного кайфа, от собственной безграничной свободы, держа перед собой бумажку с адресом, спокойно принялась разбираться с многочисленными указателями. Каково же было ее удивление, а затем и радость, когда среди огромного количества стрелочек, надписей и прочей указывающей атрибутики, девушка, наконец, нашла необходимое ей название станции "Сокольники". До нее, как оказалось, было рукой подать, причем, по этой же линии метро и всего то, через одну остановку.
   А потому, уже спустя каких-то двадцать минут, гордая оттого, что без особых проблем, сумела достойно вписаться во вселенское столпотворение, Ольга стояла у одного из выходов из метро "Сокольники". Справа от нее, распростиралась довольно широкая и оживленная улица, по которой, наряду с многочисленными стадами авто, еще и резво бегали веселые, разрисованные броской рекламой и, тоже диковинные для нее, трамвайчики. За спиной девушки, находилось довольно аляповатое и, совсем не вписывающееся в окружающую обстановку, наземное строение станции метрополитена, выдержанное, вероятно, в архитектурных формах приснопамятных 30-х годов. А вот за ним, чуть дальше и наискосок, высились купола какой-то церквушки. По левую же руку, ярким зеленым пятном, обозначился, радовавший взор и манящий к себе парк. То, что это и были знаменитые Сокольники, откуда, если верить песне, легендарный Утесов гонял свою вновь подкованную кобылку, Ольга, все ж таки, довольно смутно догадывалась.
   Однако здесь, на поверхности, указателей не было и, чтобы двигаться дальше, девушке предстояло прибегнуть к испытанному методу, который, как известно, способен был довести хоть до Киева. Поэтому, она снова вынула бумажку с адресом и еще раз, для пущей верности, прочитала название улицы - Олений Вал. При этом, Ольга невольно улыбнулась, вдруг, промелькнувшей в ее голове, мысли.
   - "В самом деле, каким, наверное, счастливым и добрым человеком надо было быть, чтобы придумать обычной улице столь необычное, наполненное поэзией образов, название", - подумала она.
   И тут, конечно же, ей вспомнился родной азиатский городок, где все убогие и пыльные улочки, либо носили труднопроизносимые имена личностей, о заслугах которых, вероятно, знали лишь те, кто и насаждал эту нелепую топонимику, либо были наречены просто и без особых претензий на изыск - весна, труд, счастье. Только, естественно, в местном языковом варианте. И так, по всем городам и весям, совершенно одинаково.
   Поговорив с двумя женщинами и одним мужчиной, относительно приблизительного направления своего дальнейшего пути, Ольга смола воочию, убедиться, по крайней мере, в двух вещах. Первое - коренные москвичи, представляют из себя особую касту, измученных издержками урбанизации, особей, которые вовсе не расположены, вступать в долгие объяснения, с так называемыми "наехавшими". И второе - улица, на которой проживала Сонька, вполне возможно, являлась лишь затрапезным закоулком, довольно условное месторасположение которого, удалось выяснить, только лишь с третьего захода. Однако, и на том спасибо.
   Дальше, пробираясь по менее людным артериям стольного града, Ольга ориентировалась словно охотничий терьер, полагаясь только на свой нюх и интуицию. И, откровенно говоря, это доставляло ей огромное удовольствие. Поначалу. Она старательно читала таблички с названиями улиц и медленно, но верно, продвигалась вглубь жилого массива, лелея надежду, что нужная ей информация, все равно, когда-нибудь, должна будет появиться. Но, достаточно поплутав, начиная от суетливой Стромынки и, заканчивая пустынными, совершенно безвестными тупиками, вывалив от изнеможения язык, девушка, вынуждена была, все ж таки, убедиться в том, многомиллионный город, совсем не чета ее родному азиатскому городишке. А потому и подходы, вполне пригодные там, здесь срабатывать, никак не желали.
   В общем, все ее изыскательство закончилось тем, что уперевшись в очередную стену, Ольга остановилась и, беспомощно принялась оглядываться по сторонам, в поисках подсказчика. Но как на зло, именно в этот момент, обозримое вокруг нее пространство, было совершенно пустым. И только между двумя старыми, одетыми в цементную шубу, домами, в довольно зеленом, затененном дворике, с видимым удовольствием, катался на трехколесном велосипедике, упитанный карапуз лет пяти. Выбора у девушки все равно не было и, она направила свои стопы в этом направлении, справедливо считая, что у каждого крохи, должна находиться поблизости и мамаша.
   Однако, к ее великому удивлению, юный москвич, оказался, на первый взгляд, существом вполне самостоятельным. Завидев девушку, он лихо затормозил свой транспорт и, вылупив голубые глазенки, улыбаясь во весь беззубый рот, выпалил:
   - Тетя, здластвуй! Хотешь, я тебя на такси плокачу?
   - Спасибо, дорогой, не надо, - ответила, мило улыбнувшись, та. - Ты лучше скажи мне, как настоящий таксист, где здесь можно отыскать улицу Олений Вал?
   - Олений вал? - с серьезным видом почесал затылок озадаченный пацаненок.
   Он видимо и впрямь, хотел выдать какую-то информацию, но, в этот момент, из подъезда дома, выскочила весьма встревоженная молодая женщина. Она сходу, одарила Ольгу подозрительно-презрительным взглядом, как бы специально вычленив все несуразности ее одежды и, наверняка, все еще арестантского облика. После чего, молодка схватила велосипедик за руль и, вместе с удивленным малышом, покатила его восвояси. Но девушке было не до обид. Более того, она прекрасно поняла состояние женщины и, даже мысленно, оправдала ее, выплеснувшиеся таким образом, материнские чувства. Поэтому, она смиренно потупила глаза и тихонько, произнесла вслед удалявшемуся семейству:
   - Вы не подскажете заодно, где здесь поблизости, находится улица Олений вал?
   Женщина на секунду выпрямилась, резко обернулась и вновь, смерив взглядом, вопрошавшую с ног и до головы, достаточно небрежно бросила, ткнув пальцем, куда-то вверх.
   - Вот уж действительно - поблизости! Вы на ней, милейшая и находитесь.
   Что ж, ее едкая ирония, в данном случае, была вполне уместна. Ольге оставалось лишь поднять свои глаза в указанном направлении, где среди густой листвы, на стене дома белела старая, видимо еще оставшаяся с незапамятных времен, эмалированная табличка, на которой черными буквами, было выведено - Олений Вал! Но, что еще смешнее, гораздо ниже, где и положено быть указателю, красовалась современная, подсвечивающаяся ночью изнутри, пластиковый короб, с наклеенными на него буквами. Правда, чтобы добыть по ней информацию, следовало обладать незаурядной фантазией. Какой-то доброхот не поленился когда-то залезть на стоящее рядом дерево. И теперь, буква "О" на указателе была старательно замазана, а из последней "Л", была сооружена очень даже стилизованная "Я". Вот и получалось - "Лений вая".
  
  
  
  
  
   Х Х Х
   Найти дом, в котором проживала Сонька, труда уже не составило. Это оказалась тривиальная пятиэтажка старой постройки, с крохотными, словно ласточкины гнезда, балкончиками. Лифта в строении не было и в помине, а потому, Ольге пришлось топать на самый верх, по изрядно выщербленным временем, ступеням. Правда, это занятие, было совсем не скучным - на всем пути, по бесконечным лестничным маршам, девушка, со вполне понятным и искренним удивлением, рассматривала темно-синие, лоснящиеся облезлой краской стены, вся поверхность которых, буквально была испещрена всевозможными надписями и образчиками примитивного графического творчества. Здесь было представлено абсолютно все, что волновало на данный момент, пытливые умы небесталанных недорослей - начиная от извечной темы любви и ненависти и, заканчивая прославлением кумиров шоу-бизнеса.
   Вполне естественно, что Ольга, до этого не имела возможности бывать в элитном жилье, но все же, разглядывая, сквозящую изо всех щелей, убогость подъезда, подспудна сознавала, что люди, вынужденные проживать на этих этажах, добывают себе хлеб насущный, не иначе, как только собственным горбом. А, как известно - трудом праведным, не наживешь палат каменных!!!
   Когда же, наконец, девушка остановилась около двери в обозначенную в адресе квартиру, ее сердце, будто непоседливый воробушек, забилось в груди. И, вовсе не из-за только что преодоленного подъема - что он был ей, молодой и здоровой, а от предстоящей встречи с товаркой по зоне. В том, что Сонька примет ее, гостья не сомневалась нисколько. Даже, не смотря на то, что бывшая однозонница, являлась, ну очень уж непредсказуемым и стервозным существом, особенно, в плане хорошего тона. И все же, где-то в глубине сознания, Ольга привела себя в состояние полной мобилизации. На всякий случай.
   Она робко подняла свою руку к кнопке звонка и, так же робко, нажала на нее. Только вот, раздавшаяся за дверью, обитой потрескавшимся от времени черным дерматином, мелодия какого-то бравурного марша, прозвучала так резко и неожиданно, что Ольга, вынуждена была вздрогнуть и даже, чуть отпрянуть назад. Словно только что, сделала нечто запретное и недозволенное. Некоторое время, внутри квартиры, было по-прежнему тихо и, лишь спустя достаточное количество времени, там, у самой двери, явственно послышалась какая-то возня. Вероятнее всего кто-то, может и сама Сонька, а может, и нет, старательно рассматривали посетительницу в глазок. Чувствуя на себе взгляд, девушка потупила глаза и, в этот самый момент, внутри, послышался не очень довольный, если судить по интонации, мужской голос.
   - Сонях, там телка какая-то. К тебе, наверное - иди, глянь!
   - Что еще за телка, - ответил из глубины квартиры Сонькин голос. - Я никого не жду. Щас, глянем.
   В коридоре, за дверью, вновь произошло движение, а спустя еще минуту, поклацав цепочками и запорами, дверь, наконец, отворилась и, на пороге объявилась Сонька, собственной персоной. За то время, сколько прошло с ее освобождения, бывшая зечка не сильно изменилась. Если не считать, конечно, каштановой шевелюры, остриженной и уложенной совсем недавно рукой профессиональной парикмахерши, подведенных тушью глаз и, чуть тронутых помадой губ. Ну, и естественно, халат хозяйки. Он был и впрямь умопомрачительным - ярко-алый шелк и золотые петухи по нему.
   Завидев товарку, Ольга хоть и осталась по-прежнему, настороженной, прекрасно зная стервозную натуру той, но все же, согласно неординарному, таки, случаю, на всякий случай широко заулыбалась. Выдавила из себя улыбочку и Сонька, но, что вполне соответствовало ее манерам, обниматься к однолагернице не полезла. Она неспешно оперлась плечом о косяк и, будто Ольга приходила к ней и до этого, каждый день, просто лишь ради того, чтобы засвидетельствовать свое почтение, с иронией в голосе, просто констатировала:
   - Значит, явилась - не запылилась? Так, так! все ж таки, на две трешки опрасталась?
   - Да вот... Выпустили, по условно-досрочному, - несколько замялась гостья, вовсе не удивленная приемом, но старательно желающая предугадать, дальнейшее, совершенно непредсказуемое поведение Соньки. - Ты же сама мне посоветовала напоследок. Вот я и уперлась рогами, как говорится, в передовицы вышла.
   - Ну, и молодец, что уперлась, - снисходительно согласилась хозяйка.
   - Насчет пахоты, это ладно, все равно там, сама же знаешь, делать особо нечего, - между тем, продолжила Ольга, стараясь произвести выгодное впечатление. - А потом, и случай выпал - хозяину удалось зарисоваться в выгодном раскладе. Вот, срок и скостили.
   - Ну, заходи, раз такое дело, что стоишь как пень на опушке? - снизошла, наконец, Сонька.
   Она как бы нехотя посторонилась и тем самым, дала возможность Ольге, робко ступить в свои чертоги. Квартира оказалась обычной, тесной двухкомнатной малогабариткой. Вся ее обстановка, состоящая из довольно потрепанной временем, непритязательной мебели, включая стены, с давно выгоревшими обоями, красноречиво свидетельствовали, по крайней мере, о двух вещах. Вероятнее всего, жилье досталось Соньке по наследству, от безвременно ушедших в мир иной, вовсе не богатых предков. И доказательством тому, являлись немногочисленные семейные фотографии, развешанные на одной из стен узкой прихожей. Ну, а второе - отношения к условиям жизни, здесь были явно без претензий на шик и базировались лишь на непреложном постулате - на голову не капает, и то ладно!
   Однако, подобные умозаключения, были сделаны Ольгой просто так, больше по привычке и, из праздного любопытства. Оставаться у Соньки надолго, она не предполагала, а потому, по большому счету, ей было абсолютно все равно, в каких условиях перекантоваться, хотя бы несколько суток. А тем временем, хозяйка, все так же молча, ввела гостью в одну из небольших комнат, бывшей, по всем параметрам - вполне современному телевизору и изрядно обшарпанному серванту - гостинной. И тут выяснилось, что тесная квартирка, была населена гораздо плотнее, чем это показалось сначала. За небольшим журнальным столиком, в двух креслах и на одном стуле, придвинутых к нему, в ленивых, от погруженности в процесс отдохновения, позах, сидело трое мужиков. Перед ними стояла початая литровая бутылка водки, а на двух тарелках, небрежными горками, возлежала непритязательная на вид закусь, представлявшая собой живописное ассорти из нарезанных помидоров, кружков кроваво-красной колбасы и, щедро располосованного толстыми ломтями, ноздреватого сыра.
   Из-за плотно задернутых штор, в комнате царил полумрак, разгоняемый лишь мерцавшим экраном телевизора, а под потолком, вместе с клубами сизого табачного дыма, вполне осязаемым, даже на ощупь, саваном, висела влажная духота. Потому-то, столующиеся, были по пояс раздеты и, это обстоятельство, сполна дало возможность, оторопевшей поначалу Ольге, испытать удовольствие, от созерцания достаточно типичных и вычурных по замыслу неизвестного художника, татуированных картин на их телах. Отсюда, можно было сделать и однозначный вывод - для всех троих, тюрьма являлась совсем не абстрактной штукой, виденной в дешевых отечественных фильмах, а скорее домом родным и большей частью сознательной жизни.
   Конечно же, данное обстоятельство, пришлось гостье не по нраву, но в ее положении, выбирать не приходилось. Это раз. С теми, кто сидел сейчас за столиком, она детей крестить не собиралась. Это два. Ну, а третьим в данном раскладе, являлось то, что ее товарка Сонька, судя по всему, так и не смогла вписаться в струю новой жизни, о которой иногда мечтала на зоне и, в условиях отсутствия иного выбора, с легкостью покатила по наезженной колее. Наверное, так ей было много проще и Ольга, вполне благоразумно, в судьи ей, напрашиваться не собиралась. Это точно! У нее самой были совсем другие планы и это, в данный момент, являлось самым главным.
   - Здрасьте, - нерешительно произнесла Ольга этому мрачному сообществу, как только вдоволь полюбовалась их "прелестями".
   Однако, представители сильной части человечества, оказались настолько увлечены самим процессом возлияния, что даже не удостоили ее должным ответом. Хотя и не были пьяны в стельку. Вероятнее всего, по неудовольствию, промелькнувшему на их, весьма характерных лицах "вольных стрелков", было видно, что приход дам несколько нарушил их конфиденциальную беседу. Двое из них, оба сявых и каких-то безликих, одинаковых, словно братья близнецы, промолчали. А вот третий, чернявый, волосатый и чем-то похожий на киношного Будулая, субъект, все ж таки, открыл свой рот, в котором блеснула "самоварная" фикса. Но и он, как оказалось, сделал это вовсе не для того, чтобы ответить на приветствие, а как-то по-хозяйски, с раздражением, обратился к Соньке. При этом, его мало волновало и трогало, присутствие в комнате самой гостьи.
   - Что это за селедка, Сонях? - слегка осклабившись, спросил он. - чем же мы обязаны тому, что она нас посетила?
   Двое его стольников, даже не гыгыкнули, как это бывает в подобных случаях, а лишь только больше насупились и, безо всякого тоста, не сговариваясь, хлопнув по очередной рюмахе, стали сосредоточенно закусывать. Но, из этой короткой сценки, что называется, обостренным чутьем, Ольга уже просекла определенный расклад в квартире. Сявые, являли собой, скорее всего, таких же пришлых, как и она сама, гостей. Но вот цыганистый, с большой долей достоверности, и впрямь, был здесь на правах хозяина. Не надо даже было гадать о том, что именно он первым подошел к двери и, на протяжении целой минуты, изучал Ольгу в глазок, прежде, чем позвать Соньку. Ну, и естественно, если и дальше следовать обычной житейской логике, этот самый, заросший курчавыми волосами по самое горло, самец, являлся хозяйкиным хахалем.
   А между тем, Сонька, в карман за словом не полезла и ответила. Правда, довольно сдержанно и, совсем не так, как привыкла слышать от нее Ольга. Из чего, тоже можно было сделать далеко идущий вывод - любовь зла и, способна делать покорными, даже таких особей, как фанатично свободолюбивая и напрочь беспринципная бывшая зечка.
   - Да сидели мы с ней, в последний раз, что ты взбеленился то, Костас? - произнесла она. - Вот, откинулась девка на "удода", и навестить решила меня. А что нельзя?
   Костас лишь неопределенно буркнул и, налив, в освободившуюся после одного из сявых рюмку, до самых краев водки, вроде как миролюбиво, предложил гостье.
   - Тогда на, выпей, раз откинулась.
   - Спасибо, я не потребляю, - отозвалась та, продолжая озираться вокруг и, все еще делать какие-то попутные умозаключения.
   - Ну, не потребляешь, так не потребляешь. Дело хозяйское, - не стал успорять Костас, отодвигая тару ее хозяину. - За что парилась то?
   - Да хапанула, по дури, башлят запредельно, вот и подцепили ее на каркалыгу, - выдала за товарку Сонька.
   - Все под Богом ходим, - вполне резонно вставил один из сявых.
   - Точно, - поддержал его Костас и вновь обратился к девушке. - Значит, рассчиталась сполна с нашим государством? Что ж позволила то, повязать себя? Иль умишка не хватило следы замотать?
   - Да прокурора она хлопнула, вот и завертелось ей, аж на целый пятерик, - сочла нужным уточнить Сонька, видимо, чтобы придать товарке должного веса, в это специфической компашке и, со знанием дела, добавила. - К тому же, она ему рожу расцарапал при задержании. Вот ей и приляпали, как телесные повреждения. Потом еще добавили, что б не скучно было - ты ж знаешь, как у нас делается, Костас?!
   - Знаю, - согласился тот и авторитетно изрек. - А что касательно прокурора - уважаю! Так им, тварям поганым, и надо!
   Сказав это, он молча, опрокинул в себя водку и, не закусывая, уставился в одну точку. Скорее всего, в данную минуту, его посещали видения собственного, достаточно щедро украшенного решетками и "колючкой", прошлого.
  
  
  
  
   Х Х Х
   Через время, ушедший в свою память Костас, встрепенулся. Он, с явным опозданием, но старательно закусил и, давая понять, что светские беседы ради приличия окончены, достаточно выразительным взором темных глаз-слив, глянул на Соньку. Та без слов поняла это красноречивое действие и, довольно бесцеремонно подтолкнув Ольгу к выходу из комнаты, поспешила последовать следом. Но на пороге она остановилась, повернулась к Косте и, как бы невзначай, бросила:
   - Она поживет у нас малость, думаю, помехой не будет - у девки в голове масло имеется.
   - Пусть поживет, - спокойно ответствовал тот, но достаточно прозрачно, намекнул. - Только, не мне тебя учить, Сонях - общага нам ни к чему!
   - Ладно, грамотей. За меня, жевать мою пайку не надо, - игриво ответила Сонька.
   Довольная, даже подмигнув гостье, чего раньше никогда не бывало, она потащила ее в смежную комнатушку. Попутно, Сонька выдала подруге и весь расклад.
   - Ты на него особо внимания не обращай - Костас, парень гвоздь! Ну, есть малехо понтов, а у кого их нет? С ним жить можно.
   - Он что у тебя, цыган?
   - Ха, цыган. Грек, самый натуральный. Правда в Греции никогда не был, весь в доску нашенский кроме рожи. Зато мужик, пальчики оближешь!
   Ольге же, на этот счет было глубоко наплевать и, она скромно промолчала. Женщины оказались в комнате, судя по всему, служившей супружеской спальней. Здесь стояла широкая двуспальная, сейчас очень небрежно заправленная, кровать, допотопный трельяж, с треснувшим зеркалом на одной из малых частей и шифоньер-мастодонт, вероятнее всего, бывший еще свидетелем событий далеких 50-х годов. Сонька, не особо чинясь, с размаху бухнулась, на жалобно скрипнувшую под ней кровать и, жестом показала Ольге, чтобы без стеснения располагалась рядом. Что гостья, и не замедлила сделать. А получилось почти как когда-то там, в бараке за северной Двиной, когда долгими зимними вечерами, они обе, устроившись на узкой шконке, вели долгие беседы. Правда, если на то, у непредсказуемой Соньки, был должный, благодушный настрой, что случалось, в силу ее несносного характера, довольно редко. Но тем не менее.
   - А он кто тебе, этот Костас? Муж? - первым делом, чисто по-бабьи, поинтересовалась Ольга, хотя прекрасно понимала, что к чему.
   - Муж, объелся груш! - отмахнулась хозяйка. - Так, живем - что есть, то и жуем! Что он, что я - мы с ним два сапога пара, больше по кичам приучены шарахаться, чем по ЗАГСам. Да и кому нужен этот штамп в паспорте?
   - Ну, и правильно, - благодушно согласилась гостья.
   - Правильно - не правильно! Что б ты понимала в этом деле, в свойственной ей манере, процедила Сонька и тут же, перевела тему разговора в плоскость насущности. - Ты надолго ко мне? Планы то, какие?
   Ольга напряглась. И, хотя на этот счет, у нее уже был давно заготовленный ответ, только что виденное ею, не могло не внести существенные коррективы в предварительный расклад. А это, конечно же, требовало времени на некоторое осмысление. И, тем не менее, чтобы не затягивать паузу, девушка достаточно неопределенно сказала.
   - Посмотрим. Вообще то, я в институт хотела поступать, а это, где-то в июле.
   - Ах да, совсем забыла - ты же у нас шибко грамотная, - съязвила Сонька. - Только не все так просто, девочка. Ты думаешь, что тебя сейчас в институте ждут с распростертыми объятьями?
   - А почему бы и нет? Вот получу паспорт, и все дела!
   - Ха, паспорт она получит. В этот то вся и заковыка! Ты иди, попробуй, получи его сперва. У тебя же на лбу написано, что ты зечка.
   - Так у меня, в справке об освобождении, Москва значится, - искренне удивилась Ольга. - Откуда забрали, туда и вернули. И еще мне сказали, что закона про 101-ый километр нет!
   - Закона то нет, это точно, - как бы нехотя, согласилась хозяйка. - Но жизнь, моя дорогуша, штука такая, что она по законам этим долбанным, строиться не желает. Вот, к примеру, добудешь ты себе ксиву. Ладно, за бабки там, или разок ноги раздвинешь - твое дело. Ну, а прописываться где будешь? У Пушкина?
   - В общаге института и пропишусь! - с завидным упорством, продолжила гнуть свою линию та. - А насчет "ноги раздвинуть", это ты подружка загнула. Пусть выкусят сначала!
   - Ничего они кусать у тебя не будут, дуреха. И общаги институтской, тебе как собственных ушей не видать. У них же там не бомжатник. А без прописки, у тебя документы не примут. А раз не примут, значит хрен тебе, а не общага. Вот так то, нашего брата бреют.
   В комнате повисла тягостная тишина. Ольга тщательно пережевывала то, что ничтоже сумняшеся, выдала ей Сонька и, к своему величайшему огорчению, действительно, вынуждена была констатировать, что ситуация складывалась сложная и вовсе не в ее пользу.
   - А что же тогда делать? - наконец, с надеждой глядя на товарку, спросила она.
   - Думать будем, - многозначительно произнесла Сонька, демонстративно, на манер древнегреческого мыслителя, занятого вселенскими проблемами, почесывая переносицу.
   - Ну, так думай, чего выпендриваешься?
   - А я не выпендриваюсь, - достаточно грубо рубанула хозяйка и тут же, безо всякого перехода, напрямую, поинтересовалась. - У тебя с бабками как? Много там, на своих картонных ящиках загребла?
   - Есть, конечно, малость. Сама ж была там, знаешь. Север, все втридорога - там вычет, здесь вычет. Но на аккредитиве, все равно, кое-что скопилось. Только в банк сходить надо и снять, сколько нужно. Все дела! - с гордостью заявила девушка.
   - Дела у прокурора, - остудила ее пыл Сонька. - И, что ты там предъявишь, в своем банке? Бумажку об освобождении?
   Ольга беспомощно захлопала своими серыми глазами, наконец то, поняв всю глубину своего истинного положения. Однако, ее товарка, была настроена вполне благосклонно. Она сполна и не без удовольствия, испила чашу от эффекта, произведенного на дремучую провинциалку, своими достаточно вескими суждениями и теперь, снисходительно решила протянуть ей спасительную соломинку.
   - Ладно, не дрейфь, Стрекоза, что-нибудь придумаем, - выдала Сонька и, как бы про межу прочим, добавила. - Только задарма, сама понимаешь - одни прыщи на заднице выскакивают.
   - Помоги, Сонь, в самом то деле, - обрадовалась та. - Чего уж там - свои люди, сочтемся!
   - Куда ж от тебя денешься, - делано вздохнула хозяйка и, быстро настроившись на деловой лад, принялась раскладывать дислокацию по полочкам. - Короче, так - денег я тебе дам. Но не за просто так и не в качестве помощи, а как и положено, под твой же аккредитив. Завтра это дело у нотариуса и оформим.
   - А как же без паспорта?
   - Не твоя забота, малолетка. Ведь у тебя бабки на руках будут, а они, поверь моему опыту, многие двери способны открывать без ключа. У Костаса есть кое-какие завязки среди Ментов, хотя это и за падло, но куда денешься в современной жизни. Короче, с паспортом он поможет. Расценки четкие и голым налом, твоя задача, только рожу на фотку срисовать.
   - Ну, вот, это другой расклад! А то ты мне раскрасила - хоть в гроб ложись, - воодушевилась Ольга.
   - Дальше, - совершенно бесстрастно, не обращая внимания на эти детские восторги, продолжила Сонька. - Теперь, о прописке. Так и быть, временно, я тебя у себя оформлю. Костаса постараюсь уболтать. Но, еще раз повторяю, что бы потом базара не было - временно и за отдельную плату! Как, не против?
   - Нет, нет, что ты, я заплачу, как положено. Что я дура, не понимаю сама.
   - Вот и хорошо, что понимаешь, - констатировала Сонька. - Тогда давай сразу и договоримся - не путать два понятия. Прописка - это одно, а вот житуха - это уже, моя милая, совсем другое.
   Ольга выпучила глазища и, пытаясь самостоятельно понять то, к чему это клонит хитрая однолагерница, воззрилась на нее. Но та и не думала скрывать свои истинные намерения и, покатила в свих раскладах дальше.
   - Сама слышала, как Костас об общаге в нашей хате высказался. Отсюда и пляши - мне его ослушаться, не резон. Хрен с тобой, недельку у себя пожить, я тебе разрешу, так и быть. Но и здесь - жратва-мратва, все с тебя, как и положено. А ты, за это время, пока себе жилье подыскивай. Идет?
   - Идет, вздохнув, произнесла Ольга.
   А что ей оставалось делать? Она прекрасно уже успела понять то, что Сонькины предложения, хоть и в значительной мере облегчали ее будущие хлопоты по своей легализации на воле, но обходились девушке слишком дорого. Однако, иного выхода для себя, в данный момент, она не видела вовсе, а потому и вынуждена была соглашаться на любые грабительские условия. И, совершенно не надо было быть большим экономистом, чтобы быстренько, подсчитав в уме, все свои предстоящие расходы, придти к выводу, что Сонькиного кредита, наверняка гораздо меньшего, нежели сумма, значащаяся в аккредитиве, ей хватит совсем не надолго. Не даром, Москва входила в список самых дорогих столиц мира.
   А отсюда, вытекало непреложное. Прежде, чем тешить себя планами, относительно повышения своего образовательного уровня, следовало в первую очередь, отыскать хотя бы временную работу. Но и эта, насущная необходимость, могла быть реализована только тогда, когда бывшая зечка, станет вполне официальной гражданкой, с паспортом, пропиской и всеми вытекающими из этого правами. Иными словами, все равно, круг замыкался на все той же Соньке, которая, верная собственным принципам, а точнее, беспринципности, не хотела упускать случая, чтобы поживиться за чужой счет.
   А тем временем, шум в прихожей, куда, очевидно, переместились мужчины из смежной комнаты, засвидетельствовал то, что их процесс отдохновения был благополучно завершен, а литровая сорокаградусная опорожнена. Судя по всему, подкрепившись таким образом, вся троица собиралась куда-то уходить, причем, на ночь глядя. И действительно, как бы в подтверждение Ольгиной догадки, оттуда раздался голос Костаса.
   - Сонях, вы что там, с этой селедкой, в люблю играете?
   - Сам ты люблю - мелешь языком, что помелом, - отозвалась та, моментально сев на постели и, приготовившись реагировать на дальнейшие реплики сожителя.
   - Но Костас и не думал больше шутить. Единственное, что было слышно из прихожей, так это то, как хозяин, отчаянно матерясь и кряхтя, скорее всего, напяливал на ноги тесные туфли. И только после того, как с этой процедурой было покончено, он вновь, крикнул сквозь дверь своей подружке:
   - Короче, Сонях, мы отвалили. Когда назад вернемся, не знаю, но ты будь на стреме, если что и, чтоб жратва была! Усекла?
   - Усекла, не маленькая, - отозвалась Сонька и, выдохнув из себя, вместе с внутренним напряжением, воздух, вновь повалилась на спину.
   Входная дверь захлопнулась, а она, еще несколько минут, так и лежала, не двигаясь, устремив свой застывший взгляд, в какую-то неведомую точку, на давно не беленом потолке. О чем думала Сонька в данный момент, Ольга, естественно, не знала, но из осторожности и такта, в душу товарки, лезть с расспросами, не спешила. Зачем? надо будет - та и сама все расскажет. А не надо - на то, и суда, как говориться, нет. А между тем, хозяйка вскоре встрепенулась, будто только что потоптанная курица стряхнула со своего чела грустное оцепенение и, нарочито бодро поднявшись с постели, при этом даже не подумай поправить смятое покрывало, произнесла:
   - Поднимай свои мослы, пойдем, покажу тебе твою резиденцию. А потом чаю выпьем. Костас все равно, если Бог даст, только к утру подкатит.
   - Что, работа такая, - спросила Ольга, поднимаясь с кровати.
   - Работа! Пахать кафа нет, а жрать всегда охота! - криво усмехнулась Сонька и, оправив на себе петухастый халат, вышла из спальной.
   От этих слов, на которые, безусловно, наложились впечатления от созерцания, расписанных синими татуировками, мужчин, в Ольгином сознании, уже не наивной девчонки, а все-таки, бывшей зечки, стали медленно, но верно, стали складываться некие подозрения. Но она, заведомо уверенная в том, что ее пребывание в этих мало гостеприимных пределах, носит временный характер, не стала развивать в себе эту тему дальше. Лишь справедливо, как и следовало человеку, прошедшему прелести острога, решив, что в этой, совсем неоднозначной и, далеко не такой уж радостной жизни, каждый волен обустраиваться так, как может. Вскоре, подружки вошли в крохотную кухоньку, а через нее, Сонька вывела гостью на не менее крохотный, открытый балкончик. Все его узкое пространство, занимала одна единственная вещь - разложенное и довольно изрядно потрепанное кресло-кровать
   - Вот и твои апартаменты на неделю, пояснила хозяйка, указывая рукой на весьма непрезентабельное ложе. - Летняя резиденция, так сказать! Ничего, ночи сейчас теплые, не замерзнешь. Зато свежего воздуха, хоть ложкой черпай! Да и красота - вон, парк сокольники, краешек его виднеется.
   Подобный расклад, устроил Ольгу вполне - на большее, она и не претендовала. А несколько дней перекантоваться так, да еще, будучи подвешенной, на высоте пятого этажа, было даже интересно.
   - Все путем, Сонь, спасибо, - произнесла девушка и, даже решила как-то взбодрить товарку. - Да ты не переживай, я долго тебя стеснять не намерена. Документы выправим сообща, да и отвалю я. На работу устроюсь, а там, глядишь, и в институт тронусь. Ну, не на этот год, так на следующий - точно!
   - Ну, и дура же ты, Стрекоза, - усмехнулась хозяйка. - Надо мне на счет этого переживать. Садись лучше за стол - чаи гонять будем. Помнишь, как на зоне?
   - Это когда ты у меня весь сахар забирала? - с иронией вспомнила девушка. - Давай. Только теперь, хрен у тебя это выгорит.
   Они обе, весело и, почти беззаботно рассмеялись и, поставив на плиту, видавший виды чайник, чинно расположились за колченогим, гарнитурным, но уже давно вышедшим в тираж по старости, столом.
  
  
  
  
   Х Х Х
   Пока Сонька, в совершенно не привычном для Ольги, образе домохозяйки, накрывала на стол к чаю, у той было некоторое время для того, чтобы как следует оглядеться в крохотной и вовсе не уютной кухне. Это помещение, по сравнению с остальной квартирой, в связи со своим сугубо специальным предназначением, вынуждено было претерпеть на себе еще большее воздействие его Величества времени. Давно не беленые стены у потолка, да и сам потолок, старательно сохраняли на себе всю ту копоть, которую долгие годы изрыгала из своих недр двухконфорочная газовая плита, на белой эмали которой, во многих местах, зияли черные проплешины сколов.
   Сетка вентиляционного отверстия, была покрыта таким толстым слоем бурой, похожей на хлопья и жирной на вид субстанции, что от этого, не только потеряла первоначальные очертания, но и, вероятнее всего, уже не выполняла своей изначальной задачи - вытягивать гарь и копоть. То же самое, можно было сказать и о небольшой, с явной претензией, когда-то, на родство с хрусталем, пластмассовой ширпотребовской люстрочки, одиноко свисавшей с серого потолка. Все ее многочисленные висюльки были засалены настолько, что уже являли собой, как бы и не пластмассу вовсе, а лишь буйную фантазию хозяйки, вдруг, решившей, следуя модному поветрию, подвесить к электрической лампочке, плохо вываренные цукаты.
   В общем, все это, вместе с посудой, представлявшей собой жалкие остатки от былых сервизов и, раковиной, в причудливых желтых подтеках, где громоздились горы немытых тарелок, свидетельствовало о том, что Сонькина жизнь, была не такой уж и устроенной, как это хотелось показать ей самой. Даже, не смотря на шикарный, в золотых петухах, алый халат, Сонька, в этом неприглядном антураже, смотрелась, как бы в подвешенном состоянии. Словно лишь на время, решила остановиться в этих стенах, без особых претензий к ним. Чтобы перевести дух, набрать жирку, а там уже и вновь, предоставить своей судьбе, полное право плыть по воле волн, от очередного этапа, к этапу.
   Вот такие грустные мысли посетили Ольгу, пока закипал чайник, заваривался чай и разливался, по обязательно надтреснутым чашкам. И ей, вдруг, стало искренне жаль свою товарку, однажды попавшую в жестокий водоворот обстоятельств и, судя по всему, так и не сумевшую до сих пор, выбраться из него. Но не только об этом, подумала сейчас гостья. На фоне этой, малорадостной безысходности, ее всерьез обеспокоило и собственное будущее. А потому, вскоре, упрямо стряхнув с себя все это, как бесовское наваждение, Ольга четко определила для себя задачу N1 на ближайшее время. Поскорее убраться из этой пагубной среды и, ни в коем случае, не дать втянуть себя, в топкое болото, привычных, пока еще, и потому особо притягательных для многих, зековских установок на жизнь. Все было, но все и осталось в прошлом! Окончательно и бесповоротно! Как страшный сон, пьяный бред и еще черти что. И повторения этому, уже не должно было быть, никогда и ни за что!
   Ну, а за чаем, который, судя по всему, заменял и ужин, потянулся, как это, наверное, и должно было быть, между двумя, давно не видевшимися, все-таки, молодыми женщинами, неспешный разговор, прежде всего воспоминательного характера. Как же иначе, говорить было о чем-то надо, а связывал их обоих, лишь относительно короткий отрезок времени, проведенный за колючей проволокой.
   - Ну, как там наша Макаровна? Все такая же смурная и неприступно-суровая? - спросила Сонька.
   - А куда ей деваться. Сама же знаешь, в тех краях реверансы не в почете, - ответила Ольга.
   Макаровна, была их бригадиршей, в самом вонючем, от животного клея, на всей зоне, картонно-ящичном производстве. Она и впрямь, суровая и даже жестокая, была одной из немногих, кто после очередного освобождения, будучи уже в годах, так и осталась там, в Богом забытых краях, найдя себе вполне достойное применение в руководстве бригадой острожниц.
   - Да-а-а, - почему-то тяжко вздохнув, протянула Сонька.
   Возможно она, вспомнив сейчас прожженную лагерем, а потому и выпавшую из нормальной жизни Макаровну, невольно наложила ее незавидную судьбу на свою собственную. Может быть. Но, с пониманием глянув на собеседницу, Ольга решила сменить тему на более произвольную и, однозначно, не такую грустную.
   - Эх, Сонька, Сонька, - как можно бодрее, произнесла она. - А ты что, нос повесила то? Что-то не узнаю я тебя, подруга. На зоне, куда выпендрежнее была.
   - Так то на зоне. Там, худо-бедно, тебя и накормят и спать уложат. А здесь, на воле, совсем другой расклад. Если удалось щипнуть что - радуйся, а не удалось, прощелкал хлебалом, так и тебе пол-задницы отхватили. Вот так и живем - кто кого! - вполне резонно ответила хозяйка.
   Правда, после этого, как бы рукой, отмахнула от себя все дурацкие мысли и, старательно выжала некое подобие улыбки.
   - А помнишь, как-то в бараке, ты все соловьем заливалась - эх бы, сейчас на волю, да закатиться в кабак с фраером. И чтоб у него бабки, аж из ушей торчали. Исполнила свою мечту? - спросила Ольга.
   - А то, как же! - встрепенулась Сонька. - Ты ж моего Костаса видела. И кучерявый и глазастый - чем не Ален Делон! Да и в карманах, честно сказать, ветер не гуляет. Хотя, если брать на круг, то скажу тебе, малолетка, так - весь мир кабак и люди в нем - б...ди! Вот так то!
   Они проговорили достаточно долго, выпив при этом, не один чайник чая. Пока на Москву не опустились, поздние в это время года, сумерки. Только теперь, Ольга почувствовала в своем теле огромную, накопившуюся за время долгого пути и ожиданий, усталость. А потому, она объявила о своем желании, произвести отбой. Сонька не возражала против этого и единственное, что посоветовала, как бы, между прочим, так это то, что если гостья желает, может принять и душ.
   - А это как, тоже за отдельную плату? - довольно едко, с прозрачным намеком, пошутила та.
   На что хозяйка лишь отмахнулась и, будто подводя итог всей беседе, включая и неуместную на ее взгляд иронию, в своей грубо-циничной манере, выдала:
   - А ты зубки то не скаль по этому поводу. Погоди, окунешься, сама с головой в эту дрянную жизнь, тогда и поймешь, что к чему. Сейчас везде этот капитализм хренов, который, как я успела понять, только и заключается в том, что никто задарма пальцем шевелить не желает. Так что считай, это как бы тебе лафа выпала, по старой дружбе. Все равно лучше, чем на вокзале с бичами барахтаться.
   Ольга же спорить не стала. Она приняла душ и, устроившись на балкончике, с которого очень даже заманчиво просматривались манящие к себе и приветливые огоньки, погружающегося в сон, мегаполиса, некоторое время обозревала город. Но усталость брала свое и, оторвав себя от созерцания этих красот, гостья стремительно стала проваливаться в безмятежный сон. Да и что толку было глазеть на эти огни, сознавая, что ты наконец то, находишься в вожделенной Москве. Былая восторженность девушки, уже давно успела рассыпаться мелким бисером и растеряться по нарам, карцерам и томительным этапам. А новое свое существование, она воспринимала теперь не иначе, как на жесткой, лишенной, в большинстве своем, идиотских эмоций, основе не всегда благостных реалий.
   Среди ночи, сладко почивавшую на очень свежем воздухе гостью, вдруг, разбудил какой-то шум, исходивший, безо всякого сомнения их внутренностей квартиры. О чем там разговаривали на явно повышенных тонах, спросонья, понять Ольге было достаточно трудно. Но, что в одной из комнат, вовсю бушевал скандал, понятно было и без этого. поначалу, она различала только мужские голоса, из которых один, без всякого сомнения, принадлежал Костасу. Он что-то страстно доказывал кому-то, скорее всего, своим дневным собутыльникам и те, изредка, хриплыми и пьяными голосами, огрызались. Но, судя по тому, что голоса слышались все отчетливее, страсти внутри квартиры накалялись и, как бы апофеозом тому, вдруг, послышался звон разбиваемой посуды. А следом за ним, в сугубо мужскую перепалку, вмешался и голос Соньки.
   Только, вероятнее всего, вовсе не к порядку призывала она разбушевавшихся мужиков, а отстаивала свое собственное достоинство, срываясь на крик и, даже на истерический визг. Однако поскольку, этот визг оборвался так же резко, как и начался, а ответа Костаса слышно не было, кучерявый хахаль, для усмирения благоверной, видимо, избрал испытанный аргумент - собственный кулак. И точно, спустя минуту, всклоченная, словно ободранная кошка, Сонька, влетела на балкончик и, тяжело дыша, присела на краешек Ольгиного лежбища.
   - Сволочь! - зло бросила она в адрес того, от которого только что получила оплеуху. - Вечно крайних ищет, скотина!
   - Что, не срослось у них сегодня? - с удивительной проницательностью, произнесла Ольга.
   Сонька, шмыгая носом, выразительно посмотрела на нее и, выведя для себя, что скрывать шило в мешке дальше, не имеет смысла, итак, все как на ладони, ответила:
   - Не совсем так, но, где-то около того. Теперь всю ночь водку жрать будут, пока под стол не завалятся.
   Гостья лишь многозначительно промолчала. По большому счету, все эти страстные перипетии, происходившие в доме, ее мало трогали. Девушку вполне устраивал ранг временной гостьи и волновала одна единственная забота - побыстрее обрести хотя бы подобие реальных крылышек. А между тем, Сонькина, все ж таки, бабья натура, не смотря на ее неисправимый нигилизм, именно сейчас потребовала выплеска эмоций.
   - А ты, Стрекоза, строго то меня не суди - чего в жизни не бывает, - произнесла она, больше успокаивая саму себя. - Еще убедишься не раз на своей шкуре в моей правоте. А Костас, он все равно, хороший. Честное слово! Я за ним, как за каменной стеной.
   - Хороша стена, которая по роже хлещет, - с иронией вставила Ольга.
   - А это, не твое собачье дело! - вдруг, взъярилась хозяйка и тут же, на глазах, смягчившись, добавила. - Все равно хороший! Настоящий мужик, не то что все эти кастраты. А мужика, его хлебом не корми, дай выплеснуть на того, кто поближе, свою неудачу. Тоже, ведь человек. Вот увидишь, проспится, завтра еще и ноги мне целовать будет.
   Вскоре, в недрах квартиры, громко хлопнула входная дверь и этот звук мог означать только то, что испившие сполна собутыльники, решили отправиться восвояси. Зато, почти тут же, властный голос Костаса, призвал Соньку явиться пред его очи. Та безропотно повиновалась и, практически до самого утра, Ольге пришлось теперь слушать не отзвуки скандала, а свидетельства, прямо таки, неземной страсти, с горячими поцелуями, взаправдышными охами, ахами и стонами, полными истинного томления относительно молодых тел. Присутствие в доме посторонних, разгоряченных любовников волновало мало и они даже не подумали хотя бы прикрыть, распахнутые настежь двери. Что же касалось квартирантки, удивительно, но подобное проявление чувств, вовсе не заставило ее смутиться и, тем более, залиться краской стыда. Наоборот, где-то в глубине души, если отбросить весьма условные понятия пристойности, она была даже рада за свою товарку.
   А со следующего дня, Ольга буквально с головой окунулась в заботы по легализации себя, в этом вольном, но, увы, неприветливом мире. Сонька сдержала свое слово и снабдила ее деньгами, переоформив соответствующим образом, арестантский аккредитив девушки на себя. И хотя новоявленная москвичка, потеряла при этом изрядные проценты, но, по-прежнему, плохо ориентируясь в товарно-денежных отношениях, в принципе, осталась, очень даже довольна. Кстати, Костас, проспавшись и, выплеснув свою агрессию в жарких объятьях Соньки, действительно, оказался довольно покладистым малым. Он, естественно, за соответствующее вознаграждение, принял довольно деятельное участие в судьбе вчерашней зечки и вскоре, благодаря его стараниям и связям, Ольга обрела новенький паспорт, украшенный золотым двуглавым орлом на обложке. Не стоило даже говорить, как Стрекоза была горда данным обретением. Она, то и дело, раскрывала хрустящую и удивительно приятно пахнущую типографской краской корочку и могла часами любоваться, всеми ее страничками, без исключения.
   Правда, с пропиской в Сонькиных хоромах, вышла некоторая загвоздка и, причина ее, скорее всего, крылась в нежелании и жесткой позиции на этот счет, того же Костаса. Что касалось самой Соньки, то она каждый раз, старательно обходила разговор на данную тему, а если он, все ж таки, возникал, совершенно не смущаясь, призывала квартирантку набраться терпения. И та набиралась - куда ей было деваться. Ведь как ни крути, без штампика в паспорте, привязывающему тебя к строго определенному месту, совершенно было невозможно, ни устроиться на работу, ни снять квартиру, ни даже просто пройти по улице. И, это, уже не говоря, о сдаче документов в институт.
   Более того, погрузившись в обыденную суету жизни, с каждым новым днем, Ольга все сильнее и сильнее убеждалась в том, что на пути избранном ею, лежит столько подводных, невидимых ранее, рифов, что все ее благие желания, по крайней мере в ближайшее время, так и грозились, остаться лишь благими желаниями. Но девушка не отчаивалась, в уныние не впадала и без значимых потерь для своих нервов, умело рокировала задачи на будущее, делая одни первостепенными, а другие, загоняя в далекую перспективу.
   А между тем, по названным выше причинам, жить у Соньки, ей пришлось гораздо больше недели и упорно продолжать питать себя, пусть далекими, но надеждами. Так и шли дни. Костас, часами напролет, валялся на диване, иногда пьянствовал, а квартирантку, старался не замечать вовсе. Что же касалось Соньки, то она сперва, как бы разрывалась между двумя огнями, демонстрируя, таки, остатки порядочности и человечности в себе, но, по истечении недели, плюнув на все, пустила ситуацию на самотек - куда кривая выведет. Правда, при этом, она совершенно не забывала исправно взымать с Ольги плату за проживание, стол и иные услуги.
   В результате же, материальная база той, таяла буквально на глазах и, в связи с этим, перед девушкой, во всей своей настоятельной неприглядности, возникало огромное количество знаков вопроса. Но, будучи не в силах, решить их все и, упрямо не желая биться головой о стену, от грядущей безысходности, Ольга продолжала старательно подпитывать себя надеждами на скорое чудо. Тем более, что хитромудрая Сонька, преследовавшая, видимо, свои сугубо меркантильные цели, время от времени подпитывала в ней эти надежды. О прописке она продолжала упрямо помалкивать, зато стала откровенно намекать на то, что якобы скоро, поможет обрести однозоннице, пусть левую, но все же не плохо оплачиваемую работу. А это, уже значило многое и, ради будущего, можно было перетерпеть прелести проживания в Сонькином содоме, еще самую малость. Что ж, блажен, кто верует.
  
  
  
  
   Х Х Х
   Так, совершенно незаметно, пролетела одна неделя, за ней следующая, а уже потом, потянулась и третья. За это время, Ольга неоднократно становилась невольным свидетелем, как зажигательных скандалов в "счастливом" семействе, так и бурных постельных сцен, как правило, после них, означающих непреложное примирение конфликтующих сторон. Временами, довольно часто, набегали и компаньоны, те самые безликие и сявые мужики, которых Ольга, имела "счастье" лицезреть, в первый же день своего пребывания здесь. И тогда, каждый раз, без какого бы то ни было исключения, возникало застолье, с возлияниями до потери пульса. Но всегда без песен, танцев и иных признаков истинного веселья. Причем квартирантка, все это время, существовала на правах чего-то не очень важного - она была, но ее абсолютно никто не замечал.
   И, это обстоятельство, устраивало Ольгу, как нельзя лучше. Чего греха таить, поначалу, у нее были серьезные опасения за собственную честь, прежде всего, но дальше-больше, они благополучно канули в Лету. Жизнь в странной квартире, текла своим чередом, в привычном русле, являя девушке, безо всякого стеснения, в том числе, и все свои изнаночные стороны. Так однажды, в конце второй недели своего проживания у Соньки, квартирантка, случайно, проходя мимо комнаты, заметила, что все трое мужчин, сидя за столиком, старательно начищали пистолеты. Они были настолько увлечены явными приготовлениями к чему-то важному, что совершенно не считали нужным, скрывать своих намерений перед невольной свидетельницей. Очевидно, все ж таки, тавро зечки, которое она носила на себе, делало и ее, в какой-то степени, полноправным членом этой стаи, находившейся, в очень даже не простых, судя по всему, отношениях с законом.
   А вечером, того же дня, компания куда-то исчезла. Но Ольге, совершенно не стоило ломать голову на этот счет. Во-первых, это было не ее делом и никак не соотносилось с ее жизненными целями. Ну, а во-вторых, по настороженному виду Соньки, что ее милый со товарищи, отправились вовсе не на прогулку по Сокольникам. Единственное, что было действительно неприятно во всей этой истории, так это то, что напряг хозяйке, невольно передался и квартирантке, только несколько в ином качестве. Ольга, что называется, воочию, вынуждена была ощутить на себе все прелести того состояния подвешенности и тревоги от обстановки, которая могла вновь, ни за что, ни про что, привести ее на тюремные нары. И последняя отсидка той же самой Соньки, была тому, довольно красноречивым свидетельством. Ведь она горбилась на северах именно за разбой, хотя, проходила по делу в качестве соучастницы. То есть именно в том качестве, скорее всего, как и сегодня, будучи лишь содержательницей хаты. Так что оснований для того, чтобы не на шутку разволноваться, у Ольги было предостаточно. Поди потом, доказывай, что ты на самом деле, лишь с боку припека. Подобная перспектива, никак не могла устраивать Ольгу. Она, как и ее товарка, не находила себе места, но, будучи привязанной безденежьем и отсутствием прописки, могла уповать лишь на Провидение и, сама того не желая, почти молилась, за непременный успех криминальной троицы.
   Но все обошлось. Костас вернулся под утро один и, судя по его настроению в последующие дни, все у его компашки, срослось, как нельзя лучше. Да и у Соньки, вдруг, появилось огромное количество дополнительных забот. Теперь, с самого утра, она набивала объемистую сумку какими-то шмотками и уходила из дому. А когда она возвращалась под вечер, они с Костасом исчезали у себя в спальной, но вовсе не для того, чтобы заниматься любовью - в этом случае дверь никогда не закрывалась. Скорее всего "сладкая парочка" считала там деньги, вырученные от продажи товара, что наверняка был как раз из той партии, которую кучерявый любовник добыл недавно, в результате удачного грабежа. Все это вместе взятое, конечно же, мало способствовало безмятежному существованию Ольги. Она даже всерьез стала подумывать о том, чтобы, пусть без денег, но покинуть это, достаточно опасное место. Однако, довольно скоро, случай помог ей это сделать. Раз и навсегда, окончательно и бесповоротно. Правда то, что бывшая зечка, в результате этого, так и не обрела желанной свободы и, даже более того, была поставлена в такое положение, когда собственная жизнь стала ей просто в тягость, это уже предмет отдельного разговора.
   Разрыв со счастливым семейством произошел следующим образом. Как-то, в один из дней, нагрузив сумку, Сонька опять отбыла сбывать коцаное шмотье. Что же касалось Костаса, то он пребывал в эти дни в блаженном расположении духа, попивал водочку, а в этот раз, вдруг, вероятно от скуки, изъявил желание, пригласить себе в собутыльники Ольгу. Перспектива была не из приятных, но обижать своего недавнего благодетеля, девушка не посмела. Ведь именно Костас, помог ей без проблем приобрести паспорт. Потому то она, присев на самый краешек дивана, под произнесенный тост "за счастливое будущее", заставила себя, один разок проглотить противное зелье.
   А дальше, потек довольно непринужденный разговор, суть которого, так или иначе, сползала к деньгам и к тому, как хорошо иметь их в неограниченных количествах. Естественно, инициатором его был Костас, который, для более приятственной беседы, попытался заставить собеседницу выпить еще. Но та, с милой улыбкой на лице, жестко отказалась. Но, Сонькиного хахаля эта мелочь не расстроила и обиды, типа "ты мня не уважаешь", он высказывать не стал. продолжал преспокойно потреблять сорокаградусную сам и, чем больше хмелел, тем шире становились его воззрения на предмет разговора.
   Кстати говоря, тема денег, волновала и Ольгу, как нельзя остро и она, хоть поддерживала разговор редкими кивками головы, но в отличие от бравого Костаса, к своему великому сожалению, совершенно не видела реальных путей пополнения собственной наличности. И вот тут то, что называется, изрядно унавозив почву, цыганистый красавец перепрыгнул на, совсем другую тему, от начала которой, его собеседнице вмиг стало тошно.
   - А что, дорогая, - произнес Костас, откровенно похотливо почесывая волосатую грудь и, сверля своими глазами-сливами Ольгу. - Если ты будешь хорошо себя вести, то вполне можешь заработать честно, пару-тройку косых. Прямо не выходя из дома.
   - Это как же? - играя дурочку, поинтересовалась та, одновременно напрягаясь всем телом и, прекрасно понимая, куда клонит ее визави.
   - Очень даже просто! - бодро ответил хозяин и тут же, не чинясь, выдал весь расклад. - Да ты не гоношись зазря, Сонька все равно не узнает. А и узнает, тоже не велика беда. В войну хлебом делились! Ха-ха-ха.
   Он влил себе в глотку еще одну изрядную дозу и, крякнув, стал с явно выраженным намерением, приподниматься с кресла.
   - Только попробуй, подойди! - зловеще прошипела Ольга.
   Она принялась зыркать глазами по комнате, в поисках путей к отступлению, но их, как назло, не было видно, а единственная дверь в прихожую, уже оказалась перекрытой, волосатой спиной Костаса.
   - А я и пробовать не стану! - вращая налитыми кровью глазищами, буркнул тот и, неверными шагами, словно бык на красную тряпку, двинулся по направлению к дивану.
   Но девушка уже успела соскочить с него и стремглав, как кошка, прыгнула в дальний угол комнаты. Однако, помещение было настолько маленьким, что в первые же секунды стало ясно - простора для элементарного маневра, у Ольги не было совсем. И не мудрено, что Костасу, довольно скоро удалось схватить ее за руку своей клешней, рвануть на себя, будто тряпичную куклу и, крепко сжать в неистовых объятьях, вдруг воспылавшей страсти. Девушка же вырывалась из последних сил, но с каждым мгновением, все явственнее, с ужасом, понимала то, что шаг за шагом вынуждена была неуклонно сдавать позиции. Уж больно неравными были, схлестнувшиеся в неистовой схватке, силы.
   И тогда, перед лицом очевидной безысходности, она пошла на крайние меры. Кое-как, продолжая неистово сопротивляться, пыхтящему, как раскочегаренный паровоз, пьяному мужику, Ольга дотянулась до хрустальной вазы, что стояла на обшарпанном серванте. Наконец, она, кончиками пальцев ухватила ее за край ее и с чувством, опустила тяжелое стекло на курчавую голову, которая клацала зубами от вожделения, у ее груди. Удивительно, но ваза, так и оставшись совершенно целой, со звоном покатилась по замызганному паласу. Зато Костас моментально обмяк, отпустил железный, до этого, захват и, словно мешок, обливаясь кровью из разбитого черепа, рухнул ей под ноги.
   Первое же мгновение, испуганная девушка, и сама толком не могла сообразить, что произошло. Но когда до ее сознания, наконец, дошел весь ужас того незавидного положения, в котором она оказалась, буквально все тело Ольги, обуяла мелкая, противная дрожь. Несостоявшийся ухажер, валялся на полу и что-то бессвязно и пьяно мычал, а она, вынуждена была лихорадочно рассуждать, что делать дальше. Бежать? Без копейки за душой? А вдруг, Костас, что называется, откинет копыта? И что тогда? Опять тюрьма?
   В какой-то момент, еще не отыскав приемлемого решения, Ольга склонилась над поверженным врагом и, к своей великой радости, убедилась, что тот, хотя и был весь в крови, дышал относительно ровно, а значит, больше находился в пьяном отрубе, нежели в нокауте по причине травмы. Вмиг, все вопросы, на которые она еще недавно, никак не могла отыскать ответа, отпали сами собой. Уж коли все сложилось так удачно для нее, то и дальше, вполне могло пронести. Ведь скоро, должна была вернуться Сонька. А она, будучи, конечно же, не дурой, согласно любой логике и, женской, тем более, обязательно бы, встала на ее сторону.
   Поэтому, несколько ободрившись, Ольга бросилась в ванную комнату и, разыскав там аптечку, принялась оказывать неудачливому Дон Жуану, первую помощь. Она промыла ему рану, как могла, перевязала и, не без труда, перевалила, недовольно мычащего Костаса, на диван. А уже там, на мягком, он достаточно быстро нашел себе удобное положение и, не смотря на явно мешающий, неуклюжий шлем из бинтов, принялся беззаботно храпеть во всю свою мужицкую мощь. Осталось только дождаться Соньки и, поплакаться ей в жилетку, на совершенно недостойное поведение ее хахаля.
   И та, действительно, словно и впрямь, почувствовав неладное, заявилась раньше обычного. Однако, едва Сонька, прямо у порога, дослушала до конца, сбивчивый рассказ квартирантки, как бесцеремонно оттолкнула ее и, бросилась со всех ног в комнату. Здесь возлюбленная собственноручно и достаточно придирчиво осмотрела своего раненого Ромео и, удостоверившись, что тот будет жить дальше, может даже улыбаться, но главное, судя по характеру травмы, не задевшей иной орган, исправно выполнять обязанности самца, с грозным видом вновь вышла в прихожую.
   - Ты что это, красавица, в чужом доме, свои ручонки распустила? - прошипела Сонька, сверля ненавидящим взглядом девушку.
   Та, бедная, буквально оторопела, от совершенно не логичного поведения своей товарки и, заикаясь, попыталась еще раз втолковать ей, хоть что-то, в свое оправдание.
   - Т-так, С-сонь, он ж-же сам, сам, на м-меня набросился, как зверь. Изнас-с-силовать п-пытался. Сонь. А я, я не нарочно его, клянусь. Просто так получилось, случайно. Сонь.
   Но хозяйка, судя по ее неприступному и решительному виду, даже слушать ничего не желала. Она осклабилась и, презрительно цыкнув слюной, сквозь зубы, прямо на пол, уничтожающим тоном выдала:
   - Тоже мне, недотрога! Ну, помял бы Костас тебя малость, что, передок бы стерся?
   - Да ты что говоришь, Сонь? Ты в своем уме? - вскрикнула Ольга.
   Но ту было уже ни пронять, ни остановить. Вид покалеченного сожителя, единственную, вполне может быть, ее радость в этой беспросветной жизни, совсем застлал ей глаза. Сонька уперла руки в бока, наподобие буквы "Ф" и ее, что называется, понесло. И что только не выслушала Ольга, в собственный адрес, за эти считанные минуты. Даже бумага, и та бы не вынесла, этих изощренно-продуманно-матерных изысков, безостановочным фонтаном, вылетавших из ее перекошенного в гневе рта. Ольга же, сначала похолодела, но, кое-как дождавшись короткой паузы, вмиг, сбросив с себя оцепенение, выкрикнула прямо в лицо, разошедшейся не на шутку, Соньке.
   - Да пошла ты на хрен, дура набитая! Вместе со своим членистоногим придурком!
   Выдав это и тем самым, как бы спалив за собой все мосты, Ольга пулей рванулась на свой жалкий балкончик. Там она наугад похватала немудреные пожитки и, уже через полминуты, с чувством захлопнула за собой входную дверь. А Сонька, и не стала ее задерживать. Вероятно, она настолько запуталась в этой жизни, что совершенно не могла определить ее истинные берега. Бывшая товарка, как стояла, так, безвольным кулем и села на пол, а из ее, все еще злых глаз, покатились крупные слезы.
  
  
  
  
   Х Х Х
   Оказавшись на свежем воздухе, Ольга долго еще не могла прийти в себя, от недавнего потрясения. Слез на ее глазах не было, однако, учитывая нелегкую судьбу девушки, это было не удивительно - она уже давно потеряла способность плакать. И тем не менее, Ольгу буквально душила обида на весь белый свет. В воспаленном сознании недавней зечки, со скоростью завидного калейдоскопа, вертелись самые различные определения ситуации. И каждое из них, с успехом можно было бы приклеить к тому, что произошло с ней. Причем, диапазон их, был действительно широк, начиная от оскорбления в лучших чувствах и, заканчивая, коварным предательством бывшей подруги. Но Ольге так и не удалось отыскать нужный ярлык, хотя ей казалось в тот момент, что так ей будет намного легче. Подспудно, она, все ж таки, прекрасно понимала и то, что не было никогда у нее лучшей подруги, и то, что никто даже и не задумывался о том, есть ли у девушки чувства вообще, или тоже, уже давно растерялись по этапам да камерам. Короче, все это было лишь элементарным свинством и, вполне естественной нормой бытия, в котором вынуждена была обретаться несчастная Сонька, вместе со своим хахалем.
   Так, давясь от праведного гнева и, совершенно не задумываясь пока о том, что делать дальше, Ольга незаметно для себя, дошла до парка Сокольники и со вздохом, опустилась на одну из многочисленных скамеек. Но успокоение так и не пришло. Да и как оно могло придти, если единственным ее богатством сейчас, являлся лишь новенький орластый паспорт, да и тот, без штампа о прописке. Удивительно, но как бы по иронии судьбы, девушка вновь была ввергнута в очень даже похожую ситуацию трехлетней давности. Правда, тогда у нее не осталось при себе даже документов и теперь, она была куда опытнее, чтобы не допустить того, чего не удалось ей сделать тогда - попасть за решетку. И все равно, безысходность, оставалась безысходностью. Мысли девушки настолько спутались в ее голове, что она вынуждена была признаться самой себе, что искать выход из ее положения в данный момент, было делом заведомо зряшным и обреченным лишь на еще большие разочарования. Надо было сперва успокоиться.
   А потому, Ольга просто, с каким-то, вдруг, снизошедшим на нее отупением, стала разглядывать, фланирующие по аллеям парка парочки. Время то шло к вечеру и нормальные люди, предавались заслуженному отдохновению от трудов праведных. Так, совершенно без движения, как физического, так и мысленного, девушка просидела примерно с час, пока не ощутила в себе жгучей потребности закурить. Но это дело, можно было разрешить только одним способом - у кого-нибудь стрельнуть сигаретку, да и огонек, заодно. Что бы выполнить это навязчивое желание, которое раньше, если и возникало, то достаточно редко, Ольга поднялась со скамьи и, небрежно закинув за плечо свою сумочку с убогими пожитками, пошла вниз по тенистой аллее, мимо сравнительно небольшого фонтанчика, по направлению к выходу.
   Вскоре, недалеко от центральных ворот парка, она заметила группку из четырех девчушек, весьма примечательной наружности. Все они, как одна, были обряжены в короткие, словно носовые платки, юбчонки, а на их достаточно юных лицах удивительным образом, умудрились разместиться, наверное, килограммы вызывающего макияжа. Вся веселая компашка, сидела, забравшись с ногами на парковую скамейку и, отчаянно дымила длиннющими сигаретами. Ольга была много старше их, но, в данном случае, ей показалось, что так будет много удобнее, если она попробует поживиться табачком именно у этих юных нимф. Кстати, по все той же, глубинно-провинциальной неиспорченности, ей даже и в голову не могло придти, что нимфетки, в данный момент, находятся на работе и, мешать им в этом ответственном деле, могло обойтись себе дороже.
   Однако, все обошлось, на первый взгляд, как нельзя лучше. Потенциальных клиентов, на обозримом горизонте, пока не предвиделось и, жрицы любви, с должным пониманием отнеслись, к обычной, по всем параметрам, просьбе. Одна из них, неестественно рыжая и, судя по манерам и наглым, густо подведенным глазищам, продвинутая больше остальных, небрежно сунула просительнице сигарету, но, прежде, чем щелкнуть зажигалкой, сперва достаточно дотошно оглядела ту, с ног и до головы. Наконец, она ернически хмыкнула и, поднеся огонь, с каким-то корявым, сленговым акцентом, спросила:
   - А ты откеда, ваще, здесь нарисовалась, чува? Че-то доныне, я тебя на нашем паркете не чухала?
   - Первый раз я здесь, - спокойно ответила Ольга, с удовольствием затягиваясь ароматным дымом и, присаживаясь на свободный краешек скамейки.
   Все равно, идти ей было абсолютно некуда, а поговорить, пусть даже в таком пренебрежительно-вульгарном ключе, было можно, и даже, в ее взвинченном состоянии, даже полезно. Чтобы просто, отвлечься от назойливых и, увы, очень даже нелегких мыслей.
   - Ха, - вдруг, включилась в разговор другая девица - черненькая и явно подделывающаяся под какую-то американскую певичку. - А чё в первый раз то? Из дярёвни, верняк, прихиляла?
   - Почему это, из деревни? - удивилась Ольга. - Я в жизни, в деревне не жила.
   - Прикид у тебя, класс, какой фельдиперсовый, - вмиг пояснила рыжая и, оглядев ее еще раз, совершенно не болея понятием такта, добавила. - Твой "LOVE" на футболке, уже лет пять, как одни бомжи донашивают. Да и джины тоже, не фонтан. Ну, а о кроссах, я ваще базара не держу - прошлый век китайских самураев!
   - Японских, - поправила ее черненькая.
   - Много вы понимаете, - усмехнулась Ольга, хотя доля правды, в характеристике малолетки, была огромная.
   На что девицы, все четверо, закатились таким идиотским смехом, что чуть не попадали со спинки скамейки, прямо, в расположенный сзади, зеленый газон. Глядя на них, веселых и бесшабашных, бывшая зечка тоже, невольно улыбнулась. А это, могло означать лишь одно - контакт с разухабистой компашкой, безо всякого сомнения, был налажен. И тут, в связи с этим, Ольгу посетила, на первый взгляд, разумная идея - почему бы ей, не поинтересоваться у девчушек, которые, судя по всему, были местными, относительно перспектив снятия временного жилья, или даже обретения работы. А вдруг, как говорится! И, движимая этой идеей, дождавшись, пока нимфетки вдоволь отсмеются, девушка спросила, старательно подделываясь под беззаботный и даже вульгарный стиль.
   - Слышь, девчонки, а вы случаем не в курсах, где тут можно приличную хатенку снять? Но только что б не дорого и аванс заранее не просили?
   Те, явно не ожидали подобного вопроса. А потому, удивленно переглянувшись и, опять, немного, но с прежним удовольствием погоготав, стали достаточно активно перешептываться. Наконец, одна из них, по виду, самая серьезная, в клетчатой юбчонке и с длинным, будто у таксы уши, каштановым каре на голове, произнесла:
   - Так ты, выходит, еще и бездомная, к тому же? А как же без аванса, сейчас это не проканает - лохов то, давно повывели.
   - Да я бы потом, как только на работу устроилась, заработала и отдала сразу. Честно! - с ярко выраженным наивом, призналась Ольга.
   На что рыжая, не замедлила выдать, по всей видимости, общее заключение.
   - Так ты, оказывается, и безработная еще! Короче, как ни гляди - бомжиха натюрель!
   - Сама ты бомжиха! - прозвучал довольно резкий и бескомпромиссный ответ. - Если можете помочь, так помогите, а не хрена тут цирк разводить!
   - Ладно, ладно, не вскипай, снисходительно согласилась рыжая. - Я ж тоже не слепая. Мордочка у тебя ничего. Если помыть, да причесать. Как вы, девчонки?
   Те, судя по всему, сразу же поняли истинную направленность данного посыла и, дружно закивали своими разномастными гривами, в знак согласия.
   - И что, после этого можно работу найти? - с надеждой, даже не подозревая подвоха, воззрилась на рыжую Ольга.
   - Можно, а чё, - выдала та и, вдруг, замолчала.
   Зато, в беседу, достаточно властно, вклинилась та, каштановая и стриженная под каре. Вероятнее всего, она была старшей, в этой бригаде гетер, а потому, именно за ней, негласно как бы, сохранялось право последнего слова. Она неспешно раскурила сигарету, угостила Ольгу и, виртуозно, выпустив кокетливое колечко дыма, которое затем, переплелось в воздухе, в удивительно правильную восьмерку, на полном серьезе, заговорила.
   - А что, в самом то деле, давай к нам? Приличная жрачка и крыша над головой будут, да и проценты не хилые покатят, если лениться не будешь.
   - Во, во, - с энтузиазмом поддержала ее рыжая. - Клиентура сейчас всякая. Кто и на пенсионерок западает, только, что б сзади пионеркой выглядела. А у тебя, как раз с этим, полный о,кей, вроде.
   - А что за работа? - почти обрадовалась Ольга, от радости, не удосужив себя даже элементарным анализом услышанного.
   Та, что носила каре, как-то с подозрением взглянула на нее, словно на свалившуюся только что с Луны, но, чуть подумав, поднимать на смех не стала. И, даже более того, строго цыкнула, на приготовившихся к ржачке, подружек. А уж потом, особо не чинясь в выражениях, выдала:
   - Работа, как работа - не хуже, а может быть и лучше другой. Ноги раздвигать, наверное, умеешь? Вот и все дела! Остальному, научишься быстро.
   Ольге, только и оставалось, что выпучить глаза и, истинный смысл заманчивого предложения, теперь дошел до нее, практически мгновенно. Она даже растерялась и, в первую секунду, потеряла дар речи. А тут еще и рыжая, вдохновленная старшей, поспешила несколько расцветить ситуацию заманчивой перспективы, радужными красками.
   - Ну, чё застыла то? не хочешь ноги раздвигать, тогда минет освоишь, в два счета. Милое дело - раз, два, отплевалась и, бабки на кон! Пишись, дура, не прогадаешь. У нас, по таким, как ты, много дуриков значится - спят и видят, чтобы от жены-замухрышки слинять и такую же точно, за бабки, полапать. Гарантию от СПИДа ищут, придурки.
   Наконец, Ольга вновь, приобрела способность говорить и двигаться. Она вскочила со скамейки, нервно затоптала недокуренную сигарету и, не сказав ни слова в ответ, быстрым шагом пошла прочь. Причем, пораженная подобным цинизмом девушка, не стала ни скандалить, ни обзывать юных проституток, чисто по-лагерному - шалашовками. Что и говорить, терпимости ко всему, в лагере ее выучили прекрасно, и осуждать кого-то, она вовсе не собиралась. Ну, не могла она, видеть себя в данной ипостаси и все. Просто так, из принципа и по определению - уж лучше в петлю. И, этим все было сказано! Только, раздавшийся за ее спиной, громогласный взрыв хохота, заставил ее невольно вздрогнуть и, значительно ускорить шаг.
   Что же касалось морального состояния девушки, то, ей казалось в данный момент, что она была не просто раздавлена, будто мерзкая мокрица, но и сброшена еще глубже, в ту пропасть безысходности, которой, не видно было даже дна. А потому и шла она сейчас, словно сомнамбула, туда, куда несли ее ноги, пока не вышла из парка и не увидела вдали, знакомую постройку, в стиле 30-х годов - вход в метро. Не раздумывая, гонимая единственным желанием уйти подальше от этих мест, прочно связавшихся в ее сознание, с унижением и предательством, Ольга рванулась вперед, но, уже через метров десять, застыла, как вкопанная. Она, вдруг, вспомнила, что у нее совсем не было денег. Ни копейки, даже на метро.
   Обессилевшая вконец, почти лишившаяся рассудка, девушка с размаху бухнулась на первую же, попавшуюся ей на пути, скамейку и, тут же вскочила, от некоего дискомфорта, отдавшегося болью в одной из ягодиц. Удивленная Ольга машинально сунула руку в задний карман джинсов и, к своему великому удивлению, вынула оттуда, почему-то надумавшие сложиться в небольшой столбик, несколько монеток разного достоинства. Ну, конечно же, от всех этих бед, совершенно вылетело из головы - это была сдача, которую ей дали, сразу же по прибытии в столицу, на станции у ярославского вокзала. Надо же!
   Что ж, в ее незавидном положении, это было уже кое-что, почти целое богатство, по крайней мере, позволявшее теперь, на самом деле, умчаться под землей, куда глаза глядят. В один конец бы, точно хватило. Со злостью, подбросив на ладони, блеснувшие в свете, уже зажегшихся фонарей, кругляши, Ольга решительным шагом, направилась, к призывно горящей малиновым неоном, на фоне темного неба, огромной букве "М". она толком и не осознала, как спустилась под землю, как прошла сквозь пропускные автоматы и даже, как вошла в вагон. И только здесь, оказавшись, как бы, на виду у десятков, молча и исподволь, взиравших на нее людей, она несколько встрепенулась и, вынуждена была задать самой себе риторический, в ее положении, вопрос: "А куда, собственно говоря, она сейчас едет?". Ну, а следом за этим, подошло и осознание того, что она, все же, находится в Москве, а раз так, то куда должны вести все дороги в столице? Тем более, для тех, кто был не обременен таким понятием, как нехватка свободного времени и знал о мегаполисе только хрестоматийное и непреложное с самого детства. Конечно же, на Красную площадь! А что, в самом деле! Тем более, что видела Ольга, центр земли русской, пока что, только на картинках.
   Обращаться к пассажирам за разъяснениями, девушка, памятуя свой прежний опыт, девушка не стала, а, заметив карту метрополитена на стене вагона, принялась тщательно изучать ее. И уже довольно скоро, благополучно прошествовав подземными переходами в нужном направлении, Ольга вышла туда, куда ей и требовалось. Откровенно говоря, вид площади, хотя и щедро подсвеченный, со знанием дела, установленной иллюминацией, вовсе не произвел должного и ожидаемого впечатления на нее. Возможно в этом, сыграл свою роль общий, далеко не способствующий, благостному восприятию окружающего мира, настрой девушки. Вполне возможно. Она ожидала увидеть нечто огромное и величественное, а тут, ее взору предстало довольно крохотное пространство, да еще к тому же, выпученное пузом вверх, словно, кто-то специально плохо выровнял землю, прежде чем замостить ее, совершенно неудобной для ходьбы, брусчаткой.
   И все же, ради приличия, круг почета по площади, Ольга решила произвести. Но, только решила, а вот исполнить, даже не попыталась. Причиной тому, явилась очень нежелательная для бывшей зечки, которая вдруг, решила погулять без прописки, возможность реальной встречи, со стражами правопорядка. А их, облаченных в форму и при оружии, на обозримом пространстве, в этот час, оказалось предостаточно.
   - Ну и черт с вами! - только и буркнула себе под нос, разочарованная Ольга.
   И, в который раз уже, убедившись в том, что сегодня, Фортуна решила поиграть с ней в орлянку, направила свои стопы в обход, мимо бывшего музея революции.
  
  
  
  
   Х Х Х
   Так, по широкому тротуару, совершенно не воспринимая, невиданные до этого и когда-то, очень к себе манящие, вознесшиеся ввысь краснокирпичные стены и башни Кремля, Ольга вышла в Александровский сад. Но и здесь, у могилы Неизвестному солдату, так же, маячило несколько фигур в мышиной амуниции. А потому, ей ничего не оставалось делать, как продолжить свой путь по тому же тротуару, вдоль трубчатого дорожного ограждения, дальше. Постепенно, погруженная в неразрешимые, мрачные думы и раздавленная сознанием собственной неприкаянности и бессилия, Ольга обошла Кремль и оказалась на довольно широком мосту через Москву-реку.
   И вот тут, завороженная течением огромной массы, свинцовой в ночном освещении, а потому какой-то угрюмой воды, девушка замерла. Она, совершенно бессознательно, оперлась на широкие перила и лихорадочно горящими глазами, стала пристально всматриваться, в темные водовороты внизу. Удивительно, но этот образ неприветливой влаги, достаточно гармонично вошел в ее подсознание и моментально связался в нем с внутренним раздраем, так же как и вода, мечущейся души. И то и другое, искали хоть какого-то пристанища и, никак не могли найти его.
   В таком положении обреченного, безвольно свесив голову на тонкой, девичьей шее вперед и, упорно глядя в беснующиеся мелкие волны, Ольга простояла достаточно долго. Не нужно было бы много гадать в отношении того, какие мысли посещали ее воспаленный мозг в данный момент и, как с прямолинейной беспощадностью, перед ее внутренним взором, картины былых обид и несправедливых унижений. Постепенно, все это, превратилось в единый, черный пречерный, беспросветный ком, который, хрупкие плечи девушки, были уже не в состоянии держать на себе. Потому-то, стараясь пронзить взглядом, бегущие внизу маслянистые потоки, Ольга, вдруг, посчитала куда большим благом для себя, если сейчас, одним движением тела, с головой, кинется в этот мрачный омут. Наверное, только тогда, вместе с опостылевшей ей, и это в 21 год, жизнью, будет способен свалиться с ее души, уже даже не камень, а целый утес, безысходности собственного существования.
   И она, действительно, изготовилась привести в исполнение, этот немудреный, но, все ж таки, требовавший определенного мужества, акт свершения всех своих счетов с земным. Девушка приподнялась на онемевших руках, уперевшись в перила моста - оставалось только оттолкнуться от асфальта и, перевалиться за ограждение. И все!!! Нет больше Ольги Дробышевой - вышла вся! Так стремилась в Москву, в Москве и растворилась, до основания, став реально, с ней единым целым. Но в эту, очень не простую секунду последней решимости перед непоправимым, в помутившемся сознании девушки, что-то предательски щелкнуло и она, в ужасе, обуявшем все ее естество, вмиг отпрянула назад.
   Нет, мужества у нее было предостаточно. Однако на этот раз, откуда-то из глубины, в ее мозг, в самый пиковый момент, восставшим чувством самосохранения, был послан решительный и бескомпромиссный сигнал: "Не смей! Выход всегда должен быть!". Действительно, это простое для понимания, послание от собственного "Я", заставило девушку призадуматься. В самом то деле, за свою короткую жизнь, Провидение ужу дважды успело поставить Ольгу на грань между жизнью и смертью. Первый раз в СИЗО, когда от отчаяния, она вскрыла себе вены. А второй раз в лагерной больничке, где по той же самой причине гримасничанья, далеко не ласкового к ней бытия, она едва, по собственной инициативе, не заразила себя СПИДом. И оба раза, это точно, выход был найден!
   А раз так, то видимо и впрямь, существует какая-то система, в этом глобальном жизненном конгломерате, где судьба каждого отдельного человека, представлена не иначе, как в виде длинных нитей, спутанных в клубки, узлы и петли. Достаточно, в своей безысходности, дойти, что называется до стенки, упереться в нее лбом, сжевать свои зубы от бессилия и.... Она, стенка эта, вдруг, являет тебе узкую щелку в себе, достаточную для того, чтобы пролезть в иное состояние. А потому, пролистав в себе все эти моменты, Ольга, наконец, кое-как, оторвав свой взор, от по-прежнему, манящей к себе воды, пошла по мосту дальше.
   А уже достаточно скоро, ее внимание, переключилось на совершенно иной объект, на противоположном берегу. Судя по архитектуре, освещению, афишам и скоплению, одетых по случаю выхода в свет, людей, это был, скорее всего, театр. А когда девушка, с замиранием сердца, прочитала на огромных щитах, знакомые имена известных артистов, то и вовсе, забыла о своих недавних намерениях и, заметно воспряла духом. Еще бы, ведь для провинциалки, какой она оставалась до сих пор, это было сродни прикосновению к чему-то нереальному и, даже не совсем земному. Надо же, они, кумиры и почти небожители, находились вот тут, рядом с ней, достаточно протянуть руку, купить билет и... Но, на этой стадии полет ее фантазии заканчивался - купить билет, Ольге было не на что. Конечно, от сознания этого, непреложного, но, увы, реального, посетившее девушку видение несколько померкло, однако не настолько, чтобы вновь впасть в беспросветное отчаяние. Ольга осторожно, будто ступая по нежным коврам, все так же завороженная, прошлась мимо фасада здания, которое оказалось Театром Эстрады и, завершив, таким образом, как бы ритуальный обход, приобщивший и ее к толике прекрасного, отошла чуть поодаль.
   Здесь, на одной из скамеек, выставленных в ряд, расположилась, довольно приветливая на вид, бабуська, которая, разложив на стульчике перед собой какой-то товар, достаточно бойко торговала им. Ольга присела по соседству и, принялась с любопытством наблюдать за процессом. А это было действительно интересно, но, самое главное, позволяло девушке на какое-то время отвлечься от собственных забот. Доморощенная торговка, достаточно грамотно рекламировала свой нехитрый товарец, представленный очищенным арахисом, старательно упакованным во вполне фирменные, фабричные пакетики. А зрители, спешащие на концерт, активно раскупали его, чтобы в ходе общения с прекрасным, иметь возможность, сочетать приятное с полезным. Потому и бабуськина сумка, пустела буквально на глазах. И так, продолжалось до тех пор, пока народ, предпочитавший дожидаться начала представления на свежем воздухе, не потянулся внутрь театра.
   - Ну, вот и все, на сегодня торговля закончилась. Пора и восвояси собираться, - весело констатировала бабуська, весьма довольная выручкой и, обращаясь к притихшей Ольге, произнесла. - А ты то, что сидишь, красавица? Иди уже, третий звонок дали. Сейчас начнется.
   - Некуда мне идти, - тихо прошептала девушка и, сама не понимая того, что делает, демонстративно отвернулась.
   - А что так? - искренне удивилась, вероятно, очень любознательная торговка.
   Она быстренько свернула остатки своего товара и, не чинясь, да, наверное, желая просто поболтать, находясь в приподнятом настроении от удачной торговли, устроилась рядышком.
   - Что так, спрашиваю? Билет, что ли, не достала? Оно и ясно - его трудно было достать. Ведь концерт то, сборный, все звезды, как его, эстрады, да юмора. В общем, полный бомонд! Но ты не переживай особо - не это главное в жизни.
   - Да нет, бабушка, не пыталась я доставать билет, - отозвалась Ольга.
   - Какая я тебе бабушка, - вдруг, по-доброму, взбеленилась торговка. - Тоже мне, внучка нашлась! Тетя Тоня я и баста!!!
   Она пристально вгляделась в незнакомку и, вероятно, обладая немалым жизненным опытом общения с людьми, по только ей заметным признакам, сердцем почувствовала, что с девушкой творится что-то неладное. Да и выглядит она, совсем не как эти, крашенные-перекрашенные чувырлы, что выходят в эту пру на промысел.
   - Ну-ка, ну-ка, глянь-ка на меня, - произнесла она и тут же, по привычному, бабьему раскладу, не смущаясь, выдала диагноз. - Оно и видать, что не в театр собралась - нос висит, что твоя брюква, да и лица нет. Что, муж побил?
   - Да никто меня не бил, - огрызнулась Ольга. - И мужа у меня, в помине нет.
   - Ну, и ладно, - с готовностью согласилась тетя Тоня. - Нет, так нет - и суда нет.
   Не желая больше лезть человеку в душу, но все равно, пребывая в прекрасном расположении духа и, скорее всего, имея некоторое время в запасе, торговка ни с того, ни с сего, принялась рассказывать о своем сыне и невестке. О том, что живут они аж в Ташкенте и вот, присылают ей с оказией, арахис. Он там очень дешевый. А она, естественно, приторговывает им и, имеет не плохую прибавку к пенсии. Ольга же слушала рассеянно и, лишь из чувства такта, кивала головой. Но, когда в рассказе прозвучало, знакомое до боли, название города - Ташкент, она чуть не подпрыгнула на скамейке, от вдруг, нахлынувшей на нее радости и удивления одновременно. Бабуська же, заметила эти перемены в собеседнице и, не замедлила поинтересоваться.
   - А чего это ты расплылась, будто в рот мармеладку положили? Тоже, что ль, родичи, в этой Азии обретаются?
   - Да я сама оттуда! - выпалила на радостях Ольга. - Только, не из самого Ташкента, а километров сто от него. Ну, не сто, а шестьдесят, точно будет.
   - Да ты что?! - картинно всплеснула руками тетя Тоня и, тоже, от избытка чувств, порывшись в сумке, вручила собеседнице пакетик с арахисом. - Тогда пожуй родное, так сказать, не стесняйся. Надо же, какая Земля тесная. А в Москве что? Учишься, или так, как и остальные, салатами пробавляешься?
   Вполне понятно почему, Ольга, вдруг, прониклась каким-то особенным, даже трогательным доверием, к этой забавной старушенции. Ведь так, давно с ней не беседовал никто, столь просто, с пониманием и искренним сочувствием. А потому, подталкиваемая неведомыми силами, внутри себя, девушка достаточно подробно принялась излагать свою нелегкую историю покорения столицы. Конечно, ввиду малой значимости для слушательницы, она многое пропускала. Да и зачем надо было знать тете Тоне, о стерве Соньке и ее любвеобильном хахале, об истинных ужасах лагерной жизни, и многом другом. Совершенно незачем. Поэтому, ее рассказ и получился, достаточно лаконичным, но все равно, ёмким по сути - приехала в столицу с благими намерениями, влипла по дурости в неприятность, честно отбыла свое, пополам с чужим, а теперь, без денег и, особых надежд на будущее, вновь оказалась на распутье. Вот, собственно и все - потому и кислая такая.
   Тетя Тоня внимательно, не перебивая, слушала, а когда Ольга закончила свое повествование, лишь чисто по-бабьи, искренне сочувствуя, покачала головой и, тут же выдала:
   - Да-а-а, у нас в России завсегда было так - родился, заимел шею, вот тебе на нее и хомут кандальный! Поноси, что б жизнь медом не показалась. Эх, эх!
   В ее словах, не было ни капли осуждения и, это обстоятельство, еще больше, придало жизненных сил Ольге.
   - "Надо же, есть еще, оказывается, душевные и понимающие люди. А я, дура, уже совсем разуверилась", - с грустной усмешкой, вспомнив свое недавнее желание свести счеты с жизнью, подумала она.
   А тем временем, тетя Тоня тоже, о чем-то крепко задумалась и, спустя несколько минут, после того, как всамделишно хмурила и распрямляла свои седые брови, достаточно серьезно, произнесла:
   - Вот, что, дорогая! Как зовут то, кстати?
   - Ольга.
   - Вот и чудненько. Ольга, значит. Поехали-ка ко мне. Хоромы у меня, трехкомнатные, сын, сама слышала - по Азиям мотается, так, что места хватит. Мне одной, мышей не гонять. Осмотришься, перышками обрастешь, а там, видно будет. Как у вас то, в Ташкенте говорят: или ишак сдохнет, или шах умрет! Это меня сын научил, опять же, в письмах.
   От такой, во всех отношениях приятной, неожиданности, Ольга даже потеряла дар речи. Вот уж поистине, как всегда, только недавно собиралась топиться, а тут, на тебе - выход! И какой! Но тетя Тоня, была вовсе не из тех рафинированных особ, которые с удовольствием наслаждаются произведенным эффектом, от их благотворительности. Она, достаточно рассудительно, взвесила еще раз все "за" и "против" и продолжила:
   - А что, в самом то деле, не пропадать же тебе, молодой и красивой, зазря. Москва, она уж точно сказано - слезам не верит, хоть навзрыд изойдись. Наоборот, норовит еще кровавыми слезками, простого человека извести. А у меня, хоть и не столица, но все же - и воздух чище, да и суеты меньше. В поселке я живу, там, за Мытищами. Ничего поселочек, даже парочка домов этажных есть. А рядом, пансионат - чин чинарем. Там все наши и работают. Ну, и тебя, естественно, устрою. Специальность то есть?
   - Курсы бухгалтеров. Краткосрочные, в лагере, но честно признаюсь - ни бум-бум. А так, больше ничего, - ответила девушка.
   Тетя Тоня пожевала губами и, достаточно честно, чего уж тут, реверансы выделывать, сказала:
   - Бум-бум, не бум-бум, все равно, твои курсы не пролезли б ни в какие ворота. Это я сразу тебе скажу, не обижайся. Как есть. Тебя, бывшую зечку, к живым деньгам теперь на версту не подпустят. И кто у вас там, такой умный, такую ахинею выдумал? Да и практики у тебя нет.
   - Нет.
   - Вот и я об том же. Но в обслугу возьмут. Корпусов там порядком, так что ничего - тоже работа. Проживем как-нибудь, да и мне веселее будет.
   - Но, тетя Тоня, - выдавила из себя, все еще не веря своему счастью Ольга. - Вы всерьез, или так. ведь сейчас только и говорят о том, что там обворовали, здесь убили. А?
   - Говорят, ну и что! И не только говорят! - подбоченилась та. - Только я ж не слепая, вижу небось, да и сердцем чувствую. Ну, а окажешься неблагодарной - будет мне наука, старой. Хотя, что я мелю - не поверила бы в тебя сразу, не волнуйся, в жизни б не предложила. А раз сказала, то хоть за дуру меня принимай, а рассиживаться нечего. Собирайся и точка!
   Сказав это, она принялась основательно укладывать свою сумку и после этого, встав со скамьи, посмотрела добрыми глазами, на все еще пребывающую в нерешительности Ольгу. Затем тетя Тоня нарочито нахмурила брови и, решительным тоном, не терпящим возражений, словно заправский старшина-служака, скомандовала:
   - Ну, что, оглохла? Все, подымайся, перекур окончен. Нам еще считай, через весь город, на метро телепаться. А там, на последнем автобусе, прямо до поселка. Закончились твои мытарства. Вопросы есть? Нет! Шагом марш!
  
