Зачем родители дали ей это имя? Как заговоренная идет она за ним.
Сила и власть, как она устала от всего этого.
Сегодня, в промышленном городе, где воздух пропитан гарью,
уезжая после инспекторской проверки, она поняла это столь ярко и
отчетливо, что не хотелось жить.
Из "грязного" города она возвращалась в не менее "грязный".
В летней духоте над горизонтом к голубому небу тянулось серо-багровое
марево.
Вся ее жизнь связана с промышленностью. Огромная компания, где
Она далеко не последний человек, охватила щупальцами всю страну и
управляет ею. Вчера она взглянула в зеркало и ужаснулась. На нее глядел
женоподобный монстр с неумолимой жестокостью, усугубляемой линзами
очков. Крепко сжатые губы с опущенными к низу уголками довершали
картину страха, переходящего в ужас.
"Мне всего сорок пять, - пыталась она привести в порядок
взъерошенные мысли, - а вокруг ни одного порядочного человека.
Подхалимы, лизоблюды, сволочи. Все от меня что-то хотят, юлят,
Заискивают. Ладно женщины с их кошачьими повадками, но мужики?
До чего же отвратителен мужчина в своей услужливости. Ведут себя как
кролики перед удавом. Теперь я их понимаю. Этого монстра в зеркале
сама испугалась. Что же делать?"
Она вспомнила о муже и дочери. В тупиковые минуты всегда о
них вспоминала.
Первое замужество было неудачным. Она не помнит, почему
"выскочила" замуж. Человек был серьезный, старше ее, при власти и
Должности. Но и она сама многого достигла по комсомольской линии.
Может, просто время пришло. Любви точно не было. Жили недолго и
расстались без обид. Она тихо ушла, оставив ему все имущество в обмен
на то, чтобы больше не встречаться.
Однажды возникла проблема с поставщиками, и начальство
послало ее разбираться. Среди поставщиков оказался Виктор. Большой
бабник, он излучал такую сексуальную энергетику и обаяние, что "крышу"
у Дианы просто "снесло".
Пол года она бегала за ним как последняя дура, пока не добилась
своего. Мужик он был страстный и ненасытный. От полноты ощущений она
захлебывалась и изнемогала.
Дочка Настенька вышла вся в папу. Обаятельная, игривая умница.
От мамы получили задатки прирожденного лидера. Окружающих сперва
обволакивала простотой и наивностью, а затем умело управляла ими,
полностью подавив волю к сопротивлению. К пятнадцати годам стала
испытывать свои чары на матери. То, что Диана достигла высокого
положения и успешно выполняла ответственную работу, ее только
раззадоривало. Но силы все же были неравны. Поняв, что вить веревки
из матери не удастся, дочь ринулась в самостоятельную жизнь. Диана
чувствовала как теряет с ней связь.
А вот отец был для Насти авторитетом непререкаемым. Даже мысли
о том, чтобы ему возразить не появлялось в ее светлой головке.
О, сколько раз Диане хотелось бросить мужа. В первый раз - сразу
после рождения дочери. Но так она на него была похожа, что духу не
хватило. А потом уже Настя стала бояться, что родители разведутся, и
ради дочери пришлось отказаться от этой затеи.
А ведь Виктор так бабником и остался и ничего не мог с собой
поделать. Диана закрыла на это глаза, знала, за кого замуж выходила.
Но неутомимость мужа вдруг закончилась лет в тридцать пять. Словно,
вычерпал он из себя всю страсть и энергию. И наступила в личной
жизни пугающая тишина. Теперь уйти от него было бы предательством,
к тому же наступил уют и покой.
Диана жила отдельно от мужа и дочери, снимая квартиру в городе,
где работала. Муж навещал ее каждый месяц, а Настя жила то с отцом,
то с матерью.
Мужа Диана по-своему любила, хоть, если была бы возможность -
убила бы, не задумываясь. Не его ли вина, что жизнь ее превратилась в
сплошную работу, куда она направляет теперь всю страсть. Подчиненные
боятся ее как огня, а начальники видят как надежного боевого товарища,
но не женщину.
Однако, она сама этого добивалась. Трижды приходилось менять
место работы, потому что сразу ее начинали рассматривать в интимном
плане. А маска железной леди, намертво прилипшая к лицу, не ее ли
собственного изготовления.
Нет, от мужа и дочери здесь помощи не дождешься. Все самой
решать. Как устала. Она не может уснуть. Каждый звук и шорох, не говоря
уж о шуме машин за окном, напоминает ей о работе. Неутомимый
трудоголик, кажется, дошел до предела. Как хочется разбить зеркало, из
которого глядит строгое и неумолимое ледяное лицо.
Хорошо, что попутчиками в купе оказалась семейная пара с двумя
маленькими детьми. Каждый хнык или просьба ребенка успокаивали
воспаленный мозг, а ответный шепот родителей усыплял.
