Аннотация: В королевстве Дэммерунг царят свои законы, основанные на равновесии. Но когда в мир приходит любовь, этот мир начинает меняться.
Весна-лето' 2007
..."Я пытался забыть ее, вычеркнуть ее образ из памяти, разорвать со своим прошлым, никогда не возвращаться более, как пес на свою блевотину..."
- Нет! Не мог он так думать! Ничего, ни единой из этой мысли не могло прийти ему в голову! Что он может?! Ты, думаешь, что он способен мыслить?!
Красивая девушка с растрепанными густыми русыми волосами и в сползшей с плеча ночной рубашке в гневе стукнула кулачком по столу и разорвала листы бумаги, на которых писала только что.
- Брось, успокойся, - низкий бархатный голос раздался из темного угла возле раскрытого окна. От темноты отделилась тень высокого мужчины, и через секунду на обнаженное плечо девушки легла бледная рука с тонкими пальцами. На среднем пальце было массивное золотое кольцо с головой змеи в центре.
- Зачем ты мучаешь меня? - девушка подняла лицо навстречу ночному посетителю. - Зачем заставляешь вспоминать все это? Я не хочу больше...
- Ты же знаешь, что я не желаю тебе плохого, - прошептал он ей на ухо, коснувшись черными длинными волосами ее бледной щеки. - Я же люблю тебя, малышка.
- Я же просила не называть меня так! - она рывком вскочила на стол, за которым сидела, а он даже не шевельнулся. - Никогда, слышишь, никогда не называй меня малышкой! Я ненавижу его, ненавижу все, что с ним связано, его имя, его слова, все!
Он поднял голову и рассмеялся. Минуту девушка смотрела на него, а потом, вдруг, собравшись в комочек и обхватив руками колени, расплакалась. Улыбка тут же сошла с него.
- Элла, крошка, ну перестань же, - он пригладил ее растрепанные волосы и вынул из кармана платок. - Я хотел разозлить тебя. Прости, я не думал, что ты расплачешься, - он вытер ей слезы, - прости. Ты должна избавиться от своего прошлого. Только так мы сможем быть с тобой вместе.
Элла недоверчиво взглянула на него.
- Раду, я так запуталась... И... Неужели тебе не неприятно слышать о другом мужчине, который был у меня до тебя? Почему я не могу пойти с тобой?
- Потому что ты еще не совсем готова. Подожди немного, не торопись, тринадцатая луна совсем скоро, - прошептал он, гладя руками ее колени.
Он поцеловал ее и вопросительно посмотрел ей в глаза. По телу Эллы пробежала сладкая дрожь, которая тут же рассыпалась сумасшедшими искорками в голове. Она запустила руки в его шелковистые волосы и заглянула в лицо Раду. Его словно бы всегда прикрытые серые глаза и точеный нос сводили ее с ума.
- Я люблю тебя, - прошептал он, и их губы слились в жарком поцелуе.
За окном мелькнула бурая тень и раздался крик ночной птицы. Элла вздрогнула и оттолкнула Раду от себя.
- Что с тобой? Разве ты не хочешь того же, что и я? - спросил он.
- Я боюсь, - прошептала она. - Будто стою у края пропасти. Я боюсь, что случится что-то непоправимое...
- Непоправимое уже случилось, - он погладил ее щеку. - Я встретил тебя.
Элла, зажмурившись, сняла с себя ночную рубашку. Раду погладил ее плечи, грудь, скользнул по животу вниз... Она, не сдержавшись, слабо вскрикнула и откинулась назад, упершись руками в стол.
На секунду ей вновь стало страшно, но она отогнала от себя эти мысли, лишь только она почувствовала его губы на своей коже. Он нежно целовал ее колени, поднимаясь все выше и выше. Ей показалось, что она сейчас задохнется, сердце разорвется в клочья и жизнь закончится, если сию же минуту не произойдет то, о чем она втайне мечтала последние несколько месяцев. Не отрывая от себя, он приподнял ее и перенес на кровать. Он чувствовал, как ее дыхание становится все чаще, ей казалось, что еще немного, и она потеряет сознание от охватившего ее восторга, прокатывавшего по телу волнами от самого низа до кончиков пальцев, так что уже не было сил сдерживаться от крика. Элла откинулась на подушки, легкая дрожь пробегала по ее телу, а сердце билось так сильно, что было видно, как оно мечется в груди. Раду прилег рядом и поцеловал ее влажный лоб.
- А теперь спи, мое маленькое чудо, - сказал он, укрывая ее.
Элла тихонько засмеялась.
- Вот, - продолжил Раду, - возьми это.
Он снял с пальца кольцо и надел его Элле.
Она заснула перед самым рассветом. Уходя, Раду поцеловал ее спящие губки и прошептал:
- Скоро все случится.
Раду торопился: солнце уже окрасило восток румянцем. Но едва он вышел из дома Эллы, дорогу ему преградила бурая тень.
- Что ты делаешь, Радем? - спросила тень, и в этом странном, скрипучем и холодном голосе вместо тревоги послышались ноты ехидства.
- Твое проклятие больше не властно надо мной, отец! - зло ответил он. - Отправляйся туда, откуда ты явился! Разве ты не видишь, я уже могу быть с ней?! Я не хочу жить в вечной темноте, куда ты отправил меня! Мое естество всегда искало света, и я нашел его!
- Ты нарушаешь равновесие, Раду! - промолвила тень и не без удовольствия отметила: - Если ты не остановишься, ее поглотит тьма.
- Ты знаешь, что это не так! - вскричал Раду. - Я помог ей, без меня она теперь погибнет, я люблю ее!
- Радем, Радем, остановись, пока не поздно...
- Отправляйся во мрак, Кародрон! Туда, где тебе и место!
* * *
Элла проснулась от того, что солнечные лучи настойчиво щекотали ее щеки. Она огляделась. По комнате разбросаны скомканные и разорванные листы бумаги, ее прозрачная ночная рубашка лежит на полу, а постель измята. Подушка еще хранила его отпечаток.
- Раду! - улыбнулась Элла и уткнулась лицом в подушку.
Она радостно перевернулась, протянула свои маленькие ручки навстречу солнечным лучам и только теперь заметила золотое кольцо с головой змеи на своем большом пальце. Сколько раз она видела его на руке Раду! Он говорил, что кольцо ему дорого, потому что напоминает о матери. И вот он подарил его ей. Сколько они уже вместе? Кажется, так долго...
* * *
... Этот взгляд из темноты она начала замечать уже давно. Сначала пугалась, когда, шагая по темным улицам Дэммерунга после вечерней работы, она чувствовала, как на нее кто-то смотрит, а, оборачиваясь, видела высокого мужчину с черными волосами до плеч. Элла убыстряла шаг так, что ей казалось, дробь ее каблучков по мостовой слышен во всем сумеречном городе. Мужчина не отставал, но и не подходил тоже. Он казался странным и выглядел очень странно: длинные волосы, одет дорого, но при этом как-то небрежно, и его кожа, она была такой бледной, что отсвечивала в ночи. Постепенно она привыкла и перестала бояться. Настолько, что ей даже становилось неуютно, когда взгляд незнакомца не провожал ее до дома. Таинственный, словно призрак, он то появлялся, то исчезал. Она не слышала шума его шагов, не видела, как он идет, просто он всегда оказывался рядом. Элле мучительно хотелось, чтобы незнакомец наконец-то заговорил с ней, сделал что-нибудь, чтобы отсрочить ее возвращение домой, куда идти совсем не хотелось.
