Александр Задворный, Сергей Блажнов, Анатолий Головин - марафонцы;
В эпизодах :
Ева - хозяйка из Карякино;
Анатолий - абориген из Прокудино;
Наташа Шалита - хозяйка из Шевыревки;
Олег Овсянников - марафонец;
Александр Кудрин - марафонец;
другие жители Саратовской области.
Содержание
День первый. 30.04.2004. Саратов-Татищево. 30км.
День второй. 1.05.2004. Татищево - Аткарск. 60км.
День третий. 2.05.2004. Аткарск - Петровск. 70км.
День четвертый. 3.05.2004. Петровск - Новые Бурасы. 60км.
День пятый. 4.05.2004. Новые Бурасы - Саратов. 70км.
День первый -30 апреля 2004г.
Тремя маршрутками добираюсь до Елшанки - северо-западной окраины Саратова, еще пара остановок и возьму старт на первую в своей беговой карьере многодневку. Наверное, каждый бегун на сверхдлинные расстояния рано или поздно приходит к мысли о преодолении дистанции, превышающую традиционную соревновательную, в частности 42-километровый марафон или даже сверхмарафон в 100 километров. Всякий марафонец, почувствовав пластилиновую податливость пространства, его преодолимость без каких-либо технических средств, загорается идеей покорять это пространство снова и снова, посылать свое тело все дальше и дальше за горизонт. Я все больше начинаю понимать тех, кто бегает из города в город, пересекает континенты с севера на юг, с запада на восток, от океана до океана. Я завидую бегущим вокруг света датчанину Джасперу Ольсену и россиянину Александру Короткову. Их ноги покоряют сегодня необъятную Сибирь, а душа облетает, обнимает весь земной шар. Полета жаждет и моя душа.
За окном маршрутного такси - предпраздничный город: флаги, транспаранты, предвыходные автомобильные пробки. Начавшийся дождь обращает спешащих пятничных прохожих в суетливое бегство. Другой бег - солидный, снисходительный к дождю демонстрируют два человека с рюкзаками - сквозь светлые струи, падающие с неба и серые брызги, летящие из-под колес, бегут мои напарники в предстоящем путешествии - саратовские марафонцы Александр Задворный и Сергей Блажнов. Выскакиваю из микроавтобуса и присоединяюсь к ним. На часах 18.10. На фоне дождя старт троицы бегунов в 300-километровый путь проходит как-то буднично. Еще неделю назад я был уверен, что этот путь уготован мне одному. Последний раз мы виделись 23 апреля на соревновании в честь 75-летия саратовского марафонца Валентина Терина. Валентин Лазаревич - в жизни тихий, скромный, на спортивной дорожке - упорный, настырный - до сих пор бегает марафоны. Гляжу на него и восклицаю - старости нет! На последовавшем за соревнованием дружеском застолье я и сообщил друзьям о своем намерении побегать по родному краю, и они, аргументируя заботой исключительно об успехе задуманного мероприятия, напросились в соучастники. - Тебе будет полезен мой опыт сверхмарафонских пробегов - заявил Задворный. - И мои знания мест предстоящего маршрута - добавил Блажнов. Я лишь развел руками, даже почувствовал себя виноватым - как это я не подумал о них. Признаться, я и не собирался бежать в компании - группа меня всегда напрягает - она заставляет подделываться под свои требования, начиная от графика, маршрута, скорости бега и кончая надоедливыми разговорами в пути, а уж эта парочка молчанием никогда не отличалась. - Ну, если вас не обременят достоинства моего характера, например, упрямство, - в надежде напугать приятелей - сказал я, - то присоединяйтесь. Не напугались. - И ты нас извини, если достанем разговорами - проявили вежливость напарники, - обещаем сделать это не сразу.
Четыре года мое тело учится бегать. Позади первый марафон и первая сотня. И вот первая многодневка. За пять дней надо преодолеть триста километров. Идея пробега родилась из мечты о кругосветке, которая пришла мне в голову больше года назад, когда я собирался жениться. Невесте из другого города по телефону с упоением рассказывал, как через двадцать лет побегу по планете, - через снега и горы, пустыни и джунгли, города и села. Невеста в мечту поверила и стала женой. За прошедший год в эту мечту стал понемногу верить и я. Иначе как объяснить, что время от времени подхожу к географической карте и начинаю прикидывать маршрут, пальцем вожу по Сибири, Аляске, Кордильерам... Спохватываюсь, в сорокалетнем возрасте все это выглядит как-то несерьезно, излишне романтично. Но мысли как мухи продолжают возвращаться к сладкому. Какое снаряжение взять, какие языки выучить, с кем связаться, какие идеи вложить в проект? Все пока сыро, неопределенно, хотя маленькая мозговая полочка для соответствующей информации уже приготовлена. Так я узнал о Короткове и Ольсене, которые в 2004-2006 годах собираются преодолеть 26 000 километров по дорогам Евразии, Северной Америки и Австралии. Уж не опередили ли они меня? Нет. Они бегут по более или менее цивилизованным местам, где самыми инфраструктурно слаборазвитым являются наши Сибирь и Дальний Восток. К тому же они бегут по дорогам. Я тоже планирую бежать исключительно дорогами - там, где они будут. А как, например, бежать по Чукотке? В мое понимание кругосветки входит преодоление всех освоенных континентов по максимальному расстоянию, которое обычно совпадает с крайними точками материка относительно сторон света. Тогда маршрут кругосветки должен соединять в Евразии - мыс Рока в Португалии и мыс Дежнева на Чукотке, в Америке - мыс Барроу на Аляске и мыс Фроуард в Аргентине, в Австралии - мыс Байрон и мыс Стип-Пойнт, в Африке мысы Игольный и Бен-Секка. Общая протяженность маршрута составит около 60 тысяч километров, из которых 2-3 тысячи бездорожья Чукотки и Аляски. Полагаю, именно эти бездорожные километры еще долго будут ждать своего покорителя. Возможно, они дождутся меня.
За Елшанкой мимо КПП выбегаем влево - на старую дорогу, которая довольно хорошо подновлена - кем-то видимо из обладателей коттеджей, стоящих вдоль. Пять километров бежим до бывшего железнодорожного переезда, в окне проносящегося на Москву поезда наблюдаем машущие ручки моей жены, машем в ответ, фотографируемся, перебираемся через рельсы и за фермами давно не строящегося моста, нащупав продолжение шоссе, двигаемся дальше. Возможности попрощаться с женой на вокзале у меня не было, поскольку в этот вечер надо было преодолеть чуть ли не тридцать километров, а значит убежать раньше отхода поезда. Впрочем, в 19.00 он вместе с любимыми ручками показался на переезде и через Татищево и Аткарск увез их на выходные к родителям. Мы же в Татищево будем только через два часа, а в Аткарске вообще завтра вечером.
Полагаю, что к кругосветке я буду созревать достаточно много лет. Ляпнул "20" так - для ровности. Коллеги говорят, что сначала надо сделать бизнес, друзья - построить дом, жена - вырастить детей. Все так, конечно, но почему нельзя сделать это в процессе или даже после?.. Пока же к первой своей многодневке я созревал на протяжении года. Сначала планировал совершить пробег вокруг Саратовской области через три десятка районных центров. Проект занимал почти 2000 километров и месяц времени, если бежать по два марафона в день. Н-да, размахнулся, однако... Убавил аппетиты до 10 первомайских дней и шестисот километров. Все равно много. Как вариант оставил на следующий год. А сейчас, для пробы решил довольствоваться одними выходными - с 1-го по 4-е мая. В лучшей на сегодняшний день карте Саратовской области для туристов с масштабом 1:200 000 (в 1см 2км) нарисовал маршрут. Подходящим оказался только один, да и то, с привлечением дополнительного вечера 30 апреля, с коего и начался сегодняшний пробег. Условия выбора два: преодоленное расстояние за день должно быть в пределах 55-75 км и ночевка в районных центрах (где вроде должны быть гостиницы). Итак, маршрут с примерным километражем (см.карту): 30 апреля - Саратов-Татищево (30), 1 мая - Татищево - Аткарск (60), 2 мая - Аткарск - Петровск (60), 3 мая - Петровск - Новые Бурасы (60); 4 мая - Новые Бурасы - Саратов (70).
На окружной дороге примерно половина пути позади и Задворный вертает обратно - у него еще дома дела. Завтра он собирается продолжить пробег где-то с середины пути от Татищева до Аткарска. Мы с Блажновым остаемся вдвоем. Дождь успокоился, моросит только временами. Сумерки. Самое опасное время. Дальний свет включают еще не все автомобили и мы для них появляемся неожиданно, будто призраки. Мудрые шофера подают в сторону, включают поворотники-обгонники, в благодарность показываю большой палец, Сергей машет рукой. От камазистов и джиповцев в сторону шарахаемся мы. Первых сопровождает тугая волна воздуха, брызг и грязи, пару раз хорошей оплеухой сбивая с Сергея кепку, вторые несутся сломя голову, не разбирая дороги, часто и по обочине, которая, по нашему разумению, принадлежит нам. Не всему же они хозяева. С Сергеем Блажновым я познакомился пару лет назад, на зимнем марафоне 16 декабря 2002 года. Тогда я только приобщался к марафонскому движению и на втором для себя местном соревновании еще открывал новые лица. Соревнование проходило по саратовской окружной дороге, и где-то во второй половине дистанции я "подобрал" бегуна-полумарафонца, который стартовал позже. Думал обойти - ан нет - тот в меня вцепился, как потом аргументировал, чтоб не скучно было. На последних километрах в него вцепился уже я - не от скуки, - от усталости - вместе и финишировали. Разговорились, познакомились - Сергей Викторович Блажнов, 1955г.р., бегает больше 20 лет - с момента, когда врачи обнаружили в нем что-то неизличимое. "Что-то" с тех пор не дает о себе знать, но бег превратился в привычку, и Сергей продолжает участвовать во всех мало-мальских саратовских пробегах для любителей. По физическим кондициям Блажнов будто создан для марафона: невысокий (<170см), стройный, даже поджарый, по его словам, весит не более 60 кг. Лет 15 носит профессорскую бородку, которая давно стала седой. - Она скрашивает мои узкие черты лица, - оправдывается он. Я готов согласиться. В лице Блажнова есть что-то тонкое, даже аристократическое. Да и очки, за толстыми линзами которых "робеют" голубые глаза, выглядят вполне профессорскими.
