Карлин Коен : другие произведения.

Сквозь тусклое стекло

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Главы 6-9

  ГЛАВА 6
  Герцогиня лежала в кровати, той самой, что привезла из Тэмворта. Ее установили в самых роскошных покоях Сейлор-хауса, состоящих из трех комнат. Когда-то их использовали при визитах членов королевской семьи. Спальню освободили от большей части мебели, чтобы разместить ту, что доставили из Тэмворта. Портрет герцога висел на стене, в том месте, откуда она всегда могла видеть его.
  Поднявшись на второй этаж, она проковыляла по комнатам (старые ноги болели от долгого путешествия в сырости и холоде), осмотрела каждый уголок и, пока лакеи вносили ее пожитки, не переставала бормотать себе под нос. Слуги собирали мебель, горничные разводили огонь в камине, разглаживали свежие простыни на кровати, распаковывали одежду.
  Она открыла резную дверцу одного из шкафов и провела пальцем по корешкам книг. Пыли не было, но она заметила несколько пятнышек плесени на кожаных переплетах.
  - Книжная плесень! - Сказала она громко.
  Затем герцогиня подошла к окну и выглянула наружу. Ее внимание привлекла капля воска на бархате драпировки. Она коснулась его костлявым пальцем.
  - Дом рассыпается на куски, - сказала она окну.
  Наконец, постель была застелена, и она легла. Слуги все еще сновали туда-сюда, чтобы принести Анне с Шарлоттой горячий суп, по ее особенному рецепту, а ей самой успокаивающий чай. Затем она послала сообщить Абигейл и Диане, что слишком устала, чтобы говорить с ними сегодня вечером, но встретится завтра утром. Экономке же сообщили, что старая хозяйка желает осмотреть весь дом сверху донизу, тоже завтра.
  Энни обрядила свою старую хозяйке в ночную рубашку, распаковала ее шкатулку с драгоценностями и спустилась вниз в людскую. К завтрашнему утру герцогиня получит все сплетни.
  *
  Когда Бейтс вел Энни в столовую для слуг, уже пили вечерниц чай. Бейтс, чья по-голубиному надутая грудь выпирала вверх еще больше (если это возможно), усадил ее в лучшее кресло, свое собственное, у камина. Для всех слуг было очевидно, что эта некрасивая худая женщина была важной персоной.
  Экономка тотчас подала ей чашку чаю, а кухарка умоляла попробовать лимонное печенье, хранившееся в банке для особах случаев, таких, как вот этот. Энни принимала все знаки почтения, как должное. Она была личной горничной, чтицей, наперсницей и утешительницей великой герцогини Тэмворт. Она много лет жила в этой семье, знала и хранила все ее секреты, добрые и дурные.
  Молодых слуг представили и отослали по углам, старшие собрались вокруг Энни. Для них она была живым символом тех лет, когда был жив герцог, и когда его резиденция была наполнена самыми влиятельными людьми Лондона. Со смертью герцога, когда герцогиня собрала свои вещи и передала дом внуку и его матери, закончилась великая эпоха.
  Когда чай был выпит, у огня вместе с Энни осталось лишь несколько избранных. Бейтс принес из погреба и откупорил бутылку вина. Начались воспоминания. Слуги помоложе подкрались ближе, чтобы послушать о временах, когда слава этого дома гремела по всему Лондону.
  Король Вильгельм с королевой Марией приезжали сюда о воскресеньям пить чай и играть в карты. В таких случаях их экипаж сопровождали несколько голландских и английских гвардейцев в своих лихих алых мундирах. Горожане выстраивались по обе стороны улицы, чтобы поприветствовать или освистать карету, в зависимости от новостей о войне в Европе. Принцесса Анна всегда прибывала на прием со своей любимой фрейлиной Сарой Черчилль. Став королевой, она не изменила своих привычек.
  Когда умер Диккен, в течении нескольких недель к воротам приносили охапки перевязанного черным крепом розмарина. Год спустя то же самое повторилось с Уильямом. Герцог, воевавший в то время вместе с генералом Мальборо в Европе, привез домой части тела своего сына, те, которые смогли разыскать.
  Он сильно переменился, но герцогиня была сильна. Каждая из смертей могла сказаться на ее теле, но не сломила дух. Именно она уговорила герцога не уходить на покой, а остаться на военной службе. Он был нужен на войне против великого тирана короля Людовика XIV.
  И два года спустя, жители Лондона толпились перед украшенными цветами воротами, смеялись и плакали и приветствовали герцогиню, которая после новости о великой победе при Лилле, появилась у окна и приветствовала народ.
  Королева приехала в своей карете, а толпа бросала цвты под копыта лошадей. С утра до позднего вечера дом был полон гостей. Герцогиня занимала место мужа при дворе.
  Но потом умер Джайлс, и герцог вернулся домой. Все видели, что он болен. И тогда герцогиня увезла его в Тэмворт-холл. Большой дом на Пэлл-Мэлл пустовал, слуги жили в ожидании возвращения хозяев. Герцог так и не вернулся, это герцогиня привезла сюда его тело. И целых три дня оно лежало в Сейлор-хаусе, чтобы сотни и сотни людей могли пройти мимо, отдавая почести любимому герою Англии, человеку, известному своей добротой, честностью и щедростью.
  Слуги работали до изнеможения - последний жест благодарности по отношению в своему возлюбленному господину. Каждая тарелка сверкала, каждый кусочек серебра сиял. Дом был великолепен, как никогда. Столы ломились от жареного и тушеного мяса, от рагу, пирогов, желе и пирожных. Каждая комната, каждое окно, каждая дверь были задрапированы черным крепом.
  Каждому важному гостю была предложена еда, отдых и траурная книга для подписи. Хозяйство работало быстро, тихо и эффективно, как всегда хотела герцогиня. Когда ушел последний гость, а тело герцога подняли на катафалк, запряженный шестеркой лошадей с черными султанами на головах, хозяйка собрала всех слуг. Она поблагодарила их за службу и преданность. Она пожала руку каждому из них, дала им денег из собственного кошелька и назвала каждого по имени.
  Она сказала, что поймет, если кто-то захочет уйти, но она надеется, что они будут так же честно и преданно служить молодому герцогу. И они остались. Они были верны и дому и семье. Сейлор-хаус принадлежал им наравне с Тэмвортами. Это был их дом.
  В комнате стало тихо. Энни размякла от воспоминаний. Экономка утерла глаза. Они еще качали головами, когда те молодые слуги, что остались послушать, встали, зевнули, закатили глаза от этой неприкрытой сентиментальности и ушли спать.
  Энни пообещала экономке дать заветные рецепты герцогини для стирки белого кружева и починки фарфора. Экономка кивнула. Они с Бейтсом, старшей горничной и кухаркой собирались рассказать Энни все, что знали о нынешнем кризисе с мистрес Барбарой и леди Дианой. Это было не то, что можно обсуждать в присутствии молодых лакеев, которые ничего не знают о настоящей преданности.
  Но для тех немногих, кому было не все равно, семья наверху была их семьей. И мистрес Барбара покорила своей добротой и жизнерадостностью на только маленькую Мэри, но и этих стариков.
  *
  Герцогиня лежала в постели и думала. Огромные подушки подпирали ей спину, любимый кружевной чепчик, больше похожий на блинчик, покоился на голове. Одна ее рука поглаживала Дульсинею, измученную заточением в карете с двумя шумными детьми и необходимостью отправлять свои естественные надобности на мраморном полу холла. Другая лежала на золотисто-рыжих волосах Барбары, которые Энни лично расчесала до блеска. Девушка спала рядом, одетая в белоснежную ночную рубашку, ее волосы рассыпались по подушке, а рука сжимала край бабушкиного халата.
  Герцогиня едва могла вынести одного взгляда на ее исхудавшее и покрытое синяками лицо. Ей пришлось держаться изо всех сил, чтобы не разорвать Диану и Абигейл на куски. Но это будет позже, когда она узнает больше, чем то, что среди рыданий успела изложить ей Барбара.
  - Ну, юная леди! - Огрызнулась она, скрывая за раздражением свою любовь и беспокойство, а еще боль в ногах. - Как я понимаю, вы вели себя совершенно неподобающим образом.
  Она наблюдала за лицом Барбары. Не слишком ли много свободы я дала этой девчонке? Правильно ли я ее воспитывала? Господи Иисусе, неужели это еще одна моя ошибка? С губ Барбары срывались обрывки истории. Она не щадила никого, и меньше всего себя.
  - И вот я, бабушка... у его двери. И я вошла внутрь. Ох, бабушка, я знаю, меня нужно побить еще сильнее... но я так люблю его! Он такой добрый. Пожалуйста, сделай все правильно! Я знаю, ты можешь!
  Герцогиня никогда не видела внучку такой не похожей на себя, когда девочка беспомощно всхлипывала и вздрагивала всем своим худым телом. Исчез счастливый, уверенный в себе ребенок, которого она вручила Диане, и на месте его было вот это...
  - Я... я не знаю, что со мной, - говорила Барбара. Она пыталась вытереть текущие по лицу слезы. - Конечно, бабушка, я сделаю, как ты скажешь.
  И она рыдала, прижавшись к герцогине. Старуха гладила ее по голове и размышляла. Что-то пошло не так с финансовыми договоренностями, да? И поэтому Барбара пошла поговорить с Роджером лично, так? Поведение девушки шокировало. Если бы она не выглядела такой жалкой и не плакала так горько, герцогиня сама бы ее высекла. Но вместо этого, она только тихо вздыхала, поражаясь импульсивности и пылу юности. И наивности Барбары. И отсутствию собственных моральных устоев.
  Завтра она позовет повара и обсудил специальное меню для Бпрбары. Надо вернуть какое-то мясо на кости этой девочки. Она пройдет по дому, и послушает, что скажут остальные участники этой драмы. Она даже навестит Роджера, но не завтра. Нет. Еще рано.
  Она улыбнулась при мысли о смущении и смятении остальных - Абигейл, Дианы... может быть, Тони, если у него хватило мозгов принять в этом участие. Если бы не разбитое сердце Барбары, она с удовольствием посмотрела бы, как они юлят перед ней. Господи милостивый, как же она ненавидела двурушничество! Ричард научил ее презирать ложи и обман. Она приняла его взгляды, хоть и не обладала его врожденной любовь и состраданием к ближним. Она была безжалостной и мстительной богиней. Ну и наплевать. Ни Абигейл, ни Диана, ни даже Роджер не имели значения.
  Единственным человеком, кто имел значение во всей этой неразберихе, была Барбара, ее любимая и самая дорогая внучка. Боже милостивый, даже то, что Барбара пришла к Роджеру без компаньонки, не имело значения.
  - Я слишком стара... - подумала герцогиня, - чтобы заботиться о мнении общества, в соответствии с которым воспитала своих детей.
  Но не Барбару, нет. Барбару она любила всем сердцем. Эта девочка была даром, который Господь послал ей, чтобы помочь справиться с утратой Ричарда. И она сделает все, чтобы ее внучка была счастлива. И горе мужчине, женщине, ребенку, которые попытаются остановить ее. Сознание своей безжалостности принесло облегчение. Ее разум постепенно успокоился, и она расслабилась, лежа между кошкой и спящей внучкой.
  Сон витал на краю сознания, укрывая всех своим большим теплым плащом. Ей казалось, что Ричард - не тот добрый и нежный незнакомец, с которым она прожила последние четыре года - но Ричард-мужчина, Ричард- любовник, молодой, красивый, пылкий, присел на край кровати и смотрит на нее.
  Наверное, она задремала.
  "Это наш дом, - подумала она на пороге сна, - дом нашей славы".
  Она заснула с улыбкой на лице.
  *
  На следующее утро, задолго до того как Абигейл и Диана начали ворочаться в своих постелях, она уже проводила тайный осмотр дома. Абигейл не была его хозяйкой, она была управляющей, причем не очень радивой и умелой. Энни писала записки, которые сегодня днем лакеи Абигейл разнесут по всему Лондону друзьям и знакомым: герцогиня Тэмворт в Лондоне и она принимает посетителей.
  Завтра днем колокольчик над дверью будет звенеть, не умолкая. Посланцы буду доставлять цветы и приглашения - все для нее.
  Может быть, она и удалилась из города, но не совсем ушла от дел, и пора Абигейл это напомнить. После обеда она собиралась взять всех своих внучек - Барбару, Мэри, Анну и Шарлотту - и отправиться в Сент-Джеймс-палас. У нее было чувство, что Ее Величество, даже будучи очень занятой, найдет время повидаться с ней, и она была в ярости, что Барбара все еще не представлена ко двору. Это не будет официальным приемом, но напомнит всем о родственных связях девочки.
  Затем они остановятся на Новой бирже и купят новогодние подарки. Завтра праздник, а у герцогини не было подарков для друзей и семьи... кроме одного иди двух, которые она намеревалась поднести Диане и Абигейл в ближайшее время.
  Теперь она ждала Тони. Ей было что сказать молодому герцогу.
  - Бабушка, - нерешительно произнес он, подходя к ее креслу.
  Она вздохнула, наблюдая за ним. Он не унаследовал красоты отца и деда. Это был второй герцог Тэмворт, наследник всего достояния, что накопили они с Ричардом. Этот мальчик получил наследство Диккена и его маленького сына. Сын глупой Абигейл, наименее любимый из ее внуков. Не проворным достается успешный бег, не храбрым победа, думала она, глядя на Тони. Не мудрым - хлеб, и не у разумных - богатство, и не искусным - благорасположение, но время и случай для всех их (1). "Я не был добра к нему, - подумала она. - Ричард был добр..."
  - Бабушка. Вы хорошо себя чувствуете?
  - Конечно, хорошо. Не стой и не смотри на меня, мальчик. Поцелуй меня. Сюда!
  Она властно коснулась пальцами рта. Тони с серьезным видом наклонился и поцеловал ее. Потом быстро отступил назад, словно боялся удара трости.
  - Сядь, - приказала она. - Барбара рассказала, что ты для нее сделал. Благодарю. Я благодарна, тронута и удивлена. Ты лучше, чем я думала?
  - Нет, бабушка. Я уверен, что нет.
  К ее удивлению, он заговорил полными предложениями.
  - Чушь. Ты внук Ричарда Сейлора. Не самый старший, но тем не менее, его внук. Я хочу поблагодарить тебя за заботу о Барбаре. Я думала, что ты под каблуком у матери. Я ошиблась насчет тебя, мальчик. Признаю это. Я горжусь тобой, Тони. Ты вел себя, как джентльмен. Ты вел себя как настоящий внук Ричарда Сейлора!
  Лицо Тони с каждым ее словом становилось все краснее и краснее. Он пробормотал что-то, герцогиня расслышала лишь "сделал, что должен" и "Барбара тоже".
  Она смотрела на него, прищурившись. Что он имел ввиду? Неужели... Барбара покорила его сердце, сердце, которое Абигейл хранила у себя под замком?
  - Громче, мальчик, - приказала она. - Скажи уже.
  - Люблю Барбару, бабушка, - сказал он. - Уже несколько недель. Сразу, как увидел. Женюсь на ней, если лорд Дивейн откажется. Будь он проклят, если этого не сделает.
  "Боже милостивый, - подумала герцогиня, - и что здесь творится? Тони и Барбара. Они были кузенами, но это законно. И это сделает Барбару герцогиней Тэмворт. Но Тони и так был герцогом, ему нет выгоды в этом браке.
  - А как к этому относится твоя мать?
  Тони посмотрел на пряжки своих туфель.
  - Понятно, - сказала герцогиня. - Ты же знаешь, что Барбара питает к лорду Дивейну глубокие чувства, не так ли?
  Тони кивнул и в неожиданном порыве красноречия выдал:
  - Я ее не виню. Красивый мужчина. Элегантный. Совсем не такой, как я. Но я люблю ее, бабушка, и могу позаботиться. Я буду.
  - Тони, - улыбнулась герцогиня. - Поцелуй меня еще раз. В конце концов, ты сын своего отца. Нет, я не даю тебе разрешения ухаживать за Барбарой. Слишком рано. Но я люблю тебя за это. А теперь иди.
  *
  Абигейл в очередной раз вытерла потные ладони. За последний час в дом прибыла пятнадцать гостей, и это еще был не предел. После шести вечера стук в дверь не прекращался, всякий раз это было что-то для герцогини: цветы, подарки, приглашения, красные розы лично от короля. Как все узнали, что она в городе, если приехала она только вчера? А сегодня Абигейл пришлось потратить полчаса, выслушивая объяснения экономки, которая заявила, что сделала все, что могла, и если...
  Если герцогиня Тэмворт не довольна ее службой, она подаст в отставку. И это перед главным приемом!
  И мало ей хлопот, так еще Анна, Шарлотта и Мэри (Мэри!) пробрались на кухню и съели большую часть приготовленных на вечер засахаренный фруктов, так что кухарка потом ругалась на чем свет стоит минут двадцать. Ужин испорчен, и она не может работать в таком плохо организованном хозяйстве.
  Абигейл успокоила экономку и кухарку. Затем послала за малолетними преступницами и поговорила с ними очень строго, но всякий раз, когда она бросала взгляд на Анну с Шарлоттой, у нее дергался глаз. Она не могла его контролировать.
  Всякий раз, когда она вызывала лакея, чтобы доставить свою корреспонденцию, она обнаруживала, что он занят доставкой герцогини. Герцогиня отсутствовала весь вчерашний день, забрав с собой Барбару и Мэри, причем даже не сказала, куда едет. Но тем не менее, старуха нашла время поговорить с Тони и превратить экономку в отбивную котлету.
  А теперь Абигейл вызывали в покои свекрови за час до прибытия гостей. Она снова вытерла руки и оглядела себя в зеркало. Она выглядела царственно, величественно, зрело. Темно-синее бархатное платье было украшено белыми кружевами вдоль выреза и на рукавах. Грудь была загримирована так же тщательно, как и лицо, а сапфиры красиво сверкали на белой коже.
  Она делала то, что считала правильным, то, что будет лучше для всех. Она просто предположила, что условия Роджера несправедливы. Не больше, не меньше. Она предложила найти мужа лучше и моложе. Она была - и вполне естественно - оскорблена поведением Барбары. Но она не поднимала руку на девушку. Ей не в чем себя обвинить. Не в чем! Конечно, чувства Тони к Барбаре были результатом родственной близости. Они пройдут, когда девушка вернется вместе с бабушкой в Тэмворт.
  Слава Богу, герцогиня не могла знать ничего такого... Абигейл в очередной раз вытерла ладони. Ей не в чем себя винить. Она сделала все, что было в ее силах.