Здесь было пусто и тоскливо. Серая квартирка в рабочем квартале, где даже по ночам не было тихо, с темной комнатой и кухней почти без окон. Мужа почти никогда не было дома. Поначалу Элла начинала его искать по друзьям и знакомым, а потом махнула рукой и просто перестала ждать. Он все равно возвращался. Иногда ночью, иногда утром, а иногда и через три дня. Когда он снова терял работу, Элле удалось устроиться ночной уборщицей в дэммерунжский главный магазин. Пришлось пожертвовать учебой. Она сильно похудела и почти перестала следить за собой. И даже начала забывать, каково это - быть женщиной. Ян, ее муж, обрел свое счастье на дне бутылки, и оттого единственное, что у него еще поднималось - это руки, чтобы запустить чем-нибудь в свою женушку, выбивающуюся из сил на работе и потому отказывающую мужу в денежных средствах на гульбу с друзьями. Элла начинала ненавидеть его, ненавидеть страстно, как только способна ненавидеть женщина. Ненавидя Яна, она ненавидела всю свою жизнь, так бесцельно застопорившуюся в самом ее начале. Проведя всего полгода замужем, Элла уже грустно мечтала одинокими вечерами о том, что Яна, в очередной его загул, встретит на улице компания веселых парней, каких в Дэммерунге хватало, и он больше никуда не пойдет. Или его переедет машина, или он попадет под трамвай, или просто найдет другую, на худой конец. Она ясно представляла, как навсегда закроются его пустые белесые глаза, как кровь зальет ему лицо, а внутренности разметает по мостовой. Настолько ясно, что ей даже становилось страшно от той злобы, что бушевала в ее сердце. Просто уйти от Яна было невозможно: суровые законы королевства Дэммерунг запрещали это делать женщине. А жестокие наказания попытавшихся сбежать отбивали все желание поступать так же. Но жизнь все больше напоминала затяжной ночной кошмар, из которого уже нет ни сил, ни желания выбираться. Как-то Элла попыталась покончить с собой, но вдруг испугалась. Она вдруг безумно захотела жить, вырваться из этого порочного круга и начать все заново...
Появление таинственного незнакомца почему-то вселило в нее надежду. Она и сама не знала, почему. Даже если он просто хочет убить ее, разве этого так уж мало? По крайней мере, произойдет хоть что-то. Она уже была готова подойти к нему сама, как внезапно незнакомец исчез. Его не было и в следующий вечер. И в этот - тоже. Элла вернулась домой, устало бросила сумку, скинула туфли и побрела на кухню к плите. Ян был дома. Увидев жену, он даже как-то обрадовался и неожиданно предложил:
- Элла, я пойду, вынесу мусор.
Она ясно понимала, что мусор в первом часу ночи не выносят, и наверняка Ян не вернется до утра. "Зачем он ждал? Почему он просто не скажет правду? Почему не уйдет, наконец, уже навсегда?" - подумала она, и вдруг ей стало невыносимо горько и одиноко. И страшно.
- Пожалуйста, не оставляй меня одну, - неожиданно для себя попросила она.
- Снова станешь резать вены? - усмехнулся он.
- Не шути так, пожалуйста, я просто боюсь оставаться одна!
- Малыш, я же недалеко, я скоро вернусь. Я только до общежития и обратно, - неожиданно нежно ответил Ян и поцеловал ее в плечо. - Ты даже до ста сосчитать не успеешь.
Элла устало вздохнула.
- Только возвращайся скорее, а то ужин остынет...
Последние слова она говорила уже пустому дверному проему. Мусор так и остался на кухне. Элла сосчитала бы уже и до пятисот, но Яна по-прежнему не было. Она вошла в комнату и увидела свою вывернутую сумочку. Так вот почему он ждал ее! Весь ее заработок, то, на что они должны были жить до конца недели... Ей стало тяжело дышать, и она выбежала на балкон. Перегнувшись через перила, не в силах сдерживаться, Элла заплакала.
- Я не могу так больше! Не могу... Я устала, устала, устала! Он прогулял совесть, обручальные кольца, мамины сережки, а теперь прогуливает остаток моей жизни?! С меня хватит!
Внезапно она услышала чей-то вздох.
- Кто здесь? - испуганно спросила она. - Ян, это ты?
Никто ей не ответил, но, присмотревшись, Элла заметила внизу знакомую тень. Он вернулся! Почему-то это обрадовало ее и придало уверенности.
- Кто вы? И почему преследуете меня? - окликнула она незнакомца.
Он поднял голову и пристально посмотрел на девушку. Она различила в темноте его черты лица: высокий лоб, прикрытый небрежной прядью волос, тонкий прямой нос и тонкие губы. Элле показалось, что он улыбнулся и готов говорить с ней, как вдруг она услышала где-то вдалеке голос Яна, нескладно поющего похабную песню. Ее лицо исказила гримаса отвращения и злости. Она огляделась и увидела мужа. Он, пошатываясь, выбрел из темной аллеи на освещенный пятачок напротив их дома, добрел до фонаря, обнял его одной рукой, а второй расстегнул штаны.
- Как же я его ненавижу! - проскрежетала зубами Элла. - Как он омерзителен...
Ян, уткнувшись лбом в столб и не замечая ничего вокруг, увлеченно справлял нужду, попадая на ботинки и брюки. Элла в гневе стукнула кулачками по перилам и зло окликнула его:
- Ян! Ян, иди домой!
Он оторвался от столба, всмотрелся в темноту и махнул рукой в неопределенном направлении.
- Ян! - вне себя выкрикнула Элла.
- Да пошла ты! - в ответ крикнул он и снова скрылся в темноте.
- А вот пойду! - проворчала она про себя и, хлопнув балконной дверью, вернулась в комнату.
Бегло оглядевшись, девушка схватила свою сумочку, резко выдвинула ящичек шкафа и достала оттуда документы. Сложив в сумку, Элла пошарила рукой в ящичке и достала шкатулку для драгоценностей. Она была пуста, как и следовало ожидать. Элла зло швырнула ее в стену и, в чем была, выскочила на улицу...
Незнакомец действительно был готов начать разговор с Эллой. Но едва он сделал движение вперед, как она уже окликала Яна. Вздохнув и покачав головой, ночной посетитель посмотрел на нее, потом на него и сел на скамейку, выжидательно скрестив на груди руки и вытянув ноги. Проводив взглядом скрывшуюся за балконной дверью Эллу, он некоторое время сидел, задумчиво потирая лоб, потом встал, нервно потоптался на месте и собрался, было, уходить, как заметил вылетевшую из дома девушку в одной майке и шортах, но с зажатой в руках сумочкой, и последовал за ней.
* * *
Она выбежала из дома с твердым намерением сейчас же, сию же минуту порвать с Яном. Вот только надо все ему высказать напоследок. А потом - будь что будет. Куда идти, что делать дальше - Элла не думала. Темная фигура неотрывно следовала за ней, держась на расстоянии в десять шагов, не подходя ближе, но и не отставая. Элла, не замечая ничего вокруг, миновала аллею, обогнула дом фабричного общежития и вышла к пустырю. Парочка на лавочке под фонарем возле срединного подъезда привлекла ее внимание. Она подошла ближе.
Ян, изрядно пьяный, сидел в обнимку с такой же пьяной рыжей девчонкой. В Элле вдруг взыграла женская гордость. Она уперла руку в бок и, плавно покачивая бедрами, приблизилась к ним.
- Так-так-так, какая встреча! - сказала она. - И это при живой-то жене!
Ян поднял на нее осоловелые глаза, вздохнул и сказал девчонке:
- Вот, Анжела, познакомься. Это Элла, моя жена.
Та выглянула из-за плеча Яна и восхищенно посмотрела на Эллу.
- Какая красивая! - не сдержавшись, прошептала она. - И ты, дурак, ко мне таскаешься?
Элле вдруг захотелось убить их обоих. Она закрыла глаза и набрала в легкие побольше воздуха, чтобы не заплакать.
- Ян, возьми ключи, я ухожу, - выдохнув, сказала она. - Я больше не вернусь.
Девушка бросила ключи на скамейку и, развернувшись, бодро зашагала по пустырю.
- Стой! - крикнул Ян.
Элла не оборачивалась.
- Постой, куда ты, дурочка, бежишь?! - рыжая девчонка, оказавшаяся неожиданно прыткой, нагнала ее и схватила за руку. - Малыш, остановись, постой, ну хоть ночью-то не дури!
Элла зачем-то остановилась и посмотрела на нее. Анжела была ниже даже крохотной Эллы ростом, с маленькими заплывшими глазками на круглом лице и какая-то рыхлая. Она улыбнулась, приоткрыв плохие зубы, и, дыша перегаром Элле в лицо, продолжила:
- Ну куда ты пойдешь? Возвращайся домой, плюнь ты на него, он тебя не стоит! Ты вон какая красивая... Успокойся, малыш.