  
  
  
   Х Х Х
   На новом месте, Ольга освоилась достаточно быстро и, первое время, прямо таки, трескалась, от внезапно свалившегося на нее счастья. Ко всему прочему, поселок был расположен в таком живописном месте, среди величественных хвойных чащоб, что у девушки даже дух захватывало просто даже от того, когда она мельком выглядывала наружу с окна третьего этажа. Именно в одной из этажек и находилась вполне комфортабельная, по местным меркам, ухоженная квартира тети Тони. Сама же хозяйка, судя по всему, пользовалась, как в поселке, так и в пансионате при нем, заслуженным авторитетом. Она сразу же, в характерной ей, решительной манере, бойко принялась за дело. А в результате, ее новоявленная квартирантка, достаточно скоро, приобрела не только заветный штампик с пропиской в паспорте, но и вполне сносную работу.
   Теперь, с самого утра, с сознанием огромной ответственности, Ольга уходила в пансионат, где в одном из двухэтажных корпусов, была ответственной за чистоту в номерах. Иными словами, должна была мыть, чистить, мести и менять постельные принадлежности. Ни большого ума для этого, ни особых навыков не требовалось, но, тем не менее, девушка достаточно ответственно относилась к своим обязанностям. И на первых порах, положение, которого она, наконец-то, достигла, казалось ей верхом мечтаний. Ольга даже забыла о своем желании продолжить учебу, хотя, если говорить правду, эта забывчивость, зиждилась на очень уж практических вещах. Той крохотной зарплаты, что она получала в пансионате, хватало только лишь на относительно сносную жизнь, да и то, с большим натягом. Где уж тут было думать об институтах, в которых, если верить слухам, все уже давно было переведено на платную основу. Отношения Ольги с тетей Тоней, сразу же, сложились просто прекрасные. Жизнелюбивая бабуська, буквально души не чаяла в своей квартирантке и всячески, если появлялась такая возможность, старалась баловать девушку, словно малое дитя, чем-нибудь вкусненьким.
   Так и текла их совместная жизнь - размеренно и без особых всплесков. Однако, у всякого рода деятельности, вероятно, всегда существует своя изнанка. Так, довольно скоро, Ольга поняла, что пансионат, в котором она работала, хоть и исправно предоставлял многочисленным клиентам, согласно своему назначению, услуги медицинского и массово-затейнического характера, но вовсе не чурался того, чтобы идти в ногу со временем и, теми новыми требованиями, которое оно выставляло. А потому, достаточно часто, относительно дешевые, но уютные номера, заполнялись шумными компаниями юнцов, которые с претензией на обслугу по высшему разряду, старались отрываться здесь, вдали от города, что называется, по черному и на полную катушку. Но техничке по обслуживанию номеров, как официально значилась Ольга, выбирать не приходилось, за кем убирать и от кого выслушивать претензии. Работы ей итак хватало с лихвой, но после разнузданных групповых оргий юных созданий, ее прибавлялось вдвое, или даже втрое. Благо еще, что согласно инструкции, "генералить", то есть убирать, следовало в отсутствии клиентов. Однако, точек соприкосновения с ними, очень даже разными, как по воспитанию, так и по причудам, все равно, было никак не избежать.
   Однако и это было еще терпимо, девушка не жаловалась, хотя частенько дивилась некоторым капризам.. Но когда однажды, те же самые, обкурившиеся и обпившиеся сопливые нувориши, желая проявить свою власть и широту души, бесцеремонно попытались отправить, должную быть бессловесной по должности, техничку, в бар за дополнительной порцией спиртного, в Ольге восстало все ее естество и, она отказалась наотрез. Конечно, ее не замедлили обложить с ног и до головы вычурным матом. Она, естественно, ответила достойно. А в результате, возник короткий, но достаточно бурный скандальчик. Победителей в нем было определить трудно и все равно, обиженная при исполнении Ольга, посчитала для себя необходимым, известить о данном инциденте заведующую корпусом.
   Та, благодушная на вид, ухоженная и, явно следящая за собой, полная дама, приезжавшая каждый раз на службу из столицы, приняла подчиненную поначалу радушно. Ведь Ольга числилась на хорошем счету. Но когда начальство услышало суть жалобы, его сильно накрашенное лицо, растянутое в благостной казенной улыбке, изменилось буквально на глазах. Заведующая вытянула полные губы в тонкую ехидную ниточку и, выбучив глазища, прошипела:
   - А ты что думала, дорогуша, у нас здесь богадельня для престарелых старушенций? Нет уж!!! Ничего с тобой не случится, если в бар за бутылкой сгоняешь. Ишь, задумала жаловаться!
   - Но я, но..., - попыталась возразить Ольга, однако, тем самым, вызвала еще большую бурю негодования в заведующей.
   - Никаких но!!! - загремела та. - И заруби на своем носу - клиент, какой бы он не был, всегда прав!!! Скажет тебе, чтобы легла с ним в постель - ляжешь, не переломишься!
   - Ну, уж не дождетесь! - выкрикнула девушка и, развернувшись, выбежала из кабинета, при этом, не забыв достаточно громко, хлопнуть дверью.
   И, с того самого дня, ее отношения с администрацией, стали заметно натянутыми. Ольга по-прежнему, достойно выполняла свои обязанности, но, что касалось неизбежных дополнительных нагрузок, то в этом плане, продолжала упрямо держаться собственных принципов. Правда, и заведующая, вовсе не забыла этого разговора и, как-то раз, выбрав момент, зло бросила, в адрес опешившей от подобной наглости, девушке.
   - Ты из себя королеву то не корчь. И, скажи спасибо, что взяла тебя на работу, зечку, пропахшую парашей.
   Это было уже слишком. Однако Ольга, мужественно сжав, буквально разрывавшие ее эмоции в кулак, стерпела унижение. И только уже дома, выплакавшись вволю, пожаловалась на свою беду тете Тоне. А та, отнеслась к этой пустяшной, по ее глубокому убеждению, проблеме, достаточно спокойно и, даже философски.
   - А ты чего хотела, Оленька, - произнесла она. - Сейчас везде капитализм, мать его! На старых пердунах много не заработаешь. Вот и приходиться изгаляться перед молокососами - лишь бы деньги платили. Да и насчет зечки, тоже - плюнь и разотри. Не права заведующая, что и говорить, но ты сама должна понимать, что с таким клеймом как у тебя, ожидать от людей только благости, не приходится. Так всегда было, а потому, духом не падай - стерпиться.
   И Ольга, послушно согласилась терпеть дальше - выбора у нее, все равно не было. Правда, справедливости ради, следует заметить, что в работе девушки, подразумевающей общение с самыми разными личностями, посещавшими пансионат, крылась и несомненная польза для нее самой. Это была своеобразная, богатая на примеры, школа жизни, которая заставляла вырабатывать в себе, самые различные качества. Начиная с основ психологии и, заканчивая знанием причуд, некоторых, весьма экзальтированных особей. Ведь кроме юнцов и редких пенсионеров, заведение пользовалось заслуженной популярностью и у иных социальных слоев. Довольно часто, пансионат посещали очень даже яркие личности. Как правило, все они, без исключения, обладали профессорской внешностью, воспитанными манерами и, конечно же, обязательным атрибутом - смазливой блондинкой, в качестве непреложного дополнения. И хотя эти, старательно строили из себя саму благочинность, все было ясно безо всяких объяснений.
   Просто, старые ловеласы, сточив зубы о гранит науки, пытались отыскать укромное местечко, для полноценного отдохновения и восстановления творческого потенциала, вдали от обрыдлых, за бесконечно долгое время супружества, жен. Наблюдать за ними со стороны, было не только интересно, но и поучительно. Потому что, эти облысевшие, в большинстве своем, растерявшие уже, самые красивые перья, павлины, старательно вплетали в свое ухаживание за прожженными на панели девицами, давно забытые элементы джентльменства и донжуанства времен Ренессанса. Видеть эти потуги в наше, насквозь пропитанное циничным рационализмом, время, было просто забавно.
   Кроме прочего, ближе к выходным, в пансионат наезжали и тихушники-одиночки. В большинстве своем, это были мрачного вида мужичонки, из довольно распространенной категории неудачников по жизни. Они непременно, требовали отдельный номер и, обосновавшись в нем, по давно испытанным каналам, через старые связи, зазывали туда, достаточно дешевых проституток. Кстати сказать, с этим делом, в пансионате, было все в порядке и достаточно налажено. Роль жриц продажной любви, за неимением иного способа приложения своих сил, с успехом выполняли юные, зачастую недалекие, но уже успевшие понять истинный вкус жизни, создания из близлежащего поселка. А организационными моментами, этого специфического, но пользующегося устойчивым спросом, рода услуг, руководили на самом высоком административном уровне, через посредство пронырливых коридорных. Так что, дивиться и учиться, одновременно, в этих стенах, Ольге было чему. Тем более, что весь ее прежний жизненный опыт, вмещал в себя лишь детдомовское детство и лагерные нары.
   Но в то же время, такая устоявшаяся и, похожая на далеко не чистое болото, обстановка, в которой приходилось существовать девушке, достаточно быстро надоела ей. Будучи умной и пытливой по натуре, Ольга достаточно скоро постигла все механизмы человеческой порочности, основанной на сластолюбии и чванстве и, не в силах почерпнуть для своего интеллекта чего-либо нового, более достойного, потихонечку начала чахнуть. Как цветок, поставленный просто так, для красоты, каким-то недоумком, прямо в сауну, где было, во-первых, не продохнуть, а во-вторых, гораздо большее внимание, по определению должно уделяться прелестям обнаженных нимф. Этому, без всякого сомнения, способствовало и то, что близость стольного града, с его неограниченными возможностями и истинными, как считала девушка, ценностями, все равно ощущалось явственно и просто не могло не ввергать в апатию.
   Теперь часто, в свободное от рабочей смены время, Ольга уходила на берег Клязьминского водохранилища и, устроившись на песке, предавалась как мечтам, так и воспоминаниям. Что касалось первых, они были хотя и радужными, но, носили сугубо абстрактный характер. Даже очень абстрактный. И все потому, что и в будущем претендовали только на то, чтобы так и остаться приятными мечтами, носившимся в воздухе красиво, здорово, словно тополиный пух, но при этом, не имевшим под собой, абсолютно никакой материальной основы. А вот со вторым, то есть воспоминаниями, было много проще. Их, по большей части печальных, а порою, просто ужасных, что даже сейчас, спустя месяцы, волосы вставали дыбом, было хоть отбавляй. При этом, детский дом, в счет не шел - пусть безрадостное, но все равно, детство и только. Зато, годы проведенные в лагере, заполняли всю память без остатка. Как то не думала Ольга раньше о том, что будет когда-нибудь, уделять столько внимания, событиям минувших дней. А все, вероятнее всего, из-за скуки и тоски, беспросветных будней, в которых не имелось места тому, более достойному, что могло бы заменить собой былое, на полочках ее памяти.
   Так, бывшая Стрекоза, бывшая зечка, постепенно перебрала по крупицам, словно намывала золотой песок, всю свою печальную Одиссею. И, к своему великому удивлению, действительно, ей удалось обнаружить, в этой, заведомо пустой породе, где не должно было быть, по определению, ничего хорошего, несколько светлых блесток. Одной из них, безо всякого сомнения, была ее подружка в следственном изоляторе - бесшабашная мошенница и рецидивистка Файка, с гордостью носившая неудобопроизносимую кличку Фуфлыга. Та самая Файка, которая встретила молоденькую и испуганную Стрекозу, впервые попавшую в камеру, поначалу в штыки. А потом, между ними, вдруг, возникла дружба - не разлей вода, которая в значительной мере помогла Ольге не сломаться в новой для нее шкуре арестантки. Жаль Фуфлыгу, умерла бедолага. Тихо отошла в мир иной, прямо на нарах в СИЗО, в одну из ночей, рядом со спящей Стрекозой. И приговора не дождалась и Ольгу, своей неожиданной смертью, едва не довела до безумия. Жаль! А Стешка? Тоже была ничего баба, хоть и в годах. Но это было уже позже, на пересылке и первые недели в лагере. Многому научила опытная зечка молоденькую неофитку, не дала сгинуть в жестоком молохе, спокойно перемалывающем без зазрения совести и гораздо более крупные косточки. Эх!
   Но конечно же, самым светлым пятнышком, во всей ее мрачной истории была любовь. Да, самая настоящая любовь, которая нежданно свалилась ей на голову, как-то по весне. Правда, настоящей, смела называть ее только сама Ольга - ей очень хотелось этого. а так, обычная переписка с избранником, из соседней мужской зоны. Хотя нет, не была эта переписка обычной. Сколько нежности, за эти несколько месяцев, излил, на буквально порхавшую тогда от счастья Стрекозу, ее Мигель. Да, именно так звали предмет ее воздыханий. Она же, не знала ни его настоящего имени, ни фамилии, ни, даже того, как он выглядел. Но в то время, эти сущие мелочи, были и не так уж важны. Главное чувства, ее и его! А их было с избытком. Как часто, в блаженных снах, он приходил к ней. Непременно красивый, стройный и, безо всякого сомнения, если исходить из все-таки странного, для наших пределов, имени, по хорошему цыганистый, как испанский тореадор. Мигель, Мигель! Интересно, где он сейчас?
   Правда, все это, и растаяло потом, будто дым - освободился ее любимый. Что ж, всему приходит конец. Зато, среди угрюмой, северной осенней слякотности, смог напоследок, передать ей с оказией, самую настоящую, живую розу. Розу для Стрекозы!!! Надо же! И это, в суровом на сантименты, лагере строгого режима. Никогда бы раньше не поверила. Кстати, он вроде бы, был из Москвы. Вот бы свидеться. Но, как отыскать иголку в стогу? Даже не в стогу, а в огромной скирде, какой, без сомнения, представлялась многомиллионная столица. Глупость! А хотелось бы очень. Эх!
   Изменения в настроении квартирантки, заметила и тетя Тоня. Скорее всего, своим проницательным житейским умом, старая женщина прекрасно понимала состояние Ольги. Но чем она могла помочь? Сама перебивалась с хлеба на квас. Потому, и помалкивала тетя Тоня и, лишь изредка, по вечерам, засев перед телевизором, изо всех сил старалась приобщить к просмотру и девушку, чтобы хоть таким образом, восполнить ее эстетические потребности, да отвлечь от тоски. Она, мудрая, для этой цели, даже затевала жаркие споры, по поводу достоинств того или иного фильма и Ольга, поддавшись на ее ухищрения, с удовольствием принимала в них участие.
   А однажды, та же тетя Тоня, привезла ей их Москвы билет в театр. И не в какой-нибудь, а в самый настоящий, Большой, да еще на спектакль "Лебединое озеро". Во сколько встал этот билет бюджету старушки, оставалось только догадываться, но квартирантка, действительно, обрадовалась, как ребенок. Надо сказать, что именно к балету, Ольга была очень даже не равнодушна. А потому, даже в зоне, много позже, обосновавшись и обжившись, в рамках лагерной самодеятельности, сама танцевала на сцене, перед восторженными зечками. И, следует заметить, популярность, возникшая именно на этой творческой почве, впоследствии, дала возможность самопальной танцовщице, попасть в списки на условно-досрочное освобождение.
  
  
  
  
   Х Х Х
   Собиралась Ольга в Москву, словно на первое свидание. Сбегала к соседке, чтобы завить кудри "мелким бесом", а затем, долго прихорашивалась перед зеркалом и, еще дольше, выбирала достойный наряд. Что касалось последнего, то выбирала она не потому, что имела огромный гардероб, как раз наоборот. За те три месяца, которые девушка проработала в пансионате, она смогла купить себе лишь пару простеньких платьиц, футболку и новые джинсы. Зато, за полцены Ольге удалось еще урвать довольно приличные туфли. У одной из полоумных клиенток, которая, как скаженная, сперва спустила на игровых автоматах всю наличность, а потом, ходила по номерам и предлагала купить у нее пару туфель.
   Но как бы, новоявленная театралка, не вертелась перед зеркалом и, как бы не старалась помогать при этом тетя Тоня, было ясно даже с первого взгляда, что летние платьица, шли к этим туфлям, точно так же, как фуфайка к элегантным лаковым штиблетам. А потому, как и всегда, хозяйка, ничтоже сумняшеся, тут же предложила выход из ситуации.
   - Ты постой здесь, - деятельно заявила тетя Тоня. - А я до Милки смотаюсь, в соседний дом. Росточком она как ты, а тряпья у нее этого - вагон и маленькая тележка! Ей хахаль пузатый еще купит.
   - А может не надо, теть Тонь? - нерешительно запротестовала Ольга. - Так поеду.
   - Надо, надо, - отрубила та и, уже у двери, добавила. - А зарплату получишь, поедем с тобой в Москву, и купишь сразу на все, что душа пожелает. В самом то деле, стыдобушка, выйти в люди человеку не в чем!
   Принесенное старушенцией, темно-бордовое, строгое платье, пришлось Ольге как раз впору. Она словно расцвела на глазах и, вмиг превратилась, в очень даже прехорошенькую молодую женщину, даже с огромной претензией на бизнес-вумен. Если бы еще добавить сотовый телефон и пару колец с бриллиантами. Но и без них, девушка смотрелась совсем не плохо.
   - Ишь ты, что обычная тряпка способна выделывать! - удивилась даже, видавшая виды, тетя Тоня. - Все, решено, зарплату получишь, всю на барахло пустим. Да я еще добавлю. А потом, глядишь, замуж тебя выдам - внучат мне нарожаешь.
   Счастливая, впервые за много лет Ольга, только улыбнулась и, судя по всему, вовсе была не против этого.
   До Москвы, они доехали вместе, а уже там, в одном из переходов метро, их пути разошлись. Тетя Тоня обстоятельно разъяснила своей питомице, как добраться до театра и как потом, самостоятельно доехать до поселка.
   Ну а в театре, недавняя провинциалка, держалась вполне достойно. Поскольку, сама обстановка в нем, торжественно-монументальная, располагала к этому. Да плюс еще к этому, какая-то особенная публика, с достоинством сознания прикосновения к прекрасному, фланировавшая в огромном фойе, в ожидании первого звонка. Практически у каждого ценителя балета, а здесь, без всякого сомнения, собрались именно эти представители рода человеческого, кроме неспешных и заранее осознанных манер, на челе, хранилась как бы печать вселенского знания, не доступного простому смертному. И Ольга невольно, перенимала эти повадки утонченного аристократизма, причем, достаточно точно и, не без успеха. Так что случайно, увидев собственное отражение, в одном из многочисленных зеркал, она сама, не без удовольствия, подивилась тем быстрым метаморфозам, произошедшим с ней, только от мимолетного соприкосновения с истинным искусством. Ну, а о самом спектакле и говорить было нечего. И хотя, место Ольге досталось не ахти какое, где-то высоко, на галерке, удовольствие от действа, происходившего на огромной сцене, живой, волнующей душу музыки, да и от всего прочего, сопутствующего антуража, она получила огромнейшее. Так что еще долго потом, на площади перед Большим и в вагоне метро, девушка продолжала находиться в состоянии приятной, во всех отношениях, прострации.
   Плохо было только то, что к предпоследнему автобусу, на котором, скорее всего, уехала тетя Тоня, Ольга опоздала, а ожидать следующего, надо было еще целых полтора часа. Но, разве подобный пустяк мог огорчить девушку, все еще находящуюся под впечатлением от балета и общения с Москвой. Наоборот, она даже оказалась рада тому, что сможет побыть здесь, в столице, еще немного. Пусть на окраине ее, но все равно, ощущение приобщенности к избранным, коими представлялись ей москвичи, было очень даже приятной штукой.
   Чтобы как-то занять себя и, заодно расширить свой кругозор относительно географии мегаполиса, девушка принялась неспешно фланировать по тротуару, отдаляясь все дальше и дальше, от автобусной остановки. Что и говорить, прогулка просто так, безо всяких забот, да еще после посещения театра, да к тому же, в таком сногосшибательном наряде - о макияже и говорить не приходилось - доставляла ей истинное наслаждение, которое, и это можно было сказать с полной уверенностью, девушка не испытывала ни разу в жизни. Воодушевленная и, воспарившая в одночасье над собственным "Я", Ольга настолько расхрабрилась, что даже не заметила того, как вслух начала убеждать себя.
   -Все! Решено, госпожа Дробышева! Надо перебираться в Москву! Хватит прозябать в этой дыре, пансионате. Что я здесь делать буду? Да хоть посудомойкой, в ресторан или кафе. Вон, девчонки из поселка рассказывали - работают и ничего. Зато по вечерам - хочешь, иди в театр, хочешь - в кино, красота! А музеи, выставки, фестивали? Решено! Поблагодарю тетю Тоню и сюда! Квартиру найду, не проблема. Вон на остановке, сколько объявлений наклеено. Выбрать наверняка можно, даже на мои копейки.
   Рассуждая таким образом, она даже не обращала внимание на то, что редкие прохожие, с искренним удивлением глядели ей вслед. Это женщины. А мужчины, в большинстве своем, откровенно пучили глаза, сладострастно облизывались и раскрывали рты. И это, последнее, схватываемое машинально, угловым зрением, так же доставляло Ольге несомненное удовольствие. Наконец то, за многие годы зимней спячки, по убогим берлогам, она смогла сполна ощутить себя, довольно привлекательной женщиной. А это, само по себе, стоило дорогого.
   Так, совершенно незаметно и случайно, Ольга забрела в пространство между многоэтажками, которые, величественно вознесясь на непостижимую высоту, образовали своими, утыканными светящимися окнами, фасадами, гулкий колодец двора. эта обычная, сугубо житейская картинка, характерная для любого большого города, очень даже понравилась "отважной путешественнице". Ведь глядя на чье-то уютное жилье, где спокойно текла своим чередом настоящая жизнь, девушка могла всласть помечтать. При этом, вовсе не требовалось выдумывать реалистичный антураж - натура, самая взаправдышная, была перед ней. Так что ей, осталось только представить, как она, Ольга Дробышева, уставшая после трудов праведных, возвращается в свою милую квартирку на каком-нибудь .......дцатом этаже. Свой собственный угол, о Боже! Вот, сейчас она вступит в знакомый подъезд, привычным движением руки, вызовет лифт и....
   Ольга так увлеклась фантазированием, что почувствовала непреодолимое желание где-нибудь присесть и, уже с удвоенным кайфом, никуда не торопясь, развить свои виртуальные изыски дальше. Совсем рядом, девушка заметила детскую площадку и направилась к ней. Здесь, она основательно устроилась на гимнастическом бревне, даже совершенно забыв про то, что на ней не одеяние скинхеда, а вечернее платье. Но, данное обстоятельство, в этот момент, ее мало трогало - уж очень притягательной показалась Ольге та игра воображения, которую она сама себе устроила. Фантазерка лишь мельком оглядела площадку. Она, не большая и, совсем не ухоженная, явно требовала основательного ремонта, о чем свидетельствовали сломанные качели и горки. Эта неприглядная картина разрушения, лишь немного огорчила девушку и она вновь, поспешила окунуться в собственный, гораздо более привлекательный и манящий к себе мир. Но, достойно завершить течение этих сладостных грез, Ольге так и не дали.
   Совершенно неожиданно, из подъезда, наискосок от которого она расположилась, со сдавленным криком, выскочила весьма растрепанная женщина лет тридцати. Яркий халат на ней, развевался живописными клочьями, а она сама представляла, не иначе, как затравленного и, обреченного на безысходность, зверька. Женщина на секунду остановилась, машинально оглянулась вокруг, но, не заметив в пустынном колодце двора никого кроме Ольги, кинулась к ней. Откровенно говоря, вынужденная так скоро перейти от прекрасных фантазий, к явно неприглядным реалиям, девушка оторопела и, в этом состоянии, словно китайский болванчик, продолжала сидеть на бревне, как бы ожидая продолжения развития событий. А тем временем, растрепанная и уже достаточно тихо голосящая женщина, так и не смогла добежать до нее. Впопыхах она споткнулась о бортик песочницы и, совершенно безвольно, распласталась на куче слежавшегося песка. Она хотела подняться, но почему-то, все ее спешные попытки сделать это, были абсолютно напрасными, а движения несколько неестественными.
   Поэтому, Ольге оставалось только констатировать, что незнакомка, вдруг, объявившаяся на ее голову и безжалостно разрушившая мечтательную атмосферу, была основательно пьяна. И, тем не менее, убедившись в ее беспомощности, движимая извечным чувством сострадания, девушка уже хотела спрыгнуть с бревна и подсобить бедолаге, но так и не успела этого сделать. В этот самый момент, из того же подъезда, выскочил разъяренный, достаточно молодой мужчина. Он тоже, на миг остановился, чтобы сориентироваться и, быстро определив для себя нужное направление, бросился к женщине. Но, что самое страшное, в руках его, при неверном свете уличных фонарей и отсветов из окон, голубой молнией сверкнула холодная сталь, довольно приличного ножа. Былым лагерным опытом, Ольга моментально и безошибочно определила истинный расклад обстановки и, сделала для себя совершенно бессознательный, а скорее интуитивный вывод, что дело, свидетельницей которого она стала, принимает весьма скверный оборот.
   Тем временем, мужчина, с налитыми кровью глазами, уже подскочил, к продолжавшей беспомощно барахтаться в песке женщине. Та, при виде неизбежного, лишь жалобно взвизгнула и, с утроенной энергией обреченного, стала загребать, бегущий из-под рук, песок, чтобы непременно поднятья на ноги. Но тщетно. Ее преследователь уже склонился над ней и, жестоким ударом, свободной от оружия руки, поверг несчастную обратно наземь. И вот в этот самый миг, в сознании оцепеневшей, но вынужденной наблюдать всю эту дикую сцену, Ольги, что-то по привычке, щелкнуло. Подброшенная с гимнастического бревна словно пружиной, совершенно не думая о последствиях и реальной опасности, движимая лишь единственным желанием защитить слабого, девушка кинулась вперед. При этом, она лишь на мгновение остановилась, машинально оглянулась вокруг себя в поисках хоть какого-нибудь "оружия". Ну и конечно же, как на грех, на глаза ей попался кусок ржавого металлического уголка, вырванного кем-то из бока развалившейся горки. Не задумываясь, схватив его, Ольга в два прыжка, подскочила к насильнику, с чувством опустила свой примитивный аргумент на его голову. Тот, на доли секунды застыл от неожиданности, выпрямился, глянул удивленными глазами на хрупкую Ольгу и тут же, закатив их так, что в орбитах оказались только в красных прожилках белки, навзничь рухнул подле своей жертвы.
   Но дальше, произошло еще более невероятное, с точки зрения элементарной логики. Вид поверженного, совершенно чудесным образом, врага, по всей видимости, быстро восстановил силы женщины. Она достаточно проворно поднялась с песка, со злостью пнула ногой неподвижное тело мужчины и, даже не удостоив свою спасительницу взглядом, вновь кинулась обратно в свой подъезд. А Ольга, так и осталась стоять посреди песочницы, с окровавленной дубинкой в руке и растерянно, совершенно ничего не соображая, озираясь вокруг. В первые же секунды, она даже не могла сдвинуться места. У ее ног лежало беспомощно распластавшееся тело человека, хлещущая из головы которого кровь, достаточно красноречиво свидетельствовала лишь об одном - новая беда для недавней зечки, вот так, нежданно негаданно, уже притаилась за ближайшим углом.
   Но когда Ольга, наконец, скинула с себя оцепенение и вновь обрела способность хоть как-то мыслить, убегать с места преступления, было уже поздно. Скорее всего, кто-то из жильцов дома, успел подсуетиться и позвонить куда следует и, как следствие этого сигнала, "УАЗик", типично канареечно-синего цвета, тревожно мигая бликом, уже въезжал в пространство дворового колодца. Дальнейшее же, развивалось для Ольги уже как во сне. Из машины проворно выскочили люди в мышиной форме, да еще одетые в бронежилеты и, не оставляя девушке совершенно никаких надежд на чудесное спасение, подбежали к месту трагедии. Один из них, достаточно грубо вырвал палку из рук окаменевшей Ольги и, молча защелкнув на ее запястьях металлические браслеты, бесцеремонно подтолкнул в спину, по направлению к автомобилю. Еще минута и ее, совершенно обалдевшую, растерявшуюся от того дурацкого положения, в котором она оказалась, а потому и покорную, впихнули внутрь "УАЗика", в тесный отсек с плотно зарешеченными окнами. Могла ли она сопротивляться и доказывать свою правоту? Вряд ли. Моментально, из глубин ее подсознания, вдруг, предательски усмехаясь при этом, явилась на свет привычка, старательно вбитая в СИЗО и лагере: "Не рассуждать! Молчать! Руки за спину! Лицом к стене!"
   Из-за решетки, расширившимися от ужаса глазами, Ольга видела, как остальные менты склонились над мужчиной. Они щупали ему пульс, качали головами и, наконец, по сотовому телефону, видимо, вызвали "Скорую". И все это, ввергало девушку в еще больший ужас, от уже явного предчувствия новых кругов Дантова ада, с его решетками, "колючкой", унижениями и нечеловеческими испытаниями.
   А тем временем, достаточно быстро прибывшая карета "Скорой помощи", рассекая тревожной сиреной зыбкую тишину, забрав бездыханное тело, умчалась прочь. Наряд же милиции, вновь расположился в "УАЗике" и старший по званию, молодой усатый старшина, обернувшись к девушке, произнес:
   - Ну что, допрыгалась, пташка? Угробила, значит, человека. Надо же, а на вид вполне приличная. За что ты его так не ласково?
   Однако, обезумевшая от горя Ольга, не могла вымолвить ни слова.
  
  
  
  
   Х Х Х
   В относительно нормальное состояние, если его вообще, теперь можно было назвать нормальным, Ольга пришла к тому времени, когда машина подъехала к районному отделению милиции. К чести милиционеров, в помещение участка, ее ввели не как страшного монстра-рецидивиста, заломив руки за спину, а дали возможность войти самой. Правда, в наручниках, но самой. И на том спасибо. Старший наряда, перебросившись парой фраз с дежурным лейтенантом, передал задержанную в его руки и сказав, что напишет подробную докладную к утру, отправился на патрулирование. А лейтенант, давно уже привычный к самому разному, лишь меланхолично взглянул на Ольгу, снял с нее наручники и, проводив в соседнюю комнату, где пустовал обычный решетчатый обезьянник, определил девушку на временное место жительства. Правда после того, как сварганенная из толстой арматуры дверь, оказалась на надежном замке, дежурный, все ж таки решился изложить ближайшие перспективы для арестантки.
   - Значит так, - откровенно зевнув, произнес он. - Посидишь здесь до утра, а там, явится дознаватель и оформим все, как положено. Пока будешь числиться просто задержанной до выяснения.
   Затем он отошел к двери, но у порога остановился и добавил:
   - Старшина сказал, что хорошо ты этого мужика пригрела. Что, приставал, или не поделили что? Ничего, разберемся. А ты моли Бога, чтобы он за ночь копыта не отбросил. Медицина то, его сразу в Склиф решила определить - говорят, дело очень даже серьезное.
   И он ушел. А Ольга осталась одна, наедине со своими мрачными думами и, все еще блуждающем по всему сознанию, ужасом. Благо, что хоть обезьянник, к этому, относительно раннему времени, еще не успел наполниться постояльцами. Это давало девушке, возможность спокойно обдумать то глупейшее положение, в котором она опять оказалась. Хотя, что здесь было думать то? И, что она могла придумать вообще? Ведь Ольга совершенно не знала ничего - ни того, кто была та растрепанная женщина, ни того, кем ей приходился этот мужчина, ни тем более того, что на самом деле, между этой парочкой произошло. А потому и впрямь, как посоветовал лейтенант, оставалось лишь уповать на Провидение и молиться Богу, чтобы все обошлось. Иначе... Иначе опять, как поется в песне: "По тундре, по широкой дороге...", только на этот раз всерьез и надолго.
   Ольга лишь глубоко вздохнула, как бы в ответ на свои не веселые мысли и, не в силах что-либо предпринять для себя полезного, в изнеможении опустилась на деревянную скамью. Она, обладавшая уже кое-каким знанием законов, проистекавшем из былого опыта, даже не стала настаивать у дежурного на том, чтобы тот, как положено, непременно составил протокол задержания с указанием точного времени. Необходимости в этом, перед грядущими мрачными перспективами, девушка совсем не видела - стоило ли из-за такого пустяка выпендриваться и корчить из себя всезнайку. День больше, день меньше. Лишь бы мужик выжил. Лишь бы избежать нового срока.
   Однако, долго скучать в одиночестве, задержанной не дали. Достаточно скоро, к ней, вполне благополучно, подселили сразу пару забулдыг, довольно характерного вида. Они оба, достаточно правильно отнеслись к своему, скорее всего, привычному положению и тут же завалились спать, в одном из углов обезьянника. Зато дежурный, с иронией глянув сначала на Ольгу, а потом и на ее новых соседей, решил проявить джентльменскую заботу.
   - Может тебя лучше в камеру определить, а? - спросил он, но без особого энтузиазма.
   - Спасибо за заботу, но хрен редьки не слаще, - кляня себя за упрямство, тем не менее, съерничала девушка. - Здесь воздуха побольше.
   - Ну, как знаешь, если что, тогда шуми, - зевнул мент и отправился восвояси за свою перегородку-барьер.
   А много позже, уже ближе к утру, за решетку доставили двух парней, окровавленных, словно только что вышедших из схватки с тигром и, все еще находящихся в адреналиновом возбуждении. Один из них, попав в обезьянник, успокоился быстро. Он сразу же устроился на скамье и предался безмятежному отдохновению. Зато другой, завидев в непосредственном соседстве миловидную девушку, решил, не смотря на изрядно подбитый глаз, распушить свой, общипанный в недавнем побоище, хвост. Однако Ольга, волею судеб, вновь превратившаяся в Стрекозу, была уже не той девчушкой, от которой, так и светился наив и удивление абсолютно всему. Все ж таки, она была недавней зечкой, за плечами которой был срок, вполне достаточный для усвоения науки общежития в условиях неволи. А потому, в нескольких, достаточно резких фразах, девушка не замедлила выказать свое истинное лицо человека, умеющего без проблем постоять за себя. Тем самым, быстро вынудив, раздухарившегося не на шутку, битого Дон Жуана, выпустить из себя лишний пар.
   - Ладно, ладно, - часто заморгав белесыми ресницами, пробормотал опешивший парень, правда, с не меньшим любопытством, разглядывая хрупкое, но решительное создание. - Так бы и сказала сразу, что все путем. А чего матом то, крыть зазря, нормального человека.
   - Вот и завянь, нормальный человек, - резко завершила свою поучительную лекцию Ольга. - Тут не хреном махать надо, а думать, что тебе может корячиться завтра. Если у тебя таких забот нет, то у меня, их по горло. Так что прижми свой зад и похрюкивай, как твой кореш.
   Неудачливый ухажер, лишь с опаской глянул на девушку, но спорить не стал. Он расположился рядом со своим напарником на скамье и, уже спустя каких-то пять минут, благополучно задрых, без всякого сомнения, видя во сне, свои недавние победы над противником, который так мастерски изукрасил синяками и ссадинами их обоих.
   А утром, действительно, едва в участке начался официальный рабочий день, Ольгу тут же вызвали в один из кабинетов для установления личности, составления протокола задержания и, прочих юридических заморочек, в связи со вчерашним инцидентом. Все это, проводил милиционер в капитанских погонах. На вид, ему было не многим за тридцать, на вид он был достаточно серьезен, но, что-то в его облике говорило за то, что данная каждодневная рутина, ему уже изрядно поднадоела.
   - Ну, - произнес капитан. - Присаживайтесь и, будем знакомиться.
   Мент достаточно долго изучал Ольгин паспорт. Больше всего, его почему-то, заинтересовала дата выдачи и он не замедлил выдать:
   - Так, так, интересно. А почему это, гражданка Дробышева, вы решили поменять паспорт в 21 год? Штампа о замужестве нет. Приходилось терять?
   - Ничего я не теряла, - бросила Ольга, все еще пребывая в прострации и тут же, зачем-то добавила. - Как освободилась, так и выдали. Все по закону.
   - Как это освободилась? - брови милиционера поползли вверх, а лицо принялось расплываться в ехидной улыбке. - Значит, за старое беремся, гражданка Дробышева? В нормальную жизнь, никак нет желания вписываться?
   - Почему это за старое? - достаточно энергично, возразила Ольга, наконец-то, поняв, что допустила досадную оплошность, но назад уже хода не было. - Просто, какое-то идиотское стечение обстоятельств, вот и все. И не надо валить все в одну кучу.
   Что и говорить, за ночь, проведенную в обезьяннике, бывшая зечка, наученная поневоле, быстро гасить в себе не нужные эмоции а так же, быстро определять направленность поведения в любых, даже самых безвыходных ситуациях, заметно успокоилась. Поэтому сейчас, пред лицом представителя закона и порядка, являла уже собой, относительно целостную личность, готовую изворачиваться, доказывать и вдохновенно, если того требовала ситуация, врать. Весь этот арсенал средств, был ею прекрасно освоенным, достаточно хорошо припомнить, а биться от безысходности, головой о стену, опять же основываясь на прежнем опыте, она считала занятием заведомо зряшным. Как впрочем и надеяться на объективность дознания. Сентиментальных и совестливых индивидуумов, органы в себе не терпели, а потому, и следовало, рассчитывать только на собственные силы.
   - Ладно, время покажет, - благодушно согласился капитан и, приступил к оформлению непреложного и удивительного постоянного в подобных стенах повсюду. Хотя, держал перед собой в руках, паспорт задержанной. - Фамилия, имя, отчество, год рождения.
   Ольга отвечала бесстрастно, заученно, прекрасно понимая, как бессмысленность, так и упрямую обязательность этой нудной процедуры. Наконец, она была завершена и капитан, быстренько сварганив протокол задержания вчерашним числом, приступил, собственно, к самому главному, предварив это следующим.
   - Ну, что, красавица, начнем выслушивать о твоих подвигах? Я уже успел ознакомиться с докладной, так что, давай по порядку, обстоятельно и четко. Кто, когда, зачем и как? Думаю, тебя учить, только портить.
   Ольга, в свою очередь, только негромко фыркнула, но к рассказу, покорно приступила. Неспешно, уделяя внимание каждой мелочи и сознательно, как бы заранее, стараясь выставлять себя в самом выгодном свете. Она в точности поведала о том, как прогуливалась в ожидании автобуса, после грандиозного спектакля, как забрела, в совершенно не знакомый ей дворик, как из подъезда выскочила растрепанная женщина, явно ищущая защиты, а затем, и мужчина, очень даже желающий с этой женщиной расправиться. И, наконец, закончила тем, что вполне сознательно, с помощью подручного средства, не дала разбойнику этого сделать.
   - А вы бы как поступили на моем месте? - что называется, в лоб, спросила она, завершив повествование.
   Капитан лишь пожевал неопределенно губами и, почесав в недолгом раздумье затылок, откровенно признался:
   - Наверное, так же. Но это, вовсе не снимает с вас вины, гражданка Дробышева. Во-первых, правомерность ваших действий, еще доказать. А во-вторых, тоже доказать надо, что ты, милочка, излагаешь мне сейчас, чистую правду. Вот!
   - А как же иначе - только ее, матушку! Вы ж сами сказали, что меня учить, только портить, - промолвила Ольга.
   - То-то и оно, что ученая больно, - сказал капитан и, с прищуром взглянув на девушку, продолжил. - Ладно, как говорится, примем за основу и едем дальше. Кто этот мужчина, которого ты, так не вежливо приласкала?
   - Говорю же - в первый раз видела! - довольно нервно отреагировала та.
   - Но, но, ты особо не ерепенься, - жестко осадил ее мент. - Спрашивают - отвечай, и только! Безо всяких, там, этих, зековских закидонов. Так и запишем - мужчину не знаешь! Дальше, говоришь, у него нож был? Но, в докладной старшины, об этом не сказано ни слова.
   - А я то здесь причем? Может выпал из руки, да в песке затерялся. Вот и ищите. Да что там вертеть, гражданин капитан, итак все, как на ладони - необходимая оборона и все дела!
   - Эко, какая ты грамотная! - усмехнулся тот. - Так все просто, ишь ты! Какая оборона, дура?! Если твой мужик, не сегодня - завтра, откинет копыта, а все к этому и идет - я звонил в Склиф, будет тебе оборона, под самую завязку! Он ведь, если судить, опять же, по твоему рассказу, не тебе угрожал! Правильно я понял?
   - Ну, не мне, - согласилась Ольга, подспудно и сама, понимая всю глупость и ужасность ситуации, в которую вляпалась.
   - Так вот, и думай головой. Раз он тебе не угрожал, значит, и обороняться не от кого было! И получается, что ты, красавица, сама на него напала, а уж он, должен был обороняться от тебя. Ножа нет, а у тебя - дубина в руках! Вот так то, милая, скрывать расклад от тебя не буду - если клиент окочурится, загремишь за здорово живешь, очень далеко. Да плюс с твоим багажом - как пить дать, лет на двадцать. А и выживет, тоже, неизвестно, как себя поведет. Возьмет, и предъявит тебе счет, как положено. И что? Опять же суд, а потом и обратно, на этап. Вот так то!
   - Да правду я вам говорю! - всерьез взвинтилась Ольга, понимая, что, в самом деле, терять ей уже нечего. - Обыщите песочницу, найдите нож, потом эту женщину разыщите - она подтвердит мои слова.
   - Найдем, найдем, не переживай. И песочницу перероем. Только это вряд ли что изменит. Кто еще видел, что у него был нож? Никто! Поэтому - его он, или не его, это огромный вопрос. Даже, если и найдем финак. Тут веские доказательства нужны. А твои фантазии на этот счет, извини, стоят совсем не дорого.
   - Да пошли вы все! Делайте что хотите! - в сердцах, бросила девушка и, на ее глазах, показались предательские слезы.
   Однако, капитан пропустил мимо ушей, этот, вполне понятный, всплеск негативных эмоций и, как ни в чем не бывало, спокойно, но уже с угрозой, явно проблескивающей в его тоне, продолжил.
   - Итак, вернемся к этой женщине. Кто она? Почему это ты решила, вступиться именно за нее? И почему, когда прибыл наряд, на месте преступления ее, вдруг, не оказалось? Что, испарилась? Или пописать захотела и ушла? Вот и расцени теперь сама, если такая умная, как мне во всю эту ахинею верить!
   - Так прочешите тот самый подъезд, найдите, в конце то концов, ее!
   - А ты фамилию ее знаешь? Имя? Опознать сможешь?
   - Наверное, смогу, - робко и с явными сомнениями, произнесла девушка. - Правда, темно уже было, да и растрепанная она была изрядно. Но, я постараюсь.
   - Постараешься, - ехидно захихикал капитан. - Что ж, старайся, старайся. А она плюнет тебе в глаза и скажет, что знать тебя не знает и, ведать не ведает! А тут, если еще и мужика на погост успеют снести, то и вовсе - хана тебе полная. Что делать будешь? Отмываться, клясться и божиться? Кстати, и эта женщина, если она вообще, есть в природе, будет права на все сто. А ты, не только сполна получишь, но, при ее желании, еще и за клевету прибавят.
   Действительно, капитан был прав абсолютно во всем и, спорить с ним по данному поводу, было бесполезно. Более глупой ситуации, в которой Ольга оказалась, по собственной дури и из всегдашнего желания помочь ближнему, придумать было трудно. Даже профессиональному и признанному спецу по триллерам-ужастикам. А потому, Стрекозе оставалось лишь понурить голову и, как когда-то, перед лицом непреодолимого, приготовиться отдаться на волю волн, уж очень неласкового к ней, трижды проклятого Провидения.
   Но, именно в этот самый, критический во всех отношениях момент, когда напряжение в кабинете достигло своего апогея и, должно было, скорее всего, вылиться в нечто непоправимое, раздался осторожный, но настоятельный стук в дверь.
  
  
  
  
   Х Х Х
   - Кто это там, такой вежливый? - достаточно искренне удивился капитан и, повысив голос на целых два тона, гаркнул. - Да заходи, не заперто ведь!
   В ту же секунду, дверь приоткрылась и в кабинет, походя бросив небрежное "можно?", вошла какая-то женщина. Ольга лишь машинально окинула ее потухшим взглядом и вновь, опустила голову, отягощенную, совсем не располагающими к праздному любопытству, думами. Но, спустя пару мгновений, в ее голове, промелькнуло нечто, очень даже похожее на смутную догадку и, еще не проклюнувшееся основательно, озарение. Девушка медленно подняла свои глаза на посетительницу и... О, чудо! Ну, конечно же! Перед ней, во всей своей красе, стояла та самая, вчерашняя пострадавшая! Только сейчас, она не имела абсолютно ничего общего, стой растрепанной и, в разодранном халате, пьянчужкой.
   Теперь, это была довольно ухоженная дама, с весьма искусно наложенным на молодое лицо макияжем и, одетая в элегантный строгий костюм "а ля бизнес-вумен". Кроме прочего, во всем ее незаурядном облике, явственно просматривалось нечто неуловимое, но, наполненное буквально до краев, энергией немедленного действия. Что заставило Ольгу, в одночасье, не только обрести вновь, едва не потерянную окончательно надежду, но и широко и, даже торжествующе, улыбнуться. А дама, тоже, одарив девушку лучезарной улыбкой, прямиком направилась к столу, достаточно удивленного капитана. Она без разрешения села на стул неподалеку от задержанной и, только тогда, с достоинством, сочла нужным представиться.
   - Северова Тамара Алексеевна.
   - Очень приятно, Тамара Алексеевна, - отозвался капитан и, заученно-небрежно выдав свои данные, поспешил поинтересоваться. - А, собственно говоря, чем могу служить, гражданка Северова? И вообще, каким образом, вы умудрились пройти мимо дежурного? Бардак!
   - Дежурный ваш, просто душка, не ругайте, пожалуйста, его, - несколько кокетливо ответствовала дама, чем заставила брови служаки, упорно поползти вверх. - А появилась я здесь именно потому, что являюсь той самой первопричиной, достаточно идиотской ситуации, которую вы в этот момент изволите разбирать. Признайтесь, вы уже приняли решение разыскивать меня? Права я или нет?
   - Ах, вон оно что, - выдохнул из себя мент. - Ну что ж, тогда, как говорится и впрямь - на ловца и зверь!
   Он выразительно взглянул на заметно взбодрившуюся подопечную и даже, как ей, по крайней мере, показалось, подмигнул девушке. Затем капитан вновь сосредоточил все свое внимание на даме и, не без влияния ее неотразимости, строя из себя гораздо большее, чем, наверняка, представлял в самом деле, в сугубо мужском плане, милостиво предложил:
   - В таком случае, с огромным удовольствием, заслушаю и ваш вариант произошедших событий.
   Повествование Тамары, свалившейся и впрямь, как снег на голову было достаточно кратким. Но, самое главное, оно полностью совпадало с предыдущими показаниями задержанной. Более того, без сомнения, опытная в делах, где требовалась интрига, дама, достаточно умело, в красноречивых выражениях, отдавала Ольге лавры своей спасительницы и, на чем свет стоит, крыла почти что матом, ее преследователя.
   - Так ему и надо, идиоту поганому! - пламенно произнесенной фразой, будто лозунгом, завершила она свой рассказ.
   - Так, так, - ответствовал капитан, нервно теребя в руках ручку. - Что ж, все сходится, но по большому счету, это дела не меняет.
   - Как это не меняет? - сделала удивленное лицо Тамара. - Еще как меняет! - она тут же переключилась на Ольгу и, совершенно не смущаясь присутствием здесь представителя закона, продолжила. - А ты девушка. Как зовут то?
   - Ольга.
   - Ольга! Не преживай. Из кожи вылезу, а найду тебе классного адвоката. Пусть этот урод, которого ты очень даже мало приголубила, хоть дуриком станет, хоть жмуриком. Туда ему и дорога!
   - Я бы не стал делать такие опрометчивые заявления, уважаемая Тамара Алексеевна! - постерег капитан, не в меру решительную, на его взгляд, посетительницу. - Тем более, что еще вовсе не ясна ваша роль во всей этой истории.
   - Вот и выясняйте, - согласилась та. - На здоровье, что называется и, даже очень настаиваю. А мое дело - вывести из-под удара, ни за что, ни про что, вот эту молодую женщину. Ей уж точно, совсем ни к чему, на чужой свадьбе, похмельем болеть!
   - В таком случае, садитесь вон за тот стол, вот вам ручка и бумага. Опишите все как есть, по возможности, предельно подробно, - распорядился дознаватель.
   Тамара взяла из его рук все необходимое и, достаточно вежливо, уточнив форму изложения документа, направилась в указанном направлении, к стоящему в углу еще одному столику. Все это время, пока та занималась весьма специфическими мемуарами, капитан почему-то, суетливо рылся в своих многочисленных бумагах на столе. Потому, Ольге ничего не оставалось делать, как сосредоточить внимание на своих убогих ногтях. Да, по сравнению с изящным маникюром Тамары, это было явное уродство. Вскоре, объяснительная по всей форме и, в довольно внушительном объеме, была завершена. Дама, с показным достоинством положила, исписанные мелким почерком листки, перед капитаном и, упрямо дождавшись, пока тот закончить их чтение, поинтересовалась:
   - Ну и как?
   - Вполне, - ответил тот кратко и без особых эмоций.
   - Ну, вот и прекрасно, - в тон ему выдала Тамара. - Мы можем идти?
   - Кто это мы? - искренне удивился подобному нахальству, видавший немало шустрых, служака.
   - Как кто? Я и Ольга! А вы здесь разбирайтесь дальше. Свой адрес я указала достаточно подробно, и сбегать от правосудия не собираюсь.
   - Ну, уж нет! - начал закипать капитан, вперив свой взгляд в посетительницу. - Вас, я действительно, задерживать не могу. Пока! Но и Дробышеву отпускать не имею права. Срок ее задержания еще не вышел и, к тому же, обстоятельства дела, еще тоже не выяснены. И не устраивайте здесь цирк - речь идет о жизни человека!
   Тамара, видимо опытная и прожженная пройдоха, моментально поняла настрой начальства. Она враз, причем виртуозно, сменила на своем лице, одну маску, на более подходящую ситуации и, елейным тоном, поинтересовалась:
   - И долго же ей тогда, у вас париться? Товарищ капитан. Или майор? Не понимаю я в этих званиях.
   Было и без очков заметно, что данный ход, имел свое предназначение и, был запущен посетительницей специально. Но милиционеру, подобная наивность пришлась по душе. Он несколько обмяк и тоже, стараясь, все ж таки, быть джентльменом до конца, не смотря на погоны и должность, произнес:
   - Капитан я, ка-пи-тан! Ну, а что касательно вашей подруги, так и быть, в СИЗО ее отправлять, пока, не буду. У нас и здесь, камер предостаточно. Еще сутки посидит, ничего с ней не случиться, она привычная. А мы, тем временем, провентилируем ваши показания. Говорите, ваш ухажер, тоже из лагерных клиентов? Вот и проверим.
   - Да зонщик он, натюрель! У него же на роже написано! - достаточно бодро ответила Тамара. - Это только я, дура набитая, не заметила вовремя! Ну, а насчет Ольги, тогда убедительно попрошу - только приличную камеру! А жрачкой, я ее обеспечу, можете не беспокоиться. Идет?
   - Еще и джакузи в камеру, - пошутил капитан. - Все будет, как и положено, у нас все апартаменты люксовые и сейчас свободные.
   - Джакузи, не джакузи, а закон нарушать я вам не дам! Как хотите. И ты, Ольга, особо не раскисай. Завтра, я уже с адвокатом заявлюсь - тогда поглядим!
   Сказав это, Тамара резко повернулась на высоченных каблучищах и, с особо гордо поднятой головой, не ожидая, пока мент сморозит ей вслед какую-нибудь гадость, покинула кабинет.
   - Ну, что, как впечатленьице? - поинтересовался он, когда дверь за посетительницей, с треском захлопнулась. - Как считаешь, повезло тебе, или нет?
   - О, Господи! - вздохнула Ольга, выжав из себя вымученную улыбку. - Первый раз в жизни. Есть, оказывается, нормальные люди на свете.
   - Это ты обо мне? - неуклюже съюморил мент и, с видимым удовольствием загыгыкал.
   - Щас, три раза!!! - прекрасно рассчитав настрой собеседника, а потому и не боясь последствий, отреагировала девушка. - Меня от серого цвета уже давно мутит.
   - А зря ты так. Серый цвет, он и благородным бывает, - с претензией на глубинную философию, выдал капитан. - Ну, да ладно. Значит, камеру я тебе, так и быть, определю по высшему разряду - сухо, прохладно и мухи не кусают. А насчет питания, хочешь, я распоряжение дам, а нет, так обещанные подружкой харчи ожидай. Завтра же, будем поглядеть, как говориться. Только ты особо то не расслабляйся, дело твое по-прежнему, как специалист говорю, пахнет керосином. И еще как!
   Сказав это, офицер встал из-за стола и лично проводил задержанную в предназначенную для нее "резиденцию". Хотя, он и обещал "люкс", камера оказалась вполне типичной одиночкой, с колченогим топчаном и решетчатым намордником на крохотном оконце. Да, собственно говоря, здесь, в участке, и выбирать то было не из чего. пока они с капитанов шествовали по недлинному коридору, Ольга, успела насчитать, кроме своей, еще только две двери, украшенные глазком и кормушкой. Но, предъявлять по данному поводу претензии, она была вовсе не расположена. Ее вполне утраивало и то, что этот узел, завязавшийся столь неожиданно и, с мрачными намеками на грядущие перспективы, принялся чудесным образом, распутываться сам по себе. Оставалось лишь уповать на небо, чтобы тот мужик, подвернувшийся ей под горячую руку, не дал себя уговорить, той самой, отвратительной и с косой, проследовать за ней. Хоть в Рай, а хоть и в Ад - без разницы.
   Оставшись наедине, Ольга сразу же расположилась на топчане и, по достоинству оценила это убогое творение рук человеческих, по сравнению, с еще более нелепой скамьей в обезьяннике. А потому, усталость прошедшего дня и, переживания нынешнего, сразу заявили о себе моментальной сонливостью. Но девушка упрямо не желала, бездумно бросаться в объятья Морфея. Она, вдруг, почувствовала себя прежней осужденной, носившей грациозную кличку Стрекоза и, рассматривая стены, дверь, решетку на окне, абсолютно одинаковые во всех подобных заведениях, а потому и родные до неприятных коликов, попыталась предаться воспоминаниям. Однако, мысли путались в ее голове, наскакивали одна на другую и, достаточно скоро, девушка забылась крепким сном, без сновидений и чувства особого дискомфорта. Великое, все ж таки, дело - привычка, наряду с мрачным опытом.
   Неизвестно, сколько времени Ольга проспала, но, могла вполне, проспать еще столько же, если бы ее не разбудил характерный лязг открываемой двери. За считанные месяцы воли, она уже успела отвыкнуть от этого, скрежещущего по нервам звука, а потому невольно вздрогнула и, уже через миг, не в силах со сна, осознать сразу, где находится, оказалась на ногах. А на пороге, всего-навсего, стоял улыбающийся молоденький милиционер и держал в руках корзинку, заботливо покрытую кокетливой салфеткой.
   - Это тебе, - произнес он, облизываясь словно кот, только что лизнувший из кринки сметаны. - Капитан приказал доставить в целости и сохранности. Тут тебе неделю, без базара, можно жировать, кум королю! Точно.
   - Ну, тогда и возьми, на что глаз положил. Я не жадная, - снисходительно буркнула Стрекоза, успев сбросить с себя остатки дремы. - Бери, бери, я никому не скажу.
   Мент заулыбался еще шире и, воровато оглядевшись по сторонам, сноровисто стал выбирать из корзинки, понравившиеся ему фрукты и, распихивать их по карманам.
   - Ночь еще впереди, - пояснил он, походя, заговорщицки подмигнув острожнице. - А ты, если что, стучись - я все устрою без проблем. Туалет там, или что.
   Наконец, затарившись основательно, мент поставил корзинку на стол и, закрыв за собой дверь, исчез. При виде съестного, у Ольги тут же разыгрался волчий аппетит и она, устроившись с ногами, прямо на топчане, принялась исследовать остатки провизии. Действительно, Тамара постаралась на славу и даже, того, что осталось ей после ревизии прожорливого мента, вполне бы хватило на добрую бригаду зеков. Чего только не умудрилась напихать в корзинку ее новая знакомица. Тут был и шоколад, и горячие бифштексы в фольге, и шуршащие в пакетиках чипсы. Что же касалось фруктов, то они так же, были представлены в огромном ассортименте, начиная от заморских, величиной с добрый кулак, яблок, и заканчивая диковинными киви, которые Ольга никогда даже не пробовала.
   - Надо же! - воскликнула, всплеснув руками, пораженная арестантка. - Так и в крытке можно сидеть, за милую душу, сколько угодно. И сыт, и пьян, и нос в табаке. Ни тебе работы, ни проблем. Жуй, да дрыхни! Кайф!
   И она, за обе щеки, принялась уписывать яства. Правда, выдав только что вслух, достаточно емкую тираду, Ольга все ж таки, откровенно покривила душой. Не в ее натуре было западать на жирные куски. Никогда. Уж лучше на хлебе и воде, зато вольной птицей. Это, за свои, двадцать один с небольшим года, она успела усвоить предельно четко.
  
  
  
  
   Х Х Х
   На следующее утро, за Ольгой вновь пришли и отвели, в уже знакомый ей, кабинет. Но, как только она переступила порог, сразу же поняла, что в ее судьбе, наступили, наконец то, перемены к лучшему. Еще бы было этого не понять, если в комнатушке, на одном из стульев, восседала Тамара, а ее сияющее лицо, достаточно красноречиво свидетельствовало о том, что она, по меньшей мере, выиграла на дурочку, по обычной лотерее, целый миллион. На этот раз, дама была одета много проще - в обтягивающие джинсы-клеш и замызганную, на первый взгляд, но потому, вероятно, и безумно дорогую блузку. А потому и выглядела Тамара сейчас, почти Ольгиной ровесницей. Обещанного ей адвоката, в кабинете не было и это тоже, как нельзя лучше, свидетельствовало о том, что его услуги, теперь уже вряд ли понадобятся.
   Что же касалось капитана, то он, был сосредоточен и серьезен больше обычного, хотя, где-то в глубине его голубых глаз, при особом желании, можно было разглядеть, и удовлетворение, и даже прыгающих чертиков. Однако, положение обязывало и служака, старательно держал марку и честь мундира до конца. И, как только задержанная уселась на стул напротив него, капитан достаточно казенным тоном, принялся говорить.
   - Значит так, гражданка Дробышева. Ситуация, в которую вы так глупо попали, благополучно разрешилась сама собой. Во-первых, ваш "крестничек", оказался живучим как кошка и уже благополучно оклемался. Ну, а во-вторых, этот товарищ, оказался числившимся в розыске. Так что - финита ля комедия!
   Сказав это, он собрал со стола, уже успевшие накопиться бумажки, которые при ином раскладе, вполне могли бы стать основой пухлого уголовного дела и, демонстративно разорвав их на клочки, выбросил в урну.
   - Вот так то! - с апломбом, продолжил мент, как бы, выполнив свой человеческий долг. - Так что ты, Ольга, по собственной дурости, чуть в герои не выбилась!
   - Почему это чуть? Самое то, натурально и выбилась, - подала голос Тамара. - Впору хоть заметку с портретом, в газету подавать: " В результате бесстрашных действий, молодой, хрупкой девушки, задержан матерый рецидивист...", ну, и так далее. Только от вас дождешься благодарности.
   - Никаких заметок, - буркнул, словно отрубил капитан. - И грудь колесом, тоже не выпячивайте. Героини хреновы - все равно, орденов не будет! Хорошо хоть так отмотались. Можете быть свободны! Обе!
   - Подумаешь, - театрально состроив рожицу, протянула Тамара. - Не боись, капитан, мы не жадные, лавры у вас отбирать не будем. Наверное, начальство, порекомендовало оформить все это, как удачно проведенную спецоперацию.
   Скорее всего, это был посыл, что называется, не в бровь, а в глаз. И пока капитан собирался с мыслями, Тамара подхватила Ольгу под ручку и, нарочито вихляя бедрами, сексуально обтянутыми джинсой, направилась к выходу. Но едва, теперь уж безо всякого сомнения - подружки, вышли из отделения милиции, как в порыве продолжавшейся эйфории, буквально закатились счастливым смехом. Прохожие, только с удивлением смотрели на них, настораживались и, невольно, ускоряли свои шаги. Еще бы, подобное веселье двух девиц на пороге грозного учреждения правопорядка, могло означать, что угодно и сулить тоже, что угодно, только, не принятую в обществе, норму поведения. За многие годы, абсолютно все уже успели привыкнуть к тому, что в этих мрачных местах, разрешено было быть лишь слезам, пополам с зубовным скрежетом от безысходности.
   А тем временем, сполна выплеснув из себя эмоции, молодые женщины пошли дальше. Ольга совершенно не знала города и тут, ее добровольный гид, оказался, как нельзя кстати. Тамара, какими то, только ей знакомыми проулками, ориентируясь будто в собственном кармане, вывела их как раз, к той самой станции метро, откуда и отходил автобус до Ольгиного поселка. Хотя, в этом же самом районе, жила и сама Тамара. А поэтому, женщины долго не рядились и, уже достаточно скоро, чинно восседали за бутылочкой вина, в уютной квартирке. В том самом подъезде, на 9-ом этаже, откуда и начались вчерашние злоключения Ольги. Хозяйка, оказалась очень гостеприимной. Она тут же собрала на стол, включила спокойную музыку и, как водится в таких случаях, в первые часы знакомства, потек неспешный бабий разговор за жизнь - кто ты, что ты, откуда, счастлива ли?
   Ольга, по выработавшейся, еще с зоны, привычке, где чужие беды мало кого волновали - свои бы расхлебать, больше слушала. Спрашивали - отвечала. Но тоже, односложно и, стараясь не выпячивать свои проблемы наружу. Что же касалось Тамары, то она, была более разбитной, в этом плане, а, выпив вина, и вовсе, принялась подробно, в красках, рассказывать гостье, свою историю, которая и явилась прологом их вчерашнего знакомства.
   - Представляешь, где я встретила, этого красавца, Жорика? - кукольно выпучив глаза, совершенно интригующим тоном, начала хозяйка. - В нашем же ресторане!! !
   До этого, она уже успела поведать Ольге, что работает в элитном ресторане "Колибри", официанткой. Заведение это, по ее словам, было очень даже респектабельным, а потому, Тамара, позволяла себе жить, на относительно широкую ногу. С семьей у нее, до этого, как-то не сложилось и, достигнув тридцатилетнего рубежа, весьма жизнелюбивая особа, просто-напросто, махнула на это бесперспективное дело, рукой. И надо сказать, вполне была довольна тем, что перепадало на ее женское счастье, время от времени. А перепадало, кстати, в отличии от стабильного и весьма приличного материального достатка, добываемого посредством не хилых чаевых, по-разному. Но чаще, по принципу - к нашему берегу вечно, то дерьмо, то палка! Оно и понятно, где же взяться нормальным мужикам, в напропалую запивающейся России. Все, на которых можно было, более менее положиться, давно оказывались окольцованными, другими расчетливыми бабенками, хранившими свои сокровища пуще собственного глаза. А из остатков, по большому счету, и выбрать было нечего - то голубой, а то, и вовсе, беспросветный импотент, на почве накопительства, скряжничества и скверного характера. Такому даже виагра, была не способна поднять престиж.
   Так и жила Тамара - ни шатко, ни валко. К вечеру на работу - утром с работы. А то и сменами - сутки через сутки, по-разному. И вот сейчас, начав рассказ о своем последнем романе, заинтриговав слегка захмелевшую, а потому и вовсе наивную в этом отношении Ольгу, хозяйка продолжила:
   - Ну, так вот. Я как раз этот столик и обслуживала. Гляжу, сидит спокойно, заказ ждет терпеливо, не выпендривается, как некоторые. А у нас публика - дай Бог каждому! - на этом месте, Тамара сделала паузу, отхлебнула из фужера вина и, взглянув на Ольгу, повела рассказ дальше. - Короче, обслуживаю я его, а он, Жорик этот, треклятый, сама галантность. И на тебе "спасибо", и на тебе "как вкусно" - и прочая дребедень. А я то, уши развесила, дуреха набитая и, с голодухи, тоже ему: "пожалуйста", "на здоровье". Так, потихоньку, разговор и завязался.
   Хозяйка вздохнула, с хрустом потянулась всем своим сбитым, молодым, на зависть ладным телом и, на некоторое время замолчала. Затем она неспешно закурила длинную дорогую сигарету и, выпустив струйку душистого дыма, стала смотреть сквозь него, куда-то в пустоту. Ольга же, с нетерпением ожидала продолжения, но его не было. То ли, Тамара решила на этом закончить, то ли, просто взяла перерыв в разговоре, чтобы успокоить раздиравшие ее душу, не смотря на бравый вид, чувства. Потому гостья, немного подождав, сама решила сдвинуть рассказ с мертвой точки.
   - Ну, а дальше то что, Том? - тихонько спросила она.
   - Дальше? - встрепенулась та. - Ах, дальше! Дальше, что называется - пошло-поехало! Я ему слово, он мне два. Гляжу, мой Жорик - правда, я тогда еще не знала, что он именно Жорик - уже явно, на меня глаз положил. Комплименты начал сыпать, мошной трясти - то, да се. Ну, я, естественно, и растаяла - стала сама к нему приглядываться. Думаю, а что теряю то, собственно говоря!? Он же на вид, зараза, очень даже ничего - да ты его видела. Покумекала, покумекала, ну все, как назло сходится, как нельзя лучше. К нам в ресторан, всякая шваль не ходит - раз! Вежливый, обходительный, значит, не зажравшийся - два! Короче, подруга моя, насчитала я и три, и четыре и даже десять. Вот так!
   - Так что, по нему действительно незаметно было, что зоной за версту несет? - искренне удивилась Ольга.
   - Вот, вот, - с радостью подхватила Тамара. - И я тоже, гляжу, потом уже, правда, а у него на руке, наколки какие-то. Ну, думаю, и хрен с ними, мало ли человек может за свою жизнь горя помыкать - это ж с каждым случается. Вон у нас, депутаты, да бизнесмены, считай, через одного, с парашей знакомство вели. И ничего, очень даже солидно по нынешним временам. В общем, спаровались мы с ним. Дождался он меня после смены и ко мне, сюда. Сама понимаешь - не по восемнадцать лет, чтобы люблю-труляля разводить. Пожали друг друга малость и, в постель - бабах! Все хорошо было, даже прекрасно. Что греха таить, мужиком Жорик, оказался классным - то, чего бабе надо, наперед знал. И кураж у него какой-то был, аж дух захватывало. Ну, думаю, урвала счастье. А уже потом, когда в ванную направились, глянула на него голого-то - мать честная!!! У него вся спина в куполах, да на груди какая-то дребедень наколота - то ли черепа, то ли...., короче весь синий, с головы до пят! Вот так-то. Теперь и думай, по чему судить - по роже, или по коже!
   - Купола на спине, это годы отсидки, - авторитетно пояснила гостья.
   - А то я не знаю, с Луны свалилась, - хлопнула ладонью по столу хозяйка. - Знаю уж, читала в книжках. А тут на тебе, живая картинная галерея - Третьяковка позавидует. Но Жорик успокоил меня, увидел, что рот раззявила. Говорит, мол, то да се, завязал, а жить будем лучше других. Ну, и зажили. Две недели всего, но что правда, то правда - не хуже других. Вот я и подумала тогда: "Да хрен с ним, что разрисованный, где сейчас чистых то отыщешь!" А этот, какой-никакой, да мой, собственный.
   На этом месте, Тамара вновь замолчала и, закурив новую сигарету, уставилась на Ольгу. А та, естественно, имея ничтожный опыт общения с мужчинами, старательно строила из себя равную, а чтобы не попасть ненароком впросак, поторопила подружку.
   - Ну и?
   - Ну и живем, хлеб жуем. Я на работе, он дома сиднем сидит. Думаю, ладно, деньги у него имелись, а так, пусть человек душой отдохнет, потом видно будет. А видишь, как оно вышло то - от ментов, моя зазноба, прятался у меня в квартире.
   - Здорово пристроился.
   - Куда уж лучше. И вот, как раз вчера, взяла я на работе отгул, значит и к подружке на день рождения, в Химки. Одна. Не тащить же его с собой, этого зека. Там компашка очень даже приличная. Жорику, ничего не сказала, естественно. В общем, повеселились мы на славу, особенно я - дорвалась, как дура на поминках, перебрала малость. Так то, я редко пью, а тут, словно шлея под хвост попала - сама не заметила, а уж хоть рожей в салат! Ну, и хахаль, этой, подружки моей, меня и прикатил до дому. Когда Жорик увидел, как я из шикарной "Ауди" выплываю, то, конечно: что, да как, да почему пьяная? Короче, слово за слово, а я тоже, баба резкая, к тому же, свободная, по большому счету. Поскандалили мы. Гляжу, Жорик звереет, а для меня это, как бальзам на душу - продолжаю бухтеть и права качать. А он мне, не долго думая, по роже - бабах!
   - Вот сволочь, - выпалила Ольга. - Терпеть не могу мужиков, которые руки распускают.
   - Да все они, на это горазды, - махнула рукой Тамара. - Ну, ладно, если б законный супруг, можно еще стерпеть. А тут!? Взбеленилась я, конечно. Говорю: "Пошел вон, рожа зековская, или милицию вызову!" Вот и понеслось - он за мной, я от него. А потом, Жорик за нож схватился. Остальное, ты видела.
   - Видела, чего уж там, - согласилась слушательница и, подняв свой бокал, добавила. - И не только видела, но и приняла активное участие. Давай, Том, выпьем за женское счастье.
   - Давай, - согласилась та, прилепив и свою долю к провозглашенному тосту. - Природу не переделаешь, Олюх, а потому за то, чтобы они нас и дальше и как следует, не жалея! Но, только исключительно для нашего удовольствия! Вот как!
   - Согласна!
   Они с удовольствием выпили до дна, немного помолчали, а потом, вдруг, сразу обе, не сговариваясь, кинулись в зажигательный танец, под не менее зажигательную "Ламбаду". Выплясывали молодые женщины здорово, с кайфом, являя удивленным плюшевым мишкам, взиравшим на них со спинки дивана, такие телодвижения, из которых, буквально неземным фонтаном било сразу все - и нерастраченная страсть, и любование своими молодыми телами, и желание дальше купаться в волнах огромной любви, до умопомрачения. Только бы была эта любовь. А когда, наконец, весь негатив, навеянный рассказом Тамары, был выплеснут наружу, подружки без сил, повалились на диван.
   - Ну, что, Олюх, - едва переведя дыхание, произнесла хозяйка. - Теперь, твоя очередь, давай, я вся внимание. Ты же, как я поняла, со своим "крестничком" Жориком, вроде, как друг по несчастью?
   - Это тебе уже капитан наплести успел? - беззлобно возмутилась Ольга. - Вот за что я и не люблю ментов - вода у них в заднице никогда не держится!
   - А что ей там держаться то? Менты, они еще хуже нас подневольные, да, видимо, шагают слишком широко. Вот и каплет, - рассмеялась Тамара.
   Ольга тоже улыбнулась ей в ответ и, чтобы не набивать себе цену, посерьезнев, приступила к изложению. Рассказывала девушка достаточно долго, без особых эмоций, но, с претензией на черный юмор. Ведь речь то шла о не очень веселых вещах, даже притом, что они уже благополучно минули. С самого начала - детдом, приезд в Москву, вокзальная катавасия, приведшая в СИЗО, лагерь на севере и опять Москва. Тамара слушала внимательно, не перебивала, а порою, даже откровенно, не стесняясь, смахивала с глаз, выкатившиеся слезы.
   - Да-а-а, дела-а-а! - только и смогла выдавить она из себя, когда в комнате, вновь наступила тишина. - По твоей судьбе, хоть книгу пиши, хоть фильм ставь. Надо же! И это за двадцать один год! Тогда, что ж мне остается - благодарить Бога, и каждый день ставить свечки, что уберег от подобной доли?!
   - Да брось ты, какая тут доля, - махнула рукой Ольга. - Нет таких весов, на которых можно было бы все взвесить - кому хуже, кому лучше. Какая разница - аппендицит вырежут во благо, или ножом пырнут за просто так. Больно то одинаково. Вот и взвесь, попробуй.
   - и то верно, - согласилась подруга и, подхватив гостью под руку, потащила к столу.
   Там они опять выпили, без тоста, просто так, ради удовольствия. Да и зачем он был нужен, если все итак, в жизни, предельно ясно. Хочешь быть счастливым - будь им, но, в уголке сознания, всегда держи про запас, готовность оказаться униженным и оскорбленным. Увы, но таковы законы человеческого бытия. И они, к сожалению, а может быть и к счастью - где тут разобраться досконально - непреложны абсолютно для всех, и принцев и нищих!
  
