Аннотация: Предисловие к фильму "Не покидай..." То, что произошло до событий фильма - заговор полковника и канцлера, а также рассказ о династии бродячих актёров, хранителей волшебной розы.
Часть 1.
ИСТОРИЯ ВОЛШЕБНОЙ РОЗЫ.
Гроза застала бродячих артистов в пути, вдали от селений. Шквальный ветер едва не сорвал покрытие с фургона, раскаты грома заставили остановиться перепуганных волов. Животные, дрожа, прижались друг к другу, испуганно озираясь по сторонам, и как не старался Жан, он не смог заставить их идти.
- Но! Пошли, упрямцы! - Жан пытался идти вперед, держа волов под уздцы, затем несколько раз хлестнул хворостиной, заменявшей ему кнут.
- Все бесполезно. Полезай в фургон, Полетта, сейчас нас накроет дождем. До города мы к вечеру не доберемся: пока гроза не закончится, будем стоять, а дальше - неизвестно как, - дорогу может размыть. С этими словами молодой человек вскочил в фургон, - грубо сколоченную повозку без рессор, где Полетта успокаивала двух перепуганных детей - девятилетнюю Маргариту и восьмилетнего Симона.
Предчувствия Жана оправдались, - вскоре стало ясно, что до города они не доберутся ни к вечеру, ни завтра утром: сильнейший дождь превратил дорогу в глиняное месиво. Когда стихли раскаты грома, волы пошли с черепашьей скоростью, а дождь все продолжал лить как из ведра. Животные быстро выбились из сил, и Жан боялся, что фургон намертво застрянет в грязи; к тому же начинало темнеть, дорога становилась еле различимой. В этот безнадежный час артисты заметили свет невдалеке от дороги, там, где луг сменился рощей. Тусклое красноватое пятно не было пламенем костра, это светилось окошко дома.
- Жди меня здесь, Полетта. Я пойду, спрошу, пустят ли нас переночевать, - сказал Жан, выходя из фургона.
- Жан! Не ходи! Вдруг это разбойничий притон? - испугалась Полетта.
- Так близко от дороги? Разбойники обычно живут в глубине леса. Скорее всего, это дом фермера, - возразил Жан, направляясь к жилью. Подойдя ближе, он разглядел убогую хижину, которую трудно было назвать домом. Все же даже такое жилище казалось дворцом в сравнении с насквозь промокшим фургоном.
Когда до хижины осталось всего десять шагов, ее дверь отворилась, и на пороге остановился хозяин - отшельник-монах. Жан в ужасе остановился, не готовый к такому повороту событий.
- Добро пожаловать сын мой, под моим кровом всегда найдут ночлег усталые путники. Зови скорее сюда свое семейство, - кротко произнес монах.
- Простите, святой отец, но вы не знаете, кто я, - сказал Жан.
- Кто бы ты ни был, ты честный человек, а честному человеку нечего бояться служителя господа.
- Я бродячий комедиант. Сможете ли вы теперь...
- И что? - несколько иронично спросил монах.
- Но церковь считает...
- Церковь - это еще не Бог. Церковь смешивает грязь и чистоту, путает черное с белым, стрижет всех под одну гребенку. Церковь часто ошибается и только Бог справедливо рассудит всех. Я не служитель церкви, а слуга Божий. Иди же за своими, а я разведу огонь в очаге, - с этими словами отшельник дал Жану горящий факел, а сам скрылся в доме.
Когда артисты подъехали к хижине, отшельник помог распрячь волов, и их устроили на ночлег под навесом, заменявшим конюшню. Затем хозяин пригласил путников в дом, где в очаге уже кипела каша.
Сотворив молитву, все поужинали, а после ужина уложили спать начавших клевать носами детей. Дети быстро заснули, а взрослые тихо беседовали. При свете догоравших в очаге поленьев и масляной лампы Жан и Полетта смогли хорошо разглядеть отшельника - это был мужчина лет пятидесяти, аскетического вида с суровым лицом, но добрым и пронзительно-глубоким взглядом черных глаз.
- Мы так вам благодарны, отец, - робко произнесла Полетта, если бы не ваша доброта, мы ночевали бы на дороге, завязнув в грязи, и дети, наверное, простыли бы под дождем...
- Дочь моя, разве бы ты на моем месте поступила иначе?
- Но ваше положение...
- Оно обязывает оказывать приют.
- Простите, отец, вмешался Жан, но с нами такое случилось впервые - вы, священнослужитель, и вдруг пустили нас на ночлег. Вы называете себя слугой Божьим, - но все монахи и священники называют себя так, и они часто выгоняли нас из маленьких деревень, угрожая крестьянам, хотевшим пустить нас переночевать, отлучением от церкви.
- Прости, господи, им их прегрешения... Они заблуждаются.
- Скажите, отец, почему церковь нас преследует? Разве в нашем ремесле есть какой-то грех? Мне кажется, мы не делаем ничего дурного.
- Актерство - это не ремесло. Это искусство. Запомни, сын мой. Не ремесло...Искусство или убийство... Только вы убиваете не тела, а души. Церковь не понимает разницы между искусством и убийством души, вот и преследует всех подряд актеров.
- Не понимаю, отец... Объясните, в каком случае это искусство, а когда убийство души? Ведь не может же это быть одним и тем же?
- Ты правильно рассуждаешь, сын мой. Все зависит от пьесы, которую ты играешь. Смогут ли научиться чему-либо зрители, видевшие твою пьесу?
- Научиться? Как это?... Чему может научить пьеса?
- Вот видишь, сын мой, как для тебя все сложно. Настоящее искусство возвышает людские души, и заставляет задуматься о смысле жизни. Искусство делает людей добрее, честнее, облагораживает душу. Искусство - это та же религия, оно учит нас правильно жить. На примерах персонажей пьес мы должны учиться поступать благородно и не допускать греховных деяний. Даже если в пьесе побеждает зло, зрители должны почувствовать отвращение к марионеточному злодею и бороться с его проявлениями в своей душе. Ведь в каждом из нас живет и демон, и ангел. Теперь тебе понятно? Есть ли подобные пьесы в вашем репертуаре?
- Боюсь, что нет...
- Так я и думал, - со вздохом ответил отшельник, - ты развлекаешь публику пошлыми глупостями. Зрители посмеются над твоим спектаклем, но душа не получит ничего. Пьеса разбудит не совесть, а низменные инстинкты. Вот за это церковь и преследует вашего брата.
Жан некоторое время молчал, глядя на красные угли, тлевшие в очаге.
- Ради Бога, объясните мне, как можно написать хорошую пьесу? Драматург из меня никудышный, боюсь, у меня вовсе нет дара. Но и убивать людские души я тоже не желаю. Наверное, я много зла причинил людям, сам того не понимая.
- Нет, сынок, еще не причинил, и надеюсь, не причинишь и в дальнейшем. Если ты хочешь, я научу тебя служить подлинному искусству.
