Наша каюта на пароходе "Monowai" оказалось даже меньше, чем я подозревал, глядя на схему швартовки; чтобы одному из нас вдохнуть, второму нужно было в этот момент выдохнуть. В ней был единственный стул с прямой спинкой, который нужно было выставлять к двери, чтобы добраться до умывальника, а затем возвращать его обратно под умывальник, чтобы выйти за дверь.
Я тотчас же отправился в офис корабельного казначея, памятуя о том, что судоходные компании часто придерживают ВИП-номера свободными до самого отплытия, а потом так и плавают с пустыми каютами, потому что их не пожелал занять какой-нибудь политик, промышленный лорд или родственник председателя правления. Я планировал всучить казначею целый мешок янки-долларов и попросить его переселить нас в ВИП-номер, если таковой имеется.
Но то ли новозеландские линии не практиковали подобных вещей, то ли какой-то ВИП уже успел занять эту каюту раньше; казначей заверил меня, что на судне не осталось ни одной незанятой каюты любого вида. Я был склонен ему поверить, потому что судно было переполнено, как лифт универмага на День Доллара[01]. Кроме того, хотя судно было во всех отношениях роскошным - и в том, что касалось обстановки и в том, что касалось оборудования, тут везде было несколько тесновато, как в костюме времён войны. Проходы были не достаточно широкими, чтобы в них разошлись двое; когда вы с кем-нибудь в них встречались, одному из вас нужно было остановиться и вжаться в переборку, чтобы избежать столкновения. Всё время, что мы были на судне, я чувствовал себя как в тесной душевой кабинке, где так мало места, что невозможно поднять локти.
Я вернулся и обрисовал Тикки ситуацию. Она тем временем пыталась разобраться, что из наших десяти чемоданов нам действительно необходимо, а без чего мы могли обойтись, и была уставшей, нервной и грязной. Она посмотрела на меня, смахнула с лица пыль, и высказала пожелание, неподобающее леди, да и физически невозможное. Я мягко упрекнул её.
- Кроме всего прочего, ты ведь совсем не знаешь нашего казначея, - добавил я.
- Я и не хочу его знать. Достаточно того, что я знаю его корабль.
- Но он действительно очень хороший человек. Это не его вина. Подумай хорошенько, ведь это на самом деле твоя вина. Если бы ты не была такая неженка и ретроград, мы бы сейчас уже были в самолёте на полпути к Новой Зеландии, а сегодня вечером спали в отеле, в хорошем, большом номере, с большой кроватью и большой ванной.
Она не ответила, поэтому я добавил:
- Ну же, признайся. Мы оказались здесь, потому что ты сама этого захотела.
- Ты сказала "Девятнадцатая"? Ты, наверное, имела в виду "Пятую"[03].
- Я сама знаю, что я имела в виду! За Пятой вечно прячутся одни коммуняки, а я не собираюсь торчать там вместе с ними - поэтому я использую Девятнадцатую!
Позже я посмотрел Конституцию. Она действительно имела в виду Девятнадцатую.
Нас приписали на второй столик, но незадолго до ужина в нашу маленькую коптильню заглянул главный стюард. Приветствия от капитана, не желаем ли мы присоединиться к нему за его столом?
Потрясённые, мы молча переглянулись. Наконец, мне удалось выговорить:
- Скажите ему "да".
Стюард нас покинул и Тикки медленно произнесла:
- На самом деле я не хочу сидеть за столом капитана.
- Знаю, я тоже не хочу. Но что ещё я мог сказать? Мы не можем отказаться от такого приглашения, просто не можем. Нельзя отказывать владельцу, находясь на его собственном корабле.
- Ох, ты, конечно же, всё сделал правильно. Но мне вовсе не должно это нравиться.
- Нет, тебе не должно это нравиться. Но ты должна быть вежливой, или я сам пропущу тебя под килем.
- Ты сам и ещё восемь крепких морячков. Возможно, тогда вы справитесь... Хочешь немного поучится дзюдо?
Но я с достоинством отказался. Тикки знает парочку ужасно грязных захватов.
К нашему удивлению, нам понравилось сидеть за капитанским столом. Капитан Ф.У. Янг был, с одной стороны, жёстким хозяином судна, и культурным, обаятельным светским человеком, с другой. Недостатки "Monowai" были либо присущи его конструкции, либо возникли из-за политики фирмы, которые устанавливались на берегу; сам он управлял чистым судном с дисциплинированной командой. Кроме нас за его столом сидели вполне приятные люди, - м-р и м-с Адмен из Сиднея, м-р Филд из Виктории. Мы так и не выяснили, почему он выбрал нас. В конце концов, мы с Тикки пришли к заключению, что видимо он выбрал нас просто потому, что мы были единственными американцами на борту, но тогда это оставляло открытым вопрос о том, были ли мы выбраны в качестве курьёзной диковинки, или своим приглашением капитан выказал уважение нашей стране. Мы никогда его не спрашивали - полагаю, мы немного побаивались того, что могли узнать.
После того, как мы лучше познакомились с нашими соседями по столу, было вполне естественно, что они должны были увидеть нашу каюту, а мы должны были увидеть их. У м-ра Филда была просторная каюта в стороне от нашей, с иллюминаторами, ванной комнатой и кучей свободного места на палубе; у Адамсов была такая же хорошая каюта ближе к носу, с половинкой ванны - ванную комнату они делили с другой парой. Мы, в свою очередь, показали, в какой тёмной и тесной "железной деве" мы живём и рассказал им нашу историю. И, естественно, поинтересовались, за сколько месяцев они бронировали свои места, чтобы получить каюты, в которых оказались?
Да ни за сколько. В одном случае бронирование было сделано две недели назад, в другом случае немного раньше.
Я вспоминал о нашем денежного залоге, выплаченном в прошлом году, и тихо грелся. Я воспользовался первой же возможностью и загрузил этим самого капитана: рассказал ему свою историю, а затем откровенно высказал всё, что я думаю о компании, которая проводит жёсткую политику, не давая американцам ни шанса по сравнению с австралийцами и новозеландцами.
