Своды зеркальной комнаты что-то шепчут. Дело не в саде камней, что мирно подрастает здесь - это тихо жужжит воздушный фильтр. Тишина - враг, там где тишина - только смерть.
Посреди сада сидит старик в сером похоронном костюме, изрядно потертом, но чистом. Подмышкой у него рукопись, а в руке - тросточка с замысловатым рисунком на рукояти в виде дерева, растущего корнями вверх. Не так он и стар, если честно - обычный пожилой мужчина лет примерно шестидесяти. Но так уж, видимо, устроен человек - скажи ему, когда он умрет, и тот проживет про себя все, что не успел в этой жизни. Вот и этому несчастному на первый взгляд можно дать раза в полтора больше, чем на деле.
Он сидит и просто смотрит на одну из стройных башен валунов, будто пытается заметить, как новый камень пробивается из песка. Его мыслям тихо подпевает воздушный фильтр.
Дверь бесшумно отъехала вверх и в комнату с разбега залетела рыжеволосая девочка, на вид лет восьми. Глаза старика на секунду оживились, он будто увидел фантом. Девочка, задыхаясь, добежала до зеркальной стены и, не успев остановиться, ударилась о прочное стекло. Она тихо съехала на землю, всхлипывая и шмыгая носом, потирая коленку. Фантом развеялся - это была не та, другая. Лицо старика вновь стало безразличным. Он с громким вздохом поднялся, опираясь на трость и, сильно прихрамывая, заковылял к рыжей.
- Ты... почему не в школе? - прохрипел он, пытаясь говорить ласково.
Девочка обернулась, глядя на него большими испуганными глазами. По её щёкам медленно стекали слёзы.
- Я сбежала!
- От чего... ты сбежала?
- Из школы... Меня не любят в школе - обиженным голосом произнесла девочка.
- Ты думаешь, какого чёрта какой-то старик лезет к тебе с расспросами? Ну, так послушай умудренного годами человека, я тоже когда-то убегал и убежал от всего. Нельзя всю жизнь убегать, - Криво улыбнувшись, произнёс старик, присаживаясь на корточки рядом с рыжей.
- А где твои родители? - спросил он.
- Мама на работе, - гордо произнесла девочка. Да, ей было чем гордиться - в бункере не было нехватки рабочих рук, а получить работу стоило многого.
- А отец?
- Отец погиб на войне, разбился - с какой-то отрешенной грустью, произнесла большеглазка.
- Он был пилотом? - как-то грустно спросил старик.
- Да, мой папа летал, и дедушка тоже, мама говорит, что я видела его совсем маленькая, но я не помню, - она наморщила лобик, - А вы тоже пилот? Правда? - безошибочно почуяв интонацию в голосе, с детской непосредственностью спросила девочка.
- Только в прошлой жизни...
Они сидели на земле, девочка что-то рассказывала, но он не слушал. Старик просто наслаждался тем, что рядом есть ещё одно живое существо, что он слышат её голос, чувствует запах её волос. Слишком долго он был одинок.
Наутро под жужжащим фильтром офицер нашёл пропажу, которую обыскалась вся станция. Девочка мирно спала, завёрнутая в чей-то старый пиджак. А в маленьком кулачке был зажат основательно потёртый значок, четыре буквы из нержавеющей стали.
Незваный гость.
Снег заполняет всё - и огромные полуразрушенные башни, и пирамиду, у которой разыгравшийся гигант сорвал вершину. На прилавках с заиндевелыми товарами тоже лежит снег. Кое-где видны следы от кострищ, странно выглядит заснувший город. Кто помнит, что здесь случилась? Кто знает? Может, знает тот, кто управляет собачей упряжкой, несущейся по заснеженным магистралям?
Нет, он не знает, точнее не помнит. Никто не помнит, что произошло в этом навеки скованным льдом и хладом городе, где закутанный в шкуры бородач погоняет голосом собак, две из которых, высунув из двойных пастей языки, перебирают всеми шестью лапами. А холод, как истинный хозяин этих мест. знает, но молчит. Холод правит, холод учит. Гость на кладбище спешит преодолеть гиблое место, опасливо поглядывая через плечо на старое ружьё, предательски успокаивающие нервы.
Где-то звенит ветряк, а в тени одной из башен заснуло навеки божество, подпирая своими огромными руками неподъемное тело. Из спины бога вырастает рог, изо лба второй, также запорошенный снегом, а у ног притаился алтарь. Большой круглый валун, невесть как притащенный сюда местными аборигенами. Увидев красный снег подле валуна, бородач подгоняет своих шестиногих друзей зычным кличем.
