Годунова Карина Евгеньевна : другие произведения.

Сквозь волны

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    провокационный рассказ об одиночестве

  
   "Я люблю женщин с прошлым и мужчин с будущим"
   (Оскар Уайльд)
  
  
   Я бросаю весло на дно лодки и потираю руки. На них вздулись мозоли грязного оранжевого цвета.
   Я зачерпываю немного воды в ладонь, смачиваю воспаленную кожу. Море под нами едва колыхается. Ветра почти нет.
   - они уже ищут нас? Как думаешь?
   Я пожимаю плечами. Смотрю на него, не поднимая головы.
   Элли сидит на каком-то ящике, обняв свои плечи. Взгляд прозрачно-серых глаз мечется от точки к точке, на пару секунд этот взгляд задерживается и на мне. На кончиках его волос блестят капли воды. Телесного цвета футболка вся в мелких брызгах.
   - нас будут искать. Везде.
   Я опускаю взгляд на дно лодки.
   - сгорел не только склад. Я видел. Пламя сжирало весь порт, когда мы отплывали.
   В мои холодные зудящие ладони вдруг врывается тепло его пальцев. Они переплетаются с моими.
   - они буду искать и искать. Пока не найдут. некуда бежать.
   - я и не думал бежать.
   - у нас нет денег.
   - конечно. я бросил в огонь все. Ни одной бумажки не осталось.
   Он отнимает свои руки от моих, цепляется тонкими пальцами за плечи.
   - тогда зачем мы здесь?
   - ты знаешь. Нет смысла возвращаться. Мы сделали то, что было нужно...
   -...но они не поймут, что это было нужно. Верно. Ты прав. Я не хочу отвечать на вопросы. Рассказывать подробности. Вообще говорить про нашу жизнь.
   - ты ведь так гордился ею. Своей жизнью.
   - только потому что он был. Когда его не стало, я все это возненавидел.
   Я смотрю на опутавшие его худые руки бинты. Они свежие и только в паре мест выступили на поверхность капли крови. Он ложится на дно лодки и складывает руки на грудь. Закрывает глаза.
   - я посплю немного. Ладно?
   - конечно. когда проснешься, мы будем еще дальше от берега.
   - мы и так далеко. Я ничего не вижу вокруг. Мой брат...- он тянет ко мне руку. Я беру его за пальцы.- ты обещаешь, что нам не будет больно?
   - обещаю. Спи.
   Светает. Ночь, возле берега рассекаемая только алчущим горлом огня, здесь, ближе к горизонту, потихоньку впускает в синеву алые пятна. Солнце огромным лиловым пауком взбирается по мутно-синей тьме, оставляя за собой вместо паутины яркие желтоватые всполохи.
   Я снова смотрю на Элли. Он быстро уснул. Его губы приоткрыты, я вижу за ними блестящие ровные зубы. язык на секунду выбирается из темноты ротовой полости, чтобы увлажнить потрескавшуюся кожу.
   Я закрываю глаза. Складываю руки на колени. Сглатываю.
   Тишина.
   Ветра все нет.
  
  
  
  
  
   Глухой стук колес поезда. Я еще пару дней буду слышать этот стук у себя в голове. Я иду по перрону, в моей руке- небольшой чемодан, чуть больше делового кейса. Там записная книжка, носки и белье на смену. Больше ничего.
   Я иду очень быстро, хотя спешить мне вовсе некуда. Я спешу к человеку, которого никогда не видел, да и не увидел бы. Только у меня больше никого не осталось. Он меня не ждет. Он вообще ничего не знает обо мне.
   Я смотрю на часы. Самое то. Кто ходит в гости по утрам? Тот, кому некуда идти.
   Я торможу такси.
   - вам куда?
   Я называю улицу.
   - а... ну и район. садись.
   Я сажусь. Кладу чемодан на колени. Трогаемся.
   Я смотрю в окно. По стеклу будто растянулся бесконечный сверкающий красками баннер. На нем- белая цепь песочного пляжа. Шатры и торговые палатки. Ярко-зеленые стебли кипарисов. И море.
   Сквозь стекло оно кажется особенно огромным. Мы едем вот уже полчаса, а оно все не кончается. Оно и не начиналось. Оно- как время- просто есть. Просто было всегда.
   Из окна пахнет фруктами и гнилью. Гнилью пахнут все приморские города. Просто вдохните глубже этот воздух- сначала в нос ударит сладость и свежесть, а потом, на самом дне вздоха, останется послевкусие. Гниль.
   - приехали.
   Я отдаю деньги. Таксист улыбается мне ртом, полным нелепых черных зубов, похожих на мелкие морские камешки.
   - я даже не знаю, где тут дом. Тут одни склады и паромы.
   Я благодарю его и говорю, что сам найду дорогу. Даже здесь.
   Выломанный кусками асфальт весь залит водой. Повсюду обрывки сетей и водорослей. Я иду по этому асфальту к краю каменной платформы.
   В груди начинает гулко стучать, и этот стук сливается с эхом поезда в голове.
   Я смотрю на большую яхту белого цвета. На ней номер 23 и название улицы. И готической вязью- "Спрут".
   Плавучий дом. Это так же неестественно, как и этот вылизанный белый цвет. Сверкающая поверхность не отражает солнца. Яркая белизна абсолютно матовая, она поглощает внешние лучи и подсвечивает сама себя.
   Я поднимаюсь по твердым ступенькам. С каждым шагом глухой стук внутреннего оркестра становится сильнее. Ступени приводят меня к тяжелой двери и звонку. Дверь абсолютного черного цвета. Я нажимаю на кнопку.
   Сейчас. Меня. Пошлют. Нахуй.
   Нахуй. Меня. Сейчас. Пошлют.
   Такие дрожащие слова. Я растягиваю секунды ожидания на длинные, текучие отрезки.
   - да? Здравствуйте.
   Меня встречает женщина в переднике и розовых тапках. Одежда на ней такого размера, что ею можно укрыть Кадиллак, и не будет видно колес. Собственно, одежда ей впору.
   - Э-э-э... Мне нужен Марк.
   Я смотрю на ее ступни. Раздувшиеся, как дрожжевое тесто, они впиваются в кричаще- фуксиевые борта обуви.
   - его сейчас нет. Ему передать что-то?
   Я перевожу взгляд на лицо. Оно потное, загорелое и опухшее. Маленькие добрые глаза лазурного цвета. Тонкие губы прячутся тесьмой между плотных щек.
   - собственно... я к нему. Мне нужно его видеть.
   - но он только к вечеру будет. А у вас что-то срочное?
   - моя мать умерла. А он- единственное, что осталось от моей семьи.
   - он ч-что...
   -да. Он мой отец.
   Началось.
  
   Я сижу на плетеном стуле, обхватив пальцами полупустой холодный стакан с апельсиновым соком и мелкой крошкой льда.
   - ну так расскажи толком!- Эльвира, она приходит сюда по средам и пятницам убирать дом, подливает мне еще сока. - как ты сюда попал?
   - мать умерла неделю назад. Мы почти не говорили о Марке, я даже не видел его. Но нашел у нее в записной книжке его адрес, записанный на фотографии для паспорта.
   Я протягиваю ей фото. Эльвира берет снимок своими короткими пальцами, похожими на корни женьшеня.
   - какой он тут молодой!
   Да. Ему на снимке лет 19. худое лицо с красивой квадратной челюстью, прямым носом и прозрачными глазами. На голове модный сто лет назад трехсантиметровый "ежик".
   На обороте снимка неровные буквы. Адрес. Это место- здесь.
   " когда-нибудь я буду жить там. Тогда и позвонишь мне."
   Она так и не позвонила.
   На месте этого дома мог быть склад сетей, парковка для лодок. Пирс. Палатка с водными матрасами. Могло не быть ничего.
   Но я здесь.
   - в общем... я не знаю, захочет ли хозяин принять тебя. Но пока оставайся. Тебе надо передохнуть с дороги. Можешь прилечь на палубе. Там есть тент. Если Элиот с другом его не оккупировали.
   Я переспрашиваю.
   - Элиот. сын хозяина. Его мать отдыхает в Эмиратах. С полгода уже. У нее там шашни с каким-то шейхом.
  
   Она проводила меня до палубы.
   - посиди пока здесь. Если что-то понадобится- зови. К Элли тут пришел одноклассник помогать с уроками.
   Я спрашиваю.
   - ему 17. как раз поступает этим летом.
   - А-а-а. спасибо.
   Я сажусь на зажаренную солнцем кушетку.
   Не верится.
  
   Я гуляю по палубе. Шаги по блестящему полу разлетаются звенящими осколками звуков.
   Я, конечно же, заглядываю во все комнаты.
   Спальня. Темно-красные кружевные шторы.
   Библиотека с кожаными креслами и торшером.
   Последняя комната больше остальных. Я начинаю осмотра с потолка. Под ним висит тяжелая люстра с белыми свечами. Настоящими свечами. Я опускаю взгляд ниже. Блестящий паркетный пол.
   И... господи.
   Моя семья...его семья. И такое....
   Где-то в самом центре моего тела, этой большой бледной капсулы, все сжалось. Внизу живота резануло ножичком острой боли.
   я стою, едва ли не прижавшись носом к стеклу, и не могу отвести взгляд.
   Большое кресло, обтянутое блестящей кожей, стоит спинкой к окну. Ко мне. На кресле сидит парень с бритым затылком и пышной кудрявой шевелюрой на макушке. У него дрожат плечи. Он положил ладони на ручки кресла, и я вижу, как ходят под кожей его суставы.
   Перед ним на коленях стоит другой мальчик, и держит в руке член первого. Водит сжатыми в кольцо пальцами вверх-вниз.
   Потом он склоняется над ним и берет член в рот, исчезая из поля моего зрения. Кудрявый парень кладет голову на спинку кресла. Я вижу его лицо.
   Очки, под ними- закрытые глаза. Блестящая от испарины кожа. Прыщи.
   Боже...
   - Эй!
   Во мне будто лопается стакан ледяной воды.
   - ты чего уставился?!
   Парень вскакивает с колен и идет к двери. Второй дрожащими руками упаковывает свое хозяйство назад в брюки.
   Он выбегает ко мне, со взъерошенными светлыми волосами и пришедшей в беспорядок смятой одеждой. И с каплями спермы в уголках рта.
   Я сразу понял, кто из двоих мой брат.
  
   - я... гулял. случайно увидел вас.
   - а какого хрена ты гулял по нашей яхте?! Ты вообще кто?
   Я выдыхаю.
   - предположительно- твой брат.
   Он смотрит мне прямо в глаза. Чуть сдвинув длинные брови и сжав губы.
   - И...чего тебе здесь нужно?
   - не знаю. Я хочу хотя бы посмотреть на Марка. Пусть знает, что я есть. У меня больше никого не осталось.
   - а что с остальными?
   - мать умерла неделю назад...
   -мне жаль.
   -да нет. ничего. Нормально.
   Он упирается руками в талию и вдруг протягивает мне руку с раскрытой ладонью.
   - Элиот.
   Я пожимаю его руку и представляюсь. Его пальцы теплые и твердые.
   - Что ж... я даже не знаю. Тебе, наверное, нужно тут все показать. Пойдем, я провожу тебя.
   - А тот парень?..
   - мы уже закончили с алгеброй. Сейчас я его выпровожу.
  
   Я сижу в мягком кресле, где пару минут назад Элли завтракал чистым протеином. В моих руках- фотографии Марка.
   - ты безумно похож на него.
   Я поднимаю взгляд на брата.
   - это, наверное, единственная причина, по которой ты здесь. Обычно ни я, ни Эльвира никого не пускаем. Но твое лицо убеждает.
   Я молчу.
   Вытаскиваю из стопки снимок. На нём Марк в тельняшке, молодой и ужасно тощий. Полосатая ткань буквально висит на его плечах, как на перекладине. Волосы коротко острижены, он держит в уголке рта сигарету и улыбается. Сидит на голых камнях, обняв свои колени.
   - Он служил...
   - Да. в Морфлоте. - Элли отпивает из бутылки. Он пьет женское пиво с яблочным вкусом.
   Я достаю следующий снимок.
   На нем Марк уже старше. Он стоит на блестящем в лунном свете асфальте в глубине узкого переулка. Он не улыбается здесь. Просто смотрит прямо в объектив своими прозрачными глазами.
   - что это значит?- я показываю снимок Элли.
   он отпивает еще пива и вытирает губы.
   - это снимал профессиональный фотограф. Отец хотел запечатлеть момент . Все началось с этого переулка.
   - о чем ты? Я так и не понял, чем он занимается...
   - торговлей. Ну там. Разное продаем.
   Я достаю следующее фото.
   Марк держит за талию высокую блондинку в ярко-голубом платье. Это первая цветная фотография. На снимке они целуются, и ее пальцы, унизанные крупными кольцами, лежат на груди Марка.
   - это твоя мать?
   - да. Она уехала в Эмираты. Наверное, там и останется.
   - она красивая. Скучаешь, наверное...
   - ничуть. Разве ты не видишь? Она самая настоящая шлюха.
  
   - я не думаю, что тебе стоит забивать этим голову.
   Я смотрю на нее, потирая ладони.
   - ты всю жизнь прожил, ничего не зная о нём. Что сейчас может измениться?
   Я опускаю взгляд. Не так просто сказать то, что хочется. Сказать человеку, что он умирает. Что ему остались считанные дни. Особенно сложно сказать это, если он уже в курсе. Напомнить, так сказать.
   - мне рассказывали о нем. Против воли, конечно- я совсем не хотела слушать. Поверь, это не то, что ты ищешь. Он не заменит тебе меня.
   Я поднимаю взгляд на нее. Ее кожа стала почти бесцветной. Щеки впали, лицо теперь напоминает высохшую маску из папье-маше. Ее глаза блестят, как начищенный хрусталь. Она держит руки на коленях, сжимая пальцами край простыни. Здесь, в ее палате, холодно, и она накинула на плечи мой свитер.
   - можешь делать, что хочешь. Я мало что могу тебе запретить, особенно лежа в больнице. Но я хочу предостеречь тебя.
   - от чего? Мам, я же не собираюсь переезжать к нему. Просто хочу увидеть.
   - почему именно сейчас?
   Я молчу. Смотрю ей в глаза.
   - почему не раньше? Ты специально подождал до момента, когда я ничего не могу сделать?
   Опять это. Мозг женщины- машина для плетения теории заговора.
   - просто теперь мне это нужно. Ты сама знаешь...
   -...что скоро умрешь? Да, я знаю это.
   - я не это имел в виду.
   - да конечно. я все прекрасно понимаю. может, у меня высохли руки и лицо, но только не мозг. Я же вижу тебя всего.
   Еще одно. Снова. Матери уверены, что знают своих детей лучше всех остальных. И очень удивляются, когда те вдруг оказываются наркоманами или режут вены папиной бритвой.
   - почему тебе вдруг срочно понадобился отец?
   Я молчу. И правда- почему?
  