Он улыбнулся, но никак это не прокомментировал и сразу сменил тему. Я не уверен, знал ли он такой политике, но не собирался признавать это публично, или же просто счёл мои претензии глупостью и не пожелал раздувать из-за них скандал. Возможно даже, что он и не знал всей правды, ведь, в конце концов, сами капитаны не торгуют билетами.
Но я остался в убеждении, что американцев подвергают дискриминации на этом маршруте. У нас было чёткое доказательство того, что они могли обеспечить нам достойные и комфортабельные номера в тот момент, когда мы выплатили им аванс, и я подозреваю, что они вполне могли бы и здесь, на месте, заказать для нас места на одном из своих кораблей, идущих в США - если бы честно следовали правилу обслуживать клиентов в порядке поступления.
Новая Зеландия держит в крупных американских городах своих уполномоченных представителей по туризму, пытаясь завлечь нас к себе, чтобы мы приехали и потратили у них наши доллары. Хм...
Четырёхдневное плавание к Новой Зеландии прошло без инцидентов, нам всего лишь было некомфортно. Капитан пригласил нас на мостик, посмотреть, как судно подходит к берегу и входит в гавань Окленда, но мы мало что оттуда увидели, потому что погода быстро портилась; судно на всех парах убегало от циклона, а он наступал нам на пятки. Циклон в здешних широтах - то же самое, что ураган; это отнюдь не местный аналог смерчика канзасских равнин. Я был удивлен, обнаружив, что гавань расположена на восточном побережье Северного острова, потому что глядя на мелкомасштабную карту кажется, что она на западном.
- Это нисколько не удивительно, - сказал капитан Янг. - Все лучшие гавани в мире выходят на восток.
- Да ну? А что насчёт залива Сан-Франциско? Или Сан-Диего?
- Вы назвали всего два. Но взгляните на ваше восточное побережье. Взгляните на карту мира. На одну хорошую гавань западного побережья приходится полдюжины превосходных на восточном.
Я подумал и решил, что он во многом прав, а я просто этого раньше не замечал, пока он не ткнул меня носом.
Въезд в Новую Зеландию потребовал оформить гораздо больше документов, чем в любой другой стране, вдобавок нас ждал чрезвычайно утомительный процесс на таможне. Там у меня случился очередной маленький кризис из-за Тикки, потому что в Новой Зеландии придумали совершенно уникальную глупость: каждый посетитель должен подписать заявление и дать официальную клятву перед сотрудником иммиграционной службы не делать ничего, что может повредить Королеве.
Они вручили нам эти формы утром, когда мы прибыли; Тикки прочла их и тут же вышла из себя.
- Я не собираюсь присягать на верность их долбаной королеве!
- Ну-ка успокойся, дорогая. Там ничего подобного не требуется.
- Нет, требуется. И я это не подпишу!
- И вовсе нет. Ты должна всего лишь пообещать соблюдать законы Новой Зеландии пока находишься в их стране. Я знаю, ты не будешь, но я надеюсь, что ты будешь достаточно осторожна, чтобы не попасться. Так почему бы тебе не подписать эту бумажку?
- Тут ничего не говорится об их законах, это клятва, что я буду поддерживать их королеву. А я не собираюсь её поддерживать.
Я снова попытался ей всё объяснить так, чтобы она поняла - очень устало, потому что я считал спор бессмысленным. Преступник или иностранный шпион дали бы такую клятву и ухом не повели, в то время как честному человеку, она, разумеется, вообще не нужна.
- Послушай, детка, это просто специфическая семантика. Когда они посылают письмо за казённый счёт, они используют на конверте штамп: "На службе Её Величества", а мы в таких случаях пишем: "За использование в личных целях штраф 300$" - и то и другое означает одно и то же: "Официальная переписка, обслуживается бесплатно". Всё это означает, что ты обещаешь не нарушать законы Королевы, которые прямо здесь означают законы Новой Зеландии. Ты же соблюдала законы Перона, пока была там, но это не означало, что ты одобряешь Перона.
- Хорошо, я подпишу заявление, что я не нарушу ни один из их дурацких законов - но я не подпишу эту клятву!
Я сдался, обычно это единственный способ переспорить Тикки; я думаю, что отсутствие оппозиции лишает её уверенности.
- Поступай, как знаешь. Если ты её не подпишешь, они не позволят нам сойти с корабля. Нам придется просидеть тут три дня в порту, потом ещё четыре дня в море - и мы вернёмся в Австралию. Я полагаю, что полиция там захочет узнать, почему нас депортировали из Новой Зеландии, хорошо хоть наша виза ещё действует. Мы снова можем начать таскаться по улицам Сиднея, пытаясь найти какой-нибудь транспорт до дому.
Больше я её не уговаривал. Когда пришло время, она подписала форму, подняла правую руку, как ей велели, и что-то пробормотала. Я не расслышал, что она там говорила, уверен, сотрудник иммиграционной службы тоже ничего не расслышал. Может быть, это и к лучшему.
Но кто-нибудь может мне объяснить, почему некоторые страны сначала усиленно себя рекламируют ради туристов, а затем из кожи вон лезут, чтобы турист почувствовал себя, как ребёнок, которого оставили в школе после уроков?
Пройдя через таможню мы забросили наши сумки в такси и попросил водителя отвезти нас в "Waverly Hotel", где для нас был зарезервирован номер Объединённым Пароходством. Проехать пришлось всего несколько сотен ярдов, потому что доки в Окленде вплотную примыкают к деловым кварталам в центре города, а не изгнаны на окраину, в нескольких милях от центра, как это часто бывает. Но в ту короткую поездку я смотрел по сторонам с большим интересом, чем когда-либо. Из всех стран в мире, кроме моей собственной, Новая Зеландия интересовала меня больше всего.