Сегодня мы снова бежим вместе, но если на зимнем марафоне Блажнов был моим вдохновителем, буквально вытащившим меня на второе место, то сейчас Сергей демонстрирует свою предупредительность и скромно держится позади. Наверное, из уважения к скромности стараюсь не быстрить. А может потому, что впереди достаточно высокая и затяжная гора, на вершине которой в сумерках светлячками краснеет телевышка. - Это последний подъем, - неизвестно кого успокаивает Блажнов, - дальше поворот направо в поселок Светлый, там конец. Я вижу, что конец для него не там, а здесь, поскольку он вдруг переходит на шаг. - Э-э нет, так не пойдет, на первом этапе в первый же день...и увеличиваю скорость. Сергей плетется, но уже бегом следом.
Поселок Светлый составляет половину Татищево и именно там заканчивается первый участок многодневки. 21.21 - время финиша. Уже совсем темно. В ларьке покупаем продукты и отправляемся ночевать на местный стадион, с администрацией которого загодя договорился наш коллега-марафонец, большой энтузиаст бега, организующий местные беговые мероприятия, когда-то служивший здесь же в военном городке, а сейчас майор в отставке Голюков Яков Иванович. В нашем распоряжении полуразрушенный зал с тремя солдатскими постелями на полу и холодная вода в душе. Впрочем, предусмотрительный Блажнов своим кипятильником готовит горячий чай, который согревает наши промокшие тела и умиротворяет души. Сергей заботится о моем здоровье и пичкает медом. Он прав. Еще накануне я лежал пластом с сильной простудой, и даже не ходил на работу. И, слава богу, что это было вчера, а не сегодня, иначе как бы я побежал? Под двумя одеялами, полностью переодетый во все сухое пытаюсь согреться и уснуть. Тревожно. 22.50.
День второй - 1 мая 2004г.
Раньше я любил первомай: просыпаешься с ожиданием праздника в душе, под бравые звуки радио завтракаешь молоком и хлебом, пешком через цветущие сады идешь в город на демонстрацию, кругом поют соловьи и ласково греет солнышко.
5.30. Открыл глаза. Серость. Подхожу к окну, по крапчатым лужам определяю - морось. Развешанное для просушки белье уныло только что не течет водой. Натягиваю мокрое на себя, какая разница - сразу оно мокрое или через полчаса, сухое же решаю поберечь для более экстремальных условий - а коли так пойдет, они не преминут наступить. Сергей возится с завтраком. Запах чая соблазняет, решаюсь перекусить. Предполагал, что завтракать не буду, поскольку уже привык выбегать на утреннюю пробежку натощак, лишь выпив полстакана воды. Сергей переубеждает - одно дело выбежать из теплой квартиры, другое - из заиндевевшего спортзала. Действительно - чай и вареное яйцо прибавляют настроения. Копошусь долго, в итоге, стартую только через час и в одиночестве. Блажнов решил ехать электричкой до Аткарска и бежать мне навстречу. После вчерашних 28 километров у него "деревянные ноги". В 6.30 Сергей фотографирует меня на фоне местной достопримечательности - что-то вроде парусного корабля и старинных пушек и отправляет в путь. Преждевременно. Через 100 метров вспоминаю о забытом под подушкой мобильнике, возвращаюсь, стартую снова. Пытаясь срезать угол, упираюсь в стадионные ворота, ловко перепрыгиваю, как оказалось зря, они были открыты, надо было только толкнуть, и бегу до трассы на Аткарск. Накануне мы прибежали на стадион одной дорогой, сейчас же я отправился другой - через Татищево, поскольку видел по карте более короткий путь. Пару раз суюсь не туда - то тупик, то какой-то стройдвор, откуда меня изгоняет стая собак. А вот и сторож. На лице мужика краснеет первомай, голос строгий, хриплый, недоуменный - Ты ча-а-во тут? Объясняюсь. Тот снисходительно показывает дорогу, почему-то назад. Оба возвращаемся: мужик к бутылке, я - к началу трассы. Про себя ругаюсь - день начинается совсем не празднично. Наконец шоссе. Возле столба с 17-м километром (от саратовской окружной) засекаю время - 7.10. На указателе - "до Аткарска 54 км". Первая радость за утро, - кажется, что немного.
Остановку на завтрак планирую сделать через десяток километров в поселке Октябрьский Городок. Бегу мимо, ищу глазами придорожное кафе, - тщетно. Ладно, авось в Карамышке что-нибудь подвернется и отрабатываю еще восемь километров. Снова пролет. И с чего это мне взбрело в голову, что современные дороги усыпаны гостиницами, кемпингами, шашлычными и прочим цивилизованным сервисом? Наверное "Дальнобойщиков" насмотрелся. А пить-то хочется. Пытаюсь языком ловить мелкие капли - от того, что их много, лучше не становится. Завидую земноводным - они пьют кожей. Как всегда, сожаления запаздывают. Пожадничал - не стал брать дополнительного веса - 330 грамм воды - вот и первый зримый урок - на воде не экономят.
А уж экономить я был горазд. Готовясь к пробегу, взвесил все вещи на кухонных весах.
1. Рюкзак - 860 грамм. Жена, зная о моих планах, подарила мне его на 23 февраля. В саратовском "Спортмастере" это был лучший вариант легкого рюкзака для путешествий. Сейчас, после пробега я думаю, что он все-таки - для туризма, а не для бега. Конечно, он удобен, главное достоинство - достаточно жесткий каркас с полистирольной прокладкой, который обеспечивают равномерную и мягкую нагрузку на плечи и спину. Спереди лямки рюкзака стягиваются верхним и нижним ремнями, что не позволяет ему ерзать. Да и содержимое можно стянуть наружными резиновыми шнурками, чтоб не болталось. Снаружи имеются 2 сетчатых кармана, одно из которых я приспособил для фотоаппарата, другое - для бутылочки с водой. Главный недостаток - все-таки он тяжел. Для тренировки за неделю до старта я пробежал около 30 км с 4,5 килограммами. Это было чувствительно. Хоть я и убавил итоговый вес до 3-х кг, бесконечный дождь вернул мне его обратно. Полагаю, что без потери достоинств вполне возможен в два раза более легкий рюкзак. Убрать хотя бы все металлические застежки, а вместо двух отделений сделать одно. При оказии теперь буду искать похожий.
2. Толстовка с капюшоном - 360 гр . Это моя первая толстовка, купленная еще в Королеве на первом официальном марафоне. По-моему, она из синтепона, поскольку легкая и теплая. Как показало время - очень полезная вещь, предохраняющая не только от холода, но и от солнца. Толстовку жена буквально навязала, за что я ее не раз мысленно благодарил. Толстовка не хуже жены согревала меня две первые ночи, спасала от проливного дождя на 3-й день и от жгучего солнца на 4-й и 5-й.
3. Фотоаппарат - 220 гр . Друзья отговаривали брать такую тяжелую "мыльницу". Но другой у меня пока нет, и пробег все же не ради пробега, а ради каких-то впечатлений, которые хотелось бы зафиксировать. С точки зрения репортажа, большая часть фотографий оказалась неудачной. Во время бега сразу не сообразишь, что важно, а что нет. И только во время написания дневника приоритеты расставляются по местам. Тоже урок.
4. Трико, носки, трусы, майка, бандана - 230 гр. Взял самое легкое нижнее трико - с целью хоть в чем-то выходить по вечерам в городишках. По ходу добавились функции обогрева первыми ночами и защиты от солнца в последние дни. В целом, запасные трусы и бандана оказались лишними, а вот еще от одной пары носков я бы не отказался.
5. Полотенце, аптечка (бинт, спирт, лейкопластырь), мыло, з/паста/щетка - 350 гр. Жена в хозяйстве подыскала самое легкое полотенце - 100 гр. Все-таки на нем можно сэкономить, - в гостиницах дают казенные, свое же не успевает просохнуть. Лучше заменить салфетками. Зубную пасту и мыло взял уже почти использованные - чтоб только на 3 дня хватило. Аптечка на всякий случай. Самым полезным оказался лейкопластырь - перед каждым этапом заклеивал соски, а на ногах к концу пробега оказалось девять заплаток.
6. Документы, карта, бумага, карандаш, авторучка - 140 гр . Отксерил и заламинировал 6 страниц туристической карты - получилось 3 плотных непромокаемых планшета - с учетом дождя оказалось очень практично. Достоверность карты справедлива лишь относительно расстояний - на 70 км дневного этапа ошибка плюс, минус километр. В остальном - устарела лет на пятнадцать. Например, на окраине Саратова вырос целый район - Юбилейный, а на карте нет. Показаны дороги, которых уже нет или наоборот, не показаны те, которые есть. Хотя, новый мост, который введен относительно недавно, показан. Вывод: карту делали халтурщики. Но другой, увы, нет.
7. Мобильный телефон - 80 гр. "Самсунг А-800" в чехле. Сейчас уже есть более легкие модели, хотя и этот телефон я иногда беру с собой на пробежку - цепляю за трусы - не сваливаются. От зарядного устройства отказался - слишком тяжелое - зарядил впрок, включал только по вечерам для отзвонки. В итоге, после финиша израсходовал лишь половину батареи. Во всех районных центрах связь (Билайн) устойчивая. Вообще, нужен телефон и фотоаппарат в одном "флаконе". Такие уже есть, кусачие по цене.
8. Нож , пластмасовые кружка, ложка, вилка, салфетки - 100 гр. Без ножа в путешествии нельзя. Обычные достоинства ножа - сила, прочность, универсальность, которые сочетаются с массой, мне не подходили - слишком тяжел. На работе взял пластмассовый с новым металлическим лезвием нож для резки бумаги весом всего 40 грамм - отлично резал хлеб, мясо и прочие мягкие продукты.
9. Бутылка с водой - 330 гр. Пластмассовая бутылочка почти не весит ничего. Водя - тяжеловата, но необходима. За дни пробега я усвоил, что выпивать последнюю воду желательно не ранее, чем за 5 километров до пополнения. Лучше пусть останется.
