Он умирал, и знал это. Врачи дали ему полгода, а потом... "Потом" у него не было. Жизнь - его жизнь - закончилась. Мир шел вперед, крутился, жил надеждами и тревогами, а он - он уже ни на что не надеялся и ничего не боялся. Его вычеркнули буднично и равнодушно.
Обыденно.
Он еще не умер, а люди уже жили без него, дальше.
Его маленькие роли, пустые, второстепенные, во второсортных фильмах и скучных спектаклях ушли без следа. Все признавали его талант, но... "Да, это маленькая роль, но потом...", или: "ты же понимаешь, не бывает маленьких ролей, мы все знаем, что ты способен на большее, но пока вот этот эпизод, а уж потом..." И вдруг, неожиданно, оказалось, что это и есть его жизнь, его "потом".
Кто знал - жалели его. А он ненавидел, когда его жалеют. Он был еще полон сил и хотел хотя бы последний раз в своей жизни сделать большую роль. Хотел отчаянно, но... "Да, это второстепенная роль, в проходном фильме. Да, мы знаем, как ты талантлив, какой у тебя потенциал..." - только привычная фраза про "потом" застревала и собеседники начинали прятать глаза.
Но он еще был жив.
Да, это была плохая роль в плохом фильме. Злодей-маньяк из экранизации комикса, тянущегося несколько десятилетий и всем надоевшего. Но это была его последняя роль, и выбора не было.
И он сыграл.
Не обращая внимания на слова критиков, на советы "друзей", на правила и традиции. Он играл свою последнюю роль, и все знали это.
Ему прощали импровизации, прощали выход за границы режиссёрского замысла. Фильм был второсортный, а он - он умирал. Фильму было все равно, а его жалели. Против такой жалости он ничего не имел, лишь бы не мешали
Он вложил в жалкий образ сумасшедшего маньяка-убийцы весь свой талант. Он рассчитал каждый жест, каждое движение, каждое выражение лица. Он проработал все мелочи, каждую пылинку на костюме, каждый мазок грима. Каждый эпизод он повторял снова и снова, пока он не становился, по его мнению, идеальным. Он работал на износ - если бы он и так не умирал, эта роль наверняка убила бы его. Он вложил в эту роль всю свою душу без остатка, и весь остаток своего физического здоровья.
И не его вина, что образ, созданный им, был образом безумного садиста.
А потом он умер.
Фильм доделали, и не в последнюю очередь в его память. Ведь никто не виноват, что его последним фильмом стала дурацкая жвачка для подростков, в которой самое ценное это попкорн и темнота в последних рядах. Его любили, хоть и считали неудачником.
Он был хорошим человеком.
К несчастью, он действительно был талантливым актером. Возможно, лучшим актером в нашем веке.
Его игра в корне поменяла идею фильма. Перевернула с ног на голову. Вместо очередного, десятого или двадцатого эпизода комиксов, в котором скучный герой героически и тоскливо два с половиной часа пытается поймать очередного до отвращения банального злодея получилось... Нечто.
С экрана на зрителя ливнем хлестало безумие. Нелепый, плоский и черно-белый супергерой, картонные людишки в уродливых и гротескных декорациях города шаг за шагом, два с половиной часа, минута за минутой низвергались в ад вслед за маньяком с распадающейся на куски психикой. Личность в этом фильме была только одна. Все остальное было лишь его воспаленным и болезненным бредом.
И этот бред два с половиной часа бил по зрителям, отчаянно, истерично, на грани ультразвука. Этот фильм кричал зрителям в лицо: "мир нереален, реален только ад внутри тебя, ты мертв, ты труп, ты безумен!". Казалось, что весь фильм с экрана прямо в душу зрителям смотрят мертвые, безумные глаза маньяка, выжигая остатки разума.
Зрители... Кто ходит на такие фильмы? Много насилия, тупые супергерои из комиксов... Зрители были не готовы к тому, что вместо попкорна и жвачки им предложат блюдо, которое выдержит не каждый профессиональный психиатр. Образ маньяка ломал, подчинял, выжигал личности без остатка.
И наполнял их тьмой.
Это было концентрированное безумие, пролитое на хорошо подготовленную почву. И после премьеры улицы городов погрузились в преисподнюю.
Массовые убийства, взрывы, поджоги, жертвы ради жертв, неожиданно, неспровоцированно, неоправданно жестоко - и в каждом случае, в каждом эпизоде незримо витала тень маньяка с мёртвыми глазами из фильма. Города захлебывались в насилии, безумие распространялось как чума, пожирая новые и новые улицы.