Голованов Сергей Петрович : другие произведения.

По умолчанию уничтожить

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Я не назвал бы свою повесть кровавой, хотя убийств в ней так много, что я решил не затрудняться их описанием. И детективом назвать не решусь - убийца известен с самого начала. Назвать повесть сатирической или, тем более, юморной - язык не поворачивается, из-за того же количества трупов.Этот черный юмор настолько похож на сегодняшнюю правду жизни, что я поленился придать повести окончательную документальность цифрами и фактами из газет.Мне хочется верить, что я написал фантастику - но не верится. Боюсь, я нафантазировал чистую правду. Вздохнув, я решил назвать повесть философской - авось это название отпугнёт таких же доверчивых, как и автор.
   ПО УМОЛЧАНИЮ - УНИЧТОЖИТЬ.
  
   АВТОР - ГОЛОВАНОВ СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ.
  
  ОТ АВТОРА.
   Я не назвал бы свою повесть кровавой, хотя убийств в ней так много, что я решил не затрудняться их описанием. И детективом назвать не решусь - убийца известен с самого начала. Назвать повесть сатирической или, тем более, юморной - язык не поворачивается, из-за того же количества трупов.Этот черный юмор настолько похож на сегодняшнюю правду жизни, что я поленился придать повести окончательную документальность цифрами и фактами из газет.Мне хочется верить, что я написал фантастику - но не верится. Боюсь, я нафантазировал чистую правду. Вздохнув, я решил назвать повесть философской - авось это название отпугнёт таких же доверчивых, как и автор.
   ФИЛОСОФСКАЯ ПОВЕСТЬ.
  
  ГЛАВА 1.
   ГРИГОРИЙ РАСКОЛЬНИКОВ.
   Телеграмма о кончине матери застала Григория Раскольникова в порту Находки, где выгружался траулер, на котором он работал матросом. Коренной москвич, Григорий был вынужден улепетнуть из родной столицы в дальневосточные края от долгов и кредиторов. Это было шесть лет назад - попытка заняться бизнесом закончилась "кидком" со стороны партнёров - такое частенько случалось. За непомерным долгом после напоминаний пришли трое крепких ребят с коровьими ликами. Не залечив ушибы, Григорий стартовал, куда глаза глядели - лишь бы от столицы подальше. Приземлясь на Дальнем Востоке, уже по инерции подался ещё дальше - в море. Ходил все шесть лет на разных кораблях, в основном матросом, и старался копить деньги. Это не сразу, но получилось - когда он додумался складывать доллары в стеклянную банку. Она хранилась за городом, в тайге, в часе езды автобусом и двух часах ходьбы, и эти предохранители срабатывали всякий раз, когда протрезвевший Григорий добирался до банки. Брал на обратную дорогу - этим и ограничивался.
  Из весёлого москвича с открытой мальчишеской улыбкой океанская волна вылепила мужика с неприветливым лицом. Жизнь эту моряцкую Григорий рассматривал временным явлением, будущее виделось лишь в столице, и потому так и не обзавёлся ни семьёй, ни друзьями, ни домом. Жил у временных подруг в перерывах между рейсами, немного пил - по местной мерке немного, и ждал непонятных перемен. И дождался - этой телеграммы.
   Если у москвича Григория мысль опережала действие, то у моряка Григория действие зачастую шло впереди мысли. Поэтому, прочитав телеграмму, которую с безразичным видом - у моряков этот вид означает и скорбь, и сочувствие, и дружелюбие, да и многие прочие чувства - вручил старпом, Григорий пошёл в свою каюту паковать вещи. "Телега" прикатила вовремя, на похороны он вполне успевал - святой долг, пусть он и был плохим сыном. Он сразу взял расчёт, хотя мог бы успеть вернуться к отходу в очередной рейс. И не только у капитана и в пароходстве, но и в тайге, когда выкапывал свою стеклянную банку, набитую долларами. Этот таёжный расчёт и сорвал все планы - на последний автобус не успел, сбившись с пути, а с утра погода переменилась и закрыла аэропорт. Григорию пришлось торчать в аэропортовской гостинице с местной шалавой лет двадцати по имени Ника. Поскольку он по флотской привычке больше молчал и угрюмился, девица чувствовала некое душевное неуютство в перерывах между постельной работой, и потому болтала без умолку, больше о себе, любимой, чем о всяком другом. Григорий привык к корабельному радио, которое вечно забивало голову в каюте информационной грязью, и её болтовня ничуть не раздражала. Напротив, постепенно превратилась из болтовни в информацию к размышлению. Поэтому покупка второго билета на её имя до Москвы обошлась с его стороны без всяких комментариев, и явилась для Ники полной неожиданностью. Это случилось сразу, едва объявили об улучшении погоды.
  - Зачем? - поразилась Ника, увидев билет.
  - А чего тебе тут делать? -
  Вопрос - не ответ, но Нике хватило, хотя настоящий ответ звучал бы так дико, что она бы и не поняла. Потому и не прозвучал. Просто ей надо. Хотела. Просила. Всё это Григорий слышал в её болтовне, хотя она первой бы удивилась, скажи он об этом.
  - Ну-у.., я не знаю... - только и сказала Ника. Приехав в портовый город из обнищавшего посёлка, она попыталась поступить в лесхозтехникум - не вышло, троечница даже по школьному аттестату для техникума не находка. На работу устроиться как-то не получалось - перебивалась временными вроде посудомойки, сторожихи или уборщицы, в перерывах, когда знакомые моряки уходили в рейс. На крайний случай оставалась аэропортовская гостиница и стоянка такси, где первый попавший мужчина мог обеспечить ей ночлег и питание хоть на ночь, как это с Григорием и случилось.
  - Раз не знаешь, тогда летим. Захвати ценности, если есть. Лишнее брось, купим новое.-
  Ценностей не оказалось, если не считать таковой гонорею - обошлась обоим уже в Москве в пару тысяч рублей, пока залечили.
   На похороны Григорий опоздал. Материна квартира на третьем этаже дома сталинской ещё застройки оказалась опечатанной, а соседи по лестничной клетке, уже новые, незнакомые Григорию, сообщили, что похороны состоялись ещё позавчера, за счёт организации "Счастливая старость", с которой Марфа Макаровна покойная и заключила договор о пожизненной ренте.
  - Чё за хрень? Чё за договор? -Изумился Григорий. Соседи не сразу ошандарашили новостью - только узнав, что сын. А то всё пытались дверь захлопнуть, выпихнув ботинок Григория. Видимо, этим ребятам хреново жилось, иначе Григорий не мог объяснить злорадство, с каким ему объяснили, что квартира - тю-тю, Гриша. Уйдёт к этой "Счастливой Старости" - за уход,лечение, доплаты к пенсии и за телевизор, который вот только увезли к очередной бабке - словом, за счастливую старость, пока сынок шлялся невесть где, забыв про матушку, а теперь вот ботинки грязные в дверь суёт вместе со своей шалавой...
  Григорий ошандарашился так, что даже не удивился, как незнакомые люди мигом определили в его подруге шалаву только потому, что она пропихивала в дверь свою грязную кроссовку следом за ботинком Григория. Только сейчас понял, насколько твёрдо он рассчитывал на эту московскую квартиру. Приватизирована давно, старая московская в центре, стоит невесть сколько, и завещание давным давно написано было рукой матери на него, единственного сына. Может, он и плохой сын, писал редко, но кроме необходимости скрываться от кулакастых, с коровьими мордами, ребят, его извинял и характер покойницы. Та ещё матушка была. Григорию в детстве от неё и сковородкой перепадало. Властная, не прекословь. Всё равно Григорий любил её - мать есть мать - но как-то без градуса. Воспитанию без отца, рано умершего, Марка Степановна придавала чересчур сурьёзное значение. Всё боялась, что по кривой дорожке покатит Гришенька-безотцовщина, всё от плохих компаний оберегала - до того, что просто привязывала сына, уходя на работу. К столу с грудой учебников, веревкой за ногу - и попробуй развяжись. Только на третий год дальневосточных скитаний Григорий Раскольников понял, насколько сильно давил на голову невидимый материн каблук. Приятели не могли понять его странной привычки исчезать в разгар веселья, когда и стол ломится, и девки разогрелись. Он сам не мог понять, почему просыпался в подворотне, на осенних листьях. Долго не мог понять. Но сыном был послушным, так что квартиру отдать невесть кому матушка не собиралась. Ничего такого ни в письмах, ни по телефону и близко не мелькало. Непонятка образовалась солидная, и оставить её Григорий не мог.
  Он направил свои стопы в офис этой "Счастливой Старости" , благо реклама с адресом попалась в первой же купленной газете. Поняв, что офис не тот, перестал скандалить, и направился, куда послали - в другой, помельче, районного калибра, где прыщавая девица мигом вручила ему свидетельство о смерти, адрес кладбища и номер могилки, копию треклятого договора, и попеняла ещё, что сыны такие вот растут.., всякие...., и ещё тут скандалить наглости хватает...
  Григорий что-то пробурчал - и к выходу, таща Нику за руку вместе с её громкими высказываниями прыщавой девице про зажиленную квартиру и ворюг. Он сразу поверил девице, что у нотариуса шанс ловить бесполезно, но убедиться в этом следовало лично у нотариуса, который и заверил треклятый договор. Адрес его девица тоже сообщила, и спустя полчаса толстомясый и жизнерадостный нотариус, который научился прохиндейскому своему ремеслу на голову Григорию, подтвердил вслед девице, что всё наглухо, граница на замке, а квартира московская принадлежит обществу "Счастливая Старость" согласно договора о содержании - вот он, и согласно завещания покойницы - вот оно. Так что всё законно, и любой суд только усмехнется на сыновние претензии, да и посоветует только одно - больше уважать стареньких родителей.
  В самом деле. Григорий Раскольников вышел на свежий воздух, спустился по ступенькам невысокого нотариального крылечка, посмотрел на пригорюненную подругу искоса и просто так - красивая шалава, хоть и пригорюненная -и потянул руку к затылку, но почесать его пришлось уже на ходу. Неясная мысль, что все-таки беспокоила после всех этих глухих обломов, погнала прояснять саму себя.
  Дело в том, что Григорий был москвичам. Бывшим, но москвичам. И четко потому помнил похожий на изречение возглас случайного собутыльника - Это каким же бессовестным надо быть, чтобы столько лет жить в Москве! -
  Шестилетнее увлечение рыбалкой изрядно перекроило мозги Григория. В частности, подарило и другое отношение к москвичам, менее московское и более российское. Если сказать кратко, грубо и неправильно, москвич и совесть несовместимы. Пусть Москва тем и отличается от прочих российских городов, что не верит даже искренним слезам, но тогда нечего пенять, если и Москве слёзы не поверят. Не любят в провинции москвичей, и всё тут. Не такие. Бесстыжие, наглые - ну их.
  Случись помереть его матушке где-то в Челябинске или даже в Питере, Григорий мог бы и развернуться, решив рыбачить себе и далее. При такой-то глухоте границы. Но в хитромудрой Москве всё может статься. Всю страну который век за нос водит. Город чудес.И люди чудесные - в смысле начудить. Григорий и сам таким был, пока ..., пока он не схватился с Океаном, Григорий старался не думать о той схватке.
   После развала России историки будущего обязательно напишут, что Москву за хитрозадость не раз сжигали. И монголы, и поляки, и французы, и сами россияне, не говоря о москвичах, самых рьяных поджигателях. А немцы, учитывая такую огнеупорность, планировали вовсе затопить город, оставив на его месте Московское море. Но это в будущем, о пока Григорий отправился назад, к новым незнакомым соседям, и с поллитрой наперевес - для соседа, и с тортом подмышкой - для соседки. Москва подаркам ещё верит, дура расфуфыренная.
  Григорий не ошибся. Ботинок в дверной проём запихивать не пришлось. На тесной кухоньке сосед после третьей стопки озвучил-таки мысль, что мучила Григория родовыми схватками.
  - Так что, Гриня..,- Взлохмаченный сосед икнул, проглотив кусман колбасы и почесал майку на толстом животе, - я те прямо скажу - пристукнули твою старушку, и все дела. Я тут человек новый, Марфу Степанну, почитай, и не видел, но всё одно - пристукнули. Жизнь у нас такая. Сам посуда, Гриш - есть квартира в сто тонн баксов. Или в двести...-
  - Толик, а в пол-лимона не хочешь? - встряла жена соседа, тощая и тоже всклокоченная баба.
  - Это неважно. - отмахнулся Толик.- Всё одно деньги несусветные. Гора баксов, на ней старушка - и корми её, и пои, и лечи, и ухаживай..., пока не помрёт. Жди. Невесть сколько. Конечно, они обещали, эти "счастливые старости"- и то, и пятое, и десятое..- Сосед глупо хихикнул. - Так же не бывает, Гриш. Сам знаешь. Ну, и залечили старушку. Вот что я думаю. Ты не обижайся.-
  Григорий не обиделся. На что? Заключение о смерти он видел. Научную заумь объяснил ещё нотариус, в двух словах: - Сердце остановилось. - В общем, естественная кончина, и заключение об этом выписал совершенно посторонний врач из районной поликлиники. С ним ещё предстояло поговорить, кроме самого интересного - домашнего доктора.
  Оказывается, этот тип жил в соседнем подъезде, и по соседски пользовал советами и осмотрами весь дом. Или - дом его использовал, по соседски. Пенсионер, всегда под рукой, и благодарность принимал всё больше жидкой валютой. Оказалось, и Марфу Степановну смотрел, это главное.
   Григорию было по фигу, какой из него эскулап, да как он осмотры проводил - хоть из дверей, и вообще его мнение. Решение, которое укреплялось с каждым часом, требовало другого - постороннего доктора, который бы подкрепил подозрения о коварном умерщвлении бедной старушки. Из-за жалкой её трущобы злодеями из "Счастливой Старости". Доктор был, родимый - это главное.
  Иван Иваныч, пухлый коротышка, улыбался, как тихо помешанный, выслушивая сомнения Григория. В комнате доктора царил бардак, но временный, это сразу виделось. В отличие от постоянного бардака этот через короткое время виделся обычным беспорядком, требующим чуточку приборки. До первых женских рук. Григорий знал уже от жены соседа Анатолия, что доктор не курит, а пьёт не просто так, а для здоровья. Ему помогало, здоровья хватало на многих незамужних пациенток. Да и на замужних, по словам соседки. Перед визитом к доктору в гости Григорий поэтому велел Нике строить глазки из-за спины, но доктор явно этого не замечал. Улыбался, улыбался, а потом выдал такое, чего Григорий и сам не ожидал, тиская в кармане приготовленную "за согласие" щтуку баксов.
  - Знаете что, молодой человек, - сказал доктор, враз перестав улыбаться, -я разделяю ваши сомнения. Время такое странное. И в самом деле могут из-за комнаты убить человека. И в газетах такое читал. Но моему коллеге из поликлиники, Саше Роховцеву, можно верить. Знаю парня. Что было, то он и написал в заключении о смерти. Да, обширный инфаркт. Да, всё правильно. И этого не может быть, потому что покойница Марфа Макаравна обладала на редкость здоровым сердцем, и что ещё важнее, здоровым духом. А вот печень разваливалась. Я, признаться, думал увидеть причиной смерти именно цирроз печени. Ваша матушка таблетками её развалила, аж по две упаковки в день глотала. Рекламы по телеящику насмотрелась - и давай глотать, что там нахваливают. От всякой мнимости - свою таблетку.Это какая печень выдюжит такое издевательство? А умерла от инфаркта. Да ещё обширного. Может такое быть без расположенности? Может, но я в это не верю.-
  - Спасибо, Иван Иваныч. - Обрадованный Григорий протянул руку, позабыв про скомканные в ней доллары.
  - Ну что вы...за что? Я лишь высказал своё мнение. - Доктор привычно засмущался, и так же привычно сунул деньги в карман, не глядя.
  Пришлось прощаться, кляня себя за тупость - взятка явно лишняя.
  А на улице пристала Ника: - Ты что, доллары ему дал? -
  - Штуку. Вот дурак. -Буркнул Григорий .
  - Штуку?! Ты сбрендил? -
  - Я машинально. Забылся. -
  - Ничего себе забывочки, штуками разбрасываться. И за что? Я на кой чёрт с тобой полетела? Чтоб смотреть, как ты деньги разбрасываешь? -
  Ника обозлилась. Светло-серые глаза позеленели.- А ну, дай мне сто долларов.-
  - Ты полетела, потому что сама хотела. Сейчас бы таксисты на тебе катались - вот почему полетела. Заскучала по ним, что ли? Зачем тебе сто долларов? -
  - А просто так. Из вредности. Гони, а то...-
  - Что ? - Заинтересованный Григорий , остановясь, посмотрел на девчонку. С чего взбунтовалась? Кормит, поит, обновку купил, кофточку. На карманные не скупился.
  - А то... на Тверскую уйду, понял? Если уж в Москву прилетела. Говорили, там сто баксов за раз платят. -
  - На Тверскую?! - Изумился Григорий .- Чем у тебя мозги заправлены? Майонезом? На Тверской тебя так отделают, что мама не узнает. Там конкуренток не любят. Ты за этим сюда ехала? -
  - Я..я за тобой. Не знаю, зачем. Потому что дура была. Ты чего вообще хочешь? Мотаемся целый день, а ты ещё деньги расшвыриваешь. Гони сто баксов. Я зря, что ли, с тобой таскаюсь? Гони, а то уйду. -
  - Ты серъёзно, Ника? -
  -Да. И перестань называть меня этим дурацким именем. Я Вероника.-
  - Ты человек свободный. Я тебе помочь хотел, вот и всё. - сказал Григорий равнодушно.- Мы так воспитаны, моряки. И не людьми, а гражданином по имени Океан. Правда, уйти хочешь? Никого не зная, невесть куда? -
  -Уйду.- упрямо сказала девчонка. - Ты на квартире своей зациклился, а её не вернёшь, как ни старайся. А я что делать буду? Мне деньги нужны.Сто баксов гони. И завтра ещё сто баксов.-
  - И послезавтра? Нет. -
  - Ну и катись, жадюга! - Ника круто повернулась, но Григорий за плечо развернул её обратно.
  - Ника, постой. Держи на прощанье.- Достав деньги, Григорий отсчитал тысячу долларов. Подумав, отсчитал и вторую. Ухмыльнулся. - Спасательный круг. Не могу же без него в океан отпустить. На билет домой хватит. И на обратный билет хватит. Я же тебя не гоню. Возвратишься, буду рад. -
  Ника молча запихнула деньги в кармашек курточки.Хмыкнула, и быстро ушла, не оглядываясь. Когда спина её затерялась в толпе, Григорий усмехнулся, удивляясь про себя, насколько быстро его раскусила девчонка. Хотя чего удивляться. Все женщины - по природе психологи. Или.., или тут что-то другое. Он уже начинал догадываться - что.
  К гостинице, где остановились, он вернулся поздно вечером, убив его на поиски врача, подписавшего заключение о смерти. Расговор с ним не дал ничего нового. Было вскрытие. В чисто медицинских целях. Крайне запущенный цирроз. Если б не инфаркт - причина смерти - протянула бы всё равно недолго. Может, с полгода. Или чуть больше., сказать трудно.
   Ника ожидала его возле гостиницы. Он чуть носом не ткнулся в кулачок подруги, в котором торчали зелёные бумажки.
  - Я передумала, Грищ. - сказала она.
  - Молодец. Вдвоём всё веселей. Ты мне для дела понадобишься.-
  - Возьми деньги. Но ты всё равно жадина. Я с тобой шляюсь, шляюсь, а в кармане ни копейки. - с обидой сказала девушка.
  - Я не жадный. - сказал Григорий , пересчитывая деньги. - Просто деньги тяжёлые. Зарабатывал. -
  Ста долларов не хватало, но выяснять причину не хотелось. Человек надеется на лучшее. Вдруг просто прикарманила.
  ------------- ---------------------- -------------
  
  ГЛАВА 2.
   РАЗВЕДКА БОЕМ.
  
   На другой день Григорий купил в первом попавшем хозяйственном магазине самый большой разводной ключ и хозяйственную для него сумку. Центральный офис "Счастливой Старости" показался ему более подходящим для начала боевых действий. Здесь было потише, чем в районном филиале, и народу лишнего поменьше. Секретарша, да пяток посетителей в приёмной.
  Это ближе к вечеру. А насколько тут шумно днём, Григорий не знал, потому что весь день проторчал, как дурак, в этом самом районном филиале "Счастливой Старости" . Торчал со своей дурочкой-подружкой, но улучить удобный момент так и не сумел. В кабинете начальника постоянно толпились посетители, все пожилые, с вопросами и жалобами, выслушивать которые мешали всякие посторонние, которые то и дело входили в кабинет без стука и доклада- видимо, свои же работники. Занят оказался начальничек просто по уши обеспечением счастливой старости для москвичей. Да и вряд ли в его власти вернуть квартиру Григорию. Прибылью шеф распоряжается. Самый главный босс. А он в главном офисе.
   Нике было велено поддакивать, но тормозить Гриню. Она помощница рьяная - вцепилась в локоть, едва дверь кабинета закрылась, так что Григорий еле сумел вытащить из сумки тяжёлый газовый ключ. Выложив его на стол, сам плюхнулся в кресло и недружелюбно сказал сказал мужчине вдвое старше его, что сидел напротив с непониманием на лице:
  - Вы маму мою убили. -
  Газовый ключ глухо брякнул о полированную поверхность. Мужчина невольно подался назад. Остановленный спинкой кресла, замер. Ника конфузливо посоветовала: - Гриш, успокойся. Не кричи. -
  - В чём дело? - нервно спросил мужчина. - Какую маму? -
  - Я спокойный. - сказал Григорий с угрозой. - И потому сразу скажу - тут ваша "крыша" не поможет. Понял, начальник? Пусть тебя даже менты кроют, мне до лампочки. Вы маму мою убили. Око за око, всё по Библии, но я тебя замочу, друган. Ты тут главный, ты и ответишь.-
  - Гриша, Грища, он и не при делах, может. Успокойся. - сказала Ника. - Зачем сразу мочить? Он, может, случайный. -
  - Я не сразу. Может, и случайный. Я говорю пока. Черепушку в секунду разнесу, никакая охрана не успеет.-
  Газовый ключ шевельнулся и лязгнул. Массивный, длинный.
  - Какую маму, простите...Я не понимаю. - Голос мужчины явно осел, а глаза присосались к газовому ключу, словно к живой кобре на столе.
  - Мою, мою маму...- Григорий постарался выдавить слезу. Организм давно разучился это делать, но гримасу выдал зверскую.
  - Договор с Раскольниковой - заключали? Заключали. Это моя мама. Она умерла. От сердца. Даже доктор охренел. Который лечил её. Если ты, падла, из-за паршивой квартиры...- Григорий поднял ключ. - Убью падлу!-
  Мужчина зажмурился. В высоком кресле, придвинутом к столу, он оказался словно в ловушке. Зажмурился. Ну, и руками закрылся. Он же не знал, что Ника обязательно остановит этого психа. Она остановила.
  -Гриня, перестань! Успокойся. Маму не вернуть.- Она вырвала ключ у дружка.- Это не он убил.-
  Мужчина в кресле на удивление быстро оправился от испуга. Едва страшный ключ оказался у девушки, он быстро и чётко, даже буднично как-то проговорил:- Давайте определимся. Как я понял, у вас есть претензии к нашей фирме, так? -
  - Ещё какие. - процедил угрюмо Григорий.
  - Пусть серъёзные.- быстро поддакнул мужчина. - Насколько я понял, вы сомневаетесь в естественной кончине вашей матушки. -
  - Ещё бы не сомневался. Убили.-
  - Раз так, можно назначить повторную медицинскую экспертизу. Независимую. Когда скончалась ваша мать? -
  - Уже закопали. Я даже на похороны не успел. - буркнул Григорий. Ему не нравилось, что мужичок так быстро пришёл в себя. И мигом въехал в ситуацию. Ясно, что Григорий не первый с такими сомнениями. Значит, и защита у ребят уже отработана. Дело может усложниться.
  - Закопали? Не беда. Мы вам поможем получить разрешение на эксгумацию трупа. Если ваша мать действительно являлась нашим клиентом. Вы уверены, что она заключила договор о пожизненной ренте именно с нашей фирмой? Я хотел бы поглядеть на него.-
  - Поглядишь. - Григорий решил "успокоиться". Мужик явно тёртый. Такого нахрапом не взять.- А экспертизы ваши мне по фигу. Не верю я экспертам. А вот врачу верю, который маму лечил, понял? Не могла она от сердца умереть. Врач и сам удивился, и меня вот удивил. А теперь я и тебя удивлю. Дело не в квартире. Её вернёшь, это само собой. Это мелочь. Тем более, я туда уже въехал, все ваши печатки распечатал. Другое главное - тебе придётся убийцу сдать. Прямо сейчас. Или тебя вместо него замочу. -
  Григорий снова взял ключ, больше похожий на железную палицу с тяжёлым набалдашником, и мужчина притих, хотя новость о возврате квартиры его явно взбодрила. Григорий взвесил ключище на руке, и сказал равнодушно: - Ну чё, выбирай. -
  - Давайте перестанем угрожать. Вы же хотите разобраться. Так разбирайтесь, но я тут при чём? Я просто менеджер. Управленец. Договоры о ренте заключаются на местах, в районных отделениях, я только координирую их работу. Если убийца действительно существует, он только там. В каком районе жила ваша мама? -
  Григорий нехотя назвал район, и мужик вновь оживился. - Вот куда вам и следует обратиться. Я сейчас напишу вам адрес районного отделения. Это они проводят реальную работу с клиентами. -
   Григорий нехотя кивнул, думая о своём. Он решительно засунул ключ в сумку и поднялся, взяв листок с адресом.
  - Уверен, что недоразумение рассеется. - заворковал мужик. - Вы успокоитесь. Но прошу вас, не размахивайте больше этой железкой. Право же, это лишнее. Мы же цивилизованные люди. Мы можем разобраться и без этих...-
  Конец фразы отсекла дверь кабинета, которая закрылась за Григорием и Никой. Та сразу зашипела: - Туда нельзя ехать. Он позвонит и предупредит. Нас встретят и грохнут.-
  - Глупости это. - спокойно отозвался Григорий. Они уже спускались по лестнице, миновав приёмную с секретаршей, поэтому он говорил, не понижая голос. - Они привыкли к претензиям, верняк. Такой бизнес. Всегда есть недовольные. И если каждого скандалиста мочить будут, долго им не протянуть. Так что не боись. Голову будут дурить, да кота за хвост тянуть, но со мной номер не вывернется.-
  В районный офис добирались полчаса. Григорий мог бы взять такси, но свернул к метро. Надо же ребятам из районки дать время на подготовку. Норму скандалов на сегодня Григорий уже перевыполнил. Он не любил скандалить.
   И ребята подготовились - районный офис оказался неожиданно закрыт, хотя табличка с расписанием гарантировала его работу в течении ещё двух часов.
  - Напугались, что ли? - озадачился Григорий.- Выходит, и впрямь рыльце в пушку.-
  Оказалось, напугались ещё сильней, чем на первый взгляд. Когда они сошли с крыльца, из-за угла вывернул милицейский Уазик и высыпал из дверных распахов четверых молодцов в серой форме, которые мигом уложили моряка носом в асфальт и сковали руки. Разводной ключ зашвырнули в кусты вместе с сумкой, а Григория забросили в машину вместе с Никой. Только отъехав от офиса, вспомнили о формальностях. Проверил документы у Григория и обрадовались: - Ага! Даже московская прописка есть!-
   Проверили паспорт у Ники, и ещё больше обрадовались:- А где разрешение на временное проживание в столице? Нет штампа регистрации. -
   И выкинули Нику из машины. А Григория привезли в райотдел. Его оставили в пустом кабинете, пристегнув наручник к массивному сейфу. И ушли. Григорий остался у сейфа, гадая, к чему всё это приведёт. Оглядел кабинет. Ничего особенного - обычный кабинет. Чистый стол, стулья, тумбочка и сейф. Какая-то зелень в горшке на подоконнике. Но довольно просторно, из чего Григорий сделал вывод, что попал к какому-то начальничку, а не к простому оперативнику. Тех отдельными кабинетами не балуют.
  Спустя полчаса пришёл и хозяин кабинета, широкоплечий мужик в форме. В руке бумаги, он шлёпнул их на стол, да и сам на стол уселся, лицом к сейфу. Представился : - Подполковник Свиридов, Алексей Палыч. Что у вас случилось?-
  - Ничего.- сказал Григорий . - Шёл себе по улице, никого не трогал, трезвый. Почему я здесь, объясните. -
  - У вас - что случилось-то? - терпеливо спросил Свиридов.
  - Как понять?-
  - Вам видней. Так ничего не случилось?-
  - Ну, случилось. А вам зачем? -
  - Время сэкономить. Квартиру потеряли, так? Кто-то из родственников помер, а квартира его вам улыбнулась, так? Потому что завещана хрен поймёшь какой фирме. А вы на неё рассчитывали, так? -
  - Ну так. -
  - Посторонней, да заботливой. Не чета тебе, родственничку. И всё по закону, не подкопаться. -
  - Зачем вы мне это говорите? -
  - Провожу профилактическую беседу.-
  - Ишь ты. - усмехнулся Григорий. - Мафия, а туда же. Беседы беседует.-
  Подполковник тоже усмехнулся, но гораздо шире.
  - Не поймёте по хорошему, и по другому объяснить можно. Зачем вы угрожали управляющему "Счастливой Старости"? -
  - А если б у вас мать придушили? -
  -Экие страсти...Никто никого не душил. Я уверен, что ваша мать скончалась по причине старости. А угрожали вы с одной целью - завладеть квартирой, завещанной не вам. -
  - Её убили.- сказал Григорий .- Вам ли, мафии, не знать. -
  - Подайте заявление в милицию, и мы расследуем, если есть основания подозревать преступление.-
  - Расследуете вы, как же...Эта "Счастливая Старость" , она же вам платит, раз я здесь торчу. -
  - Может, и платит, но только не мне. - В голосе Свиридова, кажется, скользнули обиженные нотки.- А мне позвонили из горотдела. Начальство. И приказало принять меры по устной жалобе управляющего "Счастливой Старости" .-
   - И что он сказал? -
  - Что скандал вы учинили в головном офисе фирмы. Не вы первый такой с угрозами, кстати. Когда умирает одинокий человек, владеющий квартирой,почти всегда находится близкий родственник с претензиями. Где раньше был, спрашивается ? Когда помощь человеку настолько требовалась, что квартирой готов был расплатиться? Да что говорить попусту...Считайте, я вас предупредил.-
   Мент достал ключи и освободил Григория от наручников. Затем отдал паспорт.
  - Советую вернуться, откуда прибыли. Здесь вы ничего, кроме неприятностей, не найдёте.-
  - Значит, отпускаете? -
  - Да, вы свободны.-
  Григорий направился к двери, но на пороге обернулся: - А если останусь? Какие могут быть неприятности? -
  - Мы же мафия, по вашему. Сами соображайте - какие.- Мент усмехнулся.
  - А если серъёзно? -
  - Да хоть сейчас можно бы закатать на пару месяцев за хулиганство.-
  - Чего ж добрые такие - отпускаете? -
  - Управляющий отказался писать заяву. Говорит, у человека трагедия, можно понять. -
  - А может, он просто рекламы ненужной боится? -
  Мент внимательно посмотрел в глаза Григория. И сказал без улыбки: - И это, само собой.-
  ------------- ------------------------- ---------------
  
  ГЛАВА 2.
   Д О Г О В О Р.
  
  В гостиницу вернулся только к полуночи. Из приоткрытой двери номера пахнуло сигаретным дымом. Под гитару хрипел блатную песню какой-то Шафутинский. Григорий вошёл и обнаружил в номере незнакомого мужика. Молодой и пьяный, в майке и спортивных штанах, он сидел за накрытым столом, наливая гранёный стопарь коньяка, и вовсю наслаждался жизнью, мотая головой в такт ударным, мыча что-то под нос, и покачивая вилкой с куском ветчины. Позади него на растерзанной постели валялась, разбросав конечности, голая Ника. Судя по блаженству лица, сон видела явно ангельский.
  Григорий подождал, пока мужик выпьет свой стопарь, крякнет и зачавкает своей ветчиной с вилки, а потом подощёл и рывком поднял мужика на ноги, ухватясь под мышки. Развернул его - лицом к себе и дверям.
  - Ты кто? - изумлённо спросил мужик.
  - Григорий . - сказал Григорий , дёрнул мужика на себя и отошёл в сторону. Когда ускоренный мужик продёрнулся мимо, Григорий ещё чуток ускорил его движение к двери толчком ладони в спину, и ещё , вдогонку, всей ступнёй в тощую задницу. Мужик вышиб дверь, упал, и дверь захлопнулась. Григорий выключил магнитофон и присел к столу. Ника застонала во сне, заворочалась, и свернулась в клубок, поджав колени к подбородку. Григорий налил в чистый стакан остаток коньяка. Богатый коньяк, в пять звёзд. Поставил пустую бутылку рядом с такой же пустой из-под виски и наполовину пустой шампанского. Закусь не бедная - сервелат, икра, и прочее похожей цены. Набралось с полстакана коньяка, но выпить помешало сонное бормотание сзади: - Холодно...-
  Григорий отставил стакан, укрыл Нику одеялом, и вернулся к столу. Но отпраздновать возвращение опять помешали. Из-за двери послышался стук и голос : - Григорий! Вещи отдай.-
  Григорий опять отложил стакан, собрал одежду мужика в незнакомую объёмистую сумку, запихнул туда же магнитофон, и выкинул сумку за дверь.
  - Поосторожнее! - отреагировал голос, и всё стихло.
  Григорий выпил, наконец, коньяк, посмотрел на закуску, подумал, и принялся раздеваться. Через минуту он улёгся, погасив свет, рядом с Никой. День получился нервотрёпистый, он устал и заснул сразу.
   Проснулся не утром, гораздо позднее, судя по высокому солнцу, бьющему в окна. Ника сидела у прибранного стола и пила пиво мелкими глоточками. Культурно, из стаканчика. Посмотрела настороженно.
  - На меня пиво есть? - спросил Григорий .
  Ника кивнула, и залпом допила стакан. Григорий встал, глянул на часы , и ушёл в ванную. Время ещё было. Умылся, побрился, и вернулся к столу. Ника подвинула откупоренную бутылку и неуверенно спросила: - А где Вася? -
  -Какой Вася? - удивился Григорий .- Пожрать есть? Помню, на столе что-то вчера стояло. -
  - Васи не было? -
  - Да какого Васи? У тебя глюки. Ты укололась вчера, сознайся.-
  - Ну, укололась. Тебя же менты забрали. Я уж думала - всё. Сам же говорил, что в Москве одна мафия везде.-
  - Мафия.- согласился Григорий .- Но и мафия сначала предупреждает. Меня и предупредили в ментовке, чтобы не дёргался, а делал всё по закону. Я бы так и делал, да законы у нас вверх глядят и хвостиками виляют. Так что придётся ещё подёргаться. И если ты каждый раз будешь за шприц хвататься, мы далеко не уедем. Ведь обещала бросить.-
  - Правда, Васи не было? -
  - Не было никакого Васи. Ты валялась, двери настежь. Поминки по мне праздновала.-
  - Я не праздновала.Я с горя. А если и праздновала...Куда мы вообще едем? Я же не знаю. Я думала - всё, приехали.-
  - Куда, куда...- буркнул Григорий .- Куда все едут. К благополучию. К этому..., как его, к счастью. Семью создать. Жильё заиметь. Чего там ещё ? да, деньги чтоб водились.-
  - И ты на мне женишься? - недоверчиво спросила Ника.
  - Ну да. Я вроде говорил. Может , и не говорил. Это же ясно и так.-
  - Тебе ясно, а я откуда знала? -
  - Ну, теперь знаешь. Устраивают тебя такие цели? Если да, так и договоримся. А то Вася какой-то...Что за Вася, кстати? Приснился или и впрямь сюда притаскивала? -
  - Никого я не притаскивала.- Ника огляделась по сторонам, ничего от Васи не нашла, и с облегчением сказала: - Он сам прицепился, но я отшила.-
  Серые глаза смотрели так искренне, что Григорий сурово сказал: - Надеюсь, ты мне не изменила. -
  - А с кем? Не было же никого.- От хлопания её ресниц даже занавески заколыхались. Ника достала ещё пива и бутерброды.
  - Смотри у меня. - назидательным , строгим тоном сказал Григорий . - Что это за семья будет, если жена проститутка и наркоманка? Ведь ещё в Находке обещала больше не колоться. -
  - Я и не буду больше.- Ника надула губы. - Я же так просто. Я же не наркоманка. Видишь, пиво пью.-
  - Вот и пей. Хоть водку. Жена-пьяница, это ещё терпимо.-
  - Тогда давай я за коньяком сбегаю? Вася всего дозу мне вчера раздобыл. -
  - До вечера потерпишь.- решил Григорий , вставая и отряхивая крошки.- У нас куча работы. Ну, ломает тебя немножко. Ты же не завзятая наркоша, чтобы ломку не пережить. Самое большее - стакан сухого, вместо лекарства. В баре дёрнешь, по дороге. Одевайся давай.-
  - Я одета. Бутерброды брать? -
  -Нет, не брать. Голодная, что ли? Ты неправильно одета. -
  - Это как ? - удивилась Ника.
  - Первокурсница какая-то.Пай-девочка, которая всегда переходит улицу на зелёный свет. Мы же работать идём, а не отдыхать. Вечером в ресторан пойдём - вот так и одевайся. А сейчас в спецовку, живенько. Юбка в два пальца, сетка в обтяжку, и прочее, что проститутки таскают.-
   Ника без звука кинулась переодеваться. Спецовка ей всегда нравилась больше. Григорий принялся объяснять задачу.
  - Пойдёшь на приём к районному. Это там, где нас вчера менты замели.-
  - Зачем?-
  - Рожу его районную срисовать. И хорошенько срисовать. Для этого надо попасть к нему в кабинет на приём. Значит, дело твоё должно быть не серийное, по зубам только начальнику. По дороге придумаем. Уже готова? -
  - Ага. - Ника приободрилась.
  - Хоть сейчас на Тверскую. Сто баксов в час.- оценил её вид Григорий .- И где только достала? -
  Ультракороткая, чёрной кожи юбка, лаковые туфли на шпильках. Розовая рубашечка с трудом удерживала прущие из выреза вверх полушария.
  - Я вчера купила. С горя.- В голосе звякнули агрессивные нотки. - А что? Я думала, тебя вообще убъют.-
  Григорий подумал. И подозрительно прищурился: - Ты что, из заначки деньги взяла? -
  - Всего-то...двести баксов.-
  - Я тебе выпишу коё-чего, доиграешься. Двести? -
  - Да. Я ...хотела отдать. Я же сегодня на работу хотела выйти.-
  - На какую работу? -
  - На Тверскую. Я с Васей познакомилась, а он сутенёр. Он мне место обещал выделить.-
  - Эти тряпки не могут стоить двести баксов. Им трёшник цена. На китайском рынке. Или тебе их Вася продал? -
  - Вася.-
  - Тогда понятно. Ты мне две тысячи вчера вернула, так что забудь про отдачу. Истратила, и ладно. А твой Вася такой же сутенёр, как и ты проститутка.- миролюбиво сказал Григорий .
  - А те две тысячи.., их Вася взял. - упавшим голосом сказала Ника. - За место. Я и забыла.-
  - Ты ещё дурней, чем я думал.- обозлился Григорий .- Никогда не трогай больше заначку, а не то и впрямь по шее получишь. В Москве без денег - это смерть, не понимаешь, что ли? -
  - А ты в ментовку не попадай. Или спрячь, чтоб я не знала. -
  - Я никогда не буду прятать от тебя деньги.- упрямо сказал Григорий . - Как тебе такое вообще в голову пришло? Ты что, совсем свихнулась?-
  - Тогда нечего кричать.-
  - Я не кричу.- Григорий помолчал, посмотрел кругом, посмотрел на Нику. И улыбнулся. : - Ну ладно, всё нормально. Ты молодец. Могло быть гораздо хуже. -
  Ника тоже улыбнулась.- Дай мне тогда сто баксиков, а? Премию.-
  - За экономность разве? -
  - За то, что я молодец. Сам сказал. Я хорошая и красивая. Ну, дай. -
  - На укол? -
  - Нет, ну правда. Ты же всё равно рядом будешь. Просто совсем нет денег. -
  - Ага, нет. И ты ещё не взяла, после всех растрат? -
  - Ну, взяла Потому и спрашиваю.-
  - И на этом спасибо. - Григорий поднялся на ноги.- Пошли уже.-
  - Так можно взять? Ты не злишься? -
  - Возьми, раз взяла. Так и надо. Молодец. -
  ------------------- ------------------- --------
  
  ГЛАВА 3.
  
   Ш У Т К И О К Е А Н А .
  
  Пока Ника пыталась залить тоску по шприцу, сидя за столиком летнего кафе на открытом воздухе, Григорий пытался дозвониться до управляющего "Счастливой Старости" . Он накупил телефонных карточек, и таксофонов стояло пять штук в ряд, но контакт не получался. Одни лишь короткие и длинные гудки. То ли автоматы неисправны, то ли он не так набирает.
  Управляющий, или по новому - главный менеджер "Счастливой Старости" , перед носом которого Раскольников размахивал газовым ключом, был недоступен. Бармен, искоса наблюдавший за мучениями мужика, лениво выбрался из-за стойки, приблизился, и сказал : - Если срочно, могу дать свой сотовый. Сто рублей. Плюс за разговор. -
  - А эти что - сломаны? -
  - Вроде нет. Иногда срабатывают. Старые просто.-
  Григорий взял у него невесомый аппаратик, расплатился двумя сторублёвками, и набрал номер. Прислушиваясь к гудкам, перевёл взгляд на столик, где за стаканом сухого вина тосковала подруга.., да нет, уже не тосковала - веселили два юноши в костюмчиках, словно соскочившие с телесериала о бизнесменах, оба одинаковые, перепутаешь, если б не отличие в виде очёчков в тонкой оправе у одного.
  Сотовый сработал чётко, женским молодым голосом: - "Счастливая Старость" вас слушает. -
  - Здравствуйте, я - Раскольников. С Павлом Ивановичем соедените, будьте добры.-
  - Соединить не могу. Вы через секретаря попробуйте.-
  -Если подскажете номер телефона. -
  Девушка назвала номер, и Григорий принялся его настукивать по клавишам.
  - Слушаю. - равнодушно отозвался другой женский голос.
  - Я Раскольников. Соедените с Павлом Иванычем. -
  - Раскольников? - Голос заметно напрягся.
  - Да. Вчерашний Раскольников. Хочу извиниться. Мне вправили мозги в ментовке.-
  - пояснил Григорий .
  - Подождите минуточку...-
  Григорий яростно вслушивался в неразборчивые звуки, но так и не разобрал мнение секретарши, которое она передавала боссу - отвлёк тот молодой придурок в очёчках, один из тех, что развлекал Нику.
  - Командир, можно вашу девочку на карусели покатать? - спросил он с какой-то барственной ленцой. Да и подошёл вразвалочку. Не спеша.
  - На карусели? На какой карусели? - Григорий очумело покрутил головой, но никаких каруселей не увидел. Люди сновали, машины мелькали - обычная московская улица.
  - На маленькой. Мы с другом. На часок. Тут парк неподалёку, мы на машине. - Паренёк махнул рукой в сторону. - А то скучно, командир.-
  - Ну, если недолго.- буркнул Григорий , на в силах понять это детство с каруселью. От скуки? Из вредности? И чем ей может помочь карусель? Ломку уж никак не развеет. Лучше б ещё стакан сухого врезала...
  Додумать мысль помешал голос в трубке : - Кошелев слушает. - Настороженный голос. Паренёк между тем что-то сунул Григорию в карманчик на рубашке, и исчез. Это прошло почти незамеченным - Григорий был занят телефоном.
  - Это Раскольников вас беспокоит. - сказал он. - Вчера скандальчик был, помните? Извиниться хочу.-
  - С чего бы ? - подозрительно отозвалась трубка. - Протрезвели? -
  - Не совсем так, Павел Иваныч.- хмыкнул Григорий , стараясь напихать в это хмыканье побольше подобострастия. Плохо напихалось, и Григорий поспешил добавить словами:- Помогли просто в разум войти. Друзья ваши.-
  - Какие ещё друзья?-
  - Сами знаете. Вы им звонили. Мне капитан сказал. Нет, подполковник.-
  - А вы что хотели, интересно? Ворвались в офис с угрозами...Что, обижаетесь? -
  - Нет, Павел Иваныч. Я же извиняюсь. Не подумавши. В горячке. Какие обиды, я всё понял. Лично хотел прийти извиняться, но по телефону, думаю, лучше.-
  - Да, наверное, лучше. - Голос собеседника заметно подобрел. - Бывает и такое в нашей работе, Григорий Иваныч. К сожалению. Могли б и не звонить, я человек необидчивый. -
  - Да нет, я почему ещё решил позвонить. Я в Москве думаю остаться. Я ж родился здесь. Я и с работы рассчитался, и невесту взял с собой, вот дело в чём. Рассчитывал на материну квартирку, а тут...такие дела.-
  - И кто в этом виноват? -
  - Да я не про то. Капитан ваш, или полковник, он меня с Москвы гонит. Не прямо , но я понял. Мол, в двадцать четыре часа, не то дело сошьёт. Вы бы позвонили ему, Павел Иваныч.-
  - Во-первых, это не мой капитан. - сухо отрезал собеседник. - Отсюда во- вторых. С какой стати обращаетесь ко мне? -
  - А к кому больше? Это ж Москва. Всё кругом схвачено. Если капитан сказал, чтобы я убирался, так и будет. -
  -- Бросьте вы, Григорий Иваныч. Дел и без вас у милиции хватает. Если и впрямь вошли, что называется, в разум, никто вас не побеспокоит. Надеюсь, теперь вы не считаете кончину вашей матушки подозрительной? -
  - Нет, конечно. -
  - Тогда инцидент исчерпан. Я рад этому, поверьте.-
   - Павел Иваныч, простите уж мою наглость, но тогда ещё просьба. По возможности, конечно. -
  - Что за просьба? -
  - Невесту мою - видели её вчера - не возьмёте ли на работу? Ну, за больными ухаживать, а? -
  - К сожалению, мест нет. Да и берём мы на работу только с московской пропиской. Честно говоря, удивлён. Работы для приезжих в столице хватает.-
  - Я понимаю. Извините. Просто подумал, что квартиру у вас на работе можно получить быстрее.-
  - Что?! Как это понимать ? - голос мгновенно заледенел.- Это что? Опять вчерашние намёки? -
  - Что вы, Павел Иваныч! Чисто житейские соображения. Освободившиеся квартиры вы ведь реализуете, так? Я и подумал, что своим работникам продаёте наверняка со скидкой. Или в рассрочку. Несколько тысяч долларов у меня есть, на первый взнос, а там...-
  - Всего хорошего. - довольно грубо сказала трубка, и связь оборвалась.
   Григорий начал обдумывать разговор, и чисто машинально попытался запихнуть сотик в разные карманы, однако бармен пресёк попытку хищения возгласом: - Э, кореш, это мой телефон. -
  - Извини, задумался.- сказал Григорий .
  - Столько задумчивых развелось! - сварливо сказал бармен.- На глазах народ умнеет. Я тоже не дурак. Полтинник ещё пришли, и мы в расчёте.-
  - Я говорил- то... всего ничего. И сотни мало? -
  - Сам копейки эти считай. Полтинник долларов. За прокат моей торговой площади. -
  - Какой ещё прокат? - изумился Григорий .
  - Думаешь, я не видел, как тебе деньги сунули? За шлюху твою? -
  - Какие...- Григорий , вспомнив, полез в карман рубашки и достал оттуда две сотни долларов.- Ни хрена себе...-
  - Дурачка не строй. - рассердился бармен. - Хочешь здесь сутенёрить - полтинник с каждой тёлки, моя такса.-
  - Я вовсе не...- Григорий растерялся. Он сообразил запоздало, что в слово "карусель" паренёк вкладывал вовсе не детский смысл. Карусель - шутливый термин для групповухи. Отверстий у бабы хватает, можно пристроиться и вдвоём, и втроём, как на карусели... Это же ясно, что за карусель. С чего бы этим лбам катать на детской карусели всяких встречных дурочек?! С чего он это взял?! Он рехнулся, что ли?! - Друг, это ошибка какая-то...
  - Не колышет. - Бармен выхватил сотню из рук, но тон его окрасился насмешливостью.- Тормоз, что ли? Я тебе рублями сдам, ничего? -
  - Тормоз...- тупо повторил Григорий , злясь на москвичей. На ходу подмётки рвут. Злился и на себя. Заплесневел на задворках страны. Тормоз...
  От неожиданной мысли вдруг перехватило дыхание. Даже не от мысли - от запаха. От воспоминания о запахе Океана. Вот в чём дело. Это его шуточки. Сволочь...
  Хотя Григорий старался никогда не думать о той схватке с Океаном, что пришлось пережить, минуты четыре думал, расплавляя в своей ненависти к нему злобу на себя, на шустрых москвичей и на дурочку Нику. Нет, он не победил тогда Океан, в той долгой схватке. Если формально, то да - победил. Он выжил. Он сдесь. Живой и дышит. Но победить просто помогли. Другие люди. Которые спасли. Но Океан остался с ним. Схватка продолжается. И он , Григорий Раскольников, не уступит этой сволочи. Ни за что не уступит.
   Когда появилась Ника, он уже успокоился. Он уже добивал остатки мыслишек о воспитании подруги силовым способом. Это всё Океан. Григорий расслабился, отвлёкся. И перестал просекать момент. Хотя только слепой не увидел бы гнилые зубы Океана в её стремлении работать шлюхой. Она же не скрывала своих планов по работе на Тверской. Эта шлюха только и мечтает шлюхой работать. Это же так просто - это же Океан. Разве Ника не пытается отбиваться? Она же прислала к нему паренька за разрешением. Она молодец. Это он сплоховал. Он расслабился. Кругом же люди. Нельзя забывать, что Океан - везде. И среди людей тоже.
   Ника появилась из тормознувшего джипа, который сразу же умчался. Григорий только головой укоризненно покачал при виде растрёпанной подруги. Руки засунул поглубже в карманы, от греха - уж очень захотелось потаскать растрёпу за волосы. Но скандала бы всё равно не получилось - время поджимало к обеду, когда "супостат" из районки мог вообще сдёрнуть до вечера - любят московские начальнички обедать до ужина. По дороге Григорий с Никой успели всё-таки порычать друг на дружку свои претензии. Ника пыталась вырвать у "сутенёра" свою сотню, но Григорий расстался только с полтинником, рублями от бармена. Запретил и отругал вообще на копейки - уже подходили к районному отделению "Счастливой Старости" , где под вывеской расположились несколько автомобилей.
  Перед запуском шпионки внутрь наскоро изложил "легенду для начальника", и успокоил, что не сцапают и не побьют. Уже извинился и помирился по телефону с вышестояшим гадом. Тот обязательно позвонит - нет, уже позвонил - нижестоящему подонку, начальнику районки. Обрадовал, что угроза миновала. Псих успокоился. Ну, давай, Ника!
  -------- ------------ ---------
  
  ГЛАВА 4.
   Р И С О В А Л Ь Щ И Ц А .
  
  Поднимаясь по лестнице на второй этаж, где находился нужный кабинет, Ника пыталась собрать разбегающиеся мысли. Сделать это мешала обида на двух подонков - кинули, сволочи, наобещав организовать укольчик морфина. Иначе б она ни за что не поехала ублажать сопляков , считай, забесплатно. Они дали её каких-то таблеток, сказав, что это круче даже героина. Ника проглотила всего одну. Не надо ей круче. В разум бы прийти. Её мутило немного, в голове сгустился туман - то ли от вина, то ли от таблетки. Что там говорил Гриша?
  - Я узнать. Насчёт ухода за квартиру. - сказала она молодой женщине, сидящей перед кабинетом шефа.
  - Здравствуйте.- равнодушно сказала женщина. - Ухода за кем? -
  - За бабкой. За соседкой. За квартиру. - сказала Ника, с трудом подбирая слова. Она плюхнулась на стул почти без сил, и в течении следующих десяти минут обе стороны с трудом, но договорились, что без начальника не разобраться. Ника была проведена в кабинет Анатолия Игнатовича Терентьева. Небольшого росточка, полноватый, с лысинкой на русой макушке, начальник глядел как-то испуганно, а когдв Ника достала из сумочки блокнот и карандаш, и вовсе забеспокоился. Мужик явно не ждал от жизни приятных сюрпризов. Предчувствие его не обманывало.
  - Вы собираетесь записывать? - спросил он тем не менее вполне спокойно.
  - И записывать. - сказала Ника.- Для памяти. Ещё рисовать.-
  - Рисовать? Кого - меня? - удивился мужчина.
  - И вас можно. Мне без разницы. Я так с мыслями собираюсь. - сказала Ника. - У меня разнобой в голове последнее время.-
  - Ну, хорошо. Что вы хотели, говорите. -
  - Договор заключить с вашей конторой. За соседкину квартиру. За ней ухаживать надо. - сказала Ника, пытаясь совладать с карандашом. Она мучилась - откуда Григорий узнал, что она хорошо рисует? Вроде не говорила. Неужели и впрямь провалы в памяти начались7 Неужели они и впрямь наркоманка?
  - Ухаживать за кем? - решил уточнить начальник. -За соседкой или за квартирой? -
  - За соседкой. Она старенькая. Писает под себя, а я убираю. -
  - Адрес? -
  - Это потом.- буркнула Ника. Карандащ бегал по листику всё уверенней.- Она вас боится. Вдруг зарежете. А мне тоже надоело за старой выносить. Забесплатно.-
  - Ничего не понимаю.- признал начальник. - Вы что хотите предложить? -
  - Вы платите мне деньги за уход. Вот и всё. А её квартира вам достанется. -
  Начальник вздохнул. Девица явно не в себе. Но упоминание о квартире требовало внимания. И он терпеливо приступил к расспросу, после которого решил уточнить общую картину: - Хорошо. Кажется, я понял. Вы ухаживаете за престарелой соседкой, и предлагаете взять вас в этом качестве на работу в нашу фирму, так я понял?-
  - Да.-
  - За это вы нам организуете договор о завещании квартиры в нашу пользу.Так ? -
  - Да. -
  - К чему такие сложности? Почему ваша соседка не хочет обратиться к нам?-
  - Я же говорила - вам не верит. Зарежете.- тупо сказала Ника, подправляя рисунок. Портрет начальника выходил едва похожим. Надо стараться.
  - Кто ей такое сказал? - нервно спросил Анатолий Иваныч.
  - Все говорят. Вся Москва. - заверила Ника.- Все ваши клиенты же помирают, разве не так? Поэтому ухаживать доверит только мне.-
  Начальник задумался. И решил зайти с другого конца. - Но почему соседка не завещает квартиру в вашу пользу? Как плату за уход.-
  - Она хотит. Или нет - хочет. Но мне по фигу её квартира.- Ника по лицу начальника видела потребность пояснений. И дала их. - Я наркоманка. Ещё спидом болею. Я долго не протяну.-
  Начальник раскрыл рот.
  - Она ещё когда умрёт, соседка. А деньги мне сейчас нужны. - Добавила Ника, думая, не сказать ли о том, что ещё проститутка. Почти. Но удержалась. Оставалось подправить всего ничего, и портретик будет готов.
  Но заявление её, и без того красочное, окончательно насторожило начальника.
  - Ладно. Я обдумаю ваше предложение. Оставьте свои координаты. -
  - А зарплата у вас какая? - сварливо спросила Ника. - Адрес-то оставить недолго, а вы потом от бабки не отстанете. Нет уж, я выберу контору что надо, не жадюг. Есть из чего выбирать.-
  - Зарплата у работников вашего профиля - около восьми тысяч рублей. Вас устраивает? -
  - Смеётесь? Героин, знаете, какой дорогой? Квартира стоит три миллиона. Уж тысячу долларов в месяц вы должны мне платить. Нет, лучше две тысячи. Квартира того стоит.-
  - Вы давайте адрес, тогда и посмотрим - чего она стоит. А пока говорить не о чем.-
  - Ну, ладно, я ещё зайду. - Ника встала. - Подумаю пока. -
  Против ожидания начальника, она прошла к кадке с чахлым растеньицем, что стояла у стены, и потрогала его листики.
  - Вы что, его бьёте? - спросила она.- Замученное какое. Подкормить бы надо. И воды поменьше.-
  - Оставьте в покое глитамию. - раздражённо сказал начальник.- И в следующий раз прошу прийти трезвой. -
  - О вас же стараюсь. - обиделась Ника, подходя к двери.- Пенсионеры, они же чёкнутые. Сразу подумают, что вы плохой человек. Из-за глитамии. У меня на огороде в деревне таких хилых растений никогда не было. -
  - В какой деревне? - запоздало среагировал начальник, но дверь уже закрылась.
  Кляня себя за оговорку, Ника вприпрыжку скатилась по лестнице.
  Голова Григория выныривала из зелени кустов сбоку от здания - там, где вчера исчез газовый ключ. Офис располагался в довольно тихом дворике, где народ по пальцам перечтёшь, но Ника из конспирации прошла мимо, и Григорий догнал её уже на более оживлённой улице. Догнал без ключа. Ника сунула ему в руки рисунок.-
  - Вот. Вышел похожим. Идём быстрей. Он что-то заподозрил.-
  - А что это? -
  - Начальник же. Похож.-
  - Ты когда успела? -
  - Сидела у него и рисовала. -
  - Зачем?! - поразился Григорий .
  - Сам же велел. Идём быстрей. А то опять милицию вызовут. -
  - Я велел?! -
  - А кто же? -
  - Я запомнить велел. Чтоб показала мне потом. -
  - Ты сказал - срисовать. Так ведь? -
  - Ну, сказал.-
  - Я и срисовала.-
  - Ну, ты и дура.- растерянно сказал Григорий .
  - Сам дурак. Сказал - срисовать? - Ника возмутилась настолько, что встала посреди прохожих.
  - Сказал.-
  - Я срисовала? И я же дура? ! - Ника упёрла руки в боки, отгоняя мысль, что так оно и есть. Она готова была обрущить на голову жениха всё своё плохое настроение. Но тот не дал повода.
  - Ну, извини. Пойдём, чего встали.-
  - Нет, ты скажи - кто дурак. - не отступала Ника.
  - Начальник дурак. Раз не врубился сразу в твоё рисование. Пошли. -
  ---------- ------------- ----------
  
  ГЛАВА 5.
  
   М О М Е Н Т И С Т И Н Ы .
  
  Такие неожиданные пеньки в задумках отбили у Григория всю охоту к дальнейшнй охоте. Если спотыкаешься раз за разом, надо остановиться - эта старая примета всех охотников ещё с тех времён, когда они бегали на четырёх лапах и разбивали на этих пеньках нюхалку. Григорий тоже решил остановиться. Он потратил остаток дня на покупку подержанных Жигулей. Выбрал машину, почти не глядя,за две тысячи долларов. Выяснить адрес начальника районного офиса можно было разными способами, и более дешёвыми, и менее хлопотными, но Григорий выбрал самый тупой и надёжный - слежку.
   Анатолий Игнатович Терентьев ездил на голубом Ниссане - это выяснилось на другой день, в пятницу. Вечером, незадолго до окончания работы "Счастливой Старости" , Григорий остановил свои Жигули неподалёку от офиса, чтобы видеть, как примутся разъезжаться служащие. Антон Игнатович уехал в голубом Ниссане, следом за которым поехал и Григорий. Куда там едет "счастливый" прохиндей, Григорий не особо раздумывал. Хоть куда. Океану видней...
  Поймав себя на такой мысли, Григорий даже засмеялся. А что? Точней не скажешь. Когда нет ни определённого плана, ни чёткой цели, ни тем более реальных способов достичь этой цели - это и есть Океан, где остаётся одно - подчиниться его воле, его течению..., что он и делает. Да, Океан никуда не ушёл, он остался. Точнее, раньше Григорий его не замечал, до битвы с Океаном. Люди его не видят. Они живут в нём. Рыба не осознаёт, что живёт в воде. Люди не видят Океана. Это нормально.
  - Чего ухмыляешься? - с тревогой спросила Ника.
  - Радуюсь жизни. - коротко ответил Григорий.
  - И чего хорошего? - спросила Ника.
  Григорий не ответил. Ниссан увеличивал скорость, и пришлось сосредоточить всё внимание на вождении, чтобы не упустить. Неясная мыслишка, что Анатолий Игнатыч едет домой, вскоре сменилась вопросом - а куда он едет? Ниссан явно стремился за город.
  Слежка - дело нервоёмкое. Всегда есть риск упустить "объект" или быть обнаруженным мухой в молоке. Последнее очень легко на природе, на безлюдье и безмашинье, куда и пылил начальничек в голубой иноземной коробке. Коггда тот свернул с трассы в лес, Григорий последовал за ним, стараясь держаться подальше, Просёлок вскоре вынырнул в поле, пересёк его и снова нырнул в лесок. Прятаться было почти нереально, и Григорий так и ехал себе за голубым пятнышком, надеясь, что супостат ничего не подозревает. Проехали через две деревни - одна побольше, в несколько улиц, с водонапорной башней, котельной и трёхэтажным каменным домом, вторая - всего ничего, в одну улицу с полутора десятками изб. Ухоженный просёлок, кое-где с пятнами щебня, вскоре закончился, и под колёса побежала глина в перемешку с песком, и после очередного леса, переехав мостик из брёвен через речушку, попали в деревню, чуть больше прежней. Старое и новое тут стояли рядом - в виде замшелых изб и каменных, новеньких коттеджей, к одному из которых и подкатид голубой Ниссан. Григорию пришлось проехать мимо, глазея на высыпавших встречать домочадцев злодея ( Ника спряталась), а потом приставать с расспросами к местным жителям о продаже домов или земли. Оказалось, дома и земля действительно продавались, так что Григорию пришлось торговаться, корча из себя нищего покупателя, придавленного несуразно тяжёлыми ценами. Ника , от греха, оставалась в машине, пока он точил лясы вначале с пожилой женщиной в белом платочке, несмотря на жару, а потом - с её мужиком, уже возле избы, которая продавалась. Торговались вяло. Григорий не походил на реального покупателя, скорее - на человека, который пока только приценивается, поэтому мужик охотно живописал перспективы деревни, которая загибается, само собой, чудным образом превращаясь в невесть что, мужику непонятное, но Григорию подходящее, раз сюда прибыл. Колхоз разваливается и скоро загнётся совсем. Земли зарастают лесом, люди разбегаются, но появились новые, из богатеньких, которые устраивают тут свою новую жизнь. Разговор перевёлся на возможных будущих соседей Григория, одним из которых оказывался интересный для него Антон Игнатович. При небольших усилиях Григория мужик завис на этом типе, и выложил кучу информационного барахла вроде впервые чищеной бульдозером зимней дороги, починенном мостике и прочих подвигов нового жителя деревни. Всё это Григорий пропустил мимо ушей, выудив только сообщение об утренних пробежках по лесу и купании после пробежки на каких-то ключах. На каких-то? Оказалось, так называлось место возле мостика, через который недавно переехала машина. Чуть подальше была устроена запруда, в месте, где из под земли били ключи и где вода всегда обжигала потому холодом в самый зной.
   Так ничего и не купив, Григорий за компанию поругал сволочную власть, " которую выбирай-не выбирай, всё одно сволочь оказывается...", и поспешил распрощаться. Место для будушей беседы по душам выпало, как нужная карта из рукава судьбы, и Григорий поспешил её подхватить. Он понимал, что второй визит в офис с газовым ключом уже не прокатит. Да и где он, газовый? Григорий так его и не нашёл.
  Выехав из лесов на трассу, Григорий гнал Жигули до первого попавшегося мотеля.
  - Что ты задумал? - спросила Ника, узнав о предполагаемой ночёвке.
  Григорий постарался её успокоить. У девчонки опять испортилось настроение. Может, ломка началась. Выложила опять все прежние страхи про вечную мафию и вечные убийства. Успокоилась, глядя на усмешку дружка. Хорошая усмешка. Вселила уверенность. Она не подозревала, что после битвы с Океаном понятия смерть и жизнь для Григория как-то слились в одно. Но смерти он бояться перестал. Он часто думал, кстати - что убил Океан? Битва была. И Григорий что-то потерял. Едва не жизнь - её спасли геройские матросы с "Корины". Может быть, душу ? Может быть. Такого спокойствия в душе до битвы не было. Теперь есть. Вселенское. Или океанское? Короче, спокойствие достаточно приличного размера, чтобы его могла поколебать угроза смерти. Узнай про этот факт флотский психиатр, он бы наверняка обрадовался пополнить число своих выловленных психов, но соображалку свою Григорий отнюдь не потерял. Наоборот, пожалуй, разум ещё и усилился - Океан разум Григория нисколько не интересовал. И сейчас именно разум говорил , что Ника права. Он затеял рискованное дело. Разведка боем показала достаточно ясно, что противник - это вовсе не прежние, одуревшие от денег, деляги, каких в пору бегства из Москвы было большинство. Те ещё могли бы отрыгнуть кусок, грозивший встать поперёк глотки. А эти, теперешние, только фыркнули - и даже куснуть поленились. Зверюга, что слопала материну квартиру, явно заматерел. Настолько, что пытается встать с четверенек на задние лапы и главное - говорить уже пытается, сволочь. То, что из милиции его выпустили даже без силового внушения, без повреждений и ушибов, ограничясь говорильней, говорило само за себя. Противник не так страшен, как его рисует Ника. Он гораздо страшнее.
  Всю эту психологическую бодягу Григорий не сдурел высказывать. При себе держал. Успокаивал Нику не догикой, а голосом скорее, уверенностью и спокойствием. Всё будет о, кей, не боись, подруга.
  Подруга не успокоилась. Она не спала всю ночь. И разбудила Григория вовремя, вместо отсутствующего будильника. Разбудила, и наотрез отказалась идти " мучить бедняжку у плотины". Григорий поехал туда один, вооружась лишь верёвкой. Думал подобрать ещё и дубину помассивней в рассветном лесу, но как-то забыл в спешке, да она и не понадобилась. Начальник Анатолий Игнатович потёк и раскололся сразу же, едва увидал угрюмую рожу Раскольникова.
   Не зря, выходит, махал газовым ключом Григорий , и извинениями обманывал не зря - никого, кроме телефона, извинения не обманули. Да и странный визит наркоманки с путаной просьбой о приёме на работу тяжестью отложился в подсознании и так настороженного начальника. Правда, Жигуль за слежку не посчитал - покупатели частенько наведывались в их деревеньку - но в голове явно что-то ещё отложилось, так что явление Григория на краю запруды, куда погрузился разгорячённый пробежкой бедняга- начальник, стукнуло в напряжённые нервы человека, словно камешек в стекло.
  - Ну, вот и всё.- с мрачным ликованием произнёс Григорий , запоздало вспомнив, что забыл подобрать дубину. Но и верёвки оказалось достаточно.
  - Кто вы такой?! Что вы хотите?! - начальник погрузился в воду по уши. Может, ножки ослабели. Не сказал, а проблеял. Не спросил, а ответил. А может, и снился уже страшный призрак с газовым ключом со страшным вопросом: - Ты маму мою убил? - Страх и совесть идут рука об руку. Нет, не без причины застыли в ужасе круглые глаза. Ждал, явно ждал начальничек подобного наезда.
  - За всё ответишь, козляра позорный. - тяжело дыша после спешки, и оттого кровожадно, сказал Григорий . Он намотал зачем-то верёвку на локоть, не решив ещё, как достать обвиняемого. Лезть в холодную воду не хотелось. - На тебя твой начальник все стрелки перевёл - ты и ответишь. Понял, гадёныш? -
  - Что вам надо?! - заквакал мужчина. Пожалуй, не меньше Григория габаритами. Пусть постарше, но противник из него мог получиться не подарочный.., если б не страх, что плавил мышцы.
  - Шлангом не прикидывайся.- грубо сказал Григорий, окончательно обретя уверенность. - Ты маму мою убил. Сука. За поганую квартиру. Я тебя...-
  - Это не я-а! - взвыл дрожащий Анатолий Игнатович. У него зуб на зуб не попадал, и явно не от холода. Григорию оставалось просто молчать, помахивая верёвкой, и возвышаться этаким судиёй на берегу - оправдания забурлили, словно вода под плотинкой.
  - Это Федя-а! -
   Оправдания выглядели путанно и бессвязно, сводясь к тому, что начальник ни сном, ни духом, ни пальцем, ни ногтем ни в каких тёмных делишках "Счастливой Старости" не участвует, но укрыться за этой наспех возводимой стеной из слов не позволяли таранные напоминания про убийство мамы и грозное шевеление верёвки, на которой начальник явно видел себя повешенным. Он не при чём. Он только догадывался. Если что и случалось, то это Федя. А он не убивал маму Григория!!. Он никак не мог убить эту маму!!! Потому что в кабинете сидит. И никуда не ходит со шприцем, как Федя. Которого всегда присылают, когда концы с концами не сходятся. Да, медбрат Федя. Подменный. Его всегда присылают из центрального офиса, когда...когда... когда надо...А он не убивал маму Григория, о .Господи!!! Это всё Федя! Всегда после его подмоги по уходу увеличивается смертность, всегда! Вот и всё. А он ни при чём!
  Жаль, что подобранная веточка, как бы грозно не свистел под нею воздух, выглядела недостаточно увесисто, поэтому начальник, расколовшись про Федю, про себя такую тень на плетень навёл, что впору почётную грамоту за образцовую работу выписывать было. Дотянуться и наградить Григорий не мог, поэтому ограничился обещанием вернуться, если что не так. И уже тогда наградить. От души и по заслугам. Если Феди на месте не будет. Или ещё что...
   Всё, что про Федю знал, начальник выложил. И адрес, и расписание, и прочее, что пригодиться могло Григорию. С готовностью выложил. С торопливостью даже. С радостью. Эту странность Григорию пришлось обдумывать уже в машине, мчащей этим ранним июльским утром обратно в мотель, за Никой. Не слишком ли быстро и легко получены сведения? Уже подкатывая к городу, Григорий пришёл к выводу, что нет. С чего начальнику отвечать за чужие грехи? Если и в самом деле - ни сном, ни духом. Федя...Где ты, Федя?
  ------- ---------- ----
  ГЛАВА 6.
   С В Я Т О Е В О З М Е З Д И Е .
  Григорий вдавил кнопку звонка. За дверью - тишина. Григорий позвонил ещё несколько раз, с тем же результатом - и задумался. Предупредил ли Федю Анатолий Игнатович? При наличии сотового телефона - вполне мог. Григорий пожалел, что не привязал того хотя бы к дереву. Как-то не подумал. Уж очень искренне прохиндей раскаивался. Предупредил или нет ? Или Феди просто не было дома?
  Григорий тигром ходил по лестничной клетке, жалея, что потерял драгоценноке время на доставку Ники в гостиницу. Так и ходил, пока не вышла соседка, которая посоветовала постучать в дверь кулаком. Федя может быть занят вышиванием крестиком или выпиливанием лобзиком. А то и созданием кулинарного шедевра в виде торта. Федя, он такой. И всегда при этих делах уши себе музыкой забивает. От плейера, через наушники. Потому ничего и не слышит - ни звонка, ни телефона.
  Григорий подумал, что подобные занятия выглядят довольно странно для матёрого убийцы и живодёра, но сделал, как советовали. Соседка верно про Федю наговорила, и способ посоветовала верный, не зная, что от стука в дверь, что пробивался-таки через наущники с музыкой, Федя ещё и подпрыгивал со стула на полметра, а также серел лицом. Такой вот странный убийца, которые в большинстве люди поспокойнее бывают. Этот же имел нервную экзему на коже, зуд всего тела по ночам во время бессонницы, и ещё тик на левом глазу, так, что казалось, будто он подмигивает. Женщины часто покупались на это подмигивание, но всегда бывали сильно разочарованы - вначале нежданной тупостью кавалера, а потом - полной беспомощьностью в постели. От Феди и жена давно ушла, от импотента, и любовницы все разбежались, и вообще никому он не нужен был, кроме начальства и пенсионеров. Если б Федя лечил нервы водкой, то давно бы спился и отмучился, но он лечился резьбой по дереву, и потому дождался таки расплаты. Едва Григорий увидел его сутулую фигуру, едва посмотрел в перепуганные глаза за круглыми стёклами очков, как все сомнения исчезли - это он!
  - Вы Фёдор Нистратов?- спросил Григорий для проформы. Федя кивнул, отступая с видом овечки.
  - Работаете в "Счастливой Старости" санитаром? -
   Федя часто закивал. Ужас заморозил голосовые связки. Этих простых вопросов он очень боялся - неизвестно же, какие вопросы пойдут следом, в этом опасном направлении. Могли и такие, которых Федя боялся до потемнения в глазах. И сегодня он услышал один из этих страшных вопросов.
  - Это вы были у Марфы Макаровны Раскольниковой по Марата, 22 - 37 ? -
  Федя закатил голубые глаза, покачнулся, и рухнул ничком на пол. Григорий закрыл дверь, и вытащил из кармана верёвку.
  Конечно, Федя не помнил адреса и имена всех своих жертв. Наоборот, он и под пыткой не смог бы их вспомнить - настолько сильно хотел забыть. Кроме нескольких последних адресов - "горячих" ещё - их мешал забыть страх возмездия, который сходил на нет постепенно, вместе с памятью, напрочь. Названный адрес пока что горел в голове Феди, и взорвался снарядом, лишив сознания.
  Григорий вмиг успокоился. Он связал убийце руки за спиной, и отволок его в комнату. Она походила скорее на мастерскую столяра- краснодеревщика, где только кожаный диван и плоский телевизор Филипс напоминали о жилье. На полу стружки, у стены верстак с тисками, рядом - небольшой токарный станочек. Повсюду - всякая резательная фигня вроде стаместок и другой фигни - резной деревянной. Тут и наличники, и подносы в виде рыб и листьев, и какие-то столбики, и даже скворечник, резной и затейливый. Да, крыша у убийцы явно протекала.
  Григорий ощутил небывалый дущевный подъём, приваливая бесчувственного Федю к стенке. Пошарив вокруг глазами, Григорий быстро нашёл, как сделать допрос убийцы непрерывно-мучительным. Накинув и затянув на мягкой шее верёвочную петлю, он перекинул остальную верёвку поверх двери, слегка натянул и обмотал остаток вокруг дверной ручки с другой стороны двери. Оставалось привести убийцу в сознание. Григорий прошёл на чистенькую, идеального порядка, кухню, чтобы найти воды. Открытый им кран захрипел, выдохнув вместо воды струю воздуха. Григорий открыл холодильник, битком забитый продуктами, и взял с нижней полки ледяную бутылку Спрайта. Рядом мёрзла и квадратная бутылка виски Джек Даниэльс с чёрным ярлыком - знаком высшего качества. Поколебавшись, Григорий прихватил и её. Убийце наливать не собирался - тому хватило и Спрайта в лицо. Зашевелился, закашлялся, застонал - и с трудом раскрыл бессмысленные глаза.
  - Ты маму мою убил. - ласково сообщил ему Григорий. Федя вытаращил глаза, дёрнулся, и так начал дрожать, что дверь заскрипела. Поднимая его на ноги, Григорий вдруг ощутил резкий запах мочи. Глянул вниз - на серой штанине росло вниз тёмное пятно. Григорий подтянул верёвку так, что Федя был вынужден стоять на цыпочках, чтобы петля на шее не затянулась окончательно.
  - Да. Я...Я убил...- прохрипел Федя в ужасе , и из его синих глаз горохом покатились слёзы.
  - Ах ты, гад.- Григорий тщетно старался придать голосу грозовые раскаты. Иностранец, не понимавший по русски, счёл бы эти слова за выражение дружбы и любви.
  - Чем ты её уколол, гнида? Что за лекарство? -
  - Рицин.- прохрипел Федя, плача и танцуя на цыпочках.
  - Где оно?-
  - Вон там, в ящике...- Федя показал носом и глазами. Вскоре Григорий держал в руках картонную коробку с надписью - Глюкоза. На самих ампулах надписи не имелось.
  - И где достал эту гадость? -
  В ответ Федя что-то замычал, лицо побагровело, и Григорию пришлось чуть ослабить натяжение верёвки. Прокашлявшись, Федя начал говорить, плача, стеная и хлюпая носом. Это смертельное лекарство досталось ему от первой жертвы - пенсионера из бывших гебистов. Тот жил одиноким, как старый сыч, и с медбратом Федей мог болтать часами. Федя остался его единственным другом. Гебист был наполовину парализовал, очень страдал, и долго крепился, но терпение кончается, и однажды он сам попросил Федю сделать ему укол рицина. Долго уговаривал, и чего только не обещал, бедный, брошенный, больной и одинокий старик...Чуть не плакал, хотя и бывший чекист. И Федя сжалился - сделап укол, когда поверил чекисту, что следов рицина не найдут никакие эксперты. Спецъяд из спецлаборатории КГБ. Распадается в организме вплоть до воды и глюкозы, но в вначале запарывает сердечную мышцу до полного инфаркта. Этот чекист успел прибрать его к рукам после прихода к власти президента Ельцына и последующего разгрома КГБ, в суматохе, уничтожив по акту совсем другой яд. Всем было не до сохранения тайн, о себе думали.
  Так рицин остался у Феди. А потом была ещё старушка, которая очень уж мучилась и тоже просила "помочь". Все драгоценности отдавала за укол. Потом - ещё старушка. Потом - старичок. Всего-то несколько штук, и всех - только из жалости и сострадания. Сами просили. И маму Григория тоже..., из жалости и сострадания.., очень уж мучилась...
  Григорий нахмурился, но пересилил желание треснуть кулаком по слюнявой роже. И продолжал выслушивать про жалостные старушкины страсти, что живописал маньяк и живодёр. Тут уже пошло явное враньё - и про болезнь рак, что заживо жрал матушку, и про мольбы и мучения. Рака не было, а просить и жаловаться матушка просто не умела. Федя или что спутал, или молотил заготовленный подсоознанием оправдательный текст. Федя явно напрашивался на медаль Милосердия Первой Степени. И не такой уж плохой сын был Григорий. И звонил иногда. И письма присылал.
  Не выдержав вранья, Григорий плюнул в рожу наглецу и пошёл на кухню. Намёки мерзавца о доле вины Григория немножко таки поубавили настроение, но в целом оно сияло. Дело сделано. Квартира в кармане. Москва, центр города, трёхкомнатная сталинского качества, она стоила теперь никак не меньше трёхсот тысяч долларов. Наливая в стакан виски, Григорий ощутил, как сквозь радость победы начинает поднимать голову усталость. Требовалось передохнуть и хорошенько обдумать дальнейшие шаги.Как наиболее эффективно использовать Федю в борьбе с хозяином этой шараги, "Счастливой Старости". Квартиру тот отдаст, факт. А компенсацию за страсти и страдания ? И какого размера ?
  Первая стопка разбудила не мысли, а голод, и Григорий полез в холодильник. Ветчина, французский сыр, фрукты..., а неплохо питаются московские убивцы. Нарезав ветчины и сыра, Григорий уставил стол разной прикусью вроде горчицы и майонеза, помидоров и огурчиков маринованых, и принялся закусывать и запивать отнюдь не томатным соком. Когда же бутылка виски опустела наполовину, усталость исчезла, и Григорий принялся размышлять. Что конкретно делать сейчас? Можно позвонить в ментовку и сдать убийцу. И для страховки - и журналистам, в какую-нибудь газету. Квартиру это вернёт, но когда? Год судебного разбирательства? Или два? "Счастливая Старость" будет отбиваться всеми адвокатскими силами, какие можно купить за деньги. Пожалуй, и в три года не уложиться.
   А можно позвонить и по другому адресу - в главный офис "Счастливой Старости". Для них это единственный выход - полюбовно и по тихому вернуть квартиру, да и с приплатой, само собой. Иначе Федины признания пустят на океанское дно весь их гнилой корабль. Они мигом квартиру отдадут. Сегодня же. Или...не дешевле будет Григория грохнуть? Что они попытаются сделать? Что для них легче? Григорий вспомнил того, первого мужика, на которого махал газовым ключом. Тот на отморозка не походил. Если и мафия, то вполне цивилизованная. Да, надо звонить Павлу Иванычу.
  Так и сделал. Телефон стоял в прихожей. С Павлом Иванычем соеденили быстро. В голосе Григория невольно позвякивали прокурорские нотки, хотя он и старался говорить только по делу. Мол, так и так, Павел Иваныч, извинения свои беру обратно. Есть у вас в конторе работничек такой, Федя. Тот самый санитар, что за мамой моей ухаживал. Тут он, рядом с Григорием, на верёвке сидит, как пёс. Вот он и убил мою маму. Раскаивается, подлец. Да, и доказательства имеются. Всё на вас свалить пытается. Мол, он только приказ исполнил. Да кто ему поверит, Павел Иваныч? Особенно, если вы договор о квартире аннулируете, и признаете право на квартиру прямого наследника. То есть, мои. Короче - вы мне квартиру, я вам - Федю. Если не согласны, то сдам его в ментовку. Друзья там у вас имеются, но не вся же ментовка...
  Хотя встревоженный собеседник уверял, что не знает никаких Федей, и санитары - это не его уровня работники, легко и быстро согласился встретиться. И с Федей поговорить. В гостинице, где живёт Григорий. Через два часа. И договор на квартиру привезёт, само собой. Ну, о компенсации...говорить пока рано. Вот с Федей поговорит, а там видно будет...
   Григорий положил трубку и вернулся на кухню, где и сидел весь в победных цветах, перед последней стопкой виски, держа крепкой рукой за хвост птицу удачи..., и не видя, что держит уже только перья от хвоста. И сам не заметил за кайфом, как птичка рванулась из ослабевших пальцев. Это случилось, когда жалкая душонка убийцы Феди покинула его бренное тело.
   Выпив на дорожку, Григорий вознамерился собрать Федю и доставить в гостиницу, но было уже поздно. Григорий долго и тупо разглядывал багровое лицо покойника, его выкаченные белые шары глаз и высунутый аж на подбородок синий язык. Смотрел, и не мог понять - почему? Он же ослабил верёвку. Он не хотел смерти Феди. Никак не хотел. Он нужен живым! Казалось,что убийца, ускользнув от Григория, злорадно показывает язык. Как же так?!
  Опомнясь, Григорий попытался было откачать Федю, освободив от петли, но тщетно - язык вылез ещё больше, и всё. Григорий запихал его обратно, чтоб не дразнился, закрыл Феде глаза и рот. Сел рядом и пригорюнился. Без Феди сделка не состоится. Потом решил горюниться с комфортом, для чего и вернулся в кухню.
  Комфорта для души там не нашёл, хотя влил его целый стакан. Напротив, такая безнадёга навалилась, что чуть не кинулся тормошить покойника и взывать страстно - Федя! Родной! Очнись! - Это не могло решить проблему. Но именно так и сделал Григорий.
  За этими взываниями и тормошением и застали пьяного Григория четверо крепких молодых людей, которые проникли в запертую квартиру, отперев дверь ключом.Квартира у Феди была казённая, принадлежавшая "Счастливой Старости" , и потому и Павла Иваныча имелся второй комплект ключей. После звонка Григория начальник сразу позвонил "крыше". Присланную подмогу он и послал осмотреть федину квартиру, ибо звонили оттуда, судя по определителю номера.
  Молодые люди оттащили Григория от его жертвы довольно невежливо, отвесив пару хороших затрещин, которые мигом оторвали от гореваний. Один из парней, убедясь в мёртвости Феди, вытащил сотовый и пробурчал в него: - Приезжайте. Да, обязательно. Это не по телефону. Без вас никак. Что? Если расскажу, телефон расплавится.Ждём.-
  Григорию скрутили руки скотчем, оставив сидеть на полу возле трупа
  - Вы кто? - спросил он, очухавщись, и получил исчерпывающий ответ вместе с доказательством ногой по рёбрам - Твои неприятности.-
  Григорий прикусил язык и принялся за разглядывание неприятностей. Те выглядели неплохо - молодые, вовсе не злые лица, светлые рубашки, спортивного типа брюки - явно не задохлики ребята, накачанные. Встретишь таких на улице - за студентов примешь. И не подумаешь, что мафия.
  Один из неприятностей остался с Григорием, остальные ушли. На все вопросы парень лениво советовал заткнуться. Он сидел на резном табурете, уперев локти в колени и свесив широкие кисти. Было жарко, он потел.
   Вскоре в комнату осторожно, словно крадучись, вошёл главный босс "Счастливой Старости" . Лицо Павла Иваныча явно готовилось выдать ужас и отвращение, и при виде мёртвого Феди тут же выдало.
  - Доигрались, Григорий Иваныч.- горестно сказал он, перевесил свёрнутый пиджак с правой согнутой в локте руки на левую, и перекрестясь.
  - Что делать, Пал Иваныч? - спросил парень, разглядывая свои светлые сандалии на босу ногу. Те, что уже ушли, были в кроссовках.
  - Дай подумать, Володя.- ответил тот, плюхаясь в кресло.- Водички принеси, будь добр. Похолоднее. И посиди уж на кухне, хорошо? -
  - Чего думать? В ментовку сдать - и все дела. Нам хлопот меньше.- сказал Володя, лениво поднимаясь с табурета. Только когда он скрылся, Павел Иваныч пробурчал тихо и с досадой: - Вам, может, и меньше...-
  Володя принёс литровую Пепси-Колу и стакан.
  - Ненавижу эту американскую дрянь. - с ненавистью сказал Павел Иваныч, и осущил подряд два стакана.
  - Ну чё? В ментовку?- с надеждой спросил парень.
  - Мороки потом не оберёшься. - угрюмо возразил Павел Иваныч. - А рекпама ненужная? Этот тип, он с головой. Себе дороже выйдет.-
  - Ну, тогда закопать обоих по тихому, да? Только мне сперва позвонить надо. Тут без подмоги не обойтись. Как, звонить? -
  - Обожди ты. - отмахнулся Павел Иваныч.- Уйди на кухню. Ты своё дело сделал.-
  Парень исчез за дверью, а Павел Иваныч спросил тоскливо: - Ну, зачем вы Федю убили, Григорий Иваныч? Мы же вроде уже договорились по телефону...-
  - Гадом буду, не убивал я Федю, Павел Иваныч. Что я, дурак? - горячо сказал Григорий.- Просто невезуха. Он сам, я думаю, задавился. Я ж и верёвку ему ослабил, чтоб на цыпочках не стоял.-
  - Плохо ослабил.- мрачно заметил Павел Иваныч .
  - Хорошо ослабил! - заспорил Григорий .- Не поверите, Федя мне как друг почти стал. Зачем мне его убивать? -
  - Не поверю.- сказал Павел Иваныч .- А если и поверю, что это изменит? Сам Федя повесился или ты помог - а нет теперь Феди.-
  - Сам он, совесть замучила.- стоял на своём Григорий .
  - Может, и так. - согласился Павел Иваныч .- Федя, он вообще-то, хлипкий был. На нервы хлипкий. Если он сам..., это кое-что меняет. Значит, человек вы разумный, несмотря на закидоны. Значит....- Он замолк, что-то про себя обдумывая, потом кивнул, огляделся и снял с верстака плотницкую рулетку. Кликнул Володю, и они вдвоём принялись вымерять обрывки верёвки, длину покойного Феди, высоту двери - тщательно, стараясь ничего не касаться пальцами. Минут двадцать возились. Измеряли, вычисляли, пока даже Володя не согласился, сказав: - И впрямь сам задавился, выходит. Ну и чудик...- Опять пнул Григория по рёбрам. - Всё равно не отвертишься. Застращал беднягу, сволочь.-
  - Не отвертится. - подтвердил довольно Павел Иваныч . - Ну ка, Володя, закрути осторожненько верёвку вокруг ручки с той стороны. На три оборота.., нет, на четыре даже. Чтобы полный садюга получился. -
  - Точно! - обрадовался Володя.- Долгое удушение. А он смотрел и ьалдел от мучений. Ему пятнашку точно вмажут. Значит, ментовку зовём? -
  - Поглядим. Дай сначала с человеком поговорить.- Павел Иваныч сделал рукой нетерпеливый жест, и Володя снова исчез в кухне, оставив в комнате свежий запах вискаря, который уловил даже Григорий .
  Павел Иваныч снова уселся в кресло. И спросил: - Так что делать будем, Григорий Иваныч? -
  Григорий молчал. Что ни скажи - толку не будет. Решал не он.
  - Молчите? И правильно. Вы своё слово сказали. Теперь меня послушайте. Вы просто не представляете, Григорий Иваныч, что вы наделали. Какой ущерб нанесли "Счастливой Старости" . Просто неисчислимый ущерб. Огромный. Невосполнимый. -
  - Да ладно. У мафии будто убийц не хватает. -
  - Вы напрасно кидаетесь такими словами. Мафия...Лично меня это оскорбляет. Мы не преступники, мы - бизнесмены. У "Счастливой Старости" есть "крыша", она защищает нас от некоторых угроз со стороны. Есть и милицейская "крыща", от другого рода угроз. Но мы бизнесмены, повторяю. Что делать, если законы несовершенны до того, что и вовсе не работают? Под "крышей" и законы известны, и они работают. Только под "крышей" и можно заниматься в наше время бизнесом.Но при чём тут мафия? Как вы помните, после первого с вами знакомства я обратился за помощью в милицию. Не помогло. После вашего звонка пришлось просить помощи у другой "крыши". Прислали, как обычно, Володю. Он может решить проблему окончательно, вы понимаете? Но это моя проблема, и в принципе, их не касается. Это наша с вами проблема. Проблема ущерба. Как мы с вами договоримся, так и будет. Так что не в мафии дело, а в том, что вы мне бизнес поломали, и ущерб придётся возмещать. -
  - Каким образом? Федю оживить? Я пытался.-
  - Заменить. Найдите мне другого Федю. Человека, который уже который год тихо и эффективно удерживает наш бизнес на плаву.-
  - Людей убивает.-
  Павел Иваныч аж подпрыгнул в кресле, и в голосе впервые мелькнули визгливые нотки: - Если вы не прекратите свои грязные оскорбления, Володя живо укоротит вам язык. С головой заодно.-
  Помолчав и успокоясь, он продолжил прежним спокойным тоном : - Вы рассматриваете дело со стороны эмоций, Это тупиковая точка зрения для любого бизнеса. А я бизнесмен, повторяю. Потому и вижу его по другому. Поставьте себя на моё место. Если бизнес не приносит прибыли, он умрёт. Поэтому моя задача, как руководителя, обеспечить её, эту прибыль. Поверьте, расходы у нас достаточно велики и разнообразны. А источник дохода один единственный - продажа завещанных нам квартир. Но я не могу продать квартиру, пока в ней живёт её владелец. А если никто не желает умирать? Расходы постоянны, а прибыли нет. И я вынужден брать в банке кредиты, под свои договорные квартиры. А вы знаете, под какой процент? Бандиты берут меньше, уверяю вас. А если опять никто не желает умирать? Я ещё беру кредиты, и проценты нарастают, как снежный ком, грозя похоронить уже нас. И когда клиент освобождает квартиру, то она уходит банку за проценты, и я снова вынужден брать кредит...Это был заколдованный круг, который разорвал наш Федя. Если б не Федя, мы давно бы вылетели в трубу.-
  - Я понял. - устало сказал Григорий. - Что конкретно вы предлагаете?-
  - Я уже сказал. Вы должны организовать мне замену Феди. Он делал определённую работу, и она должна будет продолжаться. Работа важная, ответственная, и потому оплата достаточно высока. В качестве аванса вы можете получить квартиру, на которую претендуете. Согласны?-
  - А у меня есть выбор? -
  - Выбор всегда есть. Если сдадим вас в ментовку, там тоже квартирой обеспечат.-
  Григорий тупо молчал. Голова плохо соображала. Всё перевернулось странным образом. Но главное - он добился своего. Квартира есть. Это воля Океана. Надо соглашаться, хотя выходит не так, как хотелось. Там он найдёт, как выкрутиться.
  - Так квартира - моя? - уточнил он.
  - Ваша, ваша. - сердито сказал Павел Иваныч .- Я просто потеряю договор, заключённый с вашей покойной матушкой. Так что смело заявляйте свои права, как законный наследник. Но если вы приметесь крутить вола за хвост, а не работать, то договор мигом отыщется. Впрочем, тогда вас обеспечат казённой квартирой, с решётками. За убийство. Тут всё ушлёпано отпечаткаи ваших пальцев. Я всегда могу подсказать ментам, где искать убийцу. Володя! -
  Когда тот появился, Павел Иваныч велел ему начальственным тоном: - Отвези господина Раскольникова в его гостиницу. Проблема решена, мы договорились.-
  - Я на машине.- сказал Григорий .
  - На его машине отвезёшь. По дороге остановитесь у телефона-автомата. Наберёшь 03, и дашь трубку господину Раскольникову. Пусть он вызовет милицию по этому адресу. Пусть сделает заявление о найденном трупе.-
  - Понял. То есть, ничего не понял.- сказал Володя.
  - Ты делай. Понимать - дело моё. А вас, Григорий Иваныч, я жду завтра в офисе к девяти. С заявлением о приёме на работу. Не забудьте паспорт и трудовую книжку.-
  -------------- -------------------- ------------------
  ГЛАВА 7.
   К О Р И Н А .
  
  Разумеется, Григорий не собирался занимать место Феди. Он собирался сдёрнуть с него при первом же удобном и неудобном. Просто он не мог убивать людей. Чисто физически - не мог. Точнее - психологически. А физика, она уже потом всегда за психикой тащится. Одна только мысль о неизбежных убийствах вызывала тошноту, сильнейшую головную боль, слабость до обморока и темноту в глазах. И виновата в таком дефекте была та, прошедшая битва с Океаном. Нельзя победить Океан. Но можно и нужно бить ему морду. Как сделали это матросы с Корины, которые вырвали Григория из пасти Океана. Григорий не сомневался, что не сможет работать Федей. Такое невозможно. Накрепко въелась в кисть правой руки синяя татуировка - "КОРИНА". Точно так же ощущал себя и Григорий - намертво въевшимся в ткань человечества, в братство людей. Многие люди вовсе не ощущают это братство, но жестокий урок битвы с Океаном открыл ему глаза. Всего два года назад, замерзая на утлом резиновом плотике посреди бушующего Океана, он ощущал себя в предсметных, сумеречных видениях отдельной, слабой, жалкой, одинокой гаснущей звёздочкой жизни в темноте ночи и смерти. Люди на суше редко с такой силой и яркостью переживают подобное состояние. Это вселенское одиночество. Это истина, которая открывается еденицам. Он был одиноким. И единственным. И потому закономерно умиравшим. Он видел кругом Океан, и видел его живым - но это не разрушало одинокость, а усиливало - ведь это Океан. Григорий понял, что всю жизнь он был с Океаном, исмолнял его волю и действовал по его воле - у него никогда не было своей воли.
  Весь его путь из Москвы на этот плотик виделся ему закономерным и естественным - его привела сюда воля Океана. Он просто следовал за ней. Всё просто. Он и Океан едины. Он всегда был с Океаном. И просто возвращается, как возвращается взметнувшаяся на миг волна. Он - Океан...
   Но появилось это судёнышко - "Корина", и его матросы не согласились с такой точкой зрения. Браконьерская посудина возвращалась к берегам с едва загруженным трюмом - их согнал с места лова шторм, который всё усиливался, согласно метеосводке, обещая быть долгим и опасным для корабля их размеров.
  "Корина" неслась на самом полном, ныряя носом в волны, её захлёстывало и било, а команда из девяти человек свалилась с ног следом за капитаном. Не только шторм свалил и морская болезнь - ещё горечь от невезухи с рыбой, ещё тоска и страх. Береговой инспектор, само собой, нашёл бы другую причину повальной лёжки - спирт. Но и инспекторы ошибаюся. Вся комнада была пьяной в дым, но спирт только помогал им биться с Океаном. Когда у штурвала упал капитан, на его место встал старпом. Когда Океан свалил и его, в рулевое колесо вцепился кок. Он и заметил при вспышке молнии мелькнувший оранжевый плотик прямо по курсу. И тут же включил корабельный ревун - человек за бортом!
   Григорий ясно помнил тот миг - ледяному молчанию Океана бросил вызов густой рёв великана. Ледяному ворчанию Океана - Ты - мой, возразил разьярённый рёв человечества: - Нет, он мой! -
  Конечно, утлый кораблик не походил на великана, но переохлаждённый мозг замерзавшего Григория увидел именно такую исполинскую картину. Всё-таки двадцать один день его спасательный плотик мотало по волнам - холод, голод, страх смерти, - тут у редкого человека мозги не переклинит. Переклинило и у Григория - он бился с Океаном, эта мысль только и поддерживала его. Он хотел победить. Выжить.И когда Океан его одолел, когда Григорий смирился с волей Океана, когда до смерти и растворения в Океане оставались, быть может, минуты - появление "Корины" не могло показаться ему случайным. Замёрзший мозг уже не в состоянии был работать на уровне сдучайностей, деталей, волн и кораблей. Мозги реагировали ещё тёплым, глубинным слоем, где реальность воспроизводится совсем по другому. Теперь это Григорий ясно понимал- и что из этого? Ту битву исполинов он видел, и уже никакие потом умозаключения не могли убрать её из памяти. С этой картиной ему пришлось жить, И он жил.
   Злобное шипение волн разрезал гул двигателя. Огненный меч прожектора вспорол ледяную черноту ночи. Рассыпая в ледяные волны горячую матерную брань, вместе с ней ему швыряли с борта узластные верёвки - "концы" - но пальцы Григория уже не подчинялись ему, как и всё тело, полурастворённое уже в Океане.
  Пьяные моряки едва не утопили плотик при первом контакте, а когда его отнесли волны, сообразили, что делать. С " Крпины" спустили шлюпку - и началась битва с Океаном - с ночью, ветром, холодом и волнами - за жизнь человека, который уже смирился со смертью. Полумёртвый Григорий мог только равнодушно наблюдать, словно со стороны, как мокрые и пьяные в дым моряки сражаются с Океаном за него. Он помнил тот восторженный, матерный победный рёв, когда им удалось втащить его тело с плотика на шлюпку. Но Океан не собирался отдавать Григория. Мотор шлюпки, забитый водой и ледяеой крошкой, вдруг заглох, и четверо моряков в шлюпке с руганью взялись за вёсла. Шлюпка большая, восьмивёсельная, но четверо моряков на вёслах не могли вернуться к кораблю - настолько усилился шторм. Шлюпку захлёстывало волнами, швыряло и крутило, как щепку. Океан проснулся, не желая отдавать свою частицу - Григория. "Корина" чуть не разбила шлюпку, подойдя ближе - волна так и несла на железный борт, чтобы с размаху ударить, и только яростные удары вёсел по океанской морде в последний миг перед ударом спасли от крущения. Океан совсем взбесился, когда принайтованную шлюпку поднимали на борт. Чудо ли, или воля Океана, да только лебёдку заклинило, едва деревянное дно баркаса оторвалось от воды. Ударв волн били и били дерево о стальной борт, и люди, ругаясь, подняли полуживого спасённого на верёвке, хотя дерево бортов уже трещало от ударов. Потом поднялись сами. И баркас треснул и развалился...
  Спирт, мат и тепло пощёчин в залитой светом каюте медленно и верно вернули его к жизни, вытащили из лап Океана, в чьи глубины погружался Григорий , несмотря на отсутствие воды. Температура тела его была всего двадцать пять градусов. Только чудо выдернуло его с того света. Нет, люди, которые очень хотели его вытащить. Его растирали и тормошили, вливали и снова растирали. Резко пахло спиртом. Спирт был внутри, снаружи, везде, пропитанный матом и их радостью, их волей. Григорий не помнил тот миг, когда в нём снова вспыхнула звёздочка жизни, пригашенная Океаном. Вернулась боль, вернулось чувство. Зажгло огнём и внутри, и снаружи. Он застонал. И радостный рёв пьяных матросов заглушил зубовный скрежет Океана. Всего на миг, но заглушил.
  Океан остался в нём. Его частица. Он сам, Григорий , стал Океаном. Точнее, он чётко увидел и осознал в себе Океан и его волю, но он вернулся к людям. Он был одним из них, пьяных и радостных морских работяг, он стал человеком. Это главное. Это странное чувство только позднее удалось перевести в слова - до битвы с Океаном Григорий был не вполне человеком. Потому что не осознавал себя, как теперь, частью целого, частью единого человечества. Из ледяного безмолвия он вернулся к людям. Он живой только с людьми и для людей. Один - это всегда мертвец. Да, чувство единства въелось в мозги Григория синими чернилами, не вытравить. Убить человека - это равноценно самоубийству, вот до чего переклинило мозги Григория.
   Хужшей замены Феди Павел Иваныч не смог бы найти нигде во всём свете. Разве что в Ватикане, где Папа Римский, только там мог бы встретить он ещё более худшую замену. Среди кардиналов, это навряд ли. А вот сам Папа, может быть. Почему - может быть? Потому что сан обязывет.
  Да, Павел Иваныч этого знать не мог. Он считал Григория нормальным. Сам Григорий таковым себя не считал, но почти никому не удавалось увидеть эту ненормальность. Григорий не дурак, он прятал её, маскировал, и успешно. Только женщины её чувствовали, и то не сразу и не всегда. Ника, к примеру, уже начинала осознавать - недаром же стремилась сбежать, сама того не понимая. Она чуткая, как все женщины. Он дефективный, он не убийца . Чувствует, что он её не убъёт, что она ни выкаблучивай. Но не это главное - между мужчиной и женщиной всякое бывает, даже любовь. Другое для неё хуже и опасней - он никого убить не способен. Что это, на хрен, за защитник? От неубийцы любая женщина бежит, сломя голову.
   Но пока что Ника этого не поняла. Григорий надеялся, что сможет водить её за нос ещё долгое время. По прежнему демонстрируя, какой он крутой, и как умеет добиваться своего. Тем более, такой случай подвернулся. Вернул квартиру. Он вернулся в гостиницу таким ухарем, что любо-дорого посмотреть. Грудь колесом, рубаха нараспащку, синяк под глазом - и тот цветёт.
   Ника невольно заулыбалась, провстав со стула в ожидании чуда, хотя вот оно уже - Григорий жив. Она не думала его больше увидеть. Под перевёрнутым блюдцем перед нею на столе ожидал укола "баян", заряженный морфием. Ника купила две дозы у не-сутенёра Васи, всего за сто долларов, пригрозив напустить Григория. Вася просил двести, но уступил, а на обвинения, что не сутенёр, а обманщик, только посмеялся и заверил, что всё равно пристроит на Тверскую. Но не сразу. Немножко погодя, когда всё разузнает. Но деньги отработает, не зря получил.
   Ника поспешила к нему сразу, едва Григорий уехал ловить убийцу. Уехал, заверив, что вернётся с победой. С квартирой, бабками и свадебным венцом. Но Ника не поверила - за смертью поехал Гриша. И потому поспешила к Васе, за будущим. И за духовными силами - их явно не хватало для ожидания настоящего. Взяла их, в двух шприцах, но сразу не решилась уколоться - ждала. Ещё час. Ещё. Потом укололась, выбросила шприц, спрятав второй под блюдцем. И ещё час пролетел. За секунду. И ещё. И ещё....И распахнулась дверь. Она дождалась.
  - Всё. Квартира наша. - сказал Григорий буднично.- Я сломал начальника. -
  - Не может быть. Расскажи! -
  - Нечего рассказывать.- отрезал Григорий .- Главное, убийца наказан. -
  - Ты...ты...ты убил его? - не поверила Ника.
  - А то. - сурово бросил Григорий . - Я его повесил, гада. На собственной двери.-
  - Что, правда?! Расскажи! -
  - Хватит. Чем меньше знаешь, тем меньше ментам расскажешь. - Этим веским доводом Нике и пришлось заткнуться. Вопросов больше не было. Но только на криминальную тему. По квартире вопросы посыпались горохом - где, когда, что? Будущее, что наобещал дружок, вдруг вспыхнуло перед ней, как экран телевизора после починки - вместо многообещающего мерцания и неразборчивого бормотания - чёткое изображение и ясный звук. Вот - она живёт в Москве, в своей квартире, замужем за неплохим - если сквозь пальцы - парнем. Чего ещё?! Работа? Гриша тут же заявил, что работа есть, и клёвая. Как раз для неё, и бабки неплохие. Он сломал эту "Счастливую Старость", на колени поставил. Возьмут, куда и просилась - сиделкой по вызовам. Работать время от времени, но оплата по полной ставке. А уж самого Григория возьмут, куда скажет Он ещё не решил. Тоже подберёт себе работёнку непыльную. Хоть сейчас пошли бы оформляться, да офис закрыт, вечер уже. Завтра. А сегодня, если пожелает, можно вломиться в квартиру. Можно, можно - на правах наследника. Ника взвизгнула от восторга. Она желала. И постаралась нехаметно выкинуть неиспользованный шприц, поклявшись про себя навек забыть о наркотиках.
  В квартиру и впрямь пришлось вламываться. Опечатанную и запертую дверь Григорий вышиб только после шестого удара плечом. Соседи по лестничной клетке на шум высунули носы и согласно покивали на объяснения Григория , что квартиру отспорил, но ключи потерял. Покивали, но милицию вызвали, тихушники, отлично зная, кто теперь владелец квартиры. Прибыл милицейский наряд, и Григорию пришлось не только звонить Павлу Иванычу,, но и ждать, пока тот не отзвонится милицейскому начальству, и те не отзовут наряд.
  Пока Ника прибиралась после покойницы - мыла полы и меняла скатерти, восхищаясь простором комнат и высотой потолков - Григорий возился с дверным замком. Пришлось вставить новый, из магазина за углом, где выбрал его вместе с необходимым интсрументом. Слушая восторги подружки. Григорий то и дело ловил себя на невольной усмешке. Она появлялась от мысли, чем ей придётся, возможно, заплатить, бедолаге, за эту квартиру. Просчитывая холодно варианты будущего - эта способность появилась после битвы с Океаном - Григорий не видел пока другого выхода, кроме как припахать девчонку к своей будущей стрёмной работе. Если не удасться отвертеться. Конечно. Если не выкрутится. Работы для него невыполнимой и невозможной. Потому что для него это самоубийство.
   Скромное новоселье наспех справили уже только за полночь. Григорий принёс сухого вина, пирожных и пиццу с анчоусами. Ника сияла, да так, что Григорий заподозрил - не укололась ли она? Но смолчал, чтобы не портить праздника, а когда улеглись спать - понял окончательно, что укололась. Ника полезла за лаской. Всё ясно. Любовь интересовала её только под кайфом.
  ------------- --------------------- -------------
  
  ГЛАВА 8.
  
   У Л Ь Т И М А Т У М .
  
   По факту жестокого убийства Фёдора Нистратова было возбуждено уголовное дело. Об успехах следствия Павел Иваныч не забывал информировать и Раскольникова. У милиции имелись отпечатки пальцев убийцы, его словесный портрет и даже фоторобот с грехом пополам составить ухитрились со слов соседки. Ничуть не похожий, кстити - Павел Иваныч его показывал, заверив, что волноваться не стоит. Следаки в тупике - отпечатки по их картотекам не числятся, так что дело неизбежно закроют. Григорий и не волновался. Он же Федю не убивал. Хотя и понимал, что доказать это следователю, попадись он, будет невозможно. Тем более, что голос его на магнитофонной плёнке, имевшийся в распоряжении милиции, говорил как раз об убийстве. Его голос. Сам признался. Лет пятнадцать строгача так и повисли топором над головой. И упадут, обломятся непременно, если Григорий не станет от дущи пахать на "Счастливую Старость".
   С "пахотой" пока не получалось. Григорий тянул и волынил, пользуясь тем, что финансовое положение "Счастливой Старости" пока стабильно благодаря "заделам" покойного Феди. Павел Иваныч передал ему коробку с рицином и так называемый "Журнал посещений", который вёл Федя, так что для работы имелось всё, кроме желания. Эти журналы вели все патронажные работника, ежндневно отчитываясь в них о количестве посещений своих подопечных и оказанной им помощи. Изучая федин журнал, Григорий обнаружил в нём, кроме обычных записей о принесённых из магазина продуктов и всяких сделанных процедурах вроде клизм и уколов непонятные крестики против фамилий некоторых клиентов-пенсионеров. В журналах других работников ничего подобного он не нащёл. Что это? Уже исполненные или намеченные к исполнению жертвы? Но почему разное количество крестиков? Против одной фамилии - аж двенадцать штук. А он ещё живой. Против другой - всего два - уже похоронили. Чтобы прояснить загадку, Григорию пришлось зависнуть на пару дней в своеобразном архивчике, в который превратилась комнатёнка, где хранились эти журналы вместе с прочими бумагами. Догадка оказалась отчасти верной - крестики ставились Федей против фамилий намечаемых жертв. И означали скорее благоприятные плюсы. Толко тип с дюжиной крестов выбивался из общей схемы. Все прочие фамилии с крестами уже находились в списке выбывших, кроме пятерых. Отправить их на тот свет, видимо, помешал Григорий . Этих фединых недобитков Григорий выписал отдельно, с желанием присмотреться по время предстоящих посещений - он хотел понять федины критерии отбора кандидатов в покойники.
   Он был принят на работу в качестве "подменного" медбрата, на федино место. Тот подменял постоянных работников во время отпусков и в случае болезни. Теперь и Григорию предстояло таскать продукты подопечным и ухаживать их в нужном направлении.Изучение архивчика не прошло даром - Григорий нашёл ещё предлог отлынить от работы. Он понял, что Федю, а теперь и его самого, можно вычислить просто по бумаге, только внимательно изучив записи в журналах и сопоставить даты смертей и даты фединых подмен. Для доказательства Григорий даже подсчитал на листочке процент смертности у Феди и трёх произвольно выбранных работников - тридцать процентов против одной десятой процента в сумме на троих. Вначале Григорий ужаснулся. Его же любой мент вычислит в один день, приди ему в голову такая же мысль. Но потом успокоился. Менты мыслить не умеют, это каждый знает. Точнее, они мыслят по сигналу, по заявлению - а его подать просто некому - у покойных, за редким исключением, родных или вовсе не имелось, или все контакты с родными оборваны. Да и вообще страх надуманный - ментов бояться - шампанское не пить, как говорит народная поговорка, но Григорий без раздумий ухватился за эту отговорку. И заявился с ней к Павлу Иванычу. Мол, чистой воды чудо, что Федя не спалился. Скажите спасибо, что он, Григорий , вовремя наткнулся на этот гнойник. И как тут качественно работать, спрашивается, при такой безалаберщине? Просто невозможно работать.
   Павел Иваныч , выслушивая претензии, болезненно морщился. Он даже ногтем не желал влезать в проблемы Григория. Даже слушать о них - что старательно и демонстрировал на своей роже, наблюдать за которой было одно удовольствие.
  Но начальник был не дурак, и способ обмнануть статистику нашёл быстро.
  - Григорий Иваныч, если вас беспокоят совпадения дат в отчётности, их можно убрать. -
  - Это как же вы их уберёте? Я же не могу напридумывать себе другие даты для посещений. Враньё мигом вскроется, когда его сравнят с записями в других журналах.-
  - Вы будете выполнять роль контролёра патронажниц. В дополнение к подменам. Проверяйте их работу, где хотите, и когда хотите. Так вы разбавите всю статистику. А то и вовсе увернётесь, если будете забывать делать запись о проверочном визите к пенсионеру.-
  Григорий не нашёл, что возразить, и таким вот образом получил повышение по службе.
  Павел Иваныч прикрепил его, как стажёра, к опытной работнице для практического обучения, а для теории послал на краткие медицинские курсы. По крайней мере, направление туда выдал. Григорий разок посетил эти курсы - и больше не являлся. Всё равно платные. Значит, аттестат всё равно дадут. Он не ошибся. Аттестат ему выдал Павел Иваныч, без всяких экзаменов и ьез лишнего слова. Обучение у патронажной сестры Марии Ивановны проходило не так гладко и просто. Он через день сопровождал её в обходах. Человек деятельный и жизнерадостный, она относилась к Григорию немножко по матерински, благо разница в возрасте позволяла, и весьма много, как мачеха. Григорию приходилось таскать все сумки с продуктами, бегать в аптеки за любой мелочью, ставить клизмы и геморройные свечи, и то и дело получать упрёки в нерадивости и нерасторопности. Особенно понравилась Марье Ивановне его фамилия.
  - Шевелись, Раскольников.- усмехалась она. - Твой прадедушка пошустрей был.-
  Её частые шуточки насчёт фамилии вызывали у Григория вымученную, деревянную улыбочку и только добавляли заторможенности. Он даже ронял чашки. Уронишь тут, услышав из-за двери назидательное: - Вот, Раскольникова на работу приняли - вас, старых, глушить. Гриня! А ну, покажись, убивец.- И жизнерадостное в ответ хихиканье очередной пенсионерки, к которой они зашли. Григорий не мог понять - над чем тут шутить? Не видят или не хотят видеть реальности? Много позже он начал понимать, что это способ примириться с реальностью. Примириться с волей Океана. Так уж человек устроен. Российский, по крайней мере. Не было бы такой реальности, и подковырок бы не звучало вроде : - Эх, да тут для тебя раздолье, Раскольников, на такой-то работе. Топорик уже купил ? А то у бабки Насти вот купи. Всё одно помирать ей. С неё и начнёшь.Настя, продашь топор Раскольникову? -
  - А то. - заливалась бабка Настя. - Пенсия грошовая, чего ж не продать.-
  Постепенно Григорий, хотя с трудом, научился отшучиваться в таких случаях: - Какой нынче топорик, если двадцать первый век на дворе. А шприц на что? Укольчик, и готово.Ха-ха.-
  Он не хотел смиряться с реальностью. Он не сдался в битве с Океаном. Но он не хотел обижать людей. И научился шутить.
   Кстати, частенько и потом Григорий ловил на лицах новых знакоицев тень от улыбки, как след от знакомой мысли о своём знаменитом "предке". Образование у нас всеобщее, и никому не удалось увернуться от настырных учителей, которые в своё время каждого заставили прочесть-пролистать-пробежать роман русского классика "Преступление и наказание", где студент Родион Раскольников зарубил двух старушек не столько с целью ограбления, сколько для эксперимента над собой - а что со мной будет? И хреново было - сам сдался полиции. Раскаялся и сдался. Наверно, за это и читатель его зауважал, и роман заклассичился. Григорий тоже читал этот роман в школе, но поверхностно. Но отчётливо запомнил концовку. Да, неожиданная. Сам сдался. Такое запомнишь.
   Стажировка незаметно переросла в работу. Григорий уже частенько ходил один, работал - но не эта волынка требовалась Павел Иванычу. И на совещании в конце квартала, куда он пригласил и Раскольникова, как представителя трудового коллектива, Павел Иваныч недовольно сказал, перебирая в руках отчёт из бухгалтерии:
   - Господа руководители филиалов, я вынужден требовать уже в текущем месяце снижения издержек и резкого повышения эффективности работы. Иначе в следующем месяце вы вовсе можете оказаться без зарплаты. В общем, экономьте на всём. О премиальных в этом месяце даже не думайте.-
  - А в чём проблема? Дела вроде шли неплохо. - спросил один управляющих, кажется, Кунцевского филиала, - Григорий их пока путал, хотя Павел Иваныч познгакомил со всеми.
  - Ещё месяц назад, по вашим же словам, Павел Иваныч , - сказал другой управляющй, - финансовое положение было благополучным. -
  - Конкуренция. - буркнул Павел Иваныч . - К сожалению, мы не монополисты этого рынка услуг. Например, рекламщики, пользуясь спросом, резко вздули цены за рекламу. Просто до неприличия. Опять же из-за конкуренции мы были вынуждены увеличить ежемесячные выплаты клиентам. Нам жизненно необходим приток новых клиентов, и он увеличивается, но это опять расходы. А обращаться за кредитами, по опыту знаете, не в наших интересах. Так что выход один - затянуть пояса.-
  - Да, ьанк - это уж последнее дело.- проворчал кто-то с места.
  - Вот именно. - сказал Павел Иваныч. - Мы едва вырвались из финансовой кабылы, и новый кредит отбросит нас назад. Впрочем, о финансах пусть лучше расскажет наш главный бухгалтер. Прошу, Нина Павловна. -
  Элегантно одетая молодая женщина, сидевшая справа, тут же с готовностью кивнула. С её внешними данными она могла бы позировать для журнальных фото - по крайней мере, как представитель деловой современной женщины, но для этого пришлось бы сбросить килограммов двадцать лишнего веса. А лучше - все тридцать.
  Толстуха в элегантном дорогом костюмчике наверняка от невесть какого Диора, обвела присутствующих кротким взглядом ручной лани - глава с поволокой. И заявила нежным девичьим голоском:
  - Вы все отлично знаете, подо что нам дают кредиты. Под залог договорных квартир, точнее, под залог договоров на квартиры. Причём оценивают их в несколько раз ниже реальной стоимости. И на предельно жёстких условиях - стоит нам хоть на неделю задержать возврат денег, договора остаются у них. Сейчас сложилась именно такая, угрожающая ситуация. Через неделю истекает срок возврата последнего кредита Альфа-Банку. Если не вернём, они заберут залог - договора на восемь квартир обшим числом. И мы опять будем работать, по сути , на них, сидя без премий и прибыли, на одной голой зарппате. Наши счета практически обнулились, денежные накопления иссякли, и если в ближайшую неделю в наше распоряжение не поступят две-три квартиры...-
  Она многозначительно замолчала. И почему-то посмотрела на Раскольникова. И за ней - все посмотрели на него. Григорий опустил глаза и принялся изучать руки.
  Пауза становилась тяжёлой, и Павел Иваныч примиряюще сказал: - Три в неделю? Это маловероятно, согласно статистике.-
  - Я знаю статистику. И в прошлом, и в позапрошлых годах она была на нашей стороне. И вплоть до недавнего времени квартиры освобождалист с похвальной регулярностью.-
  - Будем надеяться на сезонный всплеск смертности.- сказал Павел Иваныч .- Наступает жара. Пенсионеры плохо переносят жару.-
  - Пенсионеры и холод плохо переносят.- сварливо возразила Нина Павловна.- Весну, осень, и вообще жизнь. Мы не можем ждать милостей от природы. - Она опять посмотрела на Григория.
  - Взять их у неё - наша задача. - со смешком закончил это известное изречение один из управляющих.- Только как? Не убивать же пенсионеров, в конце концов.-
   Все заулыбались, кто-то хохотнул. И все опять посмотрели на Григория - он чувствовал это. Как свои горящие уши. Похоже, все всё знают. Или догадываются, по крайней мере.
  - Ну и шуточки. - Фыркнула Нина Павловна.- Но меня, по большому счёту, не интересует, как освободятся квартиры. Я знаю, многие считают меня циничной и агрессивной, но такова моя профессия. Цифры беспощадны, господа, их невозможно уговорить понизиться или повыситься в нужную сторону. Кто ещё способен надавить на вас, кроме бухгалтера? И не вас мне учить, как вполне законными способами досрочно освободить квартиру от владельца. В конце концов, проконсультируйтесь у знакомых из чёрных риэлтеров.-
  - Нина Павловна, голубущка, - Павел Иваныч сморщил лицо, - методы чёрных риэлтеров - не для нашей фирмы. Все эти спаивания и обманы гонят потенциальных клиентов к конкурентам и ведут лишь к неизбежному банкротству. Но стоило бы подумать над пересмотром некоторых договоров с клиентами. У многих излишняя жилплощадь. И многие могут согласиться на меньшую, с небольшой доплатой. Тут есть резервы. -
  - Возможно, но в порядке и дисциплине, по моему, гораздо большие резервы. - возразила Нина Павловна. - Я вам уже докладывала, что пропал один из договоров. Вы его нашли ? Это минимум сто тысяч долларов.-
  - Ищем. - сказал коротко и сердито Павел Иваныч .Напор бухгалтера начал его явно раздражать.
  - Пока вы ищете, наследники могут продать квартиру. Вам приходило такое в голову? -
  - Разумеется. Я принимаю все меры.-
  - Какие именно? - сварливо спросила Нина Павловна.
  - А это уж не ваша забота, госпожа бухгалтерия. - не менее сварливо ответил Павел Иваныч . - Считаю совещание оконченным. Задачи ясны, все свободны. Григорий Иваныч, вы на минутку задержитесь. -
  Когда они остались вдвоём, Павел Иваныч в сердцах стукнул кулаком по столу.
  - Ну и баба! На моё место метит. Так и напрашивается на член. Ей бы кобелину хорошего подобрать, потише бы стала. С потрохами сожрать готова. Может, займёшься ей, Григорий Иваныч ? -
  - Может, чуть попозже? Вы меня за этим задержали? - холодно сказал Григорий .
  - Нет. Напомнить, что квартира, в которой вы живёте, могла быть уже продана, и уж поболее, чем за сто тысяч.- сухо и с примесью обиды прозвучал ответ. - И что утерянный договор на неё может быть найден. А точнее - будет найден в следующий понедельник. Обязательно будет найден. Если наше финансовое положение не улучшится. Всё понятно? -
  - А как оно улучшится? Только если кто из подопечных, что называется, дуба даст, так я понимаю? - Григорий старался не показывать злость и бессилие. Причём сам не понимал - на кого злится. Он начинал сочувствовать Павлу Иванычу.
  - Как минимум - двое подопечных. - сухо уточнил Павел Иваныч .- И вот ещё - звонили из уголовки. Предложили снять отпечатки пальцнв со всех сотрудников. Я сказал, что подумаю. -
  - Да хватит на меня давить, не дурак.- Григорий повысил голос. - Не будет никикой уголовки. Не в ваших она интересах, уголовка. Вся контора медным тазом накроется.-
  - Я не давлю, Григорий Иваныч. -Обиделся собеседник. - Вспомните Володю с ребятами, вот они давить умеют. Если вы успокоитесь, то поймёте - я отношусь к вам просто по отцовски. Так что я не давлю. Я просто показываю будущее, которое на нас надвигается. И накроет, если вы не начнёте работать по настоящему. Я всё сказал, теперь идите. До понедельника.-
  - Ага, два дуба. Ага.- буркнул себе под нос Григорий , напрвляясь к двери. Вроде тихо, но в сердцах, и Павел Иваныч услышал.
  - Лучше бы три, Григорий Иваныч. - просительно сказал он.- Этакая скромная дубовая рощица. Договорились? -
  --------------- ----------------------- -----------------
  
  ГЛАВА 9.
   ПЕРВЫЙ ВЫХОД.
  
  Григорий, сидя у телевизора, изредка поглядывал на Нику. Искоса и с раздражением. Сидя на диване, он вроде как телевизор смотрел, но вряд ли смог бы ответить, какая передача на экране - детектив или болтун-шоу. Голова болела от мыслей, в глотке сохло - и холодок в душе. Тяжко и муторно. А тут ещё Ника мурлыкает себе под нос, развалясь на неприбраной двуспальной кровати, и ногти полирует. Вся такая довольная. Укололась, что ли? Валяется себе в трёхкомнатной московской квартире, одетая, обутая, сытенькая, с мужиком, и на работу её устроили. Денег пока маловато, да это дело наживное. Короче, везёт девке. Очень даже неплохо для недавней портовой щлюхи и наркоманки.., а ведь за эту везуху кому-то приходится платить.
  Григория разбирало раздражение. Ещё и колется, для полного счастья. Наверняка втихую колется. Или дрянь какую таблеточную глотает. Так почему бы ей не поработать немножко? Почему он, Григорий, должен везти весь воз один?
  Григорий раскрыл "Журнал посещений". Феди покойного журнал. До этого он валялся тут рядом на столике. Лежал себе - и просился в руки. Так и лез, подлец. Посмотреть. Просто полистать.., что плохого?
  Григорий смотрел на фамилии пенсионеров, смутно вспоминая - или путая? - их внешний облик. Нет, не мог уверенно вспомнить человека по его фамилии в журнале. Лучше по крестикам.., теперь он понимает их значение. Вот, скажем, Васютина Мария Фёдоровна - шесть крестиков, сразу вспомнилась. Почти идеальный объект, просто лакомый кусочек - для покойного Феди. Первое - пьяница. Лопает беспробудно. Нет никого из родни - детдомовская, муж умер, детей не было. Третье - скандалистка, все соседи в ссоре. Четвёртое - нет друзей, одни случайные собутыльники. Больна астмой, и таблетки глотает, и уколы ставит - это сразу два плюса. Вот её, всю в крестах, Григорий помнил отчётливо. Судя по виду, эта баба ещё лет двадцать может протянуть. Такие вот и разоряют контору. А квартира хорощих денег стоит. Двухкомнатная, почти центр. Ещё крестик можно поставить.
  - Гриш, что ты там смотришь? - промурлыкало от постели.
  - Да так. По работе.- буркнул Григорий . - Завтра думаю обход сделать. Выборочный, самостоятельно Кое-кого проверить надо, а то жалуются...Ты не пойдёшь со мной? -
  - Да брось ты дурацкий журнал, иди сюда...- Мурлыканье многообещаюшее. Ну точно - укололась. Где достала? Григорий подавил вспыхнувшую злость. Ладно, не до этого.
  - Так пойдёшь со мной? Поможешь уколы делать, если что...-
  - Да пойду, пойду. Я же работаю теперь. А ты мой начальник. Ну, иди сюда...- Ника принялась расстёгивать блузку. Глянув на неё, Григорий ощутил нечто иное вместо привычного импульса желания - страх. Она может понять, чем занята его голова. Почувствует, догадается.
  - Одни глупости на уме.- буркнул он и уткнулся в журнал. - Потом, я делом занят.-
  Шариковая ручка вновь заскользила по строчкам и страницам в поисках крестиков. Почему трясутся пальцы? Чёрт те что...Огрызаясь на приставания Ники, всё-таки выбрал и пометил ещё две фамилии - Углов Илья Михалыч, инвалид по зрению, и Локтев Михаил Иванович, диабетик. Обоим около семидесяти, оба пьют, обоих хорощо помнил. Достойные кандидаты.
  Теперь, когда "дубы" были намечены, и вовсе залихорадило от мыслей, а ведь ждал хоть малого, но покоя..,куда там! В голове хаос. Почему выбрал одних алкашей? Может, поэкономить их? Да ладно - для первого раза они надёжней, но потом...какое потом?! Второго раза не будет! Он придумает что-нибудь, выкрутится..., а сейчас просто деваться некуда. Григорий ясно понимал, что висит над головой. Вовсе не тюрьма за якобы убийство Феди. До следствия и суда дело не дойдёт. На кой чёрт "Счастливой Старости" такая самоубийственная реклама? Нет, его попросту убъют. Павел Иваныч и намекать на это не считает нужным. Убедился, что соображалка Григория работает исправно. Так зачем намекать на такое своему же сотруднику, товарищу по лямке, так сказать - врага делать? Сам всё понимает. Представитель "крыши" по имени Володя, помнится, открытым текстом и вполне буднично, предложил Павлу Иванычу услуги землекопа.
  Можно попросту сбежать. И надеяться на лучшее. Дождёшься только того, что сцапают менты. Тогда его и слушать никто не будет, убийцу бедного Феди. Сбежал - виновен.
   Мысли крутились, как щенки в корзине, толкались и скулили, не находя выхода. Он есть, он сверху, но надо подрасти, чтобы выбраться из треклятой корзины, кудв загнал...Океан. Да, это воля Океана. Тут её не победить. Значит.., надо пройти через это. Стерпеть. Потом он найдёт выход. Значит.., есть же Ника! Она поможет.., дура и не поймёт, что творит...
  Ника действительно не поняля - или не захотела понять. Мария Фёдоровна уж точно её достала. Битый час Ника выслушивала пьяные претензии ко всем её собутыльникам, бывшим и теперешним. Пришлось, пока прибиралась в комнате, где одних пустых бутылок с мешок назвякала, не говоря о прочем мусоре. Марья Фёдоровна давила себе диван, опухшая и расхристаннаяя, и плакалась на жизнь. Ника молча слушала, тупея от похмельных душевных излияний и с трудом удерживала раздражение - саму тоже и крючило, и ломало.
  Наконец, вернулся из аптеки Григорий , с лекарством для Марии Фёдоровны.
  - Ну что, прибралась? - спросил он, обводя комнату взглядом сомнамбулы. - Всё, что ли? -
  - Всё, Не видно разве? - огрызнулась Ника. - Осталось мусор вынести.-
  - Я сам вынесу.- заторопился Григорий . - А ты пока укол поставь Марье Фёдоровне.-
  - Лучше б стаканчиком укололи.- пробухтела пенсионерка, держась за голову.
  - А я ведь принёс! - обрадовался Григорий .- Совсем забыл. Вот, держите. Четвёрочка.-
   И он достал из кармана чекушку. Пока умилённая пьянчужка, рассыпая благодарности, наполняла стакан, а потом и себя, он вскрыл коробку с ампулами, достал одну из них, и положил в карман. Потом из другого кармана пиджака достал было другую коробку, с надписью ГЛЮКОЗА, , но спохватясь, спрятал обратно. Доставал оттуда ампулу наощупь, нервно улыбаясь и глядя в пространство. Его счастье, что у Ники и пенсионерки своих забот хватало, нежели за начальством наблюдать, иначе точно б заподозрили в нехорощих замыслах.
  - Вот. На. Лекарство. Для укола.- Григорий заметил, что руки дрожат, положил ампулу на столик, и убежал на кухню, за мусорным ведром. Ему повезло, что старательная Ника целую кучу намела и насобирала, так что бегать к мусоропроводу на лестничную клетку пришлось не единожды. Он бы и мешок с бутылками унёс, да хозяйка не позволила. Сгодятся в тяжкую минуту, сдать на опохмел. Между третьей и четвёртой ходками с ведром успел услышать окрепший голос пенсионерки: - Ой, может, без укола обойдёмся? Вроде полегчало.-
  - Сказано - укол, значит - укол. Я уже ампулу сломала.-
  - Ну, тогда ладно. Не пропадать же добру. -
  Григорий стукнулся лбом в стенку рядом с дверью, нашарил ручку, выскочил и уронил ведро. Ничего не соображая, собрал руками мусор, и скатился по лестнице к мусоропроводу, едва устояв на ногах. Руки так тряслись, что ведро опорожнить получилось только с третьей попытки. Мусор загрохотал по трубе, а Григорий всё стоял и тоскливо слушал, не в силах возвратиться в квартиру. Были б сигареты, постоял бы, покурил.., А что? Курить - привычка нужная. Полезная, От вредных нало избавляться. И немедленно. Григорий поставил ведро и припустиля вниз, на улицу, за сигаретами. В ближайшем киоске купил пачку каких-то с фильтром, а на пол-дороги назвд понял, что закурить не получится - не купил зажигалку. Но возвращаться к киоску не стал, дотащился до квартиры.
  - Ты где пропал? - напустилась Ника с порога.
  - За куревом бегал.- Григорий показал пачку.- А что случилось?-
  - Ты же некурящий. А где ведро? -
  -Нет, я иногда курю. А ведро...забыл на площадке, сейчас принесу. А где Марья Фёдоровна? -
  - Спит уже. Вырубилась. Тащи ведро, и пошли.- Ника выхватила пачку у Григория, и ушла на кухню. Когда принёс ведро, она уже прикурила от хозяйственных спичек. Григорий так и не решился заглянуть в комнату. Спит - ну и ...спокойной ночи.
  Только на улице, садясь за руль, решился спросить: - Ты укол-то сделала? -
  - Сделала. Еле успела иглу выдернуть, она уже вырубилась, пьянь.-
  - Ну и ладненько. - Григорий тронул машину с места. Только бросив её в поток транспорта, сумел избавиться от дущевного оцепенения. Проснёшься, если врезаться не хочешь.
  - Грищ, чего-то я хмурная. Может, сухого ствквнчик? Для бодрости? - заныла Ника.
  - На работе...пить нельзя.- Григорий ответил так неуверенно, что Ника и спорить не стала.- А я пить и не собираюсь. Вон к той кафешке зарули. Стакан сухого - это вместо кофе.-
  Григорий послушно зарулил к кафешке.
  - Ну, если вместо кофе.- сказал он. И не договорил. Ему бы тоже следовало взбодриться.
  Ника выпила стакан сухого шампанского и рюмку сладкого ликёра - подсластить шампанское. Лучше ей не стало, но к следующему подопечному поехала уже без стонов. Григорий улучил момент, когда Ника уходила в туалет, купил четвёрку водки и спрятал в карман. Так, на всякий случай. И он подвернулся. Сразу на втором клиенте.
  Вообще-то, Григорий планировал чередовать отмеченных крестами с обычными, без крестов, на которых можно перевести дух. А то бойня получится, массовый расстрел какой- то..., но или мама покойная так воспитала, что "сделал дело - гуляй смело", или просто нервы сдали, а только Григорий про чередования даже не вспоминал, и сразу поворотил машину ко второму закрестованному алкащу из списка. Едва Ника скрылась в подъезде, трясущимися пальцами сорвал пробку с горлыщка чекухи - и приложился. Показалось - обманули, вода вместо водки. Но запах-то был.., значит, разбавили, гады торгаши.Однако подействовало - и голова перестала кружиться, и руки поутихли. Так что Григорий вошёл в подопечную квартиру, как и положено проверяющему начальнику - гоголем и царственной особой. К несчастью, в квартире нарвались на патронажную сестру по имени Лена, которая уже собиралась уходить, сварив обед инвалиду по зрению. Насколько он инвалид - это врачам судить, но, как убедился Григорий , по стакану с водкой он ни разу не промахнулся. Правда, по закусочным шпротам иногда мазал, тыкая вилкой в скатёрку, но по стакану - ни разу. Григорий задержался у него, всё пытаясь выяснить претензии к патронажной сестре Лене. Начал при ней, тем более, она сказала что-то вроде " и эти пьяные", вроде как в сторону, но достаточно громко. Вопрос насчёт жалоб вызвал у инвалида по зрению радостный ажиотаж. Но даже очень и очень настроенному к инвалиду Григорию вскоре стало ясно, что инвалид немножко не прав. Возможно, Лена и обманывала его, пользуясь слабым зрением, на сдаче из магазина и качестве продуктов, но уж его водку она вряд ли воровала. Скандальчик мог бы тот ещё разгореться, так как Лена за словом в карман не лазила и обложила тут же в три этажа всех троих. Может, и не в три по трезвости, но уж этаж из нехороших сравнений точно выложила, и ушла, заявив, что на эту зарплату и ругаться не стоит. Не нравлюсь - так завтра и скажите, заявление об уходе она мигом накатает. А сейчас некогда - этого обворовала, пойдёт ещё двоих обворует, у неё восемь гавриков таких, всего за пять сотен в день, в гробу она их видела, и вас заодно, проверяльщики хреновы...
  А Григорий по душам выспросил инвалида, как его обижают, и не только сестра Лена, а вообще правительство, погода и весь прочий мир. Так тяжко жить, что жить не хочется.
  Опорожнив душу, инвалид свалился и захрапел, потому что Раскольников не пожалел ему тех остатков сочувствия, что плескались в четвёрке, вдобавок к тому утешению, весьма крепкому, что стояло на столе у инвалида.
  - Ника, - спохватился Григорий , - а укол? Врач же прописал. Ленка сбежала, ничего не сделала. На, держи.- Он протянул ампулу девушке. Как обычное дело. Он больше не волновался. А Ника так и вовсе цвела и улыбалась - перемена удивительная, и Григорий подозрительно прищурил глаза. Вспомнив, как та рылась довольно долго в богатой аптечке слепого, он понял - есть находка. Таблетки из тех, что строго по рецепту - и тут же заглотила. Вот дура. Но устраивать разборки момент не позволял, и Григорий промолчал. Пропажу, если хватятся, можно списать на сестру Лену..., если хватится...
  Ника уколола, и храп тут же прекратился.
  - Гриш, средство против храпа.- обрадовалась Ника.- Что это за лекарство? Ты тоже часто храпишь.-
  Надписи на ампуле, естественно, не имелось.
  - Я больше не буду храпеть. Давай пошли.- заторопился Григорий.- У нас ещё трое. Пошли, пошли, не мешай человеку отдыхать.-
  Вряд ли даже тайфун смог бы помешать отдыху инвалида, но это мнение Григорий решил оставить при себе. Зачем Нике такие мелочи? На улице Григорий с удивлением заметил неожиданную проблему - равновесие. Голова удивительно ясная, однако ноги , кажется, идут сами по себе и норовят в разные стороны. Водка явно некачественная, хватит. Или как раз качественная?
  Занятый решением столь важной проблемы, Григорий отмахнулся от Ники, которая пискнула, что пьяным за руль садиться вроде как грешно, по мнению автоинспекции. Лихо домчался к очередному адресу - клиент без крестов, просто для ухода и отдыха, для разбавления. Там их приветливо встретила пожилая пенсионерка-сердечница, которая на уход и патронажницу не жаловалась, как её Григорий не расспрашивал, а вот на дороговизну, маленькую пенсию, правительство и погоду обижалась, и весьма. Мол, при такой дороговизне лекарств никакой пенсии на них не хватит, а тем более такой нищенской, что вместо подачки кинуло подлое правительство, всегда равнодушное к ненужным пенсионерам, при любой погоде. Ненужная пенсионерка так разгорячилась на свежие уши, что сердце закололо. Но высказала далеко не всё, и потому достала столь дорогое для пенсии лекарство и послала на кухню за водой. Чёрт, водка или Океан, но кто-то дёрнул Григория за руку, и он достал из фединой коробки таблетку, из тех, что хранились в крайнем отделении. Про таблетки Федя ничего не говорил, у Павла Иваныча спрашивать бесполезно, и на таблетки сомнения у Григория оставались - может, и впрямь таблетки. Белая пуговичка и дна коснуться не успела - растворилась без следа по дороге. Ника к тому времени уже ушла к машине, так что Григорий поспешил распрощаться, едва передав стакан в руки пенсионерки. Она его допила, заглотив перед этим свою таблетку, - и схватилась рукой за грудь. Этого Григорий уже не увидел, поспешно закрывая за собой дверь. А не увидев, невольно начал гадать, ведя машину уже к следующему клиенту - так два или три гола забила "Счастливая Старость" команде московских пенсионеров?
  Пришлось проверять действие таблетки уже на третьем, списочным алкане, с пятью крестами. Перед визитом к нему Григорий купил бутылку водки, и потому результат показался ему спорным. Клиент свалился, но непонятно от чего - от водки или от таблетки? Григорий ухитрился бросить её в стакан, пока опухший, заросший седой щетиной Илья Сидорович отошёл от стола втолковать глупой Нике, что нельзя выбрасывать мусор, не спросясь хозяина. Может, это не мусок, а закуска недокушанная. Или вообще завтрашний обед.
  Таблетка и в водке растворилась не хуже, а тост, что пробурчал Илья Сидорович - Будем здравы, славяне.- показася Григорию чересчур оптимистичным, в свете ежегодной убыли населения в стране чуть не на миллион человек в год. Выпив за это, пенсионер не крякнул, как прежде, а охнул. И схватясь за грудь, залёг на свой диванчик с явной капитальностью. Григорий , принявший вместе с ним сбитый со счёта стаканчик, с трудом поднялся на ноги. Он позвал Нику с кухни, где она всё ещё возилась с водой и кастрюлями, и поспешил на выход. Нехорошо что-то на душе стало. И впрямь, видить, водка подгуляла.
   Как он вёл автомобиль по московским улицам в таком состоянии, могло бы оказаться загадкой, если б Ника позволила ему сесть за руль. Но она остановила такси, так что первый рабочий день Григория Раскольникова обощёлся без неприятных происществий. Не счтитать же таковыми четыре трупа. Это не происшествия, Это работа.
  -------------- -------------------------- -----------------
  
  ГЛАВА 10.
  
   П Р Е Д Л О Ж Е Н И Е .
  
   Выпитое накануне отлилось утром колокольным гулом в голове.
  -О-ох! - громко прростонал Григорий , пытаясь открыть глаза. Вспомнил вчерашнее, и тихо-тихо прошептал: - Ой -ёй -ёй -... И передумал открывать глаза. И вообще отказался просыпаться. Нике пришлось позвонить Павлу Иванычу, с известием, что кормилец заболел, и сбегать за пивом.
   Григорий бутылку выпил, закутался в простыню, и сел у окна. Так весь день и просидел, тупо глядя на солнечную улицу. По ней ехали и туда, и сюда всякие машины, и милицейские тоже, даже с мигалками, что спешили задержать преступника, и всякий раз в словно бы припорошенных пеплом серых глазах Раскольникова пробивались отсветы жизни. Но у милиции явно хватало более важных дел, нежели ловля всяких Раскольниковых, и к вечеру Григорий потихоньку ожил.Оделся, умылся, и даже Нику отругал - пусть и вяло, для порядка, но отругал - когда она заявилась домой вечером со знакомым уже весёлым блеском в глазах и настроением. Конечно, настроение от разных причин появляется, не только от укола, а даже просто от прогулки по Москве, по заверениям Ники. Можно было и поверить, и Григорий сделал вид, что поверил, хотя сам видел в окно, как Ника подошла к стоявшей легковой машине, и что-то вроде спросила у водителя. И - домой, как и положено будущей жене и хозяйке после похода по магазинам - с сумкой продуктов, идёт щи варить, мужика кормить, хозяйка...Только вот долгонько до квартиры добиралась, впятеро дольше, а из легковушки, вскоре отъехавшей, перед этим водитель выбрался, и к киоску подошёл купить мелочь вроде сигарет, и знакомый водитель показался, настолько, что Григорий не поленился сходить за морским биноклем, чтобы разглядеть получше. Ну точно! - "сутенёр" Вася, козёл и наркотовый торгаш...но тут мимо опять проехала очередная милицейская машина, и Григорий поглядел на этого Васю уже по другому - с уважением и даже с завистью. Надо же. Торговец наркотиками. Всего лишь. Какой хороший человек. Ну как такому не позавидовать.
   Весь этот день в голове Григория крутились мысли о преступлении и наказании. Захотелось даже перечесть заново знаменитый роман о знаменитом однофамильце - или даже родственнике,чем чёрт не шутит? Роман этот и впрямь изрядно подзабылся после изучения в школьные годы. Надо бы перечитать. Непонятно, отчего тот Раскольников раскаялся и сдался. Улик не было, свидетелей тоже, следствие в тупике. Вроде следак понимал, что это Раскольников с топором нашалил, но доказухи нет. Пора дело закрывать. А тут - подарочек...Или были улики? А вот сам Григорий изрядно наследил. Где ампулы ? там же следы этого яда, рицина. В мусорном ведре? На столе? Он не мог вспомнить. А патронажные сёстры? Они вроде разные у каждого покойника. Пусть и разные, но общаются они меж собой или нет? Может, уже сейчас шушукаютсяя, собравшись, о странных смертях подопечных после проверяльщика новенького ? Если все четыре патронажницы соберутся, всё сообразят. Или всего две - можно ешё на совпадение свалить...Так сколько трупов он вчера оставил? Два или четыре? Если четыре - при таких уликах прямой смысл идти с повинной в ментовку и раскаяться - сидеть меньше. Или не каяться? И что вообше это такое - раскаяние ? Ничего похожего Григорий не ощущал. Он же повиновался воле Океана. Любой россиянин поступил бы на его месте точно также. Океан не победить в одиночку. Нет, раскаяния Григорий не ошущал. Только страх. И злость на самого себя. И ещё - единство с Океаном, или одиночество, но теперь с другим, новым оттенком - он был с людьми, он был нужен людям. Это было очень странное ощущение. Двойственное и противоречивое. Слитность с людьми ему подарили матросы с "Корины", которые жизнями рисковали, чтобы спасти его, одного из них. Океан в Григорие жил с рождения, и потому Григорий не ощущал его, как не ощущают и все люди. Битва с Океаном лишь помогла увидеть это. Увидеть и осознать. А осознать - это очень важно. Теперь Григорий мог, в отличие от других людей, не сознающих этих реальностей, действовать не по смутному инстинкту, а сознательно, потому что чётко знал будущее. Если он будет с Океаном, одиночество будет расти, пока не превратится в оторванность от людей - это уже смерть. И тогда вот и может навалиться жажда раскаяния, как срособ вернуться к людям, как способ выжить. Тогда он и сдасться в ментовку, как последний дурак. Этого он не допустит. Надо идти к людям. Надо убедиться, что ты им нужен, что они любят тебя, что уважают, и считают таким же человеком...
   Это стремление и помогло Григорию преодолеть страх и пойти на другой же день на работу, в головной офис, где Павел Иваным встретил его, как родного сына. В кабинете его сидели два менеджера районных филиалов - из тех, что присутствовали на недавнем совещании - так они оба без звука сдёрнули и сбрызнули тут же из кабинета вместе со своими бумагами, трепетно и почтительно пожав руку Григория. Они назвали его Григорием Ивановичем и заверили, что подождут со своими пустяками в приёмной, нет, зайдут попозже.
  - Григорий Иванович! - Павел Иванович тоже пожал руку, сердечно и от души, и за плечи приобнял, выскочив из-за стола.- Григорий Иванович! Что ж вы себя не бережёте? Болели бы на здоровье дома, я и сам сегодня хотел к вам заехать, что ж вы так ? -
  Словно тёплой ласковой волной окатило душу Григория.
  - Да я так, прихворнул чуток. Уже здоров, спасибо за заботу. -
  Павел Иваныч усадил его, как болящего, в просторное кресло, а сам остался стоять, наклонясь обеспокоенно.
  - Здоровы, Григорий Иваныч? Позвольте усомниться. Видок - от подержаный. Бледноваты, мешочки под глазками. Может, полежите всё-таки с недельку, а? - с искренней заботой осведомился он.
  - Я здоров. А под глазами - это побочное, от народного средства. -
  - Вот это правильно! - горячо одобрил Павел Иваныч .- Главное - вовремя принять, тогда любая хвороба отстанет. Я и сам принимаю, чуть занеможу. Кстати, не примете для профилактики? -
  Подойдя к сейфу, Павел Иваныч вытащил оттуда пузатую бутылку коньяка п поставил её на стол.
  - Нет, нет, спасибо. Если здоров, я не пью.-
  - Тоже очень правильно, очень. Пить на работе нельзя. Ну никак. Тем более - на вашей, с людьми. - Павел Иваныч убрал коньяк обратно.- Хотя для вас можно сделать исключение. Вы ценный работник. Вам можно. Для здоровья.-
  - Спасибо, нет. Я чего зашёл ? Узнать эти ..., новости...- Григорий почувствовал, как деревенеет язык.- Ну, там...типа...у нас всё в порядке? В смысле - как идут дела?-
  - Неплохо, весьма неплохо, Григорий Иваныч. Если вы имеете в виду утерянный договор на квартиру, то его не нашли. И вряд ли найдут вообще - теперь я уверен в этом.-
  Григорий поглядел в лживые глазка начальника, и подумал, что напрямую тот ничего не скажет. Тема скользкая. Подслушать любой разговор при современной технике - плёвое дело. Он поднялся, но Павел Иваныч живенькл вскочил, догнал и дружески приобнял за плечи: - Григорий Иваныч, я чувствую - обиделись вы за мой тогдашний нажим. Обиделись? -
  - Да нет, я ...-
  - Обиделись-обиделись, и ежу понятно. И я не дурак, понял, отчего перебор такой.
  Нет, я не против, так сказать, трудового энтузиазма, но поймите меня правильно - лучше обойтись без подобных трудовых рекордов. Кому нужны, Григорий Иваныч, эти подвиги? Только не нам. Да и вы надорвались, аж приболели. Ну зачем так? Спокойная, равномерная работа - и всё придёт само собой. Понимаете?-
  - Я понял. Я не от обиды - просто так вышло. А сколько этих...как их там... подвигов ...я наделал?-
  - Ах, вот что вас заботит.- Начальник заулыбался. - В собственность фирмы поступило пять квартир. В один день. Разве не рекорд? По теории вероятности, это всё равно, что выиграть Джек-Пот в лотерее.-
  - А что, разве не выигрывают? -
  - Выигрывают.- согласился Павел Иваныч , - Но достаточно редко, согласитесь. Так вы и впрямь не обиделись?-
  - Да нет.- буркнул Григорий , успокаиваясь.- Какая обида, если я всего четверых... это самое, посетил. Пятый откуда? Я пятого и в мыслях не имел.-
  Павел Иваныч немного подумал, и не без торжественности заявил: - Это - знак свыше, Григорий Иваныч.-
  - Чего?! - опешил Григорий . Они стояли у самой двери. Григорий не хотелось уходить. С каждой минутой в мятущуюся душу вливалось спокойствие.
  - Знак, я уверен в этом.- кивнул Павел Иваныч .- Такой же, как и фамилия ваша.-
  - Знак чего ? -
  - Что вы на своём месте. И встали на верный путь.-
  - Павел Иваныч , - оторопело сказал Григорий . Он прислонился к двери.- Павел Иваныч , вы умом не тронулись? Я ? На верном пути? Вы всеръёз это думаете?.- Он всматривался в лицо Павла Иваныча. Тот, казалось, и впрямь не шутил.
  - Григорий Иваныч, промыслы Божии нам понять невозможно. - сказал Павел Иваныч , - На то и даются нам знаки свыше. Чтоб не мучились в сомнениях. Вы на верном пути, Григорий Иваныч. Вы верующий, кстати? -
  - Конечно.- сказал Григорий , - но постольку поскольку.-
  - Как большинство.- кивнул Павел Иваныч .- Тогда вы должны согласиться, что такое совпадение чертовски похоже на Божий промысел.-
  - Вот именно, что чертовски. - буркнул Григорий .
  - Ну, это уже теологические тонкости.- Павел Иваныч поморщился.- Оставьте их специалистам. В конце концов, всё от Бога. И черти тоже. Успокойтесь.-
  Григорий и впрямь странным образом полностью успокоился. Совпадение его собственных мыслей о воле Океана и волей Божьей оказало поразительное действие - он ощутил правоту своего дела - дикую и невозможную правоту - и обрёл вдруг уверенность.
  - Вот что, Павел Иваныч .- тон зазвучал по деловому, - Проверка патронажниц, которую я позавчера провёл, кое-что выявила. Недочёты всякие. Есть такая Лена. Ворует. Надо бы уволить. -
  - Таким вы больше мне нравитесь. -Одобрил Павел Иваныч .- Напишите докладную на моё имя - уволю.-
  Дверь, о которую опирался Григорий , вдруг щёлкнула и распахнулась - его шатнуло. В кабинет протиснулась, обдав волной ароматов, сдобная Нина Павловна.
  - Как это понимать, Павел Иваныч ? - прошипела она раскалённой сковородкой, не обращая внимания на Григория.
  - Григорий Иваныч, выйдите на пять минут.- сказал Павел Иваныч , отступая перед бухгалтершей. Григорий вышел из кабинета. В приёмной - пусто. Кроме секретарши, занятой за своим столом, никого. Та поглядывала на Григория с некоторой боязливостью, пока он мерил шагами приёмную. То ли вспоминала про газовый ключ, то ли ещё что...Газовый ключ.., кажется, сто лет прошло.
  Григорию надоели эти боязливые взгляды, да и пять минут вроде кончились, поэтому он распахнул дверь в кабинет. И - замер от неожиданности. Павел Иваныч, стоя на коленях, явно душил красную, растрёпанную бухгалтершу, прижав её к полу. Та хрипела, извиваясь и дрыгая голыми ногами, и пыталась оторвать чужие пальцы от своего горла.
   Григорий осторожно прикрыл дверь. Люди явно заняты, не стоит мешать. Павел Иваныч вправе выбирать аргументы для убеждения. Пришлось снова вымерять шагами приёмную. Когда, по расчётам, бухгалтерша должна была уже холодеть, Григорий опять осторожно приоткрыл дверь. И увидел две голые женские ляжки, что дрыгались поперёк письменного стола, а между ними - голую задницу Павла Иваныча, ходившую ходуном.
   Снова прикрыв дверь, Григорий подумал, что аргументы начальника весьма разнообразны. Ляжки явно живые. Спор, похоже, подходит к концу.
   В принципе, можно было и уйти. Григорий получил то, за чем приходил - спокойствие и уверенность. Но любопытство пересилило, и спустя пять минут он снова открыл дверь. Растрёпанная, розовая бухгалтерша оправляла блузку, сидя в кресле. Мордочка хмурилась, но лоснилась довольством. Павел Иваныч с расстёгнутой ширинкой сидел на подлокотнике кресла и похлопывал потерпевшую по плечику.
  - Ну, так как? Договорились, Нина Павловна ? - Павел Иваныч потрепал бухгалтершу по кудряшкам. Та состроила губки бантиком, и обиженно ответила:
  - Только на этот раз. Но больше так легко я себя уговорить не дам, понятно? -
   Бухгалтерша встала и направилась к двери, не глядя на Григория. Юбка висела как-то набок, и Нина Павловна оправила её на ходу.
  Когда дверь за ней закрылась, Павел Иваныч застегнул ширинку, и пожаловался:
  - Эта стерва меня сожрёт. Григорий Иваныч, спасите. Вы молодой, силы есть.-
  - У меня жена.-
  Павел Иваныч соскользнул с подлокотника и обрушился в кресло.
  - Приятно иметь дело с высокоморальным человеком. - кисло промямлил он.- Грохнуть бы её. У вас есть знакомый киллер?-
  - Чем же она вас достала?-
  - Чем люди достают друг друга? Только жадностью.-
  - Не только.-
  - А вы подумайте как следует. От щедрого человека вы что угодно стерпите. Две квартиры требует. Убить мало суку.-
  - Павел Иваныч , я плохо понимаю, из-за чего сыр-бор. - Григорий тоже сел в кресло напротив.- А то, может, и помог бы.-
  - Серьёзно? - Павел Иваныч посмотрел заинтересованно. - Дело в том, что по банковским процентам расплатиться хватило бы и одной квартиры. А тут сразу пять. Есть что делить. Так уж получается, что это чистая прибыль. Я хотел всё вложить в дело, в расширение. Есть у меня весьма перспективные наработки и договорённости. Если только на свой карман тупо работать, конкуренты ж сожрут. А эта стерва требует именно этого - тупо поделить, и всё. Думаешь, не понимает? Всё она понимает. Просто деньги срочно понадобились. Курица. На тебя кивает. Мол, Гриша вывезет. Дура. Тебя беречь надо. Да и ненадёжный ты пока элемент, если честно.-
  - Спорить не буду.- сказал Григорий , опуская голову. - Сам не пойму, с чего вчера разбуянился.-
  - Ну, ты умный. В своих делах и сам разберёшься. - ободрил Павел Иваныч .- А вот в моих..., нет, в наших теперь делах, я лучше разберусь. Григорий Иваныч, Поверь, от Нинки необходимо избавляться. Хоть как.-
  - Почему? -
  - Дура она, но это бы ладно. Жадная, тоже не смертельно. Главное - в другом. Как бы тебе объяснить...- Павел Иваныч устроился в кресле поудобнее.- Поверь мне, Григорий Ивыныч, впереди засветили по настоящему большие деньги. Я это знаю. Но пока только засветили. И сейчас необходимо просто встать на ноги. Окрепнуть, и обрести финансовую независимость. Иначе нас и не подпустят к большим деньгам. Слабаков сжирают. Говорят только с сильными. Она уже сейчас драки из-за каждой копейки устраивает. Вроде твоей утерянной квартиры. А потом что будет?-
   Он посмотрел на сейф в стене измученным взглядом. Потом - на Григория.
  - Будь добр...-
  Григорий, уже сообразив, подошёл к сейфу и достал оттуда бутылку коньяка. Заметил в сейфе и пистолет поверх бумаг, явно не газовый.
  - Спасибо.- сказал Павел Иваныч , доставая из стола серебряный стаканчик.- Мы с тобой понимаем друг друга с полуслова. Заездила, стерва. Извращенка. По нормальному оттрахать ей не в кайф. Обязательно сначала придушить надо.-
   Булькая, в стаканчик полилась пахучая жидкость.
  - И ведь сама провоцирует. Из-за простой вещи драку устраивает. К ней с лаской, она - кулаком. Да больно. Поневоле разъяришься до того, что придушить готов. Чтоб не дралась. Только тут её и начинает разбирать.-
   Павел Иваныч залпом опрокинул стаканчик. И набулькал ещё.
  - Откуда эти закидоны? Не иначе, от американцев. Училась в Штатах два года.-
  Он выпил вторую стопку, закрыл глаза и откинулся на спинку кресла.
  - Попробуй, Гриша. - тихо и жалостно сказал он.
  - Я не пью, Павел Иваныч , говорил же.-
  - Я не о том. Сделаешь, первую же квартиру, что освободится - тебе. В знак признательности. Только от дуры избавь. Пожалуйста. Иначе она меня убъёт.-
   - Я подумаю, Павел Иваныч . -Григорий сказал это, борясь с чувством невольной жалости. Павел Иваныч выглядел совсем больным. Морщины изрезали лоб и виски, под глазами набрякло. Да, подобная "любовь" не для него. В его-то годы, когда за пятьдесят лет пять, как перевалило.
  - Подумай, Гриша, прошу тебя. Потому что потом она и тебя спроворит, за мной следом.-
  - Меня? За что? Я при чём? -
  - При том. Чужак ты. На твой место она своего пристроит, надёжного. Вроде Володи.-
  - Какого Володи?-
  - Да того самого.-
  - Который ваша "крыша", что ли ?-
  - Наша "крыша", наша. Он бригадиром у Юсупа, а Юсуп - авторитет. Вот он нас кроет, доит и пасёт. Доит по мелочи, мы ж коровка пока тощая, много не выдоишь. Через нас он скорее банкиров доит, я думаю. Деньги отмывет через квартиры, это уж точно. Так вот, этот Юсуп к нам Нинку и пристроил.-
  - Так не в Нинке дело, выходит.-
  - Как раз в ней. Юсупу дела до нас мало. Считай, что и нет. Не было бы Нинки, он забыл бы на второй день про нашу мелочь. Я бы под другую крыщу залез, понадёжней, законную. Которая даст фирме расти. А Нинка нам расти не даст. Как попрут деньги, мигом Юсупу всё раскумекает, и всё - Юсуп её на дело и поставит. А меня - налево. И тебя заодно.-
  - Я подумаю.- растерянно сказал Григорий . Он вдруг понял, что не просто с огнём играет, а играет, сидя на пороховой бочке. Спокойствие и уверенность начали убывать.
  - Подумай, Григорий Иваныч. Время есть. Пока терпит. Подумай. А лучше - сделай. Чем раньше, тем лучше.-
  --------------- ------------------- --------------
  
  ГЛАВА 11.
  
   Е Щ Ё О Д Н О П Р Е Д Л О Ж Е Н И Е .
  
