Предисловие переводчика

   Фредерик Пол в своей статье 'The Wives (and Drives) of Robert Heinlein' сетовал:

swgold, 21.10.2013

Роберт Хайнлайн
Ворчание Из Могилы
Под ред. Вирджинии Хайнлайн

Для Детей Хайнлайна

ПРЕДИСЛОВИЕ

   В этой книге не будет отточенных текстов, ничего напоминающего рассказы Хайнлайна или его статьи последних лет. Эти материалы были извлечены из ежедневной переписки автора с его литературным агентом и другими адресатами, многие письма приводятся с сокращениями.

   Из них убрана большая часть утомительных переговоров относительно деталей контрактов, обсуждения процентов роялти, и прочие вещи, которые захламили бы рассказ о литературном творчестве (и о многом другом). Эта книга родилась из толстых папок, содержащих миллионы слов, большая часть которых была бы скучна тем, кто не интересуется каждодневным писательским трудом и продажами рукописей.

   Многие просили меня заняться биографией Роберта или нашей общей - его и моей - но я всё ещё к этому не готова. Возможно, когда-нибудь потом.

   А пока - перед вами переписка: она охватывает большую часть периода, начиная с момента, когда Роберт впервые начал писать, до 1969-1970 года, когда он обнаружил, что затяжные нюансы его бизнеса, а впоследствии - серьёзная болезнь, - фактически свели к нулю время, отведённое на писательский труд. Тогда я взяла на себя канцелярскую работу, информацию по продажам, налоговый учёт, и часть корреспонденции. В 1970-м Роберт тяжело заболел. Он проболел весь год, и заботы о делах полностью легли на мои плечи. Нам повезло, что я начала этим заниматься годом раньше.

   Я отобрала выдержки из писем по нескольким темам, так, чтобы объединить все идеи и заметки, которые к ним относились. На самом деле в каждом письме затрагивалось множество вопросов, но я разбила их по темам, насколько это было возможно. Вот некоторые из тем: романы для подростков, романы для взрослых, издатели, путешествия, переписка с поклонниками, потерянное время, творческие методы Роберта, и т.д.

   Некоторые имена были опущены по юридическим причинам.

   В письмах сохранились ссылки на телефонные переговоры, но восстановить их было невозможно. Поэтому их пришлось убрать из текста.

   Здесь совсем немного выдержек из писем, написанных после того, как я взяла на себя управление делами... большинство этих писем написаны самим Робертом. Время от времени он говорил с Лертоном Блассингэймом, своим агентом, но большую часть своего времени он читал рабочие материалы и писал. В течение последних восемнадцати лет своей жизни он много болел. Но, между тем, он продолжал работать.

   Я была его 'первым читателем' - человеком, который первым читал каждое его произведение и высказывал предложения по сокращениям, исправлениям и т.п. Это была большая ответственность. Когда в 1970-м Роберт слёг с перитонитом, 'Не Убоюсь Я Зла' всё ещё нуждался в большем количестве сокращений. Было очевидно, что он не в состоянии (и ещё долго не будет в состоянии) этим заниматься. Издатель требовал рукопись, и тогда я сделала ксерокс с черновика и отправила ему копию. За это я несу полную ответственность. Возможно, после сокращений эта история стала бы лучше. Но, несмотря на это, только в США было продано больше миллиона её экземпляров в мягкой обложке, она была переведена на более чем полдюжины языков, и всё ещё продолжает издаваться по всему миру, в том числе на английском языке.

   Однажды Роберт написал своему агенту, что хотел бы написать автобиографические мемуары и назвать их 'Ворчание Из Могилы Роберта Э. Хайнлайна (покойного)'.

Вот эта книга. В ней - долгие годы, множество тем и личные заметки, взятые главным образом из переписки между Робертом и его агентом, Лертоном Блассингэймом.

Вирджиния Хайнлайн

Кармэль, Калифорния 1988

РОБЕРТ Э. ХАЙНЛАЙН. КРАТКАЯ БИОГРАФИЯ, НАПИСАННАЯ ВИРДЖИНИЕЙ ХАЙНЛАЙН

Здесь родился Хайнлайн. Батлер, штат Миссури.

   Роберт Энсон Хайнлайн родился 7 июля 1907 года в Батлере, штат Миссури, третьим из семерых детей Бам Лайл Хайнлайн и Рекса Ивара Хайнлайн. Он был ещё ребенком, когда его растущая семья переехала в Канзас-Сити.

1910 или 1911 г. Роберт Э. Хайнлайн (внизу справа) с сестрой Луизой (внизу слева) и братьями Лоренсом Лайлом (вверху слева) и Рексом Иваром (вверху справа).[1]

   Научившись читать, Роберт читал всё, что попадалось ему в руки. Он буквально читал на ходу по дороге в школу, шагая по улице, петляя по тротуарам, до самого здания школы. Он посещал неполную среднюю школу, затем Центральную Среднюю Школу в Канзас-Сити, и проучился один год из двухгодичного курса в местном колледже.

1924 г. Портрет Хайнлайна к окончанию школы.

   Его старший брат поступил в Военно-морскую Академию Соединенных Штатов, и Роберт тоже постарался туда попасть. Он собрал множество рекомендательных писем от разных людей и, получив направление от сенатора Джеймса Рида, попал в Военно-морскую Академию в 1925 году.

1927 г. Хайнлайн с родителями во время учебы в Академии в Анаполисе.

   После её окончания в 1929-м, он поступил на службу на борт 'Лексингтона' под командование капитана И.Дж.Кинга, который позднее, во время Второй мировой войны, стал главнокомандующим американским Флотом. Когда срок его службы на 'Лексингтоне' подошел к концу, капитан Кинг подал рапорт, чтобы оставить его в качестве специалиста по артиллерийскому делу. Однако Роберта назначили служить офицером-артиллеристом на эсминце 'Ропер'.[2]

1929 г. Роберт Э. Хайнлайн, в форме кадета в год окончания Академии.

   Служба на эсминце была нелегка: из-за сильной качки корабля он постоянно страдал от морской болезни. Он похудел и слёг с туберкулёзом. После излечения Флот уволил его с действительной военной службы.

   В возрасте двадцати семи лет он оказался списан на берег с маленькой пенсией. Ему пришлось искать какой-то способ увеличить эти средства. Он пробовал заниматься серебряными рудниками, политикой, продавал недвижимость и пытался учиться на инженера.

1934 г. Хайнлайн играет в крокет.

   Однажды в журнале научной фантастики он увидел объявление о конкурсе. Тогда он сел и написал рассказ ('Линия Жизни'). Он чувствовал, что рассказ был слишком хорош для журнала, проводившего конкурс, поэтому он послал его в ведущий журнал в этой области, 'Astounding Science Fiction'. Джон В. Кэмпбелл-младший купил этот рассказ.[3]

   Следующие несколько рассказов, которые он написал, продавались хуже, и только на пятой или шестой попытке Кэмпбелл снова купил у него один рассказ. Второй и последующие рассказы, в конечном счете, тоже были проданы, а Роберта зацепила писательская стезя. Он начал писать, чтобы выплатить ипотечный кредит на дом, который они с женой купили несколько лет назад. После того, как ипотека была выплачена, он попробовал бросить писать, но почувствовал какой-то смутный внутренний дискомфорт, и только вернувшись к пишущей машинке, он вновь почувствовал себя полноценным человеком.

   Во время Второй мировой войны Роберт оставил литературу, чтобы выполнять инженерную работу для американского Флота. В течение трёх лет он занимался этой работой в Филадельфии. После войны он вернулся к литературной деятельности. Теперь он искал более широкие горизонты. Его убедили начать подростковую серию, он начал продавать рассказы в 'Saturday Evening Post'. Его второй подростковый роман приобрело телевидение, запустив на его основе сериал, который шёл в течение пяти лет. Он также написал сценарий к классическому фильму 'Destination Moon' и начал подумывать о написании серьезных романов для взрослых, чтобы открыть этот рынок для научной фантастики.

   Роберт считал, что возможность выхода человечества в космическое пространство достаточно важна и волне осуществима, поэтому ещё во время службы в Филадельфии он написал два письма, пытаясь убедить Флот начать исследование космоса. Одно письмо прошло по инстанциям до главы Филадельфийской Военно-морской Авиационной Экспериментальной Станции, который и убил это предложение. Второе с помощью друга прошло (также по инстанциям) через Оперативное Военно-морское командование, и добралось до Кабинета Министров. Рассказывали, что тогдашний президент Труман воспринял его достаточно серьёзно и даже спросил, может ли такая ракета быть запущена с палубы корабля. Нет, ответили президенту. И это уничтожило проект.

   В 1947 Роберт развелся с женой, и когда он получил решение суда, он женился на мне.[4] Во Вторую мировую войну я пошла на Флот, как WAVES[5], а заканчивала службу в Филадельфии, где я встретила Роберта: мы работали в одном подразделении.

   Однажды Роберт потратил несколько часов на поиски каких-то заметок для антологии. Пытаясь ему помочь, я поняла, что его папки нужно систематизировать. И тогда я начала выстраивать систему, которой пользуюсь по сей день. Так я оказалась вовлечена в литературный процесс.

   К тому времени, когда Роберт почувствовал себя выше головы загруженным делами (переписка с агентами, ведение учета, ответы на письма поклонников, и прочая рутина - неизбежные спутники литератора), я уже чувствовала себя достаточно хорошо знакомой с его делами, поэтому смогла принять на себя эти заботы. Мы работали как одна команда, вместе обсуждали поступающие предложениями, и я отвечала за него на письма.

   После того, как была запущена подростковая серия, множество книг было продано, прежде всего, в библиотеки. И тогда Роберт стал любимцем библиотекарей. Его то и дело приглашали выступить с речью, а ежегодно, к выходу очередной книги для юношества, он делал специальную программу на радио.

   Но он по-прежнему очень хотел заниматься серьёзной литературой для взрослых, а не для специализированного рынка научной фантастики. Так, в 1960, он закончил писать 'Чужак В Стране Чужой'. Эта книга стала самым известным его произведением. Вчерашние мальчишки, зачитывавшиеся его подростковыми романами, продолжали интересоваться научной фантастикой, которую Роберт сделал столь популярной. Поэтому он намеревался писать для них 'взрослые' романы. В течение нескольких лет он регулярно писал две книги в год, одну для взрослых и одну для подростков. Кроме того, он постоянно получал заказы на разные статьи. Многие предложения приходилось отклонять из-за отсутствия времени.

   В промежутках между книгами мы много путешествовали. Четыре раза мы объехали вокруг света, проводили время в Европе. Одной из самых интересных (но единственной) была поездка в Советский Союз. В 1960 мы посмотрели парад Первого Мая, затем вылетели в Казахстан. Вскоре после нашего прибытия в Алма-Ату пришло сообщение об инциденте с 'У-2'. Обстановка стала более чем прохладной, но деваться было некуда, поэтому мы продолжили поездку, отправившись в Самарканд, который был истинной причиной нашей поездки в СССР. Мы были в Вильно незадолго до встречи на высшем уровне Хрущева и президента Эйзенхауэра. В этот день Советский Союз запустил ракету, и тогда мы не были уверены, что она была беспилотной. После экскурсии по одному из замков в Вильно, мы столкнулись с группой кадетов Красной Армии, которые были чрезвычайно взволнованы этим событием и рассказали нам. Новость привела нас в уныние, и мы возвратились в нашу гостиницу.

Советский Союз, Первое Мая 1960. Лозунг: 'Земля-Марс-Земля - мы будем там первыми'.

   В 1970-м Роберт тяжело заболел, после чего ему потребовались два года, чтобы восстановить здоровье. Затем он снова сел за пишущую машинку и создал 'Достаточно Времени Для Любви'.

   Он всегда был человеком хрупкого здоровья. Его болезни становились всё более частыми, и всё меньше оставалось времени для книг. Мы оба имели вкус к путешествиям, и мы повидали большой мир, мы побывали везде, куда смогли добраться. Мы посетили Антарктиду и прошли через Северо-Западный проход в Японию.[6] Когда Китай открыл границы для туристов, мы отправились туда, посетив и другие страны Востока. 'Уплыть За Закат' была издана к 80-му дню рождения Роберта. Начали приходить вопросы: неужели его пишущая машинка произвела свою последнюю книгу? (К тому времени место машинки уже занял компьютер). Он намеревался писать дальше, но снова вмешалась болезнь, и 'Уплыть...' действительно стала его последней книгой.

   Я оставлю другим оценивать значение работ Роберта, но мне не раз говорили, что он был 'Отцом Современной Научной фантастики'. Его книги были изданы во многих странах, на многих языках, и некоторые из них кажутся вехами в истории.

   За свою жизнь Роберт был удостоен многих наград, включая четыре награды 'Хьюго' за лучший роман года. Ими были награждены 'Двойная Звезда' (1956), 'Звёздные Рейнджеры' (1959), 'Чужак В Стране Чужой' (1962), и 'Луна - Суровая Хозяйка' (1966). Он первым был удостоен звания Гранд Мастера 'Nebula Award' от Авторов Научной Фантастики Америки. Много было и других наград: 'The Sequoyah Award', присужденная Детьми Штата Оклахома за лучший детский роман года ('Имею Скафандр - Готов Путешествовать!'); много наград за донорское движение, которое мы организовали; 'Tomorrow Starts Here', присужденная 'Delta Vee, Inc'. Роберт неизменно выигрывал первые места по популярности среди авторов в опросах 'Locus'. Но вещью, которая доставила ему наибольшую радость, как мне кажется, было приглашение выступить на форрестоловских лекциях в его альма матер в 1972 году.[7]

   В октябре 1988-го меня попросили приехать в Вашингтон, округ Колумбия, получить от имени Роберта 'Distinguished Public Service Medal'. К моему величайшему сожалению об этом он уже не узнал.

Distinguished Public Service Medal (присужденная посмертно).

ГЛАВА I
В НАЧАЛЕ

10 апреля 1939: Роберт Э. Хайнлайн - Джону В. Кэмпбеллу, мл.

   Предлагаю на рассмотрение приложенный рассказ "Линия Жизни" для "Astounding" или "Unknown" - на ваш выбор, так как не уверен, какому направлению[8] он больше соответствует.

19 апреля 1939: Джон В. Кэмпбелл-мл. - Роберту Э. Хайнлайну

   ...Мне понравился ваш рассказ, "Линия Жизни", планирую взять его по нашему стандартному тарифу 1 цент за слово, или 70.00 $ за вашу рукопись.

"Линия Жизни" Astounding, август 1939. Художник Isip.

25 августа 1939: Джон В. Кэмпбелл-мл. -  Роберту Э. Хайнлайну

   В ближайшее время вы должны получить наш чек на 310.00 $ за "...Виноградная лоза и Фиговое дерево..." ("Если Это Будет Продолжаться...") - название нужно изменить, чтобы звучало поживей. Повесть действительно всем хороша и заслуживает нашей обычной 25%-ой премии за "необычайно хорошую историю". Это - изумительно хорошая вещь; можете присылать нам ещё, сколько сможете.

   Но - ради любви к Небесам! - не посылайте нам больше ничего на эту тему. И премия не поможет, потому, что эта вещица станет головной болью и "камешком в ботинке", в ней придется всё аккуратно перефразировать и смещать акценты.

"Если Это Будет Продолжаться..." Astounding, февраль-апрель 1940. Художник Hubert Rogers.

* * *

   Я получил истинное наслаждение от содержания и логики этой вещи. Вы можете, и, я уверен, часто будете получать эту 25%-ую премию за необычайно хороший материал. Меня очень интересуют рассказы и короткие повести. Эту вещь мы не можем отправить в печать пока не закончим "Серый Ленсмен" Э.Э.Смита, поэтому сейчас мне хотелось бы еще чего-нибудь, чтобы заполнить промежутки.[10]

1940. Хайнлайн за своим столом с иллюстрацией Роджерса к "Если Это Будет Продолжаться..."

15 декабря 1939: Джон В. Кэмпбелл-мл. - Роберту Э. Хайнлайну

   Я, очевидно, был неправ, полагая, что вы не справитесь с "Утраченным Наследием" [издан в "Super Science Stories" как "Потерянный Легион" Лайла Монро], но и вы определенно ошибаетесь, полагая, что "Если Это Будет Продолжаться..." является, или имеет тенденцию стать дешёвой халтурой. Она имеет аромат, округлость фона, которые делают её прекрасной.

