Алексей смотрел через стекло на закат. Этим вечером он получился наиболее багряным и сочным, словно огромную кисть окунули в банку с краской и провели неровную линию. Хотя нет, это была не краска. Открытая, сочащаяся кровью, рана, вот откуда великий художник взял цвет для сегодняшнего вечера.
За спиной затарахтел старенький холодильник. Алексей отвлёкся от мрачных мыслей и повернулся спиной к закату. Стрелка будильника остановилась за пять делений от сигнала. На плите остывает куриный бульон. Из соседней комнаты слышен кашель.
Скоро время ужина. Седьмой день он живёт в этой забытой квартире с единственным родным человеком. Своей мамой. Порой Алексею казалось, что он такой же школьник, как и 28 лет назад, и весь смысл его жизни заключается в заботе о несчастной маме. Принести воды утром, приготовить еду, сбегать в магазин за пивом или сигаретами.
В такие моменты он садится на скрипучий стул, сжимает голову руками и раскачивается, пока липкая паутина воспоминаний не растворяется слезами. Он вырвался из постоянного рабства, как только прозвенел последний звонок. Он убежал, уехал в другой город. И вот теперь все вернулось на свои места.
Кашель усиливается. От резких звуков внутри Алексея что-то постоянно обрывается и падает. Обрывается и падает. Ещё три минуты, бульон недостаточно остыл. Алексей в тысячный раз пытается себя убедить, что поступает хорошо. Ведь мама самый близкий для него человек. Когда он забирал её из больницы, врач смотрел на него глазами, полными скорби и понимания. Сочувствовал. Если бы он знал, что притащив Алексея сюда из другого конца страны, окунул его в детские кошмары. Врач сочувствовал не тому человеку, и совсем по другому поводу.
Ещё он сказал, при должном уходе, его мать протянет два-три месяца. И все это время нескончаемый кашель, куриный бульон, запах лекарств по всей квартире и запах тлена в спальне матери. Но это не самое страшное. Ее глаза, ее осуждающий взгляд. Ее тихое ворчание, которое словно железом по стеклу, скребет по мозгам. Она всегда была им недовольна.
Прошла всего неделя, как он привез ее домой. Детские кошмары всплывают в памяти, атакуют. Давно забытые приступы вернулись, словно никуда не уходили, и только ждали подходящего момента. И частота их, день ото дня, только усиливается.
Кровавый закат становится тоньше и постепенно гаснет. Суп остыл. Кашель за стенкой перешёл в хрип. Трезвонит древний будильник, перекрывая звоном шум холодильника и хрип умирающей старухи. Алексей сидит на стуле, обхватив голову руками, и раскачивается из стороны в сторону. Он будет так качаться до утра, пока не придёт медсестра, с уколами для его матери.