  Григорий вышел на улицу, уже забыв о склоках "Счастливой Старости". Его заботило другое - предстояло забрать брошенную позавчера машину возле дома последнего покойника. Теперь у него хватит сил подойти к Жигулям и спокойно сесть за руль. Как ни в чём ни бывало. Он рассеянно оглядел улицу в поисках такси.
  - Григорий Иваныч! - Из тормознувшей рядом машины прожурчал голос Нины Павловны. Дверца распахнулась. - Садитесь, подвезу.-
  Григорий послушался. С бухгалтершей стоило познакомиться поближе. Не так, как просил Павел Иваныч , разумеется. А просто познакомиться, чисто по человечески.
  - Вам куда, Григорий Иваныч? - От бухгалтерши густо несло чем-то сладким и экзотическим, вроде варенья из розовых лепестков. Он назвал улицу, и спохватился: - А вам по дороге? -
  - Я специально тебя ждала, Григорий . Давай, кстати, на "ты", Гриша. Тем более, я постарше.- Кокетливо сказала она.
  - Хорошо, Нина. А сколько вам.., то есть - тебе лет? -
  - Не скажу, а то испугаешься. - сказала Нина Павловна, трогая машину с места.
  Ехать предстояло минут двадцать, поэтому Нина не стала терять времени.
  - Я хочу кое-что объяснить. Наша компания "Счастливая Старость" не имеет будущего, хотя на поверхностный взгляд - перспективы отличные. Самое разумное в таком раскладе, Гриша - по быстрому срубить каждому по несколько миллионов, и вовремя прикрыть лавочку. Но наш Иваныч упёртый, он думает по другому.-
  - Почему не имеет будущего? - запоздало спросил Григорий .
  - Конкурентов много. Отдел социального обеспечения в городской мэрии выдаёт лицензии любому желающему, всего за десять тысяч долларов на лапу. Но главное - кончится же когда-нибудь эта советская пенсионерская нищета с дорогущими квартирами. Пока на нашем рынке услуг оживление, но кризис не за горами. А наш Иваныч...-
  - А как это - прикрыть лавочку? - снова запоздало спросил Григорий .
  - Продать фирму, пока в цене, вот и всё. У нас в собственности около двухсот договоров с "песняками". Это в будущем двести квартир. Уже сейчас фирма стоит от пяти до десяти миллионов, если не торговаться. А Иваныч...- Тут Нина запнулась, ожидая очередного вопроса, но Григорий промолчал. Он уже знал, что "песняки"- это внутренниее жаргонное словечко сотрудников "Счастливой Старости" . Им обозначают пенсионеров. Договор пожизненного содержания - их последняя песня. Себя сотрудники в шутку называли эсэсовцами, по первым буквам названия фирмы. Все патронажницы так и отвечали - Я работаю в Эсэс.-
  Павел Иваныч не переносил это сокрашение. Услышав, мигом лишал премии.Но людям нравилось.
  - Ну вот, а Иваныч всю прибыль на расширение хечет бросать. Пробросается, козёл старый. Раньше при заключении договора мы кидали "песняку" в зубы всего тысячу рублей, покупали дешёвенький телевизор, и обещали похороны за наш счёт. Теперь - штуку баксов, телевизор и стиральную машину, плюс ежемесячные выплаты в тысячу рублей. Конкуренция заставила. " Спокойная старость" в соседнем районе обещает уже две с половиной штуки ежемесячно. В ближайшем будущем расходы возрастут до того, что о миллионах и мечтать не придётся. А сейчас ещё есть реальный шанс за пару лет стать долларовым миллионером. И тихо смыться. Потом его не будет. Понял? -
  - Нина, я понял. - сказал Григорий .- А куда ты заехала? -
  Машина, попетляв по узким улочкам, неожиданно въехала в тупик между гаражами. Нина хихикнула: - Я тут место купила. Для постройки гаража. Нравится? -
  Она расстегнула блузку. На две пуговички. Медленно. А другой рукой стиснула его коленку.
  - Мы должны договориться, Гриша. - Она облизнула губы. - Я сговорчивая. Правда. Я с тобой, душегубом, очень легко себя чувствую. Почему бы это7-
  Она вдруг притянула к себе Григория за шею, и впилась в губы кусачим поцелуем. Дёрнувшись, Григорий всё- же ответил, даже обнял слегка за сдобные плечики, но сильный тычок в рёбра, и тут же весьма болезненный щипок возле паха заставили его задёргаться. С трудом, но отстранился. Нина посмеивалась, глаза блестели.
  - Зачем это?! -
  - Так тебе должно нравиться. - хрипловато ответила Нина. - Ты ж убивец.-
  И снова кинулась на Григория. Удержал было атаку, но хлёсткая пощёчина, ошеломив, смяла оборону, и Нина вновь захватила его губы. Минут десять возни в тесном салоне скорее обозлили Григория, чем пробудили желание. Нина осыпала его насмешками, щипками и ударами вперемешку с обьятиями и болезненными поцелуями. То тряс её, пытаясь вразумить, то сбежать пытался - тщетно. Всерьёз применить силу против женщины он не мог, а что за драка в полсилы? Она его избивала. Руки сами нашли выход, сомкнувшись на её шее. Придушить сучку. Хоть немножко...
  - Ты что, больная? - прохрипел он, сжимая руки.
  - Ты что, импотент? - прохрипела она, пинач по ноге. Прижал её к дверце, всерьёз разьярившись. Лицо Нины багровело, губы судорожно хватали воздух, пока глаза не закатились - обмякла, и Григорий отпустил горло. Нина шумно и глубоко задышала, высоко вздымая грудь, её начал мучить кашель. Справившись с ним, она мягко навалилась на кавалера, теперь покорной и даже разнеженной, судя по голосу: - Гриша..., хочу тебя...-
  - Ну, ты и дура.- Руки помимо желания обняли её пышные бёдра.
  - Хочу тебя, Гриша, милый...- голос изнывал от желания, и Григорий с удивлением ощутил вдруг, что его, образно говоря, мужской корень весьма энергично отозаплся на зов, хотя в драке ему досталось не меньше, чем хозяину. Женщина подняла лицо, и Григорий жадно приник к губам. Казалось, бес, что сидел в Нине, перепрыгнул в него. Григория затрясло. Грубо выволок её из машины, распахнул заднюю дверцу и толкнул на сиденье. Размякшая Нина покорно подчинялась его рукам, так что препятствия на пути "корня" к цели быстренько задрались и слетели. Григорий навалился на женщину, чувствуя себя насильником. Он словно наказывал партнёршу, словно продолжал схватку - но партнёрше только это и требовалось. Такого экстаза у Ники Григорий никогда не видел.
   Когда любовная схватка закончилась, и оба сидели, загнанно дыша, Григорий понял Павла Иваныча. Не зря о помощи просил. Такая и слона доконает. На кой чёрт такая любовь? Неудивительно, что до сих пор в девках засиделась. Должна быть причина. Может быть, в Америке жила по бедности в Гарлеме, и её, белую сучку, тамошние негры каждый день насиловали. Она отбивалась. Потом приохотилась, и негры её выгнали. Или сами разбежались.
   Приведя в порядок одежду, Нина достала из брошенной сумочки косметичку и принялась прихорашиваться. Подкрашивая губы, заговорила, и получилось, словно она приказывала, цедя слова сквозь зубы.
  - Гриня, замочи Иваныча. Тебе ведь без разницы, кого колбасить. -
  Григорий не нашёл ничего лучше, нежели буркнуть : - Почему это без разницы? -
  - Хочешь сказать, не простой живоглот, а мастер? -
  Григорий не нашёл, что ответить. Нина повернула голову: - Да шучу я, Гриш. Знаю, что мастер, а не Ванёк из подворотни. И где тебя Иваныч отыскал? Пятерых песняков за вечер завалил - без сучка и задоринки. И не подкопаешься. Класс.-
   В её голосе скользнуло восхищение. Григорий промолчал. Только покраснел, и Нина это заметила.
  - Ай, и скромный ещё. - Усмехнулась. - Золото, а не парень. Мы с тобой горы свернём. А, Гриш ? -
  - Какие ещё горы...- Григорий закашлялся. На ум пришло расхожее выражение - горы трупов.
  - Гриш, я всё понимаю. - Нина заговорила серъёзнее. Иваныч тебя нанял. Работодатель. Кормилец. А тут какая-то баба со сдвигом - чего её слушать? Я не знаю, сколько тебе Иваныч платит. Уверена, что неплохо. А только до тебя работал у нас один такой, Федя. На твоём месте, по специальности душегуба. Молодец, он и вытащил нашу контору из долгов и банковской кабалы. Работал, работал, а потом - раз! Исчез. -
  - Исчез ? - Григорий глупо ухмыльнулся.
  - Ну. Работник ценный. Очень ценный. А иваныч и ухом не почесал. Делай выводы.-
  - Какие ? -
  - Ты же не тупой, Гриня.- В голосе укоризна, как с ребёнком. - Иваныч Федю - и того.., исчезнул. Я прямо спросила: - Где Федя? - А Иваныч эдак с ленцой: - Уехал куда-то.-
  - Когда вернётся? - говорю.
  - Не сказал. Не знаю. Может, и не вернётся.-
  Это про стержневого работника! И я точно знаю, что расчёт в бухгалтерии Федя не брал. Так что, давай, паши на Иваныча, паши.., а потом, как и Федя, отъедешь.-
  - Это...Мне надо подумать.- пробормотал Григорий.
  - Молодец. Подумай. - похвалила Нина.
  Григорий подумал, и сказал: - Нет. -
  - Но почему? - удивилась Нина. - Тебе не нужны миллионы? -
  - Нужны. Только это всё слова. Твои слова. И всё. А Иваныч реально платит.-
  Теперь задумалась Нина. Чуть надольше.
  - А если ты получишь такие же реальные гарантии, возьмёшься убрать Иваныча? -
  - Я подумаю. -
  - Ладно, мыслитель. Вот что я хочу предложить. Долю в нашем бизнесе.-
  - Я не бизнесмен. И как это выглядит, не понимаю. Объясни. -
  - Мы с Иванычем владеем фирмой на паях, совместно. Мы оба учредители и собственники "Счастливой Старости". Это мало кому известно. Командует, конечно, Иваныч. Командовать должен кто-то один, это без вопросов. В начале больших доходов не предвиделось, поэтому не сочли нужным до мелочей уточнять отношения между нами. Это сложно. Партнёры с равными правами собственности. Всё. Это проще, да иначе и не выходило. Иначе сплошная свара получалась.
   У Иваныча обширные связи среди чиновников, а я раздобыла деньги. Я стажировалась в Штатах в одном благотворительном фонде. И когда этот фонд открыл филиал в Москве, я обратилась туда за помощью. Мы создали фирму на их деньги. Ну и как, скажи, оценивать наши с Иванычем вклады в общее дело? Но теперь всё равно придётся оценивать. У фирмы два собственника. Если один умрёт, фирма остаётся другому, ты понимаешь? Раньше делить было нечего, и такое оформление было единственно возможным, если мы хотели двигать дело. Но теперь придётся так или иначе определяться. Ивагычу рано или поздно, но придёт в голову, что дешевле будет заплатить киллеру.-
  - Это мне понятно. - сказал Григорий .- Обычная в наши дни история. Были два нищих партнёра, разбогатели - и остался один. Про гарантии я не слышал. -
  - Я передам тебе долю Иваныча. -
  - Обещания ничего не стоят. -
  - Ты не понял. Я сейчас же передам тебе его долю. В виде официального документа. Поедем к нотариусу, и всё оформим. -
  - Ну-ка, ну-ка, поподробней. Как это возможно? Ты не можешь распоряжаться чужой собственностью.- удивился Григорий .
  - Зато своей - могу. У нотариуса мы оформим долговое обязательство. Якобы я одолжила у тебя двадцать тысяч долларов, и обязуюсь вернуть их через месяц. В случае невозврата ты имеешь право требовать через суд мой залог, которым станет половина моего пая в фирме "Счастливая Старость". Месяца тебе хватит? -
  - Может, и хватит. Но почему бы тебе не заплатить, согласно расписке, эти двадцать тысяч - и всё ? -
  Карие глаза Нины смотрели честно и бесхитростно. - Разумеется, я так и сделаю в любом случае - грохнешь ты Иваныча или нет. Я же не дура, отдавать свой пай. Но ты нужен мне, Гриша. Что я одна смогу сделать для процветания фирмы, я - слабая женщина? Ты будешь получать половину прибыли за каждого песняка.-
  - Мудрёно что-то. Надо подумать. Не пойму, к чему такие сложности. -
  - Это и есть гарантии. Для меня. Подумай, и поймёшь, что в моём предложении учтены все интересы. Даже мои. Если Иваныч уже меня заказал. Заказал, так ведь? - Она пристально поглядела в глаза.
  - С ума сошла?! - искренне изумился Григорий . Действительно искренне, потому что заказуха от Иваныча забылась сразу, едва закрыл дверь кабинета. Что за чушь нагородил Павел Иваныч - человека грохнуть. Кто же вспоминает про всякую чушь?
  - Ну, значит, позже закажет. Да только мой заказ перевешивает, согласись. Если я погибну, ты не получишь двацати тысяч. И залог не получишь - фирма целиком отойдёт к Иванычу, и мой пай обнулится.-
  - Почему твой заказ перевешивает ? - спросил Григорий, вспоминая, что Павел Иваныч обещал отдать первую же свободную квартиру. Это гораздо больше.
  - А что - у тебя есть, с чем сравнивать? - усмехнулась Нина. - Значит, заказал всё-таки? -
  - Не говори глупостей.- сердито сказал Григорий . - Я же на знаю, сколько он может предложить. Может, целую квартиру предложит.-
  - Квартиру, оно конечно. - насмешливо сказала Нина. - Что ж, назови сам сумму займа.-
  Григорий вздохнул. Голова соображала туго. Но одно он понимал ясно - никого он убивать не собирается. Он просто тянет время. Месяц - это много. Можно по тихому продать квартиру, и сдёрнуть из столицы. Ну её, столицу. Он тут не тянет.
  - Месяца может не хватить. - сказал он. - Павел Иваныч - это не одинокий песняк. Два месяца.-
  - Хорошо, пусть два.. А сумма займа? - деловито спросила Нина.
  - Ну, уж не двадцатка несчастная. - подумав, сказал Григорий . - Давай сразу пять миллионов. Как раз на твою долю тянет. -
  - А если ты не грохнешь Иваныча? Где я тебе пять лимонов нарву ? - усмехнулась Нина. - Тридцать тысяч, ладно. -
  - Пятьсот.-
  - Шустряк. Ладно, пятьдесят. -
  Сошлись на ста тысячах долларов. Григорию было плевать на сумму. Главное, чтобы Нина поверила. Он видел - она поверила. Торговалась всеръёз.
  - Хорошо, сто. Машину продам, если ты окажешься негодяем. Куда сначала едем - к нотариусу или за твоей машиной? - сказала, наконец, она.
  - К нотариусу. -
  Оформление документов заняло совсем немного времени. По дороге к оставленным Жигулям Григорий изучал полученную расписку, украшенную госпечатями. Нина права - думал он - вариант вполне работоспособный, если увеличить сумму ещё. Учтены интересы обоих сторон. И этой суммы, пожалуй, хватило бы, будь на месте Григория другой, нормальный человек. Умная баба. Но ошиблась. Синеет на руке скромная татуировка " Корина", как тайный знак его принадлежности к высокому Ордену Братства Победителей Океана. Он видел, как Океану набили морду. Он знает, что волю Океана можно преодолеть. И те два- три несчастных песняка, что он убил позавчера, ничего не меняют. Он не крыса. Только крысы пожирают своих собратьев. Просто пока он ещё слишком слаб, чтобы противиться воле Океана. Нет рядом моряков с " Корины". Он по прежнему один - против Океана. Но он обязательно поймёт, где взять силы, чтобы набить ему морду. Поймёт, почему поддался и пошёл на убийства. Он поймёт. Он не хотел. Нет, не только страх или водка..., их бы не хватило. Его сламала странная правота Океана. Он её чувствовал. Но не понимал. Он поймёт. Только тогда он и сможет в одиночку победить Океан..., хотя в одиночку победить его невозможно.
  Занятый такими мыслями, Григорий и позабыл про недавние страхи насчёт брошенной машины, по которой уже вычислили преступника. Даже смешно стало, когда вспомнил о них, садясь в Жигули. Случайный взгляд в сторону пятиэтажки выхватил чёрную с красным крышку гроба у подъезда, и он перестал улыбаться. Машина завелась с полуоборота.
  - Гриш, всё в порядке? Доедешь? - Выйдя из своей машины, к дверце подошла Нина.
  - Доеду, спасибо. - сказал Григорий .
  Она наклонилась к дверце и тихо сказала: - Гриш, ты крутой.., у меня слов нет. Даже бровью не повёл. Гроб - видел - стоит? -
  - Ну, видел. Помер кто-то. Чему удивляться. -
  - А я-то всё мучилась - почему ты взял фамилию Раскольников ? При твоей-то работе. Думала, ты или глуп, или необразован. Оказалось - нет. Это вызов, да? Ты просто очень крутой.-
  - Что ты фантазируешь. Я и есть Раскольников. - с обидой сказал Григорий. -
  - Конечно, конечно. - Нина усмехнулась.- И паспорт у тебя настоящий. -
  - Настоящий. Выданный Краснопресненским РОВД не помню какого числа. И вообще - отстань, мне ехать пора.-
  - Конечно, конечно.- Нина отступила от машины. - Ехжай, Грища. Ты просто супер.-
  - Запомни - я работаю братом милосердия. - раздражённо сказал Григорий .- А не кем-то другим. Поняла? -
  - Конечно, конечно. - Нина улыбалась.
  Григорий поднял стекло и уехал, взревев движком.
  ---------------- --------------- --------
  
  ГЛАВА 12.
  
   С У Т Е Н Ё Р В А С Я .
  
  Подъезжая к своему дому, Григорий заметил, как скрылась за углом на поперечной улице приметная машина - зелёный Ниссан. Сутенёр Вася ? Опять7 Григорий погнался за ним без всякой злости, просто, чтобы поставить на место нахального придурка. Попробовать поставить под контроль. Григорий помнил, что теперь он - хороший человек. Если это Вася, конечно.
   Оказалось, он. Машина Григория вскоре оттеснила Ниссан к обочине, и тот затормозил. Григорий поставил Жигуль впереди и вылез. Сквозь стёкла Ниссана пялились испуганные глаза Васи.
  - Вылазь.- сказал Григорий и стукнул кулаком по крылу.
  - Зачем? - донеслось изнутри.
  - Поговорить. Вылазь, придурок.-
  - Говори, я слышу.-
  Григорий подёргал дверцу - заперта. Обошёл машину - и вторая заперта.
  - Ну, ты чего - совсем за отморозка меня держишь ? - обозлился Григорий .- Пусти в машину. Я должен на всю улицу орать, да? Про наркоту в твоём багажнике? -
  Дверца тут же щёлкнула, и Григорий ввалился на место рядом с водителем.
  - Какие ещё наркотики? Ты сдурел.- заявил Вася угрюмо, готовясь, тем не менее, выскочить наружу, если что не так.
  - Которые моей девчонке даёшь. Скажешь, нет? -
  - А ты мент, что ли? Чего надо? -
  - Вася, мне надо одного - чтобы моя баба не кололась.-
  - А я при чём? Ты меня за руку поймал? Этой дури по Москве немеряно ходит. Твоя девчонка где хочешь раздобудет и без меня, понял?-
  - Всё верно, Вася. Найдёт она, где купить. - сказал Григорий .- Потому и хочу поставить это дело под контроль.-
  - Как это? -
  - А просто. Продаёшь ей - докладываешь мне. Чего сложного? Это раз.-
  Вася молчал.
  - И второе. Уменьшаешь дозу. Разбавь её чем-нибудь.-
  Вася опять молчал. Хотя на роже так и пропечаталось возражение: - А на кой мне это надо? -
  -Я заплачу, Вася.- сказал Григорий .- Не согласишься - тоже заплачу, но уже не деньгами.
  - А на фига мне это надо? - буркнул Вася.- Я врач, что ли? Разбавлять. Отдай её в клинику, пусть лечат.-
  - Попозже. Сейчас не могу.-
  - Почему? -
  Григорий усмехнулся.- Работать некому.-
  Вася посмотрел на Григория, и неуверенно тоже усмехнулся. - Работать? И что за работа? -
  - Всё тебе знать надо. - поморщился Григорий .- Любопытной Варваре - знаешь? - нос оторвали. -
  - Я знаю. Я не Варвара. Я молчать умею. - сказал Вася с обидой. И добавил, уже с надеждой: - А ты...возьми меня на работу. А она пусть лечится. -
  - На работу? - Григорий вдруг занервничал. - На какую это работу? -
  - Ну.., - Вася помялся, и решился : - Убийцей. Ты же убийцей работаешь ? -
  - Кто тебе сказал? - растерялся Григорий .
  - Ника. Вы вдвоём позавчера работали - скажешь, нет? Только она двоих завалила. Ну, и ты сколько-то там...Или врёт? -
  - Да как тебе сказать...- Григорий не мог прийти в себя. Ну и Ника. Догадалась как-то.., хотя.., чего сложного? Она не тупая.- О таких вещах и говорить-то нельзя, сам понимаешь. Убийцей. Ты сбрендил, такое говорить. -
  - Ну, пусть санитаром.- сказал Вася. - Или как это называется, мне по фигу. Нику в лечебницу, а я - на её место. Уколы ставить я умею.-
  - А ты чётко мыслишь. - не мог не оценить Григорий,-Возможно, это меня бы устроило. -
  - Так берёшь на работу? - обрадовался Вася.
  - Не так сразу, подумать надо.-
  - А чё тут думать? -
  - Например, стоит ли тебе доверять.-
  - Мне-то стоит, - рассудительно сказал Вася.- Я не наркоман, как баба твоя, которая за дозу мать родную продаст, а не только тебя. А уж если за каждый укол в карман квартира падает, тут любому довериться можно. А я же не первый встречный, не ханыга и бомж, я нормальный трудящийся человек. Кручусь, как могу, сам себе на хлеб зарабатываю, и знаю, что почём. Отчего же мне не доверять? -
  - Я подумаю, Вася. - сказал Григорий , оценивающе оглядывая нежданного помошника. А что? В самом деле, нормальный же парень, наркотиками торгует.
  - Но только имей в виду - квартиру за укол никто тебе не предлагает. Ишь, губы раскатал. На эту квартиру уже целая очередь, и ты в ней будешь самым последним.-
  - Да я понимаю. Ну пару штук-то в месяц я буду иметь? Для начала хотя бы? -
  Григорий задумался. Павел Иваныч считает, что он за свою квартиру отрабатывает, и потому ни слова пока о зарплате не говорил. О настоящей зарплате. Официальные копейки, которые через бухгалтерию, это не зарплата, а издевательство. А какая настоящая? Если после первого же трудового дня руководство "Счастливой Старости" готовы поубивать друг дружку, то штук десять баксов в месяц основной работник просто обязан получать. Для начала....Для начала? Ну, уж нет - продолжения не будет. Надо сбросить это ярмо.
  Так что помошник по любому не помешает.
  - Для начала, Вася, ты бы вот что сделал...- неуверенно начал Григорий, и тут же замолчал. Мысль, давно мерцавшая в голове, словно свет в конце чёрного тоннеля, выходом быть не могла. Никак. Там обманка, трещина, вовсе не выход. Или - не тот выход из положения, что подошёл бы ему. Но ничего больше попросту не светило. Разве что, на всякий случай...В конце концов, с волками жить, по волчьи выть...
  - Что ? - не выдержал молчания Вася, и Григорий решился.
  - Раздобудь мне винтовку с оптикой.-
  - Да хоть пулемёт раздобыть можно. - Без раздумий сказал Вася. - Были бы деньги.
  Я могу разузнать - где и что.., да и знаю, в принципе, одно место, но...дело новое, спалиться боюсь...-
  - Ты что, хочешь, чтоб я спалился ? - спросил Григорий. И внимательно посмотрел на Васю. Так, наверное, настоящий Раскольников мог смотреть, примеряясь к первой старушке. Вася поёжился. Заёрзал. И пробубнил: - Григорий Иваныч, на кой мне это, рисковать так по глупому? Вас же подставлю. Винтовка пальнёт, и торгаши мигом ментам ответят, кому её впарили. А я кто? Я никто. Меня любой мент обидеть может. -
  Григорию понравилось, что Вася неожиданно перешёл на "вы".- Да ладно тебе, не стращайся. Я ж не прошу из винта стрелять. Я купить прошу. Если ты сейчас на таком пустяке встал, чего ж дальше будет, когда работать начнёшь? -
   Вася оживился. - Знаю я одну точку на Ярославском шоссе. Но её все знают. И менты. Потому что кроют торгащей этих. А те, кроме бабок, ещё и стучат ментам. Но я попробую поискать ещё...-
  - Да везде так. Подстрахуйся. Возьми такси. И бомжа какого-нибудь, для контакта. Сам соображай, если хочешь со мной бабки ковать.-
  - Ладно, попробую. - вздохнул Вася. - Но зачем вам виновка, Григорий Иваныч, при вашей-то работе? -
  - Пригодится. Запрячь её на чердаке, и забудь.-
  - А...по какому адресу этот чердак? - спросил неуверенно Вася.
  Григорий хотел сказать - " по своему" , но вовремя осёкся. Может, парень работать настраивается? Зачем сбивать рабочее настроение?
  - Адрес потом. Вначале винтовку купи. Если своих хватит, купи на свои, я оплачу.-
  - Ладно, сделаю. - Вася задумался. Потом повернул голову. - А может, мне пострелять из неё? Потренироваться?-
  - А ты, пожалуй, будешь хорошим работником.- сказал Григорий . - Полезная инициатива, могу только приветствовать. А пока, чтобы завтра же твой танк стоял у головного офиса "Счастливой Старости" , с водителем, паспортом и трудовой книжкой.-
   - Есть, шеф. - В голосе Васи плеснуло ликованием.
  ------------ --------------------- ------------
  ГЛАВА 13.
  
   ЗАРПЛАТА СТРЕЛОЧНИКА.
  
  - Ну как, Гриша, надумал?- Павел Иваныч остро глянул поверх очков - как уколол двумя булавками. Григорий неопределённо повёл плечами и головой. В первопрестольной думают быстро, он отвык. Или вовсе не думают? Второе показалось ближе к истине, но отвечать что-то надо.
  - В принципе, почти надумал. Снайпера. - сказал он, отводя глаза. Кабинет давил, как тиски. Воздух казался пыльным, несмотря на японскую вентиляцию- кондишен. Павел Иваныч отложил бумаги, снял очки, и откинулся на спинку кресла.
  - А без театральщины нельзя ? По тихому, просто и естественно, как всегда? - сросил он.
  - Сдожно, но можно, как говорится. Однако, дело не в этом.-
  - А в чём? -
  Григорий , который забежал к Павлу Иванычу на минутку по мелкому делу, к "наезду" готов не был. Занервничал, обозлился, и решил наехать в ответ.
  - А в том. В гарантиях.- бухнул он.- Вы слишком много хотите, а я даже зарплаты своей не знаю. Я имею в виду не ту зарплату, с которой налоги платят. А другую. Сдельно-премиальную.-
  Павел Иваныч посмотрел на Григория, как на незнакомца. Наконец, изучив как следует, сказал: - Я думал, всё давно ясно. За квартиру работаешь. В которой живешь.-
  - И когда это закончится? Я вечно пахать должен? - Григорий смотрел исподлобья.
  - Не перебивай. Я не закончил. Не только за квартиру. Ещё и за свободу. -
  - Про свободу вот не надо. - Григорий обозлился ещё больше.- Мы это проходили, кажется. Насчёт плохой рекламы. Так что оставьте угрозы, Павел Иваныч . Если уж я впрягся в ярмо, то хочу знать, за что упираюсь.-
  Павел Иваныч усмехнулся. - Странно. Определённость какая-то проявилась. Ты же не убийца, Гриша. -
  - Был. - отрубил Григорий . - Но раз уж пошла такая пьянка.., извиняйте, Не советские времена на дворе, в конце концов, чтоб за голую идею упираться. Или по принуждению. Вам работник нужен? Так платите ему.-
  - Резонно. - сказал Павел Иваныч .- Хотя разговор на эту тему, признаться, я ожидал услышать попозже. Быстро растёте, Григорий Иваныч. Хорошо, давайте обсудим условия сотрудничества. Квартира, в которой вы живёте, оценивается риэлтерами в сто пятьдесят тысяч долларов. Ва сколько мы оценим вашу.., сдельно- премиальную работу? -
  - Понятия не имею. - Григорий растерялся. Он и впрямь не знал, как оценить жизнь пенсионера.., человеческую жизнь. Всю жизнь толко и слышал, что она бесценна. Так и есть, вообще-то. Он не жизнь оценивает. А свою работу...
  - Предлагаю тысячу долларов за отчётную еденицу.- сухо и благожелательно сказал Павел Иваныч .
  - Это что же...- Григорий аж оторопел.- Это же сто пятьдесят чело..., то есть, отчётных едениц, так выходит? Павел Иваныч , я не пулемётчик. Вы сбрендили?-
  - А ваше предложение?-
  - Тысяч по десять...- Григорий поскрёб в неуверенности затылок. - Опасная же работа.-
  - Чем опасная? -
  -Ну.., по пять тысяч? -
  - Перестаньте мечтать. Максимум - две. - решительно отрезал Павел Иваныч .
  Григорий не нашёл, чем возразить. Да и почувствовал, что возражать бесполезно.
  - Между прочим, - сухо продолжил Павел Иваныч , - Федя наш покойный имел и своего рода месячный план. Норму выработки. Десять едениц в месяц. Явно завышенные, форс-мажорные, и это не могло не аукнуться - Феди нет. Сейчас обстановка более благоприятная. Проценты по кредитам больше не висят, нарастая снежной лавиной, однако восемь едениц в месяц вы обязаны сделать. В связи с перспективами расширения, о которых я уже говорил. Итак, получается, что ваш минимальный оклад - это шестнадцать тысяч долларов. Есть за что упираться? -
  Сумма показалась гигантсекой, но Григорий не показал вида. Не в деньгах счастье.
  Сдёрнуть бы...
  - Не в деньгах счастье.- хмуро заявил он. - И не в количестве.-
  - Вот как? - искренне удивился Павел Иваныч .- А в чём же ?-
  - В спокойствии душевном. В уверенности. Вы меня понимаете?-
  - Ну, разумеется.- Павел Иваныч улыбнулся.- Но что вам для этого предложить? Разве что в церьковь зайти. -
  - Может быть, потом.- хмуро сказал Раскольников .- Я знаю, что мне нужно для спокойствия.-
  - И что же ? - заинтересовался Павел Иваныч .
  - Нечто вроде партнёрства. Я не хочу быть простым исполнителем. Уверенности нет. Да и как я могу быть уверен, что крайним не окажусь? Стрелочником. Вот если б я был, скажем, типа акционер.., тогда...-
  - Не понял насчёт стрелочника. - Павел Иваныч перестал улыбаться.- Поясните вашу мысль. Вы и есть стрелочник. И насчёт акций поясните. Мы не акционерное общество.-
  - Стрелочников убирают, что тут непонятного? - сердито сказал Григорий .- Вы первый узнаете, если жареным запахнет. Вас-то предупредят дружки из ментовки. А меня зачем предупреждать? Не лучше ли "крышу" на меня обрушить? -
  - Ох, Гриша, если б ты знал...- Павел Иваныч устроился в кресле поудобней, и Григорий понял, что разговор обещает быть долгим.- Если б знал, насколько знакома эта надоедливая песня. Ещё от Феди, да-да... Гриша, поверь мне, песенка эта настолько юморная, что можешь посмеяться над страхами. Поверь, некого тебе бояться, кроме самого себя и страхов ствоих. Знаю, что не поверишь. Как и Федя не поверил. А ведь подумай - только страх и сгубил беднягу. Так ведь? Так. Он всё за оправдание своё цеплялся - из милосердия, мол, работает. Первое - согласен, из милосердия. Старикан тот уж очень мучился, гэбист бывший. Федя мне всё и выложил, как попу какому. А какой из меня поп? Я бизнесмен. Я не отпускаю грехи, я деньги зарабатываю. Так что пришлось Феде продолжить, хотя какое уж тут милосердие ? Страх, только он и губит.-
  - Я вам не Федя.- сердито сказал Григорий. - И я не про то. О зарплате мы договорились, но я о другом. О заказе вашем. Песнякам положено помирать, это никого не волнует. А Нина ? Сами говорили, что криминал авторитетный у неё в дружках. О ментах тоже не забывайте. Я заказ выполню, а дальше что? Не спокойней вам будет убрать стрелочника ? Нет уж, за Нину я могу взяться, есди буду в доле. Тогда вы меня прикроете. Я же - часть фирмы. Типа акционер.-
  - Да, ты не Федя. - удивлённо- восхищённо сказал Павел Иваныч. - Тот наглостью никогда не грешил. И долго думал, Гришенька ? -
  - Долго, не долго, а вот надумал. Чем больше доля, тем мне спокойней.-
  Павел Иваныч внимательно поглядел в глаза Раскольникову. Пристально поглядел. И сказал тихо: - А ведь не сам ты такое придумал, Гриша. Нинка подсказала, да? -
  - Я не тупой, в подсказках не нуждаюсь.- Григорий спокойно выдержал взгляд начальника.
  - Что? Заказала меня, да? - Павел Иваныч прищурился недобро.- Правду говори, Гриша.-
  - Да вы сбрендили. - от души возмутился Григорий .- Неужели и впрямь за тупого держите? -
  Павел Иваныч чуть успокоился.
  - Ну, так закажет. - сказал он.- Точно - закажет. Попозже. Знаю я Нинку. Не тебе, другому закажет. -
  Помолчав, он качнул головой.- Не успеет, сука. - И поднял глаза.
  - Григорий Иваныч, вы серъёзную заявку сделали. Хм, акции. Но я соглашусь. В принципе, можно пребразовать фирму и в акционерное общество, это не проблема. Только зачем? Для спокойствия вашего? Всю бухгалтерию высветить? Все левые договора? Глупость несусветная, нет. Но дельная мысль в вашем предложении есть. Официально я - владелец "Счастливой Старости". Так? Так. Но, вспоминаю, составляли мы с Ниной давным давно какой-то договорчик, где что-то говорилось о совместном владении. Она денег раздобыла на начальном этапе, и пришлось оформить активы на обоих. Я и забыл про тот договорчик. Надо найти его, и посмотреть, что можно для вас сделать, Григорий Иваныч.-
  - Как-то неконкретно вы говорите, Павел Иваныч .- буркнул Григорий, чувствуя, что он заказа на Нину отвертеться не получается.
  - Так надо договор посмотреть. Нинка не дура - про него вспоминать. Теперь он копейки стоит. Верну её деньги с процентами, вот и всё. Не половину же отдавать - теперь половина активов стоит - ого-го! Спасибо тебе, Гриша. Напомнил. Вот её долю я мог бы тебе обещать. Уточню по цифрам попозже, хорошо? -
  - Обещания ничего не стоят. Гарантий не вижу. - безразлично сказал Григорий .
  - Будут и гарантии. Придумаю что-нибудь. Вернёмся к разговору попозже, хорошо?-
  Григорий кивнул Кажется, отвертелся. Пусть временно. Никого убивать он не будет. Уходя от Павла Иваныча, Григорий подумал с горечью, что даже маленькой победой нельзя назвать этот исход разговора. Не оставляла уверенность, что и тут Григорий действует по воле Океана, хотя вроде уворачивается от неё. Почему? Потому что...воля Океана шепчет - убить - нужно.
  Но мало ли чего хочет эта сволочь Океан. Григорий просто не мог пока найти точки опоры в его податливости, чтобы вдарить ему по морде. Просто кругом был Океан. Пока он только шлёпает его по щеке волны, чтобы не утонуть, вот и всё. Вот и вся борьба. Если б Океан шептал - " убить- можно", было б неизмеримо легче. Это действительно шёпот, а не воля Океана. Можно, но не хочется. Лень. Да и зачем? Мало ли что можно. С многоэтажки головой вниз - тоже можно. А вот когда нужно...Тяжело бороться с волей Океана. Невозможно. Пока невозможно.
  --------------- ------------------- ---------------
  
  ГЛАВА 14.
  
   З Н А Т Ь В Р А Г А В Л И Ц О .
  
  Возле своего дома, рядом с небольшим частным магазинчиком, располагалась оранжевая палатка с книжной торговлей. Григорий никогда раньше и не подходил к пареньку- торговцу - чего там выбрать, кроме детективов и дамских романов. Григорий сам, можно сказать, в детективе живёт, и как выпутаться, не знает. Но в этот раз что-то толкнуло. Запер машину, и вместо родного подъезда повернул к палатке. Парнишка молодой совсем, явно начинающий торгаш, на палатку только и наторговал. Окинул взглядом корешки книг. Так и есть. Детективы и прочая чушь. Даже как-то неудобно было спрашивать о Достоевском, но парнишка, что называется, принялся раскручивать потенциального покупателя.
  - Есть Маринина, Донцова - новинки.Вас что интересует? Детективами увлекаетесь?-
  - Да.., вообще, беру иногда...- нехотя соврал Григорий .
  - Какие? Вот исторический, новинка, Борис Акунин, супер. Вот остросюжетный, приключенческий, Бушкова - мастер закрутить сюжет. Или...-
  - Нет, лучше исторический. Больше нравятся.- спохватился Григорий .- У вас нет про Раскольникова? -
  - Раскольников? Вроде знакомая фамилияю - Парнишка наморщил лоб.- Нет, не помню. А кто автор? Я их лучше знаю.-
  Григорий помялся, боясь попасть впросак. У него имелись три кандидата в авторы - Толстой, Толстоевский и, наконец, Достоевский. Вроде - помнилось- Достоевский написал, но Григорий вполне допускал, что путает его с Толстоевским, по сходности звучания. Но Толстоевский явно помельче Толстого будет, а роман "Преступление и наказание" в своё время был бестселлером. Мог ли какой - то Толстоевский накатать такой роман? Сомнительно. Это скорее под силу Толстому, он классик, его в школе изучают.
  - Автора я не помню, но он не из современных. Классик какой-то. Ну, про Раскольикова..., он там двух старух замочил.-
  - Двух старух? - заинтересовался парень.- Сексуальный маньяк? -
  - Да нет. - Григорий поморщился.- Он их ограбить хотел. Точнее, одну ограбить. В вторую до кучи пришлось, случайный свидетель. -
  - А убил тогда зачем? Это ж другая статья. Или всё-таки маньяк? -
  - Да не маньяк. Нищий студент. А старуха ростовщица, богатая.-
  - Ростовчанка, так правильно.-
  - Да не из Ростова она. - Григорий начал нервничать. Парень удивительно тупой.- Ростовщица - это вроде банкирши. Она деньги взаймы давала, под залог. Брюлики, рыжевьё у неё было с закладов, вот его и увёл студент.-
  - А как он их мочил, если охрана не слышала? Душил, что ли? -
  - Топором зарубил. Да и не было охранника.-
  - Что, отлучился куда? -
  - Вообще не было. Никто её не охранял, банкиршу эту.-
  Парень недоумённо поднял брови.- Так не бывает. Банкирша без охраны. Это же анекдот. -
  - Нет. Просто рагьше люди были другими. С другой культурой. И жизнь другая.-
  - Да? Млжет быть. - Парень задумался. - Всё равно. Банкирша деньги выдаёт, и без охраны. Я бы такое запомнил. Ну хорошо, а чем кончился детектив? На чём замели этого...как его...Раскольникова? -
  - На статье в газете, которую сам студент и накатал. Что есть люди, типа крутых, которым можно убивать и грабить. Следак и допёр, что студент про себя написал. Ну, и сказал студенту. -
  - А тот что? -
  - Раскололся.-
  - А других улик не было? Типа кровь на одежде, отпечатки? -
  - Нет. Только статейка в газете.-
  - Так с чего он раскололся? В пресс-хате замордовали?-
  - Да не было тогда пресс-хаты. И студент на свободе гулял. Погулял, подумал, и сдался.-
  - На свободе? Без улик? И сам сдался? - не поверил паренёк.- Он что, идиот? -
  - Нет. Может , совесть замучила. Или ещё что.-
  - Совесть? - парень засмеялся. - Не смеши. Совесть - это анекдот.-
  - Я ж говорю - люди другие были. Может, ещё чего. Мне надо узнать - отчего он сознался.-
  - Если не идиот...Мне тоже стало интересно. Что за детектив? Я поспрашиваю на оптовой базе. Раскольников... Я запомню. Завтра подойдёте? -
   - Постараюсь. -
  - Да вы не беспокойтесь, я отложу для вас, если найлу. -
  Григорий кивнул, и отошёл. Его начала занимать вроде беспричинность своего поступка. С чего он подошёл вдруг к книжному лотку? Раньше проходил мимо. Книжку про Раскольникова, если приспичит, всегда в библиотеке можно отыскать. Перечитать классика следует, но нет времени и особого желания. Успеет. Так с чего он наехал на парня и начал интересоваться тенями прошлого? Он сбрендил, что ли?
  Григорий в поисках ответа вспомнил прошедший день - и сразу увидел причину. Да, в офисе "Счастливой Старости" , идя к выходу, столкнулся нос к носу с тем самым ментом - подолковником, что "воспитывал" его, кажется, сто лет назад в райотделе милиции. Как его зовут? Кажется, Свиридов Алексей..., отчество забылось. Следак явно узнал Григория, но прошёл мимо. Впрочем, если б Григорий поздоровался, мигом бы "вспомнил". Менты, они на людей чуткие. Ясно вроде - мент прикормленный и свой, так чего тревожиться? Наверняка к Иванычу за зарплатой явился, да и хрен бы с ним. Может, даже догадывается, что клиентов глушат, ну и что ему за дело? Так чего тревожиться? Да пусть бы мент твёрдо знал - кого и когда замочил Раскольников , и что с того? Заявы-то нет. Недаром парнишка посмеялся, услыша слово "совесть". В наше время это просто анекдот из одного слова. Так чего тревожиться?
  Порой Григорий странным образом сожалел, что спасён пьяной матроснёй с "Корины"из лап ледяного Океана. Если б этого не было, насколько свободнее он мог бы сейчас жить. Отличная работа, хорощие перспективы. Если исправить отдельные неудобства - только живи и улыбайся. Начальника пристрелить, выгнать Нику, избить Нинку, чтоб про закидоны забыла - и стать фактически главой фирмы. В этом воля Океана, это же ясно. Любой нормальный так бы и поступил. Жаль, что Григория спасли. Но его спасли, и это была та страшная, невозможная для Океана реальность, в которой пришлось жить Григорию. Он не растворился в Океане. И он видел своими глазами, как матросы с "Корины" били морду Океану. Они наплевали на его волю. Просто набили морду вёслами своего баркаса и спасли Григория. Поэтому Григорий больше не мог верить воле Океана.
  Если б всё повернулось по другому...Матросы с "Корины" могли бы сожалельно почесать в затылках, да и проплыть себе мимо. Волна огромная, а "Корина" маленькая, опасно. Можно просто радировать, сообщить координаты - пусть пришлют кого посильней для спасания. Нет, нажрались водки и пошли бить Океан. Эту несуразицу уже не исправить. Если б они проплыли мимо, Григорий бы утоп, ясное дело, но шанс спастись самому и победить Океан у него имелся. Теоретический, конечно, но почему бы не помечтать, что волны могли вынести Григория на берег, что он нашёл бы силы уползти подальше, согреться, оклематься - и встать на ноги...Победителем Океана...Помечтать можно, однако Григорий отчётливо понимал, что победить Океан невозможно. Он встал бы на ноги рабом Океана, благодарным за то, что Великий Океан смилостивился и подарил ему, жалкому своему рабу, ещё немного жизни..., чтобы Григорий исполнял его волю - волю Океана. Да , тогда бы Григорий глущил "песняков" с чистой совестью и только радовался бы растущим прибылям - это воля Океана, и он её исполнил.
  Григорий не хотел быть рабом Океана. Теперь он понимал, что большинство людей именно его рабы, но просто не понимают этого. Может, потому и рабы. Но он понимал. К счастью, его спасли. Спасли люди. Спасли человека. К сожалению, приходилось им быть, человеком. Такова эта паскудная реальность, в которой Океану набили морду. И теперь Григорий, в отличии от окружающих, точно знал, что делает что-то не то, глуша пенсионеров. Но пока не видел иного способа, как остаться в живых и на свободе. Но есть же способ набить Океану морду. Есть, он это видел. Это возможно. Но пока этот способ не найден, пока приходится жить по воле Океана, остаётся держаться...Пока Григорий держится, и это удивительно. И тут Иваныч прав - главный враг Григория - внутри. Это страх , совесть или ещё что непонятное, что может толкнуть на самоубийственное раскаяние. А он не знает даже, отчего сдался тот, книжный то ли предок, то ли однофамилец Раскольников. Прав Иваныч - главный враг сидит внутри. А врага надо знать в лицо - страх это, совесть или ещё что непонятное. А для этого хотя бы прочитать роман...
  Вот что толкнуло Григорий к действию, вот отчего он наехал на парнишку с дикой своей просьбой о позабытой всеми книжонке, ненужной никому, кроме высоколобых идиотов с Запада. Значит, всё правильно - парнишка раздобудет книжку, и Григорий успокоится, прочитает. Да, тревога виновата, из-за встречного мента. А он ведь и точно приходил за зарплатой! Григорий вдруг вспомнил, что получил сегодня 16 тысяч долларов - первая получка. Он и позабыл про них. Конечно, норму в восемь учётных едениц Григорий не выполинил, но эта норма совсем недавно и установлена. Так Иваныч и объяснил Григорию, почему выплачивает полную зарплату. Чтобы Григорий оценил, проинкся и в следующем месяце отработал этот аванс. Без трудовых подвигов, понятно. Просто норму выполнил. Без напоминаний.
  Почему он забыл о деньгах? Поднимаясь по лестнице, Григорий ощупал пачку долларов в кармане. Увеситстая.Сто шестьдесят стодолларовых банкнот, перетянутая скотчем. Он забыл про неё сразу, едва сунул в карман. Он не собирался тратить их. Это воля Океана. Если истратит, шансов вырваться вообще не останется. Хотя бы тут он обязан сопротивляться. Что делать с деньгами, Григорий ещё не знал. Но точно знал, что их нет. Для него, по крайней мере. И для Ники, ибо муж и жена, пусть будущие, считаются одним целым. Проживут и на официальную зарплату. Другие живут, и ничего.
  У своей двери Григорий нажал на кнопку звонка, ленясь достать ключ. Но достать пришлось, потому что Ника не открывала. Куда ушла? Да и как могла уйти, если на цепи сидит? Не случилось ли чего с дурой? Григорий поспешил открыть дверь.
  --------------- ------------------- ----------------
  
  ГЛАВА 15.
   С В О Б О Д А - Э Т О С М Е Р Т Ь .
  
  Две недели, прошедшие после вербовки сутенёра Васи, прошли - считал Григорий - весьма плодотворно для их с Никой отношений. Отправить её в больницу Григорий так и не решился. По многим причинам Тут и страх одиночества, что преследовал со времён схватки с Океаном, и жалость к девчонке, и...в конце концов, кто план выполнять будет?!
   С устройством на работу нового "забойщика" проблем не возникло. Павел Иваныч только плечами пожал. Новый медбрат? Возьмём, раз Григорию нужно. Это проблема Григория. Как понял Раскольников , всех окружающих, причастных так или наче к его делам, заботило лишь одно - собственная безопасность. Иваныч, уж на что волк тёртый, и то старался говорить о настоящей работе только намёками. Ника догадывалась, раз уж с Васей поделилась, но виду не показывала. Ну, уколы. Григорий велит, она и ставит, ей-то что? Она подчинённый.
  Так же поставил себя с самого начала и Вася, попросив в первый же рабочий день письменное распоряжение от Григория - на обслуживание пенсионеров., пофамильно и поадресно. Такая новинка в практике "Счастливой Старости" заставила поначалу выпучить глаза, тем более, что Васе и подписи показалось мало, печать требовал. После долгих споров и препирательств сошлись на распоряжении без печати. Раз её всё равно у Григория не было. И толкьо на тех пенсионеров, которым требовались уколы или таблетки "от Раскольникова". Прочих немощных Вася согласился обхаживать без приказа. Однако сумма подписанных им приказов впоследствии могла обернуться против Григория, так что Васе пришлось признать, что возврат начальнику этих "расстрельных " списков просто необходим. Конечно, после благополучных, тихих похорон "клиентов". Понятное дело, что дикие требования, и в любой приличной мафии за подобные закидонйы Васе мигом бы прочистили мозги и зубы, но Григорий только рукой махнул - будь по твоему. Денег все заработать хотят, а крайним стоять никому не надо. Григорий всегда старался идти навстречу людям.
   Тем более, что другие договорённости Вася не оспаривал. Раздобыл и винтарь с оптикой, за который содрал с Григория пять штук баксов, и наркоту для Ники разбавлять начал. Григорий не мог нарадоваться, глядя на мучительно-недоумённое, тягомотно-сумеречное состояние своей невесты. Половинная доза раз в два-три дня облегчение приносила чисто символическое, и Ника в поисках причины ухватилась за идею о неизвестной болезни. То ли грипп, то ли ещё какая хворь. Или вообще малокровие. И ныла целыми днями на радость жениха, как ей плохо и какая она больная и слабенькая. Григорий радость наружу не выпускал, напротив - хмурился даже, наливая Нике красного вина от малокровия, и ещё сомневался вслух, что Ника бросила свой морфий или другую дрянь. Если б бросила, давно бы все ломки прошли.Это ломка, наверное, а вовсе не грипп и не малокровие. А раз ломка, значит, колется втихую...и где берёт только?
   Ника очень обижалась и возмущалась на такие подозрения, которые Григорий заканчивал обычно предложением лечь в больницу, с каждым разом всё более настойчивым. Настолько уже настойчивым, что Ника была вынуждена согласиться на более лёгкий вариант - сесть на цепь, чтоб Григорий успокоился.
  Обидное предложение, унизительное, но деваться было некуда. Разве только в больницу, но туда ведь никакой Вася с морфием не проскочит, а тут Вася был под рукой, точнее - под телефонной трубкой. Стоило Нике заявить, что она хорошо себя чувствует и хочет работать, как Григорий тут же отстёгивал её с цепи, после чего Ника бежала на работу, к Васе, пенсионеров обхаживать. Правда, за одним рабочим днём следовали два-три малокровных и нерабочих, но Григорию и этого хватало.
   Но уходя из дома и оставляя Нику, на цепь сажать никогда не забывал. Купив несколько собачьих цепочек, Григорий их склепал, вместе с металлическим ошейником на общую длину двадцать четыре метра. Затем ввинтил в дубовый паркет коловорот - нечто вроде огромного шурупа, вокруг которого намертво стянулся склёпанный конец цепи. Ника доставала на этой цепи по всем комнатам, кухне, ванную и туалет, но одевать ошейник с замочком поначалу наотрез отказалась.
  - Я что? Собака? - заявила она, примерив ошейник. Подумала, и ещё заявила:- Я себя дурой чувствую.-
  - Какая же ты дура? - возразил Григорий .- Ты умница. Ты выбираешь цепь, а не свободу. И правильно делаешь, потому что полная свобода - это смерть.-
  Григорий вспомнил седую от пены бескрайнюю поверхность Океана. Вот где была предельная свобода. Григория передёрнуло.
  - Почему это смерть? - пробубнила Ника, уныло глядя на ошейник.
  - Вот посидишь на цепи, живая и здоровенькая, подумаешь, как следует, и поймёшь, почему. Давай ошейник на талии попробуем застегнуть. Они с шеей, по моему, одинаковые.-
  Примерили и на талию - оказалось впору. Потом - на шею, где ошейник болтался, но разобиженная Ника в собачьем ошейнике выглядела так уморительно и такой дурой, что Григорий от хохота чуть не упал. Давно он так не смеялся, но дохохатывать пришлось в ванной, укрывшись от разъярённой пленницы размахивающей своей цепью.
   Но дело было сделано, и даже ненадёжность ввинченного в паркетину коловорота его не сумела развалить. Ника долго, не один раз, пыталась вывинтить коловорот, используя вместо отвёртки ложки, половники и ножи. Даже Григорий обратил внимание на странную гнутопокорёженность столовых орудий труда. Спросил, ответа не получил, догадался - и успокоился. Вывинтить коловорот из дубовой плахи было под силу разве что..., да ножовке только, по металлу которая , чтобы срезать головку. Но усилия даром не пропали - Ника расшатала паркетину и выдернула её из пола, этакую плаху дубовую. Вместе с ввинченным коловоротом и цепью всё это хозяйство весило килограммов десять, хотя и позволяло уже передвигаться и подальше квартиры. Но Ника так и не решилась на подобную прогулку.
   Подёргавшись, смирилась, успокоилась, и так и сидела на цепи - лечилась. Щи варила вкусные, да телевизор смотрела. Книжки читала ещё. А по вечерам лаялась с Григорием на тему свободы. Григорий так и не сумел убедить девчонку, что свобода - это смерть, и в реальности существует только свобода выбора своей цепи. Трудно убедить в этом человека, сидящего на цепи.
  ---------- ---------------- --------------
  
  
   ГЛАВА 16.
   П О М О Щ Ь О Т Р А С К О Л Ь Н И К О В А .
  
  - Дела идут отлично. - похвалил однажды Павел Иваныч Григория, пригласив к себе в кабинет. - Трудовой энтузиазм явно присутствует, и во вполне допустимых пределах. Я всё уверенней смотрю в будущее, и только благодаря вам. Спасибо. Но...не хотелось бы вам сменить на время вид деятельности ? Отдохнуть, так сказать, от рутинной работы?-
  - Как понять? - озадачился Григорий, гадая, где сплоховал. Да вроде нигде. Вася с Никой месячную норму трупов даже перевыполнили - Вася не лентяйничал, только команду дай, стремясь зарекомендовать себя на новой работе с лучшей стороны. Григорий мог спокойно "намечать цели", обходя подопечных с заботой и контролем, и обретая с каждым днём всё больше уверенности. Или...Вася где сплоховал?
  - Да не тревожтесь вы, Григорий Иваныч. Это не связано с нашей работой. Просто у меня есть друг - медик, Фёдор Кузьмич Поскрёбышев. - пояснил Павел Иваныч . - Ему требуется ваша помощь. -
  - Это какая ещё помощь ? - насторожился Раскольников .
  - Чисто психологическая. Рассматривайте это, как командировку по обмену опытом, с соответственным увеличением оплаты. -
   На следующий день Григорий прибыл в Центр Донорской Транслантологии, в указанное время и в указанный кабинет, где его встретила, как родного, бригада трансплантологов - хирургов. Ихний шеф, друг Павла Иваныча, Фёдор Кузьмич, дружески и даже с почтением пожал Григорию руку, и сказал очкарику Лёше - тощему парнишке в белом халате : - Вот он, тот самый Раскольников, о котором я говорил. Он не легенда, он живой, как видишь. Стыдись, Лёша. Специально для тебя, подлеца, человек прибыл. От важных дел оторвался, не чета нашим. Знаешь, где он работает. И тебе не стыдно, Алексей? -
  Все трансплантологи с укоризной уставились на Лёшу. Тот побледнел, потом покраснел, и пробормотал сконфуженно: - Ну, я же обещал, Фёдор Кузьмич. Больше такого не повторится. Я справлюсь, правда же. -
  - Точно ? Можно твёрдо на тебя рассчитывать? - Фёдор Кузьмич, казалось, прожигал очкарика ренгеном. Лёша поглядел на Григория, как карлик на великана, и сказал: - Клянусь, что не подведу. Если Григорий Иваныч будет рядом.-
  Григорий ничего не понял ни из этой сцены, ни из разговора. Он просто отдыхал душой, осматриваясь с любопытством экскурсанта в новой обстановке. Его переодели в белый халат, дали в руки саквояжик, небольшой, но увесистый, и посоветовали обращаться с ним очень осторожно - вещь дорогая и очень необходимая, и брагада счастлива, что сегодня чемоданчик-термостат, наконец, в надёжных руках. А то вечно его искать приходится. В принципе, для специальный работник нужен, но в наше время приходится экономить, где возможно.
  Это ему высказала очень милая блондинка-медик, с невероятно прозрачными зелёными глазами. Настолько красивая, что Григорий порой не слышал её, только разглядывал. Лида...
  - Разве можно быть такой красивой ? - спросил Григорий с искренним изумлением.- Давайте, я лучше вас охранять буду. Вместе с чемоданчиком. -
  Лида хохотала до неприличия над любым замечанием Григория, претендующим на остроумие. Да и над не претендуюшими тоже. Только слишком часто курила. Для её нежной, необыкновенно чистой кожи табачный дым являлся преступлением. Он же вызывает морщины. Григорий так и сказал, но Лида возразила, что разглаживает морщинки коньяком. Каждый вечер. Григорий искренне ужаснулся, и сказал, что Лиду следует посадить на цепь. Он бы так и сделал, будь её мужем. Кстати, его Ника ещё невеста, но уже на цепи сидит. Правда, она не только пьёт и курит, но ещё воровка, наркоманка и шлюха. А Лиду он просто за красоту бы посадил на цепь.
   Лида заметила, что Григорий высоко ценит женщин, и бригада трансплантологов загоготала. Немножко нервенно, потому что уже сидели в мчавшей по вечерней Москве машине "Скорой помощи"".
  Фёдор Кузьмич непрерывно слушал рацию, то и дело повторяя: - Наш коиент, да-да, наш клиент...-
  Он сделал запрос в какой-то информационный центр, называя собеседницу по свойски: - Веруся, лапонька, рыбонька. - А потом, положив трубку рации, энергично сказал 6 - Верке, сучке, полштуки придётся отстёгивать. Возьмёт удар на себя. -
  - Что, есть родственники у этого...покойника? - с надеждой поинтересовался Лёша. Его трясло.
  - Сестра. - сказал Фёдор Кузьмич. - Но она тянет срок в колонии, так что предъява нам пока не грозит. Верка обещала, что вообще её не впишет в нашу информационную справку. Её могут за это взгреть, скорее теоретически, но за это придётся заплатить. Зато у нас руки развязаны. Есть бесхозный покойник, оружие к бою...-
  - Ещё не покойник. - сказала Лида, прикуривая новую сигарету.
  - Это мелочи. - сказал Фёдор Кузьмич. - Лёша справится. И кончай курить, уже приехали. -
   В гулком каменном безлюдном коридоре их встретил человечек в зелёном халате с бурыми пятнами. С Фёдором Кузьмичём он поздоровался кивком головы, остальных просто обвёл взглядом - развернулся, и двинулся чуть впереди Кузьмича. Григорий , который тащил следом чемоданчик, слышал весь их разговор.
  - Как он? - спросил Кузьмич.
  - Висит ещё. На аппарате.Если отключить - всё. Но шансы есть, в принципе. Парень молодой, крепкий. Может, хотя бы до утра подержвать на аппарате? -
  - А мы что, зазря приехали? - сварливо отозвался Фёдор Кузьмич - Аппарат другим понадобится. Час подождём, не больше. Черепно-мозговая - и всё?-
  - Чистейшая. Удар тяжёлым предметом. Не ваша работа, случаем, хе-хе ?-
  - Комплимент не по адресу. До такого уровня нам расти и расти. Но клиент явно наш. Анализы все готовы? -
  - Ешё нет, Кузьмич. Занят же был, откачивал его, от стола еле вырвался тебе позвонить. Но гепатитов явно нет, по внешним признакам - других вирусов.-
  - А по СПИДу, как обычно? -
  - Ну, долгий же анализ. Опять на ваш риск. Но, по моему, чистый - не наркоман и не гомосек. Ты пробил - кто он ? -
  - Студент-третьекурсник, холостой...Короче, наш он, вполне подходит. Ладно, возьму риск по СПИДу на себя.-
  - А на что заказы? -
  - На всё, и в очередь. Если точно, как рассказал, забираем по максимуму. Ну, ты и хапнешь. -
  - Это я-то? Вот вы хапнете, это да. - В голосе реаниматора мелькнула зависть. - Одна почка до ста тысяч долларов стоит, сегодня в газете прочитал.-
  - Поменьше ерунды читай. Сто тысяч - это больной платит, по результату. Тут и операция по пересадке, и транспортировка, и забор, и плата за информацию и посредничество. А сама почка тянет тысяч на десять из всей суммы, не больше. Тебе две, нам остальное, причём весь риск наш. Ещё неизвестно, кто больше получает.-
  Поднялись по лестнице, прошли ещё по коридору, где по сторонам белели двери с табличками, навстречу стали попадать люди в белых и зелёных халатах. Со стороны двух медсестёр, что стояли у окна, донеслось тихое, но чёткое: - Глянь, Маш, стервятники прилетели.-
   Они вошли в двери с табичкой "Операционная", и реаниматор кивнул на стулья возле стены. - Располагайтесь.-
  Они с Кузьмичём прощли дальше, в саму операционную, закрыв за собой стеклянные двери, сквозь которые были видны огромные круглые лампы наверху, приборы, блестящие никелем, столики с инструментом - и голый человек с перебинтованной головой, наполовину скрытый белой ширмочкой.
  Вышла пожилая медсестра с устылыми, выцветшими глазами, собирая чёрный шланг или кабель вокруг локтя. Закрыла стеклянные двери и сказала, окинув их равнодушным взглядом: - Стервятнички. Уже сдесь. Обождать придётся. Здравствуйте.-
  - Подождём.- сказал Володя, розовощёкий крепыщ, четвёртый член бригады.- Здравствуйте, Клавдия Викторовна. -
  Остальные промолчали, отделавшись кивками голов. Когда она вышла, Володя встал на ноги: - Нечего ждать. Давайте к операции готовиться. -
  Лида и Лёша принялись переодеваться в другие, стерильные халаты, помогая друг дружке. Когда принялись мыть руки и натягивать резиновые перчатки, Григорий спросил: - А я 7 -
  - Не надо. Чемоданчик.- пробубнила сквозь марлевую повязку Лида. Володя открыл двери операционного зала.
  Реаниматор и Фёдор Кузьмич, оба уже в марлевых повязках, осторожно разбинтовывали голову потерпевшего.
  - Надо торопиться. - буркнул Фёдор Кузьмич, сматывая бинт.- Я в аэропорт звонил. Самолёт нужный скоро взлетит. У нас три часа.-
  Как и всякий нормальный человек, Григорий предпочитал не смотреть на кровь, скальпели и прочие неприятные операционные вещи. Он отвернулся от стола, вкруг которого встала бригада. И начал разглядывать стены, окна, деревья за окнами. И слушать зваканье и врачебные реплики вполголоса.
  - Лида, ну ты готова? -
  -Да, да.-
  - Лёша, работай. Аппарат не отключай, Володя. Как в прошлый раз. Он же фиксирует.-
  - Ну, сколько можно вспоминать, Фёдор Кузьмич...-
  - Лёша, чего ждёшь? -
  Мимо Григория пробрался реаниматор, оборачиваясь и бубня: - Я выйду, Фёдор Кузьмич, уж извините. Не могу на это смотреть. Три часа с того света вытаскивал.-
  - Иди уж, спасатель. - буркнул Фёдор Кузьмич. - И кого вытащил? Овощ?-
  - Фёдор Кузьмич, - голос Лиды. - А он сам уже задышал. Глядите, вот на дисплее кривая ползёт. -
  - Это разве задышал ? Пульс-то где? Это пульс? -
  - Редкий, но...-
  - Да всё равно умрёт. Мы для гаданий сюда приехали или деньги зарабатывать? Самолёт ждать не будет.-
  Молчание, шорохи, вздохи.
  - Лёша, в чём дело? Тебя только ждём. -
  Опять молчание.
  - Алексей, ты чего обещал? - прошипел Фёдор Кузьмич.- Посмотри на Григория Иваныча. Он же отвернулся от тебя. Жалкое зрелище. Даже презрения не достоин. Слабак. Тюфяк. А ведь клялся, что рука не дрогнет. Где твоя совесть, Алексей? -
  Григорий не выдержал и повернул голову в сторону операционного стола. Очкарик Лёша, потный, красный, маялся у изголовья больного с молотком в руке. Вситретив взгляд Григория, он расправил согбенные плечи, выпрямился - и посмотрел уже спокойно и уверенно на голову, возле которой покачивался его молоток. Примерился - и аккуратно, твёрдой рукой, тюкнул молотком. Григорий успел заметить, прежде чем опять отвернуться, как мелко затряслись пальцы лежащего - и обмякли.
  - Молодец. Теперь бинтуй обратно голову. Лида, вскрывй. Осциллограф выдал линию.-
  Григорий легко и глубоко вздохнул. Острый спиртовой воздух операционной показался необыкновенно живительным. Воздух Океана - он узнал его сразу. Океан, воля твоя... Григорий словно искупался в прозрачной синеве душевной лёгкости и даже счастья. С благодарностью вспомнил Павла Иваныча. Чуткий руководитель, в нужный момент он направил его к этим удивительным людям. И как вовремя. Григорий необыкновено остро ощутил единство с этими людьми. Он не одинок, нет. Рядом люди. И вовсе он не так плох. Другие гораздо большие негодяи. Хотя и делают очень хорошее дело - он чувствовал это. И знал, что множество других людей будут несогласны с этой мыслью о правоте убийц.
   Это тут же подтвердил Лёша, заговоривший возбуждённо и радостно: - Я чего боялся-то, Кульмич. Только сейчас понял. Всё ждал - вдруг ОМОН сейчас ввадится - и всех в наручники. Как на прошлой неделе, конкурентов наших замели.-
  - Тебе ж говорили, - голос Кузьмича звучал раздражённо,- что за дело замели. Они цену сбивали, и не отстёгивали, кому положено. Вот и результат. У нас всё законно. Даже санитарки проплачиваются. Но ты за ребят не переживай. Помурыжат, и всё одно отпустят. За отсутствием состава преступления. -
  - А точно не посадят? -
  - Сам увидишь. Если по большому счёту, в чём они виноваты? Что бабки сшибали, считай, на чужой территории. И хозяевам не отстёгивали. Наказать надо, а сажать за что? -
  - Это ничейная территория пока что, сам говорил. - возразил Лёша.
  - Вообще-то, ничейная. Но чиновники из Минздрава так не считают, и вообще-то правы. Порядок кому-то надо наводить. -
  - Чего ж не наводят? - буркнула в сердцах Лида. - Почему мы мочим, кого хочем, и вырезаем, чего пожелаем? -
  - Не надо язвить, душенька. - миролюбиво заметил Фёдор Кузьмич.- А то печень повредишь. Григорий Иваныч, как термостат, у вас? Хорошо. Включайте кнопочку, красненькую, сбоку. Уже пора.-
  - И всё-таки, почему? - спросила Лида.
  - Ты моё мнение слышала. Сам покойник в этом и виноват. Кто ж ещё. -
  - Хахмите, Фёдор Кузьмич ? - хмыкнул Володя.
  - Фмлософствую. Григорий Иваныч, давайте сюда термостат.-
  - Что? -
  - Ну, чемоданчик ваш. Это мини-холодильник для транспортировки органов. Последний писк научной мысли, между прочим.-
  Григорий положил на операционный стол чемоданчик, стараясь не смотреть на покойника.
  - Белую клавишу, будьте добры. -
  Он нажал. Чемоданчик щёлкнул, распахнулся и осветился. Пахнуло острым холодом. Внутри имелись четыре отделения. Лида привычно и ловко опустила в самое большое светло-коричневую печень, в два соседних поменьше - синеватые почки.
  - Опять белая. И красная. - сказал Фёдор Кузьмич .- С сердцем придётся подождать, это сложнее. -
  Григорий закрыл термостат, и отошёл с ним. Было спокойно и хорошо. Обдумывал глупый вроде ответ Кузьмича про покойника, который сам же и виноват. Отчего-то ответ казался вне логики справедливым , истиной в последней инстанции. Спустя пятнадцать минут в термостат загрузили и сердце.
  - Быстро управились. Лидуша, та молодец. Руку набила. Мы успеем. - Фёдор Кузьмич с Володей сноровисто зашивали разрезы суровой ниткой. Как начал понимать Григорий, основным хирургом тут была Лида. Она уже стягивала перчатки и окровавленный халат. С последним стежком ритм работы словно подстегнули. Все заспешили, стаскивая халаты и наскоро прибираясь.
  - Ну, всё, всё, на выход. - поторапливал Кузьмич. - Оставьте инструменты, без нас уберут. -
  Спустя десять минут автомобиль Скорой помощи, включив мигалку, мчал их по проспекту в сторону аэропорта. Впрочем, в аэропорт уехал один Кузьмич с термостатом, а остальных вскоре высадил на перекрёстке. Бригада села в такси и вскоре расположилась в квартире у Лиды, трёхкомнатной, полупустой и страшно запущенной. Всякий посторонний решил бы, что тут проживает алкаш и неряха, зотя и со средствами. Новенький полированный стол бугрился слоями газет, прожжённых окурками, в пятнах вина и присохших закусок. Хозяйка убиралась просто - на старый слой газет настилала новый - вот и уборка. Обои наклеены неровно, пузырями, хотя и новые, и дорогие. Явно медики и клеили, всей бригадой.
  Пол не метён со времени постройки квартиры. Широкая кровать сваляна комом. Стулья вповалку, телевизор стоит криво и глядит больше в стену, словно кто-то задел его бедром, да так и оставил. Непомытые чашики-кружки-ложки где только не валяются - и на стульях, и на полу, в слое окурков. А уж окурки...Они словно плодились в этой квартире, захватив все пригодные для размножения ёмкости вроде чашек, консервных банок, тарелок и просто поверхностей, начиная со стола и кончая полом.
  Ребята сноровисто и привычно очистили стол, прибавив к кучкам посуды и окурков новые, застелили новый слой свежих газет, и принялись выкладывать купленные по дороге закуски к четырём бутылкам французского коньяка. Лида сразу заперлась в ванной, где непрерывно шумела водой. На удивлённый взгляд по хаосу ответил Володя.
  - Гадюшник, да? Лидка говорит, что гадюка должна и жить в гадющнике. Вот дура, да? Мы давно рукой махнули.-
  Но Григорий был другого мнения. И решил провести контрнаступление на этот вселенский хаос. Он грозил покою, что разливался в душе. Он принялся бегать с мусорным ведром из квартиры и обратно, вытряхивая, спроваживая и выкидывая мусор ведро за ведром - вместе с лишними, слишком грязными чашками и ложками. Подметал и вышвыривал. Собирал и вытряхивал. Соскребал и счищал, а ещё комкал - и вываливал.
  Володя и Лёша пересмеивались, нарезая хлеб, огурчики и колбасу. Мол, местечко обживаешь, Григорий Иваныч? Хе-хе, дело знакомое, и мы проходили, и другие, да только бестолку. Баба со сдвигом. Как будто порченая. Как ржа её жрёт. Через неделю надоест и нытьём, и грязью этой, плюнешь и уйдёшь - проверено. Больше недели никто не выдерживал...
  Впрочем, дурной пример заразителен, и закончив приготовления к пиршеству, они принялись вперегонки помогать уборщику. К приезду Фёдора Кузьмича из аэропорта квартира уже блестела, а распаренная и розовая, в пушистом халатике, Лида бродила по комнатам, благоухая заграничной химией и не узнавая своего жилища.
  - Григорий Иванович, - сказала она с упрёком, - и куда вот вы меня переселили? Сдесь жить хочется...-
   Фёдор Кузьмич ничего не заметил - раскладывал посреди салатов кучки денег, рублей и долларов, вытаскивая их из всех карманов. Будто на рынке наторговал, кусочками.
  - Это всё вместе, и авансы за сегодняшнее, и расчёты за прошлое. - деловито сказал он, когда все расселись вокруг стола. Даже Григорию досталась аж тысяча долларов. Совсем неплохо за день работы носильщиком.
  Володя разлил коньяк по рюмкам.
  - Ну, Лёша, с почином тебя.- дурашливо сказал он, поднимая рюмку.
  - А вот шутить так не надо.- нахмурился Фёдор Кузьмич . - Эдак чёрт те куда дойти можно, с такими приколами. Давайте -ка лучше помянем...раба божьего...как, бишь, его...никто не помнит? -
  Никто не помнил, но все подняли стопки.
  - Ну, имя не главное. Главное - человек умер не зря.- сказал Фёдор Кузьмич и заглотил коньяк.
  - Он умер, но тело его живёт. - ввернул Володя и поспешно сглотнул рюмку. Все прочие выпили молча., Григорий - просто за компанию, чуть пригубил, и принялся за еду. За день он проголодался.
  Лида закусывать не стала. Вздохнув, она закурила, и снова выдохнула уже вместе с дымом и слова: - Все мы сволочи. Он живой ещё был.-
  - Ну, Лидуся, опять за своё. - поскучнел Фёдор Кузьмич . - А всё ты, Володя. Своими репьями, да не цепляй других, как мой дед говорил. Ты всё ныл - не могу, да не могу. Хорошо, что Лёшку уговорил, а то хоть сам молоток в руки бери. -
  - Он живой был. - повторила Лида пьянеющим голосом. - Кровь так и брызнула под давлением. Не помните ? -
  - Живой или не живой - это вопрос спорный, сама знаешь. А если живой, значит, Лёшка плохо тюкнул. Сильней надо. -
  - Я исправлюсь, Кузьмич. - сказал Лёша, пересчитывая полученные доллары. Он глупо улыбался. И пьянел на глазах.
  - А если живой, значит, мы убийцы. - сказала Лида.
  - Ну, хватит, Лидок. - миролюбиво сказал Кузьмич.- Может, мы порой перебарщиваем. Не спорю. Иной раз и торопимся. Нет полной уверенности иной раз. Да что греха таить - частенько нет её, уверенности. Но как иначе работать? -
   Володя разливал по второй. И перед ней, и после второй между третьей и четвёртой Кузьмич всё продолжал молоть языком, и никто ему уже не возражал. Григорий узнал много нового. Что область трансплантологии и донорства органов в нашей стране законодательно так слабо оформлена, что законов и нет, по сути. И если существуют бесхозные покойники, то потрошить их и можно, и нельзя. Если ты делишься со всеми, кто выше, то можно, если нет, то нельзя. Вот и всё. При чём тут совесть и убийства? Тем более, что практически невозможно ожидать, когда тот или другой больной выйдет из комы. После таких черепных травм выходят идиотами чаще всего. Или годами на аппарате лежать могут. Так что, если хочешь реально работать, приходится помогать человеку определиться с выбором. В принципе, он же ничейный, полупокойник. Плевать всем. Все догадываются, но всем плевать. Шипят от зависти, вот и всё. А органы свеженькими нужны, от ещё живого практически человека. Ох, тут какая грань тонкая. Учёные, и те спорят, где она, грань между живым и неживым. А определить её законодательно - это сколько труда убить надо. Это сколько..., да разве начальнички наши, да депутаты могут так работать? Хапают под себя, всё, что увидят. Вся их работьа, всем известно. Работать...Они слова такого не понимают, сволочи...
   - Это мы вот работаем.- с обидой закончил малость окосевший Кузьмич. - Мы реально помогаем людям. И вот доказательства этому . - Кузьмич потыкал пальцем в кучку долларов перед собой. - Их нам дали люди, которым мы помогли. Так что насчёт убийств - это не ко мне. И не к нам. Да и не к депутатам даже. А к самому покойнику. Почему он бесхозный, и никому не нужный? Почему он нищий студент, а не богатый бизнесмен, а? Будь он побогаче, мы к нему и на выстрел бы не подошли. Ну их, богатеев новых. Свяжешься - не развяжешься. Студент и виноват. Он жить не хотел, вот и помер. Мы ему помогли просто. Это разве не по христиански? -
  Все уже достаточно опьянели, чтобы согласиться с такой христианской оценкой. С тем и разошлись, оставив в квартире Григория. Точнее, он сам не ушёл. И мыслей таких не было. Как -то в процессе пьянки они с Лидой оказались сидящими вместе на диванчике, его рука на плечике, её головка - на его плечище, и бормотали что-то друг дружке..., и добормотались до нежного и очень-очень долгого поцелуя, когда за гостями захлопнулась дверь.
  ----------- ---------------- ------------
  
  
  
  ГЛАВА 17.
  
   Г О Л О С О К Е А Н А .
  
  А потом, глубокой уже ночью, Григорий впервые в жизни ощутил...как назвать это единство с другим человеком, настолько полное, что вместо двоих существует один из двоих? Нет, не только из двоих - был ещё Океан и голос его. Как газвать это ? Любовь-понимание-счастье? Эти три слова тянули только на бледную копию. Потрясение-озарение- просветление? Бледноватое название, и слова подходящего для этого нового чувства Григорий не знал - не имелось таких в человеческом языке - "великом и могучем", по крайней мере. Может быть, у алеутов ещё сохранилось такое слово. Или у диких бушменов Австралии.., но скорее всего, слово это исчезло давным -давно за ненадобностью, вместе с древними племенами, которые ещё не знали слова "Я". Только "МЫ".
   Григорий видел, что Лида тонет, и Григорий пытался её спасти. Скорее и не Лиду, а человека, который словно тащил его вниз, на самое дно, в смерть, но Григорий отталкивался от дна и всплывал на воздух, и всё тащил человека, который в него вцепился, как вцепляется утопающий в своего спасителя, намертво. Григорий мог бы сбросить пальцы со своих плеч, ибо теперь каждый - да спасается сам, но в озарении нового чувства он знал, что не сделает этого никогда. Или утонут вместе, или вместе выплывут, но Григорий не отпустит Лиду. И в ответ на её всхлипы и жалобы, что не хочется жить, в полубреде сна - счастья, на рассвете или глубокой ночью, Григорий бормотал не совсем связно, но в дикой убеждённости, ибо через него говорил Океан...
  -...мы - сама жизнь, Лида, и мы жили вечно, и мы будем жить вечно, мы - нищие духом, и зелёный знак доллара, который осеняет путь наш, разве это не наш крест? Оставь мертвецов, которые тянут тебя в свой мёртвый уже мир, оставь их, они лишь кажутся живыми. Они уже трупы, хотя ходят ещё среди нас и пытаются судить нас, живых, по своим мёртвым уже законам. А мы живём по закону жизни, по закону доллара и рубля, он путь наш и крест наш, свобода и жизнь, ибо бесконечен он, и сколько ни хапни, не становиться под тяжестью хапнутого, напротив, только легче идти вперёд. Мы жизнь, Лида, мы Океан, и только случай виноват в том, что идём мы по трупам. Случай, и сами трупы. Да перебей я всех пенсионеров, разве встану на месте и перестану жить? Не ради перебивания песняков живу я, им не повезло просто, да и мне тоже. А ты? Не ради же удовольствия режешь ты печень у живых дюдей, а доллара ради. Им не повезло, и тебе тоже, но ведь кончится же эта халява когда-то, и для тебя, и для меня, и разве ты перестанешь жить и зарабатывать деньги, принося людям пользу? Да нет же, ибо деньги можно получить только от людей, в природе нет их, и значит, ты делаешь добро людям, ты нужна им. Деньги - свет, освещающий путь наш, ибо идём мы во мраке, не видя, куда идём, и по чьим костям. Мы жизнь, мы люди доллара, и живём мы, как слепые растения, что тянутся к свету, и как к крысы в темноте подземелья, что идут на запах еды. Никто не стыдит крыс, что выползают из нор в комнату и зажирают одинокого младенца. И никому в голову не придёт стыдить дикий вьюнок, что душит стебель пшеницы. Нет, крыс убивают, а вьюнки вырывают с корнем, вот и всё, и не смешна ли крыса в угрызениях совести? Или вьюнок, что душит сам себя ? Будь счастлива, Лида, своей жизнью и работой, ибо всему время своё, есть время жить, есть время умирать, есть время собирать, есть и время раздавать. Время жизни, Лида, разве не видишь ты этого? Так живи и радуйся, и делай дело своё с радостью и ликованием, и пусть скальпель в руке твоей дрожит от предвкушения работы , а не от страха. Сказал какой-то жалкий рифмоплёт, что времена не выбирают, в них живут и умирают..Так сказать мог только мёртвец, Лида, живой мертвец. Мы выбираем время, и мы выбрали время жить, и я выбрал, и ты выбрала его, и мы живём, вот и всё. А дригие выбрали время умирать, и думают, что это время их выбрало, но не по этим живым покойникам стенаешь ты, Лида, нет - ты плачешь от страхе перед свободой, ибо свобода - это смерть, ты чувствуешь это, а я это знаю, ибо видел свободу воочию, серую и бесконечную, полную смерти, свободу, где лишь тонкий мосток ведёт к жизни, и если б ещё он виден был, этот мостик, в кромешной темени свободы - нет, мы должны ещё нащупать его, Лида, чтобы спастись к жизни. Вот причина плача, Лида, а вовсе не страх перед законом и наказанием, как видится тебе самой. Сладко нам, крысам, вольготно и безопасно, пугают нас только, ибо и сами знают - это мы жизнь, а не та дохлятина, на которой выросли и которую жрём. Мы и ржа, и злато мира.., видела щупальца осьминога? Мы это, тянемся в черноту пустоты, делая её своей и обжитой. Мы соль земли, и что сделалось с землёй нашей без соли, вспомни - не жизнь была, а дремота и погружение в вечный сон. Мы - дрожжи, те самые, что пыхтят и пузырятся, и поднимают тесто всей жизни. Мы - вода жизни, что заполняет все щели и пустоты гнилого старого мира, и да - топит и нужное, но как вода может судить себя за это и казнить, как ты над собой делаешь? Пусть Бог судит воду Океана, но если Океан и есть Бог - кто осудит его?
  Живи, Лида! Страх мучит тебя и жрёт червём - отринь его, как грязь. Отринь их, эти лживые стыд и совесть, ибо дети страха они. Не суди себя по мёртвым теперь законам, это люди должны делать, по своим новым законам, но нет пока людей, Лида, им ещё предстоит только выйти из Океана, и не мы ли выходим сейчас из него, Лида? Мы это, мы, люди, рождённые из Океана, рождённые для того, чтобы победить Океан, победить его закон своим законом. И тогда простят нас мёртвые, как простили уже теперь, умерев в наших руках - ибо правы мы, ибо в наших руках и закон этот, о живых и мёртвых, и видней тебе , Лида, кто жив, а кто мёртв. Значит, надо жить и растить новую мораль, тебе доверенную, так создавай её, живя по ней, а не казни себя по старой и изжившей. Режь сердца и печени у людей, которым не нужнгы они - люди доверили тебе делать это, ибо уже мертвы они, у мёртвых ты режешь, ибо молчат они...-
  Так, и по другому, и ещё похоже бормотал счатливый Григорий в своём полубреде, и каждое слово тащило утопающую душу Лиды наверх, к жизни, и только крепче прижималась она к Григорию. Если существует какой-то ирреальный, магический пласт бытия, невидимого людям, то на этом уровне наверняка в эту ночь бились два ангела - один светлый и сияющий, тянул её вверх, к жизни и свободе, а второй - тёмная и мёртвая душа студента - тащил её камнем вниз, в бездну раскаяния и смерти.
   Он не помнил, когда прекратил спасательную операцию и уснул. Наверное, когда Лида уснула, постепенно убаюканная словами. Но он знал, что ещё не раз и не два, а сколько понадобится, будет говорить ей то же самое другими словами, пока не вытащит на твёрдый берег убеждения в своей правоте. Григорий заснул, и увидел сон, яркий и страшный - будущее, откуда он вырвал сегодня Лиду - может быть, только на время, но вырвал своими словами. Редкостный по отчётливости и яви, где даже холодный воздух пронзительно пахнул прелыми листьями и сырой землёй.
   Возле свежеотрытой могилы стоял на табуретах красный гроб, а в гробу лежала невыносимо прекрасная Лида. Смерть сделала её лицо совершенным, добавив то, чего так не хватало её красоте - безмятежности.
  - Почему ты это сделала? - тоскливо спрашивал Фёдор Кузьмич, глядя в её тихое прекрасное лицо. Он сутулился, руки в карманах, он не понимал.
  - Дура ты. - тоскливо сказал Володя, что стоял с другой стороны гроба. - Из-за твоей дурости я совсем убийцей себя буду чувствовать. Я и работать не смогу, наверно. А мне бабки так нужны...-
  - А я наоборот. Я смогу теперь работать.- Очкарик Лёшка у изголовья расправил плечи.- Вот ведь до какой дурости дойти можно, если себя растравлять. А главное, из-за кого? Задохлики какие-то, не поймёшь - умерли или нет. Да ведь плевать всем на это. Были б люди, как люди, при деньгах и с положением, а то бомжи да безработные всякие, нищета перекатная. На хрен никому не нужная. Это же нам доверили решать - живые они или мёртвые, так? Я прав или нет, Кузьмич? -
  - Да. Нам решать, так чего мучиться? Нам бабки всем нужны. Возьми завтра молоток потяжелее.- сказал Кузьмич.
  - А можно кувалду? - с надеждой спросил Лёха.
  --------- ------------------- --------
  
  ГЛАВА 18.
  