23 января 1940: Джон В. Кэмпбелл-мл. - Роберту Э. Хайнлайну

   У меня есть идея, и я хотел бы, чтобы Вы хорошо обдумали её, прежде чем дадите мне определённый ответ. Я думаю, что Вы - один из тех писателей, которые способны с энтузиазмом перерабатывать чьи-то идеи в связную историю. Знаете, кто-то умеет это делать, кто-то совершенно не способен. Вы должны ощущать это в себе, поэтому я хотел бы услышать, как Вы отреагируете на мое предложение.[12]

"Взрыв Всегда Возможен" Astounding, сентябрь 1940. Художник Charles Schneeman

23 февраля 1940: Роберт Э. Хайнлайн - Джону В. Кэмпбеллу-мл.

   Вот - история об инженерах-атомщиках и урановой электростанции ["Взрыв Всегда Возможен"]. Я намеревался послать её моему другу  из радиационной лаборатории Лоренса в Беркли[13] для финальной технической проверки, но решил вместо этого сначала послать Вам. Как Вы отмечали, в этой области всё быстро изменяется. И чем скорее изложенная здесь история увидит свет, тем больше шансов, что некоторые исходные посылки рассказа не будет признаны несостоятельными.

   Я также думаю, что этот рассказ даст Вам некоторое представление о том, способен ли я на самом деле перерабатывать чужие идеи. Если Вы решите, что способен, то мне интересно было бы попробовать реализовать вашу идею об учёных, сходящих с ума из-за полной неопределённости в "суб-эфирном" поле. Но только не сейчас, не раньше осени. Мне кажется, что писать ещё один рассказ об учёных, сходящих с ума, сразу вслед за первым - не слишком хорошая идея, ни для меня, как автора, пытающегося заслужить коммерческую репутацию, ни для журнала.

   Кроме того, это - хорошая идея, и для её реализации я хотел бы не меньше пятидесяти тысяч слов. Но сейчас на прилавках уже лежит один мой сериал[14], и я не думаю, что в этом году вы захотите издавать второй - или я неправильно сужу о коммерческих ограничениях?[15]

2 ноября 1940: Роберт Э. Хайнлайн - Джону В. Кэмпбеллу-мл.

   ...Я отказался, объяснив, что за публикацию под моим собственным именем расценки выше. (Я могу разрешить им издать "Утраченное Наследие" под псевдонимом, потому что я действительно хочу увидеть эту вещь изданной. Я собираюсь её немного переписать, чтобы получилась научная фантастика, а не фэнтези, но чтобы при этом она по-прежнему рассказывала о том, о чём я хочу.)[17]

   Раз уж я начал говорить о нюансах моей личной политики, я чувствую себя обязанным сформулировать её более определённо, поскольку это касается и Вас тоже. В этом бизнесе я либо играю на повышение, либо выхожу - но только не снижаю планку. Я не намерен писать беллетристику настолько плохо, чтобы соскользнуть на более низкий тариф за слово, на уровень литературной халтуры. Пока Вы редактор в "Street and Smith" или в другом месте, Вы можете получать мой материал, если он Вам нужен, по цене цент с четвертью за слово (или выше, если Вы посчитаете это нужным, и это одобрит бизнес-офис). Имея дело с Вами, я не буду пользоваться услугами литагента, хотя теперь он у меня есть. Ни мое имя, ни имя Энсона МакДональда никогда не появятся в других издательствах за те же расценки, что платите мне Вы, а если я получу лучшее предложение, то сообщу об этом Вам и поставлю Вас в известность, как положено, прежде чем сменю работодателя. Я пишу ради денег и, конечно же, буду продавать туда, где выше расценки, но я чувствую, что у меня есть сильные обязательства перед Вами. И потому никакой другой редактор не получит те два имени, которые Вы рекламировали и создавали по тем же тарифам, которые платите мне Вы.

   Я, кажется, сильно отклонился от изложения моей собственной политики и моих намерений. Я, вероятно, продолжу писать, по крайней мере, некоторое время. Если когда-нибудь Вы сочтёте нужным начать отклонять мои вещи, я рассчитываю попробовать свои силы в каких-нибудь других формах, возможно, писать в глянцевые журналы или книжные романы, и, особенно, публицистику по теории финансов и денег, которой я долгое время хотел заняться, а также статьи по различным экономическим и социальным проблемам. У меня есть куда продать подобные вещи, но это будет скорее хобби - порядка десяти долларов за статью, на которую ушла неделя исследований, и тощие роялти с книг в этой области. Впрочем, я мог бы в то же самое время попытаться выбить более высокие расценки за беллетристику. Как знать - я никогда не думал, что буду писать журнальную беллетристику, или вообще художественную литературу любого вида, но за неё хорошо платят... к моему удивлению!

   В дополнение к замечаниям о моей собственной политике: возможно, Вы считаете, что мое желание перейти из сферы научной фантастики куда-то ещё попахивает неблагодарностью, учитывая то, как Вы относились ко мне. Это - главная причина, почему я с нетерпением ищу новые области приложения сил. Мне сильно не по душе вести деловые отношения с близким другом. Нынешнее положение, когда Вам нравится всё, что я пишу, и Вы это охотно покупаете, может продлиться многие годы. Если так - прекрасно! Все счастливы. Но Вам не доставила бы никакого удовольствия необходимость отклонить мой материал, и, разумеется, это было бы неприятно мне. А это может случиться в любое время - ваша редакционная политика может измениться, или мой стиль или подход могут измениться, наконец, я могу просто выйти из моды. Когда это произойдёт, я хотел бы быстро обрубить эту связь, не давая ей шанса проверить на прочность нашу дружбу. Я не хочу, чтобы дошло до того, что Вы будете листать полученную от меня рукопись, думая, "Ради Христа, почему бы ему не торговать своей требухой где-нибудь в другом месте? Ведь он знает, что мне очень не хочется ему отказывать..." И я не хочу, обнаружив в своём почтовом ящике отвергнутые рукописи, восклицать "Милостивый Боже, чего он ожидает получить по цене цент с четвертью за слово? Ещё один Новый Завет?!" Я также не хочу, чтобы Вы принимали от меня рассказы сомнительного качества просто потому, что Вы очень не хотите отказывать. Я подозреваю, что подобное могло бы иметь место с рассказом о тессеракте ["...И Построил Он Себе Скрюченный Домишко"].

   На сегодня я знаю, что я - вполне рентабельная коммерческая собственность, о чём говорит как наличка от клиентов, так и "Аналитическая Лаборатория", но я не собираюсь дожидаться, пока сползу на четвёртое или пятое место. Нет, когда я уйду, я уйду на взлёте, чтобы гарантировать, что наши деловые отношения никогда не станут неприятными или разочаруют одного из нас. Вот такой долгий и многословный способ сказать, что я очень высоко ценю вашу дружбу и намерен сохранять её, насколько это в моих силах.

13 февраля 1941: Джон В. Кэмпбелл-мл. - Роберту Э. Хайнлайну

   ...Мы будем платить Вам 1 1/2 цента за слово за ваши рассказы. Вы гарантируете, что Ваше имя не появится в других журналах научной фантастики или фэнтези. И, естественно, Вы храните упомянутые договоренности строго под замком. Поскольку сейчас "Энсон МакДональд" в такой же степени ваше имя, как и "Роберт Хайнлайн", созданный в и для "Astounding", всё сказанное распространяется и на него. Если Вы получите предложение по 1 3/4 или по 2 цента за слово - хватайте не раздумывая. Они либо быстро избавятся от конкурентов, либо очень быстро прогорят. Это круче, чем может себе позволить платить кому бы то ни было любое современное НФ-издание, исходя из экономических соображений.

17 февраля 1941: Роберт Э. Хайнлайн - Джону В. Кэмпбеллу-мл.

   ...Только одно исключение из вышеупомянутой договорённости, которое, возможно, Вас позабавит - у меня есть ещё одно фальшивое имя [Лайл Монро] и фальшивый адрес, это совершенно отдельная от Р.Э.Х. персона, прикрываясь которой я пытаюсь сбагрить последние три отстойных рассказика, из ранних[18]. Тут я отдаю предпочтение редакторам, которые мне не нравятся. Меня забавляет распродажа барахла подобным способом. Думаю, тут всё честно - они же проверяют, что покупают и получают то, за что заплатили - но будь я проклят, если я позволю моему настоящему имени появиться хотя бы на одном из их чеков.

   ...Я полагаю, моя мысль теперь ясна, я намерен и дальше держать марку, и думаю, вы об этом знаете. Позвольте мне добавить только одно: если дела пойдут плохо и бизнес-офис прикажет вам снизить тарифы, я безропотно вернусь к центу с четвертью за слово, если таков будет Ваш самый высокий тариф. Но если Вы заплатите кому-то полтора цента, я хочу столько же. Если мой материал начнёт ухудшаться и перестанет заслуживать максимальной ставки, я предпочту уволиться, а не снижать расценки. То же самое я должен был однажды сказать по поводу отказов - я их не люблю и брошу это занятие когда они начнут приходить. Я знаю, это не может вечно продолжаться, и видит бог, достигнув в каком-то смысле вершины, я предпочту красиво уйти, а не сползать вниз по склону.

"Шестая Колонна" Astounding, январь-март 1941. Художник Hubert Rogers.

6 сентября 1941: Роберт Э. Хайнлайн - Джону В. Кэмпбеллу-мл.

   Из ваших последних двух писем я вынужден заключить, что между нами возникло некоторое взаимонепонимание - Вы очевидно пребываете в заблуждении, что я всё ещё пишу. Я, конечно же, не отправлял Вам открытку со словами "я увольняюсь". Я не мог этого сделать, в данных обстоятельствах это смахивало бы на ребяческую раздражительность. Однако, я знал, что я уйду, знал, когда и по каким причинам это произойдёт, и много месяцев назад я посылал Вам письмо, в котором сформулировал моё намерение и мои причины. Вы же помните его? Я знаю, что Вы его получили, потому что Вы на него ответили. Суть вопроса была в том, что я продолжу писать научную фантастику и буду считать это занятие своей основной профессией до тех пор, пока я не получу уведомления об отказе, после чего я увольняюсь. Я предупредил Вас об этом заранее, чтобы Вы знали, что это сделано обдуманно, а не в порыве раздражения.

   Вы же помните, что в 1940 я несколько месяцев с нетерпением дожидался возможности уйти. И вот пришло время выйти в отставку - но я не смог. Я не мог себе этого позволить. Вы брали всё, что я написал по хорошим, жирным тарифам. Рабочий день приносил мне, по крайней мере, тридцать долларов, обычно больше. Я не мог оставить всё и предаваться праздности, я не мог забросить свою пишущую машинку без каких-то веских причин, иначе я бы не смог оправдаться перед моими остаточными пуританскими предрассудками. Поэтому я отвёл сам себя в сторонку и сказал:

   "Послушай, Роберт, это пора прекратить. Тебе не нужно больше денег - большие деньги только порождают дорогостоящие привычки, которые никоим образом не сделают тебя счастливее, чем ты есть. Зато от них ты станешь толстым, дряблым, страдающим одышкой, и вдобавок угробишь своё пищеварение".

   На что Роберт ответил:

   "Да, босс, я знаю. Но посмотрите, ведь это же машинка для печатания денег! Стукни по ней кулаком, и из неё посыплются доллары. Деньги, деньги, деньги, деньги!"

   Тут мне пришлось строго ему сказать:

   "Деньги! Конечно, деньги - хорошая штука, но ведь тебе их много не нужно. Мы закрыли эту тему, когда пошли служить на флот, и мы доказали это когда ты погорел, купив тот серебряный прииск".

   На что он ответил:

   "Всё так, но взгляни - ты мог бы купить столярный станок "Дженерал Электрик"! Ты мог бы поставить его вон туда - и за него просят всего 110 $".

   "Опять гаджет! Ты знаешь, что я думаю о гаджетах. Да ты вообще хоть раз ими пользовался?"

   "Хватит трепаться! Мы прекрасно знаем, что ты тоже любишь гаджеты".

   "Ну, в разумных пределах... но стремление обладать ими - порочно!"

   "Вот как? Тогда ты по уши погряз в пороках".

   "Вовсе нет, - ответил я с достоинством. - Я могу брать их, могу к ним вообще не прикасаться. Кроме того, я предпочитаю сам их мастерить, а не покупать".

   Спор продолжался дальше. Он указал мне, что деньги не обязательно тратить, их можно давать взаймы или раздавать. (Мы оба согласились, что деньги не стоит копить, разве только на конкретные краткосрочные цели.) Потом я спросил:

   "Ты когда-нибудь брал взаймы или ссужал деньги на проект, который бы не протух со временем?"

   Он упомянул пару случаев, и я был вынужден признать, что он был прав.

   "...В остальных случаях нам следовало бы быть осторожней с инвестициями" - добавил он с надеждой.

   Результатом спора был компромисс: я позволил ему и дальше стучать по клавишам нашего игрового автомата, пока он продолжает срывать куш, но при первом же проигрыше мы это дело бросим.

   И вот наконец пришёл конверт, которого я ждал, в котором вместо чека лежал отказ ["Восьмой День Творения", позже изданный как "Аквариум С Золотыми Рыбками"]. Я испытал лёгкий укол сожаления о неполученных деньгах, который быстро сменило приятное осознание того, что в школу можно больше не ходить. Весь день я занимался фотографией. Весь следующий день я копал яму под плавательный бассейн. Я подумывал заняться этим проектом уже пять лет, последние нескольких месяцев я всё собирался начать, но это же требует времени, очень много времени! Я мог бы нанять строителей, а сам продолжал бы стучать по пишущей машинке, но меня такой вариант не устраивал - я сам хотел заниматься тяжёлым физическим трудом [который] обеспечивают кирка, лопата и тачка.

   А, кроме того, у меня было множество проектов для пишущей машинки, которые были отложены на неопределённый срок, потому что я был занят НФ. В частности небольшая книга по денежно-кредитной теории, которая должна была быть написана полтора года назад. То есть "должна" и будет, вероятно, закончена этой зимой. Я ожидаю, что её издадут, но, вероятно, это не принесёт никаких денег. Помимо этого, меня убедили заняться учебником по началам семантики и общей семантике. Я более-менее готов к выполнению этой задачи, имея за плечами пять семинаров по предмету, однако потребуется ещё многое изучить и решить монументальную задачу разработки простых и ясных методов обучения в весьма сложной области, поскольку она требует даже от "образованного" читателя практически полной перестройки методов мышления. По моим оценкам это может занять от двух до пяти лет. Кстати, если Вас заинтересует, то я готов сделать популярную статью или две по этому вопросу для "Astounding". Однажды я уже предлагал Вам это сделать, если помните, но Вы ничего не ответили.

   Помимо вышеизложенного, я собираюсь попытаться сделать, по крайней мере, один роман для книжной публикации и, вероятно, попробую начать работать с глянцевыми журналами, скорее всего, через агента Вирджинию Пердью. Мне до сих пор не очень везло с агентами, а в этом деле, похоже, хороший агент - почти обязательное условие.

   Хотя перечисленные планы многочисленны и увлекательны, они, в то же время, по своему характеру неспешные - именно то, чего я хотел. Я хочу иметь возможность остановиться, сесть и "послушать, чего хочет моя душа" в течение часа, дня, или недели, если я чувствую такую потребность. Я ещё не знаю, какова моя главная цель в этом мире, если она у меня есть, но я знаю, что я не найду её если буду слишком сильно спешить и слишком много суетиться...

   ...Я так многословен, потому что для меня важно, чтобы Вы поняли мои мотивы - мне нужно Ваше одобрение. Позвольте мне задать риторический вопрос: каким может быть стимул, чтобы я оставался профессиональным писателем научной фантастики? В настоящее время я - самый популярный автор в самом популярном журнале в этой сфере и получаю (я полагаю) самый высокий тариф за слово. Куда мне ещё двигаться, если исключить направление вниз? Я не могу подняться ещё выше в этой области, дальше просто некуда... Честно говоря, постоянное напряжение меня истощило. Я всё ещё могу писать, но меня ужасно утомляет каждую неделю пытаться стать умнее, чем был неделю назад. Да и зачем? Выше первого места мне не встать, полтора цента за слово - это максимум того, что мне могут заплатить.

