Аннотация: Кроманьонская женщина попадает в племя неандертальцев. Между мужчинами начинается борьба за чужеземку. Но она не из тех, кто позволит решать свою участь кому-либо, даже, если он самый сильный.
От автора.
Было интересно заглянуть в такую глубь времен, когда только-только появились люди современного типа, когда они даже еще не проникли в Европу, на просторах которой безраздельно господствовали неандертальцы, когда люди еще не успели изобрести лука и стрел, а до одомашнивания животных и начала земледелия должно было пройти более тридцати тысяч лет. Было интересно изобразить людей такими, какими они были тогда - дикими и сильными, движимыми не столько разумом, сколько чувствами, способными сильно любить и сильно ненавидеть, живущими по законам свирепой природы.
1
Ловчее Рыси хорошо запомнил то раннее хмурое утро, когда впервые увидел Большелобую.
Охотники только проснулись и собирались на охоту. Замерзшие спросонья, ежась от холода, они толпились перед входом в пещеру и шумно спорили о том, как лучше начать охоту, в какую сторону пойти. Их спор не интересовал Ловчее Рыси: он охотился один.
Перед входом в пещеру была большая, заваленная камнями площадка. Обступающий ее сосновый лес тонул в тумане. Стволы деревьев, впитавшие сырость, утратили свой обычный светло-коричневый цвет. Они чернели, как обугленные в основании, а выше были темно-бурого цвета. Между ними мрачно зеленели молоденькие сосенки.
Ловчее Рыси пошел по тропинке к лесу, но, не дойдя до края площадки, остановился, увидев лежавшую среди камней перепачканную в земле плохо обглоданную кость. Он обрадовался, подобрал ее и стал глодать и обсасывать. Мясо подгнило, но еще было вкусным. Только песок противно хрустел на зубах.
Вдруг в лесу показались две человеческие фигуры. Юноша не сразу разглядел в тумане лица этих людей и вначале не обратил внимания на подходящих, решив, что кому-то из влюбленных вздумалось прогуляться с утра по лесу. Снова взглянул на приближающихся, когда те уже были ясно видны. Ловчее Рыси вскрикнул от неожиданности и на несколько мгновений растерялся. Они оказались незнакомы ему. То явно были чужеземцы. Овладев собой, он пронзительным воплем предупредил сородичей об опасности и, подняв над головой копье, бросился с боевым кличем на пришельцев.
Ему навстречу, взявшись за руки, по тропинке, ведущей вверх по склону горы к пещере, шли мужчина и женщина. В правой руке мужчина держал копье. Они были очень рослыми (разумеется, по понятиям неандертальцев, значительно уступавших в росте людям современного типа). На бедрах у них свободно висели небрежно повязанные волчьи шкуры. Женщина была немного выше мужчины. Ее внешность необычайно удивила юношу. Смуглой кожи и черных волос ему еще никогда не приходилось видеть. Но еще больше поразили необычайные черты лица незнакомки: у нее был высокий лоб и прямой с небольшими ноздрями нос.
Мужчина сделал рукой миролюбивый приветственный жест и заговорил с Ловчее Рыси на языке Племени горного барса, как называлось живущее здесь племя неандертальцев. Тот остолбенел от изумления. Затем радостно вскрикнул и кинулся обнимать великана, в котором узнал сородича. Это был Лежащий Зубр - самый сильный охотник племени. Он вернулся из долгих дальних странствий.
Остальные охотники, которые, потрясая копьями и дубинами, с оглушительным свирепым воем уже начали врассыпную спускаться по склону, увидев чужеземца в радостных объятиях сородича, ошеломленные, остановились и затихли. Через несколько мгновений и они узнали в нем Лежащего Зубра и тоже бросились обнимать его. Вслед за тем прибежали обнимать всеобщего любимца разбуженные шумом женщины, старики и дети.
Лишь Медведь, вожак рода, не обрадовался его возвращению и даже не подошел поприветствовать. Не в силах скрыть своей досады, он принялся ходить взад-вперед, мотая головой, яростно мыча и размахивая огромной дубиной. Только страх не давал ему обратить оружие не против воздуха, а против своего могучего соперника.
Лежащий Зубр и Медведь родились в один год. Оба росли значительно более сильными, чем их сверстники. Соперничество в детских играх, часто кончавшихся жестокими кулачными потасовками между ними, переросло наконец в непримиримую вражду. Когда они возмужали, растущая с каждым годом сила их, стала беспокоить стареющего вожака - Зоркого Ястреба. Ему все труднее становилось удерживать в повиновении молодых силачей. Сородичи начали заискивать перед ними, зная, что скоро кто-то из них станет вожаком.
Лежащий Зубр был спокойнее и добрее соперника и так умен, что по возмужании имя ему дали в честь великого лесного мудреца - зубра. Когда это огромное могучее животное важно возлежит после своей сытной трапезы, оно думает. На людей, крадущихся от дерева к дереву, зубр безбоязненно косит спокойные умные глаза.
Большинству сородичей хотелось, чтобы в борьбе за власть победил Лежащий Зубр. Однако тот ушел в далекие края, и Медведь стал в его отсутствие вожаком. Старый вожак уступил власть добровольно, но Медведь был жесток и мстителен. Он убил Зоркого Ястреба в поединке, так как не мог простить ему все те обиды и унижения, которые как все соплеменники, был вынужден терпеть от него.
Едва поединок окончился, один тоже очень сильный охотник, решив, что победитель обессилен и легко будет захватить власть, набросился на него. Однако Медведь опять одолел.
Пораженные его силой сородичи с тех пор трепетали перед ним и беспрекословно ему подчинялись. Он был несправедлив и жесток с ними. Потому так обрадовались они возвращению Лежащего Зубра. Теперь-то, надеялись они, тиранству вожака придет конец.
Но Лежащий Зубр не оправдал их надежд. Он хоть и был сильнее Медведя, но спокойный и нерешительный, не осмеливался оспаривать у него власть. Сила обеспечивала ему независимое положение, и он довольствовался этим.
Странная внешность его жены необычайно удивила всех. Люди показывали на нее пальцем и дружно гоготали. Когда Лежащий Зубр сказал, что в ее племени все такие, они стали хохотать еще сильнее. За уродливо большой лоб ее прозвали Большелобой.
Несколько вечеров, когда охотники возвращались с охоты, и все сородичи были в сборе, Лежащий Зубр рассказывал им о далеких неведомых южных землях, в которых побывал, где теплее, чем здесь, об увиденных там диковинных растениях и животных. Особенно поразил всех рассказ о необычайно умных людях огромного роста, с большими лбами - сородичах Большелобой. Однако Лежащий Зубр рассказал о них совсем мало. Воспоминание о счастливой жизни, так не похожей на нынешнюю жизнь здесь, наводило на него тоску. Он тяжело вздыхал, замолкал, углубившись в приятные воспоминания, и, как ни упрашивали соплеменники продолжить рассказ, молчал, не замечая их, глядя унылым, невидящим взором в костер.
Если лицо чужеземки не понравилось мужчинам, то красота ее тела всем им сразу вскружила голову. Они не могли не видеть преимуществ этой части ее внешности по сравнению с телосложением их соплеменниц. Правда, строение фигуры неандертальских женщин было очень близко к конституции тела женщин расы кроманьонцев (людей современного типа), к которой принадлежала Большелобая. Все же некоторые отличия имелись, и они были не в пользу неандерталок. Большелобая отнюдь не была самая стройная и длинноногая из своих прежних соплеменниц, но именно этими качествами, она превосходила женщин племени Горного барса. О, конечно же, неандертальские мужчины очень любили неандертальских женщин, но, как и нынешних мужчин их не могло не привлекать своеобразие на общем фоне.
Скоро к странным чертам ее лица привыкли, и оно уже не только никому не казалось некрасивым, а, напротив, именно его своеобразие заставляло теперь каждого признать, даже женщин, что оно прекрасно, хотя заметим, что среди своих прежних соплеменниц Большелобая лицом тоже никак не выделялась. Все мужчины племени Горного барса - от юнцов до мужчин - оказались во власти ее красоты и страстного желания овладеть ею. Но мало кто надеялся осуществить эту мечту, поскольку для того, чтобы сблизиться с чужеземкой, нужно было вначале убить сильнейшего сородича - Лежащего Зубра. Красавец (по представлениям неандертальцев), любимец женщин Стройный Олень попробовал тайком от него добиваться расположения Большелобой. Однако он переоценил свою неотразимость - чужеземка осталась к нему равнодушной, а Лежащий Зубр, догадавшись о намерениях ловеласа, жестоко избил его и жизнь сохранил лишь из милосердия, которого никогда не мог преодолеть в себе. После этого только Медведь и третий по силе охотник племени Ловчее Рыси позволяли себе иной раз заговаривать с Большелобой. И тот, и другой призывали ее отдаться ему. Однако и они опасались открыто заигрывать с нею. Именно эти два охотника надеялись когда-нибудь отобрать ее у Лежащего Зубра.
Женщины невзлюбили Большелобую. Уже в первый раз, когда она пошла с ними в лес собирать хворост, они стали дразнить ее бесстыдным образом и пихать с разных сторон, затевая ссору. Большелобая вначале злобно расхохоталась, затем кинулась на самую наглую из обидчиц, схватила ее за волосы, опрокинула на землю и стала избивать ногами. Те женщины, которые старались выручить соплеменницу, падали под увесистыми ударами чужеземки. После они уже не досаждали ей подобным образом. Однако еще долго презирали ее, чинили ей всяческие неприятности, правда, без какой-либо изощренной изобретательности, тем не менее часто весьма обидные. Они почти не общались с чужеземкой. Вступали в разговор с нею лишь в случае необходимости, например, во время совместной работы, а работать женщинам приходилось не мало: помимо уже названного сбора хвороста, чем, впрочем, больше занимались подростки, много собирали всевозможных кореньев, ягод, плодов, зерен диких злаков, трудились над выделкой шкур и кож животных, шили из них примитивные одежды и даже обувь и т.п.
Со времени возвращения Лежащего Зубра прошло уже полтора года, а чужеземка по-прежнему оставалась недосягаемой для остальных мужчин.
Ловчее Рыси полюбил ее ранней весной, когда в горах ревело половодье, когда теплый влажный ветер колыхал вершины огромных сосен и тревожно шумел в лесу.
Люди все тогда ощущали большую радость и испытывали сильно возросшее страстное влечение: мужчины к женщинам - женщины к мужчинам.
Им не верилось, что проклятая лютая зима наконец-то позади, что скоро станет так тепло, что не придется просыпаться по утрам от холода и постоянно думать о том, как бы согреться. Долго страдали они от невыносимых стуж и свирепых вьюг, так долго и сильно, что воспоминания о времени, когда было тепло и все кругом благоухало блестящей на солнце зеленью, казались воспоминаниями о снах, чудесных и прекрасных. Людям трудно было поверить, что тепло когда-нибудь вернется. Но вот оно вернулось. Люди срывали с себя ненавистные звериные шкуры, с которыми не расставались всю зиму, и подставляли свои закаленные, избитые холодами тела под ласки наконец подобревшего солнца. Им доставляло огромное удовольствие, оставшись в одной набедренной повязке, выбрав место, где нет ветра, и лучи пригревают особенно ощутимо, прохаживаться взад-вперед неторопливо вразвалочку или дремать на подстилке из шкур.
Мужчины, привыкшие видеть женщин в мешковатых зимних одеждах, теперь были ослеплены белизною их оголенных тел и не могли отвести от них глаз. Друг за другом они следили настороженно и враждебно.
Женщины специально повязывали свои узкие набедренные шкурки слишком свободно и дразнили мужчин походкой и откровенными взглядами. Те нервничали, блуждали вокруг себя тоскливыми испуганными взорами и то и дело сжимали рукояти палиц. По малейшим пустякам между ними вспыхивали ссоры. Горы огласились перестуком палиц, яростными воплями ревнивых мужей и криками ожидающих своей участи женщин.
Иных мужчин нельзя было узнать: так преобразились они в эту пору. Они были какие-то одухотворенные, с глазами полными радости и в то же время безумной отрешенности. Такие были особенно опасны. Дольше остальных они не обнаруживали предмет своей страсти, но уж если хватали какую-нибудь женщину за руку, то дрались за нее насмерть, и даже соперники значительно более сильные не всегда хотели с ними связываться.