- Постойте, отец! Я вот еще что хотел спросить: может мне бросить актерство? Я ведь актером стал случайно, а родился в семье лавочника. Отец мой хотел, чтобы я выучился в городской школе грамоте, и стал помогать ему в лавке. Матушка моя умерла, когда мне исполнился год, и отец женился во второй раз на молодой вдове с ребенком. Когда мне исполнилось семь лет, батюшка мой умер, взяв с мачехи клятву, что она меня будет растить, как своего родного сына. Но через две недели после смерти отца мачеха выгнала меня на улицу, обвинив в краже трех золотых из ее кошелька, - хотя я уверен, что это сделал ее сынок. Мне пришлось бы стать попрошайкой или вором, если бы меня не подобрали бродячие актеры. Они стали моими вторыми родителями, но не оставили мне в наследство своего таланта. Может быть, я и не должен выступать на площадях?
- Нет, сын мой, если так случилось в твоей жизни, значит, сам Бог велел тебе стать актером, и по его святой воле ты пришел ко мне. А насчет таланта... могу сказать тебе, что талант - это труд. Следуйте за мной, дети мои! - с этими словами отшельник вышел из хижины. Жан и Полетта пошли за ним.
Дождь кончился. Высоко в небе стояла полная луна, ветер гнал рваные клочья облаков. Было прохладно, и Полетта, дрожа, закуталась в шаль. Мимо хижины протекал ручей, его вода бурлила после ливня. Отшельник повел артистов вдоль берега ручья вверх по течению, и вскоре артисты почувствовали странный, ни с чем не сравнимый горьковатый аромат, разносившийся в воздухе. Жан и Полетта не смогли понять, какое растение может так благоухать, ничего подобного раньше они не чувствовали. Идти пришлось совсем недолго. В двадцати шагах от хижины отшельник остановился у родника, о которого и начинался ручей. Возле родника был небольшой розовый куст, на котором цвела единственная роза. Приглядевшись, артисты увидели, что она голубого цвета, и поняли, что это ее аромат они почувствовали издалека.
- Семена этого кустарника я привез из святой земли, - промолвил отшельник. - Там есть похожий куст, но только огромный, в рост человека. По преданию, его посадил ангел. Куст редко цветет, и редко на нем вызревают плоды. Но тот, кто подойдет к нему во время цветения, и вдохнёт аромат роз, разучится лгать. Если принести цветок в дом лжеца, он выдаст все свои тайны, не сможет молчать, даже если захочет. Я поздно приехал к кусту, розы отцвели, но остались семена. Одно из них я привез сюда, в Абидонию. Три года назад я посадил плод у родника, но он не дал всходы. Я думал, что он погиб, но этой весной из земли показался росток, и за неделю вырос куст. Позавчера на рассвете... - отшельник немного помолчал, затем решительно продолжил, - позавчера на рассвете я услышал голос, звавший меня. Я вышел из хижины и увидел, что здесь стоит ангел. Он сообщил мне, что через три дня я должен буду отдать цветок человеку, который придет во время дождя. Наверное, это и был тот самый ангел, что посадил куст розы в Святой Земле.
Жан и Полетта поверили отшельнику, - в двенадцатом веке все верили в существование ангелов, и никто не считал человека, видавшего ангела, сумасшедшим.
Актеры молча любовались чудесным цветком, аромат которого вызвал воспоминания о былых счастливых днях, и несбывшихся надеждах. По щекам Полетты заструились слезы.
- Что с тобой, милая? - спросил Жан, обняв жену за плечи.
- Я не могу скрывать больше, я так мечтаю о ребенке... Почему у меня нет детей? За что Бог так наказал меня?
- Ты же всегда говорила, что не хочешь рожать детей? - удивился Жан.
- А ты верил?! Как ты наивен, Жан! Каждая женщина мечтает о детях. Все годы, прожитые с тобой, я скрывала, что несчастна... из-за того, что... - не договорив, молодая женщина горько расплакалась.
- У вас нет детей? А как же те, что спят сейчас в хижине? - удивился отшельник.
- Это наши приемные дети, - пояснил Жан. Их мать умерла, а отец, горький пьяница, выгнал детей из дома, чтобы не тратить деньги на их пропитание. Судьба Маргариты и Симона похожа на мою, я их подобрал так же, как меня много лет назад подобрали приемные родители. Взглянуть бы сейчас в глаза мачехи и спросить, есть ли у нее совесть! - в голосе артиста послышалось негодование.
- А говорил, что все ей прощаешь... - сказала Полетта, вытирая слезы.
- Думаешь, такое можно простить? Отец любил к ее сына, как к родного, точно он - мой кровный брат. А как со мной поступила она!.. Ладно, если бы она просто плохо ко мне относилась, но ведь она выкинула меня на улицу!
- Дети мои, успокойтесь! - сказал отшельник, обняв супругов за плечи, - Бог вас слышит. Твоя мачеха, Жан, думаю, уже наказана. А дети у вас будут, но только если вы станете выполнять миссию, возложенную на вас Богом. Вы будете служить искусству. Догадались, зачем я привел вас сюда?
Артисты недоумевающе покачали головами.
- Сейчас вы неожиданно для себя рассказали то, о чем всегда предпочитали молчать.
Жан и Полетта переглянулись.
- Да, это так, - ответил Жан. - Это что, запах цветка на нас так подействовал?
- Да, сын мой. Эта роза заставила вас открыть правду, хотя ваша ложь была безобидна. Но сколько злодеев молчат о своих преступлениях, сколько зловещих тайн сокрыто под масками благочестия и добродетели! Как страдают их невинные жертвы, несчастные оболганные люди! Кто-то, не совершив ничего дурного, навек утрачивает свое доброе имя, другие сидят в тюрьмах за чужие преступления, а те, кому повезло меньше всех, будут безвинно казнены. Уже потом, когда станет слишком поздно, правда все же выйдет наружу, но тогда сложно будет что-то исправить, лишь только добрые имена честных людей будут восстановлены. Правда всегда победит, но, - сколько несчастных падут жертвой клеветы! Эта роза не в силах уничтожить всю ложь на свете, но она все же может спасти многих несчастных. Сорви цветок, Жан!
Жан взялся рукой за стебель, думая, что придется срезать цветок, ведь стебли роз очень прочны. Но стебель сам отделился от куста, и цветок остался в руке артиста.
- Это знак, что я поступаю правильно, - сказал отшельник. - С этого дня роза неразрывно связана с вашим родом. Через несколько дней она засохнет, но волшебной силы не потеряет. Ты, Жан, напишешь пьесу, в которой злодеи попытаются построить свое счастье и благополучие, оклеветав хороших людей. Засохшую розу будешь использовать как реквизит. Именно она по ходу пьесы заставит лжецов проболтаться. Увидав твою пьесу, зрители поймут, что ложь - непрочный фундамент для замка мечты, и здание, построенное на лжи, рано или поздно рухнет, ибо правда сильнее лжи, она всегда побеждает. А те, кто не поймет смысла вашей пьесы, позже убедятся в этом на опыте, если, конечно, уже в жизни совершат зло.
- Боюсь, что не смогу написать хорошей пьесы... - неуверенно проговорил Жан.
