Психиатрию я считаю математически строгой наукой. Если кто-нибудь, складывая два и два, получает восемь - этому человеку теория относительности говорит, что он в чем-то прав, однако психиатрия ничего ему не скажет, тихонько подготавливая пилюлю, шприц и узилищную рубашку.
Я знакомствовал с двумя психиатрами, не знавшими друг о друге. Каждый из них искренно мнил себя богоположенным спасителем остального сумасшедшего человечества. Люди они были очень приятные, уж так приятные, что, порой, я сомневался: люди ли они?! Восемь раз на день они сглатывали изжогу чужих волнений и помешательства, но университетская закалка, будто непробиваемый панцирь, не давала их сознаниям размягчиться от вредоносных уколов посторонней психики. Вера этих людей в науку гораздо превосходила веру первых христиан в Спасителя во времена садистской "деятельности" Нерона... Повторюсь: Полоцкий и Типин были очень приятными особенностями рода человеческого. Возможно, призвание обязывало: назвался психиатром - лезь в чужую душу и растворись перед исповедывающимся, будь односторонне непрозрачным зер-калом: тебя не видят, а подсматриваешь ты.
Мне было скучно в день унылый. Позвонил Типину и вдохновенно наврал, что у меня есть некий знакомый, Полоцкий, расстроившийся в понимании делаемой им жизни; на этот же манер, минут через десять после беседы с Типиным, я созвонился с Полоцким, убедил его встретиться и помочь погибающему Типину. Оба были в восторге от предстоящего врачевания заплутавшей души.
Я свел их в казистом ресторане, пообещав и исполнив оплатить застолье. Надев парик и наклеив несуразные бакенбарды, неузнаваемый для них, я занял соседский столик и довольствовался, наслаждаясь, урывками беседы этих тончайших знатоков человеческой психики. Каждый из них общался с сумасшедшим.
Полоцкий Нет причин для беспокойства! А почему вы спросили?
Пометка Типина: "Подозрительность; боязнь обнаружить свои чувства..."
Типин не отвечал.
Пометка Полоцкого: "Кататонический ступор."
Полоцкий Вам нравится быть среди людей?
Типин не отвечал.
Пометка Полоцкого: "Безусловный кататонический ступор и алексия..."
Типин (сощурившись) Зачем вы спросили?
Пометка Полоцкого: "Вялая сообразительность при умственном напряжении. Типический психоорганический синдром!"
Пометка Типина: "Он не безопасен. Что он все время пишет?"
Типин Вы любите розы?
Полоцкий (в искреннем восторге) Как они хороши!
Типин Что вам в них нравится?
Полоцкий Недоступная красота: можно уколоться!
Пометка Типина: "Надо собрать его полный анамнез."
Типин берет со стола нож, вращает его в руке, не отводя взгляда с блестящего металла.
Полоцкий (с опаской) Положите нож! Вы можете... кого-нибудь порезать!
Пометка Типина: "Симптом неверия в благонастроенность ближнего."
Полоцкий (тоже взяв нож; Многозначительно:) Предупреждаю!!!
Типин Об опасности вас предупреждают посторонние голоса?
Пометка Полоцкого: "Определенно: шизофреническое расстройство восприятия!!! Он опасен..."
Полоцкий И что вам говорят голоса: "не иди", "не ешь", "молчи"? Что-нибудь другое?
Внутреннее замешательство мысли Типина преобразовывает его глазные яблоки в переспелые груши; только что принесенную бутылку водки он лишает половины содержимого, жадно прильнув к горлышку пересохшими губами.
Типин Я слышу только голос моего сознания!
Полоцкий (подмигнув) Он не разветвляется?
Типин Он упрямо прям! Линия не может ветвиться!
Полоцкий Но на ней могут быть сучки!
Типин Прошу не оскорблять меня! Я исключительный семьянин!
Официант сообщает мне, что пометки моих знакомых с каждой рюмкой становятся неудобочитаемы и пестрят недосказанностью, туго поддаются постороннему пониманию: "Ну..."; "не..."; "ху..."; "се..." - "Да..."; "он..."; "и..."; "е..."...
Однако светочи науки, не хуже мощного двигателя внутреннего сгорания, требуют и требуют "печеночного топлива", задают друг другу непонятные окружающим вопросы - публика смотрит на них искоса, несколько пугливо.
Каждую минуту официант Федя вручает мне добавочный счет: Полоцкий и Типин, позабыв девственные устои научного приличия, бьют бокалы, поливают шампанским искусственные цветы на их столе, заигрывают с ресторанными девочками, тычут друг другу и вокруг себя дули и мало заботятся о соблюдении чужого права на тихий, спокойный отдых.
Мне было бы забавно наблюдать за ними и дальше, если бы их нечаянные желания умещались в смету моих финансовых возможностей. Я придал своему лицу подлинность, сняв парик и сорвав поддельные бакенбарды, подошел к их столу и попытался попроще объяснить им, что они встретились по моему капризу, но теперь раут закончен. Меня узнали, облабызали. Спор, однако, не унимался.
Типин (Полоцкому) Ты сумасшедший по всем статьям! Какой-нибудь недоученный психиатр признает мою правоту! Я тебя раскусил...
Полоцкий (Типину) А ты сумасшедший даже по "мягкому тесту Инберга!"
Назревал мордобой. Драться они не умели, но упрямо махали своими неразвитыми тяжелым трудом кулачками. Казус в том, что интеллигенту не обязательно оставить кровоподтек на лице прямого обидчика! -- важно кого-нибудь ударить, ведь человечество, в сущности, один вид. Достаточный аргумент! Я пытался разнять распрю, став между двумя и считал удары: в глаз, в скулу, в подбородок - и все мне! Приятно доставлять ближнему удовольствие, но... в сумме я получил от моих благодетелей эквивалент трех беспощадных зуботычин профессионального боксера тяжелого веса. Едва я почувствовал, что моя голова может оторваться от шеи - упал на пол, поспешив занять положение: "лежачего не бьют!"
Типин и Полоцкий, с удовлетворением созерцая нанесенные ими друг другу увечия на моем лице, выкрикнули обоюдное "Мясник!" и вновь вознеслись на уровень тончайшего умственного уничтожения...
Когда я выписался из травматологического отделения центральной городской больницы, узнал, что Полоцкий и Типин занимают одну палату психиатрической клиники по улице Г.-го и надоедают главврачу одинаковыми записками, "тайно" передаваемыми через санитаров: