"Добро пожаловать в Красноярский район! Край голубых озер, золотых полей и нефтяных ключей".

- Любопытно, - сказал Жорка, когда свежевыбеленная стела пробежала мимо, и сбросил газ.

- Налево давай, - сказал Валька. - Во-во, туда.

- Вроде ж прямо, - сказал Шурка.

- Налево. Там еще бетонка была. Вон, видите?

- Точно, - кивнул Жорик и вывернул на бетонку.

- А, - сказал Шурка. - Ну да. А потом там будет все прямо. Точно.

Через полкилометра от бетонки отщепилась кривая, но гораздо более стабильная грунтовка, кое-где подмытая узкими лужами. И здесь Шурке надоело.

- Давай, тормози уже, - сказал он.

- Там дальше, - ткнул Валька пальцем в лобовое стекло, - места лучше. Вон сосновник, глянь. Грибов хоть залейся.

- Сосновник-шмасновник. Жорик, тормози.

Жорик послушно свернул направо и поставил машину параллельно берегу реки. Оба вышли из машины, позевывая и разминаясь. Валька остался сидеть в салоне.

- Свежо, - потянул носом Жорик и чихнул.

- Я же говорил, нужно было взять, - отозвался Шурка.

Валька зло хрястнул дверью и буркнул:

- Мы за грибами.

- Ага. Это ты, Валек, молодец, что напомнил. - Шурка лениво потянулся, затем вернулся к машине и достал с заднего сиденья большой пакет. На пригорке распяли вчерашний "Московский комсомолец"; Шурка зашуршал полиэтиленом, доставая закуску.

Спрятав замерзшие ладони в карманы штанов, Валька спустился к воде. Покурил на берегу, часто дыша на руки и любуясь морщинистой поверхностью реки. Никакого пиетета перед природой в его душе не шевельнулось - угрюмая серая речища, столь непохожая на то, что осталось в памяти Вальки с детства, теперь была похожа на наклеенную на стекло светоотражающую пленку - причем, наклеенную скверно, с частыми морщинами. Не покидало ощущение, что сама река с омерзением несет свои воды между загаженными берегами, несет потому, что нет у нее другого выбора, потому что делать новое русло нет ни сил, ни желания.

- Валек!

Он выкинул сердито зашипевший окурок в осенний речной суп - трава, сухие ракушки, мусор - и поднялся к машине. Жорик, восседая на вытащенном из машины заднем сиденье, засунул в рот половинку вареного яйца, стряхнул скорлупу с пальцев на газету.

- Рубай.

Валька поднял нож, очистил его от желтка.

- Пойду, посмотрю.

- Грибы, что ли? Да нет ничего, - сказал Шурка, взяв помидору и посолив ее прямо в рту. - Дождей же не было.

Грибники хреновы.

- Пойду, посмотрю, - повторил Валька.

- Подожди, сейчас вместе пойдем, - сказал Жорка.

Валька ткнул пальцем в сторону соснового леса на другой стороне дороги и пошел в ту сторону.

- Догоняйте.

- Если, что - кричи!

Грибники хреновы.

Валька отошел от машины метров на пятьдесят и ненадолго остановился на дороге, чтобы осмотреться - дальше местность понижалась. Холмы вокруг были похожи на полосами бритую голову: одна сторона покрыта темно-зеленым бобриком леса, плешь другой едва прикрыта редкими жухлыми пучками. За холмами желтели дешевым золотом поля. Валька приметил сосновый лес дальше по дороге и начал спускаться.

Дождей и правда было маловато, но земля была достаточно сырой. Грибник и из Валька был тот еще: вся основная наука была получена от матери в неясную пору детства, когда все, что насаживалось сверху взрослыми, отсеивалось как шум. Но в отсутствии Шурки и Жорки кое-где прилипшие на периферии сознания крохи информации восстанавливались лучше.