   Р А З Р Е Ш Е Н И Е К Р И З И С А .
  
   Все эти несколько дней работы с бригадой трансплантологов Григорий отдыхал душой, как в отпуске, таская за ними свой чемоданчик. За эти дни ему стало понятно, зачем Кузьмич попросил Павла Иваныча прислать его в эту"командировку". Кузьмич надеялся разрешить кризис, который назрел в бригаде, и это Григорию явно удалось. Конечно, присутствие Раскольникова, за плечами которго всем виделись просто горы трупов, само по себе окрыляло людей на работу, но всё же не это присутствие сняло кризис, а другое, непредвиденное Кузьмичём. Григорий вытащил из лап уныния и тоски Лиду, главный двигатель бригады. И если раньше её настроение так или иначе тормозило всю работу, то теперь её цветущий вид только вселял во врачей уверенность и оптимизм.
   Арест одной из бригад во время попытки изъятия органов для пересадки заморозил, по сути, всю трансплантологию страны. Официальную, и кроме больных, на хрен никому ненужную из-за малых доходов. Теперь реаниматоры просто боялись звонить в Институт Трансплантологии с сообщением, что намечается покойник, у которго можно чего-то вырезать на благо живущих. Боялись, и не звонили, а продолжали бороться за жизнь пациента вплоть до появления запаха. Вызвать хирургов для изъятия органов? Дудки, ваши пятьсот долларов за звонок в тюрьме не пригодятся. Реаниматоры не желали нести ответственность, и врачи-бизнесмены из Института Трансплантологии тут же нашли выход. Бригада Фёдора Кузьмича получила звание реаниматоров-трансплантологов, и предложило для груза ответственности свои плечи. Фёдор Кузьмич твёрдо знал, что платит всем, кому надо, и потому милиции его не отдадут. И теперь, едва больничные реаниматоры считали, что их кошельки пустеют, тут же звонили Кузьмичу - через информационный центр. Пусть он пытается спасти больного и берёт на себя всю ответственность по вырезанию сердец и печеней, если спасти не получится. Нововведение проходило обкатку третий месяц, и не с одной только бригадой Кузьмича, и прибыли обещало просто фантастические. Потому что холостых выездов не было - ни одного больного спасти не удавалось. Риск ложился на плечи бригады, но и деньги за органы они получали из рук покупателей сами, то есть не за одну голую зарплату работали. И все больные как-то быстро умирали, едва Кузьмич брался их спасать. Но органы зато шли высшим сортом, самый свежак. И по высшей цене. Ведь орган для пересадки, если образно - овощ нежный и скоропортящий. И срезать его нужно, пока хозяин ещё живой. Пусть в коме, без памяти, при смерти - но ещё живой. Если вырезать у умершего, то и органы второй и третий сорт, приживаются плохо на новом месте, и сами полумёртвые. Раньше такие органы и брали в основном. Пока удостоверятся, что больной точно умер, пока дозвонятся, пока приедут - мертвеца держали на аппарате исскуственного кровообращения, это хоть как-то замедляло смерть органов.
   Теперь второсортицы не было вовсе. Бывало, Кузьмич с бригадой по три выезда за сутки делали, и все успешные. То есть, в смысле органов - успешные, а не в смысле там спасти кого. Ну, нервы от такой резни у всех малость сдали, но у Лиды и вовсе дело было плохо..., пока не прибыл сам Григорий Раскольников, про которого Кузьмич наговорил столько, что...они себе детишками показались, которые с ножичком шалят, вот сколько ужасов про Раскольникова наговорил Кузьмич. И теперь его присутствие словно исцелило всю бригаду. Заработали с огоньком и с энтузиазмом, с шутками и прибаутками, с весёлым пари, на каком ударе молотка остановится осциллограф, что регистрирует работу сердца. Но Лёха быстро набил руку - останавливал почти всегда с первого. А в конце недели, в горячке и запарке, бригада вообще блеснула на высшем уровне, даже не заметив этого. Как раз в конце операции по изъятию органов "Скорая" подвезла ещё одного. Мужик потерял сознание от удара по голове бутылкой в пьяной драке, признаков жизни не подавал, и его положили на соседний стол, чтобы попытаться спасти. Но пока искали местных больничных реаниматоров - те разбегались от греха, едва приезжали лихая бригада - мужичок вдруг очнулся, и даже сел, охая и держась за разбитую голову.
   Кузьмич, который уже зашивал прежнего выпотрошенного больного, только что отдал команду Володе готовить к операции и этого, новенького, пока не остыл, и потому малость растерялся. Володя тоже тормознул со смазыванием живота спиртом. И спросил : Чё делать будем, Кузьмич ? -
  Тот поглядел на мужика, пришёл в себя и ткнул пальцем в журнал, что лежал тумбочке.
  - А ты прочитай последнюю запись о поступлении. Что там написано? Поступил без признаков жизни. Значит, наш человек. Или ты врачам из "Скорой" не веришь?-
  - Нет, я верю, но...-
  - А ты , Лёха? -
  - Я верю, Кузьмич. Без признаков жизни. А ошибки мелкие - это мы исправим. - Лёха привычно достал молоток и пошёл к ожившему.
  - Спроси про СПИД. - сказала в спину ему Лида, вновь надевая резиновые перчатки.
  - Где я? - промычал мужик, обводя всех мутным взглядом.
  - У архангелов. СПИДОм не болеешь? А то в рай не пустим.- сказал Лёха весело.
  - Не-е, какой ещё спи...-
  - А печень - как? Не пошаливает? -
   - Не ж-жалуюсь.., ну где я? -
  - А сердце в порядке? - спросил, подойдя, Кузьмич, уже в перчатках и со скальпелем.
  - Моторчик...пашет, как часики...- с гордостью сказал мужик.- И вообще, со з-здоровьем мне повезло..., -
  - Мы очень за тебы рады. - Кузьмич кивнул Лёхе, и тот чётко тюкнул мужика в темечко. Мужик завалился на спину, и Лида поспешила к нему со скальпелем наперевес. Григорий приготовил второй чемоданчик.
   После этого случая Кузьмич и пожал руку Раскольникову со словами : - Григорий Иваныч, вы нас спасли. Спасибо за помошь, теперь мы и сами справимся. -
   А на прощальном ужине Кузьмич, расчувствовавшись, премировал Григория лишней тысячей долларов. Просто так, от души, хотя в их среде просто так раздавать деньги было дикостью. Но это говорило о признательности.
  --------------- --------------------- -------------------
  
  ГЛАВА 19.
  
   П Р Е С Т У П Л Е Н И Е .
  
  Во время "командировки" Григорий вовсе не ночевал дома, оправдываясь перед Никой ночным, в основе, графиком работы и усталостью. Заглядывал на часок через два дня на третий, и только. Жил у Лиды, и теперь появилась проблема. Лида не хотела расставаться. Григорий тоже не хотел терять её. Млжет быть, это была и любовь. Но Григорий сдался на уговоры Лиды взять её в гости. Против всякой логики и своего желания. Хотя и подозревал, что Лида просто хочет взглянуть в глаза сопернице. Примериться, так сказать. Но сдался, хотя долго отговаривался перед сдачей, что всем же неудобно будет. И Нике, что сидит на цепи, как дура. И Григорию, что посадил почти жену на цепь, и ещё гостью привёл, полюбоваться. И самой Лиде неудобно - ведь спросить придётся, хотя бы из вежливости, с чего это человек на цепи сидит.
   Лида, однако, заверила, что после убийства двух- трёх человек в день неудобно себя почувствует, если курить бросит. И пообещала злорадничать и насмехаться над глупой Никой, чтобы она обозлилась на Григория и бросила его к чертям на радость, то есть, Лиде на радость.
   Григорий обиделся за Нику, ответил, что девчонка явно не глупая, раз на цепи сидит. Значит, девчонка молодец, кремень, и лучше Лиде позабыть про такие шуточки, иначе никаких гостей. Лида обещала быть посеръёзней, и Григорий согласился на визит и знакомство, уговорив себя тем, что это пойдёт только на укрепление духа Ники.
  Он не подозревал, что этот дух усердно и в поте лица укрепляет Вася. Нет, Григорий не только подозревал это, но и знал. Не подозревал только, что именно в тот момент, когда он ведёт Лиду в гости, Вася и укрепляет дух пленницы. Обычно ночами укрепляют. Когда он дома не ночует. Нет, явно обнаглели оба - и Ника, и Вася.
   Но перед этим неприятным открытием Григорий убедился, что новое поколение и впрямь выбирает Пепси, Клинское, а также Свободную Европу. Новое поколение в лице продавца книг Виктора окликнуло Григория, едва он вылез у своего подъезда из машины. Пришлось пройти на угол вместе с Лидой, к жёлтой палатке.
  - Раздобыл. - радостный Виктор протянул тоненькую книжку.- Вот. Про Раскольникова. Это не ваш родственник? -
  Книжка называлась "Преступление и наказание Раскольникова", автор - Толстиков.
  Григорий засомневался, и пробежал глазами предисловие. Точно, не то. Говорилось тут про другого Раскольникова, видного большевика, наркома ВМФ, арестованного в тридцатых годах и расстрелянного по обвинению в троцкизме.
  - А откуда ты знаешь мою фамилию? - спохватился Григорий .
  - У соседей ваших спросил. - улыбнулся паренёк. - Этот, в книжке, ваш родственник, да? -
  - Нет. Хотя...- Григорий на минуту задумался. А и вправду - всё может быть. Мир тесен. Надо бы узнать побольше о красном наркоме. Дети, кто они, где.., может, это его прадед? Но эту мысль тут же оттеснила другая - а кто сам красный нарком Раскольников ? Революционер-большевик, на царской каторге кандалами гремел...но за что? Не за двух ли старушек?1
  У Григория от такой связи времён и поколений засбоили мозги. А может, эта книжица - продолжение романа- детектива, а не исторический рассказ? Сериал, так сказать? Продолжение "Преступление и наказание", часть вторая. Если так, то первую часть Толстиков написал, а не Толстой и не Толстоевский. И уж точно не Достоевский.
  - Нет, Достоевский. - заявила Лида, когда он вслух высказал эти соображения.- Я помню-
  - Может, Доскоевский? - предположил Виктор. - От слова "доска" фамилия. А Достоевский - от какого слова? Нет такой фамилии.-
  - Логично. - Лида засомневалась.- Может, и Доскоевский написал "Преступление и наказание". Но уж не Толстиков. Толстов, в крайнем случае. -
  - А вы читали этот детектив? -
  - Читала. В колледже. Краткое содержание. - призналась Лида.
  - А Толстов - это тот, кторый Лев ?- спросил Григорий .
  - Лев? - удивился парень. - А разве бывают такие имена, звериные? -
  - Но я точно помню, что имя звериное.- заверила Лида. - У Толстова.-
  - Тогда, может быть, Тигран? - предположил парень. - Недавно книжку продал, про Тиграна Петросяна.Гроссмейстер такой был. -
  - Ну, может быть. -
  Виктор вытащил записную книжку. - Хорошо, что хоть прояснилось. Сегодня же поинтересуюсь на лесоторговой базе. Но Достоевского там точно нет. Даже не слышали. Тигран Толстов." Преступление и наказание".-
  - Почему на лесоторговой? -Удивился Григорий .
  Парень засмеялся. - Это жаргонное. Среди книготорговцев. Типа шутки. Бумагу же из дерева делают. Так что мы торгуем древесиной. -
  - Скорее, опилками для головы. - сказала Лида, оглядывая яркие обложки. Взяла одну из книжек. - Что за Дашкова? - На обложке был изображён кровавый скальпель.
  - Детективщица, очень крутая. Врач-маньяк вырезает у девственниц сердца для сатанистских жертвоприношений. Возьмёте? -
   - Спасибо, не надо. Мне в жизни детективов хватает. - отрезала Лида и положила книжку. - Для сатанистских...что за идиотизм? Этому врачу деньги не нужны? -
  - Деньги? - парень удивился. - Нужны, конечно. Может, он продавал сердца этим сатанистам, не знаю. А может, и не продавал. Он же сам был сатанист. Влзьмите книжку, и узнаете. -
  - Сердце, вырезанное у живой молодой девственницы, на чёрном рынке трансплантологии стоит пятьдесят тысяч долларов, как минимум. - сказала Лида. - А вы мне тут фантастику предлагаете, опилочную. Сатанисты. В жизни всё гораздо страшней. Или сейчас детективы вместо юмора идут? -
  - Вообще, да.- согласился парень. - Детективчик так себе, не жизненный. А помните, по телеку месяца два назад показывали, как бригаду вырезальщиков повязали? У живого резали, представляете? Лишь бы бабки срубить. -
  - Время такое. - вздохнул Григорий . - На всём деньги можно делать. Почему не на людях? -
  Парень задумался. Потом сказал: - Вообще-то, да. Почему нет? Но смотря на каких людях. У депутата сердце никто не вырежет. Или там у бизнесмена крутого. А вот у бомжа.., почему нет, за такие бабки? Я не удивлюсь, если узнаю, что кто-то их уже потрошит. -
  - А я удивлюсь, если узнаю, что их перестали потрошить. - сказал Григорий . Он купил книжку о красном наркоме, но заказ на книжку о настоящем Раскольникове оставил в силе. А уже в подъезде, поднимаясь по лестнице, Лида сказала насмешливо: - Надо подкинуть Кузьмичу идейку насчёт девчонок-наркоманок. За дозу куда угодно пойдут. В очередь построим. А твою жену без очереди. -
  - Моя на цепи сидит. - засмеялся Григорий .- Ты серъёзно, про идею? -
  - Да нет. Кузьмич давно мечтает людей на улицах хватать - и под нож.-
  - За чем же дело стало? -
  - Да легального мочилова выше крыши. - фыркнула Лида. - Ещё криминала нам не хватает. -
  Заболтавшись о производственных пустяках, Григорий забыл позвонить в дверь, и открыл дверь своим ключом. Он всегда раньше звонил, чтобы Вася или кто другой успел надеть штаны и принять деловой вид, и поэтому Вася в этот раз штаны надеть не успел. Вошедших в комнату встретила какафония любовных звуков - скрипы кровати, охи, ахи, вздохи, визги - и сама картина любовного акта - Вася сверху, Ника снизу - замерли, как пригвождённые жуки.
  - Ой, здравствуйте. - сказала Лида.
  - А это моя жена. - глупо сказал Григорий. И сел на стул.
  - А сверху - это ты? -
  - Нет, знакомый один. Ну и Вася...Не ожидал.- Последняя фраза из-за полного равнодушия прозвучала у Григория настолько зловеще, что "жуки" вскочили, изменясь в лицах, и принялись лихорадочно одеваться.
   А Григорий нахмурил лицо. Обстановка этого требовала. Точнее, мораль, будь она неладна. Старая мораль, что помирает уже, но никак не помрёт. Ведь по каконам этой полудохлой старой морали следует вообще Васю бить, чем придётся, до полной неподвижности. Да и Нику, бедную больную девочку, трясти, как грущу, и тоже - бить. По лицу. Кулаком. Ужас. Из-за такой безделицы? Ну и мораль.., неудивителдьно, что страна с такой дикой моралью вымирает. Григорий смог только нахмуриться.
   Океан во время той давней битвы быстро выморозил всю эту кретинскую мораль, все её финтифлюшки и гнилую требуху, оставив в голове Григория только один её скелет - твёрдый, как кость. Крепкий и холодный, как лёд Арктики. Человек ценен тем, что просто есть. В наличии. Уже за одно это следует платить деньги. Он есть - и это счастье. Когда появляется человек, появляется и шанс на жизнь. Ледяной Океан не разглядит такую мелочь, как супружеская измена, даже в гигантскую лупу земной атмосферы. Его ледяную челюсть не остановит ни супружеская верность, ни вселенская любовь. Океан их не увидит. Но останолвить эту челюсть может протянутая рука человека.., любого человека, абсолютно любого, даже рука самого последнего мерзавца, бабника, убийцы, вруна и прокажённого. Когда Григорий растворился в Океане и стал Океаном, - все человеческие эти бяки исчезли и для него. Он знал, что - главное в человеке. Что он просто есть. Ника на месте, на цепи. Вася тоже. Значит, всё в порядке. В своём отношении к человеку Григорий мог бы поспорить с самим Иисусом. Недаром Ника чувствовала его ненадёжность. Он же не мог её убить. Потому что не мог и ненавидеть.., мог только любить - но не больше, чем всех прочих людей. А что это за любовь для бабы? Только изображение, бабу не обманешь. Поэтому Ника одевалась не столь шустро, как Вася, да и побледнела самую малость, на всякий случай. А всхлипнула и совсем ненатурально:
  - Гриша, это он виноват. Воспользовался, что я на цепи. Он меня изнасиловал. -
  - Врёт она, Григорий Иваныч! - взвыл Вася, прыгая на одной ноге и запутавшись в штанине. - Сама же мне позвонила! Сама на себя затащила! Я отбивался, Григорий Иваныч! -
  - Я больше тебя отбивалась. - Ника села на смятой постели, разглаживая на коленях смятое синее платье. - Он меня за цепь держал, Гриша. Если б не цепь твоя...-
  Григорий понял, что дивиденды судейского молчания заканчиваются - ещё немного, и виноватым окажется он. Кто её на цепь посадил?
  - Ника, я тебе верю - серъёзно сказал он. - Успокойся.-
  - Григорий Иваныч! Почему вы ей верите?! - завопил уже одетый Вася.
  - А ты - заткнись. - очень раздельно сказал Григорий. Он знал, что это прозвучит веско. И даже более. Оно и прозвучало. Так для Васи угрожающе, что он побелел ещё сильней.- Мне сейчас неудобно разборки устраивать. Перед человеком неудобно. Так что тебе везёт. Пока. Это Лида, коллега по работе. Она хотела познакомиться с тобой, Ника. -
  - А чего со мной знакомиться ? - Ника смутилась. - Я болею. -
  - Григорий Иваныч, ну правда, это она позвонила...- бубнил Вася, стоявший сиротливо в углу. - Ну почему вы ей верите? -
  Нытьё мешало, и Григорий решил объяснить. - Верю, потому что обязан. Это ж моя фактическая жена. Значит, при любом раскладе виноват только ты. И ты - виноват. Я просто даже не знаю - что с тобой сделаю. -
   Григорий действительно не знал, потому что не собирался ничего делать с Васей. А что с ним можно делать? Только ничего. Вася - это Вася. Хитрый, ушлый, и вообще - молодец. Но если этот придурок считает себя виноватым, то зачем спорить? Раз виноват, то по правилам морали должен чем-то искупить и расплатиться. Ну и пусть расплачивается. Чем и как - опять же дело не Григория. Васе виднее. И степень вины, и валюта за выкуп - это всё вопросы к Васе. Преступление и наказание. И то, и другое человек несёт в себе, придурок. После битвы с Океаном Григорий ощутил себя куда выше этих детских проблем. Он просто любил людей. И потому не мог судить. И тем более мучить. И потому, видя мучения Васи, так и сказал: - Ты прекрасно знаешь, чем искупить вину. И насколько сильно ты виноват. Гад такой. Вон отсюда.-
   Вася мигом выскочил из квартиры.
  Лида спросила: - Я слышала, Ника, что вы сидите на цепи. Не поверила. Это так необычно. Я не понимаю - зачем? -
  - Ну, сижу. - Ника заёрзала, теребя цепочку, что крепилась к металлическому обручу на поясе. - И что такого ? -
  - Лида уверена, что это я тебя посадил.- сказал Григорий. - Что я злыдень и сатрап.-
  - Я сама. - сказала Ника с вызовом. - Мне нравится. -
  - А на улицу погулять, на свободе? Разве не хочется? - усмехнулась Лида.
  - Ну, хочется. -Ника начала злиться. - И что? Мало ли чего хочется? -
   Разговор между женщинами явно не склеивался. Мешала насмешливость Лиды, этакая победно -превосходительного оттенка, так что через несколько реплик Григорий поспешил увести Лиду на кухню, а потом - и вовсе проводить до дверей. Иначе знакомство перешло бы к обмену сувенирами в виде вырванных волос.
  -------- ------------- -----------
  
  ГЛАВА 20.
  
   Н А К А З А Н И Е .
  
  Вину свою Вася определил по высшей мере, как прокурор, по самым строгим меркам старой морали, где покушение на чужое добро карается смертью. Но - чужой, поскольку Вася был сам себе и судья, и адвокат, к прокурору впридачу. Но приволить приговор в исполнение следовало опять же Васе, на этот раз палачу - и тут возникла проблема выбора. Не жертвы, а места и времени для исполнения сурового приговора Васи самому себе, подлецу. По закону Океана, за твои слабости всегда расплачивается другой, и Вася точно знал, что это будет бухгалтерша Дело в том, что сразу после покупки винтовки Григорию пришлось сказать адрес, по которому её следует хранить, так что Вася давно знал кандидата в жертву. Но Вася выбрал другое место для казни - и не пожалел об этом, когда на другой же день после своего преступления ранним утром он увидел в морской бинокль рядом с Ниной сутулую фигуру Павла Иваныча. Вася не колебался ни секунды. Если за Нину Григорий Иваныч, само собой, и должен грехи отпустить, то за Павла Иваныча, и на будущие грехи индульгенцию выпишет, как делал это в своё время Папа Римский. На целую кучу будущих грехов, да таких, что возня с Никой горошинкой разглядится на самой вершине кучи. За время работы в "Счастливой Старости" Вася и от Ники, и от Григория невольно, но получил представление о НАСТОЯЩЕМ желании своего начальника. И это уж была не какая-то жалкая заказуха на бухгалтершу.
   Стрелковая позиция располагалась на пятом этаже строящегося дома, расположенного как раз напротив входя в главный офис "Счастливой Старости" . Правда, ещё с неделю назад позиция располагалась в доме напротив того, где жила бухгалтерша, в подвале, но там Васе очень не понравилось. Место для винтовки хорошее, спору нет, хранить можно.., но стрелять отсюда?
  Во-первых, линию огня то и дело пересекали машины, не говоря о прохожих, во-вторых, сбежать незамеченным после стрельбы из подвала казалось почти невозможным, в третьих - воняло кошками, а в четвёртых...ну, страшно было Васе в тёмном сыром подвале, где под нагами хлюпала вода и визжали крысы. Вася просидел тут всего пару вечеров, дожидаясь бухгалтершу с работы, и каждый раз доводил Григория нытьём, что дело дохлое, и что Вася не сможет выполнить работу в этаких условиях, да и Григорию Иванычу не советует, если тот сам надумает испытать покупку в действии.
  Григорий Иваныч, конечно, не собирался лезть в грязный подвал и стрелять оттуда по пешеходам, но Васе об этом помалкивал. Вся эта возня с винтовкой и мнимым заказом была для Григория лишь светом в конце тоннеля, где выхода наверняка нет..., но совсем без света в кромешной тьме - и вовсе тощно. А сейчас - винтовка есть, надёжно закопана под вторым вентилем у правой трубы, так что - спасибо, Вася, за спокой на душе. Свободен.
  Но для Васи-то проблема оставалась, и она заставила искать другое решение. Вася разглядел его достаточно быстро - да и трудно не разглядеть стоящуюся многоэтажку, считай, под носом у офиса, куда на работу ходишь. И Вася, не тревожа начальство пустыми, возможно, надеждами, решил самостоятельно изучить новые позиции. Авось пригодится. Оказалось, дом вовсе и не строился, а скорее, притворялся таким, и то редко. Скорее, просто замер, замёрз - обычное дело в столице, где гораздо легче собрать деньги с пайщиков на строительство, да и волынить, ещё требуя денег, или вообще попросту сбежать, чем построить для пайщиков дом. Вася под видом обманутого вкладчика и будущего владельца будущей квартиры вдосталь полазил по брошенной новостройке вместе с другими такими же обманутыми пайщиками. Строительная фирма то ли уже лопнула, то ли ещё банкротилась, но даже сторожам платить - и то не платила, нечем, так что стройка по ночам и вовсе не охранялась никем, кроме бомжа одного с подругой-бомжихой, первыми новосёлами, не столь привередливыми, как законные хозяева.
  Едва Вася осудил себя за преступление, тем же вечером перетащил винтовку на новое место прописки - в новостройку, закопав её под грудой строительного мусора на третьем этаже.
   Кстати, Вася так и не успел просветить начальника о новой позиции - Григорий ушёл в недельную командировку, а по телефону не станешь же рассказывать о своих соображениях по удобству ведения огня, а тем более жалобиться на собственную тупость и недобросовестных продавцов, которые всучили вместо снайперской винтовки Драгунова американскую М-16. Вася в армии не служил, оружием раньше не интересовался, поэтому не разглядел при покупке разницы. А она имелась. М-16 - это автоматическая винтовка, и предназначена для ведения огня как одиночными выстрелами, так и очередями. Как этот автомат, который недавно состоял на вооружении пехотных соединений США, попал в Москву, знали только продавцы. И они не обманули Васю. Они просто не знали, что он тупой. Винтовка с оптикой - вот что хотел покупатель.
  - М-16, автоматическая, подойдёт? - спросили его, и Вася кивнул. Только потом, изучая в Ленинской библиотеке один из томов оружейной энциклопедии, он наткнулся на статью об М-16, и понял, почему за неё так дорого с него слупили. Зато теперь, увидев в бинокль две цели вместо одной, он с чистым сердцем перевёл
  "флажок" на винтовке в режим автоматической стрельбы. На ста пятидесяти метрах дистанции у "сладкой парочки" не оставалось и единого шанса уцелеть. Вася торопливо вставил магазин, вскинул винтовку, и приник к прицелу. Спина Павла Иваныча то и дело исчезала из перекрестия, и Васе пришлось прислонить ствол к оконной раме. Нина поднималась по ступеням слева от начальника, и по теории начать стрельбу следовало бы с неё. Ствол ведёт вправо, тогда очередь и начальника накроет. Но Вася отмёл эти тонкости сразу. Пуль на всех достанет. Он снова прицелился. Спина поуспокоилась, поднимаясь по ступеням "Счастливой Старости". В голове у Васи даже тени сомнения не мелькнуло. После убийства двенадцати пенсионеров он перестал сомневаться. Одним больше. Или двумя, если повезёт. Инструмент другой. Но работа уже привычная.., он нажал на спускковой крючок, и все двадцать пуль из магазина с буйным грохотом улетели работать. Вася вставил тут же второй магазин, морщась и двигая плечом - отдача оказалась весьма жёсткой. Потом посмотрел в бинокль на подробности - поле зрения бинокля шире, не так скачет, как в прицеле. Подробностей оказалось целых три. А может, и четыре - из-за приоткрытых дверей виднелся чей-то ботинок, явно обутый на ногу. Одна из подробностей ещё шевелилась. Вася опустил бинокль и вскинул М-16. Без прицела и бинокля картина напомнила ему недавнее, летнее, на даче. Так же одна муха дёргалась, когда он пришиб парочку ударом свёрнутой газеты. Он добил её двумя ударами. Мухи живучие. Это не мухи. Хватит ещё одного.
  Вася тщательно прицелился, заметив, как из дверей выскочил ещё кто-то. Гулкая очередь вновь вспорола шелестящую ткань утренних звуков города, и ещё двадцать пуль улетели хаканчивать работу. Вася опустил винтовку, отошёл от окна, и полной грудью вдохнул и выдохнул несколько раз сладкий после пороховой вони воздух. И бодренько запрыгал вниз по лестничному пролёту, протирая винтовку просто на всякий случай - руки и так были в тонких нитяных перчатках.
   На правом этаже, куда он быстро спустился, в помещении будущего вестибюля имелась утеплённая бытовка, где раньше сидел охранник, а теперь ночевал бомж со своей опухшей подругой. Вася видел его во время прошлых посещений пару раз. Полуосмысленный от пьянства взгляд, впалые щёки, морщины. Лет пятидесяти, если не больше. Беднягу наверняка выкинули из квартиры какие-нибудь аферисты - такое сплошь и рядом теперь. Вася распахнул дверь бытовки. В полутьме скорее угадал, чем разглядел, кучу тряпья - по хриплому дыханию.
  - Эй, хозяин. - весело позвал Вася.
  - Чего надо? - пробурчало сонно из угла с тряпьём.
  - Инструмент тебе принёс. В подарок. Может, загонишь кому за литровину. Хороший инструмент.- Вася положил на пол М-16 и бинокль, закрыл осторожно дверь, и удалился, не желая слушать слов благодарности. Бомжу в тюряге будет лучше. Пожалуй, лет пятнадцать ещё протянет из тех двадцати, что ему дадут за убийство. А на свободе и зиму не переживёт. Правильно говорит Григорий Иваныч : - Свобода - это смерть. Да и милиции помочь надо. Знает Вася московскую милицию. Недаром все преступники страны так рвутся в столицу. До вопиющих вещей дошло - 95 заказных убийств из сотни так и не раскрываются! - Вася специально поинтересовался статистикой. Это же просто позор.
   С такими вот хорошими мыслями о помощи родной милиции Вася пересёк замусоренный строительством, огороженный от улицы двор, и вылез черз дыру в заборе в кустарник с той стороны. Вскоре он добралося до трамвайной остановки, дождался трамвая, и поехал отдыхать с чувством выполненного долга и с чистой совестью, хотя душе хотелось работать. Помогать подопечным пенсионерам. И в жизни, и в уходе из неё. Ему нравилась новая работа. Нравилось помогать людям. Но помощи сегодня не потребуется. Да и завтра наверняка. Какая помощь без начальства? Да и план по ликвидации за этот месяц он уже перевыполнил.
  ----------- ------------------- --------------
  
  ГЛАВА 21.
  
   Р А З Б О Р П О Л Ё Т О В .
  
  Григория Раскольникова "взяли" ранним утром, едва он вышел из своего подъезда. Два крепких парня с угрюмыми рожами стояли чуть позади бригадира Володи.
  - Поехали, кореш, прокатимся. - предложил с безразличием Володя, и парняги шустро очутились рядом с Григорием, взяв его под руки.
  - Куда это? -
  - Увидишь. - Володя повернулся и зашагал к чёрному Мерседесу.
  На заднее сиденье, парни стиснули с боков. Володя резво вогнал машину в транспортный поток.
  - Что случилось-то? -
  - А то не знаешь. - Тебя хочет видеть Юсуп. Так что.., ку-ку, Гриня. Приплыл ты, морячок. За Нинку будешь ответ держать. -
  - Вот оно что. - Григорий вздохнул. - А его-то какое дело? -
  О "бойне на ступеньках" - так окрестили журналисты расстрел у офиса "Счастливой Старости" - Григорий узнал ещё вчера, из вечернего телевизора, только и сумев вымолвить в изумлении: - Ну и Вася...-
  Ника, что прибиралсь со стола, уронила тарелку и плюхнулась на стул. - Это ты виноват, Гриша. Это ж надо так человека запугать?!-
  - Может, и не Вася. - Григорий попытался оправдаться. - Откуда у Васи пулемёт? -
  Ника промолчала. В самом деле. У Васи винтовка, сам говорил.
  Но Григорий про себя думал только на Васю. Его размах и безрассудство, его подход к делу, без мелочности. Вечно приходилось сокращать его "расстрельные" списки. Пять трупов...Вася. Новое поколение. Энергичные и без комплексов, они невольно нравились Григорию. Им бы делом ешё заняться.
  - Это Юсупа какое дело? - изумился Володя, а парень слева хмыкнул: - Ты даёшь, мужик. -
  - Я не знаю Юсупа. - сказал Григорий . - И делов его не знаю.-
  - Сейчас узнаешь. - Володя вывернул руль, свернув к какой-то парковке возле трёхэтажного здания, сверкавшего обширным остеклением. Неоновые огни сверкали и днём. Клуб "Рокко". Явно ночной клуб. Видимо, хозяйство этого самого Юсупа.
   Прошли мимо главного входа, со швейцаром и кучкой полуодетых, несмотря на прохладу, девиц с длинными сигаретами в длинных пальцах, за угол, в скромную дверь с телекамерой над входом - открылась сама, едва перед ней встали. Лестница, охранник, лифт - и вот, Григория ввели в офис, где за столом сидел крупный мужчина лет сорока в переливчатом сиреневом костюме. Довольно необычном костюме. Возможно, в смокинге. Короче, он скорее походил на иностранного дипломата, чем на русский криминал. И не в ярости или в горе - нет, спокойный такой взгляд у мужика. Окажись вдвоём в камере, неизвестно - кто бы верховодил. Хотя, скорее он. Уже явно и сидел, и верховодил. Резкие морщины от носа и губ наводили на мысли о прошлом - такие тюрьма как раз и чертит на лицах.
  Юсуп отложил авторучку и оглядел стоящего перед столом Григория с экскортом. На лице не отразилось ничего. Кивнул на кресло, и Володя толкнул туда Григория.
  - Как его? - Юсуп посмотрел на Володю.
  - Гриша. - сказал тот. Потом добавил. - Иваныч.-
  - Так что делать будем, Гриша? Гриша Иваныч.- Крупная голова повернулась.
  - А какие проблемы? - Григорий сцепил руки на коленях. Несмотря на неопределённость, даже угрозу ситуации, душа оставалась безмятежной. Главное - он вырвался из той молотилки убийств, куда затащил покойный Павел Иваныч .
  - У меня? - Юсуп прищурил глаза - круглые, не восточные. - Проблемы у тебя, Гриша Иваныч. Нинку зачем завалил? -
  - Я, что ли, стрелял? -
  - А кто стрелял? -
  Григорий усмехнулся от души. - Зачем вам...не знаю, кстати, как вас называть. -
  - Семён Ильич. - подсказал Володя. Стоял рядом, рука на плече Григория.
  - Так зачем вам его имя, Семён Ильич ? - Григорий улыбнулся совсем свободно. - Парень уже далеко отсюда, не разглядеть. Да и не знаю, как его зовут. Хороший парень. Но чересчур старательный. Нину я не заказывал. Так уж, видно, получилось, что ей не повезло. -
  - Да, старательный.- сказал Юсуп. - Вот насчёт старательности мне и хочется с ним поговорить. Так что вспоминай, Гриша Иваныч. -
  - Рад бы, да нечего. Все претензии - только ко мне. - Григорий еле успел тормознуть в глотке готовый вырваться смех, похожий на клёкот волны - смех Океана. Он знал, что не сдаст Васю никогда.
  - Вспомнить придётся. - сказал Юсуп. - Лучше самому, и здоровым. Если ребята память поправят, ты станешь совсем больным.-
  Парни за спиной гоготнули.- Это запросто. -
  - Значит, я умру. Совсем-совсем больным. - Григорий улыбнулся, глядя в умные серые глаза. - Нельзя вспомнить того, чего не знаешь. -
  - Ты его знаешь, Гриша Иваныч. Иначе не бывет. - Юсуп вздохнул.- Сейчас парни отведут тебя на полчасика в наш подвал. Тут ковры, жалко. Надеюсь, по возвращении ты сможешь говорить. Только вот не понимаю - зачем тебе это? Ты ж не её заказывал. Твой парень в Иваныча метил, так ведь? -
  - Ну.-
  - А заказал его кто? Нинка ведь, так? -
  - А кто ещё. Оплата щедрая, да и не мог женщине отказать.-
  - Ох, дура, дура...- Юсуп с сожалением покачал головой. - Ведь и думать ей о таком запретил...и - на тебе! У Иваныча такие связи, и такие кореша в погонах, что держись только. Без Иваныча бизнесу полный конец.., ох, дура, всё по своему.-
  Он снова покачал головой и поднял глаза.
  - Ну, что ж. Не рой яму другому. Получила, на что напрашивалась. Сама и виновата. К тебе тут претензтй нету. Если ты не исполнитель. Я с ним поговорить хочу, со старательным. Так зачем его покрывать, Гриша Иваныч ? Или всё же...ты исполнитель, а? -
  - А...считайте, что я.- безразлично сказал Григорий .- Мне по фигу.-
  - Да нет. - с сожалением сказал Юсуп.- Так тоже не бывает. Зачем тебе заказчика валить? Кто тогда тебе заплатит? Сколько обещала, кстати, за Иваныча? -
  - Нормально обещала. Долю в бизнесе.-
  - Долю Иваныча? - Юсуп усмехнулся. - Ого-го. И ты поверил? -
  - Нет, свою. Пришлось поверить. -
  - Как это - свою? -
  - Так. Она документ составила. В виде долговой расписки. А в залог - её доля. -
  - Так-так. - Юсуп нахмурился. - Её доля - в залог? Теперь должок она уже не отдаст.., выходит, ты теперь...совладелец фирмы? -
  - Выходит, я.- Григорий равнодушно пожал плечами.
   Юсуп замолчал, по новому разглядывая Григория.- А что за документик составили - поконкретней нельзя? -
  Григорий объяснил в подробностях.
  - Ага. - сказал Юсуп.- И что, писулька эта имеет юридический статус? -
  - В смысле? Заверили у нотариуса. А где ещё надо? Нина сказала, этого достаточно. -
  - Более чем. У нотариуса. Да. - Юсуп разглядывал Григория вдоль и поперёк, а так же сверху вниз.- И после этого ты, Гриша...Григорий Иванович, утверждаешь, что Нинку случайно завалили ? -
  - Так вышло.-
  - Да. Бывает. - Юсуп вдруг усмехнулся.- Ох, дура баба. Думала себя обезопасить. А ты...мудрец. Григорий Иваныч. Мудрец. Перемудрил бабу. Может, и не только...-
  Он помолчал, подумал, посмотрел на часы. И поднял голову.
  - Я чего тебя выдернуть велел. С утра юрист мне звонил вашенский, Матвей Гаврилович, знаешь такого? -
  - Конечно. - сказал Григорий .
  - Он сообщил, что Иваныч перед смертью с ним советовался. Бумажку хотел в твою пользу оформить какую-то.-
  Юсуп снова посмотрел на часы, и снял трубку телефона.
  - Он сейчас с родственниками Иваныча. Как раз у нотариуса. Насчёт наследства. По времени, должны бы закончить. -
  Набрал номер, послушал, и положил трубку.
  - Заканчивают. Придётся подождать. - Посмотрел насмещливо. - Останься Нина живой, всё равно бы пришлось с тобой знакомиться. Интерес у меня в вашей конторе имеется. А теперь, когда ты её долю зацарапал, стоит познакомиться и получше. Имей в виду - моя теперь доля. За Нину отступной. Понял? -
  - Я подумаю. - сказал Григорий .
  - Ты ещё и думать собрался? - наигранно удивился Юсуп. - Нормальный человек бы просто поблагодарил. -
  - Я ненормальный. И я подумаю. - упрямо сказал Григорий .
  - Может, прочистить ему думалку, Юсуп? - насмешливо предложил Володя.
  - Опоздали мы с чисткой. - с сожалением сказал Юсуп. - А впрочем.., звонка давай подождём.-
  Звонок не задержался. Юсуп, держа трубку у уха, вновь принялся изучать Григория слева направо и сверху вниз.
  - Понятно, понятно. Спасибо, Матвей Гаврилыч. С родственниками, я думаю, договоримся. Да, полюбовно. Да. Это им выгоднее. Спасибо. -
   Трубка легла на рычаг. Осторожно легла, словно раненая.
  - Ну, что надумали, Григорий Иваныч? - задумчиво спросил Юсуп.
  - Насчёт чего ? -
  - Насчёт доли Нины в вашем бизнесе. Это моя доля. Договорились? -
  - Я же сказал - подумаю. - сумрачно ответил Григорий . То, что Юсуп неожиданно перешёл на "вы", тревоги ничуть не прибавило. На душе царило удивительное спокойствие. Просто изумительное. Он вырвался, вырвался из рядов расстрельщиков. Дорогой ценой, но вырвался. И не полезет обратно ни за что. Отдавать Юсупу долю в бизнесе - невозможно. Это означает либо смерть, либо - снова на старое рабочее место. Неизвестно. Что хуже.
  - Юсуп! Кого он из себя корчит?! - возмутился Володя. - Нет, дай я мозги ему прочищу. -
  - Сдаётся мне, Володя, это лишнее - мозги прочищать человеку, который в один заход развалил пятерых на ступеньках и хапанул лимонов эдак с десяток. Причём в долларах. - Юсуп тяжело смотрел в глаза Григорию. - Нет, мозги у парня работают. И хорошо работают. С таким надо или договариваться, или убивать сразу.-
  - А что случилось-то? Что там тебе сказали? -
  - То и случилось. - Юсуп тяжело поднялся из-за стола. - Такая же писулька оформлена, заёмная, под гарантию доли Иваныча. Поехали теперь к его родичам, разбираться. Ребят возьми, кто под рукой. Что за родичи, чёрт их знает...-
  - Это что же получается, Юсуп? Он, что ли, теперь хозяин фирмы? -
  - Выходит, что он.- Юсуп застёгивал свой переливчатый пиджак. - Учись, Вовик, как надо бабки делать. У такого стоит поучиться. -
  - Да вытряхнем из него всё! Куда денется? ! Живодёр проклятый. Он у Иваныча гасильщиком пахал, сволочь. Ему ж человека убить, что муху. -
  - Кончай базар. Погнали. - Юсуп повысил голос. И отмахнулся головой. - Меня не касается, кто там косильщиком пашет. Мне бабки нужны. -
  ------------- --------------- ------------
  
  ГЛАВА 22.
  
  Родственники Павла Иваныча оказались безобидными. Вдова в чёрном, сестра в чёрном и дочь в чёрном со своим мужем кучковались возле нотариальной конторы, ёжась под холодным уже осенним ветерком и кутая носы вместе с красными глазами в своё чёрное. Они слушали холёного мужчину в дорогом плаще и в кепке с пуговкой - по ней одной следовало догадаться, что за тип. Все уставились на подкативший кортеж из двух джипов и мерседеса с овечьим любопытством. Все, кроме типа в кепке. Тот заулыбался. Хотя и криво, но широко, как будто родню увидел - нелюбимую и склочную, но родню. Этакая, с гадливостью улыбочка вышла. И двинулся к Мерседесу, откуда следом за Григорием вылезал Юсуп.
  - Наследничек, я полагаю? - кивнул он на Григория, протягивая руку Юсупу. Тот кивнул. Только потом типчик решил поздороваться и с Григорием. Остальных сопроводающих "не заметил".
  - Сергей Сергеич Востриков. - представился он, пожимая руку Григорию.
  - Григорий Иваныч. - сказал Григорий. И невольно замялся. Но Юсуп продал тут же, хмыкнув: - Раскольников. Хотите - верьте, хотите - нет. -
  - Даже так? В самом деле? - Чиновник заулыбался совсем широко и от души.
  - А что такого смешного в моей фамилии? - неприязненно спросил Григорий.- Это хорошая фамилия. Вы кто такой, господин товарищ? -
  Востриков недоумённо глянул на Юсупа. Теперь усмехнулся тот. - Начальство следует знать в лицо, Григорий Иваныч. Это заместитель мэра Москвы, по социалке.-
  - При чём тут начальство? Как понимать? -
  - При том, что лицензию на вашу предпринимательскую деятельность, Григорий Иванович, - сказал весело Востриков, - и выдаёт, и продляет моё подразделение. И курирую вас тоже я. Так что и впрямь начальство, в некотором роде. Рад познакомиться с преемником Павла Иваныча. Надеюсь, мы найдём общий язык.-
  - Что с родственниками? В чём мутота? -Спросил Юсуп.
  - Да ни в чём. Я говорил с юристом. Для них дело глухое. Даже если в суд подадут, бесполезно. Выглядит странно, согласен, когда под залог долга в сто тысяч долларов кладут фактически несколько миллионов, но...- Чиновник развёл руками. - но у покойного могли быть свои соображения, нам неизвестные. Так что ваше право на часть фирмы, Григорий Иваныч, никто оспаривать не собирается. Они хотят получить лишь вполне разумную компенсацию. Расписка Павла Иваныча, надеюсь, у вас сохранилась? -
  - А то. - буркнул Григорий, горбясь под ветерком, который показался вдруг ледяным. Какак ещё расписка? Иваныч никакой расписки не отдавал. Может быть, не успел? В сейфе осталась, наверное.
  - Семён Ильич, - обратился Востриков к Юсупу, - необходимо выяснить, кто наследники второго учредителя фирмы. Нина Леднёва, тоже погибла, главный бухгалтер "Счастливой Старости". Вы не знаете случайно, кто наследует её долю бизнеса? -
  Володя, стоящий сбоку, что-то промычал, замотал головой. Юсуп набычился, и кивнул в сторону Раскольникова. - Вот он, полюбуйся на делавара. Наш пострел везде поспел.-
  - Вот даже как...- Чиновник несколько растерялся. Или испугался? Григорий не понял. Но всего на миг. Потом Вострецов снова вывесил улыбищу. - Тогда всё упрощается. Чего ж мы тут стоим? Поехали куда-нибудь, и обговорим сразу наши дела. Если не возражаете, знаю тут неподалёку неплохое местечко.-
  "Местечко" оказалось роскошным частным рестораном в мексиканском стиле. Добирались туда в разных машинах. Востриков на своей Вольво впереди, Мерседес - сзади. Джипы Юсуп отослал назад.
  Пальмы и кактусы в кадках разделяли ресторан на множество мелких секторов с двумя-тремя столиками. Владельцы ресторана явно хотели создать этакие полянки в джунглях, и это отчасти удалось. Может быть, из-за пения птиц, которые так и порхали, скакали и прыгали по пальмочкам и меж ними. В общем, действительно приятное местечко. Если птички не гадят в тарелки. Вострецов выбрал, наверное, один из самых дорогих уголков в этих зелёных посадках - с единственным столом, но достаточно большим даже для шестерых. Либо его тут хорошо знали, либо звонил в ресторан дорогой, но и за стол сесть не успели, не то что меню изучить, а два официанта уже сновали между кактусов, подтаскивая подносы с закусками. Бутылки с иностранными наклейками уже стояли.
  За стол сели втроём. Володю Юсуп отослал скучать в Мерседесе, и по удивлению на лице парня Григорий понял, что это весьма необычно. Значит, разговор предстоит серъёзный. Чем? Да тем самым. Деньгами. Григорий волей случая и Океана оседлал золотую лошадь фирмы, которая гадит деньгами. И эти двое хотят пристроиться на уборку - с совочками и метёлками. Вези, Гриня. А что конь твой по черепам идёт, не боись. Поскользнётся - поддержим. С двух сторон. За этими двумя Григорий отчётливо ощущал волю Океана. Надо попробовать соскочить с коня. Григорий устал ехать по головам. Надо отбиваться от воли Океана. Где силы взять...
  Сергей Сергеич сходу скрутил пробку с затейливой бутылки и щедро наплескал в пузатые хрустальные рюмки.
  - Ну, что, помянем Иваныча? - сказал он.- Это не текила. Ну её, пакость. Вискарь из Шотландии. -
  - Я не пью. - Григорий отставил рюмаху.- Не на поминки приехал. -
  - И то верно. - неожиданно поддержал Юсуп.- По делу базарь. - Но виски выпил, и захрустел лениво крохотным маринованным огурчиком с одной из тарелочек.
  - Хорошо. - Чиновник кинул в рот маленькую помидорку размером с конфету. - Раз Григорий Иваныч является хозяином "Счастливой Старости" , можно сразу была за рога. Мэрия тоже заинтересована в вашем бизнесе. Павел Иваныч не просвещал вас по данному вопросу? -
  - А при чём тут мэрия? - буркнул Григорий .- У мэрии свои дела, по моему, а у бизнеса - свои. Ваши дела - это лицензию мне продлять. Я отблагодарю, понятно. -
  - Это вам Павел Иваныч сказал ? -
  - Я и сам соображаю. Павел Иваныч ничего мне не говорил.-
  - И о конкуренции не говорил? Быть не может. - ухмыльнулся Сергей Сергеич .- Думаете, в мэрии дурни сидят, которые считать не умеют? К вашему сведению, наш отдел соцобеспечения и сам заключает с пенсионерами договоры на пожизненную ренту. И весьма активно. Но многое предложить мы не можем. К примеру, ваша фирма - что предлагает? Ну, уход и бесплатные лекарства, само собой, это и мы даём. Но вы ещё выплаты каждый месяц производите, уже по две тысячи. Плюс телевизоры и ещё что-то...-
  - Стиральная машина. Холодильник. - сказал Григорий .
  - Вот-вот. Короче, мы не выдерживаем конкуренции с вами. Вы лидируете, так? -
  - Ну, так. -
  - Между прочим, Павел Иваныч отчётливо понимал, что кушает наш кусок. Что мы позволяем его кушать. Лицензию-то мы выдаём. И он ценил это. -
  - Как конкретно ценил? Я же сказал, что отблагодарю. -
  - Само собой, но речь не об этом. Мы провели достаточно большую работу с покойным Павлом Иванычем, по резкому расширению вашего бизнеса. И я, со своей стороны, и он - со своей. Хочу ознакомить вас с нашими наработками и договорённостями. Вы должны их подтвердить.-
  - Я слушаю.-
  - Но сначала поедим. Трудно думать на пустой желудок.- Сергей Сергеич принял из рук официанта дымящее блюдо какой-то, на вид, отравы. Он влил в себя стопарь-вискарь, и двумя вилками с двух рук, зацепив с блюда какую-то гадость, запихал её в распахнутую пасть. Жевал со стоном наслаждения, закрыв глаза и чавкая - щёки покраснели, лоб запотел. Официант принёс ещё два таких же блюда, и Григорий попробовал из своего. Рот обожгло перцем и пламенем, которое опустилось по пищеводу в желудок и запалило его жаром такого зверского аппетита, что Григорий поспешил влить поллитру минералки для тушения пожара. Ещё кусок наперчённой гадости наверняка бы сжёг весь кишечник.
  - Мясо аллигатора. - прохрипел чиновник. - Ешьте, редкое блюдо. Крокодилы, знаете, занесены в Красную Книгу. -
  - Спасибо, я оценил. - сказал Григорий , отодвинув блюдо. - Но это на любителя.-
  Юсуп зарычал непонятное, мотая головой и мощно двигая челюстями.
  - Хто-хто? - переспросил Вострецов в блюдо, куда уткнулся в погоне за вилками.
  - Я грю, - прохрипел Юсуп, вытирая ладонью мокрый лоб - не лорого Красной Книгой объедаться? -
  - Не знаю - ответил Вострецов .- Где вы видели, господа, чтобы московский чиновник оплачивал ресторан? Это анекдот. -
  - А хто платить будет? - изумился Юсуп.
  - Бизнес. - Вострецов кивнул на Григория.- Он всегда платит. Наше дело- только заказывать, хе-хе...-
  Юсуп с сомнением посмотрел на Григория. И пожал плечами. И не ошибся.
  - Платить я не собираюсь. - отрезал Григорий .- Мне не нравится мексиканская кухня.-
  Подумал, что и другое не нравится, включая и собеседников. Павел Иваныч, помнится, намекал на огромные деньги, что хастветили впереди. Кажется, вот они, постучались. Волна Океана будет огромна. Он должен выстоять. Уверенности в этом не было.., нельзя победить Океан. И тут он вспомнил, как впервые нанёс удар по его слюнявой морде. Не так давно. Тогда он нашёл точку опоры для удара. Щестнадцать тысяч долларов...Найдёт и теперь. Григорий невольно вспомнил тот славный миг. Это воспоминание давало силы.
  ------------ ------------------- --------
  
  ГЛАВА 23.
  
   У Д А Р В Ш Е С Т Н А Д Ц А Т Ь Т О Н Н .
  
   Тогда Григорий возвращался...откуда? да чёрт знает, Григорий не мог этого точно вспомнить. Кажется, просто бродил по улицам со своими мыслями..ах, да - он ходил по магазинам. Приценивался. В кармане тяжелилась пачка долларов. Первая зарплата в шестнадцать тонн баксов. Огромная, вообще-то для рядового москвича. Но привычная для людей Океана. Убийцы - тоже его люди. Григорий не желал быть убийцей. Поэтому он не может взять и стратить на себя эти деньги. Это плата за восемь трупов. Если истратит - их убил только он. Если нет - его заставил Океан. Разница огромная. Во втором случае он оставался человеком.
  Вот Григорий и бродил, как дурак, с неспокойной душой, маялся, не зная, что делать с деньгами. Можно просто выкинуть. Сжечь. Но это как-то глупо. Это не то. Это...нет, не то. Это всё же деньги. Григорий уважал деньги. Он их зарабатывал.
   В автомобильном салоне пристал продавец - чего-то просёк неуверенное. Рено и впрямь показался дешёвым. Всего двенадцать тысяч долларов. Или лучше Хонду ? Тоже хватает, пятнадцать тысяч. Может, купить? Жигули - это хлам по сравнению с такой техникой. Он ездит на металлоломе. Нельзя покупать. Ты не получишь меня, Океан...
   Обозлённый, раздасованный Григорий таскался по улицам до самой темноты. Но кто ищет, тот найдёт. Может, случай помог, но Григорий знал, что это не случай. Просто выпитое пиво запросилось на волю, и Григорий в поисках подходящего укромного местечка углубился в сторону от ярко освещённой улицы, в полутёмный переулок. Он справил своё мокрое дело под железной коробкой гаража, и на обратном пути его окликнул нетрезвый, измученный, сиплый голос- Мужик, дай закурить.Если не жалко....-
  Григорий пригляделся и увидел прислонённую к толстому дереву фигуру. Явный бомж, проштемпелёванный всеми бомжовыми печатями, начиная от идиотского балахона, изображающего нормальную одежду, и кончая стоптанным лицом. Прислонился, чтобы не упасть - Григорий уловил густой запах какой-то спиртовой пакости. Бомжара явно дезинфицировал ею внутренности.
  - Не жалко. Но я некурящий. - сказал Григорий , и пошёл своей дорогой.
  - У-у, крыса...- уходя, Григорий уловил мнение бомжа. Правда, тихое, под нос себе. Просто констатация факта. Какая-то по счёту крыса...в крысином городе...Так бомжара и воспринимает жизнь.
  - Сам крыса. Подвальная. Помойщик.- процедил сквозь зубы Григорий , замедляя шаг.- Довёл себя, скотина....На человека не похож...-
   Он вдруг остановился. Нет, он не крыса. Григорий сунул руку в карман, вытащил пачку долларов, и пошёл назад. Прошло минут пять, не больше, но бомж уже не стоял. Уже сидел, привалясь к дереву.Спиртовая пакость его, наконец, одолела.
  Григорий усмехнулся. Так даже лучше. Он присел возле бомжа, разглядел карман на балахоне, и запихнул туда пачку долларов. Пусть порадуется мужик, когда очнётся. Может, и не пропьёт. Шестнадцать тонн - реальный шанс круто изменить жизнь. Встать на ноги.
  - Вот и всё. - думал, уходя, Григорий . - Я больше не крыса. Я человек. Крыса не знает, что она крыса. Когда она понимает это, она становится человеком. Пусть я крыса. Но я человек. Парни с "Корины" не ошиблись. Они спасли человека. -
  Выходя на освещённую улицу, Григорий ощутил прилив незнакомого доселе счастья. Чувство свободы было так ослепительно ярко, что перехватило дыхание.
  Словно лопнул невидимый, стягивающий душу кокон. Он свободен. Он человек. Он подал руку помощи. Не бомжу. Сам себе. Руку действительно заломило, словно от удара. Кажется.., он только что крепко врезал Океану по зубам....
   Тут он вспомнил, что денег в кармане больше нет. На пиво, что ли, истратил. Он пошарил по карманам. Действительно , нет. До дома достаточно далеко. Пешком идти...это...часа два. На такси, что ли взять обратно стольник?
  Он вернулся, присел и сунул в карман бомжу руку и достал стодолларовую бумажку...
  - А вроде прилично одетый! - услышал он визгливый голос. Невесть как очутившаяся рядом парочка - толстая тётка и её не менее толстый муженёк - смотрели на его манипуляции весьма неприязненно.
  - Как не стыдно бомжей грабить! Наркоша проклятый, развелось! -
  - А ну, положь на место, крыса. - пробасил мужик.
  - Я только на такси...- промямлил Григорий, сознавая всю жалкость оправдания. Ему и впрямь стало стыдно.
  - На такси?! - изумился мужик.- На место положь, чего взял. Пёхом допрёшь, наркота. -
  Мужик набычился и сделал шаг вперёд. Григорий сунул бумажку обратно в бомжовый карман. Мужик начал примериваться, чтобы пнуть ногой, но Григорий резво вскочил на ноги и поспешил удрать.
   Вынырнув из переулка на оживлённую улицу, он быстро затерялся в толпе пешеходов. В самом деле, мужик прав. Как приспичила маленькая нужда, тут же попытался отнять у слабого. Нет, ещё долго придётся работать, чтобы выморить из себя Океан. Или крысу. Прав мужик. И пешком дойдёт.., крыса...
  Спохватясь, Григорий повернул назад - он шёл в противоположную от дома сторону. Улица эта, скорее проспект, освещалась достаточно хорошо, и он узнал мужика и его визгливую жену скорее по силуэту. На свету мужик выглядел скорее профессором - аккуратная бородка клинышком, холёное лицо, приглаженные морщинки вкруг глаз. А в темноте показался просто борцом-тяжеловесом. Баба тоже не из простых. Меховая накидка, вычурная шляпка...Они прошли мимо, не узнав Григория. Не до этого - пререкались оживлённо и с ожесточением даже, но полушёпотом. Рука жены возилась в кармане профессорского пальто, явно пытаясь вырваться, но профессор не пускал. Наконец, выдернула руку - и к себе в сумочку. Григорий успел заметить мелькнувшие в горсти доллары, и - прошёл мимо.
  Ясно. Дабычу делят. Крысы. Григорий почувствовал себя лучше. Вернулось ощущение свободы и счастья. Нет, стать человеком, оказывается, не так уж трудно. В этом крысином городе, по крайнем мере.
   Он сбросил свои шестнадцать тонн. Отныне он не участвует в их крысиных гонках. Гнилые призы Океана - не про него. Гордость заполнила его сердце. Он смотрел на озабоченные лица встречных проходих с чувством превосходства. Он лучше любого из них. Ровно на шестнадцать тонн лучше. И жалко их стало Григорию, как жалко смотреть на брошенных, покалеченных собачонок.
  ----------- --------------- --------
  
  ГЛАВА 24.
  
   Б О Л Ь Ш И Е Д Е Н Ь Г И .
  
  - Григорий Иваныч , мы отдаём вам настоящий Клондайк. Причём себе в ушерб.- Вострецов промокнул жирные губы салфеткой, и назвал один за другим три городских района в центре, где квартиры стоили раз в десять дороже, чем на окраинах.- Как вам такое предложение? Павел Иваныч ничего не говорил? -
  - Да. Намекал. - нехотя сказал Григорий . - Но пока...мне бы с наследством разобраться, мать его...-
  - Разберётесь мигом. Дело-то на ходу, не заново поднимать. Вы ж не со стороны, освоились. А районы весьма перспективные, и мы уступаем их, естественно, не за просто так. Размеры компенсации я могу обозначить пока только приблизительно. Это около пятисот квадратных метров, пустяки.-
  - В месяц? - Григорий про себя быстро подсчитал примерное количество квартир. Около десятка.
  - В неделю.- сказал чиновник.
  - Ну, вы волки. - Юсуп бросил вилку, и посмотрел на Григория. - Так. Иваныч, а что я буду иметь с новых районов? -
  - А ничего .- улыбнулся ему Григорий.- Не возьму я эти районы, и всё. С какой стати мне вам платить? За свою же мороку? -
  - Я же сказал - цифра приблизительная, почти с потолка. Утрясём в рабочем процессе.-
  - А нечего тут утрясать. - Григорий начал злобиться. Его явно держали за болвана.- Пятьсот метров в неделю - тут и близко рентабельность не лежит. Я разорюсь мигом, вот и всё.-
  Решительный тон Григория заставил Вострецова задуматься.
  - Вам, конечно, видней, Григорий Иваныч. Но только эта цифра, пятьсот в неделю, может дать полную гарантию, что в мэрии не будет недовольных. Снизить её - они наверняка появятся, а этого не хотелось бы. Может быть, сначала стоит увеличить рентабельность? -
  - А вы знаете, чем достагается такое увеличение? - Григорий совсем обозлился, повысил голос.
  - Ваши производственные секреты никого не интересуют. Это ваша проблема. Уверен, вы её решите. При Павле Иваныче как-то решали, так ведь ? И успешно. Кстати, он говорил мне, что с вашим приходом в фирму прибыли резко выросли.-
  Тут рыкнул Юсуп: - Ты комплиментом не дави, Сергеич. По моему, так дело говорит Григорий Иваныч - нету прибылей, так в задницу такой бизнес. -
  Григорий тихо фонарел. Рядом крутились два официанта, и ему казалось, что те понимают, о чём речь. Об убийствах. Хотя такого просто не могло быть. Мало ли производственых проблем с рентабельностью.
  - Сергей Сергеич, - сказал он задушенно, - хорошо, пусть это только моя проблема, согласен. И я вообще-то знаю, как поднять рентабельность без затрат. -
  - Вот и поднимайте! - обрадовался уступчивости Вострецов.
  - До каких высот? Вы в курсе, что наши показатели на фирме чуть не вдвое выше общегородских?-
   - Ну, цифры же в ваших руках.- Сергей Сергеич усмехнулся со знающим видом. - Подгоняйте под общегородские показатели.-
  - Как? - угрюмо усмехнулся в ответ Раскольников. - Это невозможно. Любая налоговая проверка ...-
  - Ну, это я в силах решить. - перебил Вострецов. - Могу заверить, что статистика их не заинтересует. -
  - А конкуренты? Вот скинут нашу статистику журналистам. -
  - Не скинут. У них такая же. -
  - Так и отдайте им эти три района.- обрадовался Григорий.
  Вострецов поморщился. - Ну.., почти такая же. Вы всё-таки в передовиках, потому мэрия и отдала вам предпочтение. -
  - Спасибо за честь, обойдусь как-нибудь. Мне эта статистика спать спокойно не даёт, а вам ещё пятьсот метром подавай. Вы что? Хотите, чтобы фирма походила на чумной барак? -
  - Да никто не замечает этой цифири. - снисходительно бросил Вострецов.- Но я начал вас понимать. Изнутри вы смотрите, и взгляд настроен так же. Но со стороны - уверяю вас - всё выглядит по другому. Обычно выглядит.-
  Вострецов лукаво усмехнулся.
  - Хотите пример? Который очевиден. Который у всех на глазах. И у вас тоже. Вот он - минимальная зарплата в стране - втрое ниже прожиточного минимума. -
  - Ну, и что? Это всем давно известно. -
  - Я и говорю, что известна. И какой вывод из такой статистики? Да очевидный - Россия теряет миллион человек в год. Это совершенно очевидная связь для каждого, кто знаком с законом больших чисел. То есть для любого чиновника. Да для любого мало мальски образованного человека, не говоря о депутатах наших и правительстве.-
  - Не понял. - сказал Юсуп. - Я в универститах не учился.-
  - А и не надо. Если увеличить автопарк страны вдвое - при прочих неизменных условиях - то смертность на дорогах возрастает примерно вчетверо. Закон больших чисел. Если снизить минимальную заработную плату на десять процентов в год, то смертность населения вырастет на несколько процентов. Политики и экономисты спорят о причинах убыли населения до хрипоты, но настоящая причина им не то что не видна, нет...Она - не нужна. Никому не нужна. И населению тоже, кстати. Так же и с вашей фирмой дело обстоит.-
  - Вам со стороны легко рассуждать. - сказал, сдерживая тошноту, Григорий.- Всем наплевать. Пусть так. А милиции - что, нет уже? Или есть всё-таки? И вам пятьсот метров в неделю подавай? А вот это вы видели? - Григорий соорудил кукиш, обмакнул его в масло крокодильего блюда и показал Вострецову. Хоть так оттолнуть зловонную океанскую волну, чей шорох почудился за словами чиновника. Тот поморщился.
  - Ну, зачем кипятиться. Давайте поспокойней. Господин Юсупов, кажется, и должен решать недоразумения с правоохранительными органами. -
  - Да нет.- сказал Юсуп.- Я скорей по жизни поддержку обеспечиваю. Чтоб другие зубы не точили. Ну, типа конкуренты с отморозками всякими. А с ментами - это сам Иваныч покойный контачил. Менты сами придут, уверен. Им Иваныч тоже отстёгивал. И метры тоже.-
  - Придут - вот и договоритесь. - В голосе Вострецова Григорий услышал почти просительные нотки. И это как-то обезоружило.
  - Ага. - сказал он. - Ещё и менты. -
  Отодвинул блюдо с "кусачим" крокодилом, взял из вазы кисть винограда в надежде утихомирить желудок. Но тот, оправясь от нападения аллигатора, разъярился - и требовал крови. Или новой порции крокодила, на худой конец, в сопровождении стаканища коньяка.
  Собеседники меж тем снова зачавкали и замычали, и Григорий, подумав, положил виноград на место. В конце концов, ясная голова порой только вредит делу. Надо порой поддаться океану, чтобы победить его. Григорий решительно налил коньяка и подвинул блюдо с аллигатором. И принялся навёрстывать упущенное. Спустя пятнадцать минут - красный, потный, сытый и пьяный - он непреклонным тоном заявил обоим: - Ещё и ментам отстёгивай...А не пошли бы вы оба куда подальше? Я песняков своих пачками, что ли, глушить должен? Вам метры надо ? Вот вы и глущите. А мне так такое наследство на хрен не нужно. Где тут у меня эти долбаные расписки...Сейчас...получите их - и флаг вам в руки. -
  Он зашарил по краманам, в смутной надежде, что хоть одна найдётся. Но нет - расписка Нины лежала дома, а от покойного Павла Иваныча ещё и не видел. Впрочем, будь расписки в карманах, достать бы всё одно не дали.
   Вострецов протестующе протянул руки: - Не нужны мне ваши расписки! Уберите.-
  Юсуп добавил: - Они ж именные. Кроме вас, никому не пригодятся. -
  - А я перепищу. - упёрся Григорий, разъярённый съеденным аллигатором. - Подарю свою фирму, кому скажете. На хрена мне такая фирма. -
  Вострецов опять засемафорил руками.- Ну, зачем же так, Григорий Иваныч ? Мы только-только начали переговоры, а вы уже пускаете в ход такие аргументы, нельзя же так...-
   Юсуп явно задумался, пустив от глаз лучики морщинок, однако тучи со лба не давали им разыграться, и проблески надежды на лице погасли. Взвесив риски, Юсуп нехотя признал: - Не, Григорий Иваныч , тащите сами этот воз. Я не потяну.-
  - Отчего же? - удивился Григорий .- Неужели кишка слабовата? Так ребятки ваши помогут, морды нажрали...-
  - Не по понятиям мне...- Юсуп совсем затуманился.- Старичков, значит..., ухаживать. Братва уважать перестанет.-
  Григорий обречённо налил ещё с полстакана коньяка. И горько сказал: - А меня, выходит, можно и не уважать. Метры вам отстёгивай, план давай, а уважать - это меня не касается. Я и не человек, по вашему.-
  - Ну кто такое скажет? - возмутился Вострецов.
  - Это вы зря бочку катите, Григорий Иваныч .- нехотя сказал Юсуп. - Никто тут о неуважении не говорил. Я же в законе, и мне просто по положению многого нельзя.-
   Григорий выпил коньяк, посопел в лимон, и с лимонной обидой произнёс: - У меня производственный план и сейчас - непреподъёмный. А вы требуете ещё увеличить.., нашли стахановца...-
  - А что? - чуть осовело отозвался Вострецов .- В своё время вся страна на него равнялась. Герой-забойщик, выдавал на-гора тысячу процентов плана...Его опыт и теперь актуален. Например, разделение труда...-
  - А то я не разделяю.- раздражённо перебил Григорий .- Вы что, за тупого меня держите ? Мои забойщики по магазинам за продуктами не бегают, как прочие патронажницы. И всё равно на пределе.-
  - Увеличьте их число. Тем более, что объём производства вырастет в десятки раз. Кроме новых клиентов из этих районов вы получите и всех прежних клиентов социальных служб мэрии. Все их договора мы передаём вашей фирме по себестоимости. Вы возместите только наши затраты. Около пяти тысяч договоров.-
  Юсуп невольно присвистнул. Григорий подумал, что эти объёмы и впрямь многократно превосходят прежние. Может, цифра в пятьсот метров...и впрямь реальна..., если принять на работу пулемётчика...
  - Мягко стелете, Сергей Сергеич .- сказал он, - но под такие объёмы потребуется и увеличение штатов, и увеличение фонда заработной платы, и фонда выплат клиентам - а деньги где? Опять кредиты, и опять квартиры полетят в уплату за проценты по кредитам, и за бесценок полетят...Или вы найдёте мне беспроцентый заём? -
  - Над этим можно подумать. - сказал Вострецов .- Придётся выйти на мэра, но тогда и метраж наверняка увеличится. Процентов на двадцать.-
  - Нет уж, увольте. - твёрдо сказал Раскольников .- Сейчас фирма твёрдо стоит на лапах.., то есть, на ногах. И можно сказать, процветает. Я думаю увеличить зарплату патронажницам. Премии выдаём постоянно. И зачем мне взваливать на плечи чужой хомут? Эти ваши пять тысяч договоров, они же нерентабельны, так? -
  - Само собой. - согласился с неохотой Вострецов .- Но потому мы и решили обратиться к частному бизнесу. Вы сможете повысить рентабельность за счёт увеличения выхода свободных квартир, и вам это будет выгодно.-
  - Я так не думаю. Пока вижу одни новые расходы, и только. -
  - Ну хорошо.- терпеливо сказал чиновник. Слопав крокодила, он поуспокоился. - Тогда давайте выслушаем ваше предложение. Сколько метров вы сможете потянуть? -
  - А вообще никсолько. - с пьяной решимостью отрезал Григорий . - Вы отдаёте мне эти районы, все договора из этих районов, и прочее, что есть, и ещё спасибо должны сказать, что возьму. За что вам платить? Вот такое моё предложение. - И Григорий опять помахал фигой, пусть и без масла.
  Заговорил Юсуп, и с нотками угрозы: - Не зарывайтесь, Григорий Иваныч . Это мэрия всё-таки. Городская власть.-
  - А наплевать мне. - Григорий налил себе рюмку коньяком, но пить не стал. Вдруг расхотелось. Зачем пить? Он же сумел отбиться от натиска Океана. Новых трупов не будет. Его условия никак не устроят захапистых крыс из мэрии. Они просто найдут другую фирму для сотрудничества. Которая выдушит из пенсионеров нужные метры.
  - Я думал, что вы ухватитесь за предложение обеими руками. - Вострецов казался разочарованным.
  - Найдёте другой ухват.-
  - Но самое печальное - то, что я не вижу с вашей стороны никакого желания сотрудничать. Этого я просто не понимаю.- В голосе Вострецова обида боролась с недоумением. Григорий понял, что победил, но недоумение чиновника показалось опасным. Ведь и Юсуп, и чинуша из мэрии - люди Океана. Если они поймут, что он идёт против воли Океана, что морочит им голову и притворяется, ему несдобровать. Реально несдобровать. Юсуп с трудом затоптал обиду за расстрелянную любовницу. Только из-за огромных денег, что замаячили на горизонте. Если поймёт, что денег не будет из-за Григория, то Григория не будет. Надо объяснить позицию. Убедить в своей правоте.
  - Вы не понимаете, почему я не желаю быть ограбленным? - спросил Григорий с усмешкой. - Я тоже не понимаю. Но всё равно не желаю быть ограбленным. А это непременно случится, если я буду пахать на добрых дядей из мэрии, как последний дурак, на ваших условиях. Мои риски видны только мне. Вам они и не снились. И мне видней, на каких условиях работать. И я эти условия назвал. Это единственно возможные условия для совместой успешной работы, роста и процветания фирмы. Уж поверьте мне, единственные. Других нет, и быть не может. Если вы не хотите верить этому, я ничего не могу поделать. Только удивляться, почему у вас нет никакого желания сотрудничать.-
  - Ну, вы наглец, Григорий Иваныч .- не выдержал Юсуп. Угрозы в голосе, впрочем, не было. Что-то другое, непонятное.
  - Нет, я вам как раз верю, Григорий Иваныч . Вам лучше видны ваши риски. Но что мы будем иметь, если пойдём на ваши условия ? Только это? - Вострецов покрутил перед своим носом собственную фигу.
  - А ничего. - зло сказал Григорий . - Ни копейки выгоды, ни цента. Вот столько выгоды. - Он протянул через стол и свою фигу к вострецовской.- Я бизнесмен, и думаю только о своей выгоде. На вашу мне наплевать. Думайте о ней сами. Ищите, и обрящете. А когда найдёте, как заработать, я вас всегда буду рад выслушать. А теперь позвольте откланяться. Спасибо за крокодила.-
  Григорий хотел было подняться, но Вострецов остановил.
  - Григорий Иваныч , не спешите. Разговор не окончен. Раз уж вы так поставили вопрос, то откровенно скажу - я знаю, как заработать и на ваших условиях. Что, если я и впрямь соглашусь на них? -
  - Ну.., тогда...не вижу причин против сотрудничества...пока что...- осторожно сказал Раскольников. Ответить иначе было нельзя. Это было бы расценено ослиным упрямством. А с ослами не церемонятся.
  - Но есть одно условие. Списки очередников вы будете получать от меня. Вам ведь без разницы, чьи квартиры освобождать в первую очередь.-
  - Списки очерёдников? - Григорий не сразу сообразил, что речь идёт, видимо, о "расстрельных", по Васиной терминологии.
  - Ну да, назовём их так. -
  - У нас они называются по другому.-
  - Неважно. Дело не в названиях. Вы понимаете, о чём речь. Это условие обсуждению не подлежит. - твёрдо сказал Вострецов.
  Григорий забеспокоился, чувствуя, что неожидано увяз на ровном месте. Кажется, сбежать не удасться. Вострецов перемудрил его.
  - Нет уж, извините. - возразил он.- Это уж только мне решать, кого вносить в "расстрель...", то есть, в списки очерёдников. Это вопрос безопасности. -
  - Вопросы безопасности обсуждайте с милицией, когда они придут требовать свою долю.- Вострецов сыто улыбнулся. - Я не претендую на полное составление ваших списков - это ваша сфера. Но я должен иметь право вносить в него, так сказать, внеочерёдников. То есть внесённые мной кандидаты должны освобождать квартиры вне всяких очередей. Первыми. Вам без разницы, кого освобождать от проблем первыми, не так ли? -
  - Ну, так...- уныло согласился Григорий. - Лишь бы человек был хороший...-
  Чиновник довольно рассмеялся.- Я других вам и не предложу. В этих районах давали квартиры передовикам производства. Много героев Социалистического Труда, орденоносцев. Большинство персональные пенсионеры теперь. Золотой фонд прежней Советской власти, её гордость. Можно сказать, золотой запас нашей страны. О ком ещё вам заботиться, Григорий Иваныч ? -
  В голосе чиновника неуловимо звучала ирония. Даже официант, что расставлял странные овальные тарелки для нового блюда - и тот её уловил. Иначе не объяснить его удивлённый взгляд на чиновника.
  - Золотой балласт, скорее. - усмехнулся Юсуп.-
  - И так можно обозначить. - согласился Вострецов .- Без этого золотого балласта господин Ельцын ещё в девяностых перевернул бы наш корабль. Без него мы бы, как страна, утонули.-
  Проводив взглядом спину официанта, он продолжал уже без иронии. - Свинцовый, если честно, балласт. Это в Америке он золотой, там пенсионеры богатенькие, фактически их деньги и крутят страну. А у наших мистер Ельцын подмёл все накопления подчистую. Доведи он свои реформы до логического конца, нам бы сейчал и говорить было бы не о чем. Но самородки среди балласта ещё попадаются. Даже россыпи, как в тех районах, что вы получите. В какой ещё стране встретите столь дикое противоречие - человек с мизерной пенсией и без гроша за душой живёт в собственной квартире стоимостью в полмиллиона долларов? А в ваших районах таких полно. Вот пример - живёт одна бабушка в трёх шагах от Кремля, в огромной трёхкомнатке с дубовыми паркетами и высоченными потолками. Бывшая ткачиха- ударница, в своё время на всю страну гремела. А квартиру напротив её по лестничной клетке занимает новый русский. Если б он купил у бабки квартиру и объеденил свою с её, то плучил бы семикомнатную, вполне уже на современном уровне. Предлагает ей - бабка ни в какую, упёртая. Он предлагал ей такую же, но на окраине Москвы, да плюс огромная доплата - а ей не надо. Вот приспичило ей тут умереть, и деньги ей не нужны. Одинокая бабка, куда ей деньги? Может, просто боится, что кинет её бизнесменчик? Если так, то правильно боится. Знаю его отлично, кинет на сто пудов, да и грех такую бабку не кинуть. Ещё и грохнет - станет с него, прыткий.
  Но бабка оказалась ушлой - он только-только к криминалу подумывал обратиться, а она - хлоп! Договор заключила с отделом соцобеспечения мэрии, на пожизненный уход взамен квартиры. Бизнесмен этот, мой знакомый, ко мне - подскажи, Сергеич, помоги, отблагодарю, то да сё...а что я могу сделать? Ни- че- го. Бабка протянет ещё лет десять, а если и преставится завтра - какой ему в этом толк? По нашим правилам, её квартира будет продана через аукцион, и тут ему победа не светит. Не его деньги. Квартира уйдёт не меньше, чем за миллион, причём далеко не рублей. Так что бизнесменчику остаётся пока только облизываться.-
   Чиновник вдруг замолчал, а спустя секунду подошедший официант принялся раскладывать по овальным тарелкам что-то янтарно-жёлтое в крапинку.
  - Господа, рекомендую - плоды гуавы. Даже не из Красной книги, а из Раскалённой. Плодоносит раз в двадцать лет, и за добычу ягод гуавы мексиканский суд отваливает лет по двадцать мексиканской же каторги. Только у нас её попробовать можно, в Москве. Билл Гейтс прилетал сюда год назад специально для этого - гуаву попробовать. Сам мне говорил это, за этим же столиком. Но официально, конечно, на встречу с Путиным прилетал, что-то о компьютеризации всей страны договориться, хе-хе... Этот ломтик стоит..., впрочем,какая разница, если мы пришли к соглашению. Не так ли, Григорий Иваныч ? -
  - Короче, ваша доярка будет в списке под первым номером, так? - грубо спросил Григорий .
  - Ткачиха.Впрочем, это неважно. Да, примерно так. Первой или второй. -
  - И я обязан буду продать квартиру только вашему знакомому шустряку? -
  - Именно так. Как бизнесмен, вы свободно можете продать её кому угодно.-
  - И за сколько угодно.-
  Вострецов поморщился. - Ну, хватит же давить, Григорий Иваныч . Вы и так выдавили из мэрии все соки. По разумной цене - это да. Покупателю и меня же отблагодарить придётся. За помощь. И не только меня.-
  - Это разве мои условия? -
  - А что вы хотели? - Вострецов начал хмуриться. - Мэрию голодом выморить? Дайте и нам немножко воздуха, Григорий Иваныч .-
  Григорий не стал бы возражать против мора крыс, тем более, что и эти условия абсолютно его не устраивали. Но найти предлог для новой бычьей стойки помешал Юсуп.
  - Что вас и тут не устраивает, Григорий Иваныч ? - задушенно спросил он. Пальцы рук странно подрагивали. В голосе его что-то такое мелькнуло, что Григорий на миг протрезвел. Посмотрел в глаза авторитета - и понял, торги окончены. Откажись он от предложения мэрии, Юсуп сдесь его и зарежет. Хоть вилкой. Но всякому терпению есть предел.
  - Да...вроде....оно как-то....- замямлил он, не в силах вольше противостоять океанской волне. Она давила, топила и захлёстывала.
  - Что?! - Словно белый пенный гребень на верху девятого вала.
  - Но ...в принципе..., я согласен. -
  - В принципе?! Или просто - согласен? - Стеной воды зашипел Юсуп. Стеной, готовой проглотить. В районах, где квартиры стоят по миллиону. Проигравших не будет. Песняки не в счёт, спета их песня.
  - Согласен. - через силу выдавил Григорий , и зачавкал гуавой, стараясь хоть ею смягчить горькую горечь поражения. Густая терпкая сладость растеклась по языку, и хлынула по пищеводу. Чудо- ягода. Или овощ? Но за такую...можно и заплатить...
  Он закрыл глаза. Казалось, его подхватила волна Океана. И понесла, захватывая дух..., он снова на миг слился с Океаном, стал Океаном, поддался... И странное, дикое счастье залило вдруг душу, словно сладость гуавы - какие же просторы впрееди, какие возможности! Ему врубили такой силы зелёный свет, такое шоссе под колёса бросили - и чего ж он сопротивлялся?! Жми, жми к миллионерству на полном газу ! Он и впрямь станет очень богатым, миллионером! За год, может быть. Нет, раньше,раньше! Чего он упирался?! Или он не Раскольников?
  Пальцы вдруг задрожали, как недавно у Юсупа - от неистовой жажды мочить, мочить, и мочить песняков, больше и быстрей, пока есть ещё возможность, пока...Океан, и Воля его...
  - Согласен.- ещё раз сказал он, открывая глаза, и понял, что это сказал Океан. Он посмотрел на Юсупа, и понял - что за выражение было у того в глазах - восхищение. Теперь это было несомненно.
  Вострецов принялся разливать коньяк по стаканам.
  - Такой момент стоит отметить. - немножко нервно сказал он. - В селдующий раз я приеду на переговоры на бульдозере.-
  - Лучше на танке. - хохотнул Юсуп. - Я сразу понял вас, Григорий Иваныч .-
  - Значит, завтра - прошу ко мне в кабинет. - оживлённо сказал Вострецов .- С заявкой на районы. Мы конкурс на них объявили, но это для формальности. Районы ваши, Григорий Иваныч .-
  Чиновник что-то чересчур суетился, но выпитый коньяк и Океан на давали задуматься над этим.
   Счёт оплатил Юсуп. Страшный, надо признать, счёт. Естественно, в долг, вместо Григория. Таких денег он и в руках никогда не держал.
  ------------ ------------------ ----------
  
  ГЛАВА 25.
  