Она погладила руку Эллы и заискивающе посмотрела на нее. Эллу затошнило от отвращения и злости. Злости на себя, на эту девчонку и, главное, на Яна.
- Оставьте меня в покое, - сквозь зубы сказала она, выдергивая свою руку из Анжелиной. - Забери его себе, ради всего святого, забери! Оставьте все меня в покое!
Ян, наконец-то догнал их.
- Ты куда это собралась, стерва?! - крикнул он Элле.
- Не твое дело! Разве тебе не все равно?! У тебя своя компания, своя жизнь, оставь меня в покое!
- Никуда ты не пойдешь! - он дернул ее за руку.
Элла извернулась и дала Яну пощечину.
- Ты скотина! Пьяная мразь! Я ненавижу тебя! - выкрикнула она ему и повернулась спиной, готовясь уйти.
Сильный удар в голову остановил ее. Она, не совсем понимая, что происходит, медленно обернулась и увидела искаженное злобой лицо Яна и замахивающийся кулак. От второго удара, пришедшегося ей в висок, она, пролетев по воздуху, как пушинка, упала в траву. "Какая я легкая, надо же", - почему-то подумала Элла и потеряла сознание. Это длилось не больше секунды, а ей показалось - вечность. Она очнулась от удара ногой. Девка что-то кричала, а Ян пинал лежащую на холодной земле жену ногами, уже ничего не соображая. Элла открыла глаза и увидела совсем рядом зеленые травинки. "Какая большая трава, - подумала она. - И как на земле прохладно... Вот бы я сейчас умерла..." Рыжей наконец-то удалось оттащить Яна от жены, и Эллу оставили в покое. Неуклюже перевернувшись на живот, она попыталась нашарить в траве сумочку с документами. Найдя, девушка крепко прижала ее к себе, приподнялась на локтях и попыталась встать, но у нее не получилось. Место удара, от правого виска до глаза, горело, в голове все кружилось и уши закладывало. Вдруг прямо перед ней возникло бледное лицо, обрамленное черными волосами.
- Элла, ты хочешь, чтобы я остановил это? - спросил незнакомец.
После вечно пьяного скрипучего голоса Яна низкий, с бархатными нотками, голос незнакомца показался Элле музыкой. Она вцепилась ему в рукав и закивала головой в ответ на его вопрос.
- Хорошо, - сказал он. - Ты пойдешь со мной?
- Да... - выдохнула она.
Он осторожно поднял ее. Элла оглянулась и заметила лежащего на земле Яна и причитающую над ним Анжелу.
- Он жив? - спросила Элла своего спасителя.
- Конечно, - улыбнулся тот. - Пара синяков ему не повредит.
- Кто ты? - осведомилась Элла.
- Я - Радем, но ты можешь называть меня просто Раду, - ответил он и погладил девушку по щеке. - Не бойся, я не причиню тебе зла.
Его прикосновение было таким легким и нежным, словно касание крыла бабочки или дуновение летнего ветерка.
- Я не боюсь, - грустно сказала она. - Я теперь ничего не боюсь, мне все равно.
- Тогда пойдем, мы должны успеть до рассвета. Ты можешь идти?
Девушка кивнула. Головокружение отпустило ее, слабость в ногах прошла, и даже висок перестал гореть. Ей хотелось плакать от жалости к себе, слезы подбирались к глазам, покалывали в носу, но застревали где-то в груди, словно наталкивались на невидимую преграду.
- Мы поймаем такси, - сказал Раду и, предупреждая ее вопрос, добавил: - И поедем к морю.
* * *
Такси довезло их до побережья достаточно быстро. За всю дорогу они не обмолвились ни словом. Элла так устала от пережитого, что ей не хотелось даже думать. Было все равно: где она, с кем, куда ее везут и что дальше будет. Она закрыла глаза и провалилась в забытье. Раду обнимал ее за плечи и молча улыбался. Он надел на нее свой пиджак, когда заметил, как она зябко дернула плечами, пригладил ей волосы, когда они упали ей на лоб, и чутко следил за каждым ее движением. Когда машина остановилась, Элла словно очнулась.
- Уже все? - спросила она.
- Почти, - ответил он, - еще немного, и мы будем дома.
Он расплатился с водителем и помог Элле выйти. Свежий морской ветер коснулся ее кожи и привел в чувство.
- Как хорошо... - сказала она.
- Скоро рассвет, - снова почему-то напомнил Раду. - Ты устала, тебе нужно отдохнуть. Завтра я покажу тебе окрестности, а сейчас отнесу домой.
Прежде чем Элла успела что-то сказать, он бережно поднял ее на руках и понес вдоль кромки моря. Она положила голову ему на плечо и закрыла глаза. Слезы, наконец-то, нашли выход и теперь беззвучно стекали по ее щекам. Раду не шагал, а переносился на несколько метров вперед как тень, не оставляя следов. Через несколько минут они достигли небольшого домика, укрытого среди деревьев. Пройдя по тропинке, Раду открыл спрятанную в зарослях калитку, пронес свой хрупкий груз по дорожке из мелких камушков, поднялся по каменной лестнице и вошел в дом.
Элла открыла глаза и увидела, что они находятся посреди большой комнаты, освещаемой только лишь холодным лунным светом.
- Где мы? - устало спросила она.
- Дома, - ответил Раду.
- Это твой дом?
- Нет, Элла, это - твой дом. Здесь все твое. Ты можешь найти все, что тебе нужно. Еда, одежда, книги - все в твоем распоряжении. Ты не пленница. Можешь выходить, заниматься своими делами, делать все, что ты захочешь. Только, пожалуйста, возвращайся с закатом. Если я не найду тебя здесь - я умру от тоски...
Элла удивленно выслушала его.
- Не задавай пока вопросов, - продолжил он. - У нас еще будет время, чтобы все рассказать друг другу. И не зажигай, пожалуйста, свет, пока я не уйду. Он режет мне глаза. Скоро рассвет, - Раду тревожно посмотрел за окно, - и я покину тебя, но обязательно вернусь.
- Куда ты уходишь? - наконец, спросила Элла. - Кто ты?
- Я - дитя ночи, - грустно улыбнулся он. - Я бы хотел с тобой остаться, но не могу. Я вернусь с закатом, ничего не бойся. Отдыхай, мое маленькое чудо.
Он аккуратно довел ее до большой кровати. Элла чувствовала сильную усталость, поэтому не стала больше задавать вопросов и пытаться что-то выяснить. Раду уложил ее и укрыл одеялом. Она не видела, как он ушел. Слышала лишь, как скрипнула калитка. И снова все стихло, лишь предутренний ветер доносил убаюкивающий шепот моря.
Она проснулась далеко за полдень. Обнаружив себя в чужой постели, в чужом доме, Элла поначалу даже испугалась. Понемногу события прошлой ночи всплыли в ее памяти. "Боже, я сошла с ума! - подумала она про себя. - Довериться неизвестно кому, чтобы он привез тебя неизвестно куда... Ненормальная! Хотя, если разобраться, куда мне идти? Ян - скотина и сволочь, к нему уж я точно не вернусь, лучше... Все что угодно может быть лучше! Интересно, кто же такой этот Раду? Он такой странный... Но рядом с ним так ... хорошо..."
Решив больше не мучиться бесполезными размышлениями, Элла слезла с кровати и отправилась осматривать дом. Кроме комнаты, где спала девушка, в доме имелась широкая ванная комната с большой ванной, гостиная, светлая кухонька и веранда с отдельной дверью. Дверь вела в уютный садик с плодовыми деревьями и беседкой в центре. В Дэммерунге была в разгаре весна, и деревья цвели буйным цветом, распространяя по округе сладкий аромат, который, смешиваясь с запахом моря, баюкал и успокаивал. На западе в синеватой дымке виднелись горы, вдалеке на юге серой лентой вилась дорога, на севере плескалось море, а с востока открывался вид на пустошь, поросшую белыми и желтыми цветами.
