Горбунов : другие произведения.

Он спас мне жизнь(Воспоминания И.Н.Пасынкова)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В Краслаге все заключенные подразделялись на две группы: "бытовики" и "политические". Такое перемешивание различных по психологии, уровню развития, образованию и нравственности людей являлось, безусловно, одним из методов причинить больше страданий "врагам народа", то есть политическим заключенным.
  
  
  Новая встреча с интересным собеседником Иннокентием Николаевичем Пасынковым, 1918 года рождения, г. Москва (Записано с его слов)
  
  
   Приступая к данному очерку, вынужден снова пропустить через себя страшные годы пребывания в одном из советских лагерей (период с 1948 по 1950 г.г.), входящих в состав Красноярского исправительного трудового лагеря МВД СССР (Краслаг). Управление лагеря находилось на ст. Решеты Красноярской железной дороги. В лагере содержалось около двух десятков тысяч людей.
   В Краслаге все заключенные подразделялись на две группы: "бытовики" и "политические". Такое перемешивание различных по психологии, уровню развития, образованию и нравственности людей являлось, безусловно, одним из методов причинить больше страданий "врагам народа", то есть политическим заключенным.
   Итак, вернемся в 1948 г. - глухая Красноярская тайга и разбросанные в ее глубине лагеря. Меня, как долгосрочника (20 лет лагерей) привезли в лагерный пункт ЛП-2 ОЛП-10 (отделение лагерных пунктов, т.е. центр группы лагерей разбросанных в этом уголке Сибири). На ОЛП располагалось начальство и штаб по охране заключенных. Здесь находились различные постройки: бараки для сна, с многоярусными нарами, кухня, хлеборезка, баня и дезкамера (для пропарки белья сухим паром пока люди мылись) и другие сооружения. Большинство заключенных, до 80% - "бытовики", т.е. осужденные за бытовые преступления, в том числе за убийство, грабеж, изнасилование, воровство. Другие - меньшинство - "политические".
   Я попал в бригаду Шорина Анатолия - "блатного". Лагерная каста лагеря состояла из "честных блатных урок". Высшая власть для них является воровская сходка. Где разбирались все инциденты, намечался план действий и поведения в связи с обстановкой. Урки были весьма квалифицированные люди, умные и ловкие, со своим понятием о совести, чести и приличии поведения. На воле они систематически занимались воровством. Удел блатных - разъезжать по стране и "держать сидки". Эта каста жила по воровскому закону. Воровской закон нигде не писан и обусловливал права, обязанности и поведение. Вот некоторые положения этого закона: урки и блатные в среде заключенных неприкосновенны, и лишь сходка может вынести соответствующее решение их поступков, свобода убеждения и право голоса независимо от возраста, карточный долг - долг чести, обязанность всемерно поддерживать друг друга в заключении и на свободе, работать по возможности и желанию (рекомендовано быть бригадиром, а если бригадир не из их числа, то заставлять его подчинятся своим требованиям).
   Полным хозяином бригады был, конечно, бригадир Шорин Анатолий, который творил, что хотел. От его воли зависело благополучие заключенного. Например, после возвращение с тяжелой дневной работы заключенным полагалось выдавать, так называемый "вечерний хлеб" - часть дневного пайка, примерно в 100-150 граммов. Эта унизительная процедура повторялась каждодневно и происходила так: помощник бригадира выносил на большом деревянном подносе нарезанные кусочки хлеба, уставшие люди выстраивались вдоль стены и дожидались своей очереди. Бригадир, сидя на кровати, называл фамилии заключенных, кому полагалась, на его взгляд, выдать хлеб. При этом бригадир говорил: "выдать хлеб Иванову, он сегодня хорошо работал". Таким образом, примерно половина работников оставалась без вечернего хлеба, который доставался бригадиру и его друзьям. Тяжелая работа и плохое питание обессиливали заключенных, и люди были вынуждены заискиваться перед бригадиром, в буквальном смысле спасая свою жизнь. В большинстве заключенные Краслага были заняты на лесозаготовительных работах в необъятных лесах Красноярского края. Лесозаготовки имели свое приближение к рекам (60%) и железной дороге(40%). В Краслаге имелся свой деревообрабатывающий лесозавод и три переносных лесозавода, а так же шпалорезные установки.
   В ЛП был небольшая медицинская амбулатория, заведовал которой фельдшер Семенов Николай Яковлевич. Это был красивый, складный мужчина, приблизительно сорока лет. Он имел авторитет среди блатных заключенных и жил в маленькой комнатке при амбулатории. Мне приходилось бывать у него по разным причинам, связанным с травмами, полученными на лесозаготовке, простудными заболеваниями и т.д. Среди пациентов Семенова было немало заключенных с резаными и колотыми ранами от жестоких драк между заключенными, тяжелыми ушибами, полученных на работах, расстройства кишечника, так как пищевая гигиена часто не соблюдалась и т. п.