   Я не буду пытаться оживить мои рассказы, увеличивая степень авантюрности сюжета. Это не мой стиль.

   Мне кажется, что популярность моего материала базировалась в значительной степени на том, что я постоянно расширял сферу приложения НФ и превратил её из рассказов об изобретениях в истории более тонкой тематики и более реалистично мотивированные с точки зрения человеческой психологии. В частности, я ввёл в обиход высокую трагедию и полностью отказался от формулы герой-злодей. Мой последний рассказ, тот, который Вы отвергли ["Аквариум С Золотыми Рыбками"], представляет собой не отход от направления, в котором я работал, но логическое и (на мой вкус) художественное развитие темы. Я не обвиняю Вас в том, что Вы его отклонили; если Вы не разглядели смысла истории, у Вас нет никакой причины думать, что его увидят ваши клиенты. Однако история имела смысл, самый важный смысл, самый мощный и трагический. Возможно, я выразил его слишком тонко, но у Вас и у меня весьма существенно различаются представления о том, какую степень утонченности может выдержать рассказ. За свои деньги Вы испортили очень много превосходных рассказов, которые Вы напечатали, выдавая их соль на странице содержания, в аннотации под заголовком, и в подписях к иллюстрациям. И Вы чуть не полностью угробили "Реквием", добавив четыре строчки в конце, которые уводят читателя в тупик, уводят от истинной сути рассказа.

   Как бы то ни было, я не пытаюсь продать Вам тот последний рассказ, я просто хочу сказать, что это была не бессмысленная история, но одна из самых смелых тем, которыми я когда-либо занимался, и, насколько я знаю, которая никогда прежде не поднималась в научной фантастике.

   Вернемся к нашим баранам: я чрезвычайно благодарен Вам за помощь, которой Вы были для меня во всех отношениях в течение этой двухлетней попытки коммерческого письма. И я не хочу, чтобы Вы чувствовали, что я получил, что хотел и смылся. Одной из причин непрерывных поисков, которые я делал для "Astounding" и "Unknown", было то, что я ожидал моей отставки и хотел иметь возможность сказать: "Хорошо, Джон, я ухожу, но вот - полдюжины других авторов, моих протеже, которые займут моё место и ещё останется". Я думаю продолжать эти поиски ещё какое-то время[19].

   Кроме того, я не выдвигал себе никаких жёстких и поспешных ультиматумов, что я вообще не буду писать научную фантастику. Если у меня появится идея, которая действительно меня заинтригует, то я напишу об этом рассказ и представлю его. Естественно, я не ожидаю, что Вы будете поддерживать прежнюю финансовую договорённость. Я не соглашусь на снижение расценок, но вы можете купить вещь по центу за слово под именем Лайл Монро, по центу с четвертью для Калеба Сондерса, или, если Вы посчитаете, что рассказ того заслуживает, за полтора цента для Хайнлайна или Макдональда. Конечно, если один из последних двух будет иметь успех в глянцевых журналах, то его появление в бульварных изданиях будет полностью исключено, но пока это только отдалённая возможность.

"Вселенная" Astounding, май 1941. Художник Hubert Rogers.

16 сентября 1941: Роберт А. Хайнлайн - Джону В. Кэмпбеллу-мл.

   Чем я, собственно, занят - я поймал Вас на слове, что вы купите "Восьмой День Творения" ["Аквариум С Золотыми Рыбками"], если исправить его одним из двух способов: изменить концовку или изменить предыдущий кусок, чтобы концовка получилась менее неожиданной. Я предпочёл переписать предыдущие части, иначе это будет совершенно другая история, не в моём духе. Я никогда не писал рассказов о Спасителе Мира по стандартной формуле, потому что я в них не верю. Даже в "Шестой Колонне" я сделал всё возможное, чтобы дать понять, что работа только началась и никогда не будет закончена. Эта конкретная история была предназначена, чтобы дать совершенно свежий взгляд на тему "вторжение инопланетного разума". Насколько я знаю, во всех подобных рассказах инопланетные разумные существа относятся к людям как к примерно равным себе, либо как к друзьям, либо как к врагам. Предполагается, что ИР будет либо другом, стремясь общаться и торговать, либо врагом, который будут сражаться и убивать, или, возможно, порабощать человеческий род. Однако существует ещё один, намного более унизительный вариант, когда инопланетный разум настолько превосходит наш и настолько безразличен к нам, что почти нас не замечает. Им даже не нужна наша территория - они живут в стратосфере. Мы не знаем, развились ли они здесь, или в другом месте - и никогда этого не узнаем. Наши величайшие инженерные сооружения они считают чем-то вроде коралловых рифов, то есть, мало заметными и признанными не стоящими внимания. Мы даже не можем им чем-то навредить. Да и они нам не угрожают, вот разве что их "строительство" может периодически разрушать нашу среду обитания, подобно тому, как грейдер, выравнивающий почву для прокладки шоссе, разрушает норки сусликов.

   Некоторые из них могли бы между делом изучать нас - а может и нет. А какой-нибудь чудак из них мог бы даже держать некоторых из нас в качестве домашних животных. Именно это и произошло с моим героем. Он слишком активно интересовался одним из их производственных процессов, его поймали, и чисто по случайности не раздавили, а оставили в качестве домашнего животного. Со временем он осознал безвыходность своего положения, но он так и не понял со всей ясностью одну горькую истину, что человеческий род не может даже бороться с этими существами. Он был всего лишь золотой рыбкой в аквариуме - а кого заботит мнение беспомощной золотой рыбки? В моём патио устроен садок для рыбы. Возможно, живущие в нём рыбы люто ненавидят меня и поклялись меня уничтожить - но я об этом никогда не узнаю, и это не лишит меня сна. Думаю, что никакие, даже самые сокровенные научные познания не позволят этим рыбам мне навредить. Я недосягаем для них и безразличен к ним.

   Я использовал в качестве рабочего названия "Аквариум С Золотыми Рыбками", но изменил его, потому что, на мой взгляд, оно преждевременно раскрывало суть истории. Похоже, теперь, Вы хотите раскрыть интригу быстрее? Возможно, единственное, что нужно изменить - это рабочее название. В любом случае, Джон, Вы постоянно выкладываете основную идею рассказов в аннотациях, иногда, как мне кажется, в ущерб драматическому эффекту рассказа. Поэтому я так отреагировал на аннотацию к "По Собственным Следам"  (Впрочем, Вы - редактор! Я не жалуюсь, я только высказываю мнение). Я просмотрю рассказ через день-два и попробую понять, где в начале я могу подбросить улики. Если у Вас есть какие-нибудь конкретные идеи, пожалуйста, говорите сразу, я не совсем уверен, что понимаю, чего Вы хотите - по крайней мере, какого сорта подсказки нужны. Возможно нам всё же придётся прогнать этот рассказ еще пару раз.

   Я буду счастлив продать этот рассказ по причине, которая изложена в моём последнем письме. Как Вы знаете, я постепенно распродал все полдюжины рассказов, которые Вы отвергли с того момента, как я начал писать. На прошлой неделе я продал два, через день - последние два ["Крысолов" и "Цель Высшая Моя", оба под псевдонимом Лайл Монро. Хайнлайн никогда не разрешал их переиздавать]. Они были совершеннейшее барахло, написаны весной 1939. И это полная победа: я продал каждую строчку, написанную с того самого первого дня, когда я попробовал стать профессиональным писателем... Всё подчистую, вплоть до этого последнего рассказа. И если удастся довести его до ума и продать - это будет очень приятно.

"Аквариум С Золотыми Рыбками", Astounding, март 1942, под псевдонимом Энсон МакДональд. Художник Kramer. Рассказ вначале был отвергнут Кэмпбеллом, но, в конце концов, Хайнлайна и Кэмпбелл согласовали исправления.

17 сентября 1941: Джон В. Кэмпбелл-мл. - Роберту Э. Хайнлайну

   Я совсем забыл об этом маленьком нюансе. И, конечно же, теперь это обстоятельство держит меня за одно удивительно чувствительное место. Суть вот в чём:

   Первое: мы переходим на увеличенный формат, и примерно на 70% расширяются наши потребности.[20]

   Второе: У нас есть повести, но мы очень нуждаемся в рассказах.

   Третье: У нас был один хороший автор, который действительно мог производить нужное количество слов. И теперь - именно в этот момент! - он собрался увольняться! И надо же такому случиться, как раз в то самое время, когда у нас нет на руках ни одной вашей вещи. Конечно, ваши протеже, вместе взятые, смогут произвести примерно те же объёмы, но совсем не того качества, на которое способны Вы.

   Таким образом, мы запускаем издание большего формата, с большим объёмом в условиях потери лучшей трети наших авторов - одного человека с тремя именами.

   Послушайте - как насчёт того, чтобы отложить решение по крайней мере до нового года, или ещё когда-нибудь? К тому времени, возможно, мы сумеем утрясти всё в лучшем виде.

   Теперь по поводу того Рассказа-Который-Отклонили: научная фантастика обычно читается как лёгкая, эскапистская литература. Читатель не ждёт от неё (или не ищет в ней) глубокой философии; и тем паче он не ожидает и не готов к глубокой философии, когда садиться читать историю, которая по всем внешним признакам будет авантюрным боевиком. Батисферы ... что-то внеземное или чужое ... люди  исчезают и гибнут ... могучая угроза, следить за которой посланы военные моряки - и далее нечто мощное и энергичное, с финальным противоборством в развязке...

   Ну, или, по крайней мере, такое впечатление оставляет начало рассказа. Ответ, который Вы дали, был совершенно неожиданным, правильный ответ на неправильный вопрос, если так можно выразиться. Вся конструкция вопрос-ответ кажется бессмысленной и разочаровывает читателя. Но при расценках Хайнлайна-МакДональда в 1 1/2 цента я не могу себе позволить их разочаровывать. Измените либо ответ, так чтобы он соответствовал заданному читателями вопросу - или приведите вопрос в форму, из которой бы более очевидно следовал тип ответа, чтобы всё стало ясным. Предоставленный ответ действительно содержал очень интересную идею, но эту идею перешибают неудовлетворённые ожидания авантюрного боевика.

   Вообще-то потерять Вас в данный конкретный момент для "Astounding" будет всё равно что вырвать зуб, когда язык то и дело нащупывает оставшуюся дырку.

   Соглашусь, что подниматься вверх, как раньше, у Вас не очень получится. Я могу согласиться с вашим желанием уйти при ваших обстоятельствах. Но послушайте, когда это перестаёт быть обязанностью, писательство превращается в одно большое развлечение. Если бы Вам пришлось, как мне, заполнять журналы, Вы поняли бы, что хорошие рукописи - это послание Небес. Побудьте Богом ещё некоторое время, и посылайте их побольше, а?

   Одно я знаю твёрдо: меня ждут громкие вопли рассерженных читателей.

19 сентября 1941: Джон В. Кэмпбелл-мл. - Роберту Э. Хайнлайну

   По поводу ваших собственных рассказов. Повести - вот ваш хлеб - повести и короткие сериалы, которые теперь, в нашем новом формате, будут целиком помещаться в одном номере. Вам нужен простор, чтобы развить культурный фон, на котором будут действовать ваши персонажи. Я знал об этом, и предложил Вам короткую форму главным образом потому, что тогда я отчаянно нуждался в рассказах, которые нельзя было бы почуять пока не открыта книга.

25 сентября 1941: Роберт Э. Хайнлайн - Джону В. Кэмпбеллу-мл.

   Я думаю, что нашёл его. Чёрт меня возьми, я в этом уверен. Я имею в виду сериал - тот, который я искал ["Там, За Гранью"].

   Какое-то время я словно блуждал в синем тумане, пытаясь найти тему, центральную коллизию, подходящую для НФ-истории размером с роман. Я хотел, чтобы она была полностью зрелой, взрослой, с драматическим потенциалом - и чтобы прежде её никто не использовал. Естественно, загвоздка была в последнем требовании. Даже если НФ не исчерпала всех возможностей, их, безусловно, хорошо повыбрали, по крайней мере, мне трудно было найти действительно свежую тему. И я начал искать её методом исключения. Во-первых, я исключил космические путешествия. Заезженная тема, она имеет тенденцию затмить собой всё остальное. Потом я предположил, что основные проблемы экономики и политики уже решены. Так, одним махом, я исключил практически все сюжеты, какими я занимался раньше.

   Отлично! Но за что же будут бороться мужчины и женщины во вселенной, в которой сплошь мир и процветание? Какие причины конфликтов у них остались? Проблемы секса и брака - очевидно, но я не пишу для "Ladies' Home Journal". Основная проблема эстетики? Вполне доступная тема для разработки в НФ, и к тому же свежая, но это такая тонкая материя, что будет трудно убедить читателей, что проблемы эстетики можно подвергнуть научному исследованию и обработке. То же самое относится к метафизическим проблемам.

   Мне показалось, что я забрёл в тупик, и тут мне пришла в голову ещё одна идея, пусть и не новая, но практически неиспользованная. Её всячески обсуждали, вместо того, чтобы пустить в дело. Это возможности генетики, и в частности вопрос "Что Мы Собираемся Сделать Из Человеческого Рода"? Г. Тукер умело разбирал этот вопрос в мартовском номере '39[21], Стэплдон имел с этим дело на огромном временном масштабе в "Последних и Первых людях". Tэйн-Белл предложил некоторые возможности в "The Time Stream"[22], было написано множество историй о супермене, и много состряпано рассказов типа "безумный ученый в лаборатории создал новую тварь". [Олдос] Хаксли сделал красивую сатиру в "Прекрасном Новом Мире", и даже Хайнлайн прошелся по краю этой темы в "Детях Мафусаила". Но мне кажется, что там ещё осталось о чём писать, новые и в некотором смысле лучшие истории.

"Дети Мафусаила" Astounding, июль-сентябрь 1941. Художник Hubert Rogers.

30 сентября 1941: Роберт Э. Хайнлайн - Джону В. Кэмпбеллу-мл.

   Прилагаю кусок откровенной ерунды, черновик которой Вы видели в 1939. Я её сократил, в соответствии с требованиями  потенциального покупателя. Он готов её купить, но я не обязан её продавать именно ему. В сокращённом виде вещь выглядит получше, и мне пришло в голову, что, если у Вас всё ещё есть проблемы с поступлением рассказов "которые нельзя было бы почуять пока не открыта книга", как Вы выразились, у этой вещи может быть какой-то шанс. Она не слишком хороша, я знаю, но, быть может, она не хуже, чем альтернативы?

   Предлагаю Вам её по цене один цент за слово под именем Монро, которое на ней стоит, или под именем Лесли Кейта. Бог видит, что она не стоит цента за слово, но я полагаю, что это - ваш самый низкий тариф. Если Вы увидите, что не сможете её использовать, немедленно поместите её в тщательно запечатанный сосуд и сильным пинком пошлите обратно ко мне, чтобы я смог запустить её на дешёвый рынок, для которого она и предназначена.

   Я полагаю, что с моей стороны было глупостью и напрасной тратой времени заниматься переделками и продажей этого барахла, но это - последние из оставшихся, и я испытаю глубокое удовлетворение, избавившись от них всех. Ни одну из этих вещей не пришлось переписывать дважды, что само по себе не так плохо, ведь многие авторы делают, как минимум, по два черновика.

   Завтра я начинаю переделку "Восьмого Дня Творения" ["Аквариум С Золотыми Рыбками"]. Восемь дней она не займёт, поэтому у меня останется целых два месяца на сериал. Каждый день мои проработки приносят пачки заметок и это кайф. Я думаю, мне начинает нравиться этот сериал.

"По Собственным Следам", Astounding, октябрь 1941. Художник Hubert Rogers.

1 октября 1941: Джон В. Кэмпбелл-мл. - Роберту Э. Хайнлайну

   По поводу "По Собственным Следам". Он потеснил с первого места  "Здравый Смысл"[23] ... "По Собственным Следам" не какая-то халтура, это - первая полноценная фронтальная атака на сюжет временной петли. Это - великолепная идея, и она была красиво решена. Вы взяли незначительный, но очень интригующий пункт из всей теории путешествий во времени, и достроили его до тех масштабов, которых он заслуживает. Причин этого успеха несколько, среди прочего: в каждое возращение Уилсона Вы следуете за его мыслями, и каждый раз показываете, почему именно он сказал, то, что сказал, хотя он вполне мог бы попытаться изменить слова, которые запомнил. В Вашем рассказе человек из будущего, который знает больше, всякий раз повторяет, "Это слишком долгая история, чтобы её объяснять", и отмахивается от вопросов, тем самым интригуя и одновременно раздражая читателя - и тем самым заставляя его полюбить эту историю.

