Довелось   мне  как-то  ехать   поездом,  в  купе, с  одним  китайцем.
Звали  его   Ван  Чун.   Ваня,  по  нашему.   Был  он  инженером,  по-русски  
говорил  без  запинки,    жил  в Москве,  а  сейчас   возвращался  из  Петербурга,
как  Радищев,  из  командировки.
            Я   двигался  в  Москву  из  Вологды,  где тогда  служил  в   армии,  
офицером.   Нужно  было   защитить    дипломную  работу  поюриспруденции.
В  то  время   министерство  обороны  решило  дать  возможность
военнослужащим   получить   второе  высшее   образование  и   заключило
договор  с  одной  разносторонней   академией,  на  платной  основе,   конечно.
Платил,  учился.    Дистанционно.     Но  защищать     диплом  нужно было
в  Москве.
           Людей  в  вагоне    было  мало.    Большинство   сидело  дома,  у телевизоров.
Еще   бы.    Две  тысячи   восьмой.     Приближался   четвертьфинальный  матч
чемпионата  Европы   по  футболу,  с  Голландией.  Страна   замерла   в  
нетерпеливом  ожидании.    А  мы  катили  в  Москву.
           Я   заметил,  как   Ван  на  планшете  играет  в  странную  игру,  
напоминающую  японскую  "го".  Спросил.
           -  Нет,  -  возразил  он,  -  Это  наше,   родное.    Не   хуже   японского.
Требует   большой   работы  мысли  и  убивает  время,   не   хуже   шахмат.  Только
гораздо  мудрее.
            В  его словах   было  столько   гордости   китайской   мудростью,  что  я  
открыл   шахматную  доску,   вывалил  оттуда   пешки   с  фигурами,  перевернул
и  расставил.     На  один  край  установил  посередине,  на  черное   поле,  белую
пешку.    На  противоположный  поставил   по  два  черных  коня  и  слона.
           -  А  это наша  игра,  русская,  -  показал  спутнику,  -   Называется 
"Ну,  погоди!".  Один   зайчик  против  четырех  волков.
           -   И  в   чем   смысл?  -   оторвался  Ван   от  планшета.
          -  Волки  должны   поймать зайчика, -    пояснил  я,  -    А    зайчик,  
проскочить   через   строй  волков.     При  этом  он  может  двигаться   вперед   и  
назад,  а  волки   только  вперед.
           -  Ну,    у  зайца   нет  шансов!  -   обреченно  махнул  рукой  инженер.
           -  Сыграем?   -    предложил  я.
          -   Давайте,  -   согласился  он ,   - Такие  простые  правила   каждый  поймет.
          Мы   начали  играть.    Он проиграл  за  волков.  Потом  за  зайца.
Опять  за  волков.   Снова  за  зайца.    Время   шло.     Экран  планшета ревниво
погас.    Все   внимание   было  приковано  к  доске.    
           Через  два  часа  мой  спутник,  наконец,    смог  поймать   зайца,  но   сам
убегать  от  волков  так   и  не  научился.
          -   Мудро,  - устало  откинулся  он  на стнку купе,  -  Мудро,  сильно  и  просто.
У  вас    получается,    чтобы  и  просто и  мудро,  -  эти  слова   дорогого  стоили.
         -    А у нас   мудро  и  сложно,  -    проложал  он,  обращаясь  даже  не  ко  мне,
а  куда-то  внутрь себя,  -  Все хотим  рассчитать  до  последнего  атома,   познать
тайный  смысл,   повелевать  стихиями,   чувствами.  Создаем  тайное   знание  и
запираем  на  множество  кодовых замков.   Пока  не  придет  какой-нибудь  
Чингисхан    и  просто  не  вышибет  дверь.   Или  мнчьжуры,   с  примитивными,
но  хорошо  понятными  идеями   разделять  и  властвовать.   Наши   города
стротся  для  великанов,    а деревни  -  для  муравьев.  Понимаешь?  -   внезапно
спросил  меня.
           Я  только  кивнул.     Как  мало    нужно,  чобы  пролилась   тайная  боль
и  наступило  взаимопонимание.
           -  Теперь  несколько  партий  я  буду   зайцем,  -   предложил  Ван, -  Надо
научиться  дурачить  волков.
          Игра  продолжалась.    К  полуночи  он сумел  спасти  зайца  от  беды.
          На следующий  день   поезд  прибыл  в  Москву,  и  мы  расстались.
Я   защитил  диплом  и  в  хорошем  настроении  возвращался  назад.   На
стоянка   в  Ярославле   среди  ночи    меня  разбудил    дикий     крик       толпы
на  перроне.    Наши  выигали  у  голландцев.
           Было  время, когда  выигрывали.