Тихий вечер наполнялся звонкой трелью полуночных птиц. Ветерок забавлялся волной, беспрестанно её, гоняя то вперед, то взад, иногда присмиряя её от куда-то сверху.
Тихие шаги еле были слышны. Своей четкостью, они развенчивали легкий речной прибрежный туман.
Шаги были по- военному четкими, чем выдавали своего обладателя. Полковник уверенно подошел к двери дома. Нажал на кнопку звонка. В ответ прозвучала какая - то нелепая мелодия. За дверью послышался звук шарканья тапок. Заскрипел замок, дверь нехотя открылась, как проход в старую хижину.
Полковник целый день готовился к этой встрече. Вернее не готовился, а подбирал дежурные слова, мол, геройски пал, мол геройски погиб... Все шаблонное, что мог, заготовил... Но взглянул открывшей в глаза и ахнул. Ахнул от бессилия, ахнул от того, что не тем, кто командует, а именно ему суждено сообщать о самом страшном мамам и женам, отцам и детям.... Такая вот, у него работа, у ветерана Афганистана и Чечни, сообщать о гибели тех, кого еще не давно он знал живыми примерами героизма и воинской чести.
Теперь он работник военкомата. Человек, который как черный ворон, приходит с похоронкой.
Страшная работа. Она ему казалась страшнее, чем идти врукопашную. Когда он шел в рукопашную, он не думал ни о смерти, ни о жизни. Все было более или менее понятно. Но как же он боялся такой ясности. Он офицер, вел в бой необстрелянных восемнадцатилетних щенков, едва присягнувших на верность новой, зарождающейся России в 96-м, в 2000-м, а потом его отправили в запас. Он думал все кончено. Не чего для него не кончено. Он так и остался на веки со своими не обстрелянными мальчишками, защищавшими Родину. Он так и не смог себе простить гибель многих из них....