4 октября 1941: Роберт Э. Хайнлайн -  Джону В. Кэмпбеллу-мл.

   Попытался начать сериал и меня одолела бессонница. Вчера вечером был вынужден прибегнуть к двуспальной кровати и барбитурату. Под действием лекарства просыпался всего лишь три раза за ночь, получилось более восьми часов сна, будь он проклят, и сегодня я себя прекрасно чувствую. Однако сериал всё ещё выглядит безнадёжно. Идея грандиозная, удивительная, и с каждым днём я нахожу у неё всё более интересные грани. Но с каждым днём она выглядит всё менее и менее осуществимой - в качестве бульварного чтива. События в сюжете текут с поистине геологической неторопливостью. Есть и другие проблемы, Вам они будут очевидны. Я не знаю, не знаю.

   ..."По Собственным Следам" всё же халтура - ловкий трюк, безусловно, но не более чем ловкий трюк. Сахарная вата.

ГЛАВА II
ИСТОКИ

16 октября 1941: Роберт Э. Хайнлайн - Джону В. Кэмпбеллу-мл.

   Свои истории я пишу быстро, стоит только начать. Но я пока что не удовлетворён центральной коллизией. Я прокручивал в уме несколько центральных конфликтов, любой из которых, на мой взгляд, сделал бы сюжет, но среди них пока не нашлось такого, который полностью бы меня устраивал. Я хочу, чтобы эта история была высокой трагедией. Не вестерном с реками крови и сюжетом из греческой трагедии, но трагедией в истинном греческом смысле. (Обязательно трагедия, потому что для манипулирования генетикой нужна сверхчеловеческая мудрость, а я отнюдь не супермен.)

9 ноября 1941: Роберт Э. Хайнлайн - Джону В. Кэмпбеллу-мл.

   Вот первые десять тысяч слов вещи, над которой сейчас бьюсь ["Там, За Гранью"]. Откровенно говоря, полное дерьмо. Но будь я проклят, если не смогу разродиться для Вас пригодным для печати материалом. Моя главная проблема в том, чтобы вставить в сюжет достаточное количество иллюстративного действия и не дать ему скатиться и завязнуть в бесконечной болтовне. У меня целая кипа заметок для этой истории, в два раза больше чем к любой вещи, которую я когда-либо делал. И это действительно интересные идеи - но я нахожу, что из них адски трудно извлечь сюжет.

   Но я сделал этот кусок и продолжу делать примерно по две тысячи слов в день или больше. Пятнышки справа по краю листа - моя кровь, по капле на строку.

15 ноября 1941: Роберт Э. Хайнлайн - Джону В. Кэмпбеллу-мл.

   Вот ещё кусок писанины ["Там, За Гранью"]. Я думаю, лучше будет показывать Вам это еженедельными порциями, потому что я ни в коем случае не уверен относительно их качества и хотел бы, чтобы Вы просматривали и комментировали их по мере того, как я их выдаю. Тогда, если у Вас появится какая-нибудь блестящая идея, я смогу тут же её использовать. Похоже, Вы лучшего мнения об этом сюжете, чем я. Мне кажется, чтобы приделать к нему хоть сколько-нибудь живую концовку, потребуется Deus Ex Machina[24], и в моём нынешнем бесплодном состоянии ума, таким Deus можете быть избраны Вы.

2 декабря 1941: Роберт Э. Хайнлайн - Джону В. Кэмпбеллу-мл.

   Думаю, не ошибусь, если предположу, что необходимые изменения и исправления могут подождать до моего приезда в Нью-Йорк. Большинство правок, если они вообще понадобятся, должны быть сделаны во второй части. Кажется, мне удалось полностью избежать разных табу. Сравните эту историю ["Там, За Гранью"] с любым выпуском "Ladies" Home Journal" - мой рассказ намного более скромен, чем материалы, которые сейчас печатают в наших журналах. Я помню рассказ в "National Magazine", который издаёт "Street & Smith", в котором герой моет спину героине - оба нагишом. У себя я даже не намекаю, что половые сношения были древней человеческой традицией, и Вы можете обыскать сюжет от начала до конца, и не найдёте ни одной ссылки на анатомические детали.

   Я действительно вставил сцену о телепатии с нерождённым ребёнком - как Вы предлагали. Но я убрал со сцены его мать. Не думаю, что в этой вещи есть какие-то нескромные намёки. Много сцен типа "мальчик встречается девочкой", кое-кто будет и против них возражать, но, чёрт возьми, они должны присутствовать - чтобы история была вообще хоть как-то похожа на реальную жизнь!

8 декабря 1941: Джон В. Кэмпбелл-мл. - Роберту Э. Хайнлайну

   Менее всего я хотел, чтобы вы думали, что речь идёт о чем-то безотлагательном.

   Возможно, ваш эквивалент - указатель на вашей личной эмоциональной шкале - "жажда", больше подходит по смыслу, чем "нужда". Лучше всего ситуацию сформулировать таким образом: я нуждаюсь - в смысле, "должен иметь бесперебойно" - во всяких невероятных историях. Я нуждаюсь в рукописях. Я жажду всяких невероятных историй от Вас; я страстно жажду рукописей того качества, которое Вы производите.

   (Любопытно - мы оба обладаем словарным запасом, возможно, в 300 000 слов и весьма неплохо способны различать оттенки их значений. И при всём при этом у меня не получается достаточно адекватно выразить точный оттенок и интенсивность значения одной элементарной мысли: "я хочу, чтобы Вы писали рассказы для "Astounding".)

   Но на будущее. Я не знаю, что Вы будете делать. Я понятия не имею, насколько Вы будете загружены работой. Я не знаю, сможете ли Вы когда-либо писать рассказы в качестве релаксации. (Я могу: это так же весело, как чтение чужих работ.)

9 декабря 1941: Роберт Э. Хайнлайн - Джону В. Кэмпбеллу-мл.

   Впервые за сорок восемь часов я смог оторваться от радио достаточно надолго, чтобы думать о написании писем. Естественно, сейчас всё наше внимание сосредоточено только на одном. Мы всё ещё привыкаем к радикальным переменам, но наш боевой дух, как и у всех, чрезвычайно высок, о чём я счастлив сообщить. Лично мне эта ситуация, по сути, трагическая, помогла в решении моих собственных эмоциональных проблем. В последние полтора года я разрывался между двумя противоположными точками зрения - с одной стороны, желанием как можно дольше беречь мои собственные маленькие земные блага, мой собственный уютный домик с неизменной компанией в лице моей жены, товарищеские отношения с друзьями и, с другой стороны, желанием добровольно вернуться на службу. Теперь всё завершилось, я доброволец и таким образом сдал мою совесть (как хороший католик) на хранение другим.

   Вопрос для меня стоял весьма остро. За последние восемнадцать месяцев мне часто было весело, и я часто занимался очень интересными вещами, но я не был счастлив. Днём и ночью меня грызли сомнения относительно курса, которым я следовал. Я чувствовал, что было кое-что, что я должен был сделать. Я пытался (без особого успеха) рассуждать логически, напоминая себе, что Флот знает, где я нахожусь, знает мои способности, и имеет законное право обратиться ко мне, если они захотят меня призвать. Но при этом я всё равно чувствовал себя подлецом. Эта страна была очень добра ко мне, и налогоплательщики поддерживали меня многие годы. Шестнадцать лет назад, когда меня привели к присяге, я знал, что моя служба и в случае необходимости - моя жизнь будут отданы этой стране. Ни доводы рассудка, ни увещевания моих друзей, не могли поколебать моей личной веры в то, что сейчас я не должен попусту тратить время.

   Я зарегистрировался в комендатуре, как только услышал, что Перл-Харбор был атакован. После этого я телефонировал[25] Вам. На следующий день (вчера) я представился в Сан Педро[26] и попросил провести медицинский осмотр. Я - старая кляча в том, что касается многих мелких нюансов - полдюжины мелких хронических заболеваний, все они обнаруживаются сразу же при физическом обследовании, но я был готов их обсуждать и оспаривать. Однако меня забраковали только по двум показателям, совершенно банальным - потому что я старый лёгочный больной и потому что я близорук вне пределов, позволенных даже для штабного персонала. У них не было иного выбора, кроме как отклонить меня в то время. Но у меня стопроцентное зрение с коррекцией, и я полностью излечен от туберкулёза, вероятно, я более нормален в этом отношении, чем значительный процент служащих, которые не подозревают, что у них он есть. Конечно, в моих легких есть шрамы, но что с этих шрамов?

*  *  *

   Мои чувства по отношению к япошкам можно описать как холодную ярость. Я не только хочу, чтобы они были побеждены, я хочу, чтобы они были разгромлены. Я хочу, чтобы они были наказаны, как минимум, стократно, их города сожжены, их промышленность уничтожена, их флот пущен ко дну, и, наконец, их суверенитет аннулирован. Нас вынудили лечь на курс империализма. Значит, так тому и быть. Германия и Япония не безопасные соседи. Я искренне верю, что мы больше их и сильнее. Давайте будем ими править. Мы этого не хотели - но если кто-то должен быть боссом, я хочу, чтобы это были мы. Разоружить их и лишить свободы. Мы можем прилично отнестись к частным лицам в экономическом смысле, но забрать их суверенитет.

16 декабря 1941: Роберт Э. Хайнлайн - Джону В. Кэмпбеллу-мл.

   До сих пор не удалось втюхать кому-нибудь мои ценные услуги. Письмо, в котором я просился добровольцем, сопровождаемое заверенной копией моего медицинского заключения, кружит где-то в официальных каналах. Я сунул в него конверт авиапочты с запиской помощнику коменданта, с просьбой отправить приказ о назначении незамедлительно, однако меня не удивит, если придется торчать здесь до января или около того. Тем временем я кручусь вокруг офисов местных военно-морских учреждений, пытаясь найти того, захочет послать на меня запрос. Пока безуспешно. Проклятье! Я должен был это сделать ещё полгода назад!

21 декабря 1941: Роберт Э. Хайнлайн - Джону В. Кэмпбеллу-мл.

   Меня заинтересовал комментарий вашего отца по вопросу о флоте, и ваши дальнейшие комментарии. В некоторых комментариях он жалуется на реально допущенные ошибки, другие, как Вы отметили, происходят от нехватки знания об истинных проблемах. Некоторые из реальных ошибок, как мне кажется, присущи самой природе военной организации и потому неизбежны. Военный моряк - сложная профессия, на подготовку адмирала уходит не менее двадцати пяти лет - а ведь подвижность ума с возрастом уменьшается. Я не вижу никакого простого способа избежать этого. А ваш отец столь же восприимчив к новым идеям, как Вы? Он покинет свой пост и позволит Вам говорить ему, как управлять "AT&T"? Есть ли вообще какой-нибудь способ избежать этой дилеммы? Между тем, начальство ... отнюдь не против новых идей, как пытаются убедить комментаторы новостей. Существующий метод зенитного огня был изобретен энсином[27]. Адмирал Кинг поощрял наши с мичманом попытаться изобрести новый тип бомбы (Примечание: Мы в этом не преуспели). Возможно, Вы помните, что одна из моих придумок была подхвачена младшим офицером и стала стандартной практикой во флоте прежде, чем следующий номер журнала оказался на прилавках.[28] Тем не менее, есть что-то в военной жизни, что превращает людей в консерваторов. Я не знаю, как с этим справиться. Рузвельт отчасти поправил ситуацию, продвигая молодых людей и/или мужчин, способности которых он знал, но это - чистая удача, что у нас есть президент, который знал о проблемах флота и был знаком с личным составом с тех пор, как сам был молодым человеком. Я не знаю никакого универсального решения.

*  *  *

   Со дня на день я могу получить своё предписание - наряду со многими другими старыми клячами, которые не должны были бы выходить в море, если бы не было той пристрастной оппозиции, о которой я говорил...

   ...Некоторые взгляды Феликса Гамильтона автобиографичны [Гамильтон Феликс - главный герой романа "За Этим Горизонтом"]. Я тоже хотел бы быть всесторонне развитой личностью, но я прекрасно понимаю, что по многим параметрам я - посредственность. Мне не досталось ни хорошей памяти, ни особых способностей, ни физической силы, ни силы характера, чтобы выполнять эту работу. Меня это не слишком угнетает, но я помню о своих недостатках. Я достаточно незауряден и у меня достаточно воображения, чтобы ясно понимать, насколько поверхностно моё знакомство с миром и знать, что у меня нет ни здоровья, ни энергии, ни запаса лет, чтобы достигнуть того, чего я хотел бы достичь. Не расценивайте это как ложную скромность...

   Мне отмерено ровно столько способностей, чтобы я смог понять, что я не истинный гений - а вторые места меня не слишком интересуют. В то же время, было весело, и я занимался несколько менее созидательным трудом, чем мог бы, если бы старался изо всех сил. Последнее не совсем верно. Скорее, у меня просто не было ни здоровья, ни энергии, чтобы стараться изо всех сил. Но я получал удовольствие!

*  *  *

   Что касается ментальной страусиной политики и бойкота военных сводок: Давным-давно я узнал, что для моего собственного ментального здоровья мне необходимо эмоционально изолировать себя от всего, что я не мог предотвратить, и ограничить мое беспокойство теми вещами, которые я мог контролировать. Но у войны огромное эмоциональное воздействие, и мне от него не избавиться. В 1939 и 1940 я специально читал только военные сводки месячной давности, в "Time magazine", чтобы приглушить их эмоциональное воздействие. Иначе я был бы вообще не в состоянии сконцентрироваться на написании беллетристики. Мне довольно трудно достичь эмоциональной отстранённости, поэтому я взращиваю её с помощью различных уловок всякий раз, когда ситуация из тех, что я не могу контролировать.

4 января 1942: Роберт Э. Хайнлайн - Джону В. Кэмпбеллу-мл.

   Вы полагаете, что свои суждения о флоте я храню отдельно от моих взглядов на другие предметы. Я действительно был ориентирован и индокринирован военно-морской подготовкой и службой на флоте. И действительно, никто не может избежать влияния своего окружения - лучшее, что он может сделать, это попытаться его осознать и скептически к нему относиться. Но что касается вашего "доказательства" (при помощи - спаси нас Боже! - Аристотелевой логики), что у меня в мозгах переборка - что ж, об этом немного позже и очень подробно. Очень, очень подробно.

   А пока я "отыграю боевую тревогу и открою ответный огонь". Вот уже долгое время Вы меня изводите своей способностью ограничивать Ваше превосходное владение научным методом сферой науки и совершенно игнорировать его во всех прочих областях.

   Насколько мне известно, делать поспешные выводы на основании недостаточных и неподтвержденных данных по научным вопросам Вы склонны не более, чем прогуляться вниз по Бродвею в одном нижнем белье. Но когда речь заходит о вопросах вне сферы вашей компетентности, Вы последовательно и блестяще глупы. Вы выступаете с дъявольски тупым апломбом по поводу вопросов, которые Вы не изучали и в которых не имели никакого опыта, основывая своё мнение на случайных сплетнях, газетных историях, несвязанных единичных фактах, вырванных из контекста, кабинетной экстраполяции, и откровенной дезинформации, которую Вы не распознали просто потому, что даже не попытались её проверить.

   Конечно, большинство людей очень похожим способом придерживаются своих некритически воспринятых убеждений. Например, мой молочник. (По его мнению, флот не может поступать неправильно!), Но от Вас-то я никак не ожидал таких неаккуратных умственных процессов. Чёрт возьми, у Вас за плечами серьёзная школа научной методологии! Почему же Вы не применяете её в повседневной жизни? Конечно, научный метод не позволит Вам выводить точные заключения по вопросам, о которых у Вас недостаточно информации, но зато он может уберечь Вас от самоуверенности в суждениях, позволит Вам оценить полученные данные и подождать с выводами, пока Вы не соберете дополнительную информацию.

