Каждый день девочка садилась на корточки напротив старого склада, ожидая, когда чёрный котёнок выползет погреться из щели. Его шерсть напоминала проеденную молью мамину шубку, а слезящиеся глаза с недоверием глядели на мир. Девочка хотела бы погладить его, но уважала глухую боль этого взгляда, и дружила с котёнком издалека. Иногда она вытаскивала из кармана чётки, подаренные мамой, и тихо молилась; но с каждым днём котёнок всё больше умирал.
Мама сначала восприняла просьбу приютить котёнка как обычный детский каприз, и машинально сказала нет, застирывая слюнявчик младшего сына. С тех пор, как она похоронила Серёжу, её движения стали нервными, а взгляд молчаливо отталкивал сочувствие. Девочка была слишком маленькой, чтобы помнить старшего брата. Но когда они с мамой переходили дорогу, и из-за поворота неожиданно появлялась машина, мама оттаскивала её на тротуар так резко, что у девочки весь день болела рука. И в этой боли девочка смутно чувствовала маленький гроб Серёжи.
Сегодня мама была особенно усталой, и слова девочки о котёнке доходили до неё, как через толстый слой ваты. "Подумай о твоём младшем брате. Ты заразишь его лишаём", сказала мама, вешая слюнявчик на батарею. Но в этот раз девочка не собиралась сдаваться. "Если Витенька умрёт от лишая, у тебя останусь я, а если умру я, у тебя останется Витенька. А у кошки есть только один котёнок." Тут пощёчина отбросила девочку спиной об дверной косяк, и в этом ударе она почувствовала Серёжин гроб. Боль сказала ей без особняков: "Забудь о котёнке".
Как отползает раненое животное, она вернулась к старому складу, перебирая чётки. "Матерь Божия, я преподношу тебе все праведные души, которые ты спасла, и все их святые молитвы... только сделай так, чтобы мой котёнок остался жив" молилась девочка всеми своими силёнками, чувствуя стыд оттого, что ей нечего подарить Божьей матери, и приходится дарить чужое. Она молилась долго, пока солнце не зашло, но котёнок так и не выполз из щели, потому что он был мёртв. Старая кошка-мать помяукала и забыла, безразлично глядя на закат. Тогда девочка пнула её ногой в живот и убежала, не оглядываясь назад.
Вернувшись домой, она заперлась в своей комнате, плачя без слёз. Мама так и не узнала, что тогда произошло; когда, обеспокоенная молчанием дочери, она взломала дверь, девочка лежала без сознания, с порванными чётками в парализованной руке.
Врачи не смогли диагностировать её болезнь. Шли дни, и она лежала на кровати, как сломанная кукла, а мать беззвучно плакала под окровавленным распятием на стене. Но ей надо было присматривать за Витенькой, и девочка часами стала оставаться наедине с Христом. Его образ в подтёках крови всегда внушал ей страх, потому что ей казалось, что Господь, который перенёс столько страданий, должен быть очень разгневан на людей. А с тех пор, как она заболела, её стали будить кошмары, где её комнатка медленно заполнялась потоками крови с распятия, и она, обездвиженная, в ней тонула. Но она радовалась оттого, что теперь у неё есть, что подарить Господу: свою боль, и подолгу беседовала с Ним, как с товарищем по несчастью, вглядываясь в Его обездвиженное гвоздями Тело.
Лишь когда, из окна, она видела беготню детей, или когда рыжий соседский кот смотрел на неё с ветки дерева, её детское сердце роптало. Однажды, не выдержав напряжения души в бесполезном теле, из её губ вырвался крик: "Господи, не распинай меня!", и её тут же охватил стыд при мысли о том, что своими словами она добавила боли своему Другу на кресте.
В этот день мама, зайдя в комнату дочери, увидела чёрного котёнка, который мирно спал на её груди, и улыбку счастья на губах ребёнка. "Спасибо, Господи," молилась девочка, "В моменты слабости я просила Тебя о том, чтобы Ты меня вылечил. Но я всегда говорила тебе, чтобы ты слушал лишь мои самые непорочные молитвы."