   П А Д Е Н И Е В В Е Р Х .
  
  Пробуждение Григория от пьяного, угарного сна явило такую картину, что ему захотелось заснуть обратно. По комнате, опрокидывая стулья, катилась битва между цепью и скальпелем. Ника наступала, размахивая сдвоенной цепью, Лида пятилась, размахивая скальпелем. Крики наступавшей стороны типа: - Канай отсюда, лахудра! Забью в доски, уродина! - явно глушили вопли с другой стороны, вроде : - Печень вырежу, выдра! Кишки выпущу, гадина! -
   Со стоном Григорий закрыл глаза. Ещё не миллионер, а будни миллионерские уже накрыли - сам валяется вдрызг пьяный, а жена и любовница дерутся насмерть за право доения. Хоть бы определялись скорее, визгу меньше...
  Цепь победила. Исхлёстанная Лида, всхлипывая и размазывая сопли и кровь по лицу, вылетела в дверь, а разъярённая Ника вернулась в комнату и на боевой инерции чуть не вдарила полуживого Григория своей цепью. Покрутила её над головой, остывая в высказываниях вроде -" Гриша! Ты что себе позволяешь?! Чтоб больше тут ни одной твоей шлюхи не было, понял? И даже не думай привести, урою сразу, понял?- И опустила всё же цепь, спросив для порядка: - Кто тебе жена - я или эта тварь? -
  - Ты.- Прошелестел Григорий . Как всегда, и Ника успокоилась. Григорий смутно помнил, как вчера привёл домой какую-то девицу, вроде приставшую на улице. Или ещё где. Какую -то бездомную. Наверно, Ника и её забила цепью, приняв за шлюху. А к Лиде он вчера так и не пошёл из-за пьянки, вот она с утра и заявилась, узнать....Почему не позвонила? А может, и звонила. Где мобильник? Потерял?
  Обрывки вчерашнего вечера мелькали в голове, как тараканы в мусорной куче. Что-то он забыл..., важное...
  - Юсуп какой-то звонил. Три раза уже. Орёт. - сообщила Ника, и Григорий со стоном сел на кровать. Вот что - забыто. Сегодня же заявку в мэрию тащить. Договорились же. Как всё быстро...Люди хотят заработать. Это бизнес. И умереть некогда.
  Он с трудом встал, доковылял до кухни, где не нашёл ни пива, ни чего другого с градусаим. Выпил воды из-под крана. Затошнило. Потащился к унитазу, где желудок вывернулся наизнанку, очищаясь от непривычных крокодилов в ягодах. Умылся. Силы кончались.
   По дороге в прихожую опустился на четвереньки, и пошёл на четырёх костях, передвигая их одна за другой и постоянно путаясь. Всё это время Ника таскалась за ним, звеня цепью и осыпая словесной грязью. Цепляясь за висящий на вешалке плащ, Григорий поднялся на ноги, напялил его с трудом, и вышел на лестничную клетку.
   Дверь захлопнулась, и он со счастливым всхлипом снова упал на четвереньки. Вниз по лестнице гораздо удобнее оказалось ползти, и он пополз, удмвляясь, почему люди не ползают, как гады. Надо чаще есть крокодилов....
  По дороге вниз попался мужик-сосед, даже не поздоровался. Второй поздоровался, но неуверенно. Третья - бабка со второго этажа - заботливо спросила: - Григорий Иваныч , вы хорошо себя чувствуете? - Реликт уходящей эпохи коллективизма. Тень прошлого. Только бы выползти на улицу, там никто не обратит внимания. Ползи себе, куда хочешь...
   Не получилось даже открыть дверь из подъезда. Едва Григорий упёр в неё лоб, как сверху - женский голос: - Гриша! Это ты?! -
  - Ну, я. - сказал Григорий .Голос показался знакомым.
  - Что случилось? Тебе помочь? - Перед глазами встали два женских сапожка, довольно замызганных, и их хозяйка помогла Григорию приподняться.
  -У-у..,с-спасибо...- Григорий осел у стенки. - Ты кто? -
  Странно, лицо девицы показалось знакомым. Тощая, страшненькая, глазищи большие и испуганные. Пальто на вате, цвета красного кирпича, с заплатами на локтях, наверняка видело парад Победы у стен Кремля.
  - Я - Лиза. Неужели ты не помнишь? Мы вчера трахались. Ты мне квартиру обещал.-
  Григорий закрыл глаза. Лиза. Бедная Лиза. В памяти мелькнул полутёмный круглый стол, на котором танцевала, сбрасывая одежду, какая-то блондинка... Григорий открыл глаза. Точно, она. Блондинка.
  - Почему. Я помню. Лиза.- хрипло сказал он.- У Юсупа познакомились. -
  - Да! - Девчонка заулыбалась, по усталому, замученному личику на миг пролегли мелкие морщинки тридцатилетних. - У господина Юсупова. Нас с фирмы прислали, ты меня выбрал.-
  Григорий снова закрыл глаза. Так плохо чувствуют себя только новорождённые. Нет, ему хуже - нет даже сил орать, как они.
  - Лиза, мне бы до машины доползти.-
  - А зачем ползти? Я помогу. Мы дойдём. Неужели так плохо? -
  - Пива нет. Вина нет. Жена злая. - пожаловался Григорий .
  - Меня цепью стукнула. - пожаловалась Лиза.- За что? Я тебя все этажи на себе тащила. Давай, я за пивом сбегаю? -
  - Сбегай. -
  - Только у меня денег нет. -
  - А у меня есть? -
  - Вчера были. Много. Доллары. В плаще, в левом. Ты вчера заплатить обещал, но забыл, наверно.-
  Григорий нащупал в кармане смятые бумажки, вытащил. Точно - доллары. Юсуп, неверное, сунул. В долг, естественно.
  - Чего ж сама вчера не вытащила? -
  - Ты что? Я не воровка. -
  - Ну и дура. Беги тогда за пивом. -
  Лиза убежала, сцапав стодолларовую бумажку, оставив Григория в тоскливых гаданиях - так кто вчера победил? Человек или Океан? Наверное, он Океан...Он крутой, как волна. Жрёт крокодилов, трахает крокодилов и катается на крокодилах. Океану дожно быть хорошо....Ему плохо..., он человек.
  Прибежала Лиза, принесла бутылку и ещё сдачу. Точно, дура. Григорий глотнул пива - солёной океанской воды - и ощутил прилив сил.
  - Ну, потащились. -
  - А где твоя машина? - Лиза с готовностью поднырнула под руку.
  - А на чём мы сюда доехали? -
  - Нас парень привёз. Володя.-
  - Володя? Белобрысый такой, крепенький? -
  - И грубый. Тебя козлом раз пять обозвал. И меня по всякому.., ещё больше...-
  - За что? -
  - За то, что ты мне квартиру обещал. Я же бездомная. Ты так обещал, что я поверила. И Володя поверил. Ну, и начал орать.-
  - А ему что за дело?-
  - Не знаю. Ты тоже кого-то обзывал. Жирными свиньями. И крысами. Я не поняла - кого.-
  Григорий вспомнил, как вспышкой. Да, он обещал. От злобы. Почему жирные свиньи должны жить в его московских квартирах, а славный человек Лиза - быть бездомной. Вот хрен им всем в грызло. Ох, как заколдобился Океан...Удар хорош. Он отбивается. Он ещё человек.
  - Я знаю - кого. Будет тебе квартира. На днях.-
  - Ты говорил - совсем-совсем забесплатно. Просто так. В подарок. Правда, можешь? -
  - Само собой.- Григорий подумал, что объяснять про спасательные круги, что ему бросали с борта "Корины" объясять слишком долго и нудно. В мире людей злобствуют законы Окена. Проще закорчить самодура-мецената. И сказал : - Моё слово я назад не беру. Сказал - сделаю. -
  - Если забесплатно..,Я б тебя всю жизнь на себе таскала, правда...- В голосе уныние слишком явственное. Нет, до конца не верит.
  - Это лишнее. - сказал Григорий .- Жалко, что ли, паршивой квартиры? Да завтра же получишь. В крайняк, послезавтра.-
  Они вышли из подъезда, и почти нос к носу ткнулись в угрюмого Володю, что подходил размашистым шагом.
  - Григорий Иваныч ...Выйти соизволили...- задушенно сказал он. - Из мэрии пять раз звонили. Юсуп тебя на куски порвёт. Сволочь. -
  Григорий не нашёл сил ругаться или оправдываться. Он отравлен. Он же непьющий. Он.., а это бизнес, где и слабых, и непьющих - добивают.
  - Ты на машине? -
  Володя поиграл желваками на челюстях, словно примериваясь - куда двинуть кулаком, но не двинул. Резко развернувшись, так же размашисто пошёл к чёрному Мерседесу неподалёку. Григорий и Лиза потащились следом - санитарка тащит раненого бойца с поля боя среди разрывов мин. За их неимением Ника кидала вниз тяжёлые суповые тарелки - несколько штук, они бились с резким, вовсе не стеклянным звуком. Последняя хлопнула у переднего колеса Мерседеса, когда он, загрузив пассажиров, трогался с места.
  - Злая у тебя жена. - сказала Лиза. - Я же помогала. -
  - Заткнись, помогалка. - зарычал Володя.- Откуда ты взялась вообще? Чё, у него ночевала? -
  - Нет, в подъезде. - серъёзно ответила девушка. - Замёрзла.., бабка какая-то пальто вынесла, а то б не знаю...-
  - Ты чё, всё о квартире в подарок мечтаешь? - развеселился Володя. - Дурак -то протрезвел. И в разум вернулся. -
  - А я трезвый - ещё дурнее, Володя. - проскрипел Григорий.. -
  Володя принялся насыщать воздух всякими названиями, среди котрых "шлюха" выглядела невинной пятиклашкой. Лиза прижалась к Григорию. Тот задремал. Или потерял сознание. Скорее второе, потому что не помнил потом, как предстал пред светлы очи криминального авторитета. То ли сам дошёл, то ли довели под руки. Светлы очи Юсупа светились от бешенства, он действительно что-то орал, и весьма громкое.
  Григорий мешком осел в кресло, и закрыл глаза. Жить по прежнему не хотелось...
  Очнулся от боли в руке. Из вены торчала толстая игла с насаженной прозрачной трубкой. Григорий проследил, куда она поднимается, трубочка, и обнаружил на её конце бутыль, что держал в руке молодой человек в белом халате.
  - И чего надо? - спросил Григорий .
  - Ожил, покойничек. - Юсуп сидел на столе, горбился, и смотрел сквозь сигаретный дым прищуренным глазом.- И не думай под болящего закосить. Сейчас едем в мэрию.-
  - Давно пора. - сказал Григорий энергично, и попытался встать с кресла. Это удалось неожиданно легко - врач едва не получил плечом по носу.
  - Больной, острожней! -
  - Где там мэрия? - Григорий выдернул из вены иглу. Душа тяжело вздулась волной Океана. - Затопчу.-
  - Едем.- Юсуп соскочио со стола. - А я уж подумал...-
  - Где мой работник?-
  - Кто? -
  - Лиза. Мой новый работник. -
  - Та шлюха? - удивился Юсуп. - Григорий Иваныч , вы это серъёзно? Я велел вышвырнуть её.-
  - Может, вы будете мне своих ребят направлять на работу ? - Григорий косо поглядел на Юсупа, застёгивая рубашку. - Для исполнения вострецовских списков. А? -
  Юсуп отвёл глаза. Буркнул нехотя : - Найдётся ваша Лиза. Найдём.-
  Чего там накапал в кровь доктор со своей капельницы, Григорий не знал, но был уверен, что процедура срочного выведения из похмельного синдрома - так это называлось, по словам Юсупа - проводилась по принципу "клин клином вышибают". Он чувствовал себя по хоршему пьяным, когда все мысли и действия под контролем, а на душе - сад весенний с соловьями. Океан.., Воля Твоя...Может, хватит ей сопротивляться? Может, пора падать наверх, поддавшись Окенской волне?
  - Почему только три района 7 - спросил он Юсупа по дороге в машину. - Что за крохоборство.?-
  - Вы эти отработайте, Григорий Иваныч .- сердито сказал Юсуп.- Там видно будет.-
  ------------ --------------------- ---------
  
  ГЛАВА 26.
  
   П О В О Л Е О К Е А Н А .
  
  "Вступление во власть" над фирмой прошло не сразу и не совсем уж гладко, и если б Григорий не следовал воле Океана, могло бы затянуться до бесконечности, если вообще произойти. Правда, Григорий не особо и рвался следовать этой сволочной и гнилой воле, оттого и не с мягкостью воды произошло фактическое овладение фирмой. Однако он ясно понимал, что его видение немножко чёрное с видением этой воли у других людей, и это позволяло во время отступать. Если точно, люди её вообще не видят, волю Океана, они ей следуют, как рыба не видит течениия воды, а просто перемещается вместе с водой. Но он-то видел. Прозрачность исчезла. Он-то видел уже Океан и его волю. Битва с Океаном лишила его многих ценностей - например, кровожадности и ненависти ко всем прочим людям, но она и добычу принесла - он видел теперь настоящего противника, чувствовал его волю. Да и трудно не разглядеть вражину, если бъёшься с ним день и ночь, без обедов и перекуров, двадцать семь суток подряд. Если б он не увидел Океан раньше, то уж битва с Океаном геройских моряков с "Корины" уж наверняка открыла бы глаза. Так что волю Океана он видел, и вовсе не жажда наживы двигала им в эти несколько недель затухающей энергичности, когда он мотался по разным кабинетам и разным начальникам да ещё налаживал работу "Счастливой Старости" - работу на новом уровне. Хотя и нажива тоже, как воля Океана, однако двигало в основном простое чувство самосохранения - вовсе не жажда жизни, а страх за неё. Даже не столько страх - если честно, и его не было - а просто глупо было терять что-то своё, будь это деньги, имущество или хотя бы жизнь. Он быстро сообразил, что все эти разного рода начальнички, включая и Юсупа, и юристов, и прочих заинтересованных - они поглядывают на Григория с некоторым вопросом, даже с сомнением и раздумьем. Он явно казался многим каким-то енотом, который наткнулся в лесу на корову с разбухшим от денег выменем, взял её за верёвочку, и привёл к ним, волкам, шакалам и даже львам, чтобы доказать свою собственность на корову и вымя её. Конечно, во времена, когда каждый енот имеет право голоса, так оно и должно быть, но это всё же енот. И каждый шакал начинал соображать в свою сторону. Могло и ему повезти, шакалу.
  Короче, возникали пеньки и колдобины, да прямо на ровном месте, когда чиновнику начинали требоваться всякие справки, свидетельства и прочие документы. Хочешь обойти колдобинное местечко побыстрей ? Вот он я, мелкий шакал- проводник, готов услужить. Семью же кормить надо, шакалят и шакалиху.
  Денег на взятки - несусветные, по его мнению, у Григория не имелось, и он с удовольствием посылал всех шакалов куда подальше, на торчащий, всем известный предмет. А также в глаза обзывал опешившего чиновника козлом и козлярой. Ну и шакалом, иногда. Шакал и сам знает, кто он такой. В одну толстую рожу даже плюнул - и попал. Ну, и грозил всеми карами, от мордобоя до вырывания шакальих яиц.
  Кстати, и Юсуп, и Вострецов - один при личной встрече, второй - по телефону, высказали ему своё недоумение - неужели Григорий Иваныч не найдёт пары тысяч долларов, неужели скандалить дешевле? Григорий ответил, что денег у него нет, и послал обоих куда подальше. Юсупа - в баню, Вострецева - на торчащий предмет. Денег действительно не было. Главбух фирмы убит, глава фирмы убит, а подпись нового главы не признавал ни один банк. В банках сидели уже не мелкие шакалы, и они уже облизывались на целую корову.
   Однако - не иначе, по воле Океана - такое хамское отношение к людям только сэкономило Григорию деньги, но движению дела ничуть не мешало. Чиновники наверняка собирали информацию на хама-енота, и при следующей встрече встречали Григория чистыми глазами, в которых уже не скакали мысли о наживе, светилось лишь желание помочь старшему братцу волку. Григорию становилось спокойней, когда так смотрели. Обычно это означало исчезновение всех пеньков и колдобин. Даже директор одного из московских банков, который и обслуживал, в основном, фирму Раскольникова, и тот начал так же смотреть, а ведь проблемы с ним виделись самыми крупными. Не с милицией, как думал поначалу Григорий - милиции хватило одного бомжа, схваченного вблизи места преступления с оружием в руках. Для банкира Григорий был никто. Один из работников фирмы, оставшейся без владельцев. Григорий не мог даже снять деньги на зарплату своим работникам со счёта фирмы. Банкир не желал признавать его подписи на платёжках, требовал подписи покойников - Нины или Павла Иваныча. Расписок от них ему показалось мало. Владельца фирмы, видимо, будет определять суд, и как он решит - в пользу Григория или нет - пока неясно. Логично и убедительно упирался банкир, поглядывая холодными глазками тигра, и его требование поручмтельства за Григория - под бешеные проценты, тоже выглядело логичным и непробиваемым. Без него разговора о кредитовании и быть не может. Под поручительство мэрии ? Точнее, одного из замов, Вострецова ? Подойдёт, конечно...
  Впервые в глазах мелькнуло что-то похожее на удивление.
  Вострецов поручаться не спешил. Просто позвонил по просьбе Григория банкиру. Потом ещё и Юсуп позвонил, подкинул информации по старому знакомству. И банкир вдруг переменился. И суда возможного как-то перестал ждать, а принялся выдавать бабки - правда, не со счёта фирмы, а свои, но под вполне разумные проценты. Теперь подписи Григорий оказалось достаточно и без поручительства.
  Григорий понимал, что любой разумный человек переменит отношение, когда вместо жирного лоха разглядит вдруг расчётливого, умного и жестокого хищника-дельца, полного подонка с ног до ушей, с горой трупов за плечами, и главное - впереди крупное, прибыльное дело, к которому можно и самому пристроиться. Если оказать помощь. Григорий нравилось это время, когда подонки ценятся больше нормальных людей. Жаль, что время это проходит так медленно.
   Белкой в колесе покрутившись эти три недели, как-то незаметно для самого себя Григорий действительно встал во главе фирмы. Конечно, ещё во многое предстояло вникнуть - особенно в отчётность и бухгалтерию - но главные моменты Григорий и просёк, и оседлал. А самым главным оказались списки Вострецова. Для их исполнения готовилась ещё одна "расстрельная" бригада. "Бедная Лиза", получив от Григория двухкомнатную квартиру в неплохом районе, готова была перебить пол-Москвы, если это понадобиться Григорию Иванычу. Он в этом и не сомневался, глядя в глаза девчонки, где светилось стремление угадать малейшее желание. Оно у Григорий имелось, но совершенно иное, чем думали пальчики Лизы, то и дело, как солдаты за оружие, хватавщие пуговички на одёжке. Огромное, как Океан, и тяжёлое, как ртуть - когда он, замотавшись в делах, поддавался воле Океана и сам становился Океаном и его волей - желание исполнить свой долг и перебить как можно скорее всех россиян старше шестидесяти. Огромное потому, что самомку Григорию было невыносимо мучительно колбасить людей, виновных лищь в том, что они оказались в Океане, не зная жестоких его законов. Но их надо колбасить, если сам не хочешь утонуть - ибо это воля Океана, которую все поддерживают и одобряют, и те, кто колбасит, и те, кого колбасят, и сторонние наблюдатели со стороны. Ибо воля Окена полна блага и жизни - всем детям Океана.
  Желание воистину должно было быть огромным, ибо Григорий всеми силами старался увильнуть от работы, и если б не помощь окружающих, то и увернулся бы от воли Океана. Казалось, вся государственная машина в лице своих "винтиков" и "Шпунтиков" мечтало избавиться от этого балласта, уж явно не золотого, и контакты Григория с чиновниками только сильней убеждали в этом Григория.
   Правда, из милиции так никто и не приходил, но Юсуп успокаивал, что просто так получилось неудачно, что тот бомж с винтовкой подвернулся. Теперь - не отпускать же его, тем более, что во всём сознался. Иначе давно бы уже сцапали Григория, набили бы в подвале своём цену по рёбрам, а затем отпустили, как обычно, за недоказанностью и отсутствием улик. А сами с набитыми карманами пошли бы искать первого попавшего бомжа, ещё непобитого, чтобы вколотить в него новую память о страшном массовом убийстве..., это ж милиция, они люди, такие, они по другому не умеют. Но ничего, Юсуп постарается наладить контакт с милицией, хотя и в падлу, и не в кайф, но дело движется, и глупо не застраховаться.
   Юсуп знал, что говорил. Статистика смертности в фирме "Счастливая Старость" за последние две недели работы с новыми районами подскочила вдвое против прежней, и вчетверо против средней смертности в столице.
  ---------------- ---------------------- -------------
  
  ГЛАВА 27.
  
   Р А Б О Ч И Е Б У Д Н И .
  
  Океан затопил сознание Григория почти до макушки, и Григорий постепенно впрягся в работу, засуча рукава. Всё реже всплывали мысли человека- Григория, вроде той, что убийство - это разновидность самоубийства. Или всегдашнее чувство тоски и оторопи, когда Вострецов вручал очередной расстрельный список...какие люди! Вот знатный сталевар, вот заслуженный лётчик, вот академик, вот некогда популярный артист кино, чьё имя гремело на всю страну.., чем они виноваты, почему их надо жертвовать Океану? Ими бы надо гордиться...
   К сожалению, он знал уже ответ - тем, что нищие. А раз нищие, так и нечего занимать дорогущую квартиру, нужную людям. Не хотите переселяться в подобающую нищему хибару на окраине - что ж, у нас свобода, и это ваш выбор. Нищие не нужны стране. Нищие и слабые никому не нужны, и должны исчезнуть, как класс. Он, Григорий Раскольников , это видит ясно, ибо находится на острие.
  Фирма "Счастливая Старость" росла на глазах, и не по дням, а по часам - увеличивались штаты патронажных сестёр и братьев, открывались всё новые отделения в центральных районах. Григорий пропадал на работе сутками, не успевая управиться с делами разрастающей фирмы. Цифры выросли на порядок - все цифры, в том числе и расходов, пришлось брать кредиты, и чтобы отойти от края пропасти финансовой кабалы, Григорию пришлось снова и снова бороться за рост доходов.
   Повысить их могли только "гасильщики", по выражению Володи-мафиози. Расчёты требовали увеличить норму ликвидаций с восьми в месяц до пятидесяти-шестидесяти, это почти по два человека в день. Григорий организовал и задействовал вторую "расстрельную" бригаду, но и две не справлялись с такими объёмами, так что подумывал расформировать их в три бригады, когда личный состав достаточно наберётся опыта и набъёт руку. И Вася, и Лиза, и Лида, которую он уговорил перейти в свою фирму из её живодёрни, вполне могли работать поодиночке. Ника числилась в резерве, она выходила на работу так редко, что её вообще можно было не брать в расчёт. Лечилась. Пусть лечится. Лида, конечно, выручила здорово, но Григорию пришлось потрудиться, чтобы получить это согласие.
  Вряд ли кто другой смог бы уговорить её поменять престижную работу хирурга на профессию сестры-патронажницы, но Григорий её любил. Поскольку он любил всех людей одинаково после той битвы сОкеаном, то любить Лиду больше, чем их, он не мог - и всё же любил больше, гораздо больше, потому что чаще на глаза попадалась, чем прочие люди. Григорий виделся с ней каждый день. Почти каждый. Просто поговорить несколько минут, пока ехали в автомобиле в общем направлении до точки расставания, где ему налево, ей - направо. Полюбоваться на необыкновенную красоту Лиды и наговорить ей много хороших слов. Если везло поссориться с Никой, то и вообще прямиком мчал к ней и ночевал. Но все разговоры-уговоры как-то не приводили к результату, пока Лида не проговорилась, чуть не поача от сожаления, что никак не может помочь Грше, никак - она счастлива сейчас, потому что спасает людей, и снова чувствовать себя убийцей....нет, это выше её сил. Она сойдёт с ума, если убъёт ещё хоть одного человека.
   Такой странный ответ заставил Григория отступить, как перед скалой. Он полагал в простоте душевной, что она колбасит россиян не меньше его. Но невольно принялся размышлять над такой странностью, пока не понял, насколько она ошибается, бедняга. Всё верно. Во время первой их постельной встречи он помог её поглядеть вперёд, и так она и глядела. Она добывает почки и прочий ливер для тяжело больных людей, которых они спасут, и весёлый знак доллара так и звякает над её острым скальпелем, словно счастливый смех спасённого ею человека. В конце концов, не она же бъёт молотком по голове - Лёха бъёт, и не её вина, что судьба определила её место рядом с таким мерзавцем. Уйди она, её место займёт другая, только и всего, ведь людей же спасать нужно, она живёт для этого. Но сменив скальпель на шприц, она будет убийцей. Отнимать у слабых жизнь, чтобы сожрать их - даже у волка в этом есть смысл. Убивать слабых, чтобы отнять квартиру - волки зарычат об обиды, если сравнить такого подонка с ним, гордым волчарой. Так и воспринимает Лида будущую работу - как убийство и мародёрство, и Григорий не мог не согласиться, что так оно и есть. Но была же и вечная воля Океана, которую не видит Лида и которой вынужден подчиниться Григорий. Океан живой, он везде, и потому людям приходится выполнять волю его, не сознавая этого. Григорию не повезло - Океан увидел его во время битвы, и теперешнее идиотское сцепление обстоятельств своей жизни Григорий мог объяснить только эксклюзивным, так сказать, обслуживанием со стороны Океана. Битва с ним продолжалась, уже на суше, и Григорий пока не мог - ни победить Океан, ни вырваться из навязанной битвы.
  Григорий хотел, чтобы Лида поняла его. Правоту Океана поняла. И в ночных своих беседах расслабленный ласками Григорий просто забывал о разуме и тогда в нём начинал говорить Океан. Григорий довольно смутно мог бы припомнить - что говорил, но Лида впитывала слова, как губка океанскую воду, и частенько изумляла потом Григория цитированием его слов, забытых им самим. Но не слова Океана убедили Лиду помочь колбасить пенсионеров, а любовь. Лида увидела, как тяжело приходится любимому в этом пристальном, отеческом, эксклюзивном внимании Океана.Как тяжко ему исполнять волю Океана. Так искренне верующему воину, верно, тяжело было косить из пулемёта наступающих людей в форме вражеской армии. И Лида залегла рядом, в одном окопе, и вскинула винтовку. То есть, взяла в руки шприц.
   Дела сразу пошли в гору - не быстро, но стабильно, только Вася малость не справлялся, постоянно ныл и просил помошницу. Слушая его невразумительное нытьё, что бабки вредные и ему почему-то не доверяют, Григорий как-то не выдержал, вспылил:
  - Васёк, ты в месяц сколько бобосов зашибаешь? Штук двадцать? Сколько в прошлом месяце - считал? Тридцать четыре тысячи долларов?! И ты ещё ноешь?-
   Вася виновато молчал, хлопая длинными девичьими ресницами. Он дыхнуть боялся, пока Григорий Иваныч вулканом изливал раскалённую лаву праведного гнева. Вася понимал, что другой такой денежной работёнки ему в Москве не найти. Молчал, маялся и вздыхал, не решаясь объяснить, что есть такие вредные, проблемные бабки и стариканы, которые ни таблеток не пьют, ни уколов не колют. И даже совсем не пьют. И убираться им в квартире не надо, и за продуктами ходить - сами убираются и ходят. Болея о производственном плане, Вася уже исхитрился, как рапирист какой, в выпаде уколоть несколько старушек, а ещё к двум по хитрому подкрался и уколол. Лекарство чёткое, срабатывало почти мгновенно, но проблемы были - две успели крикнуть, а одна бвбка, уколотая в спину, чуть не в дверь успела убежать, и уже полные лёгкие воздуха набрала, чтобы заголосить на весь подъезд. И вообще Васе не верят, потому что он честный и правдивый, и у него всё на роже написано, все мысли и планы. Да и вообще, как-то не по божески это, не по христиански - гоняться за бабками со шприцем. Он хочет по культурному, цивилизованно, тихо и чинно, а это только женщины умеют...
  Все эти мысли Вася высказал потом, когда Григорий малость устал удивляться, почему Вася не ушёл ещё работать каким-нибудь паршивым киллером, только там, среди тупиц с пулемётом, и есть его место, раз не может справиться со столь дущевной работой. Поразмыслив, Григорий признал его частичную правоту, но только в отношении проблемных бабок. Да, такие действительно попадаются, не подойти. И разрешил Васе откладывать таких, временно, пока их не накопится достаточное количество. А потом он разрешит - на один день - задействовать девчонок, чтоб всё было по культурному. Под предлогом праздничной уборки. Праздники - вещь своевольная, приходят, когда им надо, а не Васе, и когда старушки из вострецоыских списков, обойдённые вниманием, накопились, ему пришлось купить православный календарь, где праздников куда как больше, чуть ли не каждый день - праздник какого -нибудь святого.
  Узнав, что ближайший - День святого Варфоломея - Григорий на миг остолбенел. Опять шутки Океана.., но какая разница? Главное, вовремя, Вострецов уже названивал насчёт отложенных старушек. И Григорий послал в дело девчонок. Раз уж по культурному.
  Потом Лида, посмеиваясь, рассказала Григорию, лёжа с ним в обнимочку в постели, как это выглядело - по культурному. Вася хватал старушек сзади, зажимал рот одной рукой, а другой держал руку. За вторую старушкину руку держала Лиза, а Лида быстро делала укол. Одну дозу сэкономила, потому что и уколоть не успела, как старичок обмяк и затих. От испуга, то ли инфаркт, то ли инсульт. В связи с этим имеется рацпредложение - проводить " День Святого Варфоломея" почаще, перед этим предварительно стращая и пугая старых ножами и отвёртками. Рицин кончается, его надо экономить, и нет ли у Григория премии за такую "рацуху"?
  Её ласковые пальчики и сами нащупали у Григория "премию", постаравшись её увеличить, так что Григорию ничего не осталось, как выдать её. Однако в рассказе Лиды многое не понравилось. Прежде всего, смех Лиды, на смех немножко не похожий. Спокойные люди так не смеются. И ещё - рицин. Его действительно приходилось экономить. Причины Васиных - почти промахов - крылась и в том, что Григорий уже с неделю выдавал "ликвидаторам" разбавленный рицин. Спиртом разбавленный. По совету Лиды, которая, впрягшись в тяжёлый воз "Счастливой Старости" , потянула от души, по всем возможностям. Она перерыла все справочники по лекарствам и по ядам, чтобы найти по симптоматике вещества, схожие с рицином, и найдя, надавала кучу советов. И по концентрации, и по разбавлению, и по срокам действия, и по безопасности. Даже эксперименты провела - на людях, понятно.То есть, на песняках из "расстрельных" списков. Эта её помощь позволяла лишь отдалить неизбежное будущее, где рицин весь кончится. И что делать? Лида уже искала замену по своим справочникам, но пока не могла найти яд такого же класса, то есть не оставляющий никаких следов в организме. Григорий же и не искал, и её не поощрял искать, надеясь в глубине души, что хоть это заставит Океан ослабить волчью хватку. Тогда придётся свернуть "ударную" работу. Тогда он сумеет выскочить из молотилки...
   Разнеженная выдачей "премии" Лмда, пошарив в одежде, сваленной на стул, вытащила и торжественно подарила ему Орден Ленина, который взяла у окочуренного с испугу старичка. Григорий со снисходительной усмешкой разглядывал орден, подкидывая на ладони - тяжёленький - и размышляя, каких трудов стоило старикашке эта безделушка, и как он гордился, пенёк, такой наградой - и чего всё это стоит сейчас? Броска в форточку - такие теперь продают и покупают за гроши - кому нужны они, кроме чёкнутых коллекционеров? Ваши ценности - вы их и защищайте, тогда и другие за ценность будут вынуждены считать. Эх, старичьё советское, чего ж вообще стоила вся ваша жизнь, если вас так легко обманывать, грабить и вообще уничтожать...Ничего не стоила. Вы просто не хотите жить, и Григорий просто помогает им побыстрей сделать это. Из жалости, по воле Океана, что пришёл на просторы России, сломав все железные заборы и затопив страну. Жить - это всегда биться с Океаном. Вы не хотите этого, не хотите даже видеть его, не хотите плюнуть хотя бы в его тупую слюнявую морду - так исчезните же, по воле Океана...
  Так думал Григорий, разглядывая Орден с лысым дяденькой на фоне красной тряпицы, и тоскливо было душе, несмотря на всю правоту Григория.
  Да, приход Лиды в ряды "Счастливой Старости" стабилизировал поступление квартир - около двух в день, но фирма по прежнему стояла на краю финансовой пропасти. Объяснялось это "ловушкой Вострецова", как называли меж собой, чертыхаясь, Юсуп и Григорий, заключённый с мэрией договор. Еженедельные списки квартир, которые нужно освободить в первую очередь, составляли львиную долю от всех освобождённых, но дохода фактически не приносили, потому что продавались не по рыночным ценам, а тем, что назначал Вострецов. Шла неделя за неделей, и постепенно Григорий начинал понимать, что ничего не изменилось - он пашет на Вострецова, как раньше пахал на Павла Иваныча, только за возможность уцелеть. Океан опять обманул его. Что-то надо было предпринимать, чтобы вырваться из новой кабалы и соскочить с поезда, который несётся к пропасти. Юсуп, тоже разочарованный, в сердцах вспоминал про киллеров для захапистого московского чиновника, но только в сердцах - как и Григорий, понимал, что не в Вострецове дело, что и сам Вострецов находиться под тем же самым прессом - уж очень извиниется и оправдывается, передавая каждый свой список. Что ему- то делать? Если одна квартира - для генерала ФСБ, вторая - для - дочери министра, третья - для зятя замминистра МВД, и так далее, и все хотят быстрей, и лично мэра просили, а тот - своему заму Вострецову команду дал, срочно урегулировать вопрос об освобождении. Всё всеми проплачено, и все ждут. И все давят. И вертись, пока не раздавили.
  - Увеличивайте выход квартир. - советовал Вострецов.- Потерпите, скоро затор рассосётся. -
   А как его увеличивать, если и рицин приходилось экономить? Правда, Юсуп советовал отказаться от культурных изысков, и делать попроще, по российски. Клофелин тот же самый. Передозировка всякая. Но не настаивал. И сам понимал, что это всё до случая. Это может вскрыться. Рицин пока осечек не давал, вещь проверенная.
  А пока приходилось искать, на чём экономить. Так, Григорий придумал открыть собственное похоронное бюро. Павел Иваныч пользовался услугами ритуальных контор, а они драли...ой-ой. На управление похоронкой Григорий поставил одного медика, знакомого Лиды, и тот живенько навёл в этом деле такую экономию, что любо-дорого, просто предельную экономию.
  Гробы - это излишество, решил доктор. В его конторе имелось только три гроба, но зато многоразовые. На кладбище покойника вытаскивали из гроба и кидали в могилу. Гроб уезжал за следующим покойником, а могила не закапывалась, пока не проглатывала ещё троих-четверых - на могилах доктор тоже экономил. Братские могилы гораздо выгоднее.
  Это легко сходило с рук, поскольку у усопших родственников не имелось, а знакомых и всяких там приятелей от похорон отсекала небывалая быстрота и отсутствие информации. Только когда хмурые грузчики запихивали у подъезда гроб в машину, местные бабульки начинали удивляться - а кто это помер и почему это мы не знаем? Ах, Нефёдова померла? Светка? Эт-т когда? А где.., а куда.., ой, и не простились даже...- говорилось вслед уходящей машине.
   Хоронили далеко за городской окраиной, на заболоченном участке, который местный сельсовет продал "Счастливой Старости" за несколько тысяч рублей. Могилы копали местные же пьяницы, которым объяснили, что закапывать без гробов и вповалку, конечно, не по людски, но что делать, если государство выделяет на похороны безымянных покойников всего полторы тысячи рублей, а бензин дорогой, да и вам, пьяницам, горючее оплатить надо. Местным пьяницам- копателям было всё равно, однако местный участковый оказался поумнее, и выторговал с доктора сто долларов ежемесячно за порядок на кладбище. Ну, и за то, что так закапывать покойников - это прямое нарушение договоров с ними, ещё при жизни заключённых с фирмой, где каждому обещана отдельная могилка, гроб, памятник, похороны и поминки.
   Но врач этот бывший, начальник похоронного бюро "Счастливой Старости" , мог только экономить уже заработанное. Проблему роста доходов могли решить только новые новые способы ликвидации.
  ------------ ---------------- ---------
  
  ГЛАВА 28.
  
   Н О В Ы Е С П О С О Б Ы .
  
  Лида подала идею обратиться к врачам. Эти старые, они же любят лечиться, особенно бесплатно, так почему бы не предоставить им от фирмы бесплатного доктора, тем более, что во многих договорах оговорена бесплатная медицинская помощь. Сейчас старые по прежнему торчат в своих поликлиниках, счета из которых оплачивает фирма. Свой доктор нужен.
  Лида привела одного знакомого, участкового врача- терапевта.
  - Григорий Иваныч , много слышал о вас от общих знакомых.- Врач уважительно пожал руку, весь внимание. Приглашение в столь солидную фирму его обнадёживало. Зарплата в три тысячи рублей за каторжную работу его не устраивала. Он ловил каждое слово, просекая проблему на лету.
  - Как я понял, лечить будущих подопечных следует так, чтобы фирме это было выгодно?- уточнил он.
  - Да-да. Нельзя ли лечить их как-то...наоборот? -
  - Не всех, конечно, но это осуществимо. Но тут вопрос упирается в лекарства. Вы поймите меня правильно, Григорий Иваныч - я приложу усилия и со своей стороны, однако дело упирается и в лекарства, которые я буду прописывать. Если больному продадут некачественное, я ни при чём, так ведь?-
  - Очень и очень некачественное. - сказал Григорий .
  - Мне без разницы. - сказал врач. - Если зарплата подходящая...-
  - Ваши две тысячи долларов в месяц наша фирма уж как-нибудь, да вытянет. - сказал Григорий . - Конечно, если и вы приложите старание. -
  - Приложу.- Лекаришка зацвёл и зарумянился. Молодой, в свои двадцать восемь выглядел юношей.Следил за собой, в отличие от пациентов. А чего за ними следить, за три тысячи? Не много и наследишь, ровно на три тысячи. Лида знала, кого приводить.
  - Тогда я вам скажу откровенно, Григорий Иваныч . Как врач фирмы. Врач вам нужен, конечно, но проблема всё-таки не во врачах. - Лекаришка старался говорить убедительно. И получалось. - Если честно, то государство тут сделало за вас всё, что возможно в рамках законов. Такого наплевательского отношения к старикам даже в голодаюшей Африке невозможно - там даже людоеды съедают всё-таки врагов, а не своих, в отличие от нашего государства. Это моё твёрдое мнение. Я такого насмотрелся на участке - глаза б не глядели. Заживо гниют люди. Вы милосердней, Григорий Иваныч . Ведь пенсии мизерные, а лекарства непомерно дороги, а в бесплатных поликлиниках только огромные очереди к врачу, который может выписать только одни утешения в виде копеечных лекарств, которые не лечат. Понимаете? Пусть пенсионер хоть всю пенсию на лекарства потратит - толку нету. И все это и видят, и понимают, даже пенсионеры. Если мы обеспечим болящих своими лекарствами, через фирму, все будут только рады Но и меня поймите - я же врач. Я не смогу выписывать не те лекарства, не от тех болезней, что имеются. Я же клятву давал, как его, мать...Гипнократа, кажется. Поэтому советую попытаться договориться с фирмой-производителем, чтобы они напрямую продавали вам нужные лекарства. А уж за мной не заржавеет - всё пропишу, до таблеточки. Я и фирму могу посоветовать, с которой легко договориться. Её владелец - мой товарищ по институту. Съездим? -
  И они поехали на небольшую фармацевтическую фабрику в пригороде Москвы. Располагалась она в бетонной коробке бывщего коровника - запах навоза до сих пор боролся с запахом химии. По тёмным углам сверкали глазами крысы - в отличие от безропотных советских коров, пошедших под нож, эти твари умели кусаться и потому не только уцелели, но и размножились, как при демократии и положено, несмотря на соседство с тремя частгыми шашлычными и двумя столовыми. В цеху стояли три линии, которые штамповали и расфасовывали таблетки с помощью десятка полупьяных рабочих в грязных белых халатах. Хозяин, добродушного вида толстячок, тоже в белом, но чистом, провёл их в офис, бывшую кормовую кухню, и выставил коньяк.
  - Ах, Григорий Иваныч , не там вы ищете. - Сказал он после третьей рюмки, выслушав внимательно собеседников.- Мы ведь фасуем - что, по сути? Активное вещество, ну , там со всякими добавками. А это активное - то есть лечащее - вещество у нас в стране больше не делают. Мистер Ёлкин-Палкин со своей долбаной прихватизацией просто на корню зарубил всю фармацевтическую промышленность. Всё, съели нас зарубежники. Мы теперь только фасуем. У них, у зарубежья, и покупаем эти самые активные вещества. А они что нам продают? Естественно, не такое уж и активное, а с истёкшим сроком годности. Из своего свеженького они и сами таблеток наклепать не дураки. А нам некондицию, зато дёшево. Берём, куда деваться. Хотя из нашей упаковки получается одна ихняя таблетка - по лечебной силе. Так что, Григорий Иваныч , нечего тут и думать, всё уже до вас придумано. -
  - Но ваши таблетки, хоть немного, но лечат. Нельзя ли просто из мела их штамповать? Специально для моей фирмы? - спросил Григорий .
  Толстяк почесал затылок- Если честно, мы и так наполовину мелом разбавляем. Химия идёт настолько прескверная и порченая...,из чистого мела они, пожалуй, полезней будут.-
  - Яду туда можно натолкать? - напрямую спросил однокашник.
  - Там крысиного чуть не осьмушка. - обиделся хозяин. - Мы их стрихнином травим, а они нажрутся - и в мешалку падают. Ну, их вместе с ядом и перемалывает.-
  - А побольше если стрихнинчика? -
  - Не, больше нельзя, это уже превышение санитарных норм. Да и клятву я какую-то давал...Герострата, кажется..."не наследи".-
  - А за деньги? -
  - Не, я рисковать не буду. - твёрдо сказал толстяк.- Концы ко мне потянутся, если что.., нет. У меня все лицензии схвачены-проплачены, я полностью легальный. Но я могу свести вас с одним знакомым, тоже таблетки штампует...-
   Но и знакомый толстяка, полностью вне закона производитель таблеток, тоже отказался - он фасовал вообще только мел и известняк, имея при себе чужой паспорт и спортивный мотоцикл на заднем дворе свинарника для случая визита "экскрементов" - так он называл работников милиции, людей из внутренних Органов. "Экскрементом", с точки зрения Григория, был скорее он сам, раз отказался травить пенсионеров даже при заправленном мотоцикле, но своё мнение пришлось оставить при себе, потому что "экскремент" посоветовал обратиться ещё к знакомому бизнесмену, производителю БАДов, или биологически активных пищевых добавок, которые тот продавал под видом чудодейственных лекарств под яркими этикетками и громкими названиями вроде " Исцелин", "Светлозар" и тому подобные Здоровины. Но и этот деятель отказался.
  - Ну зачем мне это надо, Григорий Иваныч ? - сказал он после пятой рюмки коньяка. - Нет, рисковать не хочу. Но я бы посоветовал вам брать у моей фирмы биодобавки. Пользы от них уж точно никакой.-
  - А вдруг есть? - усомнился Григорий, читая рекламный листок Исцелина, где за подписью академика чего только не обещалось.
  - Да плюньте на эту рекламу - тут всё враньё. - развеселился деятель.- Вы лучше вот, на упаковочку Исцелина гляньте. Видите - в углу мелкие-премелкие буковки? -
  - Ни хрена не вижу буковки. Это, наверное, мухи нагадили.-
  - А вот и не мухи! - обрадовался деятель.- Это я. Там просто написано, что данный препарат является пищевой добавкой. Так я обхожу закон об обмане покупателя. Если пенсионер ни черта не видит моё предупреждение, то это его проблема. Пусть лупу с собой таскает, и не ленится её вытаскивать, прежде чем выкладывать тысячу рублей за такую коробочку.-
  - А себестоимость? - заинтересовался Григорий.
  - Десять копеек ящик. Вам буду по рублю продавать. Всё законно, хвала демократии. И зачем мне рисковать, принимая ваше предложение, сами посудите.?-
  Григорий кивнул, думая про себя, что некому набить этому типу морду, и почему бы не сделать этого за всех обманутых пенсионеров? Но не сделал этого, движимый любовью к людям, даже к таким, а заключил договор о поставке Исцелина. Пусть песняки и при жизни дадут ему заработать, а не только после смерти. И правильно сделал, потому что этот тип послал его ещё к своему знакомому, который был крутым телевизионщиком, и как-то рассказал приятелю о страшной силе двадцать пятого кадра. Может, он сумеет помочь Григорию?
  Телевизионщик, мордастый молодой мужчина, в Останкине явно обладал властью - и кабинет "последний плеск западной акулы" , и девочки-секретарши смотрят, как Снежная Королева спросонья. Верняком парнишка хапанул акций во время прихватизации, и теперь жирует, в ус не дует, гонит по ТВ мутоту и бодягу, и обдирает покупателей рекламного времени. На кой ему связываться с чёрным и неблагодарным делом, таким, как очистка столичных районов от человеческого мусора? Бессовестный, как прыщ, морду набить некому...- так мрачно думал Григорий , пока спец по БАДам выкладывал тому пожелания насчёт двадцать пятого кадра.Но надежда имелась - телевизионщик не размазня, самого Листьева, говорят, заказал, во время делёжки акций.
   Григорий и не знал, что у рекламщиков есть такой хитрый трюк - вставлять в телепередаче через двадцать четыре кадра всего один с надписью - эта надпись зрителями не замечается, он фильм смотрит, не подозревая, что надпись всё равно попадает в глаз и в мозг, прямиком в подсознание. Если написано " Пей Кока-Колу", то зритель, выключив телевизор, поднимается, и идёт на кухню, думая - Что-то пить хочется, спасу нет.- И на кухне жадно пьёт из-под крана хлорированную воду, представляя почему-то, что это "Кока-Кола", на которую у него всё равно денег нет. Сейчас таких нищих всё меньше, конечно, так что большинство трескают Коку с Калом, как миленькие, ха-ха...-
  Шутейный этот рассказик телевизионщика Гоши - он велел называть себя запросто, Гошей, - ещё более оживил надежды Григория на успех, и он спросил: - А нельзя ли написать нечто вроде " Сдохни, старый"? -
  - Можно.- сказал Гоша.- Но это мимо цели. Кто же считает себя старым? -
  - А если проще - " Сдохни"? - поинтересовался специалист по БАДам.
  - Тоже мимо. Вам ведь только пенсионеры нужны. Население и так сокращается.-
  - Ну, тогда - "Умри, пенсионер." - предложил Григорий.
  - Да, это ближе.- Мордастый задумался.- Но вам ведь не все подряд пенсионеры нужны, а из конкретных районов Москвы? А с названиями районов реклама уже длинноватая получится, не дойтёт. Но попробуем, если хотите. Приём действенный. Во время избирательной компании Президента мы крутили 25-й кадр с надписью - Коммуняки отнимут пенсии.- Их рейтинг сразу понизился. И кстати, тогда минута рекламного времени стоили миллион долларов. У вас есть, Григорий Иваныч , сопоставимая сумма? -
  - Да, накладно выйдет. Значит, заказ отменяется. - признал Григорий .- А сейчас вы что-нибудь пишите в 25-м кадре? -
  - Только для смазки рекламы, чтобы легче проскакивала в мозги. Например - Я тупой, ещё тупее.-
  - И как? -
  - Людям стала нравиться реклама. И она чаще нравится куда больше той блевотины из сериалов, которую мы им скармливаем. Кстати, вы не чувствуете, как тупеете на глазах, глядя на идиотский рекламный ролик? -
  - Я не смотрю телевизор. Некогда.- признался Григорий .
  - Да, ящик сейчас смотрят только люди старого мира, совки. Мы, новые русские новой России, предпочитаем фильмы на ДиВиДи и новости с экрана компьютера. Если честно, наше Правительство до изумления тупое и жадное. Я внёс, как депутат, предложение бесплатно раздавать бедным и неимущим телевизоры - лучшего зомбильщика не найти. Даже не приняли на рассмотрение. -
  - Кстати, моя фирма раздаёт их каждому клиенту, и бесплатно. - заметил Григорий.-
  - Тогда вам самое место в Кремле.- усмехнулся Гоша.- Пока, к сожалению, в Кремле можно встретить только крыс. Почему крыс? Потому что людей в Кремль охрана не пускает.- Гоша засмеялся собственной шутке вместе с гостями.
  Продавец биодобавок вскоре ушёл, а Гоша угостил гостя ликёром, кофе и виски, которые таскала одна их секретарщ, похожих на Снежную Королеву.
  - Григорий Иваныч, уверяю, что телевидение делает всё возможное для вас, причём совершенно бесплатно. - Телевизионщик затаённо улыбался.- Сейчас мы одни, и потому могу обрадовать вас конфеденциальной информацией. Раз уж вы сами с этим пришли, какие могут быть секреты? Словом, мы давно крутим 25-й кадр по ТВ. " Смерть нищете.". Секретный спецзаказ самого Президента.-
  - Вы не шутите? - опешил Григорий.- От Президента страны? -
  - Конечно, лично он ничего такого не заказывал.- признал Гоша. - Другие заказали.Но я уверен, что с его подачи. Стиль чувствуется. Способ решения проблем. Типа его знаменитого, про террористов, которые следует мочить в сортире.-
  - Да, стиль чувствуется.- признал Григорий .- Перебить нищих легче, чем сделать их богатыми.-
  - А зачем делать их богатыми, если можно просто подождать, пока они вымрут. Ну, и помочь им немножко в этом вопросе. - Гоша заговорщически подмигнул. - Что мы с вами и делаем, не так ли? Конечно, так конкретно и реально...э-э...помогать пенсионерам, как это делаете вы, могут немногие, но поверьте, Григорий Иваныч , уж вам-то помочь наша демократическая власть всегда будет рада. И помогает всем, что может. Мы все, новые россияне, желающие жить в европейски цивилизованной стране, озабочены вашими же проблемами. Следует быстрей освободиться от бедности, от этой азиатчины, а уж в столице - в первую очередь. Это ведь лицо новой России. -
  - Для нас, богатеньких - да, лицо. Для нищих песняков - это харя.- заметил Григорий .
   Гоша замолчал, морща лоб. И признался: - Григорий Иваныч , никак не могу понять вашего замечания, о харе. -
   Харю бьют.- коротко пояснил Григорий .
   - Ах, вот вы о чём.- заулыбался Гоша. - Мы на телевидении и заняты этим - изображаем из хари человечье лицо. И удаётся, знаете. Так что беспокоиться не стоит. Скоро нищих не останется. Именно такую задачу ставит перед нами Президент и Правительство. Наш общий враг - бедность. И он очень силён, к сожалению. - с сожалением сказал Гоша.- Это я, как депутат, говорю. Нам постоянно приходится отступать. Помните, приняли закон о выселение из квартир за неуплату коммунальных услуг? Начали, наконец, реально и быстро вышвиривать нищую сволочь из столицы, но развернуться мешает опять же бедность - переселять некуда. Даже трущоб не хватает, куда их можно распихать. А когда пенсионеров льгот лишили, чуть до бунта не дошло. Пришлось частично вернуть, в виде денежной компенсации...-
  Григорий глядел в серые глаза Гоши. В них плескался Океан. Григорий уже видел, как били морду Океана. И потому сказал: - Я ближе к народу работую, Гоша. Проблема битья морды - реальная проблема. Через суд чистить друг дружке морду у нас не привыкли, по простому скорее начистят.-
  - Вы преувеличиваете, Григорий Иваныч . Совки - они тупые. У нас не Франция, где и нищета побогаче, а погромы с поджогами так из карманов и лезут. У нас нищие вымрут, как класс, так ничего и не поняв. Вы кокетничаете, уверен, с этими опасениями. Недаром же взяли себе такую фамилию. Раскольников. Истребитель старушек, фирменный знак, а не фамилия.-
  - Это моя настоящая фамилия. - обиделся Григорий .
  - Ну да, ну да.- Телевизионщик усмехнулся.- Как я вам завидую. Я не могу поступить, как вы - я человек публичный. Но лет через...трудно сказать, но я верну себе настоящую фамилию.-
  -- Какую же? - заинтересовался Григорий.
  Гоша засмеялся.- Вы не поверите. Я нашёл её, кажется, случайно, и вижу в этом промысел Божий. Один старикашка-вахтёр - я его уволил - обозвал меня Деникиным. Мы как раз в то время передачу снимали, о перезахоронении Антона Иваныча Деникина, в Москве. Я глянул в зеркало - и обалдел! А ведь верно приметил старикашка. Я - вылитый Антон Иваныч в молодости, представляете? -
  -Поздравляю.- сказал Раскольников заинтересованно.- Вы предприняли что-нибудь в связи с этим открытием?-
  - Конечно. В совпадение верится с трудом, поэтому я вполне допускаю определённое родство с Антоном Иванычем. - Гоша мечтательно улыбнулся.- Есть у нас в Москве одно агентство, которое специализируется на составлении родословных. Я обратился туда. После предварительного изучения вопроса они нашли, что вероятность этого весьма велика. Одна из моих прабабушек родом из Краснодара, где одно время находилась ставка Деникина. Вполне возможна внебрачная связь. Я заказал этой конторе осветить подробности, желательно документально. Это дорого, но настоящая родословная того стоит.-
  - Вы мне адрес не подскажете, деятелей этих. По родословным? - спросил Григорий . - Этот вопрос и меня очень интересует.-
  - Они вам позвонят, я скажу. Хотите? Договорились. Я рад, что и вы интересуетесь своими корнями, так сказать. Я считаю, сейчас этот вопрос очень важен. И для меня дело вовсе не в дворянском звании, которое я надеюсь получить, доказав родство с дворянином.-
  - Мне кажется, внебрачные дети ...это, как бы не в счёт.- сказал Григорий .- И ничего не наследуют. -
  - Будут наследовать. - твёрдо заявил Гоша. - Я уже набросал законопроэкт для Думы. Меня многие депутаты поддерживают. Остальным по фигу, тем более проплатим, так что закон о наследовании будет. Но я не об этом, Григорий Иваныч. Дворянство для меня - знак принадлежности к касте людей правящих, которые ведут, так сказать, прочее человеческое стадо. Равенства не существует. Люди не равны. Вы не согласны? -
  - Что все люди разные - тут я согласен. - осторожно сказал Григорий. Спорить не хотелось, но он-то твёрдо знал, что Океан не видит разницы, кого глотать. Перед Океаном все люди равны, это главное равенство, перед которым все прочие неравенства человеков попросту теряют смысл, исчезают. Тип перед ним просто не знал, что живёт в Океане. Не видел этого. Такому объяснять бесполезно. Он же не видит.
  - Разные - это само собой, но я о другом. Обратите внимание, Григорий Иваныч , каков зигзаг истории. Я - правнук Антона Иваныча Деникина - сдесь, в Москве, в своём кресле. Белая идея победила, смертью смерть поправ...мы вернулись! Какой фильм можно снять.., в будущем, конечно. Сейчас ещё рано, не поймут.-
  - По моему, такой фильм я уже видел.- сказал Григорий с усмешкой. - "Скотный Двор", кажется. Никто никуда не вернулся. Коня-работягу отвезли вместо больницы на скотобойню, а свиньи, помирившись с зарубежными фермерами, стали учиться ходить на задних лапах и бить бичом.-
  - Вы про Оруэлла, "Скотный Двор". - Гоша тоже усмехнулся, но с досадой. - Да, много схожего напророчил писатель. Кажется, что один в один. Но это чисто внешнее сходство, я считаю. На самом деле, идеи правят миром, а вовсе не люди. Люди идеями руководствуются, так ведь? Страна убедилась, что идея равенства никуда не годна, и вернулась к идее неравенства, только и всего. И не свиньи захватили власть в стране, как накаркал Оруэлл, а сами животные выбрали свиней в свой правящий класс. Да, я согласен, что все мы, новые русские - свиньи. Но выбрали нас вообще - животные. В этом самая неприятная для всех правда. Вы опять не согласны, Григорий Иваныч ? -
  - Теперь...не знаю. - Григорий пожал плечами.- Но чувствую, вы правы, Гоша. Как это не прискорбно. -
  - Конечно, прав. - Гоша вздохнул. - И нация, и культура настолько выродилась, что о людях уже говорить не приходится. Даже во власти, элита наша. Антон Иваныч Деникин с бодьшинством из них на одном поле по нужде не присел бы. Свиньи и есть. Жадные, тупые и бессовестные. Нахапали до полного свинства - восемьдесят процентов богатств страны принадлежат всего пяти процентам свиней. Опять бедные и богатые, опять эта вечная проблема, которую вынуждены решать и мы с вами, Григорий Иваныч . Каждый по своему, разумеется. Я даю информационный морфий, а вы свершаете своего рода эвтаназию. Но бедность убрать необходимо. Тут мы дикари, по сравнению с Европой. Там уже нет нищих и богатых. Есть средние. А у нас средний класс - еле-еле, душа в теле. Поневоле начинает беспокоить вопрос - когда нам, богатым свиньям, начнут чистить морды. Тут я ваше беспокойство разделяю. Эх, побыстрей бы вымирали нищие..., тут вас любой поддержит, Григорий Иваныч . Тем более, наше государство.-
  - А вот выберут в Президенты коммуняку, что тогда? -
  - Ну, какие это коммунисты. - Гоша пренебрежительно махнул рукой. - Вот моего прадеда гоняли, те - да, комунисты были, не дай Бог посвстречаться. А наши выродки давно продались. Им тоже нравится ездить на Мерседесах.-
  - Ну, а если всё-таки дело дойдёт и до мордобития? -
  - Если честно, буду даже рад. Как человек. - серъёзно ответил Гоша. - Что я - деньгами не поделюсь? Да я вырос нишим. Как и все наши богачи. Думаешь, они не готовы поделиться? Но фокус в том, что наши нищие этого не требуют. Доходит до смешного - я сам повышаю зарплату своим работникам. Зубы-то ноют, вот и повышаю. Мне это многие говорили. Мы хоть и свиньи, но поделиться хлёбовом заранее согласны. Хоть бы раз мне работяги мои пригрозили забастовкой - куда там. Нет, народ у нас такой...вымирающий. Нравится им вымирать. Куда там до мордобития. -
  - Я тоже так думаю. - обрадовался Григорий .
  Это неожиданное совпадение мыслей сильно его ободрило. Уходя из телецентра, Григорий думал, что всё верно - время жить, и время умирать...Именно это время - умирать - настало для старой, советской России. Он, Григорий Раскольников , только помогает ей. Ведь и вправду - только сам народ и убивает себя. Спасение утопающих - дело рук самих утопающих. Ещё в древности сказано - стучите, и отворят вам. Хоть кулаком по столу. Или даже по чужой сытой роже. Но стучите. Сопротивляйтесь, люди, спасайтесь - ибо вернулося Океан на землю вашу скудную. Он напоит страждущих, отворит стучащим - но не заметит, проглотит слабых и покорных...Спасайте их сами, если сами хотите спастись от Океана...
  ----------- --------------------- --------------
  
  
  
  
  ГЛАВА 29.
  
   Н Е Ф Ё Д О В Н А.
  
  Нефёдовна уже находилась в "расстрельных" списках, когда приташилась на приём к Григорию. Что жить ей оставалась самое большее - неделя, она и не догадывалась - это Григорий знал, но промолчал, естественно, выслушивая нытьё старой карги, из которого он с трудом, разными вопросами, вылущил таки суть - и это продлило старухе жизнь вплоть до естественной кончины, потому что пристукивать её досрочно никому из "убойщиков" уже и в голову не взбрело бы - даже из любви к искусству, так сказать, которым никто не грешил. Бензин дороже бы встал, да и времени потерянного жаль, да и сами помрёт в глухомани. Нравится ей мучиться - пусть живёт и мучается, дура старая.
  Старуха Нефёдовна пришла с неожиданной просьбой, дикой по нынешним временам, когда за московскую квартиру "исчезает" невесть сколько людей, одна милиция знает - сколько, да и то очень неточно знает, поскольку " нет трупа - нет дела". А что пропавшие люди перед своей пропажей продают или дарят кому-то квартиры, так у нас свобода и квартиры продавать, и самому пропадать, какие могут быть вопросы?
  Нефёдовна попросила Григория переселить её в глухую деревушку во Владимирской области, а квартиру свою московскую в полмиллиона долларов дарит за это фирме, хоть сейчас квартиру продавайте. Но договор об уходе и лечении остаётся в силе. Ни о каких компенсациях за проданную квартиру и пересмотр договора она и слышать не желала. Договор в силе. Уход и лечение. Раз в неделю продукты и прочие лекарства, на новом месте жительства, как и прежде.
  Будь Григорий обычным российским бизнесменом, он бы отказал Нефёдовне. Кому охота гонять машину за две сотни километров еженедельно7 Дороговатой продуктовая посылка получается. Легче и выгодней пристукнуть старую в московской квартире, тем более, что она уже внесена в списки. Но Григорий не был обычным российским бизнесменом, он работал для людей, а не в свой карман, и потому поспешил воспользоваться случаем помочь, наплевав на неудобства.
  - Конечно, конечно, Катерина Нефёдовна. Вопрос решён. Сам лично буду возить вам продукты. - сказал он.
   И действительно, почти каждое воскресенье он с утра гонял кормить Нефёдовну. Та переехала в свою деревушку где-то в начале весны, взяв с собой грузовик нажитого барахла - тряпьё и деревянный хлам, изображающий мебель. Пришлось нанимать бульдозер, чтобы тот расчистил дорогу грузовику от раскисшего снега. Старая карга потом достала Григория, рассказывая во время чаепитий с "бальзамчиком" историю каждой привезённой вещи. К примеру, комод, с деревянной резьбой, фигурными стёклышками, убого полированный, оказался приобретён ею вместк с живым тогда ещё мужем аж в 1951-м году, в кредит, и стоил тогда нескольких их совместных зарплат. Муж тогда только-только оклемался от тяжёлого ранения...- и пошло-поехало, только уши развешивай...вся история страны в вещах - ужас!
  Нефёдовне делать нечего, она рада языком трепать, и Григорий терпел её рассказы только пока не оклемается на чае, в котором бальзамчика плескалось больше, чем самого чая. Для его изготовления Нефёдовна настаивала на спирту всякую травяную чепуху, отборную, правда, ею же самой. Разного лекарственного уклона сушенина, и бальзамчик получался ничего, приятственный и очень пахучий. Бодрости явно прибавлял, так что на обратном пути руль держался куда крепче.
   Вот китайцев Нефёдовна своими россказнями не доставала. Напротив, слушали - как работали, хотя мало что понимали Но когда Григорий как-то сказал их предводителю - или председателю Косте, что..." это ж ваша страна, блин, чего ты стесняешься? " - то китайцы принялись не только слушать, но и записывать рассказы Нефёдовны и своём тяжёлом, но славным прошлом.
  Вообще-то, они были корейцами, но Григорий считал, что будущее России за китайцами, и потому так их и называл, считая, что исправляет случайность ради исторической закономерности, по которой они и заселили заброшенную эту деревню. Председатель местного колхоза где-то в первой трети ельцынских реформенных бесчинств решил восполнить нехватку рабочих рук экспортом их их Кореи. Почему именно из Кореи, а не из Таджикистана или другой бывшей союзной республики, объяснялось тем, что его друг детства был корейцем. Они учились вместе в одной московской школе. Корейца звали Ки- Цзы- Сол, или попросту - Костя. Сынишка мелкого посольского чиновника из Северной Кореи. Как они тут очутились, Григория не интересовало, хотя Костя и пытался рассказать подробнее эту, одну из многих причудливостей правления Ельцына. Их столько нагорожено, причуд и бесчинств, в жизни и экономике, что Григорий и слушать не пожелал, махнул рукой. Ельцын. Всё понятно.
  Корейцы-китайцы организовались в кооператив, взяв у колхоза землю в аренду, и до сих пор выращивали лук - отличный, кстати, крупнющий и ядрёный. Жили обособленно, одной общиной-коммуной, чему способствовал их председатель Костя, и постепенно заселили всю деревню за годы ельцынского маразма, когда колхозы тихо помирали, растаскивались и разбегались. Впрочем, и при Путине они точно также помирали а разбегались так ещё больше, потому что растащили уже всё, вплоть до земли. Григорий был уверен, что этот Ки-Тсы, или Костя, немалые карманы набивает на земляках, хотя и страдает тупостью определённого рода, которая мешает набивать карманы ещё больше. Костя считал себя корейцем, не подозревая, что Океану без разницы его глупая национальность. Григорий сказал ему, что просто человек Костя давно бы миллионером заделался при его возможностях, а кореец Костя так всю жизнь и прокатается на паршивом Мерседесе от деревни до Москвы, с луком и тряпками, что нашвейничали его земляки.
  - Ты тупой, Костя...-
   Искренняя горечь этих слов поразила Костю, ибо вряд ли кто из москвичей так от всей души пожелал бы ему добра и наставил на верный путь. Обвинение в кореянстве, словно удар в основание черепа, перетряхнул всю систему ценностей. Костя вдруг понял, что и впрямь всю жизнь упрямо считал себя корейцем и даже гордился этим, противоставляя себя таким образом всему человечеству. Став просто человеком Костей, он будет сильней, это же очевидно.
  Какое-то время Костя приставал к Григори с вопросами, и Григорий охотно промывал от грязи китайские мозги, потому что всегда прибывал к Нефёдовне в состоянии единства с Океаном. И сказал Косте, что кровососить без разницы, над кем, лишь бы побольше кровососить. Какая разница, из кого им выпивать пользу или прибыль им, вампирам-капиталистам? Ты пристроился к своим китайцам, а кругом - ну целая страна умирающая - жри от пуза и взахлёб. Нет, упорно жрёшь своих корейцев. Потому что сам кореец. Ты тупой, Костя. Весь российский капитал - посмотри-ка!- трескает за обе щёки умирающую страну, и все мы, бизнесмены, лишь червяки-опарыши на огромной дохлятине. Мы жрём всё, что не шевелится и не сопротивляется - и людей жрём, а из нас вырастает новая страна, юная, сильная и богатая Россия, как вырастает цветок в навозе. Вырасти в дерево, понятно, ему не дадут. В джунглях рыночной экономики хватает деревьев с толстыми стволами, и помогать росту всяких цветочков они только одним могут - затенять и тянуться корнями к нашему навозу. Цветочек румянится потому только, что на трупе растёт, но он же закончится рано-поздно, так? В землю бы врастать надо, и оттуда, из ничего, из Океана и сосать жизненные соки, но не будет этого, пока не проедим наследство проклятой Советской власти, ибо Океан затопил нас. А наследство - это не столько ядерные бомбы, железные дороги и электропровода по всей стране, сколько люди, что всё это создали, и кого мы тоже доедаем, мы, Океан. А новые люди новой России, они уже свободные, и они рожать не хотят, и не будут, как те, старые идиоты, их родители. Рожай, расти и воспитывай, а потом очередные придурки из Кремля отправят сынулю пушечным мясом на очередную локальную бойню. А вырастающие детишки, они тоже свободные, и они вовсе не собираются горбатить на российский капитал с небитой, наглой и жадной мордой, они при любой возможности сдёргивают на Запад, где капитал давно уже с отрихтованной рожей, хоть немного похожей на человеческое лицо. И получается. Нету будущего у России, китаец Костя. Утекает будущее вместе с деньгами и людьми туда, где лучше, слава свободе. И нет будущего без вас, китаец Костя. Разве ты не видишь этого косыми своими глазёнками? Ваша это страна, Костя. Видишь, как лесом зарастают брошенные поля? Это ваши поля, и нечего стеснятся и разрешения выкупать у чиновной сволочи - распахивай и строй китайские лачуги для земляков, что ты вывезешь из Китая. Ну, из Кореи - какая, на хрен, разница.
   После таких откровений Океана Костя и велел корейцам конспектировать историю своей страны на чаях у Нефёдовны, и местный вымогатель - участковый, заезжавший по выходным ограбить Григория за вождение в нетрезвом виде на пятьсот рублей и ограбить китайцев на пятьсот рублей за то, что они китайцы, принялся корректировать Нефёдовну в истории, засиживаясь до кирпичного цвета своей рожи. Она, рожа участкового Михалыча, от природы имела начальственную розоватость, а чай с бальзамом придавал ей вовсе генеральскую расцветку красного кирпича. Когда китаец Костя нагло заявил Михалычу, что теперь россиянин, то радостный за Россию Михалыч попытался было выдоить с Кости, как незаконного россиянина, уже тясячу, но, как настоящий россиянин, Костя показал кукиш и отделался бутылкой водки, отговорясь тем, что прибывающие на днях китайцы всё равно исправно будут платить Михалычу. Пока не осознают себя россиянами, хозяевами страны и участковых в ней, так что худощавость толстой роже местной власти вовсе не угрожает.
  Китайцы и впрямь начали прибывать, любо-дорого смотреть, трудолюбивые, трезвые и честные, готовые выдаиваться работой и прибылью, и Костя еле успевал распихивать их по стройкам и мастерским со швейными машинками, так что деревенька эта во Владимирской глухомани стала по факту учебно-перевалочным центром по расселению китайцев. Григорию нравилось, как они к нему обращались - Господин Раскольников . - И кланялись, сложа ручки на груди. Это грело сердце, выстуженное неприветливыми россиянами. Нефёдовне тоже нравилось, никогда прежде её госпожой не величали.
  - Да, китайцы хорошие ребята. - думал Григорий . - Таким и страну можно отдать. Когда перебём и вытурим всех своих россиян. Мы, капитал, мы такие...мы Океан - лишь бы денежку урвать, нет ничего святого и устойчивого, только живое, текучее и переменчивое....-
  Участковому Михалычу Григорий объяснил по другому, за рюмкой бальзама, уворованного тем у Нефёдовны.
  - Не ершись ты на китайцев, Михалыч. Это и впрямь их теперь страна. Потому что свобода в своём пределе - это смерть, согласен? Когда мистер Ельцын объявил эту беспредельную свободу, страна сделала первый шаг на пути к смерти - вспомни, как умер Советский Союз. А теперь умирает и Россия, старая Россия. Умирает, Михалыч. Новая Россия тоже растёт, но она не успеет - китайцы растут уже давно и страшно быстро, гораздо быстрее. Это неизбежно, Михалыч. Если хочешь, чтобы тебя, как Нефёдовну, на руках таскали на старости лет, а не бросили в грязь, как наших пенсионеров - не ершись против. Это их страна.-
  Михалыч кивал, ничего не говоря. У богатых - свои причуды. Григорий он считал богатеем, несмотря на потрёпанные Жигули. Григорий помогал легализовать китайцев одного за другим - Михалыч уже боялся вымогать деньги, нарвавшись три раза подряд на новенький российский паспорт у узкоглазого, ни слова по русски, китайца. При связях Григория в столичном начальстве это не составляло особого труда, только денежки плати. Платили,естественно, китайцы - и Григорию платить пытались, да он отмахнулся. Он за будущее России помогает, а не за деньги. А Михалыч вовсе ничего не имел против китайцев, приспособясь подсылать двух-трёх местных алкашей на автобусную остановку, куда за китайцами приезжал автобус, чтобы отвезти их на работу в столицу. Китайцы принимали их за нищих и давали деньги - рублей по пять, по десять, но китайцев много, автобус, так что набегало всем - и Михалычу, и его алканам. Китайцы и Нефёдовне пытались давать деньги, но та обиделась. Больше нищих в округе просто не имелось - все вымерли, и несчастные китайцы были очень рады алконавтам у остановки. Даже автобус как-то задержали, дожидаясь, когда подойдут запоздавшие нищие. Уж очень настращал Григорий ихнего предводителя Костю словами Океана: - Народ, который не кормит своих нищих, будет кормить ворон.-
  Григорий пока не нашёл другого способа отбиваться от Океана. И подозревал, что другого средства и не существует. Китайцы не хотели кормить ворон, как это предстояло русским. Они хотели кормить нищих.
  ------------------ -------------------- -------------
  
  Г Л А В А 30.
  
   У Б И Й С Т В О Д Ж О Н Н И Д Э П А .
  