   Элиот живет в комнате, где все дышит его отцом. Нашим отцом?
   Он рассказал, что потихоньку перетащил к себе половину его книг. Гюго, Маркес, Достоевский. Книги все примерно 1970-го года выпуска, в потрепанных обложках. Коричневый материал и золотое тиснение в названии.
   Элли везде расставил фотографии Марка. В основном черно-белые, где ему около двадцати. Половину из них мы посмотрели. Снимки стоят в красивых рамках, покрытых лаком и золотистой краской.
   - ты совсем не похож на Марка.
   Он пожимает плечами.
   - я знаю. Это, в принципе, логично.
   - почему?
   - он биологически мне не отец. Но он растит меня с трех лет. Другого отца мне не нужно.
   - когда мама заболела, отчим смылся. кажется, в Красноярск. Даже телефон поменял.
   - а от чего она умерла? Ты так и не сказал.
   - рак мозга. Она сгорела за год. Болезнь просто сожрала ее. Когда ее хоронили, она не доставала ногами до стенки гроба.
   - господи, это ужасно.
   - я был готов. Как только она заболела, я понял, что она умрет. Когда это произошло, я просто делал то, что было нужно. Во мне ничего не разбилось- уже ничего не было. Привязанность умирала вместе с ней.
   - как сообщающиеся сосуды.
   - точно. Если люди слишком плачут на похоронах того, кто сильно и долго болел, значит, они нихера его не любили. Им просто было плевать, что с ним происходило все это время.
   Элли смотрит на меня, у него блестят глаза. Он сидит на полу возле меня и перекатывает в ладонях пустую бутылку.
   - а ты быстро пьянеешь.
   - я знаю...- он улыбается.- слаб на это дело.
   - всего-то одна бутылочка- а уже глаза стеклянные.
   - мы это исправим. Сейчас будет вторая.
  
   Я уже достаточно пьян, чтобы... ох, блядь.
   Я лежу на спине. мои ноги- на кресле, а тело- на пушистом турецком ковре. Пустой стакан, где минуту назад была водка с соком, стоит у меня на груди и приятно холодит.
   За окном темнеет. Я вижу это даже через плотно задернутые шторы.
   - отец сегодня не придет...- Элли поворачивает ко мне голову.
   Когда мы час назад гуляли по палубе, его дважды вытошнило за борт, а потом мы долго наблюдали, как лужица его желтоватой блевотины все никак не могла отплыть от яхты.
   - конечно, ты будешь ночевать здесь.- он опередил мой вопрос. - я тебя такого бухого не выпущу.
   - ой, чья бы корова!
   - мычала...
   -ну, да...
   Элли стоит на коленях, облокотившись на ручку кресла и выгнув спину. он зевает и улыбается.
   - ты чего?
   - да не знаю... я рад, что ты приехал.
   - я тоже, но, блин...
   - чего?
   - да...объяснить сложно... с тобой как-то сразу хорошо пошло...а вот с Марком...
   - боишься, он не примет тебя?
   - не боюсь. Поздновато бояться.
   - ну да. Ты такую работу проделал. Не время отступать.- он тянется ко мне и берет за руку.- все будет хорошо.
   - надеюсь.
   - да я уверен. - он снова облокачивается на кресло.- к тому же, блядь, ты так похож....даже голосом... вы не сможете не поладить. У вас только глаза разные.
   Он прав. Глаза Марка- прозрачные, серовато- голубые, похожие на матовое стекло с черными стразами зрачков. Мои- цвета мускатного ореха.
   - внешнее сходство ничего не дает.
   - когда он увидит молодую копию себя, у него многое в душе перевернется. Это даст что-то. Не может не дать. - он ложится рядом со мной. - к тому же, я не могу этого дать ему. Наверное, единственное.
   Я смотрю на него. Действительно. У него узкое лицо. Длинные тонкие брови кофейного цвета, густые ресницы. Небольшой, чуть вздернутый нос и маленькие, пухлые губы. Если бы он родился девушкой, за ним бы табунами ходили мужчины, парни и мальчики. Хотя и сейчас наверняка ходят.
   Его глаза такие же прозрачные, как у Марка. Это единственное сходство, сразу выдающее в них семью.
   - знаешь, я... не встану уже. Можно спать прямо тут, на ковре?
   - конечно. только сними носки.
   - ага. А ты свою майку заблеванную.
   Кажется, я ехал сюда, чтобы обрести именно это. Брата.
  
  
   - Майя, успокойся!
   - ни хера себе успокойся! Ты трахаешься на стороне, да еще и с... господи, какое ты дерьмо все же! - она запускает пальцы в корни волос, по ее щекам начинают струиться слезы.
   Она стоит возле моей кровати, глядя то на смятые простыни, то использованные презервативы. Они лежат на паркете, как спущенная старая кожа маленьких змей.
   - я тебя ненавижу.
   - да понял уже. Ты просто не должна была это видеть.
   - О- о- о, так это еще и я виновата!
   Я слышу дверной хлопок из коридора. Майя кричит:
   - и не возвращайся, извращенец!
   - слушай, хорош уже истерить в моем доме! И оскорблять моих гостей.
   Ее глаза расширяются:
   - твоих гостей?!
   - ну да. Это мой хороший друг. Да и вообще- как это может помешать нам с тобой?
   - в смысле?
   - ну... мы не муж и жена. Я тебе в верности не клялся. Да мы даже не живем вместе! Я вообще не обязан перед тобой отчитываться.
   Она смотрит на меня своими огромными глазами и ее рот дергается, видимо, пробуя на вкус различные слова, перебирая их во рту, как леденцы, и не зная, каким из них в меня плюнуть.
   - я часто спал с другими. Все то время, что мы с тобой встречались. Но это же никак нам не мешало!
   Она снова дрыгает своей нижней челюстью. Она болтается, как на шарнирах.
   - Я...я... ты все это время...
   - ну, да. Я просто не понимаю, что здесь такого. Если бы я застал тебя в постели с девушкой- я бы ничего не сказал против. Разве что подрочил бы в углу.
   Она даже не улыбнулась. Вдруг резко разворачивается на каблуках и идет к двери.
   - стой.- я хватаю ее за руку.- если ты сейчас уйдешь-то насовсем. Я открыток с приглашениями высылать не буду.
   - и не нужно. -она говорит севшим голосом.
   - ладно. Ты забыла кое-что. сейчас, погоди минутку.
   Я забегаю в спальню и хватаю с полки стопку дисков. Иду назад к ней.
   Майя сейчас выглядит удивительно. На ней платье темно-бежевого цвета и черные туфли на каблуках. Растекшаяся тушь делает ее глубокие темные глаза похожими на экзотических жуков, распустивших крылья.
   - на.
   - что это?..- она даже не смотрит на то, что я дал ей.
   - твой Энрике Иглесиас. Ты приперла это сюда еще осенью. Не хочу, чтобы в моем доме дерьмом воняло.
  
   Я лежу в постели, заложив руки за голову. На моих губах растянулась неуправляемая улыбка, она рассекает лицо напряженным полумесяцем.
   Плохо, что она выгнала его. Я опускаю руку на живот, потом кладу на трусы. Господи, ну за каким хреном она его выгнала?
   Звонок.
   - Да? Алло?
   - Здравствуйте. Это..?
   - да, это я.
   - это из третьей городской больницы. Здесь лежала ваша мать.
   - да...
   - десять минут зад случился приступ. Сосуды головного мозга не выдержали. Нам очень жаль.
   Я молчу.
   - приезжайте в городской морг через пару часов. Сможете забрать тело.
  
   - Доброе утро, свинья!
   Я открываю глаза. Лежу на животе, мои ноги запутались в джинсах.
   Элли сидит на корточках и улыбается.
   - Господи, я себя так дерьмово никогда не... что случилось? Что вчера было?
   - да ничего особенного. Мы легли спать где-то в восьмом часу утра.
   - а сейчас сколько?
   - шесть вечера.
   - ух-ты...
   - будем думать, что это все смена часовых поясов.
   - а почему свинья?
   - ты только посмотри на это! - он проводит ладонью по ковру там, где, вероятно, отпечаталось вмятиной мое тело. Ворсинки слиплись в белые твердые пучки. - Ковер из Турции, я торговался за него два дня! Мне скинули полцены. А ты умудрился его обкончать.
   - О, господи...
   - да ничего. Ты не первый.
   - я выгляжу, как дерьмо, да?
   - паршивенько. Пошли, искупаешься. Сразу будет лучше.
   - у меня плавок нет.
   - возьмешь мои.
  
   Оказывается, размер трусов и размер одежды никак не связаны. Я гораздо выше Элли и шире в плечах, у меня более развитая мускулатура, но его плавки сидят на мне, как влитые и совсем не жмут.
   Я перелезаю через борт и прыгаю в воду.
   Вхожу в воду мягко, как нож в теплое масло. Она свежая и горячая у моего подбородка, а ниже- прохладная и ласкает тело.
   Я поворачиваю голову. Смотрю на Элли, стоящего на краю. он разминает шею.
   - как вода?
   - роскошно...
   У него очень гибкое тело. Длинная, узкая фигура с мягкой кожей, загоревшей до нежного персикового цвета. Он выглядит так, как и должен выглядеть здоровый подросток.
   Он прыгает в воду. Меня накрывает стеной брызг.
  
  
   - куда мы пойдем сегодня?
   Я смотрю на него.
   Мы оба лежим на палубе, я- на спине, он- на животе. На его плечах блестят капли воды.
   - не знаю. я могу и тут побыть. Тебе не обязательно меня развлекать.
   - ну уж нет! Мы пойдем в клуб.
   - да, но...
   -что?
   - у меня только те штаны и футболка. Как-то это для офиса.
   - у тебя больше ничего нет?
   - я думал, приеду сюда на день. Поговорю с Марком- и на вокзал. А тут- яхты, клубы... ты.
   Он улыбается.
   - я найду тебе что-нибудь. Пустыми мы с тобой не вернемся.
   - о чем ты?
   Он заливается громким детским смехом. Берет меня за лицо холодными ладонями и улыбается:
   - мы раскачаем эту яхту ночью.
  
   Музыка. Она разрывает мои барабанные перепонки, врывается сердцебиением монстра в голову, раскалывает на кусочки фразы, которые я говорю.
   - внутри еще громче. Давай сразу договоримся, - Элли встает на цыпочки и говорит рядом с моим ухом. Из его рта вырывается запах Martini, который мы распили в такси.- будем танцевать часа два. То есть... в 4 я жду тебя у входа. Просто берешь за руку девушку, которая понравилась -и выходишь. Но только не больше двух!
   - кого?
   - девушек.
   - а там что- шлюхи?
   - шлюхи будут у барной стойки и на ней. Они все тоже наши, так что денег тебе не...
   - стоп, стоп, как это ваши?!
   - ой, да никак! Пошли танцевать.
  
  
  
  
   I kneel before her... Beneath this frozen sky...
   Холод ложится на плечи мягкой пеленой, врывается в легкие, гладит волосы. После спертого воздуха клуба, пропахшего сигаретами и духами, этот вкус холода кажется еще слаще.
   Элли вываливается из дверей и падает на стену. Его приоткрытый рот растянулся в голодной улыбке, глаза закрыты. Он трогает пальцами свое лицо и шею.
   Extasy.
   На нем нет майки, и я вижу, как блестит вспотевшая в душном воздухе кожа. он стоит, выгибая спину, еле держась на ногах.
   - Элли, ты нормально?
   Он открывает глаза. Его зрачки практически перекрыли радужную оболочку. Мелкие капилляры собрались красной паутинкой в уголках глаз.
   - Да... Это чудесно... Как тут красиво, боже! - он резко подается вперед, его тело опускается, я подхватываю Элли за плечи.
   Он обвивает рукой мою шею и, улыбаясь, кричит:
   - So fucking beautiful, isn't it?
   - Yeah, it is. Shall we go home?
   Элли указывает рукой на дверь.
   - Wait a sec for my jackass.
   - For who?
   - My Asian anal buddy!
   - What the fuck...
   Он стоит, прижавшись лицом к моей шее, повиснув на моих руках. Его тело совсем не тянет, я чувствую, как оно дрожит. Гиперстимуляторы действуют именно так. Если ты на секунду выбиваешься из музыки- ты теряешь почву под ногами.
   Элли тянет ко мне руки.
   - Холодно...
   Я кладу их себе на плечи, и он уже практически лежит на мне. От него пахнет спиртом.
   - что ты пил?
   - Мно- го- че- го... М- м- м- ф- ф...
   Он бормочет что-то, прижавшись ко мне.
   - Элиот?
   Из дверей выходит высоченный парень в сетчатой майке. О, Господи.
   У него смуглая блестящая кожа и длинные темные волосы. В обтягивающих кожаных штанах его ноги выглядят, как пара огромных пальцев в латексных перчатках.
   Он смотрит на нас с Элли и говорит:
   - Ты там не передумал?
   Мальчик поворачивается к нему и падает в покорно открывшиеся объятия.
   - How dare you, sweetheart! I've been waiting for yah...
   - что он говорит? Я не говорю по...
   Элли обхватывает ладонями его голову и тянет к себе. Прижимается открытыми губами ко рту парня.
   Я поворачиваюсь к девушке, все это время стоявшей рядом. Саша. На ней короткое красное платье, из выреза которого на меня глядит пара самых epic tits на свете.
   - пора вызывать такси.- говорю я.
   Она улыбается и берет меня за руку.
  
   -осторожно....
   - блядь, Элли!
   - извини... fuck...
   Мы вчетвером на ощупь взбираемся на палубу. Я натыкаюсь плечами то на стены, то на тех, кто идет рядом. От того, что мы вливали в себя, пока ехали в такси, мое тело превратилось в пружинящий сгусток, из которого торчат нервы. Я чувствую все, даже если меня задела тонкая волна ветра.
   Саша идет позади меня, спотыкаясь о мои заплетающиеся ноги. Она вдруг становится на ступеньку рядом со мной, оплетает горячими руками мою талию и шепчет на ухо:
   - я хочу тебя.
   - о, господи, Элли, где тут вообще дверь?
   - погоди...
   Он идет спиной вперед, не отрываясь губами ото рта своего стриптизера, нащупывая на стене двери свободной рукой.
   Я провожу ладонью по стене, она сползает вниз и ложится на холодную дверную ручку. Я хватаюсь за нее и толкаю дверь. Вваливаюсь внутрь, держа за плечи Сашу. Мы смеемся, я едва стою на ногах.
   - ну наконец-то... - она прижимается ко мне всем телом, я закидываю ее ногу себе на бедро.
   - ты, блядь, выметайся отсюда! -меня хватают за плечо сзади.
   Я оборачиваюсь. Элли.
   - ты не слышал? Пошел нахуй отсюда!
   - что?
   - никто не будет трахаться в его комнате! Выметайтесь оба!
  
