Как псина вываливается в дерьме на лугу,
Восторженно лапами в воздухе болтая и булькая,
Так я в похвалы погружаюсь, глухая и гулкая,
Чтоб запах впитать их надолго, насколько смогу.

Потом, отряхнувшись, перед тобой предстаю,
Благоухающая, как горшок, и такая хорошая,
Что ты меня гладишь тревожно, на маму похож, а я
На совести чёрный, нахальный сугробец таю.