Более двадцати лет моим хобби (время от времени) была Новая Зеландия, я изучал её историю, законы, географию, корпел над статистикой их экономики и внешней торговли. Я знал, как её исследовали, как она была освоена, как создала своё правительство. Я изучал полинезийцев - от татуированных губ и каннибализма до их нынешнего статуса политически и социально равных белым англичанам. Я чувствовал, что знаю Новую Зеландию, насколько она была изучена исследователями. Это была земля, где было всё - физическое богатство, достаточные запасы еды, люди с высоким образовательным стандартом, цивилизованная культура, демократические традиции и расовая однородность, за исключением цветного меньшинства, с которым здесь обращались наиболее достойным образом в мрачной истории отношений белой расы с другими народами. Отвергая коммунизм, не прибегая к социализму, при необходимости заимствуя у него чисто прагматические, не-доктринальные основы, они создали экономику, комфорт и безопасность для всего населения. Их modus operandi[04] больше заслуживает называться "Средний Путь", чем то, что практикуется в Швеции. Их законы были идеалом для либералов всего мира, которые признавали, что новозеландцы лет на пятьдесят, как минмум, опережают любую другую нацию.
Да что там, они решили даже проблему нянь, выпуская дипломированных бэби-ситтеров!
Я хотел увидеть эту Утопию чтобы понять её. Мы всерьёз обсуждали вариант с арендой съёмной квартиры в Окленде или Веллингтоне, чтобы задержаться тут на два-три месяца. Я мог оплатить проживание тем, что собираю материалы и пишу роман в антураже Новой Зеландии, на месте проверяя факты, которые использую в качестве фона. Тикки могла вести хозяйство и возобновить свои научные исследования субтропических растений, прерванные, когда мы переехали из Калифорнии в верховья Скалистых гор. Этот план показался ей особенно привлекательным, потому что похоже было, что нам придётся долго ждать обратного рейса в Штаты на пароходе, потому что она была решительно настроена против перелёта через Тихий океан.
Так что мы нетерпеливо озирались по сторонам, предполагая, что это на время может стать нашим домом.
Вынужден признать, первое впечатление было не слишком радужным. Если Брисбен напомнил мне о 1910 годе, то этот город был больше похож на декорации фильма о 1890-м. Впрочем, признаю, что ни один город не выглядит хорошо, когда погода плохая - циклон всё ещё играл в классики вокруг нас - да и мало какой город может похвастаться привлекательными видами вблизи причалов.
Но я был несколько удивлён, когда такси, едва проехав, почти тут же остановилось, не покидая малопривлекательный припортовый район. Да и "Waverly Hotel" тоже выглядел не слишком весело, как своего рода видавшая виды потрёпанная обитель коммивояжёров, в которой они останавливаются при необходимости быть очень, очень осторожными в своих расходах. Но всё, о чём я просил - это достойная кровать и горячая ванна; мы забрали свои чемоданы и я зарегистрировался. Было много других пассажиров с "Monowai" регистрировавшихся в то же самое время; вполне возможно, что это было удобная гостиница, несмотря на непривлекательную внешность.
Я без особого удивления узнал, что в номерах нет ванных комнат.
- Всего будет семьдесят один шиллинг за сутки, включая завтрак и ужин.
- Я думаю, мы предпочтём просто кровать и завтрак, если можно. Большую часть времени мы, вероятно, будет питаться где-нибудь в другом месте.
- У нас так не делается. Вам придётся оплачивать ужин, съели вы его или нет. Я правильно понимаю, что вы останавливаетесь больше чем на одну ночь?
- Возможно, - до того, как я вошёл в лобби, я бы сказал "конечно", но меня уже начали одолевать сомнения. Я ещё не видел наш номер, но само лобби выглядело двольно зловеще.
- В таком случае после первого дня будет на шесть шиллингов дешевле.
- Почему?
- Смена постельного белья, вы же понимаете.
Я ничего не понимал, но решил, пусть будет, как будет. Тикки сидела на наших чемоданах, так как все стулья в лобби были заняты. Пожилой портье помог нам найти наш номер, а я помог ему с нашими чемоданами, так как он вряд ли бы с ними справился. Наш номер был длинный и узкий, с двумя узкими железными кроватями, размещёнными вплотную к левой стене, старое деревянное бюро и умывальник (из настоящего мрамора!) на правой стене. Единственное окно было в дальнем конце, платяной шкаф возле двери, в котором, однако, не было ни одних плечиков. Была одна лампочка на шнуре в центре комнаты и светильник над умывальником. Никаких прикроватных тумбочек, или ламп в изголовье, зато было плетёное кресло и кухонный стул. Пол от стены до стены был застелен ковровым покрытием, которое, казалось, было уложено сразу после постройки здания; его рисунок скрывался под целым рядом геологических наслоений грязи.
Я заплатил швейцару, отпустил его и вернулся в номер. Тикки стояла над одной из кроватей и пальчиком в перчатке трогала грязное, выцветшее покрывало. Она подняла на меня глаза и задумчиво произнесла:
- Я не думаю, что м-р Дункан Хайнс будет здесь останавливаться.
- Это напоминает мне тот трейлер-парк, в котором мы однажды застряли. Помнишь? Грязь и никакой сантехники?
- Я уже много лет пытаюсь его забыть, но прямо сейчас я бы хотела, чтобы мы там оказались. По крайней мере, в нашем трейлере было чисто. Дорогой, я не думаю, что смогу здесь поселиться.
- Я и не думал тебя заставлять. Пойдём.
- Что?
- Это довольно большой город, и здесь должен найтись номер в отеле получше, чем этот свинарник. У тебя остался тот маленький путеводитель, кторый нам выдали на борту судна?
Она порылась в своей сумочке, нашла путеводитель, и мы его изучили. Отели в Новой Зеландии здешнее правительство оценивало от пяти звёзд и ниже. К моему потрясению у "Waverly" был рейтинг четыре звезды, один из самых лучших, но было ещё два пятизвёздочных отеля, "Grand" и "Trans-Tasman". Я тут же позвонил в "Grand" и попросил двухместный номер с ванной, но мне ответили, что у них нет вообще никаких свободных номеров. Тогда что насчёт завтра? Кто-нибудь съезжает? К сожалению, все номера заказаны.
У меня возникли некоторые проблемы со звонком в "Trans-Tasman Hotel", но путеводитель сообщал, что он находится совсем рядом.