Вдоволь наглядевшись, Элла вернулась в дом и первым делом направилась в ванную комнату. Остановившись перед большим зеркалом, она принялась пристально себя разглядывать. После того, что вчера было, у нее наверняка должны были остаться синяки и ссадины, но она не нашла ни на лице, ни на теле ни одной царапины.
- Вот здорово! - довольно подпрыгнула она и захлопала в ладоши. - Ну что, подлая преступная женщина, пойдем мыться?
Раду был прав, и она действительно находила все необходимое, куда ни заглядывала. В ванной ее ждали душистое мыло, пушистое полотенце и мягкий махровый халатик. Теплая вода смывала остатки грусти и усталости, и Элле уже совсем не хотелось думать о плохом. Она впервые за последний год могла дышать полной грудью, чувствовать себя свободной и от этого счастливой.
Закончив наводить чистоту, Элла прошла в кухню и исследовала содержимое холодильника, который оказался забит до отказа. И собрано было именно то, что она любит, отчего Элла предположила, что либо у Раду вкусы такие же, как у нее, либо он каким-то образом узнал о ней практически все. Говоря то, что дом - для нее, Раду ничуть не преувеличивал. На полотенце, которым она вытиралась, было вышито "Элла", то же было и на халатике, и даже на тапочках. "Может, он сумасшедший? - мелькнуло у нее в голове. - А, впрочем, какая разница? Сбежать отсюда - значит подвергнуть себя публичному наказанию, исправительным работам и возвращению к Яну, если, конечно, он захочет меня принять. Раду может делать со мной все, что угодно. Хуже, чем с Яном, уже быть не может. Что бы там ни было потом, я не стану думать об этом сейчас".
Перекусив, Элла вернулась в комнату, в которой ночевала. Одна стена представляла собой сплошные полки с книгами. Здесь были западные и восточные философы, классическая литература, тома по истории и даже труды по физике и математике. Напротив был камин, перед которым на полу была расстелена шкура снежного барса с оскаленой мордой и стеклянным взглядом искусственных глаз. Возле окна стоял письменный стол с настольной лампой под зеленым абажуром, а на столе лежала чистая бумага, ручки, карандаши и рисунок, выполненный акварелью. На рисунке была изображена головка молодой красивой женщины с забранными наверх густыми русыми волосами. Черты ее лица показались Элле знакомыми. Она присмотрелась внимательнее. Ну да! Маленький, чуть вздернутый, носик в мелких, едва заметных, веснушках, пухлые, четко очерченные, губки и большие, темно-зеленые, как у русалки, глаза, обрамленные пышными ресницами. Она определенно где-то видела это лицо... Да это же она сама! Элла взяла портрет и подошла к туалетному столику рядом с кроватью. Положив рисунок, она забрала волосы наверх и посмотрела на себя в зеркало, потом перевела взгляд на портрет: сходство было поразительное.
- Он ненормальный! - потрясенно прошептала она. - Определенно ненормальный!
"Вокруг нет жилья, - продолжала Элла думать уже молча. - И в доме нет и следов его присутствия, даже в платяном шкафу только женская одежда, вся моего размера, начиная от нижнего белья и заканчивая пальто и сапогами. Он приходит только ночью и просит не зажигать свет... Может, он просто болен? Солнце травмирует его, а глаза настолько привыкли к темноте, что не выносят и искусственного света. Ну да, конечно, поэтому у него такая бледная кожа, и он такой скрытный. Хотя для больного он достаточно силен и очень привлекателен. И имя у него тоже странное: Радем..."
Между тем, за всеми делами, она почти не заметила, как день склонился к вечеру. Решив хоть чем-то отблагодарить своего покровителя, Элла приготовила легкий ужин и накрыла стол. Выбрала в шкафу и надела симпатичное платье оливкового цвета и изящные туфли-лодочки с золотистыми пряжками. Солнце давно уже спряталось за горы, и спустились сумерки, но Раду все не было. Элла напряженно всматривалась вдаль, но вскоре перестала различать что-либо кроме сгустившейся темноты. Вздохнув, она побрела на кухню проверить, не остыло ли все, что она наготовила. Неожиданно погас свет.
- Ты ждала меня? - спросил ее знакомый голос.
Элла вздрогнула и обернулась.
- Да, Раду, - смущенно ответила она. - Извини, я немного похозяйничала здесь...
Он тихо засмеялся.
- Конечно, хозяйничай, ты же здесь хозяйка, - сказал Раду. - Этот дом полностью принадлежит тебе, я купил его на твое имя. Зимой смеркается рано, это позволяет мне делать покупки самому.
Он сел на стул и продолжил:
- В человеческом мире все просто, надо только уметь подладиться. Дорогая одежда и парфюм, туго набитый бумажник - и даже темные очки ночью уже никого не смущают. Продукты я заказал по телефону. Он стоит в шкафу, в коробке, за ненадобностью. Если хочешь - можешь подключить (это несложно) и общаться с кем угодно. Он избавит тебя от ходьбы по магазинам. Адрес - Побережье Вайсшритт, дом 2, возле гор. Странная система нумерации -- дом номер один я так и не отыскал, а дом номер четыре -- за пустошью. Но рассыльные быстро его находят. До ближайшей автобусной остановки - минут пятнадцать быстрой ходьбы через пустошь. Так можно выбраться в город. Тебе здесь понравилось? Хочешь чего-нибудь? Что для тебя сделать? - он взял ее за руки и посмотрел в глаза.
Элла почувствовала, как кровь прилила к щекам, и порадовалась, что в темноте не видно, как она краснеет. Она осторожно вынула свои руки из его рук и села напротив.
- Раду... Я... - запинаясь, начала она. - Здесь... Здесь замечательно, спасибо тебе за все, но...
- Ты не хочешь здесь оставаться? - спросил Раду, и в его голосе послышались обида и горечь. - Хочешь вернуться к мужу? Я не стану...
- Нет! - вскричала Элла, не дав ему договорить. - Только не Ян!
Он опустил голову и грустно улыбнулся.
- Раду, прости, - сбивчиво продолжила Элла. - Ты можешь подумать, что я готова остаться здесь только потому, что мне некуда идти, что я не хочу возвращаться к мужу, и боюсь того наказания, которое меня ждет за своевольный уход? Отчасти это так. Ты не представляешь, как я боюсь Безликих! Но дело не только в этом. И ты сам это знаешь. Я давно заметила тебя, как ты следишь за мной, как всегда оказываешься рядом. Мне было хорошо и спокойно с тобой, а когда ты пропал недавно, стало тебя не хватать. Я все ждала, когда ты подойдешь ко мне, осмелишься заговорить...
- Я люблю тебя! - вдруг сказал Раду. - Люблю тебя, Элла! С того самого вечера, как впервые увидел тебя - такую хрупкую, почти невесомую... Твое лицо так врезалось мне в память, что я нарисовал твой портрет, чтобы ты была всегда рядом со мной. Такой, какой я тебя впервые увидел... Ты не помнишь, наверное, что улыбнулась мне тогда через окно... И с тех пор я живу этой улыбкой.
Элла улыбнулась.
- Да-да! Вот этой! - воскликнул Раду. - Я вижу, как ты улыбаешься, вижу, как идет тебе это платье, оно оттеняет цвет твоих глаз... Видел, как ты покраснела, когда я взял тебя за руки, - при этих словах Элла вновь вспыхнула. - Пожалуйста, не смущайся... Я очень хочу сделать тебя счастливой... Ты очень нужна мне...
У нее вновь промелькнула мысль о таинственной болезни Раду, о которой он не хочет говорить пока, и она решила перевести разговор несколько в иное русло. Элла снова улыбнулась и предложила поужинать.
- Не буду скромничать, признаюсь сразу: я хорошо готовлю, - сказала она. - Я даже в ресторане работала, пока его не закрыли за какие-то нарушения, - она невольно поежилась, вспоминая, как Безликие разворотили кухню. - Я была там на хорошем счету, хозяйке и посетителям нравилась моя стряпня...
Раду присел за стол и тяжело вздохнул.