То было время, когда дикая неудержимая энергия овладевала всеми мужчинами, когда слабачек мог стать неодолимым богатырем, когда самый последний трус мог сделаться безрассудным смельчаком, когда в лучшем друге можно было встретить остервенелого врага.
И каждую весну было так. Каждую весну мужчины сшибались в яростных единоборствах, и никакая сила не могла укротить их свирепую ненависть друг к другу. Глупый бешенный побудок словно оглушал их, кружа голову и бросая в дрожь, заставляя забыть обо всем, кроме этих сверкающих ногатою женских торсов и ног. Они видели только их и больше ничего.
Впрочем, драк из-за женщин всегда было много, но в это время особенно.
Все же как ни похожи были весны одна на другую, Ловчее Рыси чувствовал, что эта весна какая-то необыкновенная, совсем иная для него, чем те, предыдущие. Нет, не испытывал он раньше того странного чувства, которое владело им сейчас, владело неотступно и повсюду, даже на изнурительной охоте. То было какое-то непонятное томление на душе, постоянное смутное тревожное ожидание чего-то - то ли хорошего, то ли плохого.
Конечно, Ловчее Рыси не был склонен к наблюдению за своими переживаниями, да он никогда и не утруждал себя тем, чтобы хоть как-то в них разобраться, и разве мог он догадаться, что между чувством, которое томило его с ранней весны и наслаждением, какое он испытывал каждый раз, когда видел чужеземку, есть что-то общее. А ведь разве уже зимой его не охватывали страстные порывы овладеть ею и разве ему было не труднее сдерживать эти порывы, чем те, которые охватывали его при виде других привлекательных женщин, тоже принадлежащих не ему? Впрочем, тогда его влечение к Большелобой не очень отличалось от влечения к этим женщинам.
Но шло время, наступила весна, и чем сильнее всеобщая любовная горячка опьяняла сородичей, тем сильнее становилась и его страсть к Большелобой. Иногда желание овладеть ею было так сильно и невыносимо, что Ловчее Рычи, яростно рыча, сжимал в руках палицу и вгрызался в нее зубами.
Часто, когда он видел Большелобую вместе с Лежащим Зубром, особенно, если она счастливо улыбалась, глядя на того влюбленными глазами, его охватывала дикая ярость. В такие моменты он внезапно ощущал в себе страшную силу, походка его делалась необычайно легкой и пружинистой. Даже радость, как будто овладевала им. Вскоре затем он вдруг начинал быстро вращать над головой палицей, словно намереваясь ударить кого-то, но делал это бессознательно, не помня себя. Через несколько мгновений он, как бы спохватившись, резко останавливался, опускал руки и впадал в апатию: тоскливое спокойствие и безразличие ко всему овладевали им. Его не возбуждали даже мысли о Большелобой. Забытье длилось недолго: он сам не замечал, как выходил из него.
Недоступность любимой женщины еще больше разжигала страсть. Он постоянно думал о ней, страдал, ревнуя к Лежащему Зубру. Это было, как наваждение.
Подобно другим мужчинам племени Ловчее Рыси поначалу волновала только красота тела чужеземки. С удивлением он вспоминал теперь, что прошлым летом не понимал мужчин, которые восторгались красотой Большелобой. Во внешности ее он видел только необычность, но не видел еще тогда в этой необычности красоту. По мере того, как все более его чувствами и сознанием овладевал образ возлюбленной, ее лицо тоже становилось ему все привлекательней. Но то, что оно тоже красиво, он почему-то понял неожиданно для себя. Тогда Большелобая вышла из пещеры. Он увидел ее и, как обычно, сразу устремил на нее вожделенный взор и стал нескромно ласкать ее взглядом (впрочем, в понимании первобытных людей ничего нескромного в этом не было). Большелобая почему-то смутилась, увидев его. Наверное, поэтому не заметила пару камней на пути и ушибла об один пальцы ноги. Она невольно опустилась на колено и стала потирать ушибленное место. Лицо ее сморщилось от боли, сделалось некрасивым. Ловчее Рыси заметил это. Но вот морщинки на ее лице разгладились, и он вдруг увидел, что оно прекрасно. Большелобая посмотрела на Ловчее Рыси своими большими ясными глазами, и этот взгляд сказал ему так много, что он внезапно ощутил необычайно радостный подъем в душе, какого ранее еще не знал, какое испытывает человек, когда вдруг осознает, что казавшееся ему совершенно невозможным, совершенно несбыточным, на самом деле возможно и скорей всего даже достижимо уже в ближайшее время.
К другим женщинам Ловчее Рыси испытывал только грубое страстное влечение. Большелобая тоже возбуждала в нем сильное желание, даже гораздо более сильное. Однако это было совсем иное чувство, еще неведомое ему, одухотворенное какими-то особыми, пусть порой мучительными, но все же большей частью упоительными переживаниями.
У него были две жены. Два года он с ними жил и думал, что любит их. Но слишком юн он был тогда, чтобы испытать это чувство. Жен он завел себе, как и всякий охотник, не по возрасту рано. Каждый юноша, едва мужчины начинали брать его на охоту, старался скорее обзавестись женой, причем не одной, а стремился иметь их как можно больше, чтобы все видели, что он настоящий охотник. Редко кто надолго сохранял привязанность к своим первым женам. Дети, которых они родили от него, прожили совсем мало. Когда те были живы, Ловчее Рыси ничуть не утруждал себя заботой о них и лишь изредка играл с ними ради собственной забавы. Однако смерть их поразила его ужасно, и он долго не мог смириться с мыслью, что нет больше и никогда не будет этих трогательно-хрупких и ласковых мальчиков, которые всегда так радовались его возвращению с охоты. Ловчее Рыси считал, что умерли они по вине матерей, и это еще более усиливало его неприязнь к женам. Тем не менее, он часто овладевал то одной женою, то другой, овладевал с жадной неукротимой свирепой страстью, однако только потому, что его молодая активная мужская природа требовала выхода своей неиссякаемой мощной энергии. Эти сближения были совершенно то же, что совокупления животных. Ни малейшего любовного чувства в них не проявлялось.
В стремлении затмить Лежащего Зубра охотничьими подвигами Ловчее Рыси был неутомим и бесстрашен. Изнемогал ли он от усталости на горной тропе, чувствуя, что уже не в силах преследовать быстроногое животное, замирал ли в нерешительности, слыша раскатистый рев потревоженного хищника, мысль о соперничестве возвращала ему силы и самообладание. Он стал приносить с охоты столько же добычи, сколько и Лежащий Зубр. Они сравнялись славою. Сородичи даже стали спорить кто лучший охотник племени - Лежащий Зубр или Ловчее Рыси.
Наш герой уже давно заметил, что Большелобая выделяет его из числа остальных безнадежно любящих ее мужчин, не то чтобы вниманием, а какой-то мягкостью, с которой к нему относилась, даже добротой, тогда как на других только дико огрызалась. Это окрыляло его и распаляло еще больше. В духе образа мыслей первобытных людей Ловчее Рыси думал, что именно охотничьим своим заслугам он обязан тем, что перестал быть совершенно безразличным неприступной чужеземке. В действительности причина была не в этом: юному неандертальцу не хватало сообразительности учитывать в своих предположениях то, что отношение к нему возлюбленной стало заметно лучше еще до того, как он сумел снискать славу на охоте.
Наконец ему стало окончательно ясно, что не состязание в охотничьих подвигах, а только победа в настоящем боевом единоборстве даст возможность овладеть любимой женщиной. Но решиться на смертный бой с противником, сила которого страшила даже самого вожака, было нелегко. Ловчее Рыси старался это сделать, но никак не мог. Каждое утро просыпался он с лютой ненавистью к своему сопернику и уверенный, что сегодня-то уж наверняка с ним сразится. Целый день был уверен в этом и был готов к этому, но лишь наступал решающий момент, как он цепенел от страха и чувствовал, что совершенно не в силах решиться напасть на врага. Словно какая-то непонятная невидимая стена возникала между ними. Остаток дня и полночи он проводил, угнетенный сознанием своего бессилия, проклиная себя за трусость. Чем больше проходило времени, тем непроницаемей становилась стена, которую он не мог преодолеть. Долго он мучился так, но пересилить себя не сумел. Все решил один случай.
2
Острия скал, видневшиеся над вершинами деревьев, обагрил закат. Небо из голубого стало синим. Облака заметно посерели, но края их, обращенные к солнцу и тоже обагренные им, ярко горели, радуя взор. Меж облаками, находящимися ближе к западному небосклону, светились необычайно нежного изумрудного цвета пространства.
В лесу уже стало сумрачно и таинственно, но по мере того, как Ловчее Рыси поднимался вверх по склону, становилось все светлее. Юноша возвращался с охоты, волоча за ногу убитого кабана.
Дойдя до гряды крупных корявых камней, светлеющих в зарослях рослого кустарника, Ловчее Рыси остановился, чтобы перевести дух. Затем из расщелины в одном камне достал свою набедренную повязку, которую привык оставлять здесь, отправляясь на охоту, стряхнул с нее муравьев и надел. Возможно, кому-то покажется, что в отношении неандертальцев автор явно преувеличивает то чувство, которое заставляет человека стыдиться своего обнаженного тела. Было ли оно у них, это чувство? Не ходили ли они друг перед другом без всякого стеснения совершенно нагими, если даже в иных современных племенах африканских дикарей принято вообще обходиться без какой-либо одежды. Однако нужно учитывать, что такой обычай существует в местах с очень жарким климатом. Автор берет на себя смелость утверждать, что у поздних неандертальцев, которых он описывает, упомянутое чувство стыдливости в известной мере уже развилось. И вот почему. Исследователи эволюции человека пришли к мнению, что ничто так не продвигало его по пути прогресса, как критические климатические условия, в том числе глобальные похолодания, которые в народе принято называть ледниковыми периодами, а среди специалистов - оледенениями. Каждый такой период продолжался многие тысячи лет и заставлял людей серьезно заниматься шитьем теплой одежды. Длительное время неандертальцы, живущие в особенно суровых условиях тогдашней Европы, вынуждены были ходить в звериных шкурах, закрывавших значительную часть тела. Они почти не расставались с одеждой. Когда же снимали, то нагота ослепляла их. Конечно, в определенных случаях она радовала, нравилась, но в остальных, казалась странной, ненужной. Это впечатление, равно как и явное возбуждающее воздействие женской наготы на соперников в вечной борьбе за женщин, постепенно формировало понятие недозволенности выставлять на всеобщее обозрение обнаженное тело, особенно интимных мест, которые в течении очень короткого и довольно холодного лета стало принято прикрывать набедренной повязкой. Есть полное основание предполагать, что этот сложный психологический комплекс под названием стыдливость развивался у достаточно умных неандертальцев, а возможно, и их ближайших предшественников, во времена оледенений. Но несомненно, что в продолжение глобальных потеплений, которые тоже длились тысячи лет, он исчезал. Однако далеко не сразу, хотя бы потому, что проходило очень много времени прежде, чем теплело настолько, что надобность в одежде становилась совсем небольшой. Мы же описываем эпоху, когда было самое длительное оледенение, в науке получившее название Вюрмского. Для этого оледенения характерны были неожиданные, относительно короткие (длиною в четыре - шесть тысяч лет) глобальные потепления. Изображаемые здесь события происходили приблизительно сорок - сорок пять тысяч лет назад. Ученые называют это время Средневюрмским межсезоньем. В сравнении с прежним продолжительным очень холодным периодом климат стал значительно теплее, приблизительно таким, как сейчас. Но во многих местах, в том числе в Западной Европе, где развертываются действия нашего повествования, климат еще оставался весьма суровым, не мягче, чем, скажем, в современной Сибири. Поэтому значительную часть Западной Европы покрывали леса таежного типа. Температура еще отнюдь не располагала к тому, чтобы не уделять должного внимания одежде. В ней люди ходили большую часть года, что не могло не способствовать сохранению привычки прикрывать интимные места, для чего в летнее время использовалась набедренная повязка. Стоит, однако, заметить, что, если не было слишком холодно, женщины не прикрывали одеждой грудь. В самом деле, стоит ли стесняться, когда ее и так все часто видят во время кормления младенцев, а рожали и вскармливали они их очень часто. Неслучайно обычай не скрывать женскую грудь существовал у первобытных народов Нового света, увиденных первооткрывателями, как и существует ныне у многих еще диких племен аборигенов Африки, Америки, Австралии. Ну, а вопрос, почему в те давние времена люди занимались охотой обнаженными, вряд ли у кого возникнет, как, наверное, он не возник и у уже упомянутых первооткрывателей, запечатлевших в своих рисунках совершенно нагих охотников-дикарей. Пусть простит читатель автора за то, что он злоупотребил его терпением и позволил себе столь пространное отступление: оно вызвано необходимостью дать важное пояснение.