Поезд ехал тихо. Легкое качание наводило дрему. Цельного сна не
получалось. Выходили отдельные провалы в темноту, сразу наполнявшиеся
образами с работы. "Я буду рекомендовать Ваше увольнение, - говорила
она в прозрачные и умоляющие женские глаза, - Продуктивность Вашей
работы низкая. Нас это не устраивает. Но способности Ваши помогут
устроиться и работать в иной специальности..." Тут на стыке рельс вагон
тряхнуло, и сон исчез.
"Да, подруга, - словно отмахнув наваждение, подумала Диана. -
лечиться тебе надо" Заснула она потом только под утро. Ничего не
приснилось, и то хорошо.
Проснувшись около полудня, умывшись и позавтракав, она вышла в
коридор и попыталась найти в расписании название города, к которому
приближался поезд.
- Это Киров, он же Вятка. Стоим двадцать минут, - послышался
слева тихий, но отчетливый мужской голос, в котором чувствовались
мягкость, уверенность, знание и легкая ирония.
Диана оглянулась и увидела стройного мужчину в светлой бежевой
футболке и черных спортивных брюках, кстати, весьма стильных. Лет
ему было около сорока, но судя по короткой прическе, он старался
выглядеть моложе. Седины нет, намека на залысины тоже, глаза живые -
по ним ему и тридцати пяти не будет. Жаль. Люди младшего возраста
ее принципиально не интересовали. В таком знакомства ничего
умного и полезного не подчерпнешь.
Она ответила ему что-то стандартное, а он, встав рядом и глянув в
расписание, словно невзначай положил ладонь на кисть ее руки. Она
аккуратно высвободила руку, чего он как-будто не заметил.
После остановки поезда, прогулки по перрону и вновь начавшемуся
овижению, она снова вышла в коридор и увидела, что новый знакомый
стоит у того же окна, что и до прибытия в Киров. В его взгляде на
проходящий пейзаж читался живой интерес, и ей жутко захотелось узнать,
что же он там увидел. Она посмотрела в окно, но ничего примечательного
не заметила.
- Скажите, что интересного Вы увидели? - так прямо и спросила она.
- Ну как же, - ответил он, подойдя к ее окну, - Лес, река. Небо.
Разве это не красиво? Гораздо лучше, чем унылая степь. А на Урале
одни старые горы чего стоят. Глядел бы и глядел.
При этом его ладонь вновь легла на кисть ее руки да так, что
Диана оказалась между окном и мужчиной, плотно отделившим ее от
коридора. Подобного ощущения она не испытывала уже десять лет.
Ее откровенно атаковали, но позывов к сопротивлению не было.
Несокрушимая воля оказалась вмиг подавленной.
Они познакомились. Его зовут Павел. Он военный, возвращается из
отпуска в гарнизон, и служить ему осталось недолго. Это совершенно не
беспокоит, потому что человеку знающему всегда есть чем заняться.
К военным она относилась с сожалением, как к крепостным своего
государства. А что касается военной службы, если бы у нее был сын,
в армию она бы его точно не отдала.
Диана не помнила, что говорила в ответ, на больше слушала, а
слушать было очень интересно, пока не ощутила прикосновение ладони
к плечу.
- Хватит шалить, - сказала она с напускной серьезностью.
- Ну почему же, - ответил он с легким юмором, - Ты красивая
привлекательная женщина. Тебе должно быть приятно мужское внимание.
Она не поняла, шутит он или всерьез. Мужики давно шарахаются от
нее как от Снежной Королевы.
Руку с плеча он убрал, но кисть уже не выпускал. "Настойчивый как
альпинист, карабкающийся к вершине, - подумала Диана, но вместо
раздражения в душе возникла позабытая за долгие годы теплота.
Она не помнит, под каким предлогом оставила его и вернулась в
свое купе. Но больше пяти минут не выдержала, и словно неотвратимой
силой ее вынесло в коридор. Он весело наблюдал за ней без тени сомнения
и смущения. Она подошла к нему, и он обнял ее за плечи.
- Только не думай, - предостерегла она, - просто со мной так давно...
И задохнулась от долгого поцелуя, как будто он вытягивал душу до
самого горла.
- Ну ты наглец, - возмутилась она, отдышавшись, не понимая, что
делать дальше.
- Да, я такой. - и снова втянул ее в себя.
- Что делаю. Что делаю. Я серьезная женщина. Что я тебе позволяю.
Что я себе позволяю, - потерянно шептала она, а Павел тем временем
покрывал поцелуями ее плечи, руки, уши, лицо, шею и, наконец,
зацепил такую зону, что ей пришлось едва не оттолкнуть его.
- Еще немного, и я отдамся тебе прямо в этом коридоре,
но это будет нехорошо и неприлично, - предупредила Диана, - Так что
остынь.
- Хорошо. Мы в купе едем вдвоем с приятелем. Пол часа назад
Он с одной девицей пошел искать приключений в соседний вагон. Купе
наше, - предложил он.
- Ну уж нет, - возразила она, - Ты меня не знаешь. Я как вулкан
спалю тебя до костей, порву на мелкие кусочки, исцарапаю спину и грудь.
- Ты прямо тигрица, - восхитился Павел.
- Увы, всего лишь дикая кошка, которой нужно девять жизней, чтобы
тащить все, что на себя взвалила, - и осознание этого словно вернуло ее
с небес на землю. Веселящий туман развеялся, томление прошло.
- Прости, я чем-то огорчил тебя, - встревожился Павел, - у тебя
грустное лицо.
- Нет, спасибо тебе, - улыбнулась она, - Просто, с тобой я
почувствовала себя живой, такой, какая есть. И мне хорошо. Ты будто
судьбой мне послан. Вот только не пойму в награду или в наказание.
Павел обнял ее и поцеловал. Но в этом поцелуе была не страсть, а
нечто другое, нежность и доброта.
Так рассуждала она неделю спустя, передумывая все, что случилось
в тот день.
Тогда они оставшийся путь провели вместе в коридоре вагона
скорого поезда, крепко обнявшись и иногда лаская друг друга.
- Мы совратили, наверное, пол вагона, - говорила она, - На нас все
смотрят.
- Вовсе нет, - отвечал он, - А если смотрят, пусть завидуют.
- Молодая пара, насмотревшись на нас, закрылась в купе.
Представляешь, чем они там занимаются, - улыбнулась она.
- Да мы радость людям приносим, - ответил он.
Незадолго до остановки он сказал, что они должны непременно
встретиться, чтобы закончить историю.
- Закончить? - переспросила она.
- Да, - пояснил он, - В отношениях мужчины и женщины есть четыре
этапа. Три из них мы уже прошли. Остался один - последний.
- Ты уверен, что это нужно?
- Да, - утвердительно произнес он, - иначе нам не расстаться, а я не
хочу менять твою жизнь.
Это звучало настолько убедительно, что она согласилась встретиться
в городе на следующий день.
Когда на следующий день он позвонил, она просто струсила
и не ответила ему. Звонков больше не было.
Прошло три недели. Диана страдала. Павел не шел из головы. Что
бы она не делала, всегда думала о нем. На работе удивлялись внезапно
появившейся у ней мягкости и покладистости. Она не стала менее строга,
но жесткости поубавилось, а общительности стало больше.
Дочери, вернувшейся из лагеря отдыха, и мужу, навестившего Диану,
такие перемены понравились. Она чувствовала это и была счастлива.
В тот день она отправила дочь в лагерь на следующую смену,
проводила мужа в родной город и позвонила Павлу. Он пришел утром
следующего дня. Диана не думала, что он придет так рано. В выходной
день она рассчитывала отоспаться.
Но волна наслаждения, захлестнувшая ее, поглотила все негативные
эмоции. То, что было в поезде оказалось лишь прелюдией. Она уже забыла
насколько эрогенной может быть каждая частичка своего тела. Он касался
губами кожи, а ее то поднимало ввысь, то низвергало в бездну. Когда же
томление достигло высшего предела, настал апогей, и он стал частью ее,
а она частью его.
Когда все закончилось, они уснули в объятиях друг друга, а
через час все повторилось заново, даже еще сильнее.
Диана давно не была так счастлива, а Павлу было хорошо вдвойне,
от того что видел радость этой удивительной женщины.
Потом они пили чай на кухне, и Диану словно прорвало. Она
говорила и не могла остановиться. Она рассказала ему про свою жизнь,
про мужа, про дочь, про все заботы.
Как он слушал. С каким пониманием. Иногда его оценка событий
становилась ответом на мучавший ее вопрос.
Он сказал, что поведение дочери естественно для ее возраста и
мешать ей не надо. Что мужа она очень любит, если готова убить от
ревности. Что все заботы она взвалила на себя сама, и остается желать
лишь терпения. Что трех ее начальников он понимает, безучастным к
такому обаянию остаться нельзя.
Он просил показать ее фотографии, и посмотрев, сказал, что не знает
женщину, изображенную на них. Посоветовал больше быть естественной,
а маску Снежной Королевы забросить в темный чулан.
Когда в ее речи мелькали начальственные нотки, он так лукаво
вскидывал брови, что Диане сразу становилось стыдно.
В какой-то момент ей снова захотелось испытать с ним радость и
восторг, но внутренний голос предостерег, сказав, что хватит. Словно
поняв ее сомнение, Павел понимающе стал прощаться.
Наступил вечер, и она плохо выспалась, но это уже не имело
значения.
- Я не буду тебе звонить, - сказал Павел, - но если позвонишь сама,
я всегда приду.
- Да, - ответила она, - ты придешь. Я это вижу.
Поцеловав ее, он вышел, а она, закрыв дверь, слушала, как затихает
звук упругих шагов.
"История закончена, - подумала Диана, глядя на экран мобильного
телефона. Хотела стереть абонента, но не смогла, рука не поднялась,
пальцы онемели.
А Павел, раскрыв зонт, шел под дождем и верил, что все будет
хорошо.