- Идём туда. Иногда на месте получается то, что невозможно сделать по телефону. Ну, ты знаешь - не востребованная бронь, или вероятный отъезд, которого мы могли бы дождаться.
Мы не смогли найти такси, поэтому пошли пешком; отель был недалеко. Через несколько кварталов я сказал:
- Я не вижу здесь ничего похожего на отель. Дай мне снова посмотреть этот путеводитель.
Но мы были на правильной улице, а номера домов говорили о том, что отель должен быть у нас перед носом. И так и было - я увидел вывеску "THE TRANS-TASMAN BAR". Это была сколоченная на скорую руку конструкция, в которой я никогда бы не заподозрил отель, а тем более пятизвёздочный отель, но за дверями салуна виднелся незаметный второй вход, который, возможно, мог вести в лобби.
Мы медленно прошли мимо него, заглядывая внутрь, затем прошли в обратную сторону. Нам обоим очень не хотелось заходить внутрь.
- Что думаешь? - спросил я с сомнением.
- Это выглядит ещё хуже, чем "Waverly". В таком гадюшнике не может быть ванных комнат в номере. А ещё это жуткая мышеловка в случае пожара. Ты только взгляни на него - за такое сажать надо.
- Ну... мы же уже здесь, полагаю, я должен хотя бы поинтересоваться...
Тикки положила руку мне на плечо.
- Не делай этого. Я не желаю сюда переезжать. Это такая же дыра, как "Waverly", а по мне так выглядит ещё хуже.
- Ну и что же нам тогда остаётся делать?
- Ты хотел сказать, что мы можем сделать? Давай смиримся с "Waverly", только на одну эту ночь. А прямо сейчас пойдём в "Thomas Cook" и посмотрим, смогут ли они вывезти нас отсюда завтра.
Ранее мы запланировали обзорную экскурсию по Северному и Южному островам, но перед этим хотели провести несколько дней в Окленде, чтобы сориентироваться, проверить возможность заказать билет на пароход и выстирать одежду. Я напомнил об этом Тикки.
- Не бери этого в голову, - сказала она искренне. - Я только хочу поскорее выбраться из этого несчастного клоповника. Может быть, в Веллингтоне будет получше.
Так что мы отправились в "Thomas Cook & Son". По дороге я кое-что вспомнил.
- Ты помнишь того парня, к которому у нас было письмо? Сэр Эрнест Чего-то-там-или-как-то-ещё?
- Да. И к чему ты это спросил?
- А это не он ли владелец нескольких отелей?
- Думаю, да. Или это были пивоварни?
- Думаю, и то и другое.
Я, нахмурившись, обдумал этот вариант. До сего момента мы никогда не использовали личные связи, чтобы получить то, что в ином случае нам бы не светило. Нам оказывали множество чудесных любезностей, но сами мы не просили ничего, разумеется, не на основании того, что мы друзья друзей. Конечно, мы и без того собирались поискать сэра Эрнеста... но мы не собирались выпрашивать у него каких-то особых привилегий.
Но сейчас у нас была чрезвычайная ситуация: я должен был вытащить Тикки из этого убогого, грязного номера.
- Когда мы вернемся в "Waverly", я хочу найти его адрес и позвонить ему. Если он - владелец отеля, то у него, несомненно, есть по крайней мере один приличный номер в запасе, чтобы позаботиться о таких просителях, как мы. Я буду рыдать у него на плече и получу этот номер.
- Ммм... возможно. Ты же помнишь, что мы сами испытываем, когда кто-нибудь припрётся к нам в дом во время туристического сезона. Давайте для начала потревожим Томаса Кука.
Офис агентства "Thomas Cook" был на Куин-стрит, главной улице Окленда, недалеко от "Waverly". Там мы загрузили своими проблемами м-ра Д.М. Ганнинга, который был компетентен, весел, и услужлив настолько, насколько позволяли обстоятельства.
- Организовать для вас тур с завтрашнего утра? Это будет трудно, вероятно, невозможно. Вы пробовали устроиться в какие-нибудь другие отели? На самом деле у нас тут есть парочка хороших.
Я сказал ему, что "Grand" нам отказал, и рассказал о наших впечатлениях от "Trans-Tasman".
- Я понимаю, почему вы так подумали, - ответил он. - Но на самом деле этот отель немного лучше, чем "Waverly". Хотя, глядя снаружи, такого не скажешь, но они потратили много денег на внутренние работы. Вы позволите поинтересоваться у них насчёт мест для вас?
- Хорошо, если там действительно так, как вы говорите.
Но "Trans-Tasman" тоже был переполнен. Мы махнули на это рукой, так как сделать ничего было нельзя, и проработали с м-ром Ганнингом тур, который должен был начаться с перелёта на дальний конец Южного острова, откуда мы возвращались в Окленд на автобусе, поезде и пароме через канал, с остановками по пути, чтобы посмотреть все города и все основные туристические достопримечательности Новой Зеландии. Поездка обещала быть самой привлекательной, и мы воспряли духом в связи с перспективой съехать из "Waverly" и отправиться в путь.
- Я изо всех сил постараюсь, - заверил он, - чтобы вы выехали завтра, если это вообще возможно. Но я ничего не могу обещать. Предстоит забронировать слишком много мест в гостиницах и заказать слишком много билетов для такого маршрута, чтобы заранее быть уверенным в успехе. Сначала я организую рейс в Данидин и ваше проживание, а там увидим.
Тикки тут же сказала ему, что если у него получится отправить нас завтра в Данидин, мы бы рискнули и на всё остальное. Он кивнул.
- Позвоните мне в шесть часов, хорошо? Я сегодня задержусь и проработаю этот вопрос.
Мы поблагодарили его и ушли, прихватив список пароходных агентств. У первых двух для нас ничего не нашлось, а к тому времени, как мы с ними закончили, остальные закрылись. Мы провели час просто прохаживаясь взад-вперёд по Куин-стрит, затем с неохотой вернулись в "Waverly".
Я не забыл поискать адрес человека, который, как предполагалось, был владельцем отелей. Или это были пивоваренные заводы? Оказалось, и то, и другое: Отели Хэнкок и Пивоваренные Хэнкок. Я искал номер его телефона, когда телефон в номере зазвонил.
Это был м-р Ганнинг из "Thomas Cook & Son".
- Мне очень жаль, но я не могу отправить вас завтра. Этот циклон бушует на юге, и все рейсы отменены.
- Ох. Ну, а как насчёт воскресенья?
- Авиакомпания не работает в воскресенье. Я попытаюсь подыскать что-то утром в понедельник.
- Хорошо... спасибо за попытку.
Мы спустились вниз и ждали возле кафе, и тут я вспомнил, что намеревался позвонить боссу Отелей Хэнкока. Ну, в общем было слишком поздно сегодня что-либо предпринимать, и вообще, наверное, лучше будет зайти прямо к нему в офис.
Мы быстро поняли, почему гости обязаны были соглашаться на обеды, или по крайней мере оплачивать их: ни один человек, у которого была бы свобода выбора, там есть бы не стал. А ещё вскоре нам предстояло узнать, что система обязательного пансиона, которую применяют все отели Новой Зеландии, привела к тому, что независимых ресторанов было крайне мало. И постояльцу, который испытывал отвращение к кормёжке в отеле, было крайне трудно поесть где-либо ещё, даже если он был готов оплачивать свой обед дважды.
На входе в кафе нас остановила менеджер-хозяйка - если слово "хозяйка" тут вообще уместно.
- Вам придётся пождать несколько минут, - сказала она холодно.
Я видел незанятые столы и поэтому не мог понять, почему, нужно ждать, но мы стали ждать. Никаких стульев не было. Через некоторое время, хотя никто и не вышел, она сигнализировала нам, чтобы мы вошли, и усадила нас за столик на четверых. Мы пришли к самому началу обеда, столиком никто не пользовался.
Два других места не были заняты. Другая пара подошла к дверям вслед за нами, но им не разрешили войти вместе с нами. Зато после того, как мы пробыли за столиком около десяти минут, их впустили и усадили за тот же самый столик.
Я начал постигать систему работы хозяйки, дальнейшие наблюдения подтвердили мою догадку в деталях. Кафе открывалось ровно на час для каждого приёма пищи; это означает, что вы должны закончить свою еду прежде чем эти шестьдесят минут пройдут; это не значит, что вас накормят, если вы вошли в дверь до того, как они закрылись. В конце часа они прекращают подавать и убирают со столов - и горе любому посетителю, который в этот момент всё ещё пытается закончить свой ужин. В этом кафе было столько же мест за столами, сколько спальных мест в отеле, но "хозяйка" не разрешает вам входить и садиться, когда вы приходите. Вместо этого она ждёт, пока не освободится официантка, из-за этого мы и другая пара должны были стоять в коридоре, пока она не сочла нужным разрешить нам войти и сесть.
И тут мы впервые испытали прелести новозеландской кулинарии. Страна славится хорошей едой и экспортирует большую её часть. Здесь, как в Аргентине, должен быть рай для гурманов.
Австралийский кулинария не очень хороша, еда в отелях Новой Зеландии едва-едва съедобна. На первое - такие блюда, как варёная баранина, отварной бекон и, если повезёт, вареная говядина. Бульоны - просто дождевая вода; крем-супы - кисловатый обойный клей. Ещё тут есть какие-то приспособления для вулканизации картофеля. Если в меню случайно попадается стейк, вы найдёте, что он разрезан вдоль волокон, серый после приготовления, а куски такие, какие у нас размололи бы в гамбургер. Разница между "ягнёнком" и "бараниной", похоже, в том, что ягнёнка забивают, тогда как баранина, по-видимому, умирает от старости. Но они не готовят баранину с шерстью, оставленной на коже. Это - утка, на самом деле они продают шерсть отдельно. Но мне попадалось много кусков бекона, которые подавали с оставшейся на них кожей и свиной щетиной, чёрной и жёсткой, всё ещё торчащие из кожи. При подобных обстоятельствах едва ли имело значение, что бекон был только наполовину приготовлен, холодный, жирный и невысушенный. Вам бы всё равно не захотелось его съесть.
Вместо горячей булочки к ужину дают маленький квадратик несвежего, сухого хлеба, наколотого на зубья вашей вилки. Никакого масла, разумеется. Тосты подают холодными в стойке для тостов, они очень смахивают на керамическую плитку. На сладкое или десерт вам будет предложен компот, едко кислый, в который не добавляют ни ложки сахара.
В первый вечер, после моей обычной попытки попробовать все блюда, которые я не узнал, я отказался от фруктов и заказал "губку на пару". Насколько я мог судить, вещь, которую они мне принесли, было именно тем: распаренной целлюлозной губкой. Я попробовал её укусить: у неё не было вкуса, зато была грубая, устойчивая текстура. Я игрался с ней своей ложечкой, раздумывая, что с ней делать, когда над моим плечом наклонилась официантка.
- Немного помогает размочить её в молоке, - посоветовала она.
Но молоко закончилось, и она вскоре вернулась из кухни, чтобы сообщить, что его больше нет. Я оставил ей чаевые за её любезность.
На этом я могу закрыть эту сомнительную тему, покончить с ней и больше к ней не возвращаться. Еда в "Waverly" было типичной для всей страны, удивительно небрежно приготовленная, как правило, грязная и зачастую остывшая. О сетках от мух, казалось, никто не слышал, и никаких попыток избавиться от них не предпринимал; холодные блюда на шведском столе, такие как салаты и мясное ассорти, часами лежали на буфете дожидаясь обеда, становясь тёплыми и несвежими, в то время как мухи беспрепятственно по ним бродили. Обслуживание варьироваться от равнодушного до откровенно грубого. Однажды в "Waverly" я попросил официантку передать мне меню с соседнего стола, который был свободен, поскольку меню за нашим столом было занято (одно меню на десять человек), но она отказалась мне его дать. Я спросил, почему? Вместо ответа она страшно рассердилась.