Итак, Ловчее Рыси надел набедренную повязку и пошел далее вверх по склону горы, поросшему высоким вековым хвойным лесом. Вскоре донесся запах костра. Стали попадаться подростки, собирающие хворост. Завидев удачливого охотника, они радостно визжали, бросали на землю охапки собранного хвороста и, подбегая, помогали нести добычу. К ним присоединились собиравшие съедобные коренья, плоды и ягоды женщины.
Наконец наверху склона меж стволами деревьев появились просветы и заблестел огонек. Ловчее Рыси, окруженный гурьбою женщин и детей, вышел к пещере. Вход в нее огромной корявой трещиной чернел в скале. Невдалеке от пещеры горел костер. Вокруг него толпились женщины и дети. Костер был такой большой и так ярко полыхал, что вначале казалось, что это он озаряет стену скалы и отбрасывает на нее гигантские тени людей. Стоило, однако, приподнять взгляд повыше и увидеть, что не только низ, но и вся скала красноватого цвета, как становилось ясно, что обагрена она закатом.
Справа от входа в пещеру на больших камнях сидели три старика. У них были седые длинные волосы и бороды, морщинистые, старческие лица, но тела - по-молодому мускулистые, красивые. Один старик что-то рассказывал, размахивая руками, остальные громко хохотали.
Едва Ловчее Рыси появился на площадке перед входом в пещеру, как все, находящиеся на ней, с восторженными криками бросились к нему, плотно окружили, стали поздравлять с удачей и расхваливать. Они хлопали в ладоши, прыгали от радости, дрались друг с другом, стараясь поближе пробиться к добыче, чтобы явственней ощутить запах сырого мяса, красневшего в том месте туши, от которого Ловчее Рыси отъел кусок, как только убил животное.
Сквозь толпу протиснулись две женщины: одна - молодая, маленькая, рыжая, другая - немолодая, высокая. Это были жены Ловчее Рыси. Они отняли добычу мужа у несущих ее женщин и подростков и бегом поволокли к костру, злобно огрызаясь на устремившуюся за ними толпу. Ловчее Рыси разъяренно рявкнул на голодных сородичей, и они испуганно шарахнулись от его жен в разные стороны.
Те, добежав до костра, принялись сдирать с убитого животного шкуру. Одна хитрая старуха попробовала им помогать в надежде, что это зачтется, когда Ловчее Рыси будет делить добычу между сородичами. Однако рыжая закатила ей такую оплеуху, что та отлетела к ногам толпы и долго лежала, оглушенная. Некоторые сородичи перешагнули через ее белое костлявое тело, некоторые наступили на него: им было не до старухи - опьяняюще запахло кровью, заблестевшей на обнажившихся мускулах освежеванного кабана.
Ловчее Рыси отыскал глазами в толпе Большелобую и, указав ей рукой на добычу, звонко стукнул себя кулаком по груди и крикнул:
- Ловчее Рыси шел по лесу... У реки - кабан. Ловчее Рыси подождал. Ловчее Рыси ждал сколько нужно. На земле лежал. Стал ползти. Трава высокая. Кабан не видит. Ловчее Рыси близко подполз. Потом как а-а-а! - юноша резкими движениями изобразил как сражался с животным.
Толпа неистово зашумела, увлеченная его рассказом.
- Ловчее Рыси сильней, чем Лежащий Зубр! - крикнул молодой охотник.
Большелобая рассмеялась и сказала насмешливым тоном:
- Лежащий Зубр сильней, чем Ловчее Рыси.
Ловчее Рыси взревел от ярости и сильно ударил копьем в каменистую землю. Кремневый наконечник сломался. Юноша с досады на то, что у него еще и наконечник сломался, яростно переломил об колено и древко.
...Три дня люди ничего не ели и сейчас задыхались от запаха жареного мяса. От этого запаха у них кружилась голова, до боли сводило желудок.
Очень важно было не передержать мясо на огне, чтобы оно не обгорело. Пусть останется слегка сыроватым: зато не утратит столь приятный привкус крови.
Каждый, кто сейчас здесь находился, радовался, что Ловчее Рыси не дожидается возвращения вожака и сам распоряжается своей добычей. Из всех охотников имели дерзость так поступать только он и Лежащий Зубр, ибо тоже обладали огромной силой. Медведь не разрешал им охотиться со всеми охотниками. Остальные мужчины племени охотились вместе с вожаком. Распоряжался добытым мясом только он: первый им насыщался, а оставшееся делил между сородичами, но не поравну: женам и друзьям давал больше - остальным меньше или вообще ничего. Еще в далекие времена какой-то вожак ради присвоения общей добычи установил правило, обязывающее всех мужчин охотиться в группе, которой предводительствовал он. Поскольку такое правило было выгодно для любого вожака, последующие оставили его в силе. Так оно стало законом, который утвердился в веках. Впрочем, большинство мужчин это правило вполне устраивало, так как коллективная охота давала несравнимо больше шансов выжить в борьбе с сильными животными. Изгнав Лежащего Зубра и Ловчее Рыси из группы охотников, хитрый, расчетливый Медведь надеялся, что хищники, которыми кишело все окружающее пространство, избавят его от опасных возможных соперников в борьбе за власть в племени. Лежащий Зубр и Ловчее Рыси не могли пренебречь запретом вожака, потому что это привело бы к неминуемой смертельной схватке с ним, а им хотелось избежать ее: не смотря на стремление к независимости от вождя, они все же по мере возможности старались не обострять до крайней степени отношения с мощнейшим грозным властелином.
Ловчее Рыси взбунтовался против вожака лишь недавно, перестав подчиняться его приказам на охоте. Медведь сразу хотел вразумить дерзкого юнца дубиной. Но у Ловчее Рыси тоже имелось оружие. Вожак не решился вступить в единоборство, неуверенный, что сумеет одолеть этого не по годам могучего юношу. Однако на другой день он запретил ему участвовать в охоте вместе со всеми охотниками. "Иди на добычу один!" - злобно рявкнул он ему. Ловчее Рыси не огорчился. Напротив, обрадовался, поскольку благополучно разрешился конфликт, который мог ему стоить жизни, а также потому, что обрел желанную свободу от вожака, право подобно славному охотнику Лежащему Зубру охотиться одному. Правда, охотиться стало гораздо труднее и опаснее. Зато новое положение давало определенные выгоды, главной из которых была возможность самому распоряжаться добычей. Это позволяло вдоволь насыщаться, наделять мясом сородичей, что значительно поднимало его авторитет среди них. Конечно, вожаку хотелось присваивать добычу и независимых охотников, но часто они приносили ее в стойбище до его возвращения с охоты, а когда приносили позже, то пока он не осмеливался оспаривать ее.
С недавних пор Лежащему Зубру стал помогать охотиться его близкий друг Кремень, которого Медведь за дружбу с ним перестал пускать в группу охотников. Но он не изгнал из нее Белого Ястреба, ближайшего друга Ловчее Рыси, так как сообразил, что этим тоже только облегчит его участь. Желая поставить в более опасные условия и Лежащего Зубра, вожак разрешил вернуться в группу охотников Кремню, но тот отказался.
Сегодня с охоты Ловчее Рыси возвратился первый.
Наконец туша достаточно поджарилась и была вытащена из огня. От нее исходил такой вкусный запах, что у Ловчее Рыси опять разгорелся бешеный аппетит, хотя он и съел уже изрядную порцию сырого мяса. Он отогнал от туши жен, оторвал от нее большой, самый лакомый кусок, и позвал Большелобую. Она засмеялась и подошла к нему своей особенной грациозной и в то же время дразнящей движением бедер походкой, которая не давалась ни одной из женщин Племени горного барса, не имеющих таких красивых стройных ног. Всех здешних мужчин сводила с ума эта ее походка. Взяв протянутое ей мясо, Большелобая опять засмеялась снисходительно и горделиво. Смех ее красноречивее слов говорил, что она делает большое одолжение, принимая этот дар, и что Ловчее Рыси ей все равно не нравится.
Поспешно затем отойдя в сторону, женщина оторвала от мяса маленький кусок и стала есть. Молодой охотник не догадывался, что большой кусок она решила приберечь для мужа, так как опасалась, что он останется сегодня голодным.
Когда Ловчее Рыси вгрызся в тушу, ему показалось, что он всю ее сейчас съест - таким вкусным было горячее свежее мясо. Но насытился он скоро и, довольный, захмелевший, встал с четверенек. Уже спокойным добрым взглядом посмотрел на толпящихся вокруг сородичей, с нетерпением ожидающих начала дележа. Толпа колыхалась, громко гудела. В ней происходила непрерывная, ожесточенная возня: задние старались протиснуться в первый ряд, передние прилагали неимоверные усилия, чтобы сдержать их напор. Эта возня переросла в драку, как только Ловчее Рыси подозвал к себе жен и каждой оторвал от туши по большому куску. Оставшееся мясо он раздал остальным, но вовсе не поравну, а в зависимости от того, какой величины удавалось оторвать от туши кусок. Вокруг стоял невообразимый шум, все дрались, тянули к нему руки. От кабана скоро не осталось и косточки, а многие соплеменники еще толпились перед Ловчее Рыси с голодными обиженными глазами. Он сплюнул от досады: опять не удалось разделить всем поравну, а ему очень хотелось быть справедливым. Ну и трудная же это задача!
Тем временем из леса послышались крики. Они приближались, и вскоре над краем площадки показались головы взбирающихся по склону мужчин. Возвращалась группа охотников, предводительствуемая вожаком. Он первым взошел на площадку, за ним - гурьбой остальные. Рядом со спутниками Медведь выглядел особенно внушительно, выделяясь среди них не только ростом, но и могучим телосложением: он питался гораздо лучше большинства сородичей и потому объемом мускулатуры значительно превосходил всех, кроме двух главных своих соперников.
Ни один охотник не нес добычи. Медведь был раздосадован неудачной охотой и очень зол. Красивые голубые глаза его сердито глядели из-под густых белых бровей, длинные белесые волосы, прихваченные на уровне лба тесемочкой из жилы животного, гривой развивались на ветру, придавая ему еще более грозный и даже какой-то звериный вид. Шедшие за ним охотники тоже были не в духе. Они злобно о чем-то спорили, громко крича друг на друга, и часто указывая руками на гряду гор, чернеющих на фоне серовато-синего южного небосклона. Один молодой охотник яростно взревел, подпрыгнул и указал копьем в другую сторону - на большой полу-диск солнца, тлеющий между корявыми силуэтами двух огромных скал. Медведь тут же резко повернулся к нему и угрожающе рявкнул, топнув ногой. Юноша испуганно шарахнулся подальше в сторону.
Соплеменники, увидев, что охотники возвращаются без добычи и вожак не в духе, сразу притихли. Те, которые были на его пути, стали поспешно расходиться. Только Гибкая Кошка, высокая молодая женщина, безнадежно любившая Медведя, осталась на месте, и, когда он проходил мимо нее, сказала ему что-то ласковое. Вожак злобно, тупо замычал и пихнул ее древком копья в живот. Вскрикнув, Гибкая Кошка упала. Затем, приподнявшись на руках и глядя вслед ему полными страдания и ласки глазами, она то ли засмеялась, то ли заплакала. На теле ее от удара осталась длинная кровавая ссадина.