  
   Здесь темно и пахнет жжеными свечами.
   Она лежит, раскинув руки и улыбаясь. Я упираюсь ладонями в паркет, опускаюсь на руках.
   Моё тело соединяется с горячим, медовым телом той, что растянулась на полу мягким роскошным цветком, но мой взгляд блуждает по комнате. Он ищет, как медленная, увязшая в густом воздухе камера. Ищет ритм, за который ухватиться телу. И он находит. В полумраке, разбиваемом блеском лунной дорожки и усыпанного хрустальными звездами неба, мой взгляд улавливает резкие, точеные толчки. Они отзываются звуками отрывистых вздохов и стонов, ударяются о стены и отражаются в моей голове разгоряченным буйным оркестром. Такая совершенная звенящая музыка боли и наслаждения.
   Я ухватываюсь за этот ритм. Начинаю свое движение в такт ему.
   Движение моих ног, дрожь, сцепившая мои руки , мое сердцебиение сливается с резкими толчками Элли и покачиванием щиколоток парня у него на плечах.
   Но он опережает меня.
   - черт, мать твою...
   Он резко выгибает спину и на секунду замирает. Сбрасывает с себя длинные ноги Anal Buddy и падает рядом с ним на пол.
   Я поворачиваю голову к ней.
   - смотри на меня...-говорит она и обхватывает руками мою шею. - не отводи взгляд...
   Я закрываю глаза. Их музыка эхом отзывается в голове.
   Мое тело ускоряет движение, в такт бешеному стуку крови у висков. Саша скребет ногтями основание моей шеи, я расслабляю ее и закрываю глаза.
   - так...хорошо...боже...
   - убери от меня руки!
   Я открываю глаза, отозвавшись на тихое шипение Элли.
   Его прозрачные глаза глядят на меня в упор. Его лицо ничего не выражает, тело расслаблено. А взгляд просто упирается в меня. Как бесцветный прожигающий луч.
   Я отвожу взгляд на секунду, затем снова смотрю на него.
   Расширенные зрачки, похожие на черные пуговицы, лежащие поверх серо-голубых.
   Элли смотрит на меня.
   Улавливая этот взгляд, чувствуя царапание ногтей на спине, утопая в запахе жженых свечей и Сашиного шампуня, я чувствую, как леденящая волна поднимается снизу вверх внутри меня. Как она вихрем врывается в живот, поднимается к груди, перекрывает доступ кислорода и заглушает дыхание. Застилает все перед глазами серебристой тенью. Я кончаю, дрожа, задыхаясь, срывая голос.
   Такого со мной давно не было.
  
   Я смотрю на спящего Элли и мое лицо раздваивается в улыбке. Он лежит на животе, в окружении мягких подушек и пуховых одеял. На нем ничего нет. Его рот приоткрыт, как у маленького ребенка, и иногда издает тихие стоны. Уж не знаю, что ему там снится, но веки его подрагивают.
   Я проснулся до ужаса рано и тут же выпроводил наших ночных гостей. Даже вызвал им такси и дал по бутылке пива. У обоих страшно болела голова.
   Эльвиры сегодня не было. Поэтому я даже прибрался. Выкинул пустые бутылки, убрал битое стекло с палубы, засунул в стирку пропахшие черт- те чем вещи. Сделал великолепный кофе.
   Теперь я здесь - в комнате Элли. Мне пришлось отнести его сюда, иначе он бы продырявил паркет в отцовской спальне. Я пью кофе и смотрю на него. Уже три часа дня, а он и не думает просыпаться.
   На улице светло и пахнет солнцем. Вы наверняка знаете этот солоноватый запах солнечного дня. Свежесть и горькие травы. Горячая земля.
   Небо сейчас расплавленного василькового цвета. Оно кажется мягким и податливым.
   - Holy shit....
   Он приоткрывает один глаз.
   - Good morrow!
   - М-м-м-м-м-ф-ф-ф... - Элли уткнулся лицом в подушку.
   - хорош батонить!
   - Мммммааааа...
   - Элли, Марк звонил.
   - что?- он вскакивает с кровати.
   - пару часов назад. Он приедет к вечеру.
   - чего ж ты меня не разбудил?
   - я пытался. Да не паникуй.
   - ну ага! В его комнате такой срач...
   - нету ничего. Я все убрал.
   - правда?
   - да. Даже шмотки постирал. Твое дело- только встать и привести себя в порядок.
   - господи, какой ты все же!- он подбегает и заключает меня в объятия.- я тебя обожаю!
   - все, вали уже отсюда! Смой это запах!
   - какой?
   - трахательный.
  
   Он откусывает крупные куски тоста и запивает молоком. Хруст перемежается с восклицаниями.
   - это просто... божественно!
   - да уж. тебе надо поесть.
   - а насчет папы...
   - ой, не говори об этом...
   - что так?
   - я дрожать начинаю. Не могу.
   Я опускаю взгляд. На скатерти остались прозрачные пятна молока.
   - ты зря так. Он в любом случае не будет говорить плохого. И не выставит тебя на улицу.
   - не уверен насчет последнего.
   - да вы поладите. Я даже не сомневаюсь.
   - я не ищу в нем отца, Элли. Он им уже не станет.
   - а что ты хочешь?
   - просто посмотреть на него. Поговорить. Не знаю...
   Я смотрю на его лицо. В уголках рта собрались капли молока. Я улыбаюсь.
   - рот вытри.
   - а...- он вытирает губы.- спасибо! Так вот... я не знаю, что мне одеть.
   - вот это действительно проблема!- я смеюсь.
   - не надо прикалываться! Я серьезно! Я нравлюсь ему в рубашках. Но сейчас такая жара...
   - а какое ему дело, во что ты одет?
   - большое. Я хочу быть красивым.
   - ты и так красивый. Хотя по-моему это отцов меньше всего интересует. С другой стороны... - я отрываю пальцами кусок тоста и кладу в рот. - что я знаю об отцах?
  
   - давай сюда эту сумку! Она же тяжеленная!
   - ничего, я унесу...
   - Элиот, отдай. Иди лучше к себе в комнату. Там подарок.
   - ты же знаешь, что для меня подарок.
   - не то, что должно быть. Иди. Не путайся под ногами.
   - но...
   - иди. Я безумно устал.
   - я наберу ванну. пока раздевайся. Я сейчас приду.
   - а у нас полотенца чистые?
   - да! И подогретые.
   - ты прямо образцовая домохозяйка. Это пугает. Господи, скорей бы снять эти штаны...
   Он скрывается во мраке дверного проема. Слава богу, он не заметил меня. Есть еще минимум 20 минут, чтобы отдышаться.
  
  
   - Элли,я...
   -Я НЕ СЛЫШУ!- он нажимает кнопку на блендере и тот начинает гудеть. Элли перемалывает бананы с йогуртом.- ПОТОМ ПОГОВОРИМ!
   - Но это важнее бананов...
   - НЕ СЛЫШУ! Я ЗАНЯТ ОЧЕНЬ! ЕЩЕ НАДО ОТЖАТЬ СОК ИЗ ГРЕЙПФРУТОВ!
   Господи... я достаю из холодильника пару больших оранжевых плодов и надрезаю шкурку. Аккуратно снимаю ее, полоска за полоской. Из пористой поверхности вырываются мелкие капельки масла. После него пальцы будут еще долго пахнуть цитрусом.
   - СПАСИБО!
   -ага...
   Марк...Марк...Марк... я толком не рассмотрел его лицо. Но прическа у него довольно красивая. Волосы примерно до мочек ушей, подстрижены слоями, отрывистыми прядями спадают на лицо. Волосы ровного кофейного цвета.
   Я проникаю пальцами в сердцевину грейпфрута, разделяю его на части. Сок брызжет из надломленной лососевого цвета мякоти, я прикрываю веки.
   Марк...Марк...Марк...У него низкий хрипловатый голос.
   Я складываю в соковыжималку затянутые в тугую природную оболочку дольки, одну за одной. За стенками этой пленки видно, как тесно яркому соку.
   Марк...Марк...Марк... их диалог с Элли- это что-то.
   Я нажимаю на кнопку- и соковыжималка с гулкими хлюпающими звуками высвобождает сок из долек грейпфрута. Он тонкой чередой капель быстро наполняет высокий стакан. Надо бы положить крошеного льда.
   Марк...Марк...Марк...
  
   - как тебе?
   - что?
   - твой подарок.
   - а... ты об этом. сам знаешь- чудесно.
   - Швейцария. Сталь и белое золото.
   - Только не нужно было.
   - ой, заткнись.
   - как ты съездил?
   - нормально. Но я таких рож насмотрелся. Могу теперь похлеще Кинга ужасы писать. - я слышу, как он ставит стакан и причмокивает губами.- За такой сок я должен был тебе Mazzeratti подарить. А тут какие-то вшивые часы...
   Смех Элли. Звенящий, детский.
   - А его не я делал. Мое- только пюре, которое ты не ешь.
   - Сейчас съем. - звон ложки о фарфор.- чувствую себя беззубым младенцем...
   Элли окликает меня. Я молчу. Черт. черт. черт.
   - ты чего тут стоишь?- он выходит в коридор.
   - ничего. Дышу. Сок я сделал- беседуйте.
   Он берет меня за руку.
   - ты же сюда не соки готовить приехал. Хватить тупить. Он тебя не съест.
   - он пюре-то не съест...
  
   Они говорят о чем-то.
   Марк только из душа. С кончиков его волос скапывает вода . На нем белый махровый халат.
   Теперь я вижу его лицо.
   Бледная кожа. Довольно широкое лицо , с массивной нижней челюстью и выдающимся подбородком, но очень худое. Высокий лоб. большие глаза, они выглядят уставшими. Они полузакрыты. Низкие брови, кладущие тень на веки и под глаза.
   Длинные тонкие губы. Прямой нос. Элли был прав. Мы неотличимы друг от друга.
   Разве что едва заметная щетина на его лице кажется жестче. И я надеюсь, под моими глазами нет таких кругов. Но он красивый. По-настоящему. Я опускаю взгляд. Он заметил, как я смотрю на него.
   - ты делаешь успехи, Элиот.
   - в смысле?
   Я снова смотрю на него. Он улыбается. Снежная белизна ровных зубов. Широкая улыбка.
   - твой бойфренд не похож на гавайского стриптизера. И на клоуна Красти. Это прорыв!
   Я улыбаюсь.
   - спасибо, папочка- не- гомофоб! но он мне не бойфренд.
   - А-а-а...
   Марк зачерпывает ложку пюре. Облизывает ее.
   - м-м-м... фантастика. - он кладет в рот еще.- Не думаю, что нам все еще нужна Эльвира.... Ты готовишь просто...
   - пап, он твой сын. Настоящий.
   Вот блядь.
   - М- м. Вот оно что. - он вытирает губы салфеткой. Кладет кисти рук на стол.
   - ладно, Элли, я пойду на...
   -никуда ты не пойдешь. Это я пойду.
   Он встает из-за стола. Я со щенячьей надеждой смотрю ему вслед, но он не оборачивается. Вот черт...
   - ну так. - Марк сплетает в замок длинные тонкие пальцы. - Ах, да. Извини за стриптизеров. Вырвалось.
   - ничего.
   Он расслабляет спину и приникает ею к спинке стула. Чуть запрокидывает голову. Смотрит на меня. Бесцветные, прозрачные глаза.
   - я даже не буду спрашивать.
   - о чем?
   - о тебе. лицо говорит само за себя.
   Я опускаю взгляд. Рассматриваю свои пальцы.
   - мать умерла недавно. Я хотел вас найти. Еще давно, но она была против. Нашел ваше фото у нее. Там был этот адрес.
   Он все еще смотрит мне прямо в глаза. Уголки его тонких губ медленно поднимаются.
   - ну мы с твоей мамашей тогда постарались, видимо. Я себя клонировал при жизни. Фантастика.
   Я не знаю. я молчу. Так лучше.
   - и фотографию я помню. Даже так. Но ты поступил странно.
   Я смотрю на него.
   - я здесь не за деньгами. Их у вас могло не оказаться. Да и вас здесь могло не оказаться.
   - верно. И что ты намерен делать?
   - я могу уехать. Хоть сейчас.
   - да нет. Ты, вижу, подружился с Элиотом. Так что не надо. Ему нужна компания. Кто-то вроде тебя.
   - хорошо.
   - да.
   - ладно, я... пойду. Наверх.
   - ага. Спасибо за сок.
  
   - ну что- как? Быстро вы поговорили...
   - да уж. - я сажусь на кровать Элли. - нормально.
   - что значит "нормально"?
   - значит "никак".
   - ну ты отмороженный. Ни одной эмоции на лице. Как будто ты с кондуктором в троллейбусе говорил, а не с отцом.
   - а как с ним еще? Он такой же.
   Элли выдыхает.
   - м-да. Вы в этом с ним похожи. Я не знаю, как он еще терпит меня. Я так не могу. С теми, кого люблю...
   - ну, я-то его не люблю.
   - логично.
   Я ложусь на кровать, ноги остаются прижатыми к полу. Я смотрю на темный потолок и мерно покачивающуюся люстру со свечами. Воск когда-то лил через край, а теперь застыл на поверхности тонкими белыми струйками.
   - когда ты зажигаешь свечи- на кровать не капает?
   - нет...на ковер капает. Поэтому мы часто их меняем.
   - кого- свечи?
   - ковры. Свечи мне нравятся. Они живые очень. Теплые.
   Я закрываю лицо ладонями.
   - ты чего?
   - я не знаю... это все так глупо. То, что я сюда приехал. Ладно, хватит.- я сажусь.- Ты сегодня куда-нибудь идешь?
   - да уж. Мне паршиво. Пойду туда же. Ты со мной?
   -нет, я с ног валюсь... а чего тебе паршиво?
   - да так... не буду тебя грузить.
   - ну а все же?
   - я же знаю, что тебе это не интересно. Лучше помоги мне выбрать рубашку.
  