  - Я поступила так, как считала нужным, матушка Сейлор, - сказала она, остановившись перед герцогиней, царственная и спокойная в своем синем платье.
  Ее мясистое лицо ничего не выражало. Но ее бесило, что герцогиня восседает за столом, как королева, а она сама должна идти к ней через всю комнату и, как ребенок, ждать, пока с ней заговорят. Но она ничем не выдавала своего раздражения. Это сыграло бы на руку герцогине.
  Она спокойно и рационально объяснила свою позицию. Монтджоффри был слишком старым. Он имел репутацию распутника. Она верила, что Барбара не готова к его образу жизни, что она будет сломлена.
  - А Бентвуд? - Рявкнула герцогиня.
  - Бентвуд? - Эхом отозвалась Абигейл, и в животе у нее что-то сжалось.
  - Ты не имеешь никакого интереса к Бентвуду? - Темные глаза старухи словно стремились прожечь Абигейл насквозь.
  Абигейл постаралась не думать о том, что эти глаза видят ее душу до самого донышка. Она осторожно объяснила, что просто предложила Диане провести более тщательную оценку и не продавать землю дешевле ее реальной стоимости. Не больше, не меньше. У нее не было личного интереса к земле. Совсем никакого. Она пыталась исполнить свой долг по отношению к племяннице. Абигейл украдкой вытерла руки и платье, каким-то чудом ей все еще удавалось смотреть на свекровь невозмутимо.
  - Как ты думаешь, Абигейл, что теперь будет с Бентвудом?
  Она пожала плечами. Конечно, это не ее дело.
  - Незастроенная земля немногого стоит. Диане следует продать ее и использовать наличные деньги для приданого Барбаре.
  - Если земля ничго не стоит, зачем ты советовала Диане отказать Роджеру?
  Она хотела, чтобы Диана получила за землю твердые деньги. Она не хотела, чтобы переговоры зашли в тупик. Но опять же, она не слишком расстроилась, потому что не считала Роджера Монтджоффри подходящим для Барбары мужчиной. Он тоже...
  - Спасибо, Абигейл. - Перебила герцогиня. - Передай Диане, что я устала. Пусть зайдет вечером. Передай своим гостям мои поздравления и скажи, что я желаю им благополучия в новом году. Сегодня я не спущусь вниз.
  Герцогиня откинулась на спинку кресла. Абигейл при всей своей недалекости и жадности обладала толикой здравого смысла. Роджер, каким бы богатым он ни был, являлся не самым подходящим мужем для Барбары. На ум ей снова пришли обрывки сплетен. В прежние времена он легко переходил от одной женщины к другой - любезный, смеющийся, очаровательной, но неверный.
  Диана сказала, что он успокоился. Кто знает. Будет ли правильно для Барбары выйти замуж за этого человека? Он слишком стар для нее. Слишком стар, чтобы измениться. Возможно, такова воля Господа. Может быть, ей следует увезти Барбару обратно в Тэмворт и дать ей еще год, чтобы выплакать свое разочарование.
  Кто-то поскребся в дверь. Энни взглянула на герцогиню. Вид у той был усталый, служака покачала головой, но хозяйка сделала знак открыть дверь. Вошла Барбара с пакетом в руках, он был завернут в ткань и перевязан лентой. Сегодня на взгляд герцогини девочка выглядела лучше. Все еще худая и бледная, но лицо ее посвежело. Но, когда Барбаре казалось, что за ней не наблюдают, в глазах ее появлялось такое тоскливое выражение, которое насквозь пронзало старое сердце герцогини.
  Герцогиня распахнула объятия, Барбара подбежала и уткнулась лицом ей в плечо.
  - Ты идешь на праздник к Абигейл? - Старуха нежно погладила лицо внучки.
  Барбара покачала головой:
  - Тетя все еще сердится на меня. И, честно говоря, бабушка, мне не очень хочется праздновать. Я сделаю реверанс перед гостями и уйду к девочкам. Я пришла, чтобы одать тебе подарок, просто не хотела, чтобы он затерялся среди остальных. Вот, бабушка, с Новым годом!
  Внутри была пара темно-зеленых перчаток, мягких, как розовые лепестки.
  - Понюхай их, бабушка.
  Герцогиня поднесла их к носу. Кожа пахла жасмином.
  - Это любимый запах Роджера.
  Опять Роджер. Герцогиня отложила подарок, жестом велела Барбаре наклониться, обхватила лицо девушки руками и поцеловала в обе щеки. Она еще несколько секунд смотрела в темные глаза девушки, прежде чем отпустить ее.
  - Ваша бабушка устала, - проворчала Энни со своего стула.
  - Выйди, Энни, - приказала герцогиня. - Мне нужно поговорить с Барбарой наедине.
  Они подождали, пока Энии закроет за собой дверь. Затем Барбара повернулась и посмотрела на герцогиню. В ее глазах светилось такая надежда, что старуха опешила.
  - А что, Барбара, если я скажу тебе, что лучше оставить все, как есть?
  Прежде чем она успела закончить фразу, девушка упала перед ней на колени.
  - Нет, бабушка! Я так его люблю. Я умру без него.
  - Ты его не знаешь, дитя мое! - Сказала герцогиня, взяв Барбару за руки.
  У той в уголках глаз уже стояли слезы. Она упрямо покачала головой.
  - Отпусти его во Францию, - настаивала герцогиня. - Вернись со мной в Тэмворт. Я договорюсь о вашей переписке. Это даст тебе время узнать...
  - Если он уедет, я потеряю его, бабушка! Я это сердцем чувствую. А если я его потеряю, наверное, я умру.
  Старуха молчала. Эта девочка стала совсем другим человеком, кем-то незнакомым. Когда-то она знала каждый уголок ее сердца. Или нет? Глубина и искренность чувств пугала старую женщину. Очевидно, что было одно решение - то, которое хотела Барбара.
  Прошлой ночью все казалось легким. Сегодня возражения Абигейл вызвали в душе герцогини сомнения. Женщина принадлежит мужу телом, душой и всей своей собственностью, как только они поженятся. Если он окажется пьяницей, развратником, жестокой скотиной, жена должна будет смириться со своей участью. Заботливые родители старались выбрать человека вменяемого и разумного, который мог быть добр к их дочери. Однако, многие согласны были продать своих дочерей тому, кто больше заплатит, тому, у кого выше титул и больше денег. Это было соревнование за лучшую сделку.
  Сейчас заплаканное лицо Барбары неприятно напоминало герцогине молодую Диану, которая много лет назад так же настаивала на своем выборе.
  - Бабушка, пожалуйста! Я знаю. Что ты можешь все исправить...
  - Ба! Иди, Баб. Я утомила меня своими слезами.
  Утомила и напугала. Она приехала сюда, чтобы помочь своей девочке, но теперь... она не знала, что будет лучше. Очевидно, следует увидеть Роджера собственными глазами, прежде чем принять решение.
  Она действительно устала, а ее ноги... эти предательские ноги, которые вечно напоминали о ее слабости, старости и болезнях, уже начали ныть. Сегодня она весь день прыгала, как девочка. Придется расплачиваться за это ночью и завтра днем. Придется провести почти весь день в постели.
  Но это было хорошо, потому что она нуждалась в передышке.
  *
  По всему Лондону и Вестминстеру звонили церковные колокола, возвещая приближение года 1716 от рождества Господа нашего. Колокола будут звонить и в полночь и завтра утром, призывая людей праздновать Новый год. Все, кто мог позволить себе новую одежду, наряжались для посещения королевского приема, для визита к друзьям и родственникам, для карточных и прочих вечеров.
  Ровно в полночь люди распахнут двери по всему городу, чтобы выпустить старый год и впустить новый. Все будут ждать знаков, указывающих, каким будет этот год - если первым гостем будет темноволосый мужчина, это к удаче, если женщина - к неудаче. По старой традиции гадали на семейной Библии, пытаясь в наугад названном стихе распознать приметы успеха или убытка.
  Роджер с друзьями стояли вокруг огромной серебряной чаши. В ней приготовили традиционный эль "овечья шерсть", сдобренный мускатным орехом, сахаром и жареными яблоками. Ножку чаши оплетала гирлянда из розмарина, украшенного синими и золотыми лентами.
  Уолпол и Карлайл, Уайт и Монтроуз, Таунсенд с женой, Кэтрин Уолпол, герцог и герцогиня Монтегю, а так же Карр Херви подняли вверх кружки с дымящимся элем и воскликнули:
  - Васс Гейл, олд Сакс!
  Смысл этого жеста никто уже не помнил, люди просто следовали старинному обычаю. Все уже были навеселе и к полуночи собирались напиться еще больше.
  Кэтрин Уолпол попыталась поймать взгляд Роджера, но он говорил с ее мужем. Тогда она повернулась к улыбающемуся Карру Херви и подняла кружку. За Новый год пили без тоста. Никто не упоминал о провале брачных планов Роджера.
  Казалось, ему было все равно, словно Бентвуда никогда не существовало. Он говорил только о Франции.
  - Я могу уехать на несколько лет, - заявил он. - Возможно, я захочу исследовать мир.
  - Это в тебе говорит "овечья шерсть", - ответил Уолпол.
  - Какое разочарование, - заметил Карлайл, но его никто не слушал.
  *
  Барбара сидела на кровати. За окнами звонили колокола. Ее личная Библия, изготовленная специально для нее, лежала рядом. На мягкой коже ее переплета золотом были вытиснены гербы Тэмвортов и Олдерли. Мэри, Анна и Шарлотта с широко открытыми от волнения глазами, сидели напротив нее. Барбара обещала в полночь погадать им и заверила, что всех ожидает только счастье.
  Сейчас ей просто хотелось упасть и закрыть глаза. На сердце у нее лежала такая тяжесть, что каждый его удар болью отдавался во всем теле. Если она переживет это, если не умрет, они никогда-никогда не будет любить снова. Это было слишком больно. И не важно, за кого ей придется выйти замуж; пройдут годы и годы, прежде чем она поправится.
  - Баб, теперь очередь Мэри, - сказала Шарлотта.
  Барбара протянула Библию Мэри, которая, зажмурив глаза, открыла книгу и ткнула в страницу пальцем.
  - Блаженны кроткие, - прочла Барбара, - ибо они наследую землю.
  Мэри выглядела разочарованной. В стихах Анны говорила о блуднице, и это ужасно их всех шокировало и взволновало. У Шарлотты были огонь и змеи - очаровательно и страшно. И непонятно.
  - Теперь ты, Баб, - сказала Шарлотта. - Давай.
  Барбара закрыла глаза, пошуршала страницами и ткнула пальцем.
  - Все суета сует, сказал Екклесиаст, все суета.
  Она едва смогла дочитать до конца. У нее перехватило горло. Ей так не хотелось омрачать девочкам новогоднее веселье, но она упала на постель и прикрыла лицо рукой. Девочки переглянулись.
  - Роджер, - одними губами произнесла Мэри.
  Две других кивнули. Все они были наполовину влюблены в Роджера, просто за компанию с Барбарой. Анна подобралась к Барбаре и положила ее голову к себе а колени.
  - Я люблю тебя, Баб, - тихо сказал она, вытирая слезы со щек сестры.
  Мэри и Шарлотта гладили ее руки. Барбара чувствовала, как слезы струйкой стекают из уголков ее глаз на платье Анны. Когда же пришла эта боль? Всего несколько месяцев назад она смотрела, как плачет Джейн и не понимала ее горя.
  Тогда она была ребенком. А теперь нет. Роджер, подумала она. Мне понадобится много времени, чтобы разлюбить тебя.
  *
  Герцогиня лежала в постели, Дульсинея свернулась калачиком рядом с ней. Она поводила ушами всякий раз, когда снизу доносился взрыв смеха и крики. Должно быть, гости Абигейл опустошили уже третью чашу "овечьей шерсти". Новый 1716 год. Воспоминания наполняли ее, как "овечья шерсть" наполняла гостей Абигейл.
  Вот уже пять лет как нет Ричарда. Тогда Барбара была маленькой девочкой. Теперь она стала женщиной с женским сердцем и женскими потребностями. Дети, дом и - если повезет - муж, которого она сможет полюбить. Но это случалось так редко. Она с Ричардом были особенными. Господи Иисусе, какими особенными.
  Лежа в этой постели, она вспоминала молодого Ричарда, таким, каким увидела его в первый раз. Что она делала? Она была во дворе. Кажется, была весна. Память отразила голубое небо, пение птиц, зеленые деревья. Ей было восемнадцать. Не замужем.
  Она утешала ребенка. Какие-то мальчишки дразнили мальчика помладше, и она увидела, что он плачет. Со внезапной вспышкой ярости - она была та еще колючка, вспыльчивая, сердитая; а что делать, если она мечтала вырасти красавицей, как мать, а зеркало упорно показывало ей худую некрасивую женщину - она прогнала их и встала на колени, чтобы утешить малыша. Она и сама чуть не плакала от сострадания и тут почувствовала чей-то взгляд.
  Она вскинула голову и увидела молодого человека, который смотрел на нее сверху из окна. Он улыбнулся, и улыбка его была прекрасна, такая нежная и добрая. Она смутилась, вскочила и пошла прочь. У него был красивый рот, прямой нос, чистая кожа - на такого мужчину любая посмотрит дважды.
  В тот день она впервые увидела его, а он ее. Через два года они обвенчались. Родственники предупреждали, что он охотится за ее приданым, что она дура. Они шептались и смеялись у нее за спиной. Этот брак ничего не принесет семье, говорили другие. Отец был шокирован. Потом он злился. И, наконец, смирился. Ее отец, который никогда и никому не доверял, полюбил Ричарда, как собственного сына.
  Ричард обещал отцу, что восстановит состояние и власть своей семьи, а она...? Она видела его честолюбие и честность, но правда была в том, что она была безумно влюблена. Ее подруги были замужем по пять-шесть лет, имели детей. По правде сказать, ей ужасно хотелось переспать с ним.
  Когда Ричард поцеловал ее в первый раз, губы его были как огонь и мед. Тогда она знала, что должна быть осторожна и не давать ему слишком много власти над ней. Но он любил ее, и в этом была его сила.
  Чего она хотела для Барбары? Такого же мужчину, как Ричард. Но к тому времени, когда они решили пожениться, она уже понимала, каков он: добрый, честный, преданный. Барбара же ничего не знала о Роджере, и все же ее сердечко тосковало по нему.
  Возможно, герцогине следовало поверить сердцу Барбары. Время покажет. Она хотела бы, чтобы Барбара была старше, а Роджер моложе, и чтобы Ричард дожил до этого дня.
  Но Ричард был уже стар, очень стар. Человек, которого она похоронила, заботился о розах в саду. Он каждый день ходил на могилы сыновей и плакал. Сколько раз ей приходилось отправлять Перримана, чтобы тот нашел хозяина и привел обратно домой. Тот человек ничем не мог ей помочь, да и никто не смог бы.
  Ей придется верить в себя и Господа. Больше ничего не оставалось.
  *
  Герцогиня попросила членов семейного совета собраться в библиотеке. Был полдень первого дня нового года. Она приняла решение. Или, по крайней мере, часть его. Остальное зависело от Роджера. Его очередь придет следующей.
  Она ждала их, сидя в кресле с Дульсинеей на коленях. Под библиотеку отвели небольшую комнату, выходящую на длинную галерею, что проходила на уровне третьего этажа вдоль всего северного фасада дома. Книги в кожаных переплетах, как маленькие солдатики, выстроились ровными шеренгами на полках. Ричард очень гордился ими. Встроенный в углу набор ящиков с откидывающейся крышкой легко превращался в письменный стол.
  Сейчас этой комнатой почти не пользовались. Тони не увлекался чтением, а у Абигейл были другие интересы. В угольной жаровне горел огонь, но теплый воздух не мог изгнать запаха плесени. Герцогиня сидела рядом со встроенным бюро. Она опустила крышку и провела пальцами по его краю, где Ричард перочинным ножом вырезал ее имя, Алиса. Смешной и по-школьному глупый поступок для мужчины сорока с лишним лет.
  Кто-то нервно кашлянул. Дульсинея спрыгнула с колен и подошла к сэру Перси Уилкоксу, старшему партнеру адвокатской конторы, которая много лет обслуживала Сейлоров. У сэра Перси было сухое вытянутое лицо и бородавка на кончине длинного носа.
  Дульсинея потерлась о его ноги, сэр Перси снова закашлялся. Герцогиня жестом предложила ему сесть. Он так и сделал, а кошка запрыгнула к нему на колени. Он небрежно погладил ее, а потом столкнул на пол. Явились Абигейл, Тони и Диана со все еще припухшими веками. Слишком много "овечьей шерсти".
  Герцогиня, однако, чувствовала себя хорошо. Она провела в постели весь предыдущий день, распечатывая свои письма. Все хотели ее видеть: Луиза, Лиззи, Сара Черчилль, леди Честерфилд, миссис Клейтон. А еще были подарки: ленты, мушки, коробки с румянами, цветы, духи, булавки. Все очень красивое и дорогое.
  Герцогиня ждала, пока не закончатся приветствия, поклоны, рукопожатия. Затем все уселись и уставились на нее. Чувствуя, к кому приковано общее внимание, Дульсинея вернулась к хозяйке.
  - Документ у тебя, Диана? - Спросила герцогиня.
  В комнате сгущалось напряжение. Диана кивнула. Она не сделала ни единого движения, чтобы отдать матери сложенный вчетверо желтоватый лист пергамента. Абигейл смотрела на герцогиню, как зачарованная.
  Герцогиня протянула руку. Диана уставилась на эту руку, словно не понимая, чего от нее ждут. Всем в комнате было очевидно, что она не хочет этого делать. Затем она медленно наклонилась вперед и вложила документ в пальцы матери. Герцогиня передала пергамент Уилкоксу, который мельком проглядел ее, снова откашлялся и начал читать вслух.
  - "Я, Алиса Маргарита Констанс Верней Сейлор, баронесса Верней, графиня де Лермонт и герцогиня Тэмворт, передаю землю, именуемую Бентвуд, моей внучке Барбаре Алисе Констанс Олдерли в приданое при заключении ее брака. Подписано ноября седьмого дня 1715 года в присутствии Энни Смит и Джеймса Перримана"
  Он закашлялся и замолчал. Герцогиня протянула руку, Абигейл и Диана затаили дыхание, а сэр Перси вернул документ. Дульсинея перевернулась на другой бок и ударила пергамент лапкой.