Итого с прочей мелочевкой - полный рюкзак - 2700 гр.
На мне (кроссовки-700, носки, трусы, майка, бандана, очки-хамелеоны - 220) - 920гр.
Я голый - 77,5 кг. Многовато - надеялся за эти дни от нескольких килограммов избавиться. Похудел, как покажет время... на полтора килограмма.
Итак, миновав Карамышку, бегу дальше, благодарю Блажнова, который соблазнил хоть как-то позавтракать, ругаю советскую и новую власть, не дотянувшие цивилизованных рук до этих мест. Наконец, критика затрагивает и безгрешного инициатора пробега. - Что за черт! Вроде по утрам спокойно выбегаю 25 километров без всякой подпитки, а здесь организм бастует. Пытаюсь сообразить. Дома - из тепла в тепло, здесь - из холода в дождь. Утренняя пробежка - налегке, здесь - рюкзак, как якорь. К тому же, здесь организм тратит энергию на два фронта - движение и обогрев.
Наверное, это надо видеть. В трусах, маечке, с рюкзаком за плечами бегу сквозь нудный 10-градусный дождик. Встречные машины, особенно длинномеры не скупясь обдают фонтаном брызг и грязи, на миг застываю-зажмуриваюсь, но на обочину не отступаю - слишком склизко, двигаюсь дальше. Некоторые водители сигналят - может сгоняют с дороги, а может отдают должное моему упрямству. Постепенно замерзаю и зверею. На исходе 3-х часов движения подбегаю к Карякино. Во рту ни росинки. Слева в 30 метрах от дороги замечаю приличный дом, за калиткой - черноглазая девица. Окликаю, напрашиваюсь напиться и ...обогреться. - Сейчас, - девушка испуганно ныряет в дом, где, по-видимому, долго совещается. В окне дергается занавеска - промокший полуголый человек показался скорее жалким, чем опасным. Впустили. В больших сенях-кухне топится буржуйка, тянет теплом. Уютно. Присматривает за мной 17-летний парень, наверное, брат девушки. Он подает небольшую чашку с водой. Я выпиваю, прошу еще и побольше. Тот приносит литровую кружку. Опустошаю и ее. Минут двадцать отогреваюсь, переодеваюсь в сухую майку. - Ну, спасибо, пора двигаться дальше, - сообщаю я Бекшану, с которым успел познакомиться и поговорить. Бросаю последний взгляд на теплую печку, на стол с деревенскими лепешками, сглатываю слюну и поднимаюсь. Вдруг из основной комнаты, прикрытой занавесками выходит хозяйка и предлагает покушать. Возможно, она слышала наш разговор с Бекшаном о его жизненных планах, о перспективах трудоустройства в Саратове (я посоветовал ему идти либо в строительство, либо в нефтегазовую отрасль) и решила проявить бОльшее гостеприимство. Хозяйку зовут Ева, у нее с мужем пятеро детей, которых надо куда-то определять, поскольку в деревне работы нет. Они ингуши и мусульмане. От предложения поесть я энергично отнекиваюсь, соглашаюсь только на чай, но хозяйка все равно кормит меня яичницей и молоком. Прощаясь уже через час с лишним и в открытую и втихаря пытаюсь оставить полтинник - догоняет возле калитки, возвращает назад. Стыдно и приятно. С одной стороны, как-то напряг людей и своим видом (для мусульман голые ноги - неприличие) и своей неуклюжей благодарностью. С другой стороны, что-то светлое, доброе было в таком нехитром гостеприимстве, что не только телу, но и душе стало тепло. И еще я заметил, что и хозяйка и гость немного стеснялись проявления своих чувств. Думаю, это от редкости проявлений их в современной жизни - бескорыстная помощь и душевная благодарность стали непривычны.
Подкрепившись физически и душевно, в 11.00 трогаюсь дальше, через пару километров натыкаюсь на Задворного, который на электричке доехал до Кологривовки и прочувствовав, что опережает, побежал навстречу. По дороге он остановил машину и выяснил у водителя, что бегунов - один человек. - Куда дел Блажнова? - с ходу приветствует меня Задворный. - Встречает нас из Аткарска, - радуюсь встрече я. Дальше бежим вместе. Ровно в полдень добираемся до Большой Осиновки, около часа отдыхаем в магазине, где оказался огороженный уголок со столиком и стульями из пластмассы. Пьем едим, и тут же приводим себя в порядок. Смотрим на покупателей и заоконные пейзажи. Магазин в деревне - местная тусовка, особенно в праздники. Купить-то особенно нечего - уличный ларек в городе ассортиментом богаче. Но хлеб, спиртное, да новомодные напитки, жвачки, сигареты добрались и сюда. Народ не спешит, обменивается новостями, поздравлениями. Спешат только свои ханурики. Один суетливо высыпает на прилавок пригорошню монет, продавщица молча, едва дотрагиваясь пересчитывает, отодвигает обратно, сует надпись - "в долг не отпускаем". На лице ханурика почти отчаянье - еще только середина дня... За окном 10-летний пацан из охотничьего ружья стреляет по голубям - парочка уже бьет крыльями в луже, увидев наши незнакомые лица, воровато убегает. У магазинного крыльца народ равнодушно лузгает семечками... Смотрим на часы - 13.00 - пора в последний на сегодня путь - до Аткарска на протяжении 20 км остановок больше не предвидится. На выезде из белых "жигулей" нас снимают на видеокамеру, обещают показать в Аткарских теленовостях. Мы не увидим - будем в дороге.
В 10 километрах от Аткарска встречаем Блажнова и втроем несемся к городу. Распогодилось, дождь перестал, бетонка сухая - хорошо! КПП, поворот в город, означенные 54 километра позади, по словам ребят, до финиша еще 5. Я ломаюсь, сую рюкзак бегущему налегке Блажнову, метров сто иду пешком, потом все-таки плетусь за ребятами и на каждом шагу ною - "давайте финишируем". Уныл - закончили бег перед магазином за полкилометра до вокзала, где Сергей снял номер в гостинице. Время - 15.50. С учетом плутаний по Татищево позади примерно 62 километра. Задворный натянул марафон, а Блажнов - половинку. Только через пару часов более или менее прихожу в себя. С ужасом представляю завтрашний этап. В 18.40 провожаем Задворного электричкой в Саратов, благо, рельсы у нас за окном.
С Сергеем идем впитывать местные достопримечательности. Аткарск оказался очень красивым городком. Под 30 тысяч жителей, ровные широкие улицы, симпатичные двухэтажные дома дореволюционной постройки. Очень красивый центральный парк, где есть очаровательная русалка и небольшой зооуголок с удивительно ухоженным медведем в расцвете лет, о чем свидетельствует переливающаяся лоснящаяся шкура - так и просится под руки... В справке о городе узнал, что в 1870 году он полностью выгорел, после чего заново отстроен в одном месте и в одном стиле. По словам Сергея город занял 2-е место в области (после Ивантеевки) по чистоте и благоустройству. Думаю, заслуженно. По городу гуляет пьяная молодежь, не таясь, сквернословит. Видимо их внутренне благоустройство отстает от городского.
Перед сном оговариваем завтрашний маршрут - ожидаемые 60 превращаются в 70 с лишком километров. 21.50.
Мне снится добрый карякинский дом, теплая буржуйка и вкусная лепешка.
День третий - 2 мая 2004г.
Просыпаюсь от шевелений Блажнова в 5 с небольшим, с учетом вчерашней задержки решаюсь встать в 5.15. На "деревянных" ногах ковыляю к окну -не то промозгло, не то туманно - с ранья не разберешь. Пока Сергей ритуализирует с зеленым чаем, клею заплатки на средства передвижения. - Говорил я тебе, носки швом наружу, - бубнит Блажнов, - вот и... Дальше не слушаю, хотя советом на этот раз пользуюсь, плюс смазываю вазелином. Мысли уже в пути. Накануне вечером до хрипоты утверждали маршрут до Петровска. Главной проблемой являлась дорога до Березовки. По карте просмотрели пару вариантов. Изначально я собирался двигаться вправо (на восток) от реки Медведицы через Барановку, Ломовку, Чемизовку. В районе Сазоново встать на железку и по шпалам через Алексеевку добраться до Жерновки, которая и примыкает к Березовке. Достоинства: отсутствие грязи и 30км расстояния. Недостатки - шпалы - почти 12км. Блажнов уговорил воспользоваться более длинным (на 10км!) и экзотическим маршрутом слева от Медведицы. Дело в том, что буквально неделю назад он был здесь в командировке и проехался как раз по этому маршруту. Знание - сила - согласился я с его предложением. - К тому же на этой дороге есть на что посмотреть, - пообещал мне Сергей. Надеваю наименее мокрые майку и носки (и почему ничего не сохнет?!), помятуя вчерашнее более плотно завтракаю, да еще с собой беру и продукты и воду. Остальное, и довольно много Сергей упаковывает с собой. - Да оставь хотя бы лишний хлеб - советую я. - Нет, пригодится, - упрямится Блажнов.
В 6.20 спускаемся со 2-го этажа гостиницы. Нутром понимаю вчерашнего Блажнова. Мои ноги не просто деревянные - они стеклянные, особенно передние мышцы бедра. По лестнице спускаю их осторожно, используя руки и перила в качестве костылей. С привокзальной площади трогаемся-стартуем. Бодрый Блажнов по ему одному известной дороге пару километров тащит меня по пристанционному подворью и окраине просыпающегося городка. Умоляю его не торопиться - в итоге двигаемся (он бежит, я ковыляю) не быстрее 7 минут на километр. Надеюсь разбежаться хотя бы к 10-му. Так и получится. А пока туман, крики петухов и мычание коров. Ни души. Хорошо! Парадоксально - на фоне физического недомогания душевное состояние отличное. Выбираемся на трассу и бежим на северо-запад в сторону Даниловки. Справа остается невидимым Тургенево. Шоссе пустынно, видимость - 100-200 метров. Развлечения ради подсчитываем автомобили. За 4 часа наберется не более 4-х десятков, т.е. в среднем, один транспорт за 5 минут. Это позволяет чувствовать себя хозяевами дороги - бежим посередине. Что дорога - весь мир пред нами! Воздух свежеутренний, весеннеросный, сочный - задышаться можно. Хорошо! Воображение рисует по туману, как по холсту, близкий горизонт замыкает бескрайние просторы в уплывающий под ноги шар - еще чуть-чуть, и мы обогнем планету. Да-а, мечта обежать земной шар явилась главной побудительной причиной нынешнего пробега. И именно сейчас на этой пустынной дороге я ощущаю вкус кругосветки: вот оно как..., вот так это происходит у Ольсена с Коротковым, которые бегут сегодня где-то на границе Свердловской и Тюменской областей, вот так это будет со мной через двадцать лет.