  Это случилось ещё зимой, до переселения Нефёдовны. И Григорий вовсе не убивал Джонни Дэпа, хотя искренне считал себя убийцей. Впрочем, иногда и сомневался. Он же не хотел убивать этого симпатичного молодого американца, так похожего на известного киноактёра, что все в "Счастливой Старости" так его и называли - Джонни, хотя настоящее имя его было другим. Придурок прибыл в Москву с какой-то гуманитарной или благотворительной миссией, весь в розовых мечтаниях о загадочной России и загадочной русской душе, чтобы помочь с благотворительностью или тому подобной хренью, и чинуши из мэрии не нашли ничего лучше, нежели направить его для работы, помощи и набирания опыта в "Счастливая Старость" . Григорий долго ругался на Вострецова, но тот был не в курсе - американца направил не он, а другие чиновники. Это юмор у них, толстозадых, такой. Сволочи. Григорий ненавидел столичных чиновников.
  Но с американским типом пришлось заниматься. Ну, прикрепил его к патронажнице, у которой работы невпроворот, да самой грязной, типа обгаженные простыни менять да пролежни промывать у неходячих недобитков, но американец не сбежал. Так и работал, гад такой. Причём бесплатно, и очень доставал Григория своими распросами о России и её славной культуре, и её славной истории, и её славном народе, и её славных...тому подобное, скулы у Григория сводило от этой американской бодяги.
  Сам Григорий давно поставил крест на России и её будущем - он видел над ней, как над погибшей Атлантидой, лишь волны Океана, и потому все разговоры американца о будущем России воспринимал лишь в виде надоедливого кваканья. Но Джонни постепенно его достал, втягивая в свои грязные делишки - в прямом смысле грязные, потомуц что Джонни таскал Григория по бомжатникам, или пунктам реабилитации, или как там ещё назывались нововведения в столице в области борьбы с нищими, введённые по западным образцам. Григорий начал таскаться с ним по этим грязным бомжатникам, или ночлежкам, просто из удивления . Честно говоря, в глубине души просто не поверил, что такое возможно в Москве. Нет, раньше, ещё до Великой Октябрьской.., то есть, теперь уже невеликого октябрьского переворота 1917 года, таких ночлежек для нищих и бездомных по Москве было, как тараканов - и бесплатных хватало, и денег на них хватало..., но тогда люди в России не собирались вымирать. И богачи были людьми, а не нынешними свиньями, которые быстрей пристрелят нищего, чем копеечку подадут. Это кажется разумным - пристрелить. Это решение проблемы нищих. Поданные копеечки только плодят этих вшивоносов и разносчиков заразы. Это разумно, поэтому власть так и поступает в своей борьбе с нищими, поскольку и власть - пусть и выборная, всё равно принадлежит свиньям. Ну, положим не прямым расстрелом власти уничтожают ппоклятых попрошаек, а законом больших чисел. Если минимальная зарплата в стране ниже прожиточного минимума уже который год, это работает не хуже пулемётного огня. По количеству - это миллион в год - именно на столько уменьшается население России, но по качеству - неизмеримо эффективнее, ибо нет среди потерянного миллиона живых и злобных, богатых и жадных, сильных и бессердечных. Только слабые, больные и бедные, которые и сами не хотят жить, и другим мешают. Очень эффективный способ оздоровления нации, и Григорий даже скинхедам без труда доказал, что на самом деле фашисты всё-таки взяли Москву, но никто этого не заметил. Так же, как недавно её захватили американцы, при Ельцине, и только этот второй захват и помешал попросту и по русски, как в славном 18 -м и в славном 37-м , расстреливать лишних и ненужных. Таким образом, эта вторая победа американцев над фашизмом, и помешала прямым расстрелам нищих. Американцы не могли этого позволить - вся их культура построена на избиении Океана, а не людей, и российским свиньям во власти пришлось выжирать слабых по тихушному, незаметно, законом больших чисел. То у них дефицит бюджета, то инфляция, то стабилизационный фонд, то ещё что, никак не позволяющее повысить минимальную зарплату, и закон больших чисел грохочет всеми пулемётами из думы и из Кремля, освобождая русскую землю от ошибки природы - людей, не умеющих бить по морде Океану - освободждая для китайцев.
   Поэтому уверения америкашки Джонни Дэппа, что уже несколько ночлежек, но есть в Москве, принудили Григория пойти с ним, чтобы посмотреть на это чудо природы - ночлежки для бездомных в безжалостной Москве. Быть такого не может. Чтобы наши свиньи - и отдали деньги нищим? Такого попросту не может быть...
  Григорий оказался прав. Ночлежки существовали на американские пожертвования. Мэрия, правда, тоже что-то отстёгивала..., Григорий решил не уточнять сумму, тем более, что её ему и не сказали. Наверное, он уж слишком явно улыбался при своём вопросе - решил Григорий, потому и не сказали. Видно же, что человек и так знает, раз улыбается. Расхохочется, чего доброго, при иностранце.
   Григорий сказал Джонни, что козья морда всё-же сознаёт, что она козья, раз хоть что-то отстёгивают.. Но человеческой всё-равно не станет, если не вылепить из неё человеческую обычными кулаками. Джонни ничего не понял. Хотя истина видна была сразу, в первом же бомжатнике, где всех бездомных чуть не пинками загоняли в душ, обзывали пьяницами и снимали отпечатки пальцев. В ночлежке было холодно. Похлёбка жидкая. Григорий не сомневался, что после их ухода с американцем нищих изобъют. Просто так, от скуки. И для согрева. Уж очень рожи у контролёров имелись зверские. Будь Григорий нищим, он бы ушёл помирать под забор.
   Как возник этот дурацкий спор, Григорий вспомнить не мог. Да и не главное это. Главное - Григорий хотел спасти американца, помочь ему. Жалко было этого розовощёкого парня с вечной мальчишеской улыбкой, который видел цель своей жизни в том, чтобы помогать людям. Ехай в свою Америку, и помогай. В Америку Джонни не хотел. Там конкуренция среди помогальщиков. Там хочешь помереть посреди улицы - всё равно поднимут, отттащат в тепло, накормят, и станут отговаривать помирать. У них правительство даже, тоже сволочь порядочная, зотя и не в пример нашей сволочи, но тоже нищим помогает. Ну, там у правительства морда давно вычищена и отрихтована до более-менее человеческой формы. Некому в Америке помогать. У этих жирных подонков даже детей безпризорных нет, всех своих расхватывают в очередь, не хватает, так они, гады, по всем странам собирают, и в России тоже, хотя им заваль отдают, больных да увечных, которых всё равно бы добили в наших российских детдомах. Словом, в Америке Джонни Дэпп работать не хотел. Григорий предлагал ему поехать хоть в Африку, соблазняя Джонни рассказами о канибаллах, что ещё остались в джунглях, но Джонни был дурак, или герой, что одно и тоже - и потому рвался на передний край битвы с Океаном, туда, где Океан уже затопил людей - в Россию. Канибаллы всё-же не бросают детей в Океан, как это сплошь и рядом в России, где их сдают в детдома, не видя, что швыряют в Океан.
   Да, они много спорили с Джоннн Дэппом, но тот так и не понял, о чём говорит Григорий. Или не захотел понять. Уж очень непривычна для жизнерадостного америкашки оказалась мысль, что старая Россия просто хочет умереть. И ей не помогать надо, как он, дурень, пытается, а помогать, исполняя волю Океана, глотать её по отдельным человекам, глотать и глотать, пока бездна не проглотит всех их, вместе с их безжалостной культурой, где нищих считают вымогателями и прохиндеями, лентяями и захребетниками. Спасти можно тех, кто хочет спастись. Когда Ельцын ограбил реформами население, никто не набил толстую морду ни ему, ни его Правительству, как это сделали бы нормальные жизнерадостные люди. Реформы пошли бы по другому, вовсе не безжалостно и убийственно, аж до миллионных человекопотерь в год. Чушь всё это, про экономические законы и всякую хрень вроде инфляции, и что по другому нельзя было -чушь полная. Морды надо вовремя бить, едва разглядишь в лице тупую морду Океана. Вдави её обратно кулаком, чтоб не вылезала из человека, и все реформы пойдут по другому.
  Всё начинается с человека - и экономика.
   Чтобы Джонни понял, Григорий и ухватился за идею изобразить бомжа. Американец иначе не поймёт. Он же американец, и россияне это видят. И радостно улыбаются, и хлебосольничают, и привечают, и вовсю блистают знаменитой столь любимой Джонни русской культурой, привычно охмуряя богатенького иноземца. Чтобы увидеть настоящую русскую культуру, истинную, а не показную, живую народную, а не мёртво-плакатную, Григорий и посоветовал американцу стать русским хоть на вечер. И дурень Джонни, конечно, согласился. Он просто не мог поверить столь наглому заявлению Григория, что просить о помощи россиян можно только понарошку. Если они видят, что в помощи ты не нуждаешься, они тебе помогут. Но просить по настоящему - смертельно опасно.
   Джонни не поверил, что можно замерзнуть среди этих весёлых и приветливых людей, он оделся в грязные и вонючие отрепья, что остались от покойного песняка, и развалился на снежной, морозной московской улице, всем видом взывая о помощи. Григорий сидел в кафе со стеклянными стенами, в тепле. И контролировал эксперимент, чтобы вовремя его прервать. Американцы, они упорные. Ещё замёрзнет дурачок, дожидаясь помощи от прохожих. Григорий лучше него знал, что нет привычки и желания у москвичей помогать всяким пьяным, грязным и вонючим бомжам, валяющимся на улицах. Есть привычка посетовать, что вот, пьяный валяется, и дела никому нет, что за сволочи люди, бессердечные, и куда милиция смотрит - и пройти мимо. Мимо Джонни так все и проходили. Залёг он уже под вечер, когда уже темнело, и морозец под двадцать градусов скоро заставил его скорчиться. Григорий вынес ему было горячего чая, но упорный экспериментатор отказался, попросил водки, а то уже зубья верхней на нижние не попадали.
  - Ещё час.- твёрдо сказал Григорий , увидев, с какой жадностью Джонни выглохтал больше, чем полбутылки водки - для чистоты эксперимента. Пьяный, так пьяный. Когда его спасут, неудобно же будет, что людей обманывал.
  - Ещё час.- повторил Григорий, и выпил остальную водку. Просто потому, чтобы Джонни не допил. Он ведь и оторвался только, чтобы дыхание перевести. От мороза уже и вкуса не почувствовал, пожалуй. Ещё бы - два часа на морозе проваляйся - чего почувствуешь?
  Джонни кивнул, и неохотно свалился опять на тротуар. Точнее, присел, а свалился, когда Григорий вернулся в своё кафе. Григорию было немножко злорадно - до смешного. Вот же американский придурок. Каждую зиму в Москве нищие мёрзнут пачками - их и не считают, сколько мёрзнут, они же не в счёт. А так никто не мёрзнет, конечно. Кроме пьяных, которые в счёт. Двое-трое за ночь. На такую огромную столицу - это немного. Ладно, пусть помёрзнет. Зато Григорий сможет, наконец, спровадить его и избавиться от ненужной помощи.
   Так бы и произошло, да на беду Джонни, в кафешку ввалился милицейский патруль. Поскольку Григорий тоже оделся - ну, не совсем по бомжацки, но похоже, для маскировки - то к нему и направились в первую очередь хмурые от радости милициолнеры. Карась жирный - сходу оценили они опытным взглядом.
  Как ни пытался отбиться Григорий от их назойливого внимания, как ни говорил про замерзающего товарища, когда его выволакивали из кафе - за пьянство, отсутствие документов и за кошелёк, что нашли при досмотре - не вышло, уволокли в милицейский уазик и отвезли в отделение, где бросили в обезьянник - то есть в камеру к таким же задержанный до утра, с зарешеченной стеной.
  - И дружка твоего заберём. - пообещал один из ментов на выходе из кафе, вбивая кулак под дых Григорию. Тот не поверил, но возразить не смог.
   Правда, утром Григорий не нащёл Джонни на месте. Нашёл чуть подальше, куда его замёрзший труп оттащили сердобольные москвичи, за углом, в подворотне. Джонни был прикрыт рваным одеялом. Точнее - его полураздетый кем-то труп. Григорий удивился - не тому, что Джонни замёрз. И не тому, что замерзающего кто-то раздел. А этому одеялу драному. Ведь не поленился кто-то сходить домой и принести. Наверняка старушка из недобитков. Больше некому.
  ------------ --------------------- ------------
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 31.
  
   В Ы З Д О Р О В Л Е Н И Е .
  
  В середине весны Григорий начал ездить к Нефёдовне с Никой, вечно хмурой, злой и агрессивной. Та как-то напросилась, от скуки, и ей понравился бальзамчик. До того, что китайцам пришлось загружать госпожу Раскольникову в машину впятером - по китайцу на руку-ногу и голову. Оказалось, не только бальзамчик понравился, но и вообще вся деревня. Григорий понимал, что Ника по прежнему дура деревенская, несмотря на городскую фанаберию в виде одёжки и манеры разговаривать без окания, и потому легко согласился с её идеей построить в этих местах дачу. А то ей в городе тошно. И не вылечится там никогда.
  К весне он уже реже сажал жену на цепь. Спустить с цепи всё равно пришлось бы рано или поздно, а доклады Васи обнадёживали. Вот уже месяца два Ника обзывает его, Васю, подонком, обманщиком и почему- то педерастом в те редкие теперь случаи, когда покупает у Васи "колёса" или " баян с щиревом", то есть - таблетки или шприц с наркотой. Доза " ударного вещества"в покупках давно была снижена до предела, и Вася с гордостью говорил, что - "кроме бешенства, ни капли кайфа". Видимо, девчонка догадывалась о махинациях, но поискать наркоту на улице реально мешала цепь, на которой сидела. Так и не искала, мучилась и лечилась.
   У Григорий сердце радовалось, когда жена встречала его хмурым взором, нехотя отрываясь от своего компьютера. Она сумела найти в нём, видимо, какой-то заменитель наркоты, потому что зависала над ним частенько до утра - и в постель не затащишь. Против такого заменителя Григорий ничего не имел, хотя "стрелялки" поначалу и вызывали определённые сомнения. Освоение купленного "компа" для Ники началось с них, игрушек с ДиВиДи-дисков. Целыми днями и ночами Ника принялась расстреливать всяких монстров, роботов, вражьих солдат, танки, самолёты и всё прочее, что выступало против неё в компьютерных играх, и била их с таким упорством и ожесточением, что Григорию становилось не по себе. Ладно бы молча воевала - нет, как воину и положено, осыпала всю комнату матерными воплями и угрозами. Григорий пенял Васе, чтобы научил девчонку чему-нибудь более спокойному, а то устал вздрагивать от бесчисленных "ах ты тварь!" и " сдохни, сука !" Ну их к бесу, стрелялки. Мозги и так набекрень. Совсем съедут - или у неё, или у него.
   Вася мог приходить в гости к ним только вечерами, когда сам Григорий был дома. Вообще-то, чисто из-за приличий его и на порог бы пускать не следовало, но Ника развопилась, что Вася - друг, и её будущий сутенёр, и муж сам виноват, что Вася её случайно изнасиловал. Пришлось приветить подлеца, тем более, что без таких посещений как бы он сумел передавать Нике свои наркотные фальшивки? Но и другая прибыль отломилась от таких посещений - Вася компьютер знал куда лучше Ники. Он же учился в московской школе, а они богатенькие, школы московские, в отличие от сельских сахалинских, в одной из которых училась Ника. Уроки компьютерной грамотности она изучала только теоретически - компьютеров в школе вообще не имелось, и потому уроки не привились. Только в игры и была способна играть.
  Вася поставил нужные программы и начал обучать в них работать, так что к концу зимы Ника, изничтожив горы врагов, перешла на другую ступень работы с компьютером. Ей очень понравилась программа "Рисовалка". И "музыкалка". И ещё многие другие. Но "рисовалка" пошла лучше прочих.
  - Откуда у идиотки столько талантов открылось? - как-то спросил Григорий у Лиды, с отвращением разглядывая цветные принтерные распечатки её рисунков, папку с которыми он по ошибке захватил на работу вместе с документами.
  - А какие ещё таланты? - с любопытством спросила Лида. Она склонилась над столом, разглядывая "творения" Ники с профессиональным, медицинским интересом.
  Унылость, серость, тоска и болезни - вот какие мысли возникали в голове любого зрителя при изучении этой экспозиции. Полудохлая собака тащится по грязи. Раздавленная улитка. Сломанное дерево под высверком молнии и струями дождя. Повешенная голая девушка, судорожно вцепившись в петлю вокруг горла, таращит глаза, широко раскрыв рот.
  - Музыка, например. - ответил Григорий .- Но это уже без меня. Я всего разок послушал. Захотелось завыть и в щель куда забиться поглубже. Траурный марш в квадрате. Или даже в кубе. Целый полк траурных завываний. Пригрозил отобрать игрушку, если ещё хоть раз при мне включит музыку.-
  - Тяжело с больным человеком жить. - безразлично сказала Лида. Фраза - как пробный шар. На тему - брось дуру, я же тебя люблю., давно уже изъезженную.
  - Она выздоровеет.- упрямо сказал Григорий . - Тогда и сама меня выкинет, она такая. Она уже выздоравливает. Вот, смотри - собака же куда-то тащится...-
  - Помирать. -
  - Нет, почему помирать? Помереть она и на месте может. Тащится в тёплое местечко. Тащится, а не валяется в грязи. А улитка? Смотри - она же явно пытается выползти из своей раздавленной ракушки.-
  - Это агония. Как и у этой девки повешенной. -
  - Какая ещё агония. Она же руками в верёвку вцепилась. Она дышит.-
  - А дерево сломаное? Тоже - дышит? - насмешливо спросила Лида.
  - А то. Побеги видишь? Ниже излома, все с листиками, так и тянутся. - с гордостью за Нику сказал Григорий . - Она поправится. Она же не виновата, что нашу страну затопил Океан. Раньше, когда жили за железным занавесом, наркотики на подлёте сбивали, а теперь они чуть не на каждом углу. Её же не учили плавать в Океане. Ей никто не сказал, что Океан держит только тех, кто бъёт его по морде. Только тот и плавает. Остальные попросту тонут. Она утонет, если я не помогу. -
  - А она хочет, чтобы ты помогал? Спроси её. - сердито сказала Лида. - По моему, она на свободу хочет. -
  - А мне плевать, кто чего хочет. Я знаю, что свобода - это смерть. И меня тоже из Океана вытащили, не спрашивая, хочу я этого или нет. Кстати, я и не хотел уже. -
  - Ладно, заткнись. - огрызнулась Лида.- Достал.-
  Она отшвырнула распечатки.
  - Гриш, я тебя не понимаю. Я знаю, ты меня любишь. -
  - Ещё как. - мрачно сказал Григорий .
  - Так в чём же дело? -
  - Да в том же самом. - ещё мрачнее сказал Григорий. - Нику не волнует, кого я там полюбил. Она утонет, как кирпич, если я отпущу.-
  - Гриш. - тихо сказала Лида.- Я скоро уеду. Улечу. -
  - Куда это? - удивился Григорий.
  - Далеко. Очень. Скажем.., в Америку.-
  - Чего ради? -
  - Это неважно. Я потом расскажу. Может быть.-
  - Будем перезваниваться. - сказал Григорий.- Я к тебе в гости прилетать буду. -
  - Ага. Раз в год. И это будет жизнь? - горько спросила Лида.
  - Ну. Мы же люди. Стиснем зубы и будем радоваться. Нику я свободе не отдам. Свобода - это Океан. Это смерть. Я не убийца. -
  - Ладно. - задумчиво сказала Лида. - Наверно, мне надо тобой гордиться. Я , наыерно, горжусь. Правда.-
   Она ходила медленно, словно сомнамбула , по всему кабинету. И вдруг мешком плюхнулась в кресло. Сгорбилась.
  - Но я не могу оставаться. Всё равно нас посадят. Мне нельзя садиться в тюрьму. -
  - Не посадят. У власти - Океан, а не люди. Мы его законов не нарушаем.-
  - Какой, к чёрту, Океан....Менты посадят.-
  - Это наши менты, океанские. Мы их купили. Посадят, если людей спасать будем внаглую. Как ту вашу бригаду посадили. Она же поставляла органы для пересадки внутрь страны, для наших, для нищих. Это же прямое нарушение закона Океана. -
  - Ну, какого ещё закона...Надоели твои глупости.-
  - Закон простой. По умолчанию - уничтожить. Наши больные, они же нищие и скромные. Они в очередь на пересадку записались, и достаточно. Пусть тонут. Они же не трепыхались, не требовали. Они молча помирали. И хрен с ними. Ты же сама мне объясняла, что после ареста той вашей бригады вся отечественная трансплантололгия встала. Потому что кончились органы для пересадки. И больные тихо тонут. Туда и дорога, мбо сказал Океан - Придите ко мне, робкие и тихие, и утешу я вас. На дне. Зато наши люди, богатенькие, вставляют себе печёнки за границей, и без очереди.-
  - Свиньи. -
  - Ну да, хрюшки. - Григорий развеселился. - Но научимся же мы стоять на задних лапах когда -нибудь. Так ведь ? Я вот учусь. Помнишь, я рассказывал - как нищему 16 тысяч дал? -
   - И зачем? Его придушили наверняка. -
  - Это его проблема. Не моя. Зови на помощь. Трепыхайся. Не валяйся пьяным. А он так и утоп, не увидев спасательный круг. Это его выбор. Это и есть свобода. -
  - Чего с тобой спорить. Ты сумасшедший.- сердито сказала Лида.- У тебя мозги в океане остались. Мне работать пора. Давай список свой, выберу кого -нибудь симпатичного.-
  - Двоих. Лизавета не сегодня отпросилась с работы. -
  - Да хоть троих. Это же работа, а не убийства. - саркастически сказала Лида.
  - Вот именно. Это бизнес. -
  Впервые после этого безнадёжного спора Григорий подумал, что Ника... и впрямь способна вылечиться. Хотя верилось и с трудом. Но это не его дело - выздоровеет она или нет. Это её проблема. А он должен сделать всё, что в силах.
   Загородная дача, что надумала заиметь Ника, была теперь по средствам - если Григорий перестанет баловать своих подопечных. И Григорий перестал, хотя и с сожалением. Уж очень способ удобный и незаметный, чтобы колошматить бедняжку Океан. Прибыли от проданных квартир - а случались и крупные, в сотню тысяч долларов - Григорий просто вкладывал в фирму, причём без нужды и по глупому, просто увеличивая из месяца в месяц выплаты подопечным пенсионерам, на две- три тысячи рублей в месяц. Только таким образом он и мог проявлять свою человечью волю, человеком ещё оставаться, а не каплей Океана и его волей.
  " Хрен тебе, Океан. Я ещё отбиваюсь." - мрачно думал Григорий, подписывая очередное распоряжение об увеличении выплат. Даже свои потрёпанные Жигули менять на иномарку никак не хотел, хотя и Ника ныла, и Вася удивлялся, не говоря о прочих работниках, которые тоже удивлялись, но молчали в тряпочку и глазёнок не поднимали, потому что и им тоже Григорий постоянно увеличивал зарплату. Патронажная сестра получала в его фирме до сорока тысяч рублей против прежних восьми.
   Эта глупость оказалась зубодробительной для мелких фирм-конкурентов, владельцы которых работали на свой карман, а не для людей, как делал Григорий , просвещённый битвой с Океаном. Григорию пришлось расширяться за их счёт, ибо клиенты считать умели, и их ручейки к конкурентам усыхали на глазах. Все хотели заключить договора о пожизненной ренте только с фирмой "Счастливая Старость", приходилось в очередь записывать.
  Постройка дачи живо прикрыла этот крантик глупой щедрости. Ника разохотилась, и первоначальный проэкт небольшого кирпичного коттеджа быстренько перерос в трёхэтахный особняк в шестьсот квадратов полезной площади, с теннисным кортом и крытым бассейном.
  Строили его китайцы и более умелые работники из Чувашии и Такжикистана, и быстро , уже к середине лета, закончили. Особняк стоял далеко на отшибе от деревушки, но Григорию приходилось ехать через всю деревню, чтобы попасть на дачу. Нике это не нравилось. Жигуль постоянно застревал в здешней грязи, китайцы его выталкивали, радостно улыбаясь и кланяясь, и глазели на неё во все китайские глаза. Григорию пришлось купить американский Джип. Тот уже не застревал в центре деревни, но Нике всё равно не нравилось - китайцы кланялись и махали радостно руками, стоя слева- справа от дороги. Ныла, что боится китайцев. Их много. Она в Китае, что ли?
   Как Григорий не возражал, что это русские, и что они в России, ему не верила. Пришлось построить длинный, в пятьсот метров бревенчатый мост, чтобы ездить к даче напрямую, через речку, мелкую и широкую в этом месте.
   Но окончательно сюда Ника переселилась только осенью, когда возненавидела мужа за то, что стала гордиться своей цепью.
  
  ------------ ------------------- -----------
  
  
  
  ГЛАВА 32.
  
  
   ЯД ДЛЯ ВОСТРЕЦОВА .
  
  
  Григорий понимал, что ведёт себя глупо, отказываясь мочить пенсионеров. Конечно, его фирма их мочила, по два-три в день, но с этим фактом он пока ничего не мог поделать. Это бизнес. Надо же на что-то жить, поддерживать фирму, платить людям зарплату..., они же не виноваты, что московские чиновники настолько обнаглели. Ника ещё не выздоровела, опять же. Да и привык как то, стерпелся. Производственная необходимость. Но больше - ни-ни. Глупо выглядело. И для Юсупа, и для Вострецова. Почему не желает расширяться Григорий ? Это же деньги.
   Вострецов давил. Для Григория это давление словесами да посулами - тьфу, плюнуть и растереть, не замечалось. Но он понимал, что Вострецов просто не желает без нужды обострять с ним отношений, но когда - никогда нужда заставит обратиться за помощью к Юсупу. Тот надавит куда серъёзней. Это соображение и заставило Григория попытаться нанести встречный удар по московскому чиновнику. Он решил выставить свои условия для расширения сотрудничества. Невыполнимые для чиновников и бандитов. Тогда отстанут. Ну, и самого Вострецова неплохо было поставить на место.
  Поэтому Григорий и согласился на ужин в столь любимом Вострецове месте - ресторане с мексиканскими закидонами.
  Говоря языком Океана, Вострецов пытался припахать Григория к ещё более массовым демрепрессиям, или к чисткам неугодных, ненужных новой России людей. Вострецов уже начал доставать своими звонками и наживками, что щедро забрасывал в телефон. То предлагал взять ещё три сотни договоров от мэрии, то часть нового района, то ещё и окраину Москвы - только соглашайся, а уж Вострецов обеспечит "зелёную улицу", устраняя всевозможные помехи. Но Григорий наживки не глотал. Фирма и так расширялась за счёт поглощения конкурентов. Григорий не хотел, чтобы "расстрельные списки мэрии" увеличивались. Хватит крови. Хватить жрать людей. Ишь, обрадовались...
   Но Вострецову непременно нужно было всучить Григорию всю Москву. На Вострецова тоже давили. И он сумеет продавить Григория, если не принять меры. Так что встреча в противном мексиканском ресторане была неизбежна. В противном потому ещё, что под видом крокодилов там кормили крысами. Григорий с удовольствием сказал об этом Вострецову, едва сели за стол.
  - Опять крыс заказали? Под видом крокодила и по дикой цене? -
  Григорий заранее начинал злиться. С первых фраз стало ясно, что Вострецов решительно настроен продавить Григория до самого дна, до последней заветной мысли. Вострецов не мог больше выслушивать мат по телефону. Понял, что Григорий силён матом только с телефонной трубкой, а наедине с человеком - нет, кишка тонка матом. Понял, что Григорий людей уважает и невесть как хорошо к ним относится. Даже Вострецовых. Григорий видел, что его раскусили, несмотря на всю хитрую маскировку. Умная сволочь, недаром так и вцепился в Григория, как прежде вцепился покойный Павел Иваныч . А в кого ещё вцепляться? На ком ехать можно. А Григорий не из тех придурков, про которых говорят - где на него сядешь, там и слезешь. Такие уж точно на фиг никому не нужны. За этих идиотов никому и в голову не придёт цепляться. А сейчас все такие, утопленники.
  - Ну что это вам в голову взбрело, Григорий Иваныч ? - поморщился Вострецов , аккуратно пристраивая салфетку поверх галстука. При его свинском способе пожирания, с руками и с чавканьем, салфетка просто необходима. А то весь костюмчик от очередного модного Выпендрачче окажется закапанным жиром.
  - Аппетит хотите испортить? Не испортите.- Чиновник сглотнул слюну, потёр ладони, высматривая официанта сквозь зелёные лиственные занавеси. В этот раз в них чирикали и свиристели несколько птичек разноцветного покроя, почему-то в клетках. Значит, всё-таки нагадили кому-то в тарелку. Григорий присмотрелся к ближайшей птичке - показалась похожей на раскрашенного воробья. Нет, не воробей - верещит по иностранному. Всё равно похож.
  - Я знаю, о чём говорю.- мрачно сказал Григорий . - Они точно тут крысами кормят.-
  Тогда, в Океане, в спасательный плотик вместе с Григорием прыгнула и пара крыс. Они могли прогрызть с голодухи тонкие надувные стенки, поэтому Григорию пришлось их задавить. А позже и съесть. Что-то надо было есть.
  - Откуда вы знаете? - Вострецов улыбался как-то неуверенно. - Шеф-повар не ваш одноклассник, чтобы в таком признаться. Он из Мексики.-
  - Я съел как-то крысу. Пришлось. Чего в жизни не бывает. Вроде мясо, как мясо, но привкус - ни с чем не перепутаешь. Потом сразу узнаешь. Точно говорю - нрысой кормят. Давайте закажем борщ и пельмени.-
  Вострецов вдруг помрачнел. Кажется, поверил.
  - Вот непременно надо в душу плюнуть.- укорил он, стягивая салфетку.
  - Рад убедиться, что у московского чиновника есть душа. - не удержался Григорий от подколки.
  - Имеется, а как же. Не стоит в демона перекрашивать. Григорий Иваныч, я всё понимаю. И что тяжело вам.Но...о деле успеем поговорить. Давайте о крысах закончим, пока их на кухне жарят.-
  - Поверили, наконец? -
  - Не знаю, что и думать.- расстроенно сказал Вострецов , комкая салфетку. - Но вы второй, кто так говорит.-
  - А первый кто?-
  - Тоже...пробовал. Тип один. Беседовали тут как-то, по квартирному вопросу. Бывший зек. Но крокодилов он не пробовал, поэтому я и не поверил.-
  - Я тоже крокодилов не ел.-
  - Может, у них мясо на вкус похожее? - с надеждой спросил Вострецов .
  - Может. И крысы, и крокодилы жрут что ни попадя. Вот и мясо похожее.- великодушно сказал Григорий . Он не любил огорчать людей. Даже правдой.
  - Будем на это надеяться. - сказал Вострецов , снова расправляя салфетку на груди.
  Подошедшему официанту он заказал порцию крокодила и прочую экзотическую гадость. Григорий хотел было заказать крысу, чтобы сейчас же сравнить, но повар из Мексики оказался не лыком шит. Крыс сдесь не готовили.
  - Что у вас за восточная кухня? - возмутился Григорий .- Жареная крыса - самое там распространённое блюдо. И тараканы ещё. Есть тараканы жареные?-
  - Нет.- отрезал официант с достоинством. - У нас мексиканская кухня, не восточная.-
  - Тогда борщ и пельмени, раз мексиканская. - сдался Григорий .
  - Только по мексикански.-
  - Это как? -
  - Вам должно понравиться, если вы крыс любите.-
  - Понял. Тогда давайте. И коньяка, на всякий пожарный. Запивать пельмени.-
  Запивать пришлось борщ - перцу и специй там оказалось больще, чем свёклы. Пельмени - толстые и мясные, и впрямь имели странный привкус, на который намекнул официант. Нет, не крысы. Скорее...кошатины. Потому что как то похоже, но не то. Точно, кошка. Она как раз крыс трескает. Потому и похоже. Интересно, в каких блюдах у них тут собака зарыта?
  Вострецов , пожирая крокодила, словно сил от него набрался. И решимости. И чавкая ещё, начал долбить Григория вопросом в разных вариациях, одним и тем же, почему Григорий отказывается от таких пирожных-распирожных предложений, на самом деле, откровенно?
  - Не обманывайте доверия людей, Григорий Иваныч . За мной ведь люди стоят. Серъёзные, уважаемые люди. Они вам поверили. - задушевно закончил он, и Григорий сказал не без ехидства:
  - Я этому очень рад. Они наверняка помогут мне решить проблему рицина. Попросите их достать рицин. Без него работать невозможно.-
  - Рицин.? - Вострецов почему-то оглянулся.- Что это? Лекарство? -
  - Ну да. Лекарство. Для поддержки штанов. - ухмыльнулся Григорий . Его забавляла реакция чиновника.
  Тот отчего-то занервничвал. - Григорий Иваныч , неужели не можете решить эту чисто производственную проблему с Юсупом ? -
  - Пытался. Юсуп не тянет. Это крайне дефицитное лекарство.-
  - Уверен, что можно найти ...э-эээ, своего рода заменители.- Вострецов поморщился.
  - Можно. Всё можно. Юсуп предлагал клофелин. Ещё что-то. Да только я на это никогда не пойду. -
  - Почему ? -
  - Рицин - проверен практикой. На прежнем уровне я могу и с заменителями работать. Да уже работаю, если честно. Но расширяться нужно только с проверенным. Неужели сами не понимаете? Новые районы - это терра инкогнито, в определённом смысле. Их нужно осваивать с проверенным оружием. Вам только план давай, люди ждут. Уважаемые ваши. А о деле кто болеть должен? Только я. Я и болею. Достаньте рицин. Тогда и поговорим о расширении фирмы.-
  - Неужели...- Вострецов замялся, - этот вопрос настолько серъёзен? -
  - Я что - на клоуна похож? - обиделся Григорий . - С шуточками перед вами выкаблучиваюсь? -
  - Ну-ну, не лезьте в бутылку. - Вострецов смотрел исподлобья. Явно не верил. Или наверняка уже слышал о рицине. Его и впрямь достать невозможно. Его больше не производят. Григорий нашёл непробиваемую отмазку. Но Вострецову -то не отмазки нужны.
  - Так вы достанете рицин? Или нет? - нажимал Григорий, и Вострецов был вынужден промямлить: - Я постараюсь...что -нибудь придумать...-
  - Тогда и поговорим о расширении. - отрезал Григорий. Он был доволен собой. Кажется, он выиграл.
  Вострецов задумался, но возразить было нечего. Не помогли и несколько стопок коньяка, от которых чиновника только развезло. Но он всё равно попытался нажать, выехав на усталости. Начал советовать съездить куда отдохнуть, подальше да позаграничней. Наконец, остановился на Испании.
  - У моего коллеги там вилла пустует. - обрадовался он. - Вот куда вам надо. Апельсиновая роща. Океан у ног. Ну , как? -
  Услышав про Океан, Григорий вздрогнул. Нет уж.
  - Знаете, Океан мне... не по нутру. В своё время наплавался. А вы сами-то куда ездите отдыхать? Небось, в Мексику? -
  Вострецов снисходительно усмехнулся. - Весь мир объездил. Но...всюду цивилизация. Надоело, если честно. Разноцветное однообразие...А мне другого хочется. Экзотики, что ли. Настоящего. -
  В голосе чиновника появились живые нотки. Глаза загорелись. И от коньяка тоже.
  - Знаете, куда я поеду в очередной отпуск? Скоро, кстати. Через пару месяцов. В Африку. -
  - Вы там не были? - спросил Григорий, чтобы что-то сказать. Плевать на Африку.
  - Был, говорю же. Но был в цивилизации. Не то. Все наши турагенства, они же в реальность тебя не привезут. В гастоящее. В жизнь. Понимате? -
  - Нет. Но постараюсь. - сказал Григорий . Плевать на понимание.
  - Как бы это в двух словах...- Вострецов задумался. - Вы разве не чувствуете, что всё кругом - ненастоящее? Вторичное, что ли. А мне бы хотелось...-
  Григорий вдруг понял. Вострецов почувствовал Океан. Он умный, Вострецов .Только он не понял, что он чувствует.
  - Я понял, чего вам надо. - сказал он. - Вы хотите схватиться с Океаном. -
  - С Океаном? - удивился Вострецов.
  - Ну, я это так называю. Настоящее. Реальность. - Григорий начал просыпаться. - Представьте - вы в лодке. Кругом - Океан. Это всё. -
  - Хи...- Вострецов задумался. - Скучно не будет? -
  Григорий захохотал. Скучно. Только идиот вроде московского чиновника мог такое сказать.
  - Нет, скучно не будет.- сквозь смех выдавил он. - Будет страшно. Очень страшно. Океан - это очень серъёзный противник. Если честно - единственный. Настоящий. Победить его невозможно. Но если вас спасут, вы хоть немножко, но станете любить людей. А уж уважать их - об этом и говорить нечего. -
  - Я и сейчас людей люблю. - Вострецов пожал плечами. Он не понял. - Как же не любить. Для них трудимся, в конце концов. Нет, Океан - это скучно. -
  Григорий продолжал улыбаться. Его позабавили признания людоеда в любви к людям.
  - Нет, я другое задумал. - сказал Вострецов . - В Африке есть один заповедник. На севере Ганы. Заповедник большой, и в соседнюю страну идёт, но я еду в Гану. В этом заповеднике живёт первобытное племя, музунгу. Знаете, чем оно знаменито ? -
  - Чем же? -
  - Они не признают цивилизации. И не хотят иметь с ней дело. Учёных камнями отгоняют.-
  - И для вас камень найдут. -
  Вострецов засмеялся.- Найдут, конечно. Но дело не в этом. Они поклоняются Крокодилу.-
  - Ну и что? Мы доллару поклоняемся.-
  - Бросьте ехидничать, Григорий Иваныч . - Вострецов поморщился. - Я вам о сокровенном, о мечте..., а вы...- Он налил полный фужер коньяка и выпил залпом, словно водку.
  - Не буду рассказывать. -
  - Ну и зря. - сказал Григорий . - Рассказанная другому мечта покажет весь свой идиотизм. Вы сами его не видите. Я увижу. Расскажывайте. -
  - Что тут идиотского? - обиделся Вострецов . - Очень хорошая задумка. И людям, главное, помогу. Понимаете, эти музунгу поклоняются крокодилу, который живёт в местном озере. Он их Божество. Огромный такой аллигатор, метров пятнадцать, представляете? Такого, наверное, на всей планете нет.-
  - И чем его кормят? Девчонками? -
  - Может, и девчонками, когда учёные не видят. - Вострецов усмехнулся. - Там у учёных лагерь неподалёку. Пытаются наладить контакт. При учёных девственниц не притаскивали. Только овец притаскивали. Коз и антилоп, живых и связанных. Они оставляют их на берегу и давай песни завывать. Крокодил выползает - и уволакивает тушу в воду. Пятнадцать метров! Да он корову упрёт.-
  - И где мечта? -
  - Да завалю я его. - сказал Вострецов .- Крокодила этого.-
  - Зачем? - изумился. Раскольников .
  - Хочется, и всё тут.- кротко отвечал Вострецов .- Мечта.-
  - Не понимаю.- недоумевал Григорий . - А как вы набрели на эту ... мечту? -
  - Приятель один о крокодиле рассказал. Он там целое лето жил, в лагере учёных. Он антрополог, из Института Африки. Видеофильмы показывал. Километры наснимал. Так что насмотрелся я на зелёного парня с хвостом. Вот уж чудовище. Но что интересно - на туземцев внимания не обращает, ползёт к овце. Хотя негры чуть не под лапы ему стелятся. Чуть не в морду целуют. Вот мразь зелёная...Всего один хлопок из винтовки.-
  - Крокодила убить невозможно. - уверенно сказал Григорий . Точно - Вострецов говорит об Океане. Только другими словами.
  - Я попробую. - сказал Вострецов .- Там главное - позиция выбрать. Винт с глушаком и оптикой. Чтобы ноги унести. -
  - Я не об этом. - сказал Григорий . - Крокодил - это Бог. И это не ваш Бог.-
  - Это всего лишь крокодил. -
  - Это Бог. И Его невозможно убить.-
  - Ну почему? Он там один такой огромный. И он людей жрёт. Редко, правда, но и музунгу этих хватает. С овцой спутает - и нет человека.- возмутился Вострецов .- Как только только дикари его не боятся по морде шлёпать. Вы бы видели это чудище.-
  - Я представляю. - Григорий вспомнил серую поверхность Океана. Его передёрнуло.
  - Приятель рассказывал - музунгу уверены, что крокодил хватает только людей с нечистой совестью. Виноватых в чём-то. Мол, крокодилу видней. Что за чушь. -
  - Вас он точно схватит. - сказал Григорий . - Вы этого боитесь. -
  - Я и подходить к нему не собираюсь. Меня и ие пустят.Я его просто убью.- Вострецов , однако, помрачнел.
  - Да невозможно это, говорю.- сказал Григорий .- Знаете, что я понял? У каждого из нас в душе живёт крокодил. Вы его чувствуете. И хотите убить. Но это невозможно. Крокодила нужно кормить. Вот и всё. И вы его кормите, не так ли? А чтобы он на вас не жрал, его нужно бить по морде, как это туземцы делают.-
  -Как это...- растерялся Вострецов .- Я вас не понимаю, Григорий Иваныч .-
  - Как по морде бить? Способ давно известен. Жертвой. Это и корм, и удар, всё сразу. Увидите нищего на улице - дайте ему денег. Вот и всё. Другого не придумано. -
  - Чушь порете.- сердито сказал Вострецов .- Ненавижу попрошаек.-
  - А кто их любит. Но не о нищих речь, а о вашем крокодиле. Накормите его. Дайте по роже. Дайте нищему денег. И крокодил успокоится. Тогда вы станете Богом крокодила, а не наоборот. -
  - Да о каком крокодиле вы говорите? - обозлился Вострецов . - Что-то я запутался.-
  - У каждого в душе живёт крокодил.- терпеливо сказал Раскольников . - Будете спорить? -
  Вострецов промолчал.
  - А раз так - его нужно кормить. Будете спорить? -
  Вострецов опять промолчал.
  - И бить в морду, чтоб знал границы. Постоянно бить в морду. Иначе он человека жрать начинает.-
  - Меня.-
  - И вас тоже. И других. С вашей помощью. Ему без разницы, лишь бы жрать.-
  - Ну, кажется, понял. - подумав, сказал Вострецов .- Что-то похожее на этот образ и впрямь существует, я думаю. Ну и что? -
  - Это что-то похожее и толкает вас пристрелить крокодила. Мечта, как же. Если вас поймают дикари, то убъют. Если поймают учёные, то в тюрьму сядете. Вас жрёт крокодил. Так вы его не убъёте. Вы себя убъёте. Вас сожрёт ваш собственный крокодил.-
  Может быть, Вострецов уже достаточно выпил, но слова эти его задели. Он посмурнел. Хлопнул ещё коньяка, Вздохнул. А потом спросил: - И что делать? -
  - Бить по морде своего крокодила.- терпеливо сказал Григорий . Чиновник уже достал тупостью, но дело требовало терпения.- Как это сделать? Да просто, и способ давно известен, прописан всеми библиями у всех народов. Вы один, что ли, с крокодилом живёте7 Все живут. И всегда жили. Вы сегодня взяли на лапу энную сумму...-
  - Я не беру взяток.- привычно возмутился Вострецов, даже не краснея. Впрочем, московские чиновники не умеют краснеть. Разве от коньяка только.
  - Да ладно. Не вы, крокодил ваш хапнул. Ну, так и отдайте эту взятку нищему. Пусть крокодил заплачет. Неплохой удар , как считаете? -
  - Я что - дурак? - опять возмутился Вострецов.- Отдать двадцать пять тысяч долларов? -
  - Когда я осознал своего крокодила, я отдал бомжу шестнадцать тысяч. - с гордостью сказал Григорий. - Я дурак. Я живой, и отбиваюсь от ваших убийственных предложений. А вы умный, но вас дикари убьют.-
  - Не поймают.- сказал Вострецов с пьяной бравадой. - Вы пошутили, признайтесь.-
  - Про что? -
  - Про шестнадцать тысяч. Никогда не поверю.-
  - Я не для вас их отдавал. И не для бомжа. Для себя. - усмехнулся Григорий .- Если б не отдал, давно бы согласился на все ваши предложения. И гнил бы в тюрьме или на кладбище.-
  - Вот в чём дело...- растерялся Вострецов .
  - А как же. - с удовольствием сказал Григорий .- Если я настолько крутой, что отдаю нищим доллары, то на фига мне все ваши посулы? В гробу я их видел. Достаньте рицин, тогда поговорим.-
  - Сказал же, что попробую. - Вострецов задумался. Заинтересовался, видно было. Но продолжал сопротивляться.- Но вы всё равно...ерунду городите, Григорий Иваныч . Я что? На нищего бездельника работать должен?-
  - А вы и так на них работаете. На жену-бездельницу и детишек-бездельников.-
  - И на тёщу..., но это другое.-
  - То же самое. Только у нищего всё это позади, а у ваших впереди.-
  Чиновник не нашёл, что ответить. Посмотрел на миску перед собой. Пустая, если не считать костей. Откуда у крокодила такие мелкие? И тут вынырнувший из зелени и птичек белоснежный официант поставил перед ним вторую порцию крокодила. Розовое мясо парило и шкворчало, и чиновник невольно облизнулся.
  Однако Григорий решил окончательно испортить аппетит жирному негодяю
  - Крокодила вам не сожрать. Он уже внутри, от вырос с вами. Скорее он вас сожрёт. А вы сожрёте только очередную крысу. Отдайте нищему деньги. И вам больше не захочется есть крыс.-
  Чиновник, раззявив рот на поднятый вилкой кусок крысы, вдруг опустил его обратно.
  - Я тоже крутой. - обиженно сказал он. - Но мне с начальством делиться надо. Моих только десять. -
  - Отдайте десять. Увидите, сразу аппетит пропадёт.-
  Чиновник вдруг встал.- А что? В самом деле, один раз живём. Всё надо попробовать. Почему бы и не...отдать. Подождите, Григорий Иваныч , сейчас вернусь.-
  В голосе его было немало пьяной бравады, но ушёл из ресторана походкой спешашего человека. Григорий удивился. Что-то быстро сломался человек. Видно, и впрямь есть проблемы из неразрешимых, неприметные со стороны.
  Он проводил взглядом спину чиновника, мелькнувщую в зелени. Вытаскивал на ходу из кармана тугой бумажник.., эк, разобрало человека... Григорий стянкул у него из тарелки кусок крокодила - уж очень аппетитный. И слопал. Ну точно - крыса. Скорее водяная, но крыса. Всё равно вкусная. Григорий стянул ещё кусочек.
  Насколько ему помнилось, неподалёку от входа в ресторан торчало штук пять хитрых бездельниц, изображающих таджикских беженок. Причём с хитрыми маленькими бездельниками на руках, изображающими грудных младенцев. Интересно, на сколько баксов облапошат она трудягу чиновника?
  Тут из зелени вынырнул официант с закусками. Григорий попросил его передать повару, чтобы Вострецову в следующий раз специально приготовили тущёных крыс. С полдюжины. Крокодилы приелись. На лице официанта проступило смятение. Григорий его понимал.Если крокодилов они готовят из крыс, то из кого готовить самих крыс? Григорий решил воспользоваться его смятением, и попросил счёт. Он не ошибся - ошарашенный официант забыл их обсчитать, и счёт оказался на удивление небольшим.
   Когда вернулся Вострецов , на лице его таяли остатки беспокойства, словно снег под солнечными лучами. Он действительно решился. Рука в кармане ощупывает потощавший бумажник, словно не веря себе самой - неужели она это сделала?! Она, привыкшая хватать...не может быть...мир рушился...
  - Ешьте свою крысу. Остыла уже. - сказал Григорий .- Как прошёл эксперимент?-
  Вострецов сел, и рассеянно посмотрел в тарелку.
  - Действительно, жрать совсем расхотелось.- сказал он спокойно.
  - И сколько стоила потеря аппетита?-
  - Десять тысяч баксов. - растерянно сказал Вострецов .- Это невероятно, но я отдал нищенке...десять тысяч...Что теперь делать? -
  - Молчать об этом преступлении. Если узнают ваши коллеги в мэрии - они вас затопчут. А в прокуратуре узнают - пожизненный срок схлопочите. За подрыв основ российского государства.-
  - Издеваетесь? - Вострецов усмехнулся. - Нет, я странно себя чувствую. Как будто не я. Отдал десять тысяч какой-то незнакомой чумазой женщине.-
  На лице его, словно отблески северного сияния, играли всполохи того глубинного душевного взрыва, что вызвал этот поступок жертвоприношения, дикий и необъяснимый с точки здравого смысла. Григорий с любопытством наблюдал за лицом чиновника, гадая, какие разрушения произвёл этот подрыв. Пирамида ценностей явно зашаталась и задвигалась, но устояла наверняка. Слабоват заряд для этого. Всего десять тысяч. Но Вострецов хотя бы увидел исскуственность и неустойчивость этой внутренней пирамиды. Что-то взрыв обрушил. Вострецов будет вынужден её перестроить. А пока... он и думать забыл дожать Григория на расширение убийства старух. Раньше это имело огромный смысл - Вострецов рос и богател с каждой убитой старушкой.., а теперь - зачем? Если только что отдал это нажитое богатство такой же почти старухе...
  Крокодил явно уснул, слопав жертву. Или получив по морде? Григорий не собирался гадать. Вострецов смотрел кругом глазами проснувшегося человека, это главное. Хоть на миг, он вырвался из лап Океана. Надо постараться вырвать его окончательно.
  - Десять тысяч. - пренебрежительно сказал Григорий .- Давайте посчитаем. Я отдал шестнадцать тысяч грязному бомжу. Но надо учесть, что я беднее вас раз в десять, как минимум. Значит, я круче вас эдак раз в щестнадцать. Вам ещё долго ко мне тянуться.-
  - Не знаю, кто там круче.- Вострецов задумался.- Я на эти деньги хотел брошку купить Марине, платина с бриллиантами. Любовница моя.Давно уже просит.-
  - Дайте ей по роже.- посоветовал Григорий .- Она нищую хотела ограбить. Совсем стыд потеряла.-
  Вострецов вдруг рассмеялся. - А в самом деле, обойдётся и без платины. Мало разве надарил? Нет, ей всё мало. Куплю ей цветов для разнообразия.-
  - Выгонит с цветами.-
  - Выгонит - и хрен с ней. Подумаешь, цаца. Домой пойду. У меня жена есть, в конце концов.-
   Яд, впрыснутый словами Григория, начал действовать. Ценности таяли, словно сахар в воде.
  --------------- ----------------------- -----------------
  
  
  ГЛАВА 33.
  
  
   П Р О Б Л Е М А Р И Ц И Н А .
  
  
  Григория, наконец, оставили в покое - со стороны мэрии, во всяком случае. Правда, Вострецов быстро вернулся в разум - или в безумие - но наезжать на Григория впрямую он уже не мог. Жертвоприношение не могло пройти бесследно. Десять штук кровных и зелёных он лично отдал из рук в руки - и с этим фактом он ничего уже поделать не мог. Он изменился. Что самое скверное - эта дикая выходка вдруг понравилась. Нет, не понравилась - не может такая глупость понравиться, но этот новый опыт бескорыстной жертвы вдруг неожиданно показал всё кругом в новом и необычном свете. Можно и с этой глупостью жить. И ...почему -то хотелось. Бросать этот эксперимент над собой Вострецов не собирался. Ему стало интересно. А что дальше будет7 И он начал понемногу, но раздавать свои кровные, из взяток.
   Правда, всего попытку, но сделал - для очистки совести. Набрался наглости, и позвонил Григорию, поинтересовался - не передумал ли тот насчёт его предложений? Не передумал.
  Вострецов и сам ощущал, что не вытягивает по сравнению с Раскольниковым, который был круче как минимум в 16 раз, и какое -то время это повергало его в настоящее отчаяние. Арифметическое решение проблемы с крутостью только на первый взгляд казалось простым - ну, хорошо, всучить какому-то нищему сто шестьдесят тысяч долларов..., ну, пусть двести, для запаса крутости, это не проблема. В смысле техническом. Хотя жалко настолько, что ...нет, если нажраться до чёртиков, то проблему эта вполне разрешима. Всучит. Но Вострецов нюхом чуял подлянку. Нет, нужные силы он обретёт, ровно в ддвадцать раз будет круче, нежели сейчас, и настолько круче Раскольникова, что ...пошлёт к известной матери всех, кто хочет заполучить квартиру в центральных районах столицы. Вострецов отчётливо понимал, что хорошо это не закончится. В лучщем случае, отставкой под каким-то предлогом. Или даже...пулей, в худшем. Невозможно поплыть вверх по водопаду. Законы роста и развития общества могут нравится или нет, но это законы, и они неумолимы. Их беспощадность к помехам сомнений не вызывает. Да, в том сплетении денег и интересов вокруг квартир может дойти и до пули, если уж очень не повезёт. Отставка же гарантирована.
  Вострецов рискнул было обсудить идею крутости со знакомым психиатром, но идея пожертвовать нищему каких-то несчастных десяти тысяч долларов вызвала у того странное помутнение взгляда. Вострецов вовремя заметил непроизвольное шарение руки знакомого по столу, в поисках тяжёлого предмета, и перевёл разговор в шутку. Нет, идея помощи бедным явно неактуальна.
  Волей неволей, но Вострецову пришлось обращаться за помощью к Юсупу. Дело расширять необходимо, пусть поможет, это и в его интересах.
  - Ленится Григорий Иваныч .- обиженно заявил он авторитету, когда тот зашёл в мэрию по делам. - Почил на лаврах. А я так на него расчитывал. А ещё Раскольниковым назвался...-
  - В чём проблема? - сухо осведомился авторитет.
  - В деньгах, как всегда. Вам они нужны, мне нужны, всем нужны, а вот Григорию Иванычу, видимо, нет. И как прикажете это понимать? -
  - Вот именно. Как это понимать? Поконкретней.-
  - Отказывается от наших предложений. Всеми силами, под всяческими надуманными предлогами...- Чиновник рассказал суть предложений по расщирению фирмы, и авторитет заиграл желваками. Такое расщирение сферы деятельности фирмы Раскольникова - до масщтабов столицы и области - гарантировал ему в будущем гигантский рост выплат и - что важно - рост своего авторитета и влияния.
  - Я уговорю господина Раскольникова.- он нехорошо улыбнулся. Вострецов тоже улыбнулся - из вежливости. Он вдруг понял, что Раскольников и Юсупа в крутости переплюнет. Пусть там Юсуп и отстёгивает в свой воровской общак солидные бабки, пусть жертвует кровные не в пример простым гражданам, но и Юсуп навряд ли всучит нищему шестнадцать тысяч долларов. Нет, по пьянке и по случаю, он и больше даст - но на трезвую голову - нет, никогда...
  Чиновник не ошибся - Раскольников оказался не по зубам и криминальному авторитету.
  - Умный ты, да? - ядовито спросил он хмурого Юсупа.- А я дурак. От денег отпихиваюсь. А чем мне статистику давить, если у меня рицин уже почти закончился? Скажи, умный.-
  - Чё, только в рицине дело? -
  - Ну.- С чистым сердцем наврал Григорий . Проблема рицина неразрешима. Он мог врать с чистым сердцем.
  - И ты не можешь достать какой-то рицин? - недоверчиво осведомился Юсуп.-Сейчас всё за деньги достанешь.-
  - Попробуй, умник.- Григорий откинулся на спинку кресла, сцепив пальцы на животе. Во взгляде сияло ехидство такого масштаба, что Юсуп передумал спрашивать - что такое рицин и с чем его едят. Не скажет, сукин кот. Или наврёт, пёс. Да и не к лицу ему, авторитету, в этаких мелочах ковыряться. Одно ясно - рицин этот лучше не есть. Даже с маслом и икрой. Ладно, сам всё узнает, но заставит этого котопса работать.
  На другой же день к вечеру он выслушал доклад своего помошника, посланного раздобыть информацию. Оказалось - и впрямь глухой тупик. Об этом яде стало известно ещё во времена Советского Союза. Помошник вначале поискал в интернете, где ему сгрузили кучу статей из газет, где упоминалось это название. В них описывалась скандальная история прошлого века, когда КГБ ликвидировало одного болгарского диссидента уколом зонтика в уличной толчее. На конце зонтика был вмонтирован шприц с остатками яда. Если б не этот брошенный преступником зонтик, смерть запросто списали бы на сердечный приступ, потому что следов яда ни в тканях мертвеца, ни в крови обнаружить не удвалось. А чуть позже сбежавший на Запад из Восточной Германии учёный-химик рассказал об этом яде много подробностей. Рицин синтезировали в секретной лаборатории, где он работал. Сильнейший сердечный стимулятор, рицин вырабатывался самим организмом человека, но в мизерных количества. В концентрированном виде он просто запарывал сердечную мышцу до судороги и остановки, после чего успевал привычно исчезнуть в крови, распадаясь на воду и глюкозу. Такое свойство весьма ценно для спецслужюб, которые не любят оставлять следов, поэтому в западной прессе до сих пор в случаях подозрительной смерти нет-нет, да и вспомнят про рицин, хотя все спецслужбы после рассекречивания яда всегда перестают его использовать. Иначе, попавшись с этим ядом, спецслужба рискует получить на свою голову все прошлые трупы из подозрительных, и свои, и чужие. А спецслужбы состоят из обычных, в общем-то, людей. Которых при желании можно найти и наказать. И на хрен это надо людям из спецлужбы, за чужие трупа отвечать? За свои бы не ответить, и то счастье.
  Так что вывод однозначен - рицин больше не производится, а тайна его получения наверняка закопана где-то глубоко в секретах Лубянки.
  Не королевское это дело - в дерьме ковыряться, но - пришлось. Добывать информацию с Лубянки Юсупу пришлось самому, пусть и через третьи- пятые руки, где к каждой руке денежка прилипает. Денежки-то ладно, было бы за что, а из архивных засекреченных недр, как плевок, прилетел ответ - вся информация по рицину осталась в архивах ШТАЗИ, бывшей спецслужбе ГДР. Теперь эти архивы после воссоединения двух Германий, принадлежат бундесверу.
  Да, это был тупик. Юсуп понимал, что немцы секрет не отдадут. И деньги тут вряд ли помогут. И большие - не помогут. И очень-очень большие тоже.., тем более и нет у Юсупа таких денег. Разве только сверхогромные суммы, типа за перекрытие Германии газовой и нефтяной труб хотя бы на недельку...
  Поймав себя на этих идиотских фантазиях, Юсуп насупился. В конце концов, гвозди не обязательно заколачивать именно молотком. И другой железкой можно, лишь бы потяжелее. Нет рицина, другую хрень отыщем. Спустя неделю он заявился в офис "Счастливой Старости" со списком ядов, достать которые можно было и без объявления войны Германии.
  - Вот, нигомин. - втолковывал Юсуп хмурому Раскольникову. - Он ещё лучше рицина. Всасывается через кожу. Твоя медсестричка клешняет старую каргу за руку, типа пульс посчитать - и всё, сливай воду, старая. Уколы уже не катят, ты пойми. На улице 21-й век уже, цивилизация.-
   Поймав себя на интонации рекламного агента, Юсуп замолк.
  - Что, в резиновых перчатках придётся работать? - спросил Раскольников.
  - Ясно, в резине.-
  - Нет, опасно. Лобешник машинально потрёт - и хана сестричке.- сказал Раскольников , и Юсуп машинально потёр лобешник, от пота. Список уже исчерпан, а ни один котопсу не приглянулся - то следы оставляет, то непрактичен, то опасен в эксплуатации, то сложен в применении...душегуб просто издевается!
  - Какого тебе ещё рожна надо, Григорий Иваныч ? - закипая, спросил Юсуп.- Или хочешь, чтобы пенсионеры сами с крыш сигали головой вниз ? С криком "Да здравствует наша счастливая старость!"-
  - Я пытался это организовать.- сказал Григорий доверительно.- Через Останкино. По двадцать пятому кадру. Не получилось.-
  - А такое возможно? - оживился Юсуп.
  - Конечно.-
  - А в чём была закавыка? -
  - Слишком дорого. Только правительство может себе такое позволить.-
  - Я тебе не правительство. - Юсуп начал злиться, понимая, что Раскольников пытается переменить тему. - Короче, список - вот он. Выбирай. Срок тебе - неделя. Понял? Не выберешь - пеняй на себя. Если успеешь.-
  С этими словами Юсуп поспешил уйти. Он начал уставать от упорства Раскольникова.
  -------------------- -------------- ----------
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 34.
  
   М О Я М И Л И Ц И Я - М Е Н Я Б Е Р Е Ж Ё Т .
  
  Через неделю Юсуп не решился наехать. Ещё неделю волынил, не сомневаясь, что пёс Раскольников окопается по уши, и тот действиетельно окопался по уши. Весь в работе, прошерстил список, выбрал три самых перспективных яда, и вот из них выберет обязательно. Если всё сойдётся. Ещё пару недель.
  Юсуп отвалил. Вроде работает человек, по уши закопался. Если сойдётся, то...Юсуп в глубине души понимал, что ничего не сойдётся у Раскольникова, но поделать пока ничего не мог. Разве только к Вострецову заехал посоветоваться насчёт общей болячки. Или тормоза... Раскольникова. Юсуп не догадывался, что тормоз уже и Вострецова из строя вывел. У Вострецова вдруг пропал аппетит. Даже крокодил - и тот не лез больше в рот. Почему-то нищие появились откуда-то, в огромных количествах - или раньше Вострецов не замечал их? Но аппетит точно пропал. Вострецов начал худеть. В принципе, он ничего не имел против. Наоборот, раньше мечтал об этом. Каких только диет и систем питания не перепробовал - от "кремлёвской" до " по группе крови" - всё впустую, только ещё больше толстел, как чиновнику и положено. А тут - худеет сам по себе. На глазах просто, по полкило в день. Ужас просто. Вострецов уже подумывал заняться вообще бегом. Или плаванием. Почему-то захотелось. Что бы Юсуп посоветовал?
  Юсуп посоветовал заткнуться, а потом сходить к "психу" на приём, и Вострецов заткнулся, поняв, что может зайти в откровениях слишком далеко. Он уже пытался рассказать психиатру о своей проблеме, и видел его реакцию. Юсуп не будет искать тяжёлый предмет. Он парнишку пришлёт в подъезд, с пистолетом и последним прости. Раздавать нищим деньги - за это и убить мало. А Вострецов раздавал. И балдел от этого страшного греха, вот что самое страшное. Ему нравилось раздавать деньги. Раздавал, озираясь и стыдясь самого себя.., и ощущал, как осыпается, кренится и шатается пирамида его ценностей, выстроенная в голове - под нею таял фундамент. Пирамида , которая управляла самим Вострецовым, всеми его поступками...Теперь он освобождался от её диктата. Вместе с нею таяли и прежние проблемы. Например, та, с которой заявился Юсуп. Теперь Вострецов с трудом понимал, зачем заставлять Раскольникова убивать ещё больше старушек? Ах да, из-за их квартир...Они так нужны нужным людям. А не лучше ли послать их куда подальше? Или попросту морды набить? Это казалось теперь покрутевшему Вострецову более простым решением проблемы, чем уговоры Раскольникова. Но Вострецов ещё не совсем рехнулся, чтобы делиться подобными мыслями с криминальным авторитетом.
  Нет, Вострецов ничего не мог посоветовать. Он мог только выслушать. И выслушал мнение Юсупа, что Раскольников наверняка нароет очередную отмазку, и Юсуп верняком знает, какую именно - ментов он нароет. Ведь все вещества из списка, они чем от рицина отличаются? Тем, что их след можно обнаружить. Нет там бесследных, вроде рицина. Но ведь и за рицин схватить могут при желании. Следы в ампуле, остатки в шприце - схвати за руку, и лепи дело с уликами. Не хватают же. Что, разве не заверяли Раскольникова и Вострецов , и сам Юсуп, что ментов не стоит опасаться? Ещё покойный Павел Иваныч заверял. Ну, не бросают же люди, им подобные, пустые слова на ветер. Значит, всё схвачено, за всё заплачено. Но Раскольников не верит. Или просто вид делает, что не верит. И боится. Или вид делает, что боится. Но опять примется ныть про злую милицию, суровый закон и прочую бодягу. Поэтому Юсуп просит Вострецов заранее позаботиться и придумать, как ткнуть носом этого котопса Раскольникова прямо в гущу милицейских портянок - пусть пронюхает и проникнется духом. Чтоб не вякал больше про свои пустые страхи. Мэрия ментам платит целую зарплату, поэтому Вострецову вполне по силам организовать нечто вроде встречи со страхами порядка. Юсуп знает, что и первый зам начальника МУРа квартиру в центре купил по дещёвке - через Вострецова. И внучка министра МВД. И ещё...перечислять долго, Вострецову видней. Словом, ясна задача?
   Вострецов кивнул. Это просто. Как раз через пару недель в МУРе квартальное совещание, типа подведение итогов, на котором всегда присутствует представитель мэрии. Будут два представителя, только и всего.
  Так что напрасно довольный собой Раскольников выискивал в медицинской энциклопедии всё новые следы выбранного яда, по которым его может поймать и посадить безжалостная милиция - так и не пришлось ткнуть носом Юсупа в эти следы. Юсуп не пришёл за ответом. Вместо него приехал Вострецов. Лично заехал в "Счастливая Старость" , в головной офис, и лично заскочил в кабинет Раскольникова.
  - Григорий Иваныч , поехали.-
  - Куда это? -
  - На совещание одно, опаздываем. Сами увидите. Надо, по делу. -
  Раскольников увидел. У него посерело в глазах от того количества серо-синих мундиров, что собрались в актовом зале. Вострецов вполголоса объяснил, куда они попали. На входе предъявил два пропуска, и дежурный офицер повёл было их на сцену, за длинный стол президиума, где уже сидели генералы и где пустовало два места для представителей мэрии.
  - Попозже.- сказал Вострецов, садясь во втором ряду. Зал уже наполовину опустел, да и совещание, похоже, переходило во вторую фазу, судя по негромнкому гулу голосов. Очередного докладчика на трибуне слушали вполуха. Уже накушались. И в переносном, и в прямом - в зал они прошли мимо буфета, где плотной стайкой кучковались милиционеры. Выходя из зала покурить, почти кажлый норовил отметиться в злачном месте стопочкой под бутербродик. Люди проголодались, а говорильней сыт не будешь.
  Вострецов вытащил блокнот, авторучку, и что-то накарябал длинное, на две строки. После чего пустил записку по ряду, в президиум. Григорий краем глаза наблюдал за её движением, пока она не запорхала по рукам генералов, приземлясь в центре, в руках самого толстого генерала. Вообще-то, рядом и толще генералы сидели, но этот всё равно казался толще всех. Или мощнее, как и положено вожаку любой стаи, от волчьей до милицейской. Толстяк прочитал и нахмурился. Пошарил глазами по залу, ничего не нашарил, и ещё больше нахмурился. Понимал, что автор записки наблюдает. Докладчик к этому времени уже закончил жевать отчётную цифирь о количестве задержаний и количестве нераскрытых преступлений, и пошёл на своё место. Главарь воспользовался паузой, и постучал карандашиком по не менее пузатому графину с водой. Всплеск голосов в тишине мгновенно утих.
  - Тут вот из зала записочка поступила. С вопросом. Почему до сих пор нет результатов по делу Раскольникова? Должен признаться, что фамилия явно знакомая, однако так вот сходу я не могу вспомнить обстоятельства. Поэтому прошу автора записки, если он хочет получить чёткий ответ, уточнить их во второй записке. Или голосом. -
  Он провёл по залу прицельно нащуренные глаза, но Вострецов сидел тихо и посмеивался невесть чему. Начальник, никого не выцелив, уставился в соседа слева, не очень толстого полковника.
  - Что за дело Раскольникова, Иван Ильич? В чьём производстве ? -
  - Такого дела не помню. Но фамилия явно знакомая.- Полковник тоже повернул голову к соседу по столу, тоже полковнику, но очень толстому, который предположил: - А это не связано с теми доносами, за подписью отца Фёдора? Помните, я вам докладывал месяца два тому назад? Там фигурировала именно фамилия Раскольникова. -
  - Ах, те самые писульки! - вспомнил не очень толстый Иван Ильич. - Неужели по этим сигналам заведено уголовное дело? Почему-то не слышал.-
  - Это надо уточнять у начальника районки. У Свиридова, это его район. Алексей Палыч присутствует? -
  - Так точно. Пока что присутствую. - В первом ряду поднялся Свиридов.
  - Можете прояснить вопрос? - спросил его вожак.
  - Какой именно? -
  - Вы не слышали? Всё кроссворды решаете? - Генерал неодобрительно покачал головой.- По делу Раскольникова - что можете сказать? -
  - А нет никакого дела.- скучно сказал Свиридов.- С полгода назад была проведена оперативная проверка фирмы "Счастливая Старость" и её владельца, господина Раскольникова. Согласно вашему указанию по проверке сигнала. Сигнал не подтвердился.-
  Григорий похолодел, услышав, что его фирму два месяца назад проверяли. Уже тогда рицин вошёл в дефицит. Григорий боялся думать, что мог применять шустрый и инициативный Вася вместо рицина. Впрочем, через секунду Раскольников успокоился. Вряд ли Свиридов душу вложил в эту негласную проверку. Павел Иваныч платил ему. Или наоборот, всю душу вложил? Чтобы заставить платить и нового владельца фирмы? В любом случае, опасаться не стоит. Но Григорий решил, что опасаться нужно. И стиснул Вострецова за колено. - Ты куда меня затащил? Ты чего задумал, идиот? -
  - Успокойтесь, Григорий Иваныч .- прошипел тот, морщась от боли.- Я просто хочу внести ясность.-
  Он поднялся и сказал: - Это я написал записку, Игнатий Семёнович.-
  Главный страх порядка обрадовался: - Сеогей Сергеич, вот вы где. Идите в президиум, что ж вы там...-
  - Игнатий Семёныч, дело в том, что мэрия планирует отдать весь этот сектор услуг фирме господина Раскольникова. Конкуренция в этом виде бизнеса приводит к нежелательным результатам, сами понимаете. И нас не могут не беспокоить всевозможные нелепые слухи и домыслы насчёт господина Раскольникова. Хотелось бы ясности. Значит, дела никакого нет - так я понял? А почему вообще появилась такая мысль? -
  - Да поднимайтесь вы на сцену, Сергей Сергеич. Какая теперь разница - чего да откуда, если наше управление ничего не имеет против вашего Раскольникова. Поднимайтесь.-
  Подлый Вострецов потащил с собой и Григория, в самую гущу его страхов. Страхи улыбались и жали его руку, называясь вполголоса по имени отчеству. Григорий то же обзывался Григорием Иванычем, без фамилии. Язык деревенел на фамилию. Они уселись в пустующие кресла неподалёку от генерала, и тот сказал:
  - Чтобы закрыть вопрос перед представителями мэрии, проясните ваши планы по фирме Раскольникова, товарищ Свиридов. Как говорится, собираетесь за руку его хватать? За топорик, если точнее? -
  Он усмехнулся собственной шутке, и по залу прошелестели ответные угодливые смешки.
  Свиридов посмотрел на Раскольникова снизу вверх, исподлобья. И опустил глаза.
  - Нет, конечно. - хмуро буркнул он. - Что мне? Делать больше нечего ? Но я бы посоветовал господину Раскольникову привлечь к ответу за клевету этого сигнальщика, Прохорова. Чтобы прекратить сигналы.-
  - Думаете, фирме нужна такая реклама? - недовольно спросил его Вострецов.
  - Ну, тогда...- Свиридов поднял голову и посмотрел в глаза Григория. - ..тогда как-то по другому окончательно закрыть этот вопрос. Думаю, он сумеет. Я же обязан реагировать на эти заявления от Прохорова.-
  Свиридов уселся на стул и демонстративно достал из кармана свёрнутый журнал с кроссвордом. Григорий чувствовал себя очень плохо. Дрожали руки, словно в них и впрямь недавно сверкал пресловутый топорик. Испытание оказалось чересчур тяжким. Свиридов его явно невзлюбил.
   Совешание скоро закончилось. Григорий почти ничего не понял - в ушах стучала кровь, словно топор. Он боялся поднять глаза на Свиридова. Сволочь Вострецов...
  Когда все уже расходились, старший попросил остаться следователя Каменскую. Когда зал опустел, генерал посмотрел отеческим взглядом на стоявшую перед трибуной миловидную женщину лет сорока. Она неплохо смотрелась в милицейской форме.
  - Вот что я хочу сказать, товарищ Каменская. И прошу понять меня правильно. Вы ведёте себя вызывающе, как мне доложили. Я имею в виду ваши Жигули, которые выглядят на нашей автостоянке, словно пощёчина. Нашему ведомству пощёчина. Это с одной стороны. И как позорное пятно на мундире - с другой. Я намеренно заострил вопрос, чтобы всё стало ясным. Да и вам самим разве не колет глаза машина, когда выходите на улицу? У прочих сотрудников уже давно дорогие и престижные иномарки, достойные их положения, и только вы... не стыдно? -
  Каменская молчала, опустив голову. Ей было стыдно.
  - Вы же наша знаменитость.- укоризненно продолжал генерал.- Конечно, нам приятно, что ваша подруга, писатель Маринина, списала с вас образ современного работника милиции, но это тем более обязывает вас высоко нести марку. Точнее, завести иномарку. Чтоб я больше не видел на стоянке ваших обшарпанных Жигулей.-
  Тут сидящий рядом полковник насмешливо бросил.- Да это не её Жигули. Случайные. Наша Настя уже с месяц, как на трамвае на работу добирается.-
  - На трамвае?!- Генерал начал багроветь. - Это что? Бунт? Демонстрация? Хотите сказать, что вы одна честная? А все мы взяточники? Именно так я и расцениваю ваше поведение.-
   Каменская чуть не плакала, от стыда и раскаяния, и это помешало генералу окончательно выйти из себя.
  - Короче - чтоб через неделю под окнами стояла нормальная машина. Купите хотя бы Ниссан. Или зарплата не позволяет? Почему всем другим сотрудникам позволяет, а вам нет? Вам же преступники в глаза смеются. Они на Джипах раскаьывают. Или вам не предлагали в подарок машину? Не раз. Если вы по прежнему будете отказываться от взяток...- Генерал запнулся на миг, оглядел присутствующих, и продолжил: - То есть, от подарков.., ну, да сдесь все свои. Короче, я буду вынужден поставить вопрос о вашем служебном несоответствии.-
  Каменская, красная от стыда, тем не менее тихо, но твёрдо сказала: - Я...Я не могу...-
  Она смотрела на крайнего за столом сухощавого, подтянутого генерала. Выразительно смотрела, и главарь повернул туда голову. - Вы на товарища Малинина смотрите?. Начальник Управления собственной безопасности...понятно. Степан Григорьеваич, что ж вы работников террорезируете? Дайте ребятам заработать на достойную жизнь. Или мне прикажете им зарплату повышать? Нам и так мэрия помогает, иначе б...- -
  - Это я терроризирую?! - возмутился генерал Малинин.- Да я бы первым обрадовался, если б наша Настя развалила какое-нибудь уголовное дело за взятку..., простите, просто развалила. Она мне как бельмо в глазу, честное слово. В детективах её подружки Марининой так и надо себя вести, не спорю - не в реальной жизни же! Честное слово, я б сам ей взятку передал. То есть, подарок. Так нет, она сажает и сажает, и взяток не берёт. Неудивительно, что её так любят работники прокуратуры. Её деньги достаются им, когда они разваливают её уголовные дела.-
  - А вы ей сами об этом говорили? Нет? Вот видите. Она женщина. Значит, не столь решительна, как мужчины, которым семью кормить надо на нашу паршивую ментовскую зарплату. К тому же, её муж-профессор кормит, ей можно и пококетничать с реальностью. Однако всё должно иметь свои границы. Обещайте, что забудете про Каменскую до покупки Ниссана.-
  - И даже до покупки шубы из соболей. Недавно ей, кстати, предлагали.-
  - И шубы из соболей. Можете вот тут, перед нами, дать ей честное слово, что провокаций с вашей стороны не будет? -
  - А когда я вообще провоцировал?1 - взвился Малинин. - Я же чуть не за неделю каждого работника, кто на подозрении, чуть не лично предупреждаю, что он под нашим прицелом. Да если б я провоцировал, как это американцы делают, через три дня половина МВД сидела бы на нарах, а вторая - с голоду умирала. Вы что - этого хотите? -
  - Не передёргивайте, Степан Григорьевич.- Начальник насупился. - Нам до Америки ещё далеко. Ваше УСБ - только вывеска пока, и вы это сами понимаете. Держите её, вот и всё, что требуется. Вы так же отлично понимаете, что разгон МВД не даст ничего. Прибывшие новички будут брать ещё больше, они ещё голодные. Дело в условиях, котолрые не от нас зависят. В конце-то концов, не надо просто забывать о совести, вот и всё. И взятки должны по совести браться - вот на страже чего вы стоите. Если Каменская хапнет не паршивый Ниссан, а миллион долларов - тогда извините...-
  Генерал начал говорить раздражённо. Пререкания в присутствии посторонних - или почти посторонних - яано его напрягало. Но молчать он тоже не мог.
  - У Насти-то совесть есть. - сказал какой-то полковник справа от генерала. - Не то, что у Прокуратуры. --
   А если и хапнет Настя миллион? - буркнул ещё кто-то.- Настя поделится. Не то, что Прокуратура. -
  - Не вам, ментам, обвинять Прокуратуру во взятках. - возмутился мужчина рядом с ним, в прокурорском кителе. - Нам не по совести нам по чину положено взятки брать! Скажите ещё спасибо, что мы закрываем глаза на ваши художества Вот она, зависть и чёрная неблагодарность. Вот откуда ваши Оборотни в погонах появляются. Не вам равнятся по нашей Прокуратуре. Каждому - своё.-
  - Давайте прекратим свару! - повысил голос главарь милицейской шайки.- Кажется, все всё и так понимают. Кроме Каменской.-
  - Я исправлюсь. - пробубнила та с несчастным видом. Раскольникову стало её жаль. Не верилось, что она будет брать взятки.
   Свара утихла, и начальство принялось расходится. На прощание главарь сказал сердечно Вострецову: - Кстати, Сергей Сергеич. По жилищному вопросу опять. Нет ли вариантов поближе к центру? -
  - Для вас найдём.- Вострецов не менее сердечно пожал руку генералу.
  
  Когда они вышли на улицу, Григорий ощутил, как от слабости подкашиваются ноги. Поташнивало. Нервное напряжение всё не отпускало. Сволочь Вострецов...
  Он еле сел в машину. Ноги не гнулись Спину ломило.
  - Всё понятно? - сухо спросил Вострецов. Григорий сумел только кивнуть.
  - Нормы выработки следует увеличить. - так же сухо сказал Вострецов .- Сами виноваты. Прокурор прав - за наглость надо платить.-
  - Есть. - сказал Григорий, опуская торопливо окно. Он еле успел высунуть голову, как его вырвало белой пеной.
  - Что с вами? - Вострецов усмехнулся. - Накушались, Григорий Иваныч ? -
  - Накушался. - промычал Григорий , и его снова вывернуло.
  Дождавшись, когда он отдышится, Вострецов спросил: - Кстати, кто такой Прохоров? Стукач этот, отец Фёдор. Не знаете? -
  Григорий только кивнуть и сумел. Вострецов тронул машину.
  - Слышали совет Свиридова? Закройте этот вопрос навсегда, хоошо? -
  Григорий опять кивнул. Он знал, что никогда не тронет отца Фёдора. Тот самый, из списка покойного Феди, кандидат в покойники с тринадцатью крестами. Тринадцатый. Тайный враг и единственный друг. Больше - единственный человек вообще, по меркам Григория. Других ему пока не встретилось в этом огромном океане людей - Москве.
  - Само собой. - сказал , наконец, Григорий . - Я закрою вопрос, не волнуйтесь.-
  Он не обиделся на отца Фёдора за нежданные доносы. Тот просто защищался. Он пока не сумел разглядеть человека в своём друге Раскольникове.
  ------------- ------------------ -----------
  
  
  ГЛАВА 35.
  
   П О С Л Е Д Н Я Я Т Р А Н Ш Е Я Р А С К О Л Ь Н И К О В А .
  