- Для начала напиши хоть самую простую! А позже могут произойти события, на основе которых ты напишешь новую, правдивую пьесу, и она будет гениальной! Главное, не отчаивайся! И если вы будете играть эту пьесу, ваш род продлится. У вас обязательно родятся дети, но они должны продолжить ваши традиции: они так же станут играть эту пьесу - тогда и у них будут дети. Ваш род прославится - потомки ваши будут талантливыми актерами и драматургами. Много интересных пьес будет сыграно вашими правнуками, но они не должны забывать про пьесу о розе. Если они перестанут играть эту пьесу, посчитав ее бессмысленной, то ваш род угаснет.
- Но если пьесу в течение долгого времени будем играть мы, затем наши дети и внуки, то боюсь, что как бы она не была хороша, она все же надоест зрителям, - возразил Жан.
- Есть пьесы, которые не надоедают в течение многих столетий, - ответил отшельник. - Что касается вас, то вы всегда можете написать новую пьесу, с другим сюжетом, другими героями...
- Другой ложью, - продолжил мысль отшельника Жан.
- Ну вот, ты и сам догадался. Но в финале снова будет задействована эта роза и она заставит злодеев открыть правду. Этот финал должен быть неизменным, сколько бы пьес не написали вы и ваши потомки. Вот миссия, возложенная Богом на ваш род.
- Благодарю вас, отец, - ответил Жан с низким поклоном, - теперь я знаю, для чего живу на этом свете.
- Подожди, я не сказал тебе главного. Ваша помощь людям не ограничится правдивыми спектаклями. Сама роза будет помогать тем, кого встретят на жизненном пути ваши потомки. В те дни, когда будут твориться величайшие несправедливости, ложь достигнет своего апогея, и чья-то чистая душа будет безвинно страдать, не в силах противостоять подлости и клевете, произойдет чудо: сухая роза оживет, и ее запах развяжет языки лжецов. Правда, чудеса будут происходить редко, всего раз или два в столетие, а все потому, что редко страдают невинные люди. Часто мы слышим о том, что человек, к примеру, невинно осужден, но это бывает наказанием за его тайные грехи. К тому же, большинство могут сами отстоять справедливость, да только не все хотят бороться за свои же интересы. Роза будет помогать только тем, в ком не будет эгоизма, кто, защищая себя, не поставит под угрозу жизнь ближних. Вы, дети, сами понимаете, что подобные люди редко встречаются, - хотя, мне кажется, что вы и сами такие...
Отшельник немного помолчал, и взгляд его стал каким-то странным, точно перед собой он увидел события далекого будущего.
- Роза будет оживать редко, но все же она совершит много чудес. Настанет день, когда она спасет наше королевство, вернув ему законного короля. Правда, вы этого не увидите, - это произойдет в далеком будущем, через несколько столетий.
- Как можно спасти королевство, вернув короля? - удивилась Полетта. - Мне кажется, что нынешние короли нашей страны - это ее величайшее горе. Не зря же она зовется Абидонией!
- В самом деле, отец, в таком случае получается, роза спасет не только королевство, но и поможет тому королю? - спросил Жан.
- Да, сын мой, это так.
- Но вы же сами сказали, что роза поможет только очень хорошему человеку. Разве король может быть таким?
- Я знаю, вам трудно поверить в это, но так будет. Только до того времени мы не доживем.
Артисты немного помолчали.
- Если мы сумеем сделать все, так как вы сказали, отец, то в старости мы будем знать, что прожили свою жизнь не напрасно, - произнес Жан.
На другой день дорога полностью высохла, и артисты, сердечно простившись с отшельником, тронулись в путь, увозя с собой розу, которая увядая, превратилась из голубой в бледно-розовую. Вскоре Жан сочинил пьесу, которую они стали играть в каждом городе.
Сюжет был прост: злодей, полюбив красавицу, загнал в долги ее отца, угрожая старику тюрьмой. Негодяй согласился простить долги несчастного при условии, что его дочь выйдет замуж за кредитора, и ради спасения отца, несчастная девушка согласилась на ненавистное замужество. К счастью, добрый волшебник дал возлюбленному девушки розу, которую юноша вставил в букет невесты. По дороге в церковь роза расцвела, и злодей сознался в своих многочисленных преступлениях. Свадьба была расстроена, негодяй приговорен к повешению, отец девушки выпущен из тюрьмы, и влюбленные сыграли веселую свадьбу.
После долгих странствий артисты вернулись в тот город, где некогда подобрали на улице детей, и там успехом сыграли свою незамысловатую пьесу, - но после окончания спектакля их арестовала городская стража по обвинению в похищении Маргариты и Симона. К счастью, перед тем как был наложен арест на их имущество - фургон и ящик с марионетками, дети успели достать и спрятать розу.
Выяснилось, что затесавшись в толпу зрителей посмотреть спектакль, пьяница-отец узнал своих детей, и поспешил донести городской страже о похищении Маргариты и Симона. На суде он стал утверждать, что выгонял детей из дома в шутку, желая припугнуть, ибо они вывели его из себя своими шалостями, - но глупые дети не поняли папиного юмора, и решили, что не нужны любящему отцу. Они не вернулись домой и стали просить милостыню, а встревоженный отец тем временем искал их по всему городу. Наконец кто-то сообщил ему, что разбойники-комедианты уговорили несмышленых детей стать такими же бродягами, как они сами, и увезли Маргариту и Симона из родных мест в своем фургоне.
Судья не верил показаниям артистов и самих детей, - он был уверен в правоте отца. Казалось, ничто не спасет Жана и Полетту от тюрьмы, но... в суд Маргарита принесла розу, спрятав цветок под складками своего плаща. Роза ожила, став снова голубой, и все почувствовали ее аромат. И тут отец Маргариты и Симона неожиданно для себя рассказал, что выгонял детей из дома, вовсе не думая шутить. Три месяца он жил, не вспоминая о детях, и не испытывая угрызений совести, но неожиданно к нему пришел управляющий его тестя, и сообщил, что старик недавно умер, завещав свое состояние внукам. Зять и тесть почти не знались, ибо дочь богатого человека вышла замуж против воли отца за бедняка, оказавшегося вдобавок еще и пьяницей. Опустившийся человек даже не удосужился известить своего тестя о смерти дочери, но старик знал, что у него есть внуки, которым он решил оставить наследство, назначив их родителей опекунами. Однако при отсутствии детей отец не имел права распоряжаться наследством, и теперь поиск детей стал главной целью жизни негодяя. Сейчас, разыскав детей, он решил вернуть их в семью, чтобы спокойно и сыто жить на деньги покойного тестя.
После таких показаний судья отпустил артистов, а опекуном назначил управляющего их деда, так как отец, выгнавший детей из дома, по законам Абидонии объявлялся бездетным, что было равносильно нынешнему лишению родительских прав.
Вскоре после этого приключения Жан написал новую пьесу, в которой рассказал о своей жизни, и правдивая история бродячего артиста стала невероятно успешной, спектакли собирали огромное количество зрителей.