  - Эта земля, - медленно произнесла герцогиня, - принадлежит Барбаре. Не тебе, Диана. Не тебе, Абигейл. Не тебе, Тони.
  - Б-бабушка, - пробормотал Тони. - Меня не интересует.
  Абигейл на мгновение прикрыла глаза, словно моля Бога о терпении. Затем раздался тихий стук в дверь и с разрешения герцогини в библиотеку вошла Барбара. Она сразу прошла к креслу старухи и встала за спинкой. Теперь все смотрели на нее. Интерес к пергаменту угас.
  - Баб, - мягко сказала герцогиня, - я только что сказала, что эта земля... Бентвуд... твое приданое. Есть возражения, Уилкокс?
  - Нет, все верно. - Сэр Перси встал, готовый исполнять свои обязанности.
  - Ты хочешь продать эту землю, скажем, твоей тете? - Спросила старуха.
  Абигейл прикусила губу. Тони озадаченно посмотрел на мать.
  - Нет, - сказала Барбара. - Не хочу.
  - Ты хочешь вернуть землю мне? Я в пределах своих законных прав, не так ли Уилкокс? Я передала землю Барбаре, но ею не воспользовались.
  Уилкокс откашлялся. Все четыре женщины смотрели на него. Он вдруг почувствовал себя голым и безоружным в окружении четырех львиц, вроде тех, что жили в Тауэре в зоопарке - худых, жестоких зверей, которые могли одним ударом лапы вырвать сердце у человека - и эти львицы смотрели на него, готовые сожрать в любой момент. Но герцогиня была из них самой опасной и грозной. Он прочистил горло.
  - Ах, да. Ну, ваша светлость, что касается этого имущества...
  - Что касается этого имущества, - перебила его Абигейл, - то Барбара еще несовершеннолетняя...
  - Нет, - отрезала герцогиня. - Ей пятнадцать. Для девушек возраст согласия двенадцать лет.
  - Только для брака, матушка Сейлор, - сказала Абигейл. - Сейчас, как незамужняя женщина, она не может решать, что делать с этой землей. Решение принимает Диана, как ее опекун.
  - Кто из нас прав, Уилкокс?
  - Ах да, конечно. Вы обе имеете серьезные доводы, ваша светлость. Обе стороны правы. Мистрис Олдерли женщина... это так...
  Одним быстрым движением старуха разорвала пергамент пополам, затем еще пополам и еще. Абигейл ахнула. Уилкокс поперхнулся. Тони вытаращил глаза. Барбара поднесла руку к губам. Дульсинея азартно колотила лапками по падавшим на пол обрывкам. Одна Диана, холодная и неподвижная, наблюдала за матерью без единого звука и жеста.
  - Я забираю свой подарок, - сказала герцогиня. - Если хочешь его обратно, можешь идти в суд.
  - Никогда, бабушка, - быстро сказал Тони.
  Абигейл закусила губу.
  - Что это значит? - Спросила Барбара дрожащим голосом.
  - Бентвуд больше не твой, моя милая. Он мой, и я могу делать с ним, что захочу. Давай вернемся домой, Баб, и решим...
  Барбара выбежала из комнаты. Тони вскочил со стула и бросился за ней. Абигейл поднялась на ноги. Герцогиня столкнула Дульсинею с колен и потянулась за тростью.
  - Оставайтесь здесь! - Прошипела она Абигейл, которая уже стояла в дверях.
  Она проковыляла по галерее. В дальнем конце стояла Барбара, согнувшись и держась за живот, словно ее рвало. Тони топтался рядом и пытался говорить с ней. Герцогиня поджала губы и медленно вернулась в библиотеку. У нее снова болели ноги. Абигейл что-то яростно шептала Уилкоксу. Оба обернулись на входящую герцогиню.
  - Выйдите, - приказала старуха. - Все, кроме тебя, Диана. Ты останешься.
  Уилкокс, не глядя на женщин, поклонился направо и налево и заторопился к двери. Руки Дианы методично сжимались и разжимались на подлокотниках кресла. Это было единственное движение, которое она сделала с того момента, как герцогиня порвала дорственную.
  - Ваша театральность неуместна, матушка, - сказала Абигейл. На ее мясистом лице упрямо выдвинулась вперед квадратная челюсть. - И я была бы признательна, если бы вы проявили к нам немного вежливости! Я не прислуга, чтобы рычать на меня, как собака. А теперь я иду к себе. И не потому, что вы приказываете, а потому, что сама хочу. У меня болит голова!
  Герцогиня не сказала ничего, но когда дверь за Абигейл закрылась, она опустила голову и посмотрела на дочь.
  - Я разорена, мама. Ты знаешь это? - Сказала Диана.
  Ее голос был бесстрастен, но лицо говорило о другом.
  - Почему ты не сказала мне о размерах твоих долгов? Я думала, что предложение Роджера более, чем щедро.
  Диана уставилась на свое платье.
  - Так и есть. Но его денег недостаточно.
  - Не достаточно? Чего именно недостаточно?
  - Пособия, мама. Немного денег для меня лично. На слуг, на одежду... Поместье разрушено, у Гарри уйдут годы, чтобы выплатить мою долю. Мне просто нужны лучшие условия. Я думала, Роджер предложит мне наличные. Я думала, что могу... использовать Абигейл в игре против него, и в любом случае оказаться в выигрыше.
  - А Барбара? Что насчет нее?
  - Абигейл обещала подыскать ей подходящего мужа.
  - Подходящего!
  Диана наклонилась вперед. Ее лицо было холодным, бледным, жестоким.
  - Я могла получить деньги прямо сейчас! Я была бы в безопасности!
  - Почему ты не попросила денег у меня, когда была в Тэмворте?
  - Я думала, ты откажешь.
  - Я бы так и сделала.
  Диана рассмеялась. В этом звуке не было веселья.
  - Сердце ребенка - это драгоценность, Диана. Нельзя злоупотреблять им, как нельзя швырять жемчуг под ноги свиньям. И все же я отдала тебе свою внучку.
  - Она моя дочь, мама!
  - Нет, она моя дочь! Это я вырастила ее! Она моя плоть и кровь, больше чем была ты.
  - Почему ты всегда ненавидела меня?
  Герцогиня закрыла глаза. Только Диана могла задать вопрос таким ровным тоном, что сердце в груди превращалось в камень.
  - Я не ненавижу тебя, Диана. - Впервые ее голос дрогнул.
  - Но ты и не любишь меня.
  Герцогиня запустила пальцы в шерсть Дульсинеи, чтобы почувствовать тепло животного. Тепло, которого никогда не было в душе, в глазах, в голосе ее прекрасной дочери.
  - Ты мое дитя. Я не верю, что женщина может ненавидеть дитя, выросшее у нее под сердцем. Но дети покидают тело матери. Они вырастают и уходят. Ты никогда не нуждалась в моей любви, Диана. И все же я люблю тебя. Ты не можешь ничего чувствовать ни к кому, кроме себя самой. Я знаю, что твоя душа далеко не так красива, как твое лицо, и все же я тебя люблю. Твоя красота... я была рада. Я думала, что ты можешь дарить радость людям уже тем, что они будут смотреть на тебя, что ты используешь этот дар всем на благо. Всегда быть любимой и чувствовать восхищение - это благословление Божье, но, вероятно, мы не можем ценить то, что получили без труда. Ты была эгоистичной и жестокой, Диана. Всегда. Даже в детстве. И я не могла простить тебе это себялюбие. И до сих пор не могу.
  - Какая длинная речь, мама. Но она не согреет меня зимой. И не поставит еду на мой стол.
  - Я буду выплачивать тебе пособие, Диана. До конца твоей жизни.
  Диана уставилась на мать. Это было последнее, что она ожидала услышать. Герцогиня сидела с закрытыми глазами, положив руку на спину Дульсинеи, в чьем зверином сердце было больше доброты, чем в человечьем. Но пока Диана была красива, ей прощали ее жестокость. До поры до времени, пока ее красота не исчезнет. Это было небольшое удовлетворение, но тем не менее, удовлетворение.
  - Почему, мама? Почему?
  Герцогиня встала, уронил кошку на пол. Она чувствовала себя очень старой, очень уставшей. Ноги болели, а до ее комнаты, до постели было так далеко. И еще нужно было разобраться с Роджером.
  - Если ты не знаешь, Диана, я никогда не смогу тебе объяснить. Иди, дитя мое.
  *
  Ее древний дребезжащий экипаж остановился перед домом Роджера. Вчера вечером она послала ему записку, в которой сообщала о желании посетить его, и Роджер ответил, что будет рад и очарован ее приездом.
  Очарован. Она помнила его обаяние. И его худое загорелое лицо, и его смех, когда он во времена безденежья ужинал у них дома. В последние годы жизни Ричарда он несколько раз навещал их в Тэмворте, вместе с ними горевал об их сыновьях и затем вместе с ней оплакивал самого Ричарда. Изменился ли он?
  Ее немедленно провели в гостиную Нептуна и предложили освежиться, она отказалась. Она рассматривала искусно вырезанный рыб и ракушки, когда дверь открылась. Герцогиня обернулась, но это был не Роджер, а молодой человек со странной высохшей рукой. Улыбаясь, он шел к ней. Улыбка делала его почти красивым. Герцогиня сразу узнала его.
  - Уайт! Цезарь Уайт! Иди сюда и поцелуй меня, мальчик!
  - С радостью, ваша светлость.
  Он расцеловал старуху в морщинистые щеки. Он предложил ей руку и помог добраться до кресла.
  - Я думала, ты умер с голоду, - сказала она.
  - Почти умер. Но, как видите, я приземлился на ноги. - Уайт обвел здоровой рукой нарядную комнату. - Я служу лорду Дивейну в качестве библиотекаря.
  - Ты пишешь?
  - Я не отказался от поэзии. Она меня кормит. И должен добавить, неплохо. Я пришел сразу, как только узнал о вашем визите. Я так и не поблагодарил вас за присланные деньги. Это в буквальном смысле спасло меня от голодной смерти на улице.
  - Это были прекрасные стихи, - тихо сказала герцогиня. - Ты уловил истинный дух Ричарда. Я использовала несколько строк для могильной надписи.
  - Я польщен и благодарен.
  - Чушь. Истинный поэт не должен быть никому благодарен. Как ты оказался у Роджера?
  - Кажется он тоже прочел стихотворение и связался со мной. Он купил библиотеку в старом поместье Арундел и попросил меня составить каталог. Поскольку к тому времени я уже потратил ваши деньги, его предложение было кстати. Одно привело к другому, так что я до сих пор здесь. Но я должен вас покинуть. Лорд Дивейн будет здесь с минуты на минуту. Он опаздывает, потому что не может решить, в каком пальто предстать перед вами. Ваш визит много для него значит.
  - Я вижу, он все так же тщеславен.
  Уайт рассеялся и склонился над ее рукой. Старуха дернула его и заставила посмотреть ей в глаза.
  - Ты видел мою внучку на днях? - Она произнесла эти слова со сдержанной яростью. - Не смотри на меня так! Я знаю большие дома. В них ничего невозможно скрыть. Неужели она опозорила себя безвозвратно? Роджер в ярости?
  Уайт сжал ее пальцы, прежде чем отпустить.
  - Не думаю, что он рассердился, - тихо сказал он. - Больше всего он беспокоился о мистрис Барбаре. Я думаю, я почти уверен, что у него есть чувства к ней, и он не желает ей зла.
  - Хорошо сказано! - Фыркнула герцогиня. - Вижу, что сплетен от тебя я не получу. Эта девчонка непослушная и наглая дрянь, и Роджеру лучше будет от нее избавиться.
  Уайт улыбнулся.
  - Я думаю, вы ее очень любите. И судя по тому, что я видел. Вас можно понять.
  Еще раз поклонившись, он покинул комнату.
  "Итак, Уайт все видел", - подумала герцогиня, обмякнув в кресле. Господи Боже, что Барбара натворила? Устроила сцену перед всеми слугами? Из этого мог вырасти большой скандал. Что думал Роджер? Хотел ли он жениться на девушке, которой хватило наглости навестить его в одиночку?
  Дверь снова распахнулась - на этот раз вошел Роджер. Его лицо расплылось в улыбке с первого взгляда на нее, и она не могла не улыбнуться в ответ. Господт Милостивый, он все так же красив. Нет, Диана права. Он стал еще красивее! И не постарел ни на день.
  Она совсем забыла об этом умении Роджера - способности войти в комнату и заворожить ее с первого взгляда, внушить чувство, что ты единственный, самый важный для него человек в мире. "Неудивительно, что моя внучка без ума от него", - подумала герцогиня.
  - Алиса... Алиса, - сказал он, подходя ближе и обнимая ее. - Ты прекрасно выглядишь, - шепнул он ей на ухо, и услышав волнение в его голосе. Она была тронута до слез.
  Воспоминания нахлынули на нее, воспоминания о тех временах, когда он рассказывал им с Ричардом о своих любовницах. Женщины рвались переспать с ним, а он кивал своей красивой головой и говорил, что влюблен, только затем, чтобы тут же передумать. Ах, он всегда был в долгах, но никогда не позволял Ричарду одолжить ему денег.
  - Я слишком люблю вас, чтобы лгать и обещать, что верну долг, - всегда говорил он. - Не беспокойтесь обо мне. За меня заплатит какая-нибудь женщина или ее скучный муж с толстым кошельком.
  Роджер отступил назад, и она некоторое время стояли, со слезами на глазах глядя друг на друга. Герцогиня достала из кармана платок и высморкалась.
  - Старая сентиментальная дура! - В сердцах сказал она.
  - Я или вы, Алиса?
  - Мы оба!
  Он рассмеялся.
  - Я пришла извиниться за мою семью, Роджер. За мою бессовестную дочь, жадную невестку и своенравную внучку.
  Эти слова легко слетели с ее губ. Увидев его, она вмиг почувствовала себя молодой и полной сил. Если он так влиял на старую женщину с больными ногами, что уж говорить о Барбаре. Любой мужчина бледней на его фоне.
  Но Барбара вела себя недопустимым образом. Достаточно было одного грязного слова, обрывка сплетни, и она будет опорочена раз и навсегда. Странно, что Роджер мог улыбаться в такой ситуации.
  - Поскульку все они вели себя в высшей степени скандально, ваши извинения займут некоторое время. Предлагаю скоротать его с помощью вина. Или вы предпочитаете херес?
  - Портвейн, - сказала она, радуясь теплу его улыбки.
  - Портвейн. Ах, Алиса, вы всегда меня понимали. Мы будем пить портвейн.
  *
  - Лорд Карлайл внизу и хочет видеть лорда Дивейна. Он настаивает на встрече и сказал, что подождет, пока его светлость освободится. - Крэддок кисло усмехнулся при виде выдарежени лиц Уайта и Монтроуза. - Он в библиотеке.
  - Ох, нет, - ответил Монтроуз, как только Крэддок закрыл за собой дверь.
  - Мы должны, - сказал Уайт. - Идем.
  - Я отказываюсь сообщать ему, кого принимает лорд Дивейн, - бросил Монтроуз ему в спину.
  - Тебе и не придется, - ответил Уайт.
  Карлайл, огромный и неловкий, в ядовито-зеленом пальто и чулках со стрелками сидел в кресле и потягивал вино.
  - Кто с Роджером? - Сразу спросил он.
  Монтроуз на секунду прикрыл глаза, а затем бросил на Уайта взгляд "я-же-говорил-тебе".
  - Кажется, кто-то из старых друзей, - беззаботно ответил Уайт.
  - Кто именно?
  - Лорд Дивейн не сообщает нам о своих посетителях, - сухо сказал Монтроуз.
  - Вы были бы восхитительны, если бы просто послали меня к черту, - сказал Карлайл, невинно моргая глазами.
  Монтроуз надулся, как рассерженный голубь.
  - Я слышал, - Карлайл постучал по бокалу длинным ногтем, который отращивал в подражание китайским мандаринам на коллекционном фарфоре, - что последний неожиданный гость был у Роджера неделю назад. А у леди Сейлор на этой неделе. Ладно уж, мальчики, расскажите мне. Разве это не древняя карета герцогини Тэмворт там, перед крыльцом? Только Алиса Тэмворт осмелилась бы ездить по Лондону в такой развалине. Она внизу с Роджером? Почему?
  - Право, лорд Карлайл, - огрызнулся Монтроуз, - я понятия не имею, о ком вы говорите. А если бы и знал, то ни за что не предал бы доверие лорда Дивейна. Когда он проводит своего гостя, вы сможете задать ему все эти вопросы лично.
  - Он всегда такой скучный? - Спросил Карлайл Уайта.
  - Да, - ответил Уайт.
  - Не повезло вам. Примите мои соболезнования. А вы, Монтроуз, налейте мне еще вина. - Карлайл поерзал в кресле и скрестил ноги. - Что вы думаете о моих чулках? Стрелки! Это причудливо? Ах, я должен знать! Еще вина, мой дорогой. Раз мне приходится ждать Роджера в вашем обществе, позвольте мне насладиться жизнью. Вы должны его поздравить, знаете ли. Моя прислуга все мне рассказывает. Для меня не существует никаких секретов. Это шок! Ах, неважно, как долго Роджер собирается это скрывать. Я вижу, ваши губы запечатаны. И, Уайт, дайте же мне почитать ваш последний сонет. Роджер на днях сказал, что это ваше лучшее творение.
  *
  Роджер с герцогиней допивали по второму бокалу портвейна. Они пришли к полному взаимопониманию. Они прокляли Абигейл за ее вмешательство не в свои дела и выпили за это. Они прокляли Диану за ее жадность и выпили за это. Ни он ни она не упоминали о Барбаре. Герцогиня обмахивалась ладошкой. Роджер говорил.
  Стоя перед камином, спокойный, учтивый, ироничный, он рассказал ей всю историю с начала до конца.
  - она выставила меня полным дураком, Алиса, - закончил он. - Я одолжил ей денег. Я проследил, чтобы ее не беспокоили кредиторы. Короче, я ей доверял.
  Он щелкнул каблуками и язвительно улыбнулся при слове "доверие". Герцогиня поставила пустой бокал на инкрустированный столик. Затем она вынула из кармана сложенный лист пергамента и положила его рядом с бокалом. Роджер наблюдал за ней с легкой улыбкой. Она постучала пальцем по пергаменту.
  - Бентвуд, - сказала она. - Он твой, если ты еще не передумал.
  Улыбка исчезла с лица Роджера.