До Даниловки дорога несколько километров тянется в гору. Мне это нравится. Возможно, работают другие мышцы, которые на равнине бездельничают. Маршевые же "двигатели" как бы отдыхают. Мышцы разогреваются, стеклянные ноги постепенно превращаются в деревянные, резиновые, наконец, совсем перестают ощущаться - отошли родимые. За спиной остаются полтора часа и 12 километров, возле Даниловки устраиваем 2-й завтрак прямо на обочине. Заслужили. Оглядываемся. Туман рассеялся и взору предстают неприхотливые не изменившиеся с советских времен деревенские дома, и даже избы, по окраинам села ряды покосившихся изгородей, приземистых ферм, старой сельскохозяйственной техники. За селом возле лесочка белеет 2-этажная, по-видимому, старинная усадьба. И в обе стороны до горизонта - распаханные поля. Просторно то как!
Подкрепленные желудки и разогретые ноги поднимают настроение - бежим дальше. Даже болтовня Блажнова не надоедает - всю дорогу он о чем-то говорит, такое ощущение, что наконец-то обрел в моем лице достойного слушателя. А я не достойный - просто спокойный и ...непробиваемый - до тех пор, пока Сергей локтем не притирает меня к обочине, как к стенке, дескать, слушай, с тобой же разговариваю. Я выныриваю из грез, оттираю его обратно - вот твоя половина дороги, вот моя, и не трись возле меня. На память приходит эпизод из фильма "Они сражались за Родину", когда так же беззлобно на марше поругивались два бойца из противотанкового расчета. Сергей если и обижается, виду не подает. Весьма предупредителен и тактичен, в отличие от меня. Позавчера по дороге в Татищево я пытался поговорить с ним о нем самом, но моей интеллигентности хватило ненадолго. - Даже бег стал серым и неинтересным, - задетый за живое взмолился Блажнов. Я оставил его в покое. Теперь он, как и обещал, напрашиваясь в напарники, последовательно достает меня. Я ему благодарен... отчасти - это развивает во мне терпимость. Н-да,.. уже на третий день. А в кругосветке придется провести три года. Нет. Только одиночное путешествие - твердо решаю я за двадцать лет вперед. Не подумайте чего дурного, Сергей меня совсем не раздражает. Я фактически ничего и не слышу. Меня напрягает другое - а вдруг он обижается на мою невнимательность. Не хочется обижать людей вообще, друзей в частности, тем более из-за каких-то дурацких ритуалов под названием этикет.
Начиная с Даниловки дорога вся разбита и фактически такой же остается до Медведевки, дальше, после прямого поворота на восток (на углу столб: 18км) немного получше, через 4 километра налево и так до развилки. Прямо уходит дорога на Большую Екатериновку, направо - на Прокудино, куда нам и надо. Я удивляюсь наличию километровых столбов и здесь, поскольку из дороги сначала исчезает асфальт, потом - щебенка, а за километр до села и сам грейдер. Не то трактора бездумно разбомбили, не то сельчане с умыслом растаскали. Зато гордо торчит сосновый столб с номером на жестянке "6". Все по Гоголю - "дороги и ...дураки". Я бы добавил "несчастные". Ну, как без боли в сердце смотреть на гектары и гектары брошенных не скошенных полей подсолнечника. Сергей говорит, что местные хозяйства в массе своей банкроты, денег нет даже на уборку урожая.
По окраинной непролазной грязи добираемся до вполне проходимого центра Прокудино, располагаемся возле колодца на небольшой отдых. В уме отмечаю: прошло ровно 4 часа. Снаружи по колодцу развешиваю белье, благо солнышко появляется все чаще и чаще, внутрь посылаю мятое умытое жестяное ведро, вытягиваю полным ключевой прохлады, только сверху чуть мусора со сруба плавает. Припадаю лицом, пить могу бесконечно, и куда столько влезает. Блажнов аккуратно пьет из кружки. Раскладываем скромный пикник - доедаем утреннее - все весу меньше. Со всех сторон на нас глазенье. Молча - на расстоянии. Самый смелый подошел, поздоровался (до чего ж мило деревенское обхожденье), попросил после себя порядок оставить. - Не волнуйтесь, мы цивилизованные, - отвечаю я. - И бегуны из Саратова, - добавляет Сергей, словно прощения просит, дескать, надолго не забеспокоим, убежим скоренько.
Из-за ограды близлежащего дома второй мужик на всю улицу грозно вопрошает - Что за концерт такой? - Мы туристы, из Аткарска в Петровск бежим - отвечает Сергей. Я его дергаю за рукав, а сам еще более грозно вопрошаю - Чего орать на всю улицу-то? Хочешь поговорить - подойди. - А что сами не подходите? - мужик искренне удивлен. Я тоже. Может у них порядки такие, да мне они неведомы. - С какой стати? Тебе ж надо про концерт узнать, ты и подходи. - И подойду! - логику мужик уважает. - Щас морду бить будет - шепчет Блажнов. - Не боись, - я демонстрирую невозмутимость, - мы ж бегуны, если что - "нас не догонят". Мужик крупный, в красной майке, с красным первомайским лицом и озорными глазами протягивает для приветствия шершавую задубевшую ладонь. - Здорово, мужики! - И ты будь здоров. Мы быстро удовлетворяем любопытство аборигена, как я назвал его про себя. Сергей рассказывает кто мы и что мы. Абориген оказался тезкой мне и братом местной главы администрации, с которой Блажнов был знаком по командировке.
Мы засобирались. Анатолий приглашает к себе в дом - попить чайку, да отметить праздник. Мы вежливо отказываемся. Слишком высока цена, - заболтает, не отцепишься, - говорит потом Сергей. И то верно, времени у нас в обрез, а еще грунтовку не прошли. Все же пользу абориген приносит, на прощанье фотографируя нас у колодца, щелкаю и его вместе с Сергеем. Без 5 минут 11 пешком трогаемся дальше.
Грунтовка представляет собой дорогу, идущую вдоль пашни. Идти по ней нельзя из-за грязи - два дня шли дожди. Шлепаем рядом по стерне. Решаем, что хрен редьки не слаще, и двигаемся через поле напрямик, экономя на этом около километра. Вершина дня великолепна. Все, что тяготило, мучило, опостылело в большом городе, здесь отпустило, развеяло, размягчило. Наверху ветер, облака по небу несутся галопом, крупом набегая на солнце. Внизу тишь, только шелест стерни, да стук сердца. Кругом пашенная ширь, лесополосы, в дымке крыши далеких сел и в качестве маяка для двух путников спичка водонапорной башни. Молчим. Говорить не хочется, да и нечего. Все мысли - умные и не очень куда-то исчезли. Внутренне омытые и просветленные. Вот как это бывает?! - я искренне изумлен. Давно я не находился в состоянии tabula raza - чистой доски. Сподобился, впервые за много лет. То, что это и есть цель многодневки, осознал много позже, точнее, когда писал эти строки. Вершина дня 2-го мая оказалась вершиной пробега, той главной ценностью, в поиск которой я отправился два дня назад. Читатель может резонно заметить, а как же результаты преодоления первого марафона и ста километров. Разве их покорение не приносило такой же радости, чувства очищения от мелочной суеты повседневности? Да, приносило. Трудное испытание отключало от мира, но переключало на самого себя, точнее на борьбу, на терпение - как бы не улыбались мне стоящие вдоль соревновательной трассы болельщики - мне не до них, мне бы дотерпеть эти последние километры до финиша. Как бы не были хороши березы без всякой обочины прилепившиеся к шоссе, где я отмерял сто километров, мне не до русской природы - мне только до финиша. Хотя, какие то ощущения приходили уже после... Здесь же, идя пешком по крестьянской земле, я окунулся в другой мир. Бег уже не на первом месте - мне нечего преодолевать и испытывать, бег превратился в инструмент для наслаждения от восприятия иного мира - возможно мира более истинного, нежели тот, которым живем повседневно.
Через час, очищенные духовно, очищаемся телесно в Студеном роднике. Студеный родник не просто достопримечательность - он знаменитость и полагаю единственное здешнее украшение. Многие ручьи собрали в одном месте и заключили в трубу. Напор оттуда хлещет на несколько метров, встать нельзя - собьет с ног. Вода собирается в котловине и образует Студеное озеро. Именем Студеное называется и близлежащее село. Вода действительно студеная, но не мерзлющая, искупался - даже мурашек не было. Сергей говорит, что она святая. Родник благоустроен, есть ступеньки с перилами, поодаль - врытый в землю столик, скамейка. Еще дальше - большой старинный деревянный крест, почти омываемый студеным ручьем - кто-то лежит под ним и под водой. Целый час (с 12-ти до 13-ти) провели в этом тихом месте. И весь час светило солнце.
Как только собрались, небо нахмурилось, резко похолодало, не успели дойти до окраины Студеного, хлынул дождь, да такой, что пришлось срочно одеться. До Березовки еще километров пять, - где грязь - пешком, где посуше - бегом. Неожиданно оказываемся сразу в центре Березовки, которая состоит из одной улицы, протянувшейся на несколько километров вплоть до железнодорожной станции Жерновка. Рассчитываем что-нибудь прикупить в местном магазине, спрашиваем его местонахождение, - оказался далеко - не меньше пары километров в противоположную маршруту сторону. Но бОльшая забота не о том, как накормить тело, а как доставить его в Петровск. Именно это обстоятельство делало тревожным мой сон накануне, об этом я беспокоился с утра, когда "размягчал" свои ноги, об этом думаю сейчас, находясь под навесом крыльца местной администрации (Блажнов в командировке и здесь побывал - разведал укрытие). Погода совсем испортилась, начался проливной дождь с градом, - слава богу и Сергею - укрытие оказалось недалеко. Я чувствовал себя хорошо и был уверен, что оставшиеся 30 километров преодолею. Для Сергея 40 отмеренных километров было пока достаточно. Решили, как только прекратится дождь (или хотя бы ослабеет), вместе двигаться в сторону Петровска, а там автобус (вместе с информацией о магазине нам сказали и о 3-часовом автобусе) или попутка подберут Блажнова. Так и сделали. Под навесом прикончили остатки пищи, принесенной еще из Аткарска (ай да Блажнов, ай да сукин сын - опять прав оказался) - немного изюма, хлеба, сыра и по яйцу на брата и ровно в 2 часа дня, как только небо приутихло, отправились в путь.