   Я не помню, когда в последний раз виде человека- свечку. До Элли.
   Все остальные... да и я... слишком мутное стекло вокруг свечки. Той, что внутри. Той, что дает пламя, огонь, наполняющий тело и превращающий тело в человека.. И порой ты так задалбливаешься смотреть сквозь это стекло в поисках огня, что перестаешь верить в его существование. Я уже давно перестал.
   Я стаю у края палубы, свесившись через перила. Я смотрю исподлобья на мерцающие огни прибрежного лоскутка. Сквозь темноту ночи они сеют маленькие ершистые пучки пламени. Они покрывают всю поверхность берега плотной пульсирующей пеленой. Я опускаю голову и смотрю в мягкую черноту моря. Она тоже смотрит на меня. Кажется такой густой и плотной, она отражает мое лицо в свете фонарей. Я смотрю на это лицо и улыбаюсь ему, но улыбка выходит лживой и тут же стирается с лица накатившей волной. Я закрываю глаза и разворачиваюсь.
   This is the end...Beautiful friend...
   Что?
   This is the end, my only friend, the end...
   Я следую за этими звуками. Музыка обволакивает мою голову, проникает внутрь. Ветром уносит болтавшиеся там хлебными крошками мысли.
   It hurts to set you free... But you` ll never follow me...
   Я вхожу в спальню Марка. В ней горит пара больших белых свечей и экран телевизора дает широкую дорожку больничного прозрачного света. Я вхожу тихими шагами, держась за дверь.
   Он сидит спиной ко мне напротив огромного плазменного экрана. по нему медленно ползет полотно. Титры. Марк держит в руках квадратный стакан. На дне болтается пара кусков льда. Он раскручивает стакан в руке.
   - входи.
   Между ребер лопаются раскаленные провода. Я сглатываю ком в горле.
   - хорошо...- с делаю пару шагов к его креслу. Смотрю на экран.
   - знаешь, что это?
   - да. это Коппола. "Апокалипсис сегодня".
   - любишь Копполу?
   - вообще-то не особо.
   - а почему тогда тебе нравится "Апокалипсис..."? только не говори,что из-за сцены с напалмом. Это будет так банально. Я пристрелю тебя!
   Я улыбаюсь.
   - мне нравится не просто сам фильм.
   - а что тогда?
   - Марлон Брандо.
   - Марлона любишь?- он поворачивается ко мне и указывает рукой на соседнее кресло.- садись.
   - спасибо. - я погружаюсь в мягкие обволакивающие поверхности. - да, почти всего пересмотрел.
   - ты будешь пить?
   - а что это?
   - портвейн с колой.
   Моя улыбка расширяется.
   - я думал- виски...
   - нет.- он смеется, наполняя мой стакан из двух бутылок.- Пить виски было бы слишком по- киношному. Держи.
   - спасибо. - я принимаю холодный стакан из его больших ладоней. Выступающие крупные кости. жилы опутывают руки плотной сеткой.
   - что еще любишь смотреть?
   Я отпиваю чуть-чуть. Сладко и жжет.
   - да много чего. Вообще люблю кино. Смотрел почти все с Пачино. Люблю Кубрика. Его симметрия-это что-то. И он умеет чувствовать суть каждой сцены. Так все подчеркивает.
   Марк смотрит на меня.
   - а Де Ниро? Нравятся фильмы с Де Ниро?
   - вообще-то не очень. не мой актер. Меня раздражает его мимика. Другое дело Джек Николсон.
   - ну ты сравнил...
   - он великолепен. Может сыграть что угодно. - я отпиваю на этот раз больше.- Даже если сравнить его персонажей в "сиянии" и в "О Шмидте"! такие зеркальные противоположности.
   - ну и фильмы ведь разные.
   - я о масштабах диапазона.
   - А, об этом.
   - Хичкока люблю. Когда я начал смотреть "Психо", то думал, что усну на пятой минуте. Что не будет никакого саспенса. Я ведь знал этот фильм по статьям в журналах и книгах. Почти каждый кадр знал в лицо. Но меня он по-настоящему напугал.
   Я приникаю губами с стакану. Выпиваю сразу два больших глотка. В горле пересохло. Я никогда не говорил сразу так много.
   Он смотрит на меня. Потом закрывает глаза и расслабляет спину. запрокидывает голову. Его подбородок очень выступает. Острая кость в горле ходит вверх-вниз.
   - с Элли кино не посмотришь. Ему нравятся дешевки.
   - "Американский пирог"?
   - да нет. "Американский пирог" и я люблю. Меня раздражает, когда люди пытаются умничать.
   - например?
   - ну... "Я люблю "Догвилль",потому что это шедевр, а "Трансформеры"- дерьмо, потому что это комикс." ненавижу таких людей. "Догвилль"- шедевр в рамках своего жанра. "Трансформеры"- в рамках своего.
   - да, но вот "Сорвиголова"-дерьмо в жанре комикса.
   - еще какое! Ни сюжета, ни логики.
   - до сих пор не пойму, откуда он брал деньги. И этот дурацкий саркофаг. Вообще, Бен Аффлек- тот еще гандон.
   - да, но он вряд ли жалеет о "Сорвиголове".
   - почему?
   Марк улыбается и смотрит на меня.
   - у него в багаже роль супергероя. Они все мечтают об этом. Это у них в крови.
   - я думал, о роли Гамлета все мечтают.
   - в Европе. Да и то уже вряд ли.
   Я замолкаю. Смотрю на дно стакана. Маленькие кусочки льда медленно перекатываются по поверхности.
   - я знаю, что ты думаешь.- я поднимаю голову.- что я плохой отец.
   - с чего бы? Я вас едва знаю. - я проглатываю остатки напитка и лед. Смотрю на него.
   Он смотрит на покачивающуюся под потолком люстру.
   - я с самого начала пытался вырастить из него мужчину. Который бы ничего не боялся. Который бы знал, к чему идет. Решительного. - он тянется за своим стаканом, отпивает из него.- Но, как видишь...
   Я пожимаю плечами.
   - ему всего 17.
   - и что? в нем уже нет того, что нужно мужчине. Что заставляет идти напролом и добиваться всего.
   - а что это?
   - гордость. - он улыбается. - разве ты не понимаешь, что это самое важное? От нее все идет. Только с ней можно быть борцом. А Элли... он далек от этого.
   - почему вы решили, что в нем нет гордости?
   Его улыбка. Белые зубы и неулыбающиеся глаза.
   - как будто ты не знаешь. Сколько ты здесь?
   - дня три.
   - ну вот. Не думаю, что все эти дни вы сидели тут.
   - мы гуляли.
   -... в клубе с розовым потолком и зеркальными стенами. Так?
   - насколько помню...да... зеркальные стены там точно были.
   Он улыбается и смотрит на меня. Потом говорит:
   - я прекрасно представляю, что он там делал. И в каком состоянии оттуда вывалился. И чем занимался здесь. - он доливает мне портвейна.- пойми, я не ханжа. Я понимаю, что такое 17 лет.
   - но?
   - но... одно дело- периодически нажираться вхламину и размахивать членом. Трахать без разбору каждого встречного. Это доставляет удовольствие,я сам пробовал, и не раз. Но другое дело- жить этим. Он ведь постоянно так делает. Каждый божий день. Он и сейчас там. И вернется таким же. Он ни к чему не стремится. И он ничего не добьется.
   - может, ему это нравится.
   - ему другое нравится. - он смотрит мне прямо в глаза, уже не улыбаясь.- Ему нравится приходить под утро ко мне и скулить. Вызывать жалость. Чтобы его гладили. Как ты понимаешь, я вовсе не это хотел из него вырастить. Не щенка.
   - он просто вас очень любит.
   - мне это не важно. Куда мне деть его любовь? Да еще такую. Может, у меня есть к нему чувства. Я ведь вырастил его. Но уважать его мне не за что. а это должно быть первым чувством к сыну. Уважение.
   - и гордость.
   - точно подмечено.- он улыбается мне. - и гордость.
  
  
   Льет дождь. Мы уже здесь, дома, но даже сквозь закрытые окна я слышу быстрые капли, дробью сыплющиеся на землю. Темно. Я нажимаю на кнопку, и в коридоре загорается свет.
   Я стягиваю один ботинок о носок другого. Снимаю мокрую ветровку. Погружаю пальцы во влажные волосы и расправляю их. Вытираю ладонями капли воды с лица. Смотрю на него.
   Альберт стоит у зеркальной дверцы шкафа и смотрит на свое отражение. Бледное лицо,растрепанные волосы. Безвольные поникшие плечи.
   - тебе сделать что-нибудь?
   Он оборачивается.
   -А? что?
   - пить будешь?
   - А, да. Сделай мне водки с соком.
   Ну еще бы. Я иду на кухню. достаю из холодильника бутылки и лоток со льдом. Пока мои пальцы вскрывают обьертки, давят на нож и передвигают сосуды, в моей голове сотня прозрачных, но наполненных красками картинок сменяет одна другую. Они накладываются друг на друга, стекают по капле и тают. А еще запахи. Свинцовый аромат влажной земли. Резкая сладость подстриженного газона. Проникающий внутрь запах мокрого от дождя камня. Много-много гранитных камней. Мрамор не дает запаха. Им выложенгы дорожки. Он даже по виду холодный и скользкий. От него капли разлетаются в стороны.
   Я протягиваю альберту стакан. Он не сразу принимает его. Потом садится на табуретку у выхода. Начинает отпивать маленькими глотками,смотря куда-то в сторону. Я тоже опускаю взгляд. Смотрю, как кусочки льда застыли без движения на поверхности.
   Свежая могила пахла вспаханным полем. Вскрытой коркой разгоряченной зырой земли. Этот запах осле где-то на дне легких.
   - надо было насыпать побольше льда. - говорю я и отпиваю еще.
   - это так ужасно...
   - что?
   - я не ожидал. - альберт смотрит на дно стакана.- я не был готов.
   - а, ты о маме...
   - да. Это было,как удар.
   - вообще-то она давно болела.
   - я так привык к ней. К ее улыбке. Выбивавшимся из пучка волосам. К ужасному кофе.
   - о, да. сухие сливки... всегда ненавидел их. Лучше уж сразу насыпать в кофе навоз.
   Он даже не улыбается. Теперь облизывает губы и смотрит на свои колени. Не знаю, что в нем зацепило маму. Когда они только познакомились, у него не было никаких денег. Он жил с родителями на окраине города и работал каким-то клерком. У него была такая же бесформенная обвисшая фигура и мешки под глазами. Гладкие щеки и вытаращенные черные глаза коровы. Тонкие узкие губы и маленький мясистый нос. Он был похож на укрупненного младенца: глупое лицо, маленькие пухлые ручки, высокий визгливый голос. Мама и игралась с ним, как с пупсом.
   - ты сказал своим родителям?
   - еще нет. Не представляю реакцию мамы. Она просто....не знаю...- в уголках его глаз выступили крупные слезы.- она не выдержит...
   Слезы скатываются по его щекам вниз, к мягкому подбородку, прижатому к шее, и теряются в этих складках. Уголки рта Альберта подрагивают, как усики насекомого.
   - она так радовалась за нас. Всегда.
   - да, помню.- я улыбаюсь.- даже меня "внучком" называла. Так смешно и неловко было.
   - я просто не знаю. назад они меня не примут. Я не знаю, что делать. Просто не знаю.
   - не думай об этом сейчас. После похорон всегда пустота. Потом возвращаешься в прежнее...
   - она должна была меня предупредить, что так с ней случится. А так...- он закрывает глаза.- она меня безо всего оставила!
   - она вообще-то умерла, а не на Гавайи улетела.
   - ты не понимаешь.
   - да конечно. куда мне! ладно.- я ставлю стакан на паркет.- пойду, разберу кровать. Тебе лучше поспать сейчас.
   - ага.
   Ты не понимаешь. Людям так нравится это повторять.
  
   Я не могу уснуть.
   В голове беспризорными детьми, тощими и некрасивыми, слоняются воспоминания и мысли. Пелена темноты перед глазами давно рассеялась: теперь я вижу все.
   Холодные простыни заключили тело в свои мягкие объятия, люстра под потолком медленно раскачивается на тонких цепочках. За окном шипят тихие волны.
   Я закрываю глаза. За секунду десяток образов проносится передо мной. Какие-то слова. Звуки. Очертания. Во мне не осталось места для новой информации.
  
   Я уже сбился со счета. Неделя? Сколько я здесь?
   Элли приходит под утро и я так долго вожусь с ним, что сам ложусь не раньше пяти. Просыпаюсь заполдень с кругами под глазами и бледным бескровным лицом.
   Вчера он устроил с двумя высоченными брюнетами такое, что яхта была готова рассыпаться на щепки. Марк уехал в семь утра, даже не выпив кофе.
   Сейчас вечер, и я сижу один на кухне, распивая кислый теплый глинтвейн. Кусочки яблок и кожура лимона плавают на поверхности, поблескивая влажными гранями. Я сжимаю ладонями кружку и отпиваю по чуть-чуть.
   Je`t aime... Je`t aime... Oh,oui...Moi non plus...
   Тихая музыка в глубине дома. Я наконец-то нашел общий язык с многоступенчатым проигрывателем Марка.
   За окном ставший для меня монотонным полумрак. Солнце уже практически село, только узкая полоска кирпично-красного света поблескивает за улыбкой горизонта. Розовый ореол тонкими лучами вплетается в голубое месиво неба и длинных облаков.
   Я отпиваю глоток вина. Оно греет во рту и оставляет каплю сладости на языке.
   - Марк? М-а-а-а-рк? Ты где?
   Выскоий женский голос. Громкий стук каблуков.
   - Мааарк? Дверь открыта. Я же знаю, что ты здесь.
   Стук все ближе. Я встаю со стула и иду к двери, но она открывается мне навстречу. Входит девушка. Она стягивает с головы голубой шелковый платок из него вырывается масса густых золотистых волос. они мягкими волнами ложатся на плечи, упругими локонами обрамляют лицо. Она снимает большие черные очки и я вижу ее глаза. Длинные тонкие брови,густые черные ресницы в обрамлении дымчатых теней. Глаза серо-голубые.почти бесцветные. Маленький носик и пухлые мягкие губы. На них тонкий слой красной помады без контура. Кажется,будто она лакомилась гранатом.
   - ну привет.
   Я ставлю кружку на стол.
   - здравствуйте.
   -М-м-м...- она проходит мимо меня и садится на высокий стул. Поправляет тонкими пальцами ремешки туфель, стягивающие щиколотки. На ней пышная белая блузка с вырезом и узкая черная юбка до колена, плотно прилегающая к талии и красивым округлым бедрам. Она откидывает от лица волосы и смотрит на меня из-под длинных ресниц, похожих на меховую опушку.
   - ты выглядишь просто великолепно.
   - а-а... спасибо.
   Она встает со стула и подходит ко мне. Берется пальцами за воротник майки и чуть притягивает меня к себе. Смотрит мне в глаза и приближает свое лицо к моему. От нее сладко пахнет ванилью и какими-то фруктами.
   - ты такой отдохнувший...помолодевший...как будто год провел в spa! Мое отсутствие пошло тебе явно на пользу...
   - вообще-то я не...
   Жар, сладость, теплые пальцы смыкаются на моем затылке. Ее мягкий рот прижимается к моему и смешивает мое винное дыхание с ее мятной свежестью. Я не двигаюсь. Мое тело вытягивается в напряженную струну. Ее губы скользят по моим, будто пробуя на вкус. Она прижимается ко мне всем телом, опускает руку мне на грудь, проводит по ней пальцами, потом хватается за пряжку ремня. Я не двигаюсь.
   - М-м-м...-она отстраняется от меня и проводит ладонями по своей талии.- ты такой напряженный. Давно не виделись...может. плюнем на все это, а? хотя бы минут на 40 забудем обо всем... ты что- совсем меня не хочешь?
   - дело в том, что...
   - господи, да ты на меня просто набрасываешься, когда я так одета! А сегодня -что? Марк, я что- потолстела?
   Она подходит и берет меня за руки. С огромными от ужаса глазами кладет мои ладони себе на бедра.
   - вот, чувствуешь? Я даже похудела! Мне каждый день делали этот массаж с разными...
   - да вы роскошно выглядите, просто...
   - "Вы"?! я что- и постарела по-твоему?! Да у меня кожа гладкая, как...- она трогает пальцами свое лицо.- я столько денег вбухала на мезотерапию...
   - с вами все нормально. Просто я- не Марк.
   Она замирает.
   - не ваш муж.- повторяю я.
   - в смысле7 я вообще-то знаю, как выглядит мой муж.
   - видимо, не очень. У нас даже глаза разного цвета.
   Она подходит ближе и приподнимается на цыпочках.
   - действительно. Но разве что только глаза.
   - да мне и не 40 лет.
   - то-то я смотрю ты так свежо выглядишь...- она садится.- но вы же просто...
   - одно лицо. Я знаю.
   Она разглаживает на себе юбку.
   - но тогда...где он?
   - в Москве. Уехал рано утром.
   - надолго?
   -не знаю. он не сказал.
   Она смотрит на меня. Уголки ее губ чуть приподнимаются.
   - ну а кто ты тогда? Я не понимаю.
   - его сын.
   - У НЕГО ЕСТЬ СЫН?!- она вскакивает со стула.
   - вообще-то два...
   - ну я имела в виду второй...
   - да я тоже не знал. Мы недавно познакомились.
   -а сколько тебе лет?
   - 19.
   - ох, ну хотя бы до совершеннолетнего домогалась. - она протягивает мне молочно-белую руку с длинными аквамариновыми ногтями и пальцами, унизанными рядами крупных золотых колец с цветными камнями.- Марго.
   Я представляюсь ей и целую тонкие пальцы. Кожа холодная и мягкая.
   - как приятно...
   Я киваю. Она снова садится на стул, скрестив лодыжки. На ней блестящие черные туфли с тяжелыми высокими каблуками.
   - вам налить чего-нибудь?
   - сделай мне портвейн с колой.
   Мои брови приподнимаются.
   - чего ты так? -она улыбается.- Это все вина Марка.
  