Однажды, по окончании спектакля, под шум аплодисментов к Жану подошла старая нищенка, и, упав на колени, умоляла простить ее. В несчастной старухе Жан с ужасом узнал свою мачеху. Оказалось, что ее родной сын промотал все состояние, и втайне от матери продал дом и лавку, которые теперь принадлежали ему.
Получив деньги, он отбыл в неизвестном направлении, а старую женщину новый хозяин дома выгнал на улицу, - так мачеха повторила судьбу пасынка. Долго она пыталась найти родного сына, но нашла лишь его труп на виселице, ибо пропив деньги, вырученные от продажи дома, сынок занялся разбоем, за что и был повешен.
Увидав мачеху в столь плачевном состоянии, Жан вдруг понял, что больше не держит на неё обиды, и старуха провела остаток дней в фургоне бродячих артистов, помогая Полетте нянчить вскоре появившихся на свет долгожданных детей.
Когда исполнился год с того дня, как отшельник дал артистам волшебную розу, Жан и Полетта решили его навестить.
Но хижины отшельника не оказалось на месте. Артисты не обнаружили даже ее развалин, или фундамента. На опушке сосновой рощи не было следов пребывания человека, - ни остатков хижины, ни навеса, ни тропинки к роднику. Но сам родник остался, - тонким ручейком он вытекал из склона холма, тогда как при отшельнике - артисты это хорошо помнили, около источника был вырыт бассейн, размером с котел, в котором можно было зачерпнуть воды кувшином, и края его были выложены камнем. Ничего этого не осталось, и даже розового куста, на котором цвела год назад голубая роза.
Жан решил расспросить об отшельнике у крестьянок, собиравших ягоды на лугу. Они ответили, что отшельник жил здесь несколько лет, но год назад в одну ночь бесследно исчез вместе с хижиной, как будто его здесь никогда и не было. И только вода в источнике с тех пор стала целебной.
Жан и Полетта отправились в обратный путь, спрашивая себя, не была ли прошлогодняя встреча с отшельником сном или плодом их воображения. Но сухая роза, спрятанная в их сундуке, была настоящей, и в ее волшебной силе актеры уже не сомневались.
Еще долго колесили они по стране, радуя народ своим искусством. В старости, перестав выступать, они передали розу старшему сыну, как фамильную реликвию, и он продолжил дело родителей. В свою очередь, сын передал розу их внуку, а внук - правнуку. Так волшебная роза передавалась из поколения в поколение, продолжая совершать чудеса в те моменты, когда никто уже не верил в ее силу. Но актерский род в ее помощи больше не нуждался - роза помогала теперь людям, которые волей судьбы встречались с потомками Жана и Полетты. Однажды она спасла от казни дворянина, обвиненного в разбое, в другой раз избавила от расправы мужа женщину, оклеветанную свекровью, затем врача, обвиняемого в отравлении пациента, а также девушку, которой по обвинению в колдовстве грозил костер инквизиции. Затем графская семья призналась, что незаконно владеет имением своих родственников, так как был жив и воспитывался у крестьян прямой наследник графства, объявленный дальними родственниками потерявшимся в лесу и пропавшим без вести. Потом мачеха призналась, что хочет насильно заставить падчерицу уйти в монастырь, а другая мачеха созналась, что наняла убийц для пасынка, ради того, чтобы наследство досталось ее сыну. Ходили слухи, что однажды Роза даже изменила ход истории, - но представители актёрской династии не любили рассказывать об этом, и даже уничтожили пьесу, сюжет которой основывался на драматических событиях абидонского средневековья...
И это лишь самые известные истории о чудесах голубой розы, дошедшие до наших дней благодаря тому, что про все эти случаи были написаны пьесы, имевшие большой успех. Когда пьеса надоедала зрителям, актеры сочиняли другую, вымышленную или основанную на подлинных событиях, и так традиции актерской династии оставались неизменными в течение веков.
Часть 2
XVII ВЕК. КОРОЛЬ И ГЕНЕРАЛЬСКАЯ ДОЧЬ.
Проходили столетия, сменяли друг друга эпохи и королевские династии, и лишь не исчезала с лица земли древняя актерская династия актеров, - хранителей розы, и много ее поколений играли спектакли о Розе Правды, побеждающей ложь. Так прошло пятьсот лет.
Неузнаваемо изменилась Абидония. Династия королей-тиранов прекратила существование, и престол вновь занял достойный королевский род.
Конечно, нельзя сказать, что народ Абидонии жил сказочно счастливо, не зная горя, нищеты и не сталкиваясь с несправедливостью, - так не бывает. Райская жизнь может быть только в раю, а на земле всегда будут испытания, которые надо преодолевать. Однако все, - и граждане Абидонии, и соседи - жители королевств Пенагония и Мухляндия понимали, что Абидония уже давно не оправдывает своего иронического названия, произошедшего, как считали в народе, от слова "обида".
Но последние абидонские короли были просвещенными и образованными людьми, знавшими, что название "Абидония" происходит от слова "абии", - так называли себя варварские племена, - предки абидонцев. Короли знали и любили историю своего королевства, сколь бы жестокой она не была.
Таким был и нынешний король Абидонии - Анри II. В его правление отмечался взлет науки и искусства во всех его видах, но особенно популярным стал театр, и многие бродячие артисты выступали со спектаклями при дворе короля. Играл при дворе и Жан-Жак Веснушка, - последний представитель династии актеров-хранителей Розы Правды, вместе со своим отцом Жаком он исполнял пьесу о розе. Но это было шесть лет назад, когда жива была королева Мария, - пенагонская принцесса, старшая сестра нынешнего короля Пенагонии Гидеона. После смерти королевы все праздники при дворе прекратились, потому что король Анри тяжело переживал смерть горячо любимой супруги. Он не хотел жениться во второй раз, и это беспокоило все королевство от министров до простого народа, ибо королева Мария умерла, не оставив наследника. Покойная королева была слаба здоровьем, она с трудом выносила ребенка, но долгожданная принцесса не прожила и дня. Это горе еще сильнее подкосило здоровье королевы, и последние годы ее величество не выходила из дворца. Умерла она совсем молодой, на тридцать третьем году жизни.
Все королевство задавалось вопросом, что будет, если король, хотя он еще и молод, внезапно умрет. В таком случае государство останется без наследника престола - близких родственников у короля не было, а те, про которых говорят что они "седьмая вода на киселе", станут ожесточенно бороться за власть, и тогда не миновать смуты и гражданской войны, а гражданам Абидонии так хотелось мира и спокойствия!
***
Жан-Жак Веснушка, потомок древнего рода комедиантов, - хранителей розы, долго смотрел на сухой цветок. "Кто бы мог подумать, что этой розе уже пятьсот лет, - размышлял он, - сухие цветы за несколько лет превращаются в прах, рассыпаясь пылью, а эта роза выглядит так, будто вчера она еще была живой. Наверное, это потому, что в ней скрыта волшебная слила. Отец говорил, что ее невозможно уничтожить".