  - Вчера вечером я порвала предыдущий договор. Выдели бы вы лицо Абигейл. Но она ничего не могла сделать. Эта земля моя. И будет твоей, если захочешь. Но помни, это приданое моей внучки. Я отдам землю только в обмен на брак. Тони просил разрешения ухаживать за ней, но я сказала, пока нет. Девочка вообразила, что любит тебя, Роджер. И я хочу исполнить ее самое заветное желание. Если ты откажешься, я сама начну застройку.
  Дыхание Роджера участилось. Он смотрел, словно не верил своим ушам. Его глаза вдруг стали пронзительными и ясными, как летнее небо. Он подошел к столу, взял документ и развернул его, быстро пробежал несколько написанный строчек.
  - Насколько сильно вы хотите Бентвуд, милорд?
  - Больше, чем что-либо в жизни.
  - Ну, так берите.
  - Так просто?
  - Все очень просто.
  Его лицо осветила ликующая улыбка.
  - Ричард всегда говорил, что вас лучше иметь на своей стороне.
  Он рассмеялся и торжествующе помахал пергаментом. Затем взял руку герцогини и поцеловал. Было приятно просто сидеть и смотреть на него. Его красота придавала дополнительное значение каждому жесту.
  - Есть еще одно условие, Роджер.
  Радость полностью исчезла с его лица.
  - Не Диана! - Резко сказала герцогиня. - Я не собираюсь устраивать тебе ловушку. Речь о Барбаре.
  Она внимательно следила за его лицом, но ничего не смогла прочесть.
  - Ты женишься на ней перед отъездом во Францию?
  Он явно был удивлен ее просьбой, она это видела. Зря она не выпила еще бокал портвейна.
  - Она уверена, что ты передумаешь, если уедешь. И она не доверяет своей матери.
  - А сами условия брака? - Роджер говорил быстро.
  Она видела, что он обдумывает этот вопрос.
  - Те же, что и с Дианой до вмешательства Абигейл.
  Роджер взглянул на пергамент, который нечаянно сжал в руке.
  - А почему бы и нет? - Тихо сказал он. - Почему бы не уладить все одним махом? - Он перевел взгляд на герцогиню. - Я женюсь на вашей своенравной внучке, Алиса. И я возьму ее с собой. И когда мы вернемся, она будет носить моего сына и вашего правнука!
  - Хорошо сказано, Роджер. Пусть будет так!
  Он сел на стул напротив нее, вытянул ноги и пристально посмотрел ей в глаза. Она смотрела в ответ.
  - Я устал, - сказал он.
  Оба расхохотались.
  - Бентвуд! - Воскликнул он.
  Герцогиня вздохнула. Теперь, когда все закончилось, она чувствовала себя опустошенной. Она смотрела на красивого мужчину, которому только что отдала свою внучку. Его лицо горело амбициями и предвкушением.
  - Она очень молода, - сказала старуха. - Она многого ждет от жизни и от вас. Я беспокоюсь о ней, Роджер. Она мое сердце.
  Он быстро встал со стула и опустился перед ней на колени, как любовник. Снова она почувствовала, каким покоряющим может быть его очарование. Это было страшно. Он взял ее за подбородок.
  - Я буду заботиться о ней, Алиса. Обещаю. - И рассмеялся над выражением ее лица. - Я люблю вас, Алиса. Лучше я женюсь на вас.
  Герцогиня улыбнулась его глупой лести.
  - Чепуха, - сказала она, отталкивая его. - Вы всегда любили Ричарда.
  На мгновение что-то мелькнуло в его глазах, но она не успела понять. Роджер тут же вскочил, засмеялся и дернул шнурок звонка.
  - Еще портвейна, Алиса! - Сказал он.- Я отправлю вас домой пьяной в стельку. Давайте выпьем за Бентвуд! И за Барбару!
  
  (1) Екклезиаст, цитата.
  
  ГЛАВА 7
  
  Румяный от вина и торжества, Роджер вошел в кабинет и достал из застегнутого на пуговицы жилетного кармашка маленький ключ. Повернул его в замочной скважине одного из ящиков письменного стола и дернул за ручки. Ящик был почти полностью забит бумагами и эскизами. Все они имели отношение к застройке Бентвуда, или, как он уже мысленно называл это место, к Дивейн-хаусу.
  В день своей последней встречи с Дианой и Абигейл, он вернулся домой, прошел прямо сюда и одним махом сгреб все бумаги в ящик, даже не заботясь, что может порвать или измять их. Он просто не мог прикоснуться к ним. Он переоценил свои силы, рискнул и проиграл, да будет так.
  Он подавил закипавшие разочарование и гнев. Маска, которую он создавал последние несколько лет, не допускала проявления разрушительных эмоций; публика должна была видеть любезного и обаятельного Роджера Монтджоффри, идущего по жизни с очаровательной улыбкой.
  - В другой раз, в другой раз, - легко отвечал он на соболезнования друзей и знакомых.
  Но истина заключалась в том, что вот уже много лет он не желал ничего так сильно, как эту землю. Мысль о ней поразила его, как пуля в голову, стоило Диане упомянуть о Бентвуде в первый раз. Это была мечта, которая могла стать реальностью.
  Постепенно его мечта обретала очертания, становилась более явственной, чем его обыденная жизнь в кофейнях и клубах.
  Он входил в гостиную принцессы и, рассеянно улыбаясь, слушал споры Уолпола и Стэнхоупа о государственной политике. Он намеренно не участвовал в интригах вокруг короля: европейская политика против английской, вигов против тори. Его личной политикой была непритязательная дружба с королем, когда он выполнял то, что от него требовали, но, в свою очередь, не просил ничего.
  Взамен он получал намного больше - доверие Его Величества.
  Означал ли Бентвуд, что он принял чью-то сторону? Стал ли он сторонником якобитов, когда начал вести дела с женой предателя? Собирался ли поддержать принца, когда тот в очередной раз соберет войска и деньги, чтобы вернуть корону своих предков?
  Сейчас Джеймс III в Шотландии наблюдал, как его армия разваливается на части под ударами шеститысячного голландского войска, но вдруг его тайные последователи в Англии объединятся и обеспечат ему реальную поддержку? Тогда новый король с триумфом войдет в Лондон, Кит Олдерли станет героем, а Диана будет юлить, как крыса, доказывая, что ее прошение о разводе было всего лишь попыткой удержать земли и титулы за семьей мужа.
  Роджер Монтджоффри стоял в стороне от политики и собирался поступать так и впредь. За всю свою жизнь он знал только одного человека, верного и преданного от первого до последнего вздоха - Ричарда Сейлора. А у него самого... у него будет Бентвуд.
  Он провел пальцем по карандашному рисунку Храма Искусства работы Рена. Величественный фасад, во всем своем барочном великолепии вздымающийся над прямоугольным ландшафтным бассейном.
  Он хотел чего-то чистого, классического, и этот эскиз был первой попыткой в поиске стиля. Некоторые элементы были прекрасны: купол, передний портик и колонны. Храм не будет использоваться для жилья, это будет галерея, где он выставит свои картины и книги, где в окружении скульптур смогут гулять и беседовать его гости.
  Затем к Храму пристроят большой дом и окружат его обширными садами.
  Он пролистал несколько рисунков Рена: центральная площадь, фонтан перед главным фасадом, павильоны в разных архитектурных стилях, разбросанные по всему саду и используемые в качестве столовых и мест для чтения, предварительные наброски маленькой изысканной церкви. Он улыбнулся про себя. Дивейн-хаус. Это имя будет греметь по всей Англии.
  Все, что он считал безвозвратно потерянным, час назад вернула ему вдова Ричарда. Вчера ночью после ее записки он не мог заснуть. Он пил, но чем больше пил, тем более трезвым себя чувствовал. Никогда в жизни, ни из-за любой из женщин он не испытывал такого волнения.
  И когда герцогиня попросила его жениться на Барбаре как можно скорее, он чуть не рассмеялся над иронией судьбы, ибо желал того же самого. Его выворачивало наизнанку при мысли уехать за границу и оставить Бентвуд под угрозой захвата объединившихся против него Дианы и Абигейл.
  Ради этой земли он женился бы и на обезьяне. Получить в придачу к Бентвуду милую маленькую Барбару было самым простым решением. И он был ей благодарен. Это она каким-то образом смогла привести в действие dues ex machine, как называли этот механизм древние греки. Явление Бога, который вмешивался в ход пьесы и спасал героя.
  Он сделает ее счастливой, потому что она была инструментом осуществления его великой мечты. Бентвуд станет для него драгоценен вдвойне, потому что был возвращен в последний момент.
  Взбудораженный новостями и вновь обретенной энергией, он нашел Уайта и Монтроуза в библиотеке в обществе Томми Карлайла, остановился в дверях и улыбнулся. Карлайл заметил его первым.
  - В чем дело? Ты выглядишь торжествующим, - заметил он со своей обычной проницательностью, которую Роджер находил такой забавной, раздражающей и полезной.
  Остальные двое вопросительно уставились на него. Настроение Роджера в последнее время было неопределенными, так что внезапная перемена заставила их насторожиться.
  - Поздравьте меня, господа, - объявил он, входя в комнату. - Я снова женюсь!
  - Женитесь? - Недоверчиво переспросил Монтроуз, его рука с пером зависла в воздухе. - Но на ком?
  Уйат пересек комнату и энергично пожал руку Роджеру. Но его простом лице играла широкая улыбка:
  - Поздравляю, сэр! Она замечательная девушка.
  - Не могу поверить, - сказал Карлайл, выплевывая слова. Он пристально смотрел на Роджера. - Ты, конечно, имеешь ввиду...
  Роджер улыбнулся Карлайлу. Тот встал:
  - Я так и знал! Я сказал этим тварям, что карета принадлежит герцогине! Эта новость требует вина! Монтроуз, где графин? Роджер, где бокалы? Я уже не верил, что тебе удастся вырвать добычу у Абигейл. Она должно быть, больна от злости. Прекрасно! Когда свадьба, мой дорогой?
  - Неужели Барбара Олдерли? - Прошептал Монтроуз Уайту.
  - Да, Барбара Олдерли, - прошептал Уайт в ответ.
  - Френсис, пожалуйста, календарь, - попросил Роджер.
  Монтроуз в замешательстве никак не мог найти ни одного. Его руки метались по столу, разбрасывая аккуратные стопки писем. Перо упало на приглашение и по бумаге начало расплываться чернильное пятно. Уайт нагнулся и ловко выдернул календарь из книги, протянул его Роджеру. Карлайл заглядывал Роджеру через плечо. Одновременно пытаясь налить вина.
  - Вот, - сказал Роджер. - Двадцать первого января. Таким образом мы сможем почти сразу уехать в Париж.
  - В этом месяце! - Воскликнул Карлайл. - Какая стремительная контратака. Бедная Абигейл.
  - Так скоро? - Затаив дыхание, спросил Монтроуз. - Как мы успеем подготовиться?
  - Свадьба будет очень скромной, Френсис. Только ее семья и несколько моих друзей. Я хочу, чтобы прием состоялся здесь. Организуй это. Успеем ли мы закончить отделку ее комнат по эскизам Джорджини... нет? Ну, тогда ей придется спать у меня. И я подумал, что мы можем венчаться в церкви Святого Джеймса. Это совсем рядом. Оставляю это на тебя, Френсис. Я приглашу на свадьбе Его Величество. Начинай составлять список гостей, только покороче. И мне понадобится специальная лицензия, у нас не будет времени объявить о помолвке. Добудь ее, Френсис.
  - Роджер, ты потрясающий! Позволь мне угостить тебя ужином, и расскажи мне все в деталях! Я хочу знать каждое слово герцогини! Все до единого! Малютка Олдерли. Снова! Поверить не могу!
  - Я показывал тебе эскизы Рема для Храма Искусств, Томми? Это не совсем то, что я хочу, но основная концепция просматривается. Пойдем, скажешь мне свое мнение. - Он обернулся в дверях, Уайт и Монтроуз смотрели на него, разинув рты. - Позаботьтесь о кольце, букетах и всем остальном, - сказал он им. - Оставляю это на ваше усмотрение. - Он вышел за дверь, продолжая разговор с Карлайлом: - Он предложил мне барочный дизайн, но я хотел чего-то более гармоничного...
  Монтроуз сел, ошеломленный.
  - Свадьба, - сказал он себе. - Не представляю, с чего начать.
  Уайт придвинул еще один стул к столу Монтоуза. Он промокнул испорченное приглашение и достал чистый лист бумаги.
  - Ну, у меня есть идеи. Обе мои сестры замужем. Дай подумать... нам нужны кольца, цвета для лент, еда, музыканты и...
  - Букеты? - Эхом отозвался Монтроуз.
  Он взял протянутое ему Уайтом перо.
  - Мы должны заказать бутоньерки для всех гостей. - Уайт говорил с великим апломбом. - Но цвета важнее всего. Желтый нельзя, это цвет ревности. Как тебе гвоздика с серебром?
  - Еда... музыканты... - Монтроуз уже царапал бумагу, обретая уверенность с каждой новой строчкой. - Бутоньерки... синий, цвет верности и зеленый для юности. Сколько лет этой невесте? Двенадцать?
  Он говорил едко. Незапланированные события всегда его раздражали.
  - Ей пятнадцать, - ответил Уайт. - А ее бабушка самая замечательная женщина в мире. Я сочиню надпись для внутренней стороны кольца. И, может быть, небольшой сонет, чтобы прочитать на приеме. Как тебе "Бог судил нам единство", а?
  Но Монтроуз склонился над списком:
  - Лорд Таунсенд, лорд Стенхоуп, лорд... Девоншир, - бормотал он, записывая каждое имя.
  *
  - Через три недели? - Абигейл недоверчиво уставилась на лежащую в гнезде из подушек герцогиню. Шаль покрывала ее плечи, а морщинистая рука в коричневых пятнах гладила огромную белую кошку. - Вы не можете говорить серьезно.
  Герцогиня упрямо поджала губы. Она устала. Ноги болели. Ей уже пришлось иметь дело со счастливой истерикой Барбары и разочарованием Тони. Если бы Диана с Абигейл не испортили все дело от начала до конца, она сейчас лежала бы в своей постели в Тэмвотре, лениво размышляя, какое платье надеть на свадьбу, а не здесь, в Сейлор-хаусе наедине со своей неприятной невесткой.
  - Да, через три недели! - Рявкнула она. - А если будешь меня раздражать, я скажу Тони... что он может жениться на Барбаре. А Барбаре прикажу принять его предложение. Потому что для тебя, Абигейл, это единственный способ заполучить Бентвуд. Просто напряги свои мозги.
  Абигейл села. Ее колени дрожали. Как давно герцогиня знала о чувствах Тони к Барбаре? И ни слова. Ни намека. Она даже превзошла свое недавнее выступление в библиотеке. Боже милостивый, дай ей терпения вынести эту ужасную, невозможную, наглую старуху. Дорогой Боже. Дай ей терпения вынести потерю всех этих акров земли. Дай ей терпения вынести болвана-сына, влюбившегося в самую неприемлемую из кандидаток в ее невестки.
  Господи, ее обманула пятнадцатилетняя девчонка. Ее предал собственный сын. Куда катится мир, если женщина не смеет повернуться спиной к собственным детям, потому что они могут ударить ее в любой момент?
  Она сцепила руки вместе и молилась о спокойствии. Мысль о том, что Бентвуд достанется Роджеру Монтдроффри для нее была за пределами добра и зла. Она была так близко, так близко... Диана была мягкой глиной в ее руках, потому что превосходила в жадности даже саму Абигейл. Только ее собственная жадность никогда не вредила детям.
  Ну, по крайней мере, она старалась изо всех сил. Исполняла свой долг, как считала нужным... гадкая, гадкая старуха! Ей давно пора на кладбище. Нет! Она не будет думать об этом. Она будет молиться о наставлении. Месть оставьте мне, сказал Господь. Ей не в чем было себя винить, разве что надо было лучше следить за Тони.
  Идиот! Болван! Подумать только, он действительно проболтался бабушке о своих чувствах к Барбаре! Она ощутила слабость, как в ту минуту в библиотеке, когда на ее глазах герцогиня разорвала дарственную на землю.
  Конечно, она ни за что не подаст в суд на члена семьи... особенно когда Тони впервые в жизни не поддержит ее. Она должна сохранять спокойствие.
  Герцогиня, будь она проклята, закрыла глаза, словно спала. Абигейл уставилась на нее, представляя, что старуха умирает у нее на глазах от долгой и мучительно болезни. Через некоторое время ей стало лучше.
  - Наверняка пойдут разговоры о причинах столь поспешной свадьбы, - произнесла она с рассудительным и заслуживающим доверия спокойствием.
  - Люди умеют считать. Даже если она забеременеет, как только Роджер расстегнет пуговицы на бриджах, это все равно займет девять месяцев.
  Герцогиня не открывала глаз.
  - У невесты нет платья, и есть сотни мелочей...
  - Любая компетентная портниха справится за три недели. И свадьба будет скромной, мы с Роджером так решили. И прием состоится у него дома.
  - Но мы - семья невесты...
  - Он настоял, и я согласилась. Нет смысла поднимать шум. И так будет достаточно разговоров. И нет смысла тратить больше, чем мы должны. Мне придется оплатить большую часть счетов, хотя Тони предложил оплатить все. Очень великодушно с его стороны. - Старуха приоткрыла один глаз, чтобы посмотреть, как ее слова подействовали на Абигейл.
  Она позволила себе бледную улыбку, затем снова закрыла глаза.
  Абигейл сидела неподвижно, борясь с собой. Тони! Счета! Три недели!
  Бентвуды были потеряны безвозвратно. Что ж, она действительно сделала все, что могла. Если в этой ситуации и существовало какое-то утешение, оно заключалось в том, что через три недели Диана с герцогиней уедут, а Барбара окажется вне досягаемости для Тони.
  Ей придется напоминать себе об этом в следующие дни, чтобы быть в состоянии выглядеть благопристойно, а иначе она окончательно и бесповоротно опозорит себя физической расправой над свекровью или женихом. По крайней мере, она сможет соблюдать требования этикета на церемонии.
  Всего три недели! Роджер Монджоффри не терял времени, чтобы заполучить землю, по праву принадлежавшую Тони. Землю, которую... Но довольно об этом. Она не из тех, кто лелеет обиду во вред себе.
  Герцогиня в постели начала тихонько похрапывать. Абигейл посмотрела на нее... наглая, наглая, надоедливая старуха.
  *
  Барбара сидела на скамейке в саду. День, холодный и ясный, клонился к вечеру, небо над ее головой было бледно-голубым, как глаза Роджера. Она чувствовала себя такой счастливой, что готова была умереть от этого. Вот почему ей пришлось выйти наружу и сесть под деревом. Пусть вид голых веток над головой и холод немного умерит пожар внутри нее.