   Она пьет медленными глотками, забирая в свой сверкающий рот по чуть-чуть. Потом облизывает губы и смотрит на меня, слегка наклонив голову.
   - я приехала просить у Марка развод.- говорит Марго, покачивая в руке высокий стакан. Льдинки ударяются друг о друга и трескаются в пузырящейся воде.- не думаю, что он откажет мне.
   - а вам так не нравится? Как есть?
   - как тебе сказать... мне приятно иметь здесь опору. Красивого богатого мужа, который всегда меня примет. Но Али не хочет женить на мне, пока я замужем здесь. А я очень хочу выйти за Али.
   - не боитесь угодить в рабыни?
   Она улыбается. Фарфоровая белизна ровных зубов.
   - еще чего! Он знает, что убирать за ним и рожать я не буду. У него для этого другие две жены. Я-то для другого.- она прикрывает глаза и отпивает портвейна.- Ну ты понимаешь, о чем я.
   - предполагаю.- я улыбаюсь.
   Звенящий, заливистый смех ребенка. он серебристыми волнами наполняет комнату. марго тянется за бутылкой.
   - позвольте мне...
   - нет, я сама.- она наполняет стакан и ставит бутылку.- кажется,я уже напилась...
   - так скоро?
   - ужасающе скоро...- она насыпает льда из ведерка.
   - это у вас фамильная черта.
   - с кем?
   - с Элли.- я замолкаю.
   Она не смотрит на меня. Пьет портвейн и молчит.
   - он сейчас ушел в...
   - мне не интересно,где он. - Марго ставит стакан.- я пришла к Марку, жаль, что его нет.
   -извините...
   -ничего.
   Я смотрю на нее.
   - можно у вас спросить кое-что?
   -да. конечно.- она улыбается, покручивая стакан пальцами.- спрашивай, что хочешь.
   - я здесь уже с неделю, но все никак не пойму, чем занимается Марк. Откуда у него деньги. Откуда все это.
   Марго встает со стула и приближается ко мне, держа стакан пальцами. Он скользит по гладкому столу параллельно ей и стуку ее каблуков.
   - он много чем занимается, -она встает в шаге от меня.- сначала я еще могла хоть как-то это сформулировать, но сейчас... у него это просто есть. Это все. Два ночных клуба. Казино. Несколько винных магазинов. И улица.
   - да, и все. кто на ней. Он стал хозяином всей береговой линии. Это все его. Его даже никто не пытается обокрасть. Все, кому тут нужны деньги, уже просто работают на него. Эта власть...- Марго отпивает глоток и закрывает глаза.- Она-то и возбуждает меня больше всего. Я просто сошла с ума, узнав, какие у него перспективы...
   - и он завладел вами.
   - именно. после такого с кем-то менее богатым спать не станешь.
   - значит, следующий в вашем списке- султан Брунея?
   - точно!- она снова смеется и кладет ладони мне на плечи. Я чувствую ее расслабленное тело. марго обнимает мою шею одной рукой, второй гладит мои волосы. Она пахнет так сладко и горячо, что трудно дышать. От каждого ее движения по телу расходятся тонкие искрящиеся ниточки дрожи.
   - а ты так похож на него...- марго прикасается губами к моей шее и тепло шепчет возле уха.- вы даже пахнете одинаково... что его всегда отличало...
   Мягкие губы касаются виска.
   -...от других богатых мужчин...
   Горячее дыхание льнет к шее.
   - так это то, что он и без бумажника...
   Поцелуй в уголок рта, легкое касание языка.
   -...способен заставить подчиниться.
   Она садится на мои колени и скрещивает ноги у меня за спиной.
   Каждый мужчина чувствует, когда замирает нож, на лезвие которого ты раскачиваешься. И по инерции твое тело упадет либо в одну либо в другую сторону.
   Я обхватываю ее за талию, запускаю пальцы в теплые волосы. Марго целует меня короткими отрывистыми касаниями, покусывая губы, пробуя мой рот, как мягкое густое мороженое. Я провожу пальцами по ее шее, потом они соскальзывают вниз, туда, где разошлись пуговицы блузки. Когда я чувствую там только ее кожу и больше ничего, меня будто обдает кипятком. Грудь, так мягко лежащая у меня в руке, едва ощутимо пульсирует.
   - Wow. А где папа?
   Я открываю глаза. Выглядываю из-за плеча Марго.
   - он еще не вернулся?
   -нет....-я убираю руки с ее тела и встаю со стула. она тоже.
   - а, понятно.
   - Ну я пошла.- она допивает остатки портвейна и целует меня в уголок губ.- Кажется, тут запахло педиками.
  
   Элли проходит к столу и берет чистый стакан. Наливает себе портвейна и засыпает сверху крошеным льдом.
   - Элли, прости меня. -быстро говорю я.
   - за что?- он поворачивается ко мне, улыбаясь.- за то, что она шлюха? ты тут не при чем.
   -да, но я же не остановил ее...
   - а кто бы остановил такую? - он улыбается.- ей бы ни один здоровый мужик не сказал "нет".
   Я смотрю на блестящий черный пол.
   - она приняла меня за Марка, когда вошла. Сам чуть не поверил, что я ее- муж...
   Элли смеется.
   -а что ей было надо?
   - хотела увидеть Марка. Собирается просить развод.
   - ну и флаг ей в руки. Папе давно пора сбросить этот балласт. А он все оплачивает ей авиаперелеты.
   - она же твоя мать. Вы похожи.
   - Это да,- он отпивает портвейна.- То-то меня тянет шлюхаться ночами. Весь в нее.
   - я имел в виду лицо. Она очень красивая.
   -это да. но и папиных денег в ее мордочке хватает. С чего бы ей не быть красивой.
   Я смотрю на него. Светлые прозрачные глаза. Спокойный овал лица. Влажные мягкие губы. Длинная тонкая шея.
   - ты так спокойно на все реагируешь. -я ставлю стакан на стол.- я тебе поражаюсь.
   -ой, да тут все просто. Если я что и понял за свои бестолковые 17 лет,так это то, что не нужно расстраиваться из-за людей. Если они поворачиваются к тебе жопой- либо будь лучше них, либо плюй на них. Либо веди себя, как хренов король, либо веди себя, как дерьмо. Как видишь- я выбрал второе. И жаловаться пока не тянет.
  
  
   Марк вернулся домой после полуночи и сразу закрылся в ванной. Вышел оттуда расслабленный и с улыбкой на губах. Явился к Элли в белом полотенце, с мокрыми волосами и позвал меня смотреть с ним на DVD последний чемпионат Европы. Хорошее крепкое пиво, футбол и отец, от которого не воняет вяленой рыбой... кажется, именно так сыновья мечтают проводить семейные вечера.
   - господи, я же так и не узнал, кто выиграл тогда Кубок! Хренова работа...
   - в финале играли...
   -нет,не рассказывай! Хочу сам до конца досмотреть.
   - я болел за Португалию...
   -Я- за Германию. Но португальцы- те еще звери. А какая обводка! не показная, как у бразильцев. Им важно красиво подать мяч, а не разрекламировать себя для Pepsi.
   - да, это не показуха. Луиш Фигу- просто бог.
   - старый уже, но бог. Согласен. Что смотреть будем?
   - что хотите...
   - Великобритания: Германия?
   - пойдет.
   Марк берет бутылку пива и включает матч. В комнате темно и прохладно. Ее наполняет красивый бас моего любимого комментатора и призрачный рев стадиона. Футбольные матчи хуже сериалов только тем, что их не повторяют на следующее утро. Для меня сделано роскошное исключение.
   -О, Михаэль Баллак! Обожаю его.
   Мы с Марком оборачиваемся на голос. Элли. Он,улыбаясь, проходит в комнату и садится на ручку кресла, в котором сидит Марк.
   - ну да,- тот отпивает глоток пива.- Он симпатичный.
   - я имел в виду, обожаю как футболиста!
   - ну ага, конечно!
   -я серьезно!
   - ну да.- Марк ставит бутылку на колено.- за какой клуб играет Баллак?
   Элли смотрит на него и покачивает ногой в полосатом носке.
   - То-то же. не вякай, если не знаешь, о чем говоришь. - Марк берет пиво и отпивает большой глоток.- ладно, не мельтеши тут. Мы заняты- не видишь?
   - но я только хотел...
   -...принести мне сыра? Буду очень рад. Давай, топай.
   Элли встает и выходит быстрыми шагаи. Сегодня он впервые остался дома на ночь. Марк отпивает из бутылки и запрокидывает голову.
   - он рассказал мне про Марго.
   -что?
   Он поворачивает голову ко мне.
   -она приезжала сегодня. Моя жена.
   -а-а-а... - я опускаю взгляд.- Да, неловко вышло.
   - да брось!- он смеется.- я так давно не веселился. Отличная история.
   -вы не сердитесь?
   Марк, улыбаясь, смотрит на меня.
   - когда я сержусь, люди обычно теряют зубы и конечности. У тебя вроде все на месте.
   - вроде да...
   - ну вот видишь. Зато у тебя в багаже есть полчаса с роскошной женщиной. Опыт -единственное хорошее, что мы получаем от людей.
   Уже 1:0. рев толпы на стадионе стал таким же родным звуком в моей голове, как и шум моря за бортом. Я стараюсь следить за ходом игры, но мысли мои рассыпаются в разные стороны как бусины порванного ожерелья. Они разного цвета и формы, они катятся из одного угла в другой, сталкиваясь и возобновляя движение.
   - она потрясающая...
   Блядь, я сказал это вслух!
   -кто?
   Я смотрю на него.
   -а, ты о Марго.
   -да...
   Марк улыбается и ставит бутылку на колено. Расслабляет спину и,не отводя взгляда от экрана, говорит:
   - когда мы впервые встретились, в ней не было этого лоска. Но я сразу понял, что она нужна мне.
   - а как это было?
   Я вдруг представляю ее девочкой. Маленького роста, с пушистыми волосами, стянутыми лентой. В короткой школьной юбке и гольфах. Господи... я ставлю холодную бутылку между ног.
   - мне было 21, ей 18. я пришел в гости к ее отцу, он помогал мне начинать свое дело. Он был богатым человеком, но очень добрым, поэтому быстро разорился в последствии. У Марго тогда уже был трехлетний Ильдар на руках.
   -Ильдар?
   -ага. -он кивает. его красивая нижняя челюсть покрыта жесткой короткой щетиной.- она мне никогда не рассказывала, кто был его отец. Наверное, сама не знает. Но она была хорошей матерью. Даже тогда.
   - красивая?
   -о, да. -Марк улыбается.- за тот вечер я увидел ее трижды. В первый раз она спустилась к нам из своей комнаты, чтобы принести нам кофе, и я оцепенел. Пару минут ничего не мог говорить. Во второй раз она принесла нам коньяк. За руку с ней шел Ильдар, и я понял, что этот ребенок меня даже не бесит. Что я даже готов видеть его каждый день.
   - а в третий раз?
   - а втретий раз она принесла нам водку. Я взял ее за руку и попросил стать моей женой. Это был первый и последний раз, когда я что-то просил у нее. Она сказала "Да".
   Я гляжу на него, приоткрыв рот.
   -чего ты так смотришь? -он улыбается.- это не было безрассудно. Марго- как антикварная ваза: красивая и бесполезная. И ее всегда можно вернуть назад в магазин. В конце концов, антиквариат-показатель статуса. А я собирался в большую и роскошную жизнь. Мне нужна была такая женщина.
   - аксессуар.
   - ага. сверкающий и роскошный.
   - а ребенок?
   -стал жить с нами.
   -но...
   -Ильдар стал Элиотом. Так лучше. Хотя...-он тянется за бутылкой.- Толку от этого...
  
  
   В его комнате пахнет сигаретами и свечами. Тепло, как всегда. Я прохожу внутрь задымленной спальни и с трудом вижу Элли. Он лежит на своих белоснежных простынях и курит. Пепельница у него на животе полна дымящихся окурков. Элли, улыбаясь, машет мне рукой.
   - привет!- он берет с тумбочки бутылку пива. В той же руке у него две сигареты.
   -не спишь...- я сажусь рядом с ним.
   - как видишь. будешь курить?
   - нет,не охота.
   -м-м-м... к нам скоро придет твой подарок на день рождения!
   -что?
   -подарок.
   - я понял. но я родился в конце октября.
   - и что? это будет компенсация за те дни рождения, что мы провели не вместе!
   Элли затягивается обеими сигаретами, сжимая их пальцами. Выпускает изо рта струю густого едкого дыма.
   - ты злишься. Я же вижу.
   - ничего я не злюсь. -он отпивает пива.- что злиться-то?
   Элли улыбается. Его глаза похожи на матовое стекло с прожилками.
   - ты что-то принял?
   - ой, хватит справляться о здоровье, мамочка!
   - Элли...
   - все просто за- ме- ча- тель- но! Ты думаешь, он это в первый раз?
   -так грубо...
   - а со мной иначе нельзя. Пока он не пошлет меня нахуй- я не найду туда дорогу. Это как болезнь. -он тушит сигареты и отпивает из бутылки.- Это неизлечимо. Я привык жить этим.
   - я тебя не понимаю...
   -я сам себя не понимаю.- он улыбается.- но есть все же кое-что приятное в нашей жизни...
   -мой подарок?
   -да. подарочек...подожди минуту, кажется, пришла.
   Он вылезает из своего хлопчатобумажного мягкого кокона и выходит из из спальни как есть- в обтягивающих белых трусах и полосатых носках с пальцами. Я беру его бутылку и отпиваю чуть-чуть. горьковато.
   Сквозь царящее в комнате дымное марево я смотрю на фотографии Марка. Чувствую, как по телу сотней змей расползается дрожь. Кажется, мне нужно еще выпить.
  
