Начало октября в Шматландии выдалось солнечным и сухим.  Легкое
увядание листвы вызывало тихую грусть, что было гораздо лучше 
благородной ярости, бессильной злобы,  дикой истерики и мрачной апатии.
Такую гамму чувств переживала страна, ранее бывшая спокойной и сытой.
       Все началось с обретения независимости от Всеславии - большого
восточного брата.  Выяснилось, что управлять хозяйством самостоятельно
труднее, чем быть частью общего целого.  Передел власти ухудшил жизнь
людей, в чем немедленно обвинили Всеславию.  На самом деле во время
перемен предоставляется шанс для различного рода хапуг и ловкачей.
В   Шматландии их хватало, как и везде.  Сильной власти они боятся, а при
слабой разворачиваются во всю мощь.  Производство в большей части страны
заглохло, и пошла всеохватная торговля. На мировом уровне Шматландия
торговала собой.  
        Обладая  незаурядной исторической памятью, там знали, что во всех 
войнах  родную землю постоянно топтал враг, пока его не прогоняла 
Всеславия.  В независимой жизни руководство страны решило заранее
выявить наиболее опасного врага   и  добровольно под него лечь.
       Возмущению граждан не было предела, но им быстро объяснили, 
что жизнь и свобода  -  бесценные дары судьбы и рисковать ими не стоит.
Несколько человек были убиты. Пара сотен посажена в тюрьмы. Остальные
в ужасе притихли.  
     Кроме жителей восточной окраины страны - горнодобытчиков Шахтинска.  
Привыкшие к нелегкому и опасному труду они прогнали руководство города и 
области, объявили себя независимой республикой и обратились за помощью
к Всеславии.  
      Возмущенная Шматландия объявила республике войну, но оказалось, 
что армия распущена со дня обретения независимости. Пришлось проводить
мобилизацию. Воевать идти никто не хотел.  Издали закон, карающий
отказ от военной службы  десятью годами тюрьмы. Наскоро вооружив
толпу несчастных запуганных людей,  двинули на Шахтинск.
      В республике за оружие взялись все, кто мог и умел с ним обращаться.
Кто не умел - быстро научился. Дело нехитрое.  За честь и свободу там
готовы были стоять до конца. 
      На рубеже мятежной области армия Шматландии понесла такие потери,
что едва не разбежалась. Лишь казнь каждого десятого остановила испуганное 
войско.  Залегли и окопались в ожидании новой схватки. Руководство 
Шматландии спешно распродавало остатки национального богатства за
оружие, технику и боеприпасы. Платило наемникам, желающим воевать
где угодно.   Слушало стратегические советы западных доброхотов, с
удовольствием гревших руки на чужом пожаре.
       Шахтинская республика превратилась в военный лагерь, живший по
принципам строгого распределения продуктов и благ.  Строго по норме.
Как в осаде.  Никакой торговли. 
       Помогала Всеславия, чем окончательно подорвала отношения с
Шматландией  да и всем  цивилизованным миром.  А нецивилизованный
мир   такую помощь очень даже приветствовал.  Шли в Шахтинск автоколонны
с продуктами и вещами первой  необходимости.  Со всех мест стекались в 
республику добровольцы  в борьбе за свободу, совесть и справедливость.
        В Шахтинске на каждом углу возводились укрепления.  На центральной
площади города, на крыше здания был установлен автоматический пулемет.
Раздобыл его где-то в области бригадный командир Середа и по решению 
командования ополчением  пристроил со всем оборудованием так, что
никто не мог укрыться на площади от всевидящего ока чудо-машины.
В случае прорыва врага в город  планировалось заманить его на площадь и
положить немалое количество, окропив кровью потрескавшийся асфальт.
       Штука оказалась мудреная.  Середа ее установил, но наладить не успел.
Погиб.  А кроме него никто не знал,  как она работает, заряжена ли и сколько 
боеприпасов, как включить или выключить.  Знали только, что к электричеству 
подключения нет и не беспокоились.  А к торчащему с крыши цилиндру с 
дырками привыкли.  Мастеров разобрать всю эту механику не нашлось. 