   Всё, что я сказал по поводу разгрома Перл-Харбора, это то, что для формирования суждений пока нет необходимых данных, и что мы не должны выносить свой вердикт, пока эти данные не станут доступны. По сути, я имел в виду, что сейчас не самое подходящее время для того, чтобы интеллектуальное меньшинство вносило свою лепту в потоки слухов и кабинетных мнений, наводняющих страну. Я всё ещё так считаю. Сегодня на Вас, как на как интеллектуальном и образованном человеке, лежит ответственность перед вашими менее одаренными согражданами, Вы должны внушать им спокойствие и моральную устойчивость. По вашим письмам этого совсем не заметно.

   Хочу обсудить по порядку некоторые вопросы, кое-что из ваших писем, кое-что из связанных с ними вещей.

   "Помощь и поддержка врагу, тьфу! Подрыв боевого духа, чёрт!". (Из вашего письма). В этом вопросе я вынужден слегка перейти на личности. Видимо, Вам не пришло в голову, что я - военнослужащий вооруженных сил Соединенных Штатов, в настоящий момент ожидающий приказа (я надеюсь) приступить к службе на Флоте. Высказывания, наподобие тех, что я слышу от Вас, вполне могли бы очень сильно подорвать боевой дух военнослужащих, поколебав их доверие к старшим офицерам. Случилось так, что существует федеральный закон, запрещающий в военное время любые разговоры с военнослужащими, которые могут ослабить их боевой дух именно таким способом - закон, принятый Конгрессом, а не какая-нибудь внутриведомственная директива! Случилось так, что я достаточно изворотлив, практичен и тщеславен, чтобы не попасть под влияние ваших слов о верховном командовании. А кроме того, я думаю, что знаю о верховном командовании больше чем Вы. Тем не менее, Вы не имели права рисковать поколебать мою веру, мою готовностью сражаться. И в дальнейшем Вам следует соблюдать осторожность в подобных разговорах. Они могут, прямо или косвенно, переданные через третьи руки, повлиять на какого-нибудь военнослужащего, у которого нет той моральной закалки, которую мне дали годы идеологической обработки.

   Имейте в виду, что мой Вам совет основан на законе, специально принятым Конгрессом в соответствии с Конституцией, чтобы ограничить свободу слова гражданских лиц в военное время в их отношениях с военнослужащими. Если Вам не нравится закон, напишите об этом вашему конгрессмену. Если Вы чувствуете, что должны высказаться, запишите это на бумаге и сохраните до конца войны, но только не говорите военнослужащему, что его начальники глупы и некомпетентны. И не пишите Рону [Л.Рон Хаббард] ничего в подобном ключе. У него нет моей идеологической обработки, и он находится на поле битвы[29]. Если Вам кажется, что верховное командование некомпетентно, обсудите это с вашим конгрессменом и вашими сенаторами. Те из нас, кто на службе, должны подчиняться офицерам, которых нам назначили - а этому не способствуют попытки поколебать наше к ним доверие.

*  *  *

   ...Мне не раз приходилось запускать руку в свои личные капиталы, чтобы устраивать приёмы конгрессменов, знаменитостей и т.д. Для подобных вещей не предусмотрено никаких фондов, офицеры платят за них из своего кармана. Флотские офицеры в этом отношении поступают как скаут-мастер c его подопечными. Они всегда готовы выступить перед теми, кто захочет их выслушать, и если нужно - скататься туда и обратно за свой счёт, или, по приказу старшего офицера, за счёт корабельного фонда обслуживания (частный фонд). У нас всегда были офицеры по связи с общественностью, и мы всегда старались, как умели поддержать доброжелательное отношение к Флоту. В дополнение к этому комиссии по делам Флота обеих палат Конгресса постоянно подробно информировались о том, в чём мы нуждаемся и по каким стратегическим соображениям.

   Наши усилия были ничтожно мало эффективны. Да и как они могли быть эффективны? Во-первых, мы не рекламные агенты, и мы не знали как. Во-вторых, даже если бы мы знали как, мы не получали на это никаких ассигнований. Всё, что мы могли делать - это говорить, и под эти разговоры нам выделяли дъявольски крошечное место в газете и, конечно же, никаких рекламных щитов. Ах да, ещё, мы могли по случаю тиснуть академическую статью, от которой было страшно много пользы!

   ...Можете считать мою реакцию типичной для профессионала, она обусловлена моими исходными жизненными установками и последующим воспитанием. Из предположения, которое Вы сделали, и вашего отклика на мою реакцию вполне очевидно, что Вы не имеете ни малейшего понятия о психологии профессионального военнослужащего. Не знаю, как Вам это объяснить. Суть лежит, по большей части, в эмоциональной сфере и основана на кое-каких базовых установках. Попробую описать это таким образом: возьмите мальчика, прежде чем он окунется в деловой мир. Отправьте его в военно-морское училище. Говорите ему год за годом, что самое ценное (и, фактически, единственное), чем он обладает - это его личная честь. Покажите ему, как его сокурсника выгоняют за случайную маленькую ложь. Покажите, как другого сокурсника выгоняют за кражу пары белых шелковых носков. Скажите ему, что он никогда не будет богат, но зато у него будет шанс, что его имя появится в Мемориальном Зале[30]. Доверьте ему тайну. Воспитайте его в том духе, чтобы он шагу не мог ступить без своего кортика. Пичкайте его рассказами о героизме. Увешайте стены в коридорах учебного корпуса трофейными флагами. А, ерунда, зачем продолжать дальше? - думаю, Вы и так поняли, к чему я веду. Из него получится офицер флота, мужчина, на которого Вы сможете положиться, который будет бесстрашен перед лицом личной опасности, даже если у него заболит живот. Но при этих условиях из него никогда не получится рекламный агент.

   Офицеры флота, как класс, органически не способны производить сенсационную рекламу того сорта, что предлагаете Вы. С тем же успехом Вы можете ожидать от них, что они отрастят крылья и полетят.

   Кроме того, если бы они были на это способны, то они были бы ни к чёрту не годны как офицеры. Офицер флота - намного больше, чем человек с некоторым объемом технической информации. Он - человек, обученный вести себя согласно определённым образцам поведения, в которых экономические мотивации заменены понятиями "честь" и "долг". Я не знаю, убедил я Вас или нет, но я могу заверить Вас, что было бы почти невозможно найти офицера, который провёл бы всю свою сознательную жизнь на флоте, кто мог бы добиться успеха у публики при помощи сенсаций, как Вы предлагаете. Это всё равно что просить священника осквернить причастие.

* * *

   Разумеется, у Флота есть свои секреты. В мирное время они ограничены такими вещами, как конструкция вооружений (а иногда и сам факт существование оружия), коды и шифры, численные характеристики орудий, внутренности некоторых приборов, и тому подобными вещами, в которых мы пытаемся быть немного впереди других. Вы говорили об "официальных шпионах", которым показывают то, что скрыто от широкой публики. Кто подсунул Вам этот кусок пустой болтовни? Я понимаю, что Вы имели в виду иностранных офицеров. Если они не наши союзники, им не покажут ничего, что нельзя увидеть в кинохронике. Я помню, как однажды мне было предписано сопровождать британского морского офицера. Меня предупредили никогда не выпускать его из виду и выдали список вещей, которые он не должен был видеть. Так я за ним и таскался повсюду - ноздря к ноздре...

   Конечно, в военное время практически всё засекречено - и это, чёрт возьми, прекрасно! Но основополагающие факты, которые помогают гражданам понять, почему нам действительно нужен большой флот, секретными не являются, никогда не были, и по природе своей не могут быть секретным. Географическая стратегия, например, или сравнительные характеристики флотов различных наций. "Jane"s Fighting Ships" не особенно сдержанная книга, и я знаю, что Вы её листали[31]. На морские верфи не так сложно попасть. В обычное время военные корабли спускают шлюпку для любого посетителя, который хочет подняться на борт ... и судовая полиция еженедельно имеет головняки, следя, чтобы ни один из них не забрался в рубку управления огнём или иные подобные места.

   Я в полном недоумении относительно того, что Вы подразумеваете под "Тсс! Тсс!" в отношении флота. И конечно, я бы оценил какие-нибудь конкретные факты.

   По необходимости многие штатские посвящены в некоторые военные тайны. Я много плавал с инженерами "G.E.", "Westinghouse" и "AT&T"[32]. Мой гаджет, который был принят на вооружение Флотом, проектировал один из инженеров Вашего отца. Не уверен, была ли у него возможность лично узнать об этом, но не спрашивайте его об этом и не пытайтесь догадаться, что это может быть. И не говорите об этом никому, чтобы они не строили предположений. Упомянув класс инженера, который проектировал эту вещь, я оказал Вам большее доверие, чем у меня вызывает любое другое гражданское лицо. Пусть эта штука останется настоящей военной тайной, и будем надеяться, что наш флот - единственный, который её использует[33].

   Бывает, что когда запрос о предоставлении информации отклоняется, корреспондент не видит причины отказа. На это я могу сказать только то, что офицер, отказавшийся расстаться с информацией, - единственный возможный судья в этом вопросе. Только ему решать, послужит ли разглашение информации общественному благу. Будучи человеком, он может принимать ошибочные решения, но судить о них не может никто другой. Это очевидно - если Вы храните тайну, у меня нет никакой возможности решать, должны Вы поделиться ею со мной или нет. Следовательно, ответственность за решение полностью возлагается на Вас. Совершенно невинный запрос об информации может столкнуться с тем, что покажется немотивированным отказом. Но откуда корреспонденту знать, что это действительно так?

   Но, послужив на флоте, где я имел дело и с конфиденциальной, и с секретной информацией, я могу заверить Вас, что политика флота заключается не в том, чтобы играться в военные тайны. Решительно нет! Напротив, мне всегда казалось, что мы были слишком откровенны, честны и открыты. Слишком легко было подобраться к действительно секретным материалам, до такой степени легко, что это меня постоянно беспокоило.[34]

*  *  *

   Итак: Вы оправдываете свои не слишком сдержанные высказывания, а также слова [Флетчера] Пратта и компании, тем, что все были злы как черти, потому что фанаты Флота и любят военные корабли. (Кстати, Вы, похоже, не желаете, чтобы Вас относили к прочей публике, но, тем не менее, обижаетесь, когда Вам советуют вести себя в этом деле как профессионал) Если Вы были злы и огорчены, то что, по-вашему, должен был чувствовать я? Для меня Перл-Харбор не точка на карте - я был там. Старина "Оки"[35] для меня не деревянная моделька шести дюймов длиной; он для меня - личность. Я вычерчивал его топливопроводы от палубы до самого дна. Я был командиром его орудийной башни номер два. Я был в рубке управления огнём его главной батареи, когда говорили его артиллерийские орудия. Чёрт возьми, я жил в нём! И списки убитых, раненых и пропавших без вести в Оаху[36] для меня не имена в газете; они - мои друзья, мои однокашники. Меня постигло такое чрезвычайное вызывающее отвращение горе, какого я не испытывал прежде в моей жизни, и оно оставило меня с чувством потери личной чести, таким, какого я никогда не ожидал испытать. И всё это только по одной причине, только потому, что я сидел на вершине холма, в штатском, не на своём боевом посту, неспособный сражаться, когда это произошло.

[24] Deus Ex Machina - бог из машины, неожиданный неправдоподобный счастливый поворот событий.

[25] Телефонировал - Хайнлайн употребляет именно этот архаизм.

[26] San Pedro - портовый район Лос-Анджелеса, где размещались службы ВМФ После вторжения Японией в Манчжурию в 1931 году сюда была переведена часть Атлантического флота.

[27] Энсин - младшее офицерское звание на Флоте.

[28] Это загадочное устройство(?), по всей видимости, из повести "Если это будет продолжаться..." упоминается и в более позднем материале, но также без всякой конкретики. Доктор Эд Высоцкий (Ed Wysocki) больше десяти лет пытался его идентифицировать. Результаты своих исследований он намеревался опубликовать отдельной книгой. Нам остается только дожидаться ее выхода на русском языкеJ.

[29] Друг Хайнлайна и Кэмпбелла, Л. Рон Хаббард во Вторую мировую войну служил в ВМС, правда, ни в одном сражении не участвовал. В ту пору он уже был бабник, врун, болтун и хохотун, но ещё не обрюзг и совсем не похож на клона Ежи Штура:

[30] Мемориальный зал - Зал Славы в Академии ВМФ США, Аннаполис.

[31] "Jane"s Fighting Ships" - справочник по боевым кораблям, издаётся с 1898 года. В каждом выпуске содержит актуальную информацию обо всех боевых кораблях мира, включая названия, размеры, вооруженность, силуэты и т.п.

[32] G.E. - General Electric, крупнейшая многоотраслевая корпорация США, основанная в 1878 г. изобретателем Томасом Эдисоном. Westinghouse - Westinghouse Electric Company, крупнейшая электротехническая компания США, основанная в 1886 г. изобретателем Джорджем Вестингаузом. AT&T - American Telephone and Telegraph, крупнейшая телекоммуникационная компания США, специализировалась на средствах связи, создана в 1885 году.

[33] см. выше примечание ?5 о докторе Эде Высоцком и его изысканиях.

[34] Хайнлайн не зря читает нотации Кэмпбеллу по поводу секретности. Джон не слишком серьезно воспринимал эту тему. Например, в своём письме от 3.06.40 Кэмпбелл с детской непосредственностью рассказывает своему адресату технические подробности оснащения стартовой палубы авианосца, организацию работы режимных отделов Флота и особенности ротации кадров в ВМФ США. Примечательно, что эти сведения ему предварительно разболтал некий отставной флотский офицер с инициалами Р.Э.Х. Нотации Роберта, по-видимому, не возымели успеха, и в 1943 году Джон Кэмпбелл опубликовал в "Astounding" рассказ Клива Картмилла "Deadline" в котором подробно описывался процесс создания атомной бомбы. Бомба тогда существовала только в виде сверхсекретного проекта в Лос-Аламосе, и кое-кто удивился. Результатом были обыски в офисе и допросы в ФБР, которым подверглись не только Кэмпбелл, но и Мюррей Лейстнер и Азимов, а также приятель Клива Картмилла Хайнлайн. К слову сказать, Кэмпбелл всю вину взял на себя, заявив, что Картмилл ничерта не понимает в физике, и все материалы для рассказа Кливу предоставил он. Лейстнер отделался лёгким испугом, потому что был не при делах, а Азимов и Хайнлайн работали в этот момент в секретной военной лаборатории, и у Хайнлайна были проблемы с получением допуска, потому что в его личном деле была неуничтожимая запись о дисциплинарном нарушении...

[35] Оки - USS Oklahoma (BB-37), "Оклахома", линкор класса "Невада" ВМС США. Моряки называли его "Старый Оки". Хайнлайн ходил на "Оклахоме" в учебный круиз летом 1927 года. Одним из заданий для гардемаринов было вычерчивание коммуникационных сетей и т.п. схем корабля.

[36] Oahu - остров Гавайского архипелага, где была расположена база ВМФ США Перл-Харбор.

[37] Надо сказать, что Хайнлайны и Кэмпбеллы дружили семьями и были вполне довольны друг другом, вплоть до официального предложения Хайнлайнам быть приёмными родителями для дочери Кэмпбеллов (ежели что случится). Одну из дочерей Кэмпбеллов даже назвали Леслин - в честь жены Хайнлайна. Их политические взгляды никогда не влияли на их отношения (Хайнлайн был демократом, а Кэмпбелл - республиканцем).

   Развод Хайнлайна (1948), а затем и Кэмпбелла (1949) положил конец этой идиллии. Новые семьи уже не были так дружны. Что же послужило причиной охлаждения отношений? Во-первых, существовала объективная экономическая причина - Хайнлайн вышел на рынок существенно более высоких расценок. И "сползать вниз" он никак не намеревался, хотя и подкидывал Джону кое-какие вещи и тот кое-что печатал. Вторая причина - политика издательского дома "Street & Smith". Хайнлайна попросту кинули с его авторскими правами на опубликованные вещи. В голодные послевоенные годы, Хайнлайн был вынужден отказаться от нескольких предложений поучаствовать в антологиях, потому что "Street & Smith" не желали расставаться с правами на его вещи. Джон сыграл роль буфера между разъярённым автором и Большими Шишками из бизнес-офиса и в результате сильно упал в глазах Хайнлайна.

