После того злополучного дня нам разрешили лазить по комнате, но выходить из нее запрещалось - провинившиеся возвращались на меховую шкуру и сурово вылизывались. Вылизанные, мы (я и второй разумный котенок) начали думать, как еще узнать, что происходит снаружи.
Несмотря на наше умственное превосходство над другими нашими собратьями, те раньше поняли, что за дверь выйти не получится и подходили к ней только ради общения и угощения. Девочки начали постоянно приходить к нашей комнате, но внутрь не заходили. Они гладили котят и играли с ними, а те отвечали мурлыканьем. Мама-кошка следила за каждой встречей и, когда котят подходило слишком много, прогоняла гостей, после чего относила своих детей обратно на лежанку.
Однажды пришла та рыжая девчонка, что тискала меня. Она подзывала меня на непонятном языке и активно жестикулировала, протягивая угощение в руке. Я притворялся спящим до последнего, но когда лицо девочки начало наполнятся грустью, сдался. Приняв угощения, я позволил немного погладить себя по голове и разок почесать за ушком, после чего мгновенно убежал, но, судя по радостным хихиканьям, ей хватило и этого. От этой встречи удалось усвоить, помимо угощения, кое-какую полезную информацию - теперь я примерно понимал, как меня зовут. Она приходила каждый день, но эти встречи мало чем отличались друг от друга, поэтому не буду их расписывать.
В отличие от меня, мой друг активно шел на призывы своей девочки. Я однажды посмотрел на него удивленными глазами после одной такой встречи, на что он состроил хитрую морду и облизнулся. Тут он был прав - материнское молоко было своеобразным на вкус и угощения учениц (как я предположил, основываясь на их одинаковой форме) вносили определенное разнообразие.
Но я отвлекся. Спустя пару дней мы опять сидели на шкуре, зло смотря матери в спину. Мама-кошка, не замечая наших взглядов, шла к двери, у которой девочки игрались с котятами. В этот момент мы и решили забыть о нашем плане пройти за дверь и перевели свое внимание на новую цель - шкафы и окно. Мы не страдали суицидальными наклонностями, нет, но из окна мы могли осмотреть окрестности, а по пути осмотреть подозрительные склянки и книги. Котята не могли запрыгнуть так высоко, те, кто пытались, допрыгивали до середины и забавно шлепались на ковер. Но мы были не простыми котятами! По сравнению с остальными, мы были гениями кошачьей расы! Поэтому, было решено пропрыгать по двум стульям и столу в центре, на котором раньше стояли свечи (статная старушка убрала их после прихода детей).
Первым отважно отправился мой друг (или подруга? тогда я не мог этого различить, истина открылась уже позже). Уверенной походкой он подошел к краю нашей лежанки, собрался и прыгнул! Пролетев сантиметров десять, он звездочкой повалился на ковер. Благо ковер был мягкий, снизу слышалась только кошачья ругань, завуалированная мявканьем. В этот момент мы внезапно осознали - за все-то время, что мы свободно изучали комнату, мы никуда не прыгали. Спуститься с лежанки не требовало особого навыка, а обратно нас приходилось затаскивать насильно. Так и начались наши тренировки! Закончились они довольно быстро.
До вечера того дня мы тренировались прыгать. Словно лягушки-паралитики мы носились по комнате прыгая во все стороны, вызывая смех у собравшейся за дверью публикой. Не буду врать - резвиться, словно обычной котенок, было весело. Ближе к вечеру мы стали тренироваться запрыгивать на лежанку, что получалось не очень. Все наши братья и сестры уже свободно запрыгивали на столь маленькую высоту, но мы могли только вцепиться лапками в свисающий над краем мех. К своему стыду отмечу, что когда я наконец-то смог запрыгнуть, то заметил в дверях, помимо малолетней аудитории, статную старушку, с трудом скрывающую улыбку. Следующим же прыжком на лежанку взлетел мой товарищ, вызвав у зрителей слабую волну аплодисментов. После этого представления мама-кошка выгнала всех гостей и собрала свое потомство.
На следующий день мы были готовы! Распрыжка заняла несколько минут, и мы с нетерпением ждали очередных отвлекающих гостей, которые не заставили себя ждать. В дверях появились две самые активные девочки и мама-кошка, глубоко вздохнув, отправилась следить за их играми.
Первое препятствие в виде стула удалось пройти почти безболезненно. Мой друг смог допрыгнуть сразу до центра стула, а я врезался животом в бок сидения. На стол было запрыгнуть еще легче. А вот на полку нам пришлось запрыгивать два раза (хорошо, что ковер был мягкий).
Теперь мы смогли рассмотреть предметы на полке. Пока мой напарник рассматривал склянки, я начал вчитываться в названия и письмена на свитках. Среди них попадались знакомые символы, но, как мне и казалось издалека, язык был совершенно мне не знаком. Следующим шагом был прыжок на подоконник. Это был опасный ход, но мы благополучно с ним справились.
За окном открывался вид на горы и густой лес, уходивший далеко за горизонт. Спокойствие леса завораживало. Кругом летало несколько птиц, но они не обращали на нас внимания, а мы отвечали им тем же. Посмотрев вниз, мы увидели маленькие силуэты людей, ходящие между каменных построек. Все это, включая башню, в которой мы находились, окружали высокие стены. Я подумал, что попал в сказку. Потом я понял, что и впрямь попал в сказку - мимо пролетел грифон с наездником.
Я ощутил толчок лапой вбок, после чего та же лапа указала куда-то в сторону - далеко на западе (если солнце здесь встает с той же стороны) лес переходил в луга, посреди которых располагался большой город, окруженный двумя рядами стен. Мы видели только половину города, остальную его часть закрывала гора, укрывающая нашу башню.
Внезапно прекрасный вид закрыла огромная черная тень. Испугавшись, мы повалились назад, в комнату, но в полете тень нас подхватила и молниеносно отнесла на лежанку. Перед нами предстала мама-кошка, всем своим видом выказывающая страх, злость, беспокойство и будущие кары. Шершавый язык начал буквально сдирать с нас шкуру - видимо мама совершенно не ожидала подобной выходки.
Весь оставшийся день кошка не отходила от нас ни на шаг, наблюдая за гостями с лежанки. Утром она немного отошла, но не перестала постоянно следить за нами. Мы же решили больше не испытывать судьбу и притворялись нормальными котятами - прыгали, бегали, кувыркались и подставляли животы гостям для почесываний. Как ни странно, я быстро привык к этому. Уже потом я понял, что вел себя как обычный ребенок - жаждал бегать и исследовать. Видимо, хоть мой разум и принадлежал взрослому, я поддавался пагубному влиянию молодости.
Игры продлились еще несколько дней. Однажды, когда за окном начало темнеть, в комнату вошла та статная старушка, в сопровождении еще двух женщин: одной постарше, другой помоложе. За дверью в очередь выстроились ученицы, у всех были очень сосредоточенные лица. Что-то намечалось.