Через 20 минут Сергея подбирает запланированная нами попутка, я сую ему рюкзак, остаюсь совсем налегке - в толстовке, трусах - без очков, документов и денег. Спина облегченно вздохнула и расправилась - как хорошо без горба-то. 10 минут наслаждаюсь бегом. Впереди показалась Ивановка, сверху опять ударил дождь - да похлеще предыдущего. Возле дороги вижу телегу, бросаюсь под нее - хоть какая-то защита - для головы, поскольку под ноги и задницу вода все равно подтекает. Меняю положение, пробую высидеть на коленях - меня хватает еще на несколько минут. Плюю, все равно не уберечься, выползаю и бегу дальше. Решение оказалось верным - дождь больше не прекращался, он только менял свой характер - то проливной, то моросящий, то с громом и молнией, то с градом. Такое разнообразие даже бодрило - в пустыне, где перед глазами только серая лента шоссе нашлись свои светлые стороны.
Через пяток километров проскакиваю Якобьевку - дождь стеной. С удивлением обнаруживаю, что бегу хорошо - по 5.30 на км. - в какой-то мере подгоняет страх - ведь мосты-то я сжег. Представляю себя где-нибудь на Чукотке, до ближайшего жилья несколько десятков километров, в кармане даже спичек нет, и спасенье только в движении. Сравнение с фантазией оказывается в пользу сегодняшнего дождя: все ж таки дорога - хоть и не везде асфальтированная, да автомобили - редко, но проезжают. Я удивляюсь, что почти каждая тормозит - водители предлагают подвезти. Они удивляются моему отказу. Одобрительно восклицают и машут рукой - меня это действительно ободряет, прибавляет энергии. Все дело в дожде - думаю я. В сухую погоду никто не останавливается, а в такой ливень предполагают какое-то несчастье, вдруг в больницу бегу, тем более, 2-е мая на дворе. Предположить иное трудно, а представить, что человек просто путешествует таким образом - в куртченке, хоть и с капюшоном, но с голыми ногами, да в десятке километров от приличного жилья, а кругом потоки воды - почти невозможно. Куртченка-толстовка все-таки полезная вещь (вновь благодарю любимую жену) - вода в ней не накапливается, а стекает вниз. Я только время от времени выжимаю подол. Поэтому, она почти не прибавляет в весе. Чтобы ветром не сдувало, капюшон закрепил банданой - ну, почти бедуин - штанов только не хватает. Ноги давно насквозь мокрые, но кроссовки хороши - не хлюпают. В общем, несмотря на погоду, по сравнению с Чукоткой чувствую себя на курорте.
Через десяток километров от Березовки песочный грейдер вперемежку с булыжником сменяется приличным асфальтом, который вдруг дает ответвление влево, причем более широкое и гладкое, поднимающееся на пригорок. Может это трасса делает изгиб? Карты с собой нет и я на несколько мгновений замираю в сомнении (любопытно, какую дорогу в сказке выбрал Илья Муромец?). Ослепительный, удивительно ровный столб света толщиной с руку фиксирует это мгновение точно посередине левого ответвления в самой верхней точке. Осеняюсь пальцами и мыслью - ни лесополосы, ни телеграфных столбов, куда же ей еще примериваться-то, заразе? Только в самую высокую часть местности - лихорадочно вспоминаю школьную физику. Сомненья прочь, ноги уносят меня прямо на север - как и по карте вроде было. Немного жутковато, - жена убьет, если меня ударит молния. Лес, да столбы вдоль шоссе успокаивают.
Около 4-х с небольшим часов я уже в 1-й Сосновке. Два десятка домов буквально прилепились к шоссе с обеих сторон. Тут же почти у каждого - колодцы. Подбегаю, бренчу цепью, черпаю ведром, жадно глотаю. В воде - желтый песок, белые камешки и бегучая смерть в капюшоне. Рядом из дома выходит женщина.
- Сынок, разве ж можно ледяную-то на таком холоде? - наполовину красное в родимом пятне лицо участливо и сердобольно. Ничего, мать, - отвечаю бодро и инстинктивно тоже участливо-осторожно (эка, природа наградила) - в моей топке такая температура, что никакой лед не страшен. Гляжу на женщину и вспоминаю мать - как в далеком детстве в деревенской избе та топила печь - сначала щепками, потом дровами, а в конце и углем - печь только гудела и просила еще. Пожарники говорят, что при сильном огне, вода подбавляет жару, поскольку Н2О расщепляется на водород и кислород. Только сейчас замечаю в женской руке ведро. - Вы ведь за водой вышли, а я вас на дожде держу, - спохватываюсь, на прощание спрашиваю, далеко ли до Петровска, и, не оглядываясь, отправляюсь дальше. - А не далече, два-три килОметра, беги сынок, беги - вдогонку благословляет меня простая русская женщина. Кто я для нее? Появился из дождя, растворился в дожде - незнакомый, но до боли свой родной человек.
- Два-три километра, так мало? - о приближающемся городе пока ничего не предвещает - неужели за тем пригорком что-то покажется? Вроде, если я помню карту, а самое верное, отмечаю время, - впереди еще как минимум час и десяток километров. Так и есть. За пригорком показывается другой пригорок, за ним - третий, и только через пять километров появляется 1-я Березовка, где уже заметны пригородные признаки - дачи, какие-то сады, ухоженная центральная площадь, автобусная остановка, с которой до города должен был уехать Блажнов, и с которой мне вслед несется мальчишеский свист. В деревнях крытые остановки часто становятся местом тусовки молодых ребят - в сегодняшний дождь и праздник это тем более актуально. Подогретой спиртным молодежи разгуляться негде и пробегающий мимо человек привносит разнообразие в рутину водки (пиво это городская роскошь), семечек и мата. Современная молодежь про "бегущее Динамо" (из "Джентльменов удачи") не ведает и не спрашивает, а потому приветствует спортивных людей на свой манер. На всю площадь раздаются характерные русские звуки. Я пытаюсь сообразить, что является связующим - междометия для мата, или наоборот? - Эй, ..., ты, ..., ...., ...., стой! - наконец понимаю, что ребята просят остановиться с целью пообщаться в теплой дружественной обстановке. Сожалею, что не могу оставить им свой автограф ни письменно (все ж таки будущая знаменитость!), ни устно - мне не сравниться с ними лексиконом, и скромно, молча и достойно проношусь мимо. Как-то в семнадцать лет тогда еще пешком я возвращался поздним вечером домой и оказался возле похожей автобусной остановки. Те же семечки, водка и мат. Тогда без внимания тоже не оставили, пригласили посидеть вместе. Правда, бить сразу не стали, сначала разогревали себя, подначивали меня, не торопились, предвкушая удовольствие. До сих пор сожалею, что испортил им праздник - резко вырвался из кольца и рванулся по ночной дороге в сторону дома. Неожиданность принесла мне фору в 20 метров, которые четверка преследователей (как показал фон неба на пригорке) так и не смогла сократить, а метров через пятьсот, полагаю, отстала - перестал слышать топот, впрочем, точно не знаю - два километра до дома несся как в последний день своей жизни. Сегодняшняя компания соревноваться со мной не стала - у меня оказался сильный покровитель - дождь.
Пересекаю Петровский тракт на Москву, здесь ни праздник, ни погода не властны: на главной артерии машин - кровяных телец всегда хватает. На моей дороге все так же пустынно. Последние три километра - не шоссе, а широченная 30-метровая асфальтовая аллея с частоколом тополей - Петровский парадный вход. Забегаю в город, быстро ориентируюсь: до пересечения Ленина - Гоголя, где находится сегодняшнее пристанище, не больше полутора километров. Неожиданно людно, словно кадр сменился - дома, машины, прохожие под зонтами, я с голыми ногами. Вот и гостиница с выбегающим навстречу Блажновым.
- Ура-ааа! - приветствуем мы друг друга, словно год не виделись. - Ты чего так быстро? - вопрошает Сергей. - Меня гнали вода небес, огонь молнии и медные трубы охочих до общения людей - мысль сформулировал уже сейчас, тогда же просто ответил, - Страшно было, вот и гнал.
17.30. График опередил на полчаса. Неужели позади 70 километров? Впрочем, пока не до рефлексии. Не поднимаясь в номер, иду в душ - слава богу и Петру - вода горячая и с напором. Скидываю с себя все вещи: их прополаскиваю, себя отогреваю - за три дождевых часа уже намылся. Сергей приносит мне сухое и тоже собирается помыться. Тут то вода и заканчивается. Я улыбаюсь, слегка сочувствую, возможно в самой глубине души испытываю чувство вины. Надо же! Сделал из приятеля Санчо Пансо - и вещи мои неси, и гостиницу обеспечь, и продукты купи. А как есть, то под столом, спать - у порога, мыться - холодной водой. Сергей расстраивается не сильно и не долго, скоро вновь улыбаясь, рассказывает, как он добирался до города. Подобравший его уазик-фургон не имел сидячих мест - голый металлический пол, где даже держаться было не за что. Разве только за полумертвого от алкоголя жителя не то просто Березовки, откуда мы взяли дневной старт, не то 1-й Березовки, куда ехала оказия. Житель на полу не сидел - он лежал и ему было хорошо. Сергею - терпимо. В качестве платы за проезд водитель получил Блажновский рассказ о саратовском марафонском движении, сегодняшнем пробеге и молодцах-участниках.