   Возможно и так, что принципиальный клин в их дружбу вбила сама литература, то, как они её понимали. Разница во взглядах постепенно накапливалась и не могла не сыграть свою роль. Водораздел в НФ и тогда пролегал в оппозиции "про людей" vs "про идей". Хайнлайн всё больше склонялся к первому направлению, двигаясь, если не к традиционной беллетристике, то к Джеймсу Брэнчу Кэйбеллу, тогда как Кэмпбелл оставался в рамках второго направления и педалировал то новое, что научная фантастика привнесла в литературу. О подростковых вещах Роберта он был невысокого мнения, усматривал в них интеллектуальную и творческую лень автора, а более поздние и вовсе приводили его в отчаяние. Его претензии к текстам Хайнлайна, впрочем, относились не к тому, как Хайнлайн использует НФ-идеи, а к качеству самой литературы.

   В письме Азимову от 11.05.56 по поводу романа "Дверь в лето" он пишет:

   "У меня сейчас на руках роман Боба Хайнлайна, нужно принять решение, что заставляет меня волноваться и беспокоиться. Боб может написать одной рукой лучше, чем большинство в этой области пишут обеими руками. Но, Иисусе, как бы я хотел, чтобы этот сукин сын вынул бы ту, другую руку из своего кармана. У меня на руках также роман Джека Вэнса; у него прекрасная идея. Если бы Вэнс мог писать так, как Хайнлайн, или Хайнлайн взял бы на себя труд продумывать свои вещи так же крепко, как Вэнс...

   Боб вставил в сюжет кота, Петрония, известного как Пит. Пит замечательный персонаж - Боб сделал его восхитительным. Вот только... Он не имеет ничего общего с историей, черт возьми!"

   В письме Лертону Блассингейму от 4.03.59 по поводу "Космических рейнджеров" он пишет:

   "Я чувствую, что Боб отходит от принципов, которые он сам ввёл в научную фантастику - "Не рассказывать читателю о фоне. Позволить ему собрать его из того, что происходит". В этом тексте есть несколько разделов многостраничных проповедей его тезисов. С некоторыми из проповедей я согласен полностью, однако они кажутся мне неэффективными из-за техники подачи "открытым текстом в лоб"...

   ...Иисус использовал притчи - выдумку, потому что вымысел провоцирует у любого слушателя собственные мысли. И они проникают гораздо глубже и плотнее, чем идеи, почерпнутые извне..."

   Далее (в сотнях тщательно подобранных слов) Джон полностью уничтожает идею Роберта о неизбежности войн, неизбежности физического противостояния с врагом и тем самым сводит на нет заложенный Хайнлайном принцип политического отбора людей будущего.

   Как бы то ни было, дружба двух мужчин закончилась в начале 50-х, одновременно с распадом семей.

   В своем письме Гарри Каттнеру от 7.06.1954 Кэмпбелл с грустью отмечал:

   "Дорогой Гарри!

   Боб Хайнлайн прибыл на восток, и мы снова встретились, в первый раз за последние пять лет или около того. Так много воды утекло под многие мосты, мы как будто выпали в противофазы; не знаю, вернёмся ли мы когда-нибудь в фазу... Была определенная степень взаимного раздражения, в связи со сдвинутыми по фазе отношениями..."

ГЛАВА III
ГЛЯНЕЦ И ПОДРОСТКИ "СКРИБНЕРА"

ПЕРВАЯ ПОПЫТКА

25 октября 1946: Роберт Э. Хайнлайн - Лертону Блассингэйму

   Новость о том, что Вы продали "Зелёные Холмы Земли" в "Saturday Evening Post", очень приятна, и не только размером чека, но  по многим другим причинам. Я счастлив, что мы прорвались на главный глянцевый рынок, и особенно - потому, что это сделал мой любимый рассказ, который я вынашивал в себе пять лет.

   ...в понедельник посылаю Вам ещё один межпланетный рассказ, предназначенный для глянцевых журналов (надеюсь, это будет "Пост"), - о семейных проблемах космического пилота, название "Мужчина Должен Работать" или "Космический Пилот" ["Космический Жокей"]. Потребовалась неделя, чтобы написать и три недели, чтобы сократить его с 12 000 до 6 000 [слов] - но я начинаю понимать, как улучшает стиль экономное использование слов. (Я установил лимит в 6 000, потому что тщательные измерения рассказов в последних номерах "Пост" показали, что короткие рассказы в среднем чуть более 6 000 и редко короче 5 000 слов.)

12 ноября 1946: Роберт Э. Хайнлайн - Лертону Блассингэйму

   ...и я вернусь к работе, вероятно над рассказом, который назвал "Как Здорово Вернуться!". Пара, живущая в Луна-Сити, собирается вернуться на Землю, у них завершился трёхлетний срок по контракту. Они всё время тосковали по дому и постоянно об этом говорили. И вот они возвращаются на Землю и обнаруживают, что забыли о неудобствах проживания на Земле - неконтролируемый климат, грязь, простуды, провинциальные нравы, глупых и невежественных людей (жители Луна-Сити, разумеется, все исключительно интеллектуальны и цивилизованы вследствие строгих правил отбора: только социально совместимые люди с высоким "ай кью" могут окупить стоимость их транспортировки и проживания на Луне) и т.д. и т.п. В конце рассказа они сильнее, чем когда-либо тоскуют по дому - но уже по Луна-Сити! - и изо всех сил рвутся обратно. Хочу показать Луна-Сити и условия жизни на Луне, социальные и экономические, чтобы был фон и добавить в историю красок.

РАКЕТНЫЙ КОРАБЛЬ "ГАЛИЛЕО"

19 февраля 1946: Роберт Э. Хайнлайн - Лертону Блассингэйму

   Через пару дней я собираюсь начать писать подростковый роман, который в общих чертах изложил в моём последнем [письме]. Вы получите отрывки и синопсис, законченная рукопись должна быть у Вас около 15 марта. [Два друга] убедили меня, что для моих пропагандистских целей в дополнение к взрослым вещам, о которых я писал, лучше всего подойдёт серия книг для мальчиков.[42] Я купил несколько романов из популярных серий для мальчиков и уверен, что смогу произвести пригодную для продажи рукопись, которую можно предложить одному из этих издателей: "Westminster", "Grosset and Dunlap", "Crown" или "Random House".

16 марта 1946: Роберт Э. Хайнлайн - Лертону Блассингэйму

   Я думаю, его [редактора, который отклонил "Юных Атомщиков"] концепция истории атомной эры неуместна. Мы вступаем в эпоху чрезвычайных перемен. Я вижу две основных альтернативы - либо ужасающая атомная война, которая надолго разрушит существующую технологическую структуру, за чем последует Ренессанс, природу которого я неспособен предсказать, либо период мира, в котором технический прогресс чрезвычайно ускорится, так что только краткосрочные предсказания, я могу надеяться, будут разумно точными. "Юные Атомщики" ["Ракетный Корабль Галилео"] базируется на втором варианте развития событий, т.е. период мира и беспрепятственного технического прогресса.[43]

*  *  *

   Когда я пишу о будущем, я чувствую себя профессиональным пророком, который делает честную попытку оценить вероятности развития событий и пишет истории, в которых предлагает примеры реализации этих альтернатив. Чтобы оставаться честным, я должен предсказывать то, что произойдёт (или может произойти) по моим собственным выкладкам, а не потому, что кто-то ещё решил, что это может случиться. Если у м-ра ***[44]  отличная от моей концепция развития событий, пусть напишет об этом сам или наймёт литнегра, который захочет писать по чужим сюжетам. Он легко может это сделать. Я не осуждаю подобную халтурку - но для меня почти невозможно ею заняться, и я не буду заниматься подобными вещами, разве что под угрозой голода, - а он мне пока не грозит.

   (В "Юных Атомщиках" я позволил себе два общепринятых отступления от того, что я считаю вполне вероятным: я сократил время подготовки к путешествию, и предположил, что четыре человека могут выполнить работу, для которой, скорее всего, потребуется сорок. Всё остальное, технику, используемую в сюжете, и даже эпизоды, я расцениваю как вполне возможные, хотя и романтические и в некоторых отношениях не слишком точные в деталях. Но я действительно ожидаю начала космических полётов, и в самое ближайшее время. Описанное противостояние более чем вероятно, я ясно вижу эту угрозу, хотя она вполне может проявиться и вне зависимости от базы, расположенной на Луне.)

   ...Я предполагаю, что Вы привыкли к методике, когда автор присылает несколько глав и резюме. Если нужно, я так и сделаю, но, к сожалению, если я настолько далеко продвинусь с романом, то он будет завершён дней через десять, или, по крайней мере, с такой скоростью, что только самый быстрый ответ от издателя сможет как-то повлиять на конечный результат. Я сожалею, но это - сопутствующее обстоятельство моего стиля работы. Над романом я работаю медленно только на первых нескольких главах. Как только я начинаю слышать разговоры персонажей, процесс превращается в гонку, потому что я должен описывать их действия достаточно быстро, чтобы не пропустить ни одно из них. Это более экономично по времени и по деньгам, и у меня лучше получаются истории, когда я работаю сразу от начала до конца, не дожидаясь, пока редактор решит, нравится ему текст или нет. В любом случае, редакторам вряд ли понравятся мои предварительные конспекты, поскольку для меня просто невозможно передать аромат ещё ненаписанной истории в резюме.

   (Предлагаю дополнить серию такими книгами:

   "Юные Атомщики на Марсе, или Тайна Лунных Коридоров"

   "Юные Атомщики на Астероидах, или Тайна Разрушенной Планеты"

   "Юные Атомщики в Бизнесе, или Корпорации Горной промышленности Солнечной Системы"

   И ещё как минимум парочка.)

ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА: 24 сентября 1946. Письмо от этой даты говорит, что редактору "Scribner" понравились "Юные Атомщики".

27 сентября 1946: Роберт Э. Хайнлайн - Лертону Блассингэйму

   "Юные Атомщики" - Я рад слышать, что Алисе Далглиш[45] понравилась эта рукопись. В моем письме от 16 марта 46 Вы найдёте список названий для продолжений предложенного цикла, там же всесторонне рассмотрен вопрос о том, что я хотел бы сделать в книгах для подростков и что предполагаю делать далее, чтобы эксплуатировать эту историю. Надеюсь на Ваше руководство во всех этих делах, моё мнение пока ещё не окончательное. Разумеется, я готов переписывать тексты по требованиям редакции и разрабатывать проекты историй в соответствии с пожеланиями редакции, чтобы увидеть свою книгу выпущенной столь выдающимся издательским домом, как "Scribner".

1 февраля 1947: Роберт Э. Хайнлайн - Лертону Блассингэйму

   По Вашему совету я подписал контракт, но я возвращаю контракт со "Scribner" через Вас, чтобы Вы посмотрели, не надо ли попросить, чтобы они внесли какие-то изменения в контракт... Рукопись была исправлена и теперь перепечатывается. Она поступит в "Scribner" к десятому февраля.

КОСМИЧЕСКИЙ КАДЕТ

18 июля 1947: Роберт Э. Хайнлайн - Лертону Блассингэйму

   Мисс Далглиш и я согласны с Вами по поводу "Космического Кадета", но я не буду писать его до конца этого года.

17 февраля 1948: Лертон Блассингэйм - Роберту Э. Хайнлайну

   Ни малейшей опасности, что "Scribner" отклонит "Космического Кадета".

1 августа 1949: Роберт Э. Хайнлайн - Лертону Блассингэйму

   Есть исправление, которое должно быть сделано в "Космическом Кадете", который я уже сдал "Scribner" для второго издания; я думаю, что это должно быть сделано в норвежском, итальянском, и голландских изданиях. Вы передадите им? Это очень просто: на самой последней странице есть строчка в диалоге: "Никогда не веди левой" Там, конечно же, должно быть "Никогда не веди правой".

5 января 1951: Роберт Э. Хайнлайн - Лертону Блассингэйму

   Я написал мисс Далглиш о телевизионных сценариях ["Том Корбетт, Космический Кадет"]. Вы читали их? Если да, то Вы знаете, насколько они плохи. Я не хочу фигурировать в титрах этого шоу (как бы я ни ценил чеки за роялти!) и я имею все основания быть уверенным, что такой уравновешенный, солидный дом как "Scribner" будет чувствовать то же самое. Это просто адаптированная для детей мыльная опера.

КРАСНАЯ ПЛАНЕТА

18 ноября 1948: Роберт Э. Хайнлайн - Лертону Блассингэйму

   Прилагаю копию наметок к новому роману ["Красная Планета"] для мисс Далглиш, плюс копия письма к ней... Прочитайте письма, заметки тоже прочитайте, если у Вас будет время. Советы приветствуются.

   Решение отложить историю об океанском пастухе ["Ocean Rancher" должна была стать третьей книгой в серии "Scribner", но она не была написана] повлекло за собой пересмотр моего рабочего графика. Вот что я сейчас намерен делать: пока мисс Далглиш решает, я хочу написать рассказ в 4 000 слов, для взрослых, в глянцевые журналы, обычным покупателям, имея в виду "Post", "Colliers", "Town and Country", "This Week" и "Argosy". Думаю, смогу его показать к середине декабря.

   Если мисс Далглиш говорит "да", я пишу роман для мальчиков, планируя закончить его до 31 января. Пока она его просматривает, я делаю ещё один рассказ для глянца в 4,000 слов, после чего сажусь править роман для мисс Далглиш. Это должно занять меня до конца февраля.

4 марта 1949: Роберт Э. Хайнлайн - Лертону Блассингэйму

   На самом деле Вам нет нужды читать это письмо вообще. Оно не  сообщит Вам ничего важного, в нём нет ничего, что требовало бы от Вас каких-то действий, и оно, вероятно, даже не развлечёт Вас. Я, возможно, вообще его не отправлю.

   У меня множество поводов, чтобы пожаловаться, особенно на мисс Далглиш; если бы Билл Корсон [друг, который жил в Лос-Анджелесе], был здесь, то я жаловался бы ему. Но его здесь нет, и я использую в своих интересах ваш добрый характер. Я думаю о Вас, как о друге, которого я знаю достаточно хорошо, чтобы попросить выслушать мои проблемы.

   Если бы мисс Д. сказала, что "Красная Планета" скучна, то я бы просто ушёл и не возвращался. Мы - клоуны, мы либо смешим аудиторию, либо нет; если сумели кого-то развлечь, мы - успешны; если нет, мы - неудачники. Если бы она сказала "Книга интересна, но я хотела бы определённых изменений. Вырежьте откладывание яиц и исчезновения. Измените описание Старых Марсиан" - я бы сдержался и работал бы по принципу Клиент Всегда Прав.

   Ничего подобного она не сделала. Вместо этого она сказала "Книга захватывает, но по причинам, которые я не могу или не хочу объяснять, я не хочу её издавать"

   Я считаю эту ситуацию весьма отличной от случая с издателем в Филадельфии, который тогда подстрекал меня написать "Ракетный Корабль Галилео"[46]. Мы с ним разошлись по-дружески; он хотел получить очень конкретного вида книгу, которую я не захотел писать. Но, с моей точки зрения, мисс Далглиш заказывала именно эту конкретную книгу, а именно, у неё имелся действующий договор на одну книгу в год от меня, она получила очень подробный план, который одобрила, и она получила книгу, написанную по этому плану, написанную в моём обычном стиле. На мой взгляд, заказ выполнен, и я знаю, что при аналогичных обстоятельствах другим авторам выплачивали их аванс. Я считаю, что "Scribner" должны нам, по справедливости, 500 $, даже если они возвращают рукопись. При аналогичных обстоятельствах клиенты не могут бесплатно отнимать время у доктора, адвоката или архитектора. Если Вы вызвали архитектора, обсудили с ним проект дома, он разрабатывает поэтажный план и занимается архитектурной обработкой, а затем Вы решаете больше не иметь с ним дела, он тут же возвращается назад в свой офис и выписывает Вам счёт за оказанные профессиональные услуги, независимо от того, подписали Вы с ним контракт или нет.

   Тут у меня та же самая ситуация, с той разницей, что мисс Далглиш позволила мне продолжать и завершить, так сказать, "строительство дома".

   Я думаю, что я знаю, почему она отвергла книгу - я специально употребил слово "отвергла", потому что надеюсь, что Вы с ней сейчас не разрабатываете какую-нибудь схему исправлений. Я уверен, что она не примет эту книгу, что бы я с ней ни сделал.