В заснеженной дали что-то громыхнуло, погонщика качнуло вперёд, будто от сильного удара в спину, и он тихо упал на упряжь. Собаки взвыли от ужаса, поводья натянулись, сани занесло, мертвеца сбросило на снег и под ним медленно раздалась красная проталина. А его собаки, если этих тварей можно так назвать, в ужасе бежали вперёд, не обращая внимания ни на исчезновение хозяина, ни на упряжь, от которой они не смогут освободиться и вскоре погибнут, медленно пожираемые голодом и жаждой.
Из одной недостроенной башни - великие будто забыли поднять её до конца - вышли трое. Они ничем не отличались от погонщика, кроме того, что одна из них была женщиной, но при здешнем холоде узнать наверняка было проблематично. В меховом куле, примотанном к животу матери, спал ребёнок. Вполне здоровый малыш, если не считать маленький шестой пальчик на левой ручке. Они приблизились к мертвецу. Один из невысоких мужчин держал в руках ружьё с изогнутым магазином - узнать самое распространенное оружие на планете, пусть изрядно украшенное резьбой, человеческими зубами и жилами, было не сложно. Мужчина ткнул штыком винтовки погонщика под рёбра. Тот не шевелился. Трое склонились над телом, несколько минут звенящая тишина нарушалась неясными возгласами и звуком рвущийся одежды. Добыча была поделена, даже малыша не обделили - ему достался палец гостя, который теперь заменял ему и погремушку и соску.
Голое тело, которое уже лишилось изрядного куска мяса на бедре, положили на большой валун перед статуей вечно спящего бога. Мужчины ушли быстро, радостными звуками поздравляя друг друга с удачной охотой. А женщина из-под мехового капюшона ещё долго смотрела в глаз заснеженного бога, что-то прося в своей беззвучной молитве.
Малыш, недовольный тем, что его слишком долго держат на холоде, закопошился в своей сумке, женщина откинула капюшон, успокаивая ребёнка булькающими звуками. У неё были длинные пепельные волосы, собранные и заплетенные замысловатым образом. Половины лица просто не было - нос был смещён вправо, как и рот, а слева была одна большая щека.
Ребенка ревел, пытаясь грызть дёснами ещё кровоточащий палец, женщина всё быстрее спешила к своему очагу, который сейчас поддерживала, скорее всего, старшая дочь. Громыхнуло...
Чуть позже...
Люди всегда надеются на лучшее: когда на человека падает бетонная плита, он закрывает голову руками. Он держится за руку ухватившегося за перила тонущего корабля. Когда попадает в газовую камеру, задерживает дыхание. И это хорошо, но часто бесполезно...
Опираясь на тросточку, старик шёл к офицеру, одетому в по-парадному чистый, выглаженный костюм, все пуговицы которого блестели под лампами искусственного освещения. Тот, виновато улыбаясь, проводил его в небольшую комнату. Там был стол и стул, на столе стоял вкусно пахнущий ужин, пепельница, три сигареты и три спички.
Хромая, старик добрался до стула, медленно, оттягивая момент, поел. Ужин был отменный - не химический, натуральный, из выращенных в гидропонике продуктов. Такими же были и сигареты - старик, кашляя, скурил все три, было видно, что в своей жизни он ни разу не курил до этого дня.
В дверь комнаты постучали, вошёл чистюля-офицер и жестом попросил поторопиться. Старик потушил последнюю сигарету, встал, подхватив подмышку стопку бумаги и, забыв про палочку, захромал к выходу. Он оступился, попытался опереться о дверь, но та предательски уехала вверх. Он бы непременно упал, но офицер поддержал его под локоть. Так, не отпуская, он провел старика в другое помещение, изрядную часть которого занимал металлический конус с маленьким смотровым окошком на уровне глаз. Рядом стоял ещё один офицер безопасности, но гораздо старше по званию. Он заговорил:
- Уважаемый Джин Вонг. В соответствии с конституцией убежища номер пятьдесят три об обязанностях граждан в ситуации ограничения ресурсов по постановлению главного управляющего органа убежища вы признаетесь социально неэффективным элементом общества, не приносящим улучшения уровня жизни в убежище за номером 53. В соответствии с данным постановлением вам был предложен добровольный уход из убежища с запасом ресурсов. Вы отказались в пользу использования предложенных вам ресурсов для продолжения проживания в убежище номер 53.Вы согласились на добровольный отказ от жизни при окончании вашего лимита ресурсов. - Офицер интонацией подчёркивал слово "добровольный", будто пытаясь оправдаться.