   Работа зеков летом и зимой заключалась в лесоповале и в "трепевке" - обрубке сучьев и перевозе спиленных деревьев в определенные места (склады) по разбитым лесным дорогам. В летнее время нас мучил гнус, полчища которого кружили в тайге и от которого не помогал ни накомарник, ни сваренная самими же нами из подручного материала мазь. Порой лицо искусанного человека превращалась в отекшую кровавую поверхность с узким разрезом глаз. Такие "прививки" ядом таежной мошки иногда полностью выводили заключенного из строя. И тогда несчастному человеку давалось освобождение от работы на несколько дней. Зимой подстерегала другая беда - простуда и отморожение конечностей или лица.
   Помимо лесозаготовок приходилось работать на сенокосе, что для меня было дело незнакомым и нелегким. При всем этом обувь была некачественная, из грубого материала, слегка напоминавшего кожу - такие "полуботинки" мы называли "ЧТЗ" (Челябинский тракторный завод). Портянок выдавалось недостаточно и плохого качества, поэтому ноги часто кровоточили от потертостей. Мозоли на руках и ногах не проходили никогда. Вот и меня подстерегла беда. От потертости кожи ноги образовалась рана. Она загноилась, и инфекция попала в глубокие ткани с образованием большого карбункула, представляющего огненно красную опухоль. Боль нестерпимая. Невозможно ходить. Образовалось весьма опасное кожное заболевание с вероятностью заражения крови. Дней пять я мучился, лежал в бараке, имея освобождения от работы. И все закончилось бы плачевно, если бы Николай Яковлевич не сделал мне операцию под местной анестезией. Операция прошла нелегко, но нога была спасена. Подобные мучения от разных болезней и травм испытывало большинство политзаключенных, так как администрация относилась к ним как к "врагам народа". Вот такая удача выпала на меня, и я остался жив.
   Имея высшее образование по Харбину, я прилично знал английский и японский языки. Николай Яковлевич заинтересовался моей судьбой, по воле ее очутившимся в детском возрасте на чужбине, и, узнав, что я владею английским языком, предложил давать ему уроки. Накормил картошкой, которой досыта я никогда в лагере не ел и предложил остаться у него в амбулатории в качестве помощника. Семенов Н.Я. взялся договориться с бригадиром Шориным о моем новом положении. Все это было для меня спасением от неминуемой гибели на непосильной работе и при очень плохом питании. Таким образом, я в течении двух с лишним лет работал "лекпомом". Спас свою жизнь благодаря доброму сердцу совсем чужого мне человека Николая Яковлевича Семенова. В Краслаге я пробыл до 1950 года. В 1948 году были организованы Особые лагеря для содержания "особо опасных" заключенных. К этой категории относились осужденные за шпионаж, диверсии, террор, участие в оппозиционных политических партиях, а так же лица, осужденные по подобным обвинениям в период 1937-1938 г.г. и успевшие выйти на свободу. Согласно принятым в 1948 году новым сталинским постановлением их следовало направить вновь в заключение. Особые лагеря были ликвидированы лишь после смерти вождя всех народов.
   Вот и я, невольный эмигрант, в детском возрасте попавший с родителями в Маньчжурию, очутился в "Озерлаге" (особый закрытый лагерь в Иркутской области), но это уже другая история.
   Николай Яковлевич Семенов имел срок наказания в пять лет, и освободился еще в то время, когда я находился в лагере. Вместо Семенова Н.Я. был назначен врач со зловещей фамилией Могильный, который оставил меня работать у себя в качестве помощника - "лекпома". Однако, я проработал у него короткое время ввиду того, что был отправлен в Озерлаг.
   Семенов Н.Я. освободился из лагеря в летнее время и мы, его друзья, провожали этого доброго человека до самой вахты. О дальнейшей жизни Николая Яковлевича мне неизвестно. Уже после своего освобождения я много раз пытался разыскать его, но все заканчивалось неудачно. Писал запросы в различные организации. Позже через архив Краслага узнал, что Семенов Н.Я. отбыл из лагеря по месту постоянного жительства в Кировоградскую область(Украина). Обращался и в администрацию Кировоградской области, в областную газету, адресный стол с просьбой помочь найти этого человека, но все безрезультатно. Николай Яковлевич был лет на пять старше меня, и вполне возможно его уже нет в живых. Но ведь есть боковые ветви его рода, а может дети и внуки. Прошу откликнуться всех, кто знал этого благородного, доброго человека и кому известна его дальнейшая судьба.
   И.Н. Пасынков
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"