   Я думаю, что она отвергла книгу исходя из неких смутных критериев литературного снобизма - этот материал не "скрибнеровского сорта"!! Я думаю, что эта мысль торчит наружу из каждой строчки её письма. Я знаю, что подобное отношение она выказывала на всём протяжении нашего сотрудничества. Она часто говорила о "дешёвых" книгах и "дешёвых" журналах. Но слово "дешёвый", употребленное по отношению к тексту, это не оценка качества, это всего лишь насмешка, обычное презрение сноба.

   Она попросила, чтобы я предложил художника для "Ракетного Корабля Галилео", и я предложил Хьюберта Роджерса. Она изучила вопрос, затем написала мне, что имя м-ра Роджерса "было слишком близко связано с довольно дешёвым журналом" - имея в виду "Astounding S-F" Джона Кэмпбелла. Чтобы доказать свою точку зрения, она прислала мне вырванные из журнала листы. Случилось так, что история, которую она выбрала, чтобы послать мне, оказалась одним из моих рассказов, вышедших под именем "Энсон МакДональд", "По Собственным Следам" - он в то время был перепечатан в "Best in Science Fiction" издательством "Crown".

   Я похихикал и ничего не ответил. Раз она не сумела узнать мой стиль и была впечатлена исключительно тем фактом, что материал был напечатан на газетной бумаге[47], я счёл неуместным просвещать её. Я задался вопросом, знала ли она, что я приобрёл свою репутацию в том же самом "дешёвом" журнале и пришёл к выводу, что она, вероятно, не знала и, возможно, не пожелала бы издавать мои вещи, если бы знала об этом.

   Роджерс - великолепный художник. Он иллюстрировал книги Джона Бьюкена[48]. Я счастлив, что одна из его картин висит в моём доме. Вместо него она привлекла кого-то другого. Взгляните на экземпляр "Галилео" в вашем офисе - Вы никогда не спутаете это с прекрасной работой, проделанной [Клиффордом Н.] Гери для "Космического Кадета". Человек, которого она выбрала, - вполне адекватный чертёжник, но у него не хватает способностей, чтобы создавать в иллюстрациях композиции, удовлетворительные с художественной точки зрения. Однако, он раньше уже работал для "Scribner", он был "респектабельным".

   Я думаю, что знаю, что её гложет по поводу "Красной Планеты". С её стороны нет каких-либо возражений против фэнтези или сказок как таковых. Она очень гордится тем, что опубликовала "Ветер в Ивах". И при этом она не возражает против моего обкатанного бульваристикой стиля; она приняла его в двух предыдущих книгах. Нет, причина вот в чём: она крепко вбила себе в голову концепцию того, какой должна быть книга "научной фантастики", хотя она не сможет её сформулировать, и её представления туманны - она не имеет ни технического образования, ни знакомства с корпусом литературы из этой сферы, чтобы иметь чётко определенные критерии. Но, тем не менее, концепция есть, и она звучит примерно так: "Наука имеет дело с машинами, механизмами и лабораториями. Научная фантастика состоит из рассказов о замечательных машинах будущего, которые зашагают по вселенной, как у Жюля Верна".

   Её определение в известной степени верно, но оно не в состоянии охватить большую часть предметной области, и включает только ту её часть, которая была сильно выработана и теперь содержит лишь низкосортную руду. Спекулятивная фантастика (я предпочитаю этот термин вместо "научной фантастики")[49], интересуется ещё и социологией, психологией, эзотерическими аспектами биологии, воздействием земной культуры на другие культуры, с которыми мы можем столкнуться, когда покорим космос, и т.д., список можно продолжать бесконечно. Однако, спекулятивная фантастика - это не фэнтези, поскольку она исключает использование чего-то, что противоречит установленным научным фактам, законам природы, называйте как угодно, т.е. это "что-то" должно [быть] возможным во вселенной, насколько мы её знаем. Таким образом, "Ветер в Ивах" - фэнтези, но намного более невероятные феерии доктора Олафа Стэплдона - спекулятивная фантастика - научная фантастика.

   Я выдал мисс Далглиш историю, которая была строго научной фантастикой по всем принятым стандартам - но она не вписывалась в узкую нишу, которую она обозначила этим термином, и это испугало её - она испугалась, что какой-то другой человек, критик, библиотекарь или кто бы то ни было, литературный сноб, такой же, как она сама - решит, что она издала что-то из разряда комиксов. Она недостаточно сведуща в науках, чтобы различить Марс, каким его изобразил я, и ту замечательную планету, на которой кишат Флэши Гордоны. Она не смогла бы защититься от подобных обвинений, если бы их выдвинули.

   Как образец научной фантастики, "Красная Планета" - намного более сложная и намного более тщательно проработанная вещь, чем любая из двух предыдущих книг. В тех книгах было немножко откровенно школьной астрономии, на уровне неполной средней школы, и некое сфальсифицированное машиностроение, которое выглядело убедительно лишь потому, что я - инженер-механик и умею сыпать терминами. В этой книге, напротив, имеется обширная база знаний, тщательно подобранная из дюжины различных наук, более сложных и серьёзных, чем описательная астрономия или теория реактивных двигателей. Возьмём только один небольшой эпизод, в котором пустынная капуста перестала сжиматься вокруг ребят, когда Джим включил свет. Гелиотропное растение поведёт себя именно так - но я готов держать пари, что она не разбирается в гелиотропизме[50]. Я не пытался разжевать читателям механику гелиотропизма или причины её развития на Марсе, потому что она сильно настаивала, чтобы текст получился "не слишком техническим".

   Прежде чем вставить в текст этот эпизод, я вычислил площадь поверхности, покрытой хлорофиллом, необходимую для того, чтобы мальчики пережили ночь в самой сердцевине растения, и подсчитал, сколько лучистой энергии для этого потребуется. Но я готов держать пари, что она сочла тот эпизод "фантазией".

   Я готов держать пари, что даже если она вообще когда-либо слышала о гелиотропизме, она представляет его себе как "растение тянется к свету". Здесь совершенно иной случай, здесь - растение, распространяющееся для получения света, различие на девяносто градусов в механизме и идее, которая легла в основу эпизода.

   Между нами говоря, есть одна ошибка, преднамеренно внесённая в книгу - слишком низкая температура кристаллизации воды. Мне она была нужна по драматическим причинам. Я хорошо запрятал этот факт в тексте от любого, кроме обученного физика, ищущего несоответствия, и держу пари на десять баксов, что она никогда этого не углядит! ... У неё нет знаний, чтобы это обнаружить.

   Довольно об этом! Эта книга - лучший экземпляр научной фантастики, чем предыдущие две, но она этого никогда не узнает, и бесполезно пытаться ей говорить. Лертон, я сыт по горло попыткой работать на неё. Она продолжает совать свой нос в вещи, которые она не понимает и которые являются моим бизнесом, а не её. Я устал кормить её с ложечки, я устал от попыток обучить её дипломатично. С моей точки зрения она должна судить мою работу вот по этим правилам, и только по ним:

   (a) это может развлечь и удержать внимание ребят?

   (b) этот текст грамматически столь же грамотен как мой предыдущий материал?

   (c) можно ли давать в руки несовершеннолетним книгу, в которой автор и его главные герои - но не злодеи! - проявляют подобные моральные установки?

   Фактически, первый критерий - единственный, о котором она должна беспокоиться; двум другим пунктам я следую неукоснительно - и она это знает. Ей не надо пытаться судить, где наука, а где фэнтези, это не в её компетенции. Даже если бы так и было, и даже если бы мой материал был фэнтези, разве это может быть каким-то критерием? Неужели она изъяла бы "Ветер в Ивах" из продажи? Если она полагает, что "Красная Планета" - сказка или фэнтези, но при этом увлекательное (по её собственным словам) чтение, пусть повесит на неё такой ярлык и продаёт как фэнтези. Мне наплевать. Она должна беспокоиться только о том, чтобы детям это нравилось. На самом деле, я не считаю ее сколько-нибудь пригодной для отбора книг, удовлетворяющих вкусам мальчиков. Я должен был сражаться как лев, чтобы не дать ей распотрошить мои первые две книги; то, что мальчикам они действительно понравились, - заслуга моего вкуса, а не её. Я читал несколько книг, которые она написала для девочек - Вы их видели? Они же невыносимо нудные, тоска смертная. Возможно, девочкам такие вещи ещё подходят, мальчикам нет.

   Я надеюсь, что на этом мы с нею закончили. Я предпочитаю смириться с потерями, по крайней мере, пока, чтобы отыграться в дальнейшем.

   И мне не нравятся её грязные мысли по поводу Виллиса. Виллис - один из самых близких моих воображаемых друзей, я любил этого маленького дворняжку, и ее поднятые брови приводят меня в бешенство. [Виллис - молодой марсианин, которого герой считает своим домашним животным. Именно Виллис часто помогает ему выпутаться из неприятностей.]

15 марта 1949: Роберт Э. Хайнлайн - Лертону Блассингэйму

   Сначала, ваше письмо: единственная часть, которую стоит прокомментировать, это замечание мисс Д о том, что стоило бы попросить хорошего фрейдиста проинтерпретировать дела Виллиса. Нет никакого смысла на это отвечать, но можно, я немного поворчу? "Хороший фрейдист" найдет сексуальные коннотации в чём угодно, это - основа его теории. В свою очередь я утверждаю, что без помощи "хороших фрейдистов" мальчики не увидят в сцене ничего кроме изрядной доли юмора. В "Космическом Кадете" "хороший Фрейдист" нашел бы в ракетах "устремлённых в небо" определенные фаллические символы. Возможно, он был бы прав, пути подсознательного неясны и их нелегко читать. Но я всё равно отмечу, что мальчики - не психоаналитики, ни один человек с нормальной, здоровой сексуальной ориентацией не увидит ничего такого в этой сцене. Думаю, моя жена, Джинни, лучше всего резюмировала это, сказав: "У неё извращённый ум!"

   Кто-то из участников этого спора действительно нуждается в психоаналитике - и это не Вы, не я, и не Виллис.

18 марта 1949: Лертон Блассингэйм - Роберту Э. Хайнлайну

   Книга должна быть изменена, чтобы она могла попасть в рекомендованный библиотечный список.[51] В сфере книг для несовершеннолетних есть определенные цензурные ограничения. По книгам, которые будут закупаться библиотеками, издатели должны дать письменные показания под присягой, подтверждая, что в них нет ничего, что могло бы оскорбить или сбить с пути истинного юнцов или их родителей. Далглиш посылает список правок, необходимых в "Красной Планете". Как только эти правки, рекомендованные детскими библиотекарями, будут сделаны, "Scribner" возьмёт книгу. "Scribner" - уважаемый дом и прекрасный клиент для РЭХ.

24 марта 1949: Роберт Э. Хайнлайн - Лертону Блассингэйму

   Я согласен на любые исправления [в "Красной Планете"]. Давайте двигаться вперёд с контрактом. Пожалуйста, попросите, чтобы она прислала мне оригинал рукописи. Пожалуйста, попросите, чтобы она сделала свои инструкции по исправлениям как можно более подробными и настолько определёнными, насколько это возможно. Она должна принять во внимание, что эти исправления делаются, чтобы удовлетворить её вкусам и её специальным знаниям требований рынка, поэтому мои вкусы и моё ограниченное знание не могут служить мне путеводителем в отработке исправлений, иначе я сразу бы представил рукопись, которая её удовлетворила.

*  *  *

   С изумлением отмечаю, что она больше не говорит о книге "качество сказочки", "не наш вид научной фантастики", "неконтролируемое воображение", "странные формы марсиан" и т.д. Единственный вопрос, который её по-прежнему беспокоит, - о Виллисе, и (простите мой румянец!) такой вещи, как с-кс. O"кей, выходит, с-кс был, вероятно, ошибкой со стороны Всемогущего, который первым изобрел с-кс.

   Я полностью капитулирую. Я буду выхолащивать проклятую вещь любыми способами, как она пожелает. Но я надеюсь, что Вы продолжите теребить её, чтобы она всё же не уходила от конкретики, и отслеживала изменения сюжета, когда она требует удалить какой-нибудь специфический фактор. Не то чтобы мне было трудно, Лертон, но некоторые из вещей, против которых она возражает, играют существенную роль в сюжете...  если она уберёт их, история перестанет существовать. Убрать детали, касающиеся Виллиса, против которых она возражает, - намного более простая задача. Это всё закулисные штучки, и они не влияют сюжетную линию до последней главы.

   Если она вынудит меня к этому, то я удалю то, против чего она возражает, а затем позволю ей взглянуть на оставшийся труп, тогда возможно, она пересмотрит своё мнение, что это "...не затрагивает главное тело истории..." (прямая цитата).

   Я принимаю ваши замечания об уважении, которого заслуживает марка "Scribner", и которое должно распространяться и на неё в том числе, и тот факт, что она жёстко ограничена требованиями стиснутого цензурой рынка. Я по-прежнему не считаю её хорошим редактором, она не умеет читать синопсис или рукопись с творческим воображением.

   Я ожидаю, что это будет моим последним предприятием в этой области, овчинка не стоит выделки.

18 апреля 1949: Роберт Э. Хайнлайн - Лертону Блассингэйму

   Переработанная версия "Красной Планеты" будет в ваших руках к концу месяца, и Вы можете сказать об этом мисс Далглиш. Я выполняю все её инструкции и предложения.

19 апреля 1949: Роберт Э. Хайнлайн - Алисе Далглиш

   Рукопись "Красной Планеты" возвращается, через м-ра Блассингэйма. Вы найдёте, что я тщательно следовал всем вашим указаниям, из вашего письма, из ваших записок и из ваших примечаний на рукописи, независимо от того, согласен я с ними или нет. Я сделал искреннюю попытку внести изменения гладко и приемлемо, чтобы история оставалась цельной. Я не удовлетворён результатом, но Вы вольны сделать любые дополнительные правки, какие пожелаете, везде, где Вы видите возможность достижения ваших целей более гладко, чем я был в состоянии сделать.

   Большинство правок было сделано путём вырезания того, против чего Вы возражали, или незначительными включениями и изменениями в диалогах. Однако, по вопросу оружия, я написал пояснение, в котором вопрос лицензирования оружия рассмотрен достаточно подробно и убедительно, чтобы удовлетворить Вас, я полагаю.

   Цель этого письма - обсуждение, но ни в коем смысле не попытка заставить Вас передумать и изменить какое-либо ваше решение относительно книги. Я просто хочу высказать мою точку зрения по одному вопросу и исправить некоторые моменты.

   Несколько раз Вы утверждали, что эта книга отличается от моих более ранних книг, а именно, в том, что касается разговорного языка, используемого персонажами, огнестрельного оружия и агрессивности со стороны мальчиков. Я только что пересмотрел опубликованные варианты "Ракетного Корабля Галилео" и "Космического Кадета" - и я не нахожу ни одно из этих утверждений обоснованным. В обеих книгах у меня свободно пользуются такими выражениями как "Ага", "Не-а", "Ха", "Подонок"[54], и подобной неряшливой речью. В обеих книгах ребята склонны к проявлению агрессии в типичных для подростков мужского пола формах. См. страницы 8, 23, 42, 107, 200, и 241 из "Космического Кадета" и всего "Ракетного Корабля Галилео" от страницы 160 до конца - не говоря уже о парочке незначительных ссор ранее. Что касается оружия, то "Космический Стажер" не идёт ни в какое сравнение с другими двумя книгами, поскольку все персонажи - члены военной организации, кого ни возьми, при этом "Ракетный Корабль Галилео" сопоставим с "Красной Планетой". В первой главе "Ракетного Корабля Галилео" они обращаются с опасными взрывчатыми веществами. От страницы 62 до конца они всё время хорошо вооружены - без какого-либо упоминания о лицензиях на оружие. На страницах 165-6 Арт и Росс каждый убивает человека, несколькими страницами спустя Морри убивает около восьмидесяти человек. Диалог на странице 167 ясно даёт понять, что они уже давно пользуются оружием. Я привёл эти моменты, чтобы прояснить фактическую сторону дела; я не люблю, когда меня обвиняют в том, чего я не делал.