- Я не помню, что такое чувство голода, - взяв в руки вилку и поводив ею по пустой тарелке, сказал он. - И человеческая пища мне не годится... Я нисколько не сомневаюсь в твоих способностях, Элла, и не хочу тебя обидеть... Но многое из человеческого мира мне недоступно... Не бойся, я не Безликий. Сколько столетий минуло в Дэммерунге, а ничего не изменилось... Я никому не чинил зла, кроме одного раза, после которого я стал таким.
- Каким? - испуганно выдохнула Элла.
- Темным проклятым, вечным скитальцем, созданием ночи, которому стал неведом солнечный свет.
* * *
- Я помню славу и величие Дэммерунга, - начал Раду свой рассказ. - Помню и его падение, и как его поглотило море. Две тысячи лет назад Дэммерунг был большим сильным государством, ведущим торговлю и с соседями, и даже с дальними странами. Люди жили в мире и согласии... До тех пор пока... Пока на трон не взошел Кародрон. Он не был наследником верховной династии Правителей Дэммерунга, потому что Правитель утратил наследника, когда тот был еще младенцем. Людская молва связывала гибель мальчика с именем военного жреца Кародрона, но никто не мог доказать этого. Кародрон был мудр и осторожен. Он выжидал, пока немощен станет Правитель, он всегда был рядом, советовал, подсказывал, помогал, пока Правитель не стал доверять ему больше, чем кому-либо. И в знак своего доверия он отдал Кародрону самое дорогое из своей сокровищницы - красивую, словно утреннее солнце, черноволосую и сероглазую Медар, единственную дочь и наследницу...
Медар воспитывали так, как воспитывали всех женщин в Дэммерунге - в уважении и покорности к мужчине. Но в ней текла кровь Правителей, и она не умела слепо покоряться так, как делали это другие. Недаром Правители даже внешне отличались от остальных дэммерунжцев, имеющих волосы пепельного оттенка и серо-голубые, а порой почти бесцветные, глаза. Впрочем, женщины и тогда уже умели красить волосы в самые невероятные цвета, а теперь, как я заметил, научились менять и цвет глаз...
Но я отвлекся. Правитель слишком поздно узнал, кому он доверяет престол. Он был немощен, и причину его немощи не мог найти ни один врач. После его смерти Кародрон провозгласил себя правителем. Не регентом при наследнике, как того требовали законы Дэммерунга, а верховным Правителем, преемником династии... Медар возненавидела мужа с первой минуты. И нося под сердцем ребенка Кародрона, она вынашивала мстителя. На радость ей, мальчик родился ни в чем не похожим на своего отца. Он унаследовал от матери все: и внешность, и упрямый характер, и даже имя - Радем. Но рождение сына подкосило ее здоровье -- Медар не могла больше ходить.
Кародрона обрадовала весть о наследнике. Он по-своему любил сына, но презирал его мать. Кародрон старался привить мне свою любовь к военному делу, приблизить к касте воинов, к которой принадлежал он сам. У нас все стало по-военному: одежда, законы, а со временем начали расширяться и наши границы... Я разрывался между родителями. Потому что безумно любил мать, чувствуя, как она одинока и несчастна. И потому что не мог не любить отца, хоть мне и претила его жестокость и властолюбие. Я жалел, что не родился в семье какого-нибудь крестьянина или торговца, далекого от придворных интриг, жажды власти и великого подозрения - тяжкого недуга всех жестоких правителей.
Дэммерунжцы проклинали тот день, когда согласились жить под властью Кародрона. Первым делом он казнил всех сподвижников своего покойного тестя. Вторым - увеличил армию. Третьим - обложил народ дополнительными налогами и закрыл границы. Когда мне было семнадцать лет, его трон впервые пошатнулся. Некто по имени Гартен поднял восстание, охватившее все побережье. Три года то там, то здесь вспыхивали мятежи. У Кародрона едва хватало сил, чтобы их подавить. Тогда он заперся в храме Равновесия, изгнав оттуда всех жрецов и запретив его беспокоить. Сутки никто не видел его. И когда уже начали сомневаться - жив ли Правитель, он вышел. Совершенно другим. В храм входил все же человек, сомневающийся и ищущий правильного решения. А вышел Темный Властелин, жестокий тиран, потерявший человеческую природу, возненавидевший всех и вся, тот, кого запомнила история. Обретя безграничную власть над людьми, он отдал взамен свою душу тьме. Кародрон избавился от сомнений, а вместе с сомнениями избавился от всего человеческого...
"Отныне и навсегда я, ваш Верховный Правитель Кародрон, - провозгласил он, - именуюсь Хранителем Тьмы, ибо Равновесие, которое вы так боялись нарушить, уничтожено. Сила и власть в моих руках. И всякий усомнившийся будет наказан". Его голос внушал ужас и заставлял подчиняться всех. Всех, кроме моей матери.
Виновными в мятежах были названы шпионы с запада, подданные маленького государства Зерлихьт, страны заходящего солнца. Удалось избежать гражданской войны и заодно увеличить территорию Дэммерунга, поглотившего Зерлихьт с его плодородными землями и крохотной армией. Скажу сразу, что Гартен сбежал, чтобы позже сыграть свою роль в истории. А отважные воины Зерлихьта, захваченные в плен Кародроном, были обращены им же в Безликих - темных существ, лишенных души и сердца, но полностью преданных своему хозяину. Безликие следовали за ним всюду. Облаченные в серую форму, молчаливые, шаркающие тени появлялись везде, куда их направляла рука Кародрона. Они - идеальные рабы. Не задают вопросов, не бунтуют, не просят ни еды, ни денег, выполняют самую грязную работу и бессмертны. Положение в Дэммерунге еще более ужесточилось. Кародрону всюду мерещились враги. Был казнен не один десяток человек, а жители непокорного городка Дункельштадта умерли почти все до единого от неизвестной болезни. Думаю, он даже меня подозревал, потому что отправил как можно дальше от себя, на южные границы острова. Чему, я собственно, был даже рад. Я тогда только что женился на юной дочери главного военноначальника, правой руки Кародрона. Она не побоялась отправиться со мной в дальний путь...
Мать, напутствуя меня в дальнюю дорогу, вручила мне фамильное кольцо с головой змеи в центре. Я ношу его и поныне.
"Сын, - сказала мне она, - запомни, ты молод и горяч, но ты должен быть мудрым и хладнокровным. Возьми это кольцо, пусть змея - символ мудрости, сохранит тебя от опрометчивых решений. Мы всегда жили в мире со всеми, и ты не проливай кровь понапрасну, если только тебе не нужно защищать себя или свою семью. Мне немного осталось, Раду. Я чувствую, что моя смерть близка".
Я хотел забрать ее с собой, но она отказалась. Увы, я был слишком молод и слишком влюблен, чтобы ясно понимать, что происходит и открыто выступить против отца...
Мы жили на юге, хоть и далеко от столицы, но словно бы под постоянным присмотром. Я не смог бы вернуться в Дэммерунг, даже если бы захотел. Кародрону было известно о каждом моем шаге. Я радовался только, что шагов приходилось делать не так уж много, тем более что я больше времени уделял Лоле, моей молодой жене, нежели службе. О матери я узнавал из ее скупых писем... Пока вдруг до меня не дошли слухи, что царица Медар пропала. Никто из придворных ее давно не видел. А Кародрона все слишком боятся, чтобы открыто спросить... Я вспомнил ее напутствие... Бросив все, я уже мчался в Дэммерунг. Загнав не одну лошадь, я доехал до дворца Правителей за трое суток, сам не отдохнув ни разу. Дэммерунг был страшен. Словно бы оправдывая свое название, он погружался в сумрак. Гигантские кузни ковали оружие руками тысяч кузнецов, ремесленные лавки были закрыты, дым и чад поднимался над столицей. Люди умирали от голода и болезней. Но ужас перед Темным Властелином Кародроном и его гвардией Безликих пересиливали даже желание жить...