Жан-Жак вспомнил семейные предания о злоключениях хрупкого цветка. Однажды в гостинице начался пожар, и артисты вынуждены были выпрыгнуть в окно, не успев ничего взять с собой. Здание сгорело дотла, но каким-то чудом уцелел сундук с марионетками, где была и роза. Сундук не был железным, - создалось впечатление, что огонь не смог подойти близко, - пол на расстоянии фута от сундука не сгорел. В другой раз обрушился мост под фургоном, артисты лишь чудом выплыли из бурной реки. Сундук с розой вынесло на берег, и ни капли воды не проникло внутрь. А сколько раз розу пытались уничтожить озлобленные негодяи! Один пытался разрубить стебель цветка топором, и, в конце концов, разрубил, да только не стебель, а собственную ногу. Другой злодей хотел бросить цветок в костер, но роза несколько раз падала мимо костра. Закончилось все тем, что негодяй сам упал в огонь и умер от ожогов. Еще одна женщина с характером ведьмы попыталась изломать стебель розы, но непонятным образом так сильно исколола руки о шипы, что истекла кровью.
Однажды в роду хранителей розы появился человек, не веривший в ее волшебную силу, - это был прадед Жан-Жака. Он посчитал ненужным играть пьесу о розе. "Несколько столетий играть одно и то же, - какое глупое суеверие!" - думал он, продолжая хранить розу как память о предках. Вскоре молодой человек женился, но детей в семье не появилось. Так прошло пятнадцать лет. Артист был уверен, что его род угаснет вместе с ним, когда вдруг вспомнил слова отца о том, что по преданию, дети в роду будут появляться, только если артисты станут играть пьесу о розе.
За один вечер он написал новую пьесу, и через день состоялась ее премьера. А спустя год его жена родила сына.
Жан-Жак не был похож на своего прадеда, он свято верил в силу розы. Сейчас перед ним стояла нелегкая задача - надо было написать новую пьесу. Это хотел сделать отец Жан-Жака, умерший два года назад, - старик не успел написать новую пьесу из-за болезни, в конце концов, унесшей его. Пьеса, которую в течение двадцати лет играл старый Жак, надоела зрителям, и трудно было найти в Абидонии человека, не видавшего ее.
Жан-Жак Веснушка был талантливейшим драматургом: артист обладал бурным воображением, и хорошей интуицией. Он сочинил около десятка пьес, и уже после их написания выяснилось, что он предсказал события, происшедшие чуть позже с прототипами персонажей его пьес. Знакомые артиста рассказывали, что их судьба оказалась похожей на судьбу героев пьес Жан-Жака, но не все понимали, что персонажи срисованы с них самих, и даже марионетки имели сходство с оригиналами.
Жан-Жак не любил полностью вымышленных персонажей, они казались ему безжизненными. Совсем другое дело, когда герой срисован с натуры: кукла делается похожей на оригинал, и наделяется его характером, - и в таком случае это уже не мертвая марионетка, а почти что живой человек, яркая индивидуальность, личность - герой или злодей, но не безликая кукла.
Здесь и была главная трудность в написании пьесы о розе: Жан-Жак не мог найти прототипов персонажей.
Общий замысел пьесы и ее сюжет были уже давно сочинены, но не хватало самого главного - героев, олицетворяющих собой совокупность определенных черт характера: воплощение подлости, злобы коварства, зависти и жадности, которое возьмет себе в помощники одушевление глупости, тщеславия, ограниченности, лени и безволия, и станет им управлять ради собственной выгоды. Эти два злодея постараются уничтожить героя, олицетворяющего доброту, честь, благородство, ум, скромность, умение любить. Людей, отвечавших этим требованиям, Жан-Жак не встречал, особенно того, кто мог бы стать прототипом положительного героя, - но не лучше обстояло дело и со злодеями: Жан-Жак повидал немало негодяев, но похожих на персонажей задуманной пьесы, казалось, не существует на свете.
За этими размышлениями его застала молодая жена Луиза.
- Ты все думаешь о новой пьесе? - тихо спросила она.
Жан-Жак молча кивнул в ответ.
- У тебя хранится несколько сценариев пьес, написанных ранее твоими предками. Самой последней из них сто пятьдесят лет, и ее перестали играть лет сто тридцать назад, если не больше. Если ты выберешь какую-нибудь из этих пьес, то для публики она будет все равно, что новая. Может, стоит попробовать?
- Я думал об этом, тем более что все они правдивы, все основаны на подлинных событиях, и все же мне пришлось отказаться от этой идеи.
- Но почему?
- Они не современны. Зрители их не воспримут сегодня так, как двести или триста лет тому назад. Многое из того, что было обычным делом в старину, неосуществимо в наши дни. Проблемы, затронутые в этих пьесах, в наше время кажутся смешными. Подумай сама, разве сейчас возможна смертная казнь за супружескую измену, насильственный постриг в монастырь, или сожжение на костре за колдовство? Нет, я хочу показать то, что может произойти сегодня, особенно мне интересно писать о том, как хитрый и расчетливый подлец управляет ограниченным дураком, искусно манипулируя и заставляя глупого служить себе. Вот только где искать благородство? Право, мне начинает казаться, что благородство не дожило до наших дней.
- Я думаю, тебе надо подождать немного. Все придет само собой, и через некоторое время ты найдешь прототипов своих персонажей. Ты ведь не обязан сочинить новую пьесу прямо сейчас? А пока будем играть пьесу, написанную твоим отцом, - утешала мужа Луиза.
- Пока нас не закидают тухлыми яйцами, ибо зрители уже знают ее наизусть. Вчера я не успел открыть рта, как кто-то из толпы начал подсказывать мне реплики героя.
- А если не играть ее некоторое время, пока ты не напишешь новую?
- А когда я ее напишу? Вдруг это займет несколько лет? Ты же мечтаешь о детях, а если мы не будем ее играть, детей у нас не появится. Я думаю, что пока нам придется играть пьесу отца - иного выхода у нас нет. Но делать это мы будем не слишком часто - я не желаю угощаться тухлыми яйцами.
Луиза расстроенно молчала. Жан-Жак успокаивающе взял ее за руку.
- Наберись мужества и не унывай, - так говорил мой отец. Быть может, я вижу мир в темном свете, и представляю наше будущее слишком мрачным. Надо надеяться, что все у нас с тобой будет хорошо, и ни одну из наших пьес публика не освищет.
- Ваше величество, вот проект закона, который вы велели мне разработать. Изволите просмотреть?
Король взял у пожилого канцлера документ и внимательно его прочитал, затем поставил подпись и печать.
- Позволите сказать, ваше величество?
- Я вас слушаю, канцлер.
- Мне уже шестьдесят четыре года, и через год я хочу выйти в отставку. Я становлюсь стар для несения службы, и хотел бы прожить последние годы в своем родовом поместье, помогая невестке воспитывать внуков. Вам стоит задуматься, ваше величество, о кандидатуре моего преемника.
- Я вас понимаю, господин канцлер, - ответил король, - вы верно служили еще моему отцу, и сейчас заслуживаете отдыха с высокой пенсией. Но передо мной вы поставили трудную задачу - решать, кто же будет вашим преемником. В подобных случаях я опасаюсь принимать поспешные решения, а здесь идет речь о должности второго человека в государстве.