На город посмотреть некогда, а самое главное - нечего одеть - все сырое. Накинув мокрую куртку Сергея, стуча зубами от холода, с трудом перехожу улицу до магазина с нашим ужином. Единственное спасение в ледяной избушке номера - шерстяные одеяла, - завернулись с головой, в ладонях горячий чай. Долгожданное блаженство. Я думаю о завтрашнем, Сергей подводит итоги сегодняшнего. Меня пока заботит одна мысль - нет ничего сухого, и к утру не будет. Главная проблема - носки. Рассматриваю свои распаренные красные ноги, еще пара-тройка заплат не помешает - ладно, приклею утром. Блажнова заботит религиозный вопрос. Сергей выдвигает теорию божественной помощи, которая была нам сегодня оказана. Незаметно фыркаю. Думаю, природа таких рассуждений понятна - придать дополнительную значимость собственному делу, дескать, и бог помогает, значит дело благое. Буквально так выскажется позже Александр Задворный. Я слушаю Блажнова и "горячо" поддакиваю - благоприятных совпадений было действительно много. Правда, все они были связаны с одним - погодой. Во-первых, грунтовку, а точнее, пашню от Прокудино до Березовки мы успели пройти до дождя. Во-вторых, редкое солнце побаловало нас теплом именно во время этого перехода и последовавшего за ним уикенда возле Студеного ручья. В-третьих, в Березовке мы успели спрятаться под навес буквально за миг до ливня с градом. В-четвертых, Блажнова подобрала попутка в последнюю дождевую передышку, тем самым сохранив сухими хотя бы наши рюкзаки. Наконец, хотя бы одному участнику в качестве десерта дня достался горячий душ - прибеги я на 15 минут позже - остался бы без сладкого.
В целом, мы довольны сегодняшним днем. Сергей на третий день преодолел сорок километров - хороший задел для нетренированного организма. Я после утренней калечности ног оставил позади семьдесят километров и чувствую себя огурчиком. А наше душевное состояние после бездорожных просторов межрайонья и святой воды Студеного ручья просто великолепное.
Позавчера и вчера перед сном я еще пытался что-то писать, закладывая основу этой истории. Сегодня сил уже нет, да и холодно вытаскивать руки из-под одеяла. 21.30. Спать!
День четвертый - 3 мая 2004г.
Главная новость утра - "нормальные ноги". В 5.30 приоткрываю глаза и осторожно потягиваюсь - обычно мышцы на такую побудку реагируют тянущей болью, встать с постели - проблема, ноги в коленях не гнутся, требуют костылей. А сегодня все нормально, боль и каменность куда-то исчезли, даже не верится. Сообщаю об этом Сергею, тот добавляет сей феномен к вчерашнему списку божественной помощи. Я же полагаю, что к 3-му дню просто адаптировался и разбежался. Завтрак с зеленым чаем вошли в традицию, больше не привередничаю - ем все, что естся, с собой ничего не возьму. Побегу налегке, без рюкзака. Сергей уговорил воспользоваться его поясом-подсумком. В него поместились паспорт, деньги, бутылочка с водой и телефон.
Еще с вечера решили, что Блажнов по апробированной схеме поедет в Новые Бурасы, в качестве квартирьера обеспечит ночлег и побежит навстречу. Сергей несколько колебался, было видно, что ему хотелось бежать с самого начала, но я уперся. Одно дело - бежать по известному маршруту, как вчера, другое - по тому, где никто никогда не бегал. Но главное сомнение было в физической готовности Сергея преодолеть полную дистанцию. А это - 60 километров. Решив подсластить пилюлю, соглашаюсь на его вариант - бежать через Гремячку и Лох. Пусть поначалу дорога неизвестная, зато от Гремячки до Новых Бурас по отзывам Задворного вроде хороша. В неизвестной части пути я заметил некоторые недостатки. Первый - довольно длинный участок до Гремячки почти в 40 километров и почти без сопровождения в виде жилищ. А значит - отсутствие придорожной халявной с точки зрения веса воды. Второй - отсутствие кусочка карты километров в двадцать - ведь я не планировал бежать этим путем. Белое пятно, конечно, интриговало - видимо вчерашних водяных приключений показалось мало. Наконец, этот маршрут как и вчерашний оказался тоже более длинным - если не на десять, то на пять километров точно.
Не состоявшееся накануне знакомство с Петровском мы наверстываем с утра, по пути на автовокзал. Блажнову нужен билет на автобус до Новых Бурас, мне - время и место нашего рандеву в пути, которые я смогу вычислить по билету. Автовокзал - громко сказано - представлял собой строительный вагончик с метровым закутком и кассой. Оказалось, искомого автобусного маршрута нет. Благо, железнодорожный вокзал был на этой же площади, где стояли, полагаю, главная достопримечательность города - водонапорная башня петровских времен, да сам основатель в традиционной позе. В аналогичной позе подле него с мыслями о величии сфотографировался и я. Петровск и Аткарск города-братья, только первый на год старше, оба были основаны на реке Медведице в самом конце 17-го века с целью защиты от кочевников.
Первое столетие Петровск также как и Аткарск горел, также был отстроен в едином стиле. Широкие улицы, 2-3-этажные дома в центре, и, возможно, более промышленный вид. Или так показалось, поскольку мы остановились в промышленном районе и в гостинице с пролетарским названием "Молот". Людей здесь живет столько же - чуть больше 30-ти тысяч человек.
На вокзале выяснилось, что есть электричка, которая идет до Бурас, только без приставки "Новых", до коих от станции еще десяток километров. - Там ходит автобус, - успокоила кассир и выдала билет на 9.40. Пока же на часах 6.40, с вокзальной площади и стартуем. Сергей провожает меня до окраины. Через пару километров город заканчивается, перед нами пара дорог и пара женщин-советчиц. - На Гремячку?? - выразила сомнение первая, - не-е, там дороги нет, вона какие дожди прошли, вы утоните. - Вам надо налево и вдоль железки, - советует вторая. Разворачиваемся и бежим обратно в гостиницу - надо нарисовать новый маршрут, боюсь заблудиться. Заламинировання карта слишком большая, в подсумок не лезет. На листочке рисую схему с ориентирами и названиями деревень. В уме запоминаю, что идут они ровным чередом через каждые пять километров: Антиповка, Бобровка, 2-я Березовка, Вязьмино, Кутьино. И только Вихляйка, где я планирую сделать обеденный перерыв, на пару километров дальше. Итого, до Вихляйки с единственным пересечением железной дороги 32 километра. До финиша в Новых Бурасах останется 28.
- Зря ты вернулся - говорит Сергей, - пару лишних километров себе заработал. Я для видимости сердито молчу - видно, судьба такая - коль свяжешься с Блажновым, - будешь стартовать два раза и бегать лишнее. - Да нам еще повезло, - Сергей пытается меня задобрить, - не встреть мы тех женщин, шлепал бы сейчас по грязи. Вот тебе еще один пример божественной помощи! - Ладно, поживем - увидим, - философски миролюбиво замечаю я. Бодрое настроение непоколебимо. К хорошему физическому самочувствию добавляется и хорошая погода - солнца нет, но нет и дождя, облака высоко, и обещают уйти совсем.
Уже без Блажнова заново стартую в половине восьмого. Сразу за гостиницей идут ряды уличного базара, где вовсю хозяйничают утренние торговцы: разгружают камазы, подводы, тележки, делятся новостями, с любопытством смотрят на голоногого бегуна в толстовке. Дальше через пару километров знакомый выезд из города и неширокое почти дачное шоссе. Ну, вот наконец-то я один - все треволнения вместе с городом, людской суетой и преданным Блажновым позади. С каждым километром на душе хорошеет. Дорога свежевымытая, настолько чистая, что обедать садись, в целом ровная без сильных перепадов высоты. Это от того, что справа в полукилометре тянется железная дорога, которую по горам не пустили бы. Железка спрятана за густыми посадками - разок прошумел поезд, вагонов не видно. Слева - низины, по-весеннему раскрашенные во все оттенки зеленого. Зелень где-то еще пробивается, едва светлая, а где-то уже налилась темным изумрудом. Впрочем, и серых проплешин распаханных полей хватает. Ни машин, ни людей. Ширь. Тишина. Раздолье необъятному миру, придорожным соловьям и мне.
Вскоре нагоняю коллегу - в стареньком зипуне, заячьей шапке-малахае дед. Ноги почему-то в видавших виды, но вполне крепких армейских ботинках (может немецкий трофей, доставшийся от отца?) бодро постукивают по дороге, узловатые руки сжимают древнюю "Суру", под рамой и на багажнике которой полные мешки с чем-то сыпучим. - Здорово отец, далеко ли до Антиповки? - спрашиваю я для приветствия и приличия, поскольку деревушку вижу сам километрах в двух. - Да рукой подать, сразу за пригорком - удивления в голосе нет, само собой разумеется, что на пустынной дороге два путника должны обмолвиться Словом. - Спасибо, - взбегаю на пригорок, вижу Антиповку - десяток домов, в один из которых, наверное, и спешит дед - обрадовать городскими припасами старуху. Деревушка провожает меня тишиной - да живет ли тут кто? Ни пенья петухов, ни мычанья коров. А может уже поздно - все-таки восемь утра.
Через пару километров вижу стелу с обратной надписью "Петровский муниципальный район", рядом "Пазик", рабочие с ведрами и кистями. - Отдохни! - кричат. Соглашаюсь, действительно пора попить водички. - Мы тебя видели еще на выезде из Петровска, - рабочие улыбаются, пользуются поводом для перекура и общения с экзотикой. - Далеко ли путь держишь?
Стоять непривычно. Как моряк после долгой качки на суше расставляю широко ноги, подсумок кручу на живот, достаю изюм, запиваю водой, рассказываю о пробеге по Саратовской области. Рабочие заинтересованно подступают ближе. Матерый, видно бригадир, кивает вниз и подшучивает, не отморожу ли драгоценные для мужчины части тела. Погода и впрямь прохладная, а пока стоим, обнаруживается довольно сильный ветер, который по счастливой случайности (по Блажнову - божественной) оказывается попутным. Что не мудрено - семьдесят процентов местных ветров западные, а мой путь сегодня - на восток. На смех мужиков отшучиваюсь, дескать, природа и выпустила их наружу, дабы от температуры тела не превратились в глазунью. В свою очередь мужики объясняют, что работают 3-го мая только потому, что кто-то из начальства предположил о возможной поездке по этим местам 1-го лица области. - Даешь лицо района первому лицу! - балагурит самый молодой. - Первой заднице! - зло сплевывают остальные и возвращаются к работе.