Медведь с яростью глядел на тех, кто ел мясо и быстро шел прямо к Ловчее Рыси. Юноша стоял у костра, опершись на суковатую дубину, и злорадно ухмылялся, довольный, что враг его потерпел неудачу и теперь останется голодным. Однако он перестал ухмыляться, видя, как решительно тот настроен, и поняв, что сегодня уж точно не обойтись без смертельного поединка.
Вожак хрипел, задыхаясь от злобы. Нет, такой наглости он не потерпит! Как этот юнец посмел не оставить ему куска мяса?! Даже Лежащий Зубр не позволяет себе такой наглости. Надо убить наглеца, убить, пока не поздно, иначе он сам погибнет от его руки, когда постареет!
Сородичи испуганно и в то же время с интересом следили за вожаком и его соперником, чувствуя, что между ними вот-вот вспыхнет ссора и удастся посмотреть на кровавое зрелище.
Медведь перехватил поудобнее копье и ускорил шаг. Молодой охотник весь превратился во внимание и, сжав правой рукой узкий конец палицы, а левой - ее середину, принял стойку в которой легче было отражать копейные удары. Уже всего несколько шагов разделяли противников, как вдруг многие сородичи восторженно закричали, мгновенно забыли о них и бросились к краю площадки. Там стоял Кремень. Он сообщил соплеменникам, что Лежащему Зубру и ему удалось добыть огромного быка и нужно помочь притащить его в стойбище. Если бы столь тяжелое животное взяли далеко отсюда, то никто бы не стал его ни волочить, ни нести сюда, а все племя пошло бы к нему и там бы пировало. Но этого быка добыли недалеко от становища и, конечно, лучше его доставить к родной пещере. Все, в том числе даже Медведь, дружно бросились выполнять эту задачу. Так опять не состоялся бой между ним и нашим героем.
Каким тяжелым ни был бык, нескольким десяткам сильных, выносливейших людей не составило большого труда приволочить его к пещере.
Когда быка подтащили к костру, некоторые сородичи уселись на него, усталые, другие сели на камни и каменистую землю. Натруженные мышцы их вздулись и рельефно бугрились на теле, блестя от обильного пота, который стекал с них как вода.
Переведя дух, Лежащий Зубр вскочил, указал рукой на быка и ударил себя кулаком по мощной груди. Сородичи тоже повскакали на ноги и громко восторженно закричали. Кремень и Лежащий Зубр стали шумно, то и дело перебивая друг друга, помогая себе телодвижениями и жестами, рассказывать всем, как охотились.
Друзья подстерегли у водопоя и напали на небольшое стадо быков. Они сражались с разъяренным вожаком стада и победили его.
Ловчее Рыси с завистью и ненавистью глядел на мужа Большелобой. Наконец, не выдержав, он растолкал впереди стоящих и остановился в двух шагах перед Лежащим Зубром.
- У Лежащего Зубра на копье самый острый камень! Пусть Лежащий Зубр даст Ловчее Рыси копье - Ловчее Рыси тоже убьет большого быка! - закричал он, указывая на копье, которое держал Лежащий Зубр. Тот вернулся с ним из своих странствий. Ни у кого из здешних охотников не было такого хорошего копья, со столь острым, отшлифованным, прочно сидящим на древке наконечником. У всех мужчин оно вызывало зависть.
Лежащий Зубр взревел, рассвирепев, и с размаху ударил молодого охотника по груди своей огромной пятерней. Ловчее Рыси отлетел к толпе, но устоял на ногах. Он сжал в руках палицу и угрожающе рявкнул. От ярости у него задрожали колени, а в глазах пошли круги, но он продолжал стоять на месте, не решаясь затеять бой. Наконец страх подавил в нем злобу, и он, громко ругаясь, размахивая палицей, пошел к пещере.
Через несколько дней после этого события Лежащий Зубр и Кремень подверглись на охоте нападению стаи крупных собак. Друзья сумели отбиться, но после боя умер от полученных ран Кремень. Лежащий Зубр принес мертвого друга в становище. Его похоронили в лесу неподалеку от пещеры.
А еще через несколько дней между Лежащим Зубром и Ловчее Рыси снова произошла ссора, очень похожая на ту, которую мы описали выше. Наш герой опять не решился вступить с ним в бой. Весь вечер потом он никак не мог успокоиться, ночью спал плохо и утром проснулся все такой же злой.
На охоте он волей-неволей отвлекся от неприятных мыслей, но был вял, невнимателен и ему не везло. Устав раньше обычного, он без добычи первым из охотников вернулся в становище. Досада, вызванная неудачей, обострила ненависть к сопернику. Ловчее Рыси с нетерпением дожидался его возвращения, как никогда готовый сразиться с ним.
Но Лежащий Зубр не пришел с охоты в этот вечер, не пришел и ночью. Утром все решили, что он вынужден был заночевать в лесу и днем вернется. Однако Лежащий Зубр не вернулся и днем. Его ждали еще два дня, но когда он и после этого не пришел, встревоженные сородичи начали поиски. Торжествующий вожак, который радовался, что придуманный им способ
устранения сильных соперников оправдывает себя, хотел было воспрепятствовать поискам, чтобы если Лежащий Зубр все-таки жив и, раненый, пытается добраться до становища, то не дать ему никаких шансов, но Медведю так не терпелось убедиться в гибели своего врага, что он разрешил начать искать, тем более, что надежды ему прибавляли безрезультатные поиски Большелобой, которая начала их, не спрашивая его разрешения, на следующий же день после того, как Лежащий Зубр не вернулся с охоты.
Искали долго. Далеко вокруг были обследованы все звериные тропы. Людской глаз проник в самые потаенные уголки лесных чащоб. Даже мертвого Лежащего Зубра так и не нашли, не нашли и человеческих костей, которые могли бы указать на то, что он был растерзан хищниками. Сородичи прекратили бесполезные поиски, так как понимали, что будь охотник жив, то уже бы вернулся, а если был бы ранен, то за время, которое прошло с момента его исчезновения, наверняка уже погиб.
Большелобая, обезумев от горя, долго рыдала. Уйдя в самый дальний темный угол пещеры, упала на холодные острые камни и пролежала, не вставая три дня.
Мужчины, хоть большинство и рады были, что она овдовела, не решались сейчас воспользоваться возможностью овладеть ею. Даже женщины жалели чужеземку: недавно у нее умер родившийся зимою ребенок, а теперь она потеряла мужа - уж они-то знали какого это.
Каждый день Ловчее Рыси подходил к Большелобой со своей добычей и предлагал взять столько мяса, сколько ей захочется, но всякий раз она лишь приподнималась на локте и, скользнув по нему невидящим отрешенным взором, снова роняла голову на камни. Также не замечала она и подарков Медведя.
Через несколько дней детвора, купаясь в реке, протекающей у подножия горы, в одной из массивных скал которой, была пещера Племени горного барса, случайно обнаружила в прибрежных камышах труп человека. Это было всплывшее разбухшее тело, в котором узнали Лежащего Зубра. Напуганные дети с криком побежали звать взрослых. Поднялся переполох. Шумной толпой все бросились к реке.
Большелобая вначале бежала первой, но изнуренная голодом и страданиями, вскоре отстала от всех. Когда она добралась до реки, мертвеца уже вытащили на берег. Вокруг него толпились возбужденные сородичи. Перед Большелобой расступились, и она оцепенела от ужаса, увидев обезображенный разложением труп любимого человека. На животе его, там, где находится солнечное сплетение, зияла огромная черная рана.
Большелобая бросилась к нему, хотела обнять, но вскрикнула от неожиданности и застыла - так изменилось его лицо, став чужим и страшным. Однако испуг ее длился не больше мгновения. Он сразу сменился острой жалостью к мужу. Мысль о том, что все для нее теперь потеряно, что былого уже никогда не вернуть, страшно поразила ее и привела в отчаяние. Она опять вскрикнула и, задыхаясь в рыданиях, упала на холодную грудь трупа.
- Человек убил Лежащего Зубра! Человек убил копьем! - кричали вокруг люди, указывая друг другу на мертвеца. Некоторые робко, как будто украдкой, приближались к нему, осторожно трогали рукой. Затем, понюхав ее, тут же отскакивали прочь и, упав на колени и с еще большим страхом глядя на труп, быстро вытирали руку о траву так, словно она у них горела, и они старались сбить с нее огонь. Дети плакали.
Быстроногих подростков сразу послали на поиски мужчин (те недавно ушли на охоту). Они отыскали их скоро по следу и передали, что найден труп Лежащего Зубра и что он убит человеком.
Мужчины, услыхав такую весть, начали воинственно кричать и потрясать оружием. Они тоже очень испугались и таким образом старались поддержать в себе дух и убедить друг друга, что не боятся и готовы сразиться с врагом.
Основная часть мужчин отправилась охранять женщин и детей. Остальные охотники во главе с Медведем бросились на поиски чужаков, дерзнувших проникнуть на территорию Племени горного барса и убить их сородича.
Поиски продолжались два дня и две ночи. Наконец охотники убедились, что никаких врагов на родной земле нет: не было найдено никаких следов их пребывания здесь. Впрочем, это не успокоило людей Племени горного барса. Кто же тогда убил Лежащего Зубра?
Похоронили погибшего на опушке леса у реки. Пока одни сородичи острыми палками-копалками и руками рыли могилу, другие безмолвно толпились вокруг. В страхе и недоумении глядели они на мертвеца. Как всегда, в таких случаях, люди силились, но не могли понять, почему вдруг человек, который недавно жил - ходил, бегал, разговаривал, смеялся, - неожиданно сделался непохожим на себя и на них, страшным, издающим отвратительное зловоние, и спал таким крепким сном, что его никак невозможно разбудить.
Под общий плач положили тело Лежащего Зубра в могилу и обложили целебными травами и цветами - люди надеялись, что они исцелят его, и тот все-таки проснется. После того, как могилу закопали, все поспешили уйти от этого страшного места. Однако Большелобая осталась. Она упала на могильную насыпь. У нее уже не было сил рыдать. Она долго лежала, уткнувшись лицом в сырую землю, равнодушно-холодную и немую, под которой навсегда остался лежать ее любимый человек. Время от времени она хватала руками землю и судорожно сжимала ее в кулаках.
3
На другой день Ловчее Рыси не охотился, а целый день просидел в тиши леса на стволе поваленной ветром сосны, раздумывая над тем, кто мог убить Лежащего Зубра.
Почти все охотники страстно желали Большелобую и ненавидели ее мужа. Поэтому на каждого можно было подумать, что убийца он. Но в тот день, когда Лежащий Зубр не вернулся с охоты, все мужчины охотились вместе и все время были друг у друга на виду. Охотник, охранявший группу собирательниц, весь день был у них на виду. Мужчина, охранявший тех, кто находился в становище, тоже был на глазах многих людей... А вдруг они отлучались на какое-то время! Если это так, то кто оставил тогда свой пост, тот и есть убийца, подумал Ловчее Рыси, но сразу посмеялся над своим предположением. Действительно, во всем племени есть только два человека, которые еще могли бы одолеть Лежащего Зубра - он и Медведь. Но даже их победа в поединке с ним всегда представлялась сомнительной. Чужаки тоже, как выяснилось, не причастны к убийству Лежащего Зубра. Но тогда кто? Кто мог убить его? И тут Ловчее Рыси чуть не вскрикнул: он вдруг вспомнил, что из всех мужчин только он один охотился вне группы охотников. Да, только он один не был на виду у других. Значит, его вполне можно заподозрить в убийстве Лежащего Зубра! И, возможно, кто-то уже подозревает.
Лишь поздно вечером Ловчее Рыси пришел к этой догадке. Никогда еще не приходилось ему так долго думать. Ни за что не стал бы он мучить себя столь тяжелым мыслительным процессом, но мысли об убийстве Лежащего Зубра не давали ему покоя.
Он вернулся к пещере с таким видом, словно был изнурен нелегкой охотой. Юноша решил сегодня же вечером вызвать вожака на поединок. Он понимал, что им все равно в ближайшее время придется схватиться насмерть если не за власть, то в борьбе за красавицу чужеземку, и пусть это произойдет сейчас, когда он совсем не утомлен физически, а Медведь, напротив, вернется с охоты усталый.