  
   Фёдор Фёдорович Прохоров, или попросту - отец Фёдор, и был тем самым старожилом из расстрельного списка покойного Феди Нистратова, вокруг фамилии которого Федя поставил аж тринадцать крестов. Вот сколько имелось плюсов к ликвидации, но не только. Вот насколько достал отец Фёдор бедного Федю, лумал теперь Раскольников. Намного сильнее, чем доставал теперь самого Григория. Конечно, на Григория отец Фёдор давил гораздо сильнее, но за спиной Григория стоял Океан, так что Григорий устоял. А вот Федя повесился. Теперь Григорий точно знал - повесился. С радостью. Подлый трус. Воспользовался наивным ещё тогда дурачком Григорием, который набросил ему петлю на шею. За Федей никто не стоял. А за отцом Фёдором стоял Бог.
  По крайней мере, в это верил сам отец Фёдор. Григорий с ним не спорил, хотя в Бога не верил. Он верил в Океан. Океан он видел, а Бога - нет. Но если отец Фёдор утверждал, что чувствует Бога сердцем и даже общается как-то с Ним, то почему этому не верить? Всё может быть. Но если против Великого Океана, что стоял за Григорием, выступал бесконечный и всемогущий Господь, что стоял за отцом Фёдором, мелкий производственный вопрос о ликвидации отпадал сам собой. Куда интереснее и важнее было общаться с отцом Фёдором. Нет, отец Фёдор - это святое, пусть даже его квартира и требуется невесть какому богатому чиновнику. Перебъётся, жирная свинья.
   Но потрясение от ментовского совещания не могло пройти даром, и на другой день Григорий подписал давно киснувший в мэрии договор. Ему пришлось взять под свою руку ещё три района - один в центре, два - тоже не слабые. Пришлось принять в обслуживание ещё около трёх тысяч договоров, переданных мэрией. Ему бы и ещё пять районов всучили, но он отбился, хотя беспроцентный кредит на открытие новых филиалов ему гарантировали. Силы отбиться нежданно подарил визит полклвника Свиридова. На следующий же день явился в кабинет. Так и не присел, хотя Григорий выставил коньяк и усиленно улыбался.
  - Что-то давно вы не заходили.- сказал он приветливо, но получилось всё равно неприветливо.
  - Дела всякие.- сказал Свиридов, оглядывая кабинет. На хозяина глянул мельком, как на таракана. Даже не поздоровался.- Кстати, как у вас? Никто не беспокоит, не мешает? -
  - Да нет, всё нормально.-
  - Жаль. То есть, это хорошо.- безразлично сказал Свиридов, и поглядел на сейф. Григорий тут же его открыл, достал пачку долларов, и положил на стол.
  - Простите, сколько ...э-э...помогал родной милиции покойный Павел Иваныч ? - спросил он.- Я не в курсе...-
  Свиридов сгрёб всю пачку и сунул в карман.
  - Отработаю лишнее, не волнуйтесь.- грубо сказал он.- Но у меня просьба ещё.-
  - Всё, что смогу.-
  - Дура наша, Каменская, ревёт белугой. Идиотка просто не способна купить себе Ниссан. Не поможете? Жалко дуру. Выгонят, о ком свою фантастику Маринина писать будет? Не о вас же. Реальность на хрен нкиому не нужна.-
  - Всегда рад помочь родной милиции. - ещё приветливей постарался сказать Григорий, но получилось ещё неприветливей. Он обозлился. Чем этот мент лучше его? Он вытащил из сейфа две пачки стодолларовых банкнот. Двадцать тысяч, хватит. Свиридов не взял.
  - Сами купите.- сказал он.- Подгоните к Управлению.-
  - Мне некогда машины покупать.- обозлился Григорий . Мент доставал его своим презрением, как радиацией. - Мне пенсионеров обслуживать надо.-
   Свиридов помолчал, разглядывая Григория, но просто пожал плечами. И взял деньги.
  - Мы люди негордые.- сухо сказал он, и снова поглядел на сейф.- Кстати, раз уж зашёл. Сдайте пистолет покойного Павла Иваныча. Только не говорите, что его не было. Я лично разрешение ему выписывал.-
  - Был пистолет. - не менее сухо сказал Раскольников .- И сейчас есть. Перепишите на меня своё разрешение, вот и всё. А то ввалится псих какой...с газовым ключом.-
   Он зло и нагло уставился в глаза Свиридова, и тот недобро усмехнулся.
  - К вам не ввалится.-
  Повернулся и вышел, оставив в душе Григория странное чувство победы и правоты. Оно и помогло отбиться от лишних районов на следующий день в мэрии.
  Вострецов ждал его в машине. Не глядя в глаза, сунул свёрнутый листок.
  - Постарайтесь освободить эти квартиры в месячный срок. Люди заждались.-
  Григорий развернул расстрельный список. Шестьдесят адресов. Это ...двойная норма, выходит? Ребята- убойщики взвоют. И так на нервах. Рицин кончается.
  Люди ждут..., да пошли они, жирные свиньи.
  Он сунул список обратно Вострецову.
  - Рентабельность фирмы меня устраивает. - сухо сказал Григорий .- Не вижу причин её повышать. -
  Это была правда. Сезонный всплеск смертности пришёлся кстати.
  Вострецов не стал настаивать. Вылезая из машины, с сочувствием сказал:
  - Григорий Иваныч, завтра с этим списком придёт Юсуп. И его пошлёте? -
  - Я постараюсь.- сказал Раскольников.
  - Желаю удачи.- сказал Вострецов .- Правда, желаю.-
  Григорий ему поверил. Вострецов сильно изменился. Вострецов скорее уже союзник в битве с Океаном. Но помочь послать Юсупа он не мог. Пришлось думать самому.
  Загонять "крышу" на крышу следовало с умом. Человек сорта "юсуп" безвыходных ситуаций не видит, если рядом люди, а в кармане пистолет. Если Раскольников будет изображать глухой тупик, Юсуп сделает его проходным - выстрелом в голову.
  Когда секретарша доложила о господине Юсупове, Григорий достал лист бумаги и принялся писать.
  - Чего пишем, контора? - насторожился вошедший Юсуп, увидев знакомые - пусть и в перевёрнутом виде - заглавные буквы - "МВД".
  - Кому-то надо работать. - сдержанно сказал Раскольников .- И головой работать. Когда все прочие только командовать могут...-
  - Ну-ну. - насторолжился ещё больше Юсуп, и перешёл на другую сторону стола, читать. А Григорий увлёкся. Заявление было адресовано в один из райотделов МВД города Москвы. По поводу убийства Осипова В.В. из-за его квартиры. От лица, пожелавшего остаться неизвестным. Потому что кругом мафия, и у Раскольникова всё схвачено, и подписаться означает смертный приговор для заявителя. Которому стало известно от одного из работников "Счастливой Старости" , что для досрочного освобождения квартир от хозяев работники "Счастливой Старости" вкалывают им под видом глюкозы яд под названием рицин. Этот яд не оставляет в организме никаких следов, поэтому доказать убийство невозможно, его списывают на естественные причины. Пользуясь этим ядом, проклятый Раскольников мочит нас, бедных пенсионеров, в сговоре с мэрией, Правительством и Президентом.
  Прощу защитить, пока работник "Счастливой Старости" не вспомнил, как проболтатлся мне о рицине по пьяной лавочке. Аноним.
  - Что скажешь? - спросил Григорий .
  - Думаешь, в ментовку мало таких заявлений подают? - хмыкнул Юсуп непонимающе. - Они ими подтираются.-
  - Но тут же конкретика, про яд рицин. Не понимаешь? Это же повод действовать официально. Надави там через своих ментов, чтобы открыли уголовное дело.-
  - И что дальше? - по прежнему непонимающе сказал Юсуп
  - Следаку понадобится информация о рицине? Понадобится. Пусть и запрашивает Германию. По официальным каналам. А ты постарайся помочь. По своим. И раздобыть заодно и способ изготовления рицина. А повезёт - и сам рицин. Теперь понял? - сказал нетерпеливо Раскольников .
  Юсуп ещё раз хмыкнул. Это уже означало усмешку.
  - Анонимки менты не рассматривают, я знаю. Надо подписать.- сказал он.
  Григорий подумал, и написал: - Пенсионер Алёшин К.С. Решил всё же подписаться, потому что вы все, менты, сволочи, и анонимки не рассматриваете, как мне сказали. Хотя и рискую. Да здравствует свобода и демократия! -
  - Что за Алёшин? - спросил Юсуп.
  - Да песняк один. Вчера проводили.-
  - В смысле - на тот свет? -
  - Ну. Число поставлю позавчерашнее. Ну, как тебе идея? -
   Юсуп задумался. В самом деле, выдавить из германцев рецепт Рицина обычным путём, каким привык действовать, вряд ли получится. Сколько там чиновников встанет на пути к секрету? И у каждой суки германца - почти у каждой! - есть какие-то моральные нормы, вот что самое паскудное! Из-за этого суммы взяток подскочат неимоверно, но это ничего не гарантирует. Есди даже немец не устоит, то всё равно анонимку накатает. Или раскается, и открыто продаст, сука, да со скандалом. На этом гнилом Западе с русскими вечные скандалы и вечные расследования. И успешные расследования, блин. Нет, обычный русский способ тут не прокатит. Даже с угрозами в довесок. Юсуп не смог бы объяснить, почему так произойдёт, но он просто это знал, и твёрдо.
  Возможно, это мог бы объяснить Раскольников, если б Юсупа потянуло на болтологию. Он думал о том же. Если б секрет изготовления рицина хранился в самом прочном сейфе самого глубокого подземелья на Лубянке, проблемы бы вообще не возникло. Потому что есть деньги, а мораль в России расстреливают и выбивают лет уже сто подряд. Мораль - штука такая, она живёт для людей и среди людей, она сама по себе не существует. Это абстракция. Её нельзя нарисовать. И если умерли люди, умерла и мораль. По видимости, и люди, и страна очень даже живые в новой России. Вроде как страна богатеет, и вроде как люди богатеют..., только богатые тут не желают кормить своих нищих, а нищие не требуют, что их кормили. Значит, это вовсе не люди. Видимость. Тут богатый нюхом чует, что жизнь - не сдесь, а за границей, и переводит капиталы именно туда, готовясь уехать следом, а нищий предпочитает тихо помирать. Смерть страны и смерть народа - очень и очень интересный и поучительный процесс для любого человека, который хочет жить. Почему они решили умереть, эти идиоты, если жить так распрекрасно? Это же очень интересно. Недаром Запад так интересует эта загадка русской души. Так же интересно, как и жить. Так же интересно, как бить богатым морду, выколачивая хлеб на пропитание за просто так, по весёлой уверенности, что ты такой же человек, хоть и нищий, брат их, которому просто немножко не повезло. Поделись, братан. На Западе давно не только умеют бить морды богатым, но им уже давно это надоело. Да и зачем, если богатеи давно братьями себя чувствуют. Почему всё это неинтересно русскому народу - вроде понятно. Он жить расхотел. Он умер. В это верится с трудом. Был ли вообще русский народ? Может, это просто фикция? Тогда этот феномен умирания легко понимается. Если русские - это просто абстракция, то русский народ вовсе не умирает. Он никогда и не жил. Он вечен, как вечна всякая астрация - скоро он будет китайким на вид. Потом, быть может, арабским или вовсе негром, как раньше выглядел монгольским...
  - А ты и впрямь крутой. - прервал размышления Юсуп, задумчиво глядя на заявление. - Не боишься? -
  - Чего? -
  - Менты всё-таки.- ответил Юсуп.- Сколько денег им прикормил, а нет к ним веры. Сколько волка не привечай, он всё в лес норовит.-
  - Это уже не волки. Пёсики домашние. Мы их кормим, они нам служат.-
  - Кому это - нам? -
  -Нам, богатым. - удивился Раскольников. - Да расслабься ты, Юсуп. Свобода же... Вспомни, сколько ты ходок на зону сделал, а теперь, слышал, в депутаты хочешь? -
  - Была такая мысля.- кивнул Юсуп.
  - Почему - была? -
  - А незачем теперь, думаю. - Юсуп ухмыльнулся.- Депутатская неприкосновенность - вещь стоящая, нет спора..., но кто меня посадит? И главное - за что? Я законов не нарушаю. Почти. И то за оплату.-
  Он долго молчал, вертя в руках и так, и эдак заявление от Раскольникова. Тот забеспокоился. Эти взгляды исподлобья..., как бы не раскусил, что Григорий попросту придумал очередную отмазку.
  - Чего молчишь? -
  - Нет, идея вроде крепкая. - нехотя ответил Юсуп. - Менты, они своего добъются. Рицин даже у немцев, но вытянут. Одного не пойму - зачем тебе вообще этот рицин сдался? Вострецов говорил, что ты всё вроде понял. После стрелки у ментов.-
  - Вот именно.- сердито сказал Раскольников.- Я настолько понял, что , как говорится, в зобу от радости дыханье спёрло. Какие перспективы! Я смогу охватить всю Москву. Это первый шаг. Это легко. Затем - открою филиалы во всех крупных городах, во всех регионах России. Рентабельность наша - сам знаешь. Конкурентов задавим. Затем - во всех мелких. Вся Россия будет под сапогом ЭсЭс. То есть, под рукой "Счастливой Старости" . Но для этого рицин нужно сделать легальным и официальным лекарством. Это уже второй шаг. Сначала раздобудьте рицин.-
  Юсуп открыл рот. План Раскольникова превосходил и французский, и немецкий. И имел реальные шансы на успех. Россию всегда берут, и легко, только со стороны Москвы, изнутри. Снаружи захватить Россию невозможно.
  Юсуп закрыл рот. Сглотнул. И сказал: - Да...А я думал...-
  - Что ты думал? - обозлённо спросил Раскольников .- Что я саботажник, да? Что я не хочу глушить пенсионеров? Что я против политики Правительства и Президента? Или что я вообще коммунист - так ты думал? Нет, ты скажи, скажи. Что я вообще деньги зарабатывать не хочу, да? Или что я их нищим раздаю, это ты сказать хотел? А ты видел, видел? Нет, ты скажи. Что я совсем совесть потерял. Ты скажи.-
  - Ну, чего насел?- смутился Юсуп.- ничего такого я не думал. Конечно, если рицин твой...лекарством признать..., это всообще...мы в шоколаде по уши. Да. Если твои филиалы... по всей России...да. Я тогда.... Григорий Иваныч , я тогда...я просто не знаю, что...-
  - Надо смотреть в будущее.- сухо сказал Раскольников .- Я вот смотрю. И вижу себя в кресле Президента России. А тебя - в кресле Премьера. При филиалах эсэс в каждом городке нам обеспечена небывалая избирательная поддержка. Кто ещё, кроме нас, бизнесменов и демократов, должен взять руководство новой Россией ? -
  - Не, я тут ничего...- сказал Юсуп торопливо. - В смысле - ничего против. Я насчёт лекарства. Рицина этого. Такое разве возможно?-
  - У нас всё возможно. - снисходительно сказал Раскольников Видя, что Юсуп ошеломлён и крючок заглотил намертво, он успокоился. - Только денежки плати. Рицин - это стимулятор, который в мизерных количествах вырабатывает наш организм. Исскуственно получить его только немцы смогли. И применили, как яд, в ударной концентрации, только и всего. Если открыть новое лекарство под новым названием - скажем, римицин - и добиться его официального применения, как сердечного стимулятора, то...-
  - Я понял. - севшим голосом просипел Юсуп. - Мы точно - в шоколаде. Ох, блин! - Он стукнул кулаком в свою ладонь в полном восторге.
  - С таким мощным прикрытием мы быстро и без шума завладеем огромной собственностью. - буднично сказал Григорий . - Но для этого мне нужен и сам рицин, неразбавленный. -
  - Я тебе его добуду.- Юсуп гулко стукнул себя в грудь. - Гадом буду. Руку свою ментами запоганю, но рицин у тебя будет, клянусь. -
   Вот таким образом Григорию удалось зацепиться за последний рубеж. Он был уверен, что немцы рицин не отдадут. Но вспоминая клятву Юсупа, он не мог отогнать неожиданной тоски. А вдруг... достанет? Что тогда? Действительно мочить песняков по всей России? Он уже понял, что мешать ему не будут - ни власти, ни политики. Уничтожение "совков"- процесс для новой демократической России - процесс неизбежный и естественный, какими были репрессии при Сталине. Тогда новой власти люди только мешали. Нужны были советские люди, а это нечто другое, полностью послушное. Теперь требуются люди, способные дать властям по морде. А "совки" - и тормоз, и обуза, и удобрение.. Молчаливое большинство, не ведающее о воле Океана - по умолчанию уничтожить. Если Раскольников пойдёт против, его уберут с дороги. Убъют. И Раскольников не собирался идти против воли Океана, как шли отдельные уже убитые, журналисты, депутаты, бизнеесмены, политики. Он исполнит волю Океана. Сдасться, и исполинт. Но пока будет отстреливаться из своей последней траншеи. И если Юсуп сумеет выбить и из неё..., что ж, в рукопашную он не пойдёт. Там нет никаких шансов.
   Бессовестно воспользовавшись доверивостью мэрии, он истратил кредит для филиалов в новых районах, а вовсе не для перевыполнения нормы. Напротив, чистка в новых районах и не начиналась, и списки Вострецова Григорий возвращал со словами: - Пусть подождут. Юсуп гарантировал, что справится. Тогда и начнём.-
   Расстрельную бригаду Григорий отправил в отпуск. Всю без исключения, и Лида смогла, наконец, вылететь в Америку. Только в аэропорту Григорий понял, насколько сильно дура к нему привязалась. Наверное, и варямь любит. Бывают же чудеса...После битвы с Океаном Григорий не мог верить в любовь. Это иллюзия. Его любовь к Лиде - того же сорта, что и к Нике - крик о помощи и стремление спасти. Лида ради него задержалась в России чуть не на год, хотя в Америке, в Мэриленде, её ждали мама и дочка. Дочке два года назад была сделана серъёзная операция, деньги на которую Лида собрала с жадных, скупых, недоверчивых и безжалостных москвичей, в виде их почек, печеней и чёрствых сердец. Пыталась вначале просить, даже у метро стояла с табличкой: - На операцию больному ребёнку.- Когда её в пятый раз обозвали жуликом, она приняла предложение Кузьмича, и пошла в его лихую бригаду. Она спасла дочку ценой не одного десятка москвичей, искренне благодарная им за эту бесценную жертву, потому что Григорий избавил её от угрызений совести. Ведь человек живёт только для других людей. Как себя ни обманывй, это так. Даже самый жадный отдаст после смерти все сокровища своим близким, ибо жадничал для них, не подозревая об этом. Так и вскрытые Лидой москвичи, обзывавшие её жульём и жалеющие свои копейки, не ведали, что всё равно обречены отдать ей свои жизни, ибо "просящему - дай", Господь сказал, и уж Он следит за исполнением своего закона, как заявил отец Фёдор, когда Григорий, тоскуя о Лиде, рассказал ему её историю. Отец Фёдор стукач, поэтому Григорий назвал свою подругу другим именем.
  Но, оставленный в покое, Григорий невольно беспокоился. Как там дела у Юсупа? И то и дело теребил того телефоном, а то и в клуб его мафиозный ездил, требовал доклада - как там дела с рицином продвигаются? Даже выговаривал Юсупу за нерадение и леность, изображая такой трудовой энтузиазм и нетерпение мочить россиян, что Юсупу было немножко стыдно. Оправдывался.
  При том количестве "друзей на зарплате" в погонах, что имели Юсуп и Вострецов, Григорий получал информацию о деле без задержек.
  По заяве в милиции завели таки уголовное дело, хотя и только после нажима от Юсупа. Завели, и даже дознавателя назначили, чтобы спустил дело на тормозах, но неожиданно это дело взяла в своё производство Прокуратура. Юсуп встревожился, позвонил Вострецову, и тот успокоил: - Знаю. Это я посоветовал.-
   Оказалось - милиция переслала заяву в Мэрию - пусть сами заяву проверят. Раскольников, по сути, их человек. Заява попала, естественно, к Вострецову, как заму по социалке. И раньше такие жалобы ему посылали, и теперь послали. Раньше Вострецов их выбрасывал, но в этот раз он написал поперёк заявы - "Прощу проверить" Вострецов. В конце концов, с рицином что-то надо делать. Раскольникову виднее.
   Заяву с резолюцией отфутболивали все, пока она закономерно не попала на стол к Свиридову. Его район, вот пусть и проверяет. Алексей Павлович с тоской поглядел на резолюцию, подумал, потом вздохнул тяжко и позвонил Раскольникову. Мол, заява поступила на вас. Опять проверять... Телефонная трубка ехидно ответила : - Алексей Палыч, хоть ты как проверяй - нет у меня рицина, вот и всё. Если раздобудешь - звони.-
  Свиридов ещё подумал, и позвонил Юсупу.
  " Алексей Палыч, ну за что тебе деньги платят? Что? И государство, гворишь, платит? Это для меня новость. И сколько? Ну, не смеши. Тебе распоряжение пришло? Вот и исполняй."
  Свиридов совсем растерялся. Он не понимал, что делать. И решил позвонить Вострецову, чья резолюция красовалась на заяве. Он видел Вострецова рядом с этим прохиндеем Раскольниковым, так что...пусть посоветует. Лично знаком не был, так что телефон Вострецова пришлось разыскивать по справочнику.
  Тот въехал не сразу, что за мелочь пузатая звонит, да по какой ещё заяве, но когда въехал, сразу переменил тон, с вежливого на грубоватый. " Насчёт моей резолюции? Ну да, всё правильно. К исполнению. Вы Григорию Иванычу звонили? Ну, так проверяйте, раз рицина у него всё равно нет. Правильно мыслите. Без рицина его не поймать. Ну, так раздобудьте этот рицин При чём тут ваши опера? Они где его найдут, если даже у Раскольникова нет. В Германии он. Да, в той, которая за бугром. Ну и что 7 Я вас учить должен? Сделайте официальный запрос в рамках следствия, да, в Германию, в МВД ихнее, по этому рицину. Пусть надавят на свой бундесвер, или как там его, и выдавят из них секрет рицина. Иначе вам же заяву не проверить. Вы же не знаете, что за рицин, и как его выявлять. Теперь поняли? Хорошо. Но почему не справитесь? Да? Думаете, только через Прокуратуру ? Уверены ? Может быть, вы и правы. Хорошо, я посоветую им забрать у вас дело. Действительно, не ваш калибр."
  Так вот дело и забрали в Прокуратуру. И дело пошло. Дело поручили следователю по особо важным делам по фамилии Зверев, и по прозвищу Зверь - не от фамилии, а от размера взяток, которые брал - зверские взятки. Этот въедливый малый забросал запросами по рицину германское МВД, которые принесли только причину для командировок в Германию, где он проживал в дорогом берлинском отеле, и ни в чём себе не отказывал, даже как-то неделю поправлял здоровье на минеральных водах Баден-Бадена, здоровье, подорванное несговорчивыми германцами - всё за счёт "Счастливой Старости". Кстати, в первую командировку Зверева в аэропорту провожали Вострецов и Раскольников, который сказал, что за очистку от подозрений репутации "Счастливой Старости" никаких денег не жалко, старайтесь, и вручил следаку толстый конверт, как доказательство своей честности. Весомое доказательство, и Зверев сразу поверил Раскольникову, что рицин ему нужен просто, как чудодейственное лекарство от старости, а вовсе не для прочих глупостей. Германская юридическая машина скрипела, но секрета рицина не выдавала. Спустя месяц героических усилий Зверева - в баденских казино вместе с германскими чинами не меньше двухсот тысяч долларов просадил - удалось выдавить - не секрет производства, а сам рицин - для сравнения во время следственных экспертиз по делу Раскольникова, в количестве трёх граммов. Но Зверев с негодованием отверг эту издевательскую помощь. Он требовал всю информацию о рицине, чтобы найти там неоспоримый способ поймать Раскольникова. Надо сказать, что и Юсуп помогал по своей линии. Он снабдил Зверева фотографиями детишек Главного Прокурора Германии, которого обламывал Зверев. Фото как фото, детишки играют себе на лужайке с собачкой, числом трое, включая собачку. Прокурор узнал и лужайку возле своего загородного дома, но вопросы вызвало непонятное перекрестие на весёлых личиках детишек, с делениями и цифрами. Прокурору приходилось видеть такое обрамление только на охоте, когда он целился в кабана через снайперский прицел. Однако Зверев уверял, что это вовсе не прицел, а просто фотоаппарат такой, служебный, и снимки сделаны просто для отчёта Раскольникову, который послал своего человека нащупать подступы к рицину. Снимки эти похищены оперативным путём у Раскольникова, и зачем они понадобились Раскольникову - Бог знает, или у самого Раскольникова спросить надо. Глядя в честные глазёнки сидящего перед ним русского следователя, прокурор долго молчал. И чего-то думал себе. И надумал - перевести стрелки на министра обороны Германии. От греха или не от греха, но эти три грамма были получены только после подписи именно военного министра на прошении прокурора. Что ж, если русским коллегам для поимки Раскольникова понадобилась вся информация о рицине, он может помочь только одним - организует встречу с министром обороны, и пусть сам русский следователь попробует убедить министра. Ему, прокурору, такое не под силу. Рицин - очень опасный яд, и составляет военную тайну Германии, которую может выдать только министр Обороны.
   Словом, германскую юридическую машину удалось стронуть с места, и Зверев уверил Вострецова, что рицин - это только вопрос времени, надобного для прохождения всех бюрократических процедур.
  В России тоже времени даром не тратили. Юсупу его помошники быстро нашли на какой-то свалке бывшего кандидата медицинских наук, теперь бомжа, потерявшего квартиру после отсидки трёх лет за изготовление в домашних условиях наркотиков. Он обеими руками ухватился за предложение накатать диссертацию по новому сердечному лекарству, материалы по которому вот-вот будут получены, перекатать результаты исследований, изменив некоторые числа, и защититься, тем более, что защиту диссертации и продвижение нового лекарства господин Юсупов берёт на себя. Бомжа поселили в квартиру , устроили на работу в один из исследовательских центров, и заставили учить немецкий, потому что бомж в институте выучил в своё время английский, да и тот изрядно уже подзабыл. Впрочем, Юсуп обещал в крайняк водогнать переводчика, если не успеет выучить, но и морду набить обещал, так что бомж старался, зубрил.
  Получая столь оптимистичные новости, Раскольников падал духом. Только поглядев на свою руку, где гордо синело имя Корина, он вновь поднимал голову. Он может набить морду Океану. Он не будет крошить людей.
  ---------------- ----------------------- ----------------
  
  ГЛАВА 36.
  
   И С Ц Е Л Е Н И Е О Т С В О Б О Д Ы.
  
  - Вот она, ваша книжка. - Парнишка за прилавком протянул её с несколько неестественной улыбкой. Ещё бы, сколько проволынил, а ещё книжками торгует. Томик какой-то потрёпанный, с гнусной рожей на обложке. Впрочем, вовсе и не гнусная. Всё-таки родственник.
  - Спасибо. Сколько я тебе должен? - Григорий засомневался. Автор - Достоевский. А вовсе не Толстоевский и не Толстиков. А ьыл ли классик такой - Достоевский? Вроде...был...Ладно, придётся брать, раз заказывал, хотя интерес к книге уже пропал. Он справился и без неё. Точнее, это не его заслуга, а Океана. Если б он даже возжелал сдаться в милицию, его бы всё равно не взяли. Да и кому сдаваться? Людям надо бы, а где они? Впору, как Диогену, зажигать лампу и идти на поиски. Утопленники.
  - Нисколько не должны. Это я в подарок. Чисто по дружески. Григорий Иваныч . - застенчиво улыбнулся парнишки.
  - И всё таки, сколько? Доставал же, платил кому-то...-
  - Да ничего не платил. Я в библиотеке спёр, -
  - Тем более. Молодец, рисковал. Тыщу баксов - вот, не обидишься,? -
  - Не, не, не возьму. - Бумажки упёрлись в выставленные ладони.- Я-то не обижусь, а вам потом обидно будет, когда попробуете читать. Это ж не возможно.-
  - Почему? -
  - Отстой полный. Бодяга. Неудивительно, что её больше не печатают. Я так и не понял, о чём писал этот Достоевский.-
  - Ну, сто баксов возьми. За хлопоты. -
  - Это можно.- Парень заулыбался, а Григорий, кивнув на прощание, направился было к подъезду, но вдруг замер - через улицу, тоже к их подъезду, подходила Ника - в чёрном плащике, чёрных сапожках, с набитой хозяйственной сумкой, поглядывая по сторонам.
  Григорий догнал её у самого подъезда.
  - Ника! Ты как сдесь оказалась? Ты же на цепи должна бы..., где цепь? - спросил он растерянно, ничего не понимая.
  Ника заулыбалась так радостно, что он понял - видела его, и ожидала.
  - А я замок научилась открывать. - гордо сказала она, сверкая глазами.- Гвоздиком. Уже неделю. А цепь со мной, не беспокойся. Куда я без неё. На цепи гулять хорошо. Мне понравилось.-
  - Не понял..., и где цепь? -
  - Не знаю. Гришь, я её чувствую, правда. - Она потрогала талию.- Как будто она тут. У меня в голове.-
  - Неделю..., а почему мне не сказала? - Григорий не знал, как реагировать на новости.
  - А ты кто такой, чтоб тебе докладывать? Цепь моя, и тебя не касается. - Ника снова положила руку на талию.- И отвали.-
  - Как это твоя цепь? Я же тебя посадил на неё. - возмутился Григорий.
  - Спасибо за подарок.- засмеялась победно Ника.- Теперь это моя цепь. Никому не отдам. Понял? -
  Григорий не знал, что сказать, и потому сказал, что понял. Потом взял у неё сумку с покупками, и открыл дверь подъезда. Даже не сами слова жены, а интонации - чем-то не понравились. Но чем? Пока поднимались по лестницам, пытался понять, и не мог. Уже на кухне, когда помогал выкладывать из сумки банки, пакеты и свёртки, решился спросить: - И чем тебе понравилось на цепи гулять? -
  - Не знаю. Нравится, и всё. - Открыв холодильник, Ника задумалась. Положив в него часть покупок, сказала : - Знаешь, я с каждым днём всё дальше гуляю. Вчера до аптеки дошла. Я раньше там "колёса" покупала, когла совсем хреново было. "Колёса" слабенькие, штук по десять глотала, чтобы хоть чуть пробило. Гляжу на витрину - лежат, родимые. И рецепт у меня в кармане. И деньги. И хреново, если честно. Всё стояла, думала - купить, не купить. И чувствую, что не могу. Я же на цепи. Так и не купила, представляешь? А сегодня даже и в аптеку не зашла. Какой толк, если на цепи. Знаешь, я вдруг...ощутила себя свободной. Я так счастлива. Свобода! -
  Она вдруг обозлилась, и добавила: - Тебе всё равно не понять. Ты тормоз.-
  - Почему тормоз? - обиделся Григорий .- Не я ли тебе говорил, что свобода - это цепь? -
  - Ты говорил, что свобода - это смерть, не ври. Потому что ты тормоз. Свобода это не смерть, а жизнь. Если на цепи. И вообще - достал поучениями.Я пельменей купила. Сварить? -
  - Давай. - сказал Григорий. Он был так удивлён новостью, что согласился бы слопать и подмётку.- Но позволь тормозу совет тебе дать. Ты цепь всё-таки на талию надевай. Хочешь, я тебе куплю завтра, красивую?-
  - Сама куплю.- огрызнулась Ника.
  И действительно, купила какую-то декоративную, и таскала вместо пояса. А Григорий только постепено и не сразу начал понимать, чем же ему не понравилась эта вроде бы сверххорошая новость. Ника не хотела быть благодарной за помощь. Хотя муж и жена, пусть пока гражданская, и так скованы невидимыми цепями, и чего тут лишнюю считать ? Да и все люди связаны в единство человечества, как ни отвратительна эта правда. Но Ника считает цепь своей, а не общей. Помощь - это всегда насилие в какой-то степени, особенно если непрошенная или навязанная. И вызывает вместо благодарности ещё и неприязнь. Может, только в этом дело? Не только. Эта видимая цепь на поясе - всё-таки фикция. Дым. Мираж. Её нет и не было, по сути. Но она помогла увидеть настоящую цепь, которая в голове. Цепь в голове была порвана, и нуждалась в починке. Железная цепь выполняла роль костыля. Но лечились они вместе - Григорий и Ника. Это их общая цепь. Любая помощь - всегда общая цепь из двух протянутых рук. Мы же в Океане. Ника этого не видит. Как и большинство людей. Благодарность за помошь или неприязнь могут испытывать только моральные слепцы, уроды какие-то, обречённые сдохнуть. Помощь - единственная цепь, что держит людей от погружения в Океан, в Свободу, в Смерть. Ты обязан протянуть руку, если не хочешь сдохнуть. И обязан удивиться, получив благодарность. И пожалеть уродца. И опасаться его. Благодарный - плохой человек. Держись от него подальше. Неблагодарный наглец, который тебя отлает за то, что мало дал или замешкался с помошью - это настоящий человек. Но таких в России не осталось. Все только благодарят, ненавидя про себя. Люди не хотят жить. Это вызывало печаль у Григория. Ника его отлаяла. Вот это и не понравилось. Значит, от неё не отвязаться. Может, и втюрилась в мужа - в самом наихудшем смысле - в человеческом, в братском.. Хуже не придумать. Это на всю жизнь. Как же Лида? Лида.... Григорий уже тосковал по ней, звоня в Америку каждый день по два-три раза.
  Конечно, хорошо, что Ника исцелилась от наркоты, тьфу-тьфу.. И очень плохо, что даже спасибо не сказала.
  Ника приобрела себе поясную цепь на другой же день. Из серебра, тяжёлую и толстую, и где нашла такую? А потом ещё цепь, тоже из серебра, для таскания на руке. Привыкла таскать по квартире, и как-то без цепи неуютно себя чувствовала, по её словам. Да и чем вдарить, если захочется? Григорий посмотрел - кого-то жена напоминала. В чёрном плаще, чёрных сапожках, вся в блестящих цепях...
  - Хулиганка ты, оказывается. - сказал он, и оказался неправ, потому что она оказалась скинхедом. Или скинхедкой - она и сама путалась, и её новые приятели путались, те самые, что через два дня привезли Нику в потрёпанной Волге к её дому. Григорий вышел встретить её - позвонила из машины. Вышел встревоженный её сбивчивыми, полутрезвыми словами о каком-то нападении и каких-то спасителях. И почти сразу увидел их - из подкатившей к тротуару Волги выбрались трое парней в чёрной коже и в цепях, вместе с довольной Никой, которая повисла на шеях спасителей. Оказалось, она гуляла себе, и к ней привязались два негра, огромных и противных. Наверное, хотели изнасиловать. Негры всегда этого хотят, по словам её новых друзей, скинхедов, которые подбежали и наколотили неграм цепями и ботинками. Спасли. Ника обещала, что муж их отблагодарит, и они вот привезли её, в целости и сохранности. Даже пивом отпоили. Она теперь тоже скинхед. Или скинхедка.
   Григорий, понятное дело, отблагодарил. Денег, что ли, жалко? Выдал всё, что в карманах нашарилось, но сначала домой пригласил спасителей, где угостил коньяком и познакомился, чисто из вежливости. Разница в возрасте и положении сковывала и новых приятелей Ники, называли его на "вы" и по имени-отчеству, коньяк только попробовали, и поспешили сбежать, не поглядев на всунутые " на пиво" доллары, которых оказалось явно чересчур много для благодарности, потому что парни приняли Нику в компанию, начали заезжать и отвозить Нику - одну или с Григорием - на всякие мероприятия вроде футбола или даже просто на дачу, когда Жигули ломались. Но это позже, а пока, после их бегства, Григорий запретил Нике приставать к неграм.., к одному? И к одному негру запретил, а то опять на цепь посадит. Ника обещала не приставать, если он купит, наконец, путёвую машину. Она и пристала только потому, чтобы негр подвёз её домой, а то она забрела уже далеко от дома, а негр был при машине. Чтобы отвязаться, Григорий выдал ей деньги на машину, и велел купить, какую захочет.
  Единственное, что его заинтересовало в этой истории - это сами скинхеды. Раньше, до бегства на Океан, он их в Москве не замечал. Ну, теперь появились. Как понял из их слов Григорий, их цель - бить негров и прочих чёрных, жёлтых и узкоглазых, и они всегда готовы это делать. Григорий не понял, зачем бить этих людей. Бить нужно Океан, прежде всего. Его до ужаса нужно бить, иначе Он убъёт тебя. Но в неграх и прочих противных скинам людях Григорий не мог разглядеть океанской морды. Это люди. Их нельзя бить. Странные эти скины. Интересные, на первый взгляд. И достойные сочувствия, потому что чувствуют Океан, но не видят его, и потому достойны ещё и жалости.
   Но их жажда начистить невесть почему морду всяким незнакомцам виделась Григорию желанием спасать и защищать людей, и потому он предложил им иногда помогать в своей фирме. Типа добровольцами, но за премиальные. Конечно, скины согласились помочь в столь благом деле, тем более, что платил Григорий не глядя, и так, что дух перехватывало, но перевозка болящих и подлеченных старичков в больницу и обратно воспринималась ими всё-таки не очень всерьёз. Соглашались через раз, когда Григорию требовался водитель с машиной и два санитара с носилками. А вот перевозку самого Григория восприняли как настоящую работу, и всегда приезжали втроём, когда тому требовалась машина, хотя за эту дружескую услугу Григорий разве что пивом угощал. Григорий не сразу понял, что стая нашла вожака, только и всего. При чём тут деньги. Это скорее дружба.
   Ребята как ребята, и Григорий как-то быстро позабыл, что они ещё и скинхеды, которым следует открыть глаза. Случай, который для этого представился, и вовсе оказался ухмылкой Океана, но Григорию пришлось это понять слишком поздно. В тот злосчастный день Волга изрядно запоздала к "Счастливой Старости" , и Григорий ушёл домой пешком. Умотанный нервотрёпкой из-за подписания "расстрельных" списков, он сжигал адреналин движением. Волга с добровольной охраной встретила его чисто случайно, когда скинхеды обсуждали, куда поехать, но тут водила по кличке Лапа увидел среди пешеходов знакомую фигуру, и ударил по тормозам.
  - Вот он! - заорал он радостно своим корешам, Тюхе и Понсу, и те тоже повернули головы. Григорий шёл мрачный и злой. Убив своей подписью ещё тридцать человек - пусть и на будущей неделе - он мучился чёрными мыслями, не догадываясь, какой он на самом деле хороший человек. Большинство бы на его месте только радовались, что разбогатеют ещё. Улыбки и приветственные возгласы парней ничуть не подняли настроение. Наоборот, усевшись в машину, он раздражённо спросил: - И чего лыбимся, парни? Или негра опять замочили? -
  Он это просто так спросил, из плохого настроения и чёрного скиновского прикида, что сразу бросался в глаза. Ну, и по стереотипу из телевизора, где скины ещё и другое вытворяют, перечислять долго. Но вожаку следует следит за языком даже в раздражении. Слова вожака - дело стаи.
  - Это...а в самом деле..., - растерянно сказал Лапа, -... чего-то мы давно негров не мочили, а? -
  - А правда, почему бы и не замочить? - Тюха потрогал рукой карман, где лежала свёрнутая велосипедная цепь.
  - Давненько мы негров не мочили. - поддержал Понс. Он никогда никого не мочил, но учавствовал в нескольких драках на дискотеках. Не с неграми, а с кем попадётся, кто выступает не по делу и выёживается. Тюха вообще и не ударил никого, даже в драке, только цепью размахивал и орал, вот такой был Тюха, которому скорее прикид скинхеда нравился, а не их фантазии, но в хорошей компании - почему и не побить негра? И Тюха сказал: - Я знаю, где негры тусуются. Там общага ихняя, запросто негра отловим.-
   Поскольку Григорий молчал, отмокая душой в тёплой дружеской атмосфере, это воспринялось, как одобрение, и Тюха стал было показывать, куда и где повернуть, но тут Григорий надумал, наконец, спросить: - А зачем негра мочить? -
   Его поняли несколько превратно, если вообще поняли, и Тюха пояснил: - Мочить - в смысле попинать немножко.-
  - Чтоб место знал. - поддакнул Понс. - А то и впрямь житья от негров нет. Кругом негры.- Он даже в окно посмотрел, но среди прохожих, как назло, ни одного чёрного - как будто попрятались.
  - Не беспокойтесь, Григорий Иваныч . Мы негру только рожу набъём, и всё. - заверил Лапа. - Мочить - это мы просто так говорим. Мы ж не уголовники, чтоб мочить. Мы скинхеды.-
  - Не, я вообще спросил - зачем негра бить? Смысл какой? - уточнил Григорий .Тут его уж точно не поняли, и воцарилось молчание, такое же растерянное, как на вопрос - почему вода мокрая? -
  - А что с неграми ещё делать? - тупо спросил Лапа. - Григорий Иваныч , их по головке, что ли, гладить? -
  - Нет, Лапа, морды бить нужно, кто спорит. Чтоб место знали и зубы не разевали. Но при чём тут негры, не пойму.-
  - Как это при чём? - спросил Тюха.- Негры всегда причём.-
  - Я понимаю.- Григорий вздохнул. - Кого-то бить всегда надо. Негры чёрные, приметные, я понимаю. Но почему всегда надо хоть кого-то, но бить - вы подумали? И правильно - это не ваше дело - думать. Ваше дело - защищать. И вы это делаете. Нику защитили, молодцы. И вообще скины - это защитники народа. Недаром глаз у всех радуется, на вас глядя, даже у начальства. Недаром народ вас и любит, и уважает. -
  - Мы и защищаем, Григорий Иваныч !- возмутился Лапа. - От чёрных.-
  - Плохо защищаете. - горько сказал Григорий . - Население России уменьшается на миллион человек в год. Плохо вы негров гоняете, скины. А Советский Союз где? Такую страну развалили негры. Куда вы смотрели, скины? -
  - При чём тут негры? - спросил Тюха.
  - Я первый спросил. - сказал Григорий .- При чём тут негры, не понимаю.-
  - А кто при чём? - спросил Понс.
  - Да все.- горько сказал Григорий .- Все мы при чём. Кто больше, кто меньше. Давай домой поворачивай, Лапа.-
  - А кто больше? - не отставал Тюха, и тут Григория прорвало.
  - А то не видно - кто?! - зарычал он.- Богатые, вот кто! Понавылезла эта сволочь из всех щелей, житья не даёт! Ни проходу, ни проезду! Не видишь, что ли? -
  Как будто специально для иллюстрации навороченный Джип с мигалкой подрезал Волгу, да так, что Лапа еле успел увернуть машину от столкновения. И не успел ьы, но Джип ещё и сиреной его облаял, только потому и успел.
  - Вот гад! - завопил Лапа. - Тварь поганая. Так бы рожу и набил...-
  Но Джип уже умчался, не догнать. Плевал он на всякие потрёпанные Волги.
  - Почему богатые? - недоумевал Тюха.- Все хотят быть богатыми. Григорий Иваныч , да и ты не бедный, так ведь?-
  - Ты прав, все хотят быть богатыми.- сказал Григорий .- Наша беда в том, что мы ещё не умеем обращаться с этой сволочью. А им надо морду бить.-
  - Почему сволочью? -
  - Потому что обращаться не умеем, я же сказал. Хороший богатый - это вовсе не мёртвый богатый, как решили наши прадеды в семндцатом году. Они переборщили. Хороший богатый - это богатый с хорошо набитой мордой. Бедняга Ленин просто поперхнулся, когда говорил, что надо учиться, учиться и учиться. Он хотел договорить - учиться бить богатым морду, но его заглушили аплодисментами, и вся история страны пошла по дурацкому пути, без богатых. Но теперь засекреченную стенограмму с того самого съезда партии расшифровали правильно. Газеты надо читать, скинхед.- проворчал Григорий. Он начал сожалеть, что проговорился и попытался свести всё к шутке. Разве мог он рассказывать о настоящей причине своей злости? Дело обстояло ещё хуже. Богатые заставили его убить сегодня ещё тридцать человек, и он ничего не мог с этим поделать. Богатые убивают нас. Медленно и верно. И убъют, если не научиться бить им по морде. Трудность в том, что бить надо по морде Океана, которая выступает из человека, а не самого человека. Но это порой невозможно. А людей бить нельзя. Мысли Григория всё вертелись в этом заколдованном круге, когда Волга подкатила, наконец, к его дому.
  - Спасибо, парни, что подвезли.- сказал Григорий .Подумал, и спросил: - Денег не надо? Может, вы на мели? -
  - Вообще-то, не откажемся....- сказал Лапа немного смущённо. Он всегда был на мели. Он работал охранником с фирме. Платили явно мало, и сейчас он как раз представлял, как бъёт по морде хозяина фирмы, наглого толстого мужика, который проходил мимо, едва кивая. Нет, зарплату это вряд ли прибавит. Но морду бы стоило набить. Как то по другому...,
  И тут Лапа увидел Джип. Новенький и сверкающий. И стоял этот наглец на том самом месте, где Лапа уже привык видеть потрёпанные Жигули Раскольникова. Места для машин жильцов давно установились как -то сами собой, и споров никогда не возникало, хотя новые автовладельцы и ставили иногда свои машины на чужое место. Если подъезжали днём, и место пустовало. Но на ночь отгоняли на автостоянку. Места не хватало, и все давно заняты. Не успел вовремя машину купить - значит, опоздал. Григорий успел, и место для Жигулей на ночь было его. А уже явно вечерело.
  - А что за машина? - спросил он.
  - А хрен его знает! - обозлился Григорий, вертя головой, но своих Жигулей не увидел нигде. Значит, Ника где-то катается. И куда она поставит машину, когда вернётся? - А ну ка, Лапа, не останавливайся. Давай за угол сворачивай. -
  Всё недовольство и злоба, что копились в Григории, так и закипели, найдя щель для выхода.
  - Вот каких чёрных бить надо. - зашипел он разъярённой коброй.- Лапа, у тебя монтировка есть? -
  - А то! - Лапа мгновенно понял мысль вожака.- У меня и бита в багажнике найдётся, Григорий Иваныч.-
  - А у меня цепь! - воскликнул Тюха радостно.
  - Я кирпич подберу.- нашёл выход Понс, и вскоре машина остановилась в тихом проулке.
  К несчастью, все были трезвыми, и потому соображали хорошо. Морду богатому начистить следует, это без вопросов, но...как бы себе не начистить.
  -Григорий Иваныч ,- сказал Лапа, подумав. - Тебе не надо, наверно, там светиться. Опознают соседи.-
  - Это точно. - сказал Тюха. - Мы сами справимся, Григорий Иваныч .-
  - Да и нас опознать могут. - сказал Понс. - Лучше попозже. Когда стемнеет.-
  Дело кончилось тем, что Григорий выгреб все деньги, что нашарил, и пошёл неспеша к дому, а трое скинхедов, отогнав машину в глухой проулок, натянули на головы чёрные колготки, что случайно забыла в машине одна их знакомая, и побежали следом.
   Было ещё довольно светло, но деньги, злость и веселье погнали вперёд. Вихрем промчались вдоль дома, напугав одинокую старушку, сжимая биту, кирпич и монтировку, и ещё успели увидеть, как за спиной Григория захлопнулась дверь подъезда. И обрушились на сверкающую машину. Лапа со стоном наслаждения хрястнул тяжёлую биту на капот, и машина заверещала сигнализацией.
  - Не нравитсься, чёрная морда! - Завопил счастливо Тюха, круша стёкла монтировкой. Понс с визгом забил кирпич в дверцу - так, что прогнулась.
  Джип крушили, казалось, целую вечность - так всем понравилось, и только чей-то испуганный крик со стороны заставил парней опомниться. С хохотом и воплями они кинулись бежать, и спустя десять минут уже отмечали победу в каком-то баре, весёлые и довольные.
  А Григорию пришлось чесать в затылке и выслушивать мнение Ники о каких-то уродах, которые разбили купленную ею только сегодня машину. Жигули отогнали в сервис, а она выбрала, наконец, Джип для поездок в деревню. Выбрала. Уроды. Сквозь все крики и скандалы, что пришлось перенести Григорию, у него в душе просвечивалась одна только злобная мысль - проклятый Океан издевается над ним. Джип снова придётся покупать. И срочно. Значит, расстрельный список завтра же придётся пополнить.
  --------- ------------------- ---------
  
  ГЛАВА 37.
  
   О С И Н О В Ы Й К О Л .
  
  В конец лета, когда в лесу уже летала паутина, а по утру на травы падала роса, неожиданно умерла Нефёдовна. Тихо, во сне..., просто пришло время...Но Григория эта смерть придавила, словно плитой. Он успел привязаться к старой.
  К этому времени его собственный дом на другом конце деревни был почти построен. Китайцы уже лакировали вычурные перильца на балконе второго этажа. Ника уже начала перевозить в дом мебель, уже обустроила комнату для Нефёдовны, куда планировала переселить её на зиму.., и на тебе...
  Окосевший от огорчения и вина Григорий на похоронах произнёс самую дикую и бессмысленную речь, как сам же потом понял - но он впервые попытался открыть глаза людям на Океан, попытаться сплотить их, и понял только в очередной раз свою слабость.
  Он сказал под кивание пьяного участкового, стоя у изголовья свежевырытой могилы, сказал толпе китайцев, что окружали его:
  - Китайцы, братья мои! Слушайте и запоминайте, ибо не столько человек Григорий Раскольников говорит вам, но сам Океан через человека Григория. Ведь я сам, Григорий , я же русский до кончиков, и сам бы никогда не сказал бы вам правды, ибо вы незнакомые , и потому, возможно, опасные люди, а вовсе даже не братья. Океан же не видит разницы между нами, он чувствует нас одинаковыми братьями, ибо топит и русского и китайца без всякого различия. Или держит на поверхности своей, если получает всё время по своей морде руками и ногами - хоть русского, хоть китайца, ему без разницы, братья. Вы тупые, плывёте, не замечая воды и дышите, не видя воздуха, и потому обязательно спросите - кто такой Океан, что говорит через человека Раскольникова? И почему говорит? Что ему надо, Океану? А я отвечу - голос обрёл Океан через человека, которого увидел, и надо ему одно - он и других людей хочет увидеть, ибо слеп он, ибо он - Океан.
  Мой друг отец Фёдор - вы его не знаете - назвал Океан недоделанным Богом. Он не верит в Океан, да ему и не надо, ибо он верит в Бога. Это вам нужно, братья - увидеть Океан и жить по закону его. Не надо опасаться Океана, ибо отец он всем людям, всё живое вышло из Океана, и в больнице людям вливают при потере крови не воду, а раствор соли такой же точно плотности, как вода в Океане. Океан любит нас, он восхищается нами, он надеется на нас, как отцу свойственно любить детей, но он не видит нас, братья, ибо слеп, и всегда был слеп, и потому сожрёт и проглотит всякого тихого и молчащего, не зная даже этого. И это он вопиёт через меня, человека Григория - бейте его по морде, чтобы он видел вас и не глотал вас. Бейте по морде и радуйтесь, ибо Океан видит вас в этот миг, ибо живёте вы в этот миг, ибо люди вы в этот миг. Бейте его по морде всегда и везде, где увидите - этого хочет от вас Океан, этого он требует, если хотите жить вы, а не умирать, плыть, а не тонуть. Океан бить легко, если ты в Океане - всякий ребёнок знает это, когда плывёт в речке и смеётся, и Океан бить очень трудно, когда он проступает в человеке, когда его слепая морда лезет из человека, ибо нельзя бить людей, но надо бить Океан. Учитесь бить Океан в людях, не задевая их, хотя трудно это - разделить человека и Океан в нём, очень трудно, и стоит семь раз примериться, чтобы ударить всего раз. Но бить надо, если вы хотите жить, иначе Океан сожрёт вас, через людей сожрёт, как жрёт сейчас через вашего начальника Костю, как богатыми жрёт по всей стране по миллиону человек в год, ибо молчат они, ибо не видит их Океан.
   Долго мы лаялись с отцом Фёдором, которого вы не знаете, пока в одном не сошлись. Ладно, я допускаю, что Бог есть, хотя я лично Его не видел, и если так, мы все, люди, сотворены по образу и подобию Божию, но сотворены мы из Океана, и через Океан, и живём волей Океана. И если мы, исполняя его волю, забываем - кто мы на самом деле, и кому подобны - мы и сами становимся Океаном, братья-китаёзы. Не забывайте этого - вы Богу подобны, а вовсе не жалкой твари Океану, хотя он и отец, и мать наша, и всё такое же уважительное, вплоть до того, что и мы - Океан, и греха этого не не забыть, не отречься, и не избавиться, ибо он раньше нас, в нём выросли, из глубин выплыли. Не отмыться водой от воды иначе, как высохнув, и не высохнуть, в Океане живя, иначе, как подмяв его под ноги, и не встав сверху воды его, как стоят люди на льдине посреди моря. Ещё Христос ходил по водам, показывая ученикам, что надо делать с Океаном, но ученики лишь носы над поверхностью высунули, не смогли подняться. Но мы, китайцы, если хотим жить, должны попрать ногами Океан, заморозить его воду в лёд ненавистью своей стылой - лишь тогда мы отринем Океан, поправ его ногами, и будет он покорно держать нас волей Божьей. Все мы, братья, бъёмся с Океаном денно и нощьно, и всё вкруг нас - Океан, и люди, и родные - и те Океан. В этом правда Океана, ужасная правда , страшная, потому что верить в неё - нельзя, ибо смерть это. И пусть люди кругом - Океан тебе, и истина это, но видеть нужно людей, а не Океан, чтобы не остаться вечно во власти волн, чтобы подняться и попрать ногами Океан, чтобы жить, и чтобы встать на единое ледяное поле всего человечества - людей нужно видеть, всегда людей - даже если видишь вместо человека лищь жадную слепую морду Океана. Примерьтесь, и вдарьте - и улыбнитесь радостно человеческому лицу, которое проявится вместо океанской морды. Оно вам тоже улыбнётся. Если с синяком даже, пусть и не сразу, но улыбнётся все-равно, ибо тоже увидит человека там, где видел прежде серую воду Океана....
   Примерно так сказал Григорий, но понял его только участковый, всхлипнувший пьяной слезой: - Хорошо ты сказал, Гришаня, хотя к чему - непонятно. Разве лёд мы? Дерьмо в проруби, вот кто.-
   Китайцы, как оказалось позже, поняли - но превратно, потому что набили морду и своему начальнику Косте, и ещё некоторым набили из китайцев, многим, когда перебрали на поминках по Нефёдовне, и этим огорчили Григория, потому что вовсе не к мордобою призвап он, а даже вовсе к любви. Но это случилось позже, а пока китайцы только кивали радостно, как будто всё поняли
  Огорчённоый участковый бросил в могилу на опущенный гроб горсть земли, и побрёл, не дожидаясь, пока китайцы закопают могилу, в деревню к поминальному столу, вкруг которого хлопотали китайские бабы. А Григорий ещё постоял у могилы, печалясь о "ликёрчике к чаю" и о Нефёдовне, и не зная, о ком больше. Удивлённый этим, он призадумался, и признал, что нет, о Нефёдовне больше, гораздо больше, и это показалось ему не то, что странным.., а чем-то даже новым. Конечно, самогонку тоже потерять жалко, факт - на травах стояна, берёзовым углём чищена - всё, последний штоф стоял на поминальном столе, и не зря сбежал участковый - уволокёт остатки, как пить дать, и не попробуешь больше "ликёрчика". Но Нефёдовну потерять ...это другое. Похоже, будто мать хоронит - тем более, и не пришлось мать самому похоронить, но - только похоже. Нечто большее.., хотя куда уж ещё ? - так что предложение одного из китайцев вбить осиновый кол в закопанную уже могилу показалось поначалу настолько диким, что Григорий и слов не нашёл, просто открывши рот от изумления и оторопи. Может, он и отлаял бы китайцев, но странным образом мысли об Океане и воле его заморозили весь лай на языке, тем более, что и кол уже принесли - заготовленный заранее, оттёсанный по русскому обычаю - правильный кол, господин Григорий Иваныч ? Такая старательная забота о русских обычаях и такая дремучая путаница так ошандарашили Григория, что он только кивнул. Китайцы тут же все поочерёдно вколотили кол в могилу - каждый колотил кувалдой с душевного размаху, по три удара, и на узкоглазых лицах читалась почтительность и скорбь.
  Уже смеркалось, и слабый, мелкий дождик, похожий на снеговую метель, засиял и засверкал в свете автомобильных фар и смоляных факелов, что принесли предусмотрительные китайцы, а мерный и торжественный стук в торец кола показался Григорию необыкновенно значительным, как и вся картина. Теперь Григорий не жалел об убежавшем участковом. Жалкий взяточник, в погоне за минутным самогонным забвением он пропустил самое значимое событие в новейшей истории России. Он верняком ничего бы не понял и испортил торжественность момента глупой руганью и воплями, указуя сконфуженным китайцам на их безграмотность и дремучесть, ибо кол осиновый известно, в чьи могилы вколачивают - колдунов, ведьм и прочих, которых деревенский люд, не менее дремучий, чем китайцы, подозревал, что это какая-то нечисть вроде оборотней, которые могут встать из могилы, если не вколотить в неё кол осиновый.
   Глазами же Григория смотрел Океан, и потому Григорий с кристальной прозрачностью увидел суть - новое поколение новой России вколачивает кол в гроб старого поколения, чтоб оно не восстало вновь никогда.
  Да, уходит старое совковое поколение, тихое и безропотное, молчаливое и послушное - их топит и топит Океан, не видя, по закону своему - уничтожить по умолчанию. Уходят тихие и смирные, готовые вскакивать на зов фабричных гудков и звон будильников, и бежать на свой завод, чтобы работать за одну, по сути, кормёжку и обещания, готовых терпеть и нужду, и холод, и голод...ради чего? Да чего угодно - коммунизма, страны, светлого будещего, детей, внуков, правнуков, начальства, вождя, страха, спокойствия...ради чего угодно, кроме себя самого - такие или сбегали, или сидели.
  Ушло поколение не-людей, с точки зрения этой сволочи Океана, и кол осиновый показался Григорию его очередной гнилой ухмылкой. Океан, что затопил страну, видит только людей.
  Уходит старое поколение, утопленное Океаном, выполнив последний свой подвиг - став навозом и удобрением для новой России, которая, если честно, без них уже и не Россия вовсе, а невесть что под этой этикеткой - придаток и запас для расширения и жизни других народов вроде китаёз.
  Умерла Россия, оставив только название - вот она, тут похоронена, с колом для верности, чтобы не встала...со всеми своими дубовыми и убогими начальничками большими и малыми, со всем терпением к их дурости и тупости, и со всем тихим, как щорох, насилием и жестокостью жизни, растворённым в воздухе, словно водяные испарения...и с народом российским, который вроде был, а вроде и не был - исчез, как исчезли шумеры, вавилонцы и прочие ахинейцы, никому не интересные, кроме придурков-историков.
  От уныния этих мыслей Григорий совсем поплошал. Чуть не заплакал. И заплакал бы, если б успел, подобно участковому, хватить "ликёрчику от Нефёдовны", однако трезвость подсказала поднять мысленный взор поверх трупа - ведь шумят и колосятся над этим трупом новые побеги, и жизнь кипит так, что приятно посмотреть! Носятся, как угорелые, маршрутки и такси в потоках сверкающих автомобилей, звонят в толпе людей сотовые телефоны, и на глазах дешевеют компьютеры, но главное - люди! Люди ожили, они всё смелее и увереннее стали бить морду друг дружке! Пока только примериваются, словно силы пробуют, словно младенцы новый язык новой жизни, учатся бить всё осмысленней, всё цивилизованней. Уже и начальству иногда достаётся, и этим новым русским собственникам вколачивают их свиной пятак внутрь, вылепляя - пусть на миг - нечто вроде похожее на человеческое лицо. Бьют неуверенно и неумело - забастовками, голодовками, жалкими акциями вроде хилых демонстраций, тыканьем в продажные суды - это скорее детские шлепки, чуть похожие на пощёчины.., но время идёт, и люди всё больше начинают понимать счастье свободного человека - размахнувшись, вдарить в гнилые зубы Океана, который до макушки затопил такого же человека, аж из глаз фонтанит, человека, который считает себя по воле Океана каким-то начальником, или стражем порядка вроде ОМОНА, или предпринимателем вроде капиталиста, или даже вовсе депутатом или Президентом, и на основании этого давит и жмёт, жрёт и хапает по воле Океана. Люди начинают понимать тайну, которую открыл Григорию Океан - они такие же люди. И в первую очередь люди. Так что получи в зубы, Океан в человеке, вместо паспорта, кредитки, машины, денег, дачи, должности и спокойствия, получи - и Океан исчезнет, и люди глянут в глаза друг дружке, и протянут руки друг дружке. Всё равно протянут, пусть даже после глупой ругани и обид. Придётся, а то опять в зубы получишь. Григорий вспомнил, что единственными свободными людьми в советском обществе, когда его затопил Океан, оставались только уголовники. С какими радостными улыбками они пошли к людям, которые считали себя новыми русскими невесть кем, говоря - человек, мы тоже люди! Денег нет, а у тебя много. Нам плохо без денег, братан. Поделись. Мы же люди, братишка . - И в зубы, если вместо денег получали извечное бу-бу-бу, похожее на хрюканье или шорох волн, где можно было едва различить нечто вроде " работать надо" и " какое вы имеете право"...Те, кто слушали это хрюканье - сдесь лежат, под осиновым колом, потому что работать на эту свинско- океанскую зарплату означало смерть. Уголовники били в зубы, ибо знали, что это тоже работа, и они работают - крышами, защитой, охраной - и живут. Возможность вдарить в зубы входит в обязанности работника, и потому оплачивается жизью. Работа без такой возможности оплачивается только смертью. Вот оно, совковое поколение - вымерло, и лежит тихо под землёй, и не встанет больше, ибо кол осиновый вколотили китайцы...
  Григорий подумал, что обманывает себя, и картина не столь радостна, как видится ему на кладбище при взгляде на могилу с колом. А кого же он колбасит по воле Океана? Нет, ещё не все утоплены и выбиты из старого поколения, ещё многих предстоит досрочно замочить, недаром же и депутаты, и Президент так озабочены борьбой с бедностью и нищетой - глушить их, не переглушить. Но это депутаты и Президент, а он-то, Григорий - человек, и ему вовсе в лом глушить песняков, и он счаслив только будет, если они научатся бить в морду и будут жить. Григорий вспомнил про своих друзей скинхедов, и душа его осветилась надеждой - да вот же она, надежда России! Они - первые ласточки будущей весны и расцвета страны, ибо они учат людей бить. Неважно - кого, сначало нужно просто научиться бить. Дело это, как убедился Григорий на своём разгромленном автомобиле, достаточно тонкое, и лучше учиться бить на неграх и прочих чёрных, а не на своих родных богатеньких и депутатеньких. А то, неумеючи, и вовсе прибить можно, как в революцию семнадцатого года. Набив на чёрных определённую культуру бития, можно и начальство потихоньку начинать мордовать, и богатых, и прочих депутатов.., а то обнаглели в корягу. Миллион человек в год, в мирное время - это ж придумывать - нарочно не придумаешь. Прожиточный минимум выше минимальной зарплаты - это ж и враг не придумает, только родная сволочь народный депутат, тварь продажная, морду бить некому...
  Григорий решил начать отстёгивать деньги скинхедам. Раз уж последняя надежда России. Пусть цепей напокупают.
  --------------- ------------------- ---------------
  
  
  ГЛАВА 38.
  
   Г И Б Е Л Ь Ч И Н О В Н И К А .
  
  Вострецов подал заявление на конкурс безо всякой надежды. Претендентов на вакантную должность Управляющего Фонда Сороса по России было, как кобелей на сучку во время течки - хоть отстреливай. И кобели какие! Не чета мелкому чиновнику Вострецову Сергей Сергеичу. И генералы в отставке, и бывшие министры Правительства России, и бывшие губернаторы, и бывшие депутаты, не считая мэров и прочей мелочи.
  Прежний управляющий на этом посту проворовался. И перед ним - тоже проворовался. И перед этим - тоже. И перед...словом, фонд Сороса благотворительствует в России со времён горбачёвской перестройки, лет двадцать, и долго перечислять всех его вороватых управляющих, потому что все они набирались из российских чиновников, согласно Уставу Фонда, один из параграфов которого гласит - всё руководство отделения Фонда Сороса в стране набирается только из местных кандидатов. Короче, отделением Фонда в Зимбабве управляют зимвамбийцы, а отделением в России - россияне. К слову, в Зимбабве руководители Фонда меняются гораздо реже, чем в России. Дикая страна эта Зимбабве.
  Сам Джодж Сорос - американец и мультимультимиллиардер. Злые языки говорят, что он настолько богат, что может позволить себе иметь совесть. Ещё более злые говорят, что свою совесть он как раз и заливает бетоном благотворительсти. А совсем злые - что он вообще работает на ЦРУ, которое подсказывает - кого подкармливать. Например, в России фонд Сороса коммунистов не кормил. Только демократов. Ну, и прочих нищих и убогих, неспособных себя прокормить своим трудом.
   Заявляя себя кандидатом на этот пост, Вострецов вовсе не надеялся занять его. Это нереально. Это было, так сказать, трепыхание в поисках выхода. Из мэрии надо было уходить, и Вострецов пробовал разные варианты, часто на авось - куда уходить. Фонд Сороса подошёл бы ему идеально, вот он и подал заяву - а вдруг?
  Дело в том, что Вострецов изменился настолько, что это оказалось несовместимым с работой в мэрии. Эксперименты с благотворительностью - вещь опасная, и недаром в советское время этот вид деятельности человека запрещался наряду с разбоем и воровством - пусть и неофициально. Несовместима она с принципом - каждому по труду. Поэтому для россиян почти неизвестно это одно из самых мощнейших орудий для внутреннего переустройства человека, или даже орудие главного калибра из арсенала человечества в борьбе за человека. Россияне до сих пор наивно считают его дуростью, и благополучно вымирают. Вострецов понял всё это слишком поздно, когда совсем заигрался.
  Первый звонок прозвучал для Вострецова, когда он как-то мимоходом, устало раздеваясь в прихожей, послал куда надо тёщу...и она ушла. Только потом, оклемавшись за горячим чаем с каплей коньяка, принесённым тёщей, кстати, Вострецов с запоздалым ужасом осознал, что он...послал саму тёщу! ...И она ушла.
  Это было что-то настолько небывалое и невозможное, что Вострецов принялся обдумывать это чудо. Прежде бы даже намёк на этот бунт вызвал бы целую гневную проповедь о плебее-привинциале из Тьфугородка, которому посчастливилось понравиться на крымском пляже её дочери-москвичке. И затем обмануть своим смирным видом свою будущую тёщу и коварно втереться к ней в доверие. Иначе б она никогда не разрешила дочери взять в мужья такого спиногрыза, нахлебника и захребетника, и в квартиру московскую не прописала бы негодяя, и на работу в мэрию, на тёплое местечко, никогда бы не устроила, задействовав все свои связи по прошлой работе в Министерстве Соцобеспечения, и прочее, и прочее...короче, мокрица Вострецов только тёщей жил, жив, и будет жить. Если будет делать, как велено, и не вякать.
   Ну, тёщу послать - это понятно, всегда мечталось. Но вот почему она ушла - недолго ломал голову Вострецов над загадкой. Потому что смотрел...по другому как-то. Он вдруг понял, что тёща была права. Он всегда себя обманывал. Женился вроде как по любви, но...без московской прописки, без такой вот крутой и пробивной тёщи...нет, и не подумал бы. Оказывается, ушлая тёща лучше него самого знала его мысли и планы - да, если честно, он же только и мечтал, набравшись сил на московском плацдарме, вырваться из под удушливой семейной опеки, и начать строить жизнь по своему. Любовница была первым шагом к этому. Он подобрал её, можно сказать, на улице, красивую и молоденькую дуру-провинциалку. Купил ей квартиру, постепенно обул-одел- устроил- обустроил, но уход к ней всё где-то маячил, всё откладывался.., пока не исчез из планов совсем. Недавно. Кстати, и у неё давно не был.., очень давно. И она не звонит.., странно. Хотя, и она использовала его, словно плацдарм - теперь он отчёливо понял это. Почему-то он ночует дома...почему? Ах, да - жена Светка вдруг образовалась, точно раньше и не было. Нет, была, только дома редко ночевала. То репетиции, то презентации. Он был уверен, что любовника завела, но это было только на руку. А теперь - как прописалась в постели. Он туда, она под бок. А как же ещё? Попробуй только порепетировать ночью... Вострецов вдруг понял, что за волосы её оттаскает. Или...вообще синяк поставит. Как так - дома не ночевать? И Светка поняла это раньше него самого. И тёща поняла. Что его планы изменились. Что он оказался...вовсе не прохиндей, за которым глаз да глаз, а вовсе даже ...надёжный мужик, за которого стоит держаться. И которого не стоит учить - сам всё знает.
  Он-то сам не замечал этих перемен, но ушлые бабы просекли перемены быстрей него. В самом деле, почему бы тёщу не послать, если лезет, куда не надо. Самая же обычная вещь. Уйдёт без звука, и чаю принесёт, с мёдом и каплей коньяка.
  Если б она только знала, что он раздаёт нищим деньги...она бы ничего не сказала, вот ужас-то. Он стал главой семьи - вот в чём дело. У него появилась семья. И дети как-то проявились вместо прежних бледных теней, с которыми что-то пришлось бы решать при разводе - мальчик и девочка, целое открытие для Вострецова.
   И всё это произошло в каких-то полгода, с тех пор, как начал раздавать деньги! Не говоря о том, что приобрёл фигуру спортсмена вместо пивного бочонка.
  Да, ценности в голове изрядно перевернулись. Да и что тут удивительного? Если он раздаёт деньги каким-то незнакомым, грязным бомжам, по сути заботясь о них, словно о родных, неужели родных ценить перестанет? Наоборот, и ещё как наоборот. Вон, жена посматривает - не захочет ли Вострецов ещё чаю? Они наготове, мигом. Сказала недавно, эдак вроде мимоходом, что вроде бы и третий ребёнок не помешает. Он только плечами пожал - зелёный свет. Вот почему в Италию передумала ехать, хотя до этого долбила....
   - Ну, где там ужин? - спросил Вострецов, потягиваясь, и бабы мигом убежали на кухню - разогревать и подавать. И чего он раньше деньги нищим не раздавал, дурак?
   Второй звонок был куда серъёзней, хотя прозвенел вроде и совсем беззвучно.
  На узком совещании в кабинете у мэра сосед посметрел на часы, засомневался, и решил уточнить время у Вострецова. Тот посмотрел на свои, уточнил, но спрятать часы под рукав уже не удалось.
  - А что это за часы у вас? - изумился сосед. -
  - Да хрен знает, у таксиста купил, когда на работу добирался. - буркнул Вострецов. Подумав, добавил: - Когда свои потерял.-
  Свои платиновые Филлипс за десять тысяч долларов он отдал какому-то чумазому мальчишке на улице, когда в кармане не нашлось денег. И купил у таксиста его пластмассовые китайские. Он же не дурак ещё один Филлипс покупать. Чтобы опять нищих радовать? Китайскими обойдутся.
  - А я-то гадаю, - подал голос мэр, - что за новинку таскает наш Сергеич. Китайские...неделю, не меньше, таскаете.-
  - Меньше. - буркнул Вострецов.- Всё как-то забываю новые купить.-
  Мимолётный эпизод, если б не взгляд мэра. Ох, не понравился этот взгляд. Так не понравился, что мысли о работе мигом улетели, выметенные другими - паническими. Он прокололся. Дважды, сам этого не заметив. Его выдали ослиные уши. Или - человеческие? Среди свиных. Нет, как потом оказалось, мэр увидел волчару. Но это потом, после совещания, когда его догнал практикант Коля, что тоже торчал на совещании, и задержался в кабинете. Коля прошептал, что мэр сказал одному из заместителей: - А забурел Сергеич. Тот ещё волчара, чувствую. Кажется, мы в нём ошиблись.-
  - Пора задвигать. - поддакнул заместитель. - Ишь ты, китайские таскает. И на такси катается.-
  - Такого задвинешь.- нехотя ответил мэр. - Выдвигать пора.., куда подальше.-
  Китайскую дешёвку на руке таскают только американские миллионеры. Московкие таскают золото-платино-рубино- в алмазах, да подороже. И миллионеры, и тем более чиновники. На такси тоже ездят американчкие миллионеры - в крупных городах, конечно. Московские чиновники - та своих крутых иномарках, да с мигалками, да ревностно коллег обглядывают - на чём приехал, да у кого часы дороже... Вострецов вдруг на миг ощутил себя каким-то Миклухо-Маклаем в толпе дикарей-людоедов. Но Коле можно было верить. Это он разбил вострецовкий Опель, который попросил как-то на денёк, невесту удивить, катался недели две, а потом разбил. Вострецов долго выслушивал его оправдания и клятвы, что выплатит, что займёт, перезаймёт, продаст, но отдаст...когда-нибудь, слушал, не понимая, чего парень разволновался до бледности и аж заикается. Наконец, понял.
  - Так ты чего - деньги мне выплатить хочешь? - поразился он. - Ты что - больной? Да плюнь ты на машину. Разбил - и хрен с ней. Мне на такси удобней.-
  И ушёл, тут же забыв.Будет он всякой мелочью вроде опеля голову забивать, если роздал уже с полмиллиона ...или больше, какая разница? Но Коля не забыл. Потому что любой другой чиновник вырвал бы ему печень , съел сердце и высосал мозги за родную разбитую машину. Впрочем, у любого другого Коля никогда бы и не попросил машину на денёк, невесту удивить. Да другие бы и не дали. И тут люди просекали изменения в Вострецове быстрее, чем он сам.
  Да, раздавая деньги, он приобретал другие ценности. Его отдел за эти полгода утроил показатели, хотя почти перестал брать взятки. Сначала их перестал брать сам Вострецов. Лень было. Да и зачем, если всё равно нищим отдавал. Ну, и перестал брать. А у своих сотрудников попросту начал отнимать. Наглый стал такой, и сам не заметил - как. Что удивительно, сотрудники отдавали безропотно, словно так и надо. По первому требованию, едва Вострецову пожалуются, что взятку пришлось дать. Причём жалобщику никогда не отдавал. Радовался, что ещё какого нищего обрадует, и радовал. Так что, взятки в отделе, если и брали, то Вострецов ничего об этом просто не знал. А то бы сразу отнял.
  Жил Вострецов, как и прежде, на зарплату, потому что раньше взятки просаживал невесть куда, на шлюх, казино и дурости вроде опеля, часов, любовницы и её дурацкой квартиры. До чего бессмысленными теперь казались эти траты. Лучше б нищим роздал.
  Его стали бояться. Не то, чтоб уважать - это само собой, но ещё и бояться. И за то, что взятки отбирал, и что вымогал их открыто, ничуть не стесняясь - точнее, не взятки, а...чёрт те что такое, не понять. Так, выполнив просьбу непреподъёмную одному бизнесмену, он при всех, не поднимая глаз от бумаг, крикнул вслед : - Севастьян Палыч, кстати, о благодарности. Пришли мне сто тысяч, баксов, само собой. А то дура одна приходила...Нет, лучше ты ей сам отнеси, сейчас адрес дам. Задолбала, квартиру просит, со своими тремя спиногрызами в коммуналке. Купи ей квартиру, мне мороки меньше. Хорошо? -
  Никто наглецу не откзывал. Отстёгивали все. И попробуй обзови его, наглеца, взяточником - просто в морду даст, все понимали. Даже женщине, как пришлось убедиться одной директриссе одного подмосковного детского дома, когда она купила на его сто шестьдесят тысяч долларов один компьютер, два одеяла, и алмазный гарнитур в подарок дочери на свадьбу, потому что Вострецов по привычке таить свою болезнь отдал ей деньги из рук в руки, безо всяких документов, попросив купить маленьким бездомным негодяям каждому по компьютеру, а то без компьютеров так и выходят из детских домов уже подросшие негодяи. К этому времени Вострецов передумал переплюнуть Раскольникова в крутости - по крайней мере на бомжах. Лучше детишкам компьютеры, чем грязному бомжу на пропой. И крутость тут не при чём. Просто вот захотелось детишкам- и всё, и вся тебе крутость. Но в личико он ей заехал вовсе не из-за этой растраты. Из-за этой просто наорал, что специально же с запасом денег приволок, чтоб и ей урвать хватило, после всех компьютеров, так нет - мало, да? Тридцати тысяч долларов мало?! Да я тебя сейчас...
  На его угрожающий вид директрисса привычно начала раздеваться, и сдуру призналась, что всё равно компы без надобности в таком количестве, потому что почти всех удочеряют и усыновляют, она не успевает к детям привыкнуть, иностранцы проклятые, и она вернёт деньги из первых же, полученных за усыновление и удочерение. И вообще согласна мэрии отстёгивать, лично Вострецову, если они будут хоть немножко помогать с оформлением...
  Вострецов не сильно её шлёпнул, потому что она успела достаточно раздеться. Но шлёпнул по щеке. А потом и изнасиловал, раз предлагают, наглец. И отказался захапать в свои руки столь прибыльный бизнес, как торговля детьми. Поначалу. Потом ещё раз изнасиловал - понравилась деректрисса, старалась от души - и согласился. Что с ним, что без него, детей всё равно продадут. А так он хоть ещё какому нищему поможет, на эти деньги. Так Вострецов захапал детский бизнес. Потом - на инвалидах захапал - сами навялили, на их костылях и прочей бодяге. И пособия матерям- одиночкам захапал, и ещё много чего, сам не замечая, так что отпихиваться от обещаний по квартирам ему труда не составляло. Этот его прошлый, и самый прибыльный вид навара на пенсионерах из-за Раскольникова завис, застопорился и заморозился. Раньше бы Вострецов на стену полез, а теперь - как с гуся вода. Какая ему прибыль...нищим прибыль. И вообще, какой смысл - отнимать у одних нищих, чтобы отдать другим? Вот только претенденты на квартиры в очередь выстроились, теребят...Ничего, господа, всё в силе. Просто временный кризис. Придётся подождать.
  Но когда он просматривал разросшийся список очерелников на квартиры от Раскольникова, его душу охватывала тревога. Что за люди ждут...Если захотят - просто раздавят. Пока они верят его обещаниям. Но Вострецов уже твёрдо знал - на себе самом понял - что Раскольников и с рицином упрётся. И никого больше не убъёт. И не будет квартир. И тогда...пора, пора сдёргивать. Тошно стало Вострецову работать - невмоготу. Опасно стало работать. Не может человек, который раздаёт деньги нищим, работать среди людей, которые только и делают, что отнимают деньги у нищих. Так и есть - у нищих, ибо теперь Вострецов другими глазами смотрел на окружающих и видел не граждан или прохожих, а обычных нищих, которые притворяются изо всех сил гражданами и прохожими. Это в Москве. А за пределы города, на просторы России выехать - там вообще голь перекатная...Господи, да целая страна нищих! С горсткой богатой-пребогатой сволочи во главе. Почему никто больше не вилит этого? Вострецов просто изнывал - так хотелось сдёрнуть с работы...куда-нибудь...почему не к Соросу?
  Обдумывая изменения в себе, Вострецов пришёл к странным выводам. Зачем ему всё это было раньше? Да ради денег. А сейчас-то зачем? Отсюда стремительная потеря интереса к работе. И презрение к окружающим, которое приходилось сдерживать. Да и трудно было. Он же круче каждого из них в невесть сколько раз. Кто они такие вообще? Да никто из них не даст нищему и бакса. Напоказ разве...
  Но человек существует только для других людей и среди других людей - значит, они вовсе не существуют, его коллеги. Только как винтики в системе, призванной приносить людям пользу, как работники мэрии - они существуют. И то - их скорее заставили существовать - их жёны и дети, родители и друзья, начальники и подчинённые.., но сами по себе, как люди, они не существуют вообще. Это покойники. Живые тени. Почему они не хотят жить? Почему так стремятся при жизни сдохнуть? Хапать, хапать - и сдохнуть.., это растения какие-то, а не люди. Они так и не проявились для других людей, они не существуют. А он чувствует, как сам проявляется - и всё отчётлтвее - как вываливается из небытия в реальность с каждым розданным баксом. К нему так и лезут с просьбами о помощи, и кто? Посторонние же люди, которых он в глаза не видел - он существует для них. Как будто видят, что он и впрямь постарается помочь. Очередь к нему на приём всё длиннее с каждой неделей. Недавно он взятку отнял у своей секретарши за то, что записала без очереди своего знакомого. Люди чувствуют человека. Начальство этого не прощает...пора, пора сдёргивать! Он прокололся. Он провалился.
   Когда пришло приглашение на собеседование по поводу его заявы по фонду Сороса, он вначале и идти не хотел. Зачем время терять? Но пошёл, по привычке доводить начатое дело до конца.
  Впрочем, если б и не пошёл, за ним бы тогда всё равно приехали, и всё равно пригласили. Потому что он оказался одним из троих, что набрал нужное количество баллов, заполняя тесты-опросники. Хотя управляться фондом Сороса в России положено россиянам, отбирают их американцы, и по своим правилам. Они бы и фондом управляли, американцы, да кто им разрешит тогда вообще этот фонд в Россию тащить? Ну, бедным они помогут, а чиновникам на хрен это надо? Геть отсюда, цереушники проклятые...Но если россияне управляют - тогда милости просим. Бедных у нас много, поможем бедным, хе-хе...
  Собеседование проводил личный представитель Сороса и его близкий друг, старикашка с брезгливо поджатыми губами - его фамилию Вострецов так и не запомнил.
  - Зачем вы хотите занять должность? - спросил он, заранее не веря ни единому слову. Он что? Русских чиновников не знает? Лентяи, обманщики, взяточники, и вообще придурки, если не больше...
  - Ради денег. - ответил Вострецов, с тоской представляя толпы и очереди нищих, которым он будет раздавать эти деньги. Старикашка удивлённо хмыкнул. Ещё один тест пройден. Да и приятно было обнаружить в этой лживой Москве честного человека. Все прочие привычно врали, что хотят помочь людям.
  - Какие деловые качества, по вашему, позволяют вам претендовать на эту должность? -
  - Я лентяй, обманщик, взяточник и дурак. - честно сказал Вострецов, и застенчиво улыбнулся. - Но главное моё качество - ужасно люблю разбазаривать деньги.-
  - Вы весьма самокритичны.- осторжно ответил старикан, и губы его перестали презрительно поджиматься. Претендент только что прошёл очередной тест - на скромность. Двое других нахвастались, что трудоголики, умеют держить слово, и ещё с три короба, как будто американец мозги замаразматил - да таких просто не могло быть среди московских чиновников.
  - Ну хорошо, предположим, нас устроит ваша кандидатура. - Старикашка помолчал. Просто вспоминал слова очередного теста - до него редко кто доходил, а проходили...всего-то три человека, насколько помнилось, за всё время в России.
  - Предположим. На какую зарплату вы рассчитываете, если займёте пост главы фонда? -
   Вострецов откинулся на спинку удобного кресла, посмотрел на собеседника. Что за идиотский вопрос? При чём тут зарплата? Зачем вообще зарплата на таком посту? Старикан издевается?
  Вострецов оглядел стены дешёвого гостиничного номера, который американцы сняли для этих собеседований, и подумал, что зря притащился. Всё давно уже решено. Эти собеседования - только проформа. И решил оттянуться по полной программе, раз напоследок, и ляпнуть всё, что на душе.
  - Я не понимаю вашего вопроса, простите. Зачем мне ваша зарплата? Я соглисен занять пост и без зарплаты. -
  Брови старикашки взлетели вверх. Это становилось уже интересным. Первый ответ правильный.
  - Нет, мистер Сорос вовсе не желает, чтобы управляющий фондом умер с голоду. Полагаю, сто тысяч долларов в год вас...-
  Вострецов не дослушал. - Спасибо, не надо. Ваши чеки с зарплатой я просто поленюсь обналичивать.-
  - Простите, забыл,что вы лентяй...- старикан постарался спрятать свой интерес за иронией. - Тогда...миллион долларов? Даже лентяям приходится кушать, не так ли?-
  - Миллион - это вроде бы лучше, - ответил Вострецов, чуть подумав. - Но мне и миллион не к чему.-
  - На что же вы собираетесь жить? -
  - На взятки. Я же говорил, что я взяточник.-
  - Ах, да, простите. Действительно забыл.- Старикан уткнулся в бумаги, торопливо выискивая продолжение теста. Он никак не предполагал, что соискатель с такой лёгкостью перемахнёт и этот рубеж. - Но это шутка, кажется? Откуда у нуждающихся в помощи, что придут к вам в Фонд, возьмутся деньги на эти взятки? Миллион долларов в год - это я оговорился, простите. Я хотел сказать - в месяц. -
  -Это уже немножко интересно. - Вострецов надолго задумался. Старикан нашёл, наконец, продолжение, и с любопытством принялся наблюдать за перспективным кандидатом. В принципе, двенадцать миллионов в год - совсем недорого за такого управленца в России. Прежние разворовывали куда больше и за меньшие сроки.
  - Нет.- наконец, сказал Вострецов.
  - Вы хорошо обдумали свой ответ? -
  - Миллион в месяц даже лентяя заставит пошевелить мозгами как следует. - Вострецов усмехнулся.- Я всё обдумал. Нет. Мне будет достаточно взяток.-
  - Миллион в месяц - вы сказали? Вы меня не расслышали. Насколько мне помнится, я говорил о миллионе в неделю.-
  - Действительно, не расслыщал.- Вострецов равнодушно подал плечами. - Но это ничего не меняет. Я действительно всё обдумал. -
  - А ещё большая сумма вас не заинтересует? -
  - Нет. Я по прежнему не понимаю - зачем мне вообще нужна ваша зарплата. Я хотел бы работать на этом посту только бесплатно. - твёрдо сказал Вострецов .
   Старикашка ошандарашенно хлопал глазами. Такого в России ещё не было. Претендент с лёту прошёл очередной труднейший экзамен. Похлопав глазами, старикан свёл их на кончик носа - так он всегда делал, если требовалось всерьёз размышлять, но Вострецов решил, что тот сбрендил от его заявы, и прикусил язык. Неужели и тут прокололся?
  Но он не прокололся. Положим, те три человека, что преодолели этот тест перед Вострецовым, взяли его на разной высоте. Олигарх Березовский - на самой низкой. Ему деньги не нужны, своих девать некуда. Президент бывший, Горбачёв - повыше взлетел. Достоинство не позволяло, или что там ещё эти русские имеют вместо общемировых моральных норм. Патриарх Православной Церкви взлетел всех выше - зачем ему деньги? Его Господь и так прокормит. Старикан не мог определить, на какой высоте перелетел Вострецов. Взятки - это явно несеръёзно. Может, он тоже верующий? Пусть и не столь рьяный, как Патриарх. Тот поупитанней будет. По вере воздается? Вострецов тощий.
  - Давайте вернёмся позже к вашему вознаграждению за труд. -Сказал старикашка. - Мне бы хотелось узнать о вас побольше. Например - верующий ли вы человек? Или атеист, как принято в России? -
  Вострецов подумал. До того спора с Раскольниковым он ответил бы, что атеист. Теперь он понимал - это не так.
  - Конечно, я верующий. - гордо сказал Вострецов .
  Старикану стало ещё интересней. - Вопросы веры - дело сугубо личное, но позвольте всё же поитересоваться подробностями.-
  - Я верую в Крокодила. В Бога Крокодила. - сказал Вострецов уверенно.
  - В Крокодила?! - старикан чуть не подпрыгнул. - Но почему?!-
  - А я его видел.- ответил Вострецов .- И понял, что Крокодил живёт в каждой душе.-
  - В каждой душе? Вы уверены? -
  - Насчёт других - не уверен. - признал Вострецов .- Но в моей - точно живёт. Я его люблю. Он кормит меня. Он даёт мне силу, волю к жизни и энергию. Но его надо бить по морде, чтобы он не сожрал меня или других людей. Да, я несомненно верую в Крокодила. Когда был атеистом, мечтал пристрелить его. Теперь поклоняюсь и люблю.-
  - В Крокодила...- прошептал потрясённый старикашка. Он не мог решить - выше ли Патриарха прыгнул Вострецов или всё-таки чуть ниже? Поразмыслив, решил, что явно выше. Бог может являться в любом обличье, на то он и Бог. Строго говоря, общепринятая вера - уже не совсем личная вера. Скорее, вера в слова других людей. Вострецов - уж точно верующий. Он перелетел планку на такой высоте, что попросту её не заметил.
  У старикашки отлегло от сердца, когда он услышал о вере в Крокодила. Сорос предупреждал его, что следует опасаться людей из ФСБ. Они могли подослать своего кандидата, потому что им под силу похитить вопросные листы и узнать нужные ответы. Нет, Вострецов не работает на ФСБ. Веру в Крокодила никакое ФСБ не придумает. Слишком тупое для такой веры.
  Кто же Вострецов ? Старик разглядывал спокойное лицо кандидата, проломившего все тесты подобно быку гнилую изгородь, и всё ясней понимал, что необходимо звонить к Соросу. Конечно. По поводу такой мелочи, как новый управляющий в России, Сороса беспокоить не стоило, но... Вострецов - это уже не мелочь. Кто же Вострецов ? У Сороса имелись, кстати, ещё несколько вопросов. Никому неизвестных, кроме него самого. Самая засекреченная часть теста, разработанного по заказу Сороса лучшими мировыми светилами науки для отбора высших управленцев. Но сначала стоит прояснить некоторые неясности.
  - Что ж, я уважаю вашу веру в Крокодила. - сказал старикан.- Уверен, она не помешает вашей работе, если нас устроит ваша кандидатура. Но пока давайте вернёмся к вопросу о годовом окладе. Назовите цифру сами. Надежда на взятки, по моему несеръёзна. Хотя мне и трудно судить об этом - я не взяточник, к сожадению.-
  - Вот именно. - сказал Вострецов .- А я - достаточно матёрый, мне и взятки в руки. Короче, мне видней. Если я займу пост управляющего, ко мне хлынут вовсе не бедные - они и адреса вашего не слышали, да и не верят, что им кто-то поможет.Это ж россияне. Выбор у них прост - не тянешь, так сдохни. Помочь могут только в этом. Поэтому нищих мне придётся искать. А вот богатые стаей набегут - дай, дай, дай! И все, естествено, со взятками, чтобы я именно им и помог, да посолидней. Это ж Россия. Так что на хрен мне ваша зарплата.-
  - Может быть, вы и правы. - в сомнении сказал старикан. Нет, надо немедленно звонить Соросу.- Хотя думаю, что и оклад вам не помешает. Как приятное дополнение к привычным взяткам. Но к его размеру вернёмся позже, с вашего позволения. Мне необходимо сделать один звонок. Вас не затруднит отдохнуть немного в коридоре от нашей беседы? -
  Вострецов вышел, не сомневаясь, что провалил экзамен. Но уйти без причин было бы просто невеждиво. Он спустился в ресторан гостиницы, прошёл в бар, и заказал водки. Провал стоит отметить. Он был горд собой. Он не врал. Крокодилы не врут.
  Отметить провал как следует ему не дали - вскоре его разыскал секретарь старикана, мордастый парень с короткой стрижкой, похожий на морского пехотинца, и пригласил вернуться в кабинет. Мистер Сорос оказался действительно занят, и потому сообщил только один контрольный тест. Так, на всякий - бывают же чудеса и в России.
  - Итак, назовите вашу цифру. - сказал старикан, едва Вострецов плюхнулся в кресло перед столом.
  - У меня нету цифры. - весело ответил Вострецов. Принятый стакан его догнал, наконец. Он расслабился и даже улыбнулся.
  - Ну хорошо, вернёмся к этому позже. - буркнул раздражённо старикан. - Но своими планами по фонду вы можете поделиться? Если они у вас имеются, конечно. Миллиард долларов в год - согласитесь, даже для России это серъёзная помощь, и мистеру Соросу хотелось бы знать и ваше мнение, мнение одного из кандидатов на пост. От этого тоже зависит его выбор.-
  - А нищим раздам.- счастливо сказал Вострецов .- Весь ваш миллиард так и разбазарю на нищету проклятую. -
  - Ну, конечно. Я мог бы и догадаться. - съехидничал старик.- Это же одна из ваших сильных сторон, наряду с коррупцией, ленью и...тупостью, кажется. Я не ошибаюсь? Нет? Но позвольте вам напомнить, господин Вострецов, что нищих в списке мистера Сороса не имеется. Точнее, графы расходов на нищих. - Старикан раскрыл красную сафьяновую папку перед собой. - Вот, позвольте - гранты на образование, пятьдесят миллионов долларов. Или вот - правозащитные организации - не менее ста миллионов долларов. Затем идут здравоохранение, около двухсот миллионов, развитие судебной системы.., ну, и так далее. Управдяющий фондом обязан придерживаться указанных статей.-
  - Ну, бумажку можете и оставить - авось пригодится, если туалетная бумага выйдет. - нагло сказал Вострецов .- Моим планам бумага не указ. Всё отдам нищим, и все дела. И что вы сделаете? Премии лищите? А нет у меня премии. Или вообще зарплаты? А и зарплаты нет. Так что, если хотите видеть меня управляющим фондом - забудьте о своих советах. Наверное, я лучше знаю, кому в
  России надо помочь в первую очередь. А ваше дело - деньги давать, а не советы. Ваш миллиард я раздам в течении пары месяцев, если буду лениться. Или мистер Сорос испытывает финансовые трудности? Миллиардов пять-шесть в год - вот тот минимум, на который мне имеет смысл тратить время. -
  Вострецов хотел было подняться и уйти - только это и оставалось после столь очевидного хамства, но старикашка встрепенулся: - Сидите, сидите, мистер Вострецов.- И схватил телефонную трубку. - Мне надо сделать ещё один звонок.-
  Он смотрел на Вострецова широко распахгутыми глазами, как впервие увидел. Произошло невероятное - Вострецов прихлопнул секретный тест от Сороса, словно муху. Немыслимо. Этого не могло быть - человека такого масштаба и калибра. Алмазы рожлает вулкан, разкалённая лава и дикое давление. Последний человек, что отказался следовать инструкциям Сороса, отказался подчиняться, был из Израиля. Террористы убили всю его семью. Он единственный уцелел из всего взвода, попавшего в засаду но время войны в Ливане. Чудом выжил в плену,потеряв там руку, глаз, и все зубы. А перед ним тест прошёл тот чернокожий парень из Южно-Африканской республики. На его глазах белые наёмники вырезали всю деревню.Он выжил чудом. Что видели глаза этого русского? Что происходит в России?!
  В телефонную трубку старикан сказал только три слова: - Йес, мистер Сорос. -
   Отвечали ему долго. Вострецов пытался представить, можно ли так долго материться на английском. Нет, там мало матерных слов. На русском - запросто. Чего тогда говорит этот Сорос?
  А Сорос и впрямь не матерился. Ну, разве самую малость. То, что кандидат из России прошёл его тест, круто меняло все его планы. Человека такого масштаба нельзя было ставить на этот пост. Такие были нужны самому Соросу. И тем более нельзя, потому что против этого обязательно будет возражать ЦРУ. Человек уровня святого - или почти святого, это же Россия. - на этом посту вполне реально мог спасти Россию. И на хрена это нужно ЦРУ, Америке и самому мистеру Соросу?
  - Мистер Сорос сожалеет, что напрасно отнял ваше время. - сказал, наконец, старикашка, положив трубку телефона. - Дело в том, что кандидатуру на этот пост он утвердил буквально час назад. Однако мистер Сорос просит вас принять другую должность - управляющего отделением его азиатского фонда. Это Индия, Китай, и ещё десятка два стран. Это куда более высокий пост, и кстати, с куда более широкими полномочиями. В частности, вы сами сможете назначать графы росходов. И ещё кстати, расходы на нищих как раз запланированы. Одна из самых больших статей. Там много нищих, представьте. Вы сможете разбазаривать на них доллары, не стесняясь. Это действительно настоящие нищие, просто толпы нищих, которых нужно кормить. И очень мало школьников, учителей и врачей, так что...-
  - Я бы и в России сумел потратить доллары на корм нищих, - перебил недовольно Вострецов.- И мне неважно, кто эти нищие - врачи, учителя или ученики. Всё до доллара бы потратил.-
  - Я понимаю.- сочувственно сказал старик. - Но пост в России уже занят. Может быть, вы займёте его позже - в России они совобожлаются с прискорбной регулярностью. Ваша резиденция расположена в Дели. А вспомогательная - в Пекине.Впрочем, вы сможете установить её в любой стране.-
  - Мне...мне надо подумать. - буркнул растерянный Вострецов. Такого он не ожидал. Мысли разбегались.
  - Ваш оклад установите сами, мистер Вострецов. На этом уровне эти мелочи решаете только вы сами. - продолжал давить старикан.- Должен добавить, что времени для раздумий прискорбно мало - дела там из рук вон. Нищие буквально вымирают. Мы поможем вам с переездом. Я сейчас же вызову из Дели Боинг для перевоза вашей семьи и багажа. Кстати, это ваш личный Боинг. Мистер Сорос просил передать его поздравления мне. Поздравить вас лично он сможет чуть позже. Конечно, если вы примете его предложение. -
  - Как будто в России не вымирают...- пробурчал Вострецов, но мысли его уже пришли в порядок. Он сможет сдёрнуть из Москвы подальше. Он больше не будет убивать старух, как несчастный Григорий Иваныч.., он сдёрнет! И он будет раздавать нищим деньги. Какое это счастье - раздавать людям жизнь, а не высасывать её, как до блевоты нагляделся в России...Одно время, помнится, и эту мизерную зарплату взяли моду задерживать...годами...новые русские крокодилы, морду им бить некому...Нет, бежать, бежать скорее...
  - ...но.., я согласен. - несколько торопливо сказал он, - вызывайте ваш Боинг. -
  - Ваш Боинг, мистер Вострецов .- тоже несколько торопливо сказал старик, хватая телефонную трубку. Вострецов согласился. Как и те двое, что прошли тест Сороса. Но им действительно невыносимо, да и невозможно было оставаться в их странах. Даже смертельно опасно. Хотя тоже упирались.., что же происходит в России, чёрт побери?! Старик терялся в догадках. Единственное, что приходило на ум - население России уменьшается почти на миллион человек в год. Но их же не расстреливают, как в Ливане или в ЮАР. Они сами.., естественная убыль...или...неестественная? Надо посоветовать Соросу подключить социологов из ЦРУ. Возможно, дела с Россией вовсе не так уж плохи, как видится этим вечным пессимистам в плащах и с кинжалами. Возможно, она поднимается на ноги только для того, чтобы рухнуть мёртвой? Есть же невидимые, внутренние кровотечения....От чего-то сбегает этот нехилый парень, Вострецов ...
  -------------- ------------------ -------------
  