Я прощаюсь, неожиданно для себя с каждым за руки. Рукопожатия твердые мозолистые. - А вот руки-то у тебя слабые, - заключает старший, обняв мою ладонь своей сковородой, - ты кто хоть будешь-то? Не знаменитость ли какая спортивная? - Зато ноги сильные, - я смущенно пытаюсь вырваться из медвежьей хватки, - ну какая я знаменитость? Любитель. Стану знаменитым когда пробегу вокруг Земли. Вот тогда и будете вспоминать эту встречу. Наконец меня отпускают, желают счастливого пути. - И вам всего доброго, - я искренне тронут. Простые открытые лица с широкими улыбками и задиристыми глазами остаются позади.
Вторая деревня поболе первой - Бобровка растянулась вдоль шоссе на целый километр. Снова никого, будто вымерло все. Странно - на дороге встречаю больше людей, чем в селах. На ходу кручу подсумок, достаю бумажку - так,.. впереди еще через пяток километров Березовка 2-я. Для меня вообще-то третья Березовка, если считать вчерашние две. Задаюсь вопросом, почему наши предки так любили повторяться? Изучая карту, то и дело натыкаюсь на дубли: Ивановки, Александровки, Березовки - по несколько штук на область. По всей России можно и сотню набрать.
Трасса огибает очередную Березовку полукольцом будто окружная большого города. Хотя и село не маленькое. Забегать в него не хочу - для длительной остановки после 15 километров рано, а полбутылочки воды хватит еще на десяток. Небо совсем разохотилось - поставив солнце и меня лицом к лицу. Неужто вчера был ливень? И я прикрывался вот этим капюшоном? Впрочем, от жгучих лучей он защищает не хуже, чем от холодной воды, - соображаю я, и натягиваю его на голову. По-бедуински закрепляю банданой сверху. Поначалу непривычно. Чисто психологически трудно принять, что от жары можно спасаться теплой вещью. Быстро привыкаю - вполне удобно и комфортно. Вот почему на Востоке так любят халаты - вспоминаю я не то арабские, не то персидские сказки.
Очередные пять километров. Вязьмино. Еще пять. Кутьино. Остался последний до перерыва семикилометровый бросок до Вихляйки, где находится железнодорожная станция Подснежное. Дорога будто готовясь к решающему скрещиванию на переезде, на пару километров отходит от железки. Справа и слева поля - ни посадок, ни столбов. Солнце жарит с неба и слепит с глянца шоссе. Я словно в пустыне "Кин-Дза-Дза". Остался только бег, парящее над асфальтом тело, и поющая душа.
Навстречу солнцу я лечу,
Стучу ногами по планете.
И в упоении кричу:
Прекрасно жить на этом свете!
Распелся-разбежался - на километр меньше пяти минут. В основном благодаря тому, что бегу налегке, без рюкзака. Мысленно благодарю Блажнова за подсумок, который удобно располагается за спиной - на заднице как на полке. А без трехсот граммов воды, допитой в Кутьино, совсем легкий. Обязательно приобрету себе подобный - решаю я, и забегаю в первый же двор Вихляйки, где вижу колодец. У вышедшей хозяйки спрашиваю разрешения напиться. На бОльшее, как позавчера в Карякино (кажется, что прошла вечность) не рассчитываю и не напрашиваюсь - вид у меня бодрый, таких не жалко. Пью долго и много. Воду тоже можно смаковать - сначала касаюсь губами, медленно, нежно, как к девичьей коже. Трепет ожидания. Впускаю в рот, ощущаю ее прохладу каждой порой языка и нёба. Нега предвкушения. Горло в нетерпении ждет своей очереди. Не тороплюсь, играюсь языком, сам себя подразниваю. Наконец, рефлексы побеждают - я с облегченьем уступаю, огромными порциями не глотаю, а вливаю в себя благословенную жидкость. Хорошо!
Благодарю за воду, спрашиваю про переезд и магазин, пешком иду дальше по дороге. Время 11.20. В течение часа хочу насладиться заслуженным, как считает тело отдыхом. Единственный магазин находится не на перекрестке центральных улиц, тем более не на отсутствующей площади. Для тех, кто побежит следом, объясняю: за сто метров от переезда надо три раза повернуть направо - очутитесь во дворе бывшего жилого, ныне покосившегося дома, похожего на сарай, вдоль стеночки мимо застарелой грязи и свежего навоза проберетесь к двери, толкнете, в открывшейся избе-каморке в полумраке взглядом нащупаете прилавок, за ним продавщицу (не перепутайте с бабой Ягой), на двух квадратных метрах перед прилавком местное население женской пожилой породы...
Захожу. Радуга взглядов - от любопытства до осуждения. Покупаю напиток "Кола-Радуга" (настоящей "Колы" не бывает), ряженку и буханку свежеиспеченного хлеба, который и явился причиной собрания жильцов. Хлеб - единственный стабильный продукт, привозимый ежедневно. - Мне бы половинку, - интеллигентно по-городскому указываю я на буханку. - Мы не режем, - просто по-деревенски отрезает продавщица. - Да я сам отрежу, только нож дайте, - отвечаю... мысленно. Вслух же дежурно благодарю и ретируюсь.
Возле самого переезда нахожу тихий, спрятанный от ветра закуток возле бетонной стены, закрывающей какие-то пристанционные склады, с максимально возможным комфортом располагаюсь - бревно под зад, кроссовки с ног, носки на ветки, снедь на траву. Хлеб еще горячий, жую ломтями, запиваю ряженкой и колой. Чуть-чуть изюма. Вот и весь обед. Вкусно! Целый час наслаждаюсь покоем, солнцем и природой. Распаренные ступни на волшебном солнце регенерируют на глазах, покрываясь золотистой корочкой на вчерашних мозолях. Впрочем, озерца новых остаются. Осколком стекла нарезаю для них пластыри. Вот любопытно, как там с потертостями у Ольсена с Коротковым? Ну, мышцы, к примеру, восстанавливаются, адаптируются - сегодня сам тому свидетель. А как с мозолями? Ведь они требуют времени на заживление, которого лично мне не хватает. Слава богу, что завтра последний день - как-нибудь доковыляю. А если бы я бежал столько, сколько Ольсен с Коротковым, уже через месяц вместо ног имел бы сплошной волдырь. Наверное, они что-то придумали. Мне же помимо смены носков каждые полдня, да одевания их швом наружу ничего путного в голову не приходит. Лишь одна философская мысль крутится: "сколько от тебя убыло - столько прибыть должно".
13.00. Что-то я засиделся, размечтался, разморило так, что на сон потянуло. Хватит, пора в дорогу. Укладываю в пакет оставшиеся полбуханки, полбутылки сладкой водички (свою трехсотграммовую уже заправил), вешаю на видное место забора - авось кому-нибудь пригодится - не содержимое, так сам пакет и потихоньку отправляюсь дальше. Впереди еще 28 километров, хотя проходящий мимо обеденного закутка деревенский житель и говорит, что до Новых Бурас всего ничего - километров 18. Я еще вчера заметил, что местные жители сообщают не точное расстояние, почему-то всегда с преуменьшением, причем значительным. Женщина из Сосновки десяток километров превратила в три, а здешний мужик сбросил с почти трех десятков целую треть. Возможно, привычное становится ближе - объясняю я себе. Когда-то во времена молодости и учебы я ходил каждый день до ближайшего автобуса два километра. Поначалу это расстояние казалось значительным, и звучало как "целых два километра", потом стало привычным и превратилось в пустяк - "каких-то пару километров". Жизненное пространство деревенских жителей еще более емкое - свое село они воспринимают как квартиру, близлежащие деревни, как соседей по лестничной площадке, а районный центр, как ЦУМ на соседней улице.
Первые пять километров после перерыва разбегаюсь заново. 6-6,5 минут на километр. Не тороплюсь, в сравнении со вчерашним у меня вагон времени. Вскоре показывается Белоярский - не то колхоз, не то совхоз, не поселок же - для меня все едино - деревня, хоть и большая, даже речушка какая-то есть. Шоссе проходит посередине мимо ферм и разбито до невозможности. Надо же тракторам где-то ездить. Я уже привыкаю к вниманию местного населения, особенно молодых парней. Подобно молодым петушкам задираться любят именно они. Возможно только их природная лень да неповоротливость мышления спасает меня от преследования. Пока они сообразят, что за чудо видят на дороге, пока расспросят его, идея остановить запаздывает - я уже метров на 50 отрываюсь. Улюлюканьем и свистом они компенсируют свое разочарование.
Машин прибавилось. До обеда сталкивался не чаще одного раза в полчаса. Сейчас - каждые пять минут. За пару километров до Меркуловского вижу у обочины легковушку, парень ковыряется в моторе. - Привет! - Здорово! - Откуда бежишь?- парень вытирает руки, улыбается. - Из Саратова - я улыбаюсь в ответ. - А куда? - парень слегка шокирован. - В Саратов! - добиваю я его и бегу дальше. - А почему так? - вдогонку и растеряно звучат слова. - А потому, что Земля круглая - вспоминаю я реплику из старого советского фильма "Начальник Чукотки".
Становится жарко, допиваю воду, благо скоро Александровка, где мы с Блажновым договорились встретиться. Обращаю внимание на голые ноги - они красные, как у индейца. Н-да, оказывается ноги тоже требуют защиты. "Не понос, так золотуха" - мысленно ругаю свою непредусмотрительность. Сколько тонкостей надо учитывать в подобных путешествиях! Забудешь заклеить сосок - сотрешь в кровь; оденешь правильно носок - натрешь мозоль; не прикроешь голову - получишь солнечный удар; забудешь темные очки - ослепнешь; не намажешься антизагарной мазью - сгоришь. Слава опыту, прокололся только на последнем - все остальное сегодня сделано. В кругосветное путешествие надо будет брать какой-нибудь легкий скафандр. Где-то читал, что крутые ориентировщики из Чехии в чем-то подобном бегали на соревнованиях, у них даже трубки с водой и питанием торчали возле рта.