  Наконец все было улажено. Через три недели она станет его женой. Мечта становилась явью. Она уже рассказала все девочкам. Анна, Мэри и Шарлотта прыгали с кричали вместе с ней. А когда она сказала, что они будут подружками невесты, они снова начали кричать. Милые мои!
  Теперь Том, Кит и Малыш приедут на ее свадьбу, и Роджер познакомится со всей семьей, кроме Гарри. Вот уж Гарри удивится. Она станет графиней с собственным домом, слугами и мужем. Когда они с Роджером привыкнут друг к другу, ее братья и сестры переедут к ним. Вернее, сестры, потому что мальчики будут в школе. Но девочки приедут обязательно, и они будут ее семьей, пока у нее не родятся свои дети. И тогда она будет совсем-совсем счастлива.
  Гравий хрустнул под чьими-то башмаками, и она обернулась, ожидая увидеть Марту, но это был Тони с уже розовым от холода носом и руками, опущенными в карманы плаща. Он нерешительно улыбнулся. Она улыбнулась в ответ и похлопала по скамье рядом с собой.
  Когда он сел, Барбара взяла его под руку и прижалась к его плечу головой. Его большое грузное тело было теплым. Она приникла плотнее и потерлась щекой о грубую ткань плаща.
  - Тони, я так счастлива. Спасибо, что отправил мое письмо бабушке.
  Он не ответил. В молчании они наблюдали, как садовники закрывают щепой клумбы. Люди работали с плавной точностью. Один набирал лопатой мульчу и ронял ее на землю, другой разбрасывал, третий двигал тачку. Когда мульча была разбросана, новая лопата уже готова была упасть на новое место.
  Их движения были точны и равномерны, как ход часовой стрелки.
  - Баб.
  Она подняла на него глаза. Его пухлое лицо было необычайно серьезным, и все в красных пятнах, словно он плакал. Бедный Тони. Его ждал брак, соответствующий его титулу и состоянию, все остальное не будет приниматься в расчет.
  - Рад за тебя, Баб... если я тебе когда-нибудь понадоблюсь...
  Она была тронута его словами. Его жене повезет, потому что она получит самого преданного мужчину. Не то, чтобы Барбара мечтала о преданности. Но ведь она получила все, к чему стремилась. Верность - удел простых смертных. Она взлетела к звездам.
  Она еще долго сидели, как старые друзья, в молчании наблюдая за садовниками.
  На следующее утро она спала допоздна, а года Марта пришла с чашкой горячего шоколада, ее отправили за полным завтраком. Барбаре следовало набрать немного веса, чтобы Роджеру не пришлось провести свою первую брачную ночь с тощей немочью.
  Марта вернулась с беконом, хлебом и маслом, а так же привела тетю Абигейл с двумя коробками, перевязанными мягкими бархатными лентами. Тетя молча положила их на одеяло Барбары. Та вытащила из-под ленты надушенную записку и развернула ее.
  "Запоздалые новогодние подарки. С наилучшими пожеланиями, Роджер". Она поцеловала записку. Абигейл подняла брови и протянула руку. Барбара сложила записку и спрятала в вырез платья. С ней она чувствовала себя в безопасности, как дома у бабушки.
  Но достоинство покинуло ее, как только была поднята крышка с самой большой коробки. Под тонкой шуршащей бумагой лежала темно-зеленая бархатная накидка, подбитая черным соболем. Рядом с ней, словно маленькая зверушка, уютно устроилась небольшая соболья муфта с такими же зелеными лентами.Барбара накинула на плечи накидку и взяла в руки муфту. Соболь был самой роскошной вещью, к которой она когда-либо прикасалась.
  В узкой маленькой коробке лежал веер с крошечными бриллиантиками на концах спиц. Она раскрыла веер и ахнула при виде пасторальной сцены с резвящимися нимфами, зелеными деревьями и пухлыми облаками. Барбара поднесла веер к носу и глубоко вздохнула.
  - О, я так счастлива! - Прошептала она. - Буду ли я когда-нибудь счастливее?
  *
  - Розы, анютины глазки, фиалки, - сказал Монтроуз Уайту.
  Они оба стояли над заваленным бумагами письменным столом. То, что бумаги не были сложены ровными стопками, показывало, насколько занят был секретарь.
  - Добавь позолоченный розмарин, - предложил Уайт. - Это идеальный штрих к букету. Список гостей утвержден?
  - Да. Посмотри, он вычеркнул больше половины. А подарки... - Он внезапно шлепнул себя по лбу. - Новогодние подарки для нее...
  - Отправлены вчера. Обо всем позаботились. Успокойся, Френсис.
  - Не представляю, как я успею все подготовить.
  - Успеешь. Я тебе помогу. Кстати, нам нужны скрипки и барабаны или нет? И мясники?
  По обычаю жениха с невестой на рассвете приветствовали музыкой, разве что у некоторых горожан были свои традиции. Мясники, например, в честь невесты стучали ножами по мозговым костям.
  - Ты с ума сошел? Нив коем случае! Я уже заплатил "Почтенной компании мясников" и предупредил, что они не должны следовать за процессией и даже стоять под окнами дома во время праздника.
  Друзья и знакомые Роджера уже носили небольшие знаки внимания жениху и невесте - приколотые к рукавам или шляпам розетки из золотых, серебряных, голубых и зеленых лент. Хотя свадьба ожидалась небольшая, говорили о ней многие. Новость о том, что Яков III собирается короноваться в Шотландии в во дворце Скон лишь добавляла остроты.
  То, что Роджер мог с таким хладнокровием жениться на дочери видного якобита, показывало его силу. Или глупость. Так же перешептывались о том, что он отозвал свое прошение в Парламент о расторжении брака леди Олдерли.
  Барбара впервые появилась при дворе на фоне слухов о марше Претендента на Лондон. Она гордо шла между бабушкой и Роджером, одаривая всех улыбкой своего знаменитого деда.
  Король несколько минут говорил с ней по-французски. Принц Уэльский трижды танцевал с ней, и все видели, как он следит за каждым ее движением.
  Герцогиня не спеша пробиралась по залу в своем черном атласном платье (она навсегда облеклась в траур по мужу), усыпанная рубинами с головы до ног - они сверкали кровавыми каплями в ее волосах, на шее, на костлявых пальцах. Она не медленно шла, опираясь на трость и то и дело останавливаясь, чтобы бросить слово-другое всем, кого знала, напоминая о прежних временах, о прежних милостях.
  Она использовала все свое влияние, чтобы сгладить впечатление о столь поспешном замужестве Барбары.
  *
  Барбара плыла сквозь дни. Жизнь баловала ее сверх всякой меры. Она сбилась считать свои новые платья, представляющие всю палитру художника: вишневое, небесно-голубое, цвета примулы, огня, голубиной грудки, бледно-желтое, изумрудное, фиолетовое. От портних доставляли новые юбки к каждому платью, вставки в корсаж, такие жесткие от вышивки и драгоценностей, что могли стоять сами по себе, или отделанные гирляндами мягкий полупрозрачных бантиков.
  А еще кружевные чепчики, подвязки, тонкие и легкие как воздух сорочки, золотые и серебряные заколки для волос, белые, до локтя, надушенные перчатки, чулки, белые и розовые, алые и зеленые. Были и похожие на купол обручи для юбок, богатые камчатные, шелковые и бархатные плащи, туфли с блестящими черными каблуками из розового дамаста или белого шелка, отделанные золотым кружевом или парчовыми бантами с бриллиантовыми пряжками.
  С утра до вечера надо было открывать подарки, а еще присутствовать на обедах и приемах: Тони устраивал их в ее часть, так же как Грейтоны - Фанни с Гарольдом.
  Месте с бабушкой она ездила знакомиться со слугами Роджера. Лакеи, горничные, садовники, кухарки выстроились в длинную очередь, чтобы представиться ей.
  На ней было новое платье и подаренная Роджером прекрасная бархатная накидка. И даже муфта! Все слуги смотрели на нее горящими от любопытства глазами, пока Френсис Монтроуз представлял их.
  Она точно знала, что сказать им всем, начиная от Цезаря Уайта, который подмигнул ей (а она с величайшим достоинством проигнорировала это), до самой маленькой кухонной девочки, которая смотрела на нее, как на сказочную принцессу, широко открытыми глазами на грязном личике.
  Бабушка сидела в кресле, наблюдая, как идут дела. Она то и дело оглядывалась на нее и, видя любовь и гордость на лице старухи, понимала, что делает все правильно.
  Барбара даже не покраснела, встретив неодобрительный взгляд экономки.
  - Миссис Бриджуотер, - отчетливо произнесла она, чтобы услышали все, - как приятно видеть вас снова.
  Позже она уволит ее, если будет необходимо. Бабушка учила ее, как нужно обращаться со слугами - твердо, но справедливо. Они были частью семьи. Они нуждались в заботе. Верный человек ценился на вес золота, неверного следовало немедленно уволить.
  - Никогда не держи плохих слуг, - говорила герцогиня. - Они как прокисшая закваска, испортят весь хлеб.
  "Твердость, закаленная каплей милосердия", таков был девиз бабушки.
  Время летело незаметно. Свадьба была назначена на день Святой Агнессы, когда девушки по всей стране постились и молились, чтобы ночью увидеть во сне своего будущего мужа. Барбара считала это хорошим знаком. Этой ночью она будет спать рядом со своим мужем.
  Фанни попыталась объяснить ей супружеские обязанности женщины. Барбара, выросшая в Тэмворте среди полей и ферм, видела, как спариваются животные, домашние и дикие. Она так же бывала на деревенских свадьбах, где звучали грубые шутки и тосты за брачную ночь. Она знала, что должно произойти и почти не боялась.
  Ей сказали, что в первый раз больно только потому, что ее девственная плева будет разорвана. Слушать Фанни, когда она говорила, что долг жены подчиняться мужу, но не объясняла в чем именно, было забавно. Ее стыдливо опущенные глаза и высокий задыхающийся голос заставляли Барбару хихикать.
  Бабушка была откровеннее.
  - Ты знаешь, что он собирается делать, не так ли?
  - Да, бабушка.
  - Это то же самое, что у животных, разве что я надеюсь, Роджер сможет действовать изящнее.
  - Бабушка, пожалуйста!
  - Ты боишься?
  - Нет, бабушка... ну, немного.
  - Некоторые женщины находят отношения со своими мужьями оскорбительными, Баб. Один Бог знает, со сколькими женщинами Роджеру Монтджоффри довелось иметь дело, так что при его опыте он сумеет сделать тебе приятно. Что у тебя с лицом. Барбара? Ты ревнуешь? Ты должна встать на колени и поблагодарить Господа за то, что твой будущий муж умеет правильно поцеловать женщину. Он уже поцеловал тебя, да?
  - Нет, бабушка.
  - И ты сожалеешь об этом, не так ли? Ба! Может быть мне следует предупредить Роджера...
  - Бабушка, пожалуйста!
  - Просто скажи ему, что тебе нравится, а что нет. Ему хватит ума пойти в правильном направлении.
  - Бабушка!
  Не вся ее скромность была искренней. Барбара с нетерпением ждала брачной ночи, когда они с Роджером останутся наедине. Ради этого она была готова стерпеть любую боль в мужниной постели.
  Несмотря на скорую свадьбу, она почти не видела его, разве что на приемах и ужинах. Больше всего времени он уделил ей в день представления ко двору. Она знала, что он очень занят важными делами, но почему он не нашел минутку, чтобы поцеловать ее? Хотя, как он мог, если они никогда не были одни.
  И все же, она не могла поверить, что такой ловкий человек, как Роджер, не мог устроить им короткое свидание. Просто он не был влюблен, она знала. Но он влюбится.
  Она собиралась использовать весь арсенал своих хитростей. К сожалению, ей придется подождать замужества, чтобы начать. Теперь же, как девственница, как юная леди их благородной семьи, она была ограничена бесчисленными правилами и находилась под неусыпным присмотром, как драгоценный камень, который могут украсть в любой момент.
  Брак обещал принести ей некоторую свободу.
  *
  - Боже милостивый на небесах! - Воскликнула Мод.
  Джейн, помогавшая горничной печь пироги, выскочила в коридор, как была - с засученными рукавами и по локоть в муке. Тетя Мод стояла, прижимая к сердцу приглашение.
  - Оно пришло! - Объявила она Джейн, помахав конвертом из кремовой бумаги с печатью алого воска. - Оно пришло.
  - Что, тетя Мод, что?
  - Приглашение на свадьбу!
  Мод поддела печать своим острым, как бритва ногтем, не обращая внимания на тот факт, что на конверте было указано имя Джейн. Тетя была потрясена, когда до нее дошли вести о том, что лорд Дивейн все-таки женится на Барбаре Олдерли, причем в неприличной спешке.
  Ее рассказ о чаепитии в Сейлор-хаусе стал маленькой сенсацией среди ее друзей и знакомый, и тетя Мод повторяла эту историю деталь за деталью и шаг за шагом всем, кто согласен был ее выслушать.
  - Я сразу поняла... - говорила она загипнотизированным слушателям, которые словно воочию видели бледное болезненное лицо Барбары и вспыхивающие синие глаза лорда Дивейна. - Я сразу заметила, что здесь что-то нечисто. Я нутром это почуяла. В этом доме просто нечем было дышать. Такая обреченность... обреченность, говорю я вам! И я оказалась права!
  Мод обладала даром ясновидения, говорили люди. К ней начали обращаться за советами при организации браков, потому что она могла предсказать, будет ли союз счастливым или нет. Так что при первой же новости о свадьбе Мод заявила, что в глубине души она чувствовала легкость, своего рода счастье, просто не знала, для кого. Затем она услышала о лорде Дивейне и Барбаре.
  Вот оно! Она была счастлива за них, она их благословила. Люди слушали эту историю по три, по четыре раза.
  А еще она видела во сне приглашение на свадьбу.
  - В субботу, двадцать первого января в одиннадцать-тридцать. Это прием, Джейн... - в голосе тети прозвучала обида. - Ты, наверное, подумала, что нас приглашают на свадьбу. Но это только прием. Однако... дай подумать... мне нужно новое платье, и шляпка. И перчатки, и туфли. У Эдмонда хороший костюм. А вот тебе тоже нужно что-то новое. Мы не можем пойти в лохмотьях. Список! Я составлю список. Где у нас бумага? Пегги! Пегги? Где вечно прячется эта негодница? Говорю тебе, Джейн, в наши дни невозможно найти хорошую прислугу. Ни за какие деньги. Пегги!
  Передав Джейн приглашения и все еще разговаривая сама с собой, Мод прошла в кухню. Пегги, вероятно, пряталась в подвале. Она была дрянной служанкой и почти не разбиралась в кулинарии. Просто неуклюжая деревенщина, приехавшая в Лондон на заработки.
  Тетя постоянно суетилась, ругалась и грозилась уволить Пегги. Пегги в ответ плакала. Ничего страшного, сейчас тетя найдет бумагу и перо и замолчит. Дженй знала, где лежит письменный прибор, но промолчала.
  Она осторожно положила конверт на стол и вытерла руки, затем прочитала приглашение:
  Герцог Тэмворт и его семья желают видеть мистрис Джейн Эшфорд и мастера Августа Кромвеля на приеме в честь свадьбы мистрис Барбары Олдерли и графа Дивейна в субботу, 21 января в 11:30 утра. Номер 17, Сент-Джеймс-сквер. Ожидается ответ.
  
  Тетю Мод не пригласили, но Джейн знала, что спорить с ней бесполезно. Сейчас тетю даже лошадью не остановишь. Со стороны Барбары было так мило пригласить их с Гасси.
  На секунду ей стало больно. Гарри, Гарри, любовь моя? Она сглотнула. Где ты сейчас? Что делаешь? Думаешь ли ты обо мне?
  Она вытерла текущие по щекам слезы. Теперь бывали дни, когда она могла прожить несколько часов подряд, не вспомнив о нем. Она находила утешение в повседневных заботах: в выпечке хлеба, в разведении огня под гигантским чайником, где каждый день кипятилась вода для стирки, в штопке простыней и чулок.
  Случались моменты, когда ее мысли были спокойны, но это были всего лишь промежутки между приступами боли. Достаточно было какой-то мелочи, и тогда снова возвращалась тоска по тем временам, когда он... Нет, она не будет думать об том.
  Джейн вошла в маленькую гостиную, которую тетя Мод считала самой лучшей комнатой в доме, села в кресло и посмотрела в окно. Телега с углем ползла от дома к дома. Двое мужчин грузили уголь в тачку, а затем опрокидывали ее в желоб, ведущий в подвал.
  Раз в неделю приходил Гасси, чтобы посидеть с ней здесь, в гостиной. Он нашел неясную ссылку на папскую буллу, которую сжег Мартин Лютер, и был в восторге. Его худое лицо всегда краснело при волнении. А когда он улыбался, Джейн видела его гнилые зубы.
  В следующем месяце тетя планировала устроить вечеринку в честь их помолвки. Это было старомодно, но Мод была взволнована. Они с Гасси должны будут обменяться обручальными кольцами. Каждый будет носить свое собственное, но их можно так же соединить вместе, как символ будущего. Их общего будущего.
  Они пойдут в церковь, один из друзей Гасси произнесет проповедь, затем они примут Причастие и вернутся домой. Будет торт, пунш и танцы. Приедут ее родители. А еще через месяц она выйдет замуж.
  Джейн посмотрела на кремовую бумагу с вытесненным узором из лилий роз по краю, на четкий красивый почерк. О, Барбара. Подумала она. Как тебе повезло. Почему тебе всегда так везет?
  *
  В день своей свадьбы Барбара проснулась задолго до рассвета, несмотря на то, что поздно легла. Приехала кузина Хенли с Томом, Китом и Малышом, и теперь повсюду стояли сундуки. Потом приехали и уехали тетя Крэнборн и тетя Шрусборо. Были Фанни с Гарольдом и тремя своими детьми. Все смеялись, болтали и обнимались.
  Каким-то образом кузине Хенли и гувернантке Мэри удалось увести наверх младших детей, затем тетя Абигейл сказала, что у нее болит голова, и ушла спать, а она засиделась допоздна со своими братьями. Кит с Томом уже сравнялись с ней ростом (они росли, как сорняки), и теперь изо всех сил гордились ею и защищали. Младшие сестры и Мэри ловили каждое ее слово. Как и Тони. О, дорогой Тони. В последние недели он всегда был рядом с ней, сопровождал повсюду, угадывая каждое ее желание и заставляя покупать всякие безделушки, веера, книги и перчатки.