- Ваше величество, у вас впереди еще целый год! - возразил канцлер. - Я же не выходу в отставку прямо сейчас. У вас впереди много времени, чтобы подумать...
- Боюсь, что здесь и года окажется мало... А каково ваше мнение, канцлер, кто сможет исполнять ваши обязанности?
- Я думаю, ваше величество, на мое место есть три претендента: граф Нотер, - знаток юриспруденции, а так же верховный судья и главный прокурор.
- Прокурор? Молодой граф Давиль? - удивился король.
- Вас смущает его возраст, ваше величество? - спросил канцлер. - Да, он молод даже для должности прокурора, но, тем не менее, он очень умен, у него необыкновенный талант к политической деятельности, и благодаря своим исключительным способностям сей юноша получил должность прокурора - у него не было связей, которые помогли бы получить эту должность по дружбе.
- Знаю, он хорошо справляется со своими служебными обязанностями, но все же для должности канцлера...
- У вас есть еще судья и Нотер. Последний представляется мне наиболее достойным преемником. Не торопитесь, ваше величество, я не сомневаюсь, что за год вы примете верное решение. Позвольте мне еще сказать вам, но выслушайте меня не как канцлера, а как старого человека, годящегося вам в отцы. Не гневайтесь за мою дерзость, но я прошу вас жениться. Стране нужен наследник престола.
Король долго смотрел на канцлера, ничего не отвечая. Трудно было понять, какие чувства он испытывал от неожиданной просьбы канцлера. Наконец он ответил:
- Вы же знаете, канцлер, как трудно в моем возрасте найти жену. Ни один король не отдаст свою дочь за такого старика, как я.
- Ваше величество, да какой же вы старик в сорок лет? Мне бы сейчас ваши годы!
- А всем соседним принцессам - по двадцать, - возразил король, - их родители предпочтут выдать своих дочерей за молодых принцев.
- Вам не обязательно жениться на принцессе, - возразил канцлер, - законы Абидонии позволяют королю жениться на придворной даме. Если помните, в нашей истории бывали случаи, когда короли женились на девушках низкого происхождения.
- Это было по любви... Я, после смерти королевы уже не смогу полюбить другую женщину... Да и вы, канцлер, почему не женились во второй раз, после того, как овдовели в достаточно молодом возрасте?
- У меня есть дети, ваше величество, - два сына и дочь. Если бы у вас был сын, я никогда бы не просил вас жениться. Я прекрасно понимаю ваши чувства, - когда моя супруга скончалась, я испытал такую же боль, как и вы. Но вы король, вы должны жениться ради государства. В королевской семье должен быть сын и наследник престола. Простите, ваше величество.
- За что? Я прекрасно понимаю, что вы правы, тысячу раз правы, канцлер.
- Подумайте об этом, ваше величество. Разрешите мне удалиться?
Король кивком головы отпустил канцлера, а сам долго смотрел на портрет покойной королевы, стоявший на его письменном столе.
Вскоре в дверь постучали, и вошел секретарь короля.
- Ваше величество, у вас просит аудиенции графиня Катрина де Гранфавор.
- Графиня де Гранфавор? Где она?
- В малой гостиной, ваше величество. Что ей передать?
- Ничего не надо. Я приму ее немедленно, - с этими словами король, считавший, что с дамами следует беседовать в гостиной, вышел из своего кабинета.
Графиня Катрина была вдовой генерала Армана де Гранфавор, верного слуги и старого друга королевской семьи. После смерти супруга она удалилась в родовое поместье, но Анри II просил ее вернуться ко двору, когда истечет срок траура. Войдя в малую гостиную, король увидел женщину лет пятидесяти, в сером платье и с длинной черной вуалью на голове.
- Мое почтение, ваше величество, - с этими словами дама низко поклонилась.
- Рад вас видеть, сударыня, - приветствовал ее король Анри.
Он взял вдову за руку, и проводил к софе. Усевшись, они стали беседовать, как старые друзья.
- Сколько лет вы не появлялись при дворе, сударыня, три или четыре? - спросил король.
- Пятый год, ваше величество, - ответила Катрина.
- Все это время вы жили в вашем поместье?
- Да, почти безвыездно. Я иногда приезжала в Клервилль по самым неотложным делам, но простите, ваше величество, у меня не было желания появляться в обществе и при дворе. Знаю, мне следовало во время моих приездов в столицу навещать вас, но при дворе мне приходилось бы встречать много знакомых, которым надо уделять внимание, а после смерти мужа общение с друзьями стало для меня в тягость.
- Как я вас понимаю, сударыня! Если б и я мог, как вы жить в деревне в полном уединении, вспоминая мою покойную супругу. Ведь мы с вами овдовели почти одновременно.
Король и генеральша немного помолчали, вспоминая своих ушедших супругов.
- А как ваши дочери, сударыня? Они, наверное, уже совсем взрослые? - наконец спросил Анри II.
- Да, ваше величество, они уже в том возрасте, когда пора выходить замуж. Не скрою, что лишь из-за них я приняла решение оставить деревню и вернуться в столицу. Все сыновья наших соседей предпочли уехать из деревни, и если бы мои дочери остались жить там, то шансов выйти замуж у них было бы совсем мало.
- Так представьте же их ко двору, Катрина, приезжайте с ними в воскресенье вечером. В это время здесь всегда собирается общество, и много молодых дворян, сыновей знатных вельмож.
Король и генеральша побеседовали еще около часа, и Катрина отправилась домой, сообщить своим дочерям весть о том, что скоро они будут представлены ко двору.
У вдовы были три дочери-погодки: старшей, Флоре исполнился двадцать один год, средней, Эмме, двадцать лет, а младшей Оттилии - девятнадцать. По разному восприняли девушки сообщенную матерью новость: Флора не скрывала восторга, Оттилия вела себя сдержанно, но мать поняла, что девушка рада не меньше своей старшей сестры - иначе не провела бы она остаток вечера перед зеркалом, решая, какое платье надеть, отправляясь во дворец, и только Эмма с отрешенным видом смотрела в окно, - предстоящее событие ее скорее огорчило, чем обрадовало: Эмма боялась встретить при дворе барона Дени де Валлевьер, - свою первую и единственную любовь.
Поместье Валлевьер находилось по соседству с поместьем Гранфавор. Эмма и Дени были знакомы с детства, а после кончины генерала, когда вдова с дочерями переехала жить в деревню, как она тогда думали, навсегда, Дени и Эмма стали друзьями, и незаметно детская дружба переросла в любовь.
Но год назад отец Дени, маркиз де Линар, нашел для сына невесту более знатную и богатую, нежели генеральская дочь Эмма. Молодой барон покорно подчинился воле отца, женившись на Камилле Флёр-д"Оранж, но он поклялся не забывать своей возлюбленной. Эмма не считала женитьбу барона предательством, и спустя год она любила его, как и прежде. Вот только любит ли ее Дени сейчас? Вдруг жена барона заняла в его сердце место Эммы? Девушка боялась узнать, что это именно так. Сможет ли она тогда пережить предательство? К тому же встреча с Дени будет тягостна при любых обстоятельствах: увидеться после долгой разлуки и сознавать, что больше они не принадлежат друг другу и их счастливые дни безвозвратно ушли в прошлое.