Вот и Александровка, до финиша осталось всего 10 километров, а на часах только 15.00. До встречи с Блажновым еще час. Он, поди, только стартовал - думаю я, и решаю не торопиться - а то обидится, что оставил его не только без впечатлений, но и без 20 километров нагрузки. Захожу в деревню, у колодца заправляю желудок и бутылку, пять минут сижу на срубе. Деревня так - деревушка в одну улочку с десятком домов. Много нежилых. Перед глазами один из них с покосившейся растрескавшейся вывеской "магазин" и заколоченной крест накрест дверью. Становится грустно, решаю встретить Сергея на дороге, а чтобы не торопиться, иду пешком. Прошагал пару километров, напарника все не видно. В низинном лесочке у ручья в затишке делаю привал - буду ждать здесь. Разделся, выбрал ракурс для контакта тела с солнцем (грудь еще не загорала) и глаз с шоссе (дабы не прозевать бегущего) и как мог распластался на пенечке. Появилась первая летающая живность, от которой я лениво отмахиваюсь. Кайф момента выше приставаний всякой мелочи. Блаженствовал не долго - минут через пятнадцать показался Блажнов. Традиционное "ура" оглашает лесок и пустынную дорогу.
До Новых Бурас осталось меньше часа бега. В мою идиллию мыслей, чувств и состояния Блажнов привносит тревогу. - Ты знаешь, а с ночлегом-то не вышло, - выпаливает он главную новость. Потом по порядку рассказывает с самого начала. Электричка опоздала. На станции Бурасы Сергей оказался только в полдень (когда я уплетал ряженку), ни автобуса, ни попутки до Новых Бурас не случилось. Сергей с двумя рюкзаками мужественно пробежался восемь километров. Нашел гостиницу, точнее то, что от нее осталось - вывеску "Светлана". Так раньше она называлась. В телефонном справочнике по Саратовской области (я по нему планировал ночевки) она и сейчас так называется. Сел на лавку и задумался, что делать? Вспомнив, что когда-то участвовал в здешних соревнованиях, пошел в администрацию. Дежурная посоветовала обращаться к Большому чиновнику. После долгих поисков обнаруженный дома чиновник разводит руками. Видно стресс на лице Блажнова был настолько очевиден, что тот разрешил оставить у него на время рюкзаки. И Сергей налегке побежал мне навстречу. - М-да, - руками развожу и я, - прибежим - что-нибудь придумаем.
За лесочком, из которого мы стартовали, вскоре начался большой лес, которым и знамениты Новые Бурасы. Есть даже свой леспромхоз. Мы наблюдаем окультуривание - сосны засажены рядами, большими шахматными квадратами - где-то уже большие, почти готовые под спил, где-то молодые, которым еще десяток лет расти, а где-то совсем юные, свежие, только-только пробились из-под земли. Другая достопримечательность Новых Бурас - горы, на одну из которых пару километров поднимаемся мы. Лес и горы - нет лучше места для житья - решают новые русские и старые чиновники. Перед селом видим застроенные окраины - усадьбы, коттеджи, дворцы - порядок на ваше усмотрение. - В один из таких мы сейчас и направляемся, - говорит Блажнов. У меня любопытство борется с настороженностью. Вот и село меж холмами - зеленое, цветущее, красивое. Время 16.15. По окраинной елочной аллее добегаем до одного из коттеджей - красного двухэтажного особняка с большим облагороженным участком, небольшой беседкой, где и сложены наши вещи. На крыльцо выходит хозяйка, приветствуем друг друга, она приглашает пообедать. Мы благодарим, просим немного времени привести себя в порядок. Та уходит, мы переодеваемся и уходим тоже. - Может все-таки надо было пообедать? - спрашивает Блажнов. - Нет, - отрезаю я, - во-первых, хозяйка пригласила нас ради соблюдения приличий, а не от души. Она даже не спустилась с крыльца и не подошла к нам поближе, а ведь это ее двор и ее беседка. И она должна была понимать нашу неловкость. На расстоянии 20 метров и высоте 3-х обедать не приглашают. - А во-вторых? - не сдается Сергей. - Во-вторых, как можно решать вторые проблемы, когда не решены первые? У меня кусок в горло бы не полез с мыслью о том, где же нам ночевать. - Ну, ладно, - нехотя соглашается, хотя и продолжает упираться Блажнов, - но поблагодарить и попрощаться-то можно было! - Моно, но не нуно! - дразню я его, - чтобы попрощаться, нужно было подойти и подняться к двери, тем самым сблизить дистанцию с хозяйкой, что против ее воли - она же к нам не подходила. Таким образом мы бы вынудили ее повторить приглашение, внутренне же поставив в неудобное положение. Будем снисходительны, уходя по-английски, мы освобождаем ее от обязательств гостеприимства, которые ей не под силу. Разве ты не заметил в ее глазах страх? Эти люди, что настроили кругом свои особняки, вместе с собственностью обрели и страх - за свое благополучие, покой, достаток, разоблачение наконец. Не на зарплаты же госслужащих возведено все это. А потому они отдалились от людей, по моему глубокому убеждению, что-то растеряли в своих душах, перестали быть россиянами. Бегущие же люди для них что враги - не только потому, что в массе своей выходцы из других социальных слоев, а и потому, что демонстрируют свободный дух. - Мы для них, что прокаженные - со своими непонятными, а потому опасными ценностями, - заключаю я, - и таких в дом, за стол? Никогда!
3 мая 2004 года в 17.00 с рюкзаками за плечами двое путешественников идут по дороге в никуда. Они еще не знают, где проведут эту ночь, не знают, что ждет их завтра, но они веселы и бодры - на двоих им девяносто мудрых лет, четыре сильных марафонских ноги и один свободный дикий дух.
Не знаю, как Сергею, а мне почему-то сейчас менее тревожно, чем вчера, когда в Березовке хлынул дождь. Мы рассуждаем о вариантах ночлега. Сергей предлагает снова пойти к администрации и расспросить дежурную. По мне же лучше бежать дальше до Тепловки, чем обращаться к властям. В уме рационально прикидываю, сколько надо обойти домов, чтобы кто-то из хозяев пустил на ночлег. Пожалуй, десятка хватит. Все же на своей земле, в России - надеюсь, не все еще заражены современным страхом против чужих. Интересно, а когда побегу вокруг света, как проявится эта проблема? В Сибири или Аляске в маленьких поселениях, отстоящих друг от друга на пару дневных этапов никаких гостиниц не будет. Значит - придется договариваться с местными жителями. А как? Здрасьте, пустите ночевать? А мне ружьем на порог. Не уверен, что удастся заранее списаться со всеми населенными пунктами - это ж тысячи. Надо будет решать проблему ночлега экспромтом. Как и сейчас. Хватит ли такта, убежденности, мягкости чтобы договориться с хозяевами? Хватит ли терпения и мудрости не обижаться на отказ? Никто не обязан предоставлять нам ночлег - ни за деньги, ни за бесплатно. Как-то выбегая на утреннюю пробежку, побеспокоил бомжа, который спал в тамбуре лестничной площадки. Впустил бы я его, если бы он попросил? Н-нет... Надеюсь, у нас с Блажновым шансов больше, все же мы путешественники, а не бомжи, хотя разницы я не знаю. Наш шанс - постараться в общении с хозяевами найти нечто общее в душах. Как часто на этой дороге я встречал людей, у которых в глазах светились и одобрение и некоторая зависть - им тоже хотелось беговой свободы. Вот такие хозяева и нужны. Платой за постой будут наши рассказы о беге, о жизни в других землях, о добре и зле, что ходят по миру.
Возле нас останавливается новенькая серая "десятка", степенно выбирается мужчина, в строгой белой рубашке, выглядит солидно:
- Это вы что ль бегуны?
У меня мелькает сумасшедшая мысль, что Большой чиновник опомнился, спросил жену, дескать, где эти бегуны, почто не обедают, да решил вернуть нас, пока мы не отошли далеко от дома. Так бывает ...в сказках, а наша история весьма прозаична и случилась в жизни. Гляжу на Блажнова, я то Большого чиновника в лицо не знаю. Вижу, что этого мужчину не знает и он.
- Мы, - отвечаем и ждем хоть какого-нибудь продолжения. В нашей ситуации любое можно рассматривать как обнадеживающее.
- Там в центре вас кто-то спрашивал, искал.
В голове сразу другая сказочная мысль - дежурная администрации забеспокоилась об участи двух саратовцев и как-то решила вопрос с ночлегом.
- А кто спрашивал-то?
- Да мужчина какой-то - невысокий, тоже с рюкзаком как и вы, в трико.
- Задворный! - возглас мой и Серегин звучит одновременно.
- Не знаю кто, ну я поехал, - мужчина в машину, машина за село. Вдогонку - эхо нашего спасибо.
Мы направляемся в центр, дабы принять в нашу компанию третьего бомжа. Мы уверены, что это Саша Задворный, поскольку тот накануне по телефону просил созвониться с ним после 11-ти и рассказать о наших делах. Саша планировал присоединиться к нам в Новых Бурасах. Я честно пытался выполнить его просьбу, для чего на протяжении 60 км тащил 80 граммов дополнительного веса, но связи в Вихляйке, что находится примерно посередине между районными центрами, не оказалось. А потом как-то все забылось. В 300-х метрах наблюдаем кособокую фигуру. - Неужто Саша? - спрашивает Сергей. - Он, он - так ходить, да и бегать может только Задворный, - отвечаю я. Наконец, расстояние сближается до различения лиц - узнаемся и оставшиеся метры мчимся навстречу друг другу, словно соскучившиеся 17-летние влюбленные. - Ур-р-а-а! - оглашают тишину сельской улицы трое мужиков. Нам не до удивления редких прохожих. - Любовь замешана на стрессе, - думаю я, - в чужом краю знакомый враг покажется другом, что уж говорить о друзьях-товарищах. Мы только что не целуемся (ох, не люблю я эти слюни), правда, обняться пришлось - я забылся и расчувствовался не меньше приятелей.