Аннотация: Комическая пьеса о жизни Пушкина после дуэли
ПЬЕСА "НЕИЗВЕСТНЫЙ ПУШКИН"
Действующие лица:
Пушкин Александр Сергеевич - "Солнышко" русской поэзии 51 года
Арина Родионовна - подруга суровых дней А.С.Пушкина, женщина без возраста, тайная любовь старика Державина.
Лермонтов Михаил Юрьевич - мало известный, но все еще подающий надежды поэт.
Старик Державин - слепой старик, который никого не может заметить.
Дантес - француз, ныне осужденный на пожизненное заключение. Любимый объект насмешек для Пушкина.
Глаша - служанка Пушкина. Девушка 15 лет.
Гоголь Николай Васильевич - дальний родственник Пушкина.
Акт 1.
Действие первое.
( Ночь. Комната Пушкина. На стене портрет Дантеса с подрисованными рожками, усами и бакенбардами. В кресле, закинув ноги на письменный стол, вальяжно расположился Пушкин. Поэт покусывает перо, отчего все губы у него в чернилах. Он пишет.)
Пушкин. Здравствуйте Жорж Шарль Дантес (Барон Геккерен), стрелявший в меня в 1837 году у Черной речки... Нет, нет, не так! (Зачеркивает).
Ну здравствуй, снайпер неудачник,
Пишу тебе в который раз.
В тюрьме, поди, не рай, мой мальчик,
Французов там не любят, да-с!
Недавно я гостил в Париже,
Каштаны там сейчас цветут.
А ваш удел отныне - лыжи,
В Сибири пальмы не растут.
Что, нелегко стрелять в поэта?
Хотел прикончить наше "Все"!
Стрелял в меня? Теперь за это
Ночуй на нарах, вот и все!
(Входит няня с прялкой, она ищет очки, которые у нее на голове.)
Няня. Сашок, ты не видал мои очки?
Пушкин. Видал, Видал, я и сейчас их вижу! ( Кружит няню на руках, срывает с ее головы очки.)
Няня. Отдай, отдай, антихрист, пол-века прожил, а ума не нажил, дурень.
(Пушкин отдает очки)
Няня. (Вытирая с губ Пушкина чернила) Господи, черный, как эфиоп.
Пушкин. Няня, расскажи еще, а!
Няня. Сколько можно, отстань.
Пушкин. Ну няня, ну в последний раз!
Няня. Ой, Сашка, вот всегда так, в последний раз, в последний раз. Ведь уже сто раз слушал.
Пушкин. Еще хочу.
Няня. Ой... Ну, ну молодой ты был, горячий. Хранцуз пошутил, а ты стреляться. "Убью, - кричишь - в капусту изрублю, гада".Отговаривали, да что тебе, черту африканскому. Пистолет у бати украл и меня будить: "Пора, красавица, проснись, открой сомкнуты негой взоры...", ну что, пришлось вставать. Оделась, на коня села и Кюхельбекера будить. Я тебе еще в детстве говорила, не дружи с ним, не дружи, подведет он тебя. А ты его еще на свадьбу подженишником.
Пушкин. Ну предположим, свадьбу не он мне испортил, а ты. Кто кричал родителям невесты: "Вы, жадною толпой стоящие у трона"?
Няня. Да ладно! Как говорил Мишка Кутузов: "Кто старое помянет, тому глаз вон" Ну вот, Кюхля спит, я тебя догнала, последние инструкции дала, смотри, говорю, Сашка, дуэль дело серьезное, пистолет один, мимо кинешь - хана. Тут Дантес приехал.
Пушкин. Ну дальше, няня, дальше!
Няня. А что дальше. Дантес стрелять, ты пригнулся, а мимо царь проезжал. Царю - пуля в плечо, Дантеса - в Сибирь, а мы с тобой в Михайловском год куковали.
Пушкин. (Потягивается).Эх, хорошо-то как, няня!
(В передней шум, слышны крики старика Державина).
Державин. Пожар! Пожар!
(В комнату Пушкина вбегают взволнованные домочадцы.)
Гоголь. Александр, крепитесь! Мы пришли сообщить Вам пренеприятнейшее известие...
Пушкин. Браво! Браво! К нам едет ревизор?
Гоголь. Кабы так, Дантес с каторги сбежал!
Лермонтов. Он снова хочет Вас убить!
(На лице Пушкина страх и удивление, няня с испугу крестится прялкой. В дверях появляется старик Державин с ведром воды.)
Державин. Пожар! (Спотыкаясь, выливает воду на Пушкина.)
Пушкин. (шутит) Старик Державин не заметил.
Гоголь. Нет тут пожара, тут дела посерьезней будут.
Державин. Ладно, пойду хоть камин растоплю.
(Старик Державин вырывает страницы из какой-то толстой книги и бросает в камин. К нему подходит озадаченный Гоголь.)
Гоголь. Никто не видел второй том "Мертвых душ"?
Державин.(Заталкивая в угол камина твердый переплет.) Никто не видел!
Гоголь. Пойду у Глаши посмотрю, небось опять рыбу заворачивала.