Дворец весь был словно опутан паутиной. На светлых некогда стенах осела сажа, сверкающие в былые времена полы покрылись грязью и копотью. Кародрон не выходил из покоев вот уже несколько месяцев, и придворные без надобности страшились тревожить его. Меня пытались задержать, но отец не зря учил меня военному искусству. Однако прорвавшись с боем в тронный зал, я и сам замер в невольном испуге. Кародрон, постаревший и ссутулившийся, с черным лицом и запавшими глазами, злобно поднялся мне навстречу. Его руки напоминали лапы хищной птицы, а от взгляда хотелось бежать прочь.
- Кто посмел тревожить нас? - спросил он, и я не узнал его голоса.
- Это я, отец, - ответил я.
- Зачем ты явился, Радем? Ты хочешь сбросить меня с трона?! Ты верный сын своей матери!
- Где она?!
Он захохотал так, что, казалось, содрогнулись стены.
- Медар нарушила закон, - прохрипел он, отсмеявшись. - Она пыталась убить меня. За что отправлена в тюрьму, где...
Я не дослушал его. Моя мать в тюрьме! Она, хрупкая и слабая, разве могла она вынести заточение?! Да еще здесь, в старинных подземельях замка Дэммерунга! Не замечая никого вокруг, я спускался все ниже и ниже, пока не достиг камер, в одной из которых, как мне удалось узнать, томится царица. Я силой отобрал ключи и отпер дверь темницы, но было уже поздно. Холодный труп моей матери лежал на полу в каменном мешке, в котором не было даже окон, не было ничего, кроме охапки грязной соломы в углу, в котором копошились крысы. Крысы! Они успели обгрызть руки и ноги моей матери, но, к счастью, не тронули лицо. Я плакал. В первый раз в своей жизни! Я обнимал ее холодное тело, гладил ее волосы, ставшие совсем седыми, и проклинал себя. Я ненавидел себя за то, что оставил ее, за то, что подчинялся отцу, за то, что был слеп... Отец! Это он убил ее!
Но прежде чем я понял это, за мной уже явились Безликие. Вырвав у меня из рук тело моей матери, они отбросили его в угол, а меня потащили к Кародрону.
Меня бросили ему под ноги, и он дал знак Безликим скрыться. Я поднялся и встретился с ним взглядом. За его буравящими глазами не скрывалось ничего, кроме злобы и бессилия. И я почувствовал это, а он понял, что я почувствовал.
- За что ты убил ее, отец? - спросил я, едва сдерживая гнев.
- А ты хотел бы, чтобы она убила меня, и ты безраздельно царствовал? Она всегда этого хотела, - проскрипел он.
- Ты знаешь, что она была на это не способна! Я ненавижу тебя! - вскричал я и набросился на него.
Кародрон откинул меня так, словно я был десятилетним мальчишкой, а не взрослым мужчиной и воином.
- Радем, и ты туда же? - хмыкнул Кародрон. - Все вы хотите власти! Моей власти! Но ты не получишь ее! Она принадлежит мне! И только мне!
- Я отказываюсь от власти, отец! И отказываюсь от тебя! Я больше не сын тебе!
- Так тебе легче будет убить меня, да?! - сказал он и обнажил меч. - Так умри же!
- Только ты умрешь первым! - и я поднял руку на отца.
Мы долго сражались, он был силен. Но я одолел его, не помня себя от боли и отчаяния. Умирая, он прохрипел:
- Я исполнил клятву, Господин... Я готов уйти во мрак... Но сын, я не оставлю тебя! Я проклинаю тебя! Тебя, и ту землю, что вас породила... Ты не обретешь покоя, Радем, пока...
Я так и не узнал, что может дать мне покой. Кародрон пал замертво, и стены дворца пошатнулись. Словно исполняя его проклятие, город сотрясало страшное землетрясение. Я слышал крики ужаса и грохот разрушения. Люди разбегались кто куда, море наступало на Дэммерунг. А я все стоял рядом с телом отца, держа в руках окровавленный меч, и не в силах пошевельнуться... Мне показалось, что моя жизнь сейчас рушится так же, как рушатся стены нашего древнего дворца...
... Раду замолчал и вопросительно посмотрел на Эллу. Она слушала его, и ее глаза были полны слез.
- Раду, но как же это возможно? Ты... Сколько тебе лет?..
- Двадцать пять. И еще две тысячи... Ты мне не веришь? - мрачно спросил он.
Элла ничего не ответила. Раду грустно улыбнулся и продолжил рассказ:
- Когда я очнулся, была глубокая ночь. На небе светила луна, набиравшая силу. У ног моих плескалось море. Я сел и протер глаза. Неужели мне все это приснилось? О, это было бы счастьем. Но увы! Жуткий кошмар еще только начинался. Море выносило на берег трупы несчастных дэммерунжцев, лошадей и собак, обломки утвари, осколки города... Я с трудом поднялся и обнаружил, что как-то странно себя чувствую. Мое тело, хоть и выглядело, как прежде, но напоминало скорее сгусток материи, нежели живую плоть. Мои ноги не оставляли следов даже на песке, и я мог переноситься силой мысли на некоторое расстояние вперед, не сделав при этом ни единого шага. Я мог различать в темноте мельчайшие детали, но когда смотрел на яркую луну, ее свет причинял боль моим глазам.
- Но Раду, ты же материален, я могу дотрагиваться до тебя, и ты... - воскликнула Элла, но Раду не дал договорить ей.
- Все верно, мое маленькое чудо, - сказал он. - Чем больше я общаюсь с людьми, тем больше становлюсь на них похож... Однако посмотри...
Элла даже не заметила, как он встал, а Раду уже стоял возле окна. Он улыбнулся и в мгновение оказался рядом с ней, перенесшись, словно тень. Получеловек-полупризрак опустился перед ней на колени и взял за руку. Элла не смела даже дышать.
- Ты боишься меня? - спросил он. - Не бойся, Элла. Я не причиню зла ни тебе, ни кому-либо еще. Зло слишком дорого стоит, а я больше не хочу ничего терять...
- Я не боюсь, - прошептала, наконец, она, коснувшись его волос. - Я не боюсь тебя, Раду, кто бы ты ни был. Но я прервала тебя, прости. Пожалуйста, продолжай, я хочу знать о тебе все.
- Завтра, - сказал Раду и поцеловал ее маленькую ладошку. - Тебе нужно отдохнуть, и мне пора уходить, скоро рассвет. Ночи с весной становятся короче...
- Но я не устала! - возразила Элла. - Не уходи, пожалуйста... Свет причиняет боль твоим глазам? Мы закроем все двери и окна... Почему ты уходишь? Останься...
- Я не могу, - так грустно прошептал Раду, что Элле показалось, ее сердце вот-вот разорвется. - Я все объясню тебе, Элла, завтра. Ты дождешься меня?
Она закивала головой, а он вдруг почувствовал, как ему на руку упала маленькая горячая капля.
- Ты плачешь? Не плачь, мое маленькое чудо. Пойдем, я уложу тебя спать и помогу заснуть...
Он взял ее за руки и отвел в комнату. Она молча повиновалась ему. Пока Элла расстилала постель, Раду любовался ею. Он почувствовал вдруг такую безраздельную нежность по отношению к ней, что ему самому захотелось плакать. Она напомнила ему мать. Такая же упрямая и такая же слабая, нуждающаяся в защите. "Ее сила в ее же слабости, - неожиданно подумал он. - Выдержит ли она, если полюбит меня? И полюбит ли?.."
Он покорно отвернулся и подошел к окну. Звезды еще светили ярко, но природа уже ждала пробуждения под яркими лучами весеннего солнца. Солнце, которое несло жизнь всему живому, его самого обрекало на смерть. "Я всего лишь дитя ночи", - печально подумал он.
- Я готова, - раздался позади него голосок Эллы.
Он обернулся, и она нырнула под одеяло. Раду присел на краешек кровати и взял ее за руку.
- Спи, мое маленькое чудо. Тебе нужно отдыхать.
Элле не хотелось спать, но голос Раду действовал так успокаивающе, что она не заметила, как заснула. Он тихонько погладил ее по щеке и нежно поцеловал в лоб. Элла улыбнулась во сне. Раду прилег рядом и почувствовал тепло ее тела и едва уловимый запах ее кожи. Улыбнувшись, он перевернулся на спину и посмотрел за окно. Звезды начинали гаснуть, неумолимо приближая восход солнца. Нужно было торопиться, но близость Эллы, ее манящее тепло словно заставляли его остаться. "Разве ее обрадует горстка пепла на кровати, когда она проснется?" - произнес он вслух, рывком поднялся, подошел к двери и незаметно вышел.