Но поединка опять не состоялось. Охотники пришли из леса, обремененные богатой добычей, и Ловчее Рыси сразу забыл о своем намерении, как только ощутил запах свежего мяса.
Мяса было очень, очень много. Медведь даже не стал делить его. Каждый отрывал от поджаренных туш такие куски, какие был в состоянии съесть. Давно не случалось столь удачной охоты. И давно не было у людей такой большой радости, как сегодня. Грандиозные пиршества, подобные этому, были для них одними из самых значительных событий, о которых они долго помнили и по давности которых судили о продолжительности прошедшего времени. Каждый старался набить себе желудок не только на сегодня, но и надолго впрок. Многие так объелись, что не смогли даже уйти на ночлег в пещеру и остались ночевать там, где их сморил сон, несмотря на то, что из леса доносился рев разъяренного чем-то медведя. Некоторые, видя, что ночь обещает быть холодной, легли у догорающего костра, но никто так и не нашел в себе силы подбросить в него хвороста.
Ловчее Рыси тоже не был в состоянии добраться до пещеры. Он даже поленился подползти поближе к костру и заснул в стороне от остальных, около края площадки, всех ближе к лесу.
Спал он плохо: то проваливался в глубокий сон, то просыпался и пробовал перебраться с острых холодных камней, впившихся в тело, на другое место, где их не было, но тут же вновь погружался в крепкий сладкий сон. Опять разбуженный кошмарным сновидением, он просыпался, делал усилие отползти в сторону и даже чувствовал, что это ему удается, как вдруг просыпался все на том же месте и обнаруживал, что лишь повернулся на другой бок и что стало еще холоднее. Подтянув колени к груди и просунув между ними руки, он старался снова заснуть, но никак не мог и даже не испытывал ни малейшей сонливости, а чем более хотел себя заставить, тем яснее ощущал, что окончательно проснулся. Тогда он собирался встать и перелечь с камней на землю, но почему-то продолжал лежать и незаметно для себя опять засыпал.
Всегда, когда ночевал не в пещере, а под открытым небом, сон его был необычайно чутким. Вот и сейчас он сразу проснулся, едва рядом послышался шорох. Вначале, спросонья, Ловчее Рыси не поверил даже своим глазам и, лишь окончательно пробудившись, понял, что не во сне, а наяву видит Большелобую. Она сидела рядом на коленях и глядела на него жалостливым, беспокойным взглядом. В свете луны, снизу, ее лицо казалось еще красивее. Меж грудей тускло белели длинные из зубов животных бусы.
Юноша так удивился и обрадовался, что не смел пошевельнуться. От ощущения ее близости у него перехватило дыхание и сладостное чувство разлилось по всему телу. Он страстно зарычал и протянул к ней руки. Женщина вскочила на ноги и попятилась. Из руки ее что-то выпало, звонко стукнувшись о камни. Ловчее Рыси встал на колени и снова протянул к ней руки, но та скрылась в темноте. Он хотел догнать ее, но, случайно опустив взгляд, увидел оброненный ею предмет. Крик ужаса и ярости вырвался у него из груди. Среди ярко освещенных лунным светом камней лежал большой кремневый нож Лежащего Зубра.
Следующим утром мужчины по привычке встали рано, но на охоту не пошли - еще много оставалось мяса от вчерашней добычи. Впрочем, никто к нему не притронулся - после вчерашнего обжорства у всех оно вызывало лишь отвращение. Полные радости от сознания того, что впереди целый день отдыха и развлечений вместо изнурительной опасной охоты, мужчины пошли на реку купаться.
Меж и над верхушками сосен, обступавших площадку перед входом в пещеру, синели поросшие лесом холмы, долины, горы. Теплый порывистый ветер гулял по этим просторам, колыхая вершины деревьев. Он разогнал огненное облако, нависшее над горизонтом и на розовато-белесом небосклоне вспыхнуло большое утреннее солнце. Солнце так ослепительно сияло, что в ту сторону невозможно было глядеть: яркий свет бил прямо в глаза находящимся на высоком горном склоне людям. Тепло солнечных лучей становилось все ощутимей и от ласки их на душе делалось еще веселее.
Но нашему герою не было весело. Его мучило воспоминание о ночном происшествии. Неужели в самом деле Большелобая хотела его убить?! Неужели она думает, что он виновен в смерти Лежащего Зубра?! Надо быстрее разуверить ее, доказать, что убийца не он! Но как это сделать?!
Вместе с остальными охотниками Ловчее Рыси пошел к реке, но до нее не дошел, а упал в холодную мокрую от росы траву и долго лежал, думая. Не в силах ничего придумать, он стал, перекатываясь с боку на бок, рычать, яростно рвать траву.
С реки раздавались веселые разноголосые крики купающихся. Меж стволами деревьев видно было, как они плескаются в воде, бегают друг за другом по берегу, борются и также забавы ради схлестываются в кулачных потасовках. Скоро пришли женщины и дети, и игры стали еще оживленнее. Поднявшийся на реке шум разозлил Ловчее Рыси, так как мешал ему думать. Он встал, чтобы уйти, но вдруг увидел, что его жены играют с другими мужчинами и притом так, как имели право играть только с ним. Ослепленный сильным любовным чувством Ловчее Рыси не замечал, что они сильно переживают его охлаждение к ним, явное пренебрежение ими, огорчены его откровенным стремлением к чужеземке. Грубая животная страсть еще связывала их, но обиженные женщины стали тянуться к другим мужчинам в надежде, что кто-нибудь пожелает отобрать их у Ловчее Рыси. Увиденное сейчас было неожиданностью для него. Впрочем, ревности он не испытал, а только удивился. Лишь на какое-то мгновение в его душе колыхнулась ярость, но тут же улеглась.
Он ушел подальше от реки, сел на сырую, мшистую, мягкую от тления корягу и еще глубже погрузился в свои размышления.
Когда солнце перевалило за полдень, Ловчее Рыси встал и пошел к пещере: чужеземки не было у реки, - значит, она должна была находиться там. Ничего убедительного для доказательства своей невиновности он так и не придумал. Он решил подойти к Большелобой и дать ей свое копье - пусть она убьет его, если так хочет.
Выйдя из леса и поднявшись на площадку перед пещерой, Ловчее Рыси сразу увидел Большелобую. Положив руки на колени и потупив взор, она сидела на одном из больших камней, громоздящихся у подножия скалы. Немного поодаль несколько женщин старательно обрабатывали скребками добытые на вчерашней охоте шкуры. На южной стороне площадки, где было меньше камней, и росла мягкая темно-зеленая трава, дремали шестеро охотников. Среди них был Медведь.
Когда Ловчее Рыси появился на площадке, Большелобая вся встрепенулась и стала глядеть на него каким-то глубоким туманным взором. Юноша не мог понять, что он выражает. Под ее взглядом он неожиданно для себя оробел и вместо того, чтобы подойти к ней, свернул к костру, горевшему в шагах двадцати от входа в пещеру, и сел около него на камень.
У костра, поддерживая огонь, хлопотал Дятел, маленький юркий старикашка. Трескучим голосом он отдавал приказания бегающим за хворостом мальчишкам и осыпал их резкими подзатыльниками.
Ловчее Рыси оглядывался на Большелобую, собирался с духом, но подойти к ней все не решался. Он не заметил, как поднялся с земли Медведь и, лениво потягиваясь, направился к Большелобой. Когда Ловчее Рыси снова обернулся, то вдруг увидел, что вожак, схватив женщину за локоть, притягивает ее к себе, пробуя обнять, а та, стараясь вырваться, дергается что есть силы всем телом и бьет отчаянно свободной рукой по его рукам.
Ловчее Рыси опешил, но в тот же миг какая-то жаркая волна окатила его, подбросила, и он сам не заметил, как очутился вдруг перед Медведем и сбил его с ног ударом кулака в голову. Он тут же хотел схватить с земли камень и добить вожака, пока тот оглушен, но неожиданно увидел перед собой Большелобую. Она прильнула к нему, а затем крепко обняла. У Ловчее Рыси закружилась голова от счастья. В глазах потемнело, словно его самого оглушили ударом. Внезапно ощутив в себе страшную силу, возбужденный до предела, он оттолкнул Большелобую и ринулся на вожака, который уже успел встать на ноги. Однако противник опередил его с ударом, и Ловчее Рыси отлетел на несколько шагов назад. Он упал на камни, разодрав о них всю спину и больно ушибив затылок.
Сюда сбегались сородичи, которые уже вернулись с купания и которые не пошли на реку. Они окружали дерущихся.
Ловчее Рыси оглох на левое ухо, на которое пришелся удар, и слышал их крики, словно издалека. В голове у него шумело. Он силился, но не мог подняться. Глаза слепило безразлично сияющее в спокойном голубом небе солнце. Вдруг оно заслонилось могучим силуэтом вожака, который подходил, держа в руках большой корявый камень. Ловчее Рыси собрал всю волю, но сумел лишь приподняться на локтях. Он застонал от досады и бессильной ярости и весь напрягся, ожидая смертельного удара.
Внезапно кто-то прыгнул на Медведя сзади и обхватил его шею худой рукой. Тот закряхтел, выронил из рук камень и упал навзничь. В следующее мгновение Ловчее Рыси увидел, что выручила его Большелобая.
Медведю очень неудобно было бороться с женщиной, так как она, находясь у него за спиной, обхватила рукой и сильно сдавила его горло. Видя это, двое друзей вожака бросились ему на помощь, но путь им с палицей в руках преградил Белый Ястреб. Те остановились. Они не решились вступить в бой с ним, ибо хорошо знали, что даже вдвоем не смогут одолеть его. Это был один из сильнейших охотников племени, в боевом порыве свиреп и напорист до бешенства. Подобно дальним предшественникам неандертальцев на постоянно чуть согнутых мускулистых ногах, как будто всегда готовый к хищному прыжку, со страшным, изуродованным шрамами лицом и густыми белыми космами, свисающими чуть ли не до пояса, он уже одним своим видом внушал противникам страх.
Увидев, что Ловчее Рыси встал на ноги, Белый Ястреб кинул ему свою палицу. Ловчее Рыси поймал ее и пошел, пошатываясь, к Медведю.
Вожак наконец сумел отпихнуть Большелобую и побежал навстречу одному из своих друзей, который подобрал на месте, где только что дремали охотники, его дубину и спешил ему дать ее. Ловчее Рыси попробовал настигнуть противника, пока тот не вооружился, но не сумел. Медведь успел выхватить из рук товарища свою палицу и отбил удар, нанесенный противником.
Теперь с огромной суковатой дубиной в руках, с перекошенным от ярости лицом, которое захлестывала подхваченная ветром грива лохматых волос, со вздувшейся от напряжения мощной мускулатурой вожак выглядел особенно устрашающе. Ловчее Рыси не то чтобы испугался, но испытал то самое чувство, которое испытывал всегда, когда оказывался один на один с разъяренным крупным хищником. Это чувство не было страхом, потому что страх парализует тело и волю. Это было просто невероятно сильным возбуждением, удесятеряющим силы и делающим тело невесомым и неуловимо быстрым. Ловчее Рыси осыпал противника градом молниеносных ударов. Тот быстро пятился, едва успевая загораживаться от них палицей. Скоро, однако, Ловчее Рыси почувствовал, что дубина Белого Ястреба слишком легка для него. Ее небольшой вес хоть и позволял стремительно орудовать ею, но, несмотря на то, что он всю силу вкладывал в удары, они были недостаточно тяжелы, чтобы одолеть противника и даже не причиняли ему ни малейшего вреда: палица только со звонким стуком пружинисто отскакивала от массивной дубины вожака. Когда же тот пошел вперед, Ловчее Рыси, как ни старался, не смог остановить его бешеного натиска и стал отступать чуть ли не бегом, едва удерживая в руках под ударами дубину. Он вдруг испугался и стал истошно орать, прося Белого Ястреба поскорее дать ему его палицу.