  
  
  
   Х Х Х
   А между тем, сугубо женское застолье, вполне благополучно катилось дальше. По всему было видно, что обе дамы отрывались с удовольствием. Не смотря на разницу в возрасте, сошлись они быстро и теперь, всего то, спустя каких то несколько часов с начала знакомства, ощущали себя закадычными подругами, чуть ли не с горшковых лет. Правда, полного паритета в их отношениях, не могло быть по определению. А потому, вполне законная иерархия, не отягощающая ни ту, ни другую, выстроилась, как-то сама по себе и с самого начала. Ведь Тамара была куда многоопытнее, в чисто житейских делах, твердо стояла на ногах, как в материальном, так и в личном плане, да и по годам, была все-таки старше. И Ольгу, подобный расклад, устраивал на все сто.
   От выпитого вина, обе гуляки заметно захмелели и, не смотря на печальные рассказы обеих, предаваться веселью, вовсе не забывали. Пропади все пропадом - один раз живем! Потому то, когда навороченный музыкальный центр, изрыгнул из себя первые аккорды разухабистой композиции, похожей на родную "Камаринскую", подружки вновь пустились в безудержный пляс.
   - Эх, хорошо, - лихо отбивая ногами такт, вскрикнула Томка и вдруг, напропалую, не чинясь, выдала залихватскую частушку, как раз в наболевшую до изжоги, тему. - Собирайтесь девки в кучу, я вам чучу отчубучу!
   - Становитесь девки в ряд, будем трахать всех подряд! - спонтанно подхватила хулиганский запев Ольга.
   И, эта импровизация, получилась у них так здорово, что от неожиданного эффекта, обе сперва застыли в изумлении, затем глянули друг на дружку и, закатываясь от счастливого смеха, снопами попадали на диван. Тем временем, забойные ритмы сменились спокойной мелодией и это, как нельзя лучше располагало к серьезному разговору. По разумению Тамары, его все равно, сколько не пляши и сколько не дурачься, а было не избежать.
   - Ну, и что думаешь делать дальше? - бросила она первую затравку, хотя, по ее плутоватому виду, было заметно, что ответ на этот вопрос, уже выпирал из ее кармана. - Так и дальше будешь прозябать в этом долбанном пансионате?
   - Вообще то, я хотела бы в Москву перебраться. Только как? - серьезно ответила Ольга. - Ни работы, ни жилья, ни денег. Да и откровенно говоря, тетю Тоню жалко. Она мне как мать стала. Представляю, как она там, бедная, сейчас с ума сходит, пока я, идиотка, по милициям шастаю, да здесь рассиживаюсь. Все, Тамара, шабаш, мне домой надо!
   - Да не гони ты лошадей, и впрямь, идиотка, - ответила та, закуривая сигарету. - Не девятнадцатый век за окном, сейчас телефоны то, в каждой дыре есть. Есть?
   - Точно, есть у тети Тони телефон, - искренне удивилась столь простому решению вопроса, гостья. - А что, и позвонить можно?
   - Нет, телефон только для того и существует, чтобы им орехи колоть! Кстати, зечка ты хренова! Я и то знаю, что при задержании, человек имеет право на телефонный звонок.
   - Фильмов насмотрелась западных? Грамотная, - буркнула Ольга, действительно не зная, существует ли такое право на самом деле. - Что расселась? Звони тете Тоне.
   - Сей момент, товарищ начальник, - по клоунски, скорчив рожицу, козырнула Томка и, поскакав в спальню, притащила оттуда трубку шикарного "Панасоника".
   Не прошло и минуты, как Ольга уже разговаривала, с плачущей и жалобно причитающей, на том конце провода, старушкой. Девушка вкратце, обходя острые углы, чтобы зря не ранить сердце своей доброй хозяйки, изложила ситуацию, назвав ее дурацкой ситуацией и, пообещав вечером прибыть в родные пенаты, положила трубку.
   - Никуда ты не поедешь, - вдруг, безапелляционно заявила Тамара, спокойно наблюдавшая все это время, излияние нежных чувств на расстоянии.
   - То есть?
   - А то оно и есть! Сама же говорила недавно, что в Москву хочешь перебираться, опостылело в дыре прозябать и все такое. Вот и перебирайся сразу - чего тянуть!
   - Но как? - опешила от подобного напора Ольга.
   - Есть у меня пара мыслишек, - не без гордости за себя, умную, выдала хозяйка и тут же, успокоила подругу. - А к тете Тоне, смотаешься, конечно. Попрощаться.
   Далее, ушлая и деловая официантка, достаточно подробно, изложила свой план и свой взгляд на Ольгино будущее. Согласно им, выходило так: Тамара, имевшая связи с администрацией своего ресторана, куда так просто, с улицы, попасть было невозможно, делала девушке протекцию и, устраивала ее на кухню, посудомойкой. Что же касалось жилья, то хозяйка любезно предлагала пожить вместе - интерес к мужчинам, у нее, все равно, пропал надолго и, свою личную жизнь, по крайней мере, в ближайшее время, она устраивать не собиралась.
   - В общем, помоешь пока посуду - тут много ума не требуется. Не велика, конечно, должность, но, с чего-то начинать надо.
   - Да я согласна, чего уж там, - обрадовалась Ольга.
   - Еще бы не согласилась! - напустив на себя нарочито грозный вид, произнесла Тамара. - Да посудомойка в нашем заведении, если по рангу равнять, что твой администратор в любой кафешке! По крайней мере, жрать будешь от пуза, да и в карманах захрустит тоже не хило. Кстати, в нашем заведении правило - часть чаевых на общак, а уже метрдотель - он у нас парень классный - распределяет их среди прочего персонала. Так, что точно, в накладе не останешься. Ну, а потом, Бог даст, освободится вакансия, так и в официантки перепрыгнешь.
   -Да ну?
   - Точно! А что?! Личико у тебя очень даже смазливое - впору хоть на панель. А там, отмоем, причешем - за первый сорт сойдешь. Запросто!
   От нахлынувших на нее чувств, Ольга вмиг подхватилась с дивана и торжественно, словно невеста, закружилась сама с собой, в медленном танце. Тамара, не мешала ей, наслаждаться счастьем сполна и, лишь молча наблюдала за девушкой, покуривая длинную сигарету. Что и говорить, есть, оказывается люди, которым доставляет удовольствие, делать другим приятное. Наконец, Ольга завершила свои "па", бухнулась на диван и, сочла нужным, поставить и собственные условия.
   - Спасибо, Тамарочка, - произнесла она. - Только стеснять тебя, мне, как-то, неудобно.
   - Фу ты ну ты, выдумала, - ругнулась та. - Какое стеснение! Наоборот, веселее будет.
   - И, тем не менее, - уперлась девушка. - Я бы хотела снять свое жилье. Это возможно, в принципе?
   Хозяйка задумалась. Будучи далеко не глупой женщиной, она прекрасно понимала мотивы, которыми сейчас руководствовалась ее новоявленная подружка. И они зиждились, вовсе не на неудобстве стеснять кого-то. Просто Ольга, никогда не имевшая своего собственного угла, страстно желала, наконец, обрести его. А там, глядишь, в собственном гнездышке, заладилась бы и личная жизнь. Потому то, Тамара снисходительно кивнула и, достаточно решительно, сказала:
   - Может ты и права. Однако, как говорится - NO проблем!!! Снимем тебе хатенку - закачаешься! Авансом, так и быть, я тебя ссужу, а разбогатеешь, отдашь. По рукам?
   - По рукам! - ответила, вся светящаяся от нежданного счастья, Ольга.
   Ближе к вечеру, запланировав неотложные дела по определению подружки, Тамара засобиралась на смену. Что же касалось Ольги, то она, не смотря на уговоры остаться до утра, так же, решила отправиться восвояси. Нужно было по-человечески попрощаться с тетей Тоней и цивилизованно сжечь мосты, связывающие ее с опостылевшим захолустьем и пансионатом. Не стоило уже говорить о том, с каким настроением, девушка поехала в поселок. Еще бы, ведь Ольга прекрасно понимала, памятуя свой собственный, горький опыт, что жизнь, способна разворачиваться так круто, причем, именно в желанную сторону, очень даже не часто. Вот в очередную гадость - это завсегда пожалуйста.
   Тетя Тоня, естественно, встретила ее со слезами. Очень уж привыкла старушка к своей нечаянной приживалке. Правда, она стоически перенесла расставание, не обмолвившись ни единым упреком в адрес девушки. Наоборот, как могла, так и подбодрила ее
   - Правильно делаешь, Оля. Город, он завсегда город - возможностей тьма. Вот и рви. Пока молода, да красива. Только думай наперед и ушами больше не хлопай.
   - Постараюсь, - заверила ее квартирантка, тоже, незаметно, смахивая набежавшую, вдруг, слезу. - Да мы часто будем видеться, теть Тонь.
   - А то, не часто, не в Америку же укатываешь, - согласилась та.
   Обратно в Москву, Ольга ехала с особенным чувством. Действительно, как приятно было сознавать и чувствовать то, что тебе есть куда ехать и, что тебя обязательно кто-то ждет. А у Тамары, ее ожидал и еще один, очень даже приятный сюрприз. Даже, целых два! Во-первых, администрация "Колбри", взяв во внимание, без всякого сомнения, раскрашенные в самые радужные цвета, рекомендации ушлой Томки, согласилась принять Ольгу на должность посудомойки. Но, с испытательным сроком. На что, профессиональная официантка, со знанием дела и обстановки, в своем родном заведении, авторитетно выдала:
   - Фигня это все - испытательный срок! Главное, первое время, пошевеливайся чуть живее остальных и по сторонам особо не заглядывайся. Но, чтоб и претензий к чистоте не было - с этим очень строго.
   - За мной не заржавеет, - заверила ее Ольга.
   Ну, а второй сюрприз, и вовсе, ввел вновь посвященную москвичку, в самый настоящий ступор. Ведь Томка, эта фантазерка Томка, преподнесла его так, что и любой на месте Ольги, лишился бы чувств напрочь. Сперва она словно лиса, нежно обняла, пребывавшую на седьмом небе от счастья, подружку и, незаметно сунула ей в карман джинсов что-то. та, естественно, не ожидая подвоха, совершенно ничего не заметила. Зато, удовлетворенная своим действием Тамара, принялась разыгрывать подготовленный ею спектакль дальше. Вскоре, за разговором, в любом из которых, всегда, присутствует хотя бы намек на спор, она неожиданно придралась к девушке из-за пустяка и в одночасье, весьма талантливо, подняла пыль до потолка. Бедной Ольге, только и оставалось, что опешить и, едва не попрощаться, с начинавшими обретать реальные очертания, давнишними мечтами. Но и этого, Томке показалось мало. Она встала в позу сварливой матроны и, сверля глазищами, совершенно не знавшую, куда деваться и что делать, подружку, очень даже грубо выдала:
   - Вот что, дорогуша, не нравится у меня, тогда убирайся в свою хату. И поживее!
   - Тамара, да ты что? С ума сошла? - почти заикаясь и, не веря своим ушам, пролепетала девушка. - Куда же я пойду?
   - Как куда? - понимая, что явно перебарщивает, отыграла назад Томка, для чего, ей пришлось расплыться в широчайшей улыбке. - А в кармане, что у тебя лежит?
   Ольга словно сомнамбула, с глупейшим видом, принялась послушно шарить по карманам и, к своему великому удивлению, извлекла оттуда, два блестящих ключика, на общем колечке.
   - Что это? - только и смогла выдавить из себя она, уставившись, на продолжавшую корчить из себя улыбающуюся мегеру, подружку.
   - Как что? - серьезно ответила та, нарочито активно попыхивая сигаретой. - Ключи! Глаза повылазили, что ли?
   - Какие ключи?
   - От твоей квартиры, дуреха! - на едином дыхании, завершила спектакль хозяйка, наконец-то поняв, что своими причудами, может добиться не аплодисментов, а инфаркта.
   Ольга же, наверное еще с минуту, соображала что к чему, а когда до нее дошел смысл сказанного, естественно, ее радости не было предела. Она бросилась на Томку и, сцепившиеся в клубок, две взрослые кобылицы, повалились на пол, визжа и барахтаясь при этом, будто сопливые курсистки. Все оказалось предельно просто. Деятельная Тамара, завершив к утру смену в ресторане, не откладывая в долгий ящик первейшую заботу о благе своей спасительницы, отправилась по знакомым адресам и, уже к обеду, разыскала для Ольги. Вполне приличную квартирку. Правда, она располагалась на самой окраине того же района, зато и стоила относительно дешево.
   Таким образом, желания Ольги, стали, вдруг, сбываться не по дням, а по часам. Будто, какой-нибудь, невидимый волшебник, в награду за былые страдания девушки, решил воздать ей сполна. И не по чайной ложке, а сразу, солидными оптовыми партиями. В самом то деле, чего уж тут было мелочиться. Что касалось самой Ольги, то от этого водопада приятного, низвергнувшегося на нее, она даже боялась вслух радоваться и, при случае, с серьезным видом, поплевывала через левое плечо. Ей очень хотелось, чтобы все это, так и продолжалось дальше и она, видела в Тамаре, не иначе, как образ не только благодетельницы, но и гаранта собственного безоблачного будущего. Однако, пути Господни, и впрямь, неисповедимы. А она это тоже знала, причем, в свои малые годы, намного больше других.
  
  
  
  
   Х Х Х
   Правда, пока все шло так, как и должно было идти у нормальных людей. Посетив вместе с Тамарой, свои личные, теперь уже, хоромы, Ольга осталась очень довольна. Не то слово - ей просто хотелось визжать от восторга и беспрестанно танцевать джигу. Квартирка, и впрямь, оказалась довольно милой и, даже в некоторой степени, уютной. Обычная однокомнатная малогабаритка в старой хрущовке. Зато, с мебелью, холодильником и даже телевизором. И хотя, состояние обоев, оставляло желать лучшего, девушка, разучившаяся бояться трудностей, посчитала это делом поправимым, а на данный момент и вовсе не самым главным.
   - Здорово, ой как здорово, Томка! - не переставала причитать она.
   Та, вовсе не возражала против этого наивного восторга недавней провинциалки, которая даже слыхом не слыхивала о хоромах за двести квадратных метров, с несколькими лоджиями и санузлами. Она, лишь вполне по-хозяйски, ходила по квартире, заглядывала во встроенные шкафы, иные закоулки и все время повторяла:
   - Зато, цена сносная, и то ладно. Будешь на себя больше тратить, а там посмотрим. Квартира, она что - пришел, переспал и опять на службу. Не каплет и ладно!
   - Конечно, конечно, - во всем соглашалась Ольга, как привязанный хвостик, всюду следуя за своей благодетельницей.
   В тот же вечер, они вместе, отправились и на работу. Ресторан "Колибри" находился в центре Москвы, недалеко от Беговой, но данное обстоятельство, по крайней мере Ольге, пока ни о чем абсолютно не говорило. Действительно, заведение оказалось, очень даже респектабельным и выдержанным, в этаком, созвучном названию, стиле, которому, вполне можно было дать модное нынче определение - тропикана. Что здесь было больше, прилично выдержанной бутафории, или настоящего изыска, девушка, естественно, не знала. Но для нее, неискушенной, вполне хватило поверхностного впечатления. А потому, бедная, ошарашенная, и ставшая от этого абсолютно, временно немой, девушка, лишь хлопала глазами, да поглядывала на, буквально трескавшуюся от гордости за родные стены Тамару. Однако, долго любоваться внутренним убранством ресторана, Ольге не дали. Работа в этом заведении, как впрочем, и в других, ему подобных, не терпела праздного любопытства и стагнации, а была похожа, на действие хорошо отлаженного конвейера, где каждый, должен был занимать положенное ему место.
   В общем, достаточно скоро, Тамара передала новую сотрудницу шеф-повару и тут же исчезла, по своим собственным, не терпящим отлагательства, обязанностям. Шеф-повар же, на удивление похожий именно на шеф-повара, даже, если бы с него снять огромный крахмальный колпак и белоснежную куртку, украшенную эмблемой заведения - пташкой, пьющей нектар из цветка - оказался дядькой достаточно суровым. Он молча оглядел кандидатку в посудомойки, словно отбирал модель для подиума. Причем, было абсолютно непонятно, остался довольным осмотром, или нет, но после этого, произнес единственное:
   - Работать качественно и быстро. Режим сменный. Вот, в свободную смену, и будешь отдыхать. А тут, только работа и еще раз работа! За каждую разбитую тарелку - вычет из зарплаты. Можешь приступать.
   После чего, Ольга была передана в подчинение юркой, пожилой женщине, назвавшейся тетей Машей. Тетя Маша, тоже, улыбалась только по заказу и, с довольно хмурым лицом, словно выполняла задание по провинности, повела девушку в раздевалку. Здесь, посудомойке был выделен личный шкафчик, в котором, уже висел, чистенький и, выглаженный до крахмального звона, комплект белоснежной спецодежды - курточка, брючки и шапочка, должная полностью скрывать волос.
   Переодевшись и, сразу же, обретя соответствующий вид, Ольга, в сопровождении тети Маши, через необъятную ресторанную кухню, парящую и шкворчащую бесчисленным количеством самых разнообразных сосудов, прошла в специальное помещение, куда поступала грязная посуда. И вот тут то, к величайшему изумлению, девушке пришлось воочию, убедиться в том, что ее былые представления о труде посудомойки, являлись таким анахронизмом, что ей даже стало стыдно за собственную дремучесть. В чистеньком и просторном помещении, не было, привычных для столовок, корыт, с растворенной в горячей воде горчицей. Всю работу, выполняла огромная, будто мастодонт, пыхтящая паром и сверкающая никелем, посудомоечная машина. В задачу Ольги, входило лишь сноровисто очищать тарелки и, в строгом порядке, загружать их на резиновые транспортеры. А тетя Маша, уже принимала на выходе, чистые тарелки, рюмки и прочую утварь и, раскладывала это все по полочкам.
   Что и говорить, девушка достаточно быстро постигла азы не сложной науки и работа, что называется, закипела. Поначалу, Ольге даже понравилось властвовать над удивительной техникой. Но постепенно, видимо, к пику наплыва в ресторан посетителей, в посудомоечной, начался настоящий аврал. Ни секунды простоя, ни одного неверного движения! Как робот - раз, два, три, четыре и так далее. А потому, к концу смены, все тело новой работницы, буквально разваливалось на составляющие его части. Ныла спина, а ладони рук горели так, словно все это время, она таскала горячие угли. И все равно, Ольга была почти что счастлива. Еще и оттого, что хмурая тетя Маша, вдруг, выдавила из себя, похожую больше на гримасу, улыбку. А это, в испытательном положении девушки, означало очень даже многое.
   Приняв душ и переодевшись, Ольга встретилась с Тамарой в служебном коридоре. Двери раздевалок кухработников и официанток, находились практически рядом. Вероятно, на буквально засыпающую на ходу посудомойку, было и смешно и жалко смотреть. Поэтому, старшая подруга, шутливо, хлопнув ее по затылку, чтобы взбодрить, поинтересовалась.
   - Ну, и как тебе, первое боевое крещение? Тетя Маша шею не намылила?
   - Классно! - действительно, встрепенувшись, ответила Ольга. - Лучше, и придумать было бы, просто невозможно.
   - Да ладно уж свистеть, - усомнилась официантка. - Ничего, Москва, говорят, тоже не сразу строилась. Думаю, ты еще покрутишь задницей перед пузатыми клиентами. Как я. Ха-ха-ха.
   Вот уж действительно. То ли это было делом привычки, то ли, разницей в особенностях труда, но Томка, выглядела все такой же энергичной и бесшабашной, словно и не бегала вовсе, ночь на пролет, с подносом между столиками. Поэтому то она, и предложила Ольге, поехать непременно к ней и, непременно развеяться. На что последняя, лишь беспомощно улыбнулась и, страдальчески выжала из себя:
   - Нет уж, спасибо, Том. Я, как-нибудь до дома, и в постель. Ей Богу, наверное, сутки просплю.
   - А что, и спи себе на здоровье, - достаточно легко, согласилась та. - Ты же все равно, через ночь работаешь. Вот тебе и Москва - театры, да концерты!
   - Ничего, обвыкну, - словно боксер, пребывающий в нокдауне, но все равно, не желавший сдаваться, произнесла Ольга.
   Так, в общем то, достаточно однообразно, и потянулись дни за днями. Работа - отдых и опять - работа до посинения. Она, забирала все силы без остатка, но, девушка была далека от того, чтобы роптать на свою судьбу. Само то, что теперь она жила в столице, имела свой угол и, могла каждый день, дышать не просто воздухом, а той смесью азота с кислородом, к которой, наряду со смогом, конечно, еще и густо примешивались атрибуты сознания принадлежности, к числу, все ж таки, избранных, доставляло Ольге огромное удовольствие. И, хотя блестящая жизнь, которой была полна столица, так и продолжала кипеть красками, где-то за пределами круга ее бытия, это обстоятельство, мало расстраивало бывшую провинциалку. "Все еще впереди!" - упрямо твердила она сама себе и вновь, с остервенением, бросалась в работу. А потом, с тем же самым остервенением, на манер сухой губки, впитывала в себя, окружающий ее, многоцветный и суетливый мир огромного мегаполиса.
   Постепенно обвыкнув и, научившись достаточно быстро восстанавливаться после трудов праведных, Ольга стала пробовать посещать выставки, концерты и спектакли. Правда с ее материальными возможностями, делать это было весьма не просто. Но девушка экономила на каждой копейке, а потому, если выдавалась такая возможность, с удовольствием выбирала, посещение спектакля, обретению модной вещи. Даже Тамара, будучи коренной москвичкой, и та, лишь поражалась упорству подруги, качала головой, да иной раз, едко подначивала. Кстати, они так и продолжали общаться, но больше на работе и по пути домой. В остальное же время, изредка, лишь только тогда, когда выдавался вечер, особенно заполненный тоской, наносили друг дружке неожиданные визиты. А так, больше перезванивались по телефону. И это было совсем не удивительным, но, вполне нормальным явлением для жизни большинства москвичей. У каждой, все ж таки, была своя жизнь, свои заботы, а потому, к этому следовало относиться спокойно.
   На работе у Ольги, так же, все шло, просто отлично. Тетя Маша, на поверку, оказалась не такой уж и суровой. Она достаточно искренне полюбила свою помощницу и, старалась потакать ей во всем, что не касалось процесса мытья посуды. А в этом, совершенно святом, для нее, деле, никогда не упускала случая, ругнуться матерно, за малейшую промашку. Зато, когда выдавался случай похвалить молодую посудомойку, естественно за глаза, перед не знающим поблажек шеф-поваром, тут тетя Маша, что называется, выворачивалась наизнанку и не жалела эпитетов. А между тем, девушка, так больше и не видела шикарного зала ресторана, с пальмами и обезьянами. Даром, что работала в знаменитом "Колибри". Входила через служебную дверь и выходила из заведения, после смены, точно так же.
   Тем временем, на столицу, как-то незаметно, опустилась золотая осень. По ночам, стало довольно прилично подмораживать и, это обстоятельство, заставило девушку, задуматься о пополнении собственного гардероба. Благо, что деньги, не ахти какие, но все же, теперь уже у нее были. Узнав о намерениях подруги, Тамара, приняла в ее экипировке самое активное участие. И не зря. Во-первых, если Ольга прекрасно знала, где находятся столичные театры, то, в плане того, где можно было одеться с претензией, да плюс, относительно недорого, являлась абсолютным профаном. Ну, а во-вторых, вальяжная Томка, без всякого сомнения, знала толк в моде. Она же, заставила подругу, ко всему прочему, и накупить целый ворох косметики.
   И вот, в одночасье, вроде бы и до этого не совсем гадкий, но все равно, утенок, как бы на глазах, превратился в довольно приличного лебедя. У Ольги, даже изменилась походка, а она сама, оставаясь наедине с собой, с удовольствием глядя в зеркало, откровенно дурела от метаморфоз, произошедших с ней, благодаря со вкусом подобранной одежды и умело наложенному макияжу. Ни дать, ни взять - знающая себе цену, молодая дама, от которой, уже не пахло за версту, провинциальным наивом. И уж конечно, в обновленном напрочь облике, теперь, даже опытному глазу, было невозможно отыскать в ней, внешние признаки бывшей зечки. Только глубинная печаль, в уголках серых глаз. Но это, было уже нестираемо никогда и ничем.
  
  
  
  
   Х Х Х
   С этих самых пор, Ольга не без удовольствия, стала замечать на себе, восхищенные мужские взгляды. В метро ли, в автобусе, или просто на улице. А еще, конечно, в театрах, которые она с упоением, продолжала посещать достаточно исправно. Но, все это, так и оставалось, лишь мимолетным переглядыванием и, ничем более того. Правда, девушка не особенно страдала по данному поводу. Удивительно, но достаточно быстро, освоив многочисленные премудрости столичного жития и, превратившись, в завзятую горожанку, в плане личной жизни, девушка так и продолжала оставаться только робкой и восторженно-застенчивой воздыхательницей. Хотя, и заливаться краской, словно курсистка, от нечаянного прикосновения, тоже не думала. В общем, относилась к проблеме любви, в основном ровно и без особого напряга, а так же, форсирования событий, любой ценой. Не по возрасту, мудро рассуждая, что всему свое время и, принц на белом коне, когда-нибудь, да отыщется сам.
   И все это, на фоне и в отличие от ближайшей подружки Тамары. Та, вполне благополучно, забыла свое последнее, едва не ставшее для нее трагическим, увлечение Жориком и теперь, наскоро зализав душевные раны, старалась по возможности, наверстывать упущенные возможности. Кстати сказать, это тоже, являлось одной из причин того, что за пределами, объединявшей их работы, подруги стали видеться не так уж и часто. Правда, первое время, не без того, Томка, со свойственным ей энтузиазмом, принялась курировать эту сторону жизни, новоиспеченной москвички, но, достаточно скоро убедилась, что дело это зряшное и заведомо бесперспективное.
   - Ну, и прозябай, дуреха, как говорится, сам на сам, - выдала однажды Томка, махнув рукой, на безнадежную, в ее понимании, Ольгу. - Вот стукнет, как мне, тридцатник, тогда зачешешься.
   - Ну, и зачешусь, тоже мне, беда великая, - легко и с юмором, согласилась та. - Подумаешь. Как говорила тетя Муся у нас, еще в следственном изоляторе: "Это мужику поскорее надо хомут одеть, пока хоть на что-то годен. А я, почитай, до ста лет давать смогу!"
   - Ох, и дура же, твоя тетя Муся, - взъярилась Томка, вконец, убитая столь идиотским непониманием истинной сути ситуации. - Кому ты нужна будешь в сто лет? Давать то сможешь, только вот брать, вряд ли кто захочет!
   На том, собственно, разговор и закончился и отношения между подругами, вновь вошли в обычную спокойную колею, лишь на уровне тряпочных разговоров. Но с тех пор, Тамара окончательно бросила свою затею, непременно облагодетельствовать амурами, так и оставшуюся бестолковой, по ее мнению, провинциалку. Даром, что та по театрам шарахалась, да слезы проливала над чужими страстями, в душещипательных мелодрамах. К тому же, судя по всему, вскоре, у официантки появились и совсем другие заботы. Но она, всегда разговорчивая, на этот раз, стала держаться, как партизанка и только улыбалась, в ответ на пытливые взгляды Ольги. А на прямые вопросы, типа: "Чего это ты такая счастливая, словно нашла в переходе метро штуку баксов?", всегда отвечала с непременным смешком и достаточно туманно:
   - Да не лезь ты мне в душу, Олюх. Поверь, сама не знаю что, только чую, как на рыбалке - вот, вот, что-то клюнуть должно. Тогда, и получишь ответ - хочешь, даже в письменном виде. А сейчас, молоть языком зазря, не буду!
   Кто должен был клюнуть, Ольга еще понимала, но вот почему именно клюнуть, причем обязательно - это оставалось для нее загадкой. Первое время, она еще пыталась что-то вычислить, но потом, будучи далеко не самым большим специалистом в области межполовых отношений, просто плюнула на это занятие и растерла. Тем более, что у самой посудомойки, в этот самый период, вроде как нарождалось совершенно нежданное увлечение. Все дело было в том, что от конечной станции метро, где жила Тамара, до своей квартиры, Ольге надо было добираться еще пару остановок автобусом.
   Так вот, с некоторых пор, сначала на остановке, а уже потом и в автобусе, девушка стала замечать одного и того же парня. То был неимоверно худ, длинен, блеклые волосы на голове, болтались сальными космами - в общем, ничего особенно и уж конечно, не принц, выглядевший на миллион. Только глаза. Они были удивительно васильковыми, чистыми и смотрели на Ольгу, с таким откровенным восхищением, что ей даже приходилось невольно ёжиться, от столь пристального внимания к своей особе. Игра в гляделки, продолжалась приблизительно с неделю и, наконец, воспользовавшись тем, что в очередной раз, девушка несла с собой огромную сумку с продуктами, голубоглазый парень, несколько суетливее, чем это следовало сделать, предложил свою помощь. Она благосклонно согласилась, а пока шли рядом до ее дома, то и успели познакомиться.
   Помощника и восхищенного воздыхателя звали Виктором. Однако это достаточно мужественное имя, явно не шло парню. А потому, в интерпретации Ольги, тут же было превращено, в пренебрежительно-уменьшительное - Витек. Парень же был вовсе не против этого и, продолжал взирать на девушку, не иначе, как на божество, только что сошедшее с небес. По его словам, он был студентом какого-то техникума с мудреным названием и, с первых же минут знакомства, не уставал повторять, что данное обстоятельство, является чистейшей воды, недоразумением, а сам он, по натуре своей, является чистейшим гуманитарием и, даже сочиняет стихи.
   Но Ольге, откровенно говоря, было все равно. Бросаться с головой в омут страстей, она не собиралась, а так, от скуки, почему было бы не послушать стихи. На правах, так сказать, сугубо дружеских отношений и не более того. Да и разве мог затмить этот несуразный Витек, тот образ любимого мужчины, который создала девушка в собственном воображении, еще с зоновского времени. Образ ее Мигеля, с которым, так восторженно крутила огромную лагерную любовь по переписке. Нет. Конечно же. Хотя бы Витек из кожи, вылез бы.
   В дом к себе, она его, все-таки, ввела, однако в остальном, ненавязчиво и достаточно прозрачно, намекнула - ловить студенту в нем, было нечего. По крайней мере - пока. Наверное удивительно, но того, подобный расклад, устроил вполне. Он был все так же восторжен, если на столе появлялось вино, пил его с удовольствием, попутно, трепался о всякой чепухе и, конечно же, с упоением, читал стихи. Кстати, насколько Ольга понимала в этом деле, довольно сносные и даже душещипательные. Ночевать Витек, не оставался никогда и, к одиннадцати часам, сославшись на то, что двери общежития, где он проживал, закрывались окончательно для всех, исчезал. Сытый, напоенный и выговорившийся вдосталь.
   Так, прошло две недели и Ольга, как-то незаметно, но стала привыкать к своему пажу, а однажды, даже поймала себя на том, что стала думать о Витке, как о нечто большем, чем придворный поэт и развлекала.
   - А чем черт не шутит, - сказала себе девушка. - Ну и что с того, что этот Витек, не похож ни на гранда, ни на идальго? Мужик ведь, все рвано, как ни крути. Многие, и такому, рады бы были до смерти. Все лучше, чем ничего.
   Правда дальше, развить свои мысли в этом направлении, Ольге так и не удалось. В один прекрасный момент, Витек, вдруг, испарился. Исчез и с остановки, и с автобуса, и с ее квартиры и, в конечном итоге, из ее жизни. Но, к великому огорчению хозяйки, вместе с ним, исчезли и все ее накопления. Нельзя было сказать, что, обнаружив пропажу денег и, тем самым, в очередной раз, став свидетельницей человеческой подлости, Ольга стала биться головой об стену от исступления. Нет. Ее отношение к деньгам, которых она никогда не видела в достаточном количестве, всегда было ровное. Но в душе, возник такой неприятный осадок, что девушка невольно, поделилась своей бедой с Тамарой. Та же, наоборот, находилась в очень даже приподнятом настроении и хотя по-прежнему, продолжала хитроумно наводить тень на плетень, отнеслась к услышанному, довольно философски.
   - Тоже мне, нашла, о чем печалиться, - заявила она. - Скажи еще спасибо, что сама цела осталась. Я ж тебе говорила - этих прохиндеев по Москве, что блох на паршивой сучке. Да и на кой тебе сдался этот студент? Стихи, видите ли, читал! В твоем возрасте, уже надо наверняка стрелять, да не по этим соплякам. Вон, приглядись, в нашем "Колибри". Ну и пускай себе, с брюхом, да лысый, зато при деньгах! Кстати, и молодых бизнес мальчиков, хоть пруд пруди. А это, я тебе точно скажу, в наше время стоит куда больше, чем вся поэзия, сметенная веником в кучу!
   - Так я что, замуж за него собиралась, что ли?! Думала, так, поболтать от скуки, - повинилась Ольга.
   - Вот и поболтала. На сколько там?
   - Баксов двести было.
   - То, то и оно! Ну, да ладно, не деньги нас наживают, а мы их. Только впредь, хотя бы советуйся со мной. Пока такая возможность имеется.
   В данный момент, Ольга, занятая собой, не поняла, почему это, вдруг, ее подруга сказала именно "пока", но внутренне, все же, насторожилась. Потому, что, как раз это понятие, да и весь настрой Тамары, в последнее время, все красноречивее говорил за то, что она вот, вот, должна была начать, как бы, паковать вещи. Но ее тайна, по-прежнему, так и оставалась тайной за семью печатями.
   Открылись же, все эти секреты Мадридского двора, в один из снежных декабрьских вечеров. Тамара пригласила подружку к себе и в обстановке какого-то особого праздника, о чем свидетельствовал изысканно накрытый стол, за бокалом шампанского, торжественно объявила:
   - Все Олюх, кончилось мое одиночество и постоянная ловля приличных "штанов". Теперь я, считай, мужняя жена.
   Что и говорить, для Ольги, это сообщение, совсем не похожее на неуместную Томкину шутку, явилось полной неожиданностью. Она округлила свои серые глаза и, принялась невольно озираться вокруг, в ожидании того, что сейчас, из соседней комнаты, или ванной, на худой конец, выйдет непременно блестящий принц, ведущий на поводу ослепительно белого коня. Но, к величайшему ее сожалению, ничего этого не произошло, а Тамара, между тем, продолжила:
   - Да не зыркай ты по сторонам. Нет его здесь. Да и в Москве нет. Короче, давай выпьем за мое будущее счастье, а потом, я тебе все подробно расскажу. Теперь уже можно.
   Они со звоном чокнулись и, осушив до дна хрустальные фужеры, обе, стали устраиваться на стульях поудобнее - Ольга, чтобы внимательно слушать, а Тамара, чтобы, наконец-то, приоткрыть завесу, со своей давней тайны.
   На самом же деле, все оказалось предельно просто, как раз в духе времени - на удивление действенно, и самое главное, со счастливым концом. Оказывается, убедившись в том, что ловить собственное счастье в отечественных пределах, занятие, не сулящее в ее возрасте, абсолютно никаких перспектив, кроме неожиданных проблем, как это произошло в случае с Жориком, Тамара обратилась к услугам профессиональных свах. Кстати сказать, их нынче, бойко предъявляющих залежалый товар иностранным женихам, тоже бывшим, скорее всего, не первой свежести, в одной Москве развелось столько, словно вся ее женская половина, вдруг решила непременно переселиться за бугор. Все скопом, сразу, бросив своих доморощенных алкашей и, предоставив им право, в случае редкой необходимости, удовлетворяться собственной рукой.
   Рекламную деятельность в отношении себя, Тамара естественно, начала с присущей ей энергией и энтузиазмом. Первым делом, она сделала в профессионально фотостудии, достаточно классные фотографии, очень даже подчеркивающие и, даже, в хорошем смысле этого слова, усугубляющие ее достоинства. Затем, собственноручно, призвав на помощь всю свою буйную фантазию, снабдила их, совершенно потрясающими аннотациями о себе, любимой. При этом, она безусловно, учла психологию потенциальных заморских женихов, делавших ставку, прежде всего на три вещи. Хозяйственность, непритязательность и преданность семейному очагу. Ну а потом, оставалось только все это, веерным способом, разослать по более престижным брачным агентствам и ждать.
   И вот, буквально на днях, наконец-то, все и решилось. И не просто решилось а бы как. Тамаре сразу же, сходу, предложили, что называется, полный набор - руку, сердце и официальный вызов, в одну из скандинавских стран!
   - Так что, Олюх, Бог даст, через недельку, я уже буду вполне шведской фрау, или фрекен - хрен их там разберет! - закончила свое повествование Тамара.
   - Значит, он у тебя швед? Здорово! Я так рада за тебя, - поспешила искренне заверить подругу, и впрямь, счастливая, будто сама, только что, вытащила козырного туза, Ольга.
   - Швед, швед. Он и фотку прислал. Правда, ничего особенного, на Карлсона чем-то похож, но не это главное. При деньгах, и все такое - короче, пойдет!
   Она быстренько порылась в своих бумагах и сунула Ольге фото.
   - А что, очень даже ничего, - выдала та, на ее взгляд, вполне компетентное заключение. - Только лысоват немного, да и с возрастом... Все равно, классный мужичок.
   - Точно, классный, - согласилась Тамара. - Я тоже, уже все продумала и передумала. В общем, пришла к выводу - мне его в супе не варить, а то, что лысый, даже хорошо. Экономия на шампуни, как один сатирик сказал, да и в других отношениях пригодится. Можно, если что, поварешкой по темечку - не промажешь, а если хорошо будет себя вести, то можно и чмокнуть в то же самое место, без опаски поперхнуться волосьями. Короче, все прекрасно, Олюх!
   - А я что говорю - то же самое. Ну, и когда теперь проводы?
   - А сейчас ты что делаешь? - делано возмутилась хозяйка. - Виза у меня на руках, билет на послезавтра, тоже. Так что адью, подруга. Правда, квартиру пока решила не продавать - мало ли что. Если хочешь, можешь сюда перебираться. А что?
   - Да нет, спасибо, Том, я уже как-то к своей конуре привыкла, - отказалась Ольга и, с грустью взглянув на счастливую невесту, предложила. - Тогда давай еще по одной, чтобы скатертью, как говориться, дорожка была. Не забывай меня там, пиши, хоть иногда.
   - А вот этого, не обещаю, - честно призналась та. - ты ж сама знаешь, какой из меня писарь, да и читака тоже. И тебе это не нужно.
   Что ж, в этом немудреном житейском раскладе, конечно же, была своя железная логика. Бешеный темп современной жизни, вовсе не располагал еще, и изгаляться в эпистолярном жанре. Своих забот бы, успеть расхлебать вовремя.
  
  
  
  
   Х Х Х
   Провожать Тамару на самолет, Ольга вызвалась сама. Та же, особенно поначалу, достаточно активно, настаивала на том, чтобы отбыть из отечества, без лишних слез расставания и, конечно же, сопутствующих им соплей. Однако, девушка упрямо настояла на своем. В ее понимании, она была просто обязана это сделать. Ведь, именно благодаря напору подруги и, собственно говоря, тому, что она улетала, в жизни посудомойки, произошла огромная перемена. Ольгу, перевели из подчинения тети Маши, на освободившуюся вакансию официантки, а это, по всем понятиям, было сравнимо, разве только что, с нежданным присвоением рядовому, сразу офицерского звания.
   Расставание подруг, в зале регистрации Внуковского аэропорта, действительно было коротким и абсолютно лишенным всяких сантиментов. Озабоченная, гораздо больше обычного, а потому и строгая, как никогда, Томка, пройдя таможенный контроль, лишь машинально чмокнула Ольгу в щеку и, в одночасье, умчалась, в только что, объявленный открытым для пассажиров ее рейса, "зеленый" коридор. А Ольга, осталась стоять в пространстве, наполненном под завязку предпосадочной суетой и, еще долго, смотрела вслед ей, даже тогда, когда та, уже совсем скрылась из виду.
   Нет, новоявленную официантку не душили слезы. Просто вдруг, она, как бы физически ощутила собственное одиночество. Только спустя несколько минут, девушка резко развернулась на каблуках и медленно побрела прочь. Не стоило сейчас гадать о том, в каком настроении она находилась - это было понятно и так, достаточно было бросить на девушку мимолетный взгляд. А потому, и ехать домой, чтобы валяться там на диване перед телевизором, страдая от скуки, ей совсем не хотелось. В результате, лишь чуточку подумав, Ольга решила просто так побродить по городу и, на свежем, морозном воздухе, постараться не только развеяться, но и окончательно выветрить из своей головы, весь дурной настрой и предательскую, липкую, грусть.
   Так, совершенно неожиданно для себя, она оказалась на Воробьевых горах, со смотровой площадки которых великолепный, прямо таки завораживающий вид, на застывшую в зимнем анабиозе, но все равно, сверкающую всем своим великолепием, столицу. Некоторое время, девушка рассматривала город, в услужливо предлагаемые здесь за небольшую плату, огромные бинокли, укрепленные на гранитной балюстраде. Однако, это занятие, довольно скоро, ей наскучило. Действительно, и чего это она, вдруг, почти москвичка до мозга костей, стала уподобляться, топтавшимся на площадке, восхищенным экскурсантам. Поэтому, бросив несколько ироничный взгляд на них, Ольга, совершенно безо всякой цели, никуда не торопясь, побрела по широкой аллее, к высившемуся вдалеке, монументальному, со всеми своими шпилями и башенками, здании. Московского Университета.
   Вскоре, она нашла на аллее, одну из свободных скамеек и устроилась на ней, чтобы, вроде как со стороны, понаблюдать за кипевшей вокруг нее, жизнью. А жизнь и впрямь, в этом, отданном на откуп студентам пространстве, кипела достаточно бурно. Вероятнее всего, в это самое время, в стенах Университета, шла зимняя сессия. Поэтому, вокруг Ольги, расположившись на соседних скамейках, а то и просто сбившись в подвижные пышущие энергией молодости, компашки, штудировала конспекты, радовалась только что полученным "удам", или огорчалась "неудам", разноголосая и многоликая братия. Наблюдать за ней, было действительно интересно.
   Но из всего этого, Ольга, еще недавно, бережно лелеявшая в себе сокровенную мечту, ради осуществления которой и оказалась в столице, сделала непреложный и, увы, грустный для себя вывод. По сравнению с этими, умеющими открыто радоваться жизни девчушками, она конечно же, выглядела почти глубокой старухой. Нет, не в внешне - с этим, у официантки был полный порядок. Но внутренне. Ее, истерзанная зоной душа, уже, вероятнее всего, больше никогда не смогла бы вытравить из себя мрачный груз совершенно иного знания, что бы позволить ей, вот так запросто, встать вровень с этими хохотушками, озабоченным пока что лишь единственным - как вытянуть на экзамене счастливый билет. Ольга же, к своему великому сожалению, достаточно прекрасно знала разницу между этими экзаменами и теми, которые была способна устраивать человеку, бескомпромиссная и жестокая жизнь. Иными словами, с мыслью о студенчестве, надо было, как это ни грустно, но прощаться навсегда! Не стоило смешить людей, да и саму себя. Все прошло безвозвратно и окончательно, вроде, как и не была вовсе в юном возрасте, а сразу, перепрыгнула из детства, в самодостаточную зрелость.
   - Ну и ладно, - вслух промолвила девушка. - К счастью, и других способов приложения своих сил, на свете предостаточно. Буду официантить. Тоже, не так уж и плохо. Блеск, музыка, радость жующих, да танцующих вокруг. И так, каждый день - ешь, не хочу! До тошноты, но зато бесплатно!
   Со вздохом, отринув от себя все навязчивое и лишнее, она поднялась со скамейки и, направилась искать что-либо, похожее на остановку общественного транспорта. Теперь, надо было только как следует выспаться и отдохнуть. Ведь завтра вечером, ей предстоял выход в свет, в совершенно новом для себя качестве. Не ударить бы лицом в грязь, с самого начала, завидной, во всех отношениях, карьеры.
   А на следующий день, пред тем, как приступить к работе, Ольге, в течение полутора часов, в шикарном и, тоже украшенном пальмами кабинете директора ресторана, пришлось выслушивать теоретические азы той науки, которой скоро, следовало было заняться на практике. Сам директор, еще не старый, вальяжный и холеный армянин, одетый с иголочки и, с ленивой гримасой на лице, украшенном пухлыми губами сладострастника, развалившийся в черном кожаном кресле, был как-то безучастен, к происходящему у него на глазах. Зато, изо всех сил, старался вылезти из собственной кожи, распорядитель зала - непосредственное, так сказать, начальство всей официантской гвардии. Этого форпоста, конечно же, после шеф-повара, любого, уважающего себя, заведения. Он был щупл, как мальчишка, не смотря на свои сорок с хвостиком, но, вероятнее всего, обладал железной хваткой прожженного бармена и весьма не покладистым, тогда, когда это касалось работы, характером. Звали его, на английский манер, Майклом и, если судить по его, достаточно длительному, обучающему разглагольствованию, мелочей и промахов, в работе своих подчиненных, он не терпел совсем.
   Поначалу, Ольга только лишь из необходимости, к которому обязывало ее, положение вновь посвящаемой, старательно делала вид, что внимательно слушает начальство. Время от времени кивала головой и, делала круглыми свои серые глаза тогда, когда это, по ее разумению, делать и следовало. Но постепенно, она действительно, с нескрываемым интересом, стала впитывать и наматывать на ус все то, что говорил и говорил Майкл. И это, безо всякого сомнения, стоило того. Худощавый распорядитель, на деле, оказался целым человеком- оркестром, сочетавшим в себе все, что требовалось истинному профессионалу своего дела - и знание психологии потребителя, и экономические расклады дебета-кредита и, даже сугубо женские тонкости, способов, стопроцентной гарантии обольщения, особо привередливых клиентов. И это, уже не говоря о началах этики, эстетики и прочих причиндалах, способствующих благополучному пищеварению когорты толстосумов, просто обожающих, вкусить и испить по всем правилам гастрономического искусства.
   Армянин директор, при всем при этом, только довольно, как сытый, породистый, но, увы, кастрированный кот, урчал в своем кресле и, постоянно надраивал черной бархоткой, массивный золотой перстень с огромным бриллиантом, на безымянном пальце правой руки. в общем, из его кабинета, Ольга вышла настолько заряженной кипучей энергией и одухотворенной, что ей захотелось тут же, буквально рассыпаться мелким бисером по полу, с единственной целью - услужить сразу всем гурманам столицы, где бы, каждый из них, сейчас не находился. Теперь, что было вполне естественно, девушка направилась в другую раздевалку, которая предназначалась специально для официанток и, данное обстоятельство, достаточно высоко поднимало ее в собственных глазах, будучи наглядным свидетельством успешного продвижения по карьерной лестнице. Не стоило говорить о том, что ей достался и Тамарин шкафчик. А вот об одеянии официанток в "Колибри", думается, следовало бы поговорить поподробнее. Оно, впрямь, того было достойно и полностью гармонировало с весьма экзотическим интерьером заведения.
   Униформа, состояла из кокетливой короткой юбочки, исполненной в виде папуасской набедренной повязки, с применением искусственных, но, смотрящихся как живые, тех же пальмовых листьев. Что касалось верха, то это была ядовито-зеленого цвета, тряпица, которая мудреным образом оборачивалась вокруг верхней части тела и, призвана была служить подобием чего-то среднего, между обычным купальным бюстгальтером и, слишком уж откровенной блузкой. Во всяком случае, возникала полная гарантия того, что пупок официантки, даже при авральном режиме работы, не имел никаких шансов, чтобы хоть малость запотеть - он был выставлен напоказ и продувался всеми ветрами.
   Вполне разумным и гармоничным дополнением к данному наряду, смотрелась и обувь. Она являлась поистине удивительным творением чьей-то разнузданной фантазии, вместившей в себя все возможное, чтобы наилучшим способом подчеркнуть, и стройность женской ножки и сохранить при этом, целостность восприятия с общем антуражем. В общем, песочно-желтые, очень даже кокетливые индейские мокасины, со шнуровкой до колена, были поставлены на высоченные каблуки, что смотрелось со стороны, в принципе, не так уж и плохо. Ну и заключительной деталью, весьма специфической амуниции, была извечная официантская наколка для волос и крохотный фартучек. В данном случае, оба этих предмета, так же были выдержаны в задуманном стиле и, не имели ничего общего с теми, крахмально-кружевными причиндалами, ставшими уже вполне хрестоматийными. Первая, то бишь наколка, представляла собой подобие венка из экзотических цветов, в которых, порхала парочка, почти натуральных колибри, на тонких проволочках-пружинках. А фартук, являл собой, в полном смысле этого слова, практически натуральный вид огромного лопуха, только почему-то, желтоватого цвета. В добавок ко всему, Ольге выдали еще и личную карточку, где значилось ее имя и которую, должно было носить на правом бедре. Все!!! Новоявленная работница, разительно изменившаяся и, еще больше похорошевшая, оказалась вполне готовой, чтобы броситься в пучину обслуживания, очень даже взыскательной клиентуры.
   Оставалось ввести ее в ресторанный зал и показать закрепленные за ней столики. Что, все это время, бесстрастно наблюдавший весь процесс облачения и даже помогавший в этом, Майкл и сделал. А потом, всю смену, он старательно наблюдал за неофиткой и по ходу, с непременно милой на сухом жестком лице, делал короткие замечания. Но Ольга, освоила ремесло достаточно быстро. Откуда только брался у нее, весь этот огромный потенциал средств самого разнообразного, в зависимости от настроя клиентов, кокетства - у бывшей детдомовки и зечки, которая даже ни разу, за свою жизнь, не была в настоящем ресторане. И на тебе!
   В общем, в работу Ольга втянулась плавно и без особого напряга, будто всю сознательную жизнь, только этим и занималась, что носила подносы с экзотическими блюдами, да улыбалась, благодушно настроенным нуворишам и их половинам. Следует заметить, что обслуживание и, в связи с этим, контактирование с большим количеством весьма незаурядных личностей, как правило, имевших причуды, порой просто невыносимые, от сознания собственной исключительности, являлось отличной школой для молодой девушки. По ходу, она с большим успехом, училась различать такие тонкости человеческой психологии, что уже достаточно скоро, могла предугадывать желание, каждого, отдельно взятого клиента, еще до того, как он сам подумал об этом.
   А чего стоило наблюдать за амурными интрижками посетителей? Вот где было разнообразие и многоцветие! Ведь вторые половины удачливых бизнесменов, пожелавших отведать мясо крокодила, к примеру, в "Колибри", представляли собой, самые разные возрастные категории. И от этого, удивительным образом зависели как поведение, так и настрой кавалера. Если с ним была дама в возрасте, нувориш, как правило, был скучен, в выборе блюд, предусмотрительно бросал взор на цену, да и ел без особого аппетита и, как бы, по принуждению. Следовательно, дело было ясное - неизвестно, правда, кто кого вывел в свет, но однозначно, парочка являлась законными супругами. Судя по всему, их достаточно давненько уже поташнивало друг от друга, но они были вынуждены, соблюдая постулаты неписанного закона, время от времени, демонстрировать окружающему бомонду, свое благосостояние и семейную идиллию. Что ж, приходилось терпеть и лениво, делая вид, что ты только об этом и мечтал, жевать дорогущую отбивную из гуанако, при этом, совершенно не ощущая вкуса и не отличая ее, от обычной котлеты из престарелой коровы.
   И наоборот. Если за столиком, рядом с лысым ли, седым ли, с брюшком ли, или даже очень спортивным господином, восседало юное создание с глупыми глазищами, но явно претендующая, как минимум, на царские почести, старые, набитые деньгами козлы, преображались буквально на глазах. Они веселились от души, с удовольствием сорили деньгами. И, чтобы пустить пыль в глаза остальным, а заодно и купить юное создание, что называется, разом, на корню и со всеми ее силиконовыми потрохами, заказывали непременно, самые баснословно дорогие блюда и напитки. Что же касалось Ольги и ее профессии, все эти нюансы, следовало четко учитывать и стараться выжимать из них максимум пользы, как для заведения, так и для себя самой, в виде непременных чаевых. Короче, к сдержанному удовольствию лисоподобного Майкла, вся эта мудреная наука, была освоена девушкой не просто полностью, но и даже с блеском.
  
  
  
   Х Х Х
   Так бы, наверное, все и дальше шло своим чередом, если б однажды, в "Колибри" не заявилась, вдруг, очень даже необычная посетительница. Необычность весьма респектабельной, если судить по ее наряду, манерам и блеску бриллиантов в ушах и на холеных пальцах, дамы, заключалась, прежде всего, в том, что отужинать она решила не в паре с каким-нибудь, трескавшимся от самодовольства господином и, даже не одна, а в компании сразу двух молодцеватых жлобов. Мало того, что они, были моложе посетительницы практически вдвое, но и являли собой, этаких быков, с телячьим взглядом, накаченными, необхватными шеями и неизменным бобриком на головах, что за версту выдавало в них штатных телохранителей, но, милостью хозяйки, допущенных за ее стол.
   Сама же дама, находилась в годах, где-то изрядно за сорок, была ухожена и, с достоинством королевы, демонстрировала окружающим, как безупречно отшлифованную, без единой морщинки, кожу лица, так и безукоризненную, волосок к волоску, замысловатую прическу. И, тем не менее, во всем ее неприступно-аристократическом облике, упрямо сквозило нечто, непонятное с первого взгляда, но заставлявшее даму, выглядеть куда старше своих лет и быть очень похожей на классическую самодурку Кабаниху. Но, это только если приглядеться повнимательнее, да и то, если при этом, иметь за спиной, мало-мальски интеллектуальный багаж, для возможности сравнения. А так, со стороны, все выглядело впрямь, довольно мило и полностью в духе дорогого заведения, коим и являлось "Колибри"
   Компания, устроилась за столиком, который не входил в сферу деятельности Ольги, но она, как впрочем и другие официантки, сразу же проявила повышенное внимание к троице. И только один Майкл, как всегда, раздавая казенные улыбки направо и налево, оставался холодно-невозмутимым, всем своим видом, показывая подчиненным, что данное праздное любопытство, при исполнении, просто недопустимо. Но, все же, выбрав минутку, проходя мимо распорядителя, Ольга, как бы невзначай, поинтересовалась:
   - А что это за фифа, Майкл?
   Тот моментально, обжег ее взглядом, своих желто-кошачьих глаз и, не снимая с лица, словно приклеенной на него улыбочки, злобно прошипел:
   - Работай, не твое дело!
   На что Ольга, уже успевшая научиться многому, нарочито обиженно захлопала густо подведенными ресницами и, совершенно кукольным голоском, проронила:
   - Фу, как грубо с твоей стороны. А вдруг, в следующий раз, я обслуживать ее буду!
   Последнее, девушка произнесла умышленно. Потому, что для Майкла, до корней своих сявых волос пропитанного духом профессионализма, это было ударом ниже пояса. Ну, не мог он упустить случая, чтобы лишний раз, не наставить и не подучить подчиненную. Никак не мог.
   - Вот когда будешь обслуживать, тогда и узнаешь, - буркнул сперва Майкл, но должностное, уже брало в нем верх и он, снисходительно, добавил. - Люсьена Станиславовна Данилевская - очень большая птица в определенной среде!
   - Это в какой же? - на полную катушку, решила использовать выпавшую возможность, Ольга.
   Но, информационный канал уже закрылся. Допустив крохотную слабинку, распорядитель тут же решил исправить свою ошибку. Он сделал свои глаза зверскими и угрожающе, сквозь зубы, процедил:
   - А ну, пошла работать, чучело! Не то, я тебе устрою, после смены, справочное бюро!
   Ольга лишь фыркнула и, достаточно лихо раскачивая бедрами, пальмовые листья на юбчонке, демонстративно удалилась. Она прекрасно знала, что все угрозы Майкла, за пределами ресторанного зала, имели способность, благополучно испаряться, а взъяриться на нее на рабочем месте, она бы все равно, ему повода не дала. Со временем, впрочем достаточно быстро, под напором многочисленных забот, которые всегда нарастали, как снежный ком в час пик, внимание к необычной компании, угасло повсеместно. Что же касалось Ольги, то она и вовсе, крутясь, как белка в колесе, практически забыла о ее существовании. Но, ненадолго.
   Спустя некоторое время, пробегая мимо столика, за которым расфуфыренная дама, с ленивым достоинством нарезала котлетку, а ее жлобы лихо расправлялись с гигантскими лобстерами, Ольга, словно споткнулась о взгляд холодных глаз Люсьены и, едва не выронила от неожиданности поднос. Возможно, это была чистая случайность. Так, по крайней мере, хотелось думать девушке. Но, уже достаточно скоро, официантка смогла убедиться в том, что госпожа Данилевская, совсем не имела привычки, делать что-либо просто так. Поскольку, после этой, случайной дуэли взглядами, Ольга стала ощущать собственной спиной, а то и угловым зрением исподтишка, достаточно пристальное внимание к своей собственной персоне, со стороны крутой бизнесменши. Та даже отодвинула от себя котлетку, так и не доев ее и совсем не скрывая своего неподдельного интереса, принялась отслеживать каждый шаг девушки.
   А той, оставалось только гадать на этот счет, но, ничего путного на ум, вовсе не искушенной в странностях столичного бомонда, ей так и не пришло. Да и откровенно говоря, у нее и времени для детального осмысления интересной ситуации, не было - монотонная работа, никак не способствовала серьезным аналитическим выкладкам.
   - "Ну и пусть себе смотрит, может, я ей напоминаю какую-нибудь родственницу. Или артистку - вполне может быть", - лишь подумала про себя Ольга и, с еще большим рвением, стала править свои обязанности.
   Единственное, с кем Ольга успела перекинуться, буквально парой слов, так это с Веркой, кругленькой, будто резиновый мячик, пышногрудой официанткой, которая как раз и обслуживала данный столик.
   - Слышь, Верк, ты случаем не в курсах, почему эта грымза со жлобами, с меня глаз не спускает? - спросила она. - Даже жрать, бедная перестала. Может, ты разговор какой слышала?
   - Не-а, - ответила та, нагружая, у окна выдачи очередной поднос и тут же, скорчив ехидную рожицу, выдала, на ее взгляд, вполне удобоваримую версию. - А может лесбиянка она!
   - Типун тебе на язык, с твою же сиську, дура! - даже содрогнулась, от подобной перспективы, Ольга. - Этого мне еще не хватало на воле!
   В доли секунды, перед взором бывшей зечки, промчались не так далекие события ее лагерной жизни. Когда кстати, практически точно так же, со взглядов, начинался для нее кошмар, едва не поставивший девушку, на грань жизни и смерти. Влюбилась, тоже, одна дура из их бригады в Ольгу, просто без памяти. Угрожала, подставляла, пыталась наказать за несговорчивость, сука! Правда тогда, все закончилось благополучно - случай помог. А теперь что будет? Не дай Боже, если эта самая Данилевская, из той же самой породы! И, с этой минуты, Ольга, с каким-то особенным, подчеркнуто-независимым видом, стала проходить мимо злополучного столика, чтобы как бы заранее, продемонстрировать, если что, свой совершенно несгибаемый нрав.
   А трапеза у троицы, судя по всему, уже заканчивалась. Недоеденная Люсьеной котлетка, все так же, лежала на тарелке, успев давно остыть, а усилиями ее жлобов, лобстеры были благополучно превращены, в целую гору красной шелухи, которая египетской пирамидой заполонила добрую четверть стола. И вот в этот самый момент, когда один из охранников, щелкнув пальцами, стал подзывать Веерку для расчета, Данилевская, решительным движением руки, изукрашенной кольцами, остановила его порыв. Затем. Она что-то шепнула на ухо второму телохранителю и при этом, достаточно красноречиво указала своими глазами, в сторону Ольги. Жлоб понимающе кивнул и тут же, с завидной легкостью тренированного тела, соскочив, со скрипнувшего при этом стула, вальяжной походкой человека, вполне довольного жизнью и зарабатывающего на нее, как раз, беспрекословным исполнением приказаний, направился в указанную сторону.
   Ну, а Ольга, видевшая прекрасно все эти действия, так и застыла в напряжении, сама еще, до конца, не понимая того, что в ней преобладало в данный момент - страх, или все-таки, обычное любопытство. По крайней мере, приблизившегося к ней детину, она постаралась встретить максимально прямым и максимально пронзительно-независимым взглядом своих серых глаз, готовая к любому отпору. Но тот и не собирался проявлять агрессивность, а спокойно, как слон, откровенно плюя на ее детские ухищрения, да еще и с улыбкой, на скуластом лице боксера, мягким грудным басом, произнес:
   - Уважаемая девушка, не могли бы вы, подойти на минутку, к столику моего босса? Очень убедительно прошу.
   - С какой это стати, я вдруг понадобилась твоему боссу?- с ярко выраженным вызовом, бросила Ольга.
   - Знать не могу, - еще шире улыбнулся жлоб. - Но точно, есть она тебя, не собирается.
   В положении официантки, когда пожелание любого клиента, есть непреложный закон, Ольге абсолютно ничего не оставалось делать, как отложить поднос и, гордо закинув голову, отправиться по вызову. Однако, Данилевская повела себя достаточно сдержанно. Она, как сидела, облокотившись на спинку стула, так и продолжала сидеть и, даже не удостоила, подошедшую девушку, ни единым словом. Хотя при этом, достаточно внимательно оглядела ее, как это делает барышник, убеждаясь в достоинствах выбранной им лошади и, только после этого, снисходительно бросила, сидевшему справа от нее, жлобу.
   - Теперь можешь рассчитываться, Гриша.
   Для Ольги же, это могло означать одно - она была свободна. А потому, девушка круто развернулась на своих огромных каблучищах и, напоследок, не забыв одарить Люсьену, откровенно ненавидящим взглядом, пошла прочь. Правда, та и не подумала обидеться. Наоборот, как-то странно улыбнулась, даже хмыкнула и проводила удаляющуюся официантку долгим, но, совершенно не выражающим никаких эмоций, взором. Чего, совершенно нельзя было сказать о Майкле, который со своего места, спокойно наблюдал весь этот процесс странного осмотра. И сейчас, его сухое лицо, было искажено загадочной улыбкой сфинкса.
   - Ты то, что лыбишься, объяснил бы лучше, что этой дуре от меня понадобилось, - бросила ему, проходя мимо, Ольга.
   - Потом, потом. Работать надо, - жестко, скороговоркой ответил тот и, со всех ног, кинулся сопровождать к выходу, наконец-то, поднявшуюся со стульев, троицу.
   Что же касалось того, что творилось в это время в Ольгиной душе, догадаться было не трудно. Самые разные мысли, одна краше другой, проносились в ее голове, мир перед глазами, на какое-то время, померк, а поднос, не просто предательски стал вываливаться из рук, но вдруг, стал самым ненавистным предметом на свете.
   Девушке, даже захотелось, на полном серьезе, запустить его, как метает свой диск дискобол, в ресторанный зал и при этом, обязательно угодить, в одно из лоснящихся довольством лиц, богатеньких Буратин. А уж потом, с торжествующей улыбкой, покинуть навсегда, этот сверкающий тропическим многоцветьем, вертеп чревоугодия и разврата. Она едва сумела сдержать себя, от этого, явно не разумного шага и идиотского соблазна. Но, чтобы дать выход захлестывающему ее негативу, ни за что, ни про что, наорала, на совершенно опешившего от этого, поваренка. Который, бедняга, как раз в этот, самый неподходящий момент, надумал высунуть свою физиономию в окно выдач. И только после этого, стиснув зубы до хруста, Ольга с остервенением продолжила работу.
  
  
  
  
   Х Х Х
   В этот день, она еле-еле дождалась конца смены и, когда в из раздевалку вошел Майкл, сразу же бросилась к нему с расспросами. Кстати сказать, присутствие распорядителя зала в женской раздевалке, было давно заведенной традицией и абсолютно никого не смущало. Ни девушек, ни самого Майкла. Он разваливался, в специально поставленном для него, в углу, кресле и, приступал к проведению разборов полетов прошедшей смены. Официантки, не обращали никакого внимания на его присутствие. Они преспокойненько раздевались, принимали душ и, одновременно выслушивая начальствующие указания в свой адрес, облачались в обычную одежду. При этом, к Майклу вполне могли обратиться за тем, чтобы он помог застегнуть лифчик или молнию на узком платье.
   С данным укладом, Ольге пришлось познакомиться еще в первый день, когда она, в присутствии распорядителя, вынуждена была облачаться в униформу. Тогда, ее это несколько шокировало, однако, привычка выработалась достаточно быстро и она тоже, совершенно перестала замечать присутствие постороннего мужчины. Да и был ли Майкл мужчиной, в полном смысле этого слова? Это, являлось огромной загадкой, абсолютно для всех официанток. Свою личную жизнь, он скрывал за семью печатями, никого в нее не допускал и, тем самым, благодушно позволял болтать о себе, что угодно. А его подопечные, с удовольствием и болтали, естественно, в известных вариациях - голубой, не голубой, активный, или пассивный. Скорее всего, какой-то из вариантов, был все ж таки, верным. Но гомосексуалисты в ресторанном бизнесе, были явлением довольно частым, а официанткам, при их стервозной профессии, быть шокированными по этому поводу, просто напросто, не пристало.
   Потому, языками чесали с удовольствием, но удивляться, или, тем более, осуждать шефа, никто и не думал. И вот, когда Майкл, расселся в своем кресле и закурил тонкую дамскую сигарету, Ольга, как была по пояс голой, так и подскочила к нему.
   - Ну, и что скажешь, товарищ начальник? - вытаращив глазищи, спросила она. - И что, скажи пожалуйста, могла означать сегодня, твоя ехидная улыбочка?
   - Но, но, полегче на поворотах, девочка, - несколько осадил ее распорядитель, предпочитавший быть большим демократом, за пределами ресторанного зала. - Если хочешь что-то спросить, так и спрашивай конкретно, а не так, через пень-колоду. Лишь бы злость сорвать.
   - А я и спрашиваю! - взъерошилась та, от негодования, тряся не только головой, но и грудью, перед носом, недовольно морщившегося от этого, Майкла. - Правда, что эта Люсьена Станиславовна преподобная, лесбиянка?
   - Это еще кто тебе натрепал?
   - Да Веерка, сегодня.
   - Ничего я тебе не говорила! Хорош врать то, - отозвалась та от своего шкафчика. - Я просто, высказала предположение. Кстати, имею право - я их обслуживала!
   - Вот обслуживать ты, и имеешь право, а не помелом мести, налево и направо, - как бы, между прочим, бросил ей Майкл и вновь переключился, на продолжавшую нависать над ним, Ольгу. - Я, конечно, свечку ей не держал, это точно, но то, чтобы Данилевская была в нетрадициале замечена, тоже не слыхал.
   - О, Господи, хоть чуток отлегло, - выдохнула девушка, и с новой силой насела на распорядителя. - А что же она на меня пялилась, словно я у нее любовника увела? Да еще, специально для этого, подозвала к себе. Случаем, у нее не модельный бизнес?
   - Модельный, модельный, - беспардонно встряла в разговор Светка, тоже официантка, обладавшая точеной, на загляденье, фигурой и внешностью кукольной Барби.
   Она в этот момент выходила из душа и, прекрасно сознавая свои неоспоримые достоинства, с грациозной леностью, потягивалась всем телом. Кроме прочего, к достоинствам Светки, большинство относило то, что она, всегда могла дать исчерпывающую справку на любой счет - начиная от особого рецепта прерывания беременности и, заканчивая амурными делами какого-нибудь известного шоумена.
   - Точно модельный? - обрадовалась Ольга.
   Она оставила в покое Майкла и кинулась к Светке.
   - Да, да, - вполне серьезно, заверила ее та, даже не улыбнувшись при этом. - Она, эта Люсьена Станиславовна, одни модели подкладывает под другие и прикрывает третьими. Причем, мастерски и на достаточно высоком уровне.
   - Это как?
   - Да бордель у Данилевской. Элитный бордель, - спокойно объяснил Майкл.
   - Бордель? Так ты хочешь сказать...., - глаза Ольги, от закравшегося в нее подозрения, полезли на лоб.
   - Ничего я не хочу сказать, - меланхолично добавил распорядитель. - Но одно точно - Люсьена профессионалка. А потому, было бы большим грехом, если бы она, не использовала любую возможность, для подыскивания себе кадров. Скорее всего, ты ей и впрямь приглянулась чем-то. но это еще не факт, что завтра же, Данилевская тебя и затребует. Чтобы к ней попасть, знаешь, какой конкурс пройти надо - ВГИК позавидует!
   - А я и не желаю туда проходить, ни по какому конкурсу! - взорвалась от негодования Ольга. - И нечего, на меня глаза пялить, ничего во мне особенного нет! Вон, пусть Светку берет - у нее точно, что сиськи, что задница! Или, хоть ту же Веерку!
   - А что, я бы с удовольствием, между прочим, - ответила Светка, застегивая на себе лифчик. - Только у этих пузанов, вкусы странные какие-то. То им мулаток подавай, то таиландок, а то и замухрышек.
   - Это ты на меня намекаешь? - с угрозой в голосе, одарила девицу, взглядом исподлобья, Ольга.
   - Ничего я не намекаю, - ответила, словно отмахнулась от назойливой мухи, та. - Просто, констатирую факт. А по мне, действительно, лучше у Люсьены на атласных подушках валяться, чем здесь, высунув язык, с подносом носиться. Правда, Вер?
   - Точно, - отозвалась Веерка.
   Она, темненькая, пухленькая, с округлым животиком, в пупке которого, поблескивало золотом кокетливое колечко, удивительным образом походила, на самую настоящую таитянку. А в экзотическом наряде официантки, и вовсе - была, что называется, один к одному. Поэтому, сравнивая себя и этих молодых дам, Ольге действительно, оставалось лишь удивляться тому, почему эта грымза Данилевская, положила свой глаз именно на нее. Недавнее разъяснение, по данному поводу, всезнающей Светки, девушку вовсе не удовлетворило и она вновь, насела на распорядителя.
   - Майкл, ну хоть ты, не прикидывайся дураком то. Ведь все ты знаешь. Объясни, почему именно я, удостоилась такой чести?
   Тот усмехнулся и, закурив еще одну сигарету, чуть подумав, произнес:
   - Может Светка и права. Такого товара, как она с Веркой - по Москве хоть пруд пруди. Вон, проедься по Тверской - сплошь куколка на куколке. А клиента, в натуре, хрен его поймешь, особенно такого, как у Люсьены. То на таек начинают западать, то на негритосок, а то и вообще на черти что, лишь бы в чем-нибудь, непременно изюминка была спрятана не как у всех. Короче - не пойми, разбери!
   - Ну, и где же она у меня, эта самая изюминка, по твоему? - упрямо надвинулась на него Ольга.
   - Как где, в заднице конечно! - не замедлила съерничать, вероятно обиженная, столь не лестным отзывом Майкла о своих достоинствах, Светка.
   Она подхватила модную сумочку и, демонстративно задев Ольгу плечом, походкой, по ее мнению, настоящей, а вовсе не бутафорской королевы, выплыла из раздевалки. За ней, точно так же, с килограммовым презрением на круглом личике, гораздо перевешивающем количество макияжа на нем же, отвалила и веерка, а уже за ней и все остальные официантки. А потому, в раздевалке осталась только Ольга, все еще пребывавшая в неглиже и Майкл, так и не сумевший, по ее вине, провести сегодня, положенный разбор полетов.
   - Ну, Майклик, дорогой, - сложив ладони перед собой, будто обращаясь к иконе, взмолилась девушка. - Ты же все знаешь, все ведаешь, в этом долбанных элитных делах. Скажи, что эта стерва, во мне нашла такого особенного?
   - Так я же тебе уже все разъяснил предостаточно, - ответил тот и, чуть смягчившись, добавил - Есть в тебе Дробышева нечто эдакое, на которое, по мнению Люсьены, сейчас спрос имеется.
   - Но, что именно?
   Распорядитель вздохнул и, придав своему лицу очень даже серьезное выражение, выдал:
   - Ты только не обижайся, но из тебя, временами, прямо сквозит, что называется, первозданная дикость и неотесанность. Не в смысле мозгов, конечно. Ты же не рафинированная москвичка? Нет. Да и глазища твои серые, словно только что с привязи спустили - глядят на мир, я бы сказал, с неподдельным восторгом троглодита. Наверное, это и усекла Люсьена. Кто ее знает, но профи она классный, на три метра под землю видит! Точно!
   - И что же мне теперь делать? - заломила руки Ольга, ну никак не желая себя видеть в роли, пусть даже элитной, но все равно, проститутки. - Посоветуй, Майкл?
   - А ничего не делать, - достаточно просто, сказал распорядитель, которому очевидно, уже надоели эти пустые разговоры. - Работай себе, как раньше и все. Я ж говорю: то, что Люсьена на тебя посмотрела, это еще совсем не значит, что она приняла решение. Ну, и даже если выйдет такой расклад, даю гарантию, что ты, лично ничего не проиграешь, а может даже и выиграешь.
   - То есть? Не понимаю. Какой может быть выигрыш, во всей этой грязи? Ты что, Майкл!
   - Ну, ты и впрямь, будто с Луны свалилась, девочка, - произнес тот, поднимаясь с кресла и, под занавес, решив прочесть подчиненной небольшую лекцию. - Мир так устроен, девочка и не нам с тобой, рассуждать на этот счет - грязь это, или не грязь! Не даром, сколько существовало человечество, столько же существовала потребность в гетерах и гейшах. Значит так надо! Единственное могу сказать, у Данилевской, заведение очень даже почтенное - это тебе не на Тверской сопли морозить, да под азеров подстилаться. Кто его знает, может еще и пузана себе богатенького отхватишь в мужья и станешь, в одночасье, леди полусвета. А что, точно говорю - эти шишки, знаешь, с какими причудами. Втрескается в тебя и все тут!
   Сказав это, он тоже покинул раздевалку. А Ольга, вмиг обессилив, опустилась на освободившееся кресло и, раскачиваясь, будто медиум, вошедший в глубокий транс, принялась горячо шептать, как бы, убеждая саму себя.
   - Не хочу! Не желаю! Будьте вы прокляты со своими теориями! Не хочу!
   Только на свежем, морозном воздухе, выйдя из "Колибри", Ольга немного приободрилась и пришла в надлежащее чувство. Но, этого хватило ровно настолько, чтобы, сначала на метро, а потом и на автобусе, доехать до своей квартирки. А уже там, в одиночестве, девушка вновь, впала в черную меланхолию. Она, то недвижимым бревном лежала на диване, уставившись взглядом, в одну точку на потолке, то, ни с того, ни с сего, принималась, совершенно бесцельно, метаться с комнаты на кухню, оттуда в ванную и, обратно в комнату. При этом, Ольга с завидным упорством, все время повторяла, спрашивая себя вслух:
   - Ну, почему ты такой уродилась, Оля Дробышева? Ну, что за судьба у тебя, такая идиотская? Только-только, что-нибудь начнет налаживаться, как бабах - и все псу под хвост! И откуда только выискалась на твою несчастную голову, эта грымза Люсьена?
   Но, ближе к вечеру, все ж таки, она успокоилась. Махнула рукой на свои былые принципы и, достав из холодильника бутылку вина, устроила своим нервам и душе, заслуженное отдохновение.
   - Будь что будет! Что ни делается, все к лучшему! Может Светка с Веркой, да и Майкл тоже, не так уж и неправы. Попала в волчью стаю, ну не кукарекать же теперь. Это даже смешно - выть надо, как и всем. Думаю, была бы здесь сейчас Томка, она тоже, поддержала бы их всех. Однозначно! Не даром же, шведа себе отхватила - без любви и ничего, даже счастлива, хоть он и лысый! Вот и получается, если приглядеться, да разобраться - куда не кинь, всюду клин!
   Так она, слегка опьянев от выпитого, сидела и уговаривала себя. И, можно сказать, что почти уже уговорила. Но лишь где-то, в глубине подсознания, в самом дальнем его уголке, упрямо продолжал шевелиться червь сомнения, внося, своими назойливыми телодвижениями, раздрай и шатание, в вовсе, если быть до конца честной, не успокоившуюся душу. А потому, Ольга прекрасно понимала, что хотя, ей и удалось почти уломать собственное "Я", все равно, при виде реального поползновения на свою честь и моральные устои, будет сопротивляться отчаянно. Пусть примитивными средствами - зубами и ногтями - но до конца. Такой уж уродилась, что тут поделаешь!
  
  
  
  
   Х Х Х
   На свою следующую смену в "Колибри", девушка, впервые за все это время, ехала будто на каторгу, сулившую не только изнурительную работу, но и массу, не очень то приятных неожиданностей. Почему-то, не смотря на то, что Ольга, очень постаралась выбросить из головы все наносное, она, почти на все сто процентов, была уверена в том, что преподобная Люсьена Станиславовна, в окружении своих неизменных жлобов, сегодня объявится вновь. Уже в раздевалке стало ясно, что последний разговор, об империи мадам Данилевской, вовсе не прошел для девушки даром. И Светка, и Верка, да и остальные, не менее крашенные и от этого тоже, неестественно кукольные коллеги по труду, бывшие свидетельницами, сугубо профессиональных выводов Майкла, создали вокруг Ольги, этакую, пренебрежительно-высокомерную стену упорного молчания.
   И хотя, особой дружбы, между официантками не водилось никогда. А общение их друг с дружкой, всегда было похоже, скорее даже на жесткую конкурентную борьбу за место под солнцем, в которой имели место, как подсиживание исподволь, так и явное стукачество, данное обстоятельство, не могло обрадовать Ольгу. Но, будучи человеком, во-первых, умевшим довольствоваться малым, а во-вторых, способным подчинять себе, свою волю и эмоции, девушка мужественно наплевав на эти, по ее мнению, незаслуженные происки, с еще большим энтузиазмом приступила к работе.
   Только один Майкл оставался прежним и даже, выбрав момент, как бы мимоходом, но в рамках своих прямых обязанностей, поинтересовался у подчиненной.
   - Ну, как, отдохнула, девочка? Вижу, полна сил. А на остальное, поверь моему опыту - писай высокой колокольни, по крайней мере, получишь удовольствие. Оно не стоит, ни затраченных нервов, ни сопутствующих этому, инфарктов.
   Умом, конечно же, Ольга полностью была согласна с Майклом. Он был достаточно опытным, в этих специфично-интрижных перипетиях и, зачастую, точно знал, что говорил. Но, вот только сердце девушки, никак не желало слушаться разума. Оно трепыхалось в груди, и каждый раз, когда в широких дверях ресторанного зала, в сопровождении распорядителя, появлялся очередной завсегдатай, официантка тут же бросала настороженный взгляд в ту сторону, а ее сердце, моментально проваливалось куда-то вниз. И только убедившись, что тревога, в который уже раз, оказывалась ложной, Ольга со вздохом, достаточно быстро, что бы это ни коим образом не отражалось на работе, реанимировала себя. Так, на протяжении всей смены, показавшейся ей бесконечно долгой, будто резиновый жгут, растянутый кем-то специально и со злым умыслом.
   Однако, тем не менее, успевшая вымотать все нервы, ночь, медленно, но верно стала приближаться к своему завершению, а мадам Данилевская, так и не объявилась. Вполне естественно, что Ольга вздохнула с облегчением. Но при данном, вроде бы, благоприятном для нее раскладе, вдруг, совершенно неожиданно, открылась и иная грань ее проблемы. Как не крути, а отсутствие сегодня в зале Люсьены, все равно, не решало Ольгиной беды до конца. Наоборот, позволяло и дальше мучиться в сомнениях и страхах, находясь под жестоким прессингом томительного ожидания.
   - Вот черт, кто бы знал, - буркнула себе под нос Ольга. - Уж и впрямь, лучше бы приперлась эта стерва. Тогда, коса на камень, задница об задницу и, как говорится, кто дальше отлетит. А тут опять, не спи и думай, ночи напролет. Эх!
   По этой самой причине, настроение девушки к концу смены, оказалось еще более мрачным, чем в начале ее. Оставаться вновь, наедине со своими сомнениями, на ближайшие сутки, было и впрямь, испытанием не для слабонервных. И вот, в этот самый момент, когда ресторанный зал, в значительной степени освободился, от наевшихся и напившихся гурманов, а официантки получили, наконец-то, возможность перевести дух, к Ольге, воровато оглядевшись по сторонам, подошла одна из коллег.
   Звали ее Снежана, хотя все в коллективе, были прекрасно осведомлены и о ее настоящем, тоже, вполне нормальном имени - Анна. А потому, в зависимости от настроения, обращались к девушке, в очень даже широком диапазоне, начиная от Снежка и, заканчивая Анчуткой. Но она не обижалась и, иной раз, будучи не в духе, все равно, воспринимала происходящее вокруг нее, с неизменной улыбкой, на ярко крашенных, пухлых губках.
   Внешность Снежаны, с точки зрения Ольги, была по всем параметрам, просто замечательной - крашенная блондинка, ухоженная, знающая толк в искусстве макияжа и, ко всему прочему, обладавшая очень даже пропорциональной спортивной фигурой. В этом плане, она вполне могла, дать огромную фору, как экзотическому облику Верки, так и кукольному имиджу Светки, но, предпочитала никогда не кичиться своими достоинствами, а всегда стояла как бы в стороне, от бушевавших иной раз в раздевалке, страстей.
   В общем, Снежана-Анна, судя по всему, являлась добрейшим созданием с налетом явного романтизма, что даже Ольге, она порой казалась совершенно случайным человеком, в довольно жестком и не терпящем мягкотелости, ресторанном бизнесе. И, тем не менее, девушка всегда с успехом справлялась со своими обязанностями и числилась на хорошем счету, у очень строгого в профессиональном отборе, придирчивого, словно ротный старшина, Майкла.
   Так вот, Снежана наклонилась к Ольгиному уху и, очень даже горячо, как это бывает в том случае, когда люди уверены в своей абсолютной правоте, зашептала:
   - Ты духом не падай Ольга. По-моему, у меня есть для тебя классный рецептик. Закачаешься!
   - Что еще за рецептик? - удивилась та, искренне округлив свои серые глаза.
   - Не сейчас. А вот переоденемся, тогда и жди меня у станции метро. Или я тебя буду ждать - кто вперед выйдет. Увидишь - не пожалеешь!
   В Ольгином положении, только и оставалось, что молча согласиться. Ну в самом деле, нельзя же было отбрасывать спасительную соломинку, которую тебе честно протягивали. А вдруг?!
   Когда коллеги, как и условились, встретились у станции метро, Снежана, буквально на глазах, превратившись в деятельную фурию, что для Ольги явилось открытием, тут же принялась за изложение своего, оказавшегося очень уж не затейливым на поверку, рецепта.
   - Короче так, Оль, - решительно произнесла девушка, - знаю я твою беду, слышала, а потому, самый лучший способ сейчас для тебя - выяснить все досконально. Что будет и как будет. Чтобы не терзать себя больше.
   - Согласна, и что дальше?
   - А дальше то, - все с той же, удивительной горячностью и, ярко выраженной, искренней готовностью помочь, продолжила Снежана. - Есть у меня на примете одна гадалка. Женшина-уникум, можешь не сомневаться. Лично, не раз убеждалась в ее способностях. Так вот, едем сейчас к ней и она тебе по полочкам, разложит всю твою будущность.
   - Ну, а мне то с того, какая польза? - усомнилась Ольга, ожидавшая чего угодно, только не этого.
   - Как это, какая польза! - весьма эмоционально, всплеснула руками Снежана, откровенно злясь, на подобное непонимание. - Как, какая польза! Если, это все прописано в твоей судьбе, то и нечего ей противиться! Да и потом, гадалка дальше в будущее заглядывает. Кто его знает, может это, как раз и есть твой счастливый шанс?! А ты, как дура, его и упустишь!
   - В общем-то, даже логично, - вынуждена была согласиться та.
   - Не то слово! - обрадовалась коллега. - А на Светку, с Веркой, внимания не обращай. Они, суки, спят и видят, чтобы какой-нибудь олигарх, с мешком денег, рухнул им в ноги. Потому, еще долго будут на тебя коситься - им то, шара не выпадает. А я, эти расклады, прекрасно знаю, и олигархов, и прочее.
   - И откуда же ты, всего этого успела нахвататься? Ты же на ходу спишь, Анчутка. Вот, никогда не думала.
   - Успела, представ себе, - совершенно не смутившись и, не думая обижаться, выдала та. - Ладно уж, только тебе, по большому секрету. Я до "Колибри", уже и замужем успела побывать, за банкиром! Крутой был дядечька, ничего не скажешь. Отсюда, и соображаю, во всех их заморочках. Они уже действительно, Майкл правильно сказал, обожрались всех этих силиконовых красавиц от пуза. Как Светка. Кстати, согласись, я тоже от нее не далеко ушла. Вот мне это боком, с моим банкиром и вышло!
   - Ну и сравнила.
   - Точно, точно, не льсти. Так вот, эти денежные мешки, оказывается, больше всего, сейчас, ценят домовитость, не испорченность и прочую дремучесть. А для выпендрежа, можно и в агентство обратиться. Выдадут, причем с удовольствием, за огромные бабки, для кортежа и престижа, хоть табун кобылиц. Таких, у которых ноги от ушей растут, да в каждой сиське по кило силикона. Только они, эти кобылицы, ими так и останутся, пока по старости, да по ненадобности, их крючками, на живодерню не оттащат. И Светка, это прекрасно понимает, оттого и скрипит зубами. Вот так то, подружка. Я эту школу, уже давно прошла - имею право на суждение!
   - А ты, оказывается, философ, Снежанка, - произнесла, искренне пораженная услышанным, Ольга.
   - Философ, не философ, что знаю, то и говорю, - просто ответствовала та и, подхватив собеседницу под руку, потащила ее в подземный переход.
   Знакомая Снежане гадалка, жила на самой окраине Москвы и, даже чуть дальше. А потому, добираться до нее, девушкам пришлось достаточно долго. Сперва до конечной, метро Домодедово, а там, еще и на электричке, одну остановку, в сторону аэропорта. Но всю дорогу, в общем-то, всегда малоэмоциональная Снежана, с завидным энтузиазмом, расхваливала свою протеже. Так что, к концу пути Ольга, уже практически полностью, уверовала в то, что скоро, получит этакую панацею, которая легко и, без лишних забот, освободит ее душу от мытарств, ощущения неприкаянности и очень неприятных ожиданий.
   Гадалка жила в своем домике, крошечном и, почти игрушечном, на самом краю какого-то поселка. Сам поселок, был похож на дачный. Но как бы, являл собой, неотъемлемую составную часть самой столицы. Звали гадалку, достаточно претенциозно - Изида и, когда Ольга, увидела ее воочию, то даже устыдилась сомневаться, относительно истинности ее, столь необычного имени. Изида, оказалась довольно вальяжной женщиной, за пятьдесят, но, весь ее облик, был выдержан в столь строгих правилах Древнего Египта, насколько сведуща была в этом новоявленная клиентка, что сразу же, создавалась полная иллюзия того, что ты вдруг, самым удивительным образом, попал в далекое прошлое.
   В одной из двух комнат домика, стараниями хозяйки, была воссоздана соответствующая атмосфера, которая, как нельзя лучше, располагала к расслаблению души и, тем самым, к восприятию пророческих пассажей Изиды. Со всех, без исключения, стен, стеклянными глазами, взирали позолоченные маски, давно покинувших этот бренный мир, фараонов и жрецов, а с низкого потолка, гроздьями и в одиночестве, свисали какие-то засушенные, но продолжавшие издавать одуряющий, сладковатый запах, диковинные растения. Пурпурные шторы на окнах, не пропускали внутрь ни единого лучика снаружи, а потому, в этом храме пророчества, стоял какой-то особый полумрак, который едва разгонял неверный свет от двух светильников, исполненных в виде, вставших в агрессивную позу и распушивших свой капюшон, бронзовых кобр.
   Кстати сказать, то ли муляжи, то ли и впрямь, изящно выполненные чучела самых разнообразных змей, были довольно грамотно, развешены и по стенам. Они, не собирались в мерзкий, наводящий ужас, клубок, не пугали клиента, но в то же время, назойливо закладывали в его подсознание, что именно они, твари земные, способны удивительным образом, сочетать в себе сразу две ипостаси - совершенную грацию и неоспоримую мудрость. Тут же, как непременный атрибут общего, выдержанного в едином стиле, антуража, присутствовали и огромные скарабеи - навозные жуки, считавшиеся в Древнем Египте, существами, априори священными. Посреди комнаты, стоял небольшой круглый столик. Он был покрыт черной скатертью, на фоне которой, блистали в полутьме, серебряные стеклярусные звезды. А в самом центре стола, сиял резными гранями хрустальный шар, величиной с небольшой арбуз.
   Гадалка, довольно спокойно отнеслась к прибытию клиентуры. Она сдержано, как положено настоящему медиуму, поздоровалась со Снежаной, а уже потом, в упор, смерила пронзительным взглядом, своих темно-карих глаз, Ольгу и тряхнув, аспидно-черным, как у хрестоматийной Клеопатры, каре неестественно блестящих волос, которое венчала небольшая золотая змейка с изумрудными глазками, приступила к делу. Не стоило особо говорить о том, в каком состоянии, от увиденного, пребывала сама Ольга. В данный момент, в ее естестве, впервые позволившем испробовать на себе чудеса магии, сошлось сразу все - и почти священная вера в происходящее с ней, и предательская дрожь в коленках, от явного перенапряжения нервов, и ожидание явления чуда, и элементарный страх перед неизведанным, и даже, обычное девичье любопытство.
   Но Снежана, которая так же, находилась в соответствующем обстановке настрое, была все равно, рядом. Она, взглядом своих добрых глаз, как могла, подбадривала девушку и всем своим видом, как бы демонстрировала: "Вот увидишь, все будет просто прекрасно, еще и спасибо мне потом скажешь!". А потому, Ольга осторожненько, присела напротив гадалки, уже успевшей властно обустроиться за круглым столом и, затаив дыхание, вся, буквально до корней волос, превратилась во внимание.
  