Вдовствующая генеральша понимала причину плохого настроения дочери, но надеялась, что при дворе Эмма встретит новую любовь. Беспокоила Катрину и младшая дочь: красавица Оттилия по неизвестной причине не нравилась мужчинам. Молодые люди избегали красивую и умную девушку, и ни один кавалер долго не задерживался возле нее. Катрина знала, что характер у младшей дочери не сахар, но в глазах любящей матери достоинства Оттилии перевешивали ее недостатки. А вот старшая дочь, Флора, не тревожила вдову. Правда, девушка еще ни разу не была серьезно влюблена, но у беззаботной хохотушки Флоры всегда было много поклонников, несмотря на то, что несколько полноватая девушка не была такой красавицей, как ее сестры.
В назначенный день генеральша с дочерями явились ко двору. Все четверо вошли в главный зал, где в этот момент был король в окружении придворных. Катрина подвела дочерей к королю, семейство дружно поклонилось и взволнованные девушки как будто издали услышали голос матери:
Каждая девушка поклонилась после того как мать назвала ее имя.
- Рад видеть вас при дворе, сударыни, - отвечал король.
Затем вдовствующая генеральша представила дочерей придворным, многие из которых были ее друзьями.
Анри II тем временем незаметно наблюдал за семейством покойного генерала, сравнивая дочерей с матерью, и размышляя, похожи ли девушки на отца. Сестры были похоже друг на друга, оставаясь в то же время совершенно разными: старшая, Флора, была чуть полноватой блондинкой с карими глазами, и веселым добрым лицом. Позже король узнал, что она не отличалась тонким умом и хорошим образованием, но все ее любили за доброту и веселый характер.
Младшая, Оттилия, - умная и образованная девушка, напротив, отличалась красотой, - она была стройной хрупкой брюнеткой с карими глазами и правильными чертами лица. Но ее красоту портило недовольное и угрюмое выражение лица, отталкивавшее молодых людей от очаровательной девушки.
Средняя, Эмма, казалось, собрала лучшие черты своих сестер, не обладая их недостатками. Она была синеглазой шатенкой с такой же стройной фигурой, как и у младшей сестры. Так же как и Оттилия, Эмма отличалась незаурядным умом и хорошим образованием, но в ее характере была та же доброта, как у ее старшей сестры и лишь не хватало ее беззаботной веселости.
Короля поразило нежное и грустное выражение лица Эммы, - причиной этого был барон де Валлевьер, находившийся здесь же, во дворце. Как и положено, по этикету, Катрина с дочерями подошла к барону с супругой, и все раскланялись чуть менее церемонно, как и полагается старым знакомым и добрым соседям. Встретившись взглядом с бароном, Эмма поняла, что он любит ее по-прежнему.
Несколько учтивых фраз, - вот и все, что могли сказать друг другу Дени и Эмма под пристальными взглядами окружающих, и в присутствии жены барона.
Больше в этот вечер не случилось ничего значительного, но через день придворные собирались сопровождать короля на охоту. Его величество лично пригласил вдову с дочерями. Анри II был страстным любителем охоты, и это занятие было одним из лучших развлечений королевского двора.
На следующее утро после представления ко двору в доме генеральши произошла любопытная сцена, как нельзя лучше характеризовавшая сестер:
- Что, Эмма, опять дурацкие стихи сочиняешь? Увидела барона де Валлевьер, и сразу растаяла! Право, не знаю, как ты можешь до сих пор любить этого подлеца! - ядовитым тоном произнесла Оттилия, незаметно подойдя к сестре. Эмма молча смотрела на нее глазами, полными слез, - но этот умоляющий взгляд не растрогал Оттилию.
- Сестрица, ну зачем ты так? - негромко сказала Флора.
- Ах, "зачем"? - передразнила ее Оттилия, - затем, что Эмма может опозорить семью! Она готова бросится на шею этому идиоту в присутствии всего двора!
- Неправда! - воскликнула Флора. - Сестра вела себя очень сдержанно. Ты, Оттилия, во всем видишь нарушения этикета, и, по-твоему, выходит, что все окружающие ведут себя неправильно.
- Причем здесь этикет? Ты, сестрица, ничего не замечаешь вокруг. Эмма любит дурака, стихи вот глупейшие ему посвящает, а он ее знать не хочет! У Дени есть богатая и красивая жена, а про тебя он и думать давно забыл! - обратилась она к Эмме. - Он предал тебя, - предал еще год назад, женившись на другой, а ты все пишешь ему стихи!
- Может он и предал меня, - не выдержала Эмма, - но он меня любил, и я недолго, но была счастлива, а в тебя, Оттилия, никто никогда не был влюблен, и ты не понимаешь, что такое любовь!
Оттилия вскочила с кресла, тяжело дыша, и лицо ее покраснело:
- Да ты... ты... ты же знаешь, что я не такая идиотка, как вы обе, и любовь ваша глупая мне не нужна!!! - в гневе закричала она и выбежала из комнаты.
- Сестрица!.. - воскликнула Эмма, вскочив и бросившись к двери. Но Катрина, молча наблюдавшая за ссорой, удержала ее:
- Не надо, пусть побудет одна.
- Матушка, я ее обидела, нельзя было так... - со слезами в голосе произнесла Эмма. - Это жестоко с моей стороны...
- А как она с тобой поступила? - воскликнула Флора. - Разве можно смеяться над твоим горем? По-моему, ей доставляет удовольствие мучить людей. Матушка, ты ее слишком избаловала!
- Девочки, но ведь она же младшая, и к ней надо относиться снисходительно...
- Почему, мама? - Эмма посмотрела матери в глаза, - Оттилия уже не ребенок!
- Но ведь она обиженная, вы об этом не подумали? - возразила мать.
Увидав в глазах Флоры и Эммы немой вопрос, Катрина продолжила развивать свою мысль:
- Вы помните, во времена нашего детства, до того как отца произвели в генералы, мы жили очень бедно, и Оттилии, как младшей, приходилось донашивать ваши платья, играть вашими старыми игрушками... Вы никогда не задумывались, как это обидно?
- Ой, мама, не преувеличивай, - возразила Флора, - вы покупали сестре и новые платья, и дарили игрушки.
- Я помню, мама, сестра донашивала наши платья, но не ходила в лохмотьях, - поддержала Флору Эмма, - Оттилия надевала наши праздничные платья, которые мы, в свою очередь, надевали по большим праздникам раза два-три. Потом мы вырастали из них. Согласись, мама, за три раза платье не станет поношенным.
- Вот именно, - подтвердила Флора.
- Ну а потом, девочки, когда вы подросли и стали выходить в свет, вы делали взрослые прически, наряжались длинные платья и танцевали с кавалерами, а она еще считалась маленькой девочкой и оставалась дома, - или, в лучшем случае, одетая в детское платье с бантиками в волосах сидела рядом с маленькими детьми, - думаете, ей не было обидно?
