В городе моего детства росли тополя. Много. Их растили
специально, для защиты от химической дряни, которую ежедневно
исторгали трубы огромного металлургического комбината, построенного
во времена первой пятилетки. Город из-за него и возник. Сперва
завод, потом город.
Место наше напоминало огромный котлован, завод занимал все
днище, дальше, ярусами повыше, строились жилые дома. На самом
верху - кладбище. Как итог жизни, идущей в гору.
Позже, рядом вырос чудесный молодой сосновый лес. Сосенки
тонкие, пушистые не вызывали доверия грибников, грибные были места
в районе, но я один раз рискнул, и набрал две корзины дивных маслят.
Собираясь спускаться, увидел чудную картину, как лучи света
пробивались сквозь облака, согревая и освещая родной город.
Жил я в доме, в два подъезда и четыре этажа. Правда, на
первом была санитарно - эпидемиологическая станция. Мой был четвертый,
с балконом во двор.
Двор был особый, таких сейчас нет. К нему приходилось
подниматься по лестнице. Три десятка шлифованных бетонных ступеней.
Посередине откоса, засаженного сплошь тополями. После подъема
открывалось чудное плато, огражденное декоративным забором
с одной стороны, дровяными сараями - с другой. Они образовывали угол.
А две других стороны определялись засаженными радом тополями.
Возле одной стояли песочница с грибком, далее фонтан, давно не
радующий струями воды и, наконец, скамейка. Сколько удивительных,
страшных историй довелось слышать на ней летними вечерами.
Оставшегося места вполне хватало, чтобы играть в футбол,
волейбол, городки, догонялки, прятки и особенно, двенадцать палочек,
игру, сочетавшую две предыдущих.
Земля была хорошая. В начале июля, после хорошего дождя,
неизменно, появлялось множество шампиньонов. Дар тополей, помимо
кислорода. Можно было набрать на хорошую грибовницу.
Среди тополей, на углу смычки с сараем, было одно старое дерево.
Листья на ветвях не росли, сколько себя помнил. Ствол высох, и
образовалось в нем огромное дупло. С человеческий рост, до самой земли.
Внутри было пусто, но ощущалась странная теплота, не похожая
на шершавую сухость гибнущего дерева.
Мой приятель Славик, из соседнего подъезда, удивлялся, почему
дерево еще не спилили.
- Знаешь, как хорошо будет гореть, - постучал по стволу, и дупло
ответило гулкой пустотой.
- Подожди, - прервал я, - зайди внутрь. Чувствуешь? Тепло?
Значит, еще живое.
- Чувствовать можно лишь ожог или боль от удара, если перепадет
по ходу жизни, - усмехнулся приятель. - Мертвое. Предложу отцу
спилить. Хорошие дрова выйдут. Главное, чтобы никто из соседей
раньше не догадался. Хоть прятаться в нем, конечно, хорошо, -
вздохнул напоследок.
Вечером, собралась компания, семь человек. Играли в двенадцать
палочек. Мне выпало водить. Искать спрятавшихся и не позволить
ударить ногой по наклонной доске, чтобы палочки не разлетелись.
Одного за другим, я нашел пятерых. Оставался Славик.
Где же он прячется? Я догадался. Дупло. На всякий случай, озираясь
по сторонам, подошел к заветному дереву. Точно, свежий след в
пыли от кед. Тут он. Отошел поближе к доске, чтобы тот не успел,
если рванет из укрытия. Продвинулся левее и застыл.
Дупла не было. Ровный ствол. Преодолевая неведомый страх,
приблизился и коснулся. Слегка влажный. Молодое дерево. Не
такое, как с другой стороны. Машинально взглянул на ветви.
Почки?
Стало нехорошо. Не смог стоять, колени подогнулись.
Присел в пыль. Компания подбежала, почувствовав неладное.
- Славка пропал, - только удалось выдавить из себя.
Удивились, покричали. Решили, что внезапно ушел домой.
Разошлись.
С трудом дошел домой. Когда умывался, руки тряслись. Ни есть,
ни пить не мог. Вышел на балкон. Внезапно, почувствовал, как уходит
страх и возвращаются силы.
"Молчи" - внезапно кольнуло мозг.
На следующий день старый тополь покрылся корой. Ветви
зашелестели листьями.
Славика не нашли. Искали долго. Милиция вопросы задавала.
Интересно, никто не вспомнил про дерево с дуплом.
Взрослые, понятно, кроме своих проблем ничего не видят. Но
мы, кто рос вместе. Не раз играли в этом дворе. Тоже не замечали?
Я, конечно, ничего не сказал.
Но помню.