  
  
  
   Х Х Х
   Правила свои, не совсем обычные обязанности, экзотическая Изида, весьма и весьма профессионально. Сперва, вызывая в клиентке благоговейную дрожь всех внутренностей, она принялась вводить себя в необходимый транс, для того, чтобы беспрепятственно проникнуть в параллельный мир. И, к слову сказать, это удивительное, заставляющее волосы вставать дыбом, превращение, удалось ей достаточно быстро. Глаза Изиды, еще несколько секунд назад, с огромным тайным знанием абсолютно всего, взиравшие карими радужками на мир, вдруг, самым неестественным образом, закатились вверх. А в ее глазницах, в обрамлении густых, иссиня-черных ресниц, остались лишь синеватые, страшно подрагивающие белки, пронизанные густой сеточкой красных прожилок.
   Одновременно, хрустальный шар на столе, засветился изнутри всполохами какого-то нереального, похожего на северное сияние, голубоватого света. В тот же момент, светильники в виде кобр потухли и по стенам комнатушки, заструились причудливые тени, совершенно по иному заставлявшие выглядеть, многочисленные и, абсолютно мертвые до этого, маски. На них, теперь уже взиравших со стен вполне осознанным взглядом, как бы отразилась сама жизнь, в одночасье, сделав эти свидетельства былого могущества, непосредственными участниками процесса пророчества, происходившего за черным столом.
   А тем временем, глаза Изиды, уже вернулись в нормальное состояние. Она глянула на голубые сполохи внутри шара и начала неспешно, каким-то потусторонним, словно исходящим из глубокой могилы голосом, вещать.
   - Ну, что я могу сказать тебе, красавица, беда, во всех ее земных проявлениях, твоя давняя подруга! Она, как будто, играет с тобой, с самого детства. Насмехается. Даст, вроде, леденец, сладкий, яркий, но, тут же и смотрит, когда ты сломаешь об него зуб. Было? Есть?
   Прошлое, совершенно малорадостное, детдомовское бытие, моментально пронеслось перед воспаленным внутренним взором Ольги и она, напрочь пораженная, этим, в общем-то, простым открытием истины, про существование которой, знала и сама, прошептала.
   - Было, конечно было.
   - Тогда дальше, - продолжила удовлетворенная Изида. - Совсем недавно, тебе пришлось пройти, очень серьезные испытания. Не знаю точно какие, но они, в достаточной степени, сделали тебя взрослой. Но не сломали. Было?
   - Было, - заворожено произнесла Ольга. - А будущее, с будущим то что?
   - Не спеши - всему свое время! боги должны знать, от чего им отталкиваться! Будет тебе и будущее. Кстати, вот оно, уже в шаре. Видишь эти красные отсветы?
   И действительно, в общем спектре голубого, внутри хрустального шара, словно крохотные молнии, стали пробегать желтовато-оранжевые всполохи.
   - Что это? - настороженно спросила девушка. - Все плохо?
   - Не так уж и плохо, но и не все хорошо. Как у всех людей, - довольно неопределенно, ответствовала гадалка и, пронзив клиентку взглядом карих глаз, продолжила. - Не скрою, будут еще на твоем веку слезы. Много слез. Но потом, все завершится просто прекрасно. Ты обретешь то, о чем мечтала давно. То, что у тебя было и то, что ты успела потерять.
   - Неужели Мигель? - вырвалось из Ольги.
   И впрямь, если верить гадалке, ее слова можно было трактовать только так. неужели действительно, когда-нибудь, Ольге выпадет возможность обрести вновь своего Мигеля, своего любовника по переписке, там, в зоне, на холодной Двине. Неужели такое вообще может быть? Девушка, на какое-то время, даже забыла о своих сегодняшних бедах и, уставившись на Изиду, настойчиво потребовала продолжения. Но та, была профи до мозга костей - всего лишь гадалкой, а не справочным бюро. Потому и ответила достаточно туманно и вполне в соответствии, с ритуалом.
   - Не знаю, Мигель ли это или не Мигель - в шаре этого не прочтешь. Только будет, будет тебе счастье. Именно такое, как я и сказала. Но, увы, оно будет доставаться тебе очень трудно. А потом, ты захочешь улететь.
   - Как это, улететь? Куда?
   - Наверное, в вечность. Хотя, вполне возможно, просто круто изменишь свою жизнь. Кстати, тебя не звали в детстве, например: "пташкой" или "синичкой"?
   - Нет, а что? - удивленно воззрилась на гадалку Ольга и, в ее мозгу, заворочалась вполне определенная догадка на этот счет.
   - Так, ничего особенного, - ответила Изида. - Многое в судьбе человека играют энергетические посылы, исходящие из его прозвищ и имен. Все они связаны с определенной средой, влияющей на судьбу. Если что-то воздушное - долго приходиться маяться, пока какой-нибудь поток, не занесет тебя туда, куда ты и хотела бы. Все!!!
   Из последнего, Ольга совершенно ничего не поняла, но не решилась, ни переспрашивать, ни объяснять того, что на зоне ее звали Стрекозой. Зачем было усугублять. Пока же, под напором антуража и избытка впечатлений, все казалось итак, предельно ясным и, главное, желаемым. Конечно, все услышанное, поражало воображение и конечно же, давало богатую пищу для размышлений. И, только уже по дороге домой, глядя, на еще более довольную Снежану, Ольга, вдруг, спросила у нее.
   - А что, собственно говоря, определенного, мне твоя Изида сообщила?
   - Как что? - моментально возмутилась попутчица и, принялась энергично загибать пальцы. - А, что будет все хорошо - раз! А, что счастье привалит - два!
   - Ну, а слезы, море слез - это, как прикажешь понимать? - оборвала ее Ольга.
   - А как же ты хотела? Без слез, даже дитя не выродишь! Зато, долгожданное счастье, представляешь?!
   - Представляю, - покорно согласилась девушка, хотя в голове ее, образовалась невообразимая каша и, уж конечно, она себе ничего конкретного, не представляла.
   И, как бы не примеривала Ольга, уже дома, оказавшись в одиночестве, пророчества Изиды, как бы не накладывала из, на свою ситуацию с Люсьеной, ясного ответа для себя, так и не находила. Наоборот, появлялись какие-то невообразимые тупики, куча вариантов, но, ни один из них, не желал перерастать в что-то определенное, реальное и, предельно конкретное. Допустим, в будущем, она действительно бы встретила своего любимого. Будет ли это, тот самый Мигель? Может быть, но уж звучит, как-то фантастически. Но, пусть даже и это сбудется. А что сейчас то было делать, во вполне реальной ситуации? Уходить из "Колибри" и устраиваться куда-нибудь дворничихой, а потом, сидеть и ожидать прихода любимого. Только когда он придет и, как отыщет ее в затрапезном халате и с метлой в руках?! Или же, принимать предложение Данилевской и уже тогда, пребывая в заведомо элитарных сферах, самой принимать усилия для поиска собственного счастья. А и впрямь, встретиться ей Мигель - будет ли ему нужна, пусть дорогая, но все равно, проститутка?
   В общем, после посещения гадалки, раздрай в Ольгиной душе, вовсе даже не уменьшился, а наоборот, стал захлестывать девушку, буквально с головой. И от отчаяния, сама уже того не желая, она становилась все упрямее и упрямее, все жестче и жестче, как к себе, так и к окружавшему ее миру. Да, что там греха таить, все чаще и чаще, Ольге, стало даже нравиться, проводить свободные вечера, за бутылочкой вина. Это искусственное средство, позволяло сполна расслабляться, а пагубность данного пристрастия, в виду отсутствия достаточного опыта, девушка естественно, просчитать еще не могла. А может, разочаровавшись в жизни, просто и не желала просчитывать.
   Только одно она знала достаточно четко. То, что ей подсказывал, предельно обострившийся когда-то, в нечеловеческих условиях зоны, инстинкт самосохранения - все равно, мадам Данилевская, из своих железных объятий, ее не выпустит. И, чтобы там не говорил Майкл относительно факта и не факта, чутье Ольги, достаточно упрямо, заверяло ее в том, что деловая женщина подобного ранга, коей и являлась, без всякого сомнения, Люсьена Станиславовна, не стала бы растрачивать свое драгоценное внимание, на несерьезные пустяки. А потому, оставалось только ждать. Ждать, и сходить с ума от безысходности, да уповать на иллюзорное чудо.
   Правда, ждать Ольге, пришлось не так уж и долго. Данилевская, вновь объявилась в "Колибри" ровно через неделю. Даже час, когда она вошла в ресторанный зал, был точно тем же, как и в прошлый раз. А это, лишь красноречиво свидетельствовало об очень многом и, прежде всего о том, что владелица борделя, являлась женщиной весьма педантичной. Ровно настолько, насколько и деловой. А раз так, то можно было сделать вполне обоснованный и далеко идущий вывод, что где-нибудь, в ее, обязательно облаченной в крокодилову кожу, записной книжке, уже имелась запись каллиграфическим почерком, напрямую касающаяся официантки "Колибри", некой Ольги Дробышевой. Не иначе!
   Данилевская появилась в ресторане все в том же составе - в сопровождении двух внушительного вида жлобов. Однако по тому, как она решила разместиться, в это свое посещение "Колибри", можно было сделать и еще один вывод - дама была серьезно настроена на действие. Во-первых, Люсьена расположилась за столиком одна, предоставив своей охране, право лопать, любимых ими лобстеров, отдельно от нее - в самом углу зала, неподалеку от эстрады. Во-вторых, после того, как она шепнула на ходу, пару слов Майклу, тот, с подобострастной улыбочкой, устроил ее непременно в зоне обслуживания Ольги. Короче, Люсьена вполне профессионально, как бы создала для себя обстановку, для будущей приватной беседы. А вот с кем она собиралась беседовать, догадаться было совсем не трудно.
   Удивительно, но пред лицом своего реального врага, каким ей представлялась в данный момент ненавистная сутенерша, Ольга, как-то даже воспряла духом. Наконец-то, как ей подумалось, в первую же секунду после того, едва она увидала "долгожданных" посетителей, у нее появилась реальная возможность самолично, разрубить тот Гордиев узел, в который, так нежданно и в одночасье, превратилась вся жизнь девушки. Как и было положено, согласно писаным, даже более того, заученным назубок, инструкциям, официантка моментально подошла к столику клиентки. Майкл зорко следил за тем, чтобы в их заведении, общепринятых проблем с нудным ожиданием, пока изволят тебя обслужить, не было даже в принципе. А потому, любая нерасторопность подчиненных, наказывалась незамедлительно по окончании смены, во время разборов полетов в раздевалке. И в данном случае, это было вполне оправданно. Так как завсегдатаи ресторана, иной раз оставляли здесь, такую сумму из своего кармана, что вполне могли претендовать не только на завидную скорость оказания услуг, но даже и на то, чтобы официантки, по их желанию, кормили бы их с ложечки.
   Что же касалось Люсьены Станиславовны, то она, в очередной раз продемонстрировала, застывшей в ожидании заказа Ольге, виртуозное владение своими эмоциями, которым, без всякого сомнения, знала как цену, так и время их применения. Дама лишь мельком, прошлась цепким, как у фотографа взглядом, по всему облику девушки, начиная с глаз и заканчивая ногами, а уж затем, ни единым мускулом на холеном лице, не выдав результата своего осмотра, принялась достаточно меланхолично перелистывать меню. Так, продолжалось, наверное, минут пять, которые показались Ольге, все это время пребывавшей в напряженном ожидании, целой вечностью. Наконец, Данилевская небрежно захлопнула, шикарно изданный буклет с наименованиями блюд и, все тем же, небрежным движением отбросив его в сторону, мягко произнесла, грудным, оказавшимся очень низким по тембру, голосом.
   - Ну, и как твои дела, Оля?
   - Прекрасно! - довольно резко, готовая тут же приступить к защите, ответила та, одновременно, оцепенев от столь очевидной осведомленности Люсьены. - Откуда вам известно мое имя, Майкл уже успел подсуетиться?
   - А это что, такой уж большой секрет? - позволила себе слегка улыбнуться дама. - Или вам специально, выдают таблички с ложными данными, чтобы вводить клиентуру в заблуждение.
   Только теперь до девушки, думавшей совершенно в ином направлении и другими масштабами, дошла вся глупость ситуации, в которую она только что вляпалась. Действительно, табличка, на которой черным по желтому, было крупно написано "Ольга", болталась у нее на правом бедре.
   - Извините, пожалуйста, - несколько стушевавшись, произнесла она. - Итак, что будем заказывать? Могу посоветовать вам....
   - Ничего мне не надо советовать, дорогая, - остановила, ее сугубо профессиональный порыв Люсьена и, по-прежнему мягко, но в то же время безапелляционно предложила. - Присаживайся. У меня есть к тебе деловое предложение, а напряженные ноги, не всегда являются в таком случае, хорошим подспорьем. Садись!
   - "Ну, вот, началось!", - подумала про себя Ольга, а вслух, выполняя все ту же, строгую инструкцию, с достаточной твердостью в голосе, заявила. - Нам не разрешается во время работы, садиться за стол с клиентами! Извините!
   - Хорошо, что ты такая исполнительная девочка. Я тоже, кстати сказать, люблю порядок во всем. Но, это дело поправимое и, нет правил, без исключений.
   Выдав это, Данилевская сделала приглашающий жест Майклу, который все это время, исподволь, но внимательно отслеживал ситуацию. И в этом, в общем то простом ее движении, достаточно четко проступило нечто, являющееся несомненным свидетельством властности и, вполне обоснованных, неограниченных возможностей. Распорядитель же, сей миг, с более чем подобострастной улыбочкой всегдашнего угодника, пулей подлетел к столику и, склонив голову набок, превратился в само внимание. А потому, и проблема, разрешилась достаточно быстро. Причем, хотя и в присутствии самой Ольги, но совершенно без учета того, что она тоже, может иметь глаза и уши. Короче, стодолларовая купюра, благополучно перекочевала из шикарной сумочки Люсьены в карман смокингу Майкла, а он, в свою очередь, кивком головы поблагодарив благодетельницу, изойдясь елеем, объявил подчиненной.
   - Садись, дорогая, побеседуй, чего не сделаешь, ради хорошего человека. правда же, Люсьена Станиславовна? Сейчас, я организую замену.
   - Сволочь! - обожгла его одними глазами Ольга и резко отодвинув стул, а затем и вполне по-хозяйски устроившись на нем, вдруг, барственным тоном, выдала. - Тогда, может быть нам принесут чего-нибудь выпить? Дайкири со льдом! И если можно, побыстрее!
   - Сей момент, - ответствовал ей Майкл, продолжая являть приклеенную улыбочку, из-за которой, сквозило предельно ясное: "Ну, подожди, красотка, будет еще сегодня разбор полетов, я тебе припомню это дайкири, за твой же счет!".
   Но Ольга, уже абсолютно не обращала никакого внимания на его мимику. Наоборот, исходя из собственного злорадства и, чтобы дожать окончательно, добавила.
   - Да и от омара, в белом вине, я бы совсем не отказалась.
   Бедный Майкл, едва не подавился собственной слюной, от подобного нахальства, что, безо всякого сомнения, доставило огромное удовольствие Люсьене.
   - Несите, несите, что застыли? Или у вас со слухом плоховато?- сказала она, с тщательно скрываемой усмешкой, глядя на вошедшего в ступор распорядителя.
  
  
  
  
   Х Х Х
   Вскоре, все заказанное Ольгой, было на столе и она, нарочито злобствуя, совершенно не обращая никакого внимания на Данилевскую, исходя только из одной задачи, чтобы хоть так, своим пренебрежением досадить ей, с завидным аппетитом принялась за еду. Однако многоопытная и, наверняка мудрая словно змея, Люсьена, была по-прежнему спокойна. Она открыто наблюдала за спонтанными и явно плохо обдуманными потугами девушки и, по ее лицу, иной раз, как бы пробегала едва заметная тень сардонической улыбки.
   Ох, не знала, не гадала и не думала Ольга в данный момент, что именно своей непосредственностью и показным злобствованием, на самом деле, стремительно набирает очки, каждое из которых старательно и не без удовольствия, отмечалось прожженной в своем деле, сутенершей. Именно такое, основанное на не приглаженных цивилизацией инстинктах поведение, вполне устраивало Люсьену и, только лишний раз доказывало то, что в своих предварительных расчетах, она совсем не ошиблась.
   Благосклонно и терпеливо дождавшись, пока с омаром будет покончено, а дайкири выпито, Данилевская, наконец-то, перешла, что называется, к делу.
   - Ну и как, вкусно? - заботливо поинтересовалась она и тут же, не дожидаясь ответа, прямо в лоб, задала тот вопрос, за разрешением которого и объявилась вновь в "Колибри". - Как ты, Оля, смотришь на то, если я тебе предложу более престижную работу?
   - Подстилаться под ваших пузатых песочников, трясущих золотой мошной? - сразу же, без обиняков, отреагировала Ольга, постаравшись вложить в свои слова, максимум презрительности. - Нет уж, увольте, пожалуйста!
   - Ну, почему сразу песочники и прочее? - нисколько не смутившись, профессионально сгладила, возникший за столом напряг, Люсьена. - Кто это тебе подобное вбил в голову? Нормальная работа - не хуже и честнее других, поскольку основана, на нормальных же, человеческих инстинктах, которым, позволю заметить, не одна тысяча лет. Ту мы абсолютно ничего не изобрели. Кстати, многие о таком предложении, только мечтают.
   - Вот и предлагайте им, которые мечтают, - зло бросила девушка и, увидев невдалеке, проходящую мимо Светку, ткнула пальцем в ее направлении. - Вон, пожалуйста, могу порекомендовать. Действительно, спит и видит себя в роли проститутки, под вашим крылом. А что, в самом деле, чем не товар - и рожа, и кожа, и задница!
   - Ну, относительно рожи и задницы, позволь мен решать! - добавив в свой тон, этакую, тщательно взвешенную толику грубости, произнесла Данилевская и, скорчив вполне понятную мину, при виде Светки, продолжила. - У меня, к твоему сведению, очень даже приличное заведение, а не бордель для заезжих дальнобойщиков. Которым все равно, будем уж откровенны, куда тыкать свои причиндалы, лишь бы физиономия была посмазливее, глаза как плошки и сиськи что б из ладони вываливались.
   От подобной, явно рассчитанной на ошеломляющий эффект откровенности, Ольга даже раскрыла рот, совершенно не зная, что бы, сказать в ответ. Примерно с минуту, она усиленно собирала свои, вдруг, разбежавшиеся мозги в кучу, пока Данилевская, откровенно наслаждалась собственным превосходством. Наконец, будучи не в силах, отыскать в собственном лексиконе, какие бы то ни было аргументы в свою пользу, Ольга, что называется, пошла в атаку по колхозному, игнорируя всякие законы хорошего тона и логики.
   - Нет! - скрипнув зубами, произнесла она. - Нет и еще раз нет! Отстаньте от меня, раз и навсегда! И весь разговор на эту тему окончен! Я не желаю, понимаете вы, не ЖЕ-ЛА-Ю, превращаться в проститутку. Даже, как вы выразились, в стенах вашего суперэлитного заведения! Мне противно. Вы то сами, это способны понять, или нет? Я спрашиваю, способны или нет?
   Что и говорить, Ольга действительно была сейчас совсем недалеко от самой настоящей истерики. Но мудрая, в своем специфическом деле Люсьена, не стала опускаться до уровня своей собеседницы и, достаточно спокойно выслушала до конца, эту, весьма эмоциональную тираду. При этом, судя по всему, она осталась верна себе как профессионал и, не замедлила, мысленно внести на счет потенциальной подчиненной, несколько активных очков. Удивительно, но так уж получалось - чем больше упиралась в своем отрицании и непринятии предложения Ольга, тем упорнее в своих намерениях, становилась Данилевская. Эх, если бы знать девушке, все тайные механизмы, движущие вперед рынок сексуальных услуг для избранных! Если бы знать! Скорчила бы из себя дурочку с телячьими, от восторга, глазами, обесцветила бы заранее волосы напрочь, наклеила бы ресницы в три сантиметра, да и кинулась в объятья благодетельнице, не уставая повторять, что готова на любые условия без оговорок. Тогда, вполне может быть, Люсьена задумалась о том, что ошиблась в своих расчетах.
   Но нет! Все шло именно так, как и задумала старая пройдоха. И Ольга, сама не понимая того, с успехом, продемонстрировала ей, весь свой дикий, не облагороженный до конца столичным изыском, а еще и усугубленный зоной, потенциал и тем самым, помогла подписать относительно себя, окончательный вердикт, не подлежащий более, никакому сомнению. Правда, Данилевская, будучи умной и дальновидной, узрела еще и другое, а именно, что своими испытанными средствами убеждения, сломать ей девушку не удастся. А потому, заканчивая пока, бесполезные словопрения, она напустила на себя изрядную долю зловещности и, что б рубить наверняка, с нескрываемой угрозой в голосе, произнесла.
   - Что ж, Ольга, я хотела поладит с тобой по хорошему. Но, как говорится, видит Бог, ты меня вынудила. А потому, открою тебе один небольшой секрет - я никогда, слышишь ты, никогда не отступаю от своих намерений. Даю тебе ровно три дня на раздумья. А там, будь уверена, сама приползешь ко мне на карачках, будешь целовать ноги и умолять, чтобы мое предложение, все еще оставалось бы в силе. Больше, я тебя не задерживаю - время пошло!
   Ольга, словно дикая кошка, тут же соскочила со стула и, обдав собеседницу пронзительным, ненавидящим взглядом серых глаз, упрямо выдавила из себя.
   - А вот и не приползу!
   Однако, Люсьена, не удостоила ее не только ответом, но даже и взглядом. рассчитавшись по счету, с самим распорядителем за Ольгин ужин, она подала знак своим жлобам и с достоинством, щедро расточаемым на все огромное помещение, покинула "Колибри". Что же касалось Ольги, то она, с молчаливого распоряжения Майкла, данного им одними глазами, приступила к своим обязанностям. Но, как можно было работать, находясь в состоянии на грани нервного срыва? Да еще когда в ушах, все еще упрямо стоял отзвук вполне реальной угрозы, вылетевшей напоследок из уст Люсьены Станиславовны. Надо было быть полным пофигистом, чтобы принять сказанное профессиональной сутенершей, за обычную шутку и желание лишь немного пощекотать нервы. Такие Люди, как мадам Данилевская, бросаться словами за просто так, приучены не были.
   Ольге же, требовалось исполнять службу на прежнем, очень высоком уровне, не терпящем послабления ни в чем. Продолжать кокетливо улыбаться клиентам и старательно, отпихивая собственные мрачные думы по уголкам памяти, ублажать, пресыщенные умопомрачительным многообразием, вкусы избранных мира сего. Ох, как она ненавидела их всех сейчас, скопом, жующих, блаженствующих, сорящих деньгами старающихся обязательно уколоть глаз простого смертного, показной демонстрацией собственной вседозволенности. Нужно ли вообще говорить о том, какого труда, стоило Ольге, даже просто, держать себя в рамках.
   А потому, все равно, не раз и не два, она, вдруг, вспыхивала как спичка, казалось бы, в совершенно безобидных ситуациях. И, если привередливые клиенты, находясь в состояние некоторого подпития, не слишком то обращали на свое внимание на данные нюансы настроения симпатичной, но, почему-то не такой веселой, как положено, официантки, то от пристреленного взгляда Майкла, эти явные просчеты, конечно же, укрыться не могли. Он однажды, сделал девушке довольно веское внушение, потом еще раз, а на третий, и вовсе, взял ее под локоток, отвел в служебную комнату и, особо не чинясь, выдал.
   - Ты что, мать твою, совсем охренела? А ну, соберись, живо! Сколько раз говорить одно и тоже - с людьми работаешь, а не в зоопарке, обезьянам бананы раздаешь! Ладно пронесло, потом еще не заметили, а еще раз бзыкнешь не по уму, так клиент тебе на голову блюдо оденет и, будет на все сто прав, между прочим!
   - И ты туда же, Майкл. О, Господи, как же вы все мне надоели, - вполне искренне и, даже жалобно, вырвалось из Ольги. - Так я, по вашему, что, не люди эти самые, что ли?
   - Люди, люди, конечно люди, - вдруг, сбавил обороты распорядитель. - Понимаю я тебя, чего уж там. Но, извини, во все эти интриги, не имею права влезать. Короче, собирайся и дуй домой. Следующую смену, можешь тоже не выходить. Приди немного в себя.
   - Спасибо тебе, Майкл, ты настоящий друг, - грустно попыталась пошутить девушка и, пошатываясь, будто пьяная, направилась в раздевалку.
   - Тамбовский волк тебе друг, - крикнул ей вслед распорядитель, давая понять, что не позволит нарушать субординацию и, чтобы не повадно было и впредь, добавил. - Две смены, я с тебя удерживаю, без разговоров.
   - Да хоть все десять, - махнула рукой Ольга.
   Быстро переодевшись, она вышла из ресторана на ночную, оцепеневшую от мороза улицу, с таким чувством облегчения, какое ни разу до этого не испытывала, даже когда работала посудомойкой. А потому, ведомая какой-то непонятной, вдруг, охватившей ее эйфорией, девушка решительно, сама себе заявила, что сегодня, ни за что не будет трястись ни на автобусе, ни на метро. Назло всем! И преподобной Люсьене, и своим завистливым товаркам по работе, и даже назло, по большому счету, все ж таки, доброму и человечному, Майклу. Она поедет, непременно на такси. Да, на такси, по ночной Москве, с шиком и ветерком, сколько бы это не стоило.
   Что же касалось практической стороны дела, то рядом с Беговой, где располагался ее ресторан, проблем с таксомоторами никогда не было. Поэтому, уже спустя всего лишь несколько минут, Ольга, развалившись на заднем сиденье шикарной, по ее мнению, иномарки и, заведомо предупредив шофера, чтобы не брал попутчиков, катила на Север столицы. Правда, пробегавшие мимо окон, веселые огоньки огромного мегаполиса, теперь, уже не радовали ее так, как это было раньше - слишком уж обманчивой для нее, оказалась вся эта сверкающая мишура. Или, просто так ей казалось сейчас, после того, как ее незаслуженно обидели, пытаясь бесцеремонно влезть во внутренний мир девушки со своими циничными мерками. Скорее всего, так оно и было.
   А между тем шофер, молодой мужчина лет тридцати, внимательно изучив через зеркало одинокую пассажирку и, не отыскав в ее облике характерных признаков, отличающих представительниц древнейшей профессии, только пожал плечами. И уже чуть позже, все-таки, решил скрасить свое, тоже не очень завидное существование - сутками напролет за баранкой - непринужденной беседой.
   - Что, гуляем? - спросил он, просто так, для затравки.
   - А разве это запрещено законом? - вопросом на вопрос, совсем не дружелюбно, ответила Ольга.
   - В общем-то, нет, - несколько обескуражено, отозвался водила, но замолчал и еще более внимательно стал вглядываться в зеркало.
   Так продолжалось, наверное, минут пять, пока Ольга, сама не решилась, окончательно развеять его сомнения, относительно своего рода занятий. Ну, что тут поделаешь, такой уж народ, эти таксисты. Вроде, каждый день, десятки людей перевозят и, замечать, как бы, уж не должны их. А нет, все равно любопытно - кто, да что, да почему одна среди ночи?
   - И что же ты там выглядываешь, дорогой ты мой? Словно штатным филером подрабатываешь, - произнесла Ольга. - С работы еду, в ресторане работаю. "Колибри". Слыхал?
   - Это где пальмы то? - оживился шофер и, прикинув что-то в своей голове, даже присвистнул. - Крутая у вас контора. Туда клиенты, исключительно на своих "Мерсах" подкатывают.
   - Крутая, - согласилась девушка.
   Она невольно представила себе, какое веселье закручивается сейчас, к самому пику ночи, в ее ресторане, какой бурной рекой, льется бешено дорогое шампанское и, как блаженствуют под сенью пальм, все эти откормленные и блещущие бриллиантами, хозяева и хозяйки этой жизни. И ей вдруг, до одури, до самозабвения, тоже, захотелось с головой, ввергнуть себя в бесшабашный разгул. Чем она хуже их и почему не может иметь право на отдохновение? Ну, конечно же, имеет!
   - Послушай, шеф, - тут же обратилась она к водителю. - Ты, случаем, не подскажешь, где можно сейчас, купить немного горячительного?
   - А что тут подсказывать? - искренне удивился, подобной дремучести, таксист. - Сейчас времена такие, что в любом сарае - пожалуйста! Были бы деньги.
   - В таком случае, давай, к этому самому сараю!
   - Будет сделано, - благосклонно подчинился тот.
   В общем, в свою квартиру, Ольга вошла, что называется, полностью экипированной к запланированному веселью. В руке она держала фирменный пластиковый пакет, в котором весело позвякивали друг об дружку, целая батарея бутылок с вином. И не беда, что для того, чтобы еще и расплатиться, с явно офонаревшим от таких потребностей, ей пришлось вывернуть свой кошелек наизнанку. Что стоили деньги в принципе, когда на глазах, буквально деревенела и, растрачивалась на составляющие, человеческая душа. Ровным счетом ничего!
  
  
  
  
   Х Х Х
   С началом праздника, Ольга медлить не стала. Уж очень хотелось ей, как можно скорее, стряхнуть с себя весь этот напряг вползший в каждую клеточку ее тела. А потому, не смотря на глубокую ночь, едва скинув с себя верхнюю одежду, она с ногами забралась на диван, поставила перед собой бутылку вина, вместе с обычным граненым стаканом и, откинувшись на спинку, в предвкушении пиршества, придирчиво осмотрела свои приготовления. Но, то что девушка увидела, как бы со стороны, уж очень напомнило ей тривиальную расслабуху алкаша-одиночки, что никак не могло способствовать, по ее мнению, тем высоким целям высвобождения негатива из души, которые она поставила перед собой. Поэтому, Ольга тут же соскочила с дивана, ринулась на крохотную кухоньку и, в течение пары минут, в значительной степени, облагородила обстановку. Взамен грубой граненой посудины, появился бокал тонкого чешского стекла, а в качестве изысканной закуски, на красно-клетчатом пледе, покрывавшем диван, расположились, вполне профессионально разложенные по тарелочкам и со знанием дела нарезанные, сыр, колбаса и тонкие, прозрачные кружочки лимона. В этот, вполне приемлемый теперь антураж, Ольга добавила, небрежно брошенную горсть конфет, в ярких обертках, включила тихонько любимую музыку и уже тогда, с удовольствием ощущая дрожь в кончиках пальцев, воцарилась на прежнее место.
   Первую бутылку, она опорожнила практически залпом, без передыха, без каких бы то ни было тостов и, даже с жадностью. От выпитого вина, в голове у нее, началось легкое приятное кружение, а тело, моментально обуяла сладостная истома. Все ее проблемы, в том числе и сегодняшнего дня, еще недавно жесткие, угловатые и коловшие подсознание с безжалостностью палача, стали как-то постепенно размываться, терять резкость, пока наконец, и вовсе, не превратились в этакое подобие чей-то, не очень удачной шутки. Что же касалось грозного образа несгибаемой Люсьены Станиславовны, то он, с удивительной быстротой, словно шарик, из которого выпустили воздух, стал уменьшаться в размерах, пока не превратился в жалкую тень худосочного пигмея.
   И это обстоятельство, ощущаемое Ольгой в данный момент, как открытие в себе чего-то нового, с величайшей благосклонностью и кайфом было воспринято ей. Будто заяц во хмелю, картинно выпятив свою грудь вперед, девушка даже решилась на то, чтобы открыто, как бы, никого не боясь и не стесняясь, сполна поерничать на этот счет вслух.
   - Ну, что Люсьена Станиславовна? - заявила она, деловито уперев руки в бока. - Оказывается, вы не такая уж и страшная, как кажитесь. Значит, возжелали заполучить Ольгу Дробышеву, со всеми потрохами? А, не выкусите ли, по этому поводу, фигу? Ха-ха-ха! А может вам щелкнуть по носу - будет куда приятнее. Пузырь! Дутый мыльный пузырь! А ну, пошла вон из моей памяти, вместе со своими гориллами! Ну! Живо!
   Так, в течение, наверное, целого получаса, Ольга блаженствовала от иллюзорного сознания собственного пьяного могущества, всласть упивалась виртуальной вседозволенностью, пока вновь, не почувствовала острое желание бражничать дальше. Благо, что запасов спиртного, у нее сегодня, что называется, было немерено, а норм потребления, в виду отсутствия надобности в прошлом, она совершенно не ведала. Вторая бутылка вина, оказалась уговоренной ей, с еще более завидной скоростью и, ярко выраженным желанием, низвести в своей памяти, образ ненавистной сутенерши, до состояния вообще, едва различимого муравья. Чтобы раздавить его не задумываясь, окончательно, раз и навсегда, словно презренную мразь, одним движением большого пальца руки.
   Однако результат от выпитого оказался прямо противоположным. Из одной крайности, характеризуемой безудержной эйфорией и ощущением бравого геройства, Ольгу бросило совершенно в иную крайность. Это, было сразу все, как говорится, в одном флаконе - и исступление, и злость, выплескивающаяся наружу, безо всяких пределов, и истерика, от сознания, все ж таки, собственного бессилия, и кровная обида, за поруганное достоинство. Ох, как в эти минуты, пьяная почти вдрызг девушка, ненавидела саму себя. Свою собственную судьбу и все то, что было вынуждено окружать ее с самого детства. Ольга принялась, с ненормальными глазами, метаться по комнате, просто так, бесцельно, совершенно не имея опыта, а потому, и не зная того, как облегчить свои страдания и с помощью чего снять с души неподъемное чувство собственной неполноценности.
   Так продолжалось до тех пор, пока под ее горячую руку, не попался новенький, только недавно купленный магнитофон. Его судьба, как впрочем и судьба того, что он, тихо навевая еще большую тоску, выдавал из своих динамиков, была решена молниеносно и кардинально. Шмякнутый, безо всякого сожаления о стену, аппарат, как бы, сперва заикнулся, крайне удивленный, затем обиженно замолк и, с глухим стуком, уже никчемной пластмассой, уже без признаков жизни упал на пол. А Ольга, буквально изошлась в горьких рыданиях. Она тоже, повалилась на пол и, принялась биться в жестокой истерике, катаясь из угла в угол, будто борцовское чучело, безжалостно швыряемое бесстрастными атлетами.
   Удивительно, но от столь бурного, хотя, в общем-то, наверное, и нормального в ее положении и состоянии, выплеска эмоций, девушке заметно полегчало. Постепенно она успокоилась и, размазывая по лицу тушь вместе с остатками слез, вновь переползла за свой импровизированный стол на диване. Соображала Ольга, теперь уже достаточно туго, но, ей вполне хватило сил для того, чтобы бросить в пространство короткое, зато до краев наполненное ненавистью "сволочи!" и, с непреодолимым упрямством, приступить к откупориванию третьей бутылки. К этому времени, от изящного тонкого бокала, остались лишь жалкие осколки, но данное обстоятельство совсем не расстроило новоявленную пьяницу. Она, с не меньшим успехом приложилась к горлышку и в три приема, стала вливать в себя в себя терпкое содержимое до тех пор, пока сквозь толстое зеленоватое стекло донышка, не пробился лучик света, исходящий от включенного торшера.
   Затем, порожняя тара, брошенная неверным движением руки, благополучно полетела на пол, соседствовать с изуродованным магнитофоном, а вконец обессиленная Ольга, в состоянии полнейшего отруба и прострации, беспомощно завалилась навзничь. И вот тут-то, началась третья стадия, которая завсегда сопутствует, любому безудержному празднику. Девушку стало буквально выворачивать наизнанку, со вполне понятной неизбежностью. Ольга едва успела кое-как доползти до ванной комнаты и уже там, под струей холодной воды, ее рвало достаточно долго и жестоко. Когда же она, вся мокрая и дрожащая, будто осиновый лист, прибрела обратно, кутаясь в махровое полотенце, бедная гуляка, один к одному, была похожа на тот лимон, который сперва подержали в благодатном тепле, затем старательно выжали из него ценное содержимое, и в конечном итоге, выбросили за ненадобностью в мусоропровод.
   Ольга, словно сомнамбула добралась до дивана и, как подкошенная, рухнула на него. Заснула она моментально, без сновидений и дум. Совершенно не ощущая того, что почивает среди острых осколков от разбитого бокала. А так же, разбросанных в живописнейшем и диком натюрморте, по красному пледу кусочков колбасы с сыром и аккуратно нарезанных ломтиков лимона, только выглядевших до сих пор, гораздо привлекательнее, чем лежавшая на них хозяйка.
   Сколько девушка проспала так, она, конечно же, не ведала, поскольку, просто была не в состоянии до этого, одновременно с возлияниями, еще и следить за бегом времени. Да и что значило время в ее положении? По большому счету и по Ольгиному глубокому убеждению сейчас, его могло бы и вовсе не быть, причем, безо всяких ощутимых потерь для нее. И только щедрый поток дневного света, который уже лился из окна, к моменту ее пробуждения, красноречиво свидетельствовал о том, что жизнь продолжала течь в своем положенном ритме, разделенная на секунды, минуты и часы. А пробуждалась Ольга, тяжело и долго. Во- первых, у нее страшно болела голова. Да что там болела - она просто разлеталась на кусочки. И это, еще не говоря о том, что девушку продолжало упорно тошнить. А когда она увидела, наконец-то, воочию, результаты своей вечеринки, то ей стало и вовсе дурно.
   Сквозь неимоверное преодоление себя, Ольга все ж таки, нашла в себе силы для того, чтобы освежить под благодатным душем, свой напрочь отравленный алкоголем, организм, а уж потом, привести в должный порядок и квартиру. Единственное, что она, никак не могла взять в толк, так это то, почему ее любимая игрушка - новенький магнитофон, упрямо не желает воспроизводить звуки. Девушка достаточно долго, тупо и с остервенением беспомощности, тыкала пальцем в его мертвые клавиши, но, так ничего и, не добившись, вновь, с глубоким вздохом разочарования, отбросила аппарат в угол.
   Однако выбросить из себя, посредством вина, все остальное, Ольге так и не удалось. Взамен, медленно, тяжко, но все равно верно откатывающейся абстиненции, на девушку вновь, непреодолимо накатывалось не менее мерзкое, потому что страшное в своей истинной сути, состояние безысходности собственного положения. Образ ненавистной Люсьены, опять вырос в ее глазах, из вчерашнего, смешного карлика, просто до невообразимых размеров. Он, заполонил буквально все и, чтобы избавиться от этого липкого, будто патока, наваждения, Ольга, преодолевая жуткое состояние в себе, все же, решила вновь обратиться к испытанному вчера средству. Правда, на этот раз все пошло несколько по другому. Еще бы, как никак, а опыт бражничанья, с предельным толком для себя, был, оказывается, весьма способен к преумножению и нарабатыванию.
   Вполне естественно, первый же стакан вина, едва не вызвал в девушке реакцию отторжения и, был воспринят ее организмом, лишь с героическим пониманием. Ну, а зато дальше, все вновь, пошло как по маслу. Однако теперь, первостатейная и самобытная "пьянчужка", сознательно не форсировала события, стараясь придавать процессу, должное качество и апломб. Так, вполне получалось, по крайней мере, на первых порах. Но чем больше, сознание Ольги, нагружалось благостным алкоголем, тем больше, ее попытка, вновь убежать от мрачных реалий, превращалась во вчерашний разгул до посинения. И, конечно же, в заключении всего этого, опять были крокодиловы слезы, опять была истерика, с битьем посуды, и опять, девушку полоскало в ванной, как паршивого юнца, явно не рассчитавшего своих амбиций, на выпускном вечере.
   В результате же всего этого, Ольга вновь забылась пьяным сном, потеряв напрочь, всякое ощущение реального времени. Неизвестно, сколько бы продолжалось это братание с "зеленым змием", если бы неисчерпаемые запасы хозяйки, благополучно бы не завершились. Выходить из дома за новым "горючим", девушке не хотелось по причине того, что она, совершенно не могла воспринимать спокойно, в данный и очень не легкий для нее момент, облика себе подобных. Может быть счастливых, может грустных, но все равно, по ее глубокому убеждению, живших, в отличие от нее самостоятельной и, что самое главное, не зависящей ни от чьего желания, жизнью.
   Да, и собственно говоря, для практикования новых возлияний в одиночестве, у нее совершенно не оставалось времени. Срок отгула, данного ей, благодушным и все понимающим Майклом, неумолимо истекал и, следовательно, надо было подумать о приведении своего измученного облика, в надлежащий, официантке элитного ресторана, вид. О том, что вместе с отгулом, истекал и срок ультиматума, предъявленного ей мадам Данилевской, Ольга даже не желала думать. Так, будучи не в силах, решить эту проблему кардинально, она просто отмахнулась от нее и рассудила вполне по-житейски:
   - Да и черт с ней, с этой Люсьеной. Будь, что будет!
   А что могло быть на самом деле, Ольга и знать не знала, да и не могла этого знать по определению. Никогда не вращалась в той среде, а потому, и совершенно не ведала, о всем многообразии средств и механизмов давления на человека, бытующих в данном кругу. Хотя подспудно, девушка все-таки, продолжала надеяться на то, что недоразумение, случившееся с ней, рассосется само собой и она, совершенно зря паниковала по данному поводу. Что ж, как говорится: !Блажен, кто верует!", и то ладно!
  
  
  
  
   Х Х Х
   Появление Ольги на работе, совершенно не вызвало никакого ажиотажа, среди стервозных, по своей натуре и должности, официанток. Они лишь одарили ее, полным презрения взглядом и, понимающе переглянувшись друг с дружкой, поспешили окунуться в каждодневную рутину. И только Майкл, задержав девушку в раздевалке, поинтересовался.
   - И что, красавица, успокоила свою душеньку? Как сегодня, работать то будем? Смотри, мой лимит терпения, вышел на нет.
   - Отлично будем работать, товарищ начальник! - с претензией на юмор, отрапортовала Ольга. - А насчет душеньки, сам же знаешь, что это не кусок мяса - хочешь, изжарь его до уголька, а хочешь, так и сырым сожри.
   - Что, верно, то верно, но, думаю, не святой водицей, раны то лечила?
   - Ух, ты, какой глазастый выискался! Что, сильно заметно?
   - Не очень, но я же профи, - самодовольно осклабился Майкл.
   - Ты лучше мне вот, что скажи, профи, как выпутаться из этой трясины? - воспользовавшись подходящим моментом, с надеждой, обратилась к нему девушка.
   - Вот чего не знаю, того не знаю, - уклончиво ответил тот и тут же, сменил тему нежелательной беседы. Благо, что для этого нашелся повод. - Кстати, тебя шеф очень желал лицезреть. Так и сказал, чтобы ты, перед началом работы, доставила ему это удовольствие. Так, что топай. А на меня, своими глазищами не зыркай - я здесь совершенно не причем и про твой отгул-загул, он не в курсе.
   Сказав это, Майкл отправился на свое рабочее место, а Ольге, ничего не оставалось делать, как путаясь в самых различных догадках, с понурой заранее головой, побрести "на ковер". Однако, по крайней мере на первых порах, все ее худшие опасения, оказались, очень даже напрасными. Холеный и весьма довольный жизнью армянин, принял ее достаточно благодушно и, даже предложил вместе с ним, отведать кофе с лимоном. Потом, он достаточно долго, с непременной улыбочкой чревоугодника и сладострастника, на пухлых губах, взирал исподволь на Ольгу, одновременно, старательно наводя бархоточкой лоск на бриллиант, в своем неимоверно огромном перстне. А когда, наконец, кофе было благополучно выпито и, его отменный вкус, в достаточной степени был оценен обеими, директор неспешно, будто хитрый, но достаточно разжиревший лис, перешел к делу.
   - Вы не догадываетесь, уважаемая Ольга, почему это я, вдруг, так неожиданно, вероятно, для вас, решил с вами побеседовать? - начал он витиевато и достаточно издалека.
   - Если откровенно, то совершенно не догадываюсь, - произнесла девушка, казенно улыбнувшись при этом, но внутренне напрягаясь.
   - Ну, конечно, конечно, дело ведь, и впрямь пустяковое, - как бы рассыпался мелким бисером армянин, но тут же, словно на глазах сменив маску, уже с нотками строгости в голосе, продолжил. - Хотя, если присмотреться внимательнее, это и не такой уж пустяк. От него, напрямую зависит репутация нашего уважаемого заведения.
   - Что вы имеете в виду, господин Геворкян? Я плохо работаю?
   - Нет, нет, Майкл заверил меня, что работаете вы просто прекрасно. Но, при всем при этом, как я выяснил совсем недавно, в вашей биографии имеется один, очень даже неприятный пунктик.
   Ах, вон оно что! - выдохнула из себя Ольга и сразу же, не растерявшись, повела уже целенаправленную и вполне аргументированную защиту. - Но господин директор, ведь когда вы принимали меня на работу, я , абсолютно ничего не скрывая, все изложила в своей автобиографии, да и в анкете тоже. Был грех молодости, хоть и чужой, если уж разобраться досконально, но, все равно - признаю.
   - Так то оно так, уважаемая Оля. Но, как вы понимаете, читать анкеты и, тем более, ваши автобиографии, я совсем не обязан, - достаточно жестко и безапелляционно, изрек армянин. - А потому, просто предупреждаю вас, что я нахожусь в очень даже большом сомнении. Для мня, честь моего заведения, куда дороже. Можете идти.
   - Я уволена? - спросила Ольга, моментально соскочив со стула и явно приготовившись к спонтанной тираде.
   - Нет, что вы, что вы! - вдруг, вновь обмяк хитроумный армянин.- Можете спокойно работать и дальше. Это я вам так, для сведения, так сказать, счел нужным сообщить. Ради Бога, трудитесь.
   Выдав это, он, как ни в чем не бывало, вновь погрузился в шлифование своего бриллианта, нарочито не замечая никого вокруг себя. А потому, Ольге оставалось, только молча покинуть его кабинет. Однако, как только она вышла в абсолютно пустой коридор, ее невольно прорвало.
   - Тварь жирная! Не знал, видите, он! Все знал, сука, все ведал! Без его ведома, здесь чихнуть никто не может! Бьюсь об заклад, что даже размер моего бюстгальтера знает, сволочь, а видишь, как корчит из себя пламенного борца за имидж заведения! Тошно смотреть. Можно подумать, что других мне бед сейчас мало.
   И вот тут то, ее сознание, обожгла вполне разумная и, что самое главное, обоснованная догадка. Ну, конечно же, в этом, заведомом ляпсусе, никак не могло обойтись без участия мадам Данилевской! Поэтому, все сразу становилось на свои места, отчего, Ольгино положение, безо всякого сомнения, усугублялось еще больше.
   - Сволочи, решили круговую облаву устроить, как на волка! - зло бросила она и, нарочито энергично, словно и впрямь, преодолевала напор бурного и грязного течения, пошла в ресторанный зал.
   У самого входа, ее встретил Майкл и, как этого требовала его должность, не сводя своего взора со столующихся клиентов, отмечая при этом каждую мелочь, поинтересовался.
   - Ну, и как прошла беседа с начальством?
   - Как ей и положено было пройти - на высшем уровне, - с плохо скрываемой иронией, ответила Ольга. - Мило пришли к обоюдному выводу, что я, оказывается, чуть ли не шпионка, подосланная в "Колибри" коварными врагами. И вообще - самая последняя сволочь!
   - Все понятно, значит, перелопачивали твое прошлое, - бесстрастно констатировал распорядитель и, сам же задумался. - К чему бы это?
   Размышлял он не долго и, уже спустя всего лишь минуту, к величайшему удивлению Ольги, оставив свое пристальное наблюдение за залом, чего раньше, никогда не было, склонился к ее уху и прошептал.
   - Вот что , девочка, я тебе скажу, опять же, совершенно не желая влезать в твои проблемы - теперь берегись и держи ухо востро! Если и дальше будешь упорствовать перед Люсьеной - подляна тебе обеспечена, как пить дать.
   - А что они мне могут сделать?
   - А вот этого, дорогуша, я не знаю. Да и вообще, мог бы молчать, как рыба. Марш на работу, а то Снежана, уже запарилась с твоей клиентурой. И, что б сегодня, без фокусов!
   Все было правильно. Майкл продолжал бдить службу четко, но все равно, Ольга была очень благодарна ему, за это, тщательно скрываемое от досужих взглядов, пусть мимолетное, но чисто человеческое участие в ней. Потому и за выполнение своих обязанностей, девушка взялась с положенным вдохновением, ни смотря ни на что, чтобы хоть таким образом, отблагодарить нежданного благодетеля. Однако, когда стрелки часов, стали приближаться к десяти вечера, Ольга заметно занервничала. И это, было вполне объяснимо. Ведь именно в это время, истекал срок, данный Люсьеной, девушке на раздумье. В том, что эта грымза, была педантичной и пунктуальной до мозга костей, сомневаться вовсе не приходилось. Уж что-что, а данную особенность своей противницы, Ольга уже успела заметить воочию.
   И точно, едва большая стрелка на огромных часах, висевших под сенью одной их пальм, застыла на двенадцати, а маленькая - на десяти, мобильник Майкла, выдал в зал, заведомо приглушенную, но, достаточно характерную мелодию. Распорядитель разговаривал по телефону не долго и, как всегда, с приклеенной к физиономии, казенной улыбочкой. Но потому, как он не отключил аппарат, а принялся, глазами разыскивать по залу именно Ольгу, та, наблюдавшая за ним все это время, сразу поняла, что в данном случае, звонили вовсе не для тог, чтобы заказать столик для очередной компании. Поэтому, даже не ожидая знака Майкла, на совершенно не гнущихся ногах, она сама направилась к нему.
   - А ты догадливая, - удивился тот, и протянул ей трубку.
   А в ней, Ольга услышала то, что и должна была услышать - голос Данилевской, который достаточно бесстрастно, констатировал:
   - И что, детка ты надумала? Время вышло, а я, просто с нетерпением, жду твоего осмысленного "да".
   - Нет! - сквозь зубы процедила Ольга и, совершенно не сожалея ни о чем, упрямо выключила телефон.
   Майкл, присутствовавший при этом, конечно, все прекрасно понял и лишь пожал плечами. Затем он, видимо уже для придания бодрости духа, хлопнул подчиненную по заднице, как бы направляя ее на рабочее место и, уже вдогонку, тихонько бросил?
   - Помни, что я тебе сказал.
   А что тут было помнить? Ну, как могла разгадать, совсем не изощренная в светских интригах девушка, откуда на ее голову, свалится приготовленный Люсьеной кирпич. Единственное, в чем можно было нисколько не сомневаться, так это в том, что он непременно, должен будет свалиться. Это, было теперь только вопросом времени и нервов. И, конечно того, сможет ли, загнанная в угол Ольга, вовремя увернуться, да будет ли в том толк.
   Однако, вся последующая неделя, прошла для девушки вполне спокойно, если не считать постоянного, внутреннего напряга, изматывающего весь молодой организм напрочь. А потому, уже в конце ее, Ольга, не без удовлетворения, даже стала питать себя надеждами, что непоколебимая доселе сутенерша, вполне возможно, как раз на ней, беззащитной, и потерпела фиаско. Просто плюнула на строптивую девчонку и растерла. Вот было бы здорово! К тому же, и сам директор, однажды, случайно встретив починенную в коридоре, особенно тепло и вальяжно, ну прямо как истый джентльмен, раскланялся с ней. Что ж, и впрямь, очень даже хотелось во все это верить, но все равно, душа девушки, была неспокойна. И, если разум, уже почти готовился торжествовать победу, то ее сердце, упрямо не желало верить в людскую добропорядочность. Уж слишком много, за свои двадцать два года, пришлось Ольге повидать гадостей и предательских подножек.
   И действительно, сердце не ошиблось. Гром среди ясного неба - хотя, какое оно к черту было ясное, над ее головой - раздался, как всегда, неожиданно. Как-то, после окончания смены, Ольга, буквально на минутку задержалась в ресторанном зале, а когда вошла в раздевалку, то там уже стояла, что называется, пыль до потолка. Посередине комнаты, в окружении других, весьма ошеломленных официанток и самого Майкла, стояла плачущая навзрыд Светка. Она картинно заламывала руки и, что было силы, вопила о том, будто из ее шкафчика пропала крупная сумма денег. При виде этого, явно заранее и, к слову сказать, бездарно исполняемого спектакля, Ольгино сознание, словно молния, обожгла страшная догадка. Ко всему прочему, как будто он только и ожидал приглашения за дверями, вскоре в раздевалку, ввалился и благоухающий дорогим одеколоном, директор.
   - В чем дело, девочки, что за шум? - поинтересовался он, обращаясь, прежде всего к распорядителю.
   Тот, моментально вытянулся в струнку и, в двух словах, изложил самую суть неприятной ситуации.
   - Да-а-а, - почмокал пухлыми губами армянин и, многозначительно подняв кверху палец, на котором, блистало всеми цветами радуги внушительное кольцо, изрек. - А ведь это, достаточно серьезное пятно на репутации нашего заведения! Что ж, зовите охрану, будем производить обыск. А к вам, девочки, у меня убедительная просьба, не переживайте и оставайтесь на своих местах.
   Внутренняя охрана "Колибри", в лице двух упитанных жлобов, конечно же не замедлила явиться. И, шмон начался. Ну и где же, как вы думаете, должны были отыскаться злополучные деньги? Конечно же, им абсолютно негде было больше быть спрятанными, как кроме шкафчика, принадлежащего Ольге. Ей же, только и оставалось, что застыть в оцепенении от ужаса и, приложить все свои силы лишь для того, что бы хоть как-то удержаться, на своих, вмиг ставшими ватными, ногах. А директор, судя по его достаточно уверенным действиям, являлся старым мастером подобных провокаций. Он достаточно жестко, но, при непреложной улыбочке светского льва, оттолкнул от себя, все еще продолжавшую причитать и явно переигрывающую при этом, но уже выполнившую возложенную на нее задачу, Светку и воззрился на побледневшую Ольгу. Взирал он не долго и уже спустя пару секунд, молча, дал ей знак, следовать за ним.
   Оказавшись в кабинете, армянин не без удовольствия, сперва прочитал, заледеневшей до основания девушке, достаточно длинную нотацию о незыблемости чистоты нравов и помыслов, в подотчетном ему заведении. И тут же, без особого перехода, вдруг, сменил гнев на милость.
   - Ладно, садись, чего уж там, - небрежно бросил он и тоже, развалясь в своем кресле, продолжил. Уже вполне аргументировано. - Думаю тебе, бывшей зечке, не следует раскладывать все по полочкам, что может последовать дальше. Вызов наряда милиции, куча свидетелей, составление протокола, ну, и как говорится, до свидания, госпожа Оля! Хотя, правильнее будет сказано - прощай. Я все правильно излагаю?
   - Куда уж правильнее, - выдавила из себя девушка. - Вам бы во МХАТе режиссировать, цены б не было! Не пробовали?
   На что армянин лишь самодовольно засмеялся и, взяв со стола шикарный телефончик, принялся сосредоточенно набирать номер, смешно пихая своими волосатыми пальцами-сосисками в крохотные кнопки. После чего, он не сказал ни слова в трубку, а сразу, протянул ее Ольге.
   - Ну и что, красавица? - раздался в ней близкий, будто она находилась в соседней комнате, голос Люсьены. - До меня дошли слухи, что у тебя в "Колибри" серьезная неприятность случилась? Что ж, согласно милицейской статистике, возникновение рецидива, явление в нашем обществе довольно частое. И с чего бы это ты, вдруг, взялась за старое? Конечно, увеличению цифр, менты рады не будут, но, смею заверить, нары определят тебе, с превеликим удовольствием. Так что выбирай. Думаю, ко всему прочему, ты не круглая дура? Согласна?
   - Согласна, - совершенно бескровными губами, прошептала Ольга.
   Сопротивляться дальше, этому монстру в женском обличье, у нее не было больше абсолютно никаких сил. А вставший перед ней воочию, призрак нового срока, был очень уж реален. Настолько, что она уже чувствовала своим затылком, его мерзкое, пропахшее прелым железом решеток, ледяное дыхание.
  
  
  
  
   Х Х Х
   Уже на следующее утро, прямо к подъезду Ольгиного дома, подкатил шикарный белый "Мерседес". Он явился словно из иного мира, а потому, скорее всего, удивленно взирал своими круглыми глазастыми фарами вокруг, с единственной мыслью о том, что в столице, оказывается, еще имеются такие трущобы. Из него, вылез молодцеватый на вышколенного швейцара шофер и, обстоятельно разгладив рукой густые, нафабренные усы, решительным шагом направился в дом. Услышав звонок в дверь, Ольга отворила ее, но так и обмерла на пороге от неожиданности. Хотя, была заведомо оповещена в отношении сегодняшнего явления пред очи госпожи Данилевской. Но шофера, видевшего на своем веку предостаточно, данное обстоятельство совсем не смутило. Он достаточно четко, как и видимо было положено по какой-то инструкции, сначала удостоверился в том, что перед ним именно та, искомая дама, а уже затеи, приятным баритоном, продолжил:
   - Хозяйка послала за вами. Так что. Десять минут на сборы и карета к вашим услугам. Я жду внизу.
   - За десять минут, между прочим, я даже и одного глаза не успею накрасить, - фыркнула Ольга.
   Раньше, подобного кокетства и напыщенной стервозности, она за собой не замечала. Но сейчас, будучи вынужденной сломаться под напором непреодолимых обстоятельств, она таким образом, пыталась мстить за свое поражение. Но шофер, отреагировал на ее каприз довольно своеобразно и, скорее всего, заучено. Он подумал лишь самую малость и из всех вариантов предполагаемых ответов, выбрал самый, на его взгляд, походящий.
   - Пятнадцать минут! Все!
   Ехали они достаточно долго. Сначала по кольцевой, почти на противоположный конец Москвы, а потом, еще некоторое время, вглубь города, по совершенно незнакомым Ольге, улочкам и проулкам. Пока, наконец, "Мерс" не уперся свои изящным капотом, в литые чугунные ворота. В ту же секунду, они, словно по мановению волшебной палочки, бесшумно распахнулись и машина, въехав в уютный, летом, наверное, очень тенистый дворик, застыла у единственного подъезда мощного, выстроенного в давние времена и, естественно, в стиле того времени, особняка. Он был трехэтажным и снаружи, особыми достоинствами, кроме лепной монументальности, не отличался. Зато, когда девушка вошла внутрь, она сразу же, буквально обомлела от того великолепия, которое окружило ее.
   Пушкинский, белый с золотым ампир, выдержанный настолько скрупулезно даже в мелочах, действительно был способен, поразить наповал любое неискушенное воображение. Он, будто девственный снег, разлился по всему пространству огромного холла, который, скорее всего, занимал всю площадь первого этажа. Только за исключением того, что находилось за стеной, позади широкой мраморной лестницы, ведущей в верхние апартаменты. Но, что особенно удивило Ольгу, так это то, что в углу этого холла, расположился небольшой, но вполне современный бар, где за стойкой, среди сонма разнокалиберных бутылок, колдовал над коктейлями тоже, вполне современный бармен.
   Однако, это смешение стилей, было осуществлено настолько виртуозно, что со стороны, создавалось полное впечатление того, что ты, якобы, находишься на эдаком движущемся эскалаторе времени, который вполне способен был плавно перенести тебя, из века восемнадцатого в век двадцатый. Причем, безо всяких потерь для твоего ощущения окружающей гармонии и целостности композиции, задуманной, без всякого сомнения, талантливым декоратором.
   Но, досконально рассмотреть все детали этого удивительного антуража, Ольге не дали. По широкой лестнице, устланной кипельно белой ковровой дорожкой, будто богиня с небес, навстречу ей, спускалась сама Люсьена Станиславовна Данилевская. Она тоже, что и говорить, была просто великолепна, в своем светло-голубом атласном халате, искусно отороченным по подолу и рукавам, нежным мехом какого-то заморского зверька. А потому как она широко, не то, что тогда, в ресторане, улыбалась Ольге и гостеприимно при этом, в знак приветствия, распахивала свои холеные, усеянные кольцами руки, чувствовалось, что это и есть истинная хозяйка данного Эдема запретной страсти и порока, одновременно.
   - Милости просим, Ольга батьковна, милости просим к нашему шалашу, как говорится, - произнесла она мягким грудным голосом. - И, как впечатленьице от наших трущоб?
   - Чудо! - только и смогла, вполне искренне, выдохнуть из себя девушка.
   - Ну вот, а я тебе что говорила? У нас достаточно солидное заведение, а не вертеп, пропахший матросскими клешами и шахтерскими робами, - констатировала Люсьена и, достаточно бесцеремонно, подхватив неофитку под локоток, повела ее по широкой лестнице наверх.
   Второй этаж здания, так же был выдержан в старинном стиле и здесь, судя по обилию одинаковых дверей, выходящих в общий коридор, как раз и располагались "приемные" жриц любви. Кстати, ни одну из них, Ольга еще и в глаза не видела. Широкий коридор был пуст на всем его протяжении, а двери в комнаты, плотно закрытыми. А потому, пораженной от увиденного новоявленной путанее, сразу же представилась неприглядная картинка, кипящих сейчас за этими дверьми, непременно низменных страстей. Она даже невольно содрогнулась от того, что воочию представила и себя уже при исполнении сладострастных обязанностей. Фу, как мерзко!
   Но, девушка ошиблась, в определении предназначения этих помещений. Данилевская, милостиво взявшая на себя роль гида, провела подопечную по всему коридору и в нескольких, достаточно емких предложениях, прояснила обстановку.
   - А это, милочка, личные комнаты моих девочек. Но, совсем не то, о чем ты подумала. Это больше гримерки, как у настоящих артисток. Если потребуется привести себя в порядок, или просто отдохнуть. Кстати, вон та дверь, предпоследняя, справа, это твои апартаменты.
   - Вот уж, не думала, не гадала, что стану артисткой, - съязвила Ольга.
   Но Люсьена, вроде как бы пропустила эту реплику мимо ушей и уже, вводила ее в уютную и просторную комнату, находившуюся в незаметной нише, слева от лестницы.
   - Это мой кабинет, - произнесла хозяйка, барственным жестом окидывая пространство. - Можешь располагаться и сейчас, не откладывая в долгий ящик, мы и оговорим все условия твоей работы. Вот увидишь, она будет совсем не хуже, чем в твоем "Колибри", зато куда престижнее.
   Однако Ольга слушала не совсем внимательно. Будучи пораженной, в который раз уже за сегодня, она с нескрываемым интересом рассматривала кабинет. И это, того стоило. Насколько холл внизу, да и коридор второго этажа, являли собой позапрошлый век, настолько чертоги сутенерши, являли век будущий. Это касалось и отделки стен и, мебели, достоинством которой, без всякого сомнения, была предельная функциональность, и всевозможной электроники, начиная от компьютера и заканчивая мудреными приборами, назначение которых, девушке было даже неведомо. И все же, наконец, оправившись от потрясения, она плюхнулась в одно из многочисленных кресел и, буквально утонув в его мягких недрах, вынуждена была превратиться во внимание. Хотя бы потому, что Люсьена, стала заметно нервничать, от ее беспардонной наглости, что могло быть, конечно же, чревато.
   - Значит так, - достаточно жестко произнесла Данилевская, убедившись в том, что ее слушают и, не преминув продемонстрировать, что всегда готова сменить милость на гнев. - Ты не желала попадать в бордель, как мне кажется? Так вот, а я не позволю никому, превращать в бордель мое детище! А потому, убедительно прошу впредь, взаимодействовать только в рамках безоговорочного уважения и понимания ответственности! Отсюда первое, но непреложное - я должна тебя осмотреть. Раздевайся.
   На что Ольга прекрасно понимая первостепенность данной процедуры, роптать не стала. Она быстренько скинула с себя одежду, и нарочито демонстративно принялась вертеться перед взором сутенерши. Однако по реакции той, было невозможно догадаться об истинном результате осмотра - скорее всего, чего-то сверхъестественно, в Ольгиных формах она не обнаружила. Как, впрочем и изъянов. А потому, очень даже обыденно приказала неофитке одеться и не преминула повторить недавнее требование.
   - Итак, об ответственности я тебя предупредила!
  
   - Да согласна я, - откровенно устыдившись своего недавнего наивного мальчишества, выжала из себя Ольга.
   - Вот и прекрасно. Тогда, наберись терпения, слушай и запоминай. Если возникнут вопросы, спрашивай, не стесняйся. Мои девочки, никогда не работают из-под палки. Потому, что это мой незыблемый принцип и я его стараюсь придерживаться всегда. Прежде всего, я исхожу из того, что глубоко уверена в том, что истинное наслаждение, в чем бы оно ни заключалось, способна доставить только сознательно свободная женщина.
   - И за деньги тоже? - не удержалась Ольга.
   - Ну вот! - всплеснула руками Люсьена. - Ты опять за свое! Хорошо, ты не представляешь себе, любви за деньги, так? Давай-ка тогда, разложим по полочкам отношения в нормальной и даже патриархальной семье. Представь себе, что однажды, муж, заявил своей супруге, что больше не будет приносить ей зарплату. Представила? И, как ты думаешь, будет она ублажать его в постели и дальше? Очень сомневаюсь. Так что, милочка моя, меркантильная составляющая, при влечении полов, обязательно присутствует. И не нами это задумано! Ну, да ладно, едем дальше.
   А дальше, Люсьена Станиславовна, довольно подробно, изложила Ольге правила внутреннего распорядка в борделе. Все они, умещались всего в несколько пунктов, но, были обязательными к исполнению. Во-первых, строго настрого запрещалось контактировать, как на работе, так и за пределами этого особняка, с другими девушками. Даже, при случайной встрече в коридоре, все равно, требовалось проходить мимо друг дружки и не проявлять любопытства. Правда, подобное могло быть только лишь в результате некоторых накладок. Поскольку в хозяйстве Данилевской, вся работа велась по строго выверенному во времени расписанию. это было удобно клиентам, желающим сохранять свое инкогнито, а потому и не было удивительным, что виденной Ольгой коридор, представлялся ей абсолютно пустынным. Иными словами, налицо была четкая диспетчерская работа, сравнимая, если только, с управлением полетами авиалайнеров.
   Во-вторых, жрице, строго настрого предписывалось следить, как за своим здоровьем, так и за внешностью. Для этой цели, заведение сполна снабжала девочек, абонементами в престижные фитнес-клубы, массажные кабинеты и так далее. Но и там, работницы амурного труда, должны были вести себя достаточно сдержанно и, Боже упаси, если оказывались, вдруг, замеченными в посторонних связях. Даже на уровне безобидного флирта. Это наказывалось незамедлительно. Ну и в-третьих - одежда и в особенности, нижнее белье. Специальных денег на нее не выделялось, но, по заверению Люсьены, на честный заработок, ее девочки, просто обязаны были всегда, выглядеть на "миллион" баксов.
   Эти требования, были основными. А к ним, прилагалось еще и множество подпунктов. Все они, в конечном итоге, направлены были лишь на три вещи: держать язык за зубами, поддерживать везде, даже помимо работы, своим обликом имидж фирмы, ну и никакой самодеятельности относительно образов, на которые решили запасть привередливые клиенты. Что касалось последнего, это была полная и неоспоримая прерогатива хозяйки, которая относилась к делу строго по науке.
   - Я думаю, что ты девочка способная и ума тебе занимать не требуется - так что, у нас все сладится, - в завершении своего монолога, произнесла Люсьена и, закурив тонкую сигарету в мундштуке, откинулась на спинку кресла.
   Ольга же, спорить не стала. В данный момент, удивительно, но ее мучил совершенно другой вопрос, который она и поспешила задать "благодетельнице" и, конечно же, не без гордости той за все детище, получила достаточно исчерпывающий ответ. В общем, богатенькие клиенты, чтобы не светиться, попадали в заведение, довольно оригинальным способом, въезжая на своих авто со внутренней стороны особняка, из безлюдного переулка, прямо в цокольный этаж. Там, находились изолированные боксы, а уже из них, посредством лифта, сладострастные нувориши поднимались на третий этаж. Где и были оборудованы вполне комфортабельные номера. Некоторые же, боясь за свое драгоценное тело, умудрялись затаскивать с собой даже охрану, но им, все же, хватало ума, оставлять ее за дверью в коридоре. А так, чаще всего, скучающие жлобы, отирались в баре, на первом этаже. Вот таким, достаточно простым, в своей гениальности, и был механизм действия этого борделя для избранных.
   А между тем, удостоверившись, что ее подопечная, весь этот механизм усвоила для себя, Люсьена перешла непосредственно, так сказать, к техническим деталям профессии. Ольге оставалось, только вполне искренне удивляться, безупречной накатанности колеи, этого, скорее всего, доходного бизнеса. Вот уж никогда не думала, как говорится, и вдруг, на тебе - вляпалась по самые уши! Она даже на время, совершенно забыла про свои моральные муки, которые, продолжала испытывать ежеминутно, после того, как вынуждена была дать согласие на эту эпопею. То, что они, когда-нибудь, были способны закончиться, она, естественно, догадывалась - человек ко всему привыкает. Однако, даже сейчас, ступив, как бы, обеими ногами в грязную лужу и более того, вынужденная скоро бултыхаться в ней, девушка дала себе зарок, все равно, постараться не погрязать в этом омуте с головой, а оставить в душе чистый уголок, для будущей, огромной и настоящей любви.
   - В нашем деле, реклама играет тоже, очень даже большую роль, - тем временем, продолжила свои наставления, Люсьена. - но, конечно же, реклама не на щитах и растяжках, а в самой личности девочки. Чтобы не только интриговала клиента, но и как-то идентифицировала в его сознании, полученное удовольствие, с той, которая это удовольствие доставила. Одним словом, обычные имена у нас не котируются и мы сейчас, тебе придумаем что-нибудь свеженькое, под стать твоему характеру. Вот, Сюзанна, по-моему - вполне. Как ты?
   - Сюзанна, так Сюзанна, - с вполне понятным безразличием, ответила Ольга и даже решила шуткануть по данному поводу. - Вы же знаете, что я прожженная зечка, значит, ко всему привыкла. Кстати, там, на зоне, я была Стрекозой, и ничего, выжила.
   - Стрекоза? - брови Люсьены поползли вверх. - А что, очень даже не плохо. Только жаль, не каждый поймет. Действительно жаль. В общем, решили, будешь Сюзанной!
   - Да хоть горшком! - в сердцах отозвалась Ольга, с сожалением понимая, что в печь лезть, ей все-таки придется.
   Но, на этот раз, Данилевская не отреагировала никак. Судя по всему, она была весьма довольна своим новым приобретением и могла благосклонно позволить ему немного пошалить.
  
  
  
  
   Х Х Х
   - Ну, вот и поговорили, - произнесла Люсьена Станиславовна, поднимаясь с кресла и, делая приглашающий жест к выходу. - Сейчас, я представлю тебе твою гримерку и можешь быть полностью свободна. Пока!
   Она провела Ольгу, по, по-прежнему пустынному, коридору и, отперев ключом предпоследнюю дверь, почти торжественно, отворила ее.
   - Милости прошу! Располагайся, осваивайся, а я пока подготовлю для тебя кое-какие мелочи.
   И она ушла, оставив девушку наедине, что позволило той, более тщательно, нежели бы под присмотром, разглядеть свое новое рабочее место. в принципе, комнатка действительно, представляла собой нечто среднее, между будуаром одалиски и гримуборной. В ней имелось достаточно большое зеркало с пуфиком перед ним и столиком, на котором, в огромном изобилии, возлежали всевозможные косметические средства, достаточно известных фирм.
   - А ничего живут, - проронила Ольга, так и не прикоснувшись ни к одному из флаконов.
   У одной из стен, стояла софа, покрытая кроваво-красным атласом, а напротив нее, разместился очень аккуратный шкафчик, какие бывают в общежитиях. И хотя заранее, девушка была настроена не только скептически, но и , по вполне понятным причинам, ощущала себя, не иначе, как в рабских кандалах, тем не менее, чисто женское любопытство, достаточно быстро взяло в ней верх. Она распахнула дверцу шкафчика и сразу же обомлела. Еще бы, перед ее взором, аккуратно на вешалочках, словно писаные гвардейцы в строю, предстали, прямо таки сногосшибательные пеньюары, накидки, боа и прочие женские причиндалы. Казалось, что одень, что-нибудь из этого великолепия, даже на бабу-ягу, и та бы, вполне сошла, за суперсексапильную красавицу.
   Завершающим аккордом, вполне потрясного интерьера и антуража, являлась, конечно же, душевая кабинка. Она, с отъезжающей в сторону пластиковой, полупрозрачной дверцей и обилием никеля, как изнутри, так и снаружи, настолько поражала воображение своими, эстетически совершенными формами, что Ольга, к своему стыду, не сразу то и поняла истинное предназначение данного сооружения. Пока кое-как, не дотумкала до того, чтобы найти способ заглянуть во внутрь.
   Наконец, осмотрено было все, но Данилевская не возвращалась. И тогда, решительно шагнув за порог своего будуара, Ольга принялась от нечего делать, фланировать по коридору. Удивительно, но тишина в нем, не нарушалась ни единым звуком и первое время, ей даже казалось, что она, совершенно случайно, попала в дом, где обитали исключительно призраки. Правда, ровно до тех пор, пока в нише, в самом дальнем конце, не послышался характерный, но очень короткий, звук спускающегося лифта. А вслед за этим, незаметные створки, отделанные под деревянные панели, с шипением раздвинулись и в коридор ступила молодая девушка. Когда же Ольга увидела, без всякого сомнения, свою коллегу, удивлению ее не было предела. И не столько от вида самой девушки - ничего особенного, кроме неестественно черных волос, стриженных под жесткое, правильной геометрической формы, каре, а сколько от ее, очень даже необычного одеяния. Под розовым пеньюаром нараспашку, с жесткой категоричностью, чернела лаковой кожей полная экипировка садомазохистки. Однако, не смотря на грозную амуницию и самую настоящую плетку в руке, девушка выглядела только лишь предельно усталой. Она, совершенно не обратив, внимание на Ольгу, которая застыла на месте и, как дура, раскрыла свой рот, прошествовала мимо, а затем и скрылась, за дверью одного из будуаров.
   - А вот этого, делать никогда не надо! - вдруг, за Ольгиной спиной, раздался суровый голос Данилевской. - Здесь не прогулочный дворик!
   Девушка от неожиданности вздрогнула и, неловко развернувшись на месте, словно пацан, которого только что застукали подглядывающим в женской бане, пробормотала.
   - Извините.
   Но Люсьена, уже направилась к лестнице и Ольга, понурив голову, поплелась вслед за ней. В холле, у самой двери, сутенерша остановилась. Только теперь, девушка заметила, что в этом ослепительном пространстве, маячили две внушительные фигуры охранников. Они были, облачены в белоснежные костюмы, а потому, были совершенно не заметны на бело-золото-ампирном фоне. Но, для того чтобы удивляться данному, в общем-то, любопытному, обстоятельству, у Ольги времени не было. Хозяйка еще раз, пристальным взглядом, не чинясь, осмотрела, теперь уж, свою подданную словно, просветила рентгеном - не ошиблась ли ненароком - и вручила ей крохотный мобильник с забавным чехольчиком.
   - Вот тебе связь и, как только понадобишься, я тебя вызову, - теперь уже глядя, куда-то, поверх головы Ольги, произнесла она. - Только не вздумай выкинуть фокус! Отыщу, хоть из-под земли.
   - Нужно мне бегать от вас, - огрызнулась Ольга. - Когда же я понадоблюсь? Или у вашей клиентуры, члены только по расписанию подымаются?
   - Скорее всего, через недельку, - серьезно, без тени легковесности, произнесла та и, сочла нужным, пояснить. - Надо поработать с клиентами. Тебе рекламу создать. А как ты думала? У нас все по науке, с учетом всех психологических особенностей. А ты, займись пока приведением себя в порядок, но, предупреждаю: никаких перекрашиваний и стрижек! И косметики - самый минимум! Запомни, твое оружие - полная естественность, но, никак не кукольность. Да, и еще, приоденься заодно, по своему вкусу.
   Сказав это, она вынула из кармана халата конверт и, достаточно небрежно, протянула его Ольге.
   - Благотворительностью я не занимаюсь, - при этом пояснила Люсьена. - Поэтому здесь только необходимый минимум. На организацию первого представительства тебе хватит, а там баланс сведем.
   Оказавшись снаружи, девушка оглянулась на особняк, вдруг, показавшийся ей мрачным и тяжеловесно-давящим монстром, который, многочисленными глазницами своих окон, с мерзкой усмешкой, как бы, воззрился на нее, хрупкую и беззащитную, перед его каменной непоколебимостью. Затем, тяжко вздохнув полной грудью, она неспешно и, как-то обреченно, пошла по ухоженной аллейке, к чугунным воротам. Там, у такой же, литой калиточки, высилась тень еще одного жлоба. Только на этот раз, детина был экипирован в армейский камуфляж, а из-под полы его бушлата, устрашающе торчал черный ствол автомата.
   - "А у этой Люсьены, и впрямь, все по науке, - подумала Ольга, нарочито гордо, проходя мимо, застывшего от усердия охранника. - Что ж, посмотрим, что там будет далее. Пока, по крайней мере, очень даже интересно, аж до тошноты!"
   Однако, не успела она пройти и десяти метров по тротуару, как сзади, ее нагнала какая-то девушка, судя по всему, вышедшая вслед за ней, из той же самой калитки. Она была низенького росточка, верткая, как мальчишка и, кстати, одета тоже соответствующе - в коротенький стильный пуховичок и бесформенные сапоги-вездеходы, в которые залихватски были заправлены широкие штанины джинсов. На ее голове, красовалось некое подобие стилизованной ушанки, что и вовсе, придавало облику девушки, полное сходство с пацаном, только что вернувшимся с санной горки.
   - Ты у нас новенькая? - сходу поинтересовалась она и, не дождавшись ответа, как будто знала его заранее, представилась. - Татьяна.
   - Очень приятно, - без эмоций, ответила Ольга и, лишь чуточку подумав, на предмет того, как же представляться самой, избрала вполне привычный для себя вариант. - Ольга.
   - Так новенькая ты, что молчишь то? - повторила свой вопрос знакомица.
   - Новенькая, новенькая. Со старенькими дырками, вздохнув, ответила Ольга, машинально ускоряя шаг.
   Коротконогая Татьяна сделала то же самое, но, судя по ее физиологии, подобная гонка ее никак не устраивала. А потому, достаточно скоро, она буквально взмолилась.
   - Да куда ты так разбежалась, как лошадь на бегах? Давай, заглянем в какую-нибудь кафешку. Кофейком погреемся, да познакомимся получше. Слышь, Оль? Я тут знаю одно уютное местечко неподалеку.
   Ольга ничего ей не ответила и, вовсе не потому, что не желала, после напряжного разговора с Люсьеной, расслабиться в кафе. Просто в ее голове, вдруг, совершенно неожиданно и, как раз, в свете полученных недавно наставлений, промелькнула довольно интересная мысль.
   - "А не постава ли, эта Танечка? Чтобы проверить меня сразу, не отходя от кассы, так сказать - на вшивость и качеству усвоения инструкций?"
   Однако, мысль мыслью, скорее всего она была верной, но в Ольге, кроме прочего, еще и сидело прежнее упрямство, густо замешанное на кровной обиде и желании досадить мадам Данилевской. А потому, она не заставила больше себя уговаривать и коротко ответила:
   - Веди, так и быть. Почему бы, в самом то деле, не погреться в твоей кафешке? Время, все равно, девать некуда.
   Предлагаемое заведение, действительно, находилось рядом и носило, довольно тривиальное название - "Парус". Хотя, никаких на море и, соответственно, даже на наличие яхтклуба в округе, здесь и быть не могло. И тем не менее, кафе, и впрямь, оказалось довольно уютным. Народу, в этот неурочный час, в нем было немного и девушки, заказав себе по кофе и по порции мороженого, устроились, в одной из многочисленных кабинок.
   - Ну, и как тебе наша фирма? - сразу же, едва присев на мягкий диванчик, поинтересовалась Татьяна.
   Без куртки и шапочки, она выглядела вообще юнцом и, только характерные, едва заметные морщинки вокруг ее, не в меру любопытных глаз, говорили за то, что ей гораздо больше лет, чем Ольге.
   - "Интересная, конечно, у вас фирма, если и такие шавки как ты, за первый сорт проходят", - с иронией подумала девушка, а вслух, довольно меланхолично, выдала. - Ничего, впечатляет.
   - Вот и я говорю, что очень уж крутая, - обрадовалась Татьяна. - И все это, благодаря нашей ЛСД. Она, правда, парадом правит строго, но и разврата напропалую не дозволяет. А как своих воспитанниц пестует и в обиду не дает? Тут и борделем, заведение, язык не повернется назвать. Работа и работа - высокооплачиваемая и престижная. Ты то, как на этот счет думаешь?
   - А что мне думать то? - неопределенно отозвалась Ольга, гораздо больше настроенная есть мороженое, чем болтать о достоинствах, пусть даже самого распрекрасного, но все равно, борделя. - А что это за ЛСД такой?
   - Не такой, а такая - Люсьена Станиславовна Данилевская. Мы ее сокращенно так, за глаза, называем. А что, даже образно и с намеком выходит!
   - С каким еще намеком?
   - Как это, с каким? - искренне удивилась, подобной дремучести, по ее мнению, Татьяна. - ЛСД - это же наркотик такой, синтетический, не хуже героина! Ну и Люсьена, для многих, их обрыдлую реальность, как бы, превращает в радужные глюки. Что, не правда? Ну, скажи честно?
   - Ох, Татьяна, Татьяна! Да мне какое дело до того, кого твоя Люсьена и как превращает, - вздохнула Ольга и, с еще большим желанием налегла на десерт.
   - А что ты такая кислая? Не довольна чем? Так поделись проблемой, - вдруг, еще более назойливее, заявила та.
   Собеседница же, предпочитавшая чувствовать себя максимально независимой, очень ценившая и ревностно оберегавшая данное состояние в себе, еще со времен детского дома, а позже и в лагере, с нескрываемым любопытством посмотрела на девушку-"подростка" и, промолвила, будто одним ударом, вбила гвоздь.
   - А тебе то, какая забота?! И вообще, что ты ко мне пристала, со своей гребаной ЛСД?
   После чего, она чуть помолчала, не без удовольствия наблюдая за тем, как, по вовсе не юному лицу Татьяны, пробежала тень искреннего замешательства и в се так же, без намека на то, чтобы продолжать дружескую посиделку, добавила:
   - Между прочим, Люсьена меня строго настрого предупредила о том, чтобы исключить любые контакты с коллегами-проститутками. Для тебя это новость?
   - Нет, конечно, не новость, - встрепенулась Татьяна и заговорщицки, всеми силами, стараясь привлечь к себе внимание собеседницы, зашептала. - Между прочим, она своих слов на ветер, никогда не бросает. У ЛСД, ты даже не представляешь себе, сколько по Москве ушей и глаз! И, можешь не сомневаться - жесткие штрафные санкции, последуют незамедлительно! Точно, точно!
   - Тогда, что же ты, такая правильная и, судя по довольной физиономии, просто влюбленная в свое "дело", нарушаешь порядок? Меня вот остановила, ни с того ни с сего, в кафе затащила. Уж не в "шестерках" ли числишься?
   - А меня эти инструкции не касаются, - с апломбом, выдала новая "подружка" и вдруг, осеклась, явно поняв, что трепанула лишнее.
   Но, было уже поздно.
   - Как это, не касается?! - с нескрываемой агрессией, надвинулась на нее Ольга. - Ты что, особенная? Или просто, в борделе полы надраиваешь, а здесь, передо мной нимфетку корчишь?
   Таким образом, относительно мирная, до этого, ситуация за столиком, в доли секунды стала предгрозовой. Может быть, Татьяна и хотела бы продолжить свои путаные выкрутасы дальше, но, видимо, вытерпеть наглое сравнение ее с уборщицей, было сверх ее сил.
   - Да, я числюсь в штате у Люсьены! - с вызовом выпалила она. - Только, не в том, что и вы. Ну и уж, конечно, не уборщицей! Мое амплуа - профессиональная психология личности. Между прочим, я кандидат наук!
   В момент, для Ольги, все стало предельно ясно. И причина неожиданного появления этого "пацаненка" у нее на пути, и смысл ее вопросов, и разглагольствование, больше похожее на красочный рекламный ролик, а потому, и должный служить одной единственной цели. Какой? Это, было тоже понятно. Прощупать психологический настрой неофитки и, попытаться вбить ей в голову, по меньшей мере, понятие избранности, обретенного ею пути в качестве элитной путаны. Следовательно, эта преподобная Татьяна, просто-напросто отрабатывала свои деньги по заданию Данилевской. А потому, Ольга решительно отодвинула от себя недоеденное мороженое и, просверлив знакомицу уничтожающим взглядом, только вот не плюнув ей в лицо, с гордо поднятой головой, прошествовала к выходу.
   Но та, и не стала ее, ни задерживать, ни строить из себя обиженную. Вероятно, поведение подопечной, очень даже красноречиво подтвердило ее психологические выкладки, которые она до этого предоставила хозяйке. А сейчас, просто перепроверяла теорию, по ее же наущению. Иными словами, все сходилось, как нельзя лучше - вновь обретенный "товар", теперь, с полным основанием, можно было назвать вещью, с явно выраженными индивидуальными качествами нестандартного характера, игнорирующего общепризнанные нормы поведения. Что, в общем-то, и требовалось!
  