Спутанные косы высокой, прямой травы сменились увядшими полями ландышей с оранжевым бисером плодов. Под ногами зашуршали коричневые иголки, а над головой зашумело и заскрипело. Валька мгновенно вспомнил этот острый сосновый запах, вспомнил и то, что когда-то очень его любил, но никому об этом не говорил, потому что мальчику его возраста в те времена положено было любить турецкие жвачки и фильмы Чак Норриса, но никак не осенний лес.

Валька чуть прикрыл глаза, медленно вдохнул полной грудью, слишком поздно заметив несколько мятых газетных квадратов под деревом.

Он чертыхнулся и пошел наугад, направо.

Лес оказался всего лишь посадкой; деревья были - если глядеть снизу - примерно одной высоты - крашенные словно по трафарету: черные снизу, светло-коричневые в середке и богато-зеленые наверху. Посадка была старой и от того казалась пустой и голой - впереди далеко видно. Еще издали Валька увидел неаккуратный штабель деревьев, рядом - куча обрубленных веток; часто попадались лосиные кормушки. Лес в этом месте был вытоптан и помечен интенсивной хозяйственной деятельностью, а потому искать здесь грибы было, по меньшей мере, бесперспективно. А вот попробовать в густом молодом сосновнике - стоило.

Валька свернул туда и почти сразу же наткнулся на первый гриб. Он быстро вытащил из заднего кармана джинсов целлофановый пакет и аккуратно срезал рыжий зонт. За пятнадцать минут он нашел еще штук десять, но из них взял лишь четыре - остальные были старые и настолько червивые, что разваливались в руках. Потом минут пять гулял впустую, пока далеко сзади не засвистели дружки.

Грибники хреновы.

На шикарный свинюх Валька наткнулся на самом краю сосновника. Вот это был гриб: светло-коричневая ножка, тугая кремовая шляпка, темная в центре, с присохшей хвоей. Симфония, а не гриб.

Валька присел рядом, цокнул языком, доставая из пакета нож. Он успел сделать лишь короткий и совсем неглубокий надрез в сантиметре от земли. Как в пластилиновом советском мультфильме под толстым слоем прелой хвои, извиваясь червями, зашевелились тонкие бледные корешки и стальной проволокой обхватили руку с ножом, притянули к земле. Валька зашипел от боли, оперся второй рукой о землю, но и ее мгновенно скрутили. По джинсам что-то зашуршало, стальная спираль быстро обвила и свела ноги; Валька чувствовал, как она врезается в тело, режет кожу через плотную ткань.

Он упал на спину.

- Жо... Жо-ора!!

Холодные корешки защекотали лицо, зашевелились в ушах и ноздрях. Валька подавился криком, чувствуя теплые струйки на скулах и верхней губе. Затем мир зазвенел и оглох.

*

- Шур, свистни.

Свист завилял между деревьев, затих где-то в вышине.

- Ну грибник, а.

- Вале-ок!

- Тихо! - оборвал Шурка и приподнял руку. - Слышал?

Жорка замер, прислушался и покачал головой. Шурка быстро пошел в сторону, куда только что указывал, шаря глазами по густому сосновнику.

- Валек?

Жорка поплелся было следом, но на четвертом шаге застыл на месте. Пушистая икебана справа от него зашевелилась. Сначала появилась грязная рука, затем голова. Хрустя подминаемыми ветками, Валек полз на локтях.

- В-валек, ты чего?.. - Жорка неуверенно улыбнулся. - Мухоморов натрескался?.. Шурик!

Они подхватили Вальку под руки, поставив на ноги. Вернее попытались поставить, потому что Валька не встал. Вместо этого он заорал. Ничего в этом крике, срывающемся на визг, человеческого уже не было. Жорка разжал руки, отступил, зажимая уши, а Шурка не удержал Вальку один. Валька упал, снова перевернулся на живот и слепо пополз вперед, загребая хвою и визжа как поросенок. Ни стоять, ни ходить он уже не мог - на том месте, где должны были быть ступни, махрились мышцы и торчали розовые пеньки костей.