       Был в городе цирк. Пустовал.  Все в Шматландию сбежали. Не только
циркачи,  но и бизнесмены, шоумены, спортсмены. Все, кому для жизни война
противопоказана.  Шахтинск всех отпустил, но имущество их сделал
собственностью республики.
       Остался в цирке лишь  японский дрессировщик Иотоку Синяги и бегемотом 
Гошей. Как началась заваруха с республикой, Гоша заболел. Причем
настолько, что стал нетранспортабелен.  Не мог Иотоку друга в беде
оставить и стал лечить. Вылечил.
        Бегемот постоянно хотел есть.  Кормил.  Новая власть просьбу выслушала 
Внимательно, и все пищевые отходы, особенно фруктов и овощей шли в цирк.
 Во время артиллерийского обстрела в цирк угодил снаряд. Живыми
остались, но жить стало негде. 
       Власть снова помогла.  Дом дали в частном секторе, оставленный
хозяевами.  Бегемоту в сарае понравилось.  Съел все сено и солому. Потом
орать начал. Немногочисленные соседи сперва боялись, потом привыкли.
Подкармливали обоих.  В жаркие летние дни любил Гоша по участку
гулять да в местном пруду купаться.  Иотоку в огороде копался.  Соседи
уважали, что в трудную минуту товарища не бросил, помогали, чем могли.
        Вскоре дрессировщик жить в сарай перебрался.  Снова обстрел,
а бегемот из пруда вылезать не хочет, как только его Иотоку не уговаривал.
А как все же  вылез и домой пришли, - дома то и нет. Одна воронка 
осталась.  Хорошо снаряд лег.
       От нового дома отказался. Судьба, говорил, такая. Недостойно от нее 
бегать.  Думал, как в сарае с Гошей зимовать будут. Где продукты брать.
        Но жизнь сама выход нашла.
        В начале октября обратилась власть к дрессировщику с просьбой.
Выступить с бегемотом на центральной площади города.  Чтобы настроение
людям поднять. Новые сражения намечаются. 
        Согласился.  Подогнали к сараю крытый прицеп, проложили настил, и
Гоша спокойно и чинно прошествовал в дом на колесах. Подогнали
старенький грузовик, зацепили, поехали.
         Народа собралось немало.  В назначенное время под звуки оркестра
на середину площади выехал грузовик с прицепом.
        И тут над головами зрителей раздалась трель пулеметной очереди.
Наученные жизнью, все ринулись наземь, а пулемет не умолкал.
       - Робот стреляет! - крикнул кто-то.
     Действительно, цилиндр на крыше весь дергался и плевался огнем, пока
внезапно не утих. Прицеп был изрешечен весь.  Синяги с ужасом открыл вход 
и увидел израненного пулями Гошу.  Он был весь в крови орал, пытаясь 
привстать на ноги. Послали за врачом, но обезумевший от боли бегемот
никого к себе не подпускал. Он орал, пока были силы, а когда ослаб, стал
лишь урчать. С трудом удалось сделать укол обезболивающего, но что это
могло изменить. Гоша уснул, да так и не проснулся.
      Позже установили, что робот был исправен и работал,  питаясь от
аккумуляторов. Действовала вся система наведения на цель.  Стрелять он 
не мог, потому что стоял на электрическом предохранителе. Этот 
предохранитель перегорел, и робота уже ничто не держало.  Прицеп был 
крупной целью и привлек внимание системы.  Все патроны были израсходованы.
Оставался резерв, но без управления переключиться на него робот не мог.
     Так пояснил техник-специалист, которого с трудом удалось найти. Систему
разобрали и установили на одном из укреплений рубежа. Работала она 
хорошо.
      Передав властям все, что осталось от друга и получив деньги с выражением
сочувствия и соболезнования, Иотоку Синяги ушел в запой.  
      Придя в себя через две недели, записался в ополчение. В первом же бою
погиб.

      Посткриптум.
      Лицам заинтересованным и озабоченным сообщаю, что рассказ мой
чистой воды вымысел, не имеющий ничего общего с реальной жизнью. 
Считайте, что все описанное происходит в параллельном мире, немного 
похожем на наш. За невольные похожести автор ответственности не несет.