Белый Ястреб уже держал в руках палицу Ловчее Рыси и кинул ее. Ловчее Рыси бросил дубину Белого Ястреба в лицо Медведю, чем отвлек того и выиграл мгновение, чтобы поймать брошенное другом оружие. Едва его ладони обхватили гладкий со знакомыми неровностями конец палицы, и он ощутил ее привычный вес, как самообладание вернулось к нему.
Тремя мощными ударами Ловчее Рыси осадил противника и, продолжая напирать, снова заставил отступать. Однако скоро вожак стал, словно вкопанный, и принялся так отчаянно отмахиваться, что не было никакой возможности даже чуть-чуть потеснить его.
В это время с купания возвращались многие соплеменники. Услышав доносящиеся от пещеры звонкий перестук палиц, крики, они бросились бегом к ней, и вскоре на площадке уже собралась большая толпа зрителей.
Противники долго бились не в силах потеснить один другого. Они дрались так, что на них даже страшно было смотреть. Сородичи боялись подходить близко к дерущимся и окружили их большим кольцом. Захваченные зрелищем, они вошли в такой азарт, что не только неистово оглушительно кричали, но сами едва ли не дрались между собой. Большинство поддерживали Ловчее Рыси. Все недоумевали, как может юный охотник так долго противостоять вожаку, ведь даже Зоркий Сокол, бывший вожак, не сумел оказать Медведю столь продолжительного сопротивления, а всех остальных противников тот сминал с первого же натиска.
В облаке пыли, обливаясь потом, хрипя от надрывного дыхания, топтались, кружились на одном месте два мускулистых богатыря и, остервенело крича, низвергали друг на друга свои огромные палицы.
Вожак опять начал теснить юношу, но тут вдруг неловко отразил один удар, и собственная дубина сильно отпружинила ему по лицу. Он упал, но оглушен не был и, лежа, продолжал отбивать удары.
Стараясь не упустить удачный момент, Ловчее Рыси наседал теперь на него с удвоенной силой. Толпа вокруг, словно взорвалась. В ее реве не было слышно даже перестука палиц. Еще сильнее она зашумела, когда Медведю все же удалось, загораживаясь от ударов палицей, вначале встать на колени, а потом на ноги.
После этого, словно сговорившись, противники остановились, чтобы перевести дух. Оба сильно устали. Медведь отхаркнул с кровью выбитые зубы. Из носа и рта его шла кровь. Светлые усы и борода сразу обагрились. Глаза выпучились от ярости и изумления.
Увидев кровь врага, молодой охотник почувствовал прилив сил. К тому же он заметил, что вожак дышит тяжелее, чем он. Воодушевленный ощущением своего преимущества и, не желая дать противнику отдохнуть, Ловчее Рыси снова завязал бой.
Медведь начал пятиться. Но это продолжалось недолго. Удары его неожиданно потяжелели и так ощутимо, что юноша снова был вынужден быстро отступать. Он делал отчаянные попытки остановить врага, но безуспешно. Эти попытки лишь быстрее обессиливали его самого.
Вожак теснил Ловчее Рыси ко входу в пещеру, справа от которого было много камней. Юноша не видел их и вдруг споткнулся. Все зрители сразу ахнули и подались вперед, ожидая, что следующий удар вожака завершит поединок. Однако тут же из их уст вырвались крики восхищения. Недаром этого юношу прозвали Ловчее Рыси! Надо было быть ловчее даже рыси, чтобы так ловко увернуться от удара. Не решившись попытаться лежа отразить палицу противника, зная, что это все равно ему не удастся, наш герой резко, неуловимо для глаза отпрянул в сторону и мгновенно вскочил на ноги. Дубина вожака со страшной силой обрушилась на один из камней, на которых только что лежал юноша, и брызнула в разные стороны мелкими щепками, однако не сломалась. Раздосадованный Медведь взревел и снова бросился на противника.
Ловчее Рыси оказался в крайне невыгодном положении: солнце слепило ему глаза и, отступая, приходилось то и дело оглядываться на громоздящиеся сзади камни, чтобы опять не споткнуться. И тут он уперся спиной в раскаленную солнцем шероховатую стену скалы. Отступать теперь было некуда. А вожак неумолимо наседал и удары его стало отбивать еще труднее, так как достаточно замахнуться палицей мешала скала и в каждый ответный удар приходилось вкладывать все силы. Особенно устали плечи и спина. Они нестерпимо болели. Снова юношей овладел панический смертельный страх, и чем больше он поддавался ему, тем уставал еще быстрее.
И когда Ловчее Рыси окончательно обессилел и чувствовал, что вот-вот не успеет или не сумеет отбить какой-нибудь из ударов вожака, или палица будет выбита из его рук, вдруг к ним подскочил Белый Ястреб и крикнул:
- Стойте! За кого дерутся Медведь и Ловчее Рыси?! Большелобой давно нет здесь! Большелобая бежала в лес!
Оба противника были поражены этим известием и сразу опустили палицы.
- Где Большелобая? - прохрипел Медведь и устремил на Белого Ястреба бешеный взгляд.
- Большелобая - там! - Белый Ястреб махнул рукой в сторону тропы, ведущуей с площадки в лес.
Медведь сразу бросился туда. Ловчее Рыси - за ним.
Едва они сбежали в лес, растущий на склоне горы, как сразу увидели хорошо заметные следы, идущие от тропы вправо. Они явно только-только появились здесь. Поэтому охотники, даже не наклоняясь к земле, учуяли исходящий от них запах Большелобой, хотя едва-едва уловимый. Соперники свернули вправо.
Следы Большелобой вели вдоль склона через бурелом. Затем спустились в густо заросшую лесом лощину. Охотники умели хорошо бегать в трудно проходимых девственных лесах. Из-за своего слишком массивного телосложения Медведь терял скорость, и юноша быстро оставил его позади.
Наш герой долго бежал, преодолевая мучительную усталость. Даже на самой тяжелой охоте он не бывал так изнурен, как после поединка с вожаком. Уже наступил вечер. Вдруг в глазах пошли круги, ноги свело, и он, потеряв сознание, упал на землю - силы оставили его.
Пришел в себя, когда кругом уже было темно. Ночевать пришлось на дереве, на развилке ветвей: ночной лес кишел хищниками, а это было более-менее безопасное место. Несмотря на то, что ложе было крайне неудобным, измученный усталостью Ловчее Рыси спал как убитый.
Едва забрезжил рассвет, он проснулся от холода, спрыгнул на землю и пошел искать Большелобую. Однако следы ее затерялись и ему пришлось вернуться в становище.
Он надеялся увидеть здесь Большелобую. И действительно, куда ей идти? Пищи настоящей, то есть, мяса, она не может добывать. На одних ягодах и кореньях долго не проживешь. Хищников кругом великое множество. Защититься от них она не умеет. Да и сил для борьбы с ними у женщины недостаточно. А вокруг - никого, кто бы мог помочь. Не будет же она все время на деревьях сидеть. Да и на деревьях-то не так уж безопасно -
рыси превосходно лазают по ним. Кроме того, одиночество давит мучительной тоскою. Любой человек стремится к обществу других людей, и живет среди них, даже если жить ему с ними плохо. Такие мысли вселяли надежду в юношу. Но Большелобую он не нашел ни перед пещерой, ни в пещере, ни в ближайших окрестностях. Это лишило его надежды и привело в горчайшее уныние.
Еще не была доедена позавчерашняя богатая добыча. Ловчее Рыси поспешил подкрепить силы пищей и вновь отправился на поиски Большелобой. Немногим позже с этой же целью покинул становище и вожак. Спустя некоторое время после его ухода пошли искать чужеземку еще четверо охотников. Правда, их намерения отличались от намерений нашего героя и Медведя. Каждый понимал, что, если приведет в племя Большелобую, то не сможет отстоять ее в борьбе с вожаком и Ловчее Рыси. Поэтому они хотели лишь изнасиловать и убить чужеземку.
Но найти ее не удалось никому. Дольше всех искал Ловчее Рыси - вернулся в становище он лишь через восемнадцать дней. Все решили, что она или погибла, или отважилась отправиться в дальний опасный путь к своим соплеменникам.
4
Поначалу Ловчее Рыси, долго в одиночку скитавшегося по дремучим горным лесам, где постоянно приходилось быть в напряжении, ожидая нападения хищников, бороться за жизнь, окружение сородичей обрадовало и даже несколько отвлекло от тяжелых мыслей, а мысли его по-прежнему были о Большелобой: он продолжал переживать ее потерю.
Ссор с Медведем пока больше не случалось.
Наконец Ловчее Рыси решился идти к Большой воде. Так люди называли море. Он знал, что на побережье его живут сородичи Большелобой. Наш герой надеялся там найти ее.
Начиналась осень. Лес все гуще пестрел желтеющей листвой. Ночи уже были очень холодные. Люди теперь жгли костер, не снаружи, а внутри пещеры, причем не один, а несколько. В современной литературе есть явное заблуждение насчет найденных археологами в пещерах неандертальцев следов нескольких кострищ. Появилось предположение, использованное даже в художественной литературе, что якобы уже тогда семьи имели свои очаги. По всей видимости, неандертальцы оказались умнее нас, современных людей, раз мы могли предположить такое. Они понимали, что более-менее равномерно обогреть обжитое пространство в пещере можно только несколькими небольшими кострами, потому что один, пусть и большой, нагревает лишь часть его, тогда как остальная часть этого пространства остается холодной или недостаточно нагретой. К тому же не всегда удавалось приносить с охоты крупную добычу. Часто приносили и среднюю, и мелкую. А несколько туш или тушек жарить одновременно на одном костре вряд ли удобно.
Было жаль прошедшего лета, страшно перед надвигающейся зимой и радостно, что сейчас самая сытная пора - пора созревания всевозможных вкусных плодов и зерен, пора особенно обильной охотничьей добычи. Люди становились плотнее телосложением, еще более сильными.
Ловчее Рыси решил, что это самое удобное время для дальнего трудного пути, в который собрался. Правда, он понимал, что, пока будет идти к Большой воде, его непременно застанут уже почти зимние холода, а обратно уж точно придется возвращаться зимой, но об этом думать не хотел.
За два дня до утра, в которое намеревался отправиться в путь, вечером, он сидел на камне возле тропы, ведущей среди елей и сосен вверх по склону горы к пещере и думал о Большелобой. Пещеры не было видно за деревьями. Тропа исчезала в сумраке леса. Каждый вечер теперь он проводил здесь наедине со своими мыслями.
Сверху из-за деревьев раздавались плач детей и крики разъяренных взрослых - охотники только что вернулись с удачной охоты и начался дележ добычи. Сегодня Ловчее Рыси, как обычно в последние дни, не повезло на охоте, но, поглощенный переживаниями, он не замечал голода и не спешил принять участия в пиршестве.
Внезапно сзади послышался шорох. Юноша вздрогнул и сжал в руках копье, лежащее на коленях. Однако тут же почувствовал запах человека. Он успокоился и даже не стал оборачиваться, решив, что послышались шаги какого-то отставшего от остальных охотника. Вдруг тот, кто подходил к нему, вскрикнул женским голосом, и в следующий миг Ловчее Рыси оказался в сильных страстных объятиях Большелобой. Он ахнул и весь напрягся, словно остолбеневший, от неожиданности, даже не отвечая на ее объятия, затем дико заорал от радости и обхватил женщину своими мощными ручищами. Грубо и страстно он стал обнимать и гладить ее в безумном восторге, но тут, как бы опомнившись, начал ласкать ее нежно и осторожно. В порыве страсти он ласково покусывал ее лицо, шею, плечи. Наверное, в те времена это и было поцелуем. Вдруг он увидел, что женщина без набедренной повязки (блуждая долго одна по лесу, Большелобая выбросила ее за ненадобностью). Голова его закружилась, и он пришел в еще большее возбуждение. Они сами не заметили, как опустились на траву.
Он страстно, не веря своему счастью, ласкал ее упругое сильное тело. Она тихо нежно простонала. Он поглядел на ее красивое с закрытыми глазами лицо, светлевшее на фоне рассыпавшихся на траве черных волос, и на какое-то мгновение замер, пораженный тем, что эта, так любимая им, недоступная всем женщина, сейчас находится в его полной власти. Невольно он стал ласкать ее еще нежнее. Она все более страстно отвечала на его ласки, нежно постанывая, и вдруг с поразительной силой обняла его и отдалась ему в диком восторге.