  ГЛАВА 39.
  
   Г И Б Е Л Ь " К О Р И Н Ы ".
  
   В своей "последней траншее" Раскольников держался на удивление долго. Германия - страна закона и порядка, и на одних только запросах- ответах между российскими правоохранительными ведомствами и всякими германскими дело о выдаче рицина затянулось на несколько месяцев, до конца зимы. Отмытый Юсупом в одеколоне бомж-кандидат уже и докторскую перекатал с немецких материалов, что удалось раздобыть Звереву - вовсе не секретных, кстати, потому что они касались экспериментов с рицином, разведённым до минимальной, природной концентрации. Юсуп после встреч и предварительных переговоров с некоторыми медицинскими шишками - в ресторанах и саунах - получил твёрдую уверенность, что новое лекарство будет утверждено к применению. Проплачивай - и докторам, а тем более докторским начальникам без разницы, чего утверждать к применению. Доктора нищие, а их начальство - голодное до беспредела. Риомицин так риомицин. В последние годы какой только зарубежной туфты не наразрешили к применению, почему бы и эту не разрешить? Оставалось лишь получить сам этот долбаный рицин - и машина закрутится. Два- три месяца - и медсестрички с ампулами риомицина будут стаями выходить их офисов "Счастливой Старости" по всей стране, чтобы лечить и долечивать российских пенсионеров.
   Юсуп регулярно названивал, извещая Раскольникова о взятии Зверевым очередного юридического или военного бастиона, но германцы продолжали отбиваться с истинно тевтонским упорством. Но и Зверев оправдывал свою кликуху и выплаченные деньги - он ежемесячно добивался продления срока на расследование уголовного дела по возможному убийству пенсионера Алёшина, и даже сумел для этого получить разрешение на эксгумацию трупа и помещению его в судмедморозильник при городском морге, чтобы негодяй Раскольников не выкопал опасный труп, получив информацию об этом уголовном расследовании - кругом ведь одни шкуры продажные, даже в Прокуратуре, уж Звереву ли не знать.
  Так что труп морозился себе в ожидании рицина и теребил совесть немцев, потому что Зверев никогда не забывал упомянуть о нём в переговорах - мол, только вы виноваты, германцы, что человек так и не успокоится в могилке, а ещё верующие...Правда, Зверев забывал сказать, что это уже не тот труп, а другой - Юсуп велел подменить, от греха, этот пропитанный рицином, на другой, непропитанный. Юсуп не доверял Звереву до конца. Как мента не корми, он всё на закон посматривает. Зверева это немного обижало. Он человек чести, в конце концов - продался, так продался.
   Вести о штурме немецких позиций приводили Григория в уныние. В голову лезли чёрные мысли о воле Океана. Нет, ему не выстоять. Но каждый раз привычная уже жертва в виде денег нищему - удар по морде Океану - возвращал силы. Он держался, хотя новый начальник отдела соцобеспечения порой давил не в пример сильнее Вострецова. Тот сдёрнул на какой-то высокий пост в середине зимы, сдёрнул за границу, даже не попрощавшись с Раскольниковым. Только позвонил. Унылый какой-то. Будто за границей пенсионеров нет. Или их там не мочат, как в России. Так думал в злобе Раскольников, чувствуя, что его предали. Сволочь Вострецов. Сбежал, подлый трус. Чует, что палёным запахло. Трещит, значит, фронт германский, трещит по швам, раз уж Вострецов сбежал.
   Коробков Гена, что на место Вострецова сел, оказался из молодых, да ранних. Вострецов его не ставил в курс настоящей статьи доходов "Счастливой Старости", это явно - потому что на первой встрече этот розовощёкий пухленький молодой человек, похожий на увеличенного херувимчика с рождественской открытки, только хлопал голубенькими глазками, слушая уклончивые ответы Григория на своё удивление - чего это фирме "Счастливая Старость" передано столько договоров на содержание пенсионеров, да в столь хороших районах? Но люди, видимо, быстро просветили - те люди, что в очереди у Вострецова на квартиры стояли - потому что на второй встрече херувимчик заговорил по другому - с твёрдой уклончивостью. И список расстрельный - хлоп на стол. Мол, в первую очередь освободите эти вот квартиры. Желательно, в неделю. Неважно, каким путём. Договаривайтесь с владельцами на обмен - размен. И что, если не хотят? Уговорите. Мочить, вы сказали? А хоть и мочите, ха-ха, но квартиры их людям требуются, да и вы не в накладе, как я понимаю...
  Григорий рассказал Юсупу о новичке, и тот, видимо, просветил о производственной проблеме Раскольникова, потому что на третьей встрече Коробков потребовал не пенять на производственные трудности, а преодолевать их подручными средствами. Подушкой? Шутите, Григорий Иваныч. Неужели мало всяких прочих? Ищите. Решайте проблему.
  Короче, ранний паренёк. Перспективный чиновник. Когда доставать начал, Григорий его послал, и подальше, но помогло мало. Так и лаялись в ожидании вестей с германского фронта. А они были всё неутешительней - фронт трещал под натиском российской Фемиды. И в тяжёлый этот, критический момент Океан ударил Григория под дых, да так, что Раскольников готов был погрузиться в его пучину с головой и без дыхалки.
  Но сначала Григорий и не разглядел удара в визите к себе домой старого знакомого. Саньки Колюжного Григорий вспомнил не сразу - тот изменился, приодевшись, да и на "Корине" Григорий общался с небритым мужиком в штормовке - теперь же на пороге квартиры стоял чисто выбритый молодой человек в дорогой меховой шапке, модной дублёнке, и с идиотской улыбкой.
  - Ну, я - Раскольников .- сказал Григорий, распахивая перед ним дверь.- Сдесь и живу. А вы кто будете? -
  У ног визитёра стоял небольшой чемоданчик.
  - Не узнал, Гриша.- радостно сказал тип с чемоданом.- Значит, быть мне богатым. Я же Санёк. Ты приглядись. Я - Санёк с "Корины".-
  Григорий так и шатнулся, едва не подпрыгнув. Вгляделся, распахивая глядели, да и взревел от наката счастья: - Саня! Колюжный! Это ты?! Заходи, чёрт такой! - и облапил Санька, словно родного.- Вот обрадовал, так обрадовал!-
  Григорий втащил его в квартиру.
  - Хоть один из вас в гости заехал, я уж и ждать перестал. Тебя и не узнать, Саня! Прездом, что ли? С чемоданом, гляжу.-
  Угадал - Саня после отпуска проезжал через Москву в портовый город Калининград, куда вскоре подойдёт из рейса его судно " Капитан Нестеров". Время ещё есть, так что решил зависнуть в столице на пару-тройку деньков, знакомых проведать, да и к спасённому заглянуть, раз уж такая оказия - приглашал ведь заходить.
  Григорий быстро сообразил, что Саня в отпуске малость поиздержался, мягко говоря, и сел на полный меляк в финансовом плане. Иначе пришёл бы в гости с ананасом и шампанским к ананасу, не считая коньяка, водки и закуси. Григорий сам был моряком, и на месте Сани сделал бы именно так - или вообще не явился бы в дом к спасённому когда-то, но малознакомому, в сущности, человеку. Скорее позвонил бы, если из любопытства. А уж пришёл бы с пустыми руками только в крайняк, если больше за помощью обратиться не к кому, чтобы хоть денег на дорогу занять. Пропился Саня, это ясно. До пустого чемоданчика пропился.
  Сообразив всё это, Григорий на второй день гостеприимства всучил Сане пять штук баксов со словами - " да ладно тебе, отдашь, если разбогатеешь, а не повезёт - так и я с этой мелочи не обедняю.."-
  Отказываться Саня не стал. К этому времени убедился, что Григорий и впрямь живёт кучерявей его. Не то, чтоб в быту кучерявился так, что в глаза лезло, но пять штук баксов и впрямь не деньги. В одном казино они просадили не менее двадцати. В ресторане со шлюхами ещё с десяток.
  Эти два дня гостевания, таскаясь с Саней по Москве, Григорий ощущал небывалый подъём духа. У него появилась надежда на спасение. Конечно, барахтаться в московском Океане вроде спокойней и веселей, чем в настоящем. Там рёв волн и стылое одиночество, а сдесь, в пестроте и шуме машин его всё же скрашивают толпы людей. Но эта иллюзия обманчива. В Океане у него было куда больше шансов спастись, чем сдесь среди толп москвичей. Григорий знал, что тут его неизбежно убъют. Тут победить Океан невозможно - Он уже победил. Но там, в стылых волнах, его спасли. Теперь в это не верилось. Не верилось, что ещё жив. Но вот он, Саня - руку протяни, и тут он, один из спасителей. Тогда они отбились от гнилой пасти Океана. Это воспоминание давало силы и надежду. Один вид пьяной рожи друга вселял уверенность в жизни. Такой - пусть по пьяни - но всегда протянет руку. Спасёт. Это человек, а не утопленник...
  Это оказалось не совсем так. Перед отъездом Сани, сидя в привокзальном ресторане в ожидании поезда, окосевший от вина и избытка чувств Саня Колюжный рассказал Григорию, что его спасли просто по ошибке. Экипаж "Корины" уже знал, что по возвращению домой судно продадут на металлолом, а их спишут на берег без копейки денег. Владелец обанкротился, или вид сделал, что обанкротился, но и деньги, и работу придётся искать. Они возвращались с пустыми трюмами, в унынии, и капитан сквозь пальцы смотрел на нетвёрдую поступь экипажа. Или сквозь стакан. И сообщение о потерпевшем бедствие шведском сухогрузе и о двух пропавших шведах-матросах заставило капитана задержаться с возвращением, несмотря на штормовое предупреждение, и круто изменить курс. Команда воспряла духом. За спасение иностранца его государство платит, и нехило. Как минимум, тысяч десять бы капнуло. А то и побольше. И вся команда в последней надежде шарила глазами по океану. Шанс. Реальный шанс хотя бы зарплату получить. Но спустилась ночь, и поиски прекратили. Надежда угасла. Команда окончательно перепилась, но если б не это всё, может быть, пьяный кок у руля, и не обратил бы внимание на мелькнувшее пятнышко в свете прожектора уж глубокой ночью. Ух, как кинулись матросы спускать шлюпку за борт...
  Только теперь Григорий понял, почему моряки спрашивали друг дружку - Ну, как там здоровье у нашего Федота? - По пословице - Федот, да не тот.- Вот почему.
  За Григория им хрен чего заплатили. Он же наш оказался. Нет, если нашего моряка спасают иностранцы, им платят - надо же лицо показывать. А наши нашего спасут - так и хрен им, к нашим можно и рылом повернуться. Обойдутся наши.
  Только теперь Григорий понял, что в рубашке родился. И что не обмануло его чуство чудесности спасения. И остервенелость эта, с какой моряки пробивались к нему, вовсе не почудилась...иностранца спасали.., себя спасали. Ради него, русского Григория, так колотиться б не стали. Риск огромен. И впрямь - радировали бы координаты замеченного плотика, и прошли бы дальше. Шторм усиливается, возможности спасти у "Корины" нет. Маломощное судно против такой волны и такого ветра. Не осилисть, нет. Нереально. А с берега бы выслали вертолёт. Когда шторм утихнет. И он выловил бы только хладный труп.
   Вначале Григорий только посмеялся на откровения Сани, хотя и ощутил слабую обиду. Ну и что - спасли по ошибке. Только люди могут спасти человека, даже по ошибке. Потому что люди могут существовать только одним единым целым, и различия вроде наций, религий, и государств - видимость для дураков и утопленников. Но потом, когда поезд умчал пьяного дружка в далёкий Калининград, до Григорий постепенно стал доходить удар Океана. Такой визит из прошлого, да в столь критический момент, не мог видиться ему простой случайностью. Григорий веровал в Океан - пусть недоделанного, по словам отца Фёдора, но Бога, и этот визит после откровений Сани виделся только хохотом Океана. Его волей и словами. Ох, не случайно проболтался пьяный Саня - проболтался по воле Океана.
  Океан любит его, Григория, и просто помогает принять решение - пусть и тяжёлое настолько, что в полный лом. Да, тяжело мочить россиян. Но их надо замочить - и быстрее, быстрее - в этом воля Океана. Россияне никому не нужны - и самим россиянам в первую очередь. Знали бы на "Корине", кого спасают - мигом бы улепетнули. В это тяжёлое время тяжело всем. Разве депутатам не тяжело принимать идиотские законы, не замечая главного - прожиточный минимум в стране гораздо выше минимальной зарплаты. Тяжело. Разве они не знают, что по закону больших чисел это убивает в год невесть сколько россиян? Знают. Им тяжело. Но они же терпят - и мочат, мочат, мочат...раз надо. А врачи, что выкидывают и выпиннывают из больниц больных без страховых полюсов? Разве им не тяжело? Но выпиннывают же - бомжей, бродяг, безработных, или чуть оступившихся людей, некстати заболевших? А если и приходится принять в больницу, разве дают нищим лекарства ? Нет, не дают. Только за деньги, которых нет у нищих. А новые хозяева заводов и фабрик? Разве легко им выплачивать мизерную зарплату, на которую хрен выкормишься? Тяжело, но они же терпят и не выплачивают. Им настолько тяжело, что даже здоровью вредят своему пьянством и обжорством - но терпят. Мочилово идёт по всей России - новое спешит убрать старое, и если Григорий хочет жить - он покорится воле Океана. Этот визит Сани - последнее предупреждение Океана.
  Григорий болел дня три после отъезда Колюжного. То ли с похмелюги, то ли утопал в Океане.., но спустя трое суток болезни - физической или душевной, сам не понял - он твёрдой рукой снял телефонную трубку и позвонил Юсупу.
  - Ну, как там дела в Германии? - сухо спросил он.
  После долгого молчания трубка отозвалась голосом Юсупа, которого пришла арестовать купленная им милиция - столько в голосе плескалось изумления.
  - Это вы, Григорий Иваныч ? Раскольников ? Точно? -
  - Я это, Раскольников .- раздражённо сказал Григорий . - Вынуждаете звонить. У меня всё дело стоит, а ваш ..этот придурок в Германии всё копается. -
  - Глазам не верю.- сказал Юсуп. - То есть, ушам. Я подгоню этого...придурка. Работаем, Григорий Иваныч . А вы как себя чувствуете? -
  - Да хреново чего-то.- признался Григорий .
  - А-а..,- Чувствовалось, что Юсуп вовремя прикусил язык. Чтобы пожелание выздоравливать так и не вылетело. Оно и не вылетело. Григорий никогда не звонил насчёт Германии. И никогда не торопил. Болейте на здоровье, Григорий Иваныч - так хотелось сказать Юсупу, не верившего в глубине души в честные помыслы Раскольникова.
  --------- --------------- --------
  
  ГЛАВА 40.
  
   П О Б Е Д А Н А Д Г Е Р М А Н И Е Й .
  
  Вопрос о выдаче рицина к весне удалось пробить на всех германских уровнях власти - взятками, уговорами, угрозами, и опять взятками. Поскольку брать напрямую и по честному, из рук в руки, немцы давно разучились - если вообще умели хоть когда - то взятки приходилось всучивать невесть под какими видами и предлогами, исхитрться и измудряться так, что в России вообще бы не поняли, что это взятка. Ну, подарил гость жене цветочки на день рождения, а в букете колечко с бриллиантищем, и лотерейный билет, на счастье. Но германский чиновник, он подозрительный, тем более, что закон у подлецов германских есть насчёт подарков чиновникам. Только мелкие подарки вроде авторучки считаются подарками, а всё прочее крупнее авторучки навроде Мерседеса - взятками. Немецкие власти очень к своим людям недоверчивые, не в пример российским, где на госчиновников из-за рубежа так и сыпятся большие гонорариша даже за малюсенькое интервью, так что каждое слово и впрямь на вес золота. А машинами чиновников просто закидали. Это ж подарки. Российская власть своим людям твёрдо верит - она сама такая.
   С немцами сложнее. Если чиновник и не решится отнять у супружницы подаренный русским гостем бриллиант, это уже победа. Германец взял! Но если жестокий фашист и отнимет у бедной женщины эту безделушку всего-то в сто тысяч евро, то и это не беда. Лотерейный билет, как мина замедленного действия, всё равно сработает в нужный день и обрушится на подлого германца стотысячным выигрышем. Ну, русский бы на его месте точно не поверил, что это взятка - убеждать бы пришлось, даже с битьём по физии. Но подозрительный германец обязательно поинтересуется, что это за лотерейная фирма выпускает такие меткие билеты, и тут же увидит знакомую фамилию русского гостя в списке учредителей этой фирмы. А если не поинтересуется, то русский гость при встрече обязательно расскажет, и придётся германцу прислушаться к его просьбе, а то он и начальству расскажет, и газетчикам, и ещё невесть кому, так что лететь германцу с вершины карьерной лестницы..., если просьбу не исполнит. Падать никому не хочется, и чем выше сидит германец, тем сильнее не хочется. Так что дело двигалось. Упорные фашисты сдавали свои позиции один за другим, надеясь, что русских остановят на других рубежах. Так и дошёл Зверев до последнего дота - до приёмной самого Министра Обороны Германии. Только его подписи - главной - и не хватало для рицинового водопада. Мерзавец в погонах сидел на крантике, как собака на сене. Правда, оставалась ещё собака - Министр МВД Германии, но чисто формально. Отбрехался, что его согласие или несогласие не имеет никакого смысла, пока военные не согласятся. Зверев в нём не сомневался. Главное - вояка этот, фриц недобитый. Ну, пусть сын недобитка. Последний рубеж.
  И вот он грянул, последний штурм - в огромном кабинете с огромным, во всю стену, экраном, где светилась карта Европы, за огромным столом для совещаний, наверняка ещё от Гитлера унаследованном - Зверев даже украдкой широкую ножку попинал, ту самую, которая спасла Гитлера от взрыва бомбы - ну точно, ножка какая-то не такая. Побитая явно. Как реликвию хранят. Зверев ощутил прилив сил. Его дед дошёл до Берлина. Неужели он окажется не дедов внук, а соседа - инвалида, как часто сомневался ныне покойный дед?
   Германский министр, весь в погонах и наградах, смотрел явно недружелюбно.
  - Мой ответ - нет. - произнёс он вежливо.- Я сочувствую вашим проблемам, но считаю, что решить их вполне возможно и без рицина. Способ его производства не подлежит рассекречиванию.-
  - Ну, а что вы на это скажете? - Зверев с неприветливостью на лице вытащил из своего дипломата ампулу с надписью "Глюкоза" и два листа гербовой бумаги с печатями и подписями. Министр повертел ампулу - явно сломана и вновь запаяна - пуста наполовину. Первый лист - по русски, он отложил в сторону, а второй - на немецком, пришлось изучать. Акт экспертизы, что в ампуле под названием "Глюкоза" находится вещество под названием Рицин, с химической формулой такой-то, в количестве таком-то.
  - Эта ампула была изъята нами при обыске в кабинете подозреваемого Раскольникова. Как видите, Рицин у него есть. Но нам это ничего не дало. Раскольников утверждал, что в ампуле находится глюкоза, согласно надписи на ампуле. И лекарство это он приобрёл у известной фирмы, в доказательство чего предоставил все документы. Так что следствие в данный момент не имеет никакой возможности доказать, что Раскольников знал о Рицине и сознательно подменял ампулы своим работникам...-
  - Герр Министр, - сказал Прокурор, который сидел рядом со Зверевым. - Следствие по делу Раскольникова зашло в тупик. Но это очень необычное дело. Иначе я бы не стал поддерживать герра Зверева в его просьбе.-
  - В чём же его необычность? - сердито спросил военный министр.- Обычное убийство с корыстными целями - так я понял? -
  - Мы подозреваем Раскольникова в убийстве не менее восьмиста человек! - Зверев невольно повысил голос.- Более того, мы уверены, что убийства продолжаются. Но главное - есть данные, что Раскольников планирует придать убийствам ещё более массовый характер. Если предыдущие убийства локализованы одной лишь Москвой, то в недалёком будущем Раскольников планирует массовые убийства по всей стране. Он уже начал открывать отделения "Счастливой Старости" в столичном регионе. В его планах - открытие их в крупных городах России.-
  - Восемьсот человек?! - Военный министр, стукнутый цифрой, среагировал только в конце монолога Зверева.
  - Это самое малое. По очень скромным подсчётам. В действительности...- Зверев сделал скорбную харю.- ...боюсь, счёт идёт на тысячи.-
  - Немыслимые цифры. - Военный поднял отклянченную нижнюю челюсть.- Но какие основания имеются для таких страшных цифр? -
  - Железные основания - математика. Точнее, статистика. В среднем по Москве население старше пятидесяти теряет около пяти процентов своего состава. Скорость вымирания среди подопечных "Счастливой Старости" - это фирма господина Раскольникова - вчетверо выше, около двадцати процентов. Отсюда легко прикинуть конечные цифры.-
  - Не могу поверить...- растерянно сказал военный министр.- Но почему эти бесчинства всё ещё продолжаются? Разве нельзя пресечь преступную деятельность Раскольникова?-
  - А я что пытаюсь сделать? - Зверев горько усмехнулся. - Только это невероятно сложно. Квартиры, которые получает Раскольников в результате своих преступлений, стоят огромных денег. Спрос на них огромен, поэтому Раскольников может себе позволить покупать и нашу продажную милицию, и наших продажных судей, и нашу продажную городскую власть. Порой мне хочется зверем завыть от бессилия. У меня руки трясутся от злости, вот посмотрите...- Зверев протянул ладони к середине стола - те и вправду тряслись. Может, и от злости. А может, от многолетнего приёма стакана водки утром, в обед, в ужин, и перед сном, вместо снотворного.
  Эти руки впечатляли. Но министр упрямился: - Я не верю, что преступника нельзя поймать. Он же известен.-
  - Для этого я и прибыл к вам. Это возможно только с вашей помощью. Дело в том, что этот рицин - уникальный яд. Он не оставляет в организме убитого никакого следа. Вы должны это знать лучше меня, раз засекретили способ его получения. А в фирме Раскольникова смерть клиентов в силу пожилого возраста происходит постоянно. Раскольникову достаточно просто подменять ампулы с глюкозой своим работникам, и всё остальное происходит само собой, вроде бы естественным путём. Врач констатирует смерть от сердечного приступа, всё законно. Если б не статистика, и не оперативная информация. -
  - И как вы планируете поймать Раскольникова? - спросил военный министр с любопытством.
  - Раскольников хочет расширять дело, я же говорил, и я решил использовать его зловещие замыслы против него. Он испытывает недостаток рицина. Он начал применять и другие способы умерщвления, в целях экономии рицина. В ход идут клофелин, наркотики и вообще чёрт те что, вплоть до подушки...-
  - Так почему вы...-
  - А потому.- отрезал Зверев. - Раскольников - не дурак, и применяет эти варварские способы только в тех районах, где им куплена вся милиция. Но расширение фирмы требует именно рицина, который не оставляет следов, вы понимаете? Ему нужен рицин, позарез нужен, и он делает всё, чтобы его у вас заполучить. Деньги у него огромные, и он покупает всех, кого может купить. -
  - Пока что по поводу рицина,- осторожно сказал министр, - обратились только вы, герр Зверев. -
  - Ну да. Он и меня купил, собака. - злобно сказал Зверев. - Московская квартира - это не хухры-мухры. Он взятки квартирами даёт, так оно сподручней. Кстати, и вам просил купчую передать. На московскую квартиру.-
  Зверев достал из дипломата очередной листок с печатями. - Пятикомнаятная, оценивается в восемь миллионов. Берите, берите - это же в интересах дела. -
  - К-какого дела? - растерялся министр, разглядывая ордер на московскую квартиру.
  - Уголовного. По делу Раскольникова. Которое я и веду. - Зверев начал раздражаться тупостью германцев. - Когда я сообщил руководству о своём плане поимки Раскольникова на рицине из Германии, коллеги на другой же день продали меня Раскольникову, и он пригласил меня в свой офис. Дал этот ордер для вас и предложил любую помощь в добывании рицина. Знаете, какие он мне деньги платит? Я считаюсь одним из самых дорогих коррупционеров в Москве. Недаром ношу кличку Зверь. -
  - Э-э.., я не понял..- совсем растерялся министр, - вы для Раскольникова стараетесь, или для того, чтобы его поймать? -
  - Чтобы поймать.- раздражённо сказал Зверев. - Но он уверен, что для него. Но он жестоко ошибается. Есть, есть ещё честные люди в Пркуратуре.., хотя я никого, кроме себя, из честных там не встречал. Все прочие коррупционеры. Но я уверен, что некоторые, как и я , только притворяются ими, чтобы не вылететь с работы. -
  - Не верится, что в России так плохо обстоит дело с правосудием.- сказал Прокурор.- Недавно я принимал делегацию МВД России, и мне показалось... -
  - Креститесь, если кажется. - живо перебил его Зверев. - Все они взяточники и продажные шкуры. В системе МВД взятки не берут только те, кому их не предлагают. Остальные - все.-
  - Как я понял.., и вы тоже? -
  - Разумеется. - с досадой сказал Зверев.- Но я повторяю - из-за своей честности я очень и очень дорогой коррупционер. Я практически недоступен для средних жуликов. Только мерзавцы масштаба Раскольникова, наглые и уверенные в своей безнаказанности, могут себе позволить меня купить. -
  - И это ...вы называете честностью? - с сомнением спросил министр.
  - Для России - да. Это честность. -
  - Но вы и себе квартиру от Раскольникова взяли? -
  - Ну да. А куда мне было деваться, если я хочу его посадить? Иначе он не поверит в мою честность.-
  Прокурор и министр некоторое время смотрели друг на дружку, пока оба разом не заметили открытые рты. И разом их закрыли - у министра аж зубы лязгнули. Российская честнось нуждалась в осмыслении.
  - Если я соглашусь..., - сказал несколько устало министр, - что вы собираетесь делать с рицином? -
  - Расфасую по ампулам, с надписью Глюкоза. И доставлю Раскольникову.-
  - И что дальше? -
  - Когда он её получит, я... его арестую. - Зверев и сам заметил, как неубедительно это прозвучало. И добавил с досадой: - Попробую, во всяком случае. Но что-то надо делать! Восемьсот невинно убиенных вопиют о мщении. -
  - Можно...не выдавать рицин. - робко посоветовал германский прокурор.
  - Вы что, хотите, чтобы пенсионеров в России по прежнему душили подушкой и травили клофелином?! - возмутился Зверев.
  - Нет, я вовсе этого не хочу. - испугался прокурор.
  - А именно это и произойдёт, если я не привезу рицин. Я должен его привезти. Тогда появится шанс остановить Раскольникова.-
  Германский министр тупо смотрел в полученный ордер на московскую квартиру, выписанную на его имя. Странные ассоциации родились у него в голове при виде своей немецкой фамилии и аббревиатурой "SS" рядом с печатью, где распластал крылья орёл. Что-то напоминало...он вспомнил! У его деда, капитана С С , он и видел это сочетание - фамилия, аббревиатура, и орёл на печати. Правда, со свастикой. Но... похоже. Мурашки пробежали по спине министра от мистики момента - ведь полусумасшедший дед всегда твердил ему, что немцы всё-таки выиграли войну с Россией. Хотя и были разгромлены.
  Может быть, эта мысль и помогла министру подписать одну из принесённых Зверевым бумаг. Вдогонку к другой, терзавшей министра всё утро. О том чугунном шесте, что обнаружили его дети вчера возле крыльца дома. Шест ушёл в землю на целый метр, и вытащить его не удалось. Только выкопать. На верху шеста был прикреплён российский флаг с двумя буквами SS. Хулиганство? Но его дом находился на военной базе, в охраняемой зоне. Что за шутки? Как? Единственное разумное объяснение - шест сброшен с самолёта - они часто продетали над домом с военной базы - потребовал проверки. Два пилота с русскими фамилиями в полётном списке - репатрианты из России. Только теперь до министра дошёл тяжёлый смысл этой шуточки. Раскольников может и бомбу сбросить....
  - Секрет производства рицина разглашать я не вправе. - сухо сказал министр. - Но вот сам рицин...Я могу подписать приказ о его производстве и поставке в Россию. До тех пор, пока вы не поймаете Раскольникова.-
  - Я его поймаю. - обрадовался Зверев. - Пусть даже в другой раз. -
  И протянул министру заветную бумагу.
  Когда за ним закрылась дверь, министр задумчиво сказал прокурору: - Помнится, у Достоевского говорилось что-то о пришествии бесов...Кажется, мы видели одного из них.-
  - Ну да. - сказал прокурор. - Только пришествию этому уже лет сто скоро.., и когда оно закончится? -
  - Когда они пребъют всех прочих людей. Тогда никто не сможет называть их бесами.- усмехнулся министр. - Как думаете, поймает он этого Раскольникова? -
  - Шанс есть, во всяком случае. Выигрывают же люди в лотерею.-
  - Я не верю в лотерею.- С досадой сказал министр.
  - Почему же вы подписали? -
  - Жалко русских ветеранов. Они достойны лучшей участи, чем смерть под подушкой. Рицин куда гуманней.-
  ------------ --------------- ----------
  
  Г Л А В А 41.
  
   П О С Л Е Д Н И Й Ш А Н С .
  
  Весть о капитуляции Германии чуть не сбросила Григория в запой. Но после первой же стопки мысли забегали, как мыши по клетке в поисках выхода. Он знал, что предстоит сделать в будущем месяце. Расстрельные списки уже в стопку складывались. Не менее пятьсот москвичей надо будет замочить, и срочно, люди заждались. Но ему-то зачем?! Идиотская привычка раздавать деньги нищим лишило вского смысла все эти убийства.
  Он зашёл к отцу Фёдору и разругался с ним, весь на нервах, едва тот привычно, как всегда, назвал его убийцей. Привет, убивец - так он всегда здоровался. И всегда раньше Григорий не обращал на это внимания. Но теперь вытащил из кармана все заявы отца Фёдора в ментовку и отдал их старому стукачу со словами: - Вот видишь, отец Фёдор, что тут написано, на твоих заявах? Факты не подтвердились. Я никакой не убийца. Я нормальный бизнесмен. Или ты милиции не веришь? -
  - Ты и милицию купил. - огорчился отец Фёдор.
  - А хоть и так. - сердито сказал Раскольников . - Думай, как хочешь, но хватит меня убийцей называть. Я не убийца. -
  - Да будет врать, Гриша. - отмахнулся отец Фёдор.- Мне про рицин ваш Федя всё рассказал, покаялся. А ты так и не покаешься. Твой Океан - это бесы, Гриша. Бесов ты увидел. В Бога уверуешь - спасёшься. -
  Григорий хлопнул дверью, оставив отца Фёдора наедине с его компьютером. Бывший православный священник, лишённый сана за протестантские ереси, проповедовал теперь их со своего сайта в интернете. Григория не интересовали протестантские ереси, но утопающий хватается за соломинку, и последняя фраза отца Фёдора оказалась такой соломинкой.
  Проезжая мимо церкви, Григорий решил завернуть туда, и зайти - но стоянка оказалась забита. У следующей церкви место для парковки нашлось, но она оказалась закрыта. У третьей - он поскользнулся и упал, измазав пальто в грязи. Это уже походило на издевательство. Океан словно не пускал его в церковь. Или...бесы, если перейти на язык отца Фёдора. Бесов тот не опасался, считая их неотъемлимой частью Ьога - за подобные домыслы его и изгнали из рядов православной церкви. Не опасался их и Григорий. Как не опасался Океана. Поэтому уже с весёлым упорством, почистив пальто, попытался войти хоть в четвёртую церковь - и опять не вышло - в припаркованный Джип тут же стукнула какая-то девятка, которая попыталась развернуться. Пришлось лаяться с дамочкой, сидевшей за рулём. Лаялась, впрочем , только она. Вот чертовка. Сама же винолвата, а всех бесов на его Джип повесила.... Григорий уже раздумал езать в пятую, и поехал в деревню к Нике, размышляя по дороге о странном нежелании Океана пустить его в Церковь. Как будто там и впрямь было спасение...ха-ха, в это Григорий и сам не верил.
   Уже въехав в лесок перед своей деревней, Григорий вдруг вспомнил, что в стороне от дороги он видел заброшенную церковь. Раньше вокруг неё была и деревня, но теперь всё заросло бурьяном, и только каменная небольная церквушка устояла под напором времени. Он решительно повернул руль на просёлок - теперь по этой дороге ездили только грибники. На Жигулях бы не проехал по раскисшему снегу, но Джип ревел, грёб всеми колёсами и вскоре Григорий потащился к каменной развалине, на стенах и крыше которой уже росли молодые берёзки.
   Однако внутри оказалось на удивление сухо. Григорий поднял голову - каменный свод нигде не протекал. Да и полы, пусть в грудах осыпанной штукатурки и прочего мусора , на удивление крепкие. В церкви было гулко и тихо. Дышалось очень легко. Да и...хорошо как-то было. Спокойно. До изумления...спокойно. Григорий встал на чистое место, посредине, поймав себя на глупой, идиотской улыбке. Боже, как тут...хорошо... Он закрыл глаза. Тишина. Гулкая тишина. Воздух - чистейший и холодный. Покой...Он стоял и стоял, как дурак..., пока не понял, что из под закрытых век сочатся слёзы. Ему было удивительно хорошо. Наверное, так в детстве себя чувствовал.., когда ещё никого не убил.
   Выходя из церкви, уже в сумерках, Григорий шатался, словно пьяный. На душе было так же легко и чисто, словно в первый день рождения. Что с ним произошло там, в заброшенной церкви? Садясь за руль Джипа, Григорий понял - перезагрузка. Так отец Фёдор называл на современном языке Благодать Божию, что снисходит на верующих в церкви. Молитва - команда на перезагрузку по "белому". Стакан водки - тоже перезагрузка головного мозга, но по "чёрному". Отец Фёдор считал, что все беды России происходят и произошли только по причине отказа от веры в Бога. Атеизм - считал отец Фёдор - это один из способов самоубийства для человечества. Или для страны и народа.
   Может, он и прав - думал Григорий, выезжая из леса. Отец Фёдор говорит очень логично - из-за этой логики его и попёрли из православной церкви. Они всё больше на вере стоит. А отец Фёдор считал, что это уже не срабатывает, противоречий много, логикой надо противоречия дробить. Верующий живёт на десять процентов дольше - согласно статистике. На десять процентов богаче. На десять процентов ниже преступников среди верующих. Отец Фёдор считал, что эти десять процентов энергии, мощности и живучести как раз и придаёт человеку вера. Это очевидно. Это реальная практика жизни. Из двух раненых солдат, выползающих с поля боя, гораздо больше шансов имеет тот, кто верит, что ему поможет Бог. Он поможет. Надо только доползти.Ещё немного. И Бог поможет. Он видит меня. Ещё немного. Санитары уж рядом, ещё немного. Держать, Бог даёт мне силы...
  Второй уже помрёт, а первый всё будет ползти. У верующего просто больше шансов выжить, вот и всё. Это естественный отбор по признаку веры, если на современном языке. Но...вся эта логика отца Фёдора не работает, если нет самой веры. И раньше Григорий, слущая проповеди церковного отщепенца, который старался перевести устарелые церковные понятия на современный язык, со многим соглашался - и это не работало. Потому что не было самой веры.
   К чёрту логику. Вопреки всему сейчас Григорий понял, что верит. Там, в заброшенной церкви, он ощутил присутсвие Бога. Бог посмотрел на него. Бог увидел его. Теперь Григорий верил в Бога. Как ни низови это чудо - перезагрузкой по белому или Божией Благодатью, но Григорий вопреки всему плохому вдруг увидел свет и выход. А вот хрен им всем в грызло, богатой сволочи! Григорий сошёл с ума - он поверил, что за ним стоит Бог. Он пойдёт в рукопашную.
  --------------- ---------------------- ----------------
  
  ГЛАВА 42.
  
   В Р У К О П А Ш Н О Й Ш А Н С О В М А Л О .
  
  До этого опасного решения Григорий подумывал попросту устраниться от дела, когда прибудет рицин. В этом виделся единственный выход - нанять генерального управляющего всей фирмой, с высокой зарплатой, в курсе всех дел - в крайности, Васю того же - и уехать к Лиде в Америку. Конечно, трудно в таком случае предсказать будущее фирмы - это во многом зависит от управляющего. Но одно прелсказать очень легко - количество трупов будет возрастать с каждым месяцем. Океан утопит их. Этого Григорий допустить не мог. Теперь он был не один. С ним был Бог.
   Хорошее дело - заботиться о ближних. За ним будущее. Да и прошлое, какими бы войнами не маскировалась эта забота. Забота о ближнем, если разобраться, и есть единственный смысл человеческой жизни. Даже мерзавец Гитлер заботился о ближних прежде всего - о своих ближних германцах. К сожалению, за счёт дальних и негерманцах, ибо вовсе не считал всех этих дальних своими ближними братьями. Гитлер не тонул в Океане на надувном плотике, как Григорий Раскольников, и потому не сумел увидеть этой простой истины, что все люди ближние, и все братья. В этом его главная ошибка, что и показала история второй мировой. Григорий был бы счастлив работать в конторе наподобии "Счастливой Старости" - но только не сейчас, когда растущая часть новой России занята поеданием прежней системы, состоящей из людей прежде всего, и вовсе не дальних и чужих. И подопечных Григорию пенсионеров стрескает за обе щёки, если Григорий сбежит. Григорий ясно это понимал, и потому голос его был твёрд, когда позвонивший Юсуп сообщил, что Германия согласилась выделить пять тысяч ампул с рицином. Правда, для поимки самого Раскольникова, но пусть Григорий Иваныч не обращает внимания на эту чисто техническую мелочь. Так что езжайте в мэрию, и подписывайтесь на всю Москву, чего теперь скромничать. Коробков уже подготовил все бумаги.
  - Вот когда рицин будет у меня в кабинете, тогда и поговорим.- сказал Раскольников - Эта техническая мелочь может оказаться вовсе не мелочью. Да и немцам я не особенно доверяю. Они гады цивилизованные, а разве можно таким доверять? Подписать легко. А если поставка сорвётся? Чем мне работать? И впрямь подушкой? Нам тоже пора становиться цивилизованней Мы же не варвары. Так что я подожду. Если вы не возражаете.-
  - Пока...я не возраж-жаю. - После долгой паузы отозвался Юсуп. Он сразу насторожился. Отказ Раскольников мигом всколыхнул все прежние подозрения. - Но вы обещаете подписаться на Москву? Ещё какую ...причину не придумаете?-
  - Рицин - это не надуманная причина.- Григорий постарался сказать это с возмущением. Не получилось.
  - Не буду спорить, - сухо сказал Юсуп,- раз уж рицин едет в Россию. Только что звонил Зверев. Из аэропорта немецкого города Гамбург. Так что отсрочек больше я не приму. Вы это понимаете? -
  Григорий ничего не ответил. Просто бросил трубку. Если б сказал хоть слово, Юсуп бы точно почувствовал бешенство, что поднималось в душе Григория. Юсуп его раскусил.
   Когда Зверев привёз коробки с рицином, Григорий по голосу Юсупа это понял сразу. Голос в телефонной трубке звучал без всякой надежды. Просто информация.
  - Можете забирать заказанную Глюкозу. Только что прилетела из Гамбурга.- сказал Юсуп. - Пятый склад аэропорта.-
  - Ага.- сварливо сказал Раскольников .- Забирать. А потом меня схватит радостный ОМОН.-
  - За что схватит? За Глюкозу? -
  - Его ни за что хватать учат, а тут - целая Глюкоза. - недоверчиво бубнил Раскольников, чувствуя, что окончательно теряет лицо. Но Юсуп решил быть терпеливым. А вдруг его предчувствие ошибочно?
  - Не схватит. Но для вашего спокойствия сообщу - у командира ОМОНА на днях женится племянник. Коробков обещал ему квартиру в центре. - терпеливо объяснил Юсуп. - Так что они быстрее депутата Госдумы схватят, чем вас.-
   Прибыв к складу на двух грузовых такси, Раскольников увидел два автобуса, возле которых стояло десятка три крупных парней в камуфляже и в чёрных масках.
  Раскольников обрадовался, и тут же позвонил Юсупу, пока его машины разворачивались обратно.
  - Ага! - радостно заорал он.- Да тут целая туча ОМОНОВ. Нашли дурака! Так глазами и зыркают, кого бы дубинкой огреть. Сам загривок подставляй. У меня не казённый.-
  - Ваша охрана вас не огреет. - очень терпеливо сказал Юсуп.- Это Коробков распорядился, для надёжности. Как бы вашу Глюкозу кто не отнял. -
  - Ага. Так я и поверил. - решительно сказал Раскольников . Уезжая от складов, он буркнул Васе, сидящему за рулём. - Нет, милиция в корягу обленилась. Лень даже спрятаться. Думают, так я вот и подъеду, и поздороваюсь - а им только наручники защёлкнуть.-
  - Действительно. - сказал Вася. - Обнаглели в полный пень.-
  Бегство от Глюкозы не помогло. Спустя два часа под окнами офиса остановились два омоновских автобуса, откуда бравые ОМОНовцы выгрузили ящики с рицином и затащили их прямо в кабинет Раскольникова.
  - Доставлено, начальник. - сказал старший ОМОН.- Глюкоза для старичков. Уважаю.- И ушёл.
  Угрюмый Раскольников чуть не заплакал, а обрадованный Вася вскоре принёс целую кипу "расстрельных" списков. - Подписывайте, Григорий Иваныч . Ух, и поработаем! -
  - Хрен я чего подпишу теперь.- обозлился Григорий .- Ты что, не понял - это ловушка. Забудь про эти ампулы.-
  Раскольников запер Глюкозу в несгораемый шкаф. И ежедневно вечером принялся орать в телефонную трубку: - Да плевать мне на всех вас! Я хозяин фирмы. Что хочу, то и делаю, и вы мне не указ! Хрен вам всем в грызло, понятно?! Я хозяин фирмы.-
  Орал он просто для тренировки, в молчащую телефонную трубку, после стакана коньяка. На случай, если кто позвонит. Но ему никто не звонил. Ни Коробков. Ни сам Юсуп. Ни его подручные. Ни милиция. Никто. Штиль. Затишье...перед бурей?
   В это не хотелось верить. Но разум говорил другое. Всё и так понятно. Чего разговаривать? Хватит. Они ждут результатов. Только результатов. Договариваться больше никто не будет. Как там Юсуп сказанул? С такими, как Раскольников, надо или сразу договариваться, или убивать....
  День тянулся за днём, как железнодорожный состав на малом ходу на переезде. Разум советовал написать завещание. Чтобы Нике потом не было хлопот. Чтобы не писать его - назло Океану - он попросту зарегестрировал брак с Никой в ближайшем ЗАГСе, без очереди и за большую взятку. Ника удивилась, но на свадьбе настаивать не стала. Раз Григорию в лом эта свадьба. Не объяснять же ей, что на свадьбе очень легко и удобно пристрелить в суматохе жениха? Так что обойдёмся без торжественных мероприятий.
   Из мер предосторожности Григорий таскал только одну - заряженный пистолет. Бронежилет купил, но таскать не стал - неудобный.
  Григорий частенько и ночевать оставался в кабинете, под охраной. Так спокойней было, чем в квартире, хотя спать приходилось одетым на диване. К Нике почти не ездил - она жила на даче в деревне. Только звонил. Напившись вечером, и Юсупу звонил, и Коробкову - но трубку никто не брал. Но спустя две недели неожиданно позвонил Вострецов. Из Дели, столицы Индии, но слышимость изумительная - как будто с соседней улицы.
  - Григорий Иваныч ...- голос нерешительный, как у человека в раздумье. - Я чего звоню...Попросили, знаете..., общие знакомые...-
  - Догадался. - буркнул Раскольников . - И что? -
  - В общем-то, я их послать хотел, но...решил вот поговорить.-
  - Я слушаю. Давайте, советуйте.-
  - Да что тут советовать, Григорий Иваныч . Нечего советовать. Разве что...бежали б вы куда, Григорий Иваныч ? А? Подумайте над этим. Я помогу, если понадобится. Хоть самолёт пришлю.-
  - Спасибо, не стоит. Это всё? -
  - Да...всё, пожалуй. Ну, спасибо вам ...давно хотел сказать. -
  - За что это? -
  - За веру в Крокодила.- Вострецов усмехнулся.
  - Я теперь в Бога верю.- сказал Григорий .
  - Ну, помоги Вам Бог, Григорий Иваныч .- Вострецов вздохнул. И еле слышно добавил: - Прощайте. -
  - До свидания. - холодно сказал Раскольников.
  Как ни странно, звонок этот очень приободрил. Значит, Юсуп и компания ещё надеются переупрямить его. Да и в самом деле - где ещё найдут второго такого Раскольникова? Хрен где найдут... Без него вся фирма лопнет. Наверняка они хотят перетерпеть его. Ждут, когда он войдёт в разум. Тем более, что дела фирмы идут всё хуже. Григорий уже и зарплаты работникам урезал, и выплаты пенсионерам уменьшил - но крах фирмы, её банкротство приближался медленно и верно. Как назло, весной нельзя надеяться на всплеск смертности среди подопечных. Весной даже песняки хотят жить. До летнего пика смертности ещё очень долго. Не дотянуть..., хоть за рицин снова берись...вот на что надеется Юсуп.
   Шёл день за днём, затишье перед бурей всё тянулось и тянулось. Дни незаметно складывались в недели, и Григорий как то и позабыл про неизбежную бурю в хлопотах по спасению от краха "Счастливой Старости" . Даже кредит в банке подумывал взять. Пусть под убийственные проценты. Глупо. Глупо. Глупо. Григорий часто ловил себя на этой мысли. Ну и что? Надо держаться. Одна надежда - на Бога. Только на него надежда и осталась. Любая логика давно бы сдалась - Григорий держался на одной только вере. Глупо...
  Ещё глупее было бросать ночёвки в конторе и начать ездить каждый вечер на дачу, ночевать к Нике. Но Григорий внезапно так и стал делать. Просто не мог уснуть один, и коньяк не помогал. Или нервы расшатались? Не мог уснуть, и всё тут. Гудящий в ушах Океан - это он не давал уснуть. Океан грозил смертью. Григорий хотел жить. И стал ездить ночевать на дачу.
   При желании признаки урагана заметить было можно, но Григорий их не замечал.
  Вася куда-то исчез. Он не исчез, он работал - но будто исчез. Не лез к Григорию с вопросами и предложениями. Не хамил, не клянчил денег. Не докладывал о Нике и других глупостях. Исчез. Но работал.
  Свиридов не прищёл за ежемесячной "помощью". Григорий не поленился, сам отвёз деньги, прямо в кабинет, и Свиридов взял, оправдываясь, что приболел просто, а то бы сам приехал....врал явно. У Григория создалось впечатление, что у мента проснулась совесть. Такого быть не могло, конечно. Показалось. Как и то, что деньги Свиридов взял с неохотой. Как бы через силу.
  Чиновник один из мэрии вдруг позвонил - тот придурок, что договаривался с директорами московских школ о выступлениях Раскольникова перед детьми - позвонил, и отменил все назначенные встречи, ссылаясь на невесть что. Да и в самом деле, чему он может научить детей? Он же больше не убивает старушек. Тунеядец.
  Снова позвонил Вострецов . Сказал без приветствий: - Григорий Иваныч , тут к вам человек должен подойти.., продайте ему фирму. Не по цене, само собой, но...продайте. Сами понимаете, не от меня просьба. Но и от себя скажу - продайте, Григорий Иваныч .Пожалуйста. Прошу вас.-
  - А пошёл ты, Вострецов .- сказад Григорий .- Я не продам фирму. Хрен вам. -
  Он держался. Глупо. Но он держадся....
  ....тяжело и медленно покачивалась машина, передвигаясь по настильному деревянному мосту, когда сотовый телефон Раскольникова зазвонил. Занятый управлением, Григорий решил было не отвечать, пока не переедет черз реку, но...телефон высветил номер Ники. Забыла что? Пришлось отвечать. Вдруг возвращаться придётся...
  - Алло, Ника. Что случилось? -
  До леса, где был съезд с моста, ещё метров триста. Поднятый на сваях на три метра над весенней разлившейся рекой дощатый настил скрипит и стонет под тяжестью Джипа.
  - Гриша, я...я не знаю...- голос Ники маятный, не в себе, как спросонья.
  - Чего не знаешь? Говори уже, я на мосту...-
  Джип качает, как на пашне. Григорий с напряжением дерржит руль, прижав плечом телефон. Джип еле ползёт, но и секунды невнимания будет достаточно, чтобы колесо соскочило с узкого настила.
  - Я не знаю, зачем звоню. Я дура. Я просто... не знаю. Я звонила Васе. И сказала, что ты поехал на работу. А потом...решила и тебе позвонить.-
  - А зачем ты Васе звонила? - не понял Григорий.
  - Он вчера попросил. Чтоб я позвонила. Я не знаю, зачем ему.-
  - Что за чушь.- рассердился Григорий.- Если ему надо знать, когда я приеду, он бы мне сам позвонил. -
  -Я на знаю. Отстань от меня, дурак. Позвонила, и всё. - Ника отключилась, а Григорий начал ругаться сквозь зубы. И так идиотизма выше крыши, ещё и Ника подкидывает, идиотка. Чего звонила? И Вася идиот. Чего ему надо? Ещё какой-то идиот в глаза блестит, грибник придурочный.., он с зеркалом по грибы ходит? И какие сейчас вообще грибы могут быть....
  ...и вдруг клочья непоняток, плавающие в голове, словно наводкой на резкость проступили единой и цельной картиной. Там, впереди, Вася прижал к стволу сосны американскую М-16. Или ещё какой пулемёт не хуже. Вася высунул кончик языка от усердия, он пыхтит, выцеливая в оптику небольшой пока квадратик - Джип, что приближается к нему по мосту.
  Всё сложилось в мгновенной этой картине - и звонок Ники, и молчание Юсупа, и невидимость Васи...всё сложилось....
  ...но Григорий ещё не верил. Джип медленно полз - позади половина моста. Залитая водой луговина внизу скоро закончится, и начнётся глубина. Вася должен открыть огонь, когда Джип очутится посредине реки, над глубиной. Джип свалится, и утонет...никаких следов...И Григорий утонет...Что за дурацкие мысли? Вася идиот. Он начнёт стрелять, едва прицелится, без раздумий. Григорий всё не мог поверить. Лес приближался, зелёный и тихий, без всяких отблесков...уже прицелился?
  Григорий взял сотовый в руку, пощёлкал клавишу быстрого набора - номер Васи. Он же увидит номер телефона Григория на экранчике. И не ответит всё равно. Или ответит? Вася тупой. Григорий нажал кнопку вызова абонента. Может, остановить Джип? И задним ходом? Не выйдет. Он тут как в ловушке. Просто в ловушке. Идеальное место для расстрела.
  Секунды ожидания растягивались, словно масло на воде.
  - Алло, я занят. -Буркнул васин голос в ухо.- Перезвоните позже. -
  - Вася! - рявкнул Григорий . - Ты где? -
  - Я? Кто...я..- голос Васи заметался. - Григорий Иваныч ? Это...как это? Это вы, Григорий Иваныч ? -
  На голос Васи накладывадся голос кукушки. Григорий нажал кнопку на дверце и боковое стекло съехало вниз. Ку-ку..Ку-ку..- это уже донеслось в окно Джипа. И с еле заметным опозданием - в ухо, из телефона. Можно сказать, синхронно. Вот это связь. Сердце ухнуло куда-то вниз.
  - Вася, придурок, брось винтовку. - сказал Григорий с ожесточением. - Всё равно промахнёшься. -
  - Не промахнусь...- машинально буркнул Вася. И телефон замолк. Оставались секунды. Григорий выхватил из кармана пистолет, взвёл его, и сполз на пол, бросив руль. Машина еле ползла. Покачивалась, рывками, но ползла. И никак не падала. Григорий нажал на ручку дверцы, и тут словно стальная цепь ударила по капоту, с хрустом и звоном сметая все стёкла. Машина накренилась влево и вперёд, но тут же выровнялась - на миг. Новый страшный удар невидимой стальной цепью - гулко взорвался левый баллон, разкий запах бензина, и пол, на котором скрючился Григорий , вдруг начал заваливаться вниз и набок. В окно ударило солнце с неба, пол подпрыгнул, и в окно, во все разбитые окна хдынула ледяная вода - Джип упал в реку. Он утонул в секунду, но Григорий успел набрать воздуха в лёгкие. Уже под водой выбрался из машины, но выныривать на поверхность и не думал - плыл под водой, пока хватило воздуха, повинуясь течению и каждой клеточкой тела ощущая ледяной холод Океана. Он выстоит. Он выстоит...В ледяном одиночестве могилы только искра веры и оживляла надежду, словно светлячок в кромешной тьме. Он вспомнил, что в руке по прежнему зажат пистолет, когда воздух в лёгких превратился в горящий песок, и пришлось всплывать.
   Свежий воздух потушил пожар в груди. В глаза ударило солнце. Мост прыгал и кренился - смертельно близко - Григорий даже глаза разглядел у Васи, что стоял на мосту, кренясь с мостом и прыгая с мостом, у Васи, за миг до того, как он поднял свою винтовку. Погружаясь в воду, Григорий поднял руку с пистолетом, и нажал на спуск - и отдача ударила в ладонь. Спустя томительное мгновение по ушам застучали глухие удары руль, но Григорий успел нырнуть достаточно глубоко. Сколько ещё раз придётся вынырнуть под пули? Он не знал. И не гадал. Он плыл и плыл, один в ледяном Океане, ни на что не надясь, плыл, дрожа от холода.., он должен выстоять...
  ----------- ---------------- -------------
  
  
  
  
  Э П И Л О Г .
  
  Спустя пару недель с хвостиком милицейский патруль задержал небритого, босого и грязного мужчину лет 30-33, который шёл себе по шоссе, приближаясь к пригородам Твери. Мужчина был истощён, ни денег, ни документов при нём не оказалось, и его задержали для выяснения личности. Человек утвердал, что не помнит ничего - ни своего имени, ни фамилии, места рождения, и вообще ничего из своего прошлого. Его не было, насколько он помнит. А помнит он только, что очутился на ночном шоссе, по которому и шлёпал босыми ногами. Зачем и куда ? Понятия не имеет. Но делать что-то надо. Он и шлёпал себе, пока милиция не подвезла.
  Милиция проверила по своим базам данных, сняв отпечатки и сделав фото, и пришла к выводу, что мужчина судим не был, и в розыске не числится. Ни в областном, ни во всероссийском, ни в Интерполовском. Сдали найденного врачам, но память те так и не вернули. Случаи потери памяти достаточно редки и малоизучены. Человек полностью здоров, только память словно стёрта. В больнице он ещё больше отощал - кормёжка там, как всем известно, рассчитана на добивание нищих, которым платить нечего. Может, и совсем бы загнулся, не прими участия в его судьбе одна врачиха, ещё молодая и некрасивая. Она прикормила его домашними пирожками, и только по её настоянию беспамятного нищего придурка не выпиннывали из больницы целый месяц, и лечили ещё вопросами типа : - Ну как, сегодня хоть что-то вспомнил?- Вопросы бесплатные, в отличие от лекарств.
   Врачиха эта помогла ему выписать временный паспорт и устроиться на работу грузчиком на местную фабрику, а жить взяла к себе, поскольку числилась холостячкой. Но мужик, которого она спасла от бомжевания и смерти, оказался не только беспамятным, но и неблагодарной скотиной - через пару месяцев он ушёл к другой докторше, покрасивше, приезжей и с дочкой, которая только что устроилась в их больницу. Первая докторша долго надеялась, что память всё-таки вернётся к мерзавцу, но этого не произошло. Тогда она и написала письмо в Москву, на телепередачу ТВ под названием " Жди меня". Там помогали найти пропавших людей, и она сдала изменщика Федю этой передаче с потрохами. Послала его фото анфас-профиль, и в письме его историю написала, чтобы поискали родных. Должны найтись, если потеря памяти не наследственная болезнь в семье. И фото этого Феди показали спустя какое-то время по телевидению, в этой самой передаче.
  И вот одним промозглым осенним вечером, когда с неба моросила водяная пыль, Федя подходил к своему подъезду после работы, и увидел возле него крутую иномарку с московскими номерами. Когда он подошёл к ней, оттуда выбралась молодая женщина в чёрной кожаной юбке и леопардовом блузоне с серебряной цепью на поясе.
  - Гриша. Это ты.- Сказала она, и заулыбалась, как ненормальная.
  Федя остановился, огляделся, никого не увидел на пустой улице, и сказал : -Привет, Ника. Что случилась? -
  Ника молчала и улыбалась так, словно до этого всю жизнь не улыбалась.
  - А я всё думала - ты? Не ты? А это ты, Гриша.-
  - Я - Федя. - сказал мужчина, и опять огляделся.- Чем-нибудь помочь? У тебя всё в порядке? -
  - Ну, пусть Федя. Тебя неделю в речке искали. Потом нашли какого-то утопленника, и я тебя опознала. Меня Юсуп попросил. Я так рада.-
  - Ты просто так, что ли, приехала? -
  - Ага. Посмотреть на тебя.- Ника взяла его за руку.- Живой, Гриша. А я Ваське всё не верила...-
  - Федя я. - сказал Федя..- Смотри, не жалко. Вася как, кстати? -
  - Он нормально, он управляющий теперь...Ах, да сдесь же он, я и забыла. Выська, чего спрятался? Вылазь. -
  Задняя дверца с тонированным стеклом приоткрылась, и наружу вылез Вася, чуток потолстевший, в чёрной кожаной куртке. Он улыбался через силу, немножко нервно, и даже смущённо.
  - Григорий Иваныч.., вы уж извините, что так вышло. Юсуп велел. Куда деваться...-
  - Привет, Вася. - Федя протянул руку, улыбнулся. - Бывает. Наплюй и забудь. Как дела-то, нормально? -
  - А то. - Вася заулыбался свободней, приосанился. - Я теперь шеф Эсэс. Ника - владелица, я - управляющий. Расширились на всю область, теперь открываем филиалы Эсэс по всем крупным городам..., так что я дело не развалил. Вы и впрямь не обижаетесь, Григорий Иваныч ? -
  - Да нет. Я понимаю. На твоём месте так каждый бы поступил.-
  - Ну. Куда деваться-то. Но я и не целился совсем. Не мог, и всё тут. Просто так стрелял.-
  - Это плохой признак, Вася. - сказал Федя.- Скоро ты и старушек жалеть начнёшь. Тогда и на тебя пулемётчика найдут.-
  - Не, это уже бизнес.- заявил Вася.- А бизнес должен приносить прибыль. При чём тут жалость? Это из другого файла. Ту партию Рицина, что вы мурыжили, я уже отстрелял, недавно новую партию привезли, вдвое больше. Я ещё одну заказал.-
  Федя вдруг посмурнел. Даже заугрюмился.
  - Заткнись, Вася. Ну чего, посмотрели - и езжайте обратно. У меня новая жизнь. И вообще я - Федя.-
  Он повернулся, чтобы уйти, но Ника остановила: - Гриш, может, тебе надо чего? В смысле, денег.., или ешё...-
  - Зарплаты хватает.-
  - Погоди. Вострецов тут приезжал на твои похороны. Он просил позвонить, если ты найдёшься. У тебя есть его номер? -
  - Да пошёл он. Я не нашёлся. Я Федя. - Он уже взялся за ручку двери в подъезде.
  - Он очень просил! А то приеду, говорит, -
  - Ладно. Позвоню. - Федя вошёл в подъезд, хлопнул дверью. Поднявшись на третий этаж, остановился, и принялся наблюдать в окно. Двое у машины о чём-то спорили, но препирательства вскоре кончились. Вася что-то говорил, Ника молчала. Правильно Вася говорит. Оставь человека в покое. Бабы дуры, не могут с прошлым расстаться.
  Наконец, они сели в машину, и уехали мочить старушек, старичков, больных, пьяниц и прочих слабых своих земляков.., то есть, тьфу ты! Работать уехали. Богатеть...
  Федя вполголоса выругался, и поднялся ещё на этаж. Хотел было открыть дверь, и ключ даже вытащил, но дверь распахнулась сама.
  - Федя, кто это был ? Там, у подъезда...- Молодая женщина с необыкновенно чистой кожей лица выглядела встревоженной.- Мне показалаось...-
  - Не показалось, Лида. Ника и Вася. Вычислили, придурки.-
  - Зачем они приезжали? -
  - Низачем. Придурки, я ж говорю.-
  - И что теперь? -
  - А ничего, Лидуся. Думаю, сдёргивать пора. Куда-нибудь. Чего там ещё в голову взбредёт этим придуркам, я гадать не собираюсь.-
  - Куда-нибудь...в другую область? Или, может...- Она не договорила.
  - Или. Хватит мне срок тянуть. Амнистия вышла. Летим в твою Америку.-
  - Ты не шутишь? - Лида боялась поверить. Чуть не каждый день зудела про глупость и про Америку. Раз уж Федя решил тянуть срок за убиенных старушек, как и его предок, на российской каторге, то уж гораздо честнее сесть в настоящую американскую тюрьму. Плюнуть в рожу полицейскому, например - и сиди. Там же гораздо легче сидеть, чем вот тут просто жить, как прочие россияне, на экономической каторге, в борьбе за выживание. Там хоть мясом кормят, а тут на мясо зарплаты не хватает, хоть она и на двух ставках пашет, а Федя и калымит, где придётся. В Америке она одна семью прокормит, на врачёвскую зарплату, пока он в тюрьме будет прохлаждаться.
   Вечер в семье убийцы и блудницы выдался радостным и весёлым. Амнистия! Свобода! Девочка ростом с табурет скакала, как заводная игрушка. Она соскучилась по Америке. Федя ею залюбовался, набирая номер на трубке сотового телефона. Почему бы и не позвонить Вострецову, раз уж решение принято? Тем более, тот наверняка и номер сменил, и телефон...
  Оказалось, не сменил.
  - Алло, это я, покойник. - сказал Федя, услыщав знакомо-ненавистный голос Вострецова. - Ты позвонить просил, как Вася сказал. Или не узнал меня, Сергей Сергеич? -
  - Я так и знал. - обрадовался Вострецов. - Живой, Григорий Иваныч ! -
  - Я Федя. Так чего сказать хотел? У тебя пять минут.-
  - Почему пять? -
  - Некогда лясы точить. Я уезжаю.-
  - Уезжаешь? И куда? -
  - Какая тебе разница? Четыре минуты.-
  - Как это какая? Если решил уезжать, так давай ко мне. В смысле - из страны уезжать? Я правильно понял? -
  - Правильно. Можно и к тебе. Если с выездом пособишь. У меня с документами проблемы.-
  - Я позвоню в американское посольство в Москве. Вывезут без документов куда скажешь.-
  - Три минуты. Чего сказать -то хотел?-
  - Ты ещё слышишь Океан? Что он говорит? Мне это важно знать.-
  - Ты псих. Какой ещё Океан. Я в Бога верую. Я прозрел.- Федя усмехнулся. - В Океанов и в Крокодилов люди перестали верить тысячу лет назад. Расти надо, Вострецов. А то вымрешь, как все атеисты. -
  - Ну, пусть твой Бог...что он говорит? -
  - Да много чего. Что сдёргивать пришла пора...-
  - Нет, что в России происходит ? Я тут с цереушниками всё спорю, что...-
  - Если Бог говорит - фашизм, ты поверишь? - усмехнулся Федя.
  - Вы с ума сошли, Григорий Иваныч ...- растерялся Вострецов.- Не может такого быть....-
  - Да я щучу. Вернее, Бог шутит. Он любит с атеистами шутить. Но насчёт фашизма ты подумай. Конечно, неосознанный, в слабой концентрации - но разве не похоже? Фашисты истребляли слабых и больных сознательно, их за эту сознательность и осудили. В России фашизм естественный, и потому не замечается. Надеюсь, он осознается раньше, чем будет поздно. В Германии немцы убивали ненужных, а в России богатые убивают бедных. Но неосознанно, и потому их нельзя осудить. Судить можно людей, а не животных.-
  - Бедных...в России ...никто не убивает. - с паузами и неуверенно сказал Вострецов .- Бедные сами погибают.., это их выбор...-
  Федя засмеялся. - Ты сам себе веришь, Вострецов ? Кто рассказывал мне про закон больших чисел? Минимальная зарплата вчетверо меньше, чем нужно для простого выживания. -
  - Ты не прав, Григорий.- упавшим голосом сказал Вострецов.- Фашизм - как образ ещё сгодится. Кое-что он покрывает, но далеко не всё...есть же и успехи, и рост, и...-
  - Ты спросил, я ответил. Это всё, зачем звонил? Что тут такого важного? -
  - Да...место в России освободилось на фонде Сороса. Опять проворовался управляющий. Я хочу в Россию перевестись...-
  - Убъют, дурак. Как вот меня. Людей спасать вздумал - и где? В России? Убъют, как Христа. Не вздумай. Впрочем, дело твоё - только сначала меня вытащи, договорились?-
  Вострецов вздохнул. Тяжело и безнадёжно.
  - Из посольства позвони мне. Я вышлю свой самолёт. -
   Спустя сутки Федя стоял на пороге опустевшей квартиры, оглядывая её в поисках позабытого. Лида и девочка ожидали внизу, в грузовом такси. Вроде ничего не забыто...Ключи от квартиры отдаст соседу...
  Уже запирая дверь, вдруг вспомнил, отчего задержался. Конечно! На столике возле телефона так и осталась истрёпанная книга " Преступление и наказание". Он так её и не перечитал. Действительно, бодяга. Две старушки. Экие страсти. Это даже не юмор. Совсем наоборот. Две старушки. О, Господи...
  --------------- ------------------ ------------------
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"