- Мама, Флора первая из нас вышла в свет, и я ей, признаюсь, завидовала, но не настолько же, чтобы ее обижать, - задумчиво сказала Эмма, - и детская зависть не повод для того, чтобы злиться на нас сейчас, когда прошло много лет.
- Ну ладно, пусть так, - согласилась Катрина, - но сейчас Оттилия одинока и очень страдает из-за этого...
- А я не одинока? - дрожащим голосом спросила Эмма. - Мама, скажи, разве я не одинока? - повторила она, глядя матери в глаза.
Катрина смутилась, не зная, что ответить.
- Я же не веду себя, как Оттилия! И, тем не менее, ты советуешь нам быть с сестрой тактичнее, хотя ты должна сказать эти слова, прежде всего ей!
Катрина тяжело вздохнула, понимая, что возразить нечего.
- Ну ладно, хватит ссориться! - обняв мать и сестру за плечи, сказала Флора. Вот я тоже одинока, но на людей же не бросаюсь!
- Доченька, как же это ты одинока, когда вокруг тебя всегда столько молодых людей? - весело спросила Катрина.
- Что верно, то верно, матушка, молодых людей много, да все не то... Я мечтаю встретить смелого рыцаря. Встречу ли я его когда-нибудь?
Таким вопросом задавалась Флора, не зная, что мечта ее близка к осуществлению, и скоро она встретит того, кого примет за рыцаря, и полюбит созданный ее воображением образ. А когда наступит прозрение, вместо рыцаря Флора увидит глупого солдафона, но самое страшное о нем узнает только после двадцати лет замужества...
На другой день Катрина с дочерями отправилась вместе с королевским двором на охоту. После охоты состоялся пикник, на котором Эмме было не до веселья. Дени был здесь вместе с супругой, и Эмма и барон боялись подойти друг к другу и поговорить, как старые знакомые, - им казалось, что тогда все узнают об их нежных чувствах. К тому же Эмма знала, что Оттилия пристально следит за ней, и в случае краткого разговора с Дени ей не избежать насмешек злобной младшей сестры.
Но не одна Оттилия следила за Эммой, - сам король Анри незаметно наблюдал за красивой грустной девушкой. Эмма, приняв решение даже взглядом не встречаться с Дени, сидела, отвернувшись в противоположную сторону, задумчиво глядя на высокие сосны на окраине поляны, делая вид, что очарована красотой природы. Но выражение ее нежного лица выдавало печальные чувства, овладевшие девушкой.
Король Анри, неплохо разбиравшийся в людях, догадался, что в жизни Эммы произошло нечто непоправимое, - какая-то личная трагедия, сделавшая юную красавицу несчастной.
Вечером, когда двор возвращался с охоты, лошадь Флоры испугалась ужа, поднявшего голову из травы на опушке леса. Испуганно заржав, лошадь встала на дыбы, затем понесла галопом в поле. Не в силах остановить лошадь, Флора закричала, и еще больше напугала животное. Несколько всадников помчались вдогонку, но всех опередил молодой кавалерийский полковник. Догнав лошадь с испуганной всадницей, он смог ее остановить, и Флора, изо всех сил старавшаяся удержаться в седле во время бешеной скачки, когда миновала опасность, почти лишившись чувств, упала на руки своего спасителя.
- Сударыня, сударыня, что с вами? Вам дурно? Вот, хлебните, и будете вновь резвой, как ваша лошадь! - с этими словами полковник открыл флягу с коньяком и дал глотнуть Флоре. Девушка закашлявшись, оттолкнула его руку с флягой, и, придя в себя, взглянула на круглую, румяную и глуповатую физиономию полковника.
- Ну как, сударыня? Вам лучше?
- Я вам так благодарна!.. Без вашей помощи я, наверное, упала бы с лошади и разбилась насмерть! Могу ли я узнать имя моего спасителя?
- Полковник Теодор де Галопьер к вашим услугам! - отчеканил молодой человек.
В этот момент к ним подъехала Катрина в сопровождении Эммы и Оттилии.
- Дочка, ты невредима? - заплакала взволнованная мать, обнимая Флору.
- Благодаря господину полковнику...
- Полковник, я до смерти не забуду вашей услуги, вы спасли мою дочь, я вам обязана...
- Сударыня, так это ваша дочь? И какая она красавица, совсем как вы!
Придворные, окружившие к тому времени полковника и вдову с дочерями, не смогли удержаться от смеха, услышав такой неуместный комплимент, ибо трудно было назвать красавицей пятидесятилетнюю женщину, рано постаревшую от горя, и сравнивать ее с юной, цветущей дочерью.
- Какой идиот... Хотя надо отдать ему должное, сестру спас.
Через несколько дней был праздник Творчества, и по возобновившейся в этот год традиции, при дворе выступали бродячие артисты. Несколько знаменитых актерских трупп сыграли свои лучшие пьесы. День был теплым, и представление состоялось под открытым небом в дворцовом парке. Подобного события при дворе не происходило уже шесть лет, а раньше в этот праздник спектакли считались обязательными - этот обычай установился еще со времени правления покойного короля, отца Анри II. Смерть королевы Марии на несколько лет оборвала эту традицию.
Жан-Жак Веснушка не выступал в этот день при дворе, трезво рассудив, что пока у него не закончился творческий кризис, ему незачем находиться на одной сцене рядом с артистами, полными вдохновения.
Все пьесы, сыгранные сегодня, были замечательны. Актеры удостоились громких аплодисментов, восторженных похвал, и больших гонораров. Катрина, Флора и Эмма были в восторге, они очень давно не видели спектаклей. Лишь Оттилия презрительно кривила губы; "...не понимаю, что все находят в этом дурацком балагане...", - думала она с раздражением.
После спектакля придворные разбрелись по парку. К баронессе де Валлевьер подошли две ее подруги, и полностью завладели вниманием молодой женщины. Воспользовавшись моментом, Дени последовал за Эммой, и вскоре настиг ее в уголке парка, заросшим кустами шиповника высотой в человеческий рост.
- Эмма! - позвал он, умоляюще глядя на девушку.
- Дени!.. - прошептала Эмма, почти бегом бросившись навстречу барону, но опомнившись, остановилась и медленно подошла к нему, храня достоинство.
- Вот мы и встретились... - прошептал Дени.
- Встретились еще неделю назад, - ответила Эмма.
- Но только сейчас можем поговорить, - ответил барон. - Разве это встреча, когда не имеешь права говорить с любимой?
- Мы утратили это право год назад, не забывайте об этом, барон. Вы женатый человек и не имеете права называть меня любимой. Теперь можете называть так лишь вашу жену.
- Вы считаете, что венчание могло заставить меня забыть вас? Нет, Эмма, ничто и никто не запретит мне любить вас. Я уважаю мою жену, но по-настоящему люблю и буду любить только вас. Весь этот год разлуки показался мне мучительно долгим. А я не знал, когда я вас снова увижу, сколько еще таких долгих и бессмысленных лет проживу без вас. Но я верил и ждал нашей встречи... Как же вы прожили этот год?