Когда мы уходили из кафе, я рассказал об этом менеджеру-хозяйке. Она посмотрела на меня, как будто я сошел с ума, и сказала, что официантка была совершенно права - одно меню на один стол, такое правило.
Я ответил:
- Вы сами придумали это правило? Или его установил менеджер "Waverly"?
- Почему вы спрашиваете? - резко спросила она.
- Потому что я не вижу в нём смысла и намерен довести это до сведения менеджера, если вопрос находится вне вашей компетенции. Так это ваше правило? Или его?
Она явно была очень недовольна.
- Ну, это не совсем правило, строго говоря. Но все это знают. Один стол, одно меню - так всегда делается.
Я сдался и не потрудился обращаться к менеджеру. Понятие о том, что определенные вещи "делаются", а другие вещи "не делаются", является неопровержимым аргументом провинциала, для которого обычаи его племени являются законом природы, как давно отметил Шоу. Странное правило о меню так или иначе было не важно само по себе. Я хотел говорить с менеджером исключительно потому, что мне не нравится когда на меня публично гавкает лицо, которому платят деньги, за то, что оно меня обслуживает. Но я решил проверить во время поездки, действительно ли эта странно неэффективная практика была повсеместным обычаем страны.
Так и было повсюду, без малейшего исключения. Незадолго до нашего отъезда из страны я попытался ещё раз нарушить это правило, чисто ради эксперимента. Мы обедали совершенно одни в ресторане другого отеля. Нам было позволено съесть ланч в 12:30 вместо 1:00 по особому разрешению менеджера, потому что этого требовал график нашего маршрута. На нашем столе было, естественно, только одно меню, но в поле моего зрения на других столах зала было ещё штук пятьдесят, так что пока Тикки изучала меню, я обратился к официантке и указал на другое. Оно было менее чем в четырёх футах от меня.
- Вы будете так любезны передать мне вон то меню?
Она покачала головой.
Но я решил продолжить, потому что она выглядела вполне добродушно. И я радостно спросил её:
- Почему нет?
- Что? Это для того стола.
- Пусть так. Но сейчас им никто не пользуется и оно никому не понадобится до часу. Что плохого в том, что вы разрешите мне в него ненадолго заглянуть? Я его никак не испорчу, и верну через одну-две секунды.
На её лице отразилась внутренняя борьба. Наконец она с явным напряжением протянула руку и вручил мне другое меню.
- Только на этот раз! - предупредила она.
- Спасибо.
Она посмотрела на нас с любопытством.
- Вы ведь американцы, не так ли?
- Да. Как вы догадались? По нашему акценту?
- Нет, вы говорите вполне чисто. Но американцы всегда хотят дополнительные меню.
Мы попытались избежать помоев, которые подавали в "Waverly", питаясь в общественных ресторанах, но обнаружили, что готовят там столь же плохо, а еду сервируют ещё менее привлекательно. В одном крупном ресторане, который внешне выглядел вполне прилично, подавали только мясо с картофелем и рыбу с чипсами - два вида картофеля на одной тарелке, и оба вида трудно перевариваемые. Мы съели это, потому что были очень голодны, выпили чай (никакого кофе) и больше туда не возвращались. Кофе подавали в "Waverly", так как в нём "обслуживали" путешественников, но не в зале, а только в гостиной: в Новой Зеландии кофе на ужин получить нигде невозможно. В каждом отеле непременно есть гостиная с претензией на некоторую шикарность, независимо от того, какое унылое и грязное место представляет собой остальная часть здания. И здесь подают кофе маленькими чашечками - это означает, что вам придется ждать его минут сорок или даже больше, что вторую чашечку вам получить никак не удастся, и что сливки - вещь редкодоступная. Всё это большого значения не имеет, поскольку то, что здесь подают, как правило, малопригодно для питья. Я не знаю, что они делают с кофе. Я сталкивался с плохим кофе и раньше, но нужно обладать настоящим талантом, чтобы приготовить новозеландский кофе. На вкус он как смесь сорго и использованного моторного масла, но, конечно же, рецепт у него какой-то другой.
Наконец однажды мы увидели вывеску "Hi DIDDLE Griddle", которая обещала нам "божественную американскую еду". Мы отнеслись к ней с подозрением, потому что уже сталкивались с "американскими" ресторанами в других странах, но в конце концов мы ничего не проигрывали, поэтому мы поспешили туда. Оказалось, что это настоящий, всамделишный американский бар с гамбургерами. Он принадлежал новозеландцу, который много лет прожил в Штатах и только недавно оттуда вернулся (по семейным причинам). Баром управлял молодой голландец, недавно прибывший в страну. Здесь было чисто, и кофе был замечательным, его готовили в кофейниках из термостойкого стекла. Ещё подавали нежные говяжьи стейки с кровью, шесть версий гамбургеров, яичницу с ветчиной, цыплёнка в корзинке, вафли, нежные оладьи, трёхэтажные сэндвичи и домашние американские пироги. Этот ресторан был того же типа, что забегаловки, которые можно найти практически в любом переулке в Америке, но он был единственный в своём роде во всей Новой Зеландии. После этого мы ели там каждый день, пока были в Окленде. Ресторанчик открывался только вечером, поэтому днём нам приходилось обоходиться фруктами и печеньем, которые Тикки покупала и приносила в наш номер.
Но мы обнаружили его уже после того, как несколько раз терпели кухню "Waverly". Во время нашего первого ужина я случайно заметил надпись на столовом серебре, и поэтому попросил ещё раз принести меню, чтобы подтвердить то, что я обнаружил. Она была и там, в верхней части меню:
"Уэйверли, Отели Хэнкока"
Я молча показал её Тикки. Когда она её прочитала я прошептал:
- Наш последний шанс сдох.
Вернувшись в свой номер, мы сверили наши точки зрения и обнаружили, что они совпадают: даже для того, чтобы выбраться из этого вонючего убожества, мы не унизим себя просьбами о благосклонности человека, который ответственнен за эту нищету.