   Теперь, что касается спорных вопросов - у нас с Вами диаметрально противоположные мнения о том, как правильно решать проблемы смертоносного оружия в обществе. По-видимому, мы не слишком расходимся во взглядах по таким важным вопросам, как законные пути использования смертоносного оружия, но мы категорически расходимся в вопросе социально приемлемого регулирования относительно смертоносного оружия. Я сначала процитирую два пункта, которые чётко иллюстрируют наши разногласия. Один из моих персонажей говорит, что право на ношение оружия - основа всей человеческой свободы. Я твёрдо в это верю, но Вы потребовали, чтобы я это вычеркнул. Второй проблемный пункт - лицензирование оружия. В моей истории присутствует такое лицензирование, но один персонаж категорически возражает против него как одной из форм бюрократического вмешательства, губительного для свободы - и нет никого, кто защищал бы эту систему. Вы потребовали, чтобы я удалил протест, затем превратил лицензирование в сложный ритуал, включающий кодексы, присяги, и т.п. - т.е. полностью поменял позицию. Я приложил большие усилия, чтобы удалить из книги мою точку зрения и убедительно вписать в неё вашу,- т.е. исходя из экономических потребностей, написал что-то, во что я не верю. Мне не нравится, когда меня вынуждают так поступать.

   Позвольте мне сказать, что ваша точка зрения по этому вопросу весьма ортодоксальна, и Вы найдете, что многие с Вами согласятся. Но есть иная, более древняя ортодоксальность, которая запечатлена в истории этой страны, и которой придерживаюсь я. У меня нет никакого намерения Вас переубеждать, и я никак не ожидаю, что Вы передумаете, но я действительно хочу, чтобы Вы знали, что есть другая точка зрения, которая поддержана очень многими уважаемыми людьми, и что у неё древние корни. Я подытожу вышесказанное, заявив, что я возражаю против любых попыток лицензировать или запретить владение оружием частных лиц, наподобие Акта Салливана штата Нью-Йорк. Я считаю такие законы нарушением гражданской свободы, они губительными для политических институтов демократии, и обречены на провал по своей сути. Вы можете увидеть, что Американская Стрелковая Ассоциация[55] имеет ту же самую политику и имела [её] на протяжении многих лет.

   Франция имела законы Салливановского типа. Когда пришли нацисты, оккупантам оставалось лишь просмотреть регистрационные списки в местной жандармерии, чтобы изъять всё оружие в округах. Неважно, находятся у власти оккупанты или просто местные тираны, вследствие таких законов человек полностью попадает во власть государства, неспособный к сопротивлению. В сюжете "Красной Планеты" лицензирование, на котором Вы настаиваете, с чрезвычайной лёгкостью сделает революцию колонистов не просто неудачной, но в принципе невозможной.

   Теперь о том, почему подобные законы обречены на провал. Общепризнанная цель таких законов, как Акт Салливана, состоит в том, чтобы не дать оружие в руки потенциальным преступникам. Вы, разумеется, в курсе, что закон Салливана и другие сходные акты никогда не достигали ничего подобного? Разве гангстеризм не властвовал в Нью-Йорке, в то время как этот акт уже был в силе? Разве компания "Убийство, Inc" не процветала под сенью этого акта? Для преступников такие правила никогда не были существенным препятствием, единственный их результат - разоружить мирного гражданина и полностью отдать его во власть беззакония. Такие правила выглядят очень красиво на бумаге; на практике они столь же глупы и бесполезны как попытки мышей повесить на кота колокольчик.

   Вот мой тезис: лицензирование оружия является губительным для свободы и бессмысленным с точки зрения декларируемых благих целей. Я могу разработать аргументы, предложенные выше, в большем объеме, однако мое намерение состоит не в том, чтобы убедить, но в том, чтобы просто показать, что есть другая точка зрения. К тому же я понимаю, что, даже если у меня есть какие-то шансы переубедить Вас, никуда не денется тот факт, что Вы должны продать книгу библиотекарям и школьным учителям, которые верят обратному.

   Я не дилетант и имел опыт обращения с оружием. Я тренировался в стрельбе из винтовки и пистолета и провёл миллионы стрельб из всех видов оружия, от пистолета до орудийной башни. Я знаю, что оружие несёт опасность, но я не согласен, что её можно устранить или хотя бы ослабить с помощью принудительного законодательства - и я думаю, что мой опыт дает мне право на мое мнение, по крайней мере, в той же степени, в какой школьные учителя и библиотекари имеют право на своё.[56]

*  *  *

   В ответ на ваш запрос c сожалением сообщаю, что ближайшее время вряд ли смогу приехать на восток. Если мисс Фоулер проделает этот путь, то мы будем очень рады видеть её и будем рады показать ей разные достопримечательности, если она пожелает.

9 мая 1949: Роберт Э. Хайнлайн - Лертону Блассингэйму

   ...что касается имени автора на рукописи "Красной Планеты", нет, я не настаиваю; я всегда прислушивался к вашим советам, и потеряю сон и покой, прежде чем пойду в разрез с вашими рекомендациями. Но я чувствую себя довольно несговорчивым по этому пункту. Мне очень не хочется просто сидеть и смотреть, как под моим собственным именем выходит нечто, включающее в себя суждения, в которые я не верю, даже не попытавшись разделить за это ответственность с мисс Далглиш. В вопросах стиля, сюжета, и последствий для моей литературной репутации (если таковая вообще имеются) я не непреклонен, даже при том, что меня совсем не радуют исправления - если Вы скажете замолчать и забыть это, то я замолчу. Но этот "Акт Салливана в марсианской колонии" - нюанс, который мне трудно проглотить; с моей точки зрения это будет публичная поддержка доктрины, которую я считаю губительной для прав человека и политических свобод.

17 мая 1949: Роберт Э. Хайнлайн - Лертону Блассингэйму

   Мне придётся подумать о жалобе "Scribner" по поводу имени автора. Я не вижу, почему добавление имени Алисы Далглиш, должно быть препятствием. Может, они хотят вернуть рукопись назад, чтобы я переделал ее по-своему? Мне кажется, что, если она настаивает на том, чтобы дистанционно руководить переделками рукописи, то она должна быть готова к тому, что разделит ответственность за результаты.

   С другой стороны, для меня совершенно очевидно, что Вы считаете, что история и теперь почти столь же хороша как раньше. Мне очень жаль, но я так не думаю. Возможно, она хороша, но это не история Хайнлайна; она была денатурирована и лишена зубов. Мне не хочется идти против вашего совета. Но я думаю, что эта вещь может повредить моей репутации, и я знаю, что теперь в  ней заложены идеи, которые я категорически не одобряю. Что Вы обо всём этом думаете, Лертон? Выкладывайте всё, как на духу.

[38] PJG - по первым буквам названий журналов: Post-Journal-Gentleman. Хайнлайн занимался этой работой в возрасте девяти лет. Ему рано пришлось перейти на самоокупаемость и самому зарабатывать на одежду и школьные завтраки. И когда вы читаете в биографии, что Бобби читал книги на ходу, по дороге из дома в школу, следует помнить, что иногда у него просто не было другого времени, чтобы подготовиться к урокам.

[39] Keeping Posted - с одной стороны, "держать в курсе", с другой - игра слов вокруг названия журнала "Post".

[40] Лертон Блассингэйм (1904-1988) окончил Колумбийский Университет и был "дипломированным" писателем, в отличие от самоучки-Хайнлайна. Его дипломной работой был анализ бульварной литературы, так что он хорошо знал, с чем имел дело. Это был худощавый мужчина в сильных очках в роговой оправе, который выглядел профессором из Оксфорда. Лертон производил внушительное впечатление, но близким и друзьям он открывался с другой стороны - общительный, веселый, любитель хохмачек и каламбуров, и в то же время интеллектуал и эстет, способный вести разговоры об искусстве. Он пытался работать сценаристом в Голливуде, в 1937 году с Уильямом Алленом основал "American Library Foundation" и, видимо, имел хорошие контакты с библиотечной ассоциацией. Писал статьи для "Writer's Digest", разочаровавшись в литературной стезе, переключился на работу литагента и создал компанию паблик рилейшен "Houston Branch Associates". Его клиентами были Фрэнк Герберт, Уильям Нолан и многие другие писатели в жанрах фантастика, мистика, ужасы и приключения. Он брал комиссионные в размере 10% от гонорара и был вполне обеспеченным человеком. Любил классическую музыку и оперу, был заядлым охотником и рыболовом. Путешествовать, тем не менее, не любил, безвылазно жил в своём доме. После смерти жены переехал к дочери и вскоре умер. В 1978 году "Houston Branch Associates" была поглощена компанией "Spectrum Literary Agency". О Лертоне Блассингэйме довольно много упоминаний в книге Брайана Герберта "Dreamer of Dune: The Biography of Frank Herbert".

Единственное его фото, которое обнаружил в Сети, - с WorldCon 1976 года:

Возможно, это он слева от Хайнлайна на снимке того же года:

[41] Тут, как мне кажется, нужен небольшой комментарий. Дело в том, что, несмотря на определённые цензурные ограничения, "Astounding" и прочие бульварные НФ-журналы печатали литературу для взрослых. Их подписчиками были мужчины около 30-ти, а не студенты и школьники. Рынок НФ-литературы к началу 50-х был вполне устоявшимся, организованным и очень сильно дифференцированным.

Фантастика 18+ обитала только в дешевых бульварных журналах. Крупные издатели не интересовались выпуском книг НФ ни в мягкой, ни, тем более, в твёрдой обложке. Глянцевые журналы, гонорары в которых в разы превышали то, что могли предложить издания на рыхлой второсортной бумаге, также не интересовались научной фантастикой. Заслуга Хайнлайна (а также его агента Лертона Блассингэйма, о котором не следует забывать) в том, что они взломали этот рынок для научной фантастики. По тропинке, протоптанной Хайнлайном, в глянец просочились и другие фантасты, и это было определённой вехой в истории.

Фантастика для детей жила независимо от взрослой литературы, имела более давнюю традицию и лучшее паблисити. При этом она имела чёткий гендерный уклон, издатели охотно выпускали НФ-литературу для мальчиков (считалось, что девочки предпочитают сказки). Книги выходили в твёрдом и мягком переплёте, авторам платили жирные гонорары, но... этот рынок был прочно занят форматной проектной литературой.

Хайнлайн не мог просто появиться на этом рынке и писать о чём хотел и как хотел. Для того чтобы сюда проникнуть, он должен был, во-первых, принять на себя множество ограничений (о которых он не подозревал, когда ввязывался в проект подростковой серии), а во-вторых - следовать образцам. Тему "мальчик и наука" в то время полностью прикрывало имя Тома Свифта. Том Свифт был не просто мальчиком, с которым постоянно случались разные приключения, Том Свифт был торговой маркой и названием проекта, его следовало бы писать так: Т.О.М. С.В.И.Ф.Т.

На нынешний день бренд "Tom Swift" насчитывает пять серий книг, свыше 100 томов, общим тиражом в 30 миллионов экземпляров. На серию трудились десятки литературных негров под общим именем Виктор Эпплтон. Книги строились по отлаженным лекалам - Том изобретал очередной гаджет и испытывал его всем на удивление. И тут появлялись шпионы, бандиты и стихийные бедствия, но Том справлялся с ними с помощью внезапных догадок и изготовленных на коленке приспособлений. Всё это была фантастика ближнего прицела, многие "изобретения" Тома Свифта появлялись в железе через год-два после выхода книги. Это была не литература, а шапито с клоунами, и наука здесь была в качестве дрессированной собачки.

И вот этого монстра Хайнлайн должен был потеснить с насиженного места. Ему повезло - ему попалось доверчивое издательство и редактор, который был профан как в области научной фантастики в целом, так и конкретно в сфере литературы для мальчиков.

[42] Имеется в виду пропаганда ракетостроения и достижения Луны, которыми Хайнлайн активно занимался после войны. Два друга - это, возможно, режиссёр Фриц Ланг, в дальнейшем экранизировавший роман (роман писался в т.ч. с расчётом на экранизацию), и Клив Картмилл.

[43] Роман, первоначально носивший название "Юные Атомщики И Завоевание Луны", писался, в первую очередь, по просьбе издательства "Westminster Press" и его редактора Хейлиджера (Heyliger). То, что роман отклонил заказчик, было для Хайнлайна большим разочарованием. Обратите внимание на название произведения: Хайнлайн заранее планировал многотомный сериал со сквозными персонажами. Как показала история, "Westminster" здорово просчитались, и, видимо, это была системная ошибка - в активах издательства не числится никто из известных фантастов, за исключением Лестера Дель Рея.

[44] По-видимому, редактор издательства "Westminster Press" Хейлиджер.

[45] Alice Dlagliesh (1893-1979) - популярная детская писательница, редактор и издатель. Получила бакалавра в области образования и магистра английской литературы. 17 лет она преподавала и писала книги. В 1934 году пришла в редакцию детской литературы "Scribner" и проработала в ней до 1960 года. В те времена, когда женщин в издательском бизнесе рассматривали, в лучшем случае, только в качестве секретарш, она возглавила отдел. Сотрудники и руководство "Scribner" оставили о ней массу уважительных отзывов, четыре её детские книги были удостоены литературных премий и переиздаются до сих пор, а количество наград, присуждённых книгам, которые выпустил её отдел, зашкаливает по всем параметрам. Она прекрасно разбиралась во всём, что касалось истории, фольклора, сказок и продвижения книг. Она плохо разбиралась в технике, космосе и тому подобных вещах, но умела пропихнуть сомнительный, с точки зрения господствующей пуританской морали, текст в печать. Многие считали, что она была редактором по призванию. Роберт Энсон Хайнлайн считал её безграмотным литературным цербером на страже древних предрассудков.

[46] Речь идёт об издательстве "Westminster Press".

[47] pulpwood - слово, давшее название определенной категории массовых журналов (pulp) и литературному направлению палп фикшн (pulp fiction), оно же "криминальное чтиво".

[48] John Buchan - он же Джон Бакен, Бекан, Бачан, Бучан, Бьючан, Бухан и т.п. чудеса транскрипции. "Центрполиграф" переименовало его в "Джордж", а в русской "Вики" у него и у его родителей разные фамилииJ. Я думаю, он всё же Бьюкен, барон Твидсмур, губернатор Канады, британский политик, издатель и писатель. Известен экранизацией романа "39 ступеней". Следов его американских изданий с оформлением Хьюберта Роджерса найти не удалось.

[49] а я предпочёл бы перевод "спекулятивная беллетристика", но в русском языке застолбился именно такой вариант перевода: "спекулятивная фантастика", подчеркивающий принадлежность к гетто.

[50] Гелиотропизм - способность растений принимать определенное положение под влиянием солнечного света.

[51] По воспоминаниям самого Лертона Блассингэйма, существенная доля тиражей выкупалась библиотечной системой США, попадание в рекомендованный список литературы гарантировало рентабельность выпуска книги. У Лертона наверняка были свои крючки в этой системе, но в комитетах всегда хватало разных Нервных Нелли, вкусам и фобиям которых авторам приходилось угождать.

[52] через интервал - имеется в виду расстояние между строчками в машинописных работах. Чистовики печатались через двойной интервал.

[53] ДВК - Джон Вуд Кэмпбелл

[54] в оригинале "Yeah", "Nope", "Huh", "Stinker". К слову сказать, выборочная проверка на слово "stinker" в "Галилео" и сравнение оригинала с русскими переводами показали, что слово используется в тексте всего два раза. Одно переведено как "подонок", а второе, употреблённое в буквальном смысле, в переводе опущено. Зато в "Кадете" "стинкеры" так и кишат, правда, в качестве клички одного из персонажей, но есть и один случай употребления "мерзавцев".

[55] American Rifle Association - имеется в виду Национальная Стрелковая Ассоциация Америки, National Rifle Association of America (NRA). Некоммерческая организация. Образована в 1871 году, насчитывает около 5 млн. членов. Выпускает журналы, занимается пропагандой оружия, лоббированием законов, лицензированием, обучением и т.п.

[56] В школе Бобби был активным членом Клуба Винтовки, а в 14 лет уже вовсю палил из "Томми" под руководством будущего инструктора ФБР, брата Ларри. В 1924 году он месяц провёл на сборах Национальной Гвардии в форте Ливенворт (для чего солгал о своём возрасте). Он млел на запусках трофейных "Фау-2" на полигоне Белые Пески. Его всегда тянуло к оружию - ко всему, что стреляет и бабахает.

---

Оставить комментарий © Copyright Хайнлайн В. Размещен: 22/10/2013, изменен: 23/11/2023. 168k. Статистика. Глава: Переводы

Ваша оценка: не читать очень плохо плохо посредственно терпимо не читал нормально хорошая книга отличная книга великолепно шедевр

---

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"