Все объяснялось достаточно просто.

Айзек Грицмахер обладал совершенно несносным характером, злым языком и невероятной иронией, да и к тому же слыл типичным занудой и был абсолютным всезнайкой. Этого достославного представителя науки интересовало практически все: и размеры черепов древних мальгашей, и особенности конструкции звездолетов периода Великого Исхода, и последние военные столкновения между Ганзой и пиратской Республикой Лигурия. Причем профессионализм профессора не мог быть подвергнут никакому сомнению. Недаром он на протяжении более чем двадцати лет являлся постоянным консультантом Адмиралтейства. А тот, у кого за плечами стоит призрак Адмиралтейства, мог в Бриджтауне позволить себе очень и очень многое.

И Грицмахер себе позволял...

Во-первых, он никогда не читал лекции по субботам (объясняя это приверженностью к заветам предков-иудеев), во-вторых, не читал он их и в воскресенье (заявляя, что не может оскорбить память Иисуса Христа, хотя сам и не является христианином), в-третьих, профессор совершенно не выносил и на дух новые технологии, а поэтому категорически отказывался от голографических столпов и суперпанелей, запрещал студентам вести видео и аудиозаписи своих лекций и лично проверял рукописные конспекты. Под Грицмахера была специально подстроена аудитория Љ515, где из всех технических приспособлений имелись только кафедра, доска (обязательно деревянная и обязательно зеленого цвета!) и обыкновенный белый мел. Причем над доской висела пластиковая табличка с дурацкими стихами какого-то древнего поэта:

"В полях - деревеньки.

В деревнях - крестьяне.

Бороды - веники.

Сидят папаши.

Каждый хитр.

Землю попашет,

Попишет стихи".

У студенческого братства Бриджтауна пятьсот пятнадцатая носила негласное название "комнаты смеха сквозь слезы". Смехом начиналось первое посещение лекций Грицмахера, слезами оно же и оканчивалось, смех же сквозь слезы приходил во время сессии...

Лекции Айзек Гринцмахер читал безобразно. Он обладал невысоким ростом, всего-навсего один метр шестьдесят четыре сантиметра, длинным носом, густой черной шевелюрой, пронзительным, но каркающим голосом, говорил быстро, частенько повторяя одни и те же слова, среди которых любимыми были "однако" и "тупая бездарность академик N".

В Бриджтаунском университете Грицмахер вел всего два курса: "История Старой Земли периода Всеобщего Хаоса" и "История исследования лименов во время второго этапа Великого Исхода". Собственно говоря, запись на курсы считалась полностью добровольной. И можно было бы заработать свои законные лекционные баллы либо у профессора Гелича ("Экономический кризис на Старой Земле во второй половине XXI века"), либо у доцента Джорджа Гримальди ("Итоги экспедиции Г. К. Смитсона к Гиадам"), но ежели студент желал после выпуска сделать карьеру в Зоне Адмиралтейства, а не отправиться зарабатывать свои экю где-нибудь в периферийных государствах Звездного Конгломерата, то "мастодонта от науки", то есть Грицмахера , избежать было, практически, невозможно. Работодатели Зоны почему-то с маниакальным упорством неустанно требовали цифровой выпускной лист, где в обязательном порядке просматривались оценки по дисциплинам, которые вел ненавистный всем школярам профессор. Поэтому приходилось терпеть и занудство Грицмахера и его коронные высказывания типа: "На сто баллов историю Всеобщего Хаоса знает только Яхве, мой покойный учитель - лорд Абрахам Хайнце - на девяносто, я - на семьдесят, а вы будете знать, если даст Всевышний, баллов на сорок-пятьдесят!" Впрочем, экзамены у профессора большинство студентов проскакивали легко, так как последний считал, что оценка, по сути, не оценивает ничего и если, прослушавший курс, не претендовал более чем на сорок пять баллов, то он их и получал, выдав "на гора" основные даты и перечислив главные события. Но, если находился наглец, смевший надеяться на что-то более серьезное, то тут уж по выражению Грицмахера, начиналась "Варлофомеевская ночь" (впрочем, большинство студентов вообще не знало, что это такое, и искренне полагало, что злобный проф, в данном случае, вспоминает какое-то неприятное происшествие из личной жизни, случившееся на какой-то отдаленной планетке под названием Варфоломея)...

Джонни ОСалливан сдал первый экзамен на 65 баллов, а второй-на 68. И он знал, что "Варфоломеевская ночь" - это не новомодный способ издевательства над студиозусами во время экзаменов, а один день из истории Древней Докомпьютерной Франции, когда католики устроили массовое избиение гугенотов. И О Салливан любил профессора Айзека Грицмахера...