Когда наконец они оба пришли в себя от первой ошеломившей их близости, женщина воскликнула:
- Большелобая так любит Ловчее Рыси! Пусть Ловчее Рыси и Большелобая всегда будут вместе!
Ловчее Рыси стиснул любимую в объятиях. Прижался лицом к ее лицу и прошептал с трепетом:
- Большелобая - жена, Ловчее Рыси - муж. Ловчее Рыси всегда будет защищать Большелобую.
- Большелобая чуть не умерла. Большелобой было так плохо. Но Большелобая вспомнила, что есть Ловчее Рыси. Большелобая пошла к Ловчее Рыси.
- Зачем Большелобая ушла, когда дрались Медведь и Ловчее Рыси? - спросил юноша.
На лице женщины появилось выражение боли. Она заплакала:
- Большелобая вспомнила, что Ловчее Рыси убил Лежащего Зубра. Большелобой стало больно. Большелобая убежала.
Юноша вскочил на ноги и закричал:
- Ловчее Рыси не убивал Лежащего Зубра!
Он упал на четвереньки, начал есть землю, в кровь искусал свои руки, уверяя, что не виновен в смерти ее мужа. В Племени горного барса люди еще не умели клясться, но то, что делал сейчас наш герой, было похоже на клятву. Большелобая сказала, что верит ему и стала успокаивать его. Молодой охотник опять что есть сил обнял любимую.
Большелобая рассказала, что в первые дни после смерти мужа была так потрясена горем, что не могла все хорошо обдумать и решила, что убийца - Ловчее Рыси. Она допустила такую мысль только потому, что в тот страшный день только он и Лежащий Зубр охотились вне группы охотников, все остальные люди племени все время тогда были на виду у других. Поэтому оставалось подумать лишь на него. Со слезами и ужасом в глазах Большелобая призналась, что ей даже пришла в голову чудовищная мысль - исполнить долг мести и убить Ловчее Рыси. Она долго мучилась, не в силах решиться на это: Ловчее Рыси ей давно уже очень нравился, и, если б она не любила мужа, то из всех мужчин выбрала бы только его, а равнодушие и пренебрежение, с которыми к нему относилась, ведь были лишь показными. Когда она с ножом подкралась к нему ночью, то наперед знала, что не убьет его. Однако какой-то внутренний голос неотступно призывал ее покарать убийцу. И все же рука так и не поднялась для удара. Тут-то ей и стало окончательно ясно, что она любит Ловчее Рыси.
Только любовь к нему и заставила ее вернуться сюда уже после того, как она проделала немалый путь, идя к своим сородичам.
- Ловчее Рыси и Большелобая должны уйти отсюда, - сказала женщина.
- Зачем? - удивился Ловчее Рыси.
- Здесь плохие люди. Ловчее Рыси убьют из-за Большелобой.
- Ловчее Рыси никто не убьет. Ловчее Рыси - самый сильный! - ударил себя кулаком в грудь молодой охотник.
- Уйдем отсюда, - заплакав, стала умолять Большелобая.
Ловчее Рыси согласился. Он сказал:
- Есть пещера. Там будут жить Ловчее Рыси и Большелобая.
Глаза женщины просветлели.
- Всегда где Большелобая - там Ловчее Рыси. Ловчее Рыси - сильный. Ловчее Рыси будет рядом с Большелобой! - воскликну юноша.
Почти вся листва уже пожелтела, наполовину опала. В лесу стало непривычно просторно, светло, весело, неуютно. Земля пестрела, усеянная желтыми и коричневыми палыми листьями. Опавшие листья усыпали и заросли хвойного подлеска, отчего он тоже стал пестрым. Ели и сосны ярко выделялись темно-зеленой хвоей на фоне желтой листвы берез, осин и кленов. Холодный воздух был насыщен приятным запахом прели.
Высоко над лесом возвышались четыре рядом стоящих массивных скалы. На одну из них по крутым корявым уступам вела едва приметная глазу тропинка. Она взбиралась на небольшой выступ, за которым в стене скалы чернел высотой в рост человека неширокий вход в пещеру. Здесь жили Ловчее Рыси и Большелобая.
С выступа открывался живописный вид - огромная, сплошь поросшая лесом равнина, уходящая далеко к синеющей во весь горизонт гряде гор. Дух захватывало перед величием этой красоты.
Днем Ловчее Рыси охотился. Большелобая в его отсутствие обрабатывала добытые мужем шкуры, шила из них одежды к зиме, поддерживала огонь в костре, которому можно было позволить потухнуть только до тлеющих углей, чтобы не идти за огнем к сородичам: ни она, ни Ловчее Рыси не успели научиться навыкам добывания огня, которыми владели некоторые их соплеменники. По решению умной кроманьонки, они специально в светлое время суток давали пламени гореть лишь едва-едва. Легкий дымок от костра собирался под сводами пещеры и обычно незаметно или почти незаметно выходил наружу. К этой мере прибегали, чтобы кто-нибудь из людей не догадался об их присутствии здесь: молодая чета опасалась как чужаков, так и соплеменников, которые иногда охотились и в здешних местах, хотя они находились на расстоянии четырех дней пути от становища, если идти без задержек на охоту.
Проводив на охоту мужа, совсем недолго женщина могла спокойно переносить разлуку с ним. После полудня она уже начинала томиться тревожным ожиданием. Если уже смеркалось, а он все не возвращался, тревога ее становилась невыносимой. Она забрасывала все свои дела и способна была только на то, чтобы подкладывать время от времени в костер хворост. Укутавшись в медвежью шкуру, она выходила на выступ перед входом в пещеру, где, стояла, вглядываясь в редкие пространства среди колышущихся деревьев, тревожно шумящего под нею леса, в надежде разглядеть идущего человека. Глубоко дыша и раздувая ноздри, она старалась сквозь сильный смешанный запах хвои и прели опавших листьев, среди всевозможных других едва ощущаемых запахов уловить запах мужского пота, такой приятный и любимый, запах безумно любящего ее юноши, в могучих страстных объятиях которого она забывала обо всем на свете.
Когда он подходил к подножию скалы, она сбегала ему навстречу и помогала затаскивать наверх добычу, а если он приходил без нее, то брала его руку себе на плечи и помогала взбираться на скалу.
Однажды, когда она встретила его, он по ее виду сразу понял, что случилось что-то страшное. В огромных глазах ее был ужас. Никогда еще Ловчее Рыси не видел Большелобую такой испуганной. Сжав возлюбленную в объятиях, почувствовал, что она даже дрожит.
- Что случилось? - взволнованно спросил он, сбрасывая с плеч добычу.
- Ловчее Рыси не видел...? Не видел? - проговорила она прерывистым, явно выражающим сильный страх голосом.
- Что не видел? Где?
- Там..., там, - стала говорить она тихо, едва ли не шепотом, словно боясь, что кто-то ее услышит и указала рукой в глубину леса, почти туда, откуда вышел Ловчее Рыси.
- Что там? Кто?
- Там..., там ... Лежащий Зубр.
- Лежащий Зубр...?! Не может быть. Лежащий Зубр?
- Лежащий Зубр ходит - Большелобая видела.
Ловчее Рыси остолбенел и уставился на женщину в сильнейшем изумлении. При этом в глазах его был ужас. Он невольно оглянулся в сторону, в которую указала Большелобая. Из лесной чащи на него повеяло жутью. Дыхание так перехватило, что он не сразу смог заговорить снова. Наконец произнес:
- Но..., но... Лежащий Зубр спит в земле. Крепко спит. Проснуться не может.
- Да, Большелобая знает - Лежащий Зубр мертв. Но Лежащий Зубр ходит, как живой - Большелобая видела. Большелобая хворост собирала. Вдруг видит - человек идет. Большелобая вначале подумала - Ловчее Рыси возвращается. Вдруг глядь - это Лежащий Зубр. Большелобая успела спрятаться. Лежащий Зубр не заметил Большелобую - глядел в другую сторону. Большелобая смотрит из кустов. Лежащий Зубр подходит ближе. Большелобая смотрит, - и правда, Лежащий Зубр. Лежащий Зубр стал сворачивать. Скрылся среди деревьев. Большелобая лежала. Долго лежала. Встать не могла. От страха.
Обычно, когда Ловчее Рыси узнавал, что Большелобая одна ходила в лес, то сильно огорчался и ругал ее за легкомысленное пренебрежение опасностью, которая подстерегает в лесу на каждом шагу, и вновь запрещал ей это делать: в пещере она была в гораздо большей безопасности, так как по очень крутому подъему туда могли забраться только человек, горный барс или рысь. Сейчас же даже не обратил внимания на новое нарушение его запрета - так был ошеломлен тем, что Большелобая видела Лежащего Зубра.
- Лежащий Зубр мертв - почему Лежащий Зубр ходит, как живой? - спросил он.
Ловчее Рыси стал спиной к скале - лицом к лесу и некоторое время с ужасом всматривался в чащу. Наконец сумел овладеть собой. Сжал в руке палицу и грозно потряс ею. Хотел рявкнуть: "Ловчее Рыси не боится Лежащего Зубра!", но промолчал.
Затем повернул к Большелобой лицо и снова спросил:
- Лежащий Зубр мертв - почему Лежащий Зубр ходит, как живой?
Женщина таинственно-испуганным голосом тихо, почти шепотом проговорила:
- Наверно..., наверно... призрак.
Ловчее Рыси тоже думал так.
Как видим, неандерталец Ловчее Рыси и кроманьонка Большелобая знали о явлениях, связанных с потусторонним миром. Надо заметить, что к тому времени у неандертальцев уже более ста тысяч лет существовала довольно сложная, развитая система тотемических культов - первейшая языческая религия. Но Племя горного барса было одним из самых отсталых неандертальских племен. Его верование только начало складываться, хотя процесс этот уже шел не одну тысячу лет. У родного племени Большелобой религиозные воззрения тоже находились на самой начальной стадии формирования, что, однако, говорило о довольно высокой развитости этого племени, ибо у многих кроманьонских кланов еще не появилось вообще никаких религиозных представлений. Верование Племени горного барса и верование родного племени Большелобой были в основном очень близки и настолько примитивны, что ни то, ни другое еще не имело даже обычного служителя тотемического культа - шамана. Религиозное чувство преимущественно проявлялось в страхе перед душами убитых людьми животных. Эти страхи отразились в древнейшем жанре устного творчества - сказках о животных, повествующих в основном о жестокой мести душ животных охотникам. Была и вера в существование душ усопших людей. К ним относились с почтением, но и с не малым страхом. Вера эта нашла выражение тоже в страшных сказках. Они рассказывали о блуждающих по свету фантомах, представляющих большую опасность для живых людей. Таких сказок было гораздо меньше, чем тотемических, но все же они были. Имелось и некоторое представление о мире ином - как о некоем подземном пространстве, сумрачном, населенном душами людей и животных.
Какой бы страх ни испытывал сейчас Ловчее Рыси, его одолевало в то же время сильнейшее любопытство: столько раз он слышал о призраках и неужели сейчас упустит возможность увидеть приведение? Еще никто из ныне живущих его сородичей не видел фантома, а он увидит. В то же время ему хотелось похвастать перед любимой женщиной отвагой. Поэтому он ударил себя кулаком в грудь и сказал:
О нет, конечно, он не собирался сражаться с Лежащим Зубром, тем более с его фантомом. И в мыслях не было. Какой там: у Ловчее Рыси даже ноги ослабели от страха, да и голос прозвучал как-то неуверенно и отнюдь не громко. Нет, он просто подкрадется и посмотрит из укрытия, хотя бы краешком глаза. А когда вернется, скажет, что бой не состоялся, так как Лежащий Зубр струсил и убежал. Любимая восхитится его, Ловчее Рыси, необычайной смелостью и будет его любить еще больше. А Лежащий Зубр будет посрамлен в ее глазах. Пусть хоть сейчас, после своей смерти.
- Нет! - Большелобая вцепилась пальцами, словно когтями, в плечи мужа. Потом крепко обняла его и прижалась к нему. - Нет, не ходи туда! Призраки сильнее людей!
