|
|
||
ПОХОРОНЫ
В тот день, когда хоронили бабушку шел снег. Было странно - белый снег падает на желтые одуванчики.За день до этого отец долго строгал и пилил во дворе. Он стоял в одних трусах ,весь мокрый и жаловался мне:
Черт... Санька, вот жара-то. Бабушка пахнуть наверное будет, придется всю ночь работать.
Я, тайком от него, заходил в бабушкину комнату. Там было прохладно. Окна и большое зеркало были занавешены кусками черной ткани. Бабушка лежала на огромном лакированном столе. Посидев немного в углу, я подходил к ней и, взяв ее руку, принюхивался, но она не пахла, ничем.
До этого отец выносил бабушку на улицу, сажал в тазик голой и мыл. Увидев меня, внимательно смотревшего на него, он сказал, чтоб я шел за забор. Он еще долго возился, переворачивая бабушку с одного бока на другой, выходя за калитку с ведром, он шел к колодцу и снова возвращался к бабушке.
Когда он позвал меня, бабушка уже лежала на столе. Она была одета в темно-зеленое платье и на ногах ее сверкали новые калоши. Отец стоял и расчесывал ее седые волосы.
- В доме ни одной свечки, вот грех-то и лампадка потухла.
Он вышел, перекрестившись на икону в углу. Икона была облезлая, с единственным выпученным глазом.
Всю ночь мне снилось, что я сижу на стуле и расту вместе с ним.
Утром отец сходил к кузнецу и принес от него две блестящие круг-
ляшки, которые он положил бабушке на глаза, потом он внес гроб в дом, положил в него бабушку и велел мне уйти из комнаты.
Я вышел на улицу. Уже шел снег и было холодно, я забежал в дом и одел отцовский тулуп, но в нем скоро стало жарко и скинув его, я полез на забор, смотреть на гору. Отец сказал, что туда мы сегодня понесем бабушку и там наше родовое кладбище. Я долго смотрел на гору, но кладбища так и не увидел. Задрав голову, я стал ловить ртом снежинки.
Из дома вышел отец, поднял тулуп и велел мне идти в комнату про-щаться с бабушкой. Я долго сидел рядом с ней. На сморщенном мизинце блестело колечко. Потом вошел отец с крышкой гроба и, закрыв бабушку стал забивать гвозди... Он положил себе гроб на спину и мы пошли.
Он шел тяжело, подогнувшись в коленях... На середине горы отец вдруг остановился, опустил гроб и сел рядом с ним. Я смотрел вниз на наш дом, у нас были открыты двери. Отдыхали мы не долго, отец снова поднял гроб и встряхнулся вместе с ним, в гробу гулко стукнуло. Я шел за ним, сбивая ногами одуванчики, изредка поглядывая вниз. Когда мы забрались наверх, отец развернул меня: Смотри, Санька, вот наше село.
Вдалеке от нашего дома стояла разваливающаяся церковь, внутри нее была кузня и дым поднимался из-под обрешетки купола. Рядом стояли большой дом кузнеца, во дворе стояла его жена и смотрела на нас. За холмом стояли, подпирая друг друга, два дома-старухи Вари и старухи Ангелины, и, дальше всех, всегда с закрытыми ставнями, дом Анны.
Отец, усмехнувшись, подтолкнул меня под зад и я, оглянувшись, увидел кладбище. Оно было огорожено камнем, войдя в воротца, я увидел много старых заплесневелых крестов, могилы были усеяны крупными одуванчиками. Отец попытался поставить гроб на скамейку, но она затрещала и он понес его в самый конец кладбища- там была вырыта глубокая яма и, рядом, на куче земли, валялись крест и лопата. Отец, спустившись в яму, взял гроб и стал опускать его, упершись одним концом в стену ямы, он садился вместе с гробом, пока другой конец не оказался на земле. Опустив гроб, он вылез из ямы.
- Санька, возьми землицы и брось в могилу, - скулы его белыми пятнами проступили на лице, - может и поможет тебе.
Я взял из кучи комок и кинул его в яму, комок звонко ударившись о крышку гроба, разлетелся на куски. Отец тоже бросил землю и стал закапывать яму. Я сел ждать его на скамейку. Он долго ровнял землю и, наконец, вкопав крест позвал меня. Мы немного постояли и пошли домой, забрав с собой лопату.
Вечером пришли Варя и Ангелина, они дали мне по конфете и пошли в дом разговаривать с отцом.
- Ну, ты что, Николай, - тянула Варя, - нас-то не позвал, мы бы поплакали, а то узнали все от Анны.
- Да ну вас с вашими соплями. Саньку бы только испугали, а то он все спокойно себя вел.
- Все у тебя не по-людски. Ой-ей, и сын-то что, что ему понятно-то, он ведь...
- Помолчи лучше, - резко оборвал отец. Старухи замолкли. Скоро пришел кузнец, он поставил на стол бутылку.
- Ну, Николай, помянем бабку, али как? Привет, старухи!
Варя и Ангелина зло посмотрели на него. Отец слазил в погреб за огурцами, Старухам налили в первую очередь, они выпили и, попрощавшись с отцом, быстро вышли. Отец посмотрел на меня.
- Ты иди на улицу, поиграй, мы скоро тут, а потом спать пойдем.
Снег уже перестал идти. Солнце уже почти завалилось за гору. Я сидел на крыльце и смотрел, как в гору медленно поднимается Анна. Она была вся в черном.
Отец скоро выгнал кузнеца и сел рядом со мной, уставясь на черную точку.
- Ну вот, Санька... Спать надо.
Он отвел меня в спальню, раздел и положил в постель. Я долго не мог заснуть, зная, что сейчас отец идет в гору, догоняя Анну. Утром мы поели и пошли налаживать забор. Пока отец чинил забор, я рос.
|