  
  
  
   Х Х Х
   В свою квартирку, показавшуюся еще более убогой, после виденного недавно шика, Ольга вошла предельно успокоившейся. Уже постигнув, что в ее, окончательно определившемся положении, продолжать биться головой о стену, было делом бесперспективным и зряшным. Однако, все равно, где-то в глубине ее упрямой натуры, продолжал шевелиться крохотный червячок раздражительности и абсолютного нигилизма. А потому, она даже не стала изучать содержимое конверта, выданного ей на прощание, уж очень заботливой Люсьеной и со злостью, зашвырнув его на сервант, в изнеможении бухнулась на диван.
   - Тоже мне, великие научные деятели! - принялась вслух бурчать Ольга, чтобы хоть как-то, высвободить себя от эмоций и, дать минимум пищи тому, шевелящемуся внутри червячку. - Все у них, видите ли, по науке. Обычному разврату, пытаются присобачить ангельские крылышки и отмыть добела. Чего уж тут не понятного - ложись на спину, раздвигай ноги и, при этом, улыбайся, да охай, словно всю жизнь только и ожидала подобного счастья. Скоты! Хотя, кто его знает. Обстановочка у Люсьены, и впрямь, располагает. Бабок на нее затрачено немерено, конечно. А потому, может быть и "пацан" Танька, не так уж и не права - все там культурненько, как в фильмах про светскую жизнь. Тогда, действительно, еще, куда ни шло - все эти сю-сю, му-сю, пардон, сенкью. Эх, все равно, хрен редьки не слаще! Дерьмо, сколько его сахаром не посыпай, мармеладом все равно не станет.
   Девушка вздохнула, поднялась с дивана и, отправившись на кухню, сварила себе огромную чашку крепкого кофе. Затем она вновь устроилась на мягком ложе и, закурив длиннющую, почти как у Люсьены, сигарету, не без удовольствия, принялась беседовать с собой дальше. Благо, что теперь, времени для этого, у нее было, что называется, навалом.
   - Так, ну и что мы имеем? - спросила она себя со значением, отхлебнув кофе и затянувшись ароматным дымком. - Ничего, конечно, из шмоток я покупать себе не буду. Из принципа! Когда вызовет - напялю на себя то, что есть и заявлюсь. Пусть ЛСД смотрит, злится себе на здоровье, или принимает, такой какая есть, или списывает за профнепригодность. И к косметологу не пойду. Вот так! нужда была, рожу свою драить перед этими старыми перечниками - мне она, итак нравится! Что еще? А особнячок, и впрямь, ничего. Неужто, Люсьена сама, такими бабками ворочает? - Ольга на минутку задумалась и, словно завзятый эксперт, авторитетно заявила. - Вряд ли! В этом деле, не только бабки играют роль. Это точно! Тут спину надо широкую иметь. Не удивлюсь, если за Люсьеной, на самом деле, стоит какой-нибудь пузатенький урод, с лысиной до самой задницы, но, при огромной власти. Ладно, время покажет. Вот вляпалась то - не ждала, не гадала! Сюзанна, мать твою!!!
   Девушка отставила кофе и, вдруг, влекомая каким-то ненормальным весельем, принялась вертеться перед обшарпанным трюмо в прихожке, напевая при этом, строчки из когда-то популярного, но благополучно забытого всеми шлягера.
   - Сюзанна, Сюзанна, Сюзанна, Сюзанна ля-ля-ля! Сюзанна!
   Что и говорить, прав был старик Бомарше, сказавший когда-то: "Это было бы смешно, если бы не было так грустно!"
   Целую неделю, Ольга откровенно наслаждалась бездельем. Она запоем читала все подряд, что нашлось в ее квартире, устраивала себе праздники гастрономии, но, уже без возлияний, а то и просто, валялась на диване и тупо пялилась в телевизор. Кстати сказать. Постепенно, ей даже стало нравиться свое положение. По крайней мере, пока, это было действительно, намного лучше той "соковыжималки", которая довлела над ней, в процессе сумасшедшей по напрягу, работы в "Колибри". Так что девушка, иной раз, поймав себя на этой мысли, вполне резонно, вслух, отвечала самой себе:
   - А что, если дело пойдет так и дальше - жить можно! Судя по пустым коридорам в особняке, клиентура Люсьены, особой гиперсексуальностью не страдает. По крайней мере - в очереди не выстраивается, но, если учесть не хилый антураж заведения, деньгу отстегивает исправно. Что ж, поглядим, куда дальше кривая выведет.
   Однако, по прошествии недели, ожидание нового и неизведанного, становилось для Ольги все более тягостным, пока и вовсе, не превратилось в настоящую пытку. Она положила дареный мобильник на видное место и, словно кот вокруг кринки со сметаной, все время, чем бы ни занималась, старалась виться именно около него, то и дело продолжая бросать на упрямо молчавший аппарат, сперва просто тревожные, а уже позже, и раздраженные взгляды. От нечего делать и, уже ради того, чтобы хоть как-то взбодрить себя, Ольга, даже исследовала содержимое конверта и, когда увидала сумму вспомоществования, несколько разочарованно выдавила из себя.
   - Да, а эта Люсьена денежки считать умеет.
  
   После чего, Ольга стала еще более раздраженной и злобной. Она вновь, в исступлении безысходности, испытывая мерзкое ощущение купленной со всеми потрохами, да еще за пару "зеленых" бумажек, зашвырнула деньги подальше и, на протяжении, наверное, целого часа, предавалась горемычному бабьему вытью.
   А между тем, пошла уже и вторая неделя ожидания, а проклятый мобильник, по-прежнему молчал, будто издеваясь над девушкой. И вот, однажды вечером, как всегда, совершенно неожиданно, телефон ожил. Первые же секунды, Ольга оказалась настолько поражена произошедшим, что из достаточно стойкого ступора, ее вывели только чеканные слова Люсьены.
   - Ну, что, дорогуша, отдохнула? Пора и за дело приниматься! Как здоровье, как настрой?
   - До климакса еще далеко, а поносом не исхожу, - буркнула Ольга, сбросив с себя оцепенение.
   - Ты все в своем репертуаре? - мягко пожурила ее ЛСД и тут же, выдала не терпящую возражений рекомендацию. - Я бы была совсем не против, если бы ты, явилась пред мои очи, скажем так - через полтора часа! Таки, думаю, поймать сумеешь. Жду!
   В трубе послышались гудки отбоя, а Ольга, отбросив ее, удивительно, но со вздохом, больше похожим на вздох облегчения, повалилась на диван. Так, неподвижно, она пролежала минут пять, совершенно ничего не соображая и, даже более того, не желая ничего соображать. Затем, девушка решительно встала и, достаточно деловито, принялась собираться. Как ни крути и, каким бы сильным, не было чувство омерзения в ней в данный момент, элементарное любопытство, явно брало верх. Да и просто, приучена была Ольга, что называется, по жизни, все ж таки, быть человеком слова и, как бы это не звучало бы пошло в ее положении - и чести. Которую, не желала растаптывать в своих глазах, даже перед лицом ненавистной Люсьены.
   Ровно через полтора часа, Ольга, в своем обычном повседневном наряде, с лицом, едва тронутым косметикой, входила в двери особняка. На пороге огромного холла, ее довольно любезно встретила Данилевская и, не опускаясь до, ни к чему ни обязывающих приветствий, без лишних слов, повела за собой наверх. Однако, девушка успела, все-таки, заметить то, что на этот раз, холл был гораздо больше заполнен людьми, которые отдельно, или малочисленными стайками, по-разному, но одинаково в ленном ожидании, расположились на приемлемом расстоянии от бара. Кроме прочего, ей в глаза бросилось и то, что весь этот, потягивающий из высоких бокалов разноцветное питье, контингент, был представлен, в основном, мужским полом, причем, судя по выпирающим из-под стильных пиджаков бицепсам, не самыми хилыми представителями его. Между ними, словно сучонки при игре в "маялки", бегали две худосочные, ярко накрашенные девицы в коротеньких юбочках. Они заливисто хохотали в ответ на каждую шутку и, достаточно назойливо предлагали жлобам нечто, что лежало на подносиках в их, весьма проворных руках.
   - Это охрана, - походя бросила Люсьена, заметив удивленный взгляд подопечной и для того, чтобы настроить ее внимание на выполнение главного. - Тоже веселим, чтобы не скучали. Все, как и положено.
   - В лучших домах ЛондОна и Парижа, - в тон ей буркнула Ольга.
   - Точно, - не без гордости ответила хозяйка и, несколько бесцеремонно, подтолкнула питомицу вперед.
   Из увиденного же, вовсе не глупая Ольга, успела сделать непреложный вывод - Судя по количеству телохранителей, в данную минуту в заведении, работа шла полным ходом. Но, к ее удивлению, коридор второго этажа, где находились будуары девочек, был по-прежнему, пуст и тих. Что ж, это тоже, свидетельствовало о многом. В хозяйстве Люсьены, все механизмы были прекрасно смазанными, отрегулированными и, вероятнее всего, строго выверенными по времени.
   Сегодня, заводить подопечную в свой кабинет, шефиня не стала. Наверное, подобное делалось только в двух случаях - когда принимали на работу, и когда требовалось проработать проштрафившихся - не более. А потому, Люсьена повела девушку, сразу же в ее гримерку. И вот здесь, с удобством расположившись на софе, хозяйка мягко, но в то же время, четко и непререкаемо, стала вводить неофитку, в курс предстоящего дела. Сперва она, будто на медосмотре, не чинясь особо, опять, как и в первый раз, заставила девушку раздеться донага и, достаточно придирчиво, осмотрела каждый прыщик на ее теле. Осмотром, судя по всему, сутенерша осталась довольна и, без особого перехода, а так же, комментариев, приступила к следующему этапу - выбору аксессуаров. Причем, делала это скрупулезно и, явно со знанием того, чего, в конечном итоге, желала получить. В результате, все изысканные пеньюары, которые Ольга по команде вынимала из шкафчика и, прикладывала, не снимая с вешалок, к себе, были, по понятным пока что, только Люсьене причинам, забракованными напрочь. И это, привело, наконец, к тому, что Данилевская серьезно задумалась.
   - А в чем, собственно, дело то? Ваш клиент извращенец? Или чудик с параноидальными наклонностями? - поинтересовалась Ольга.
   Хозяйка взглянула на нее, резким взглядом из-под насупленных бровей и тут же, мило улыбнувшись, словно ухватив за ниточку клубок счастливой мысли, принялась излагать:
   - В отношении извращенца, это ты выкинь из своей головы - в сексе извращений нет! Но, в чем-то ты права - давай, сперва определим твою задачу, исходя из характеристики клиента. Сразу скажу, он очень и очень даже необычный дядечка, во всех отношениях. В годах, прекрасный семьянин, но, при всем при этом, имеет огромную власть и, не менее огромные деньжищи.
   - Так они у вас, как я успела понять, все такие.
   - Такие, да не такие, - огрызнулась Люсьена. - Ты рассуждай, а не ехидничай! Так. В чем могут состоять его странности? Вероятнее всего, мы имеем дело с весьма расхожим примером, когда умудряются выпрыгивать, сразу - из грязи, да в князи. И что?
   -Что? Трудное детство, слаще редьки, ничего не видел, а тут на тебе, и все на блюдечке. Отсюда, и ностальгия к черному хлебушку, - как-то лениво подсказала Ольга и не замедлила проявить скепсис. - А как же с вашей наукой-то? вроде уверяли, что заранее составляете весь расклад?
   - Расклад, как ты изволила выразиться, я составляю, не переживай и клиента под каждую индивидуальность нахожу. Только, всех мелочей сразу не охватишь, да и тебе поучиться будет не лишне, - отозвалась Данилевская и с учетом сказанного Ольгой, даже снизошла до похвалы. - А насчет черного хлебушка, это ты здорово подметила - значит точно, не дура.
   - Благодарю.
   Но Люсьену уже несло.
   - Ностальгия - вот она, отправная точка! Следовательно точно, все эти перья и блеск, ему даром не нужны. Что-нибудь из образа примитивной пастушки. Что там у нас есть, из примитива?
   - Нет, пастушка, это уж слишком натурализмом попахивает - как в кино, - вдруг, заявила Ольга. - Не пойдет.
   Бедная Люсьена, не ожидавшая подобного, столь глубокого проникновения в ее профессию, даже открыла рот от удивления. Затее, она чуть подумала и, не чинясь амбициями, согласилась.
   - Опять ты права, Сюзанночка. А может, ты не такая уж и тихоня, не целованная, нетроганная? А?
   Ольга, лишь довольно откровенно, демонстрируя свой пофигистский, по большому счету, настрой, скептически промолчала. Мол, пусть думает и ломает себе голову, сколько душе угодно. А тем временем, у Данилевской, уже было готово решение. Согласно ему, Ольга, как по мановению волшебной палочки, была облачена в простенькое ситцевое платьице, которое, сразу же сделала ее, эдакой диковатой простушкой, приехавшей покорять столицу, не иначе, как с фибровым чемоданом в руке. Внимательно осмотрев творение своей фантазии, Люсьена Станиславовна, осталась очень довольна собой. В заключении, выдав еще целую петицию, состоящую из специальных устных наставлений, она повела новоиспеченную Сюзанну к лифту.
   - И вот еще что, - бросила хозяйка, строго и походя. - Чтобы никакого выпендрежа. Делай что попросят и как следует, не ленись, но и цену не сбивай. Круглой дурой не прикидывайся, но и интеллектом не рази наповал. Что-нибудь средненькое - не кроссворды решать идешь!
   - О, Господи! - выдохнула Ольга.
   Но, машина была уже запущена и Данилевской, которая, будучи профи до мозга костей, а потому ощущавшая сейчас трепет, словно сама впервые отправлялась к клиенту, было не до подобных мелочей.
   - Короче, будь на все сто собой и все. Комната N9, постучишься, войдешь и представишься. Поехали!
   Сказав это, она втолкнула девушку в кабину тесного лифта и, створки дверей перед глазами той, сошлись, словно чугунные ставни в печи, сжигающего абсолютно все, крематория.
  
  
  
  
   Х Х Х
   Не успела Ольга даже моргнуть глазом, как перед ее взором, во всей своей красе, предстал коридор третьего этажа. По задумке неизвестного дизайнера, в нем не было ничего лишнего, все равно, на неподготовленного человека, сразу же, как бы обрушивался целый шквал самых различных эмоций. Во-первых, сам коридор, устланный толстенной и необъятной, будто футбольное поле ковровой дорожкой, с ворсом, в котором ноги утопали по щиколотку, из конца в конец не просматривался. Он был весьма продуманно перегорожен этакими декоративными ширмочками в виде стилизованных аллегорических фигур, что делало его, как бы, разделенным на отсеки. Все это, освещалось светильниками, дающими рассеянные алые блики и потому, заполняющими атмосферу, напряженно-возбуждающей багровостью. Ко всему этому, следовало добавить, разбросанные в живописном беспорядке повсюду, пуфики красной кожи, которые не только могли играть роль удобных седалищ для отдохновения, но и являли собой, элементы некоего инопланетного ландшафта. Что же касалось стен, обрызганным этаким золотым дождем по сочно розовому, они достаточно густо были украшены, мозаичными панно с сюжетами, очень даже фривольного содержания. Причем на них, нашла отражение самая разнообразная тематика, способная удовлетворить, наверное, вкусы даже самого привередливого извращенца. В общем, скорее всего, главной задачей данного интерьера, было максимальное сохранение инкогнито именитых клиентов. Остальное же, создавалось лишь в нагрузку этой цели.
   В стороны от коридора, отходили двери. Их было по пяти справа и четыре, с небольшим разрывом на нишу, слева. От этой самой ниши, отходило полутемное ответвление, которое, судя по всему, и должно было являться тайным каналом, для беспрепятственного проникновения в номера, клиентуры, прибывшей в один из боксов цоколя. Дверь, на которой поблескивала отраженным пламенем светильников, медная цифра девять, оказалась в самом дальнем конце, а потому, Ольге пришлось пройти, среди этого красно-чувственно-возбуждающего великолепия, достаточно длинный путь.
   Не стоит говорить о том, какие чувства одолевали в этот момент бедную Ольгу. И с чем, в ее пытливом воображении, ассоциировалось робкое продвижение по кроваво-красному пути, в ворсе которого утопали сейчас ее ноги. Как бы это не звучало кощунственно, но только с восшествием на Голгофу, с которой, обратного пути, к величайшему сожалению, еще никто не придумал. И, тем не менее, взяв всю свою волю в кулак и, заставив собственное сердце на мгновение замереть, а совесть вообще заткнуться, Ольга тихонечко постучала в дверь. Кстати сказать, эта самая дверь, тоже являлась почти произведением искусства - затянутая красной кожей и простеганная гвоздиками, с золотыми, в виде сердечек, шляпками.
   - Да, да, входите, - в то же мгновение, раздался изнутри, довольно приятный баритон.
   Хотя, Ольга и ожидала этого, она все равно, невольно вздрогнула и, обреченностью висельника, толкнула перед собой дверное полотно. Оно, на удивление, бесшумно отворилось, еще шаг и путана оказалась внутри. Номер, куда она попала, настолько поразил ее своими размерами, что девушка даже напрочь забыла о моральных муках и вся, с головой, оказалась только во власти обычного любопытства. Большую часть пространства, занимала огромная, будто аэродром, весьма презентабельная кровать. Что же касалось остального - пары кресел, диванчика и столика - они, хоть и достойно вписывались с общую гармонию, однако, явно лишь выполняли, роль желаемого, но вовсе не обязательного дополнения. Иными словами, абсолютно все в алькове, было заранее предусмотрено для того, чтобы не испытывать, ни неудобств, ни проблем, в процессе достижения истинного удовольствия, а получать его сполна и, на самом высоком уровне. Это, в полной мере касалось, и профессиональной постановки невидимого источника света, гарантировавшего полнейший интим, и обилия зеркал и, даже тихо звучащей, скорее всего, определяемой пожеланиями клиента, музыки.
   Ну, а Ольгин "ухажер", к ее величайшему изумлению, как она представляла, уже должный бы возлежать на постели, изнывая от вожделения, преспокойно сидел на диванчике за столиком и курил сигарету. Это был довольно спортивный, сухощавый дядечка преклонных лет. Его голову украшал совершенно белый, упрямый ёжик, волевой подбородок, был тщательно, аж до блеска, выбрит, а зеленые колючие глаза, взирали на мир с этаким выражением, в котором сразу, без обиняков, выказывалось доподлинное знание абсолютно всех сторон жизни, без прикрас и бутафорских прибамбасов. Он был полностью одет, в белоснежную сорочку, темные, тонкого английского сукна брюки и, лишь под стать расслабленной обстановке, благосклонно позволил себе освободиться от галстука, который серой, безвольной змейкой покоился на спинке.
   - Ну, здравствуй, красавица, - произнес дядечка, очень даже придирчиво оглядев Ольгу и, видимо, оставшийся довольным. - Проходи, садись и называй меня Виктором Андреевичем.
   - Сюзанна, - достаточно робко, произнесла та и, не замедлила исполнить просьбу своего повелителя.
   Только сейчас, она заметила, что на столике перед клиентом, стояла пузатая бутылка дорогого коньяка, тарелочка с аккуратно нарезанными ломтиками лимона и два тюльпаноподобных тонкого стекла, бокала.
   - Сюзанна. Ну, ну, - поморщился Виктор Андреевич. - И это твое настоящее имя?
   - Нет, вообще-то, меня зовут Ольга, а...., - начала было девушка, но тут же осеклась и нерешительно добавила. - Ой, даже не знаю, можно это говорить, или нет?
   Виктор Андреевич понимающе усмехнулся и, махнув ей, вполне по-свойски, рукой - мол, не переживай - совершенно неожиданно, предложил:
   - А давай так и договоримся. Я буду звать тебя Ольгой, но при этом, хозяйке мы ничего не скажем.
   - Давайте, - согласилась та, смелея буквально на глазах.
   Еще бы! Ведь ее работа, всего лишь полчаса назад, представлялась девушке совершенно в ином свете. И на тебе, как говориться - пока, ничего страшного и даже интересно. Ох, уж эти причуды богатых и всемогущих! А тем временем, Виктор Андреевич плеснул в бокалы, куда более положенного этикетом и, подняв свой, предложил первый тост.
   - За знакомство, Оля!
   Они выпили, а клиент, вероятно не любивший в этом смысле и в редкие часы досуга, терять время зря, тут же вновь наполнил опустевшую тару.
   - Однако и темпы у вас, - вдруг, сама не понимая того, что творит, выпалила Ольга.
   Но это, вылетевшее из нее достаточно естественно, замечание, очень даже понравилось "ухажеру". Он откинулся на спинку диванчика и, весьма искренне, расхохотался, а уже потом, вытерев ладонью выступившие слезы, произнес:
   - А чего тянуть то? Между первой и второй, промежуток небольшой - так, кажется говорят? Русские мы люди вообще, или нет?
   - Да русские вроде бы! Эх, где наша не пропадала! - в тон ему выдала девушка и, не чинясь, без тоста, хлобыстнула еще одну дозу. - Эх!
   От выпитого, в ее голове слегка закружилось, но это было и хорошо. Она смогла раскрепоститься настолько, что вскоре, почувствовала себя так, словно находилась в компании со своим давним знакомым и тому, явно нравилась Ольгина непосредственность. А между тем, время, достаточно благополучно шло, но, судя по всему, Виктор Андреевич и не помышлял о том, чтобы начинать заниматься тем, ради чего, собственно говоря, сюда и прибыл. Да еще и заплатил бешеные деньги. Он с толком пил, со смаком закусывал и, если Ольга желала пропустить очередной тост, не спорил, а отдавал должное коньяку, в гордом одиночестве.
   Так, как-то, совершенно незаметно, пошли и разговоры. Хотя разговором, в полном смысле этого слова, то, что происходило за столиком, назвать было, конечно же, нельзя. Это был, целиком и полностью монолог человека, явно заскучавшего, от пресыщенной богатством и властью, но все равно, успевшей изрядно ему осточертеть, жизни. Причем, видимо, по складу своего эгоистического характера, Виктора Андреевича, совершенно не интересовало то, что представляет собой, сидящая перед ним молодая девушка, чем она живет и о чем думает. Оно и было вполне понятно - клиент платил деньги, клиент же, и имел право на душевные излияния, причем, в неограниченном количестве. Ольге же, только оставалось слушать, вовремя поддакивать и, в зависимости от сказанного, с максимальной натуральностью изображать, либо искреннее удивление, либо восхищение, либо сочувствие, якобы идущее из самой глубины ее души.
   А тем временем, Виктора Андреевича несло все дальше и дальше, по волнам собственной памяти и, на поводу у своей настольгии. Он, достаточно подробно, рассказал девушке о деревенском, малорадостном детстве, о том, как рано, вынужден был, приступить к добыванию хлеба насущного и, как именно потом, загорелся целью, обязательно достичь заоблачных вершин в ряду избранных. При этом, увлекшийся клиент, достаточно густо, сдабривал свою речь пафосными вывертами и непременно, пытался представлять себя, этаким несгибаемым борцом со злодейкой судьбой. И, конечно же, изо всех этих схваток, по его глубокому убеждению, бывших обязательно, что называется, не на жизнь, а насмерть, он всегда выходил только блестящим победителем. В Ольгином представлении, ему оставалось лишь вложить в руку пурпурный партбилет и над головой растянуть лозунг на алом полотнище, типа: "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!". Это, было бы достаточно уместным, но движимый велением времени, Виктор Андреевич, старательно обходил данную, сейчас очень не модную, тему.
   Короче, спустя всего несколько часов с начала их знакомства, Ольга прекрасно поняла, что перед ней сидел, скорее всего, несчастный по жизни человек, хотя и достигший много, в плане карьеры и денег, но, так и не сумевший познать понятие истинного счастья. А оттого и нуждавшийся в том, чтобы посредством длинных речей, которые обязательно, должен был кто-то выслушивать, попытаться возвыситься в собственных глазах и в собственном ощущении себя, как очень даже незаурядного индивидуума. Что же касалось Ольги, она, с должной благосклонностью и не без удовольствия, исправно исполняла роль, как урны для принятия бравурных признаний о былых "подвигах", так и своеобразной жилетки, для соплей и слез, этого пожилого мужчины, оказавшегося на поверку, обычным, нудным трепачем. И, что греха было таить, продолжая выслушивать бесконечные рассказы, маленьким язычком, девушка не забывала благодарить Бога за то, что ее первое "боевое" крещение, сложилось именно подобным образом.
   А между тем, время неумолимо бежало по своему привычному кругу, приближая завершения сеанса элитного ублажения и тем самым, скорую разлуку, с не в меру разомлевшим от собственной болтовни, "любовником". И точно. В какой-то момент, Виктор Андреевич, будто на глазах, протрезвел и, превратившись в прежнего, грозного и сурового повелителя этой жизни, глянул на хрустальное стекло своего "Роллекса".
   - Ну, что ж, мне пора, Оля, - произнес он. - Спасибо тебе за компанию, расслабился и отдохнул я, как никогда. А касательно твоей хозяйки, свое мнение, я ей изложу лично. Можешь быть уверена, оно будет только положительным.
   - Извините, Виктор Андреевич, - состроила само удивление, Ольга. - А как же это...?
   - А что это? - усмехнулся тот, как и положено большому начальнику, которого, хлебом не корми, а дай возможность, лишний раз поучить подчиненного, изрек. - Насчет "этого", как ты выразилась, когда-нибудь поймешь, девочка, что у мужчин, в разных возрастах и разные способы получения удовлетворения. Это молодость распирает от желания, а в моих летах, пора бы уже, и о вечном подумать! Вот так то! А где оно, это вечное? Когда кругом, одни крашенные будто клоуны, бесстыжие куклы, да гомосексуалисты! Тьфу!!! Не в церковь же подаваться, как некоторые, когда всю жизнь в коммунистах проходил! Вот и приходиться искать пристанище в тихой заводи у Люсьены Станиславовны.
   И вот тут-то, с более чем нужным вниманием, выслушав данное признание, Ольга вдруг, моментально оценив ситуацию, сподобилась на отчаянный, но хитрый по ее замыслу, шаг.
   - И вам спасибо, дорогой Виктор Андреевич, за столь интересную беседу. Вы, такой умный, такой мужественный человек, - с дальним прицелом, по-лисьи, проворковала она.
   Нувориш, конечно же, приученный к лести, воспринял это, как должное и, не замедлил расплыться в широкой, самодовольной улыбке. А в это время, девушка продолжила и завершила свою задумку.
   - Как бы я хотела, встретиться с вами еще раз. Только с вами, поверьте. Я так много вынесла для себя, из вашего огромного житейского опыта.
   - Верю, верю, Оленька, - благосклонно ответствовал тот и, даже сподобился, по-отечески, погладить девушку по голове. - Все это в моих возможностях. Я безусловно, введу твою хозяйку, в надлежащий курс дела. Безусловно!
   Бедная Ольга, едва не подпрыгнула от счастья, до самого потолка. Но, вовремя взяла себя в руки и задорно, как и было положено по сценарию, с ностальгическим томлением провинциалки, взглянув на клиента, покинула номер.
   Вновь оказавшись на своем родном, втором этаже, слегка опьяневшая, но, не только по этому, веселая и довольная собой Ольга, стремительно пронеслась по коридору в свой будуар. Здесь она с размаху, кинулась на мягкую, словно пух софу и, закатилась в совершенно безудержном смехе. На первый взгляд, сразу и нельзя было понять, от чего он проистекал - то ли оттого, что судьба, все ж таки, решила благоволить к ней, то ли, это было проявление обычной истерики от перенапряжения. Так, или иначе, но в должное чувство, Ольгу привела Люсьена. Она, не замедлила объявиться в гримерке, что красноречиво свидетельствовало о том, что средства оповещения и контроля, так же, работали на достаточно высоком уровне.
   Данилевская, была, очень даже строга и, всем своим видом показывала, что не намерена разделять абсолютно беспричинное и неуместное веселье своей подчиненной. А в том, что девушка уже стала стопроцентной подчиненной не только теоретически, но и по факту, а следовательно, сожгла за собой все мосты к отступлению, сомневаться не приходилось.
   - А ну, прекрати ржачку! - властно промолвила хозяйка. - И вообще, веди себя пристойно - у меня здесь не цирк для идиотов!
   Ольга, конечно же, не смела ослушаться. Она села на софе, вытерла выступившие от смеха слезы и, чтобы хоть как-то досадить шефине, выдала первое, пришедшее ей на ум.
   - Может, оно и не цирк, но заведеньице у вас, уважаемая Люсьена Станиславовна, и впрямь, удивительное. Прямо, богадельня какая-то, или элитный дом для престарелых и очень потертых особей. Ля-ля, тополя, чики-пуки, лапша на ушах! А я то думала, для чего это там, наверху, ковер с таким длинным ворсом? Теперь то поняла - чтобы клиенты, песком из своих задниц, сразу все не засыпали!
   Люсьена сперва оторопела, но, быстро приняв положенный начальствующий вид, не громко, однако достаточно внушительно, рявкнула:
   - Заткнись, дура! А вот это, не твое собачье дело! Думаешь, ты одна здесь, такая умная? У меня, все по своим полочкам разложено, не хуже, чем в аптеке! И спецы есть, на любой вкус и цвет - кому орал, кому анал, а кому и экстрим с плеткой. Завсегда пожалуйста! А уж раз тебе выпало лясы точить, так и точи на здоровье и, не пытайся выше головы прыгать!
   - Да я и не пытаюсь. Извините, - сдалась Ольга, прекрасно осознавая, как правоту хозяйки, так и необходимость сохранения своих собственных интересов. - В общем, все прошло просто прекрасно. Клиент доволен и я тоже.
   - Знаю, он уже успел мне на мобильник звякнуть, - все еще не давая спуску, произнесла та и, не откладывая в долгий ящик, решила самой себе, спеть осанну. - А кто все это рассчитал, кто преподнес, как положено? Я! Так что, девочка, впредь, засунь свои шуточки себе куда желаешь, и не рыпайся!
   - А он вам еще что-нибудь сказал? - с надеждой, осторожненько, чтобы не спугнуть ненароком, бодрый настрой Люсьены, поинтересовалась Ольга.
   Но та, не желая опускаться до уровня своей питомицы, достаточно жестко, дав понять, кто есть кто, а потому, и без всякой надежды на истину, выдала:
   - И это тоже, совсем не твое дело! Здесь я одна - и диспетчер, и организатор, и мама, и папа! Все, можешь быть свободна, жди следующего звонка. И, вот еще что, настоятельно прошу - приоденься, как следует! Мне твое упрямство до лампочки, а мои девочки, и за пределами этого здания, обязаны без устали, трудиться на мою репутацию! Поняла?
   - Поняла, - со вздохом ответила Ольга и, без стеснения, скинув с себя платье, полезла в кабинку душа.
  
  
  
  
   Х Х Х
   С этого самого дня, жизнь Ольги, пошла словно по накатанной колее. Правда, особой радости, от своего нового обличья, она по-прежнему не испытывала, но, откровенно говоря, и особо печалить себя бессмысленными думами, тоже не желала. Так и жила, безропотно плывя по волнам свое судьбы, не ускоряя события и не тормозя их. И хотя Люсьена, так и не желала посвящать ее в подноготную своих дел относительно себя, по последующим событиям, Ольга прекрасно поняла все сама. Виктор Андреевич сдержал свое слово и, что называется, застолбил в заведении, путану по имени Сюзанна, только для собственных услад. Не известно, сколько он за это благодеяние выложил из собственного кармана, но по тому, что Данилевская даже не пыталась, использовать Ольгу для другой клиентуры, можно было быть уверенной, что эта сумма, оказалась достаточно приличной. А может быть, в элитном борделе, всегда существовала подобная практика? Кто его знает - механизмы, которые двигали бесперебойную и максимально эффективную работу этой уважаемой фирмы, старательно прятались от непосредственных тружениц, за семью печатями.
   Ольгу же, вызывали точно по графику, один раз в неделю. Она быстренько собиралась, на такси приезжала в особняк и, придав своей гримерке себе облик честолюбивой, но диковатой провинциалки, теперь уже вполне самостоятельно, отправлялась на третий этаж. Правда, каждый раз, видимо, из-за различной загруженности заведения, со своим престарелым кавалером, ей приходилось встречаться в разных номерах. Так что у девушки, была полная возможность, ознакомиться со внутренними апартаментами "рабочего" этажа, во всех его тонкостях и воочию. Кстати сказать, по большому счету, сами номера мало отличались друг от друга. Везде присутствовал один и то же набор дорогой мебели, а если что и варьировалось, так это цвет обивки и тона обоев. Ну и еще, в паре номеров, имелись камины. На вид, самые настоящие, отделанные мрамором и, испускавшие из своего нутра, вполне натуральные красные блики огня, но на деле, бывшие искусно-бутафорскими.
   Сам Виктор Андреевич, к перемене мест относился весьма спокойно и везде, чувствовал себя, как дома, не находя особой разницы, ни в наличии, или отсутствии камина, ни в том, какого цвета покрывалом, была застелена огромная кровать. Что касалось последней, то бравый герой-любовник, по-прежнему, не испробовал ее, даже просто на мягкость и скрипучесть. Поскольку, все встречи клиента с Ольгой, проходили практически одинаково, как бы, по раз и навсегда, заведенному сценарию. Она располагалась напротив Виктора Андреевича, в кресле и, теперь уже освоившись в своей немудреной роли окончательно, принималась самым непосредственным образом, плести несусветную чушь. Поначалу, тот благосклонно внимал, даже сдержано улыбался, но вскоре, по мере исчезновения в бутылке, всегда непреложного, коньяка, их роли начинали меняться.
   Пожилой ловелас садился на своего любимого конька и, все его истории о детстве, юности, поре первой влюбленности и, конечно же, непосильном труде во благо Родины, принимались изливаться бурными водопадами на голову путаны. Ольга же, как всегда, раскрыв рот, в который уже раз, слушала, талантливо удивлялась и, еще более талантливо, в нужный момент, поддакивала. Правда, иной раз, не часто, Виктор Андреевич, заметно освежал свои воспоминания, вкрапляя в них, проблемы на государственной службе и отношения с нынешней женой и великовозрастными отпрысками. И если в первом случае, тон его голоса, был как всегда, бравым, а суждения, заведомо правильными и претендующими, как минимум, на планетарную глобальность, то относительно второго, все резко менялось.
   Спортивный и властный дядя, вдруг, на глазах, превращался в беспомощного ослика Иа и, прямо таки всерьез, принимался плакаться на свою нелегкую судьбинушку. Именно в эти минуты, своим женским чутьем, понимая, как следует себя вести, Ольга, словно профессиональная няня, принималось утешать капризное и незаслуженно обиженное создание. Чем вводила Виктора Андреевича в настоящий экстаз, выражавшийся, в появлении в его колючих глазах, всамделишных слез, то ли от искренней благодарности, то ли от жалости в самому себе. Но, скорее всего, тут круто перемешивалось, и то, и другое. Тогда великовозрастный "любовник", просил Ольгу сесть с ним рядом на диванчик и, утыкался лицом в ее грудь. А она, как можно нежнее, вынуждена была поглаживать его жесткий и упрямый ёршик на голове.
   И только однажды, во время подобного излияния чувств, у Виктора Андреевича, вероятно, как следствие близости к телу молодой женщины, пробудился вполне уместный инстинкт. Он, в едином порыве, страстно обслюнявил лицо девушки своми губами, потискал жесткими ладонями ее груди и на этом, все его поползновения на прелести, купленной на корню путаны, благополучно завершились. Что же касалось самой Ольги, в данный момент - ее совершенно не посетило чувство омерзения. Даже наоборот, искренне проникнувшись жалостью, к несчастному, все ж таки, если брать по максимуму, человеку, она была вполне готова, оказать ему и гораздо большую услугу. Почему бы и нет? Причем, можно сказать, не без удовольствия, со своей стороны. Но, как говорится - на нет, и суда нет! А форсировать события и, тем более, проявлять инициативу, могущую, по достаточно понятным опасениям, поставить "любовника" в неловкое положение, девушка не стала.
   Вот так, размеренно и без особых проблем, дни шли за днями, а недели, сменялись неделями. Отношения Ольги с Люсьеной Станиславовной, наконец, нашли положенное им русло и больше, уже старались не выходить из него. Путана, была по-прежнему, язвительно-вежлива. Хозяйка же, учитывая, скорее всего, не без подачи Виктора Андреевича, неоспоримы и действительно, редкие в наше время, достоинства своей питомицы, часто была снисходительна к ней, но, если брать по большому счету, спуска не давала ни в чем и, держала в постоянной узде.
   Так, совершенно незаметно, прошло более двух месяцев и, на смену холодной зиме, наконец-то, пришла долгожданная весенняя слякотность, с редким солнышком и частыми дождями. За это время, следуя настоятельной просьбе-приказу повелительницы, Ольга классно приоделась, а оттого и приобрела этакий натуральный лоск. Теперь она, без особых проблем и смущения, переступала пороги дорогих парикмахерских, косметических салонов и всего того, где можно было подкорректировать фигуру физическими упражнениями, да и успокоить расшалившиеся нервишки, плаванием. В любой конец столицы, девушка ездила исключительно на такси и это, так же, являлось непреложным требованием фирмы. Не в смысле, конечно, самого такси, а того, чтобы девочки мадам Данилевской, не светились в общественном транспорте, как простые смертные. Но поскольку, у Ольги, только еще начинавшей свои шаги в этом бизнесе, не было пока, собственного авто, ей и приходилось прибегать к услугам наемных частников.
   Иными словами, все шло своим чередом, без особенных всплесков и падений. И лишь однажды, у новоявленной Сюзанны, произошла очень серьезная стычка со своей благодетельницей. А произошло это, по причине того, что Ольга, решив поэкспериментировать над своей внешностью, однажды, вдруг, напялила на себя парик и, изведя на лицо целый килограмм макияжа, в подобном виде, заявилась в особняк. И тут, ее приключения начались у самого входа. Жлоб у калитки, не взирая ни на какие уговоры и даже угрозы, наотрез отказался пускать "чужачку" внутрь и всерьез пообещал "дешевой шлюшке", как он выразился, поддать хороших пендалей под зад, если она, в течение секунды, не испариться. Однако вскоре, не без помощи фотографии в паспорте и ссылки на имя хозяйки, дело, кое-как удалось устроить, без синяков на ягодицах.
   Зато, когда ее сподобилась увидать Люсьена Станиславовна, у бедной сутенерши, едва не случился инфаркт. Она бесцеремонно схватила питомицу за шкирку и, затащив, в святая святых, свой кабинет, так нахлестала по щекам, что той мало не показалось.
   - Еще раз, без моего ведома, хоть одну волосинку, даже на лобке, перекрасишь, разговор будет совсем другой!- сквозь зубы, прошипела она, по завершении экзекуции, а чуть отдышавшись, добавила. - Я, в твой непосредственный имидж, деньги вложила и, пока не верну их, ты так и будешь у меня тем, кем я скажу! А иначе, вылетишь пулей! И даже не на Тверскую! Нет! На Казанский, в самые последние дешевки! Ты меня знаешь!
   При названии "Казанский", Ольга невольно вздрогнула. Уж очень неприятные воспоминания, были у нее связаны с этим вокзалом, в совсем еще недавнем прошлом. Потому, в одночасье, поникнув повинною головою, она не стала, как обычно, ни огрызаться, ни спорить, ни ехидничать. А молча, поджав губы, отправилась в свой будуар, чтобы побыстрее, с помощью душа, смыть с себя весь этот блеск и вычурную сексапильность. Но и после этого, Данилевская еще долго не упускала случая, чтобы побольнее укусить свою работницу и тем самым/, далеко на будущее, отбить у нее всякую охоту, выглядеть, по ее мнению, лучше, чем она была.
   Однако, все это можно было спокойно стерпеть, ради собственного же блага. Но вот когда, вдруг, совершенно неожиданно и, без видимых причин для этого, Ольгу не вызвали, согласно уже достаточно устоявшегося графика, она обеспокоилась всерьез. Уже на следующий день, девушка была в особняке и, не чинясь, напрямую, заявилась в кабинет к Люсьене. Та, встретила ее спокойной, как слон. Она, вполне понимающим взглядом одарила питомицу и, молча указала ей, дымящейся в руке сигаретой, на одно из кресел. Ольга села, затем без спроса, закурила и, тоже молча, воззрилась на сутенершу. Но, Люсьена не даром увлекалась психологией, а потому первой, заведомо известный ей разговор, судя по всему, затевать не собиралась. В том, что она, обладая завидными информационными каналами, на самых верхах, владела всей ситуацией и могла ответить на любой вопрос, связанный с ее клиентурой, можно было не сомневаться. И тем не менее.
   Старая сводня, специально демонстрировала нарочитое отдохновение от трудов праведных, вдруг нарушенное Ольгой и, тем самым, как бы подталкивала ту, самой выложить вопрос, так и срывавшийся с ее языка. Тогда, мадам Данилевская, бесспорно, была бы на коне. Ведь заинтересованность, проявленная со стороны питомицы, тут же опутывала ту, незримыми обязательствами по отношению к фирме, которые зиждились на непреложном принципе - не равнодушна, значит сама желаешь служить верой и правдой, а не по принуждению. Отсюда - больше не рыпайся и не строй из себя недотрогу.
   Но и Ольга, тоже, упорно молчала. И, вовсе не потому, что прекрасно владела искусством изощренной интриги и иных выкрутасов, из арсенала грязной дипломатии. Просто, она действительно, совершенно не знала того, как преподнести суровой шефине свою обеспокоенность, чтобы та, не посчитала это сованием носа в сугубо ее компетенцию. Так они и сидели друг против дружки, дымя сигаретами и играя в молчанку. Пока, наконец, Люсьена, скрипуче и с недовольством, словно ей и впрямь, помешали медитировать, не выдавила из себя.
   - А ты то, что прискоблила, Сюзанночка? Я, в принципе, в данный момент не против, но ты же знаешь, у нас не принято являться без вызова. Или проблемы, какие?
   - Да какие проблемы, - как можно бодро, отозвалась Ольга и тут же, не удержалась от того, чтобы не съязвить. - Под вашим патронажем - только живи, да радуйся! Только, простой, кто мне будет оплачивать?
   - Какой это простой? - сделала круглые глаза Люсьена. - Ты о чем?
   - Все о том же! - огрызнулась девушка и, резко поднявшись из кресла, направилась к выходу.
   - Ладно, ладно, ишь, спичка шведская, - сразу же, сменила пластинку Данилевская. - Так уж и быть, садись. В общем так, красотка Сюзанна. Скажу тебе одно, но из очень достоверных источников полученное - твой протеже, то бишь Виктор Андреевич, вдруг, впал в немилость.
   При этом, Люсьена благоговейно замерла и, подняла указательный палец вверх, чтобы очевидно, наглядно продемонстрировать, как высоко находится источник этой немилости. Затем, она профессионально выждала положенную паузу, чтобы собеседница поосновательнее переварила уровень информации и продолжила:
   - Вот так-то, детка! А с такими делами, хорошего ожидать нечего.
   Теперь, пришел черед делать круглыми глаза Ольге.
   - Люсьена Станиславовна, выходит, что Виктор Андреевич, к самому президенту был приближен? - прошептала она.
   - А ты, как думала! - гордо приосанившись, произнесла та. - Я, дорогая моя Сюзанна, только на крупную рыбу, охоту веду!
   Она вволю насладилась произведенным эффектом и, явно расслабившись от этого, снизошла до того, чтобы прояснить, таки, пикантную ситуацию до конца.
   - В общем, как раз там, на верху, решили от старой гвардии освободиться. Что ж, все в жизни бывает, но, для нашего заведения, твой дружок, уже потерянный человек. Даже, если и всплывет где-нибудь, былого веса, ему уже никогда не набрать, а обиженных, только в народе любят. Вот так!
   - И что же мне теперь делать? - растеряно спросила Ольга, вмиг, потеряв всякое желание язвить и, воочию, представив себе, не очень то радостные грядущие перспективы.
   Хотя, что греха таить. За время пребывания в заведении, даже в ранге "недотроги", девушка уже достаточно многое успела переоценить в своей бывшей морали. Теперь, правда и поскрипывала по привычке зубами, но вполне была готова, как ей казалось, решиться и на работу, что называется, на полную катушку. А что ей было терять то? и что ждало впереди? Абсолютно ничего! А жизнь, между тем, брать паузу, ну никак не желала - текла себе дальше, бесстрастно отщелкивая годы и, вместе с ними, безжалостно развевая по ветру, пустые надежды.
   - Как что? А я для чего? Ты ж не на вокзале работаешь, а в весьма солидном учреждении - сколько раз повторять! В простое не останешься, не переживай. Недельку на передых, и вновь, в бой! С тем же имиджем, но, с небольшими коррективами под современность. Насчет клиента - есть у меня мыслишка. Этот. Покруче твоего тихушника будет. Гарантирую. Только, совсем не думаю, что теперь, ты отделаешься одними разговорами. Извини уж!
   - А кто он такой, ваша крутизна на палочке?
   - Не твое дело. Пока. Скажу одно, любит дикарок до безумия.
   - Ха, если насчет дикости, то это как раз по мне! Лучше идиотки не найдете. - выдала Ольга, поднимаясь с кресла и, тем самым показывая, что поняла все прекрасно, а в иных комментариях, просто не нуждается.
   - Ну, ну, вот и поглядим, - буркнула Люсьена.
   Она и сама, не стала больше задерживать, итак, явно засидевшуюся у нее больше положенного, питомицу. Ее каждодневные заботы, совершенно не терпели рассеивания времени попусту. Точно так же, как и желания высокородной клиентуры, не хотели признавать - ночь ли на дворе, раннее утро, или день. У каждого, имелись свои, сугубо индивидуальные причуды и это, следовало учитывать очень даже скрупулезно.
  
  
  
  
  
   Х Х Х
   Однако, пребывать целую неделю в безделье, у Ольги не получилось. Хотя она сама, очень даже желала, как можно дальше, отдалить от себя, это, что называется, час истины, ничего не суливший пока что, кроме полной, а потому и пугающей, все ж таки, неизвестности. Мобильник в ее квартире, разродился знакомой мелодией уже на третий день, после памятной беседы с Люсьеной. И, конечно же, этот сигнал, тут же ввел девушку в состояние, только, на этот раз, вовсе не ступора, но охотничьей собаки, которой вскоре надо было лезть в вонючее болото за дичью, причем, против ее воли, а лишь по непреложной обязанности.
   Правда, сегодня, голос Данилевской, даже сквозь трубку источал приторный мёд, да и побеседовать она себе позволила, гораздо больше обычного.
   - Доброе утро, Сюзанна. Как спалось, что снилось? Не заскучала ли там по мне? - произнесла сутенерша, с таким показным участием, что Ольга, даже скривилась, будто от зубной боли.
   - Ну, если двенадцать дня, считать утром, тогда с добрым, Люсьена Станиславовна, - не упустила момента, что бы вставить шпильку, девушка. - А насчет сновидений, то, что же мне может присниться?Как вы думаете? Только вы, единственная и неповторимая - в неглиже и с сигаретой в зубах. К чему бы это?
   - Чтобы ты понимала в этом. В лучших домах предпочитают почивать до обеда, - не осталась в долгу та, пропустив мимо ушей последнее, но тут же, перешла на деловой тон. - В общем, так, Сюзанна, разъясняю тебе обстановку и задачу на ближайшее будущее. А потому, соберись, выкинь из своей головы мусор и, как говорится, будь добра! Твой протеже, утоп окончательно, на него генпрокуратуру напустили. Так что, если и отбрешется когда, все равно, оставшуюся жизнь, только голым задом будет сверкать по дешевым пивнушкам. А такой, он нам без надобности, сама понимаешь. Но, у меня для тебя сюрприз, как и обещала - на моем крючке, не то что рыбина, как раз тот самый кит, ожидает своего часа. По твою душу. Свои незапятнанные одежды, он блюдет очень даже тщательно, а потому, заявится сегодня, под покровом ночи. И ты не запаздывай - как начнет смеркаться, чтобы была на работе. Ясно?
   - Ясно, чего уж там.
   - Ну, вот и хорошо, - констатировала Данилевская и прервала связь.
   Ольга же, с понятным чувством, отшвырнула от себя замолчавшую трубку и, растянувшись на диване, вновь углубилась в книгу, которую читала до этого. Времени, до означенного часа, было еще навалом, а изводить себя пустыми переживаниями, она не собиралась - успела понять их абсолютную бесполезность.
   В особняк девушка заявилась, как и было оговорено с хозяйкой, когда прилегающие к нему улицы, опустели уже напрочь. При этом, лицо Ольги, выражало полнейшее спокойствие и, даже более того, какое-то овечье безразличие. Что, несомненно, понравилось, встретившей ее в холле, сутенерше. Люсьена без промедления, сопроводила питомицу в ее будуар и тут же, приступила к подготовке предстоящего рандеву. Уж она то, старая стерва, съевшая на этом деле не одну собаку, вместе со шкурами, прекрасно знала то, как много зависело от самого первого впечатления, произведенного на клиента. И, следует отдать ей должное, проколов в ее богатой практике, пока что еще не было.
   Процесс облачения Сюзанны, конечно же, был продуман ею, уже до мелочей. А потому, Ольге оставалось только молча выполнять указания и, удивляться идиотским фантазиям, способным, оказывается, бытовать в этом мире. Перво-наперво, Данилевская заставила подопечную, смыть с себя любой намек на макияж, а после этого, милостиво попросила сполоснуть рот, заранее приготовленной водкой. При этом, она продолжала сохранять стоическое молчание относительно главного и, всеми силами показывала, как четко и профессионально работает ее мысль. Но Ольга, и не думала интересоваться, а словно робот, делала все, что ей приказывали, прекрасно зная, что подробный разбор и расклад еще впереди.
   Затем Люсьена самолично, выбрала из представительного арсенала в шкафу, довольно простенький пеньюарчик и попросила Ольгу облачиться в него. Результатом, она осталась весьма довольна, но в завершении, немного поразмыслив, все-таки, решилась добавить в прическу путаны, несколько бигудей. Все! Образ был слеплен и представлял собой, не иначе, как слегка подвыпившую, склочную молодую женщину, ожидавшую мужа-забулдыгу с работы и, судя по всему, никак не желавшую делить с ним сегодня, супружеское ложе. По крайней мере, по собственной инициативе.
   Возможно, для непосвященного, все эти приготовления, выглядели крайне глупо. Но Люсьена с кайфом, который, наверное, охватывает каждого истинного дизайнера, отыскавшего, вдруг, гениальное решение в куче дерьма, потерла руки и выдала:
   - Класс, отпад полный! Клиент, безусловно, будет доволен!
   Она, с чувством выполненного долга, таинственно улыбаясь словно сатир, обладающий куда большим знанием, опустила свой зад на софу и жестом, пригласила Ольгу присесть рядом. Причем, совершенно не заботясь о том, что итак затрапезный пеньюар может помяться - видимо, по ее задумке, так было даже лучше.
   - А теперь расклад, - произнесла Люсьена, закуривая тонкую сигарету и, позволяя сделать то же самое и девушке. - В общем так, Сюзанна, по своим каналам, я навела справки. Ты же знаешь мою методу - все по науке, да и сделать это было совсем не трудно. Твой клиент, хотя и очень даже уважаемый и могущественный человек в Москве, но свое время, успел изрядно засветиться в борделях Екатеринбурга. Поэтому слушай, запоминай и вырабатывай верную тактику поведения. Прибамбасы у него такие - честно скажу, не знаю, каков он в сексе на самом деле, но, если увидит перед собой эдакую Барби, то, в зависимости от настроения, совсем не исключено, может даже забить насмерть! Да, да, и такой прецедент, говорят, уже был. Короче, ксенофоб и патриот до мозга костей. Про девственниц, я тебе уже говорила.
   - Кто, кто? - не поняла Ольга.
   - Ксенофоб! Ну, из тех придурков, что не принимают ничего иностранного и, корчат из себя соль русской нации. При этом, благополучно хлещут виски и, носят костюмчики, только от Хьюго Босса! Но, красиво жить не запретишь! Слушай дальше. Поэтому, предпочитает наших, доморощенных.
   - Теперь понятно, для чего эти бигуди и перегар изо рта, - вздохнула Ольга, совсем не воодушевленная грядущей перспективой.
   - Во, во, точно подметила. Как бы, жену ему собственную напоминает, когда еще в коммуналке проживали. И вести себя надо, точно так же, как жена. Сразу к нему в постель не лезь, покобенься для куражу. Эту игру и уламывания, он любит до ужаса. Но, чтобы только с одним финалом - его безоговорочная победа. Так что язви, выпендривайся, себе на здоровье - ты это прекрасно можешь делать. Но смотри, ситуацию держи под контролем и не перегни палку. Иначе, получишь по шее и все равно, встанешь раком! Здесь четкая граница должна быть! Вопросы есть?
   - Какие вопросы, итак все предельно ясно - сумасшедший, да и только!
   - Ну, не скажи, - устало произнесла Люсьена. - Не у каждого сумасшедшего, столько денег и власти. А ради этого, можно ублажить хоть Квазимодо. Тебе то, что с того, пусть мужик в своих мечтах повитает, жалко что ли. Этих силиконовых длинноножек сейчас пруд пруди - только пальцем помани. А когда водки навалом, знаешь, как на простой квас тянет. Ужас!
   - По себе, что ли, знаете? - подначила Ольга.
   На что Люсьена, тут же не замедлила взъяриться. Она подпрыгнула с софы и, бросив уничтожающий взгляд на неисправимую и неблагодарную питомицу, с гордым видом повелительницы, направилась к двери. У порога, сутенерша задержалась и, небрежно выдав короткое: "Жди, я тебя вызову!", испарилась в неведомом направлении.
   Ждать Ольге пришлось довольно долго, около двух часов, или более того. А поскольку в гримерке, заняться было абсолютно нечем, она даже умудрилась немного вздремнуть. Отчего, в ее имидж, добавились совсем не лишние черты, прекрасно дополнившие образ, успевшей основательно устать от жизни и поэтому стервозной, дамы. А вскоре, заявилась и Люсьена. Она была как всегда, предельно собрана и малоэмоциональна, словно перед выходом в открытый космос, но, в уголках ее глаз, все равно присутствовало тщательно скрываемое волнение. Что, могло свидетельствовать лишь о единственном - новоявленный клиент, являлся для заведения, очень даже лакомым кусочком.
   Они вместе дошли до лифта и дальше, Ольга уже отправилась одна. Однако, едва она ступила, в знакомый уже до мелочей, коридор третьего этажа, как буквально остолбенела от неожиданности. Еще бы! У дверей номера, куда ей нужно было проследовать, с грозным видом, на обтянутых красной кожей пуфиках, восседали два гориллообразных жлоба. При появлении девушки, они оба соскочили со своих мест и, словно рентгеном, впились глазищами в нее. При этом, на их дебильных лицах, отражалась только ярко выраженная забота о нетленности, порученного для охраны, высокородного тела и, ничего другого, более человеческого. Может, они разглядывали Ольгу для того, чтобы узреть, спрятанный ею под прозрачным пеньюаром, ручной пулемет? Скорее всего. Но она, сбросив с себя оцепенение и, злорадно нацепив на свое лицо торжествующую улыбку, прошествовала мимо них, как бы специально демонстрируя, что напрочь игнорирует их, будто ничтожества, вдруг вставшие на ее пути. А уже после этого, без стука, на правах хозяйки, вошла в номер.
   То, что она увидела перед собой, вовсе не поразило ее, наоборот, вполне соответствовало направленности заведения, где каждый клиент, волен был поступать так, как ему заблагорассудится. Ее же визави, возлежал в полной амуниции и даже в ботинках, на белоснежном покрывале и, с нескрываемым удовольствием, щурился на вошедшую девушку. В этот самый момент, на его лице отразился сразу целый букет, совершенно нескрываемых чувств. Это было и предвкушение скорого удовольствия, и уже успевшее навалиться на него вожделение и, конечно же, полное удовлетворение, от явившегося перед ним, образа.
   Что же касалось личности самого клиента, ничего, абсолютно примечательного в нем не было, за исключением лейблового костюма и явно пошитых на заказ где-нибудь в Италии, именных ботинок. Это был довольно бесцветный субъект лет пятидесяти, успевший к этому возрасту уже изрядно обрюзгнуть и нарастить весьма солидное брюшко. Его круглый череп, был почти пустынно голым и, лишь жиденькая прядка желтоватых волосиков, кокетливо пересекало слева направо, это блестящее, как шар, пространство. Его лицо, похожее на ноздреватый и лоснящийся масленичный блин, украшали, если так, конечно, можно было выразиться в принципе, довольно маловыразительные вещи. Это были пара блеклых глаз навыкате, носик бульбочкой и пухлые губки. Скорее всего, эти, вечно мокрые, губки, складывались обычно куриной жопкой, но сейчас, они были растянуты в сладострастной улыбке евнуха.
   От перспективы скорой близости с этим уродцем, корчившим из себя, если верить словам Люсьены, лучший экземпляр русской нации, Ольга невольно содрогнулась. Что было расценено клиентом, совершенно по-другому. Его улыбка стала еще более широкой и он, как бы уже начиная игру в "счастливое семейство", выдал свою первую фразу.
   - О, дорогая, ты явилась, наконец-то. И, судя по твоей кислой физиономии, совершенно не ожидала, меня здесь увидеть? Ха-ха!
   - Конечно, мой дорогой, - заученно выдавила из себя Ольга и тут же, согласно инструкции, ловко обозначила свои реквизиты. - Кстати, ты не забыл, что меня зовут Сюзанна? Или опять забыл?
   У толстяка, от счастья, что его понимают с полуслова, даже закатились глазки. Он удовлетворенно хрюкнул и, все дальше ввязываясь, в предложенную им же игру, выдал:
   - Как же, как же, помню. А меня тогда зови - папочкой Карло. Так, думаю, будет тоже, совсем не плохо. Ну, иди ко мне, дорогая, присядь около своего папочки. Ну? Быстрее, быстрее, моя девочка.
   Ольге, совершенно ничего не оставалось делать, как с замиранием сердца, преодолев себя, расхлябанной походкой стервы, покрыть расстояние до широкой кровати и, бесцеремонно плюхнуться на ее мягкую поверхность, подле блаженствующего "хахаля".
   - "Да, это совсем не Виктор Андреевич, - с грустью, успела подумать девушка. - Пусть благословенна, будет его память!"
   Но, надолго отвлекаться, времени у нее не было. Начало идиотскому спектаклю, было благополучно положено и его следовало, с не меньшим блеском, доводить до заключительного занавеса.
  
  
  
  
   Х Х Х
   А тем временем, папочка Карло, неуклюже повернулся на бок и, выставив свое округлое брюшко, которое будто арбуз, выкатилось из небрежно распахнутых пол дорогого пиджака, принялся в упор, изучать все мельчайшие детали в образе Ольги. При этом, он довольно похрюкивал и, по мере того, как находил в нем сходства, вероятно напоминающие ему о собственном прошлом, это поросячье, противное хрюканье, постепенно превращалось в утробное урчание сытого кота. Наконец, папочка Карло, удовлетворился осмотром полностью и, достаточно властно и бесцеремонно, протянул свою пухлую лапу к девушке. Но та, словно только и ожидала этого момента. Она тут же, с показным кокетством и одновременно, с нарочитой сердитостью, шлепнула, возжелавшего познать ее тело на ощупь, по тыльной стороне ладони, покрытой рыжими волосами и, будто строптивая козочка, скорчив недовольную гримаску, перепрыгнула на другое место, чуть поодаль.
   На что папочка сардонически ухмыльнулся, затем перевернулся на живот и, комично выпятив свой, не менее круглый зад, пополз в ее сторону, с явным намерением облапать. При этом, из заднего кармана его стильных брюк, выпал миниатюрный, но самый настоящий пистолет. При виде его, Ольга, вспомнив рассказ Люсьены о свирепости клиента, так и обомлела. Этого, ей еще не хватало, для полного счастья. Хотя оружие, вовсе и не выглядело достаточно зловеще, отливая вороненым металлом, на кипельно белом фоне атласного покрывала, а больше походило на зажигалку. И тем не менее, оно красноречиво свидетельствовало о том, что у затеянной двумя взрослыми, совершенно детской игры, при любом неверном шаге со стороны девушки, вполне может случиться совсем не детский конец. Но, тем не менее, проявив упрямство, Ольга и сейчас, не дала завладеть собой. Она резво вскочила с постели и, уже через миг, с недовольной, согласно сценарию, миной на лице, бухнулась на стоявший неподалеку диванчик.
   Данная неудача, еще больше подзадорила папочку Карло и он, достаточно явственно, стал входить в самый настоящий раж. Его блеклые глазки навыкате, стали наливаться кровью, которая прилила в данную минуту и ко всему его блиноподобному лицу. Из глотки стал вырываться наружу утробно-диковатый хрип, а его мужское естество, характерно взбугрилось под брюками. Тяжело и прерывисто дыша, "хахаль" сполз с кровати и, расставив свои ручонки в стороны, на манер хренового охотника, задумавшего таким образом загонять в расставленный силок дичь, принялся надвигаться на Ольгу. В завершении, когда жертве уже некуда было деваться, он резко выбросил вперед свое неуклюжее тело. Но, и в этой, казалось бы, безвыходной ситуации, молодость и, свойственная ей изворотливость, победили. Папочка Карло, поймав вместо девушки только воздух, уперся лысым лбом в спинку диванчика, при этом, успев перевернуть кресло. А Ольга, тем временем, уже вновь, на этот раз с ногами, взгромоздилась на необъятную постель.
   Однако, итак, проявивший завидную прыть и, совсем не привычные для себя физические усилия, папочка, вероятно, решил взять тайм-аут. Он с довольной, но, не обещающей никакой поблажки далее, ухмылкой, развалился на диванчике, как-то по-зверски, откупорил прямо зубами, стоявшую передним на столике, бутылку "Гжелки" и, прямо из горлышка, влил в свою глотку пару приличных глотков. После чего, кровь явственно забурлила в его возбужденном организме с новой силой и он, словно разъяренный бык на красную тряпку, кинулся в атаку.
   Ольге бы, как раз в этот самый момент и сдаться, но, природное упрямство в ней взяло верх и она, изогнувшись взъерошенной кошкой, пулей улетела в противоположный угол комнаты. А между тем, папочка Карло, уже полностью дошел до стадии белого каления и поэтому, не смотря на трясущийся холодцом животик, тоже стал проявлять завидную прыть. Дико вращая глазищами, он биллиардным шариком перекатился через широкое ложе и, довольно стремительным броском, бросил свое жирное тело вперед. Ольга, конечно же, увернуться успела, но, пола ее пеньюара, оказалась намертво зажатой в руке воздыхателя. И теперь, довольно осклабившись, отчаянно сопя, но не без удовольствия, победитель, словно на лебедке, стал подтягивать к себе, все еще отчаянно трепыхавшуюся жертву.
   При этом, материя трещала, швы с характерным звуком лопались, а перламутровые пуговицы, сверкающим фейерверком, разлетались по всему пространству огромного номера. В общем, развязка уже казалась достаточно близкой и неотвратимой и папочка, вовсю принялся чмокать своими губищами, обильно слюнявя Ольгу и лихорадочно шаря похотливыми лапами по ее телу. И вот тут-то, при виде всего этого, очень даже малоприятного, в девушке включились какие-то, дремавшие до этого в глубине подсознания, инстинкты истинной дикости. Она, как сумасшедшая начала вырываться из противных ей объятий, что уже явно выходило за рамки задуманного сценария. И, тем не менее, Ольга совершенно ничего не могла поделать с собой.
   Однако от этих ее телодвижений, пузатый ухажер, только еще больше распалялся и, уже совсем не соизмерял, ни своих сил, ни своих действий. Он мял и тискал девушку так, будто рубил дрова - грубо, по-садистски, красноречиво демонстрируя свое истинно животное происхождение. И вполне естественно, она тоже, включившись в эту чудовищную вакханалию, казалось, дралась, не выбирая средств, не на жизнь, а на смерть. В пылу жестокой борьбы, спутав свои разгоряченные тела в плотный клубок, до безумия страстные "любовники", вдруг, совершенно неожиданно потеряли равновесие и с глухим звуком, брошенного мешка с мукой, упали на пол.
   Падение на толстый ковер, было в принципе достаточно мягким, но, к своему величайшему удивлению, Ольга, вдруг, почувствовала, что, до этого совершенно железные объятия ее "кавалера", неожиданно ослабли, а еще через секунду, все его конечности, стали биться в мелкой конвульсии. Девушка кое-как, высвободилась из-под тяжелого тела и, словно затравленный зверек, отползя в сторону, воззрилась на своего воздыхателя. И то, что она видела, моментально повергло ее в глубочайший шок, напрочь лишив не только дара речи, но и возможности просто двигаться. Еще недавно, жизнерадостный, прыткий и сгоравший от похоти, папочка Карло, теперь лежал совершенно неподвижным кулем. Уткнувшись своим блинообразным лицом в ворс ковра, а из аккуратной дырочки, на его, лишенном волос виске, стекала алая струйка крови. Все было ясно с первого же взгляда. Скорее всего, при падении, неуклюжий ухажер, был настолько увлечен лишь проблемами удовлетворения собственной похоти, что даже не заметил, как фатально тюкнулся головой, об острый угол мраморной каминной плиты.
   К тому времени, пока, охваченная шоком Ольга, пришла в себя и, засуетилась в поисках, хотя бы простой воды, папочка Карло уже перестал дышать. Все было кончено! Осознав эту страшную и, увы, необратимую реальность, девушка абсолютно без сил, опустилась обратно на пол и так, просидела без движения, наверное, целых пять минут, тупо глядя перед собой в одну точку - алую дырочку на виске любвеобильного нувориша. Наконец, способность что-либо соображать, начала достаточно медленно, но, с каждой секундой ускоряясь, стала возвращаться к ней. И, вместе с этой способностью, ее всю, без остатка, стал заполнять буквально животный ужас, от понимания того положения, в котором, она так нежданно-негаданно оказалась. В положении, которое, по своей мрачной значимости, с лихвой перекрывало все ее беды, случавшиеся с ней до этого.
   Они, эти самые беды - и воровство сумочки на вокзале, а затем и зона вследствие этого, провокация в "Колибри", да мало ли, теперь и впрямь, показались ей лишь детскими забавами. А тут же, уже был вполне реальный труп, со всем вытекающими из этого последствиями, в заведомо известном и, увы, недалеком будущем. Но, еще хуже было то, что деваться Ольге, было абсолютно некуда. За дверями, по-прежнему, находились два дюжих жлоба и, их реакцию на произошедшее, совсем не представляло труда предсказать. Ну, а мадам Данилевская? Каковы бы были ее действия? Об этом, заведомо страшном для себя финале, девушке даже и не хотелось думать. Итак все было предельно ясным - на нее постараются повесить всех собак и откреститься в один момент. И это, еще в лучшем случае. А в худшем? От данной перспективы, которая гарантировала на все сто процентов, именно физическую расправу над ней, тут же, не разбираясь, прямо в номере, кровь в жилах Ольги заледенела.
   Но действовать, все равно, хоть как-то, было надо. А потому, девушка приняла для себя единственное, как показалось ей, самое верное решение - во что бы то ни стало, бежать. И после того, как выход, вроде бы, был найден, воспаленный ум, так и неудавшейся путаны, принялся лихорадочно просчитывать наиболее приемлемые варианты, для осуществления дерзкого побега. Удивительно, но очень даже скоро, один из них, действительно претендующий на успешность, нашелся. А потому, Ольга вмиг, в едином порыве, сорвала с кровати широченную шелковую простынь и, прикинув на глазок, расстояния от окна до земли, рвать ее на приемлемые полосы.
   Шелк рвался очень плохо и ей, приходилось отчаянно помогать себе зубами, но в конечном итоге, некое подобие веревки, изобилующее многочисленными узлами, было готово. Оставалось отворить окно, привязать один конец к раме и, спуститься вниз. Что она, в доли секунды и сделала. В этот сумасшедший, по предельному напрягу всех нервов, момент, Ольга совсем не думала о том, куда побежит и вообще, как побежит. Будучи почти в полном неглиже - разодранном в клочья пеньюаре и босиком. Но все это, казалось ей пока, не так уж и важным. Свобода и только свобода! Как единственное средство, чтобы выбраться из всего этого дерьма и, следовательно, остаться хотя бы в живых! Вот что было самым главным для нее сейчас.
   Перевалившись через подоконник и, вцепившись онемевшими пальцами в достаточно скользкий шелк, девушка стала потихоньку, метр за метром, спускаться вниз. При этом, она старалась не смотреть на землю - так было проще избавить себя от ужаса не только перед безысходностью, но и перед изрядной, все ж таки, учитывая особенности архитектуры особняка, высотой. Но как только, наконец, ее ноги почувствовали под собой твердую основу, Ольга даже не успела вздохнуть с облегчением. Сзади, совершенно неожиданно, на нее навалилось нечто определенно тяжелое, сильное и бесцеремонное. Ну, конечно же, это был один, из вездесущих здесь, охранников. Он заученным движением, ловко скрутил девушке руки и, поддав для порядка, хорошую затрещину по загривку, от которой у нее несколько помутилось сознание, потащил, словно бездуховный куль, внутрь особняка. Но не на верх, не в кабинет Люсьены, а в какую-то подсобку внизу, через крохотную дверь сбоку здания. Куда, буквально через пару минут, влетела и разъяренная, словно фурия, хозяйка. Сначала она, без лишних слов, нахлестала питомицу по физиономии, а уже потом, опустившись, в любезно подставленное жлобом кресло, с нешуточной настороженностью во взгляде, спросила:
   - Что там у вас стряслось? Только четко и без соплей! Где клиент?
   Ольга, пребывавшая в состоянии, как черной меланхолии, так и полуотруба, от недавней ласки охранника, тем не менее, старательно собрав свои, разбежавшиеся мозги в кучу, принялась излагать. На все, про все, чтобы сутенерша окончательно вникла в суть проблемы, хватило всего нескольких фраз.
   - Значит, он мертвее мертвого? - побелевшими губами, выдавила из себя Люсьена и, обхватив свою голову обеими руками, принялась раскачиваться в кресле, беспрестанно повторяя одно и тоже. - Что делать? Что делать? Что делать?
   Наконец, она резко выпрямилась и, одарив Ольгу уничтожающим взглядом, совершенно не желая сдерживать, рвущихся из нее наружу эмоций, заорала:
   - Сука! Ты представляешь себе, сука, что ты наделала? А? представляешь? Ты представляешь, тварь, что по твоей милости, сейчас будет? Все псу под хвост! Все! Нет, ты не представляешь, тварь!
   - Заявляйте в милицию, чего уж там, буду отвечать по закону. Не переживайте, все возьму на себя, - обреченно прошептала Ольга.
   Какой закон? Идиотка!!! - аж подпрыгнула из кресла Люсьена, буквально захлебываясь в негодовании. - Какой закон? Та ты знаешь, тварь, кто это был вообще?!!! Иван Петрович Потехин, лично!!! Да его люди, не пройдет и часа, как сметут наш особняк до основания! Какая милиция?! Она и не сунется сюда, если узнает в чем дело, пока нас здесь всех не порешат. Даже если я тебя сейчас, по стенке размажу тонким слоем - ничего не измениться! Что делать? Что делать?
   На секунду Данилевская застыла, но, судя по ее, очень даже сосредоточенному виду, в голове у хозяйки, полным ходом шла гигантская работа мысли. Наконец она встрепенулась и еще раз, с чувством, выдав Ольге по лицу, бросила.
   - Придется звонить самому! Иначе, все будем к утру, висеть на этих деревьях кверху задницами. Все! И ты, сука, первая!
   Сказав это, она, пущенной из пистолета пулей, вылетела из подсобки.
   - А кто это, "сам"? - тупо глядя на оставшегося с ней жлоба, спросила Ольга.
   Тот тоже, если судить по его особо напряжному поросячьему лицу, был не на шутку озабочен происходящим, и, в другое время, может, и ничего не сказал. Но сейчас, в преддверии всеобщего краха, совершенно не счел нужным, скрывать истины.
   - "Сам", это настоящий хозяин. Большой человек в городе, между прочим! Он многое может и многое знает, но предпочитает не светиться особо. Сомов его фамилия. Представляю, как он сейчас обрадуется.
   - Это муж Люсьены? - спросила Ольга и, глупее вопроса, действительно, придумать было трудно.
   Оттого охранник осклабился, но довольный, что его персона, привлекает столько внимания, произнес:
   - Какой тебе муж, дура! Говорю же - хозяин! А Люсьена при нем, на вроде директора будет. Ох, и не завидую де я тебе.
   Что тут было разглагольствовать на эту тему - завидую, не завидую. Девушка и сама себе, в данную минуту, явно не завидовала, а потому и зло буркнула:
   - Заткнул бы пасть, итак тошно. Хорошо хоть себе завидуешь. Дубина!
   Но жлоб, ориентированный только на охрану и совершенно чуждый к восприятию чего-либо другого, лишь утробно загыгыкал.
  
  
  
  
   Х Х Х
   А тем временем, Люсьена Станиславовна, стремительно ворвалась в свой кабинет и уже тут, в отсутствии посторонних взглядов, когда не надо было изображать из себя неприступную и непоколебимую властительницу, силы покинули ее. Она буквально упала в глубокое кресло и, чтобы хоть как-то, отогнать от себя весь ужас создавшегося положения, закрыла глаза. И ей действительно, было от чего ужасаться. Ведь непоправимое, что даже и в самом страшном сне не могло ей даже присниться, произошло в заведении, которым руководила она, доселе непогрешимая даже в мелочах. Но, что самое страшное, в своих действиях, Данилевская была подотчетна перед очень высокими людьми. Поэтому, в данный момент, профессиональная сутенерша переживала вовсе не за судьбу Ольги, томившуюся в абсолютном неведении в подсобке - на это, ей было глубоко наплевать. Люсьена Станиславовна, переживала, прежде всего, за себя - любимую холеную и самую, что ни на есть, распрекрасную.
   И тем не мене, выход из ситуации, можно было найти одним единственным способом, даже, рискуя при этом, получить совсем не внушение, а нечто похожее на смертный приговор. Увы, но в том бизнесе, в котором она уже подвязалась с незапамятных времен, правила были достаточно жесткими. Дрожащими от волнения руками, Люсьена, все ж таки, нашла в себе силы, чтобы взять со столика мобильник и набрать заветный номер, который, даже строго настрого запрещалось, вводить в память аппарата. Наверное, в течении целой минуты, в трубке слышались только назойливые и выматывающие остатки нервов, позывные, пока, наконец-то, на том конце, не ответили.
   - Слушаю тебя, Люсьена, что случилось? Или так просто, о моем здоровье решила поинтересоваться? Ночью, - раздался в динамике, густой рокочущий бас.
   - Даниил Сергеевич, дорогой, конечно, случилось! И, вы даже себе не представляете, насколько все обстоит серьезно! Очень, очень серьезно! - залепетала в ответ Данилевская, совершенно прекратив, от страха, ощущать себя.
   - Что там такое? И вообще, когда я тебя научу говорить конкретно! - насторожился Сомов. - Ну, выкладывай, только четко и по быстрому!
   - По телефону?
   - А почему ж еще! Мать твою! - гаркнул бас. - Хочешь, на крышу лезь и сигнализируй мне, если до Рублевки докричишься! Ха-ха-ха! Ну!!!
   Данилевская, стараясь не заикаться, рассказала всю историю, с самого начала до конца и, как завороженная, уставилась на свою мобилу, в ожидании скорой реакции. Но та, последовала только через минуту и этот, относительно короткий, в обычной жизни, отрезок времени, сейчас, показался Люсьене целой вечностью. Наконец, в трубке что-то зашуршало и, тот же бас, произнес:
   - Ты ничего там, не напутала, с дуру? А?
   - Да как можно, Даниил Сергеевич, дорогой! Все так и есть! Что делать то? - рассыпалась мелким бисером сутенерша.
   - Значит, Потехина завалили?! Ну, ну! а как же его охрана? Они же ему чуть ли не в задницу заглядывают - по пять штук, на каждом ухе висят?
   - Сегодня двое были. Так они, до сих пор в коридоре у двери номера сидят, - поспешила пояснить сутенерша. Ну, что делать то?
   - Да что ты воешь, как сука во время течки! Сейчас, дай подумать, - отозвалась трубка и вновь, в разговоре повисла тягостная пауза.
   Все это время, Данилевскую била мелкая дрожь и, что бы хоть как-то унять ее, она стала закуривать сигарету. Но, в этот самый момент трубка вновь ожила.
   - А где та девка? - поинтересовался Даниил Сергеевич.
   - В подсобке, под охраной.
   - Ладно, сейчас буду сам. Смотри мне, панику не подымай - делай, что и делала. А девку, вместе с охранником, который ее надыбал, запри на замок. И, чтобы ни звука.
   -А с потехинскими жлобами что делать?
   - С них глаз не спускай, только тайно - они без приказа шефа, с места не сдвинутся, хоть до утра сидеть будут. Но все же. Эх, значит Потехина завалили. Здорово, ничего не скажешь! Посмотрим, что мы с этого мертвяка, поиметь сможем?
   - Ну, Даниил Сергеевич, - взмолилась было Данилевская. - Время...
   - Замри, сука! - достаточно грубо оборвал ее тот. - Скоро буду у вас, на месте и решим. Правда, кое-какая идейка, у меня уже есть. Говоришь, жлобы его за дверью торчат? Вот и ладненько. Все!
   В трубке раздались гудки отбоя и Люсьена, отбросив ее в кресло рядом, во всю прыть, понеслась выполнять приказание, по немедленной изоляции, непосредственно причастных к этой мрачной истории, лиц.
   А тем временем, Даниил Сергеевич Сомов, тоже отложил телефон и кряхтя, стал подниматься из теплой постели. это был шестидесятилетний крепыш, который очень даже любил себя, а потому, уделял достаточно времени, чтобы ухаживать за своим телом. Да и лицо, Даниил Сергеевич имел относительно моложавое, чем непременно гордился. И действительно, было из-за чего - никто не давал ему своих лет. Да и как можно было записать в старики, этого, всегда подтянутого брюнета, с густой шевелюрой, зачесанной назад, которую едва-едва только тронула седина на висках. Но данное обстоятельство, вовсе не портило его имиджа. Наоборот, вместе с достаточно породистым лицом и живыми карими глазами, создавалось полное впечатление, что ты, имеешь счастье лицезреть, вполне самодостаточного человека, отдаленно напоминающего собой известного актера прошлого Грегори Пека. И даже некоторая природная неуклюжесть в движениях, вовсе не могли испортить блестящего впечатления.
   Одевался Сомов тоже, всегда с шиком и, будучи убежденным холостяком, самолично предпочитал подбирать для себя костюмы и галстуки к ним. О его деятельности, в городе ходили легенды, но ни одна из них, не соответствовала действительности, в полном объеме. Да, у Даниила Сергеевия, безусловно, были свои ниши в большом бизнесе, да, и в политике он преуспевал совсем неплохо, выступая в качестве депутата одной из областных Дум, очень даже богатенького региона. Ну, и конечно же, да, что Сомов, имел давние и, на зависть налаженные связи с криминалом и, даже числился в этих достаточно сплоченных рядах, далеко не простой пешкой.
   Все было, вроде бы так, однако, никто доподлинно не знал истинного расклада всех этих "да". Что в них было вымыслом, а что гольной правдой - сплошная тайна и мираж! И, данное обстоятельство, которому, в немалой степени способствовал он сам, его полностью устраивало. Одно можно было сказать предельно точно, совершенно не покривив душой при этом - Даниил Сергеевич Сомов, являлся птицей самого высокого полета и связями обладал просто завидными. И вот сейчас, истинный хозяин элитного борделя, расположенного в старинном неприметном особнячке, среди несуетливых улочек столицы, достаточно споро облачался. При этом, напряженная работа его мысли, не прекращалась ни на секунду - ситуация в его хозяйстве, сложилась и впрямь, сложная, а потому, и решения следовало было принимать, очень даже неординарные.
   При этом, старый делец, интриган и пройдоха, каких свет не видывал, Сомов, вовсе не паниковал и, никогда не имел подобной привычки. Он верил в свой интеллект и, прекрасно сознавал то, что безвыходных ситуаций не бывает в принципе. По его убежденному мнению, даже собственную смерть, можно было использовать с максимальной выгодой. Поэтому, за те, считанные минуты, пока Даниил Сергеевич одевался, в его голове, практически уже сложился конкретный план дальнейших действий, крайне простой по форме, но гениальный по содержанию. В связи с чем, вполне готовый к выходу, Сомой задержался в своем особняке, лишь на несколько минут, чтобы сделать парочку телефонных звонков.
   Первый звонок, предназначался некоему господину Саркисяну, который негласно занимал пост серого кардинала одного крупного концерна. А все дело было в том, что как только Сомов узнал о смерти Потехина, в его изощренном мозгу, заработало, как бы, две линии. Одна была направлена на поиск путей выхода из достаточно сложной проблемы, ну а вторая, как и было положено, изо всех сил, приноравливала ситуацию к тому, как из этой нечаянной смерти большого человека, выжать максимум звонкой монеты. Не пропадать же добру! И вот ту-то, Сомов и вспомнил о Саркисяне, у которого с Потехиным, были достаточно серьезные трения.
   - Алло, Гарик Суренович? - басом, произнес в трубку Даниил Сергеевич. - Как настроение, здоровье, семья?
   - А что это ты вдруг, дорогой Даниил Сергеевич, моим здоровьем, среди ночи озаботился? - осторожно поинтересовался, судя по всему, не менее дошлый, армянин.
   - Да так, дело возникло срочное, а отсыпаться, на том свете будем!
   - Что за дело? - насторожился тот еще больше. - А насчет, отсыпаться там, извини, меня и здесь комары не кусают.
   - Как не кусают? - делано удивился Сомов, сразу же приспосабливая ситуацию под себя. - А мне помнится, у тебя с Потехиным проблемы были? Как в этом плане сейчас?
   - А тебе какая забота, Сом? - отбросив условности и, вероятно, только теперь до конца проснувшись, спросил Саркисян.
   - Заботы у нас общие Гарик, - неопределенно парировал Даниил Сергеевич. - Тут просто оказия подвернулась, вот я и подумал - как бы тебе жизнь облегчить. Так что, Гарик, давай, шевели мозгами, а то, у меня времени на долгие разговоры нет. Да, или нет!
   - Ты серьезно, Сом? - встрепенулся тот.
   - Нет, решил тебя разыграть, от не хрена делать!
   - Та давай, завтра встретимся, перетрем все как следует, о цене договоримся, - нерешительно предложил Гарик.
   - Я ж тебе на пальцах объясняю, - взвинтился, вдруг, Сомов. - Он, именно сейчас, считай у меня в кармане! Понял? А завтра где будет, я уже не знаю! Короче, хочешь прибрать к рукам его лавочку - рожай, а нет - тогда спи дальше!
   - Но, ведь у него охрана, дай Бог, какая?
   - Не твоя забота. Ну? Или я кладу трубку!
   - Да, да, я согласен, но где гарантии? - зачастил Гарик, всерьез забоявшись упустить уникальный шанс, для того, чтобы навсегда расправиться с конкурентом. - Да и цена вопроса, тоже.
   - Гарантия тебе - мое имя! А насчет цены, так и быть, как по ночному тарифу - будет скидка. Значит, договорились. Тогда готовь бабки, мой курьер к тебе сейчас подкатит. А завтра по утру, просто газетки почитай. Все!
   Выключив мобильник, Сомов с удовлетворением потер руки. Еще бы! Ведь только что, он принял заказ на устранение неуязвимого, до этих пор и всемогущего Потехина, бездыханное тело которого, уже преспокойненько лежало и ждало своей дальнейшей участи, в одном из номеров его борделя. Что ж, какая-то, неизвестная путана, сама того не ведая, обеспечила ему неплохой приварок. Это, безусловно, радовало, но расслабляться было некогда. Серьезная проблема, требовала и незамедлительных серьезных действий. Чем быстрее, тем лучше.
   Сделав еще два звонка, которые значили уже гораздо меньше, Сомов спустился в гараж и, оседлав свой шикарный "Хаммер", тронулся в путь. По дороге, он остановился только один раз, чтобы забрать, стоявшего на перекрестке и поджидавшего именно его, молодого человека. Звали парня Владиком. Он был не бесталанным, но откровенно неудачливым актером и в последнее время, не без успеха для себя, подвязался в депутатской свите Сомова. Одновременно, Владик выполнял и иные, весьма специфические задания, где требовались изобретательность, артистизм и прочие навыки, вложенные в неудачника, педагогами Гиттиса. Ему то, и предназначался второй звонок Даниила Сергеевича.
   А когда "Хаммер" свернул в улочку, на которой находился особняк Люсьены, к нему в хвост, как будто так оно и надо было, прилепился серый "БМВ", в котором сидело четыре человека. обе машины, так же цугом, бесшумно въехали в распахнувшиеся чугунные ворота, во дворик и, прокатившись еще немного по территории в самый дальний, со стороны фасада, угол, остановились. Сомов, достаточно энергично, выпрыгнул из-за руля, предоставив не любопытному Владику, дожидаться своей очереди внутри салона, а из "БМВ", навстречу ему, вышел в меру юркий мужчина, так же, оставивший своих трех пассажиров на местах.
   Водителю "БМВ" было лет сорок, но, в отличие от Даниила Сергеевича, на них он как раз и выглядел, а то и более. Судя по его лицу и слегка отяжелевшей фигуре, жизнь, во всех ее радостных проявлениях, ему была совсем не чужда. Вероятно, прожигал он ее сполна, а она, взамен этого, оставляла на его облике, достаточно характерные метины, в виде ранних морщин, мешков под глазами, одышки и прочих прелестей. И, тем не менее, для Сомова, этот человек, был просто незаменимым, в той тяжкой борьбе за место под солнцем, без которой, в современной жизни, не обходится ни один политик или бизнесмен.
   А Мокут - именно так, достаточно странно, звали сорокалетнего мужчину в узком кругу единомышленников - кроме тяги к наркоте, алкоголю и сладострастию во всех его проявлениях, обладал еще и очень необходимыми качествами, которые можно было бы охарактеризовать, всего тремя словами - безжалостность, изощренность и беззаветная преданность хозяину. Поэтому, совсем не трудно было догадаться, в делах какого рода, использовал эту, довольно примечательную особь, областной депутат Сомов. В общем, при данном раскладе, присутствие Мокута здесь и сейчас, было вполне оправдано.
  