   - это Шелли. Шелли умеет все и чиста, как норвежское озеро. Ни тебе заразы, ни острых зубов. Правда ведь, сладкая?
   Элли берет ее пальцами за подбородок и целует в губы. Девушка, улыбаясь, кладет его руку себе на бедро.
   - господи, ты просто обязан это попробовать!- он протягивает мне руку Шелли. Я беру ее за ладонь и тяну к себе.
   Это маленькая девочка. Она вся как податливое пуховое облако, от которого пахнет дешевыми духами и сводящим с ума ароматом чистого молодого тела. у нее огромные глаза олененка и узкая спина балерины.
   Шелли садится мне на колени и гладит меня под майкой горячими ладошками. Я тянусь к ее рту, и она целует меня в раскрытые губы. Выдыхает в меня ароматом своей жвачки и оставляет на языке вкус сигарет Элли. Я смыкаю руки у нее на спине и прижимаю Шелли к себе.
   -заценил?
   Я приоткрываю глаза и киваю Элли из-за белого, как сливочный пломбир, плеча девушки. Я слышу его смех и плеск остатков пойла на дне бутылки.
   - с днем рождения, братишка! Пью за тебя!- он со смехом допивает портвейн и швыряет бутылку в противоположный угол комнаты. Она с грохотом ударяется о стену.
   Я прижимаюсь к спинке кровати и расстегиваю джинсы. Шелли снимает платье. Под ним- только белая кожа и ничего больше.
   -Черт!
   Когда ее тело соединяется с моим, меня начинает бить мелкая дрожь. Она поднимается от того места, что секунду назад погрузилось в мягкое тепло тела Шелли. Я запрокидываю голову и с закрытыми глазами провожу пальцами по горячей коже девушки. Влажная твердая шея. Грудь, тепло ложащаяся в руку, как подтаявший воск. Упругий гладкий живот. Под ним- горячо. Мои пальцы гладят мягкую кожу, мои губы впиваются в горячий влажный рот Шелли. Она двигается медленно и вес ее тела приятно давит на бедра. Девушка обнимает меня за плечи и ни на секунду не прекращает целовать.
   Вдруг, ее тело резко подается назад. Я открываю глаза. Элли держит ее одной рукой за талию, а другой- за волосы. Шелли выгибает шею, и он проводит языком по выступившей жилке.
   - ничего, если я разделю ее с тобой?
   - ничего.- говорю я и расслабляю спину.
   Она вскрикивает. Видимо, он вошел в нее слишком резко. Потом Шелли кладет его руки себе на живот, и Элиот сцепляет пальцы.
   Сначала он двигается чуть быстрее меня, потом мы находим единый ритм и цепляемся за него, сливаемся с его пульсацией. Три тела синхронно давят руг на друга, вместе выгибаются и раскачиваются.
   Я не закрываю глаза ни на минуту, ни на секунду. Он тоже. Шелли громко дышит и иногда ее вздохи сменяются стонами. Она прижимается лицом то к шее Элли, то к моей груди.
   - подожди,- он касается моего лица пальцами.- давай вместе...
   - хорошо...
   Это серебро. Оно медленно осыпается перед глазами, как хлопья пушистого снега. Оно звенит и переливается. Застилает все вокруг. Дрожь. Холод по коже и огонь в мышцах. Судороги и громкая пульсация крови по всему телу.
   Из моего горла вырываются короткие отрывистые крики, хриплые и сдавленные. Я закрываю глаза.
   Чувствую, как мне на грудь без сил падает теплое тело Шелли.
   Ее дрожащие пальцы гладят мои губы, а дыхание вырывается из разгоряченного рта возле самого уха.
   Щелчок.
   Я открываю глаза. Элли расслабленными пальцами зажигает сигарету и сует в уголок губ. Падает возле меня на подушку и смеется.
   - Oh, my fucking God!-выдыхает он.
   Я улыбаюсь, глядя в его прозрачные глаза с расширенными зрачками. После оргазма лицо человека какое-то время сохраняет безмятежную детскую красоту.
   - Did you like my little present?
   - Oh, yeah. You gonna be my private Santa now. - я беру сигарету у него изо рта и затягиваюсь.- That's the real life...
   - No, it's not. It`s the real waist of life. -он закрывает лицо руками и дрожит от смеха.- But so fucking amazing!
   - ну вы, парни, просто...- Шелли приподнимается на руках и медленно сползает с кровати.- Просто чума...
   - сколько ты возьмешь?
   - не, денег не надо!- он отмахивается и натягивает платье.- меня так с детского сада не трахали...
   Мы с Элли, улыбаясь, смотрим ей вслед. Я передаю ему сигарету.
   - м-да,- говорит он, выдыхая дым.- со мной такого давно не было...
   - со мной вообще не было.
   Он смотрит на меня своими прозрачными глазами.
   - я лягу?
   - ага.
   Он кладет голову мне на колени и накрывается углом простыни. Я закрываю глаза.
   Как слайды, как куски пленки проносятся образы, картинки и звуки. Медленное и прозрачное приближение оргазма. Стоны девушки. Его взгляд. Мы кончили, глядя друг другу в глаза.
   - мать вашу...- я беру у него сигарету. Элли выпускает дым и я вижу, как его влажные губы растягиваются в ухмылке.
  
   Я сижу на холодном паркете, которым устлана палуба. Я обнимаю колени и смотрю в пол. В уголке рта тлеет сигарета. Я беру ее пальцами и стряхиваю пепел.
   В глубине плавучего дома все кипит. Элли, четыре парня и две маленькие девочки заняли сразу две комнаты. Изредка дверь одной из комнат открывается, оттуда вырывается глухой поток громкой музыки и облако сигаретного дыма. За секунду голое тело перебегает из одной двери в другую. Пару раз мальчик с длинными смоляными кудрями спускался вниз и возвращался то с блоком сигарет, то с бутылкой вина. На его лице подрагивала бессильная улыбка, а его кожа была влажной.
   Я чувствую ступнями и бедрами вибрацию пола. В голове звенят отголоски музыки и громкого смеха Элли. Коктейль из звуков, горячий и пузырящийся, наполняет голову и она тихонько потрескивает.
   Я слышу шаги. Поднимаю взгляд.
   - привет.
   - здравствуйте.
   - он опять устроил оргию?
   Я киваю. Марк смотрит на часы.
   - придется их прервать. Я забыл свой чертов органайзер.
   Он проходит к двери и она открывается ему навстречу. Из облака дыма появляется Элли в черных спортивных трусах и красном галстуке поверх белоснежной рубашки. Он замирает на месте.
   - пап, я...
   - что это за гребаные ролевые игры?
   - я только...
   Хлопок. Быстрый и резкий. Элли отступает назад и прижимает ладонь к покрасневшей от удара щеке.
   - живо снимай мои вещи и выметайся из моей спальни.
   - да...сейчас...
   Он машет рукой гостям и снимает с себя вещи. Потом быстрыми шагами проходит в свою комнату ,держась за лицо.
   Марк выходит из спальни, смотря на часы.
   - Один хрен- не успеваю...-он вдруг смотрит на меня.- ты чего?
   Я смотрю ему в глаза и молчу.
   -все ясно.- он подходит ко мне. я смотрю на него снизу вверх.- Пройдемся? Нам нужно поговорить.
  
   Мы на берегу. У самой кромки воды. Я даже касаюсь ее пальцами ног. Марк так и не снял свой костюм, только чуть ослабил галстук. Я сижу, обняв колени, он- вытянув ноги. Марк не смотрит на меня, а мой взгляд все скользит по его лицу. Оно удивительно спокойное.
   - я знаю, о чем ты думаешь сейчас. говорит он.- но ты неправ.
   - вы его ударили...
   Марк пожимает плечами.
   -а он напялил мою одежду. Он же знает, что я это ненавижу.
   -это всего лишь вещи...
   - всего лишь мои вещи. У него есть все. Мать привозит ему чемоданы дорогущей одежды из Европы. А ему все мало.
   - думаю, вы прекрасно знаете, почему он них одел.
   - догадываюсь .но это глупо. Я и так сделал для него все, что мог. Но уж хотя бы трусы я могу иметь свои собственные?
   Я улыбаюсь и смотрю на воду. Она дрожит, и узкие гребешки волн, прикрытые пеной, изредка подплывают к моим ногам и тянутся назад плоским блестящим полотном.
   - на самом деле я хотел поговорить о другом.
   Я смотрю на него. Марк тоже подтягивает к себе ноги и обнимает колени. Кладет подбородок на руки и смотрит вперед, в блестящую черноту моря.
   - ты же знаешь, я богатый человек. Да и власти у меня много.
   - это трудно не заметить...- говорю я.
   -да. А с богатыми и властными несчастных случаев не бывает. Только тщательно спланированные случайности.
   На его тонких красивых губах играет улыбка, обнажающая крупные острые клыки. Его зубы похожи на белоснежный фарфор.
   - я не понимаю, к чему вы.
   - все, что я сделал,- говорит он.- не должно полететь к чертям. В любом случае. У меня много врагов. Людей, которые готовы сосать у меня, если попрошу, и кричать "Люблю!",а мысленно ждущих, как бы меня размазало по асфальту. Я бы сказал, все такие. Все, кто меня окружает.
   - ну не все...
   Он улыбается.
   - да. Ты снова о нем. Но как ты сам понимаешь, из него продолжатель дела никакой. Он не может организовать даже свой член.
   - я все равно не понимаю...
   Марк поворачивает ко мне голову. Его лицо все так же спокойно. Прозрачные глаза глядят прямо в мои, тонкий рот по-прежнему изогнут в улыбке. Его темные волосы чуть растрепались и прядями спадают на лицо. Все-таки мне повезло с генами.
   - я хочу, чтобы ты жил со мной. Здесь. Не думаю, что тебя тянет назад. В пустой дом.
   Я смотрю на него, мои губы дрожат, но с языка не слетает ни слова. Я просто не знаю.
   - ты удивлен, вижу. Наверное, думаешь, что я спятил.
   - не совсем так, но...это как-то странно.
   -ничего странного. Ты мне очень нравишься, как дальняя перспектива. Ты отлично говоришь. Держишься. Думаешь. Ты и выглядишь хорошо.
   - но вы меня едва знаете...
   - да я людей чувствую. Как собак. Вижу, чего они хотят и о чем думают, глядя мне в глаза.
   - а почему тогда вы так думаете об окружении?
   - у меня не было выбора. Из кучи черного дерьма я просто выбрал кусочки посветлее. Но ты- другое.
   - я- белое дерьмо?
   Марк смеется.
   - да не дерьмо ты. Ты- роскошный шанс.
   Я опускаю взгляд. Смотрю на блестящие у босых ног круглые камни. Мое лицо напрягается.
   -ты чего?- вдруг, я чувствую касание холодных пальцев.
   Марк убирает прядь волос от моего лица и поворачивает его к себе за подбородок. Мягко, но сильно.
   - что за взгляд побитого бладхаунда?
   Я улыбаюсь. Потом смотрю на него и предательски- тихо говорю:
   - жить здесь... все вместе?
   - я возьму тебе квартиру на первое время. Не хочу, чтобы ты трепал нервы, глядя вот на это.- он указывает ладонью на гремящую от музыки яхту.
   - а потом?
   - все то же самое. Ты будешь учиться. Зарабатывать деньги. Я дам тебе перспективы для всего, что захочешь. Здесь почти все нужные дядьки мне должны.
   Я снова смотрю под ноги. У висков противно стучит.
   Марк отворачивается и снова смотрит на яхту. Его взгляд застыл, глаза чуть прищурены. Они ничего не выражают, но его плечи напряженно подрагивают, а челюсти сомкнуты. Сильное, красивое животное, всегда готовое к прыжку. Готовое оскалить пасть и порвать на куски. Но рядом с ним чувствуешь огромную силу. Но никак не покой.
   - а что будет с ним?- говорю я. Кровь внутри становится все горячее. я чувствую, как она уже буквально закипает возле самой кожи. Мне становится горячо и тесно.
   - с кем?
   - С Элли.
   Он смеется. рычащий, тихий смех. Прикрытые глаза. Оскаленные ровные зубы. Таким красивым. как сейчас, он еще никогда не был. Но и страх, постепенно наполняющий меня и звенящий в ушах, кажется абсолютно новым.
   Марк поворачивает ко мне голову и улыбаясь, говорит:
   - Красная Армия всех сильней!
   Я открываю рот.
   -что?
   -что слышал. -он разводит руками. Крупные ладони с длинными тонкими пальцами и выпирающими венами. - Он отправится далеко- далеко. В сухопутные войска. У меня есть пара знакомых. Они составят для Элиота эффективную программу обновления...
   - Он же не Windows.
   - Он хуже. Поверь.
   - и вы думаете, что он изменится?
   Марк смотрит на меня, уголки его губ чуть приподняты.
   - разве я так наивен? Не изменится. Но я хоть отдохну от него.
   Я закрываю лицо руками. Мои ладони оказываются холоднее морских камней ночью. Слушаю, как сердце отплясывает чечетку, отдающуюся глухим эхом по всему телу. Даже в кончиках пальцев пульсирует этот страх.
   - я не тороплю тебя. Элиот говорил, ты собираешься домой на днях.
   Я киваю, все еще держась за лицо.
   - подумай хорошенько. Просто мне кажется, четыре пустые стены тебя раздавят.
   - я не понимаю, как вы... - я замолкаю. Сначала просто дышу, смотря на свои колени.
   Потом смотрю ему в глаза.
   - можешь даже не договаривать.
   - вы, похоже, меня читаете, как газету.
   - не только тебя. -он кивает.- и сейчас на твоей первой полосе заголовок "СПЕШИТЕ ВИДЕТЬ-ЧУДОВИЩЕ!".
   Я улыбаюсь, но улыбка выходит натянутой и дрожащей.
   - Это нормально. Я, может, и устал от него, как от выписанных на всю жизнь таблеток, но я понимаю, на что он способен. Своей улыбкой. Детским смехом. Своим лицом, наконец. Глядя на него, обо всем забываешь. И он начинает казаться милым ребеночком, влюбленным в монстра.
   - влюбленным... как вы это поняли? Что я так думаю?
   - правду всегда легче понять, чем скрыть.
   - то есть... - я снова замолкаю. Смотрю в его глаза.- м-м-м...
   - да не было ничего. Никогда.
   Я щелкаю пальцами до боли. Потом сжимаю их. Впиваюсь зубами в нижнюю губу так, что перестаю ее чувствовать.
   - он хотел. Да и сейчас хочет, наверное. Но тогда наша и без того дерьмовая семья просто рассыпалась бы.
   - а разве она не...
   - ты прав. Да, но... мы же не животные. У нас есть тормоза, на которые нужно нажимать в случае опасности. И желания, какими бы сильными они ни были, это просто набор химических реакций. Напоминание о природе. И не более.
   Он вдруг начинает смеяться своим рычащим смехом.
   - внутри у него, наверное, целая лаборатория...- говорит Марк и улыбается.
  
   Мы уже на палубе. Я стою, скрестив руки на груди, прижавшись спиной к холодному железу. Марк стоит напротив меня, держась руками за парапет.
   - в общем, твое дело -подумать. Ты взрослый, да и с головой у тебя порядок. Сможешь принять верное решение.
   Я киваю. Пару секунд стою, смотря в пол. Потом снова смотрю на него, стоящего во всем черном на фоне ночного месива моря и неба.
   - что-то есть в этом гадкое. В моем положении сейчас. Кажется, будто я кого-то обокрал.
   - ты никого не обокрал. Хорош винить себя во всем. Элиот сам виноват в том, что сейчас я говорил обо всем этом не с ним, а с тобой. С человеком, которого знаю неделю. Это о чем-то говорит.
   Мой взгляд встречается с его. Марк смотрит, запрокинув голову, из-под опущенных ресниц. Когда он улыбается, ямочка на его красивом подбородке становится чуть глубже, а ровные белоснежные зубы сияют звериным оскалом.
   - я просто не хочу сделать ему больно. -говорю я.
   -ты не сделаешь.- его хрипловатый низкий голос.- он уже не чувствует ничего. Разве ты не видишь?
  
   Что... дальше. Следовать хорологии или своей памяти, которая, как randomize timer,выбрасывает случайные воспоминания и детали?
   Не знаю. сейчас я помню только его лицо, когда он спал.
  