Джон Руперт ОСалливан родился на планете Конкорд в столичном городе Конкорд-Сити в 612 г. от даты Великого Исхода, ровно через десять лет после вхождения системы Каррата в состав Звездного Конгломерата. Каррата вполне спокойно приняла статус доминиона Адмиралтейства, пять самых достойных граждан вошли в сенат Зоны, а всем остальным пришлись по вкусу возможности, которые Конгломерат предоставил в обмен на отказ от части суверенитета. Например, самые состоятельные конкордийцы получили право отправлять своих детей для обучения в учебные заведения Зоны Адмиралтейства. Отец Джонни -Руперт Фитцжеральд ОСалливан владел целой группой фирм по производству легких торговых кораблей и мог оплатить учебу своих отпрысков в лучших вузах Адмиралтейства. Старшие братья Патрик и Саймон выбрали военную стезю и поступили в Нью-Аркскую академию звездного флота, сестра же Луиза отказалась покидать родную планету, быстро выскочила замуж за друга детства - Майкла Лассуэлла, к моменту заключения брака уже владевшего дюжиной торговых звездолетов-каботажников, перевозивших грузы как внутри системы Каррата, так и через ближайшие лимены в Ганзу и Альби.

Майкл- то и сыграл важнейшую роль в судьбе самого младшего из ОСалливанов. После того, как Руперт Фитцжеральд привлек своего зятя к управлению в своей компании, попутно поглотив его бизнес, тот прочно осел в Конкорд-Сити и, поселившись в доме тестя, как-то естественным путем сдружился с десятилетним белобрысым непоседой Джонни.

Лассуэлл был буквально помешан на истории Старой Земли, не случайно самые быстроходные из его кораблей носили имена достопамятных героев седой древности, навеки записанные во все электронные хроники и летописи: "Железный Арнольд", "Индиана Джонс" и "Могучий Рэмбо". Этим помешательством он заразил и Джонни. Они вместе копались в коллекциях головидео, разыскивали печатные тексты и покупали аудиокниги, изготовленные еще до эпохи Всеобщего Хаоса. Это увлечение на Конкорде стоило весьма дорога и не менее двух миллионов адмирал- экю перетекли со счетов М. Лассуэлла и Р. Ф. ОСалливана на счета букинистических торговых домов "Гластбэрри Букс" и "Стоун Комикс". Так что по достижении возраста семнадцати лет, после окончания колледжа в Меддоуз-Сити, Джон ОСалливан, получив необходимую сумму от папочки, отправился в Зону Адмиралтейства и стал учиться на факультете социальной истории Бриджтаунского университета на Новой Земле, где и повстречал странного профессора Грицмахера, так же помешенного на древней истории.

***

Джонни любил всегда сам собирать свои вещи. Этот процесс представлялся ему настоящим священнодействием, которое он не мог доверить кибер-дворецкому. Любимые книги аккуратной стопочкой легли в дорожный контейнер, туда же в соответствии со строгим порядком отправились флэш-накопители и голокапсулы. Личная комната в университетском общежитии постепенно стала превращаться в обезличенную. Учеба была закончена и магистр социальных наук Д. Р. О Салливан намеревался в ближайшие часы покинуть стены альма-матер.

Неожиданно раздались аккорды из фуги ре-минор Баха. "Почта", - встрепенулся Джонни. И действительно почтовый голостолп заиграл всеми цветами радуги и внутри него высветилась надпись: "Вас вызывает Айзек Грицмахер". Новоиспеченный магистр от изумления чуть не присел на пол. Уж ему-то хорошо было известно патологическое недоверие "Злобного Айзека" к современной технике. Чтобы сам доктор Грицмахер воспользовался услугами голопочты должна была произойти какая-то чудовищная катастрофа: столкнуться две гигантских галактики или главный оппонент профессора Уилфрид Кейси случайно решил признать свои заблуждения и публично покаяться, или свершиться что-то еще совершенно невообразимое. Но факт оставался фактом: Грицмахер вызывал О Салливана. И вызов пришел именно по голопочте. Джонни произнес быстро фразу: "Контакт разрешаю". И в голостолпе возник образ совершенно взъерошенного профессора.

- Здравствуйте, дорогой друг и коллега! Однако, прошу немедленно закрыть рот и внимательно выслушать, что я хочу вам сказать.

Джонни действительно обнаружил, что от удивления его нижняя челюсть слишком далеко отделилась от верхней. И помятуя, народную студенческую поговорку: "В биг фэмили максиллей о мандибулю не щелкают!" - он срочным образом сомкнул их. Грицмахер между тем продолжал вещать:

- Однако, я продолжаю, Джонни. Я - человек малопривязчивый. Даже собаки и кошки не желают жить со мной под одной крышей. Как ты знаешь, я тяжело схожусь с людьми. Однако не жалею об этом. Но к тебе я привязался. Ты не только мой ученик, но друг и коллега. Это, я готов повторить сто тысяч раз. Однако что-то я разговорился.