  
  
  
   Х Х Х
   - Ну, что Мокут, как насчет того, чтобы немного поработать? - не громко и с некоторой иронией, поинтересовался Даниил Сергеевич, небрежно пожимая руку своему помогале.
   Тот же, и в одежде, являл собой полную противоположность всегда подтянутому хозяину. Даже более того, на его элегантном фоне, казался чем-то инородным, сильно смахивающем на обычного слесаря-водопроводчика. Казалось, что могло в принципе, связывать этих двух, совершенно разных людей? И, тем не менее, уже на протяжении достаточно многих лет, они оба, были практически неразлучным тандемом. В элитарных кругах, где приходилось вращаться депутату по долгу политкарьеры и по положению в бизнесе, частенько на этот счет даже язвительно подшучивали. Правда, только за спиной у самого Сомова, да и то, шепотом. Ведь ни для кого не было особым секретом то, какими средствами и, с помощью каких личностей, делаются дела, на абсолютно всех уровнях современного политиканства и предпринимательства.
   Но зато, мало кто знал, что свою неординарную кличку, этот помогала получил тоже, не так просто и уж точно, не за красивые глазки. А уже достаточно давно, еще в зоне, за заслуги, которые и предполагали наличие жестокости и бескомпромиссности в средствах достижения целей, одновременно. Она происходила от "тонтон -макутов", этих гвардейцев мрака, стоявших на службе у самого кровавого диктатора Гаити - Франсуа Дювалье. Которых, по их кровожадности и безжалостности, можно было сравнить только с опричниками Ивана Грозного.
   - Так я завсегда готов, Сергеич, - бодро ответил Мокут и тут же поинтересовался. - А что, клиента, какого нужно убрать, без пыли и копоти, или саму Люсьену на плаху вывести?
   - Шутник, - не зло усмехнулся Сомов. - А насчет клиента, ты правильно, все ж таки, трекнул. Только не убрать - убранный он уже, без нашей помощи. А вот тельце его не хилое, сховать бы, да понадежнее, не мешало бы. Да так, чтобы все стрелки от нас, развернулись на 180 градусов. Чуешь, какая тонкая работенка предстоит?
   - Так, делов то, куча! Сейчас и сварганим, за милую душу - будут потом черти с фонарями искать до скончанья века, - почти обрадовался, столь легкой задаче Мокут.
   - Э, не скажи так, брат, ту не все так просто, - мягко осадил его прыть хозяин.
   Он, буквально в двух-трех фразах, разъяснил помогале суть необычной ситуации и тот, с присущим ему рвением, выдал, словно выплюнул:
   - Да что тут городить то, Сергеич, у меня же в лайбе, ребят полный набор! Перещелкаем этих охранников из калашей, даже штукатурка не посыплется со стен. И все дела. А потом, неси этого жмурика, куда душа желает.
   -Ишь ты, какой шустрый, - усмехнулся Сомов. - Этот жмурик, как ты изволил выразиться, знаешь, какая цаца? А его жлобов, я бы и без тебя перещелкать догадался и сподобился не хуже. Только нельзя этого делать. Война мне ни к чему - много людей поляжет зря. Зачем? технично все надо сделать, чтобы комар носа не подточил. Есть тут одна идейка, так что я начну, с божьей помощью, а уж ты потом, самостоятельно и завершишь. Лады?
   - Лады, - ответил Мокут и весь превратился во внимание.
   Сомов же, достаточно обстоятельно, принялся разъяснять ему, суть предстоящей затеи. Тот лишь согласно кивал своей башкой, то и дело поддакивал, чесал от усердия затылок, а в конечном итоге, достаточно откровенно восхитился.
   - Ну и голова у тебя, Сергеич, прямо Дом Советов! Тебе бы в президенты - цены не было!
   - Успеется еще и в президенты, - скромно произнес Сомов и, вынув из кармана мобилу, вызвал к себе Люсьену.
   Та выскочила сию же минуту, словно только и ожидала за дверью этого вызова. Желая непременно угодить шефу, Люсьена, всегда гордая и неприступная, сейчас была похожа на субтильную курсистку, которая, в излишнем усердии, аж спотыкалась. Она сходу, захлебываясь в собственных словах, принялась излагать обстановку внутри особняка.
   - У нас, все по-прежнему, тихо, Даниил Сергеевич. За этими гориллами, я наблюдала через камеру слежения в коридоре - сидят смирно, но на часы уже поглядывают. Видать, приучены шефом к его выкрутасам.
   - Я тоже, Потехина не первый день знаю - любил, зараза, гульнуть с причудами, - улыбнувшись таинственно улыбкой, сказал Сомов. - Ну, что, тогда иди, бди службу дальше, а как только я звякну тебе еще раз, заявись на третьем этаже и уведи этих мартышек в бар. Улыбайся, но не переигрывай, да сошлись на то, что якобы клиент, по внутреннему так распорядился.
   - Но у нас нет внутренних телефонов в номерах, - вытянула свою физиономию сутенерша.
   - Да, мозги у тебя потекли, Люсьена. Однозначно, выдохнул из себя хозяин. - Откуда ж этим придуркам об этом знать?
   Та поняла, что глупо попала впросак и, пользуясь темнотой во дворике, тут же испарилась. А Сомов, уже вызвал из "Хаммера" едва не уснувшего там Владика и, дав Мокуту указание относительно подстраховки, вместе с артистом исчез за углом особняка. Тот прекрасно знал свою задачу, разжеванную ему подетально еще по дороге, а потому, шли они молча. Определить окно нужного номера, труда не составило - веревка, сооруженная из белой простыни, колыхалась, свисая с третьего этажа, на манер огромной змеи и достаточно точно указывала в темноте ночи, куда следовало попасть сейчас Владику.
   - Ну, давай, альпинист, вперед и с песней, - хлопнул его по спине Сомов. - И смотри там, ничего лишнего. Только то, о чем договорились. Да голос Потехина хорошенько припомни еще раз.
   Владик, слабо кивнул в ответ и, поднатужившись, принялся карабкаться по белому шелку вверх. До третьего этажа, он добрался достаточно скоро и оглянувшись вниз, исчез, в открытом настежь, оконном проеме. Здесь артист внимательно осмотрелся и, чтобы основательно перевести дыхание, устроился в кресле. Но и сидя в нем, он зря времени не терял, а старательно входил в образ, что-то бормоча себе под нос. Наконец, подготовка была завершена и Владик, с завидным вдохновением, будто выступал, по меньшей мере, на сцене МХАТа, приступил к выполнению, сугубо творческого задания.
   Сначала он немного и весьма удачно, похохотал игривым девичьим голоском. Затем, не без успеха изобразил моменты совершенно дикой страсти, с охами, ахами и откровенным, счастливым до умопомрачения, визгом. А уже после этого, разумея, что тем самым, привлек должное внимание охраны снаружи, слегка пьяным голосом, вперемешку с девичьим хихиканьем, достаточно громко, обратился к жлобам.
   - Ребятки, вы меня слышите? Ах, ты игрунья, ну, я тебе сейчас! Так слышите или нет?
   - Мы здесь, шеф, - тут же, достаточно глухо, донеслось из-за двери. - У вас все в порядке?
   - Да в порядке, в порядке. Я еще здесь часок поизголяюсь. А вы тоже не скучайте, идите вниз, да в баре покайфуйте. Ой, ой, ой, как щекотно. Ха-ха-ха-ха. Ну, я тебе сейчас задам! Ой, ой. Ха-ха-ха.
   За дверью только утробно угукнули. Но, было абсолютно непонятно, приступили ли жлобы к исполнению желания шефа, поверили ли достаточно сходному голосу, или затаились с оружием в руках.
   А тем временем, охранники в коридоре удивленно переглянулись и один из них, с виду более решительный, произнес:
   - Ты понял хоть, что там шеф пробормотал? Я только обрывки какие-то, да ржачку дикую - во, кайфует!
   - А что тут понимать, - с усмешкой отозвался второй. - Кайфует на всю катушку, аж повизгивает.
   - Да нет, оно, вроде, нас куда-то отправлял. Вроде как в бар, что ли?
   - А где он, этот хренов бар? А то пошли, все равно с ним ничего не случиться. Третий этаж, все-таки, да и охрана у них своя имеется. Тем более, говоришь, он сам предложил.
   - А вдруг, мне только послышалось? Может, еще спросим, уточним?
   - Давай, давай, уточняй, а потом с претензиями не расхлябаешься. Ты ж наркоту вроде не нюхал, а на глюки жалуешься. Я, между прочим, тоже слышал, как он вякнул, чтобы мы горло промочили. Да и отлить бы, совсем не грех было - а то у меня скоро через верх польется. Хрен ли ему здесь сделается. Слышишь, как заливается, блаженный!
   Это как раз Владик, выдав очередную порцию виртуозного, вполне счастливого хохота, подскочил к окну и, дал рукой знак Сомову. И этот знак, означал единственное - сейчас, в коридоре должна была появиться сама мадам Данилевская. Действительно, она появилась уже спустя всего несколько минут и ее, более чем услужливый голосок, мелким бисером рассыпался по заполненному алыми отблесками, пространству. Сквозь дверь, артисту было плохо слышно, что именно сказала Люсьена охранникам. Но по тому, как их тяжелая поступь, которую, даже не мог заглушить толстенный ковер, затихла вдали, можно было сделать вывод о том, что заманить жлобов, промочить горло тоником, все ж таки удалось без особых проблем. Теперь же, все остальное, было лишь делом расторопности и слаженности.
   А потому, Владик спокойно отпер номер изнутри и вскоре в него, в сопровождении двоих парней Мокута, вошел сам Даниил Сергеевич. Он по-хозяйски, руки в карманы, обошел апартаменты, небрежно и этаким злорадством, носком ботинка, пнул бездыханное тело Потехина и, только тогда, дал команду. В доли секунды, шикарное белое покрывало, сорванное с необъятной кровати, было умело превращено, в не менее шикарный саван и, не в меру любвеобильный фантазер папочка Карло, спеленатый будто кокон, был готов, как бы, к проводам в последний путь. Добры молодцы, бережно взвалили его на плечи и, точно так же, как таскают на субботниках бревна, потащили в цокольный этаж. Сомов, же, немного задержался в номере. Он старательно, чтобы не упустить даже незначительную мелочь, осмотрел пространство и, наконец, уверовав себя окончательно в том, что причин для неожиданных сюрпризов, вдруг, не осталось, прихватив с кровати пистолетик Потехина, тоже спустился вниз.
   Отыскать в боксах белый "Мерседес", на котором клиент прикатил сюда, как впрочем, и завести его без ключа, особого труда не составило. Покойник был благополучно и, с должным комфортом, полагающимся по рангу, размещен в просторном багажнике, а весьма довольный успехом Даниил Сергеевич, принялся подробно инструктировать Мокута. Поскольку, дальнейшая часть операции, возлагалась только на него одного и от того, как она будет проведена, зависел успех всей этой хитрой конструкции, рожденной изощренным умом Сомова.
   - В общем, так, Мокут. Тебя, думаю, учить не надо, что делать и как делать, но, лишним не будет, если вместе уточним некоторые детали, - начал депутат - Итак, везешь это дерьмо, на одну из своих квартир. Только не строй из себя сейчас бедную казанскую сиротку. Знаю, их у тебя по Москве навалом.
   - Ну, есть малость. Да я завсегда, не сомневайся, Сергеич, - бодро заверил тот.
   - Есть, есть, это хорошо, что не прибедняешься. Только и дальше не скупись, а выбери такую, чтобы хоть на жилище была похожа. Но, и по документам, чтобы к тебе, ходу не было - ни при каком раскладе!
   - Есть такая в Выхино. Я ее на одного блатаря оформил, через подставное лицо. А потом, один сам сгинул в пьяной драке, а другого, уже я сподобил, из Яузы водички испить от пуза. - не без гордости, похвастался Мокут.
   - Я ж говорю, мне тебя учить, только наводить порчу! - спокойно, но с должной казенной улыбочкой, поддержал его апломб, хозяин. - Вот туда и спроводишь. Но, это еще не все. Спектакль надо обставить по всем правилам режиссерского искусства. Короче так, на Тверской подцепишь одну шлюшку посмазливее, а в машине, один из твоих ребят, пусть ее и приголубит из вот этого пистолета. Только наверняка, как поросенка.
   Сказав это, Сомов, держа за кончик ствола двумя пальцами, протянул помогале пистолет Потехина. Тот принял его очень даже благоговейно, бережно, чтобы не смазать на ручке пальчики истинного хозяина, опустил в карман костюма и, только тогда, наконец, домыслив весь сценарий шефа, довольно осклабился.
   - Ну, и голова же ты, Сергеич, ей богу! Башку даю на отсечение - точняк президентом будешь!
   - Буду, буду, - благодушно согласился тот, и продолжил. - Так вот, в квартире, уложишь их обоих в постельку - чин чинарем. И тогда, когда все будет, готово, сразу же звякаешь мне на мобилу, а сами незаметно линяете.
   - Ну, а дальше что? - поинтересовался , воистину изумленный Мокут.
   - А дальше, мой дорогой, наша Люсьена, сочиняет байку про непослушного шефа и, направляет его горилл по этому адресу. В результате же, получается, что все мы, совершенно ни причем! Был у нас? Да, был. Но, человек взрослый, не без причуд, захотел поразвлечься дальше. Вот и решил сбежать от своей охраны, но, это уже его личное дело! Ну, как планчик?
   - Я ж говорю, Сергеич, ты просто гений. Сколько знаю тебя, ровно столько же и удивляюсь, - искренне восхитился Мокут.
   А вскоре, по улицам ночной Москвы, в сторону Выхино, не задерживаясь, проследовал весьма претенциозный кортеж, состоящий из кипельно белого "Мерседеса" и светло-серого, по большому счету, малоприметного, по крайней мере, без навороченных причиндалов, "БМВ".
  
  
  
   Х Х Х
   До полного завершения акции, Сомов оставался в особняке. Он, с должным комфортом, расположился в кабинете Люсьены и, потягивая из тонкой, изящной рюмочки дорогой коньяк, принялся о чем-то сосредоточенно думать. Нет, сейчас, его больше не волновала судьба господина Потехина. В этом плане, все было решено и исполнено правильно, а анализировать то, что уже благополучно свершилось, Даниил Сергеевич, как-то не очень любил. В данный момент, его, очень даже не плохие мозги, были всецело занято будущим, в котором он, благодаря сегодняшней, весьма необычной ситуации, вдруг, сумел разглядеть довольно привлекательные перспективы.
   Правда, до проработки конкретных деталей, было еще далековато. Но, основной скелет, задуманного им, уже был собран почти до конца. Оставалось только лично познакомиться с виновницей данной трагедии, которая до сих пор, продолжала томиться в подсобке, в обществе своего, не в меру ретивого пленителя - жлоба.
   Вскоре, в кабинет заглянула и сама мадам Данилевская. К этому времени, она уже успела достаточно оправиться от пережитого потрясения, а потому, вновь, на все сто, являла собой, строгую, чопорную "мамочку", находящуюся при исполнении. Тем более, что сам хозяин - это было очень редким явлением - имел удовольствие, лично, наблюдать за ее четкой профессиональной деятельностью. Ну, и, конечно же, надо было реабилитировать себя в его глазах, за недавний, трагический прокол.
   - Люсьена Станиславовна, дорогая, присядьте, пожалуйста, на минутку. Нам надо кое о чем поговорить, относительно финала этой идиотской трагикомедии, произнес Сомов, который, теперь уже вполне, мог позволить себе амлуа, очень даже воспитанного джентльмена.
   Люсьена же, одарила своего благодетеля, более чем лучезарной улыбкой и, с прежним достоинством королевы - теперь это было можно - устроилась в одном из кресел. Она неспешно, закурила длиннющую сигарету и, выдохнув в потолок кокетливую струйку душистого дыма, вся превратилась во внимание.
   - Слушаю вас, Даниил Сергеевич, - буквально проворковала она.
   - Как общая обстановка в заведении? - не источая лишний мед, но, тем не менее, старательно держа себя а показных рамках приличия, поинтересовался Сомов.
   - Просто чудненько, спокойно и все идет своим положенным чередом, - ответила та и, сочла необходимым, в угоду хозяину, еще раз ковырнуть явно прошлую историю. - Надо же, это печальное недоразумение - я чуть было с ума не сошла. Думала уже все - кранты мне, как говорят в некоторых местах, окончательные.
   - Оставьте, Люсьена Станиславовна, и, действительно, благодарите Бога, что у вас есть такие надежные мозги и спина, как у меня. Иначе точно, я бы за вашу драгоценную жизнь, уже сегодняшней ночью, и копейки бы не дал! Но оставим, это, уже дело прошлое. А сейчас, именно вам, следует достойно закрепить наш общий успех.
   Сомов кратко, с упором на то, что профессиональная сутенерша и сама, является непревзойденным импровизатором, изложил ее дальнейшую задачу. Та, отнеслась к этому, с должным пониманием и, что вполне естественно, что все зависящее лично от нее, будет выполнено на самом высоком уровне.
   - Ну, вот и прекрасно, - не без удовлетворения, констатировал Сомов.
   На этом, их достаточно короткий разговор завершился и, они оба, на некоторое время, замолчали, предоставив полную возможность, своим, несколько потрепанным недавним эксцессом, нервам, окончательно придти в должное состояние. А там уже, приблизительно через полчаса, раздался и долгожданный звонок от Мокута.
   - Все о,кей, Сергеич, - выдал в трубку, голос помогалы - спокойный, но совсем не лишенный гордости за себя. - Лежат в постельке будто голубки и, даже улыбаются друг другу. Нам сваливать?
   - Подожди, Мокут, - ответил Даниил Сергеевич и, сосредоточенно почесав переносицу, вдруг, решил изменить, задуманный ранее, сценарий. - Я тут прикинул - нестыковочка получается небольшая. Ты как думаешь?
   - То есть? По-моему, все нормально - так бы сидел сам и любовался!
   - Это, по-твоему! - мягко отрезал Сомов и настоятельно продолжил. - А по-моему, не совсем по жизни получается. Что же это - она, значит, с пулей башке. А он, как ангелочек, и тоже - в виске дырина. Лежат то, рядом говоришь?
   - Точно, рядышком и, даже улыбаются.
   - Подожди, подожди, дай сообразить.
   Хозяин, буквально на пару секунд задумался и, по истечении этого короткого отрезка времени, был уже готов выдать окончательное решение. Но, сперва спросил:
   - Твоя конура, высоко расположена?
   - Девятый этаж, а что? - все еще недоумевая, проинформировал Мокут.
   - Короче так, сбрось этого Ромео вниз. В чем мама родила, но технично, так, как умеешь - след его лапы на подоконнике и так далее. И с этажа его - башкой вперед, как ласточку, чтобы черепушка об асфальт раскололась. Тогда и дырка на виске, будто должная смотреться будет. Ну, и пистолетик брось там, чтобы на виду был, да про гильзу не забудь. Пускай потом менты, удила закусывают и версии строят, что к чему. Все!
   Отключив мобилу, Даниил Сергеевич натянул на свое ухоженное лицо, даже более, чем сладостную улыбочку и, сверля глазами Данилевскую, произнес:
   - Что ж, дорогая хозяюшка Медной горы, ваш выход! Думаю, при этом, мне стоять за твоей спиной, в качестве телохранителя, вовсе не обязательно?
   - Нет, что вы, что вы, Даниил Сергеевич, - кокетливо хихикнула та и тут же, на глазах, войдя в образ благообразной и властной церберши, покинула кабинет.
   В коридоре Данилевская остановилась, пристально поглядела на себя в одно из многочисленных зеркал, развешенных по стенам и, еще раз, уже без лишних свидетелей, отшлифовав штрихи приличествующего случаю имиджа, направилась к лестнице. По ней, широкой и монументальной, она спускалась вниз, уже не без таланта, сочетая в себе сразу несколько ипостасей - строгой хозяйки заведения, прекрасно знающей себе цену, дамы полусвета, пререкания с которой, просто чреваты и человека, явно обладающего чьей-то чужой тайной, но готового запросто и даже с юмором, поделиться ею. Поэтому, появление сутенерши в холле, было сразу замечено всеми присутствующими. Правда, в этот час, их здесь было не так уж и много. Девушка, разносившая напитки, пара жлобов папочки Карло, которые достаточно оживленно болтали с ней и еще два угрюмых худощавых субъекта, очень похожих на всегда улыбчивых китайцев. Последние, олицетворяли собой охрану гостя с дальнего Востока, который в это самое время, услаждал свои страсти на третьем этаже, в обществе с очаровательной, но выросшей, все ж таки, на отечественном черноземе, мулаткой.
   Сначала, Люсьена неспешно обошла свои владения, чем ввела в огромную суетливость девушку с подносом, которая тут же оторвалась, от откровенно тискавших ее жлобов и, с виноватым видом, кинулась к стойке бара. Последние, естественно, оказались очень огорчены этим обстоятельством, но хозяйка, не дала им времени, чтобы долго кручиниться по данному поводу. Как бы, невзначай, остановив свой взор на них, Люсьена мастерски изобразила на лице искреннее изумление и, всплеснув для пущего эффекта, еще и руками, произнесла:
   - Ба-а, а вы то, что здесь делаете, соколики? Я то думала, что вас уже и след простыл, вместе с вашим шефом.
   Оба жлоба, сперва пришли в замешательство, но, достаточно быстро переварив сказанное, один из них, с явно выраженной тревогой на бульдожьей морде, выпалил:
   - То есть, как это, след простыл? Шеф там, наверху, в комнате номер шесть.
   - Да что вы говорите? Вот так дела! - надменно хихикнула Данилевская, вставляя в свой смешок нотки, красноречиво свидетельствующие наперед, что тривиального базара, в заведении, она допускать не намерена. - Смею вас заверить, что Иван Петрович, попрощался со мной, уже полтора часа назад, по телефону. Поблагодарил и сказал, что у него какая-то срочная деловая встреча. Кстати, девочка, которая его обслуживала, давно дома.
   - Что вы несете? Какая встреча? - словно подброшенный пружиной, вскочил с кресла второй жлоб и его рука, по привычке, потянулась под костюм, где в наплечной кобуре, веским аргументом любого спора, торчала рукоятка внушительной "пушки".
   - Но, но, прошу вести себя достойно, господа! - строго осадила его сутенерша. - И запомните, вы не в борделе для вонючих гастрарбайтеров! У нас, весьма почтенное заведение.
   - Хватит шутковать, - пропустив ее пассаж мимо ушей, набычился тот, но руку от пистолета так и не отнял. - Где наш шеф? Ну? иначе, мы сейчас здесь, из всего такую окрошку сделаем, год со стен дерьмо сдирать будете!
   Но Люсьена только картинно вздохнула и, всем свом видом, как бы, показывая, что знает много больше, однако воспринимает бегство их шефа лишь как каприз, который вполне могут себе позволить сильные мира сего, продолжила:
   - Точно, точно, пошутила я. Но и это, вовсе не дает вам право, размахивать здесь своими "пукалками". Короче так, не знаю и, честно говоря, не хочу знать, привычны ли вы, или нет, к выкрутасам вашего шефа, но он мне, когда уезжал, сказал буквально следующее: "Пусть мальчики порасслабляются у вас, пока им не надоест - мне надоело ходить, даже писать, под их конвоем. А я тем временем, тоже найду себе удовольствие." Вот так, прямо и сказал. Сказал и умчался на своем "Мерине"!
   - Как! - выдохнули из себя сразу оба жлоба. - Куда!
   Затем, один из них, глянул на второго и, выдал тому, как говорится, по первое число.
   - Говорил тебе, идиот, никаких баров! Глотка, видите ли, у него пересохла!
   - Да ладно тебе бухтеть, - огрызнулся тот. - Что, не догнал еще? Петрович нас спецом сюда направил, чтобы без проблем смыться. Ты же сам слышал, что он базарил из-за дверей. Причем здесь мы?
   - Ты прав, - вынужден был согласиться его напарник, но тут же, вновь напрягся. - Раньше, за ним этого не наблюдалось. И где же теперь его разыскивать по Москве, ведь он мобилу, скорее всего от нас тоже заблокировал.
   - Так то раньше - все течет, все меняется. Хотя, если хорошенько подумать, то и тогда вывихи были. Помнишь, летом, на этой долбанной посиделке под Переделкино? Мы тогда с ног сбились, а он себе, преспокойненько, отправился рыбу удить. И это тогда, когда все гости здравицы в его честь провозглашали. Он хрен положил.
   - Было, было, - бурнул второй жлоб. - Я про другое, где его теперь искать?
   Люсьена же, все это время, достаточно спокойно наблюдала их перепалку, давая охранникам, полную возможность самим запутать себя. И только в самый пиковый момент, словно ангел с небес, снизошла до того, чтобы прийти им, грозным, но потерянным напрочь, на помощь.
   - А господин Потехин, очень даже учел это обстоятельство и ваше непреодолимое желание, вновь обрести его, - растягивая крашенные губы в приторной улыбке, проворковала она. - А потому, оставил мне, для передачи вам, один милый адресок.
   Далее, все происходило точно так, как в глупой комедии, которую еще к тому же, стали крутить на повышенной скорости. Жлобы внимательно выслушали адрес и, один за другим, кинулись к выходу, чтобы поскорее поймать такси. Безо всякого сомнения, скоро они будут на месте и получат прекрасную возможность, наконец-то, лицезреть своего любимого, но блудного баловника-шефа. В полном неглиже и расплющенного об асфальт, будто мерзкая мокрица. Только благообразное заведение Люсьены Станиславовны, уже не будет иметь к этому, совершенно никакого отношения. Вольному воля! А такой важной птице, как господин Потехин, тем более - на дороге, лучше не стой!
   - Ну, что, Люсьена Станиславовна, получилось? - поинтересовался Сомов, когда хозяйка, весьма довольная собой, вновь объявилась в кабинете.
   - Все прошло просто прекрасно Даниил Сергеевич. Эти идиоты, с превеликим удовольствием, заглотнули наживку вместе с удилищем. Даже, сподобились припомнить о том, что у их хозяина, и раньше имели место подобные вывихи в мозгах, - произнесла та, с чувством исполненного долга, закуривая сигарету.
   Сомов же, от души расхохотался и с вполне понятным удовольствием, похлопав себя по ляжкам, продолжил:
   - Что ж, тогда давай сюда свою пленницу, киллершу нежданную. Поглядим, что она есть на самом деле. Сама, наверное, едва не сошла с ума, от случившегося.
   - Как же, она сойдет, - вдруг, с явным сарказмом, выдала, Данилевская. - Эта дикарка, еще целый взвод уложит и глазом не моргнет. Строптивая до ужаса!
   - Даже так?! - искренне удивился Даниил Сергеевич.
   И действительно было от чего. Ведь то, что он только что услышал от хозяйки борделя, как нельзя лучше накладывалось на его, пока еще тайный замысел, придуманный им совсем недавно, в этом самом кабинете.
  
  
  
  
   Х Х Х
   Ольга, все в том же рваном, будто хламида дервиша, пеньюаре, вошла в кабинет с достаточно независимым видом, если и не победителя, то, по крайней мере, и не побежденной. За время пребывания в подсобке, девушка достаточно передумала обо всем и мысленно, отринув от себя все заведомо жалостливое, приготовила себя к любому исходу, который она намеревалась, встретить с непременной улыбкой на устах. Потому-то и глянула Ольга на Сомова, совершенно без должного почтения. Наоборот, резанула его взглядом серых глаз и, не заботясь, ни о приличиях, ни о своем полуголом виде, с пренебрежением бухнулась в одно из кресел. Единственное, что невольно удивило ее, так это некая несуразность, которую мельком успела заметить она, в общем, весьма лощеном облике, незнакомого ей господина. Девушка напрягла извилины и, вскоре поняла, что именно, так кольнуло ей глаз - сугубо отечественный атрибут, значок депутата, на лацкане безупречного во всех отношениях и, наверняка, вышедшего из лучшего забугорного модельного дома, пиджака мужчины.
   И не удивительно, что ее привлекла именно эта мелочь - другое, в том числе и собственная судьба, сейчас Ольгу совершенно не заботили. Сомов же, при виде ее, не произнес ни слова. Он лишь пристально стал рассматривать, сидящую перед ним девушку и, в этот самый момент, было очень даже явственно заметно, что в его мозгах, напряженно работала какая то мысль. Хотя, почему какая-то? Та самая, бывшая вполне логическим продолжением неожиданной, но достаточно грандиозной по своим перспективным масштабам, задумки. Основы которой, были уже благополучно им оформлены чуть ранее, здесь же, в этом самом кресле. Теперь же, что называется, лицезря натуру, на которую, судя по всему, и предполагалось возложить в будущем, воплощение в жизнь этой идеи, Сомов домысливал детали, и, убеждал себя в том, что не ошибся в своих расчетах.
   Все это время, Люсьена тоже, молча наблюдала за процессом и почему-то, немного нервничала, покусывая зубами кончик изящного янтарного мундштука. И ее вполне можно было понять. Как ни силилась опытная сутенерша, все равно, никак не могла постичь истинных замыслов своего хозяина. Одно ей только стало ясно, как дважды два - наказывать путану, Даниил Сергеевич, похоже, не собирался. А эта, совершенно непостижимая либеральность, вводила Данилевскую в еще большее недоумение.
   Наконец, осмотр по всем правилам, практически в упор, а не исподволь, был завершен. Но по лицу хозяина, по-прежнему почти бесстрастному, совершенно невозможно было догадаться о том, остался он доволен результатами, или нет. Вероятно, от этого зависело очень многое, в будущей судьбе проштрафившейся проститутки. А потому, нервозность Люсьены, стала заметна еще больше - вдруг, она ошиблась в своих прогнозах относительно либерализма и вал неминуемого наказания, захлестнет заодно и ее. Чего совершенно нельзя было сказать об Ольге. Она, продолжала сидеть, вроде как в свое удовольствие, развалясь и не стесняясь награждать, предельно независимым взглядом дикаря, каждого, с кем ненароком, встречались ее глаза. Это был эдакий, абсолютный нигилизм висельника, стоявшего под петлей, но еще не знавшего того, что вопрос о его смерти, пока не был решен окончательно и бесповоротно.
   - Так, так, - неопределенно произнес Даниил Сергеевич. - Теперь, можно и поговорить. Как тебя зовут то, милашка.
   - Сюзанна, - с ярко выраженным ехидством, бросила Ольга. - Разве вам, наша суперпедантичная Люсьена Станиславовна не успела доложить? Странно, на нее это не похоже. Кстати, и милашка, в кавычках, я сегодня по ее оригинальной фантазии.
   - Да, да, мы специально создавали образ для клиента, - поспешила вставить Данилевская.
   Она хотела сказать еще что-то, но Сомов буквально ожег ее взглядом, после чего, бедная Люсьена, заметно сникла. Затем, хозяин вновь повернулся к девушке и, усмехнувшись, продолжил.
   - Ну, давай, давай, дальше, у тебя это хорошо получается. Кто ты, что ты, как попала сюда, чем занималась раньше?
   - Зечка я, самая, что ни на есть натуральная. Плюс ко всему - сирота казанская и голь перекатная, - продолжая с удовольствием ерничать, выпалила Ольга. - А насчет всего остального, пусть шефиня и рассказывает. Она, это не хуже меня знает.
   Но Данилевская даже и не думала о том, чтобы обидеться. Она, получившая недавно негласное взыскание, теперь просто боялась открывать свой рот. А потому, лишь нервно курила, одну сигарету за другой и, если это требовалось, по ее же мнению, достаточно мило улыбалась, стараясь заглядывать в глаза своему истинному хозяину. А тот, был явно поражен ответом девушки. Но, теряться и не подумал, а наоборот, расцвел в улыбке еще больше и, чтобы удостовериться до конца, спросил:
   - Как зечка? Не сочиняешь?
   - А что мне сочинять. Все, как есть - три годика от звонка до звонка и откинулась на "удода". Вообще-то, пятерик на мне висел. А уже потом, эта ваша мадам, шибко грамотная и наукой подкованная, во мне ангела во плоти, почему-то узрела. Устроила, как водится, подляну - она на это большая мастерица оказалась и, сюда определила. Но, слава Богу, по-моему, все заканчивается. Скорее бы.
   Однако, к этому времени, Домов уже пришел к окончательному выводу, что для его замысла, строптивая, да еще имевшая нешуточный зоновский опыт, Ольга, действительно, подходила как нельзя лучше. О лучшем и мечтать просто не приходилось. Поэтому, чтобы достойно завершить данный разговор и, как бы, прокинуть первую ниточку к будущему, обязательно плодотворному сотрудничеству, чего девушка, в ее весьма сложном положении, не могла не оценить по достоинству, Даниил Сергееич сказал:
   - Нет, дорогая Сюзанна. Если что и заканчивается для тебя, так это работа под крылышком у Люсьены Станиславовны. Но твоя новая жизнь, поверь мне, куда более привлекательная во всех отношениях, только-только начинается.
   - Уж не свою ли руку и сердце, вы решили мне предложить? - клоунски скривив лицо, не замедлила съязвить девушка.
   На что сомов, расхохотался так, что не только Люсьена, но и сама Ольга, буквально оторопели. Смеялся он достаточно долго, открыто, вроде как, демонстрируя свои самые добрые намерения. И это обстоятельство, на самом деле, ввело, готовую упорно дерзить и дальше путану, в искреннее замешательство. Естественно, постичь даже малую толику того, что отложилось в сознании ее холеного собеседника, она не могла. Но, обладая все ж таки, недюжинным и, самым разнообразным жизненным опытом, хождения по мукам, чисто инстинктивно, Ольга поняла, что эта. Очень черная полоса в ее жизни, благополучно миновала. Но, из своего образа затравленной, но свободолюбивой дикарки, готовой тут же, вгрызться в глотку любому, она выходить вовсе не собиралась. Так, по ее мнению, было удобнее жить, пока, по крайней мере.
   А между тем, лощеный господин, уже насмеялся вдосталь. Он решительно поднялся со своего кресла и, дав знак девушке, чтобы следовала за ним, как бы между прочим, но в то же время достаточно жестко, бросил, все еще оцепеневшей сутенерше:
   - В общем так, Люсьена Станиславовна, вычеркивай Сюзанну из своего штата окончательно. Да и мой тебе совет, пока, добрый - сама забудь про нее напрочь. Все!
   Единственное, что он не счел нужным говорить, так это то, что отныне, Ольга принадлежала только ему, причем безраздельно. Именно она, с этой минуты, должна была занять достойное место первой скрипки, в его, только недавно рожденных, но, очень далеко идущих замыслах. И иначе, просто быть не могло. Ведь сама того не желая, а девушка уже успела, заработать сегодня, для своего нового хозяина, довольно кругленькую сумму, причем, в твердой валюте. Это, если вспомнить услугу, которую успел оказать хитроумный Сомов, некоему Саркисяну, выгодно использовав для себя, нежданную смерть Потехина. И даже зековский опыт, впервые, за все время пребывания Ольги на воле, и тот, сыграл для нее положительную роль. Иными словами, Даниил Сергеевич, остался очень довольный своим приобретением и вполне мог, уже хоть завтра, приступать к реализации задуманного.
   Они оба, друг за другом, впереди, шагающий упругой походкой, Сомов, а за ним, семенящая и путающаяся в обрывках пеньюара, Ольга, спустились по мраморной лестнице вниз и, пройдя, опустевший к этому времени холл, вышли на свежий воздух. А еще через пару минут, великолепный "Хаммер", довольно споро побежал по предрассветным улицам столицы, поливаемым сверху мерзким, леденящим душу, дождичком. Первое время пути, в салоне стояла тишина. Пока девушка, теперь уже окончательно отошедшая от шока и, пожелавшая непременно удовлетворить свое законное любопытство, не нарушила ее.
   - А куда, собственно говоря, вы меня везете? И как вас вообще зовут? - произнесла она, может даже излишне раздражительно, чем следовало бы.
   Но Сомов, судя по всему, пребывал в прекраснейшем расположении духа, а потому и не подумал, ставить подопечную на ее положенное место. Удивительно, всегда строгий и не терпящий никаких посягательств на свой абсолютный авторитет, сейчас он, и впрямь, мог дозволить ей, выражаться как угодно и спрашивать о чем угодно. Подобная непосредственность, не только устраивала Даниила Сергеевича полностью, но и она же, как бы, заведомо, убеждала его еще раз в том, что в своей ставке на Ольгу, он не ошибся. Что и говорить, девушка, если брать по большому счету, являла собой, все ж таки, в определенном плане, действительно уникальный экземпляр. Поэтому он лишь искренне усмехнулся, кстати, за всю эту жуткую ночь впервые, да и раньше с ним такое бывало не так уж часто и, достаточно терпеливо ответил:
   - Везу я тебя, к себе домой. А обращаться ко мне можешь, по имени отчеству - Даниил Сергеевич. Еще вопросы есть?
   Вопросов, конечно же, у Ольги было огромное множество, а как же иначе, в ее совершенно неопределенном положении. Но, упрямо не желая, опять же по ее мнению, унижаться и, чтобы иметь полную возможность и далее, сохранять имидж безнаказанной стервы, она не ответила. А лишь нарочито небрежно, с ногами, устроилась на широком заднем сиденье и чуть позже, желая досадить еще больше - вовсе, разлеглась на нем, выставив обе босые ступни в открытое окно. Но и в этом случае, реакции со стороны водителя не последовало. Он спокойно, лишь глянув с усмешкой в зеркало заднего вида, вращал баранку и, великолепный "Хаммер" продолжал плавно шуршать шинами по мокрому асфальту. А вскоре и вовсе остановился, осветив своими фарами, шикарные витые перевитые, с пиками и всевозможными изящными загогулинами, металлические ворота.
   Тогда-то, Ольга вновь подскочила и, буквально по пояс, с понятным любопытством, но, гораздо больше, движимая все тем же упрямым желанием досадить, высунулась в окно. Они находились у въезда на территорию какого-то особняка, скорее всего, за пределами города. Поскольку, вокруг не было видно огней, вездесущих там, многоэтажек, а совершенно девственный лес, подступал у дороге, прямо таки, вплотную. Тут же, едва машина замерла, из освещенной сторожки, пулей выскочил дюжий охранник в камуфляже и, принялся споро распахивать тяжелые створки. При этом, Сомов плавно опустил стекло в своей дверце и, поинтересовался у жлоба, как это, видимо, делал всегда, въезжая в свои владения.
   - Все в порядке?
   - А как же иначе! - бодро ответил тот, широко улыбаясь щербатым ртом, словно полная Луна.
   "Хаммер" проскочил дальше и, изрядно поколесив по достаточно обширному и, насколько это можно было заметить из машины на ходу, ухоженному, стараниями профессионального садовника, участку, вновь замер у освещенного подъезда шикарного дома. Да что там дом! Это был самый настоящий дворец, выложенный с причудами из красного, один к одному, кирпича и, возвышавшийся вверх, аж на три этажа. Из подъезда вышел еще один жлоб, только в спортивном костюме. Он ловко подхватил, брошенную ему Сомовым, связку ключей от автомобиля и довольно осклабился.
   - С прибытием вас, Даниил Сергеевич. Все нормально?
   - Это я тебе, должен был бы спросить! - бесцеремонно бросил хозяин.
   Он, очень даже джентльменским жестом указал, обомлевшей от увиденного и, напрочь забывшей, про то, что нужно выпендриваться Ольге, на высокую резную дверь, как бы, уступая ей право, первой шагнуть за ее порог.
   - Это, и есть ваш дом? - невольно вырвалось у девушки.
   - Ты на удивление проницательна, моя пташка, это моя конура, - кашлянув в кулак, произнес Даниил Сергеевич и тут же, поспешил поставить все точки над "И". - Да шевели ты ногами. Не переживай, я привез тебя сюда совсем не для того, о чем ты только что подумала. У меня, совершенно другие вкусы, девочка, а потому, питаться полуфабрикатами, как-то не привык.
   - А я и не переживаю. Очень нужно было! Только насчет полуфабрикатов - на себя посмотрите. Тоже мне, готовый продукт! - Огрызнулась Ольга и, нарочито величественной поступью, полностью независимого человека, пошла вперед.
   Внутреннее убранство дома, еще больше поразило девушку. Как в принципе, наверное, и должно было быть. Но она, упорно корча из себя отъявленную нигилистку, продолжала только едко ухмыляться и, как полный пофигист, взирать на все это, безо всякого сомнения, баснословно дорогое великолепие. Однако, и Сомов, совсем не желал ожидать от нее поросячьих восторгов и, даже мысленно, накинул по данному факту, еще одно положительное очко на ее счет. Девушка явно была не из тех кукол, которые сразу же, теряли всякое понятие собственного "Я", едва попав в блестящую обстановку и становились готовыми абсолютно на все.
   Потому, он и не стал останавливаться в огромном холле, а сразу же, какими-то запутанными лестничными переходами, повел гостью на третий этаж. Судя же по расстоянию, которое им пришлось преодолеть, то, куда они направлялись, находилось в самом дальнем крыле особняка. Более того, как позже убедилась Ольга, это крыло, оказалось еще и искусно изолированным от основного дома. В нем имелась небольшая комната, оснащенная всей необходимой для нормальной жизни, шикарной сантехнической атрибутикой и, несколько помещений, сейчас, запертых на замки, но, скорее всего, хозяйственного предназначения.
   Здесь, в этой самой комнате, с окном, откуда просматривался только густой лес, хозяин и оставил гостью, не сказав ни слова и лишь, достаточно красноречивым жестом, указав на аккуратно заправленную кровать. В целом, новое Ольгино жилище, было выдержано в эдаком, сугубо аскетическом стиле. Но, для того, чтобы уделять время подробному разглядыванию, у девушки не было, ни желания, ни настроения, ни физических сил. Она, как была, в рваном пеньюаре, так пластом и упала на не разобранную постель. А уже через минуту, благополучно спала, не только без сновидений, но и даже, без каких бы то ни было движений.
  
  
  
  
   Х Х Х
   Проснулась Ольга, достаточно поздно, когда солнце, надумавшее выглянуть сегодня из-за туч, уже давно перевалило за свой зенит. Но, она еще долгое время лежала на кровати, однако, не нежась, как это принято, когда просыпаешься и знаешь, что тебе некуда спешить, а с прежним содроганием, переворачивая в собственной памяти, события прошедшей ночи. Удивительно, но по истечении достаточного, все ж таки, времени и главное, благополучного завершения этой эпопеи, они все равно, воспринимались отдохнувшим сознанием, не менее ужасно, чем ранее.
   Наконец, тяжко вздохнув и, решительно отбросив от себя это наваждение, девушка, не без любопытства, принялась осматривать апартаменты, одновременно, пытаясь строить удобоваримые версии причин, своего объявления именно здесь, в шикарном особняке, да еще в полном здравии. Что касалось первого, то нового, даже при тщательном осмотре, она для себя не открыла. Кровать, столик, пара кресел и обыкновенный шкаф в углу. Все, ничего лишнего, что могло бы свидетельствовать, хотя бы о нравах, царивших в данном доме. Правда, из комнаты, отходили еще две двери. Одна из которых вела в туалет, а другая, в обыкновенную, какие бывают в обычных хрущевках, ванную. Если, конечно, не считать саму сантехнику - все эти блестящие краны, душ и другие причиндалы.
   Но вот в отношении второго, ей все-таки, пришлось изрядно поломать голову. То, что Даниил Сергеевич являлся истинным хозяином борделя, она уже догадалась, но об его истинном положении в элите столицы, оставалось только догадываться. Как, впрочем, и о том, какие именно взгляды на нее, были у этого пожилого, холеного и, безо всякого сомнения, хитромудрого щеголя. Что он, так запросто, решил, вдруг, спасти штрафницу, от неминуемой, казалось бы, расправы. О том, как же удалось замять дело с папочкой Карло, благополучно почившим в бозе, не только на ее глазах, но и при непосредственном участии, она даже и не пыталась думать. Справедливо считая, что, не зная глубинных механизмов великосветской, но не совсем законопослушной жизни, где все покупается и все продается, не стоило и вовсе, зазря напрягать, по данному поводу, свои извилины.
   Но, сколько бы Ольга не пыталась, и так, и эдак, постичь причины, произошедшей с ней в одночасье метаморфозы, так и сумела создать для себя нечто, что хотя бы издали, было походе на приемлемую истину. Ну, в самом-то деле, ведь не в секс-рабыни, пожелали ее превратить, как бы, в наказание? Она именно ею, собственно говоря, и была до этого. А потому, данная посылка, иначе, как смешной, просто не выглядела. Тогда, для чего?
   А вот этого, Ольгины мозги, постичь, ну никак не могли, хотя, очень даже желали. Потому, измучившись вконец, она оставила это, совершенно не благодарное занятие. И вообще, в результате опыта последних лет, девушка все больше и больше приходила к мысли, что не следует стараться, постигать в этой сложной жизни, абсолютно все. Во-первых - это было просто невозможно. Требовало излишних, заведомо зряшных усилий и, заставляло излишне нервничать. Ну, а во-вторых, надо ли вообще, непременно претендовать на то, чтобы все знать досконально? Конечно же, нет. Это, так и должно было оставаться незыблемой прерогативой, лишь одного Создателя. А дело смертных, безропотно шествовать по предначертанному, для них свыше, пути. Таким образом, избавив себя от необходимости анализировать попусту, Ольга прислушалась. Но, во всем огромном особняке, не было слышно, абсолютно ничего похожего, на какой-либо звук мертвая тишина, словно в подземелье. И только за окном, за которым открывался прекрасный вид на сосновый бор, раздавались признаки жизни, в виде многоголосого птичьего гомона.
   Принужденная стать гостьей, Ольга проворно соскочила с постели и, особо не чинясь, с понятным отвращением, сбросила с себя драный пеньюар. Затем, она не без интереса, принялась разглядывать в зеркало, повешенное на дверцу шкафа, свое стройное тело. На нем явственно проступали синие отметины, подаренные ей вчера сластолюбивым папочкой Карло. А потому, улыбнувшись, что еще хорошо отделалась, девушка нырнула в ванную комнату. Тугие струи воды, моментально добавили оживление, в ее издерганный, измятый и, в конечном итоге, ощущавшийся ей, словно пропущенным сквозь гигантскую мясорубку, организм. Она даже задышала намного ровнее, не говоря уже о том, что совершенно незаметно для себя, принялась что-то мурлыкать себе под нос.
   Но, когда Ольга, почти счастливая, оказалась в чем мать родила, вновь в своей комнатушке, перед ней, во всей упрямой кривизне этого знака, встал самый насущный, на данную минуту, вопрос. Что надеть на себя, взамен обрыдлого, да и безнадежно испорченного пеньюара? Поначалу, девушка принялась растерянно шарить глазами по комнате и тут, ее взгляд, опять остановился на собственном отражении в зеркале, за которым, была дверца шкафа. Вполне естественно, движимая инстинктом обывателя, гостья, с надеждой обрести, наконец, хоть что-то из одежды, распахнула гардероб. Но, к ее великому сожалению, на перекладине внутри, болтались одни, совершенно пустые вешалки-плечики.
   Однако, пути решение данной проблемы, она, все ж таки, отыскала. В том же шкафу, на одной из полок, Ольга обнаружила мужскую полосатую пижаму и, не долго думая, напялила ее на себя. Одеяние, ей оказалось очень даже великовато. Но, посредством довольно ловких движений, закатав рукава и штанины, девушка вмиг, превратила бесформенную, до этого, хламиду, во вполне сносный гарнитур. В котором, сразу же стала похожа на беспризорника-попрошайку из "Педагогической поэмы", только потерявшего где-то, свою незаменимую кепку.
   В таком, весьма претенциозном, в кавычках, виде, она вновь, с ногами, забралась на постель и, принялась рассуждать уже на более жизненную тему - что ей предпринять дальше. В том смысле, что позывы голода, уже достаточно явно стали давать о себе знать, а о гостье, если судить, как по времени, так и по прежней, совершенно могильной тишине в особняке, вспоминать никто не собирался. А потому, подумав еще самую малость, Ольга решила сама заявить о себе. Она резво соскочила с кровати и, тихонько отворив дверь комнаты, высунулась в образовавшуюся щель. Там она увидала небольшой коридорчик, в который, выходило еще несколько очень похожих дверей и, рискнула пуститься в путешествие, по совершенно незнакомому дому самостоятельно, на свой страх и риск. Однако, не смотря на, в общем-то, простейшую задачу, выбраться из своих апартаментов, ей оказалось не так-то просто.
   Коридорчик, уже через несколько шагов, повернул вправо и привел путешественницу, в совершенно глухой тупик, а остальные двери, выходившие в него, оказались наглухо запертыми. Иными словами, достаточно скоро, девушку вдруг, охватили точно такие же чувства, которые она испытала однажды во время следствия, попав в тюремный карцер. То же самое замкнутое пространство, от ощущения которого, почему-то начинали трястись поджилки, а внутри организма начинал просыпаться панический ужас. И тогда, остановившись, Ольга принялась восстанавливать по памяти, весь их ночной путь с Сомовым, с единственной целью - выяснить, как они, все-таки, сюда смогли попасть. Но, сколько бы она ни старалась, так от своей памяти, ничего путного и не добилась. Да и как было добиться, если была усталой, разбитой вдрызг и злой на весь белый свет. И в этом состоянии, еще, оказывается, требовалось запоминать пройденный путь. Идиотизм!
   И тогда, наверное, все ж таки, нечаянная узница - ей очень хотелось в это верить - принялась метр за метром исследовать стены коридора, имевшего, просто на удивление, совершенно неправильную форму, со множеством выступов и темных ниш. Конечно же, при подобной скрупулезности и, правильно выбранной тактике, ей просто не могло не повезти. Достаточно скор, наконец-то, в одной из ниш, которая находилась, практически напротив двери ее комнаты, Ольга обнаружила узкую дверцу. Она была выкрашена под общий цвет, а потому, да еще и в полумраке, оказалась совершенно незаметной. Дверца вывела девушку на неширокую лестницу, а уже остальное, было, как говориться, лишь делом техники и решимости.
   Уже через несколько минут, почему-то, незаметно для себя, миновав второй этаж, который, скорее всего, с этой стороны был специально замурован, Ольга оказалась сразу на первом. Ну, а дальше, по узким переходам, очень похожим, наверное, на знаменитый лабиринт Минотавра, призвав на помощь инстинкт и наитие, она вышла в просторное светлое помещение. Скорее всего, это и был центральный холл, через который они вдвоем и прошествовали без задержки сегодняшней ночью. Он был выдержан во вполне современном стиле и, всей своей обстановкой, красноречиво свидетельствовал о, совсем не хилом, достатке хозяина. Чего только стоил один, зато всегдашний атрибут непременно богемной жизни, огромный камин. Это было поистине уникальное сооружение, мастерски сотворенное из блескучего черного камня и, украшенное литыми бронзовыми решетками. А домашний кинотеатр, гигантский экран которого, поражал воображение и занимал добрую четверть дальней торцевой стены.
   Однако, уже достаточно привыкшая к изысканной роскоши, еще в особняке Люсьены и, откровенно говоря, настроенная все так же скептически ко всему, что и вчера, Ольга и тут, предпочла не удивляться ничему. Она, лишь с чисто практической целью осмотрелась по сторонам и, вытянув шею, словно охотничий сеттер принялась вынюхивать воздух. Чтобы, хотя б посредством этого нехитрого способа, определить местонахождение кухни. Уж очень ей хотелось есть. Настолько, что мозг совершенно отказывался думать о более значимых, для девушки, вещах.
   И, в этот самый момент, Ольга даже не поняла откуда, прямо на нее, выскочили два огромных пса. Вполне естественно, при виде их, по ее спине, моментально, пробежало целое стадо мерзких мурашков, а ладони рук стали влажными. Девушка застыла на месте, словно вкопанная, но и доберманы, тоже, остановились метрах в пяти от нее и, принялись настороженно разглядывать незнакомку. И в первые же мгновенья, шерсть на их мощных загривках, принялась дыбиться, не предвещая абсолютно ничего хорошего. Но, по мере того, как обе твари, принюхивались к исходящему от гостьи запаху, их агрессивность, улетучивалась буквально на глазах. Вероятнее всего, добрую службу, на этот раз, Ольге сослужила та самая пижама, в которую она обрядилась и которая, судя по всему, принадлежала тому, кого псы прекрасно знали. Наблюдая столь удивительную метаморфозу, девушка тоже осмелела. Она присела на корточки и, не отыскав ничего лучшего в своем лексиконе, стала подзывать их к себе, будто это были не породистые чистокровки с безупречными, наверняка, родословными, завзятые дворняги.
   - Кутя, кутя, кутя. Ну, идите сюда. Кутя, кутя.
   И, о чудо, обе "кути", под шестьдесят килограммов веса каждый, тут же, завиляв обрубками своих хвостов, в два гигантских прыжка оказались рядом с Ольгой. А после того, как она, почесала каждому из них за ухом, то и вовсе, в одночасье, превратились в ее самых закадычных друзей. Псы принялись ластиться к ней, как если бы никогда не видели настоящей ласки и, в благодарность за это, вылизывать шершавыми языками, девушку с головы до ног. Нельзя сказать, что она получала от этого особенное удовольствие, но двигаться с места, по-прежнему опасалась.
   - Ну, ну, - вдруг, совершенно неожиданно, раздался за ее спиной голос Сомова. - Значит, общаемся. Ну, ну.
   Ольга сперва обмерла, как если бы, вдобавок к двум псам, услышала еще и рык тигра. Но, очень быстро обретя уверенность в себе, которая, прежде всего, зиждилась и подогревалась элементарным чувством голода, весьма язвительно, ответила.
   - А что остается делать, если в этом доме, не отыщешь ни даже сухой корочки, ни живой души. Вот и приходится общаться с братьями нашими меньшими.
   Как бы, в подтверждение правильности ее слов, оба паса жалостливо заскулили. С появлением Сомова, они оказались на полнейшем распутье. И теперь, никак не могли разрешить для себя труднейшую диллему, что делать дальше. Кидаться к хозяину, или по-прежнему оставаться около очень уж ласковой, хотя и незнакомой девушки. Но, Даниил Сергеевич, не особо чинясь, одним единственным возгласом, совершенно не терпящем возражений, вмиг рассеял все их сомнения на этот счет.
   - Гранд, Блек! Место!
   Псы послушно понурили брылястые головы и, в мгновенье ока, исчезли в одном, из отходящих от холла коридоров.
   - Что ж, - не без удовольствия констатировал Сомов. - Раз этих зверей смогла приручить, то толк из тебя будет.
   Какой толк, когда и почему именно толк - над этим Ольга задумываться не стала. Она решительно встала с корточек и, уставившись своими серыми глазищами на благодетеля, выдала:
   - Если вы еще, с полчаса, меня поморите голодом, то толк из меня выйдет, лишь в виде истощенного трупика, который и в крематории сжигать будет стыдно!
   - А я тебя в своем саду зарою, - мрачно пошутил хозяин и, небрежным знаком, увлекая за собой страдалицу, повел ее в тот же самый коридор, куда недавно убежали и обе собаки.
   Скорее всего, именно там, находились помещения, именуемые кухней и столовой. А значит, Ольге, пока, не грозило быть сожженной в печи, по причине смерти от полного физического истощения. Или, того хуже, по той же самой причине, быть закопанной под какой-нибудь экзотической пальмой. Но, если бы девушка знала лощеного Даниила Сергеевича немного лучше, сказанное им недавно, вроде как в шутку, ей пришлось бы воспринимать совершенно по другому, что вряд ли поспособствовало ее аппетиту. В чем, в чем, а в безжалостности, Сомов уступал своему помогале Могуту, совсем не намного, если, даже не превосходил его.
   Х Х Х
   Вскоре они очутились в достаточно просторной кухне, которая была отделана со вкусом и по всем правилам кулинарного искусства, удивительным по красоте кафелем. О мебели, говорить не стоило вообще - она, как и все в особняке являла собой просто шик. Но то, что кухня была буквально напичкана различными электронными причиндалами для варки, парки, жарки и еще черти чего, это действительно, вызывало законное удивление. Кстати и красноречиво свидетельствовало, не только завидных материальных возможностях хозяина, но и о том, что он являлся именно убежденным холостяком. Как бы, в подтверждение этого, Сомов собственноручно, в течение ничтожно малого количества времени, сварганил нечто вполне съедобное и поставил перед Ольгой.
   - Можешь питать свой организм. И учти, не каждому припирало такое счастье, чтобы его обслуживал лично Сомов, - бросил он и, аккуратно повесив кухонное полотенце на специальный крючок, устроился за тем же столом.
   Может быть, Ольга и хотела бы что-нибудь съязвить на этот, весьма примечательный счет, но в данный момент, она просто вынуждена была упустить такую возможность. При виде еды, у нее тут же, потекли слюнки, а весь круг мало-мальски разумных мыслей, сузился лишь до размера супной тарелки. Насыщаясь, она откровенно плевала на присутствующего рядом и, внимательно наблюдающего за ней, хозяина. Причем, когда, наконец, первые симптомы голода оказались утоленными, вместе с калориями, в ее организм, постепенно стало возвращаться и желание стервозничать вновь, что нашло, пока, свое выражение в следующем:
   - А что, вы и впрямь готовите шикарно. Не пробовали в ресторане подрабатывать?
   На что, Даниил Сергеевич, только улыбнулся, какой-то таинственной улыбкой, но благоразумно, в процесс дальнейшего потребления пищи, встревать не стал. Уж кто-кто, а он прекрасно знал, что вся кровь у его подопечной, в данный момент отлила от головы, и благополучно пребывала в ее желудке. А потому, стоило ли вообще, обращать внимание на те наивные уколы, которые девушка держала в своем арсенале, как достаточно действенное, по ее разумению, оружие. Нет, конечно.
   Но, по завершении трапезы, Сомов заметно посерьезнел. Он встал из-за стола и, еще раз, пристально, посмотрев на пребывающую в сытом блаженстве Ольгу, достаточно жестко произнес:
   - Ну, а теперь, прошу в мой кабинет.
   Сейчас уже, девушка не возражала. Они поднялись на второй этаж и оказались в довольно уютном помещении, которое всем своим, тщательно продуманным содержимым, очень походило на пристанище маститого писателя. Тут были обязательные кожаные кресла, широкий рабочий стол, на котором, мерцал черным экраном, по которому летало что-то замысловатое, компьютер, а все, без исключения стены, были доверху заставлены полками с книгами.
   - Ого! - выдохнула Ольга, всегда неравнодушная к литературе и, опять же, как детдомовка, мечтавшая, когда-нибудь, иметь свою собственную библиотеку. - И все это вы перечитали?
   Но, Даниил Сергеевич, уже не был настроен, разделять ее явно неуместные шутки-подколы. Он привычно расположился за столом и, глазами, показал девушке на одно из кресел.
   - Значит, так, красавица Сюзанна, - начал Сомов, когда та, наконец, нарочито основательно обустроилась в мягком седалище. - Я думаю, что ты, будучи совсем не глупой девушкой, уже догадалась, что я тебя спас прошлой ночью и, привез сюда, вовсе не для того, чтобы ты развлекала моих псов. О себе, я уж не говорю - с детства имею отвращение к клоунам.
   - Ха, оно и козе понятно, - как можно небрежнее, отозвалась Ольга.
   - Ну, вот и прекрасно. Тогда, слушай и вникай, а все вопросы - потом. Договорились?
   Сомов не стал ожидать ее ответа, а все так же, совершенно бесстрастно, принялся излагать. Из сказанного им, в течение получаса, без перерыва, девушка поняла, что с завтрашнего дня, для нее начинается весьма серьезная учеба. Которая должна была включать в себя, огромное количество самых разных, но, далеко не школьных предметов. А потому, создавалось полное впечатление, что хозяин особняка, просто так, по доброте душевной и, себе на радость, от нечего делать, вдруг, решил вырастить эдакого, совершенного во всех отношениях, индивидуума. Отсюда, естественно, возникали достаточно уместные вопросы. Зачем? Для какой цели? Ну, в самом то деле, не для забавы же нувориша.
   Однако об этом, Сомов, пока не распространялся. И, хотя Ольга действительно, никогда не считала себя глупой, что называется, въехать в истинный замысел, сидящего перед ней пожилого, но очень даже целеустремленного человека, она так и не смогла. А когда тот, разложив, будто по полочкам, все ближайшие для нее перспективы, замолчал, она же, в свою очередь, не замедлила, с сарказмом, выдать нечто похожее на резюме.
   - И что же вы хотите из меня получить в конечном итоге? Суперменку? Или того лучше - современную Мата Хари?
   - А почему бы и нет, - неопределенно усмехнулся Даниил Сергеевич, но конкретизировать ничего не стал, а вновь, свел вопрос подопечной к тому, о чем говорил недавно. - Всему свое время, а пока, как я и сказал - учиться старательно, жить скромно и по дому, без разрешения на то, не шастать! Люди у меня бывают разные и, я бы очень хотел, чтобы ты, им глаза не мозолила. Даже случайно и по оплошности. И это не просьба, но приказ.
   - Ну, знаете, это уже очень даже смахивает на заключение, - скривилась Ольга, сделав слабую попытку, протестовать против ограничения собственной свободы. - Мы так не договаривались.
   На что хозяин, ответил достаточно резко, обстоятельно и безапелляционно.
   - А мы с тобой итак, ни о чем не договаривались. Хотя, как посмотреть - ты вчера, себе не только договор учудила, но и целый приговор! А потому, давай-ка по делу, - сверля девушку насквозь, своими умными глазами, почти шепотом, произнес Сомов и тут же, продолжил. - Теперь, насчет заключения конкретно. Во-первых, тебе, насколько я помню твою биографию - не привыкать! Во-вторых, чем лучше будешь выполнять предписание, тем лучше будет для тебя же. Ну, и наконец, в-третьих. Не такое уж это и заключение. Дальше по лестнице вниз, по которой ты сегодня и спустилась, имеется все, для того, чтобы не скучать. Хочешь - поплавай, хочешь - в бильярд постучи, ну а хочешь - так просто, на тренажерах лишнюю энергию сбрасывай. Хотя, все это, как я уже сказал, входит в программу обучения. Вопросы есть?
   - Один единственный, - поспешила девушка, поняв, что в ее незавидном положении, спорить, а тем более, что-то доказывать, бесполезно. - И как долго это продлиться?
   - Пара месяцев. Но, в конечном итоге, все напрямую зависит только от твоих успехов. На сегодня ты свободна. В смысле, можешь возвращаться в свои апартаменты, дорогу, думаю, отыщешь сама. Ну, и о калориях. С этой самой минуты, тебе их будут подавать, что называется, прямо в постель. Все!
   Вновь оказавшись в своей комнате, Ольга попыталась хоть как-то, осмыслить свое новое положение, в свете, только что услышанного, из уст хозяина. По всему получалось, что ее, просто, решили готовить в банальнейшие киллеры. Не иначе. И, скорее всего, Сомова, натолкнула на эту идею, вчерашняя история с папочкой Карло, в которой Ольга, наверное, зарисовалась, с некой, весьма привлекательной, для него стороны. Но, как бы она не вертела данную перспективу в своих мозгах, так и не смогла нащупать в ней того, что могло бы ответить на все остальные вопросы. А потому, сама идея Даниила Сергеевича, представала перед ней, не иначе, как идиотской забавой и, пустой тратой денег, все от той же, идиотской прихоти. Ну, зачем скажите, пожалуйста, надо было специально обучать именно ее, пусть талантливую, пусть сто раз годную для этого, когда рынок наемных убийц в стране, уже давно устоялся и, функционировал, на зависть и страх многих, очень даже исправно. Достаточно было, в любой день, развернуть газету, чтобы в очередной раз, прочитать жуткие подробности о сведении, чьих то счетов, с этой бренной жизнью. Короче, плати деньги по существующим тарифам, заказывай и, получай результат!
   Ну, не супершпионку, в самом то деле, решил сделать из нее Даниил Сергеевич?! Это только в фильмах интересно смотреть, про подвиги, не знающих страха и упрека, щуплых словно мальчишки, рыцарш плаща и кинжала. Там действительно, они палили из всех видов оружия и, выкашивали, как обычную траву, десятки и десятки здоровенных, да еще тоже, не хило вооруженных мужиков. А в реальной жизни, и это Ольга прекрасно понимала, видеть себя в том же качестве, да еще и действующую, с точно таким же эффектом и успехом, было, по крайней мере, просто смешно и наивно. А наивной, пройдя поневоле огонь и воду, девушка назвать себя уже не могла. Поэтому, будучи не в силах разгадать данную головоломку, она просто-напросто, перестала думать об этом и, решила спокойно, насколько это вообще, было возможно, плыть по воле волн собственной судьбы и дальше. Довольствуясь лишь тем, что оно, это плавание, давало ей именно сегодня.
   На следующий день, как и предупредил ее Сомов, у Ольги начались занятия. Ранним утром, едва солнце, поднявшись из-за леса, заглянуло в ее окно, в комнату, предварительно вежливо постучав, вошли сразу двое. Это были мужчина и женщина, чем-то очень похожие друг на друга. Вполне возможно, они на самом деле, являлись супружеской парой. Вполне возможно. Но Ольгу, эти несущественные, на ее взгляд, подробности, занимали мало. Оба гостя, без всякого сомнения, и являвшиеся ее преподавателями, находились в возрасте от 35-ти до 40-ка лет, были спортивны и, на удивление, малоэмоциональны и, в той же степени, неразговорчивы. Представляться, они оба, посчитали лишним и лишь милостиво, если так вообще, можно было выразиться, относительно короткой фразы, сухо брошенной женщиной, пожелали, чтобы впредь, девушка обращалась к ним непременно на "ВЫ".
   Далее, эта же женщина, при полном молчании мужчины, весьма назидательным тоном, словно учительница в школе, принялась разъяснять Ольге, структуру ее учебы, определила время проведения занятий и, перечень предметов, которые ей, непременно, следовало усвоить. Что касалось режима, то, как поняла из сказанного, ученица поневоле, весь учебный процесс, был рассчитан лишь на первую половину дня. Из чего следовало то, что после обеда, девушка могла, была быть, полностью предоставлена самой себе. И это, радовало. Зато, перечню дисциплин, которые предполагалось вдолбить в ее голову и тело, наверняка, могла бы позавидовать любая разведшкола. Здесь, было все, начиная от искусства макияжа, накладывания грима и, того, как следует вести себя за столом - что есть, как есть, чем есть и чем запивать и, заканчивая, стрельбой из всех видов оружия и приемами восточных единоборств. А в отношении того, каким вещам будет обучать мужчина, а каким - женщина, догадаться было совсем не трудно.
   В общем, с этого самого момента, образовательное колесо, закрутилось на полную мощь. Сначала, едва встав с постели, Ольга попадала под патронаж сухой и, как на поверку оказалось, предельно грубой дамы. Под ее строгим оком, девушка старательно наклеивала на себя всевозможные парики, вставляла в глаза цветные линзы, училась чинно сидеть за столом, держа, при этом, правильно локти и, изящно орудовать вилочками и ножичками. Кроме прочего, дама просто задалбливала Ольгу тем, что методично, будто на пластилиновом манекене, лепила ей артикуляцию, различные виды улыбок и вообще, мимику лица, должную подходить к самым различным ситуациям. Она так же, заставляла часами, буквально до одури, ходить по разложенной на ковре веревке, тем самым, отрабатывать правильную поступь и, предельно сексапильную амплитуду покачивания бедрами. Как правило, данный эстетический блок, заканчивался в гимнастическом зале, у станка с зеркалом. А в заключении, выдав прилежной питомице очередную книжку по искусству, которую, обязательно следовало прочитать за ночь, дама передавала девушку в мужские руки.
   И вот тут-то, по разумению, всегда, еще с детства, пацанистой Ольги, начиналось самое интересное. Она с кайфом стреляла из пистолета и, еще с большим кайфом и, кстати сказать, не без успеха, палила из автомата, по самым различным мишеням. Все это, происходило в прекрасно оборудованном тире, расположенном в цокольном этаже. А уже затем, молчаливый учитель и любопытная ученица, переходили в тренажерный зал. Здесь, отрабатывались навыки рукопашного боя и, под зорким оком наставника, на всевозможных тренажерах, буквально до седьмого пота, корректировались отдельные группы мышц, итак, почти безупречного тела девушки. Завершалось же занятие, бескомпромиссной игрой на бильярде. Удивительно, но это тоже входило в программу обучения. Потому, Ольге пришлось освоить, как русскую пирамиду, так и американку. Но, если говорить правду, ни в том, ни в другом, она особых высот, так и не достигла. Однако, судя по спокойной реакции тренера, на данный счет, этого от нее и не требовалось. А, следовательно, весь смысл катания шаров, сводился лишь к тому, чтобы уметь просто, в нужный момент, поддержать компанию.
   И так, изо дня в день. А потому, уже к обеду, выжатая будто лимон, Ольга, кое-как добиралась до своей комнаты, наскоро принимала душ и, совершенно без памяти, плюхалась на кровать. И, уже ближе к вечеру, немного восстановившись, погружалась в штудирование фолиантов по эстетике. Сомова, все эти дни, она даже не видела, но, откровенно говоря, особо и не скучала по нему. Ведь, как ни крути, он был ее безраздельным хозяином. А значит, априори, человеком, к которому, у его рабыни, просто обязано было быть соответствующее, скажем прямо, не очень то приязненное отношение. Даже при том, что он, по большому счету, являлся ее спасителем. Что ж, насильно лишенные свободы, совсем не виновны в том, что вынуждены интерпретировать понятие сотрудничества со своим благодетелем, в ее сугубо прикладном значении. Напрочь лишенном человеческих эмоций и привязанностей и, способного уместиться, в достаточно примитивное понятие - ты мне, я тебе!
  