Ловчее Рыси очень обрадовался, видя, как Большелобая боится за него. Впрочем, уже были случаи, убеждающие его в том, что она по-настоящему беспокоится за него, по-настоящему любит его. В душе он восторжествовал над Лежащим Зубром. Ведь сейчас Большелобая была на его, Ловчее Рыси, стороне, боялась за него, а не за Лежащего Зубра. Не столь уж сообразительный неандерталец, каким был наш герой, не понимал, что это слишком сомнительный реванш.
Чтобы она отпустила его, Ловчее Рыси поспешил заверить ее, что не станет вызывать призрак на бой, что только посмотрит на него, хорошо прячась в кустах, и близко подкрадываться не будет. Она наконец расцепила объятия, но отпуская его, все же умоляюще сжала на груди руки и проговорила:
- Не ходи.
Ловчее Рыси пошел вглубь леса. Передвигался по нему привычной охотничьей походкой, позволяющей идти почти неслышно, а когда требовалось, то совершенно неслышно. При этом внимательно вглядывался в чащу, чутко ловил каждый доносящийся из нее звук, каждый запах и бросал на землю взгляды, высматривая следы. Вскоре вспомнил, что слышал, что призраки не имеют ни запаха, ни следов. Тем не менее продолжал внимательно осматривать пространство между основаниями деревьев, ибо боялся не заметить следы хищника. Он знал, что охотник всегда представляет для него желанную добычу и нужно постоянно сохранять бдительность. Ловчее Рыси заметил следы лани, потом - лося. Это вызвало у молодого охотника досаду. Действительно, за короткое время ему случайно попались следы двух животных, имеющих вкусное мясо, тогда как полдня сегодня никак не мог выследить какое-нибудь животное столь же пригодное для людской пищи и вынужден был довольствоваться собакой. Причем добыл ее с большой опасностью для себя. Он сделал засаду у останков съеденного волками лося. Как и предполагал, скоро здесь появились собаки, которые по своей привычке, доставшейся им от ближайших родичей - шакалов, часто следовали за волчьими стаями или крупными хищниками. Неожиданно появившись из кустов, Ловчее Рыси поразил одного пса дротиком, затем отбивал палицей от него других собак, желавших переключиться с обглоданных костей на свежее мясо своего собрата, которому повезло меньше, чем им, или на мясо человека.
Итак, наш герой продолжал с большой осторожностью продвигаться по лесу. Вдруг он резко остановился, пораженный увиденным. Даже мгновенно забыл о призраке. А увидел он следы человека, большие следы, такие, как у него самого. Но это, конечно, не его следы: эти следы явно свежие, а он сегодня не проходил здесь в направлении, в какое они вели. Кто здесь прошел? Чужак?! В следующий миг явилось другое предположение, которое казалось более вероятным - вожак. Здесь вожак! Он ищет Большелобую! Догадался где они живут. А может, по следам нашел. Возлюбленная в опасности! Надо скорее возвращаться, чтобы защитить ее. Может, Медведь уже там! Уже хватает ее, чтобы увести с собой! Может, он сейчас насилует ее!
Все же прежде, чем побежать обратно, Ловчее Рыси, подчиняясь обычной привычке охотника, нашедшего свежие следы, опустился на четвереньки, чтобы обнюхать их: запах порой позволял узнать больше, чем видели глаза. То, что сказал сейчас запах, потрясло его еще больше, чем даже сообщение о призраке и предположение о том, что здесь объявился Медведь. Это был запах Лежащего Зубра..., живого Лежащего Зубра! Ловчее Рыси вскочил на ноги и некоторое время стоял, ошеломленный. "Лежащий Зубр жив?! Большелобая видела не призрак, а живого Лежащего Зубра! Не может быть!" - мысленно воскликнул он и пошел по следу. Нет, пока не увидит своими глазами, он не поверит.
Следы привели в особенно дремучий лес. Здесь местами они терялись. Приходилось с трудом брать след заново. Выручали отлично усвоенные охотничьи навыки. Ноги ступали по мягкому настилу из опавшей листвы. Хорошо, что она была слега влажной, иначе даже бы такому хорошему охотнику, каким был наш герой, не удалось бы идти совершенно неслышно.
Но вот в чаще стало светлеть. Можно было подумать, что приближается поляна. Ловчее Рыси знал, что это не поляна, потому что лес поблизости от того места, где нашел прибежище с Большелобой, был ему уже хорошо знаком. Между стволами деревьев показалось довольно обширное пространство, где было много поваленных деревьев: бурелом значительно проредил лес.
Ловчее Рыси раздвинул заросли подлеска и сразу увидел... Лежащего Зубра. Он стоял около маленькой елочки перед огромным корнем поваленной вековой сосны, над прямым очень толстым стволом которой торчали большие ветви лежащей рядом столь же старой березы. Далее было много нагромождений бурелома, за которыми снова вставал мощным несокрушимым строем рослый смешанный лес. Казалось, Лежащий Зубр остановился, решая вопрос идти ли вперед или обойти это кладбище великанов. Через несколько мгновений он стал обходить бурелом. И пошел прямо почти в сторону Ловчее Рыси. Тот притаился, а потом отполз немного назад. Но и этого ему показалось мало: отполз еще и спрятался за широкий ствол огромной сосны, хотя не сомневался в надежности и первоначального укрытия. Сидя, привалился спиной к стволу. Сердце бешено колотилось. Давно он не испытывал такого страха. Даже тот страх, который когда-то удерживал его от единоборства с Лежащим Зубром был ничто в сравнении с тем чувством, которое охватило его сейчас. Возможно, такой сильный ужас он испытал потому, что слишком неожиданно было то, что увидел, и потому, что иначе как выходца из могилы воспринимать Лежащего Зубра не мог. Неужели это он?! Неужели, и правда, жив?! Да, значит, жив. Но кого же тогда они похоронили?! Как кого?! Лежащего Зубра! Конечно, Лежащего Зубра. Разве он, Ловчее Рыси, не видел, как хоронили Лежащего Зубра?! Разве он не видел, как кладут Лежащего Зубра в могилу, как его закапывают землей?! Видел. Он, Ловчее Рыси, стоял на краю могилы и своими глазами видел, как его закапывают землей. Он специально подошел тогда ближе, чтобы насладиться радостью при виде исчезающего навсегда под землею своего самого ненавистного врага. Правда, радости почему-то он не почувствовал: ничего кроме омерзения, страха перед ужасающей картиной смерти не было. Он помнит, как черные комья земли падали на разбухшее, обезображенное разложением, страшно-белое тело. Но..., но земля падала не только на труп! Она падала и на цветы, на траву. Да, да, вот в чем причина того, что Лежащий Зубр вдруг ожил! Эти же растения специально и кладут всегда при погребении. Они же целебные! Людям так хочется, чтобы они исцелили спящего мертвым сном, чтобы он проснулся и встал. Вот в чем причина! Но..., но разве такое бывает?! Разве когда-нибудь он, Ловчее Рыси, видел, чтобы кто-нибудь встал из могилы? Нет, никогда не видел. Он хоть и живет недолго, но видел уже много мертвых, видел много похорон сородичей, особенно детей. Но никогда, никогда не видел, чтобы кто-нибудь хоть чуть-чуть глаза приоткрыл... Да, но если на его коротком веку ни разу не случалось пробуждения от мертвого сна, то это еще не значит, что такого не может быть. Ведь, наверное, такое было раньше, еще до него. Иначе бы не стали класть всем в могилу эти цветы и травы. Все теперь понятно! Лежащий Зубр исцелился, вышел из могилы, пришел в племя, узнал, что Большелобой нет там, что она исчезла и пошел искать ее. К такому выводу мог прийти только темный ум суеверного первобытного человека.
Ловчее Рыси вскочил на ноги. Нет, он не отдаст ее! Она теперь его, только его женщина, и он никому не ее отдаст! Дикий, животный страх, который только что смял все его существо, превратил в какое-то ничтожество, готовое хоть в землю зарыться, лишь бы спастись, мгновенно исчез. Наш герой готов был ринуться сквозь заросли подлеска, чтобы сразиться с Лежащим Зубром, но вовремя удержался от этого. Удержался потому, что дней тридцать общения с кроманьонкой оказались небесплодными для его неандертальского ума, обладающего, кстати, весьма неплохими возможностями: частые продолжительные разговоры, когда приходилось много хорошо думать, чтобы улавливать смысл высказываний собеседницы, хорошо подумать прежде, чем отвечать на многие ее вопросы, послужили отличным упражнением для мышления. Поэтому он быстро сообразил, что неразумно затевать сейчас поединок с Лежащим Зубром. Да, он ищет Большелобую. Ну и пусть ищет. Он, Ловчее Рыси, тоже искал, но разве нашел? Попробуй, найди в таких дебрях пропавшего человека? Откуда Лежащему Зубру знать где Большелобая? В своих поисках он забрел сюда случайно. И прошел мимо пристанища Большелобой и Ловчее Рыси. А раз собирается перебраться через бурелом, то идет чуть ли не совсем в противоположную сторону. Вот пусть и идет.
Наш герой поспешил вернуться на только что покинутое место, откуда из зарослей увидел выходца из могилы. Отсюда еще можно было его видеть. Он не стал полностью обходить бурелом, по-видимому, не желая углубляться в подступающую к нему очень густую чащу, а пошел там, где лежали в основном верхушки поваленных деревьев, через которые перебираться было нетрудно. Теперь, поскольку он находился спиной к Ловчее Рыси, тот наблюдал за ним, не лежа, а стоя, уже безбоязненно. Молодой охотник провожал его взглядом, очень радуясь, что Лежащий Зубр удаляется в ту сторону. Вот за ветвями лежащих деревьев скрылась широкая спина Лежащего Зубра, а затем и голова. С огромным облегчением Ловчее Рыси повернулся и пошел в обратном направлении.
Но душевное облегчение сразу сменилось тяжелым чувством. И было чему огорчаться - Лежащий Зубр, оказывается, жив. А значит, над его, Ловчее Рыси, счастьем нависла большая угроза. Нет, он не скажет Большелобой, что Лежащий Зубр жив. Пусть считает, что это, и в самом деле, призрак. И надо думать, что сделать, чтобы она не узнала, что Лежащий Зубр ожил. Вдруг он все-таки найдет их. Вдруг она любит его по-прежнему также сильно, как любила, то есть гораздо сильнее, чем его, Ловчее Рыси! Надо уйти отсюда, уйти еще дальше от племени, чтобы никто из сородичей никогда не нашел их. Но разве он, Ловчее Рыси, трус? Что это он так испугался Лежащего Зубра и хочет бежать как заяц? Пусть Большелобая и любит его больше, пусть он найдет их, но разве не сила всегда решает кто будет владеть женщиной? Он сразится с Лежащим Зубром! Разве еще недавно он не хотел сразиться с ним?! Вот и сразится. Но может, Лежащий Зубр еще не найдет их. А если найдет, то, конечно же, не скоро. Так что не стоит рано расстраиваться: ошеломляюще счастливая жизнь, которой он жил эти последние дни, продолжается! Сейчас он вернется к возлюбленной, обнимет ее, и она обнимет его. Они поднимутся к своей пещере, сядут у своего костра, и все у них пойдет, как прежде. С такими мыслями наш герой подходил к скале, у подножия которой его ожидала Большелобая.
Она не снесла ожидания и встречала его в лесу, несколько удалившись от скалы. Отошла бы дальше, если б не боялась разминуться с возвращающимся Ловчее Рыси: в лесу очень легко не заметить того, кто проходит близко. Но вот она увидела между стволами деревьев приближающуюся могучую фигуры молодого охотника и бросилась ему навстречу. Они заключили друг друга в объятия. Она сказала:
- Как хорошо, что Большелобая и Ловчее Рыси жгли днем маленький костер, маленький-маленький - от маленького костра дыма не видно. Только ночью жгли большой - в темноте дыма тоже не видно.
Женщина имела в виду то, что благодаря этому призрак не нашел их пристанища. Но она ошибалась, полагая, что в ночной темноте дыма не видно. Еще как видно: ни она, ни Ловчее Рыси не догадались посмотреть со стороны.