- Единственное, что я могла бы сказать сэру Эрнесту, - заявила Тикки (дворянский титул у неё прозвучал как ругательство), - это всё, что я думаю об этой его ночлежке. Но сделать это должным образом я не смогу, потому что мы встречаемся с ним через нашего общего знакомого. Поэтому мы не будем с ним связываться.
Так мы и поступили. У нас было ещё одно рекомендательное письмо к бывшему премьер-министру, который был добрым другом Соединённых Штатов. Мы намеревались обратиться к нему, но, пока до этого дошло, у нас сложилось такое впечатление о Новой Зеландии, что мы решили, что с нашей стороны будет более вежливым не встречаться с ним, поскольку нам пришлось бы либо пить чай и лгать ему, либо пить чай и говорить ему суровую правду о том, что мы думаем о его стране. Ни одна из альтернатив была неприемлема, поэтому мы уклонились от встречи. В общем, мы ни в малейшей степени не злоупотребили ничьим гостеприимством в этой стране, чему я был только рад.
Мы легли спать вскоре после ужина. Поскольку погода всё ещё была бурной, в комнате было холодно. Хотя в Новой Зеландии ещё стояла ранняя осень, весь уикэнд вышел холодным. В этом отеле не было никакого оборудования для обогрева помещений, за единственным исключением, его не было и в других отелях, где мы останавливались - Окленд расположен на широте Норфолка или Сан-Франциско, климат здесь точно так же смягчает близость океана. Но представьте себе отель в Сан-Франциско с номерами без отопления!
Туалеты были далеко внизу в отдельном зале, горшок для женщин, горшок для мужчин, по одному, а рядом были душевые кабинки - или я должен называть их "номерами", поскольку это было одно помещение с двумя дверями, разделённое перегородкой на две душевые кабины. Перегородка не доходила до потолка примерно на четыре фута. Я ничего против этого не имел, а Тикки после призналась, что не догадывалась, что мужская ванная соседствует с женской столь интимным образом. Но вообще-то мне интересно, как будет чувствовать себя одинокая застенчивая женщина, когда догадается, что мужчины могут подглядывать, как она моется, просто поставив стул возле перегородки и заглядывая сверху? Он мог бы даже перелезть через неё и напасть. Нам-то это не грозило, я полагаю, и подобная возможность не могла испортить нам удовольствия, потому что мы привыкли принимать душ одновременно.
Разумеется, никаких ванн не было. Никаких удобства любого рода - вместо туалетной бумаги, похоже, использовали древние пергаменты. После первого дня мы пользовались своей.
Тикки убила несколько тараканов, и мы легли спать. Кровати были кроватями только по названию, и мы не могли в них читать, единственный свет в комнате был высоко под потолком. Тем не менее, мы в конце концов заставили себя заснуть.
Я проснулся, покрытый комариными укусами, и ещё чьими-то, насчёт последних я не смог определиться. Точнее сказать, меня разбудили, поскольку в семь пятнадцать раздался резкий стук в дверь, и, прежде чем я успел ответить, она распахнулась, и горничная-маори сунула кружку чая мне в лицо. Тикки попыталась сказать ей, чтобы она ушла, но девушка её не слушала, так что Тикки пришлось забрать у неё кружку. Она села в кровати, потягивая чай, и с любопытством меня разглядывая.
- У тебя волосы торчат дыбом от испуга, ты в курсе?
- Тебе тоже сегодня не дали бы первых мест за красоту, моя сладкая. Но я люблю тебя, даже если ты старая и уродливая.
- И я люблю тебя, даже когда ты омерзителен, что бывает довольно часто. И я не сомневалась, что выгляжу ужасно. Дорогой, мы можем заказать завтрак в номер? У меня была кошмарная ночь, и я просто не в состоянии видеть людей и оставаться вежливой. Ну пожалуйста?
- Неужели ты не читала правила постояльцев вон там, на бюро? Никакого обслуживания номеров. Никакой стоянки для автомобилей. Номера должны быть освобождены к 10:30 - или оплата продлевается на день. И внизу - крупным, жирным шрифтом хвастливое: "Комфорт Каждого Гостя - Цель Нашего Менеджмента".
- Жаль, что они не смогли добиться своей цели. Я забыла об этой подлянке насчёт обслуживания номеров. Ох, дорогой!
- Они не будут нас обслуживать, так что вытряхивайся из этого мешка. То кафе откроется ровно через тридцать четыре минуты и закроется шестьдесят минут спустя. Встань и наведи себе красоту. Или ты хочешь, чтобы я выманил тебя прекрасной горячей ванной с ароматическими солями?
- Не будь таким противным.
Она встала и начала чистить зубы. Некоторое время спустя она сказала:
- Они не принесли ни одного полотенца для лица, а это скудное маленькое банное полотенце всё ещё влажное, и я боюсь, что его чем-то измазала в душе вчера вечером. Там некуда было его повесить. Можно я воспользуюсь твоим?
- Ладно. Где мой серый костюм?
- Всё ещё в одной из твоих сумок. Тут не было никаких вешалок, а когда я попросила, горничная принесла мне только две штуки. Твоё полотенце тоже мокрое.
- Не беспокойся о полотенцах, горничная принесёт новые, когда будет убирать номер. А вешалки купим сегодня утром, если будет нужно.
Но мы не купили вешалки, потому что позже оказалось, что в Новой Зеландии в пять часов вечера пятницы всё закрывается и остается закрытым до девяти утра понедельника. Исключения из этого правила были совершенно незначительны. Если перерывы в Австралии - вещь неудобная, то в Новой Зеландии они больше смахивают на полный паралич. Мы об этом пока ещё не знали, но наш первый уикэнд полностью пропал.
И нам так и не принесли сухие полотенца. Та реплика о смене постельного белья косвенным образом говорила о том, что, в гостиницах Новой Зеландии на всё время пребывания у вас одно и то же полотенце (единственное, для всех нужд), одна и та же салфетка, одни и те же простыни и наволочка. Жаловаться было бессмысленно: эти вещи утверждены на правительственном уровне.
Интересно, остаётся ли у правительства, которое решает, когда менять простыни и т.п., время заняться более традиционными государственными делами?