  
  
  
   Х Х Х
   Что же касалось самого Даниила Сергеевича, его распорядок жизни шел своим привычным чередом, отличаясь прежней, огромной загруженностью в связи с депутатством и делами его обширного бизнеса. Но, не смотря на многочисленные встречи, рауты и прочее, он времени зря тоже не терял и, достаточно целенаправленно продолжал трудиться в задуманном им направлении. Так однажды, под вечер, его кабинет в особняке, посетил молодой, весьма интеллектуального вида и, судя по всему, достаточно амбициозный мужчина. Состоявшийся между ними короткий разговор, можно было бы изложить всего в нескольких фразах. Но, именно от успеха договоренности хозяина с этим гостем, глядящим на мир сквозь толстые стекла очков взором восторженного преобразователя и, убежденного поклонника торжества человеческого разума, зависело очень многое.
   - Я к вашим услугам, Даниил Сергеевич, - кротко, но, в то же время с достоинством, произнес гость, устроившись в одном из глубоких кресел. - Что это, вдруг, такая личность, как вы, решили вспомнить о скромном операторе сотовой связи?
   - Ну, уж не прибедняйся, Игорь, - ответствовал Сомов, таинственно улыбаясь. - Ваша скромная компания, уже покрыла своими услугами, львиную длю рынка столицы и области.
   - Что ж, работаем, Даниил Сергеевич, работаем, - скромно произнес тот.
   - А я что, против? И работайте, себе на здоровье. Только не забывайте, кто вам лоббирует дорожку в этой работе.
   - Ах, вон оно, в чем дело! - картинно удивившись, воскликнул тот, кого назвали Игорем. - Намекаете, что пришло время свести баланс? Но, если мне не изменяет память, мы с вами в полном расчете?
   - Не в том дело, друг мой, - как-то, даже по-свойски, махнул рукой Сомов. - Просто, мне понадобилась твоя личная услуга.
   - То есть?
   - А то, оно и есть! Компания ваша, слов нет - кит в своем деле. Но ты то, лично, хоть и имеешь визитку с золотым обрезом, все равно сидишь на голой зарплате. Не правда ли? - отметя экивоки, взял с места в карьер хозяин.
   - И что с того? - насторожился гость и, осторожненько решил прозондировать, на первый же взгляд, благодатную почву. - Уж не хотите ли вы, из собственного бюджета, существенно увеличить ее? Честно скажу - было бы очень даже не плохо, но, не вижу, пока, причин для этого.
   - А что, если я и впрямь, существенно, как ты выразился, увеличу тебе содержание, а уж потом, и причину изложу? Не сомневайся, она имеется. Маленькая услуга, не более того.
   Гость на минуту задумался. Но то, что сейчас происходило в его, без всякого сомнения, умной голове, понятно было даже непосвященному. Любая услуга, о просьбе которой, всегда именно так, строго конфиденциально, обращались к компании сотовой связи, могла заключаться в единственном - в банальной прослушке. Нельзя сказать, что это, являлось для оператора новостью и сильно задевало честь его профессионального мундира. Вовсе нет. Что было греха таить - это тоже, была определенная статья доходов фирмы. Еще с незапамятных времен и, в основном, из кармана государственных силовых ведомств. Но сейчас, апломб, требовалось держать и дальше, хотя бы для того, чтобы выиграть в цене. А потому, вскоре, Игорь мило улыбнулся и, с максимумом наивности в глазах, сквозь толстые стекла очков воззрился на собеседника.
   - Но, ведь это незаконно, господин Сомов? - почти прошептал он.
   На что, тот лишь усмехнулся и, вытащив из ящика стола тугую пачку денег, небрежно бросил ее перед гостем.
   - Вот он тебе, и закон, и Конституция, и мама с папой!
   Ну, а дальше, вполне естественно, их беседа потекла в том самом русле, берега которого, оказались в доли секунды, строго обозначенными. Иными словами, в обязанность Игоря, вменялось осуществлять тайную прослушку одного единственного номера - телефона заказов, очень солидной фирмы. Технически, в этом не было ничего особенного и, конечно же, не составляло труда для гостя. Тем более, за такие деньги. А вот о фирме, телефон которой, должен был быть поставлен на прослушку, следовало бы упомянуть поподробнее. Это, было достаточно уважаемое агентство, продукт деятельности которого, пользовался устойчивым спросом, в определенной среде.
   Называлось оно "Гранд Эскорт" и, согласно своему названию, оказывало очень даже специфические, но весьма распространенные в наше время, услуги, многочисленным, расплодившимся, как грибы после дождя, политиканам и бизнесменам. Суть услуги, заключалась в том, чтобы предоставлять нижеперечисленным деятелям, в их частых командировках, квалифицированных референтов. Этакий эскорт, должный придавать образу нувориша дополнительный блеск и вес. На самом же деле - и все это прекрасно знали - вся суть эскорта, сводилась лишь тривиальному сводничеству. Писаные красотки, для пущей представительности, вооруженные современными ноутбуками, не столько выполняли роль секретарш, сколько, поначалу по крайней мере, должны были, своим совершенно сногосшибательным видом, компенсировать явные пробелы в физической стати заказчика. Ну, а уже потом, по желанию его же, предоставлять весь многообразный спектр услуг, чисто потребительско-усладительного характера.
   Заказанная по каталогу, в качестве эскорта девушка, беспрепятственно, минуя многочисленную охрану, доставлялась, что называется, прямо к телу, клиента. Который являл собой, как правило, пресыщенного жизнью индивидуума, успевшего уже изрядно облысеть и обрюзгнуть, но продолжавшего исправно удерживать в руках, какие-либо рычаги многообразного российского бизнеса. И вот именно это обстоятельство, очень даже понравилось Сомову. Именно на нем, он, хитроумный и дальновидный, и построил все свою затею, где главным стержнем, должна была стать, спасенная им Сюзанна. Кстати, она же, нечаянно расправившись, без проблем причем, с могучим Потехиным, и натолкнула Даниила Сергеевича на эту мысль.
   Что же касалось необходимого при этом, надежного канала информации, то, с помощью денег и, усилиями сегодняшнего гостя, он был благополучно прорыт. Теперь, оставалось только спокойно ожидать завершения, всесторонней подготовки, исполнительницы задуманного мероприятия, которое, по всем расчетам, сулило очень даже не плохой доход. И что самое главное, практически неиссякаемый. Спрос на беспроблемное устранение конкурентов, в высших сферах, по-прежнему, сохранялся на достаточно стабильном уровне.
   А между тем, подготовка Ольги, шла полным ходом. И, если верить докладам педагогов, а не верить им, было просто глупо, девушка показывала очень не плохие результаты. Да и сама обучаемая, вполне привыкшая к жесткому образовательному режиму, и сама чувствовала огромные подвижки в новом ощущении собственного "Я". Она, прошедшая зону, и до этого чувствовала себя достаточно уверенно. Ну, может быть, за редкими исключениями. А тут и вовсе, буквально на глазах, даже, к искреннему удивлению самой, превращалась в эдакую стерву-фурию, до зубов вооруженную самыми всевозможными знаниями и навыками. Что по сравнению с этим, стоил любой институт, попасть в который, еще не так давно, она очень мечтала.
   Так, совершенно незаметно, пролетели все, оставшиеся весенние месяцы и часть лета. И однажды, ее роботоподобные наставники, так и не заговорившие, за это время, с девушкой, ни разу по человечески, вдруг, не сочли посетить ее в комнате, как это было ежедневно с самого утра. Ольга же, не стала забивать себе мозги по данному поводу, а моментально, придя к выводу, что ее обучение благополучно завершилась, стала спокойно ожидать вызова к боссу. Да, именно так, а не иначе, она, с некоторых пор, стала именовать для себя Сомова. И это, по ее глубокому убеждению, отлично вписывалось в структуру их, не совсем простых взаимоотношений.
   Сделав упор на элементарную логику, Ольга не ошиблась в своих расчетах. Ближе к двенадцати дня, внутренний телефон, с некоторых пор установленный в ее апартаментах, тихонько звякнул. А когда девушка, достаточно меланхолично, подняла трубку, в ней отчетливо послышался голос хозяина.
   - Ну, что, Сюзанна, будем констатировать твое успешное завершение учебы? - заведомо зная все, тем не менее, спросил Даниил Сергеевич.
   - Вам виднее. С тех высот, где вы обретаетесь, - отозвалась Ольга.
   - Вот и я о том же самом, - снисходительно, пропустив мимо ушей явную колкость, согласился Сомов. - А раз так, то минут через пять, жду тебя у себя в кабинете.
   В трубке послышались нудные гудки отбоя, а Ольга, фыркнув для порядка, принялась споро, по уже выработавшейся привычке, влезать в спортивный костюм. Другого одеяние, кроме все той же, приснопамятной клоунской пижамы, у нее, пока, не было. Но и это совершенно не огорчало девушку. Она подмигнула своему отражению в зеркале и, выскочив на лестницу, окружным путем, направилась в деловую обитель босса.
   В кабинете Сомова, кроме хозяина, восседал еще один мужчина. Он был заметно младше Даниила Сергеевича и от него, совершенно не исходил тот налет холености, который явственно свидетельствует, о принадлежности к кругу избранных. Даже более того, опытным глазом, едва взглянув, на ощерившегося в полуулыбке субъекта, Ольга сразу же, определила в его облике, наличие, по крайней мере, двух вещей. Неодолимую тягу к прожиганию жизни и немалый лагерный стаж, свидетельства о котором, как она знала по себе, имели способность въедаться во все поры, не хуже угольной пыли. Но, не смотря ни на что, мужчина чувствовал себя в этих пределах, достаточно уверенно.
   - Ну, Мокут, что скажешь? - с неподдельной гордостью, обратился Сомов, к сидящему в кресле. - Ты же профи по этим делам, вот и оценивай.
   То, кого назвали Мокутом, промолчал, сделал свою рожу серьезной и, даже потупил глаза. Но, в то же самое мгновение, резко брошенное его рукой, прямо Ольге в лицо, полетело нечто блестящее и довольно тяжелое. Как потом оказалось, это была литая серебряная пепельница. Однако, девушка среагировала, на очень даже нешуточную угрозу, в мгновенье ока. Она спокойно перехватила, пулей летящий предмет, прямо у собственного носа, неспешно осмотрела его и, не проявив никаких эмоций, уже намерилась запустить пепельницу обратно, целя в курчавую голову, ухмыляющегося Мокута. Но босс, совершенно не имевший оснований, сомневаться в реальности намерения своей питомицы, поспешил остановить Ольгу.
   - Все, все, - резко произнес он. - Все нормально. Положи штучку на место.
   Девушке, совершенно ничего не оставалось делать, как со вздохом искреннего сожаления, запустить злополучную пепельницу в угол. После чего, она, одарив ненавидящим взглядом, без сомнения, успевшего даже испугаться, непрошенного экзаменатора ее реакции, с совершенно отрешенным видом, опустилась в свободное кресло.
   - А что, класс, Сергеич, - выдал резюме, и вправду, пораженный Мокут. - А дальше, поглядим, что она умеет на самом деле.
   - Смотри, чтобы гляделки не повылазили, - как бы, между прочим, огрызнулась Ольга.
   Кстати сказать, действительно, она очень изменилась за это время. кроме прочих и несомненных достоинств, в ней появилась эдакая, всамделишная грация, взвешенная манерность, на которую, густой патиной, накладывалось обостренное чувство собственного достоинства и стати. И это, уже не говоря о пронзительных серых глазах. Которые, как казалось при первой встрече с этим прямым взглядом, знали, наверняка, уже абсолютно все на этом свете.
   - Успокойся, успокойся, Сюзанна, - примирительно произнес босс и, ткнув пальцем в сторону Мокута, наконец, представил его. - Этот человек, моя правая рука во всем. Так вот, он, со своими ребятами, кстати, тоже не хилыми, с завтрашнего дня, займется шлифовкой твоих навыков на практике. А после, будет у тебя в обеспечении и охранении, так сказать. Поэтому, не надо, с первых же минут, ссориться.
   Сказав это, Сомов дал Мокуту знак и тот, поднявшись с кресла, разбитной походкой, не спуская своих насмешливых, наглых глаз с Ольги, направился к выходу. Когда же дверь кабинета за помогалой закрылась, босс еще раз, с ног до головы оглядел свою питомицу. Не в силах сдержать восхищения, теми внешними изменениями, которые произошли в ней, он, словно торговец гвоздиками на рынке, лишь одобрительно поцокал языком. После чего Даниил Сергеевич, как большой педант, старательно убрал из атмосферы кабинета все лишние эмоции и, нацепив на свое холеное лицо, маску предельной серьезности, приступил непосредственно к делу.
   - Значит так, Сюзанна, сейчас я введу тебя в курс дела. Но, давай только изначально договоримся - ни какого взбрыкивания! Назад, тебе все равно, ходу нет.
   - А что тут договариваться и вводить в курс - все итак предельно ясно, - ничтоже сумняшеся, ответила девушка. - Прикажете кого-нибудь убить - и все дела. Что тут еще думать то? А я, между прочим, с превеликим удовольствием, это сделаю! Знаете, где вы все уже у меня сидите, со своими иномарками, виллами, да депутатскими значками. Слуги народа, едрена вошь!
   - Нет, дорогая, не все ты поняла. И не могла понять, - достаточно спокойно отреагировал сомов, но уже дальше, с явным металлом в голосе, продолжил. - Между прочим, насчет взбрыкивания, я тебя предупреждал! А теперь, как взрослые и разумные люди, приступим к делу. То, что кого-то надо будет убить, тут ты, конечно, права, в самое яблочко попала. И заметь, я не удивляюсь твоей проницательности.
   - О, Господи, опять про этого хмыря в Люсьенином борделе припомните?
   - Возможно, - бесстрастно отрезал Даниил Сергеевич и продолжил. - Так вот, я бы не стал грохать в тебя столько денег и рисковать своей головой, только ради того, о чем ты недавно изволила упомянуть. Да - убийство, да - бескомпромиссное! Но в том то и соль, что надо будет делать все так, девочка, чтобы у всех челюсти отвисли. Причем, с гарантией и фантазией. Поэтому, слушай и запоминай.
   Далее, Сомов достаточно подробно, изложил Ольге суть своей грандиозной задумки, которая гарантировала ему стопроцентный успех и немалую прибыль. По своим каналам, он получал информацию о заказе референта в "Гран Эскорте" для конкретной личности. Затем, устанавливал контакты с теми, кому эта самая личность была поперек горла и, кто был готов, выложить кругленькую сумму, за ее беспроблемное устранение. Ну, а дальше, выходила на сцену Сюзанна, в тандеме с Мокутом и его головорезами. Они перехватывали девицу, которая отправлялась из агентства на выполнение заказа, а ее место, благополучно занимала Сюзанна-Ольга. А дальше, ей, подготовленной во всех отношениях, только следовало довести дело до логического завершения и, конечно же, призвав на помощь фантазию, смыться. При этом, ни способы, ни средства выполнения задания, не регламентировались. В зависимости от обстановки, их должна была выбирать уже сама Ольга, но, с ответственностью собственной головой, за стопроцентный конечный результат.
   - Ну, и как тебе моя идейка? - не без гордости, за себя, любимого, поинтересовался Сомов. - Этим сопливым школярам, пацанам безработным, что с удовольствием подвязываются на киллерство, такая тонкая работа, и во сне не снилась!
   - А что, действительно, как всегда талантливо, - не без иронии, отреагировала Ольга. - Но, только один момент. Этих пузатых, мне и впрямь, не жалко. А что с девушками то будет?
   - Ну, это уже не твоя забота, - осадил, ее наметившийся порыв к справедливости, босс.
   На этот счет, он уже давно обговорил с Мокутом. Девицы из агентства, которых следовало подменять Ольге, должны были исчезать бесследно и кардинально. Иначе, при наличии хоть каких-то свидетелей, все грандиозное мероприятие, как серийный конвейер по зарабатыванию денег, не стоило и выеденного яйца. Единственное, что не поддавалось разрешению Сомовым, так это то, как отводить подозрение от самого агентства. Пока, же, он решил просто, надеяться на случай и гасить данную проблему, лишь посредством несовершенства человеческой памяти. То есть, проводить следующую акцию только тогда, когда ажиотаж от предыдущей, будет благополучно всеми подзабыт. Но в перспективе, Даниил Сергеевич, все ж таки, надеялся отыскать приемлемое решение и для данной проблемы.
   - И что же вы теперь от меня хотите? Чтобы я просто согласилась? - как можно наглее, воззрилась на босса девушка.
   - А вот здесь, дорогуша, твоего согласия никто и не спрашивает! - резко ответил тот, понимая, что итак допустил, слишком много недозволительной демократии. - Иди, отдыхай. С завтрашнего дня, Мокут займется твоей обкаткой на местности.
   - Благодарствую за заботу. Смею заверить, что этого, со мною, еще никто не делал, - небрежно бросила Ольга и, нарочито покачивая бедрами, что в спортивном костюме, смотрелось крайне нелепо, выплыла из кабинета.
   - Стерва! - не без удовольствия, вслед ей, бросил Сомов.
  
  
  
  
   Х Х Х
   Утром следующего дня, Ольга, впервые за эти месяцы, вышла на свежий воздух. Однако, на возвышенные эмоции по пустякам, она теперь уже была больше не способна и, лишь с прищуром бросив мимолетный взгляд на солнышко, с достоинством направилась к ожидавшей ее машине. В сером "БМВ", восседало четверо, из которых, она знала одного Мокута. Судя по всему, это и были его головорезы, которым предстояло, ее каким-то образом обкатывать. В ту же секунду, едва девушка появилась из подъезда, с заднего сиденья авто, выскочил один из жлобов - подвижный, темноволосый, даже симпатичный - и изогнувшись в театральном полупоклоне, жестом указал ей место. Там же, на заднем сиденье, сидел и ухмылялся еще один жлоб - веснушчатый детина с поросячьими глазками. А потому и получалось, что Ольге предстояло располагаться как раз посередке и, ехать потом, зажатой с двух сторон здоровенными мужиками. Конечно же, подобная перспектива, ее никак не могла устроить. Она тут же остановилась и, надменно взглянув на курчавого, выдала:
   - А ты, что выскочил, как пробка из задницы - сиди, где сидел.
   Боевик замер в искреннем смешении самых разнообразных чувств, но в этот момент, из-за руля, как бы, на помощь ему, вылез сам Мокут.
   - Что, Готя, получил по причиндалам? - усмехнулся он и, зыркнув глазами на Ольгу, прикрикнул. - Ладно выпендриваться, залезай и поедем. Не боись, не искусают они тебя.
   - Точно не искусаем, - ернически поддакнул ему, с заднего сиденья, веснушчатый.
   Третий же головорез, восседавший впереди рядом с шофером, утробно загыгыкал. Это был совершенно белобрысый увалень, почти альбинос, который, как оказалось чуть позже, имел, очень даже небольшой рост и стоя, почти один к одному, напоминал Вини-пуха. Только, почему-то, сильно вылинявшего.
   - Вот сам туда и садись, - между тем, решительно отрезала Ольга.
   - Ладно, ишь какая упертая, - чуть подумав, согласился Мокут, которому, по всей видимости, дорого было время и принялся раздавать распоряжения. - Рыхлый, ты что расселся, как босс в лимузине. Давай, двигай свою задницу к Пятаку и освободи место даме.
   - Да что ты Мокут ее слушаешь, - моментально возмутился веснушчатый, которого совсем не прельщала перспектива сидеть в притирку с альбиносом. - У Рыхлого задница - две моих будет. А сейчас жарко.
   - Ничего, потерпишь, тоже мне граф - жарко ему, - оборвал возмущения Пятака тот и, чтобы разрядить обстановку, шутканул. - Вот и помацаешь, заодно, задницу Рыхлого, она того стоит.
   - Я ему помацаю. Ручонки то быстро отобью, - буркнул белобрысый и, будто биллиардный шарик, выкатился из машины.
   Ольга же, с сознанием собственного достоинства, даже не позволив себе улыбнуться, села на освободившееся место рядом с Мокутом. "БМВ", взял с места, сразу вторую скорость и, покатил по аллейкам усадьбы, напрямки к воротам, а, уже промчавшись через них, предусмотрительно распахнутых услужливым охранником, вырвался на простор. Ехали они достаточно долго, пока, наконец, не очутились в совершенно безлюдном месте, на берегу какой-то речушки, к которой, со всех сторон, подступал величественный лес. В багажнике "БМВ" оказался целый арсенал, которого бы вполне хватило на мотострелковый взвод. А потому, увидев эту кучу оружия, Ольге теперь, даже догадываться не надо было, в чем должна заключаться, та самая, пресловутая ее обкатка.
   Действительно, на протяжении всей последующей недели, ежедневно, компания, с самого утра, теперь отправлялась в этот лес. И здесь, в относительном удалении от цивилизации, устраивала самые настоящие побоища. То, все вместе, наперегонки, принимались палить по пустым бутылкам, которые в огромных количествах привозили с собой. А иной раз, разгорячившись и войдя в раж, начинали расстреливать из любых положений все, что имело способность ползать, летать, или бегать. Нельзя сказать, что Ольга, была в восторге от этого занятия, но куда ей было деваться. Мокут, с самого начала, облекший себя в ранг непререкаемого учителя, зорко следил за ее действиями и, если обнаруживал какой-нибудь промах, то трехэтажного мата, совсем не жалел. Девушке приходилось лишь злобно огрызаться, но эта перепалка, только еще больше подливала масла, в огонь всеобщего азарта.
   За это время, Ольга успела достаточно близко сдружиться, со всей троицей жлобов. В принципе, они оказались ребятами неплохими, а видя самые настоящие успехи новоявленной амазонки, и вовсе, стали относиться к ней, с должным почтением. Чего, нельзя было сказать о самом Мокуте. Он вечно был чем-то недоволен, вечно грубо подначивал и, ни на гран не желал снисходить даже до намека на панибратство. А уже в конце недели, между ним и Ольгой, произошла достаточно серьезная разборка, что называется, по понятиям. Правда, на этот раз, все завершилось вполне мирно. Но с тех пор, в отношения этих двоих, закралась и поселилась там, этакая пренебрежительная холодность, которая при любом удобном случае, совсем не медлила выказывать себя, в старательно терпимом, просто из необходимости, откровенном неприятии.
   В заключение этого своеобразного курса молодого бойца, в условиях, приближенным к боевым, Ольге, как оказалось, осталось еще пройти и ускоренный курс вождения. Данную новость, небрежно озвученную Мокутом, девушка восприняла с огромным энтузиазмом. Во-первых, она уже достаточно давно, тайно болела этой мечтой, реальное осуществление которой, при ее жизни и доходах, так и грозило, в конечном итоге, остаться только хрустальной мечтой. А во-вторых, это дело, все ж таки, являлось куда лучшим занятием, чем безудержная пальба и, как следствие ее, пороховая гарь, намертво въедавшаяся в девичью кожу. Освоила "БМВ" Ольга достаточно быстро и, уже через два дня, лихо заруливала на нем, приводя троицу головорезов в неописуемый восторг. И только опять, все тот же Мокут, не упускал случая, чтобы "надрать ей задницу" за слишком резкий поворот, или неправильное переключение скорости. Удивительно и не похоже на нее, но, девушка старательно терпела, сжав всю свою стервозность в крепкий кулак. Что вообще, мог значить мышиный писк, не в меру ретивого помогалы Сомова, по сравнению с тем истинным кайфом, который она испытывала, с ветерком мчась на абсолютно послушном ее малейшим желаниям, шикарном авто. Вот это, действительно, была настоящая обкатка, но, увы, и она, вполне благополучно завершилась.
   Теперь, Ольге оставалось лишь без эмоций, чтобы не сгореть заранее, ожидать наступления времени "Ч". И он, что называется, не замедлил явиться. Как-то, душным июльским вечером, совершенно, казалось бы, во внеурочный час, Сомов призвал Ольгу к себе в кабинет. Когда она, как всегда без стука, потому что упрямо продолжала игнорировать эту мелочь, демонстрируя хоть так, свою независимость, вошла, босс, восседавший за столом, был серьезен более обычного.
   - Садись, - бросил он коротко.
   Затем Даниил Сергеевич терпеливо подождал, пока девушка, с нарочитым желанием особой комфортности устроится в кресле и, только после этого, приступил к краткому изложению.
   - В общем, так, дорогая Сюзанна, - начал было Сомов, но тут, совершенно неожиданно, словно вспомнив о чем-то, спросил. - Кстати, как твое настоящее имя?
   - Это имеет какое-то значение? - спросила Ольга, как всегда, с иронией.
   - Ты права, - несколько смутился босс и, как бы отмахнув от себя эту, и впрямь, сущую ерунду, продолжил. - Клиент, очень большая шишка в концерне "Севроснафта" - как ни крути, а член Совета директоров. Это официально, но прерогативы, куда большие. 65 лет, зовут Николаем Силычем. Особа достаточно претенциозная, но, в той же самой степени, и грамотная. Однако, ничто не без греха, и его заказ, как раз и является свидетельством этого - при правильном воздействии, может растекаться воском. Это, из компетентных источников. Завтра, отправляется на какое-то совещание в Минск. Заказал в "Гранд Эскорте" жгучую брюнетку, обязательно в очках, наверное, чтобы умнее выглядела, представительную и, владеющую компьютером. До последнего, думаю, дело не дойдет.
   - А жаль, - бросила Ольга, продолжая в своем репертуаре.
   - Едем дальше, - тут же вернул ее в прежнее русло, Сомов. - Автомобиль - бронированный "Кадиллак" с пуленепробиваемыми стеклами. Охрана в пути, скорее всего, два жлоба в машине сопровождения. Остальные, уже в Минске, сектора наибольшей опасности расчищают. Вот, в общем-то и вся информация. Дело за тобой.
   - А как они этих красавиц доставляют к месту? - поинтересовалась Ольга.
   - В агентстве, представительная тачка только у директрисы. Ее используют только редких случаях. В основном, заказчик сам предоставляет транспорт в указанное время. С его точки зрения, это надежнее - собственноручно берут девицу, что называется, прямо с колыбельки "Гранд Эскорта". Отсюда и доверие предельное. Еще вопросы есть?
   - Вроде бы все ясно.
   - Тогда думай.
   Теперь, перед лицом реального задачи и, следовательно реальной опасности, всегда ироничная Ольга, на глазах превратилась в достаточно серьезного аналитика. Что ж, учеба и природные качества, свое дело делали. В течение достаточно значительного промежутка времени, девушка старательно шевелила извилинами и, наконец, ее решение было готово. Причем, она совершенно не знала того, имелся ли на этот счет, уже подготовленный вариант у самого хозяина.
   - Думаю, что лучше взрыва в машине, ничего придумать нельзя, - выпалила она.
   - Я тоже об этом думал, - признался Сомов. - Со взрывчаткой все понятно - проблемы не будет. Но, как же ты? Ведь на ходу не выпрыгнешь? А нам, нужно сделать так, чтобы и клиент, и его наемный референт, растворились без следа. А еще лучше, если бы и охрану с собой прихватили.
   Кстати сказать, последнее, пришло на ум Даниила Сергеевича, практически только что. Он уже давно ломал свою голову над тем, как сделать свое детище гарантированно долгоиграющим мероприятием. И вот, идея о том, что вместе с клиентом, должна была бы исчезать и девица, показалась ему очень даже заманчивой в этом свете. Поэтому, в повисшей сейчас в кабинете тишине, нарушаемой только тиканьем огромных напольных часов, еще и чувствовалась огромная работа мысли. И вскоре, в результате удвоенных, с помощью Ольги, усилий, теоретически безупречный план, был выработан. На Сомова, была возложена задача обеспечения его всем необходимым, на самом современном уровне и Ольга, вполне могла приступать к реализации. Удивительно, но в данный момент, она совершенно не испытывала страха перед неизведанным. Даже наоборот. С чувством, застоявшейся в стойле, здоровой кобылицы, уже жадно вдыхала трепетными ноздрями, близкий воздух будоражащего кровь, смертельно опасного испытания.
   А на следующий день, с самого, утра, в подъезде одного их административных зданий, недалеко от Садового кольца, начался ремонт, неработающего лифта. В этом здании, кроме офисов других фирм, на самом верхнем, четвертом этаже, располагался и главный штаб "Гранд Эскорта". Подобные ремонтные работы, совершенно не удивили многочисленное чиновничество, явившееся в этот день на службу. Лифт и впрямь, был старым, частенько ломался, в самый неподходящий момент. А потому, большинство, даже с нескрываемым одобрением смотрели, на усердно копающихся вокруг подъемного механизма, двух рабочих, одетых в синие фирменные комбинезоны. Конечно же, это были Мокут и Гоча.
   Свое рабочее место, они оборудовали со знанием технологии и, даже с огромной претензией на вполне цивилизованный подход к серьезному делу. Поэтому, якобы для того, чтобы не раздражать, озабоченных иными проблемами, служащих и, чтобы, не дай Бог, не испачкать их ненароком, часть подъезда была тщательно перегорожена складной брезентовой ширмой, на которой красовалась затейливый лейбл и надпись - фирма "Подъемник". И, никому даже в голову не могло придти, что за этой самой ширмой, на складном стульчике, пристроилась в тревожном ожидании, еще и весьма прилично одетая, молодая девушка. Она была очень жгучей брюнеткой, взирала на мир из-под модных очков, придававших ей вид зацикленной на науке аспирантки, карими глазами, а на ее коленях, возлежал крохотный, ультрасовременный ноутбук.
   Время тянулось, как это всегда бывает в подобных случаях, связанных с ожиданием чего-то, выматывающее медленно, но девушка совершенно не нервничала. Время от времени, она доставала из небольшой сумочки зеркальце и преспокойно, словно находилась у себя дома, принималась от нечего делать, поправлять прическу и оттачивать, без того безупречный, макияж. По крайней мере, узнать в ней в этот момент Ольгу, было просто невозможно. И только Мокут, которому, уже явно надоело громыхать огромным разводным ключом, довольно часто, с видимым кайфом, принимался материть тех, от кого зависело скорейшее завершение, совсем не привычной для него "трудовой деятельности". Еще бы, ему было, куда привычнее, держать в руках пистолет, чем этот инструмент, с которым, он даже толком не знал, как обращаться.
   - Они что там, уснули, что ли? - недовольно бурчал он, с надеждой поглядывая вверх, на совершенно пустую, в этот час, лестницу. - Твари! Суки! Вот бы одну хлопушку им туда, чтобы задницы зачесались. Падлы конторские!
   - Да ладно тебе, - успокаивал его, более меланхоличный Готя. - Видимо, время еще не пришло. Все путем будет, Мокут.
   - Сам знаю, - нервно махал рукой тот и, все равно, продолжал бурчать.
   Ольга, достаточно долго наблюдала за этим горе-слесарем и своим давним идейным противником. Наконец, ее терпение, тоже, лопнуло.
   - Ну, ты и зануда оказывается, - с презрением бросила она. - Что расскулился то, мать твою?!
   Тот, буквально на глазах взбеленился, но время для разборок, было явно неудачное. А потому, ему лишь оставалось зло скрипнуть зубами и, наградить девушку, только очень коротким ласкательным: "Сучка!" Но, на эти мелочи, Ольга уже давно перестала обращать внимание, да к тому же, прекрасно понимала сама, всю правоту сказанного. Чего ж тут было обижаться? Прав Мокут, на все все сто - сучка она и еще какая!
   Наконец, ближе к одиннадцати часам, мобильник в кармане Мокута, тихонько заверещал. Это был условный сигнал. Его подавал, устроившийся на четвертом этаже, в качестве посетителя и, уже уставший бесцельно болтаться по коридорам, веснушчатый Пятак. Единственное его преимущество, конечно же, было в том, что для того, чтобы играть роль дурика, ему не требовалось ни особых усилий, ни грима.
   - Ну, слава Богу, - выдохнул Мокут, с ненавистью отбрасывая от себя обрыдлый гаечный ключ. - Приготовились все!
   - Жену свою будешь учить, что делать, - не преминула уколоть его Ольга.
   Она тут же, заняла позицию, что называется, высокого старта. И, в последний раз, оглядев на себе короткую юбочку, выгодно подчеркивающую ее стройные ноги и довольно сексуальную блузку, приготовилась к немедленному действию.
  
  
  
  
   Х Х Х
   Вскоре, на лестнице, послышался характерный, дробный стук каблучков, а Мокут с Готей, приготовились к молниеносной атаке. Но, когда девушка из агентства, едва ступила на первую ступеньку последнего лестничного марша, при виде ее, у бедных головорезов, явственно отвисла челюсть. Еще бы! Ведь объявившаяся перед ними посланница "Гранд Эскорта", являла собой, почти точную копию той, что дожидалась своего выхода из-за ширмы. Ольга лишь удовлетворенно усмехнулась, наблюдая это секундное замешательство боевиков. И было от чего - это являлось, без всякого сомнения, красноречивым свидетельством признания ее способностей. Так точно, на основании лишь чисто описательных данных заказа, попасть сразу в "яблочко". Что и говорить, а научилась она за эти месяцы, действительно, многому. Очень даже многому.
   А между тем, эскортерша, уже достигла последней ступеньки и, с удивлением воззрилась, на совершенно незнакомого ей рабочего, вдруг, протянувшего на ее пути какой-то кабель.
   - Эй ты, олух! - не особо чинясь в выражениях, манерно подбоченясь, выдала она. - Сверни-ка своего червяка, живо, мне пройти надо. Тоже мне, работяги хреновы, развели здесь бардак - ни пройти, ни проехать!
   - Сей момент, мадам,- услужливо буркнул Мокут.
   Он сноровисто принялся наматывать на руку провод и одновременно, заходить девушке за спину. Остальное уже, произошло молниеносно. Не успев даже пикнуть, путана-референт, ударенная сзади по темечку, стала безвольным мешком, оседать прямо на руки подскочившего Готи. Ее тело, тут же, бросили в сваленную на бок ширму и та, в одночасье, сложившись на манер гармошки, превратилась в своеобразный саван-носилки. В общем, лифт был благополучно "починен", а работяги, принялись бойко собирать свои манатки и быстро перетаскивать их, в подъехавший к подъезду фургон. На кузове его, так же, красовалась надпись "Подъемник", а за рулем, гордо восседал белобрысый колобок Рыхлый.
   Правда, Ольга всего этого, уже не видела. Девица "Гранд Эскорта" еще не успела потерять сознание, в ее двойник, с достоинством английской леди, размахивая сумочкой и деловито поддерживая локтем ноутбук, уже спускалась по мраморным ступеням снаружи здания. На одной из них, Ольга лишь на секунду остановилась и, моментально сориентировавшись, направила свои стопы, к сверкающей никелем и, явно ожидающей именно ее, "Ауди". Шофер в машине был один. Он, едва заметив, вышедшую из широких дверей девушку, весьма характерной наружности, пулей вылетел из салона и, услужливо распахнув заднюю дверцу, дал возможность, незаменимому в делах его шефа, созданию, беспрепятственно нырнуть внутрь. Оказавшись в кондиционированной прохладе, Ольга, словно заправская хозяйка, разместилась на кожаном сиденье и, как бы, преисполненная заботами об исполнении будущего долга, бросила вопросительный взгляд на шофера. Мол, что стоим?
   Но тот, и без нее, был вышколен просто на зависть. А потому, уже через несколько секунд, "Ауди" плавно тронулась по направлению к офису "Севроснафты", располагавшемуся, где-то, в районе Шаболовки. В данный момент, Ольга являла собой само спокойствие. Она небрежно уложила свой небольшой багаж рядом и, откинувшись на сиденье, принялась вводить себя в соответствующий образ. Ведь, спустя считанные минуты, ей предстояло явить себя, перед абсолютно неизвестным шефом, во вполне гармоничном имидже, из которого, не торчали бы наружу сучки и задоринки. И здесь, важно было отыскать золотую середину и, ни в коем случае, не перегнуть палку, нарочитой вульгарностью. Все это, Ольга, конечно же, прокручивала теоретически, но, обкатка еще раз, ближе к практике, была совсем не лишней.
   У офиса концерна, который полностью занимал довольно приличное современное здание, украшенное с фасада атрибутами и флагами компании, машина остановилась. Девушка, как истая леди, дождалась, пока шофер проявит учтивость и распахнет перед ней дверцу и, только тогда, нацепив на очкастое лицо улыбку, в которой, явно превалировала лишь деловая составляющая ее образа, степенно вылезла из салона. На широкой гранитной лестнице, Ольгу уже ожидал дюжий детина, затянутый по самое горло, не смотря на жару, в темный костюм. Под мышкой у него, устрашающе и, одновременно, как-то неестественно, словно некий физиологический порок, бугрилась опухоль. Она безобразная, тем не менее, красноречиво оповещавшая любого, что перед ним не просто, откормленный и ухоженный жлоб, но, вооруженный хранитель августейшего тела, при исполнении.
   Детина изобразил на своем лице, являвшемся, как бы, продолжением необъятной шеи, нечто похожее на улыбку и, профессионально оглядев заказанную сотрудницу с ног до головы, повел за собой. Уже в широком фойе, абсолютно не обращая внимание на внешние данные девушки, он, все с той же улыбкой, попросил, чтобы ему предоставили возможность, исследовать содержимое небольшой сумочки. Беглый осмотр, чисто женских атрибутов, наваленных в ней живописной кучей, его вполне удовлетворил. Что касалось ноутбука, то этот "агрегат", сам по себе, вызвал у жлоба лишь молчаливое почтение и естественно, никакому досмотру, подлежать не мог. А между тем, именно в нем, вызывающем благоговейное восхищение тех, кто хоть малость смыслил в компьютерной технике, была искусно заложена, очень мощная пластиковая взрывчатка. Запуск ее таймера, установленного на одну минуту, можно было произвести без особых проблем, нажатием одной, совершенно незаметной кнопки снаружи. Да, именно столько времени, решила отвести себе Ольга. И, из этого непреложного, ей следовало теперь и исходить. Чтобы остаться в живых самой, но в то же время, четко выполнить, поставленную перед ней задачу.
   А тем временем, телохранитель принялся сопровождать ее дальше. Он перекинулся одной единственной фразой с человеком в униформе, осуществлявшим строгий пропускной режим в контору и, без проблем, пройдя блестящий турникет, парочка оказалась перед дверцами лифта. Судя по всему, это был специальный лифт, предназначенный только для VIP-персон и скорее всего самого шефа. На нем, они практически бесшумно, в доли секунды, взлетели на девятый этаж и, Ольга сразу же, словно попав с корабля на бал, предстала во всей своей красе и деловитости, пред очи самого шефа. А как же иначе, если лифт доставил их сразу в начальствующий кабинет.
   Шеф, являл собой полное представление о тех зубрах, которые когда-то, локтями и зубами, начинали торить себе дорогу по карьерной лестнице, в партаппаратах различного уровня. И вот теперь, заматерев, растеряв по пути прическу и коммунистический окрас, но набрав лишние килограммы, они, знающие досконально всю тайную сеть лабиринтов могущественных связей, протеже и прочего, прочно обосновались на тепленьких и безбедных местечках. В данный момент, Николай Силыч, находясь в казенных стенах и при исполнении, был очень суров. Он был несколько похож на обветшалого, но все еще молодящегося мастодонта. Его огромный череп, кроме колючих глаз, видевших, вероятно, насквозь, густых бровей "а ля Леонид Ильич", только выгоревше-пшеничного окраса, украшали еще и жидкие прядки седых и тщательно уложенных волос. Что же касалось самого лица, то оно, матовое, усеянное склеротическими прожилками, прямо таки, излучало сейчас, заботу о проблемах, по меньшей мере, планетарного характера.
   - А, явилась? Ну, ну, - буркнул он голосом, совершенно не соответствующим тембром, его громоздкой фигуре и, принялся бесцеремонно, словно корову-рекордсменку на стенде ВДНХ, рассматривать посланницу.
   Смотрел он достаточно долго, придирчиво и, наконец, видимо, довольный результатом, по привычке хмыкнул, а затем, более членораздельно произнес:
   - Меня, можешь именовать Николаем Силычем. А тебя, как звать величать?
   - Сюзанна, - смиренно ответила Ольга.
   - Да-а, - как бы, разочарованно, выдохнул из себя тот и тут же, не особо заботясь о такте, выдал. - Все сейчас ринулись, в Анжелы, Сюзанны и еще черти что. Ни одной просто Машки, не отыщешь даже с фонарями. Ну, да ладно, присаживайся на диван. Я сейчас утрясу кое-какие дела и, покатим с тобой в братскую Белоруссию. Как ты на это смотришь?
   - Вашими глазами, мой господин, - ответила Ольга, картинно потупив взор, чем, вызвала у шефа весьма довольную улыбку.
   - Что ж, в вашей конторе дело знают туго. Молодцы, - чуть-чуть улыбнувшись, выдавил из себя Николай Силыч и, принялся сосредоточенно копаться в стопке бумаг на своем огромном, будто футбольное поле, столе.
   Затем, он стал названивать кому-то по телефону. При этом с кем-то ругался, на кого-то грубо кричал, а с кем-то, говорил очень даже льстивым голоском. А то и вовсе, превратившись в ягненка, принимался кому-то плакаться на какие-то драконовские проценты налога. Ольга с искренним удивлением, смотрела на все эти метаморфозы, происходившие на ее глазах с солидным пожилым человеком и, не уставала поражаться его вполне профессиональному артистизму. Наконец, все дела были переделаны и Николай Силыч, властно дал команду к отбытию.
   Кортеж состоял из двух автомобилей. Сам шеф, естественно, вместе с обольстительным референтом, с комфортом устроился в громадном и, почему-то мрачным словно гроб, тяжелым даже на вид, "Кадиллаке". А сопровождавшие этот танк на колесах, два жлоба, оседлали темно-синий "Опель". Обе машины резво побежали по улицам столицы. Промчавшись, насколько это было возможно при плотном движении, по Можайскому шоссе, вскоре, они вырвались за пределы кольцевой и, уже тогда, на бешенной скорости, понеслись в сторону российско-белорусской границы.
   Что же касалось Ольги, то она сверилась, по памяти, с направлением движения, украдкой глянула на часы и, на глазок определив скорость, с точностью арифмометра, высчитала то время, за которое ей требовалось уложиться полностью. Ведь на все про все, девушке было отведено для действий, в плане расстояния, не более восьмидесяти километров. И уже там, в одном из поселков на трассе, ее ожидало обеспечение, в лице ненавистного ей Мокута. Поэтому, кокетливо оправив на себе итак безупречную прическу, Ольга сразу же, приступила к осуществлению первой стадии операции, которую, она так и назвала для себя - обольщение.
   Удивительно, нос делать это, оказалось совсем не трудно. Поскольку, Николай Силыч, вырвавшись, наконец, за пределы, обязывающего к строгости, кабинета, под воздействием, пробегавших за окном прекрасных пейзажей, заметно повеселел. А присутствие, рядом с ним на сиденье прекрасного создания, находящегося в его полной и нераздельной власти, и вовсе, сделало грозного дельца похожим на сытого котищу. Он, даже позволил себе, освободить явно душащий, сковывающий движения, тугой узел строго галстука и, с улыбкой старого сатира, знающего все и вся, воззрился на Ольгу.
   Та, поняла довольно прозрачный намек без слов. Она повела плечиками, достаточно похотливо потянулась всем своим молодым телом и выставила напоказ, ясно обозначившиеся под тонкой блузкой, груди. И, как раз в этот самый момент, точно, как и было рассчитано, верхняя пуговочка, как бы, предательски расстегнулась. А потому, у старого ловеласа, появилась возможность, в дополнение к предельно оголенным, прекрасно обозримым из под коротенькой юбки девичьим ножкам, еще и лицезреть затейливые кружева восхитительного бюстгальтера. Однако, видимо, в связи с возрастом, да и согласно положению, а так же, благодаря значительному запасу времени, Николай Силыч не стал форсировать события. Он лишь принялся жмуриться, словно престарелый павиан, вспомнивший о своих лучших годах и, не без удовольствия, стал выслушивать многочисленные анекдоты. А Ольга, рассказывала их мастерски, не боясь пересыпать весьма сальными штучками, которые были как раз к месту, и медленно, но верно, налаживали между соседями по сиденью, довольно близкое взаимопонимание.
   В результате, взрывы заливистого смеха, стали буквально сотрясать внутренности бронированного гиганта. Очень скоро, не смотря на работу кондиционера, шеф буквально взмок от переизбытка положительных эмоций и, в достаточной степени разгоряченный, решил все ж таки, познакомиться с веселой референткой поближе. Он дал знак молчаливому, привыкшему ко всему, шоферу и, матовое стекло, бесшумно поднявшись спереди, превратило заднее сиденье, в уютное купе. Оно оказалось достаточно просторным, и в данный момент, двухместным. Тут же, словно по мановению волшебной палочки, из специальной ниши выкатился изящный бар на колесиках. Поэтому дальше, счастливое времяпровождение, уже продолжалось при обостряющем ощущения, умеренном возлиянии. Кстати, выбрать было из чего - ассортимент всевозможных напитков, был представлен в баре, достаточно широко. Хозяин стал настаивать на шампанском. Однако Ольга, почему-то выбрала красное вино, с чем тому пришлось согласиться.
   А между тем, километры наматывались на колеса "Кадиллака" с завидной скоростью и Ольге, надо было думать о главном. Поэтому, похохотав и посмаковав вино еще самую малость, девушка решительно приступила к введению подопечного в состояние похотливого клинча, что называется, при непосредственном контакте. И грозный, неприступный в своем офисе гигант, лицо и честь громадного концерна, действительно, незамедлительно потек. Как тот парафин, который и получали из их нефти.
   Однако, в самый ответственный момент, когда раскрасневшееся лицо Николая Силыча, было уже готово зарыться по самые уши, в манящую к себе впадинку промеж обольстительных грудей референтки, случилось непредвиденное. Своим плечом, совершенно казалось бы нечаянно, "ухажер" задел Ольгину руку, а в ней, как на грех, оказался бокал с недопитым вином. Дальнейшее, конечно же, было вполне предсказуемым. Кроваво-красное пятно, вмиг, безобразной розой расплылось по белому шелку блузки.
   - Ой! - охнула Ольга, сделав испуганное личико. - Моя блузка! Что теперь делать? Мы же не возим с собой целый гардероб!
   - Да чепуха все это, подумаешь, - пробубнил разгоряченный воздыхатель, явно чувствуя вину за собственную неуклюжесть. - Прибудем в Минск, я тебе дюжину куплю таких. Ну, иди сюда. Ну?
   - Нет, Николай Силыч, - уперлась референтка и, потупив глазки, продолжила. - Я так не могу. Понимаете, привыкла быть в форме во всем, каждой мелочи. Как и вы, кстати.
   - Понимаю, - тут же ответил тот, несколько отстранившись и очень довольный, неброской, но приятной похвалой в свой адрес. - Ты права, во всем должен быть порядок. Так, что будем делать?
   Ольга нарочито обеспокоено сперва заметалась по салону, а затем, вроде как бы, отыскав идею, стала смотреть в окно. И, наконец, с удовлетворением, увидев первые строения какого-то поселка, заговорщически, выдала:
   - Вон, какой-то городишко показался. Там, наверняка и супермаркет имеется - их сейчас в каждой дыре, хоть пруд пруди. Остановимся на минутку? А? Я сбегаю и наверняка выберу что-нибудь приличное.
   - Да вон, шофер и сгоняет, ты только размер ему дай - благодушно распорядился шеф, по достоинству оценив находчивость своей пассии.
   - Еще чего! - капризно скорчив гримаску, ответила девушка. - Что смыслит вообще, ваш шофер в женских делах? Это же не шины с аккумуляторами. Я уж сама, как-нибудь справлюсь. И вообще, мы, русские женщины, джентльменством не избалованы.
   - И то верно, - согласился Николай Силыч и затрясся мелком дребезжащем смехе.
   Затем он достал бумажник и, порывшись в нем, снисходительно сунул Ольге новенькую купюру, сопроводив это следующим.
   - Возьми сразу парочку и за ценой не стой.
   Ну, а дальше, все развивалось именно так, как и было задумано сценарием. В поселке, естественно, оказался небольшой, но очень даже помпезно выглядевший супермаркет, напротив которого, Ольга и попросила остановить машину. А когда "Кадиллак" замер на обочине, она, прихватив с собой только сумочку, но, оставив ноутбук лежащим на сиденье, бабочкой выпорхнула наружу.
   - Я буквально минутку, не скучайте, - игриво подмигнув "хахалю", выдала она и, с небывалым чувством облегчения, захлопнула массивную дверцу.
   Затем, Ольга пересекла трассу, перегороженную высоким бордюром посередине и, достаточно быстрым шагом, направилась ко входу в магазин. Краем глаза, девушка прекрасно видела, как вплотную к "Кадиллаку" подъехал темно-синий "Опель" с охраной. После чего, явно озадаченные происходящим, жлобы, выскочили из него и, перебросившись порой слов с шофером, тут же, заняли позиции согласно нештатной ситуации, по обе стороны от своего дорогого шефа. А Ольга, спешила, потому что прекрасно сознавала, что одна единственная минута, это, по любому раскладу, не так уж и много. Еще издали, она заметила обшарпанный белый "Жигуленок", стоявший, что называется, под парами, за рулем которого, сгорбившись над баранкой, сидел предельно сосредоточенный Мокут. Наконец, она поравнялась с машиной и, с размаху упав на заднее сиденье, коротко бросила:
   - Гони!
   В ту же секунду, "Жигуленок", словно собачонка с привязи, сорвался с места, заставив охрану у "Кадиллака", лишь широко разинуть от удивления свои рты. Конечно, их руки сразу же потянулись к оружию, но предпринять что-либо конкретное, им уже было не суждено. Мощный взрыв прогремел так внезапно, что даже Ольга, ожидавшая его, и то невольно вздрогнула. Безумная разрушительная энергия, сдерживаемая мощной броней "Кадиллака", сперва безжалостно выжгла все внутри его. А затем, как бы, с удвоенной силой, вырвавшись наружу, в доли секунды, уничтожила то, что смело попасться ей на пути, в радиусе двадцати метров. Темно-синий "Опель", исковерканный в одночасье, оказался подброшенным в воздух, словно это был пустой спичечный коробок. Но, прежде, чем вновь упасть на грешную землю, ему пришлось проделать такие замысловатые кульбиты, что любой эквилибрист бы позавидовал. Что стало с бравыми жлобами, догадаться было совсем не трудно, если уж от тяжелого "Кадиллака" остались лишь одни воспоминания, да куча искореженных до неузнаваемости, дымящихся обломков.
   В этих бренных останках, ушлые эксперты криминалисты, еще долго будут искать, просеивая сквозь мелкое сито и крупицы, одного из директоров "Севроснафты", и его шофера и, естественно, его наемного референта, павшую мучительной смертью прямо при исполнении. И, скорее всего, что-нибудь, да и найдут, обязательно. Ведь кроме взрывчатки, ноутбук был буквально нашпигован женской бижутерией. В нем даже имелась самая настоящая человеческая челюсть и пара костей, которые должны были лечь в основу, никогда не разрешимой головоломки.
  
  
  
  
   Х Х Х
   Мокут вел "Жигуленок" достаточно профессионально и тот, старенький и обшарпанный, летел по шоссе словно птица, правда, изрядно громыхая на выбоинах, всеми своими составляющими. Наконец, отъехав на безопасное расстояние, водила резко сбросил газ и, обернувшись к необычной пассажирке, с искренним восхищением в голосе, кстати, впервые, за все время их знакомства, выдал:
   - Ну, ты молодец, Сюзанка, с тобой действительно, опасно связываться. Уважаю!
   - Ты вперед смотри, уважатель хренов. Нужно мне твое почтение, - по привычке, огрызнулась та, чувствуя, как огромная усталость, накатывается на все ее естество.
   Еще через пару километров, прямо на дороге, они бросили "Жигуль", угнанный до этого специально для проведения операции. После чего, пересели, в поджидавший их "БМВ", за рулем которого восседал цыганистый Гоча и, уже с должным комфортом, покатили дальше. Теперь можно было спокойно ехать на доклад к боссу.
   А Сомов в это время, сидел и потягивал ледяное пиво, в уютной кабинке, небольшого ресторанчика, под названием "Веселый грум". Весьма презентабельное заведение, располагалось сразу же за кольцевой, неподалеку от места развязки со знаменитой Рублевкой и Даниил Сергеевич, довольно часто заглядывал сюда, чтобы расслабиться душою, вдали от городской суеты. Вот и сегодня, он выбрал именно это, относительно тихое место, чтобы сполна испить здесь, чашу триумфа, в честь первой удачи в его грандиозном плане. Поначалу, Сомов даже не сомневался в том, что удача непременно будет. Но, по мере того, как время шло и ему, уже пришлось опорожнить не одну кружку, Даниил Сергеевич, стал немного нервничать.
   Однако, это состояние, мучило его не долго. Вскоре, дверца кабинки отворилась и на пороге, властно отодвинув в сторону дюжего жлоба, торчавшего словно замшелый пень снаружи, объявился счастливый Мокут. А за ним, без капли эмоций на лице, вошла и Ольга.
   - Ну и как? - с надеждой, уставился на исполнительницу акции, Сомов, совершенно игнорируя при этом, в нетерпении топтавшегося рядом помогалу.
   - Все прекрасно, босс, можете спокойно отслюнявливать мне причитающееся, - сдержанно ответила девушка, бесцеремонно устраиваясь на мягком диванчике.
   - За этим, дело не встанет. Как все прошло? Можно заказывать шампанское? - будто тамада на свадьбе, засуетился Даниил Сергеевич, что на него было совсем не похоже.
   - Я свою дозу сегодня уже выпила. С Николаем Силычем. Приятный мужичок был, ничего не скажешь, - небрежно бросила Ольга. - А о том, как все прошло, Мокут, думаю, расскажет куда лучше - видите, как он буквально горит желанием. Боюсь, что совсем перегорит, как лампочка. Я устала, босс и очень хочу спать.
   На что Сомов, по достоинству оценив сдержанность питомицы, возражать не стал. Поэтому, достаточно скоро, Ольга вновь оказалась в своей комнатке, к которой за это время, привыкла настолько, что только здесь, наедине с собой, ощущала себя в состоянии полной гармонии.
   И опять потекли дни наполненные однообразием и абсолютным спокойствием. Теперь, с разрешения босса, девушке были разрешены, практически любые перемещения по поместью. А потому, она с превеликим удовольствием, гуляла по очень ухоженному, необъятному участку, любуясь фонтанами и прудами, а иной раз, по настроению, забиралась в самые отдаленные уголки. В этих, искусственно, фантазией неизвестного садовника, созданных дебрях, можно было спокойно предаваться мечтам и воспоминаниям, не боясь быть застигнутой врасплох. Не однажды, Ольга вспоминала и гадалку Изиду, когда-то предрекавшую ей скорое счастье. Где же оно заблудилось это счастье? А если и уже сподобилось придти, то в чем тогда оно заключалось? Не в обретении же общества Сомова, Мокута и его головорезов? Тогда в чем? Но вот ответа на этот вопрос, она отыскать не могла и лишь усмехалась, своим же, наивным попыткам, прозондировать в данном плане, что-либо вразумительное в будущем. Впереди, не было видно для счастья, даже элементарных предпосылок. Увы!
   Бывали дни, когда она, при молчаливом попустительстве Мокута, ставшего относиться к ней с некоторым почтением, с одним, а тои сразу со всеми его боевиками, сбегала из особняка вовсе. И тогда, вырвавшись на свободу, девушка, либо гоняла, как сумасшедшая по проселкам, на сером "БМВ", либо забуривалась, с Пятаком, Рыхлым, но чаще всего с симпатичным Готей, в какой-нибудь относительно приличный кабак. И уже там, что называется, с удовольствием отрывалась на полную катушку. Кстати сказать, во всех этих увеселительных заведениях, троица боевиков, котировалась, как завсегдатаи, а потому и обслуживание их, всегда проводилась только по высшему разряду. Правда, как правило, после подобных вылазок, уже потом, особенно остро ощущалось состояние неволи. И Ольга, запершись в тиши своей комнаты, долго увлажняла слезами собственную подушку. А что было делать? Ведь молодость, все равно, упрямо требовала своего, именно сегодня, именно сейчас. Так, пролетел, наверное, целый месяц, когда Сомов, вновь призвал ее в свой кабинет.
   - Ну, что Сюзанна, поработали по нефти, теперь поработаем по рыбе? А? - с претензией на юмор, произнес он.
   - Да хоть по ракам яузским, или вообще - по головастикам, - отозвалась Ольга. - Мне то, какая разница?
   - Э, э, ты так не скажи! Морепродукты, нынче такая же твердая валюта, что и нефть! Есть люди, которые желают платить большие деньги, за то, чтобы освободилась ниша в этом доходном бизнесе, - назидательно начал Даниил Сергеевич.
   - О, Господи! А мне то, какое до всего этого дело! - уже с явным нетерпением, выдохнула девушка.
   На что Сомов несколько осекся, чуть подумал и, усмехнувшись в кулак, продолжил:
   - Наверное, ты права. Тогда, ближе к делу. Клиент - в миру Виталий Андреевич. А так, все предпочитают звать его по-свойски - Витасиком. Но, он не обижается, главное, свою пользу знает четко и все. Кто и что, тебе знать не надо, но, мужик деловой и, особыми моральными принципами не отягощен. Это, имей в виду, если что. В агентстве, сделал заказ на конкретную блондинку и это, вполне в его стиле. Вообще, в таких случаях, предпочитает проверенные бордели. Но сейчас, вроде, собирается на какой-то представительный форум в Питер. Вот и решил сподобиться, видимо, чтобы от других не отстать. Что будем делать?
   - Как обычно, снимем девицу у лифта, - ответила Ольга, но тут же, внесла коррективы. - Еще разок, думаю, внимание не привлечет. Ну, а дальше, будем думать потом. Что же касательно самого, как вы сказали, Витасика? Мать его! Кстати, сколько ему лет?
   - Молодой кобель, едва за полтинник перевалило, - осклабился Сомов, явно намекая на то, что девушке, вполне возможно, придется попотеть на этот раз, по прямому женскому назначению.
   Но Ольга, вовсе не разделила его скабрезности и, чтобы заранее, пресечь подобные изыски на корню, достаточно жестко, хотя и строго по делу, выдала:
   - Со взрывом, да еще и при девице из того же агентства, будет очень подозрительно. Значит, отпадает.
   - Ну и?
   - Вот вам и, ну и! Будем смотреть согласно обстановки. На крайний случай - руки и зубы, у меня всегда при себе, - как бы, подвела итог девушка. - Вам же, главное результат?
   - Прекрасно, - согласился босс. - Но, пистолет, все ж таки, возьми. По моим данным, его жлобы, много лопухастее тех, с которыми ты уже имела дело. Так что, может и проскочит. А если, вдруг, пушку обнаружат, разыграешь из себя идиотку - тебе не привыкать.
   - Благодарю за комплимент, - зло стрельнула глазищами Ольга.
   - Ладно, ладно, обидами потом сочтемся. Дальше. Мокут, будет обеспечивать тебя на все сто и висеть на хвосте, по возможности, неотступно.
   - Только, чтоб всю малину мне не обделал, со своим хвостом. Пусть лучше на приличном расстоянии ошивается, только для того, чтобы мне отход обеспечить. А в самой драке, он мне без надобности.
   Сказав это, Ольга еще раз взглянула в упор на Даниила Сергеевича и, не отыскав на его лице, более ничего, кроме удовлетворения, не прощаясь, покинула кабинет.
   А на следующий день, в подъезде здания, где располагался офис "Гранд Эскорта", вновь поломался лифт. И вновь, как и в прошлый раз, при молчаливом одобрении служащих этого, густонаселенного административного здания, его ремонтом, со всеми цивилизованными атрибутами, занимались молодцы и неизвестной фирмы "Подъемник". В этот раз, операция по изъятию девицы, так же прошла без проблем. Единственное, что не совсем вписалось в сценарий, так это то, что заказанная референтша, хоть и оказалась довольно вульгарной, крашеной блондинкой, но имела такие внушительные силиконовые формы, что они напрочь затмевали собой, ничтожные крупицы ее примитивного интеллекта. Данное обстоятельство, конечно же, можно было считать серьезным недочетом, на грани прокола, но не могло по настоящему обескуражить Ольгу.
   Спустя всего несколько секунд, после того, как истинная путана обрела покой в складной ширме-саване, питомица Даниила Сергеевича, уже, заложив ногу на ногу, восседала в претенциозном "Линкольне". И вот здесь то выяснилось, что неизвестный Витасик, с самого начала, сумел заявить о себе, с завидной предусмотрительностью, послав за заказанной проституткой, сразу двух своих жлобов. Поэтому, едва достигнув своей пятой точкой кожаного сиденья, девушка сразу же принялась весело щебетать с ними, как всегда дюжими, но судя по всему, не очень отягощенными лишними извилинами. В результате, не успело еще авто доехать до этого самого "рыбьего" офиса, а гориллы, оказались полностью удовлетворенными общением с разбитной путаной. И, что явилось, как бы, естественной реакцией, не замедлили излить свое настроение, на собственного шефа.
   Кстати сказать, Витасик, и впрямь, оказался рубахой-парнем. Как только он узрел референтшу, сразу же выскочил из-за своего стола и, сытым мартовским котом, принялся ходить вокруг нее кругами, явно прицениваясь, прежде всего, к ее прелестям. Интеллект девушки, скорее всего, его не интересовал вовсе. Но по результатам осмотра, он моментально скуксил свою, изрядно обрюзгшую физиономию и, нарочито печально, закатив поистине, рыбьи глаза, выдал:
   - Да-а-а, обмельчал "Гранд Эскорт"! У вас там что, харчи закончились?
   - Нет, конечно. Просто коров, у которых сиськи по ведру, уже разобрали, охочие до этого дела евнухи. У них же, без вида вымени, совершенно ничего не фурычит, - ни сколько не смутившись, выпалила Ольга.
   Видимо, это было сказано с такой экспрессией, и настолько точно задело определенные мужские чувства, что от смеха, покатился не только сам Витасик, но и его охранники.
   - Ладно, уболтала, - наконец, благодушно согласился он и, достаточно строго предупредил. - Но смотри, чтобы все тип-топ было и без базара!
   - Хо, хо, какие мы грозные, - в тон ему, выдала девушка и, не чинясь, бухнулась в кресло.
   При этом, она умудрилась задрать свои ноги так, что вмиг, выдала на всеобщее обозрение все, что и требовалось. Рыбьи глаза Витасика, загорелись моментально и, он, со скоростью болида, стал превращаться в похотливого самца. Но, от желания тут же исполнить свою прихоть, его остановил телефонный звонок. Говорил "рыбий" босс, достаточно долго. С кем-то ругался, но весьма корректно поначалу и, даже с некоторой претензией на образованность и интеллигентность. Затем, его же, собеседника, принялся нещадно материть последними словами. И, наконец, с остервенением бросив трубку, обратился, почему-то, сразу к Ольге. Причем, совершенно, казалось бы, забыв о своем недавнем намерении непременно познать ее прелести, не выходя из кабинета.
   - Вот так! Видишь, что эти суки делают?! Отменили форум, твари! В игрушки играют! Видите ли, у этих архангельских рыбаков-мудаков, квоты еще не утверждены. А мне, что прикажешь делать? Рыба ведь не арбузы, она тухнет, зараза! Как я теперь сплавлю еще, если единая позиция не выработана? А?
   Он, еще некоторое время, достаточно эмоционально возмущался, но затем, выдохнувшись, вдруг, резко сменил тему.
   - Ну, и хрен с ними! А тебя, красавица, я все равно не отпущу. Бабки за тебя плачены, вот и отрабатывай, как положено.
   - А я и сама никуда бы не уехала, - достаточно серьезно, ответила Ольга. - "Гранд Эскорт", не какая-нибудь занюханная контора, а очень даже уважаемое заведение. Мы, оставаться в долгу, привычки не имеем!
   - Во, во, - подбодрил ее Витасик. - А значит - гори, все синим пламенем! Махнем-ка сейчас, в баньку. Есть у меня в загашнике одна, очень шикарная сауна под Москвой. Райский уголок, тишь да благодать - никого лишнего, даже истопника нет. Все на автоматике - кнопку нажал, и парься, хоть до посинения. А что, хочется иной раз в совершенную дикость окунуться, чтобы все эти рожи опостылевшие не видеть. Ты как?
   - Что ж я, не русская, что ли? - с четко взвешенным кокетством, отозвалась девушка.
   - А вот это, действительно, уважаю, - обретя на миг, эдакое пафосное выражение лица, произнес босс.
   И уже, спустя совсем немного времени, вместительный "Линкольн" тронулся в путь. Как и положено, в хвост ему пристроился "Ситроен" с тремя охранниками и, обе машины помчались на юг столицы, а потом и дальше, за кольцевую, к небольшому городку Видному. Всю дорогу в салоне, Витасик трепался, как заведенный и, постоянно пил. Ольга же, отказавшись раз и, достаточно умно, с применением мудреных терминов, сославшись на аллергию, больше его нападкам, в плане составления компании, не подвергалась. Судя по всему, мужик он был, вполне самодостаточным. Так что, мог заниматься возлияниями и в полном одиночестве. Здесь его русская натура, почему-то преспокойненько помалкивала, что вполне удовлетворяло его референтку.
   Ну, а банька, действительно, претендовала на высокий класс, хотя, снаружи, и выглядела будто обычная охотничья сторожка. Только была куда больше размерами. Она располагалась за высоким забором из облагороженного горбыля, скорее всего, в чьем-то частном владении, прямо посреди леса. Вокруг не было ни души и, это обстоятельство, больше всего радовало Ольгу. То, что Мокут должен был находиться где-то поблизости, она была уверена. Поскольку не однажды, за время пути, мельком видела его серый "БМВ" сзади их кавалькады. Значит, можно было спокойно, исходя из ситуации, обдумать детали своих дальнейших действий. А уже затем, и выполнять их, без страха и упрека.
  
  
  
  
   Х Х Х
   Здесь, за пределами города, на лоне дикой природы, в компании из шести человек, явно смешались понятия всякой иерархии. И хотя Витасик, по должности, продолжал править балом, шумное общее застолье, не замедлило явиться. В довольно просторной комнате, отделанной сплошь, натуральным деревом, в мгновенье ока был накрыт стол, который, буквально стал ломиться, от наставленных на него яств и всевозможных бутылок. Весьма дружное возлияние, которое длилось около получаса, необходимого для того, чтобы основательно прогрелась парная, благополучно покатилось по наезженной колее. Как всегда, в подобных случаях, тем более, в присутствии дамы специфической профессии, перемеживаясь сальными шуточками и неудержным хохотом, вследствие этого. Но, по истечении времени, Витасик, до этого, мужественно сдерживающий собственные приступы похоти, явно решил наверстать упущенное.
   Он со смаком, опрокинул в себя очередную рюмку водки и, старательно закусив красной икрой прямо с пальцев, игриво вытер их об Ольгину блузку и выдал:
   - Ну что, сисястая ты моя, пошли в парную, будешь интервью брать!
   Вся компания, тут же, грохнула услужливым смехом, к которому, не замедлила присоединиться и сама Ольга, с нетерпением ожидавшая этого момента. А потому, парочка встала из-за стола и, вполне панибратски обнявшись, пошатываясь, под довольно сальные напутствия, направилась в раздевалку. Она, по всему, находилась в дальнем крыле "сторожки" и до нее, следовало идти длинным темным коридором. Однако, этот путь был благополучно преодолен, а оказавшись в помещении, оборудованном шкафчиками для одежды и деревянными реечными скамьями, Ольга огляделась.
   В принципе, в данный момент, ее интересовало лишь одно обстоятельство - имелось ли в раздевалке, какое-нибудь подобие окна. Остальное же, было уже продумано ей до мелочей. И вот, к своему великому удовлетворению, высоко под потолком, на одной из стен, Ольга увидела довольно приличную форточку. Правда, окошко, оказалось совершенно непригодным для того, чтобы сквозь него можно было спокойно пролезть человеку. Даже такому щуплому, как она. И, тем не менее, это открытие, в достаточной степени взбодрило девушку.
   А тем временем Витасик, выпустив Ольгу из своих объятий, принялся с веселыми шуточками разоблачаться. Одновременно, он подзадоривал и девушку, недвусмысленно призывая ее не стесняться. Но той, судя по всему, лишние указания были совершенно ни к чему. Она споро скинула с себя немногочисленную одежду и, нарочито сосредоточенно, принялась копаться в собственной сумочке. Однако, изрядно опьяневшему Витасику, обнажение давалось, куда с большим трудом. А вид обнаженной девушки, и вовсе, делал его движения порывистыми и в конечном итоге, очень даже неуклюжими. Чертыхаясь, на чем свет стоит, уже достаточно разгоряченный "любовник", ну никак не мог вылезти из собственных штанов. Эта досадная проблема, настолько озадачила его, что он, на какое то врем, вообще, упустил из вида предмет своего вожделения.
   Ну а той, только это было и нужно. Она спокойно вынула из сумочки блестящий короткоствольный револьвер с изящным глушителем. Затем, не суетясь, навела его, на продолжавшего барахтаться в непослушных штанинах Витасика и, плавно нажала спуск. Выстрел прозвучал, как негромкий щелчок, будто кто-то расколол в руке грецкий орех. В результате, бедный любитель попариться в обществе дамы, даже не поднял головы, а моментально, став бесформенным кулем, медленно сполз со скамейки на кафельный пол. Ольга же огляделась, прислушалась и, не видя для себя опасности, хладнокровно произвела контрольный выстрел в голову клиента.
   Затем она быстро отвинтила глушитель и, закатив его под один из шкафов, достала из сумочки баллон аэрозоля, на котором было написано "Лак для волос", а так же нечто, похожее на резиновые кляксы. Ловкими движениями, девушка прилепила одну кляксу себе на лоб, а другую, в области сердца, чуть выше левой груди. Теперь, оказавшись на теле, эти бутафорские штучки, удивительным образом, приняли вид, почти натуральных огнестрельных ран. Оставалось, для пущей достоверности, лишь добавить немного красного. Что Ольга и сделала, отвернув колпачок с аэрозоля. В нем, оказалась алая жидкость, очень похожая на кровь. Ею, киллерша густо залила себе лицо, грудь, а остатки, благодушно и не жадничая, вылила, на уже переставшего даже агонизировать Витасика.
   Антураж для финала этого кровавого спектакля был подготовлен, оставалось его только начать. Поэтому, Ольга подняла револьвер, направила его на форточку и, совершенно не чинясь, выпустила оставшиеся в барабане пули, в белый свет. Выстрелы, прозвучали в замкнутом пространстве, словно пушечные залпы и стекло форточки разлетелось вдребезги. Девушка, ловким движением, закинула в зияющий прямоугольник, совершенно бесполезный уже пистолет и, приступила к оформлению, максимально натуральной картины двойного убийства. Она, неестественно подвернула руку, затаила дыхание и, закрыв веки, густо залитые бутафорской кровью, со вздохом обреченного на заведомо неприятное соседство, растянулась на кафельном полу рядом с "любимым". Получилось - ни дать, ни взять, Ромео и Джульетта, только совсем не юные, зато, безнадежно мертвые.
   Ольга рассчитала все правильно. Совершен неожиданно прозвучавшие выстрелы, произвели среди подвыпившей охраны настоящий переполох. Они, все четверо, включая и шофера "Линкольна", уже через секунду, с оружием в руках, влетели в раздевалку.
   - Мать честная!!! - увидев перед собой ужасающую картину, из двух голых тел и целого моря крови, только и выдавил из себя тот, что был за старшего.
   Он принялся настороженно озираться вокруг, но, один из его помощников, сразу же, направил его внимание в нужном направлении.
   - Глянь, Лех, вон окно разбито! Не иначе, оттуда и палили!
   - Точно, - ответил Леха. - Как есть! Вот суки, надо же!
   - Может в погоню?
   - Бесполезно - ищи теперь ветра в поле. Лес же здесь кругом. Хотя.... Давай-ка. Васек, все равно порыскай, - распорядился старший. - Мать честная!
   Васек, плотный и бритоголовый детина, тут же, насколько мог быстро, помчался выполнять приказание. Леха же, внимательно оглядел трупы, потом, зачем-то стал принюхиваться. Но делал он это не долго. И, уже спустя секунду, ни с того, ни с сего, чтобы просто выплеснуть напряг, набросился на оставшегося при нем коллегу.
   - А ты что застыл, Чекан? Давай, прыгай в машину и, разыщи мне доктора, хоть из-под земли!
   Тот, вроде бы, поначалу бросился к выходу. Но, у самого, порога, действительно, застыл будто вкопанный.
   - Что, не понял? - моментально взъярился Леха.
   - Да понял я, не шуми, - буркнул Чекан. - Ну, найду я этого доктора и что? Бабу надо куда-то деть. Иначе, как пить дать, базар пойдет на всю Москву. Хрен отмоешься.
   - Что, верно, то верно, - тут же согласился Леха.
   Он подскочил к Ольге, лежавшей, что называется, ни жива, ни мертва и, бесцеремонно подхватив ее под мышки, потащил скользом по кафельному полу.
   - Сейчас в парную пока забросим, - пояснил он. - А там, видно будет.
   В этот момент, с улицы вернулся бритоголовый Васек. Он тяжело дышал, будто загнанный слон, а в огромной лапе, держал, вероятно, найденный в траве, Ольгин револьвер.
   - Ни хрена там никого нет, - наконец, выровняв дыхание, выпалил он. - Вот, только пушку ихнюю в кустах надыбал. Бросил и сбежал, сука!
   Леха отпустил безвольное Ольгино тело и, повертев в руках пистолет, вновь, как и несколько ранее в раздевалке, принялся вынюхивать, теперь уже, ствол оружия. После чего, он о чем-то задумался и, уже после этого, почесав затылок, протянул:
   - Да-а, кореша, это японская пукалка. "Хино" называется, 9 миллиметров и убой как у калаша, с такого расстояния. Думаю, после него, нашему Витасику, врач уже не поможет. Тем более, гляньте, ему аккурат в шарабан въехали. Да и этой мочалке, тоже в лобешник вкатили. Профи работал! Чего уж тут думать.
   - А что же тогда делать? - уперевшись в старшего телячьим взглядом, спросил Чекан.
   - Не тарахти, дай мозгой пошевелить, - осадил его Леха.
   Думал он старательно, морщил лоб, скреб затылок и, то и дело бросал взгляды на окровавленные трупы. Наконец, что-то родилось в его извилинах и, охранник выдал:
   - Значит так я разумею - линять надо отсюда, братва, и все. Иначе, по ментуре затаскают, хрен отмажешься. Все равно, что теперь с Витасика взять? А так, отлежимся где-нибудь в берлоге и опять к кому-нибудь наймемся. Ну? Мнения будут?
   - А что, верно Леха базарит, - поддержал идею бритоголовый Васек. - С моим недавним сроком, мне точняк нары будут светить по новой. Я ж тоже, по мокрому раньше гулял, потому и веры никакой нет. Прав Леха.
   - Да и я, в принципе, не против, - влез в разговор, все время молчавший до этого, шофер. - Только для верности, спалить бы все? У меня и бензин в багажнике имеется.
   - Точно, - подхватил идею Леха. - Тащи.
   Остальное было сделано довольно споро и с толком. А когда внутри баньки, весело заполыхало пламя, Леха спокойно приставил свой пистолет к спине шофера, все еще стоявшего на пороге с канистрой в руках и нажал спуск.
   - Так будет лучше, - бросил он оторопевшим коллегам. - Все равно, на него бы менты вышли. А так, мы его "Линкольн" здесь оставим, да тот самый револьверчик японский подкинем - вот и получится полный комплект. Пусть разбираются.
   - А до нас - дело десятое. Правильно сделал, Леха, - подхватил бритоголовый Васек.
   И вскоре, их "Ситроен", взвыв мощным мотором, скрылся за густыми деревьями. Что же касалось Ольги, то она до конца, мужественно выждала того момента, когда с полной уверенностью можно было сказать, что в баньке, кроме их, с Витасиком, больше никого не осталось. Про убитого шофера, она, конечно же, не ведала. Девушка резво вскочила на ноги и, первым делом огляделась. Вокруг нее, плотной стеной бушевал огонь, жадно пожиравший не только многочисленную деревянную обшивку, но и вообще все, что попадалось на его пути. А потому, чтобы спасти свою одежду, даже и речи не могло быть - надо было спасаться самой. Больше не думая ни о чем, Ольга со всех ног бросилась в горящий коридор, чувствуя, как от невыносимого жара, начали трещать волосы шикарного парика на ее голове. Это было поистине жутко, но иного пути ей не оставалось.
   Тем не менее, наконец, добежав до той комнаты отдыха, где и начиналась их сегодняшняя гульба, девушка смогла хоть как-то сориентироваться. Однако и здесь, огонь подступал уже со всех сторон, наглухо заблокировав оранжевыми бурунами, путь к входной двери. Поэтому времени на раздумья у Ольги не оставалось даже в принципе. Она лишь успела сорвать с окна, уже дымящуюся штору и, выбив своим телом раму, вместе с переплетом и стеклами, вывалилась наружу. Приземлилась она довольно удачно, угодив прямо в какой, не очень колючий куст, но тут же, вскочив на ноги, отбежала на безопасное расстояние. И совершенно не зря. К этому времени, деревянная банька, уже занялась вся и, языки пламени, поднимая в светлое небо снопы бесцветных искр, принялись с жадностью лизать внешние стены.
   В кустах, куда Ольга успела отбежать, у нее, наконец, появилась возможность основательно перевести дух, что она и сделала. А уже затем, не теряя времени даром, девушка принялась сооружать из шторы, некое подобие индийского сари. Костюм Евы, что и говорить, ей успел поднадоесть изрядно. В таком совершенно экзотическом виде, босую, ее и увидел изумленный Мокут, подскочивший на своем "БМВ" к самым воротам участка. Так что, Ольге оставалось лишь прыгнуть на заднее сиденье и машина, послушная шоферу, рванула вперед.
   - Ну и как все прошло? - первым делом поинтересовался, встревоженный не на шутку Мокут.
   - Каком кверху, - меланхолично и с сарказмом ответила Ольга, совершенно не расположенная к беседе.
   Но тот, и не подумал обижаться, или отвечать грубостью, а, достаточно лихо вращая баранку, продолжил:
   - А я как увидал, что эти, на "Ситроене" драпают. Ну и после огонь, как попрет. Все, думаю, хана. Спалилась наша Сюзанна.
   - Типун тебе на язык, болтун несчастный. Не сподобились еще никто, сгоношить для меня эту самую "хану". Понял?
   - Значит, все уладилось. Ну и ладненько, - констатировал Мокут
   Некоторое время, они ехали молча, но ближе к кольцевой, водила заговорил вновь.
   - Так что теперь, можно к шефу на доклад? Сергеич опять в "Веселом груме" ожидает. Теперь это место у него, на вроде как талисмана.
   - Ты что, сдурел, идиот, - взвилась девушка. - Буду я в таком виде по кабакам рисоваться. Ничего не сделается с твоим Сергеичем, если сам все доложишь. Тебя учить, только портить. А меня домой вези. Точка!
   - Ну, как знаешь, - нехотя согласился тот. - Может Сергеич и поймет. А вообще, не хило бы было засветиться голышом? А?
   - Вот снимай штаны и, светись на здоровье. Может, кому и приглядится твоя задница, - грубо отрезала Ольга.
  
  
  
  
   Х Х Х
   После успешного завершения второй акции, рейтинг Ольги, среди обитателей особняка, значительно вырос. Еще бы! Если первый случай, можно было отнести и к просто удаче, то теперь, уже стал явно проглядываться определенная тенденция. А потому, даже сам Сомов, и тот, однажды снизошел до того, чтобы лично навестить девушку, в ее комнате на третьем этаже. Чего раньше, никогда не делал. Он заявился утром и, был крайне удивлен, что его подопечная не валяется в постели, а уже умытая и опрятная, с увлечением занимается хатха-йогой.
   - Здорово, ничего не скажешь, - не удержался от комплимента босс. - Сам то я, все эти восточные штучки не очень, но много читал о них. Укрепляют дух и так далее. Давно практикуешь?
   - С самого рождения, - серьезно бросила Ольга.
   Хотя только на днях, впервые вычитала об этом мудреном искусстве, в каком-то журнале. И вот, от безделья, решила попробовать.
   -Ну, ну, - не стал спорить Даниил Сергеевич.
   Он присел в кресло и, понаблюдав еще немного, за очень уж старающейся казаться истинным йогом, питомицей, наконец-то, решился на разговор.
   - Я, собственно говоря, вот почему к тебе заглянул, - начал он, как всегда, издалека. - Понимаю, жить в заточении, приятного мало. А потому, с этого дня, можешь быть вольна во всех желаниях, сколько угодно. И, не только в присутствии людей Мокута.
   - Слава тебе Господи, свершилось, - с иронией вырвалось у девушки. - И долго думали, босс?
   - Долго не долго, но то, что говорю, то знаю! - не поддерживая ее сарказма, произнес тот. - Только, нам с тобой сперва, надо выработать, так сказать, джентльменские соглашения.
   - Дальше можете не продолжать, как бы, стряхнув с себя наваждение от йоги и, вставая с пола, изрекла Ольга. - Считайте, что оно у вас в кармане. Если спросят, представляться вашей дальней племянницей, приехавшей откуда-нибудь из Тьмутаракани. С мужчинами, серьезных отношений не заводить. В элитных тусовках и кабаках не светиться. Правильно? Только, ни к чему мне все это. Пока, меня все устраивает и так.
   От удивления, у Сомова даже отвисла челюсть. Ведь именно эти условия, он и хотел поставить перед своей квартиранткой. Однако, достаточно быстро взяв себя в руки, Даниил Сергеевич, лишь вынес очень короткое резюме.
   - А ты и впрямь, Сюзанна, становишься опасной.
   Что это могло означать на деле, Ольга не стала додумывать. На это, времени у нее было предостаточно. Да и Сомов, уже благополучно перешел совсем на другую тему.
   - Теперь, думаю, нам надо на время свернуть свою деятельность, - тихо произнес он. - Иначе, могут возникнуть вполне обоснованные подозрения. Твоя работа, имела очень большой резонанс в некоторых кругах. Пусть уляжется тина, а там можно и снова браться за дело. Пока же, отдохнешь, сил наберешься.
   - Эх, босс, босс, - как-то, особо горестно, вздохнула девушка. - Какой отдых? Для чего? Если бы мне, было отведено лет двести, черт с ним, я бы лет сто, согласилась набираться сил и бить баклуши. Да поймите же вы, на самом-то деле - это ваша жизнь и ваши игры. А мне, при таком раскладе, и свои двадцать два года девать некуда!
   Сомов прекрасно понял ее настрой. Будучи далеко не глупой, Ольга, просто не могла не осознавать той перспективы, согласно которой, вынужденная однажды ступить на эту кривую дорожку, она уже вряд ли, когда-нибудь, смогла бы ходить иными путями. Ей бы это, никто не позволил сделать. А потому, не было ничего удивительного в том, что с каждым разом, девушка желала рисковать все больше и больше, где-то, на уровне подсознания, надеясь попасть, наконец-то, под шальную пулю. Чтобы враз и без проблем, свести все счеты с этим дрянным миром. Знал это Даниил Сергеевич прекрасно, но, пока, Сюзанна была ему нужна. Поэтому, он, вполне сознательно, не стал убеждать ее ни в чем, а вновь вернулся к их, как бы, общим заботам.
   - Опасно частить, Сюзанна, - задумчиво произнес босс. - В "Гранд Эскорте", тоже не дураки сидят. А два прокола за два месяца, в их доселе, вроде бы, безупречной практике - это уже дорожка к системе. Хорошо еще, что оба раза вышло так, что их кадры сгинули вместе с клиентами, без проблем и вполне логичным образом.
   - Куда еще логичнее. А что вам мешает использовать другое агентство? Их сейчас по Москве, что прыщей на роже у малолетки.
   - Действительно, идея, - согласился Сомов. - Надо будет прозондировать.
   И он ушел. Но, девушка прекрасно знала, что ее слова не пропадут втуне. Не тем человеком был Даниил Сергеевич, чтобы терпеть простой, в заведомо выгодном деле. И, наверняка, уже сегодня, он начнет торить новый информационный канал к другой фирме. Однако, дни шли за днями, а Ольгу, по-прежнему, не беспокоили. И, только в самом начале осени, когда она, действительно, заскучала от вынужденного безделья, босс, наконец-то, призвал ее к себе.
   - Ну, что Сюзанна, не надоело бока отлеживать? - с усмешкой поинтересовался он, хотя, знал ответ заранее.
   Но Ольга не ответила вовсе. Она развалилась в кресле и принялась разглядывать корешки книг на многочисленных полках. Тем самым, как бы, показывая: "Мол, что спрашиваете, когда сами все знаете и сами все решаете. Вот и выдавайте на гора, а нечего тень на плетень наводить, да в лишних реверансах изгаляться."
   И Сомов выдал:
   - В общем, так, как мы и договаривались с тобой, теперь работаем от другой фирмы. Называется "Воядж Сервис" и, в принципе, занимается тем же - эскорт, предоставление интим-услуг и так далее. Но, есть и различия. Делает упор на интеллектуалок, а потому, вынуждена и работать в соответствующей среде. В основном с технической интеллигенцией, сделавшей себе состояние не гоп-стопом или горлопанством, а собственными извилинами. Отсюда и требования к таким вещам, как владение компьютером, например, особые. Кстати, как у тебя с этим? Что-то я совсем упустил.
   - Прекрасно, - ответила Ольга. - Еще с детдомовских времен. По крайней мере, эффектно пощелкать мышкой, наверное, еще смогу.
   - Ну, мышкой и я могу лихо щелкать. Тут дело куда серьезнее и дилетанта в шесть секунд раскусят. Поэтому конкретно.
   - Word и Excel почти отлично, - отрапортовала, словно на уроке девушка и тут же пояснила. - У нас в детдоме преподаватель был хороший - я даже на Олимпиаде выступала. Правда, три года прошло, но за вечер, думаю, вспомню.
   - Тогда прекрасно, как говорится, гора с плеч. Еще иностранные языки. Но мы ведь полностью заменять их кадры и не собираемся? Верно?
   - Yes, my dear boss! - c весьма сносным произношением, но все равно с видом клоуна, выдала девушка.
   На что Даниил Сергеевич только заулыбался и, больше не распыляясь на комплименты, продолжил:
   - На этот раз, твоим клиентом будет молодой и красивый - сущий Ален Делон. Да и с мозгами у него все в порядке. А как же иначе - компьютерными технологиями занимается. Даже обидно, прямо скажу, но, кое-кому сильно мешает. Наше же дело, не рассусоливать, а выполнять.
   - Перед пулей все равны, как в бане, - небрежно дополнила Ольга, хотя внутренне, никогда не разделяла подобной философии.
   - Точно. Кстати, сегодня у меня и фотография есть. Вот, полюбуйся.
   Он протянул ей через стол цветное фото, на котором, был запечатлен ее будущий клиент, по всей видимости, с коллегами и, в антураже какой-то специальной выставки. Ольга с любопытством принялась рассматривать снимок. Действительно, с него, очень даже умными глазами, естественно, а не натужно, улыбаясь, глядел молодой человек, лет тридцати пяти, не более. Он был строен и обладал завидным ростом - за метр восемьдесят, точно. На нем, настолько безупречно сидел темный костюм, что даже среди прочих, не менее элегантных коллег, будущий претендент в покойники, смотрелся эдаким плейбоем. Но особенно, Ольгу поразило лицо клиента. Симпатичный шатен с карими глазами, волевым подбородком и, плюс ко всему, достаточно длинными вьющимися волосами, аккуратно зачесанными назад. Нет, конечно же, не Ален Делон - тот был малость слащав. В этом же, каким-то непостижимым образом, умудрилось воссоединиться нечто среднее, между диковатым Тарзаном и, достаточно благовоспитанным испанским идальго.
   - Красавец, что и говорить, - несколько разочарованно, видимо оттого, что с гораздо большим бы удовольствием, завязала совсем иные отношения с этим компьютерщиком, произнесла Ольга и, небрежно бросила фото на стол.
   И тут, вдруг, в ее памяти, всколыхнулось нечто, уже давнее и, благополучно канувшее в Лету.
   - "Господи, так ведь именно таким, я и представляла себе своего Мигеля! - пронеслось в голове у девушки. - Именно цыганистым и именно похожим на испанца! Господи!
   Она на несколько секунд, даже потеряла контроль на собой. И вновь, как бы, превратилась в ту самую, неопытную девчушку, отбывающую наказание в северном лагере, которая не спала ночами и, проливала счастливые слезы над редкими письмами, что получала от своего заочного любимого.
   Однако, эта явно неуместная сейчас слабость, и впрямь, длилась лишь считанные секунды. Теперь уже совершенно другая, трезвомыслящая и, в большей степени, лишенная сентиментальности, Ольга, властно отринула от себя наваждение - мол, нужно быть круглой идиоткой, чтобы верить в подобные совпадения. Поэтому, она, куда с большим вниманием, продолжила слушать Сомова дальше. Но тот, конечно, засек это мимолетное замешательство подопечной. Правда, отнес его к тому, к чему и требовалось, по его убеждению, выдав единственное:
   - Действительно, весьма симпатичный молодой человек.
   После чего, Даниил Сергеевич, убрал фотографию подальше, с глаз долой, чтобы она больше не смущала и не вводила питомицу в, совершенно ненужные соблазны и, предельно холодно продолжил:
   - На этот раз, ехать тебе никуда не придется. Наоборот, они сами ждут гостей. Короче, как мне представляется, обычная корпоративная вечеринка. Деловая часть - кого-то наградят, кого-то просто похвалят, кому-то выскажут признание за плодотворное сотрудничество. Затем, обязательный фуршет и, уже под пьяную лавочку, завязывание полезных связей. Вот в этот момент, и надо будет его устранить. Тихо и без пыли. Так что думай, - тебя учить, только портить. Потому - я пас! Срок - завтра шесть часов вечера. По крайней мере, так указано в заказе. Да, еще - никаких требований, ни к фигуре, ни к внешности, этот Мигунов не выставил. Лишь одно - дама не должна выглядеть беспросветной дурой, ну и форма одежды, соответственно обстановки. В общем, тебе в этом плане, полный простор для фантазии.
   - Как вы сказали его фамилия?
   - Мигунов Элем Максимович.
   - Странное имя какое-то - Элем, - удивилась Ольга. - Это что, от Энгельса, Ленина и Маркса?
   - Ничего странного - имя, как имя. Я даже режиссера такого помню. Да и по мне, гораздо лучше, чем Навохудоносор, или там даже Поликарп, - съюморил Сомов.
   - А по мне, и вовсе до фени, - зло бросила девушка, рассчитывавшая на нормальный ответ.
   Вслед за этим, она резко поднялась с места и направилась к выходу. Однако на самом деле, до фени ей вовсе не было. Даже более того, какие-то смутные предчувствия, в одночасье взбередили ее душу, что она, вдруг, почувствовала острую потребность, непременно отправиться на свежий воздух. И уже там, среди тенистых аллей, Ольга достаточно долго бродила в полном одиночестве, отгоняя от себя назойливое наваждение. Действительно, было от чего потерять голову. Сперва, всколыхнутый фотографией незнакомого клиента, уже успевший благополучно затянуться плотной ряской, омут памяти, а потом, это совершенно мистическое: Мигунов - Мигель! Но, в конечном итоге, помучив себя предостаточно, Ольга решительно вынесла для себя то, что и должна была, наверное, вынести. Причем слух.
   - Ох, и дура же вы набитая, госпожа Дробышева. Вновь, как малолетка, вперлись в переживания. Все прочь, все нафиг! Хватит, верила когда-то в сказки, и что из этого вышло! Все, спать!
   Выдав это, свидетелями которого, стали лишь многочисленные цикады в густой траве, девушка, стремительным шагом, направилась, к светящемуся редкими огнями, особняку. Требовалось серьезно обдумать завтрашнюю операцию, а не забивать собственные мозги, пусть привлекательной, пусть даже желанной, но все равно, глупой ерундистикой.
  