  
   Я иду по палубе. Мои тихие шаги едва слышно. ступни холодеют от ночного воздуха, сковавшего паркет в ледышку. Моя ладонь скользит по стене.
   Никаких мыслей. Я просто иду вдоль палубы, смотря себе под ноги.
   Рука вдруг теряет опору, и меня тянет в дверной проем. С трудом удержавшись на ногах, я смотрю по сторонам. Глаза пару секунд привыкают к темноте, потом зрение с болью фокусируется. Я вижу кровать, полупустые книжные полки. Чувствую запах хорошего крепкого табака и какого-то парфюма со сводящими с ума древесными нотками. Да, это спальня Марка.
   Я стою возле двери, опираясь плечом на стену, и смотрю на него. Марк спит, сложив руки на груди, его голова повернута вбок. Щиколотки скрещены, ноги вытянуты во всю их бесконечную длину. Я подхожу чуть ближе.
   Его лицо. Оно выглядит расслабленным и статичным. Сомкнутые веки не двигаются, чуть приоткрытые губы сухие и бледные. Его лицо кажется ровным и твердым, как мрамор. На впалых щеках больше нет щетины, но видно, что, если прикоснуться, его кожа все равно будет жесткой и холодной. Только по вздымающейся груди и волосам, чуть подрагивающим от гуляющего по спальне ветра можно понять, что Марк- не застывшая прекрасная скульптура.
   У него выступающие ключицы и широкие, но костлявые плечи. Мускулы на руках развитые, ниже локтей руки тонкие, но широкие, с сеткой выступающих жил. Я вижу его плоский живот и абсолютно гладкую грудь без единого волоска. Господи, он и в этом проявляет вкус.
   Как же мне невероятно повезло. Если я буду выглядеть так же в 40 лет, то... поскорей бы мне исполнилось 40.
   - привет, сучка!
   Горячий шепот возле самого уха, теплые руки внезапно обхватывают меня сзади. Элли целует меня в шею.
   - он божество, правда?- выдыхает он. Я чувствую, как его кожа пахнет сигаретами и этим его особенным пост- коитальным ароматом.
   - не без того...ладно, пойдем к тебе.
   Я ложусь спать у него на полу. Элли пару минут смотрит на меня. потом поворачивается набок и засыпает. Тишина.
  
   Дальше... я гулял целый день.
   С самого утра- и до ночи. Ходил по узким улицам прибрежного городка, пил дрянной глинтвейн в маленьких барах, месил ногами мокрый песок у кромки воды. Когда стемнело, я скинул одежду и бросился с пирса в горячие волны. Вода обволакивала меня , как мягкая перчатка, я стонал от удовольствия чувствовать ее всем телом, каждой клеткой кожи. Потом я лежал на еще теплых камнях и курил вишневые сигареты. Смотрел в бархатистое небо, украшенное россыпью серебристых звезд, и улыбался шуму волн. Ко мне подошла какая-то девушка, нагнулась и поцеловала в открытые губы. Потом убежала. Я так и не разглядел ее лица. После этого я лежал без движения где-то полчаса. Потом оделся и пошел к дому Марка. Было 1:13 ночи.
   Едва зайдя внутрь, я почувствовал что-то новое. Неприятное и скользкое. Какую- то пустоту. Будто из дома разом выкачали все запахи. Будто воздух стал холодным и застыл. Выкурив сигарету, я поднялся наверх. В комнатах никого не было. Я спустился вниз и еще раз обошел дом. Пусто.
   - Опять шлюхаешься...
   Я сел в кресло Марка и на несколько минут отключился. Меня разбудили шаги.
  
   - О, ты здесь...извини.
   Я открываю глаза и отвечаю на знакомый детский голос.
   -я не сплю. Заходи.
   -да...нет. я пойду...
   Голос звучит тише, чем обычно. Он сдавленный и дрожит. Я встаю из кресла.
   - Элли, ты какой-то странный. Что с тобой?
   Он смотрит на меня. На нем черная рубашка и потертые джинсы. Рубашка Марка.
   Глаза Элли сейчас как стекло. Они смотрят прямо на меня и не выражают ничего. Только его губы подрагивают.
   -ничего, -говорит он, сжимая кулаки.- все нормально...
   -я думал, ты в клубе.
   -нет, я не...в клубе. -он выходит из комнаты. - пойду, помоюсь.
  
   Я несколько минут стоял, прижавшись спиной к стене. в голове носились какие-то слова и взгляды. Картинки. Обрывки воспоминаний.
   "Ничего...все нормально".
   Эти слова всегда значат "помоги мне, мне очень страшно".
   Я еще несколько секунд постоял. Потом пошел в ванную.
  
   -ты ничего- я отлить?
   -ничего...
   Я толкаю дверь. Слышу шум воды, бьющейся о железо. Иду внутрь.
   Элли сидит в ванне, обняв колени. Вода достигла его щиколоток.
   - тебе не холодно?
   Он мотает головой. его подбородок подрагивает, лицо бледное и все в мелких брызгах воды. Капли блестят на его длинных ресницах и покрасневших губах.
   Я подхожу унитазу и приспускаю джинсы. Через зеркало смотрю на него.
   -Элли, с тобой точно все хорошо?
   Он кивает. Смотрит перед собой, прикусив губы. Я спускаю воду и застегиваю ширинку. Быстрыми шагами иду к ванне.
   - слушай, я же вижу. Что случилось?
   Я сажусь на корточки и складываю руки на бортик ванны. Смотрю на него.
   Через пару секунд Элли тоже смотрит на меня. Его губы не двигаются, а взгляд по-прежнему пустой.
   -его нет.- тихий голос, почти шепот.
   -что?
   -его больше нет.
   -кого?
   Он снова смотрит перед собой. Закрывает глаза. Впивается зубами в нижнюю губу так, что из нее вытекает тонкая струйка крови.
   -Элли, что ты делаешь, черт тебя во...
   - его убили. Его больше нет.
   -что? о чем ты? Я не понимаю.
   Он поворачивает ко мне голову. Его глаза блестят, как отполированное матовое стекло. Цвет лица едва ли теплее цвета зубной пасты. Элли вдруг улыбается. Коротко. Потом снова закрывает лицо ладонями. Неподвижно сидит на месте. Вода уже ему по грудь. Я тянусь к крану и заворачиваю его. Трогаю пальцами воду. Ледяная.
   - ты спятил! Простудишь себе все на свете!
   - ты что- еще не понял?
   -да что я должен понять? Ты опять нажрался колес?
   - блядь... - он обхватывает себя руками и прижимает лицо к коленкам.
   Я встаю на ноги и беру его за плечи. Ледяное тело ложится мне в руки без сопротивления. Я набрасываю на него халат и несу в комнату. Элли дрожит у меня в руках. Его дыхание возле моей шеи слабое и порывистое.
  
   - сиди! все, не выпущу!
   -но...
   -без "но".
   Он опускает взгляд. Кружка с горячим лимонным чаем трясется в его ладонях. Элли медленно моргает. Отпивает глоток чая, на его щеках появляются прозрачные всполохи румянца. На покрасневших губах остаются блестящие крупные капли воды. Он слизывает их кончиком языка. потом смотрит мне в глаза.
   - ты меня не слушаешь.
   -вот теперь я готов тебя слушать.
   Он сжимает чашку так крепко, что его пальцы белеют.
   - он уехал рано утром. Потом ушел ты. Я поспал еще пару часов, потом встал. Был такой сушняк... я топтался по дому, листал журналы, пил минералку. Потом опять уснул. меня разбудил телефон. Звонили какие-то незнакомые люди...они говорили адрес, по которому я должен был приехать. Что-то про машину говорили, я хоть и был с похмелья, но понял. Приехал. Это был морг.
   Я молча смотрю на него. Элли отпивает глоток чая, сглатывает и говорит:
   -его застрелили. Было около 10-ти утра. Он ехал по шоссе за чертой города, стреляли откуда-то сбоку. Первая пуля пробила легкое, вторая попала в шею. Он потерял управления, машина несколько раз перевернулась. Он умер почти сразу. Секретарша ехала рядом, ей пробило голову стеклом и обломками машины. Она умерла уже в больнице, через пару часов. Я приехал и смог заплатить достаточно, чтобы все прошло быстро.
   -что прошло?
   -кремация.
   Я смотрю на него. Опущенные веки, бледная кожа и блестящие губы. Только выступивший на скулах румянец наполняет лицо едва ощутимой пастельной краской. Я беру его за холодные пальцы. Элли поднимает взгляд.
   - я даже не представляю, что ты сейчас чувствуешь. Как это страшно.
   - почему нет? Ты ведь тоже потерял близких. Всех.
   - это другое. Мать долго болела.
   Элли ставит кружку на пол и берет меня за ладони.
   - у меня то же самое. Я так много переживал из-за него, что сейчас... -он пожимает плечами.- не знаю, что мне чувствовать. Что говорить. Делать.
   - я тоже. Я почти не знал его. Такая пустота. Будто ты вдруг выпустился из школы и не знаешь, куда идти дальше.
   -точно.
   В его глазах нет слез. Они абсолютно спокойные. Ничего не выражающий взгляд. Чуть приподнятые уголки пухлых губ. Только его пальцы дрожат, сплетаясь с моими.
   Как будто внутри все сжалось. Там, где сходятся ребра. Давящая на легкие пустота, горький ком в горле. И никаких мыслей.
   - он хоть раз говорил, что любит тебя?
   Элли смотрит мне в глаза.
   -нет.
   Я опускаю взгляд. Смотрю на свои длинные пальцы с крупными костяшками и на его тонкие, узкие, с аккуратными прямоугольными ногтями.
   -только однажды...он сказал что-то подобное.
   Я поднимаю взгляд на Элли.
   - меня в девятом классе избил один уёбок. Сломал нос и два ребра. Папа пришел домой, увидел меня и не стал расспрашивать. Просто ушел. На следующий день тот парень уже лежал в реанимации. Отец расквасил ему все лицо в кашу и примерно то же сделал с его яйцами. Когда я заговорил с ним об этом, он сказал, что оторвал бы ему голову, но вспомнил, что отец уёбка должен ему денег.
   -как романтично.
   -не то слово!- Элли улыбается.
   -но это как у животных. Не любовь это.
   -а что?
   -ну...-я пожимаю плечами.- кошки тоже защищают котят. Но если котенок вдруг оказывается слабым и больным, они сами и убивают его.
   Он закрывает глаза. Его мягкие губы по-прежнему растянуты в улыбке. Я накрываю его ладонь своей.
   - ладно. Ты вроде в порядке. Наверное, хочешь побыть один.
   - ага. -он кивает.- спасибо тебе за все.
  
   Я сижу на холодном полу кухни, обнимая свои колени и уткнувшись в них подбородком. Перед моими глазами стоит образ мужчины. Он кажется слишком красивым. Когда видишь таких людей на улице, то сжимаешься в комок, заодно сжимая все свое ничтожество.
   На нем черные джинсы и черная футболка без рукавов, открывающая рельефные руки. Он худой, но его тело выглядит мощным за счет роста и размаха плеч. Его лицо...
   Это лицо Марка. Это и мое лицо.
   Говорят, мы похожи. Нас даже путают друг с другом. Но рядом с ним я выгляжу простачком. Да и нет во мне его звериной грации. Бесстыдного холодного спокойствия, свойственного людям, у которых есть все. Хотя теперь... у него скорее было все.
   Его взгляд так и прожигает меня. Я смотрю перед собой в темноту, но вижу его глаза. Прозрачно- голубые, уставшие, они смотрят на меня из глубины моих же запутанных мыслей.
   Я закрываю лицо руками и выдыхаю в ладони.
  
   Я иду вдоль стены. Внизу живота давит острая боль. Обычно горячая ванна снимает напряжение. Мне хочется поскорее ощутить ласку пены и мягкость воды.
   Я толкаю дверь. Полумрак. Горят несколько больших свечей по углам ванной комнаты. Дрожащее от дуновений ветра пламя мечется тонкими полосками тени вдоль стен. Элли стоит напротив раковины и смотрит на меня через зеркало. Его глаза огромные от ужаса. Они блестят стальным блеском и в них стоят слезы. Лицо окаменевшее и бледное.
   -это не то, что ты...
   Я опускаю взгляд ниже. Делаю пару шагов к Элли, он отходит в сторону.
   -даже не думай. Я быстрее тебя.
   Он покорно стоит на месте. Я подхожу ближе и беру его за пальцы. Аккуратно, не задевая запястий, поворачиваю тонкие белые руки Элли внутренней стороной к себе. Так и есть. Впрочем, паутиной опутавшие кожу струйки крови и так все объясняли.
   На каждой руке по пять-шесть глубоких, длинных, раскрывшихся порезов. Кожа разъединилась, и из видимого углубления каждой царапины течет кровь. Я вижу куски разорвавшейся ткани. Кожа Элли белая и горячая.
   - тебе не стоило приходить.
   - заткнись, уёбок. Сейчас отправишься в больницу.
   - в психушку, хочешь сказать?
   - значит, туда! А зачем ты это сделал?!
   - чтобы умереть. Все просто. -его обычно звонкий голос сейчас звучит глухо. Мягкие губы дрожат.
   - ты даже не плакал, когда мы...
   - слезы- это соленая вода. Когда они текут, а когда- нет. Это биология. А здесь,- он прижимает окровавленные пальцы к груди.- Здесь другое.
   Я смотрю на бордовые отпечатки, потом на сочащуюся из ран бурую кровь.
   -кажется, я помню, что нужно делать.
   Никогда не думал, что одновременно кто-то может выглядеть так трогательно и так пошло.
  