  Прошлым вечером она просто купалась в любви своих братьев-переростков, обожающих сестер, Мэри и Тони, бабушки и древних теток, которые все время спорили о каких-то давно забытых историях времен Карла II.
  Через несколько часов она будет принадлежать Роджеру. Просто невозможно было поверить, что всего три месяца назад она бегала с распущенными волосами по холмам Тэмворта и не думала ни о ком более серьезном, чем ее братья и сестры. Роджер был просто мечтой, и она любила его так же, как отсутствующего отца. Оба они не были частью ее жизни, она не скучала и не тосковала, а просто любила с той же ясной уверенностью, как любила свою бабушку.
  Горничная вошла на цыпочках, чтобы подбросить дров в камин. Барбара села и потянулась. Скоро Марта (тетя Абигейл выплатила Марте годовое жалование в качестве личной горничной Барбары, таков был ее свадебный подарок) приготовит ей ванну.
  Затем она не спеша оденется для свадебной церемонии, для Роджера, для первого дня своей взрослой жизни. Горничная робко улыбнулась ей, она улыбнулась в ответ.
  - Вам принесли коробку, мэм, - сказала девушка.
  - Пусть пришлют наверх! - Воскликнула Барбара.
  Она никак не могла привыкнуть к обрушившемуся на нее богатству. Конечно, у бабушки были деньги, и их не жалели на все мыслимые уроки французского, итальянского, акварели, танцев и музыки, но во всем остальном жизнь в Тэмворте была проста и непритязательна.
  Теперь же у нее было сколько угодно платьев, туфель и лент, а подарки все приходили и приходили, и ей нравилось открывать каждый из них. И вот еще один.
  Горничная вернулась с коробкой и положила ее на кровать.
  - Зажги свечи! - Крикнула Барбара.
  Видя волнение молодой госпожи, девушка поспешила выполнить приказ.
  - Смотри! О, посмотри! - Воскликнула Барбара.
  Внутри в гнезде чуть влажного серого мха покоился букет из розовых роз, зимних фиалок, анютиных глазок и розмарина. Вокруг букета лежал венок из тех же цветов. Нежные пурпурные, белые и розовые цветы были скреплены зелеными и серебряными лентами.
  Горничная задохнулась и скрепила руки, когда Барбара осторожно подняла венок. Ленты стекали по ее руками серебристо-зеленым водопадом. Все так же осторожно на надела венок на голову.
  Сегодня и только сегодня она предстанет перед Роджером и всем миром с распущенными по плечам и спине волосами, символом чистоты, которую невеста приносит своему мужу. Завтра и всю остальную жизнь она будет убирать волосы наверх в соответствии с модой. И только в постели наедине с мужем она сможет снова распустить волосы.
  Она улыбнулась горничной, которая замерла с прижатыми к щекам ладонями и широко открытыми от восхищения глазами.
  Барбаре не суждено узнать, что Роджер не видел ее цветов, что их выбирали, как для собственной свадьбы, спорили и мучились Уайт с Монтроузом. Она никогда не узнает, как они были взволнованы, когда флорист показал им законченную работу. Монтроуз держал букет у пояса и расхаживал взад и вперед по библиотеке, пока Уайт критически рассматривал его со всех сторон. И наконец, к возмущению флориста, именно они единогласно решили, что ленты должны быть длиннее, и следует добавить больше серебра.
  *
  Герцогиня нетерпеливо постучала тростью в пол:
  - Перестань возиться со мной! Ты едва ползаешь, как патока. Никто не будет смотреть на меня. Быстрее заканчивай, Энни. Я хочу увидеть Барбару!
  Энни неторопливо воткнула еще одну бриллиантовую заколку в черный кружевной чепчик герцогини. Не обращая внимания на истерику хозяйки, она выполняла собственную задачу - проследить, чтобы герцогиня выглядела как можно величественнее. Что ей и удалось. Темная, почти черная зелень бархата отлично сочеталась с полосатой черно-зеленой атласной юбкой. Рядом на стуле уже был приготовлен подбитый белым мехом зеленый плащ.
  Впервые после смерти мужа герцогиня решила надеть что-то, кроме черного или темно-серого. Бриллиантовые шпильки маленькими звездочками поблескивали в ее кружевном чепце. Бриллиантовые же серьги, брошь, браслеты и кольца дополняли ансамбль. Как только Энни закончила с румянами и прилепила на висок маленькую мушку, герцогиня взмахом руки подозвала лакея, чтобы он помог ей дойти до комнаты Барбары.
  Ее ноги сегодня были плохи, как никогда. После всех этих трудов - подписания дарственной на землю, визитов ко двору, чаепитий, приемов, аудиенции у короля где ей приходилось простоять несколько часов - она едва могла вытерпеть эту боль.
  Горячие компрессы, настойки, вино из одуванчиков уже не помогали. Она должна встать, несмотря на сердитые взгляды Энни, чтобы исполнить свой долг перед Барбарой. Что ж, сегодня ее последний день. Вечером она ляжет в постель и проведет там несколько дней, набираясь сил перед долгим путешествием домой.
  Она почти верила, что если ляжет сейчас, то может совсем не подняться. Она уже чувствовала легкое покалывание в лодыжках, коленях и бедрах, которое скоро распространится по всему телу. Но она должна увидеть Барбару одетой. Она должна увидеть свою девочку в день ее свадьбы.
  - Бабушка!
  Барбара подбежала к ней и обняла. Герцогиня фыркнула и указала тростью на стул. Лакей помог ей. Сидевшие на кровати Барбары Мэри, Шарлотта и Анна разом спрыгнули на пол и почтительно присели в реверансе.
  - Посмотри на цветы, бабушка, - запрыгала на месте Анна. - Какие красивые. И у меня в волосах тоже цветы. Барбара так захотела.
  - У нас зеленые платья, бабушка. Зеленый - мой лучший цвет. Барбара так и сказала. И еще она говорит что это любимый цвет Роджера. Барбара любит Роджера. Тогда и я его люблю, - заявила Шарлотта.
  Молчала одна Мэри, которая выросла в доме, где детям не разрешалось говорить со взрослыми, пока те сами не проявят интереса. Но даже у Мэри глаза сияли, как две свечки.
  "Барбара пошла девочке на пользу", - подумала герцогиня, с трудом оторвав взгляд от фигуры, окутанной золотисто-рыжими волосами. Барбара была нужна всем детям.
  Вошла Марта с тяжелым платьем из белой парчи в руках. Платье было отделано тесьмой с вышитыми серебряными и зелеными цветами и украшено по подолу воланами. Серебряный пояс с кистями на концах стягивал талию.
  Барбара при виде своего платья захлопала в ладоши и закружилась по комнате. Она была в белом корсете, зашнурованном зелеными лентами, в белых чулках с зелеными подвязками и юбке в зеленую и белую полоску.
  Анна надела белые парчовые туфли Барбары и выбежала на середину комнаты:
  - Я невеста, - крикнула она. - Посмотрите на меня!
  Марта нахмурилась, Энни сняла туфли. Она выглядела так, словно собиралась заплакать.
  - Марта, - сказала Барбара, - позови бабушкину горничную. Пусть она сделает мне прическу.
  Как только за Мартой закрылась дверь, Анна бросила дерзкий взгляд на бабушку и снова сунула ноги в туфли. Мэри и Шарлотта захихикали. На этот раз герцогиня предпочла игнорировать поведение Анны.
  - Иди сюда, - сказала она Барбаре.
  Барбара подошла и опустилась на колени перед бабушкой. Герцогиня протянула руку и взяла ее за подбородок. Сияющее лицо девушки было прекрасно. Герцогиня расцеловала ее в обе щеки:
  - Будь счастлива, дитя мое.
  Барбара крепко обняла старую женщину:
  - Так и есть. Я так счастлива, что могу взорваться. Спасибо, бабушка.
  Вошла Энни. Она рявкнула на Анну, чтобы та сняла туфли невесты, и приказала Барбаре сесть, не вертеться и не мешать ей расчесывать великолепные волосы Барбары. Все принимали участие в подготовке невесты. Шарлотта побежала ставить щипцы на огонь, Анна держала булавки и ленты, а Мэри гладила руки Барбары, пока Энни расчесывала и расчесывала волосы.
  Затем Энни ловко заплела по бокам две косы и соединила их на затылке зеленой и серебряной лентами. Теперь одна коса лежала поверх густых рыжих волос, что пышной массой спускались до середины спины.
  Герцогиня отвинтила из ушей бриллиантовые серьги и жестом велела Шарлотте отнести их Барбаре.
  - Ой, нет, бабушка, я не могу!
  Но, не обращая внимания на протесты, Энни вдела серьги ей в уши. Теперь они сверкали крупными слезами среди рыжих прядей и зеленых лент.
  - Как ты можешь выносить этот шум? 0 Раздраженно спросила Энни.
  Анна с Шарлоттой громко спорили, кто подаст невесте ее туфли. Барбара лишь улыбнулась. Но Энни отослала девочек из комнаты. Пора было одевать невесту. Они ушли, поцеловав сестру.
  - Обещай, что мы будем жить с тобой, - потребовала Анна в дверях.
  - Обещаю, - сказала Барбара.
  - Повезло тебе, - сказала Мэри Анне.
  - Платье, - напомнила герцогиня. - Надень платье. Покажись нам в нем.
  Сложив руки на набалдашнике трости, старуха следила, как Энни расправляет пышные юбки платья. Девушка была похожа на ангела.
  - Ну как? - Хрипло спросила она, знаю, что даже если Барбара в последнюю минуту усомнится, они все равно ничего не смогут сделать.
  Но Барбара выглядела самой спокойной и уверенной из всех, возможно, потому, что Барбара еще не была замужем. Герцогиня предвидела дни, когда ее девочке будет очень больно, независимо от того, полюбит ее Роджер или нет.
  - Помнишь, что ты читала мне перед отъездом, бабушка?
  Герцогиня кивнула.
  - Больше всего хранимого храни сердце свое, - повторила она наизусть, - ибо из него источники жизни.
  - Именно это я и делаю, бабушка. Храню свое сердце.
  Герцогиня снова кивнула и поджала губы. Она не заплачет, нет, не теперь, когда их ждала церемония и прием гостей. Господи Иисусе, как же эта девочка похожа на Ричарда.
  - Жаль, что дедушка не видит тебя сегодня, - сказала она хрипло. - Он бы гордился тобой.
  Слуги Сейлор-хауса, камеристки, кухарки, горничные, дворецкий, лакеи и носильщики, экономка и конюхи начали медленно заполнять холл. Такова была традиция: семья должна была встретить невесту, чтобы рассыпать ей под ноги цветы и травы. Розмарин и лаванда уже лежали дорожкой до самой двери и на полу кареты, которая должна была отвезти Барбару в церковь.
  На лестничной площадке снова поднялась суматоха. Глаза всех присутствующих (за исключением глядящей в зеркало Дианы), обратились наверх. Первыми появились герцогиня с Энни. Они начали медленно спускаться вниз по лестнице. За ними следовали Анна, Шарлотта и Мэри с розовыми веночками в распущенных волосах. Все три явно гордились своими новыми платьями и туфлями.
  Послышался чей-то вздох. Все ждали появления Барбары. Слуги еще несколько недель будут обсуждать, как она выглядела. Для некоторых из них это станет самым прекрасным воспоминанием в жизни.
  Барбара улыбнулась своей семье со всей своей любовью и радостью. А затем величественно и медленно (герцогиня постоянно поражалась этим проблескам зрелости в юной девушке) начала спускаться вниз.
  Даже лицо Абигейл смягчилось, но лишь до момента, когда ее взгляд случайно не упал на Тони, и она не увидела выражение его лица. На последней ступени Барбару окружили братья и сестры.
  - Баб! - Сказал Том, с непривычным изяществом склоняясь к ее руке. - Ты прекрасно выглядишь.
  - Да, - эхом отозвался у него за спиной Кит. - Первый сорт!
  - О, Баб, - воскликнула Анна. - Я не видела никого красивее тебя.
  - Я люблю тебя, Баб, - сказала Шарлотта.
  - Дайте я вас всех поцелую, - ответила Барбара и раскрыла объятия, совершенно не заботясь, что ее прекрасное платье может быть помято. - Поцелуй каждому из вас, пока я еще девственница. В следующий раз, Томас Олдерли. Ты будешь называть меня леди Дивейн.
  - Никогда! Ни за что!
  - Поцелуй меня, пожалуйста.
  Слуги разразились радостными воплями, когда братья и сестры окружили Барбару, и она перецеловала их всех. Даже Мэри, набравшись смелости подбежала, чтобы получить поцелуй в щеку. Тони подошел последним.
  - Поцелуешь меня, Баб?
  - Конечно! От всего сердца!
  Она горячо поцеловала его в губы, он моргнул (к раздражению Абигейл Тони выглядел ошеломленным), а затем предложил Барбаре руку и повел ее к двери под дождем из трав и цветов.
  Семья группами усаживалась в кареты. Когда цепочка экипажей начала вытягиваться из ворот, люди на улице разразились громкими криками.
  - Что случилось? - Спросила Барбара.
  Герцогиня похлопала ее по руке:
  - Это в твою честь, детка. Сегодня день твоей свадьбы.
  *
  ГЛАВА 8
  - Я наверняка что-то забыл, я уверен.
  Монтроуз с бутоньеркой цветов Роджера на рукаве сюртука расхаживал взад и вперед перед церковью Сент-Джеймс. Это была самая фешенебельная церковь Лондона и по воскресеньям ее скамьи были заполнены как людьми истинно религиозными, так и теми, кто выходил себя показать и других посмотреть.
  Сегодня скамьи и алтарь были украшены гирляндами из белых роз, плюща и розмарина - экстравагантная роскошь, так как на церемонии должно было присутствовать совсем немного народу. Впрочем, в церковном дворе уже собралась целая толпа желающих поглазеть на невесту, ее жениха и короля, который по слухам должен был обязательно приехать.
  Роджер, великолепный в своем темно-синем пальто и французском парике, разговаривал с викарием. Роберт Уолпол, его шафер, стоял рядом.
  - Как он может оставаться таким спокойным? - Монтроуз вытер пот с лица и прикусил губу, а Уайт улыбнулся волнению своего друга.
  - Тебе не жарко, Цезарь? Мне жарко. Здесь слишком сильно топят.
  - Все в порядке, Френсис. Здесь не жарко, просто ты нервничаешь. Это естественно. Просто подумай, что сегодня женишься не ты, а лорд Дивейн, и тебе сразу станет легче.
  Явился Томми Карлайл, его белый парик и атласное светлое пальто мягко светились в полумраке церкви. Печально известный бриллиант сверкал в левом ухе. Увидев его, Роджер покинул викария. Карлайл пожал руку Роджера и оглядел его с ног до головы.
  - Должен признать, дорогой, ты выглядишь уверенным. Я полагал, что женихам полагается немного нервничать.
  - Только не мне. Томми, кажется, они прибыли. Если не ошибаюсь, это Тэмворт и его бабушка. Позволь мне пойти и поздороваться.
  Карлайл вздохнул и огляделся. На некотором расстоянии от него сидела Кэтрин, жена Уолпола. Ее хорошенькое хмурое личико было повернуто в сторону церковных врат, где Роджер приветствовал родственников Барбары. Карлайл убрал за обшлаг пальто носовой платок, смахнул пылинку с черных бархатных бриджей и бочком подсел к Кэтрин Уолпол.
  - Обожаю свадьбы, - сказал он ей. - А вы?
  Роджер сердечно расцеловал герцогиню и пожал руку Тони.
  - Будь добр к моей девочке... - начала герцогиня, но тут ее сестра Луиза, леди Шрусборо, втиснула между ними свое тощее тельце.
  С ней была ее сестра Лиззи. Тетя Шрусборо ткнула Роджера под ребра кулачком в перчатке.
  - Она моя племянница, Роджер! Юная и очень энергичная. Я надеюсь, вы сможете угодить ей, как следует.
  Тетушки дружно захихикали. Они были похожи на двух очень хорошо одетых ведьм из шекспировской пьесы. Роджер ущипнул каждую за подбородок, им это понравилось. Снова послышалось хихиканье. Затем он подошел с стоявшим позади Фанни и Гарольду и грациозно заключил Фанни в объятия.
  - Я люблю целовать своих родственниц, особенно таких хорошеньких, как вы, - сказал он, целуя ее в щеку.
  Абигейл с багровыми щеками ждала за спиной дочери и зятя. Она протянула Роджеру руку, но он наклонился и поцеловал ее тоже.
  - Побеждает сильнейший, Абигейл, - прошептал он и, прежде чем она успела ответить, перешел к Диане, которая с легким смущением смотрела ему в глаза.
  - А вас я бы задушил голыми руками, - тихо сказал Роджер, целуя ее в губы, - но не в день моей свадьбы.
  До дворе церкви раздались громкие крики, И Роджер прошел мимо Дианы, чтобы приветствовать короля, Мелюзину фон Шуленбург и двух придворных. Все присутствующие в церкви поднялись на ноги. Священник чуть не запутался на бегу в полах своей черной мантии, тоже направляясь к королю.
  Роджер расцеловался с Мелюзиной, предложил ей руку и проводил почетных гостей к первой скамье. Он выглядел совершенно естественным и раскованным. Прежде чем усесться на свое место, король Георг милостиво кивнул всем присутствующим.
  - Эффектно. - Шмыгнула носом Абигейл, когда все сели.
  - Превосходно! - Шепнул Карлайл на ухо Кэтрин Уолпол, и так же сидевшим рядом герцогу и герцогине Монтегю.
  Уайт постучал в дверь маленькой комнаты, где ждала сигнала Барбара с сестрами и Тони. Барбара тут же встала.
  - Все готово, - тихо произнес Уайт. - Позвольте сказать, мистрис Олдерли, вы прекрасно выглядите.
  Она шла по проходу под руку с Тони. Сестры шли впереди, а Мэри несла длинный шлейф платья. Наконец Барбара чувствовала, что настал главный момент ее жизни. Все смотрели на нее, даже король улыбался со своей скамьи.
  Она остановилась перед Его Величеством и присела в реверансе. Она точно знала, как ей следует себя вести, потому что Роджер очень подробно ее проинструктировал в одну из их немногих встреч. Однако, действуя по собственному разумению, она сорвала цветок из букета и с улыбкой протянула его любовнице короля. Его Величество одобрительно кивнул.