  
  
  
   Х Х Х
   На этот раз, лифта, в старом особнячке, где располагался офис "Воядж Сервиса", не было. А потому, Мокуту, совместно с Ольгой, пришлось основательно поломать голову над тем, как, без особых проблем, осуществить подмену. После раздумий, решили провести операцию на открытом воздухе и, с максимальной наглостью. Вдобавок, дело осложнялось еще и тем, что по правилам, заведенным в фирме, посланницу, вплоть до самой машины заказчика, сопровождал собственный охранник. Однако, все прошло, как по нотам. Первым делом, Пятак, переодетый в форму ГИБДДешника, остановил прибывший за эскортершей "Мерс" почти у самого подъезда здания заведения. Затем, важно помахивая полосатым жезлом, рыжий детина, быстро и доходчиво растолковал, в немалой степени удивленному водиле, про какую-то, готовящуюся именно на этом месте, ментовскую операцию. Ну, и естественно, направил того за угол здания, в проулок, где уже, у неприметной калиточки, с показным нетерпением, поджидала транспорт Ольга.
   А когда, жлоб с настоящей девицей, объявились на ступеньках подъезда, они оба, были крайне удивлены отсутствием автомобиля заказчика. Еще бы, скорее всего, шофер уже успел известить диспетчера фирмы о своем прибытии. В общем, постояв на тротуаре, словно два одиноких болванчика и заметно понервничав, парочка, на что и был сделан расчет похитителями, решила разделиться. Охранник, кинулся назад в особнячок, выяснять обстановку. А девица, едва за жлобом закрылась дверь, благополучно опрысканная, Мокутом из газового баллончика, в мгновение ока, была помещена в подскочивший, и тут же умчавшийся фургон.
   Но, к этому времени, Ольга, одетая в строгий элегантный костюм, уже катила в салоне "Мерседеса", в обществе, во всех отношениях, приятного телохранителя клиента, по улицам столицы. Детина, в чертах которого, даже проскальзывал этакий намек на интеллигентность, оказался парнем разговорчивым. Поэтому, их беседа, достаточно скоро, с первых же фраз, приняла вполне доброжелательный характер.
   - И много у вас там народа собирается? - как бы про между прочим, поинтересовалась девушка, чтобы определить предварительный расклад для своих будущих действий.
   - Навалом, - довольно осклабился тот. - Считай, со всего света прикатят. Даже, от Майкрософта представители будут. Так что, нам тоже, сегодня жарко придется.
   - Что ж, работа, она нас кормит и одевает, - усмехнулась Ольга, расслабляясь на мягком сиденье. - Как всегда - деловая часть, а затем фуршет?
   - Естественно, - отозвался тот и, вдруг, посерьезнел. - а насчет работы, ты правильно выразилась. Кстати, я то, ведь уже при исполнении. Не хочется трясти твою сумочку, потому, просто спрошу - оружие есть?
   - Конечно, - небрежно бросила Ольга.
   Детина явно не ожидал подобного ответа и, едва не поперхнулся от неожиданности.
   - К-как это? Надо бы сдать! Не положено! - выпучив глаза, выдавил он из себя.
   - Еще чего! - упрямо возразила девушка, ну а дальше, продемонстрировала совершенно сногосшибательную логику. - Ты же, при оружии? Но, почему-то никому и в голову не приходит, что запросто можешь покуситься на жизнь своего хозяина. Я права?
   - Ну, права, - ответил, совершенно сбитый с толку, охранник.
   - А почему я должна это делать? Если меня, наняли точно таким же образом и, для того же хозяина, что и тебя? Я же не камикадзе. Ну, а пистолет - это дело привычки, не более того. Сам же прекрасно знаешь, что с ним себя чувствуешь намного увереннее. К тому же, если уж на шефа и вздумают устроить покушение, то моя доля стоять рядом с ним, все равно. Что ж я, только мишень из себя должна изображать?
   - Причем здесь мишень? - напыжился в мыслях детина.
   - Да это я так, просто, - снисходительно бросила Ольга и, только теперь, снизошла до уступки. - Хотя, если ты по-прежнему настаиваешь, могу сдать. Только под расписку - он у меня даренный. Мало ли что.
   Крохотный намек на недобросовестность, а еще хуже того, на возможное ротозейство, явно оскорбил жлоба, в самых лучших его профессиональных чувствах. Он немного пошевелил извилинами и, осклабившись в широкой улыбке, благосклонно выпалил:
   - Ладно, так и быть, таскай свою железяку с собой. Наверное, какая-нибудь пукалка?
   - Револьверчик. Очень удобный и компактный. Правда, я с него еще ни разу не стреляла. А так, вообще, у меня с детства тяга именно к револьверам.
   - Я же сказал - пукалка. Ей только мух бить, да и то, если рукояткой, - еще больше расплылся в улыбке собеседник. - Только шефу не вздумай показывать. Хотя... Он у нас мужик, то что надо - ни черта не боится, ни Бога.
   - Как тебя зовут-то, воин?
   - Родители Виктором нарекли.
   - Это хорошо, когда родители, - с грустью вздохнула Ольга. - А меня вот, не спрашивая, окрестили Сюзанной. Да и то, совершенно чужие люди.
   - Тоже ничего, - буркнул жлоб и ему, почему-то стало жаль, сидевшее за его спиной, создание.
   В самом то деле, ну какая с нее была угроза их шефу, пусть даже с пугачом в сумочке? Даже было стыдно, сравнивать ее с собой - откормленным и нафаршированным бицепсами, будто рождественская индейка трюфелями.
   А между тем, "Мерседес" уже подкатил к помпезному зданию, очень похожему на весьма солидный ресторан. Виктор с Ольгой покинули салон и, по широким гранитным ступеням, стали подниматься, к сверкающему сплошным стеклом, входу. Молчаливый же шофер, покатил авто дальше, чтобы припарковать его в ряду таких же претенциозных, многочисленным сверкающим стадом, разместившихся на стоянке чуть поодаль.
   - Действительно, все флаги в гости к нам, - заметила Ольга, мельком взглянув на скопление шикарных лимузинов.
   - А то! - не без гордости, буркнул Виктор, распахивая перед девушкой, огромное полотно цельностеклянной двери.
   В огромном, сверкающем зеркалами и хрусталем люстр, фойе, и впрямь, царило натуральное вавилонское столпотворение. Сотни людей - мужчины в смокингах, а женщины, в чем угодно, но, обязательно при гроздьях драгоценностей - величественно фланировали по натертому, до зеркального блеска, паркету. Они сбивались в стайки по интересам, непринужденно смеялись, чопорно раскланивались друг с другом, или вели негромкие, скорее всего, сугубо специальные, беседы, а порой, даже и жаркие споры. Витя, судя по его уверенным действиям, ориентировался в этой многоликой среде просто прекрасно. Смело протащив за собой, явно растерявшуюся Ольгу, сквозь узкие щели и коридоры между холеными телами представителей обоего пола, он довольно скоро отыскал своего босса.
   Тот, стоял в окружении нескольких репортеров и о чем то, довольно оживленно, беседовал с ними. Однако, завидев своего человека с прибывшей дамой, бизнесмен извинился перед прессой и, шагнул им навстречу. Только теперь, Ольга заметила, что за ним, буквально неотступно следует, очень даже молоденькая девушка.
   - Очень, очень рад, - произнес Мигунов, демократично протягивая референтше руку. - Ну, раз все в сборе, тогда давайте познакомимся, а затем определим задачи каждого, - после чего, он показал на молоденькую девушку и продолжил. - Это, моя переводчица и референт Танечка. Меня же зовут Элем Максимович. Можно просто - Элем.
   - Сюзанна, - представилась в свою очередь и Ольга, с плохо скрываемым любопытством, рассматривая клиента.
   И это, действительно стоило того. Мало того, что Мигунов вживую, выглядел гораздо лучше, чем на фото. Он еще, ко всему прочему, как бы, излучал из себя какую-то осязаемую, обволакивающую, но, безусловно, добрую энергетику. Что само по себе, являлось огромной редкостью, в том кругу снобов, в котором бизнесмен обретался.
   - Очень приятно, - между тем, произнес Элем Максимович и тут же, как человек, умеющий ценить время, перешел к делу. - Вы, уважаемая, наверное, сильно удивлены тем, что имея профессионального референта, в лице Танечки, я еще затребовал еще и вас?
   - Откровенно говоря, есть немного, - призналась девушка. - Хотя, мотивы достаточно понятны.
   - Да, да, именно мотивы, - подхватил Мигунов. - Что поделаешь, иностранные партнеры, буквально зациклены на внешней атрибутике. Вот, и приходиться изворачиваться. Следовательно так - Танечка будет переводить, ну и делать себе заметки в уме. А ваша задача, уважаемая Сюзанна, как бы, дополнять собою все остальное. У вас имеется записная книжка?
   - Конечно, весь, так сказать, джентльменский набор. В агентстве меня предупредили, что придется общаться с интеллектуалами высокого полета.
   - Вот и прекрасно. Слушайте, записывайте, поедайте глазами - это очень гипнотизирует тех, с кем я буду вести разговоры, с прицелом на будущую перспективу. Вот, собственно говоря, и все.
   - Короче, что-то типа подставного чучела, как бутафорский реквизит в театре, - вдруг, даже неожиданно для самой себя, проронила Ольга и осеклась.
   Конечно, не стоило, так откровенно демонстрировать свое пренебрежительное отношение к столь высокому сборищу. Однако Элем, только вполне понимающе усмехнулся и, последней фразой, подвел итог всей их рекогносцировке.
   - Ничего не поделаешь, дорогая Сюзанна. Таковы, на сегодняшний день, причуды нашего бизнеса. Чем представительнее свита, тем больше почтения к тому, кто в центре ее находится.
   Сказав это, он извинился и вновь, вернулся к беседе с репортерами. Зато, у Ольги появилась прекрасная возможность перекинуться парой слов и, поближе познакомиться с юной Танечкой. Ведь, совсем было не исключено, что и ее, как ненужного свидетеля, тоже придется ликвидировать. Подобный, откровенный цинизм, несколько коробил Ольгу. Но, что ей оставалось делать? В данный момент, она была при исполнении ответственного задания, где на другой чаше весов, лежала ее собственная жизнь.
   - Ну, как шеф, Танечка? Не напрягает? - достаточно по-женски откровенно, поинтересовалась Ольга.
   Та наградила ее все понимающим, умным взглядом и, совершенно не желая строить из себя "синего чулка", охотно приняла разговор.
   - Ой, что вы, Элем Максимович человек современный и очень широких взглядов. Уж что-что, а понятие личного и делового, он никогда не путает.
   - Давай уж на "ты" - я не намного тебя старше, - предложила Ольга.
   - Давай, - легко согласилась Танечка.
   И они, достаточно непринужденно, стали беседовать. А в результате, спустя каких-то полчаса, Ольга уже прекрасно освоилась в этом, все ж таки, чуждом для нее, высокоинтеллектуальном, безо всякого сомнения, обществе. И, что самое главное, обрела искреннее приятие со стороны переводчицы. Это, позволило ей заметно успокоится, перевести дух и, уже основательно, переключиться на наблюдение за личностью самого клиента. Но, чем больше она разглядывала и слушала молодого бизнесмена, тем больше, в ней самой, жгучим пламенем растекалось нечто, очень сильно похожее на мучительное дежавю.
   Так продолжалось до тех пор, пока, совершенно смешавшаяся в своих подозрениях девушка, не призналась, наконец-то, самой себе в том, о чем даже боялась подумать. Неужели, этот удачливый, во всех отношениях делец, и в самом деле, был ее Мигелем! Тем самым Мигелем, с которым она когда-то в зоне, вела нежную переписку. Нет, этого не могло быть! И все же? А потому, совершенно сбитая с толку, она еще пристальнее стала вглядываться в клиента и, в конечном итоге, волевым усилием, привела себя к окончательному выводу. Что просто одурела, при виде молодого, красивого мужчины и, возомнив черт знает что, стала подгонять совпадения под нужный себе образ. И это, действительно помогло, но, к сожалению, не надолго.
   И тогда, прекрасно понимая, что в таком, подвешенном на натянутых нервах, состоянии, ее акция заведомо оказывалась обреченной на провал, чтобы окончательно убедить себя в совершенно идиотских заблуждениях, Ольга пошла на крайность. Улучшив минутку, она привлекла внимание, всюду следовавшего за шефом Вити и, поднявшись на цыпочки к его уху, спросила:
   - Вить, скажи честно, твой Мигунов не из бывших зеков, случайно?
   Но тот, даже и не подумал удивиться. Наоборот, добродушно осклабился и, весьма довольный тем, что тоже может быть объектом внимания, заговорщицки, выпалил:
   - Было дело, чего уж там. Но давно уже и, без уголовщины. Чистая экономика. А что это тебе, вдруг, взбрендилось?
   Услышав нехитрый ответ, Ольга так и обмерла. Ее сердце, моментально, провалилось куда-то в пятки, а ставшие сухими губы, совершенно механически прошептали:
   - Мигель?!
   - Мигель, Мигель, он самый! - еще шире заулыбался Витя. - Что, приходилось слышать? Не удивительно, громкое дело на Москве тогда было. Так ты тогда, верно, еще девчонкой была? Лет семь уже прошло с того приговора.
   - Ты ничего не путаешь? - только и смогла выдавить из себя девушка.
   - А что тут путать - Мигель, он и есть Мигель. Правда, сейчас его так, уже мало кто называет. А тогда... Мигунов Элем - сложи, вот оно и получиться. По мне, очень даже симпатично и главное, не похабно, да и шефу подходит.
   Но Ольга, уже не слушала жлоба. К ее горлу, вдруг, подступила предательская тошнота и ей действительно, стало плохо. А потому, кое-как найдя в себе силы извиниться перед удивленным Витей и Танечкой, девушка быстрым шагом отправилась на поиски дамской комнаты.
  
  
  
  
   Х Х Х
   Оказавшись в относительном уединении, совершенно обезумевшая от нахлынувших на нее чувств, Ольга без сил, облокотилась спиной на холодный кафель стены. В данный момент, в ее воспаленном мозгу, лихорадочно проносился целый рой самых противоречивых мыслей. они скакали будто бешенные, накладывались друг на друга и, было совершенно невозможно, определить в этом инертном сонме, хоть что-то, похожее на разумное. С одной стороны, получалось, что ее давняя мечта, встретить когда-нибудь своего любимого, наконец, чудесным образом воплотилась в жизнь. Но с другой?! Что это ей давало? Какие серьезные воззрения, она, наемная убийца, вообще могла иметь на этого, безо всякого сомнения, счастливого в своей деятельности, мужчину. Да и помнил ли он в принципе, ту, совершаемую от скуки и безысходности тамошнего бытия, обычную, хотя и очень чувственную, зековскую любовную переписку? Если она, двадцатилетняя, и была тогда наивной дурой, то он, Мигель, вряд ли. И что теперь? Что делать дальше?
   Но, сколько бы Ольга ни пыталась отыскать, хоть какой-нибудь приемлемый выход из создавшейся, страшной по своей истинной сути, ситуации, упрямые и, буквально заполонившие все ее сознание, знаки вопроса, никак не желали разгибаться. Чувства захлестывали девушку буквально с головой и совершенно, не позволяли подключиться к решению проблемы, холодному расчету. Единственное, к чему, в результате этих мучений пришла Ольга, так это к тому, что никогда не сможет убить Мигеля. Чем бы, это своеволие, ей не обернулось в будущем.
   Поэтому, несколько успокоившись, хоть от какой-то светлой искорки, обретенной, наконец и, ставшей основным лейтмотивом ее дальнейших действий, девушка, с облечением вздохнула. Затем, она трясущимися руками достала мобильник и, решительно набрала номер.
   - Слушаю тебя Сюзанна, - раздался в нем, совершенно бесстрастный голос Сомова. - Что, возникли проблемы, или уже все кончено?
   - Я не могу выполнить задание, - сухими губами, прошептала в трубку Ольга.
   - Не понял? - с явной тревогой отозвалось на том конце. - Как это не можешь? И вообще, что это за разговоры?
   - Не могу, не хочу и все!
   - Ах, и не хочу тоже?! Ну, это ты, вероятно, плохо подумала! Короче так, девочка, успокойся и, никаких не хочу! что, Ален Делон уже пыль в глаза успел пустить? Закатай свои губки обратно - ты не в его вкусе! Все, разговор окончен!
   - Я сказала - не могу и не буду! - упрямо повторила девушка.
   Некоторое время, в аппарате стояла гробовая тишина. И вдруг, она буквально взорвалась, от, густо замешанного на угрозах, громового, в данный момент, баритона.
   - Вот что, красавица я тебе скажу - кончай детских сад! Деньги за заказ уплачены, а неустойки я терпеть не намерен! Или, выполняешь задание, или я тебя подвешу на самой высокой сосне, вниз головой! Ты же знаешь, какие высокие сосны у меня в поместье! И это, еще в лучшем случае!
   После чего, в трубке послышались нудные и раздражающие гудки отбоя. В неистовой злобе, Ольга швырнула, вдруг, ставший ей ненавистным, мобильник, в кафельную стену. Однако, недавним разговором, как бы, сбросив со своих плеч огромный груз, она буквально на глазах стала приходить в себя, превращаясь в прежнюю, но даже не Ольгу, а определенно, только Сюзанну. А еще спустя несколько секунд, у девушки уже было готово окончательное решение. Оно, было предельно простым, но, самым кардинальным в ее нынешнем, незавидном положении. чтобы сохранить жизнь Мигелю, а в конечном счете, может даже и себе, следовало лишить ее Даниила Сергеевича. Причем, без промедления.
   Поэтому, к своей компании, Ольга присоединилась достаточно повеселевшая. Или точнее, заставившая себя повеселеть. Она по-прежнему, избегала взгляда Элема и, покрывалась холодным потом, когда тот, невзначай, прикасался к ней рукавом. Одновременно, девушка достаточно спокойно, искала убедительный повод для того, чтобы выкроить совсем немного времени. Которое, было просто необходимо ей для свершения законного возмездия. Но его, как назло, в плотном графике раута, не предвиделось. И тогда, Ольга пошла, что называется, ва-банк. Выбрав подходящий, по ее мнению, момент, она воззрилась умоляющим взором на переводчицу, и горячо зашептала ей.
   - Танечка, миленькая, мне нужно на полчасика смыться отсюда. Понимаешь, судьба решается - я на полном серьезе! Ты прикрой, пожалуйста. А? я быстро, тут недалеко. До "Веселого грума" и обратно. Это такое заведеньице, здесь, рядом, за Рублевкой. А? Будь другом?
   Та, поначалу опешила. Но, откровенно жалостливый вид Ольги, вызвал, все ж таки, в ней неподдельное сочувствие. И все же, вышколенная Танечка, решила подстраховаться.
   - А как же шеф?
   - А что шеф, ты же сама говорила - он классный парень. Да и не заметит он. Пока здесь все начнется. Я уже вернусь, - заверила Ольга. - Ну, Тань, жизнь решается!
   - Даже не знаю. может, все-таки, у него отпросишься?
   - И ты, референт-профи, считаешь, что отвлекать шефа подобными пустяками - разумное дело? - от безысходности, встала в позу киллерша, просверлив своими серыми глазищами, бедную Танечку, буквально насквозь.
   Удивительно, но именно этот нехитрый прием, и сыграл свою роль. А уже спустя минуту, выбравшись из многоголосого Содома, полная мстительной решительности Ольга, катила на такси в сторону "Веселого грума". Она прекрасно знала, что Сомов, находится сейчас там, как это было и ранее. Что ж, каждый имел неоспоримое право на свои причуды и привычки. Но, в данный момент, эта страсть к ритуальной стороне дела, сослужила педантичному Даниилу Сергеевичу, плохую службу. Что же касалось ее вечного обеспечивателя и прикрытия, Мокута, то он, пребывавший на стреме в своем "БМВ", за углом здания, не ведал о ее действиях ни сном не духом. Правая рука Сомова, лениво развалясь на сиденье, продолжал спокойно гипнотизировать лежащий перед ним на "торпеде" мобильник, готовый по его сигналу, придти на помощь киллерше в любую минуту. Эх, не знал боевик, что эта самая помощь, в данный момент, была куда нужнее его любимому шефу.
   В заведение, Ольга вошла уверенным шагом и, не церемонясь, направилась к кабинке, у двери которой, маячила огромная фигура всегдашнего жлоба. А это, означало одно - Сомов был верен себе и, в своих расчетах, девушка не ошиблась. Телохранитель, без всякого сомнения, узнал Ольгу. Но, движимый долгом, все ж таки, казалось бы, неприступной скалой, встал на ее пути. Однако, этот колосс, оказался на глиняных ногах. Девушка только зыркнула на него из-под подведенных ресниц и, путь был свободен.
   Что же касалось самого босса, то он, конечно, никак не ожидал, столь скорого появления здесь своей подопечной. Лицо Сомова вытянулось от удивления, его мозг, приученный принимать быстрые решения, моментально принялся за работу, но, ему было так и не суждено завершить ее. Две пули, выпущенные практически дуплетом, уже успели проделать очень аккуратные дырочки, в высоком, сократовском лбу Даниила Сергеевича. Он, еще некоторое время, совершенно оторопело, смотрел на свою питомицу и, наконец, теперь навсегда, опустил свое холеное лицо, в стоявшую перед ним, чашку с солеными орешками. Ольга же, в своей неистовой решимости, была совершенно спокойна. Да и расслабляться, ей времени абсолютно не было. За дверью, к счастью Ольги, весьма солидной и, скорее всего, звуконипроницаемой, продолжал стоять вооруженный жлоб и с ним тоже, надо было что-то делать. Причем, быстро. А потому, девушка приоткрыла дверь и, вновь обдав охранника жгучим взглядом, что бы тот, еще больше смешался в своих неизысканных чувствах холуя, грубо выдала:
   - Что стоишь, как пень? Уши заложило? Шеф вызывает!
   Жлоб на секунду замер и, наконец, осознав суть приказа, рьяно рванулся внутрь кабинки. При виде хозяина, уткнувшегося лицом в тарелку, поначалу он застыл, туго соображая, в чем дело. Но его грузное тело, правда, безо всякой благодарности, уже принимало в себя девятиграммовые свинцовые пилюли. Все, оставшиеся в барабане Ольгиного револьвера. Эта доза, была вполне соответствующей, его росту и комплекции. Вмиг обмякшего детину, оставалось теперь только вовремя подхватить и аккуратно, чтобы избежать неминуемого при падении грохота, уложить на пол. Что девушка. Словно заботливая сестра милосердия, и сделала.
   Ольга, покинула заведение все в таком же, сосредоточенно-спокойном настрое, совершенно не заострив на своей персоне, ни чьего внимания. Клиентура "Веселого грума" была весьма почтенной и, вовсе не склонной, чтобы следить за тем, кто входит и выходит из ресторанчика. Что же касалось бармена - он, в эти вечерние часы наплыва посетителей, оказался предельно занятым. И, только оказавшись в безопасности, отойдя метров на двести, девушка вдруг, совершенно неожиданно для себя, впала в жуткую депрессию. И это, совсем не являлось последствием дикого напряга. Просто Ольга, умевшая предельно трезво мыслить, смогла констатировать, что судьба ее вновь, упрямо и жестоко, поставила перед свершившимся фактом, из которого, вырисовывался только один исход - новый срок.
   То, что она убила Сомова, это было одно. Но то, что убитый являлся, как-никак, депутатом, ставило девушку в заведомо обреченное положение. для того, чтобы надежно спрятаться, у нее не было ни средств, ни возможностей. А то, что по ее следу, органы не замедлят спустить всех собак, было лишь делом достаточно скорого времени. Что же касалось Мигеля, то она уже успела вычеркнуть его образ из собственной памяти напрочь. С огромной болью, но вычеркнула, вырвала с кровью из себя, будучи недостойной, как ей казалось, даже мизинца этого благородного человека. пусть живет, пусть занимается любимым делом и, пусть не знает той печали, которая выпала на ее долю!
   Поэтому, когда Ольга увидела, двигавшуюся ей навстречу по дороге, милицейскую машину, она, не задумываясь, подняла руку. "Опель" моментально взвизгнул тормозами, а высунувшийся из него молодой лейтенантик, явно настроившийся пофлиртовать молодой симпатичной дамой, вздумавшей остановить его, приосанившись, заговорил первым.
   - Что, красавица, никак такси не поймаешь? Но мне в другую сторону, так что извини.
   Но девушка лишь молча смотрела на улыбающегося мента и, не предпринимала никаких действий. В ее сознании, сейчас, активно боролись все "за" и "против", но, в конечном итоге, первое, видимо, побеждало, причем с явным преимуществом.
   - Так что молчишь? - продолжил лейтенантик. - Если подождешь здесь с полчасика, когда я обратно покачу, так и быть, довезу до самого центра. Ну, как? Договорились?
   - Я человека убила, - отчетливо, сухими губами, произнесла Ольга.
   - Что? - челюсть у мента отвисла и он едва не ударился головой об верх дверцы. - Что ты сказала?
   - Я человека убила.
   - Так, так, так, подожди малехо. Сегодня не первое апреля? Ладно, на дуру, ты вроде, не похожа. Хотя, все может быть. Так, так, - зачастил лейтенантик, старательно соображая, что ему делать дальше.
   А тем временем, Ольга вытащила из сумочки свой револьвер с глушителем и барабаном, в котором торчали одни гильзы и, повертев его перед носом обомлевшего офицера, словно старшина на плацу, гаркнула:
   - Сажай меня и вези в участок, мать твою! За что вам только деньги платят!
   Далее, все развивалось для нее, как в глубоком тумане. Мент бережно, будто это была взведенная бомба, взял из ее рук пистолет. Затем он изнутри открыл дверцу "Опеля" и, подождав, пока Ольга, словно лунатик, не видя ничего перед собой, бухнется на заднее сиденье, рванул с места. Потом, было отделение. Удивленный капитан, несколько вопросов, на которые девушка отвечала односложно, еле слышимым шепотом и наконец, знакомая уже до боли в печенках, клетка "обезьянника". Здесь, обессилевшая напрочь девушка, повалилась на жесткую скамью и практически, отрубила свое сознание совсем.
   Положение ее, конечно, было незавидным. Но, зато и груз, огромной тяжестью лежавший до этого на плечах, тоже свалился наземь. А свалившись, тут же, рассыпался в прах, из которого, в ее воспаленном воображении, не замедлил возродиться, явственно осязаемый призрак, новых мучений, новых тюрем и лагерей.
  
  
  
   Х Х Х
   А тем временем, блестящий раут бизнесменов-электронщиков, продолжал течь в благообразном русле спокойствия и деловитости. Но, когда присутствующих в фойе, пригласили пройти в конференц-зал, Элем Максимович, вдруг, заметил отсутствие в своем окружении, нанятой им референтши.
   - А куда это подевалась наша Сюзанна? - удивленно произнес он и воззрился на переводчицу.
   Танечка откровенно замялась, залилась краской до корней волос и, потупив виновато глаза, выдала:
   - Ой, Элем Максимович, я ведь совсем забыла вам сказать. Она отпросилась, буквально на полчасика и сейчас, вероятнее всего, уже будет здесь.
   - Что за бардак! - с понятным негодованием, изрек шеф. - Я плачу бешенные деньги, а они, мне тут базар устраивают! Куда это ей срочно понадобилось?
   - Сказала, вроде как, судьба решается. В каком-то "Веселом груме".
   - "Веселый грум"? знаю, очень даже веселенькое заведеньице, для неотягощенных большими мозгами, денежных мешков. И что же получается? То, что она путана, это понятно, но работать сразу на два фронта - это уже явный перебор! - категорично сказал Мигунов. - Ну и время, ну и нравы, черт побери!
   - Да нет, Элем Максимович, вроде не похоже, - нерешительно вякнула Танечка. - Она действительно, сильно была чем-то потрясена. Мало ли - все мы люди.
   - Похоже - не похоже, - раздраженно подвел итог шеф. - С "Воядж Сервис" контракт обнули и выстави рекламацию. Идиоты! Я их заставлю работать цивилизованно!
   - А она еще вашим прошлым интересовалась, босс, - внес свою лепту в разговор и молчаливый Витя.
   - Как это, интересовалась?
   - Спрашивала - сидели вы или нет. Ну, я скрывать не стал и, объяснил все как есть. А потом, она сама назвала вас Мигелем и, вроде как растерялась даже.
   - Точно, - с готовностью поддакнула Танечка. - Ей еще плохо стало и она ушла в дамскую комнату.
   - Мигелем? Что за черт!
   Мигунов был явно озадачен и, как человек привыкший мыслить четкими категориями, решил тут же, предельно выяснить удивительную ситуацию до конца. Он наморщил лоб, призвав в своей памяти былое зековское прошлое и, в течении минуты, тщательно перелистав его, вдруг, с удивлением для самого себя, не говоря уже на воззрившихся на него подчиненных, произнес:
   - Стрекоза? Не может быть! Неужто Стрекоза?
   Казалось, он, всегда предельно собранный, в этот миг, забыл абсолютно про все - про раут, про гостей, и про кучу обязанностей в связи с этим.
   - Стрекоза! Надо же! Отыскала! Так, Танечка, куда, говоришь, она помчалась?
   - В "Веселого грума" какого-то.
   - Вот что, вы давайте на конференцию, а если меня спросят - скоро буду, - коротко распорядился Мигунов и пружинистой походкой направился к выходу.
   Что и говорить, Элем Максимович, обладал аналитическим складом ума. А потому, ему вовсе не составило труда, вычленить из совершенно нереальной ситуации, нечто, красноречиво указывающее на то, что Ольга, просто так, без веской причины, не могла покинуть раут. Что именно, заставило ее сделать это, он, конечно, не знал. Но, на уровне интуиции человека, вынужденного вращаться в этом жестком мире без правил, Мигунов прекрасно умел распознавать признаки беды на значительном расстоянии и, с огромной долей вероятности. И вот, чтобы предотвратить эту беду, уже через несколько минут, его "Мерседес", управляемый молчаливым шофером, предельно резво бежал в нужном направлении.
   - Стрекоза! Надо же! Стрекоза!
   К тому времени, когда бизнесмен подъехал к "Веселому груму", там уже вовсю работали оперативники. Автостоянка была заполнена машинами с мигалками, а вся площадь перед ресторанчиком, оцеплена ОМОНом
   - Ну, ну, - только и смог выдохнуть из себя Мигель.
   Он сноровисто вылез из салона и решительной походкой, направился к первому же, увиденному им, офицеру. Это оказался довольно упитанный майор, который всем своим видом, изображал предельную деловитость и, как бы тем самым, красноречиво демонстрировал своим подчиненным, стоявшим в оцеплении, особую неординарность их задачи.
   - Что произошло, майор? - поинтересовался Мигунов, кивая головой на здание ресторанчика. - Сейчас мода пошла так ревизию проводить?
   Но служака, судя по всему, был не расположен шутить. Пока. Сперва он оглядел бизнесмена с ног до головы, тут же, высчитал на глазок, стоимость его костюма и туфель, бросил уважительный взгляд, на стоявший поодаль "шестисотый" и, только тогда, решился таки, выдать информацию в небольшом объеме.
   - Депутата ухлопали.
   - Депутата? Кого, если не секрет?
   - Извините, но секрет. Как говориться, в интересах следствия. Нам даже прессу не велено пропускать.
   - И кто же это сподобился, посягнуть на законодателя? Вот поистине, бардак в нашем Отечестве! - с нарочитым пафосом, возмутился Мигунов.
   На что майор, не замедлил выдать:
   - Да девка одна - ни рожи, ни кожи. Сам то я не видел, но сказали. Зашла спокойно и, прямо в лоб. А потом уже и охранника уложила.
   - Да вы что? - изобразил искреннее удивление бизнесмен. - И как поймали?
   - Сама заявилась, с признательными. Сейчас здесь, в ближайшем участке сидит. Вот такие дела! А вы что, отужинать собрались? Тогда дальше езжайте, там достойных заведений еще много.
   - Спасибо.
   Мигель спокойно развернулся и, походкой праздного человека, направился к машине. Но когда он сел на свое место, его мысль, вновь, стала работать предельно четко и с огромной отдачей. Благо, что для этого, информации у него, было гораздо больше, если иметь ввиду, весь, очень необычный по событиям, сегодняшний вечер. А потому и получалось, что его Стрекоза, вдруг, так неожиданно исчезнувшая с раута, как раз и... Но, делать очевидный вывод, бизнесмен не стал, а дав шоферу указание, тронулся в путь.
   Нужное отделение милиции, они обнаружили достаточно быстро. И, как только Мигунов вошел внутрь, предварительно одарив дежурного стодолларовой бумажкой, то тут же, увидел и Ольгу. Она сидела за решеткой, откинувшись на шершавую стенку. Ее глаза были закрытыми, а сознание, казалось, отрешенным от всего земного. Что, в общем-то, на самом деле, так и было.
   - Стрекоза, - тихо позвал Мигель. - Ты меня слышишь?
   Девушка вздрогнула всем телом, не поверив своим ушам. В первую секунду, ей показалось, что она начинает сходить с ума. И, от этого страха, а может быть, даже и блага в ее теперешнем положении, Ольга резко открыла глаза.
   - Мигель! - вырвалось из ее груди, - Что ты тут делаешь?
   - Стрекоза! Что же ты сразу не сказала мне, - все так же, тихо прошептал он.
   Они обнялись, насколько это позволяла грубая толстая решетка и это, произошло впервые, за все время их заочного знакомства. О, как они оба об этом мечтали, там, на холодной Двине. Но и там, по злой иронии судьбы, между их любящими сердцами, пролегала пресловутая "колючка". Из глаз Ольги посыпались крупные слезы и она, всегда державшая эту слабость на замке, теперь, совершенно не желала сдерживать их.
   - Стрекоза!
   - Мигель!
   - Объясни мне, милая, что стряслось? Только ничего не скрывай, пожалуйста.
   - Ничего, - глотая слезы и, при этом заставляя себя улыбаться, ответила Ольга. - Это тебя не касается, дорогой мой. Я уже вполне счастлива тем, что смогла увидеть твое лицо. Большего мне не надо.
   - Нет, нет, подожди. Тебя наняли, чтобы убить меня?
   Ну, не могла она лгать перед этим любящим взглядом, никак не могла. А потому лишь слабо кивнула головой. А Мигель, понимая всю нелепость и предельную жестокость ситуации, продолжил.
   - Кто?
   - Какая разница.
   - У тебя был хозяин?
   - Да, да, да! - вскричала Ольга, чувствуя, как земля уходит у нее из-под ног. - Да, Мигель, я обыкновенная наемная убийца! Да! Уходи, уходи отсюда, пожалуйста! О, Боже, за что!
   - Подожди, подожди, милая, успокойся. Ответь - чтобы спасти меня, ты решила убить его?
   - Да, да! - вновь закричала девушка и, отпрянув от любимого, заломила в отчаянье руки. - А что мне оставалось делать? Уходи, уходи, Мигель, Христом Богом прошу. Уходи! Ничего уже не изменишь.
   - Никуда я не уйду! И вообще, давай оставим эти капризы, - достаточно жестко произнес Мигунов. - Как фамилия этого депутата, твоего хозяина?
   - Сомов.
   - Ах, Сомов? Вон откуда, оказывается, ветер дует?! Знаю такую мразь! Вернее будет сказано - знал. Ну что ж, туда ему и дорога!
   Мигель отошел от решетки и, сосредоточенно думая о чем-то, принялся вышагивать из угла в угол небольшой комнаты. Все это, происходило к величайшему изумлению дежурного мента, который, будучи купленным на корню, а потому, заведомо опасавшийся быть обложенным матом, предпочитал не встревать в ситуацию. Наконец, Мигунов принял решение и вновь, с улыбкой блуждающей по его лицу, приблизился к решетке.
   - Вот что, девочка моя, - горячо зашептал он. - То, что я сейчас буду делать и говорить, пусть тебя не заботит. Смотри и молчи. И еще, отрицай напрочь, свою причастность ук убийству.
   - Ты хочешь...? - с ужасом, в широко открытых глазах, начала Ольга, но Мигель, достаточно жестко оборвал ее.
   - Молчи, молчи. У нас не так уж много времени. Поверь, так будет лучше. Тебе второго срока просто не вынести. Да и я, у тебя в огромных должниках. А за меня не беспокойся, как-нибудь сдюжу. Вот увидишь, мы еще и свадьбу сыграем. Договорились?
   - Да, - выдавила из себя девушка.
   И не удивительно. В данный момент, она совершенно не знала как ей поступать. То ли реветь от счастья, то ли, с тем же ревом, биться головой о стенку от горя, которые вдруг, как бы, в насмешку, решили сдуру, запрячься в одну колесницу ее нелегкой судьбы.
   В этот самый момент, в помещение участка, вошел бравый капитан и, с явным неодобрением, посмотрел сперва на сконфузившегося дежурного, а уж потом на посетителя. Он уже хотел что-то сказать вразумительное последнему, но Мигель, опередил его.
   - Товарищ капитан, - твердо произнес он. - Я хочу сделать признательное заявление.
   - Вы? - удивился тот.
   Он внимательно посмотрел достаточно умными, все понимающими глазами, сначала на Ольгу, затем на Мигеля и, сделав знак дежурному, чтобы тот открыл клетку, изрек:
   - Что ж, пока не подкатили оперативники, милости прошу в кабинет. Думаю, присутствие дамы, тоже, будет очень кстати.
   Втроем, они вошли в небольшую комнатушку, призванную быть, очевидно, начальствующим кабинетом и, расположились на казенных стульях.
   - Ну, слушаю вас, воззрился на посетителя капитан и сам же, за него ответил. - Если я вас правильно понял, вы хотите сделать признательное заявление, что именно вы убили депутата Сомова? Ну, и его охранника, конечно.
   - Вы на редкость проницательны, капитан, - с долей грусти в голосе и все же, как можно бодрее, ответил Мигель. - Именно в этом, я и хотел признаться. Вошел в "Веселый грум", пустил пулю в лоб Сомову, а остальное, подарил его телохранителю. Все правильно?
   - Правильно. Только депутату досталось две пули.
   - Может и две. Я точно не помню, - легко согласился Мигунов.
   - Ладно, - вздохнул мент. - А как быть с этим?
   Старый служака сразу понял что к чему, а потому, тоже включился в игру, скорее всего, надеясь обрести на этой оказии неплохие дивиденды. Он осторожно, держа за срез ствола, достал из сейфа револьвер и положил его перед собой. При этом, капитан достаточно хитро взглянул на собеседника и продолжил.
   - Скажите, что узнаете?
   - Конечно узнаю и, даже более того, могу показать, как я целился, - сказал Мигель и, в одночасье, револьвер оказался в его руке.
   - Эй, эй, что вы делаете, - нарочито суматошно встрепенулся мент. - Там же были отпечатки пальцев. Эх!
   - Не переживай начальник, они и сейчас имеются. Как раз такие, какие и нужно, - с удовлетворением висельника, подписывающего себе приговор, произнес бизнесмен, демонстративно, еще более плотнее, сжимая рукоятку оружия.
   - Ладно, - сдался, наконец, капитан. - Если ты считаешь, что так будет правильно, дело твое. Ложи на место пушку, вот тебе бумага и, катай, от начала до конца. Хорошо, что еще твоя девица показания не давала. Не успели снять, в этой суматохе.
   - Не девица она, а жена! - жестко поправил его Мигель.
   - Ну, жена, так жена - мое дело маленькое. Пиши и в камеру, пока ФСБешники не прискакали. Они уже там, в "Веселом груме" заканчивают. А она, может отправляться на все четыре стороны. Мне разницы нет.
   - Я тоже так подумал, но, только одна крохотная мелочь, начальник. Будь добр, сделай так, чтобы ее имя не всплывало вовсе. Я знаю, это в твоих силах.
   Сказав это, Мигунов вынул из кармана элегантного костюма внушительную пачку денег и положил ее перед, сделавшим еще более понимающий вид, капитаном.
  
  
  
  
   Х Х Х
   И вновь, в который уже раз, Ольге пришлось расстаться со своим любимым. Обретя на несколько минут свое счастье, она опять, потеряла его, неизвестно на сколько лет. Слез в ее организме уже не осталось. И только лед, холодный и бездушный, обуял все естество девушки. Правда, при расставании, Мигель держался молодцом и, сумел таки, вселить в нее надежду, которая робким пламенем, только и поддерживала сейчас в Ольге минимум жизненных сил. Шофер Мигунова, привычный ко многому, а потому, предельно молчаливый, без вопросов, отвез новую хозяйку, в новый для нее дом. Это, оказалась весьма презентабельная, просторная квартира в элитной высотке, с шикарного балкона которой, столица просматривалась, как на ладони.
   Однако, по вполне понятным причинам, обретение подобного угла, о котором ранее, можно было только мечтать, сейчас, совсем не радовало девушку. Что стоили все эти удобства, когда рядом не было любимого человека. Ровным счетом ничего. Она, с превеликим удовольствием, не думая, променяла бы все это великолепие на любой сарай. Лишь бы вновь быть вместе со своим Мигелем. Но, увы, этим фантазиям не дано было осуществиться. И тогда, крепко взяв себя в руки, Ольга волевым усилием, как это бывало уже не раз, не позволила себе раскисать дальше. Ведь впереди ее ожидали многочисленные, не терпящие отлагательств заботы, которые сразу, повисают гроздьями на любом, кто волею судеб, обретает близкого человека в ранге арестанта.
   А потому, уже со следующего дня, девушка начала свои регулярные встречи с адвокатом. И, в качестве первостепенной задачи, Ольга поставила перед ним обязательное - добиться скорейшего свидания для нее. Тот, оказался из тех высокооплачиваемых сибаритов, которые ведали очень много, имели обширные связи и, изо всех сил, за немалую плату, естественно, старались быть весьма полезными. Звали адвоката Илья Ефимович Гордин. Он был черняв, низкоросл и, в свои пятьдесят с большим хвостиком, обладал завидной энергетикой первостатейного бойца. Перво-наперво, по настоянию своего клиента, а так же преследуя и свой меркантильный интерес, он оформил на Ольгу доверенность на право распоряжением личным счетом подопечного. Однако, все эти метаморфозы с ней, девушка рассматривала только с одной стороны - как возможность, с помощью появившихся у нее немалых средств, реально облегчить страдания своего возлюбленного. Об остальном, как впрочем и о причинах, почему Мигель пошел на этот шаг, она не задумывалась. Просто, считала, что так было нужно. И все. Он назвал ее женой и это звание, следовало нести с должным достоинством.
   Правда, по словам того же адвоката, дело Мигеля закручивалось в очень тугой узел. Во-первых, его сразу же определили не куда-нибудь, а в Лефортово. А второе, вытекало, как раз, из первого - депутатский значок на лацкане пиджака Сомова, как бы, автоматически вводил в круг лиц, заинтересованных в быстрейшем расследовании, не только Генпрокуратуру, но и некоторые структуры ФСБ. И тем не менее, через посредство Гордина, отвалив за это весьма приличную сумму, Ольге удалось, все ж таки, добиться вожделенного свидания. Уже спустя всего лишь неделю, она, с дрожью в коленях, входила в комнату, разделенную сплошной стеклянной перегородкой.
   Мигель появился за стеклом, целый и невредимый, и это обстоятельство, заставило сердце Ольги забиться часто и счастливо. Говорили они по телефону, достаточно долго и, в основном, на отвлеченные темы. Конкретизировать обстоятельства дела, строго запрещалось. За этим зорко следили и, если в разговоре проскальзывала неугодная фраза, телефон просто замолкал. Элем же, старался даже шутить, но в самых уголках его умных глаз, девушка все равно, заметила какую-то глубинную тревогу. Но опять же по своей наивности, она отнесла ее появление, лишь к обычным, конечно же, малорадостным, тюремным прелестям.
   Откуда ей было знать, что на самом деле все обстояло куда серьезнее. Взяв на себя ответственность за убийство Сомова, ее возлюбленный преступил закон - это было итак понятно. Но он еще, как бы, противопоставил себя всему сомовскому клану и теперь, должен был отвечать перед ним за свои действия, по всем положенным понятиям. А понятия эти, были известны еще с незапамятных времен и умудрились даже попасть в Библию - око за око, зуб за зуб! Вот так и не иначе.
   Конечно, Мигунов это понял с первых же дней пребывания в этих мрачных стенах. А потому, демонстрируя Ольге улыбку, на самом деле, готовился к серьезной борьбе за выживание и откровенно говоря, не питал особых надежд, относительно ее благополучного исхода для себя. Слишком неравными были силы, а правила в ней, и вовсе отсутствовали. Поэтому, насколько это было возможно, он постарался успокоить Ольгу и уходя, взглянул на нее с таким чувством, как глядят только перед тем, прежде чем взойти на эшафот. Но девушка, счастливая от общения с любимым, поняла его взгляд по своему и, из Лефортова, буквально на крыльях, помчалась в офис Гордина. Илья Ефимович, принял ее предельно радушно и, убедившись, что свидание прошло благополучно, решил еще немного обрадовать.
   - Я сейчас добиваюсь для господина Мигунова, перевода в одиночку, - почему-то, отводя взгляд в сторону, объявил он.
   - Может это было бы и здорово, но зачем? - удивилась Ольга.
   Она, сама бывшая зечка, прекрасно знала преимущества одиночки, как впрочем и ее недостатки. В положении, когда перед тобой стоит полная неопределенность, пребывать наедине только с собственными мыслями, являлось пыткой не из легких. И это не смотря на то, что в общей камере имелись, безо всякого сомнения, собственные, часто малоприятные прелести, особенно для новичков. Однако Мигель, вовсе не был неофитом на этом мрачном поприще. Однако адвокат, достаточно путано, хотя и не без логики по основным моментам, принялся излагать об улучшении условий содержания и тому подобное. Ольга, слушала внимательно и, перед напором старого крючкотвора, конечно же, устоять не могла. Да и как ей было устоять, если девушка была заранее готова на все ради того, чтобы ее любимому, хоть на капельку стало легче. Правда, в данном случае, и Гордин открыл этот секрет несколько позже, все упиралось лишь в материальную составляющую. Не следует говорить о том, что эта проблема, с ее стороны, была решена тут же.
   Кто же мог знать, что сам Мигель, был категорически против этого и, предпочитал дожидаться решения суда, в обществе отпетых уголовников. Ведь он, и только он, прекрасно понимал, что перевод его в одиночку, был на руку, только клану Сомова, для совершенно беспрепятственной расправы с ним, без свидетелей. В общей камере, подобное, было бы устроить куда труднее. И уж конечно, как было ведать ей, был ли Илья Ефимович искренен в своих намерениях или его просто, банальнейшим образом перекупили. Ольга так никогда и не узнала этого. поскольку печальные события, в которые, бесстрастное Провидение окунуло ее, вдруг, стали закручиваться в какой-то чудовищный и, совершенно необъяснимый, с точки зрения элементарной логики, узел.
   Все началось с ночного звонка, что прозвучал, как всегда неожиданно и, уж конечно, никак не мог предвещать, в положении девушки, ничего хорошего. Сперва, в течении целой минуты, трубка упорно молчала. Очевидно, на том конце провода, вполне сознательно, ей давали возможность не только окончательно проснуться, но и предельно напрячь перед неизведанным, свои итак измочаленные вдрызг нервы. И, только по прошествии всего этого, когда действительно, Ольгино сердце стало трепыхаться в груди будто воробышек, раздался хорошо поставленный мужской голос.
   - Не разбудил?
   - Кто вы? - вырвалось первое и, самое непреложное в данный момент у Ольги.
   - Этого тебе знать незачем, - мягко, но как-то особо издевательски, пожурил голос и, сполна испив чашу удовольствия от ее растерянности, продолжил. - Значит говоришь, нашла себе лоха ушастого, чтобы свою "мокруху" ему на рога повесить? Ловко придумала, ничего не скажешь.
   - Кто вы, черт бы вас побрал! - начала вскипать девушка.
   - Но, но, полегче, - тут же осадили ее. - А вот теперь, слушай. Что касательно тебя, если уж изловчилась выпутаться - хрен с тобой, пока живи. А вот про лоха твоего, так сказать не могу. Взял на себя "прицеп", значит и по понятиям отвечать должен. Согласна?
   - Попробуй тронь его, тварь!!!
   - А мне и пробовать нечего. Короче, мне с тобой дальше базарить резона нету. Просто позвонил, чтобы кутью готовила.
   После чего связь прервалась. Но, ввергнутая в совершенно жуткое состояние Ольга, долго еще сидела на постели, глядя остекленевшими глазами перед собой и, будучи совершенно не в силах прекратить эти противные звуки "отбоя". Наконец, оцепенение прошло и, от сознания собственной беспомощности, он, словно птица в клетке, принялась метаться по квартире. Так продолжалось до тех пор, пока, не смотря на внеурочный час, девушка не решилась позвонить адвокату. Однако у того в квартире, к телефону так никто и не подошел. А посему, даже не стоит говорить о том, как Ольга дожидалась наступления утра. Как, словно на икону, глядела на часы, подгоняя взглядом, полным немой мольбы, медленный ход их стрелок. А уже с первыми лучами солнца, она была у дверей скромного офиса господина Гордина.
   Однако в это утро, многоуважаемый Илья Ефимович, на службе так и не появился. Зато часам к девяти, к офису, на собственном авто, подкатила его секретарша. Это была молодая и, судя по ее уверенным манерам, знающая себе цену дамочка. Она то, предельно четко и разъяснила Ольге, что не далее, как сегодня ночью, ее шеф убыл в отпуск на теплое море.
   - Какой отпуск, уважаемая? - воззрилась на секретаршу та, буквально оторопев от неожиданного и наглого заявления. - У него же дел по горло, в связи с защитой интересов моего мужа!
   На что дамочка отреагировала своеобразно. Она неспешно оправила прическу, мило улыбнулась и, порывшись в бумагах на своем столе, ответила.
   - Были дела, да все вышли. Тот, кого вы называете своим мужем и который, юридически таковым не является, собственноручно написал заявление об отказе от защиты. Да, да! И это, в благодарность за то, что Илья Ефимович, озаботился и пробил ходатайство об улучшении условий содержания клиента. Вот так то! Таким образом, наш с вами контракт расторгнут, а от материальных претензий, господин Мигунов отказался сам. Можете ознакомиться с документами лично.
   - Но...
   - Извините, больше помочь ничем не могу. Обращайтесь в Коллегию. Правда, скажу вам по секрету, у адвокатов свое представление о корпоративной солидарности и, совершенно не думаю, что вы быстро отыщете равноценную замену.
   Оказавшись вновь на улице, Ольга, совершенно сбитая с толку, совершенно не могла что-либо связать и осмыслить. Окружавший ее мир расплывался перед ней, будто разъедаемый туманом, ноги подкашивались, а к горлу подступала противная тошнота. И только где-то по уголкам затуманившегося сознания, продолжали беспомощно трепыхаться обрывки мыслей, все еще пытавшиеся найти взаимосвязь между переводом Мигеля в одиночку, ночным звонком и исчезновением Гордина. И, совершенно не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы даже в таком состоянии, понять, что данная взаимосвязь безусловно имелась.
   Вскоре, Ольге все ж таки, удалось заставить себя собраться. И ноги сами понесли ее туда, где высились угрюмые, окутанные "колючкой", стены тюрьмы. Однако, оказавшись один на один с их мрачной неприступностью, девушка очень быстро поняла то, что в ее положении, узнать что-либо о любимом, были равны нулю. По своему опыту она прекрасно знала, как система умела хранить тайны, тем более, если в них оказались завязанными такие могущественные силы.
   И все же, на ее удачу, именно этот день, оказался в тюрьме "приемным". Об этом свидетельствовало то, что со стороны, наверное, хоздвора тюрьмы, куда выходила дверь помещения где принимались передачи, толпилась плотная стайка людей с пластиковыми пакетами в руках. Все они пребывали в настороженном ожидании и, с униженно-обреченным видом, взирали на благословенные "врата", которые должны были вскорости отвориться. А потому, Ольга приняла для себя решение в доли секунды. Она со всех ног бросилась в близлежащие магазины и, уже спустя каких-то полчаса, плохо скрывая свое нетерпение, стояла в молчаливой очереди страждущих передать своим близким разрешенное вспомоществование.
   Однако, когда, наконец-то, подошел и ее черед, для того, чтобы протянут пакет в послеповатое оконце и произнести фамилию того, кому все это предназначалось, страшная цепочка событий, не замедлила возобновиться. Прапорщик долго просматривал у себя на столе какие-то списки и, в конечном итоге, совершенно бесстрастным голосом, выдал вердикт.
   - Не значиться.
   - Как это не значиться? - вмиг оборвалось сердце Ольги и она, почти физически ощутила то, как на ее глазах рвется тонюсенькая ниточка, связывающая ее с Мигелем. - Как это не значится? Что вы мелете?!
   - Не могу знать, - послышался в ответ все тот же голос, будто он исходил не от живого человека, а от робота. - Не мешайте, гражданка. Следующий!
   Словно сомнамбула, на негнущихся ногах Ольга отошла от окошка и, совершенно без сил опустилась на жесткую скамью у стены. Сколько времени она пребывала в подобном состоянии, она не знала, но когда очнулась, комната для передач была уже пустой. А перед ней, теперь, почему-то, с явным пониманием взирая на нее, стоял тот самый служака-прапорщик.
   - А вы что, гражданочка, до сих пор здесь? Вам же было ясно сказано, - произнес он.
   Девушка медленно подняла на него, все еще не резкий взгляд и тут же, к ней вернулось жгучее желание действовать, чтобы использовать выпавшую возможность на все сто процентов. Она, в порыве отчаянья, ухватилась за рукав мундира тюремщика и, вложив в свою интонацию максимум мольбы, зачастила.
   - Дорогой, я там тебе денег сколько ты хочешь, только скажи мне, что с подследственным Мигуновым? Скажи, слышишь, будь человеком?
   Судя по всему, для того, данная ситуация была предельно знакомой и, с незапамятных времен, составляла стабильный приварок к жалованью. Поэтому, он лишь зыркнул глазками по сторонам и дал женщине знак рукой, чтобы молчала. Затем прапор еще раз огляделся и, перейдя на заговорщический шепот, выдал.
   - Смена у меня кончается в семь вчера. Жди на автобусной остановке. Но предупреждаю - я тоже не Бог. Чтобы потом спора насчет бабок не было.
  
  
  
  
   Х Х Х
   Информация служивого, добытая им, оказалась предельно краткой. Но в нем, умудрилось уместиться все, что может быть в этом мире предельно жестокого и безысходного. Правда, сперва, прапор не без удовольствия принял деньги, опустил их в карман кителя, а уже потом изложил:
   - В общем так, если что, ты меня не знаешь, я тебя тоже. Это дело берегут у нас пуще глаза. Оно и понятно - кому охота в своей избе ЧП раздувать. Но кое что просочилось. Тот, о котором ты говорила, вроде как себе вены вскрыл в одиночке. Больше ничего не знаю. а ты ему кто? Жена?
   - Гражданская. Да что вы все заладили - жена, не жена!
   - Ха, - осклабился прапор. - Потому, что разница огромная, мадам. А раз так, тогда тебе и подавно до истины не достучаться. Точно говорю. К тому же, наш "живодер", ну тот, что трупами занимается, обронил ненароком, что сегодня с утра одного спровадил куда-то. вроде, как родичи забрали, не местные.
   Но Ольга уже не слушала его. Она просто, была не в состоянии этого делать. Не стоит говорить, какой безжалостной косой, рубануло это печальное известие по девушке. Когда она, только-только, казалось бы, расправила крылья и, готовилась ожидать возвращения обретенного ей счастья, сколько угодно лет.
   Она едва не сошла с ума и, на целую неделю, словно вычеркнула себя из живого мира планеты. Однако постепенно, тяжело и медленно, но способность воспринимать окружающее и хоть как-то мыслить, вновь стали возвращаться к ней. И конечно же, первым ее желанием, которое она смогла адекватно осознать в себе, было желание мстить. Но тут, сразу же возникало огромное количество вопросов. Кому мстить? Кто конкретно мог стоять у истоков уничтожения Мигунова? Если сам Сомов, уже давно был в могиле. Всего этого, девушка к сожалению не знала. Как не знала всей разветвленной империи зла, стоявшей за убитым ею, пресловутым депутатом. Единственное, в чем она была уверена, так это в том, что ее любимый, по собственному желанию, уходить из жизни не собирался.
   А потому, желание без промедления действовать, заставили Ольгу вновь, вынырнуть из глубокого транса, на поверхность бытия. И более того, обрести как и ранее, способность мыслить, предельно четко и хладнокровно. Ради своей порушенной любви, ради памяти ее Мигеля. И вскоре, в результате длительных раздумий, девушка пришла к выводу, что для того, чтобы ухватить ниточку этого запутанного клубка, ей следовало, безо всякого сомнения, потрясти Мокута. Судя по всему, этот уголовник, был не так уж и прост, каким хотел казаться. Тем более, что не за наглые глаза и не за темные кудри, он долгие годы, занимал непременно правое место, рядом со всесильным Сомовым. С него, по разумению Ольги, и следовало было начать.
   Однако, как известно, от теории до практики, действительно, дистанция огромного размера. Сколько бы Ольга, полная решимости, не моталась по барам столицы, тем самым, любимым Мокутом и, в которых, она частенько бывала с его головорезами, тот словно в воду канул. Бармены, когда девушка обращалась к ним с вопросом, лишь, с явной хитрецов в глазах, пожимали плечами. А официантки, те и вовсе, едва в беседе возникало имя сомовского помогалы, тут же, закрывали рты на надежный замок и в дальнейшем, старались обходить столик, не в меру любопытной девушки, стороной.
   В особняк Сомова, Ольга решила не заглядывать. Справедливо считая, что у приснопамятного Даниила Сергеевича, как это всегда бывает, непременно объявились наследники. А потому, в его особняке, по ее глубокому убеждению, можно было обнаружить теперь только их, с удовольствием грызущих друг другу горло, за право обладания завидным наследством. Мокуту же, как ни крути, но не числившемуся с шефом в родственных отношениях, делать там, да еще со своей незаменимой троицей, было абсолютно нечего.
   Но однажды, девушке, все ж таки, повезло. Однако не плане розыска лежбища своего врага, а лишь в плане обретения информации, об истинном лице неприглядного на первый взгляд, уголовника. А это, действительно стоило дорогого и, что самое главное, делало теперь усилия девушки, вполне целенаправленными. Произошло это в одном из затрапезных баров, больше похожих на обычную, еще советскую столовку. Ольга, отчаявшаяся в бесполезных поисках, вспомнила о ней только потому, что однажды, всего один раз, в компании с Мокутом и Готей, по настоянию первого, решили отведать здесь худосочных раков из местных речушек. Так вот, именно в этом вертепе разбавленного пива, она и повстречала некоего, весьма живописного забулдыгу, которому, уже просто от безысходности и задала, ставший для нее навязчивым, как некая мания, вопрос. А вдруг?
   Удивительно, но как раз в тот самый момент, это "вдруг" и свершилось. Забулдыга оказался достаточно информированным кадром и, как оказалось, прекрасно знал весь криминальный расклад по столице, чуть ли не со сталинских времен. Так вот он, за бутылку пива, естественно, и изложил Ольге всю подноготную сомовского помогалы.
   - Ты не смотри, милаха, что у ентого Мокута, морда, как мои штаны посконные за три рублика. Он еще покруче своего хозяина будет, - уверено заявил алкоголик.
   - Покруче Сомова? - искренне удивилась девушка.
   - Нет, врать не буду, - осклабился забулдыга, показывая, что малость пошутил, но тут же, сделал свою синюшную физиономию серьезной и продолжил. - Но тоже, совсем не последнее число в алфавите. Это точно. У него, у Мокута, вес с последней ходки набираться стал. Разное про него говаривали. Кто трепал, что его, вроде как, короновать собирались, но что-то не срослось. Кто, клялся-божился, что его ментура на довольствие взяла.
   - Это как, на довольствие, - переспросила Ольга. - В стукачи, что ли?
   - Может и в стукачи. Только я не верю этому. Мелко для Мокута. Хотя, что греха таить то - у них с хозяином, крепкие завязки с органами были. Это точно. Правда, слыхал и другое - хозяина то его, не так давно, приголубили свинцом. Во, какие дела.
   - Ну и где этот Мокут, может сейчас обретаться? - с надеждой уставилась на забулдыгу Ольга.
   - А кто его знает, - ответил тот, весьма польщенный вниманием. - У него ж никогда, конкретной малины не было. Завсегда при этом был, как его? Ну, при том самом, что прихлопнули. Так, что, чего не знаю, того не знаю.
   На этом их разговор и закончился. Но, после него, для Ольги, наконец-то, все встало на свои места. Если Мокут имел не шуточные завязки в органах правопорядка, то и об истинном источнике гибели ее Мигеля, гадать больше не приходилось. Ее первоначальные выводы по наитию, оказались на поверку, самыми верными. Мокут и только Мокут! Его и требовалось теперь, обязательно отыскать. Непременно!
   Но время шло. Дни проходили за днями, однако, напасть на след своего врага, Ольге так и не удавалось. Ее синий "Пежо", который девушка освоила достаточно быстро, в эти дни, в любой час суток, можно было видеть, в самых разных районах столицы. Не имея, совершенно не единой зацепки, мстительница просто моталась по улицам, лелея слабую надежду, хоть когда-нибудь, увидеть в толпе одну из рож мокутовских боевиков. Или, что было куда вероятнее, повстречать их серый "БМВ". Но довольно скоро, Ольга поняла, что этот титанический и выматывающий напрочь, труд, был не эффективнее, чем поиски бисеринки, случайно оброненной на песчаном пляже. Мегаполис, старательно являл ей тысячи и тысячи самых разнообразных лиц, десятки тысяч всевозможных авто, но все они, были совершенно не тем, что ей требовалось.
   Сидеть же в четырех стенах и ожидать манны небесной, являлось для девушки настоящей пыткой. А потому, упорно стиснув зубы, она продолжала и продолжала колесить по городу, как бы, превратив себя в единое целое со своим автомобилем. За это время, Ольга очень сильно похудела и, на ее лице, остались одни глаза - серые, ставшие еще больше пронзительными и, теперь горевшие, почти безумным лихорадочным блеском. И, совершенно неизвестно, сколько бы еще продолжалась эта эпопея, ставшая чуть ли не смыслом всей ее жизни, если бы однажды, не произошло чудо. Действительно, очевидно, Провидение, вдруг, решило воздать девушке сполна, за ее упорство и долготерпение.
   Это случилось поздно вечером, когда Ольга, вымотавшись за день окончательно, решила подкрепить свои физические силы. Она остановила "Пежо" на стоянке одного из баров и, уже намерилась двинуться внутрь заведения. Но, по уже успевшей выработаться привычке, безо всякой надежды, окинула взглядом парковку. И, каково же было ее удивление, когда рядом, стоило только протянуть руку, она увидала серый "БМВ". Девушка едва не задохнулась от нахлынувших на нее чувств и, чтобы убедить себя окончательно, в такой неимоверной везухе, словно индеец, вышедший на тропу войны, дважды обошла машину со всех сторон. "БМВ" был тот самый, безо всякого сомнения. Тот, на котором она когда-то обучалась вождению, ездила на стрельбище в лес, а иной раз и в круиз по окрестным барам.
   В салоне автомобиля никого не было, а это, могло означать единственное - приехавшие на нем люди, в эту самую минуту, оттягивались в том же заведении, куда направлялась и Ольга. а потому, при виде, теперь уж явных, а не призрачных признаков кровного врага, мозг девушки, властно отринув от себя усталость, накопившуюся за день, принялся работать четко, будто арифмометр. Правда, уже не первый день движимая жаждой праведного мщения, девушка уже давно продумала и приняла основное решение. Оно, конечно же, было кардинальным - только смерть! Однако теперь, требовалось продумать варианты будущих действий в плане того, как это сделать сейчас, в конкретной ситуации, чтобы добиться максимального эффекта, имеющимися у нее в наличие, средствами.
   Что же касалось собственной жизни, то прекрасно понимая, что в этой неравной схватке, у нее было очень мало шансов сохранить ее, Ольга вообще, отринула от себя проблему самосохранения, стерев ее из собственного сознания напрочь. Чтобы уже в зародыше, подавить любой, даже слабенький намек на жалость к себе самой. Что и говорить, сделать это, ей оказалось достаточно просто. После смерти Мигеля, ее пребывание на этой грешной земле, казалось Ольге не иначе, как совершеннейшим недоразумением и насмешкой судьбы, а потому, и потеряло всякий смысл.
   Сколько человек Мокута, в данный момент блаженствовали в баре и был ли с ними он сам, девушка, конечно же, не знала. Как и не видела способа узнать этого. ведь стоило ей просто, показаться в заведении, ни кто не смог бы, предсказать с достаточной долей уверенности, как бы развернулись события дальше. Вряд ли сообщество обрадовалось Ольге, а сам Мокут, будучи вовсе не дураком, моментально бы просчитал ее истинные намерения. Ведь не даром, он со своими головорезами, решил наглухо залечь, после расправы над Мигелем. Своим волчьим чутьем, прекрасно понимал, сука, что Ольга все равно вычислит его руку в этом гнусном деле и непременно, придет к желанию мщения. А о способностях девушки, он, прожженный уголовник, знал не понаслышке - самолично обеспечивал ее хладнокровные акции. Иными словами, заявись сейчас, Ольга в бар, было бы потеряно самое главное - эффект внезапности. На что она, учитывая, много превосходящие силы противника, и делала ставку. А палить напропалую, да еще при скоплении ни в чем не повинного народа, она просто не имела права.
   А посему, оставался единственный выход - дожидаться противника здесь, у его машины. решив так, Ольга вновь влезла в свой "Пежо", положила взведенный пистолет на сиденье рядом с собой и, принялась ждать. Естественно, минуты текли медленно и томительно, но она, совершенно не обращала на эту мелочь никакого внимания. В данный момент она всецело была поглощена только главным, уже конкретной задачей, а потому, заранее настроила себя на сколь угодно долгое ожидание. Однако время шло, но ни Мокут, ни кто-либо из его головорезов, из дверей бара, которые из салона Ольгиного авто просматривались, как на ладони, не появлялся.
   - Ничего, ничего, - вслух произнесла девушка, чтобы подбодрить себя, и унять, все нарастающее внутреннее напряжение. - Подольше посидят там. Значит, больше выпьют. И тогда, их можно будет перещелкать, как котят. И еще, раз так долго утоляют жажду, значит, прибыли полным составом. А если так, то и вовсе - сплошное удовольствие.
   Однако то, что произошло дальше, в одночасье, поставило Ольгу в совершеннейший тупик. Из дверей бара, вышел молодой парень в кожаном реглане и, небрежно покручивая на пальце цепочку, на которой болтались автомобильные ключи, походкой уверенного хозяина, направился к "БМВ". И весь ужас идиотской ситуации, заключался в том, что этот жлоб, был совершенно не знаком девушке.
   - Мать твою! - зло выругалась Ольга. - Еще не хватало мне, что они свою лайбу продали кому-нибудь, да еще через третьи руки! вот будет фокус! И опять, последняя зацепка, прахом.
   А между тем, парень в реглане уже уселся за руль и, мигнув фарами, принялся втыкать скорость. Но, тронуться с места, он так и не успел. Вороненый ствол пистолета, со всей своей металлической категоричностью, уперся ему в правый висок.
   - А ну, глуши свою тарахтелку! - тоном, не терпящим пререкательства, прошипела Ольга. - Руки на руль и попробуй шевельнуться! Сразу, мозги вылетят в другое окно, да и салон запачкаешь.
   Жлоб испугался не на шутку и, от неожиданности, не только выдернул ключ из замка зажигания, но и уронил его куда-то под сиденье.
   - В-в чем д-дело? - заикаясь, выдавил из себя он, скосив глаза в сторону девушки. - Т-ты, чё, ошалела, в натуре?
   - Потрекай еще своим помелом, чучело, - жестко оборвала его та и, чтобы прибавить весомость своим аргументам, больно ткнула ему стволом в ухо. - Где Мокут?
   - Какой еще Мокут?
   - Тот самый, в лайбе которого сейчас сидит твоя задница! Только, не вздумай мне вешать лапшу, что угнал аппарат час назад и, ничего не знаешь. Считаю до трех - раз ...!
   - Постой, постой, ишь какая прыткая, - засуетился парень. - Можно же договориться. Е-мое!
   - Ну, продолжай, продолжай, что заткнулся то? и не сомневайся - до трех я считать умею предельно быстро.
   - С тебя станется, - буркнул жлоб и, видимо прикинув в своих неуклюжих мозгах все "за" и " против", наконец, сподобился перейти ближе к делу. - А где гарантия, что после тог, как я тебе скажу, моя башка по-прежнему, не будет иметь, совершенно не нужных мне дырок?
   - Ах ты, сука, - моментально взвилась Ольга и, не чинясь, шарахнула собеседника по бритому затылку. - Гарантий захотел, базар здесь устраивает. Я тебе такую гарантию сейчас выдам, что хрен даже чертям приглянешься!
   Она нажала на курок и, в ту же секунду, стекло спидометра, разлетелось по салону сверкающими осколками. Жлоб побледнел и, враз поняв, что тянуть резину и дальше, может обойтись себе дороже, вдруг, зачастил, словно хорошо смазанная швейная машинка.
   - Все, все, успокойся, дура, успокойся, скажу я, скажу. У себя Мокут, у себя. И кенты его там же. А я к ним, действительно, ни каким боком. Честное слово! Я Екатеринбуржский сам. Точно. В Москву по делам прикатил, вчера. Ну, и у Мокута, по старой дружбе, лайбу то и взял. На прокат. Всего на два дня. Точно.
   - Мне твоя исповедь без надобности, - прервала его излияния Ольга. - У себя, это где?
   - А хрен его знает. Я ж говорю тебе - не местный я. Хата приличная, три этажа и вообще, все дела.
   - Три этажа, говоришь? Постой, постой, - вдруг, осенило девушку. - А в этой хате псы есть?
   - Собаки, что ли? Есть две штуки, черные такие, как их, доберманы вроде.
   Вмиг, все встало на свои места и, от этой информации, Ольге аж стало, как-то не по себе. Еще бы! Она выбивалась из сил, сутками напролет моталась по Москве из конца в конец. А этот Мокут со товарищи, оказывается преспокойненько отсиживался в особняке Сомова! Вот уж действительно, все гениальное просто! А она, дура, наследников приплела. Какие наследнике в сплошном криминале? Только бывшие подельники!
   - Сколько их там?
   - А вот этого, я тебе не скажу. Кто-то приезжает, кто-то уезжает. Да я то, и был там, всего часа два. Ей богу! Машину взял и свалил. У меня своих дел по горло. Ё-мое!
   Судя по всему, это было похоже на правду. А потому, Ольга несколько расслабилась и приняла решение завершать спектакль.
   - Ну, смотри, уралец, башку, так и быть, я тебе оставлю целой. А вот машину, извини, малость попорчу. И, еще мобилу сюда, живо!
   Судьба телефона была решена быстро. Брошенный об асфальт, он издал на последок какую-то мелодию и, замолкнув навек, превратился в обычный кусок пластмассы. Затем Ольга выпустила две пули в задние колеса "БМВ" и, хлопнув дверцей своего "Пежо", умчалась в ночь. Предоставив гостю столицы, возможность вволю поматюкаться, а может даже и подсушить малость собственные штаны.
   На территорию сомовского поместья, Ольга проникла безо всякого труда. Она знала его, как свои пять пальцев, как знала и то, со стороны соснового бора, в высоком заборе, имелась потайная и, никем не охраняемая калиточка. Теперь, перед решающей схваткой, девушка была вооружена куда основательнее. В ее руке, тускло поблескивал в свете неясной луны миниатюрный "Узи", а за поясом широких, не стесняющих движений джинсов, торчала рукоять крупнокалиберного "Кольта".
   Свет в окнах особняка, горел только на первом этаже и это, могло означать только единственное - все члены компании, сколько бы их там не было, скорее всего, находились в просторном холле. Ольге же, следовало незаметно проникнуть внутрь и уже там, на месте, определиться в дальнейших действиях. С этой задачей, девушка справилась в два счета. Она выставила стекло в кладовой, со стороны хозяйственных пристроек и, достаточно знакомыми лабиринтами коридоров, пробралась под парадную лестницу. Отсюда, весь холл просматривался, как на ладони. Но тут, как раз и случилось, совершенно непредвиденное.
   Едва Ольга расположилась для наблюдения, как два добермана, почуяв ее запах, со всех ног бросились под лестницу. При этом, добрые твари, принялись радостно скулить и скакать вокруг нее, словно угорелые. А потому, ей совершенно ничего не оставалось делать, как покинуть свое убежище и, смело выступить вперед. Компашка, устроившаяся у огромного экрана телевизора, и, с увлечением смотревшая какой-то забойный боевик, конечно же, вынуждена была оторваться от этого занятия. Они, все без исключения, с удивлением воззрились на непрошенную гостью. К слову будет сказано, что Ольга и сама, оказалась крайне удивлена. И, действительно, было от чего. среди этой четверки, во все глаза смотревших на нее жлобов, она знала только двоих - Готю и Пятака. Остальные двое, ей были совершенно незнакомыми. Но, самое главное заключалось в том, что Мокута с ними не было.
   - Ба, кого я вижу? Сюзанна! Какими судьбами? - оправившись первым, произнес Готя. - А что с пушками то? Или мы уже не друзья?
   - А когда мы друзьями то были? Что-то не припоминаю? - резко бросила Ольга. - Где Мокут?
   Но, не успела она произнести свой вопрос, как один из незнакомцев, резво отскочил в сторону. При этом, он успел выхватить из наплечной кобуры пистолет и открыл пальбу. Правда, стрелок он оказался не ахти, а короткая очередь, пущенная в ответ из "Узи", тут же остудила его прыть. Жлоб дернулся, будто кукла-марионетка, у которой, вдруг, отрезали все ниточки и, уткнувшись окровавленным лицом в ковер, замер.
   - А вот это, ты зря сделала. Ой, зря, - изменившимся голосом, процедил Готя. -Можно ведь было договориться и по-хорошему.
   - Где Мокут?
   - Да что ты с ней базаришь, - вдруг, взвился Пятак, нервы которого, явно сдали. - Да я сейчас ее, да я....
   Он выпучил глаза и шагнул вперед, как бы, показывая, что готов голыми руками разорвать девушку на части. Однако, еще одна короткая очередь, от которой вдребезги, с характерным звуком, разлетелся громадный экран телевизора, заставила его остановиться и оцепенеть.
   - Где Мокут? Ну, говорите вы, сволочи. Или порешу сейчас всех, одним махом! - крикнула Ольга, вполне готовая выполнить прозвучавшую из ее уст угрозу.
   - И что это ты так по мне соскучилась, Сюзанна?
   Вдруг, совершенно неожиданно, раздался голос за ее спиной. Девушка вздрогнула и, не веря своим ушам, стала медленно поворачиваться. То, что она увидела, буквально повергло ее в шок. На широкой лестнице, поигрывая золотой цепью в руке, стоял сам Мокут! А рядом с ним, держа ее на прицеле, довольно щерился белобрысый коротышка Рыхлый. Конечно же, ситуация была пиковой и, совершенно не оставляла мстительнице никаких шансов. Так же, как и времени на раздумье. А потому, Ольга лишь стиснула зубы от досады и, не думая более ни о чем, вместо ответа, выдала длинную очередь из автомата. Удивительно, но, очевидно, сегодня Проведение явно было на ее стороне. Почти все пули, вмиг, нафаршировали, даже не успевшего спустить курок Рыхлого, под самую завязку. Он завертелся юлой в диковинном предсмертном танце и, рухнув, будто подкошенный, покатился вниз по лестнице.
   Что же касалось Мокута, то он, еще секунду назад вальяжный, от ощущения собственного превосходства, побледнел и, с завидной скоростью, в два прыжка преодолев ступени, вертким ужом нырнул под защиту сплошных мраморных перил. Но Ольгу, уже было не остановить. Чтобы обезопасить себя с тыла, она резко развернулась и не чинясь, выдала добрую порцию свинца, стоявшим у разбитого телевизора. И совершенно не зря. Используя возникшее замешательство, те уже успели не только повыхватывать оружие, но и намеривались его без сомнения применить. Однако, миниатюрный "Узи" в доли секунды остановил их "благой" порыв.
   Правда, кому и сколько досталось, девушка уже не видела. Она стремглав бросилась в погоню за своим главным врагом. Но, судя по всему, Мокут знал особняк намного лучше ее. Поэтому, когда девушка, тяжело дыша, взбежала на третий этаж, ее взору, предстало лишь распахнутое настежь окно в одной из комнат. Ольга, полная решимости и чувства праведной мести, кинулась к нему. но, в неясном свете ущербной Луны, увидела только, припадающую на правую ногу фигуру, которая, достаточно быстро удалялась от особняка, в сторону спасительного леса. В бессильной злобе, девушка выпустила оставшиеся в магазине пули, вслед убегавшему Мокуту, а затем, выбросив, ставший уже не нужным "Узи", упала на колени и горько, навзрыд заплакала.
  
  
  
  
   * * * * * * * * * *
   Прошло полгода. Слякотную осень, сменила холодная зима, а за ней, как и заведено строгим вселенским распорядком, ее, сначала робко, но потом смелее и смелее, принялась вытеснять животворящая весна. Ольга постепенно, очень медленно оживала. Приходила в себя. И, капля за каплей, гран за граном, училась вновь различать многоцветье окружавшего ее мира. Время, словно невидимый ластик, делало свое верное дело - стирало из памяти все то, что мешало жить. А взамен, властно старалось заполнить новыми впечатлениями, зиявшие пустотами, уголки девичьей души. Хотя, откровенно говоря, сама Ольга, как-то незаметно для себя, уже давно перестала числить себя в девушках. Действительно, теперь это была молодая женщина. Стройная, симпатичная, с потаенной грустью в серых пронзительных глазах, взиравшая на мир и поражавшая многих, ранними серебряными нитями в своих русых волосах. Она специально, со свойственным ей упрямством, не закрашивала эту седину, не видя в этом, ничего предосудительного для себя. Более тог, Ольга воспринимала ее, вкупе с многочисленными шрамами, густо усеявшими ее естество, за, увы, непреложные отметины времени, которых стесняться совершенно не следовало.
   И только одно, продолжало огнем жечь ее сознание. То, что по земле, все еще продолжало ходить ничтожество, которое, ей так и не удалось извести и тем самым, поставить точку, в деле благородного мщения во имя справедливости. Однако, ненавистный Мокут, как в воду канул и, абсолютно ничем не напоминал больше о себе. А вновь, начинать разыскивать его, конечно же, было предприятием, заведомо зряшным. Но однажды вечером, судьба, все ж таки, преподнесла Ольге сюрприз, который окончательно положил конец ее душевным мукам. Совершенно случайно включив телевизор, она стала свидетельницей, одного сюжета, проходившего по криминальным новостям. В нем рассказывалось о взрыве в далеком Калининграде, автомобиля некоего уголовного авторитета, естественно, вместе с хозяином. И хотя, диктор назвал совершенно неизвестное имя, но, с показанной им фотографии жертвы теракта, на Ольгу смотрели наглые глаза Мокута. Да, это был, без сомнения, он. Мерзкий и жестокий тип, которому, кто-то, более умный и более расторопный, сумел уготовить куда лучшую долю - теперь уже вечно веселить чертей, в их жаркоотапливаемом помещении под названием Ад!
   Что же касалось Ольги, то она, хотя и вздрогнула, при виде фото, от неожиданности, но. Не испытала при этом, низменного животного удовлетворения. Она лишь глубоко вздохнула, словно свалила с себя, тянущий вниз груз и мысленно, поставила жирную точку. Просто, как бы, завершив тем самым, очередной этап своей жизни. И все же, в эту ночь, Ольга так и не смогла сомкнуть глаз. Прошлое вновь, с бесстрастной безжалостностью всколыхнуло ее память и в кровь разбередила ее, еще не успевшие затянуться основательно, душевные раны. И только под утро ей ужалось ненадолго смежить глаза. Удивительно, но вдруг, совершенно неожиданно Ольге приснилась гадалка Изида, к которой ее когда-то водила сердобольная Снежана. Правда, поклонница таинств Древнего Египта, почему-то не сочла нужным являть свой экзотический образ полностью. И только ее голос, материализовавшись в некую субстанцию в сполохах хрустального шара, словно серебряный молоточек, упрямо бился в висок: " Будет у тебя счастье, будет! Трудное, со слезами, но будет. Будет! Помяни мое слово!"
   Из этого, совершенно фантастического наваждение, вывел настойчивый звонок в дверь. Он быстренько и, не без сожаления, стряхнула с себя дрему и накинув халат, побрела к двери. На пороге стоял, очень даже смущенный жлоб из охраны подъезда и, перетаптываясь на месте, явно не знал, как начать разговор. Наконец, он решился, но, сначала протянул Ольге нечто отдаленно похожее на конверт, а уже потом, на словах добавил.
   - Вот. Утром, какой-то странный тип принес. Я его погнал, а он просил вам передать. Извините.
   В ту же секунду охранник исчез, а Ольга, так и осталась стоять перед распахнутой дверью. Поначалу она тупо, с недоумением разглядывала изрядно замызганное письмо, судя по всему, прошедшее в чьих-то карманах, довольно долгий путь. На нем не было написано ни строчки. Но уже, какая-то теплая волна предчувствия, властно подхватывала девушку. Она же заставила Ольгу лихорадочно разорвать конверт и.... О, Боже!!! Ну, конечно же, ее взгляду открылся ровные сточки почерка, который мог принадлежать единственному человеку во всей Вселенной.
   " Ну, здравствуй, дорогая моя, любимая Стрекозка! Извини, что так долго не давал о себе знать. Так надо было, для твоей и моей безопасности. Нужно было улечься поднятой мути. А ее поднялось, ой, как много! Длинные руки оказались у нашего "крестника" - даже на том свете не угомонился. В общем, достали они меня, все ж таки, и призвали к ответу. Только живуч я оказался, да и в больничке доктор изрядно подсуетился. Может быть потом и добили, но что-то у них дальше не срослось. Скорее всего, при начале разбирательства, пушок на сомовском рыльце оказался кому-то очень не нужным. Вот и решили, те у кого головы большие, на тормозах все спустить, а меня подальше от греха сплавить. И суд прошел тихо, в каком-то захолустье, даже пресса - ни сном, ни духом. Так что, готовь фату невеста!! Будет у нас, самая долгоиграющая свадьба. Я же тебе обещал!!!"
   Письмо было длинным, однако читать его дальше, Ольга уже не могла. Слезы плотной пеленой застлали ей глаза и она, наверное в первый раз во всей своей жизни, теперь, совершенно не желала их сдерживать.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"