После завтрака (давайте я не буду о нём рассказывать!) я убедил Тикки остаться в номере и заняться своей и моей одеждой. Циклон, похоже, вплотную приблизился к Окленду; на улице было дождливо, очень ветрено и холодно. Она согласилась.
- Только пожалуйста, попытаться найти каких-нибудь американских сигарет, - попросила она.
- Я попробую.
Первым делом я пошёл в "Thomas Cook & Son". По дороге я заметил, что всё кругом закрыто, и уже начал беспокоиться, но агентство оказалось открытым, а внутри оказался м-р Ганнинг. Он поднял на меня глаза, печально улыбнулся и покачал головой.
- Проблемы? - спросил я.
- Проблемы, - согласился он. - Если верить прогнозу погоды, я сомневаюсь, что какие-то рейсы будут даже в понедельник. Кроме того, я и в понедельник не смогу отправить вас отсюда, даже если они будут летать. Половина телефонных линий оборвана, и я не смогу обеспечить вам бронирование.
Он показал мне, что он запланировал и как мало достиг. В конце концов я сказал:
- М-р Ганнинг, что такого есть на Южном острове, что делает его уникальным? Нельзя ли то же самое посмотреть на Северном острове?
- М-м-м... Южные Альпы. Фьорды.
- И это все?
- Почти. Ещё там лучшая охота и рыбалка.
- Ну, я не охочусь и не ловлю рыбу, мы живём в Скалистых горах, так что я преспокойно обойдусь без того, чтобы увидеть ещё какие-нибудь другие виды гор. И я повидал множество фьордов. Если мы ограничимся в этом туре только Северным островом, это облегчит вашу задачу?
Он выглядел почти счастливым.
- Намного!
- Тогда сделайте это таким образом. Уберите все рейсы самолётом и оставьте нас на этом острове - моя жена будет только рада. Она ненавидит полёты, они её пугают. В таком варианте вы сможете отправить нас в понедельник?
Он покачал головой.
- Хотел бы пообещать, но не хочу, чтобы вы питали ложные надежды. Сейчас выходные. Половина мест, куда я должен обратиться, сегодня не работают, они не ответят, даже если мне удастся до них дозвониться.
- Отели? Транспортные компании?
- Отели, конечно же, будут открыты. Возможно, кое-какие из транспортных компаний. Давайте, я позвоню вам сегодня чуть позже? Я сделаю всё, что будет в моих силах.
Я согласился. А затем попросил его решить вопрос с нашим возвращением в Штаты. У меня было очень мало времени, чтобы бегать по пароходным агентствам, а у него, вероятно, было больше шансов, чем у меня, так как он знал их досконально. Он явно мог это сделать, и готов был как следует постараться - и он был самым хорошим человеком из всех, кого мы тут повстречали. Так что я попросил его найти пароход, а затем отправился на поиски американских сигарет. Разумеется, их нигде не было, но мне очень повезло: продажа табачных изделий была зпрещена по субботам только начиная с полудня. Я купил две или три марки, которые мне рекомендовали как "мягкие, почти как американские сигареты", и вернулся в номер. Там я нашёл Тикки, которая снова лупила тараканов.
Я плохо что помню из оставшейся части этого длинного уикэнда. На память приходит лишь однообразная скука в этом грязном номере; долгие скитания по коридорам отеля в поисках каких-нибудь других туалетов в всякий раз, когда единственная комнатка возле нашего номера была занята, а так было в двух случаях из трёх; хождения в душ, после которых приходилось вытираться никогда не просыхающим полотенцем, несколько весьма умеренных в плане выпивки заходов в гостиную, сияющую великолепием похоронного зала, и наблюдения в окно за разразившимся штормом.
Я не могу сердиться на Новую Зеландию за этот циклон. Пока мы там были, погода была по большей части великолепная. В Новой Зеландии почти идеальный климат. Мы сталкивались с плохой погодой во всех странах, где побывали; когда вокруг вас яркая и чистая обстановка, плохая погода - очень незначительное неудобство или вообще не проблема. Другое дело, когда вы вынуждены скрываться от погоды в грязи.
Мы попытались выйти на улицу в субботу вечером, но столкнулись с одной из самых характерных особенностей Новой Зеландии, шестичасовой попойке[05]. Их салуны закрываются в шесть вечера; клиенты проводят последние пятнадцать минут, стараясь как следует надраться, и большинство из них в этом преуспевает. В 6:01 по всей Новой Зеландии из каждого отеля на тротуары выливаются пьяницы - марьяж гостиничного бизнеса с торговлей спиртными напитками, как мне представляется, - основная причина скандальности отелей Новой Зеландии.
Тикки и я стояли на стоянке такси возле "Waverly", совсем рядом с "Waverly Bar". Мы ждали такси и занимались своими делами, когда одновременно произошли два события: подъехало пустое такси и из бара посыпались пьяницы. Не успел я понять, что происходит, как оказался втянут в драку - только из-за того что мы с Тикки пытались сесть в машину.
[01]Dollar Day - возм. день национальной валюты США, отмечается 8 августа. Или это день скидок "всё за доллар" в каком-нибудь магазине?
[02]Девятнадцатая поправка к Конституции США в 1920 году ввела избирательное право для женщин с формулировкой "Право голоса граждан Соединенных Штатов не должно отрицаться или ограничиваться Соединенными Штатами или каким-либо штатом по признаку пола."
[03]Пятая поправка к Конституции США, принята в 1791 году. "никто не должен принуждаться в каком-либо уголовном деле давать показания в качестве свидетеля против самого себя"
[05] Хайнлайн называет это six-o'clock drunk - сами австралийцы и новозеландцы называют это явление six o'clock swill. Чуть погрубее, но смысл тот же. Система ограничений по времени была введена ещё во время Первой Мировой войны (для повышения морали и из экономии), а отменялась постепенно по регионам в 50-60-х годах. В Новой Зеландии отменена после референдума 1967 года.
![[]](/img/g/gold_s_w/heint12-1/tr-12-1-01.jpg)
![[]](/img/g/gold_s_w/heint12-1/tr-12-1-02.jpg)