Пушкин. Нет, рыбу она обычно в "Медного всадника" заворачивает!
(Гоголь уходит, Державин облегченно вздыхает.)
Пушкин. (Раздраженно) Мне б его заботы. Я б таких "Мертвых душ" томов 20 написал, гори они синим пламенем!
Лермонтов. (Шепчет на ухо Державину с усмешкой.) Не вынесла душа поэта.
Пушкин. (Манерно прикладывая ладонь ко лбу.) Отравлены мои последние мгновенья коварным шепотом насмешливых невежд!
Лермонтов. Интересная строчка, пойду запишу, даст Бог пригодится.
Няня. Господь с тобой, Сашенька! Жив ты будешь, хранцузу сюда в жисть не добраться.
Действие второе.
(Дантес у дверей пушкинского дома. На дверях табличка: "Французам и животным вход запрещен". Дантес звонит в дверь, из-за двери голос.)
Глаша. Кто тама?
Дантес. Кто тама, кто тама, Бенкендорф и его мама.
Глаша. Бог подаст.(Отвечает Глаша, но дверь приоткрывает.) Это кого ж к нам черти принесли в такую ночь?
Дантес. Лев я, Лев Толстой.
Глаша. Да не такой уж ты и толстой, как я погляжу.
Дантес. Впусти, замерз.
Глаша. А кандалы зачем принес?
Дантес. Это не кандалы, это вериги, грешен я!
(Дантес проходит в гостиную, ставит лыжи в угол.)
Дантес. Дома ли хозяин?
Глаша. Дома. Только я Вас к нему не пущу, велел до пятницы никого не пускать. Убить его хочут.
Дантес. Как!? Убить Пушкина? Но кто? У кого поднимится рука на наше солнышко?
Глаша. А это я тебе сейчас расскажу, дядечка. Говорят, в Сибири зверь есть невиданный, лютый он, по-французски говорит и Пушкина страсть как не любит, а щас с тюрьмы сбежал и барина моего ищет. Я Дантеса этого не видала, но у барина в комнате партрет его висит, ох, страшный он дочего, рогатый, с усами до пят.
(Входит Гоголь с криком.)
Гоголь. Глафира, где второй том "Мертвых душ"?
Глаша. (доносительским тоном) У Державина он. Читать изволит, черт слепой.
(Увидев Гоголя, Дантес берет лыжи и крадется к выходу.)
Гоголь. Глафира, у тебя гости?
Глаша. Это не у меня гости, это у барина нашего гости. Лев Толстой. Да оставьте вы свои лыжи, никто их не возьмет.
Гоголь. Глаша, дура, ты кого в дом пустила, это ж Дантес, он же в царя стрелял!
(Дантес убегает, Гоголь за ним. На улице слышна беспорядочная стрельба. Глаша одна.)
Глаша. Господи, что ж я натворила, что ж мне делать-то теперь, зверя в дом пустила. Разум он мне затуманил, говорит: "Лев я, Толстой". А я его и не видела никогда. Говорила мне Арина Родионовна: "Читай, Глашка, учи квантову физику, человеком будешь." А я всё больше к поэзии тяготею. (Через гостиную пробегают Гоголь и Дантес.) Вот надысь стихотворение сочинила, назвала как у барина: "К***".
На небе звездочка блеснула,
А ты пришел ко мне с утра.
Зачем так рано я уснула,
Ведь я не выспалась вчера.
А что, ведь совсем не дурно. (Через гостиную назад пробегают Дантес и Гоголь) А барин порвал и велел мне больше бумаги не давать. А я вот, на переднике. Ну ничего, моим стихам, как драгоценным винам, настанет свой черед.
Глаша. Батюшка, свят, мой свят. Неужели, Николай Васильевич, повесить узурпатора решили?
Дантес. Меня вешать нельзя, я республиканец.
Гоголь. На гильотину его! Тьфу ты, какую гильотину, я ж его просто связать хотел. На колени, каналья!
(На крик в гостиной собираются все обитатели пушкинского дома.)
Державин. Кого я вижу! Лев Николаич!
Пушкин. Да никого ты не видишь, слепой ты!
Няня. Совсем ты плох стал на старости лет. Глыбу, матерого человека от хранцузишки отличить не можешь.
Лермонтов. Так вот ты какой, Дантес! (Падает в обморок).
Пушкин. Тоже мне, герой нашего времени! Значит так-с, Лермонтова в лазарет, Глаша - варить кашу... ха-ха, надо записать. Гоголю - медаль, (на ухо Державину) а Державину - сандаль. (Громко смеется.) А Дантеса..., а Дантесу... О! Как любит говаривать мой сосед Грибоедов...
Дантес (с надеждой). Карету мне, карету?
Пушкин. Дулю тебе, а не карету. В желтый дом, и на цепь посадить!
(Гоголь брезгливо за шиворот уводит Дантеса, остальные вокруг дразнятся и пританцовывают. В гостиной Пушкин и няня.)
Няня. Сашенька, а что там на улице за выстрелы были?