ОСалливану показалось, что профессор украдкой стряхнул слезу. Чтобы Айзек прослезился такого в университете не помнили и старожилы из кибер-обслуги.

- Итак, Джонни, когда ты получишь эту голозапись, я уже буду в системе Альби. Сегодня утром я вынужден был безотлагательно вылететь туда, благо подвернулся попутный военный корабль. На Вестфалии эта тупая археологическая скотина - доктор Конрад обнаружил великолепно сохранившиеся останки звездолета поры начала колонизации Альби. Он с изяществом мастодонта начал разбирать, точнее, уничтожать там все, слой за слоем, деталь за деталью. Однако на счастье науки на Вестфалию нагрянул представитель Адмиралтейства лорд Хольмсон, он то и поспешил вызвать меня. Конрад пришел в ярость, о, как бы я хотел видеть в этот час, его глупое взбешенное лицо, но вынужден был согласиться. Так что, уважаемый коллега, повторяю, я вынужден был отбыть на Вестфалию.

Тут Айзек Грицмахер удовлетворено хмыкнул.

- Похоже, Джонни, мы находимся на грани эпохального открытия. Идиот Конрад раскопал звездолет эры Великого Хаоса. И называется эта первобытная колымага "SHQIPERIA", что в переводе с некоего полузабытого языка означает всего-навсего "Албания". Плюс к тому же, однако, в "штурманском классе" найдена статуэтка всадника на коне. Я подозреваю, что это национальный албанский герой Скандербег. Гипотеза твоего земляка, бедняги Шевалье (ты же знаешь, он умер в полном забвении и нищете, на руках своей сумасшедшей тетки, проклятый всеми членами Толкиновской Академии наук), кажется, подтверждается на сто процентов. Вестфалию, и, следовательно, Альби первыми открыли не аллемано-итальянцы в 79 г., а неизвестная албанская экспедиция. Албанцы, разбились на Вестфалии, скорее всего, еще до гибели Гаагского халифата на Старой Земле...

Грицмахер на секунду задумался.

- Однако, это означает, что двигатели Гуревича-Рохаса албанцам были уже известны, как и теория лименов тоже. Что меняет полностью исторические представления о последнем периоде эпохи Хаоса. Но я отвлекся. Надо поговорить о главном.

Во-первых, вчера, на скучнейшем банкете у леди Денвер, я непреднамеренно подслушал разговор двух лордиков из Адмиралтейства. Однако, представь себе мое изумление, когда я узнал, что высокочтимые болваны, рассуждают о твоем назначении в посольство Конгломерата в Борисфене. Однако, там еще упоминалась фамилия твоего однокурсника Джонсона. Я его совершенно не помню. Но сие и не важно. Я хотел с ними переговорить, но пришло срочное послание с Вестфалии. И мне пришлось откланяться.

Во-вторых, Джонни, ни в коем случае не соглашайся на это назначение. Чует мое сердце, что скоро в диком Борисфене начнутся серьезные передряги. Великий князь Лазарь IV при смерти, а его четыре родственничка вряд ли спокойно поделят власть. Да и, похоже, что наше Адмиралтейство собирается влезть во всю эту кашу со своей ложкой. Конечно, мы пойдем под лозунгом защиты прав человека и т. д., но, полагаю, что причина здесь видна всякому, у кого мозги не покрылись плесенью и звездной пылью, двадцать лименов Борисфена привлекают наших лордов. Двадцать, ты слышишь Джонни, целых двадцать!!! Чем не повод для гуманитарной миссии...

В-третьих, если в Борисфене, и не намечается никаких конфликтных шуточек, надо подумать, почему же туда не направляют "бжезинцев" [1]. Они учились в дипломатической академии. Им и карты, однако, в руки!

Виртуальный Грицмахер нервно потер руки.

- Джонни, больше у меня нет времени и я заканчиваю. Поздравляю тебя, однако, с получением перстня магистра. И ради всего святого, не смей отправляться в Борисфен. Подожди, по крайней мере, пока я не вернусь с Вестфалии. Тогда мы вместе откушаем фаршированную щуку в замечательном кошерном ресторане на Ривер-стрит и решим, как же тебе поступать далее. Меня еще настораживает, что в Адмиралтействе знали, что диплом, ты писал под моим научным руководством, однако, со мной проконсультироваться не сочли нужным. Гнилью пахнет, Джонни. Гнилью! Будь осторожен. Все. До встречи!

Голостолп погас.

Джонни ОСалливан ошарашено опустился на пол.

[1]"Бжезинцами" в Бриджтауне обыкновенно называли студентов и выпускников Дипломатической академии высшего статуса имени Збигнева Бжезинского. Аспирант Бриджтаунского университета Лесли Паркер сочинил весьма примечательную песню-дразнилку. Начиналась она со слов: "Пьяный "бжезинец" наглей слонорога, тупей ослоскунса, храбрей бобромыши..."