* * *
Весь день Элла провела в тревоге. То, что было ей открыто прошлой ночью, вовсе не вязалось с обычными представлениями о мире. Ей казалось, что она вдруг очутилась в собственном сне, который длится по своим законам, над которыми она не властна. "Но даже если это всего лишь сон, - думала она, - я не хочу просыпаться". Ей вдруг страшно захотелось найти способ помочь Раду, вернуть его в настоящую жизнь, или самой остаться в ночи. Его слова, его голос, казалось, западали в самое сердце, волнуя его и привязывая к Радему с каждой минутой их общения все больше. "Неужели я влюбляюсь? - подумалось Элле. - В него, не-человека, "дитя ночи", как он сам о себе говорит? Или это чувство возникло лишь от одиночества и отчаяния, еще тогда, когда я заметила его впервые? Но оно не имеет ничего общего с тем чувством, которое я испытывала по отношению к Яну".
Она с таким нетерпением ждала наступления ночи, что даже не заметила, как за окном стемнело. На этот раз Элла увидела Раду у калитки и обрадовано окликнула. Он не спеша поднялся по ступеням и вошел в дом.
- Сегодня чудная ночь, - сказал он. - Я хотел бы, чтобы наша беседа проходила под открытым небом. Ты не против провести это время в саду?
Элла согласно кивнула, и они вышли в сад. Расположившись в беседке, Раду некоторое время молчал, глядя на Эллу.
- Ты ждешь продолжения? - спросил, наконец, он. - Можешь не отвечать, я знаю. Что ж, слушай. Итак, я выяснил, что со мной произошло что-то странное. Я готов был даже заплакать от собственного бессилия и безысходности, как внезапно услышал голос матери. "Раду, сынок", - позвала меня она. Приглядевшись, я различил ее силуэт. "Мама, что со мной? Я умер?" - спросил я ее. "Нет, - ответила она. - Но на тебе лежит проклятие Кародрона, он отправил тебя в мир проклятых, детей ночи, неумерших и неживущих, существующих лишь под покровом темноты, ибо солнечные лучи обращают их в горстку пепла. А душа тогда умчится во мрак. Я бы хотела помочь тебе, сын, но ты совершил преступление, и моих сил не хватит, даже если я стану умолять Хранителя Равновесия". "Я стану Безликим?" - спросил я в ужасе. "Нет, Раду, - мать даже рассмеялась. - Твой отец очень хотел бы этого, чтобы ты был слепым исполнителем его воли, его рабом, как он сам был рабом своего Господина. Но Хранитель оставил в тебе душу, потому что твое сердце сберегла любовь. Ты волен странствовать по всему свету, но Дэммерунг не отпустит тебя никогда. Где бы ты ни был, каждую тринадцатую луну ты будешь держать ответ о своих поступках. А теперь прощай, сынок, мое время истекло. Я не могу ничего сказать тебе больше. Опасайся Кародрона. И помни меня..." И прежде, чем я успел что-либо сказать, она растаяла в дымке. Сколько я ни звал ее потом, мне отзывалось лишь собственное эхо.
Я никогда не забуду свой первый рассвет. Солнца еще не было видно, но казалось, что его жар пронизывает мое новое тело до костей, срывая кожу. Как сумасшедший, я кинулся рыть землю руками, чтобы скрыться от неумолимого светила. К моей радости, сил у меня прибавилось, и земля поддавалась так легко, будто была морской пеной. Яма еще не была достаточно глубокой, но она уже могла вместить меня. Я лег, укрылся землей и впал в забытье. Я не мог шевелиться, но слышал все, что происходит вокруг - и плеск волн, и даже шуршание крыл бабочек. Подземная прохлада успокоила жар, я и спал, и не спал. Перед глазами проплывали картины последних мгновений моей земной жизни...
- Ты... вампир? - робко спросила его Элла. - Носферату?
- Что? - Раду рассмеялся. Он встал, прошелся как самый обычный человек, а потом вдруг оказался позади Эллы. Наклонившись, он обнял ее и прижался губами к ее шее. Элла вздрогнула.
- Да, я вампир, и я выпью всю твою кровь, но буду пить по маленькой капле, потому что она нужна мне, чтобы жить, а жить я хочу долго, - понизив голос, сказал он.
Элла почувствовала, как по ее спине пробежал холодок. Неожиданно Раду вновь звонко рассмеялся и, легко перемахнув через спинку скамейки, на которой сидела Элла, сел с ней рядом.
- Вампир! - смеясь, повторил он. - Чего только люди не придумают! Я слышал эти сказки, еще когда был ребенком. Вампиров не существует, крошка! Это-то я точно знаю! Сама подумай: как можно пить кровь и никуда ее не девать потом? Как должен быть устроен организм вампира? Ты когда-нибудь наблюдала за летучими мышами, которые сосут кровь?
И он снова засмеялся. На этот раз Элла тоже улыбнулась.
- Тогда как ты живешь? - спросила она.
- Я не живу, - не дав ей договорить, грустно ответил Раду. - Я лишь существую. Я могу покончить со своим существованием, дождавшись восхода солнца. Но разрушение моей оболочки не принесет ничего, кроме новых мучений. Бесконечных мучений.
Элла погладила его по голове. Раду перехватил ее руку и поцеловал. Неожиданно он поймал себя на мысли, что чувствует ее, чувствует так, как чувствовал бы любой живой человек на его месте. Он улыбнулся и сказал:
- Мне приятны твои прикосновения. Как бы я хотел быть просто человеком, просто любить тебя и просто быть рядом, всегда быть рядом...
- Ты не похож ни на одного человека, которого я знала раньше... Расскажи, как ты... как ты был все это время? И как так случилось, что старый Дэммерунг был восстановлен?
- Как? - Раду встал, тряхнув волосами. - Я лежал, укрытый землей, и думал, думал, думал... Знаешь, я даже не вспомню сейчас, о чем... День закончился, и спустилась ночь. Мне не хотелось выходить из своего укрытия, но неожиданно я услышал голоса. Я прислушался к разговору, и понял, что речь, как ни странно, идет обо мне. "Радем, - позвал меня мужской голос. - Радем, выходи, ночь открывает нам дорогу..." "Радем, - вторил ему женский голосок. - Выходи, не бойся, мы такие же, как ты, дети ночи". Я выбрался из своего укрытия неожиданно легко и быстро. Передо мной стояли два человека с очень бледной кожей, настолько бледной, что она казалась светящейся в ночи. Наверное, у меня такая же? Но тогда я не видел себя со стороны. Они оба были невысокого роста, стройны и чрезвычайно похожи между собой. Одеты они были в странные белые одежды, а их золотистые волосы были перехвачены голубым шнурком. "Меня зовут Адель, - представилась девушка, - а это брат мой Митхель. Наша родина на севере, но вот уже ровно три года и десять лун мы скитаемся по земле. Теперь ты стал одним из нас, Радем. Но это не страшно. Можно ходить где угодно, пугать людей и здорово веселиться. Главное, скрыться под землю перед рассветом. Но здесь у вас так много пещер, что можно не беспокоиться". Она неловко пожала плечами, засмеялась и, подхватив подол длинного белого платья, побежала к морю. Митхель, тяжело вздохнув, покачал головой. "Извини ее, - сказал он. - Она сошла с ума с тех пор, как стала такой. Ночью она веселится и радуется, как ребенок, но я слышу, как она плачет, когда укрывается под землю. Я присматриваю за ней, чтобы она не натворила того, за что может быть навечно заключена во мрак". И он поведал жуткую историю о том, как разлученные в детстве брат и сестра встретились взрослыми и полюбили друг друга. Но их счастье было недолгим, потому что страшная правда не заставила себя долго ждать. Адель носила под сердцем преступный плод их преступной любви, когда узнала, что ее муж - ее же родной брат. Не в силах перенести это, она бросилась со скалы в ущелье. Митхель, обезумев от того, что стало ему известно, а еще больше от потери любимой, пронзил свою грудь мечом. Они надеялись, что их мучения закончатся с их смертью, но, к сожалению, это было не так. Они скитаются гораздо дольше, чем мне сказала Адель, и в каждом селении, где бы они ни появились, на них начинается охота.
