- Я слишком долго живу,- говорила она сама себе, за неимением
иных собеседников, - Ни дел, ни людей на этом свете не осталось. Мелкая
муравьиная суета.
В столице было мрачно и пусто. Гуляла только олимпийская
деревня, за день до отлета со стадиона любимого Мишутки.
Большой город наполовину опустел. Ничего, уедут гости, и вернется
со сто первого километра привычная жизнь. Впрочем, один раз высыпал
народ, как горох из прохудившегося мешка. Хоронить мальчика-хулигана,
хрипевшего горькие песни. Песни были так себе, но некоторые баллады
понравились. Видно, что талант, а жизнь пропил. Здесь все таланты,
рано или поздно либо изгоняются, либо спиваются. Стало модно умирать
до пятидесяти лет, словно, в издевательство над стариками.
Вот, она старуха. Злобная и нелюдимая. Потому что нет людей,
остались далеко-далеко, в позапозапрошлой жизни.
Она помнила, как мать рыдала, узнав о смерти великого рассказчика,
а через шесть лет оплакивала великого писателя.
-Нет у нас теперь ни чести, ни совести,-сокрушалась она.
Но молодость не видит проблем, не чувствует приближения беды,
особенно, охваченная великим искусством.
Едва сбылась мечта о театре, как разразилась война. Ее встретили с
удивительной веселостью и оптимизмом. Сейчас мы им покажем.
Поразительно, но этот оптимизм разделяли все воюющие стороны.
Но потекла кровь, и дело затянулось на годы.
А она играла в театре и верила в свою страну. Казалось, еще немного,
и придет долгожданная победа.
Но у людей, внезапно, кончилась терпение, и привычный мир, в
одночасье, рухнул. Темные силы человеческой души, обезумевшей от крови,
вырвались на свободу. Серость ощутила близость власти. Неудачники
получили шанс и воспользовались им.
Привычный мир пытался сопротивляться, но сумасшествие,
вооружившись сладкими словами, было неудержимо. Через два года все
было кончено.
Жизнь, ради которой ее растили, воспитывали, обучали погибла.
Остались, лишь, осколки, невероятно крепкие и волевые, черпающие в знании
такую силу, что серость отступила перед ними.
Со временем, старуха сама стала таким осколком. Ее берегут,
лелеют, бесплатно лечат в лучших больницах, потому что она - последняя.
Интерено, когда они поняли, что окончательно уничтожив прошлое,
лишат себя будущего. Наверное, после смерти Любаши.
Вечная подруга, вечная соперница. Удачливая. Нашла свой
звездный путь в новом, мерзком мире. Начала со лжи, как же иначе,
получая новый паспорт, "помолодела" на восемь лет. И пошло, поехало.
В фавор у власти выбилась. Красиво жила.
Старуха вспомнила, как в одном из фильмов ей предложили
сыграть бабушку героини Любаши и очень удивились, узнав, что они
одногодки. Она не мгла с ней соперничать, разве что, пережить. Пережила.
Теперь, совсем одна.
Зачем ей это наказание, отстраненно взирать на муравейник? Почему
рак поджелудочной железы не убил ее на третий месяц после
Великой Победы? Тогда, хоть, эйфория была. Гордость за этот чужой мир,
совершивший великое дело. Вот, и отошла бы с этим чувством в иное
измерение.
Но нет, спасили врачи, заразы. Вытащили. А через полгода, вновь,
вернулся привычный морок. Когда умер Великий, она не радовалась,
понимая, что под ним может быть только мелочь. И жизнь, с каждым днем,
мельчала.
Очнулась она лишь тогда, когда другой мальчик полетел в космос.
"Надо же , смогли?",- удивленно подумала.
Потом не сстоялся большой пожар, а ей так любопытно было
почувствовать себя в Помпее, в последний день.
Далее, ушла Аннушка. Милая, мудрая, прекрасная, одинокая.
Не хотелось жить без нее. А в следующем году погиб мальчик, подаривший
нечаянную радость. "Не уберегли",- с горечью думала она.
А ее берегут. Как реликт, как динозавра, случайно пережившего
эволюцию. Словно, она дает им право на некое величие.
Какое величие? Даже, в футбол немцам проиграли.
Предлагают путевки, куда-то ехать. А если она там умрет, что
делать? Какая долгая жизнь, превратившаяся в игру. Она улыбается,
говрит вежливые слова, прислушивается к шуму, который, совсем,
безразличен.
Только воспоминания достойны чувств. Потерпи, чужой мир.
Еще четыре года.