Аннотация: Тщетны оказывались все попытки избавиться от непостижимого для нашего мозга наваждения, казалось, черт прятался во мраке леса, в любой момент мог выпрыгнуть из темноты.
Как мы с чертом пили медовуху
Осенний вечер застал нас, пятнадцатилетних ребят, в лесу. Раненный кабан, которого долго преследовали, увел в незнакомую местность. Потеряв в темноте след зверя, остановились на ночлег.
Настала черная беспросветная ночь. Вокруг зловещая тишина, холодно и сыро. Начали обустраиваться на отдых, как вдруг услышали какие-то звуки и почувствовали запах дыма. Обрадовавшись, что не придется ночевать в этом не уютном месте, двинулись вперед, надеясь на приют в селении.
Скоро вышли на поляну посреди леса, на которой виднелся покосившийся дом, а в окне тускло мерцал свет.
Дом был старый и в нем кто-то проживал. Из трубы струился дым.
Постучали в дверь, она оказалась открытой, и мы вошли во внутрь жилища.
Помещение слабо освещалось керосиновой лампой, стоящей на подоконнике окна. В дальнем углу комнаты стоял стол и за ним кто-то сидел. Поздоровались, пояснив, что охотились в этой местности и заблудились. Спросили можно ли заночевать.
Хозяин в ответ что-то пробурчал. Сбросив рюкзаки и ружья, подошли к нему. Это был кряжистый старик, лет шестидесяти, с взъерошенной бороденкой, со спортивной шапкой на голове и в халате. Он смотрел на нас молча и изучающе, но настороженности к незнакомым людям с его стороны мы не ощущали.
Что бы как-то завязать беседу, положили на стол оставшиеся продукты. За едой разговорились. Хозяин, назвавшись Мироном, пояснил, что живет один, очень редко видит людей, и каждая такая встреча для него является событием. Спросил откуда пришли и что происходит в миру.
В беседе текло время. Нас разморило и хотелось спать.
Мирон предложил испробовать медовуху собственного изготовления, исключительного вкуса, и полез в подвал. Мы переглянулись, так как раньше не пробовали этот напиток, который был запретом для нас. Через некоторое время он выбрался из подвала, держа в руках большую бутылку с мутной жидкостью и миску с квашеной капустой. Подошел к столу.
В это время приятель вдруг слегка толкнул меня, показывая глазами на ноги хозяина. Взглянув, я остолбенел. Из-под полы халата вместо ног торчали копыта, а выше виднелась шерсть. Черт, вспышкой пронеслось в голове.
Липкий панический страх окутал наши тела, привел в трепет и подавил волю. Лица стали мертвенно-бледными. Дьявольский холод сковал тело.
Мирон внимательно посмотрел на нас и, сказав, что сейчас вернется, пошел в другой угол комнаты, гремя копытами. Стал на табуретку и задернул плотной тканью божницу.
Ужас не отпускал, в голове метались мысли одна страшней другой. Однако инстинкт самосохранения призывал к немедленному действию. Выскочили из-за стола, как ошпаренные, схватили рюкзаки с ружьями и бросились вон из избы. Мирон в след что-то закричал, но мы не обращая внимания на его оклики, понеслись сломя голову, чувствуя себя в преддверии ада.
Сколько время бежали, и в каком направлении, затрудняюсь сказать.
Наконец остановились. Попытались спокойно разобраться в обстановке. Что это было или кто это был? Задавали друг другу вопрос и не находили разумный ответ. О сне не могло быть и речи. Тщетны оказывались все попытки избавиться от непостижимого для нашего мозга наваждения, казалось, черт прятался во мраке леса, в любой момент мог выпрыгнуть из темноты.
Под утро, совершенно измученные, оказались у деревни. В крайней избе горел свет, и мы зашли согреться.
Радушная хозяйка напоила теплым молоком. Рассказали ночную историю, ожидая ободряющих слов. Вместо этого она рассмеялась, сказав, что знает Мирона, обозвав его нехорошим словом. Живет один на охотничьей заимке и иногда от скуки развлекается, привязывает к ногам копыта старого кабана, пугая людей. Однажды мужики, не разобравшись, кто перед ними, чуть до смерти шутника не забили.
Вот так я повстречался с "чертом", который соблазнял меня медовухой.