Дивный аромат. Сладость цветов смешивалась с горечью
трав, насквозь пропитанной огненным жаром, пороховой гарью
и чем-то мясным. Высохшая трава с хрустом ломалась под
ногами.
Император четко и быстро отдавал приказы командирам
корпусов огромной армии, только что уничтожившей левый фланг
обороны противника.
Отчаянное сопротивление так разозлило, что из
защитников не уцелел никто.
Милосердие - право безграничной власти миловать по своему
усмотрению, - рассуждал император. - В свободном обществе
равных прав, основанном на справедливом законе, это не нужно.
Все определяется прогрессом, молодостью и диалектикой. Старое
должно пасть. Жаль, что властитель огромной страны не
понимает очевидного. Не умеет мыслить. Я предлагал поделить
Европу, а он поддержал моего кровного врага. Не нужна мне
эта дикая земля с дремучими людьми. Проучу и заново
договоримся. Силу уважают везде.
Но как хорошо вышло. От Смоленска "висели на плечах",
не давая оторваться. Удалось вычислить рубеж обороны,
на который старый командующий очень надеялся.
Река, заранее подготовленные укрепления. Давным-давно
такой трюк у них прошел. При царе Иване, против татар.
Но здесь позиционной обороны не будет.
Лучший корпус кавалерии атаковал на мосту остатки
последнего полка и не дал уничтожить переправу. Рискованно,
в случае немедленной контр-атаки пришлось бы отступить,
то те растерялись. Авангард великой армии ускоренным маршем
достиг берега. Началась переправа. Без помех и потерь.
Опомнился противник поздно, но атаковал сильно и отчаянно.
Передового полка не стало. Самых отчаянных и храбрых.
Тогда император, впервые за войну, приказал не брать пленных.
Но какое было сопротивление. Особенно, штыковой бой.
Если плутонги не успевали разрядить стволы, приходилось туго.
И артиллеристы у них хорошие, остальное гораздо хуже.
Особенно, организация боя. Но как дерутся.
Время уходит, обесценивая неминуемую победу. Старый,
наверное, обо всем догадался и его войско спешно покидает
позиции, внезапно ставшие капканом.
Прав был император.
Тучный старик, кряхтя и охая, отдавал распоряжения на отход.
Привычный план рухнул. Император, при всем таланте, никогда
не выигрывал больших войн, хоть в битвах не знал поражений.
Египет, Испания, Австрия, Италия - всюду победы, не
Закрепленные захватом и удержанием земель. Хороший воин, но
плохой хозяин. И здесь надорвется. Если армия переживет
эту ночь и завтрашний день.
Левый фланг не спасти. Он всегда жалел людей и старался не
губить без надобности. Но сейчас передал приказ не отступать
до особого распоряжения. А распоряжение это давать не собирался.
Просто отводил войско на ближайшее поле, подальше от западни,
созданной своими руками. Когда начало светать, остановил отход.
Приказал построиться в боевой порядок.
Худо, - объединил мысли, клокочущие в голове. - Левый фланг
сильно уязвим. Пусть хоть флеши построят. Какое-никакое укрытие.
Внезапно охватила горечь. Спасибо, милые. Подарили вы нем
ночь. Простите.
Непроизвольно потекли слезы.
Я стар и болен, - впервые признался себе. - Не переживу.
Но завтрашний день пережить обязан. Ради тех, кто не пережил
эту ночь.
Утором две взмыленные утомительным переходом армии
стояли друг против друга. Солдаты одной пропахли порохом
и кровью. Их заводил азарт.
Других терзал стыд отступления и ярость к захватчикам.
В восемь утра, отведав кофе, император отдал приказ.
Началось.
Мое худшее сражение, - позже, признал он.
Счастье, мы выжили, - говорил старик после сражения, отводя
вдвое сократившуюся армию в дремучие леса, оставляя на
разграбление великий город, сравнивший себя с Римом.
Когда императору доложили, что в городе мертвое молчание,
кольнуло нехорошее предчувствие. Не обмануло. Разложились.
Обожрались. Спились. Потеряли человеческий облик. Великая
победа обратилась ловушкой. Впервые.
Пришлось уходить, бежать, уносить ноги. Впервые.
Со всех сторон нависал набравший силы враг и жестоко бил.
Впервые.
Зима в том году выдалась ранней. К ликующим войскам
на западной границе прибыл командующий. Возок остановился
перед строем, но никто не вышел. Укачало старика, уснул. Не
дождался парада.
Впервые.