Зимовье стояло на небольшой вырубке соснового бора, румяного от солнечного заката. По мере того, как ночь наползала на тайгу, красно-розовый цвет верхушек сосен блекнул, густел, принимал темный медный оттенок. Вершины деревьев трепал ветер, погода портилась.
Рядом с избушкой пенился ручей. Он змейкой сбегал в глубокий овраг. За оврагом виднелся лабаз, возведенный на высокой сосне, с обтесанным от коры стволом. Тут же лежала приставная лестница.
Лесное жилище было небольшое, добротно поставленное и с потемневшей от времени древесиной. Крыша покрыта драницей. Входная дверь плотно подогнана и приглашала войти.
Внутри находилась печурка из толстого черного металла. Над печью тянулась жердь с вешалами для сушки одежды. Посреди жилища стоял стол, вытесанный из целиковой чурки с круглой столешницей. Вдоль стен - нары, устланные изюбровыми шкурами. Лежали свернутые одеяла, и на деревянных тычках, вбитых в стену, висела одежда. На полках виднелись различные предметы, связанные с охотничьим ремеслом, кухонная посуда, радиоприемник, заправленная керосиновая лампа и несколько книг.
По всему чувствовалась основательность и аккуратность хозяина лесного жилища. По таежному обычаю, сохранившемуся еще на далеких заимках, в зимовье лежали спички, наколотые дрова и береста для розжига. Под потолком висел мешок с небольшим запасом сухарей и круп. Продукты, таким образом, были защищены от мышей.
Осенний дождь волнами застучал в маленькое окошко. По небу неслись тяжелые тучи. За стеной все сильнее гудело. Ветер разгулялся не на шутку. Сумерки заползали в зимовье, и пришлось зажечь керосиновую лампу.
Уютно расположившись и попивая свежезаваренный чай, мы с комфортом пережидали непогоду. Вспомнился прошедший день, принесший неожиданную встречу.
В полдень оказались у густого ельника. В нем весело пересвистывались рябчики. Вокруг было полно брусники и темно-зеленых рыжиков. Подойдя к поляне, увидели молодого лося и замерли на месте. Долговязый, поджарый и большеголовый зверь, пренебрегая всякой осторожностью, пасся на открытом пространстве. Разрывал мох, что-то под ним выискивал и жевал, причмокивал губами. Постепенно приближался к нам. Подойдя совсем близко, лосенок остановился, поднял голову и в недоумении стал рассматривать людей. Мы застыли, словно мертвые и не глядели зверю в глаза, боясь выдать себя. Неопытный лосенок, вероятно, принял нас за причудливые вывороты деревьев и продолжил щипать траву. Но вот от неподвижности затекла нога, и я перенес тяжесть тела на другую ногу. Хрустнула сухая ветка. Лосенок мгновенно отреагировал и резво сиганул с поляны, скрывшись за деревьями. Больше мы его не видели.
Спать не хотелось. Подкрутил фитиль лампы, свет стал ярче. Взял с полки книгу и стал ее листать. Это были "Записки иркутских жителей" (Вос.-Сиб. книжное издательство, 1990г.)
В книгу вошли воспоминания старожилов Сибири, рассказывающие о суровом и своеобразном крае. Описывалась патриархальная жизнь старинной Сибири начала 19 века.
Я увлекся чтением.
..."Сибирь, это прелестная, плодородная страна огромных пространств, много есть очаровательных и удобных мест не заселенных.
Сибиряки гостеприимны и радушны, готовы разделить последний кусок хлеба. Если незнакомец, провел в доме хозяев сутки, и расставаясь с домом, спросит, что возьмут с него за хлеб и соль, хозяин обидится.
Во всей Сибири живут очень чисто. Полы в домах некрашеные, но их так часто моют, что они кажутся даже палевыми. Вымывши пол, стелют холстины, сшитые во всю комнату. Кладут тканые дорожки, которые бывают белые, клетчатые, полосатые. Начиная с комнат, везде найдете чистоту: в кухне, в погребе, в бане и даже до такого излишества, что моют дома снаружи.
Свадьбы отправляли со многими обрядами. При сватании за девицу никогда не спрашивали денег и приданного, всякий давал по своему состоянию и если кто просил денег, то такой жених получал отказ; говорили, что хочет жениться на деньгах и поэтому женихи искали только, чтобы невеста была хороша лицом, хорошего характера и была бы хозяйкой. Прежде никогда не спрашивали согласия невесты: она должна была повиноваться слепо воли родителей; теперь это уже вывелось".
Природа была описана удивительно.
"Поля и леса покрыты цветами: сарана разных родов. Это род лилии; имеет луковичный корень, который употребляют в пищу, варят из него кашу. Полевой мак, астры, гвоздика, колокольчики, жаркие цветки, кукушкины сапожки, лютик синий и белый, множество других цветов.
Вокруг дремучие места, где вековые деревья свалились от бури и грома и лежавши истлели так, что прикоснись, и они рассыпаются прахом. В глубоких оврагах ключ нередко образует ручей, опушенный зеленым мхом. Вот узкая тропинка: она ведет вас в густой лес, где коренья дерев высунулись из земли, и, кажется, свидетельствуют о своей древности. При малейшем ветерке в лесу отдается какой-то гул, кажется, что это древние священные леса, жилища друидов.
В бесконечных лесах Иркутской губернии водятся различные звери: медведи, волки, дикие козы, кабаны, соболи, белки, барсуки, хорьки, зайцы, лисы, бурундуки. Из птиц: глухари, тетерева, рябчики, кулики, дикие голуби, гуси, лебеди, журавли.
Реки изобилуют рыбой; в них есть таймени, ленки, окуни. хариусы, щуки, караси. пескари, язи, сороги, налимы. но главная рыба-омуль."
Трудовые будни сибиряков были нелегкие.
"Живущие по берегам рек, занимались рубкой леса и дров. Главные лесные ярмарки бывают в июле. Кроме леса приправляют на плотах вилы, грабли, лопаты, лукошки, плетенные и просто сшитые из бересты; также туязки для икры и меда. Их делают очень искусно и разной величины; от стакана до двух ведер; в них держат воду, квас, молоко, ягоды. Еще привозят на плотах мох, которым конопатят дома при постройке.
Зверовщики уходят в леса, по несколько человек, в известные им места; там у них построены избы, и туда забирают они с собой нужное количество хлеба и других припасов, берут собак и живут месяца по два. Зверей ловят капканами или стреляют".
Много любопытного о прежней жизни в этой глубинке я узнал в тот вечер.
Поутру написали записку хозяину избушки, поблагодарив за приют, и двинулись в путь.