  Сестры и Мэри остановились около первой скамьи. По кивку Барбары они подошли к герцогине. Барбара наклонилась и поцеловала бабушку, герцогиня громко фыркнула.
  - Возлюбленные дети мои, - начал викарий. Его доносился до каждого уголка. Кристофер Рен выстроил эту церковь с боковыми галереями и округлыми арками, позволяющими видеть и слышать все без помех. - Мы собрались здесь, чтобы перед лицом Бога и людей соединить этого мужчину и эту женщину узами священного брака. Это почетное состояние, учрежденное Господом нашим...
  Герцогиня слепо смотрела на алтарь, не видя ни Барбары ни Роджера. Перед ее глазами стояли она с Ричардом, их сыновья с невестами, Диана с Китом...
  - Хочешь ли ты, Барбара, взять в мужья этого мужчину, чтобы любить и повиноваться ему. Соблюдать Божий указ в священном браке? Служить и почитать его, хранить в болезни и здравии, оставить всех и быть с ним до конца дней своих? - Спросил священник Барбару.
  -Я хочу, - произнесла она четко своим низким и хрипловатым как у Дианы голосом.
  - Кто отдает эту женщину этому мужчине?
  "Тони плохо выглядит", - подумала Абигейл, глядя на сына.
  С самого начала церемонии он не сводил глаз с Барбары. Его ответа не было слышно, но он по знаку викария вложил руку Барбары в руку Роджера - символический жест, означающий ее покорность и зависимое состояние в браке.
  Викарий, как слуга божий на земле, передавал ее на попечение Роджеру, как Бог отдал первую женщину первому мужчине.
  Тони, почти ослепший от горя, сел рядом с матерью, которая похлопала его по руке. Его пальцы так крепко сжимали колени, что побелели костяшки. Он был полностью сосредоточен на Барбаре. В эти последние недели он демонстрировал зрелость, которая одновременно и обнадеживала и раздражала Абигейл.
  Она приходила в ярость при мысли, что Тони тратит столько душевных сил на Барбару, которая совсем не годилась ему в жены.
  Она была слишком живой, слишком упрямой, слишком... умной. И все же больно любить того, кто не отвечает на твою любовь. Абигейл могла понять чувства сына. Она тоже любила Уильяма, хотя и не слишком сильно. Страсти нет места в браке, который основан на уважении и послушании. Но сначала у него были сильные чувства к мужу, ведь он был таким красивым, мужественным, веселым.
  Впрочем, вскоре до нее дошло, что он никогда не будет заботиться о ней, так что она была даже рада, что поняла это вовремя, прежде чем смогла смутить из обоих. Она была довольна их отношениями, а боль... та боль была слишком маленькой, и у нее было достаточно гордости и самоуважения, чтобы переживать всерьез. Ей было достаточно обязательств и ответственности.
  И все же, глядя в глаза Тони, она вспоминала свои первые месяцы, когда ей казалось, что у них с Уильямом может получиться что-то большее, чем договорной брак. Это было мучительное и унизительное время. Время взлетов и падений и нелепых девичьих надежд. Слава Богу, об этом знала только она, но даже сейчас ей не хотелось думать о том времени.
  Она найдет Тони хорошую жену. Милую и послушную девушку. Она компенсирует ему все, что он потерял из-за Барбары. Но Бентвуд... Конечно, ничто не могло компенсировать Бентвуд. Эту потерю будет нелегко пережить. Вся эта земля... Любой дурак увидит, что ее застройка принесет тысячи фунтов.
  Глупо было с ее стороны не заняться этим вопросом раньше. Конечно, Бентвуд принадлежал герцогине - нелепая семейная традиция, передавать землю по женской линии без права мужьям распоряжаться этим достоянием. И герцогиня никогда не соглашалась отдать землю мужу. Впрочем, он в ней и не нуждался. Он унаследовал достаточно, когда скончался отец герцогини.
  Ричард Сейлор был не дурак, сколько бы люди ни говорили о его золотом характере. Он очень выгодно женился на девушке из прекрасной и богатой семьи. Умный ход по любым меркам. Совсем как тот, что сделал Роджер Монтджоффри с его красивым лицом и очаровательными манерами.
  Ну, обаяние в наше время покрывает множество грехов, и один из них - Кэтрин Уолпол - сидела через проход рядом с этим отвратительным Карлайлом, угрюмо наблюдая за разворачивающейся у алтаря сценой.
  Впрочем, ей не нужно будет трудиться, чтобы вернуть любовника. Барбара сделает за нее всю работу. Вряд ли Монтджоффри тяготеет к семейной жизни. Да что для мужчин семья?
  Это женщины хранят очаг, рожают и воспитывают детей, а мужчины вольны делать, что захотят. Женщина становится свободной, только став вдовой, причем богатой вдовой.
  - Я, Роджер, беру тебя, Барбара, в жены в согласии со святым Божьим установлением и обещаю быть с тобой в горе и радости, в богатстве и бедности, в болезни и здравии. Обещаю любить и лелеять тебя, пока смерть не разлучит нас, в чем даю клятву верности.
  Герцогиня слушала клятву Роджера и думала, что видела улыбку на его лице, когда Барбара шла по проходу. Он не был влюблен, и ее девочка это знала. Дорогой Господь на небесах, молилась старуха, присмотри за моей внучкой, чтобы она не наделала глупостей, если Роджер никогда не полюбит ее. Она была такой упрямой.
  Обычно люди не женятся по любви, и все же она неожиданно нашла любовь в своем браке. Любить и лелеять... именно так относился к ней Ричард. Жизнь была такой неопределенной. Кто знал, что она так сильно полюбит Ричарда? Именно он смог разглядеть ее страстную душу под гордой и злой оболочкой. Он протянул руку и сказал: идем, любовь моя, я научу тебя жить.
  - Я, Барбара, беру тебя, Роджер, в мужья в согласии со святым Божьим установлением и обещаю быть с тобой в горе и радости, в богатстве и бедности, в болезни и здравии. Обещаю любить и лелеять тебя, пока смерть не разлучит нас, в чем даю клятву верности.
  Роджер с Барбарой проследовали за викарием к алтарю для молитвы и благословения Господня. После короткой проповеди и причастия все будет кончено. Герцогиня молилась, чтобы волей Господа желание Барбары было исполнено, а если нет, то ей хватило бы силы найти другое счастье своей жизни.
  Она была так молода, совсем еще дитя. Конечно, большинство девушек выходили замуж в пятнадцать лет, но они не были ее внучками, и с высоты ее возраста Барбара казалась герцогине совсем ребенком.
  Конечно, опыт Роджера, его доброта и обаяние должны были облегчить этот брак. Послышался шорох, люди вокруг поднимались со скамей, когда Роджер вел Барбару к королю.
  Они поженились. Ее внучка стала взрослой. Теперь она принадлежала Роджеру. Вокруг короля и супругов столпились люди. Они целовали новобрачных и кланялись королю. Георг поцеловал руку Барбары.
  - Графиня Дивейн, - сказал он, - позвольте мне первым поздравить вас.
  Все зааплодировали. Роберт Уолпол чмокнул Барбару в губы и обернулся к Фанни, затем к Диане, которую в это время целовал Гарольд, а герцог Монтегю нетерпеливо дожидался своей очереди.
  - Я презираю мужчин, - сказала герцогиня Монтегю, глядя как ее муж целуется с Дианой.
  - Я тоже, - сказала Кэтрин Уолпол, которая смотрела не на своего мужа, а на Роджера.
  *
  - Они прибыли! - Закричал кто-то и гости вместе с ожидавшими в холле слугами дружно зааплодировали.
  Крэддок открыл двери и Тони с Барбарой на руках и ее братьями по обе стороны шагнул через порог. По обычаю невесте не разрешалось переступать порог дома жениха, но перенести ее должен был кто-то из родственников.
  Слуги восхищенно смотрели на украшенное зелеными лентами белое платье Барбары. Она улыбнулась им. Затем появился Роджер под руку с герцогиней. Он подошел к Барбаре и громко сказал:
  - Представляю вам вашу новую хозяйку, графиню Дивейн.
  Слуги снова захлопали, и на Роджера с Барбарой обрушился ливень цветов и трав. За его спиной в дом входили гости, приехавшие из церкви.
  - Она прелестно выглядит, - сказала Мод Джейн. Мод считала, что и сама прелестно выглядит в платье с желтой вышивкой, с кисточками и с тюрбаном на голове. В руке она держала уже второй бокал кларета. - Подойти к ней и скажи что-нибудь.
  - Мы поздравим ее через несколько минут, - сказал Гасси.
  Джейн благодарно улыбнулась ему. Ее дядя, как всегда, промолчал.
  - Ты должна пробиваться вперед в этом мире, Джейн, - говорила ее тетя.
  Гасси не произвел на нее никакого впечатления. Они приехали рано, и, к огорчению Джейн, ей пришлось следовать за тетей по всему дому, пока та осматривала комнаты и надменно кивала гостям и слугам. Они никого здесь не знали. Они выглядели совершенно неуместными среди изысканной мебели, красивых картин, свадебных цветов и гирлянд. Они должны были только выразить свое уважение и уйти. Если бы у тети была хоть капля здравого смысла, она так и сделала бы. Но нет, он желала прогуливаться в толпе, рассматривать наряды других женщин и хвастаться, что Джейн лично знакома с молодой графиней.
  Если бы Гасси не проявил столько достоинства, Джейн умерла бы. Может, Гасси и скучный, но по крайней мере он был ее утешением. Он один заметил, какой подавленной она была с тех пор, как получила приглашение на свадьбу.
  Она действительно любила Барбару. Она всегда восхищалась смелостью подруги и силой ее духа. Но она никак не могла избавиться от ощущения, что Барбара слишком легко получает все желаемое.
  Джейн всегда старалась быть хорошей. Любовь к Гарри была ее единственным серьезным актом непослушания, но она ничего не могла с этим поделать. Теперь ей было так горько, так обидно. Она так злилась, и от этого чувствовала себя еще хуже.
  Гасси разговаривал с ней. Конечно, она не могла рассказать ему, что случилось, но его чуткость успокаивала. Он молился вместе с ней, рассказывал о надеждах на собственную церковь и о том, как он полагается на жену, которая поможет ему исполнить долг перед паствой.
  Мысль о том, что она может кому-то помочь, волновала Джейн. Это смягчало ее боль из-за Гарри. Но сегодня, здесь эта боль нахлынула на нее с новой силой.
  Гасси хотел попросить у лорда Дивена разрешения посмотреть его библиотеку, которая становилась знаменитой. Гасси надеялся найти там малоизвестную книгу, которая поможет ему в его исследованиях. Тетя только фыркнула:
  - Поможет в исследованиях! Лучше попросите у лорда Дивейна средств к существованию, Август Кромвель. Может быть тогда вы сможете получить свою церковь вместо того, чтобы подменять городских священников!
  Гасси, как и большинство священнослужителей, нуждался в собственном приходе, который обеспечит его на всю жизнь, но его было нелегко найти. Нужно было иметь знатного родственника или связи у епископа. Бедный Гасси. Он был намного лучше преподобного мистера Лэтчрода в Тэмворте, который забывал тексты проповедей и иногда бормотал что-то невнятное.
  Гасси был заботливым и добрым. Если бы Джейн не была такой трусихой, то давно уже попросила бы Барбару. Но Барбара теперь стала графиней, и у нее не будет времени для Джейн. Дженй принадлежала к прошлому Барбары, но не к будущему.
  Она почувствовала, как кто-то тянет ее за руку, посмотрела вниз и увидела лицо Анны.
  - Идем скорей, Джейн. Баб тебя ищет.
  - Вот видишь! - Взвизгнула тетя. - Я знала, что она спросит о тебе. Иди скорей! Эдмонд, мой тюрбан не покосился? Где лакей с вином? Мне нужен еще стакан!
  Они последовали за Анной, и Мод взяла с подноса еще бокал, осушила его и протянула своему молчаливому мужу.
  Барбара стояла в дальнем конце переполненной комнаты. Казалось, здесь тесно, как в косяке сельди.
  - Говори громче! - Прошипела тетя. - Представь нас и скажи ей, что тебе нужно! Вперед, Джейн!
  Тетя подтолкнула ее сквозь окружавшую Барбару толпу. Барбара бняла ее и сказала красивому пожилому мужчине рядом с ней:
  - Это моя лучшая подруга Джейн Эшфорд. Джейн, позволь представить тебе моего мужа, лорда Дивейна.
  С его прекрасного загорелого лица смотрели самые красивые голубые глаза, какие Джейн когда-либо видела. Он улыбнулся, и она вдруг почувствовала себя самой желанной гостьей в этом доме. Она застенчиво представила Гасси, тетю и дядю.
  Лорд Дивейн склонился над рукой тети, и Джейн заметила, как ее рот на несколько мгновений приоткрылся, а затем изверг поток нескончаемых комплиментов. Роджеру удалось вырваться к ее дяде. Несколькими вежливыми вопросами он выяснил, что дядя служит по военно-морскому ведомству. По мановению руки Роджера явился молодой человек в опрятном коричневом пальто и вывел дядю из комнаты, Мод пришлось последовать за ним.
  - У меня здесь друзья из флота. Я подумал, что ему будет интересно побеседовать с ними, - сказал Роджер Джейн, как будто он устроил это специально для нее.
  И сама не зная как, она уже шла под руку с лордом Дивейном по его элегантному, богато обставленному дому. Гасси следовал за ними. Роджер раскланивался направо и налево со всеми людьми, что хотели поговорить с ним, но он говорил только с ней, а она... рассказывала ему о своей семье на ферме "Лиллибет".
  Каким-то образом Гасси успел сказать Роджеру о книге. Он провел их через дом к герцогине, которая сила в кресле в окружении внуков. Герцогиня протянула руки, и Джейн, позабыв о своей застенчивости, бросилась в объятия старухи.
  А потом, конечно, она представила Гасси и выслушала все новости из Тэмворта, а Гасси стал рассказывать о своих исследованиях. На смету прежней неловкости пришло ощущение комфорта, а Роджер куда-то исчез.
  Время от времени Том, Кит или девочки говорили что-то, что напоминало ей о Гарри. Вообще-то все вокруг напоминало о Гарри. Это было больно, но она могла вытерпеть. Потом в соседней комнате заиграла музыка, и дети побежали смотреть, как Роджер с Барбарой танцуют свой первый танец.
  А она осталась с герцогиней. Она надеялась позже спросить о Гарри. Да, она знала, что должна быть гордой, но ничего не могла с собой поделать. И да, она знала, что ответит герцогиня, и не собиралась обижаться. Она знала, что за суровыми словами старуха прячет свое доброе и понимающее сердце.
  К вечеру на атласе и бархате нарядов гостей начали появляться пятна от еды и вина. Кто-то ослабил шейный платок, лица раскраснелись от вина. Разговоры и смех стали слишком громкими, столы слишком опустошенными, розы слишком увядшими, но никто не собирался уходить. Праздник удался.
  Кэтрин Уолпол танцевала с Роджером и что-то яростно шептала ему на ухо. Его лицо, выражавшее приятный интерес, не изменилось ни на миг.
  - Когда я увижу тебя снова? - Прошипела она.
  - Очень скоро, Кэтрин. Но вряд ли ты будешь ожидать, что я брошу свою невесту в день свадьбы, не так ли? Подумай, Кэтрин. Ты помнишь себя невестой? Что, если бы Роберт флиртовал с другой женщиной?
  Она надула губы.
  - Это было сто лет назад. Я вижу, что ты избегаешь меня. Не шути со мной, Роджер. Что, если я расскажу твоей маленькой невесте о нас с тобой, а? Как ей это понравится?
  И она вызывающе посмотрела ему в глаза.
  - Если ты это сделаешь, - спокойно сказал он, - ты испортишь мне медовый месяц.
  Его смех удивил ее.
  - Хорошо, - сгласилась она. - Я буду хорошо себя вести. Но не думай, что можешь вышвырнуть меня, как старую тряпку, потому что... ты не можешь!
  - Старая тряпка? Ты можешь быть чем угодно, Кэтрин, котенком, кокеткой, избалованным ребенком, но никак не старой тряпкой.
  Диана танцевала с Гарольдом. Он наклонился и что-то шепнул. Когда она засмеялась, все вокруг оглянулись на нее, настолько вызывающим был этот хриплый смех. Герцог Монтегю и Фанни уставились на Гарольда. Затем герцог Монтегю взял еще бокал.
  Мод танцевала с Робертом Уолполом.
  - Мой муж, Эдвард... нет, Эдмонт... да, Эдмонт, самый прилежный работник в ведомстве. На днях он говорит мне: Мод, на самом деле мне нужно казначейство. Министерство финансов...
  Френсис Монтроуз взвизгнул и отскочил от Томми Карлайла. Уайт, который сидел рядом и уже выпил пять бокалов портвейна, беспомощно рассмеялся.
  - Если ты еще хоть раз прикоснешься ко мне, гадина, - сказал Монтроуз Карлайлу, - я переломаю тебе все кости. - голос дрожал от ярости. - Я все кости тебе переломаю.
  Его круглое лицо окаменело. Уайт плакал от смеха.
  - Вы слишком чувствительны... - начал Карлайл.
  - Я чувствительный? - Завопил Монтроуз неестественно высоким голосом, не обращая внимания на то, что окружающие смотрят на него. - Просто держи руки подальше от меня!
  Карлайл повернулся к Уайту и пожал плечами. Уайт вытер глаза. Карлайл продолжал смотреть на него. Уайт протрезвел.
  - Нет, Томми! - Быстро произнес он. - Я тоже!
  В семь часов Роджер и Барбара разрезали свадебный торт, и лакеи стали разность его кусочки гостям. Незамужние женщины должны были положить его под подушку, чтобы увидеть во сне возлюбленного. Гасси, который уже успел вместе с Уайтом побывать с библиотеке, принес кусочек для Джейн.
  - Я прекрасно провел время, Джейни, - сказал он и наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку.
  Это был первый раз, когда он прикоснулся к ней. Не в силах ничего сказать, на просто смотрела на него с куском бисквита в руке.
  - О-о-очень красивая, - невнятно пробормотал Тони, глядя на Барбару.
  - Очень красивый, - стоявший рядом с ним Карлайл икнул. - Роджер.
  В восемь часов Роберт Уолпол открыл дверь библиотеки. Гарольд наполовину заполз на Диану, чье платье было спущено по пояса и полностью обнажало ее белые груди.
  - Кто это? - Ахнула Диана и попыталась сесть.