Отсюда, Элла, наверное, и рождаются сказки о носферату. Мы действительно неумершие, но с нашим телом нам не нужна пища. Днем мы впитываем силы из земли, а ночью пытаемся найти путь назад в мир живых. Адель и Митхель пробыли со мной совсем недолго. От них я мало что узнал, они живут своей любовью и своей болью. Но знаешь, Элла, даже среди проклятых ходят легенды. Так, ходит легенда, что ты можешь вернуться в мир живых, если живой примет тебя таким, какой ты есть, полюбит без оглядки и согласится разделить твою участь, не побоится нарушить равновесие мира живых и мира мертвых ради любви, то ты сможешь снова смотреть на солнце и прожить новую жизнь. Я уцепился за эту идею, как хватается утопающий за соломинку. Конечно, у меня была жена, которую я любил и которая, как я думал, любит меня. Естественно, я не стал бы тревожить ее покой, если бы не было надежды. Две ночи я добирался к ней. Если б я знал, что меня ждет! Пробираясь незаметным странником к нашему дому, я услышал разговор двух солдат. "Лола-то, наша вдовушка, весело живет", - говорил один. "Она бы хоть людей постыдилась, еще и месяца не прошло с тех пор, как Радем сгинул!" - говорил второй. Я не стал слушать дальше и помчался к дому, но замер у окна. Я видел, как моя жена лежала под другим мужчиной! Видел, как томно закрывались ее глаза и дыхание теснило грудь, видел, как порхали ее ручки, лаская его, видел, как напрягались его бедра, пронзая ее... Слышал их прерывистое дыхание и ее полудетский лепет. Слышал те же слова, что говорила она мне... Я чувствовал, как вонзают нож мне в спину, как достигает он сердца и поворачивается там... Я бы умер, если бы был жив! Не в силах больше выносить это, я запрыгнул в дом.
- Лола! - окликнул я ее. Она вскрикнула и оттолкнула от себя мужчину. Он вскочил и, пятясь и даже не собирая разбросанные вещи, выбежал за дверь. Лола, завернувшись в простыню, зажалась в угол кровати.
- Ты жив? - испуганно спросила она меня.
- Жив, - эхом повторил я и добавил, заметив, как она потянулась к свече: - Не зажигай огня! Свет режет мне глаза.
- Это не то, что ты подумал, - вдруг плаксиво пролепетала она. - Он... Он заставил меня, силой овладел мною, я не могла сопротивляться... Радем... Я... Я так переживала, когда узнала, что случилось в Дэммерунге... Ты, наверное, голоден? Подожди, я сейчас...
Она не успела встать, как я оказался рядом с ней. Увидев мое лицо вблизи, Лола закричала.
- Я шел к тебе за помощью, - спокойно сказал я. - Надеялся найти здесь человека, который любит меня. Так же, как я любил тебя, Лола... Любил, но сейчас во мне ничего не осталось, кроме горечи.
- Уходи, убирайся прочь! - вскричала она, и ее лицо исказила гримасса отвращения, будто она увидела что-то гадкое. - Я никогда не любила тебя, я вышла за тебя, потому что отец хотел, чтобы его дочь была царицей! Ненавижу! Убирайся!
Она оттолкнула меня ногой, но упершись лишь в сгусток материи, а не в мясо и кости, закричала и лишилась чувств от ужаса. Снаружи послышался шум. К нашему дому сбегались люди с факелами в руках, привлеченные криками Лолы, а еще более - сбивчивым рассказом горе-любовника. Я вспомнил Адель и Митхеля и поспешил скрыться.
Я отправился в горы, те самые, возле которых сейчас стоит твой дом Элла. Там действительно много пещер. Мне не хотелось ничего, мое сердце было разбито, я искал причины произошедшего в себе... Я звал свою мать, но тщетно... И тогда я зарылся, закопался в землю надолго, так надолго, что не помню, не знаю, сколько времени пробыл во чреве гор. Никто не беспокоил меня, хотя минуло много лун. И я не хотел выходить. Но однажды я почувствовал, что должен выйти. И я вышел, долго скитался по свету, но сердце всегда звало меня обратно, на ту землю, где я родился и где потерял все. Меня потянуло в мир людей. За время моего затворничества многое изменилось. После того, как старый Дэммерунг поглотило море, войны прекратились, но люди уже не могли жить как прежде. Гартен, тот самый Гартен, что поднимал восстания против Кародрона, появился вновь. Он завоевал власть и объявил себя королем Дэммерунга. Под его присмотром люди отстроили новую столицу, тоже названную Дэммерунгом. И все словно возвратилось во времена правления Кародрона. Я не знаю, каким образом Безликие остались на этой земле и почему они примкнули к новому королю. Знаю только, что веками они охраняли покой их величеств. И только нынешний король Дэммерунга, Гартен XV, так их боится, что отдалил от себя, отправив их под начало Тайной Полиции. Границы королевства так и остались закрытыми. И свобода людям Зерлихьта так и не была дарована. Дэммерунжцы совсем выродили их. Однако остались редкие потомки жителей предзакатной страны... В их зеленых глазах отражается море, а в русые волосы вплетены лучи солнца.
Раду улыбнулся и посмотрел на Эллу. Она смущенно опустила глаза, не зная, что сказать. Он продолжил:
- Мне безумно хотелось влиться в людскую жизнь. Сначала я просто бродил темным призраком среди людей, наблюдая и запоминая. Но мне хотелось большего. Чем дальше, тем активнее люди начинали осваивать ночь. Я тоже не зря скитался в горах и бродил вдоль моря. Как видишь, моих находок хватает на вполне безбедную жизнь. Драгоценные камни всегда были в цене. И поверь, далеко не всех скупщиков интересует, кто им их принес. Со временем я даже сделал себе документы и открыл счет в банке. Но чем ближе я становился к людям, тем более одиноким себя чувствовал. До тех пор, пока не увидел тебя. Ты мыла полы в магазине, а я смотрел на тебя, как завороженный. Потому что никогда не видел ничего более прекрасного. Я слышал твой голос, как ты пела. Слышал, как тебя окликнули, и запомнил навечно твое имя "Элла". А потом ты вдруг посмотрела через витрину и улыбнулась мне. Я стал ходить за тобой по пятам, чтобы ты в безопасности добиралась домой. Узнал о тебе все. И что ты замужем - тоже. Мне просто хотелось тебя видеть. Но видеть счастливой. Когда я понял, как ты несчастна с мужем, что для тебя тоже твоя жизнь скорее напоминает лишь мрачное и безысходное существование, мое сердце перевернулось. Я не знал как помочь тебе, как просто сказать, что я чувствую... А я чувствую, Элла! И сам не верю тому, что происходит...
- Раду, - наконец, произнесла Элла. - Я готова разделить с тобой твою жизнь...
- Элла, - торопливо прервал ее он. - У этой легенды проклятых есть и обратная сторона, которой так боятся живые. Есть поверье, что полюбивший проклятого сам становится проклятым. А дать свободу темному можно только ценой своей жизни...
Она приложила пальчики к его губам, не дав ему договорить.
- Ты же не за тем рассказал мне все, чтобы я сбежала от тебя? - улыбнулась Элла. - А что значит "тринадцатая луна"?
- Это время, когда каждый из нас дает ответ Хранителю Равновесия. Говорят, что совершивших тяжкое преступление отправляют во мрак, - мрачно улыбнулся Раду. - А еще говорят, что в одну из таких лун может решиться твоя судьба... Следующая тринадцатая луна совсем скоро, всего через одну луну... Неужели ты и вправду готова?
- В моей жизни не было ничего, о чем бы я могла сожалеть, - ответила она и вдруг вздрогнула: - Раду, звезды гаснут! Тебе пора...