- Из предложенных возможностей вами был выбран газ, ваша просьба будет исполнена немедленно после окончания вашего лимита ресурсов. На данный момент ваш лимит истёк, соответственно мы просим вас пройти в камеру. Если вы откажетесь, мы будем вынуждены применить силу. Последние просьбы есть?
Старик вздохнул, вытянул из-под мышки рукопись и протянул её офицеру.
- Прошу сохранить мой труд, может, им я смогу отплатить за те крохи, что поддерживали во мне жизнь всё это время. - Дождавшись, пока офицер примет увесистую подшивку бумаг, он похромал к камере, нажал на кнопку, люк отъехал в сторону. Сделав шаг, хромой оказался внутри, "ворота" плавно задвинулись на место.
Офицер рутинно открыл маленький лючок и дёрнул за рычаг, одновременно взглянув на первый лист рукописи. На нём аккуратно от руки были выведены две цифры - 01. Офицера вжало в стену. Дрожащими руками он попытался вставить ключ экстренного извлечения, надеясь на то, что, как и большинство "добровольцев", старик задержит дыхание. Руки подводили его, не желая попадать в ставшую вдруг слишком маленькой замочную скважину. Глухой стук остановил его, этот дышал и за те пять секунд, что требуются для наполнения камеры, вдохнул смертельную дозу этого высокотехнологичного яда.
Офицер осел на пол, схватившись за голову. Следующий - он, ведь его работа - предотвращать подобное, и отвертеться не получится - передача рукописи зафиксирована операторами в комнате видео наблюдения. Следующий -он, думал офицер, нервно комкая первую страницу с двумя цифрами.
Отшельник.
Маленькие снежинки, медленно подгоняемые ветром, ложились под колёса и гусеницы вездеходов. Трудно было поверить, что эта радиоактивная белая масса, под весом машин утрамбовывающаяся из рыхлой в почти твердую, была раньше водой. Огромным количеством воды. Океанами чистой воды.
Эта вода, имей она желание, могла бы рассказать многое. Люди многое потеряли, когда она замёрзла навсегда, и только теперь, потревоженная колёсами, она могла тихо прошептать свою историю для тех, кто мог бы слушать.
Но люди слишком спешат вперёд, чтобы слушать воду. Они не могут выбирать, как им жить, зато вольны выбрать, как умереть. В этом стремлении они посрамили величайших убийц природы, придумав тысячи способов уничтожения друг друга. За некоторые идеи роботы с севера даже ещё платили.
Проклятых роботов ненавидели и боялись, но без них невозможно было выжить - они были хозяевами этого мира, даже холод был им союзником. Человечество торговало с ними, получая энергию - в первую очередь именно энергию. А также ресурсы, технику, оружие, генераторы питательных смесей, гидропонные установки - в общем, всё то, чем не могло себя само обеспечить.
А отдавало оно знания и идеи, в особенности идеи. То немногое, что кремниевые мозги не могли произвести сами. Такая странная торговля сама по себе не способствовала добрососедским отношениям с северянами, а их непостижимая логика доводила порой до белого каления. Железяки равнодушно принимали чертёж очередной пушки, будто в насмешку пополняя, к примеру, запасы одеял убежищ. А за усовершенствованную зубную щётку давали безвозвратный кредит, на который убежище жило месяцы, а то годы.
С роботами дважды пытались воевать, и оба раза безуспешно. Искин просто прекратил поставки в те убежища. Очень скоро машинам перестало хватать горючего и запчастей -- выходили из строя фильтры воды и воздуха, помпы в гидропонных установках, а новых на складах не было. "Стратегия дефицита", как окрестили ее позднее, оправдала себя на все сто -- в итоге бунтари частью вымерли в собственных убежищах, частью перебрались к соседям. После второго конфликта северян оставили в покое.
Единственной чертой, которой людям, возможно, стоило бы поучиться у машин, была честность. Искину просто неведомо было понятие обмана -- его караваны привозили ровно столько товара, сколько было обещано. Не мало, но и не много, хотя общая цена идеи была подчас весьма высока -- машины прилагали все усилия к тому, чтобы их мыслящий придаток не снялся и не ушел с узкой полоски пригодной для земледелия земли, так кстати оказавшейся рядом. Эта земля близко -- людей найти легко. Вся другая земля дальше -- людей найти будет труднее. Железная, в прямом смысле, логика.
Эти четыре вездехода, на которых двигалась экспедиция, тоже были произведены роботами и в своё время приобретены за всего за три слова - искин увлекался философией. Это было ещё в те времена, когда человек ещё мог хитрить, подсовывая всё, что могло подходить под критерии новых знаний.
Экспедиция не была большой. Всего двадцать четыре человека, из них четырнадцать -- охрана и водители-механики, еще семеро -- научный персонал. Ядром же экспедиции были оставшиеся трое. Высокий спортивный парень с печатью армейской учебки на интеллекте. Его полная противоположность -- худощавый юноша, бледный сверх всякой меры. И, наконец, организатор и руководитель -- рыжеволосая порывистая девушка лет семнадцати.
Машины двигались, неустанно ворочая башенками - в этих местах никогда не было спокойно, и стрелки за гашетками вибропушек были при деле. Впереди была первая точка маршрута, найденная практически случайно. Всего лишь название и номер постройки, мельком упомянутые в рукописи - и старая карта из бесполезной макулатуры превратилась в ценнейший источник информации.
Машины остановились, зашипели шлюзы, по трапам вниз спустились военные, организовав охранение, и только затем, вооруженные бумагами, закатанными в пластик, на снег спустились учёные.
Немедленно начался спор, где искать вход -- отнюдь, надо сказать, не на пустом месте. Карта указывала на западную сторону одного из холмов, в рукописи упоминались два дерева на равнине, но за прошедшие годы ветер и снег сильно изменили облик места. В конце концов (то есть минут через пять) научники убедились, что точное место ни карта ни рукопись не укажут. Оставалось только искать заново, чем и занялись армейцы, уже успевшие развернуть несколько самоходных металлоискателей - так, на всякий случай.
Через пятнадцать минут вход в строение был обнаружен под пятиметровым слоем снега и льда. Тут и нашлась работа операторам виброорудий. Используя один из режимов огня своих пушек, они растопили лёд, освободив вход.
Это оказался бункер с массивной дверью, запорные механизмы пришли в негодность, так что её пришлось вскрывать. Не будь на людях защитных костюмов, они бы почувствовали мертвую затхлость, которой потянуло из проема. Впрочем, как и любое давно брошенное место, бункер был потенциально опасен, пока не доказано обратное, так что научников впустили только после первичной разведки.
Бункер был небольшой, но очень хорошо оснащенный -- если бы не размер, можно было бы подумать, что его строили для американского правительства. Бункер был мертв уже много лет -- повсюду лежал слой пыли, молчала воздухоочистительная установка. Основной сервер заставил электронщика группы долго материться -- половина винчестеров вышла из строя, а на исправных были только логи систем жизнеобеспечения да записи с камер наблюдения за последние полгода. На каждой камере первый кадр не отличался от последнего.
Единственный обитатель бункера обнаружился в комнате со множеством мониторов, пустыми глазницами он вглядывался в чёрную гладь волшебных зеркал, будто ожидая, что вот они зажгутся, он поднимет трубку телефонного аппарата, вмонтированного в подлокотник кресла и сделает звонок.
Годы ли скосили его или система жизнеобеспечения бункера вышла из строя раньше -- сказать было невозможно. Конечно, мало надежды было застать в живых отца того, чей жизненный пай подошел к концу, и все же жаль было, что ещё один человек, который мог знать правду, уже никогда её не расскажет.
Но экспедиция должна была продолжаться. Они заварили вскрытую дверь бункера, оставив за ней капсулу с посланием и копией всех собранных ими материалов. Может быть, кому-нибудь после них они окажутся полезны, как и этот старый бункер. Они не стали трогать тело, оставив мёртвому его склеп. Они не смогли поговорить с отцом человека написавшего рукопись, но кое-что они всё же увезли - завёрнутый в материю и полиэтилен старый жёсткий диск.
Экспедиция продолжала двигаться на восток. Туда, где их, возможно, ждала разгадка, а может, и забвение. Никто из участников не знал, что же ждёт их впереди, им пока везло. Но везение - слишком ветреный союзник. Медленно поднималось из за горизонта новое солнце, начался еще один день.