   На самом деле глубоких порезов было два: один отходил от запрясться вверх к локтю, которой был на сгибе правой руки. Остальные были глубиной не больше пары миллиметров, и хотя кровь из них вытекала быстро, с ними я справился еще быстрее. Другие два заставили потрудиться.
   - ты идиот.
   - можешь не объяснять, я...
   - ты сунул руки в горячую воду. Теперь мучаешься. Надо было в холодную.
   - тогда кровь бы плохо вытекала.
   - если бы ты хотел, чтобы она вытекала, ты бы уже был мертв.
   - так ты же зашел...
   - закрыл бы дверь.
   Элли поднимает взгляд с раскрытых шрамов на меня. Его щеки мгновенно заливает прозрачный румянец и он закрывает глаза.
   - блядь!
   - прости, иголка плохо вошла. Сейчас...
   - ай!
   -больно?- я смотрю на него. По щекам струятся слезы, губы поджаты. Он кивает. -ну терпи уж. Скоро закончу.
   Я продолжаю зашивать порез, изредка поглядывая на его лицо. Элли не отрывая взгляда следит за иголкой, прокалывающей тонкую кожу, затягивающей нити на месте схождения краев раны. Раскрытый уголок еще кровоточит, он похож на хищный тропический цветок, раскинувший алые лепестки. Я стягиваю края нитками и поднимаю иглу вверх.
   - надо было снотворное принять. -сквозь слезы и дрожь улыбается Элли.
   - веселишься?
   -нет... -он мгновенно опускает глаза.
   -да ладно,- говорю я,выдавливая кровь из уголка раны.- я видел, как один парень ради прикола резал руку....пьяный был... первое, что пришло ему в голову -написать кровью "ХУЙ!". Мы потом долго про это...
   -прости меня.
   Я поднимаю взгляд.
   - прости за все это дерьмо. За то, что все испортил.
   Сейчас можно начать все это "Да нет, ты прости!...".а можно промолчать.
   - скажи хоть что-нибудь!
   - Рефлексия- дерьмо. сейчас не про это нужно говорить.
   - а про что?
   - вот про это!- я провожу пальцами по свежим швам. Белые нитки уже успели побагроветь. - я не уверен, что все надо именно так делать. все вроде проспиртовал, но вдруг что...может начаться заражение или еще какая-нибудь херня.
   - хуй с ним.
   -Элли...
   -брось. Ты и так сделал слишком много.
   Я начинаю аккуратно, едва задевая кожу, забинтовывать его худенькие руки. чувствую, как он смотрит на меня. Смотрит и улыбается.
   - на самом деле, это очень эгоистично. Ты не имеешь права.
   - почему? - его голос сходит на шепот.
   - ну... жизнь причиняет боль. Каждому. И каждый ищет выход. Любовь. Героин. Или вот это... самоубийство становится для каждого спасительной кнопкой, которая всегда под рукой. Ведь оно избавляет сразу и от боли, и от ее источника. Но ты имеешь право нажать на кнопку только в том случае, если после твоей смерти не останется ни одного человека, чья жизнь без тебя потеряет смысл.
   Наши взгляды на секунду встречаются. Я продолжаю бинтовать руку.
   - чья жизнь опустеет. После маминой смерти я получил такое право. Право сделать с собой все, что угодно. но у тебя такого права нет.
   - пока есть ты...
   Я опускаю взгляд.
   -точно...
   - тогда и у тебя его нет! -он накрывает мои ладони своими.
   - да брось...
   - я серьезно.
   Несколько секунд я смотрю на него, а руки Элли все греют мои. Потом он подтягивает колени к себе и откидывается на подушки.
   - такое чувство, будто внутри вместо крови и органов пузырьки воздуха... - он сворачивается клубочком и обнимает себя руками.- пустота такая ...
   - ты бледный. Ужас.
   - мне холодно...
   - сейчас.
   Я накрываю его одеялом и двумя пледами.
   - так лучше? Или еще окно закрыть?
   Он только кивает головой, его глаза закрыты, уголки мягких губ приподняты.
   - мне страшно оставлять тебя здесь.
   - так не оставляй...
  
   Я лежу на спине, тупо уставившись в низкий темный потолок. Уснуть...это точно не про сегодняшнюю ночь. Я то и дело украдкой поглядываю на Элли. Он давно спит, его губы приоткрыты, а веки чуть подрагивают. Лицо по-прежнему сливочно-белое.
   От него идет такое тепло, что лижущий торчащие из-под одеяла ступни ветер кажется ледяным. Я подтягиваю ноги к себе.
   - не можешь спать...
   Я поворачиваю голову. Глаза Элли по-прежнему закрыты.
   - все ты постарался.
   - сейчас...- говорит он и тянет ко мне тонкую забинтованную руку.
   Элли двигается ближе ко мне и уже через пару минут засыпает головой у меня на груди. Боясь потревожить его сон, я аккуратно натягиваю на нас одеяло и застываю в одной позе. Закрываю глаза. Тишина. Только уже родной шум волн за стеной и тихое дыхание Элиота.
  
   Потом были слезы.
   Проснувшись ни свет, ни заря, я едва не закричал от ужаса: Элли рядом не было. Я буквально выпрыгнул из теплого кокона кровати и стал обходить комнаты одну за одной. Перед глазами стояли окровавленные руки и бледное лицо в отражении зеркала.
   Элли был в спальне Марка. Я увидел его через прозрачную дверь и зашел буквально на полшага.
   Он лежал на сваленной на широкую кровать куче рубашек, галстуков и костюмов. Уткнувшись в них лицом, Элли дрожал от рыданий. Из его груди вырывались громкие стоны, мне так хотелось прикоснуться к нему, но я пару минут просто стоял у порога, потом ушел.
   Пока я вытирал пол в ванной и разогревал на сковороде вчерашние спагетти, он сидел на палубе и пил водку прямо из бутылки и курил. Во время обеда он тоже выкуривал одну за одной. Я не стал ничего говорить ему.
  
   - ты ничего не съел...
   Элли перестает ковырять вилкой в кучке макарон и пожимает узкими плечами.
   - понимаю ,не слишком аппетитно, но хоть чуть-чуть поешь!
   Он наматывает на вилку 3 макаронины и сует в рот. Сглатывает, даже не прожевав.
   - спасибо и на этом.
   Он закуривает и откидывается на спинку стула. Смотрит куда-то в сторону.
   - что будешь делать с его комнатой?
   -ничего. - из кольца мягких губ вырывается струйка густого дыма.- я туда вообще больше не зайду. Там все им дышит.
   - ты можешь переделать комнату. Под студию или спальню для гостей.
   - я же говорю- не зайду туда больше!
   Я опускаю взгляд. Он тушит сигарету и закрывает лицо руками. На этот раз его просто бьет глухая дрожь. Я не вижу его лица. От вида его заплаканных глаз у меня внутри будто разбивается ледяная глыба.
   - блядь....извини...- шепчет он.
  
   День прошел быстро, он стекал, как вода по рифленой доске. Я думал, рядом с Элли будет тяжело, но он просто уходил в другую комнату, когда подступали новые слезы. Он не мог остановить это. А я не мог прекратить следить за ним.
   Вечером я сразу лег спать, едва стемнело. Пару минут просто пролежал без сна, глядя в окно. Потом закрыл глаза и попытался отринуть все ощущения кроме тепла одеяла и свежести ветерка, гуляющего по комнате. Но мысли приступом тошноты снова подкатывали к голове.
   - опять не спишь?
   Я открываю глаза. Элли стоит возле меня, потирая ладони.
   - не получается.
   - овец пробовал считать?
   - и овец ,и слонов, и окровавленные бритвы.
   Он улыбается.
   - можно к тебе? противно одному.
   - давай.
   Он залезает под одеяло и ложится на живот рядом со мной. Я поворачиваю голову и смотрю на него. Лицо по-прежнему бледное, веки чуть опухли, а в белках глаз краснеют капилляры. Детская красота Элли сейчас выглядит болезненной и хрупкой.
   Он опускает ресницы и улыбается.
   - тебе уже лучше?
   - не знаю. вот сейчас- хорошо. С тобой.
   Я убираю от его лица прядь золотистых волос. как я и думал- они мягкие, как живот персидского котенка.
   - только давит что-то. Внутри. И я чувствую, что это никогда не закончится.
   - не понимаю...
   - ну...при жизни папы мне вся его жизнь казалась идеальной. Роскошной. А теперь...меня тошнит от всего этого. Но куда бы я не взглянул- везде его жизнь. Это как будто у тебя в доме долгое время жил кто-то больной мерзкой болезнью. И когда человек уходит, ты скучаешь по нему, но первое желание- отмыть дом от запаха болезни. От запаха человека. Как будто его не было. И с этим желанием ничего не сделаешь. Это как навязчивая идея.
   - После маминой смерти я вообще уехал из дома. Те же чувства были. Хотелось просто убежать. Хоть куда.
   Я смотрю на него. Мягкие губы приоткрыты, взгляд больших голубых глаз теперь скользит по мне. Я чувствую кожей теплоту этого взгляда.
   - но есть еще кое-что. я себя за это ненавижу. Прямо разорвать себя на части хочется.
   Он смотрит мне в глаза, потом, глядя в окно, быстро говорит:
   - дело в тебе. я стараюсь думать о тебе, как о брате, но...не получается. -он пожимает плечами.- не могу и все. Когда я вижу твои глаза, когда ты говоришь этим голосом, то... то все.
   Элли проводит пальцами по моей шее, потом отдергивает руку и закрывает глаза.
   -это так глупо....- говорит он, закрывая лицо ладонями. - искать в одном человеке другого.
   -так все делают. Каждый новый контакт- всего лишь продолжение старого. Или замена.
   - все дело в лице. И в голосе.
   - да понятно. Я вот тоже вряд ли увижу твою мать снова, а ты так похож на нее. Поэтому иногда, глядя на тебя, я просто с ума схожу. С этим очень трудно справиться. Как будто всю жизнь говорил "ложить", тебя вдруг переучивают. Знаешь ведь, что неправильно, но так тянет!
   Мягкие губы растягиваются в улыбке. Потом он смотрит на меня. Снова проводит пальцами по шее, потом они ложатся на затылок, проникают в волосы. Я кладу руку на его теплую твердую грудь. Сердце колотится под кожей , как у зверька.
   - я чувствую такую злость... - шепчет Элли, и его лицо оказывается в паре сантиметров от моего.
   - только злость рождает в людях силу.
   - гнев.
   - да. И гордость.
   Он смеется.
   Горячее сладкое дыхание лижет шею, я хватаю Элли за руку и тяну к себе. Он на пару секунд замирает надо мной, опираясь на локти. Потом прижимается ко мне всем телом, и я сцепляю руки у него за спиной, сдавливая, боясь отпустить. Он смотрит на меня, его волосы касаются моего лица, губы открыты.
   - ты уверен, что?..
   -Элли....
   Сладкий воздух, который он вдыхает в меня тут же распаляет тело. от касаний шелковистого рта под кожей сотней иголочек пробегает дрожь. Я толкаю его в плечо и кладу на спину. ложусь сверху, не отрываясь от мягких губ, впиваясь в них. Только сейчас я чувствую, как сильно и давно мне этого хотелось.
   я целую его шею, держа за волосы. Потом сжимаю тонкие запястья и завожу его руки за голову.
   Он касается губами лица, когда я отпускаю его руки- обнимает мои плечи, и снова прижимается ко рту. Его вкус - свежий после зубной пасты. Горячий язык скользит по нижней губе, проникает в мой рот и щекочет небо.
   Я провожу ногтями по его животу, потом пальцы царапают плечо, оставляя белые полосы. Элли стонет, его губы растянуты в улыбке. Он скрещивает ноги у меня за спиной и тянет к себе.
   - давай же...
   Резкий, бьющий в голову звук прерывает тихий шепот Элли. Телефон.
   - хуй с ним...не бери!
   - Элли...
   - о, господи, сейчас.
   Он слезает с кровати и подходит к телефону. Стоит спиной ко мне в своих белых обтягивающих трусах. Я тянусь к его пояснице и провожу по мягкой бархатистой коже подушечками пальцев.
   Элли молчит, держа трубку возле уха. я встаю с кровати и обнимаю его талию одной рукой. Вторая поднимает густые нежные волосы. Я целую шею Элли там, где под кожей бьется кровь.
   Элли кладет трубку. Поворачивается ко мне. Его губы приоткрыты.
   - ты чего?
   - да... фигня.
   -кто звонил?
   Он поднимает взгляд. Его глаза сейчас снова похожи на матовое стекло.
   - я не знаю. но говорили что-то странное.
   - что именно?
   - "ты ведь знаешь, кто поймает лбом следующую пулю?". И все.
  
   Я сижу на краю постели, Элли- на полу передо мной.
   - я даже не знаю, что делать теперь.
   - да уж.
   Он подтягивает к себе ноги и обнимает колени. Кладет на руки подбородок и смотрит на меня.
   - хотя, черт возьми... но ты не согласишься.
   - почему? говори- хуже не будет.
   Я смотрю на него.
   - тебе ведь осточертело это все? Все, что тебя окружает.
   - еще как.
   - ну, тогда от этого можно избавиться. От дома. От города. От людей.
   - имеешь в виду- сбежать?
   - ну, да. Меня здесь никто не знает. И в моем доме тебя точно не найдут.
   - есть одна хрень...- он улыбается-. Я не хочу, чтобы дом и все остальное досталось какому-нибудь упырю или, еще хуже, моей мамаше.
   - но и тебе дом не нужен.
   - ни дом, ни деньги.
   - тогда все просто.
   - о чем ты?
   - огонь. Мы все это сожжем.
  
   Я никогда не видел ничего красивее пожара. Языки пламени вздымаются от малейшего движения воздуха, распускаются, подобно лепесткам живой лилии. Яркое зарево освещает весь берег и отражается в ребристом зеркале воды. Огонь облизывает стены дома, проникает в окна, горящие обломки падают в воду. Я смотрю на лимонный цветок, в который превратилась яхта, и улыбаюсь. Потом смотрю на Элли. Из-под его опущенных ресниц стекают слезы, но он тоже смеется.
   - господи, как хорошо.
   - да...
   Я наклоняюсь к нему и прикасаюсь губами к дорожке слез на щеке. Солоноватый вкус вскоре сменяется вкусом рта Элли. Он целует меня, едва касаясь. Я беру его за руку.
   - покажи мне.
   -что?
   - я вижу, с тобой что-то не так. Сними бинты.
   - все нормально со мной.
   - ну ага. Ты бы себя видел.
   - мне правда не больно! Я вообще ничего не чувствую.
   - вообще ничего?
   - не- а.
   - это еще хуже. Размотай бинты.
   - нет. Давай уже плыть.
   -Элиот! Это не просьба.
   - не буду я их разматывать!
   - ну и что ты сделаешь- вплавь от меня скроешься?
   - господи...ну зачем это тебе?
   - от того, что я увижу зависит, куда мы направимся и как скоро. Я почти уверен, что все нормально. Нужно просто проверить.
  
   Большие прозрачно- голубые глаза блестят от слез. Он смотрит на свою кожу, и его губы дрожат. Я не могу отвести взгляда от бледного лица и покрасневших век. Чувствую, как в самом центре тела все сжимается в тугой наэлектризованный комок, и бросаюсь на Элли. Обхватываю его спину, прижимаюсь лицом к теплым мягким волосам. Он обвивает меня руками.
   - какое я дерьмо... прости.
   - ты сделал все, что мог.
   - видимо, не все.
   - я сам виноват. Если берешься за что-то -делай до конца. А я... -он всхлипывает.- сдохну.
   - не говори так...
   - ты же видел.
   - ну и что...
   - тут уже не поможешь. А в психушку я не хочу. И быть обрубком.
   - Элиот!
   - только ты меня прости.
   Я чувствую, как жжет глаза. Закрываю их, отпускаю Элли.
   - ну что ты?- он берет мое лицо в ладони и стирает пальцами влагу у меня под глазами. - только не нужно этого. Я твоей боли не стою.
   - ох, заткнись! Я слабак. Не смог тебя защитить.
   - от самого себя не защитишь.
   Отблески огненного зарева окрасили его сливочную кожу в персиковый цвет. Я провожу пальцами по нежной детской коже, очерчиваю контур мягких полных губ. Он приоткрывает рот и целует мои пальцы. Потом берет за руку и прижимает мою ладонь к своей груди.
   - давай ничего не будем делать. Я хочу просто быть здесь. С тобой.
   - но будет уже поздно...
   - вернемся- начнется суета. Суды, обыски, моя мать... лучше тихо уснуть здесь. Пока ты рядом. А дальше... я не знаю.
   Он ложится мне на грудь и, улыбаясь, закрывает глаза. Я смотрю на его длинные ресницы и блестящий рот. Снова провожу пальцами по горячей мякоти губ. Целую разгоряченный лоб и накрываю его рукой.
   Тишина.
   Ветра все нет.
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"