  Вместо того, чтобы отступить и закрыть дверь, Уолпол вошел, наклонился и ущипнул Диану за темный сосок. Она вскрикнула и попыталась прикрыться руками. Поднявшийся на колени Гарольд торопился застегнуть бриджи.
  - Теперь моя очередь, - сказал Уолпол.
  Он одернул юбки Дианы. Та лежала неподвижно, глядя на него в замешательстве. Но он просто вышел из комнаты. Зверь за ним беззвучно затворилась. Почти сразу от столкнулся с Фанни.
  - Вы не видели моего мужа? - Ее губы дрожали.
  - Нет, - сказал он и преградил ей путь. - В библиотеке храпит пьяный Томми Карлайл. Не очень приятное зрелище, предупреждаю.
  Он взял ее за руку и повел по коридору. Она послушно последовала за ним.
  - Давайте посмотрим здесь. Насколько я знаю вашего мужа, он не может далеко отойти от чаши пунша. Но если мы не найдем его, вы можете поехать домой со мной.
  Абигейл сосредоточенно терла пятно на корсаже. Она не могла поверить, что пролила на себя вино. Рядом с ней ее тетушки ссорились из-за того, кто из них в молодости был красивее. Мэри, Анна и Шарлотта с воплями носились по комнатам, преследуемые Китом. Барбара с Роджером в холле прощались с уходящими гостями, которые едва ли могли попасть в дверь. Абигейл могла видеть их со своего места. К ней подошел серьезный молодой секретарь Роджера.
  - Прошу прощения, леди Сейлор, - сказал он. - У вас есть бутоньерка невесты?
  Абигейл медленно поднялась со стула:
  - Хотите сказать, что нам пора уходить?
  Она выговаривала слова медленно и очень тщательно.
  - Пора уходить? - Взвизгнула тетя Шрусборо. Ее румяна стекали в морщины. - А кто проводит невесту в постель?
  - Сегодня мы этого делать не будем, - тихо сказал Монтроуз.
  - Позор! - Воскликнула тетя Крэнборн. - В мое время знали, как следует закончить свадьбу! А это значило проводить невесту и снова выпить. И не смотрите на меня так, молодой человек. Я еще могу управиться с двумя такими, как вы! Идем, Луиза. Похоже, свадьба закончилась.
  Сидя в кресле, герцогиня наблюдала, как секретарь Роджера и его дворецкий ловко выпроваживают гостей. В холле она увидела Барбару, окруженную братьями и сестрами. Она обнимала их и вынимала их волос шпильки и ленты в качестве подарка на счастье, целовала всех и обещала завтра обязательно приехать в Сейлор-хаус.
  Комнаты, еще недавно казавшиеся наполненные людьми, шумом и светом, быстро пустели. Герцогиня успела заметить, как дядя Джейн, качаясь как тополь среди бури, вышел из дома с женой на руках. Несколько часов назад она заснула рядом с чашей для пунша. Джейн со своим священников следовали за ними.
  "О ком загадает Джейн сегодня вечером, - подумала герцогиня, - когда положит свой кусочек торта под подушку?" О Гарри или этом худом и серьезном молодом человеке, что был рядом с ней? Свеча на столе рядом с ней освещала беспорядочный хаос из тарелок и пищевых остатков. Тишина давила на уши.
  Как эта свадьба отличала от ее собственной, когда смеющиеся девушки проводили ее в постель, раздели, расчесали волосы и оставались рядом, пока не пришел Ричард со своими друзьями. И ее семья тоже была там, и каждый отпускал грубоватые шуточки и спорил, кто из них будет более усталым следующим утром, она или Ричард.
  А потом они пили свадебный пунш из горячего вина с корицей, яичным желтком и сахаром. И все хлопали в ладоши и тоже пили. И наконец после добрых пожеланий и смеха их оставили с Ричардом наедине.
  - Прошу прощения, мадам, - сказал улыбающийся Уайт. - Могу я проводить вас наверх?
  Генрцогиня подала ему руку. Она прошла мимо сдвинутых стульев, мимо залитых вином столов, мимо лакея, что гасил свечи, мимо горничных, что убирали увядшие цветы. Они уже наводили порядок в доме. Но ведь Роджер... он уезжал через несколько дней. У Барбары не будет никаких визитов новобрачной, никаких специальных гостей.
  Она будет во Франции, далеко отсюда. Сердце герцогини сжалось. Ее ноги болели, и она слишком много выпила. Но у нее еще был последний долг перед внучкой. Кто-то из родственников должен был проводить ее в постель, а Диана исчезла несколько часов назад.
  Когда герцогиня вошла в спальню Роджера, Марта расчесывала Барбаре волосы. Свадебное платье, нижние юбки и чулки лежали на ковре белой лужей. В комнате царила тишина. Здесь не было никого, кроме Барбары и этой угрюмой горничной. Да уж, совсем не похоже на ее брачную ночь.
  Видимо, Роджер решил, что он слишком стар для всей этой суеты, шуток и насмешек. Но он не должен быть стар для другой задачи - лишить невинности ее внучку.
  Старуха проковыляла по комнате, рассматривая картины на стенах. Она остановилась у портрета Ричарда. Она и понятия не имела, что Роджер хранит один из них. Она смотрела на своего прекрасного мужа, пытаясь понять, сколько ему было лет в то время. Это был ранний портрет. Где Роджер его отыскал? Герцогиня знала лишь, что никогда раньше его не видела.
  Внезапно проснувшееся дурное предчувствие наполнило ее, как вода в паводок, испугало, заставило остановить дыхание. Она нащупала стул и тяжело опустилась на него. Ее зрение затуманилось. Она могла видеть только обнаженную Барбару, на которую в этот момент горничная накидывала белую рубашку.
  Она сосредоточилась на том, чтобы выровнять дыхание. Когда горничная собрала с пола одежду, герцогиня дышала спокойно и размеренно. Барбара подошла и встала рядом. Ее дорогая девочка...
  Сильные молодые руки Барбары помогли герцогине подняться. Она была совсем измучена. Они подошли к кровати. Драпировки были подвязаны к столбикам. Постельное белье выглядело свежим и чистым. На столике у кровати рядом со свечой стояла ваза с цветами, теми самыми, что были сегодня на Барбаре. Тут же ждали графин и два бокала. Это зрелище заставило герцогиню почувствовать себя лучше.
  Роджер знал, что делать. Он позаботится, чтобы ее девочка не страдала больше, чем это было необходимо. У него было много женщин, много. Она была просто испуганная глупая старуха.
  Герцогиня тихо заплакала. Барбара, успевшая заьраться в кровать, воскликнула:
  - Бабушка, что с тобой?
  Герцогине потребовалось немого времени, прежде чем она смогла говорить. Она шумно высморкалась и утерла слезы.
  - Просто я чувствую себя такой старой, - наконец прохрипела она.
  - Ты устала, бабушка, - сказала Барбара, обняв ее. - Просто тебе пора в постель.
  Она вскочила на ноги дернула шнурок звонка. Марта открыла дверь.
  - Моя бабушка устала, - твердо сказал Барбара. - Проводи ее и проследи, чтобы позвали ее горничную. Поцелуй меня на ночь, бабушка. А теперь иди, ты устала. Со мной все будет хорошо, не волнуйся.
  Герцогиня оперлась на руку Марты. Барбара была права, она устала, и ей нужно было лечь. А внучке она уже не нужна. Барбара готовилась начать новую жизнь и не хотела, чтобы ее старая бабушка околачивалась поблизости.
  Так и должно быть. Она поцеловала внучку и пошла, тяжело опираясь на Марту. Пришло время вернуться домой, выпить ее особое вино и дать отдых усталым ногам. Больше она ничего не могла сделать. Будущее принадлежало Барбаре с Роджером.
  *
  Войдя в спальню, Роджер увидел, что его молодая жена стоит на коленях рядом с кроватью и молится. Ее спина, ягодицы и ноги просвечивали сквозь тонкую ткань рубашки. Если бы не маленькая округлая грудь и длинные волосы, ее можно было бы принять за мальчика.
  Это зрелище заставило его рассмеяться, хотя ее хрупкость будило в нем какой-то защитный инстинкт. Она молилась об избавлении? Слишком поздно. Она принадлежала ему. Это было странно, потому что раньше он никогда не отвечал за других людей. Это заставило его вспомнить о новых обязанностях. Полное значение брака только начиналось формироваться в его сознании.
  Барбара вздрогнула при звуке его смеха, вскочила и забралась в постель. Она натянула одеяло до подбородка и смотрела на него широко распахнутыми серьезными глазами. Ее роскошные пышные волосы обрамляли лицо и шею. Эти волосы были прекрасны. Ему понравится запускать в них руки.
  Он так устал. Весь вечер ему пришлось следить, чтобы Кэтрин не устроила сцену, а Барбара не чувствовала себя заброшенной. Какой же лицемерной была эта Кэтрин. Он знал, что она уже спала с Карром Херви. Но она уже почуяла, что он устал от нее, а не наоборот.
  Роджер слишком хорошо знал женщин, особенно неверных. Будет ли эта девочка, глядящая на него такими большими глазами, так же неверна? По всей вероятности, да. Но если она подарит ему сыновей, пусть делает все, что ей заблагорассудится, он не будет мешать ее удовольствию.
  Господи, какое у нее было милое личико. Просто валентинка.
  Он налил себе бокал вина. Должно быть, она уже успела выпить до его прихода. Это должно было облегчить боль того, что им предстояло сделать. Господи, сколько лет прошло с тех пор, как он в последний раз имел девственницу!
  Роджер сел на край кровати. Она откинула одеяло и наблюдала за ним, лежа. Сквозь ткань рубашки он видел ее маленькие груди. Это зрелище тронуло его. Она была такой юной.
  - О чем ты молилась, Барбара? Мечтала отменить брак?
  Она рассмеялась глубоким грудным смехом, неожиданным для такой девушки. Маленькая черта, напоминающая о ее дедушке. Даже в старости Ричард удивительным образом молодел, стоило ему рассмеяться. Роджер сделал еще глоток вина.
  - А следовало бы, - ответила она. - Бабушка с Фанни предупредили меня, чего ожидать. Фанни сказала, что надо подчиняться, а бабушка говорит, что все происходит, как у животных при спаривании. Только она надеется, что ты проделаешь это с большим изяществом.
  Ее способность шутить в такой момент застала его врасплох. У него еще не было времени узнать ее. Какая она? Уже не та худенькая девочка, которую хранила его память. У нее было чувство юмора. Это хорошо. Жить рядом с остроумной женщиной намного интереснее. В конечно счете остроумие превосходило даже красоту, жаль что мужчины понимали это, пока не становилось слишком поздно. Бог свидетель, он и сам слишком много раз совершал ту же ошибку.
  Барбара наблюдала за его лицом:
  - Что такое? Ты сердишься?
  - Сержусь? Из-за чего?
  - Из-за того, что пришлось так быстро жениться на мне.
  Он улыбнулся ей. "Ты принесла мне Бентвуд, - подумал он. - Без тебя у меня ничего бы не было". Наконец-то эта земля принадлежала ему. Завтра он проведет весь день со строителями и землемерами. А когда он будет во Франции и Италии, Бентвуд понемногу начнет обретать форму.
  - Сержусь ли я? - Он задумался. - Нет, я в восторге.
  Роджер коснулся щеки Барбары. Такая мягкая. Она потянулась к нему чувственным, инстинктивным, женским движением. Желание шевельнулось в нем, и это тоже было сюрпризом. Не то, чтобы у него были проблемы с эрекцией.
  Роджер точно знал, о чем нужно подумать, чтобы сделать себя твердым. Но сейчас это произошло без всяких мыслей. Возможно, она будет ему полезна. Возможно, ее остроумие и сходство с дедушкой похоронит преследующие его старые призраки.
  - Я люблю тебя, - тихо сказала она, прижимая его руку к своей щеке. - Я любила тебя с тех пор, как была маленькой девочкой.
  - Ты все еще маленькая девочка, - ответил он.
  - Уже нет.
  - Тебе еще многому придется научиться, Барбара.
  Она наклонилась вперед и коснулась губами его губ.
  - Научи меня, - прошептала она. - Пожалуйста, Роджер.
  Он поставил бокал и взял ее лицо в ладони. Она глядела на него с любовью и доверием. Медленно и осторожно он наклонился и коснулся губами ее губ. Какая она была милая. Ее юность, ее простодушное признание в любви обезоружили его, коснулись какой-то его части, которая, как ему казалось, давно была закрыта для любого чувства.
  Он опустил ее на подушку и отвел с лица тяжелые вьющиеся волосы. Затем снова улыбнулся на начал покрывать щеки и шею легкими, как прикосновения перышка, поцелуями. Через некоторое время его поцелуя стали более требовательными. Она задрожала.
  Он снова вернулся к ее рту, нежно исследуя его языком. Она удивленно вздохнула. Ее никогда не целовали... так... умело. Он поднял голову. Его глаза казались такими пронзительно голубыми, что ослепляли.
  - Что случилось? - Прошептал он. - Я тебя напугал?
  Она обвила руками его шею.
  - Нет. Поцелуй меня так еще раз. Пожалуйста, Роджер.
  Он улыбнулся ей ленивой, чувственной улыбкой, от которой заныли вершинки ее грудей. От этой улыбки и от того, что таилось в его глазах. Он хотел ее... он хотел... никто никогда раньше не хотел ее... и вот теперь Роджер желал ее.
  Он неторопливо прикоснулся к ней губами, одной рукой медленно сдвигая рубашку вверх по бедру. Никогда раньше она не чувствовала такого восторга и страха от одного такого легкого прикосновения. Его язык исследовал ее рот, а рука скользила по груди, и она уже не могла ясно мыслить.
  - Я коснусь тебя здесь, Барбара... и здесь... - прошептал н ей на ухо, когда его руки посылали дрожи вдоль ее позвоночника. - Я буду прикасаться к тебе в разных местах, и если что-то тебе не понравится, только скажи мне.
  - А если понравится? - Задыхаясь спросила она.
  Он укусил ее в шею.
  - Тогда тоже скажи.
  - Роджер...
  Ее глаза сияли, как звезды. В конце концов ему пришлось закрыть их.
  *
  Герцогиня лежала без сна. Она слишком много выпила. На самом деле, она была пьяна, потому что пыталась заглушить свои страхи. Заботы. Прогнать призраков, которые снова окружили ее, после всех этих дней в Лондоне...
  Да поцелует он меня поцелуями губ своих, ибо ласки его лучше вина...
  В их первую ночь Ричард читал ей Песнь царя Соломона.
  Ты прекрасна, возлюбленная моя. Глаза твои голубиные...
  Я принадлежу возлюбленной моей, а она мне, сказал он.
  И ложе наше зелено, кровли домов наших - кедры, потолки наши - кипарисы.
  Ты прекрасна, возлюбленная моя...
  *
  ГЛАВА 9
  Гарри, брат Барбары, лежал рядом с пухлым телом Кэролайн Лейтон. Было позднее утро, и его голова болела от выпитого накануне. Он сел, простыня скользнула прочь, обнажая живот и бедра.
  - Милый, - прошептала Кэролайн, ее рука погладила его по спине, затем поползла вокруг, чтобы коснуться уходящий вниз дорожки волос.
  Он лег, желая посмотреть, что она будет делать. Она играла с ним умело и нежно, целуя бедра и его мужское достоинство, проводя кончиком языка по пути, известного только ей одной. Он возбудился. Кэролайн скользнула верх по его телу, и он оказался внутри нее прежде, чем осознал это.
  Она начала медленно и чувственно двигаться на нем, стремясь к собственному удовольствию, и он рад был лежать спокойно, позволяя ей делать все, что пожелает. Ее руки ласкали его бедра, ягодицы, грудь, когда она раскачивалась в ритме, приносящем дрожь удовольствия им обоим. Кончики ее полных грудей уперлись в него, когда она начала двигаться более настойчиво, короткими толчками.
  - Хорошо... о, Гарри. Ты такой молодой... Мне нравятся... молодые люди.
  Когда она прижалась к нему - ее лицо было замкнутым, полностью сосредоточенным на собственных ощущениях - он присоединился к ней в этом беспокойном и чувственном танце. Его разум был пуст. Он чувствовал только упругую тяжесть этих блестящих от пота грудей, скольжение вверх и вниз, горячую влажность, что окружала его.
  Она вскрикнула и впилась в него ногтями. Он обхватил ее бедра и несколько раз подбросил, стремясь к кульминации, даже когда она безвольно осела на него.
  Через мгновение она отодвинулась и легла рядом.
  - Милый, - сказала Кэролайн.
  Он не ответил, просто встал и, не обращая внимания на свою наготу, пошел к двери на балкон. Его тело было невысоким, но плотным и мускулистым, с широкими плечами, и спиной, резко сужающейся к стройным бедрам. У него было лицо его матери, только мужское. Это лицо интриговало женщин. Он только начинал осознавать силу своей привлекательности.
  Кэролайн была воплощением его самой эротической мечты школьника, но он хотел гораздо большего, чем могла дать ему она. Он хотел попробовать всех женщин мира. И он понимал, что для этого ему достаточно только улыбнуться ленивой материной улыбкой и сказать то, что они хотят услышать.
  Лучше всего были замужние женщины, ненасытные и жадные, уставшие от скучных мужей. Неважно, что у него не было денег. Зато он был молод, знатного происхождения и, конечно, красив. Они были более чем счастливы заплатить за его одежду, табак и азартные игры.
  Он никогда больше не будет связываться с девственницами. Он вспомнил пронзительное "нет" Джейн, когда его рука коснулась ее груди под косынкой. Он помнил свои собственные страдания и чувство вины и желание. Не то, чтобы он не любил Джейн. Любил, конечно, даже сейчас. Но она стала бледной мечтой на фоне Кэролайн Лейтон и других.
  Когла он только приехал в Италию, сердитый и с разбитым сердцем, то сразу же отправился к художнику-портретисту и заказал миниатюру Джейн. Он подробно описал ее.
  Потом он встретил Кэролайн. Через месяц, когда миниатюра была закончена, ему потребовалось несколько мгновений, чтобы узнать Джейн. Нарисованная на пластинке слоновой кости бледная и хрупкая блондинка могла быть кем угодно. Он уже забыл, как именно она выглядела, хотя прежде собирался носить ее портрет под рубашкой каждую минуту бодрствования.
  Иногда, наткнувшись на него случайно, он смотрел и пытался понять, почему он когда-то желал ее. Но молодой человек под яблонями Тэмворта был слишком далек от молодого человека, стоящего голым на балконе виллы Каролины Лейтон.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"